Отправлено: 05.01.10 23:32. Заголовок: Ресторан "The Hills"

 Отправлено: 17.09.23 02:02. Заголовок: Октава не бухается в..

Октава не бухается в обморок от ужаса, раз Ян раздражён из-за её безалаберных речей. Но уж тем паче не собирается бесить его больше, мол, мол, в мятежном духе продолжая настаивать на своём. Нет. Октава согласна, что брякнула, не подумав. Ян, при всей брутальности – из плоти и крови. Он также может уставать. Однако, всегда был яростным трудоголиком – и, когда нечто в их с друзьями криминальных буднях не шло по отлаженному механизму, последнее, что он бы сделал – погрел бы косточки на солнце.
-Прости, ты прав. Не нужно было «дразнить» тебя мыслями о гипотетическом отдыхе, раз тому не лучшее время.
Октавия делает глоток виски, вновь передав бокал Яну и затянувшись сигаретой. С наслаждением. Пусть эта привычка сколь угодно считается вредной - Октавия дымит как паровоз лет с пятнадцати. Она себя заставляла не баловаться сигаретами, только когда её дочка была крошкой, ибо даже продвинутая Октава не собиралась травить своей девочке лёгкие. Её ломало без излюбленных тонких сигарет, что легко пролезают сквозь пальцы в масляной краске. Но, пока Джос была малышкой, Октавия готова была прибить себе руки к стене гвоздями, но не позволить слабость пропустить сигаретку - другую. Уже потом она с чистой совестью вошла в привычную сумбурную колею, когда её принцесса подросла. Сколько раз чёртов директор пытался вызвать на ковёр Октаву для разборок, мол, что за мамаша позволяет заявляться на уроке словно в клуб, с длинными ногтями да на шпильках. Октавия же, пожимая плечами, предлагала директрисе перестать давиться завистью и не вымещать хронический нед*б на молоденьких красивых девочках. Можно было предположить, будто у Джос после скандалов с участием матушки могли возникнуть проблемы с оценками. Но нет. Обычно мягкая Октава, в том, что касалось защиты дочери, превращалась в буйную львицу и скальп сняла бы с любого. Октавия сумела стать для дочери и папой и мамой. Единственное достижение, в коем Октава гордится собой.
-Каюсь, не удивлена. Скрейн визуально – твоя юная ксерокопия. К тому же, ты строг к нему как ни к кому другому. Верно, не смогу полюбить, как родного. Но рада, что ты обрёл сына, коего желал. Порой судьба преподносит сюрпризы на лихих поворотах.
Так бывает, вот и обособленный от семейных дрязг Ян стал отцом неожиданно взрослого парня. Октавия чувствует, как Ян тянется к Скрейну и сторонится его, потому относится жёстче, чем к другим подчиненным, постоянно проверяя на вшивость. Октавия не винит Яна в том, что он сложно относится к официозу. Она бы могла принять Скрейна. Она не станет сопливо заверять, словно он бы стал ей как сын. Октавия не наседка и адекватно любит свою дочь, а не чужих детей. Но она могла бы найти с ним общий язык, как добрая подруга. И меньше всего её волновало бы, какая из женщин его родила. При этом, Октавия принимает нежелание Яна лицезреть детей не от него. Это нормально. Но и Ян её знает – она скорее ляжет в гроб, чем исключит из своей жизни свою девочку. Октава верит, Ян также понимает её. Она не дамочка с сомнительными душевными качествами, озабоченная лишь устройством личной жизни, готовая избавиться от собственного дитя по щелчку мужчины. Она не собирается «подпихивать» Яна и Джос друг другу навстречу и «причинять им радость» насильно. Но также рассчитывает, пусть переехав к Яну, порой проводить время вдвоём с дочкой и иногда оставаться у неё на ночь, как в старые времена, давая понять – став женщиной Яна она не перестанет быть мамой Джос.
Октавия слушает, не перебивая. Нервозно вертит в руке вновь оказавшийся у неё бокал. И, сделав мощный глоток, целует Яна «пьяным, коньячным» поцелуем. Лаская его губы своим языком и губами. Нежно и доверительно.
-Ты не жаждешь становиться отцом для моей дочери. Это…хорошо. Благо, Джос не желает себе отца. У Скрейна, полагаю, имеется родная матушка. Для меня же достаточно, чтобы все относились друг к другу уважительно спокойно. О большем не прошу.
Прежде Ян с Октавой друг за друга не держались, но на вопрос хахалей «вы же не вместе» Октава могла агрессивно отрезать, мол, кто сказал. При этом, она не ждала аналогичного от Яна. У него была жена и чёртова прорва любовниц. У Октавии также случались любовники, иногда ни один за раз. Не от огромного желания попрыгать по членам. Просто, едва к очередной интрижке мелькала лёгкая искра, тут же гасла, не успевая разгореться. Только с Яном тянущее горячее чувство внизу живота и странно режущее тепло на сердце оставались неизменными. Он берёт её за руку, и она с лаской сжимает его руку в ответ, мягко перебирая и поглаживая пальцы.
-Ян…не играй словами, что могут ранить. Я тебя услышала и поняла. Поэтому, пожалуйста, не зови меня женой. Можешь считать это дурным бабским загоном.
Она никогда не стала бы ставить Яну условия, слишком уважая его. Но также просит называть вещи своими именами. Женщина – это ещё не жена. Жена – всё же другое. Чувства печать в паспорте не изменит. Но проклятый штамп сделал бы её счастливее. Не как художницу или мать, а как женщину. Глупо, в её то возрасте, она даже по молодости не грезила об этом. Но с ним ей захотелось стать…женой, а не кем-то. Октавия последний человек на планете, кому сдались семейные посиделки или слащавое сюсюкание со взрослыми детьми один другого. В её понимании, брак ничего не меняет, кроме ощущения. И всё же, если чёртова печать способна разбить нечто важное, если для Яна и Джос факт брака – хуже потопа, Октавия переживёт. Бумажки не станут важнее людей, как красиво эти бумажки не обзови.
Чувства не в обещаниях вечной любви. А, странным образом, для неё, витающей в творчестве – в приземлённом. Нынче в доме Яна нет её тампонов, и его полки сопливо не заставлены её грёбанными возрастными уже кремами. Но есть нужная доза инсулина. И он спокойно сделает ей укол в живот, если у неё упадёт сахар, и она потеряет сознание.
-Мне бы хотелось стать тебе женой. Но, раз это причинит боль и неудобства моим близким людям – Джозефине и тебе, к чему нам эта формальность, правда? К чёрту.
Октава, обняв Яна за шею, тесно прижавшись, как кошка, ластится к нему, немного заторможено потираясь щекой о его мужественный подбородок и подливая в опустошённый стакан алкоголь, вновь наполнив его тарелку нарезанными закусками. Ей всегда было хорошо наедине с собой, в уютном пледе с дочерью за просмотром старых фильмов или даже с Уэрто в бешеных спорах с метаниями заляпанных краской кистей. И почти всегда нервозно с мужчинами. А с Яном, от одного мрачного взгляда коего у многих ноги отнимались от страха, ей так хорошо и тепло впервые в жизни.
-Ты мне дорог и важен. Я согласна быть с тобой, без штампа, без клятв и прочих условностей.

****
Когда Октавия оказывается в их с дочерью доме, происходит доверительный разговор. Джос обескуражено кусает губы, признаваясь, что рада за маму, но и напугана. Октава обнимает свою девочку, прижав к себе и успокоив, никто и никогда не будет требовать от неё невозможного. Они пьют какао и болтают, дрыхнут до обеда, ну а после Джос растерянно помогает Октаве собраться. Для Джос привычное дело, когда матушка куда-то срывается – Октава частенько отсутствовала из-за творческих разъездов. Просто прежде она не имела обыкновения съезжаться ни с одном мужчиной. Часть своих вещей Октава оставляет на своих местах – дабы дочка ощущала, дом её матери также и здесь, не только у Яна. Октавия всегда будет её мамой. До самой своей смерти. И даже после.
С Яном им ещё предстоит обсудить тонкости совместного проживания – например, у Октавии случаются выставки, и работу ей не хотелось бы оставлять, при том, она готова отказаться от заграничных поездок, благо, ей важнее всегда быть в пределах досягаемости дочки, если Джос вдруг станет грустно, и встречать Яна вечерами, а не мотаться по миру.
Однако, первый совместный выход случился стихийно. По крайней мере, для Октавы. Ян велел быть ко времени в ресторане – и она без лишних расспросов оказалась там. Октава не станет припудривать носик до потери пульса. Не полагая милой женской чертой опоздания. На ней строгий и простой самобытный наряд. Откуда ни возьмись выплывает невероятной хищной красоты азиатка с каким-то мужчиной. Ян зовёт его Кенджи, Октавия здоровается, однако, её внимание приковано к его шикарной спутнице, коя взчинченно пышет негодованием. Октава порывисто увлекает новую знакомую на балкон, ей отчего-то кажется, той страстно необходимо вдохнуть свежего воздуха. И, вероятно, сигаретного дыма – Октава протягивает ей пачку сигарет, и сама блаженно затянувшись дымом.
-Джия. Безумно красивое имя – подходит тебе. Я Октава. Художница. Знаешь, как тебя увидела, испытала невыносимое желание нарисовать. В твоих глаза столько любви и боли. Ты – невероятная. Позволишь?

 Отправлено: 20.09.23 01:06. Заголовок: Ян не фанат всех эти..

Ян не фанат всех этих сборищ криминальных авторитетов. Но у них с Фаустом и Бирсом есть правило. Один раз в месяц, допустим, они ходят втроем. Остальные разы по очереди. Никто из них не фанат этих глупых сборищ. По настроению каждый может их посещать, но вот сегодня у Яна настроения толком не было. Однако и Фауст и Бадд были совершенно категоричными, что раз очередь Яна, то и идти вместо него никто не собирается. Правила есть правила. Ян, к примеру, был так же категоричен, когда Бирс вдруг пытался отмазаться от приема, чтобы слетать отдохнуть со своей супругой. Даже опасные психованные засранцы, вроде Яна, или хладнокровные изощренные козлы, вроде Фауста, или бешеные жестокие ироды, вроде Бирса, правилам внутри своей троицы – следуют.

