Отправлено: 05.01.10 23:32. Заголовок: Ресторан "The Hills"

 Отправлено: 07.01.10 18:19. Заголовок: Вали уже, Керрот. О..

Вали уже, Керрот.
Огрызается она и обиженно закладывает руки на грудь. обиженно отворачивается к стенке. Она на деле на него на век обиделась просто. и ведь ее не проймешь ни подарками, ни чем остальным, что там еще имеется в обиходе Керрота. и на что будет способна его фантазия, чтобы маленькая капризная моделька не топала ножками и не грозилась забрать свои вещи. ну а Кира почему-то думает, что он и не станет себя слишком утруждать. Поэтому вещи она все-таки заберет. потому что он ее бесит. Так бесит, что она сидит и рвет сейчас подушку. и уже не плачет, она просто его ненавидит, терпеть не может! Противный, мерзкий, скользкий. фу. да пусть валит себе куда хочет. Пусть валит к какой-нибудь шлюхе и весело развлекается с ней. Кира оставляет в покое бедную подушку и чувствует огромное облегчение. И понимает, что в кое-то веки ей на самом деле плевать. где он сейчас и с кем. Да пусть себе хоть вагон шлюх снимет. ей вообще все равно. Ну почти все равно. она слышит, как он уходит и громко фыркает. Встает с кровати и подбегает к зеркалу, чтобы быстро привести себя в порядок. ну она такая, немного помешанная на себе. Немного себя любит очень и поэтому не может себе позволить даже в гордом одиночестве выглядеть плохо. А выглядела она на деле не важно. Красные глаза, губы искусанные. на губах кровь. Керрот постарался, ничего не скажешь. но она ведь Кира Пинто. и будет не Кирой Пинто, если ему не отомстит. Причем она больше не будет топать своими ножками и швыряться вазами. это слишком избито и скучно стало нынче. Нынче все за вазы что-то взялись. Она придумает что-нибудь такое веселое. Керрот же не любит сюрпризы. Просто скоро один чудесный праздник, в которой о Керротах думать противопоказано. зачем портить, в конце концов, себе Рождество? Она планирует провести его.. и тут она понимает, что ей не с кем его проводить. И она оседает на пол. очень грустно смотрит на свой новый маникюр, и кажется, вот-вот заплачет. Потому что нет ничего хуже, чем остаться одному совсем на Рождество. и понимать, что тебе никто не позвонит и не поздравит. Можно даже не брать с надеждой телефон, чтобы посмотреть. нет ли пропущенных звонков или новых сообщений. Не вспомнил ли кто-то какую-то второсортную модельку. к ней снова возвращается этот осознание ненужности никому. Хотя вроде бы жизнь такая яркая у нее. каждый день что-то новое. Много лиц вокруг, все мелькает, все яркое, все приятное. быть моделью очень здорово. Открывается путь в такой красивый мир. но вот только в том мире ведь нет самого важного. Чего-то такого человеческого и настоящего. нет чувств и настоящей дружбы. У всех что-то на уме. Кира все же наивная. потому что она до сих пор не научилась различать, где друг, а где враг. и хоть все говорили, что она была такой жуткой стервой. Что лучше сразу самоуничтожиться. то это было не так. Эти слухи ее даже обижали.
Кира просыпается на утро и с трудом поднимает голову. она с трудом даже глаза открывает и с трудом вспоминает, а точнее не вспоминает. Вокруг две пустые бутылки чего-то. ее до сих пор подводит зрение и она никак не может сосредоточиться на этикетке. Ну да к черту. она просто напилась. Она с таким трогательным выражением отвращения на лице отбрасывает от себя пустую бутылку и поднимается на ноги. Не с первого раза, конечно, но поднимается. подходит к своему любимому зеркалу и улыбается себе. Она сейчас в таком состоянии, что ей кажется. ну что она просто богиня. С отекшими глазами, с распухшими губами, с прической «я упала с самосвала, тормозила головой». И что самое странное, она находит в себе силы, чтобы вывалиться из номера. И даже закрыть его на ключ. и даже спуститься в холл, ни разу не упав нарочно в объятья какого-нибудь симпатичного портье. Кира выходит на улицу и еще пять минут соображает, а куда ей вообще надо и надо ли. на улице идет снег. Такой красивый пушистый снег. И тут у нее звонит телефон. она даже не смотрит, кто ей звонит и уже хочет выкинуть телефон в мусорку, как понимает. Что на телефоне играет очень красивая мелодия одна. а эта