Одно хорошо. С ним эту участь разделит Октавия. Она, вроде как, его безопасное место и его зона комфорта, если у такого человека, как Ян таковое имеется. На самом деле, среди их троицы, самый конкретный – Бадд. Он и женился и даже вечера иногда проводит просто со своей женой, без всякого дерьма. Фауст мечется между Айзой, что в нем многое сломала и Анджелиной, что в нем многое починила. А Ян выбрал ту, с кем просто хочется быть. Он ненавидит ярлыки, у него вообще травма после того бессмысленного брака. И когда-то он думал, что не захочется ему одной женщины. А потом шлюхи наскучили. Раньше, даже в «браке» на такие приемы Ян ходил с какой-то самой дорогой и роскошной шлюхой города, чтобы на нее сворачивали шеи, но хотели лишь трахнуть, а трахал ее потом Ян, имени не запомнив. Причем, трахал, весьма без страсти, вряд ли они даже потом вспоминали его, как хорошего любовника. Он присылал шлюхам очень открытые, но дорогие платья, чтобы они на приемах с ним выглядели как дорогие проститутки, коими они и являлись. Многие авторитеты шлюхам слали закрытые платья, чтобы они выглядели прилично, а Ян, обычно, их наоборот, выставлял, просто дорого.
Сейчас же он хочет видеть с собой на этих вечерах Октаву, прекрасно понимая, что она может надеть джинсы, майку и каблуки. Она не напялит на себя ультра мини платье или корсет. Октавия останется собой. И в какой-то момент это стало тем, что Ян для себя выбрал. Среди какого-то распутного безумия, он просто выбрал единственной ту, что заявится на пафосный прием с разводами краски на майке. Но все равно для него будет казаться самой стоящей среди размалеванных моделей. Она не напялит шлюшьи каблуки, как минимум из-за возраста. И в какой-то момент это тоже стало важным. Возраст. Мудрость. Не шлюшьи каблуки и бесконечные ноги, а совсем другое.

И она не разочаровывает, вновь наплевав на все эти дресскоды, одевшись комфортно, закрыто, в своем стиле. И он даже целует ей руку, что вовсе ему несвойственно. Но, видимо, сейчас необходимо.

- Роскошно выглядишь, - успевает он лишь убрать прядь волос за ее ушко, да перемолвиться с ней парой слов, ибо потом случается…

Миуру. Чертова заноза в заднице. И угораздило же именно Яну оказаться на приеме, когда там оказался Миуру. Фауст, кстати, куда более дипломатичен и хорош в любых этих расшаркиваниях и переговорах. Ян же закатывает глаза от одного присутствия Миуру, что, впрочем, у них весьма взаимно.

Однако они оба выглядят забавно растерянными, когда их женщины покидают их так внезапно, причем даже ни разу не обернувшись. Женщины всегда знают больше. Ян сгребает с подноса у официанта два виски. Один протягивает Кенджи.

- Знаешь, Миуру, мы с Бирсом и Торстоном тянем спичку, когда ты в списках тех, кто точно придет. Сегодня я проиграл, - на самом деле это шутка, что явно проскальзывает в речи Яна и в том, как он протянул виски Миуру, пусть доля правды была в том, что эти азиаты вымораживали всю троицу бандитов, - с кем тянешь спичку ты?

Снова, скорее подкол. Неизвестно, что лучше, быть одним главой, или с друзьями. Вечный их спор с Миуру. Миуру хмыкает от троицы, мол «один бы не справился?», а Мариотт давит на то, что Миуру не смог найти себе сильных союзников, которым он бы мог доверять.

- От вражды я тоже устал, - признается Ян, - заполонили весь город, - выплевывает, - и, конечно, с этим надо считаться.

Ян в переговорах ноль. В переговорах хорош Фауст. Но сегодня здесь Ян, значит он вопросы и решает. Ян щурится, подзывает официанта и требует у него бутылку виски и закрытую комнату для покера. Буквлально через две минуты Яна и Кенджи заводят в комнату, где покерный стол, где стоит бутылка виски, закуска и напрочь напуганный крупье, что думает, что ему придется играть. Но Ян тут же отправляет его восвояси, оставшись теперь наедине с Кенджи, виски и картами.

- Покер, такая пафосная игра… - хрипит Ян, закатив глаза, - сыграем в дурака просто так? – не ожидая ответа, кладет козырь, разливает виски, - я за сотрудничество. Но оно должно быть тесным. Все ваши кланы разрушили наш авторитет. Если мы сотрудничаем с Миуру, то на полном доверии.

 Отправлено: 25.09.23 02:50. Заголовок: -Стареем, Мариотт. Н..

-Стареем, Мариотт. Ничего не имею против старости, но раньше бы наперебой, с пеной у рта, требовали сюда лучших шлюх развлекать нас под картишки и выпивку. А сейчас. Не знаю, что насчёт тебя, но у меня от всех этих вертлявых тощих задниц портится настроение.
Ухмыляется Кенджи, мирно потягивая разлитый Мариоттом виски по бокалам. Впрочем, уже совсем скоро оба, не сговариваясь, их опустошают - поэтому, соблюдая негласную очередь, теперь уже Кенджи также ловко разливает им по новой порции горячительного. Почти озорно подмигнув. С тенью всё той же усталости в глазах. Застарелой. Коя не проходит по мановению пальцев. Наверное, это нечто внутри, сродни тому, что заставило в смоляных волосах Джии пробиться седым волосам. Нынче её пряди отливают серебром, как луна. Как зима. Кенджи вовсе не опасается того, что однажды увидит на её любимом и желанном лице прорези морщин. Он боится того, вдруг может этого не увидеть. Если Джия по-настоящему никогда не простит его. Его упрямая львица, которую он своими тупыми руками заставил променять страстную ярость на глухую, отчаянную тоску.
Как бы она его не подкалывала - даром ему не сдались малолетние шлюхи. Пусть бы они все дружно взялись за руки да сиганули с крыши небоскрёба, желательно, со стервозиной дочуркой Хиры во главе - Кенджи бы ухом не шелохнул. Да нет, не то, чтобы он уж законченная мразь и сволочь – окститесь, не придушил же своими руками малявку, решившую "взять" его на живот, да ещё и мучается думами, куда эту Ниси с ребятёнком сбагрить с глаз долой после родов, так, чтобы девица, так и быть, не нуждалась, но не возомнила себя Зеной королевой воинов, устремившейся мозолить глаза его Львице. Всё же, Кенджи не пихнул дуло заряженного ружья под напряжением переменного тока Хире в хитрожопое очко, пусть тот окаянно напрашивался на изрядные комплименты интригами старого лиса.
Тем не менее, от всего творящегося у Кенжи то и дело скачет давление, да и сердце пошаливать стало. Раньше он отличался отменным здоровьем, толком не простужался никогда, радостно носясь на улице без шапки, пока другие мучились от гриппа или коклюша. Да уж. Старость - не радость, но и ничего криминально Кенджи в упор не видит в том, что природа, рано или поздно, берёт своё, как ни крути.
-Я тяну спичку сам с собой, Мариотт. И после тихо, мирно сам с собой веду беседу.
Хмыкнув, миролюбиво постукивает Яна по плечу.
-Хорош зубоскалить. У меня столько детишек, что даром дружки не сдались. Как там говорится? Дети - цветы на могиле родаков.
Если Мариотт думает, что, будучи единоличным главой внутри своего клана, Кенджи днями и ночами роняет слёзы ввиду отсутствия надёжного плеча или же, напротив, с победным кличем запускает фейерверки, то ни черта подобного. Не хватало ему соглавы, спаси сохрани его, грешного. Спасибо, выше крыше чокнутого братца Горо, которого он обожает и не выносит одновременно. Не говоря уже о милом, добродетельном советнике Рокуро да папеньке по совместительству. Который что его, что Горо всё их детство колотил за каждый поворот не в вверенном им направлении. С тех пор Кенджи не выносит путы и ограничения. Поэтому, даже сквозь зубы, он готов принять любое решение Эниши касаемо его желания или отсутствия такового со временем принять бразды правления. Нет, так нет – Кенджи важнее мир с сыном и, по сути, счастье каждого из своих многочисленных засранцев и засранок отпрысков, а не войнушки за власть. И пусть Рокуро хоть проклянет его на крови до пятого колена.
-Кто сказал, что я умею играть в сраный покер? Никогда шибко не интересовался. Жаждешь покер - милости прошу к моему братцу, вот уж Горо обожает "игры разума". Мне бы чего попроще. Вот дурак - мой уровень. Надо бы подумать над тем, чтобы взять себе такое "погонялово". А то «старый хрен» звучит как-то безрадостно.
Кенджи блаженно закуривает сигару, протянув такую же Яну. Они частенько то друг друга игнорировали на подобных приёмах, весьма синхронно скрипя зубами – то сцеплялись во взаимных оскорблениях. А теперь сидят и вполне себе вменяемо болтают за жизнь.
-К чему разводить бучу на ровном месте. Остров не резиновый, но всем хватит места. Никто не умаляет твой авторитет. Просто ты привык быть единственным-неповторимым. А нынче тебе неохота считаться с другими. Думаешь, другим, шибко охота считаться с тобой? Смотри шире, Мариотт. Каждый хочет повелевать миром. Мне, правда, этой гонки не понять. Имел я всю эту вашу сраную властью.
Дай Кенджи волю, он бы послал к чертям трешевые кровавые будние, прихватил бы Джию по бочок, да усвистал на природу читать газеты, трахаться со своей жгучей бешеной кошкой, пить дорогой алкоголь и порой выбираться на рыбалку. Домочадцев бы они ждали в гости с распростёртыми объятиями ненадолго, а потом – спасибо за компанию, вам, драгоценные, пора и честь знать, уматывайте восвояси. Эх, приходится лишь мечтать.
При том, Кенджи честно даёт понять Яну – тот может полагаться на него, в случае, коли им удастся договориться на взаимовыгодных условиях, однако, поднимать восстание против вездесущих Мацумото с Арисима он не собирается. Чай, не камикадзе. Войнушек за всю жизнь Кенджи накушался по горло. Аж тянет блевать. Сего ничуть не скрывает.
-Мы похожи, Мариотт, в методах. Не ссымся выстрелить в лицо и рубить правду матку. Потому предлагаю мир, дружбу, жвачку тебе, а не кланам, мафии или что ещё за нечисть в город принесло. Мне наплевать с глубокой колокольни, европеец ты или азиат. Твой прямолинейный стиль мне близок по духу. Аналогичное могу сказать про Торстона и Бирса - при всей вашей ко мне дружной неприязни. Желаете союзника, что станет лизать вам задницы, это не ко мне.
Кенджи хмыкает. К слову, недавний брак Бадда вызвал в нём лёгкое недоумение. Вся троица жестоких бандитов не страдала лицемерием. Ну разве что Змей, да и то, глумливо. Но Бирс…последняя, коего Кенджи ожидал узреть с ним под ручку, была азиатка. Ну если уж с раскосыми глазами, то отдалённая от мира якудза. Хотя, это ж праздное любопытство. Меньше всего Кенджи волнует, кто на ком женится и кто с кем спит.
Вон, Руссо в качестве спутницы Мариотта также подивила. Он знал художницу курьёзно благодаря малышу Рики. Тот, если Кенджи не изменяет склероз, отбил от хулиганов её дочку и всё восхищался, что эта самая Джозефина купила ему шоколадку. Божечки, прям страсти-мордасти.
-Я не против такого расклада. Но, дабы избежать недоразумений в дальнейшем. Что есть полное доверие, в твоём понимании?
Он спокойно слушает Мариотта, однако, не удерживается от стремления поделиться с ним то ли шуткой юмора, то ли искренним сомнением. Ибо, ужасная и опасная сила, эта кошмарная дамская солидарность.
-Как думаешь, наши женщины там, часом, не яд намешивают во все бутылки на приёме, чтобы нам досталось уж наверняка?

 Отправлено: 27.09.23 00:49. Заголовок: - Закрашу, - шепотом..

- Закрашу, - шепотом, - мне жаль, что не могу закрасить седину прямо сейчас.

Он столько всего наговорил, пока она просто, молча, его испепеляла взглядом. И про шлюху Ниси и про то, что приемы без Джии ему не нужны. И про то, что ему нужно с ней поговорить.
А Джия она же ничего не решила. Пришла сюда увидеть его. Услышать то, что слышать хотела и… услышала. Думала ли она, что Ниси ему дорога? Нет, не думала. Стало ли это облегчающим фактом? Нет. Кенджи за спиной Джии трахал эту шлюшку, пусть один раз, пусть без души. Но трахал. А шлюшка беременная, плюс спелась с этой змеиной Янлин, с которой они с Джией друг друга всегда не выносили. Чем не идеальная мачеха эта Ниси для Янлин? Джия простить его не может, внутри нее бушует желание сделать ему больно, при этом его боль не дает ей никаких сил.

- Ты ничего нового мне не скажешь, Миуру, - выплевывает, - если ты собираешься мне говорить что-то вроде «так само получилось, но я люблю тебя, а она для меня ничего не значит», то даже не пытайся. Если готов объяснить развернуто и без мужских клише, то я тебя выслушаю. Что не значит, что прощу.

У нее в голове зреют условия. Ей хочется хотя бы посмотреть на Мегуми. И понимает Джия, что ее дочь сейчас счастлива вне Джии. Но у Джии никого нет. Она думала, что у нее был Кенджи, он ее предал. Семья Кенджи ее не принимала. Джия всегда была лишней, а факт наличия у нее дочери, что сейчас в другой семье – так же сделал Джию куда менее важной, чем та же Ниси. Поэтому Джию отослали. Она бы ушла и сама, но прекрасно понимает, что дело тут было в ее происхождении. Ниси Кимото могла спать со всеми подряд, но у нее было имя. Имя Джии было сплошь грязью и разочарованием с внебрачной дочерью. Но Кенджи это принял, и Джии было плевать на всех этих Коюки, Шизук, идеальных, плывущих лебедями по миру. Рокуро разве что записки Джии не подкладывал, что она не Минчжу. Ей было плевать. Она и понимала, что в случае чего, права голоса у нее не было. Кенджи создал такую ситуацию, когда Джию принизили. Из-за ее происхождения. В кланах снобизм. Джия не вписывалась.
Теперь, если он хочет ее принять, то у нее есть дочь. У нее есть Ясуи. С этим придется считаться.

И как раз Мариотт и его спутница. Когда Джия уже практически дышала огнем через ноздри. Спутница Мариотта, удивительно отличается от спутниц других на этом приеме. Во-первых и Джия и партнерша Яна Мариотта, что уж греха таить, на порядок старше очень многих девушек здесь. И одежда. Они обе не сильно вписываются, поэтому так же Джия совершенно беспрекословно следует за новой знакомой, имя которой оказывается таким красивым. Октавия. Мелодичное. Окутывающее.

И Джия прикуривает и нагло ловит официанта с бокалами, чтобы схватить сразу весь поднос для них. Сама берет один бокал, второй отдает Октавии, когда перед ними еще заполненный поднос.

- Ты необычная, Октавия, - хрипит Джия, - я часто посещала такие приемы с… Кенджи. Мне было сложно найти с кем поговорить. Я всегда была самой старой, морщинистой и, вероятно, той, кто прочел больше трех книг.

Затягивается сигаретой, выпивает бокал, сканирует взглядом художницу. Красивая. Глаза, словно озера, но даже без красных губ. Не выделяет даже свои невозможные глаза, не пытается играть на своей внешности. Джия такая же. Себя воспринимает спокойно, не считает внешность своим оружием. Хитрая воровка, а не аферистка, что красотой пытается найти больше денег.
И Джия и Октавия привлекательные женщины. Только отличаются.

- Ты уж прости, но очевидно, что сейчас мы с тобой обе тут старые, морщинистые и не в открытых нарядах, потому что… куда нам открытые наряды? – Джия пытливо изучает взглядом свою новую знакомую, - но ты красивее всех этих молодых моделей.

Джия снова пьет. Она пьянеет плохо, но именно Кенджи выбил ее из колеи. ей хочется откровений. И нравится художница с глазами озерами.

- Нас с тобой выбрали только по чувствам, да? – Джия смеется низко, - иначе с Кенджи и твоим спутником были бы те молодые красотки. Странно, да? Нас выбрали по чувствам, а не по красоте. Тебя это радует или огорчает?

Просто вопрос. Когда они пьют вместе.

- Ты можешь меня нарисовать. Мы же так похожи... или только я это ощущаю?

 Отправлено: 16.01.24 02:48. Заголовок: Октавию не назвать ф..

Октавию не назвать фамильярной, но и уж точно она не чинная зазноба, что не скажет слова в простоте. Она бывает отрешённой, невнимательной и будто хаотично одинокой. Но с Джией ощущает себя как никогда уютно. И вот уж – пяти минут не проходит – они раскуривают одну на двоих сигарету да болтают за жизнь, как старые добрые знакомые. Старые, как они изволили иронично выяснить, в самом прямом смысле слова. Забавно, как их обеих возраст не коробит. Ведь в каждом есть своя прелесть. Когда ты юна, бесшабашена, энергична, и тебе так наивно кажется, будто бы впереди открыт целый мир и можно предаваться суете, глупо доверять, ещё глупее ошибаться. Как и в их годы – с, как ни крути, а жизненным опытом наперевес. Удобоваримой долей цинизма, женской мудрости и понимания, что идеально ладится между людьми лишь только в сказках. А, если честно, и там не всегда. Не будем любезно тыкать в пресловутых Гензеля с Гретель пальцами.
-Не знаешь, что творится между Яном и Кенджи? Я не слишком сильна во всех этих политических склоках, однако, у меня сложилось ощущения, что они до того друг друга бесят, что аж чем-то пришлись по душе.
Мягко усмехается Октава, вновь пригубив вино, не церемонно, просто несколько рассеянно в своём стиле зависания в творческих потугах даже там и тогда, где это не слишком уместно. Впрочем, от собственных мыслишек отмахнувшись, она выпивает остаток залпом. Как на духу. Она спокойно тот же вопрос задавала и самому Яну, она не собирается сопливо сплетничать у своего мужчины за спиной о том, чего бы не могла сказать ему в глаза. В противном случае, Октавия бы сочла за великое благо промолчать. А здесь ей интересно мнение именно Джии об этих их «мальчишеских» и, откровенно говоря, чертовски умилительных расшаркиваниях.
-Брось, Джия - у тебя великолепная фигура, молоденькие фифочки с их ножками веточками да плоской задницей в подмётке не годятся твоей зрелой красе. Впрочем, ты права - ни к чему молодиться с открытыми нарядами, будто путаны на выезде. Какая разница, что нам отнюдь не двадцать лет. Моей дочери семнадцать. И она уже не всегда жалует подростковые мини юбки.
К слову, в начале приёма Октавии кто-то из очевидно бывших пассий Яна подсунул под нос статью с его интервью и тем его откровением, что в его жизни нарисовалась женщина, однако, к серьёзным шагам он не готов. Октавия в ответ на эту почти трогательную попытку молоденькой крошки насолить ей просто улыбнулась и, спокойно отложив газету на подоконник, потянулась к безалкогольному коктейлю. Ей стало жаль. Не себя. Бедную девочку, что правда так старалась причинить ей боль, а вышло глупо. Ибо если уж что и царило в паре Яна и Октавии - так это пресловутое доверие, что в её годы зачастую выходит на передний план, перегоняя страсти и обещания "до гроба". Октавия ценит, что Ян ей ни разу ни в чём не солгал и, коли они задавали вопросы, то были готовы получить на них ответы, даже те, кои могут не понравится. Вообще, их двоих сложно было представить мирно уживающимися на одной территории, притом, даже самим Яну с Октавией. Он - мрачный и серьёзный опасный бандит, предпочитающий с рациональной бережливостью относиться к документам, нежели к людям. И импульсивно-отрешённая художница, что запросто могла бы в припадке вдохновения красками разрисовать стёкла на окнах. Они же взяли и сошлись. Любезно извините.
-Ты необычная, Джия. Я - самая обыкновенная. Моя сестра близнец была волшебная, только она умерла. Но почему-то мне кажется, ты бы прошла мимо Саманты. Она мне снилась и сказала, что я вскоре встречу свою близкую подругу. Первую и, пожалуй, единственную.
А ведь и правда. Они с Джией во многом похожи, словно судьбы, пересечённые красными нитями в нескольких плоскостях. Быть может, более молодая и наивная барышня отчаянно скрипела бы зубами и страстно завидовала бы замужнему статусу Джии. Но не Октавия. Она и в молодости не грезила о белом платье и на свою давнюю, поросшую мхом да весьма незадачливую свадьбу явилась в фате и кедах. Её жениха едва не хватил инфаркт вместе с кондратием, а ей интереснее было смотреть в окно на то, как снег падал огромными хлопьями, чем зачем-то давать священникам загодя не исполняемые клятвы. Нет, с Яном всё было бы иначе, Октавия, как нынче любящая женщина, это и чувствует и просто знает. Но всё равно, она не та, что праздные формальности вроде парочки закорючек в паспортах поставила бы во главу угла. Это не самое главное. Куда важнее, быть рядом с теми, кого любишь. Октавии уже не подержать за руку Саманту. Она не верит в тот свет, как и в то, что некогда там пути тех, кто был дорог на земле, пересекутся.
Октавия доброжелательно пожимает плечами, не видя никакой трагедии в том, что она проста, как три копейки, никакой загадки или тайны в Октавии не было и нет. Джия – она другая. Великолепная и озорная женщина с кошачьими повадками. Женственная в том, как может запросто быть и пацанкой. Невероятная. Такая, как Октавия, пишет картины. С таких, как Джия, пишут картины. Октавия скучает по сестре, хоть между ней и Саманты не было той самой близнецовой связи, однако, была весьма тёплая, сестринская. Октавии уже почти не больно посещать её могилу, только почему-то каждый раз не в годовщину. Это странно больно. И Октава вполне самодостаточная, в меру сильная женщину, чтобы ванильно не рыдать на плече у своей красавицы дочки, потому, что сколь бы непосредственной она не была, в их паре матушка и взрослая – она. Посему Джос может плакать на уютном плече своей матушки всякий раз, как Октавия своей дочке нужна. Что, стараниями засранца Висконти, происходит с завидной регудярностью. Ей Богу, не сознавай Октава степень чувственной привязанности своей Джосе к этому неандертальцу, лично отравила бы все свои краски и радостно бы в них Висконти искупала. Это даже при том, что Октава не сумасшедшая наседка мать, которая не даёт продохнуть своему ребёнку или, того гаже, заставляет учиться на чужих ошибок. Нет ничего прекраснее, чем совершать свои. Ведь это – такая же жизнь.
-Извини, я невольно слышала, что вы с мужем ругались или вроде того. И у вас грустные глаза. У обоих. Не знаю, что меж вами приключилось и тем паче будет ли у тебя желание поделиться этим со мной. Просто мне показалось, вы друг друга любите. Порой одной любви ничтожно мало. А порой - нет ничего важнее. Какой случай вы?
Октавия странно увидела в глазах Кенджи ту самую, быть может несколько болезненную и токсичную, но всё же любовь. Кем оказалась Октавия для своего мужчины? Удобной женщиной – на данном этапе их отношений. Быть может, кого-то это могло задеть и оскорбить, заставить истерически заламывать руки. Октава же спокойно понимает с высоты своего возраста, одну простую истину. Удобная – это необязательно всенепременно образная клуша, что не имеет ни значения, ни права голоса. Порой удобная – это и дом и комфорт. То же, что Ян не сойдёт с ума от страсти к ней, Октава приняла и поняла давным-давно. Она не верит в чудеса, будто на старости лет мужчина вдруг возьмёт да воспылает к той, к кому всю жизнь питал спокойное тепло. Но ей и не нужны все эти люблю-ненавижу с запираниями в четырёх стенах да платой в невозможностью видеться с дочерью. Октавия переживёт, что ей не стать любимой до умопомрачения, как и тот факт, что Ян и не нуждается в подобной одержимости от чувств. Для неё нет трагедии, мол, если её переедет самосвалом и оторвёт руки или ноги, она не ждёт, что Ян примется пускать мыльные пузыри в заботах о её полуживом трупе.