мелодия у нее стояла только на одного человека. На ее Ривер. она тут же трезвеет просто. Хватает телефон и слушает ее голос. расплывается в такой счастливой улыбке и лепечет что-то невнятное ей в трубку. Она так сильно ее любит. и сейчас ее сестра спрашивает, сможет ли Кира побыть с ней в Рождество. На Киру снисходит озарение. ну точно же. сегодня же Рождество. И конечно же, она будет с Ривер на Рождество. не потому, что ей больше не с кем. А потому что она такая глупая и сама всегда боялась как-то Ривер куда-то звать. потому что она глупышка маленькая и считает, что Ривер она обуза. Ривер всегда была лучше Киры. красивее, умнее, даже старше в чем-то. Хотя обоим одинаковое количество лет. Она была такой королевой. а Кира даже на принцессу какую-нибудь завалявшуюся не тянула. Кира всегда смотрела на нее с придыханием и восторженно. и безумно ее обожала. И поэтому сейчас стремглав бежала по всему городу, чтобы купить ее сестре подарок. они договорились встретиться в каком-то ресторане. А Кира спросила у нее, почему в таком месте. там ведь собираются одни такие напыщенные индюки и светские львицы. И вдруг вспоминает, что она вроде как тоже была что-то вроде нее. Но на самом деле это был смех и только. ну какая же она светская? Вот Ривер да. и в том ресторане точно Ривер будет красивой роскошной женщиной. а Кира на ее фоне просто такой милой маленькой девочкой в длинном свитере и со вкусными духами. Которая держится за свою старшую сестру и боится отпускать. и вообще сегодня она в этом ресторане только за счет своей Ривер.
Кира очень быстро собралась на самом деле. когда ее куда-то звала Ривер, она в мгновение ока могла накраситься и одеться. Развеять все мифы, что всем моделям надо как минимум три часа сначала для того, чтобы разобраться. где в ее гардеробной что лежит, а потом уж еще три часа на выбор того, чего бы одеть такого крутого и стильного. Кира никогда не заморачивалась. то есть у нее был стилист, который и заморачивался. а еще у нее был Макси, который давал ей иногда какие-то жутко стильные вещички. Конечно, под страхом смерти. если с ними что-нибудь случиться. Вот и сейчас она в длинном свитере и туфлях. которые дал ей Макси. хотя ресторан и его обстановка располагают к тому, чтобы иметь шикарный туалет. Куча репортеров и тому подобное. и вообще надо как-то поддержать свой статус «светской львицы». И одеть какое-нибудь шикарное золотистое платье с разрезом на спине. сделает высокую укладку и непременно самые высокие тонкие каблуки. Но Кире вообще все равно сегодня. потому что она сидит за столиком и ждет Ривер. у нее в сумочке два подарочка для нее. Она очень ласково обвязала их красными шелковыми лентами и спрятала в сумку. ей почему-то так хочется безумно, чтобы Ривер сегодня радовалась. Потому что Кира ведь знала, что она грустная. по определению. Болезненно печальная. а ей хочетс, чтобы она сегодня улыбалась только и искренне. Сегодня же волшебство. сегодня Рождество.
Кира видит ее приближающуюся к столику и встает аккуратно. Хотя на самом деле первый у нее порыв был вскочить так, чтобы стол дурацкий отлетел к чертям. Но здесь же такое культурное место. на нее и так смотрят все как-то свысока. Ривер обнимает ее так легко за плечи. Так по-светски. как и подобает таким женщинам. Вежливо, учтиво. а Кира.. она сейчас такая счастливая, что просто не может сдержать своих чувств. и она обнимает ее так, что сейчас задушит. И утыкается в шею, и лепечет про то, как сильно скучала. а потом отпускает даже как-то нехотя и они садятся за столик. У Киры большие востороженные глаза. они так блестят сейчас и она так улыбается, что глаз оторвать нельзя. Просто настоящая детская улыбка. Мену протягивает руку и сжимает в своей ласковую ладошку сестры.
Как здорово, что ты со мной. ты не представляешь, как я ужасно соскучилась. Прости, что не звонила долго. Кстати. представляешь, я вчера с Керротом поссорилась! вообще в пух и прах. Завтра поеду и вещи заберу. Ривер, Ривер. а можно у тебя пожить? Я недолго, ну пожалуйста.. Ривер, я скучала.
Она ужасная болтушка, кажется, и не может сейчас себя остановить. она просто так давно не видела сестру. И просто так сильно ее любит.

 Отправлено: 10.01.10 20:59. Заголовок: Как он, и я хочу мол..

Как он, и я хочу молчать,
Тоскуя и любя,
С тревогой древнею встречать,
Мою луну, тебя.
Николай Гумилев

Она почти не спала. А только поджимала губы и смотрела в окно до бессознательного состояния, потому что отчего-то решила, что эта стерва снилась ей не зря. И она смотрела, отчетливо понимала, что смотрит напрасно, но смотрела же! Смотрела и чертыхалась про себя, гневалась, что не может ее забыть и до сих пор как наваждение ее глаза и губы снятся ей так часто, хотя все давно прошло, ох, как давно, а она никак не может забыть. Это было что-то нереальное, ведь она так легко всех забывала. Молниеносно, и даже не помнила никого в лицо уже через день, а здесь прошло столько времени, эта стерва вышла замуж, а она все не может, и не может не потому, что желающих нет – о, они как раз имеются! – а потому, что для нее это как-то неправильно. Неправильно из-за этой стервы и из-за Киры, которая, черт возьми, наверняка где-то спит со своим Керротом и знать не знает о Ривер, куда уж там!
И сейчас же, в ту же секунду, как ужаленная она схватила мобильный телефон и крутила его перед собой, до того желание жгло руку: взять и позвонить. И наплевать, с Керротом она или без этого подонка, она все равно позвонит и пусть только попробует ей не ответить! Хотя, конечно же, если рядом Керрот, то черта с два она поднимет телефон. И это было самое ужасное. Потому что проще было бы слышать глупую фразу «прости, я не могу сейчас говорить», чем слушать длинные гудки и кусать губы, уже подсознательно зная, что телефон ее сестры давно где-то валяется в углу и наплевать, значит, что она звонит! А наплевать отчего? Из-за этого чертового Керрота!
Сегодня было Рождество. Праздник, который она все время отмечала со своей стервой. Сперва она тащила ненормальную на какую-нибудь вечеринку, а потом эта ненормальная уже тащила ее обратно, в пустой дом, чтобы не было толпы народа и чужого смеха, многочисленных глаз и кивков. Правда, Ривер было глубоко наплевать. Она никогда не зависела от общества аль от их мнения, не читала заметки и не слушала сплетни про себя, только смеялась заразительно, особенно если в округах ходила правда. И наплевать ей было, она могла схватить свою стерву за локоть и спуститься с ней в подсобку или даже в женский туалет, черт возьми, только ненормальной это не нравилось. Ну, не нравилось и не нравилось. А сейчас ни вечеринки, ни пустого дома, ни стервы. И никакого рождества, если она сейчас не позвонит Кире. Ну, а если та развлекается со своим подонком, то она тоже с кем-нибудь развлечется. Чтобы, значит, не было так обидно.
Она даже не поверила, когда гудки неожиданно сменились столь знакомым и родным голосом, и тут же растерялась, отчего спросила так глупо: сможет ли она провести с ней Рождество. Она бы не спрашивала никогда, а просто констатировала факт, мол, идешь со мной и точка, а сейчас спросила и с замиранием ждала ответа, хоть какого-нибудь. Ждала и уже запаковывала подарок одной рукой и назвала какой-то пафосный ресторан, хотя идти не хотелось совершенно. И откидывает телефон, и наспех одевает какое-то короткое вязаное платье, хотя, наверное, следовало одеть что-то обтягивающее и соблазнительное, только как-то ей стало все равно. Той, которая не пропускала ни одной светской вечеринки и слыла светской львицей, неожиданно стало все равно. Только волосы уложила в прическу и макияж нанесла легкий, схватила пальто и выпорхнула уже из дому, чтобы поймать такси и ехать уже к ресторану. Какая, господи, собственная машина, если она собирается напиться, а потом рассказать все своей сестре? Потому нервно постукивает пальцами, расплачивается быстро какой-то крупную купюрой, улыбается приветливо встречным и выискивает глазами свою брюнетку. И обнимает ее слегка, как подобается в этом заведении, хотя охота прижать ее к себе и не отпускать никуда, а ее Кирюша что-то говорит ей в шею, и она начинает смеяться. Задорно, красиво, до того счастливой она оказалась. Даже про стерву свою забыла.
- Ну, конечно. Я, когда ехала сюда, то уже знала, что ты поругалась со своим… со своим Керротом. Или же он бы потом присоединился к нам. Иначе бы ты не приехала сюда, разве не так? А даже если бы и хотела, черт бы он тебя отпустил. Только вот пошли его. Или давай я его пошлю? Я с удовольствием. И даже помогу собрать тебе чемоданы и разбить что-нибудь напоследок. Машину, например.
Ей действительно обидно немного. Что она всегда на запас. Потому что сперва у нее Керрот этот, потом подружка ее, и только после стоит Ривер Фоулер. Только Рождество должно все изменить. Она выпьет для храбрости и все расскажет. Пути назад нет. Если только у нее голос не пропадет, как пропадает всегда, стоит ей решиться взять ее за руку и просто прошептать, как давно она по ней скучает и как сильно она ее любит. Сильнее чем кто-либо. Чем ее эта подружка и чем этот Керрот чертов, хотя последний не любит ее ни черта, уж она-то знает. Сколько слухов про него ходило и ходит, и не хватало еще, чтобы они коснулись ее сестры.
- А, может, ну их к черту, вещи эти? Мы тебе новый гардероб купим. Так что поедешь сразу ко мне, после праздника-то.