 Отправлено: 17.01.24 00:39. Заголовок: - Ничего у них, - ус..

- Ничего у них, - усмехается Джия, - старое доброе соперничество. Хотя они тоже уже стары для этого дерьма.

Серьезно, сколько можно уже как подростки друг друга не выносить, когда делить им нечего. Но Кенджи был таким человеком, который вызывал у многих раздражение своим видом и поведением. И когда-то ей это нравилось. Мариотт был таким же. Джия знает его этих партнеров. Торстон, окутывающий, словно змей, казался ей самым приличным. Бирс с темным взглядом привлекал внимании Джии лишь тем, что был женат на азиатке. А вот Мариотт был самым бесячим. Вот и нашла коса на камень. Ничего особенного, но Миуру и Мариотт возвели эту вражду в какой-то культ. Наверное, сейчас Мариотту должно житься более спокойно и весело, когда рядом с ним находится такая роскошная и интересная женщина, как Октавия.

- А моя дочь немного старше, чем твоя, - внезапно признается Джия, - только я понятия не имею носит она мини юбки или же предпочитает брюки.

Странно, что она впервые так открыто говорит о своей дочери, причем так же открыто и о том, что с родной дочерью связи у нее нет. Ей толком и поделиться было не с кем. А с кем? Уж не с идеальными этими дамами воинов, вроде Коюки или Шизуки или, что еще хуже, те самые, что лебедушками плавают в клане Арисима. Джия в коже, Джия с ребенком, которого не может видеть. Со взрослой дочерью. У нее не было никого, с кем она могла быть поделиться тем, что даже у такой странной и вроде как сильной женщины, как Джия, может быть своя боль. Возможно, никто даже и не знал, что у нее есть дочь, сей факт скрывался, впрочем, Джия долгое время и не была против. Считая, что, если она начнет трубить на каждом углу об этом, то нанесет вред именно Мегуми, у которой в жизни сейчас нет места для блудной матери.
Но художнице почему-то не то, чтобы захотелось рассказать. Просто с ее губ так просто сорвались эти слова, что она ежедневно только в голове своей прокручивала. Любит ли ее дочь юбки? Или любит кожу, как мама? Или новая мать, что стала лучшей матерью, чем Джия, приучила Мегуми к тому, чтобы носить нежные рюши, расписанные в цветочек. Мегуми будет самой красивой в любой одежде. Но интересно, что она любит. Похожа ли хотя бы немного на Джию? Хотя бы чем-то.

- Я твою сестру не знаю, - Джия может звучать слегка резкой, но она совершенно не понимает, что нужно говорить в таких случаях, сочувствовать? Но Октавия не выглядит какой-то убитой горем, - у меня никогда не было друзей. Недавно я встретила… друга. и я готова поверить, что встретила и подругу, слишком много у меня этот чертов мир отнял, я имею право на что-то хорошее.

Джия долгое время не жила, а выживала, и вся ее жизнь казалась ей обманом, сплошной тьмой и аферой. Ей тогда было не до того, чтобы заводить друзей. жизнь с Кенджи Миуру оказалась для нее каким-то светом от ночника, потому что полностью ее жизнь светлой стать не могла. Она полюбила, ей было впервые хорошо. Но что касается дружбы, то ничего бы не получилось. Она не могла быть, как другие избранницы глав кланов или даже воинов. Ей могла бы понравиться Линь Ксиа Вэй, но, наверное, не суждено им было стать подругами. Джия вполне могла и подождать какую-то настоящую дружбу, потому что, какой бы циничной она ни была, ей хотелось иметь возможность просто с кем-то поговорить. Поэтому она так уцепилась за Ясуи. Поэтому уцепится и за Октавию. Слишком долго Джия была чертовски одинокой. И в ей в одиночку пришлось справляться с вдребезги разбитым сердцем. Возможно, она бы не упивалась до чертей и не выла бы в грязных комнатах мотелей в подушку, если бы у нее был кто-то, кто мог бы просто поддержать и хотя бы выслушать. Или чтобы она просто не знала, что не одна на этом чертовом свете.

Джия никогда и ни с кем даже вот так просто не курила и не выпивала, для нее это какой-то новый и весьма волнующий опыт. У нее был опыт одноразовых отношений с женщинами. Они курили после секса. Но такого кайфа Джия не испытывала как сейчас.

Одним махом Джия выпивает шампанское, когда слышит вопрос про Кенджи. Все еще больно, все еще режет.

- Одной любви ничтожно мало, - выпаливает она, но исправляется, - я не знаю. Он трахнул за моей спиной какую-то шлюшку, теперь та носит его ребенка, а я вроде как должна поверить в то, что ничего это не значит. И я верю. Только вот не нужен мне тот, кто может пойти и вот так потрахаться. Я не смогу ему доверять. У меня проблемы с доверием, я тепла не знала.

Она так судорожно затягивается, что ясно, что рана еще зудит. И долго будет зудеть.

- Твой Мариотт тоже развлекался с молодыми шлюшками, но сейчас с тобой. Скажи, ты ему доверяешь? Почему он? Почему такая роскошная женщина, как ты, выбрала именно его?

Она не пытается как-то принизить Мариотта, ибо в ее понимании Кенджи и Ян похожи. Она и себе задает этот вопрос.

 Отправлено: 17.01.24 01:09. Заголовок: Мариотт хмыкает. Ска..

Мариотт хмыкает. Сказать откровенно, но ни Бирс, ни Торстон, ни сам Мариотт не были прямо какими-то фанатами шлюх, они обычно были просто для антуража. Серьезно, когда-то, до прихода всех этих кланов и прочих, они вообще держали весь город, разве было им до шлюх? Бывало развлекались, обычно грязно, с групповухой, да последующим вышвыриванием несчастных. Самый расцвет грязи и дерьма пришелся как раз на Яна и Фауста, пока Бирс другие вопросы решал. Когда они были моложе и только начинали все это дерьмо, они были жестокими, страстными, но куда менее жестокими, чем то, как играли Ян и Фауст, когда им все приелось.
В одном Миуру прав. Больше вот ни черта не хочется. У него дома даже камин появился, а еще одна из комнат, что он использовал, как очередной кабинет, превратилась в мастерскую, где творила Октавия. Ян иногда приходил домой, заходил в эту мастерскую и наблюдал за тем, как она творила, измазанная в краске, под музыку Дэвида Боуи. Что-то мурлыкающая себе под нос. И он подхватывал ее на руки, такую измазанную краской, они садились в одном кресле у камина, пили виски из одного стакана. Из одного стакана даже вкуснее. Когда бутылка стоит возле кресла, а они постоянно подливают в тот самый общий единственный стакан. Кстати, с каким-то узором, что на нем нарисовала однажды Октавия.
Это было интересно. А что вообще интересного, чтобы пихать горло бутылки во влагалища шлюх? Лучше эту бутылку выпить без посторонних вкусов. Вкусы не всегда приятные, когда для тебя это как волшебные бобы в Гарри Поттере. Клубника или тухлая рыба.

- Всем нужны союзники, Миуру, - усмехается Ян, - как я вынужден признать, что сотрудничество нам выгоднее, так и ты должен признать, что одному тяжко.

Ян бы, откровенно говоря, не вывез все в одиночку. Он прекрасно осведомлен и о клане Миуру и о том, какие у них там пакты о ненападении с другими кланами. И братца Кенджи Горо он встречал. Мариотта этот лицемер с улыбочкой выбесил, Бирс с ним согласился, а вот Фауст вполне сумел поддержать диалог с Горо Миуру. Что для Горо вовсе не комплимент, ибо Фауст был змеем, что безошибочно находил общий язык с такими же ядовитыми пресмыкающимися. В то время, как Ян предпочитал прямоту. Бирс сейчас, после женитьбы стал кем-то между. Не таким змеем, как Фауст, но научился держать себя в руках, больше, чем Ян. При этом, если уж кто-то их выводил, то Бирс оставался тем, кто голыми руками мог рот нечастному разорвать.