 Отправлено: 10.01.10 23:39. Заголовок: Играет тихая музыка...

Играет тихая музыка. Гости собираются медленно, никакой суеты. Если осмотреться, то можно увидеть много серьезных людей из правительства. Кто это там сидит за столиком? Уж не премьер ли министр со своей женой? Или это не жена? Вот и повод для сплетен. На столах у всех гостей лежат программки, в которых написана программа сегодняшнего вечера. Очень скоро уже приедет французская певица, которая специально приедет, чтобы спеть пару песен для именитых гостей. Повсюду очень много дорогих украшений, который были специально заказаны для того, чтобы украсить это и без того роскошное место. Повсюду ходят очень тихие вышколенные официанты. На столиках всех гостей появляются бутылки шампанского Crystal Louis Roederer и большая ваза, в которой лежит свежая сочная клубника и взбитые сливки. Со всех сторон раздаются хлопки открывающихся бутылок хорошего шампанского.

 Отправлено: 11.01.10 11:55. Заголовок: Кира смотрит на Риве..

Кира смотрит на Ривер очень счастливо. у нее горят глаза, на лице улыбка. Она уже давно не была такой вот простой, милой и счастливой. естественной. она все пыталась из себя что-то строить. Какую-то дикую стерву, которой на деле не являлась. какую-то жуткую истеричку, которой, впрочем, тоже на деле не являлась. Ее можно было раззозлить и она могла верещать как заправская серена, так, что не остановить и не заткнуть. Она была очень кипишной и постоянно паниковала на пустом месте. она могла начать истерить на пустом месте, просто потому что волновалась. Но все это выглядело так мило и забавно. И комично. но вчера в гостинице, когда она кричала, била и плакала, это смотрелось точне не трогательно. А как-то страшно, потому что Кира в таком состоянии близкому к отчаянию бывала редко. Она несерьезная девочка. Она была гораздо проще. просто казаться хотелось более ярче что ли. Она никогда не думала о том, что естественные краски красят больше всего на свете. но теперь уже не важно. Сейчас она именно естественная и чистая. Кира сжимает руку сестры и не может оторвать от нее взгляда. Господи, как она скучала. и правда, почему она вспомнила об этом только сейчас? почему она раньше не позвонила своей сестре, не украла ее у всех, не отобрала себе одной? Вот почему, почему ей сейчас кажется, что она никогда не отпустит ее руки? Чтобы ни случилось.
Ай.. да ну этого Керрота, родная. я ему не нужна, посылать некого, к сожалению. Я бы тоже с удовольствием.
Она говорит это очень бодро и смеется. Она крепится и по ней это видно. Кира не подает виду. Но все таки слышны в ее голосе нотки досады. Потому что ей все же немножко обидно. обидно, что чертов Керрот так себя ведет, как последняя свинья. Но она пообещала себе не думать в такой чудесный праздник о таком индивиде как Керрот. потому что только мысли о нем могли испортить все праздничное настроение. Это было не в ее правах. потому что напротив нее сидела самая лучшая и любимая сестра. Которую она была просто не в правах расстраивать своим бесконечно несчастным выражением лица. Своим депрессивным настроем от того, что этот подонок даже не позвонил и не поздравил ее. Ей ужасно обидно. но она рассматривает бесконечные столовые приборы вокруг пустых тарелок, чтобы просто из взгляда пропала вся эта грусть по тому, кто даже не стоит того. Чтобы по нему грустили. она не хочет расстраивать Ривер. Она не хочет портить ей праздник, она хочет, чтобы сегодня она улыбалась и смеялась. Поэтому когда наваждение загрустить и заплакать пропадает. она поднимает взгляд на сестру и долго разглядывает ее лицо. Все же она была очень красивой у нее. такие большие глаза и кошачьи. И волосы в высокой прическе. она даже в этом свитере черном несуразном для такого заведения выглядела очень эффектно. И ей прощалось отсутствие шикарного туалета, как подобает сегодняшнему вечеру. Они как-то интуитивно обе не одели красивых платьев. а обе одели длинные свитера и каблуки. А еще Кира не забыла улыбку, только вот Ривер почему-то всегда такая потерянная и печальная очень. А Кира даже не могла спросить почему. потому что всегда была уверенна, что это еще больше растрежовит Ривер. Заставит сердце еще больше страдать. но как бы там не было, Кира ее любила. Кира за нее переживала. хоть может быть никогда не показывала этого, и может, не названивала ей каждые пять минут. Кира ребенок, который иногда просто не может оторваться от круговорота будничных дел и набрать такой знакомый номер. Послушать немного гудки, а потом услышать родной до боли где-то голос.
Можно, правда?? к тебе? ну конечно, к черту вещи. Поедем сразу к тебе.
Еще чуть-чуть и она бы вскочила со своего стула и начала кружиться на месте, и хлопать в ладоши. и вообще она кажется еще чуть-чуть и опозорила бы Ривер на весь ресторан своим поведением. Потмоу что ведет она себя ну не как подобает в светском обществе. красиво, учтиво, на публику.. Но она ведь будет жить с Ривер и тут невозможно просто тихо не взвизгнуть от счастья. что может быть лучше? Каждый день гулять с ней и утром пить апельсиновый сок. болтать о какой-то новой диете, а вечером уже объедаться в каком-то очень вкусном японском ресторанчике. Примерять новые платья и бывать с ней под руку на лучших вечеринках города. И всем говорить и смеяться, что вот. она моя сестра и я никому ее не отдам. Кира вдруг вспоминает что-то и ахает. разворачивается на стуле в сто восемьдесят градусов и перерывает полсумки, чтобы найти так любовно запечатанных два подарка для сестры. Почему два? один был для сердца, а другой.. ну Кира ведь прекрасно знала, как Ривре любила украшения. так вот в одном подарке лежал крошечный черно-белый фотоальбом. Который она склеила собственноручно. уже очень давно и в перерывах между выходами на подиум. Она сидела и клеила эти фотографии для сестры. Где они маленькие и где они уже такие взрослые. и обязательно везде под руку. И под каждой фотографией там подпись о том, как сильно она ее любит. И чтобы никогда не забывала об этом, чтобы ни случилось. Второй подарок был такой более светский. то есть принято дарить какую-то маленькую приятность. Мужчинам дорогие часы, женщинам дорогие украшения. Кира вытащила это колечко с какого-то показа и решила, что оно обязательно должно ей понравится. На внутренней стороне кольца было красивым каллиграфическим почерком выгравировано имя ее сестры.
С Рождеством. Я тебя люблю.
Кира протягивает оба сюрприза сестре и наблюдает за тем, как Ривер медленно развязывает одну ленточку. А потом и вторую. она очень волнуется, понравится ли подарок ее сестре, поэтому она срочным образом переводит беседу в другое русло. И немножко нервничает, и теребит край салфетки. но смотрит на нее во все глаза и ждет реакции.
Ой, прости. я тебя ужасно заболтала и все о своем. давай, рассказывай мне все. От и до. как у тебя дела?
Официант открывает им бутылку с шампанским и Кира в ответ улыбается. все же, как на нее действовал Керрот. она была готова убить того мальчишку ни за что ни про что, а здесь как ни в чем не бывало строит глазки официанту и благодарно улыбается. Керрот заставлял ее меняться. Керрот заставлял ее злиться и очень сильно ревновать. Рядом с ним в ней просыпалась плохая девочка. Мену берет одну клубнику, обмакивает в сливки и очень заботливо пытается угостить свою сестру. немножко ее пачкает и смеется, тянется через стол, чтобы достать салфетку. Сама пачкается, смеется и отправляет в рот клубнику. Вытирает с щеки Ривер крем и ласково на нее смотрит.