- Нет, к твоему братцу я, скорее, отправлю Фауста, они оба умеют быть королями «игр разума», но боюсь тут покер затянулся бы на недели, - кривит губы Ян, забирая карты, что не сумел «побить», и так же принимая сигарету, - я в покере всегда проигрываю. Когда мне идет плохая карта, это сразу видно на моем лице. Не могу лицемерить.

Это так же касается и жизни. Ян совершенно не умеет сдерживаться.

- Ты не понял, Миуру, - теперь уже Миуру вынужден забрать карты, что не сумел «побить», как подростки в подъезде ей Богу, - дело не в том, что мы желаем быть единственными. Дело в том, что мы ни черта не понимаем, как себя вести со всеми этими клановыми войнами и от этого теряем свои позиции.

Он признается в откровенном слабости. Наверное, Бирс будет недоволен, а Фауст такую стратегию поддержит.

- И доверие и сотрудничество для нас, - он с лёгкостью говорит от лица их группировки, - это честность, без лизаний задниц, никогда не понимал, что такого приятного в языке в жопе, то ли уссышься, то ли усрешься, - с невозмутимым лицом разбавляет обстановку, - «Черная Орхидея» и клан Миуру считаются друг с другом. Мы союзники, партнеры. Если у нас разборка, мы уведомляем об этом клан Миуру. Если что-то происходит внутри твоего клана, ты ставишь в курс Черную Орхидею. Если ты сдох, то мы идем мстить за тебя вместе с твоим кланом. Если я сдох, то ты идешь с моей группировкой.

Мариотт не кретин какой-то, что пойдет против других кланов, особенно тех, которые все такие из себя традиционные. Если бы даже у него поехала бы крыша и он бы решил воевать за место под солнцем, то его бы тут же скрутили Бирс и Торстон, что лишний раз доказывает, что Мариотту нужны союзники. «Черной Орхидее» нужна союзная группировка. Откажется Миуру, то они найдут других. Но на первых пал выбор на Миуру.

Бутылка виски все пустеет, кон в Дураке выиграл Миуру, поэтому Ян и подливает и раздает карты.

- Моя женщина не стала бы меня травить, она бы спустила мне кровь, и ей написала бы свою самую любимую картину, - Ян ухмыляется даже с нежностью, что бывает у него крайне редко, но он кайфует от того, какая Октавия и как вообще не хочется ее предавать, - а твоя, наверное, может, и отравить. Если ты заслужил, а мне что-то подсказывает, что заслужил. Но учить и осуждать тебя не собираюсь. Еще год назад я бы даже с Октавией бы лажал направо и налево.

 Отправлено: 17.01.24 02:17. Заголовок: -Да кто б, блин, сом..

-Да кто б, блин, сомневался. Я если и могу где одержать победу, так только в роли Дурака. Смотри, Адреналин. Потом нечего скрипеть зубами, мол, не знал, с каким неудачником связываешься.
Хмыкает Кенджи в дань этой своей весьма сомнительной "победе" в данном коне. Ну а чего, лавры навроде "Золотой малины" или как там зовётся премия Дарвина в кино. А, премия Дарвина вроде за самую бестолковую смерть. Кенджи бы и тут, вероятно, мог преуспеть, под задорные насмешки всех этих чинных и церемонных долбанных коллег по цеху (пропади они пропадом, а, желательно, с праведником Ясунари наперевес в качестве свята знамени). Так вот, шанс не преуспеть и снискать смерть куда более приличную для мужика у него есть возможность лишь благодаря своей горячей и столь же люто обожаемой им жёнушке. Что, как вполне логично и справедливо подметил Ян, рано или поздно даст Кенджи просраться и выпить яду. А он выпьет. Если это станет тем единственным, что даст его Джие покой и гармонию после всего того, что он учудил. У неё такая красивая седая прядь в волосах, как у Роуг из Людей Икс. И у обеих эти пряди появились, знаете ли, не от счастливого бодуна. А после трагической цепи потерь.
-Мариотт, нечестивец ты бешеный. Я этого и не отрицаю. Ты бы уши разул, я перед кем тут битый час распинаюсь.
Ухмыляется Миуру, вновь подливая им горячительного, от которого странно раскалывается башка. Неа, Джия его не отравила. Чего Кенджи так уверен? Он в энтузиазме своей коварной пантеры не сомневается и гордится ей, как мальчишка первоклассник – и насрать кто и кто там думает относительно его невозможных соплей. Но, когда Джия задумает медленно, да верно растворить в крови старого (зато почти не плешивого) гада смертельные токсины – ни за какие коврижки не откажет себе в удовольствии с яростным прищуром за сей картиной лицезреть. Чёрт. Кенджи даже умудрился возбудиться от представления своей жгучей красавицы на яростных каблуках, кожаных брюках в облегон да с бокалом от шампанского и терпкого коньяка, плещущегося в нём – плотоядно провожающая помирающего засранца мужа в его последний поход. Хоть, Кенджи даже по пути к Плутону на огонёк умудрится навернутся на адовой лестнице под неизменные усмешки братца Горо.
-Хм. Не знаю, как по тебе - а как по мне, твой расклад звучит весьма заманчиво. Про Фауста и моего братца лучше мне не говори, я тут недавно имел тупость пообедать. А эти двое в ходе покера точно радостно увешают друг друга кишками проигравших лохов. Ой, только не говори мне, что Торстон, мол, де, интеллигент в десятом поколении. Ага, такой же, как засранец Горо.
Ой, всё. Как говорится. Ясен месяц, перец, да хоть дохлый трубочист в домоходе, заигравшийся в милейшего Санты прямо посреди весны. В это Кенджи поверит с большей вероятностью, как и в пресловутое «после дождечка в четверг», чем в то, что Змей в свободное от кровопролитий время развлекает себя исключительно чинной игрой на фортепьяно. Ага, как и его душка братец Горо, к которому жались все те, у кого нет мозгов от слова очень и молили защитить от ужасного кузенишки. Трижды ха. Но, Кенджи не священник, причащать перед жутковатой кончиной доморощенных идиотов. Те, что поумнее, в случае необходимости вести базар с кланом Миуру топали или к Кенджи или к Эниши, что обладал завидным благородством. Потому как даже также в меру благородный Бату мог порой психануть на ровном месте. Как ни поразхительно – не на Янлин, хоть уж в этом Кенджи бы при всём желании не мог бы его винить. Уж больно его старшенькая заноза в его последней здоровой почке. Вся в него.
-Тогда вот тебе мой расклад. А, знаешь, моя бы воля, я бы держался от всех этих клановых междоусобиц подальше. Терпеть ненавижу все эти интриги с плясками вокруг костра, мол, кто кого перемудрит. Думаешь, я, например, имею представление, как вести себя в этих долбанных клановых войнах? Да ни черта. Я почти потерял любимую жену из-за того дерьма, что натворил. Но вынужден был отослать её в относительно безопасное место из-за всего этого кланового дерьма, будь оно неладно.
Кенджи рассеянно радуется, что втрой раунд в дураке остался за Мариоттом. Ну хоть так, да и вообще – два дебила, это сила. Так что чем больше, тем лучше. А вот все эти умники-разумники в одеждах, будто бы из запылённых музей музеев времён динозавров, пусть подавятся своим умишкой с лихвой. Хоть и Кенджи понимает, что он может позволить себе вот так по-стариковски поворчать с Мариоттом, вполне может даже рыгать друг на друга с Кэничи и этим его новоявленным дружком стариканом с зоофильными наклонностями, но вот пресловутому Ясунари, не говоря уже о – хрен знает чего ожидать от него – Тагаве он вряд ли озвучит своё охренеть какое ценное мнение столь лихо в лицо. Что сразу ощутил своим лисьим нюхом старый Хира да умело подловил Миуру на его же паршивой оплошности. Чёрт дери. Да ещё Янлин как всегда поддала огоньку и из всех малолетниц девиц Острова не нашла ничего более пакостного, чем сдружиться с Ниси. Две стервы. Эх, жизнь! И как тут, скажите на милость, не повеситься? Ну лады, можно и без милости. Только с икрой, фанфарами и кремом от запора, будьте добры.
-Только имей в виду, Мариотт. Надеюсь, вы с Бирсом и Торстоном не страдаете склерозом? А то я эдакий папаша-наседка целого семейства, и в моей семье выше крыше тех, кого трогать не стоит. Мальчишки да ладно, сами за себя постоят, не собираюсь подтирать сопли. Но девчонки есть девчонки. Ты вообразить себе не можешь, во сколько лет я покрылся первой сединой. Как только мои мелкие засранки стали рыскать по свиданкам у меня под носом. Свят, свят. Я честно притворялся слепым и глухим. Ааа, кстати, слышал, у тебя нарисовался сына?
Мать его женщина, это же круть. Кенджи вполне может вполне искренне поздравить с таким моментом. Он и сам прошёл все круги ада со скучной до зубного скрежета Минчжу, не ожидая от этой домашней наседки ничего, кроме сына. Она ему сына родила, он её сына угробил. Прекрасное разделение обязанностей. Только вот, сколько бы Кенджи не ерничал и не выёживался, упражняясь в высотах цинизма, что пробивают, казалось бы, дно…Коичи – навсегда его молчаливая боль. Также, как Эниши – его бешеная отцовская сердечная гордость, как ни крути. Да и подавитесь все своей правильностью, Кенджи сердобольно похлопает по спине. Может быть. Определённо, Ян с этой его убийственной прямотой, словно танк напролом, Кенджи по душе. Коли выстрелит, прямо в физиономию, без всех этих противных и зачастую тошнотворно невменяемых подножек.
-Да я так и подумал, Мариотт. Наши дамы сердца с прибабахом, каждая со своим особенным. Короче...я ублюдок. Конченый. В то время, как ты там резвился с выводком из шлюх, я умудрился трахнуть по пьяни малявку и - бинго - вуаля, обрюхатить её. Всё ещё сомневаешься, что Джия меня отравит к собачьим чертям? И правильно сделает, между прочим.

 Отправлено: 20.01.24 02:15. Заголовок: - Твой братец отврат..

- Твой братец отвратный тип, - честно говорит Ян, - но Торстона иногда даже я боюсь, ибо его все обожают, а он у нас самый опасный. Пока мы с Бирсом психопаты, Торстон извращённое дерьмо.

Но Ян говорит это все с привязанностью и восхищением. На самом деле, Миуру прав. Самым изощренно жестоким является змей Фауст. Мариотт и Бирс больше психопаты, которых не выносят, боятся и считают теми, с кем связываться не стоит. Особенно это касается Мариотта. Бирс психопат, который умеет вдруг успокоиться. И превратиться в истинного главу. Или научился с момента своего брака, что поменял Бирса. Мариотта сдерживают Бирс и Торстон. Без них он бы давно был с пулей во лбу после своих выходок. Хотя успел бы всадить и пару пуль другим. Все честно.
И да. Когда он зовет Торстона извращенным дерьмом, он, мать твою, восхищается тем, что только Торстон сумел наладить общение с Горо Миуру, с самым лицемерным дерьмом. Только Торстон, как змей, может наладить коммуникацию с самыми мерзкими и скользкими людьми. Мариотт этим восхищается до сих пор. До сих пор Бирс и Мариотт буквально выпихивают Змея на переговоры с теми, с кем даже говорить не хочется, а Змей, со своей улыбочкой, может все наладить. Мол «смотрите за профессионалом и учитесь».

- Дерьмо, Миуру, - соглашается Мариотт, когда их стаканы вновь наполнены, - вот тебе тайна. Бирс хочет просто быть со своей женой и постоянно бесится после приемов, а Торстон не такой змеиный засранец, как думаешь, у него тоже есть свои слабости. Я так же наслаждаюсь вечерами у камина с Октавией, потому что так хочу, но я и Бирс не хотим, чтобы другие знали о том, как мы слабы к нашим женщинам, - открывается Ян, - но мы все выбрали определенный образ жизни. Нам нельзя ныть.

Ян, Фауст и Бирс давно решили строить криминальное будущее. Они тогда были просто амбициозными мальчишками. А потом… Бирс сначала бросил друзей, потом вернулся, нашел женщину своей жизни, и уже, конечно, перестал быть тем, кому плевать на все. Торстон со своими драмами, но все же остается тем змеем, что будет и готов вести все самые важные переговоры. Пока Мариотт и Бирс отдаются чувствам, Торстон остается хладнокровным змеем Черной Орхидеи.
А Ян… он так и остался самым психованным, самым неадекватным. Он может все испортить. Фауст бы закатил глаза от этой игры в «дурака», а Бирс бы сцепил челюсти, посчитав, что Мариотт слишком рискует.
Они все разные. Но все выбрали путь криминала. И теперь у всех есть свои слабости и рычаги влияние. Держится лишь Торстон пока. В нем не так много сопливого дерьма, как у Мариотта и Бирса, что вечера со своими женщинами проводят.

- У нас много пороков, но не склероз, - ухмыляется Мариотт, - если мы сотрудничаем, то я готов кровь и сердце положить на то, что и твоих детей «Черная Орхидея» защитит и отомстит в случае чего. Я не придерживаюсь всего этого традиционного дерьма, чтобы моя женщина шла за мной, да и Октавия не бросит свою дочь, если я сдохну. Но мне нужна гарантия ее защиты, гарантия защиты моей женщины и ее дочери.

Возможно, Октавии это не нужно. Ян не думает, что Октавия отправится за его трупом, потому что у нее есть дочь. Но, если Октавия выберет его, то, конечно, ее смерть он доверит Миуру, если они заключат свой своеобразный контракт. Может, ей грустно от этого. Может, она бы пошла за ним. Она преданная и шикарная женщина, что дает ему уют, покой, нежность, то, что ему нужно. Наверное, если он сдохнет к чертям, то ему будет уже плевать, с кем она трахается после него. Но пока он не сдох. И пока он должен рассмотреть все возможные варианты. Октавия у него весьма эксцентричная и непредсказуемая, а он, как истинный мужчина, что взял на себя за нее ответственность, пусть и без кольца от своей аллергии на брак, должен позаботиться о том, чтобы ее опрометчивость в случае чего, не стала ошибкой.

- Если же она захочет уйти за мной, то пусть безболезненно, - в этот же момент Ян в очередной раз забирает карты, когда Миуру выигрывает в дурака, - но при условии, что ее дочь будет под защитой.

Он не думает, что Октавия бы просто отправилась за ним и кинула бы свою дочь. Но мало ли что. Поэтому он вынужден все условия высказать. Вряд ли Октавия бы сошла с ума от смерти Яна, у нее же есть дочь, с которой у нее очень близкие отношения. Ян питает страсть, нежность и привязанность к Октавии. Ему важен более всего – факт ее защиты и защиты того, что ей важно.

- Знаешь, я думаю детей у меня много, - виски, карта бьет карту Миуру, - но, да, у меня теперь есть сын. Официально. Его защищать не надо. Он справится сам.

Мариотт верит в засранца, что сыном зовется. Что тому защита не нужна. Однако обозначает, что сын у него есть. С этим нужно считаться.

- Отравит, - спокойно соглашается Ян, высматривая в своих картах козырь, - не спрашиваю, зачем тебе это было нужно. Ощущение, что мы просто родились ублюдками.

 Отправлено: 30.04.24 00:48. Заголовок: В последнее время Ок..

В последнее время Октавия часто задумчивая. Ей кажется, будто она дышит не полной грудью. Будто что-то внутри терпко сдавливает. Она странная, отрешённая. Не в каком-то пошло буквальном смысле, благо, ей кощунственно жаловаться. У неё есть близкие люди, те, кого любит она, и кто её любит. Просто, наверное, её состояние зовётся старостью. Когда в волосах ещё не появились серебристые пряди, но внутренности покрыли первые морщины. Забавно, внешне Руссо моложава. Она не молодится нарочито, впрочем, как и обряжаться в саван да плавно ползти в сторону кладбища также не торопится. Однако...что-то непонятное творится у неё в голове. И вроде бы мысли и чувства Октавы всегда были хаотичны, слишком уж творческая она натура для размеренного сосуществования с людьми. Но всё же, душа её не на месте. Она не знает, почему. Это треклятое ощущение заставляет её с запалом уничтожать свои же эскизы, что кажутся ей ерундой. Она уже отменила пару намеченных выставок и от отчаяния блаженно вышвырнула половину недописанных холстов. В такую затяжную творческую яму её не затягивало давненько. Быть может, настал тот момент, когда ей пора признать своё поражение, и дать дорогу молодому поколению, что в своих талантливых изысках горят огнём? Ибо, ничто не вечно под луной. Да и Октавия никогда не страдала от излишней амбициозности. Художница со стеклянными глазами, как простуда.
С Яном незадолго до нынешнего светского раута для криминальной элиты у них состоялся непростой, изрядно душевный разговор. Октава мягко постаралась донести до любимого человека, что, вероятно, с переездом поспешила, поддавшись порыву чувств и паршиво подумав о благе своей не столь уж взрослой дочки. Ей стыдно за своё эгоистичное желание пожить немного для себя. Октава не считает, что явив на свет детей, следует ставить крест на своей личной жизни. Однако, дети подразумевают и долю ответственности. Её Джозефина, самая красивая малышка с глазами кошечки, ещё не готова к самостоятельной жизни и отчего-то до ужаса переживает, будто мама перестанет быть мамой, переехав жить к Яну. И особенно опасалась мифического брака Октавии, сколько бы та терпеливо не успокаивала свою ранимую девочку, что замужества не случится - ведь это было их с Яном обоюдным взвешенным решением. Но Джос переживает юношеские стихийные бедствия, горько выпавшие на её долю, а Октава не сумела вовремя укрыть её своим уютным крылом, защитив от ненастий. Смерть друга детства, Натана. Размолвка с лучшей подругой Эри. Что ж...Октава, невзирая на подозрительное отношение к Висконти, рада уже их с Джос перемирию. Сознавая - засранца, обожающего размахивать кулаками, Джос категорично не заменит ни один хороший мальчик. Только вот пускай рискнёт здоровьем помахать кулаками на Джос - и Октава к чертям пустит пулю ему в башку. Определённо, Октавии далеко до образа добропорядочной матери. Другие бы костьми легли и заперли бы бунтующее чадо за семью замками. А она, словно подруга, не читала дочери морали, даже понимая, что с Феликсом наедине они отнюдь не чтением «Библейских писаний» занимаются – и всегда давала право Джос на собственное пространство, не задавливая родительским авторитетом.
Итак, недавно они с Яном разъехались и снова жили каждый своим домом. Правда, при этом оставаясь вместе - уже в статусе не любовников, но сложившейся пары. Октавия догадывается – Яну эта ситуация не слишком по душе, но безумно благодарна своему мужчине за то, что он не ставит ультиматумы и не рвёт ей сердце на куски справедливыми претензиями. Октава не может переменить того, что им не суждено стать тем счастливым семейством, где Ян и Джос бы друг друга приняли. Октавия цинично в чудеса не верит. Она верит в жизнь. И верит в смерть. Иногда навещает могилу Саманты всё с той же неизменной бутылкой алкоголя наперевес. Сэм ей ни разу не снилась, и это вызывало в Октавии улыбку. Значит, там неплохо её убитому отражению. Октавия не мечтала, чтобы где-то за горизонтом, Саманта скучала по их детству и билась головой о стенку, ну или, если угодно, об облака. Пусть всё забудет. Ощутит гармонию и умиротворение. Октавия же... согласна помнить, пока она здесь и жива.
-Ты мне сразу интуитивно пришлась по сердцу. Я буду рада дружить. Забавно…прозвучало, будто мы первоклассницы, и я лихо подсела к тебе за парту. Хотя…в этом вайбе что-то есть.
Октава лукаво хмыкает, подмигнув Джие и опрокинув в себя бокал горячительной жижи, пока они ленно и расслабленно перемывают косточки своим мужчинам. Очаровательно сознавая, как в сей момент те столь же пьяно перемывают косточки им.
Октава любит, когда Ян подшофе, и его рубашка насквозь пропитана тяжёлым виски с сигаретами – как её кожу давно пропитал аромат масляных красок и гуаши психоделических тонов. Они могут говорить о чем угодно. Он как-то с усмешкой поведал, как ему нравится совать горло от бутылки во влагалища шлюх. Октава ласково хмыкнула, что по юности она порой проделывала с собой тот же фокус. Было любопытно попробовать свой вкус, перемешанный с вином. Непременно красным.
-Как зовут твою дочку? И почему вы не рядом… если не секрет? Ты же переживаешь…это невооружённым взглядом заметно.
Октавия ласково щурится, успокоительно погладив Джию по плечу. Сложно вообразить причину, по коей Кенджи Миуру не желает помочь супруге разрешить столь болезненную проблему, как разлука с ребёнком. Он, в конце концов, сам отец. Но истории могут быть разными. Знай она об усыновлении Мегуми, что очевидно усложняло для и без того разбитой Джии ситуацию, у неё бы сердце обагрилось кровью из ставшей дружественной солидарности.
Октавия тоже в какой-то степени пребывает в подвешенном состоянии, мечется, силясь не обделять вниманием ни свою дочь, ни своего мужчину. Она, несмотря на возвращение в родные пенаты, частенько остаётся у Яна ночевать и не собирается играться в излишнюю самодостаточность, всегда его желания уважая. Она скучает по нему, ей чаще бы хотелось его обнимать у грёбанного камина, а ночами яростно прижиматься разгоряченной кожа к коже как в пожаре. Но Октавия занята стремлением сделать лучше жизнь своей малышки. Она ненавязчиво позвала Эрику у них погостить, и девочки, пусть и пока сквозь зубы, заново учились искать общий язык. Хотя они до сих пор трогательно, видимо, по сложившейся привычке, старались друг на друга фыркать. Её материнское сердце трепетало при виде проскальзывающей на губах Джоси улыбки, кою давно на фарфоровом личике не наблюдала. Страшно вообразить, какие муки ада переживает Джия из-за невозможности видеть свою девочку.
-Он тебя любит, Джия. Я не психолог. Художница. И вижу, какие у людей глаза. Так, как Кенджи смотрит на тебя, смотрят только на любимую женщину. Но мужчины такие мужчины, ведь так?
Она, улыбнувшись, достаёт движением фокусника из-под полы самобытного наряда футляр с длинной иглой, попутно непосредственно слегка задрав свою блузу на рёбрах да сделав себе укол в бок. Ей хочется наглядно показать Джие, что ощущать себя слабой не так уж страшно, как это малюют. Будь то болезнь или, о ужас, чувства.
-У меня диабет. Если вовремя не вколю чёртову дозу инсулина, могу откинуться. А я благодарна болезни. Она научила мириться с тем, что слабости неизбежны. И не все от нас зависят.
Октава подливает Джие шампанского, сама же своевольно сделав несколько жадных глотков из бутылки. То, в чём она не намерена себя ограничивать, хоть с высоким сахаром и не стоит. Октава пожимает плечами, тряхнув россыпью непослушных завитков, собранных в элегантно небрежный хвост.
-Доверять слепо бессмысленно. Мы никогда не знаем, как может повернуться жизнь. Я долгое время была любовницей Яна. Той, что удобна и чей номер не вспомнят даже с бодуна. Его важной женщиной была другая, хоть он мило это отрицает. Однако…что-то нас удержало вместе ещё тогда, когда легко могли расплеваться. Сейчас же решили строить нечто крепкое вместе. Поверь, проблем хватает у всех. Но, если хочется счастья, нужно уметь где-то поступиться гордостью. Джия… как ни крути, это всего лишь жизнь.
Октава себя не узнаёт в заунывно умудрённых рассуждениях. Вестимо, ей пора себе подбирать не платья, а погост – настолько устарела. Впрочем, Октаве нравятся нетривиальные вещи. Она не клянчит подарки и спокойно может себе нарвать на лугу колокольчики, если вдруг упрётся упиваться их ароматом посреди кухни. Она из тех сумасбродных городских сумасшедших, что оценила бы необычный похоронный венок вместо банального веника или интересно расписанный гроб вместо навороченной машины. И приятно и когда-нибудь скажется полезным.
-Я просто его полюбила. Не с первого взгляда, но будто корни в его вены пустила. Вот так банально, Джия. Ты – роскошная женщина. Я – баба как баба, открытая книга, впрочем, не имею ничего против.
Почему Кенджи?

 Отправлено: 30.04.24 01:50. Заголовок: - Я не знаю, умею ли..

- Я не знаю, умею ли я дружить, - честно признается Джия, - я бы попробовала с тобой, но не обессудь, если ни черта не выйдет, и мы останемся врагами.

Джия и так чувствует, что они и разные и похожие. И обе достаточно сложные, не в пафосном модельном плане, когда девицы себе цену набивают. Нет, Джия, например, по-настоящему сложная, как будто бы отравленная. Даже Кенджи винить за измену не может, сама бы себе изменяла. Только вот простить, ну никак не получается. Наверное, прощения от Джии ждать и не стоит. Она не простит никогда. Не из тех она женщин. И вовсе не уверена, что такой мужчина как Кенджи готов к тому, что она просто примет ситуацию, но ее не простит. Такому мужчине оно и не нужно.
И Октавия кажется ей такой же. Сложной. Пусть она выглядит истинным отдыхом, приятным отпуском на Гавайях для любого мужчины, только с ней надо иначе. С ней надо по-настоящему. А мужчинам часто кажется это сложнее, чем остальное. Так же и в дружбе. И Октавия и Джия не будут вести просто светские беседы ради того, чтобы было с кем выпить кофе или вина вечером. Им или настоящее или не нужно, спасибо. Кофе и вино всегда можно выпить в компании самой себя.

- Мою дочь зовут… - Джия уже почти произносит имя дочери, которое было закрыто за семью замками, но… - неважно. Мы не рядом, потому что у нее другая семья.

Джия не имеет никакого права говорить о Мегуми, разбрасываться ее именем направо и налево и рассказывать ее историю даже очень симпатичным ей художницам. У Мегуми и правда другая семья. Джия для своей девочки чужой человек. Джия сама не боролась за свою дочь, не боролась даже с Кенджи, а от него получила то, что у него скоро будет еще один ребенок. Пока у Джии не было ее девочки, пока Джия справлялась с ненавистью его детей, его сестры, его кузена. Она сама узнала, что дочь ее была удочерена мужчиной испанского происхождения, но скрывала эти свои «расследования». Пока у Кенджи была целая семья, у Джии не было никого. Она была одна, без подруг, без дочери, без поддержки, целиком полагаясь только на Кенджи. А потом его беременная подружка, что сейчас лучшая подружка его старшей дочери. Ей плевать, что ее выселили из дома, она бы сама не осталась там ни секунды. Ей больно, что она была так одинока, что ее все не выносили, что ей не было разрешено даже думать о Мегуми. Сам Кенджи заводил новых детей за ее спиной, как вышло. А она плохая мать, что слала дочери письма якобы сама до сих пор была в тюрьме по милости Кенджи Миуру. И никому не суждено узнать, как больно было Джии, когда Мегуми однажды на письмо не ответила. Ее девочка была достойна жить. И Джия больше была поражена, что Гуми долго держалась и на письма отвечала.

- Любовь не панацея, - Джия просто смотрит как Октавия делает себе инъекцию и отчего-то это зрелище кажется ей завораживающим, - знаешь, это даже красиво. Твоя слабость – красивая.

Джия не находит в себе сил и желания говорить о Кенджи. У нее раны живы. Она и сама причиняла ему боль. Их отношения начались токсичными, и оставались такими. Почему они должны были вдруг исправиться? Джия в чудеса не верит. Их отношения были страстными, безумными. Но Джия всегда была чужой. И именно это привело к тому, кто ее никто ни во что не ставил. Ее неприязнь с Янлин лишь забавляла дражайшего мужа, а свою противную Мэй он вовсе обожал и не ругал, а Эниши, что всегда с Янлин хмыкал на Джию. Ее не приняли и отнеслись к ней, как к собаке только из-за Кенджи в ее понимании, Джия была словно дешевая старая шлюха, которую к себе взяли потрахаться, прежде чем выбрать иное. И это даже не шлюха Ниси. Ее так же выпрут в случае чего. просто у Джии никогда не было место в этом доме. У нее не было дочери, можно сказать, но никто из детей Кенджи так и не стал для нее близким.

- По твоей логике та женщина вовсе не была особенной, если он остался с любовницей, - подмигивает Джия, - ведь ты думаешь, что раз Кенджи не остался со своей беременной шлюхой любовницей, то особенная я. Только ни черта, - Джия закуривает и пьет шампанское, - нет особенных. Я в это дерьмо не верю.

Джия их приятный вечер завершает своим негативом, и на следующий день обязательно найдет адрес Октавии и пришлет ей свои извинения.

- Почему Кенджи? – поднимает брови, но судьба оказывается к ней благосклонна, когда за спиной Октавии оказывается Ян Мариотт, - за тобой пришел твой мужчина, не смею тебя больше задерживать, художница.

Смотрит с полуулыбкой, как они уплывают куда-то вглубь зала, а Джия остается наедине с бутылкой шампанского.
Что ж. Весьма приятная компания.

 Отправлено: 30.04.24 23:56. Заголовок: Внешность + синие ту..

цитата:

Внешность + синие туфли на широком высоком каблуке. События происходят в реальном времени, сразу после игры Юби и Янлин.

После уютного разговора с волшебной малышкой Юби у Янлин, так уж вышло, состоялся разговор с отцом. Непростой и серьёзный. Вместе с тем какой-то...их личный, только между ними, что должен был случиться давно. Вот так, наедине, лицом к лицом друг к другу, без злопыхателей и без защитников. И нет, они сопливо не обнялись и не растаяли двумя такими одинаковыми розовыми лужицами. Но искренне повинились в обоюдных косяках и постарались учнить пусть даже худой мир, вместо каких-то никому не нужных воин.
Поэтому, Янлин оказалась на том самом приёме, который всё же согласилась посетить Джия - она собралась наспех и торопилась, опасаясь упустить её. Ибо, зная прелестного папеньку, он мог успеть облажаться по полной, а Джия вполне закономерно справедливо психануть - и ладно если просто опустить что потяжелее старому засранцу на голову. Но просто яростно развернуться на каблукам и уйти. Янлин же жаждала, наконец, собравшись с мыслями и смелостью, сказать Джие то, что её давно так и подмывало сделать. Если честно, у неё даже бессоница развелась от этих тяжких, ворочающихся в голове удручающих мыслей. Поэтому Янлин так торопится, со стороны будто бы летит на свидание к своему мужчине. А она так странно летит на встречу той, кого вроде бы так мечтала выжить из дома, что, когда это случилось, Янлин ощутила себя совершенно пустой. Эта вражда не была нужна ни одной из них. И лишь когда Джия покинула дома, Янлин осознала, что никогда её не ненавидела и её ухода или тем более плохого Джие не желала.
На приёме Янлин оказывается быстрее ветра, выглядит она, как всегда, стильно, но, если честно, для столь пафосного сборища элиты не вполне уместно. И ей до того плевать, насколько растрёпана её короткая стрижка и не нацепила ли она пиджак наизнанку, что даже было бы совестно, если бы не было так насрать, кто и что может подумать о её неприглядном одеянии.
У балкона она сталкивается с Кенджи, что о чём-то коротко переговаривается с мистером Мариоттом и его художницей. Кенджи в своём стиле нехотя представляет паре старшую дочуру и по совместительству его неизменную головную боль, и Янлин с лёгким вздохом вежливо здоровается с Яном и Октавией, уважительно мягко поклонившись и молитвенно сложив руки, чтобы отец дал ей немного времени с Джией вдвоём. Ибо их беседа в стиле "между нами, девчонками", не для мужских ушей.
-Джия...
Выпаливает Янлин, как на духу, радуясь тому, что успела застать её на треклятом приёме. Забавно, как они друг на друга извечно шипели, но обе умели на подобных приёмах блистать, не прикладывая к тому усилий, и при этом совершенно ненавидели перед кем-то выделываться. Да пошли бы все. Право слово, иногда Янлин кажется, что они с Джией в прошлой жизни были матушкой и дочерью, лишённых понимания друг друга, однако, крепко связанных незримыми путами. А, может, свекровью и невесткой, что друг друга отравили? И всё же, шутки шутками, а Янлин нужно совсем немного времени, чтобы отдышаться, благо запыхалась она знатно, и сейчас напоминала бешеную собаку с отчаянно высунутым языком, что хотелось разве что пристрелить.
-Извини, что побеспокоила. Не сомневаюсь, ты наслышана о моей дружбе Ниси и не выносишь меня пуще прежнего. Имеешь на это полное право. Просто выслушай...пожалуйста. Что бы там не было дальше у тебя и моего отца...я хотела бы тебе кое-что сказать.
Она, слегка помявшись, всё же берёт в себя руки и, полная горящей решимости, делает шаг к Джие навстречу. Янлин, признаться, ужасно стыдно смотреть Джие прямо в глаза после всего того дерьма, что она умудрилась ей причинить...но она смотрит. Янлин не из тех очаровательных принцессок, что трогательно отводят глазки и хлопают ресницами.
-Я хочу, чтобы ты знала, что с Ниси...это вовсе не назло и поперёк тебе, отцу или вашим отношениям. Мы с папой поговорили. Я всё понимаю и если тебе неприятно присутствие в доме Ниси или моё, то я готова уехать. Даже если ты туда не вернёшься – это уже только твоё личное право и дело. Без проблем и обид, правда. И Ниси с собой увезу. Поверь, и я, и тем паче она меньше всего хотели бы стоять на твоём пути. Но, знаешь...если честно...после твоего отъезда особняк Миуру уже не тот. Всё как-то...непривычно. Я тебя не выносила. А теперь мне тебя не хватает. Но главное не это.
Янлин переводит дух, нервным движением и едва ли не трясущимися руками взяв из рук Джии бутылку и сделав пару жадных глотков, ибо горло пересохло от волнения. Янлин может представить себе всё желание Джие раздробить ненавистной падчирице черепушку за то, что та спелась с любовницей её мужа. Янлин понимает Джию, как женщина. Но ведь и Ниси здесь жертва жуткого стечения обстоятельства да самодурства своего старого лиса засранца отца. А ребёнок в её животе…да пусть Кенджи на него плевать. Для Янлин это ведь маленький братик или сестра, и ребёнок не виноват в том, что ещё до рождения он лишён любви и заботы как деда, так и отца. Значит, Янлин позаботится о маленьком и станет для него шуга тётушкой. Одного своего брата она уже потеряла. С неё хватит. С неё довольно. Она никогда не забудет вид Коичи в петле с обескровленными губами. Янлин почти не общалась с ним при его жизни, а после его смерти не разговаривала два месяца и никого, кроме Эниши, к себе не подпускала. У неё тоже есть своя боль и душевные драмы внутри.
-Джия, ты меня, пожалуйста, прости. Я вела себя как тварь последняя. Но что с меня взять...я даже со своей матерью не знаю, как поладить. При этом я ужасно злилась, что тебя Кенджи любит, а её никогда не любил. А теперь мне так стыдно, что слов нет. Я не имела никакого права вам мешать и учинять истерики. Мне очень жаль, что всё так отвратительно вышло. Ты всё равно для меня стала совсем не чужим человеком. И даже пусть странно, но родным.
Янлин горделивая капризная - о нет, не принцесса, а жуткая заноза и стервозина, для которой извинения подобны смерти. Но она приносит Джие эти извинения так искренне и сердечно. Ощущая, как ресницы так предательски увлажнили слёзы. И Янлин ничуть не шутит. Она готова к отъезду хоть завтра, если её присутствие или то, что они с Ниси наладили дружественный контакт, будет задевать Джию за живое. В Бату Янлин не сомневается, что он её чувства поймёт, и что она для него важнее должности в клане Миуру. А для Кенджи никогда ни Батый, ни кто-либо другой не станет важнее Джии и её возвращения. И Янлин понимает...Кенджи - нет, не близких, разумеется, он ведь не конченый ублюдок - но сам свой клан к чертям сожжёт, если это будет нужно для благополучия его жены, и пусть Тагава с Ясунари хоть горло друг другу перегрызут, лишившись общего "мальчонки для битья".
Замолчав, Янлин смотрит на Джию – совсем без своего былого гонора и препротивной усмешки, что не выносил практически весь клан. Многие наивно полагали, будто бы на Янлин сворачивали шеи. Ни черта. От неё скорее у закатывали глаза, а она если надевала кимоно, то только чёрное, убийственно воинственное. Она та самая дочка, что научилась не нажёвывать соплей, и, когда стала свидетельницей того, как один из ублюдков отца зажал в углу рыдающую служанку в разодранной одежде, явно считая несчастную биомусором, она равнодушно приказала отрубить голову мерзавцу и терзаться о его кончине ни минуты не собиралась.

 Отправлено: 03.05.24 22:59. Заголовок: Резко оборачивается ..

Резко оборачивается на голос, что зовет ее по имени. Сканирует тяжелым взглядом старшую дочку Кенджи. Никто из его детей Джию не любил. Но другие выбрали тактику просто считать, что Джии не существует. Янмэй вовсе делала вид, что проходит через приведение, даже, когда Джия, переступив через себя, здоровалась. Янлин же не игнорировала Джию, но открыто ей показывала свою неприязнь. В некотором роде, Джия это ценила, ибо только Янлин ее замечала и, пусть ненавидела ее присутствие, но замечала. Эниши, Мэй и Юби, например, принимали лишь Минчжу. Джия понимала. У них есть своя мама, а Джия это так, - ничтожная симпатия отца. Логично. Ибо теперь ее нет, и в этой роли Ниси. Джию такими вещами не пронять, она научилась быть толстокожей. Однако быть невидимкой не было в ее характере, лучше уж грызться не на жизнь, а на смерть.

- Плевать я хотела на твою дружбу с этой шлюхой, - огрызается Джия, - о да… мне не приятно присутствие брюхатой любовницы того, кого я считала любовью своей жизни, в доме, - Джия хрипло смеется, - только вот не ты должна шлюху убирать из дома, а твой отец. А мне насрать. Я не вернусь в ваш дом. А, если бы захотела, то поверь мне, меньше всего мне нужна вся эта драма с чужими отъездами. Твой отец не должен был ее трахать. А все остальное уже лирика.

У Джии нет ненависти к Янлин. Да они постоянно враждовали, но Джия старшую дочь Кенджи уважала. Янмэй казалась ей глупой, а Юби.. ну она просто не от мира. Ее нельзя ненавидеть. Но она и интереса у Джии не вызывала, она вообще Джию по дуге обходила. Что тоже весьма ясно. И Янмэй и Юби привязаны к матери, а Джия вроде как пыталась занять ее место. Поделом ей. Сейчас и место Джии займет другая, вряд ли Ниси. Эту вышвырнут быстрее, чем Джию, может, даже ребенка заберут. У Джии ведь забрали надежду на то, чтобы иметь возможность общения с Мегуми. При всей ненависти к Ниси, Джия уж точно не думает, что к той Миуру будут более благосклонны.
Но, да в этом странном доме именно Янлин была тем самым сильным соперником. И Джия, можно сказать, ее уважала за своеобразные развлечения в их перепалках.

- Меня не хватает, - Джия гортанно смеется, но все же протягивает бутылку с горячительным для старшей Кенджи, - только не говори, что тебя подослал твой отец, я страшно разочаруюсь в тебе, если ты решила потанцевать под его фальшивую дудку.

Джия никогда не была своей в особняке Миуру. Вроде Янлин всегда была смышленой, а глупит, как ребенок наивный. Если бы Кенджи просто перешел дорогу всем этим традиционным шишкам и ее бы отослали, а Ниси посадили к нему под бок в качестве «достойной невесты», то Джия сама бы нашла способы для них быть вместе, сама бы посещала особняк хоть в роли уборщицы, чтобы показать место этой Ниси. Но Ниси от Кенджи беременна, и это есть факт. И она бы сама бросилась в ноги к шишкам криминальной Азии, которых не выносили и считала тупыми лицемерами, чтобы ее изгнали, да подальше от Кенджи и напоминаний его грязной измены. Если бы он не изменил, то плевать Джии было бы на присуствие Ниси. Пусть они с Янлин хоть обходились бы в обнимку по особняку, но Джия бы чувствовала именно себя на коне и себя хозяйкой. А сейчас она женщина с сединой в волосах, которую предали с молодой и родовитой. И это самое большое унижение, что мог нанести ей Кенджи.

- Не проси прощения, девочка, - не зло хмыкает Джия, - не порть этот свой образ суки, а то мне тоже придется извиняться и портить свой образ суки.

Джия просто не хочет превращать это в «невероятной важности» момент между падчерицей и мачехой в прошлом. Ей это не нужно и не собирается она пытаться стыдить Янлин за ее прошлые поступки, когда сама Джия так же была вовсе не ангелом. Ладно бы, Джия была кем-то мудрым, мягким, женственным, несчастной доброй мачехой, которую все обижали. Но Джия так же была той еще сукой. Так что они с Янлин играли под одним правилам. На самом деле, Кенджи бы осаждать не старшую дочь, с которой у Джии был почти увлекательный Хейт. А среднюю или своего ненаглядного сыночка, который разве что не кривился от Джии.

- Знаешь, девочка, я ненавижу особняк Миуру, ненавижу твоего братца, ненавижу твоих сестер, не выношу даже этого твоего Батыя, - вываливает неприятную правду, - откровенно говоря, ты делала мою жизнь там хотя бы сносной, с тобой было забавно. Я не говорю о Кенджи, твоего отца я любила, что бы между нами ни происходило. Но ты прими простой факт, что твой отец мне изменил. Дело не в тебе и твоей подружке. Хотя она могла бы подумать, что трахается с человеком несвободным. Но виноват мужчина. Не тебе бежать с подружкой, которую трахнул твой отец, чтобы я радостно что? Зашла в дом?

Джия даже задорно подмигивает, вновь протягивая бутылку. Янлин не глупая, она поймет, всегда понимала, поэтому они так цеплялись. Однако Джия забирает бутылку назад и снова смотрит куда-то вдаль, давая понять, что их разговор может быть окончен. Вряд ли изображать подружек на светском приеме входит в планы обеих.