 Отправлено: 21.01.10 04:06. Заголовок: От любви своей загад..

От любви своей загадочной,
Как от боли, в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
Анна Ахматова

Она держит ее за руку, а Ривер уже не по себе. У нее чуть подрагивают пальцы, такие тонкие и ухоженные, и сама она, кажется, начинает немного дрожать, только держится из последних сил, улыбается мягко и ненавязчиво, но и губами чувствует, как улыбка подрагивает: незаметно, но ощутимо. И дело было не в разговоре б этом чертовом Керроте, а в этом незначительном для девушек прикосновении. Незначительном для Киры, но Ривер уже в панике, сердце уже стучит и бьется, и предупреждает даже, что так нельзя, убери руку немедленно, но разве ж она может! Нет, не может она, и наплевать ей на это светское общество, где у нее не должны дрожать пальцы, наплевать даже на этого Керрота, все, нет его, слава богу, его нет! Только если он сейчас позвонит, если вот прямо сейчас, то она же не выдержит. Она разнесет этот ресторан к чертовой матери, от злости, от ревности и ненависти, потому что этот подонок тогда сорвет ей всю ее готовность! Она ведь собирается признаться. Вот, наконец, сказать эти слова: «прости, но я тебя люблю», только у нее ведь никогда не получалось. А сейчас должно, ну обязано просто получиться – как же иначе!? – только если этот Керрот не позвонит прямо на этой фразе! Вот он позвонит, и Кира же обязательно ответит, пошлет его, а он позвонит заново, и снова она его пошлет, а после побежит к нему, бросив ее в этом ресторане, и не вспомнит даже, что посылала его и вообще ни о чем не вспомнит, что уж говорить о ней? И, как истинный джентльмен, она вальяжным жестом попросит счет, расплатится и будет долго пить в ближайшей забегаловке, чтобы эти чертовы папарацци не засняли ее пьяную! Потому что если неожиданно заснимут, то брат будет долго качать головой, и – самое страшное! – эта стерва Ренесми еще решит, когда увидит сделанные фотографии, конечно, что она пьет из-за нее и будет долго смеяться со своим мужем, который оказался так отвратителен в постели! Уж она-то помнит этого мужа, что брачную ночь проводил с ней, и даже шептал что-то на ушко о страсти, а она смеялась и хотела убить его, голого и беззащитного, только почему-то не убила. Может, не так уж и плох он был, муж этот?
- И правильно, нечего с ним даже разговаривать. Он тебя просто недостоин и сейчас наверняка где-то развлекается. Но все равно мы его проучим. Уж я что-нибудь придумаю.
А вот Керрота она все же убьет. Возьмет и убьет, и наплевать будет, хорош он или совершенно не хорош! Хотя, в данном случае, это не по ее части. Только Кира сейчас смеется, но Ривер же знает сестру слишком хорошо, чтобы не услышать некую обиду в ее голосе – и все планы канули в Лету, потому что этот чертов Керрот ей чем-то дорог, хотя чем, ну объясните, чем может быть дорог этот подонок? Кира неожиданно поднимает на нее взгляд, и она теряется, и даже застеснялась немного своих мыслей, когда так отчаянно мечтала убить и вместе с тем размышляла о Керроте, как «хорош или нехорош». Застеснялась она, впрочем, буквально на пару секунд, и вот уже снова улыбается и хмурит лоб немного, и дружески сжимает ладошку сестры, но все же не выдерживает:
- Черт возьми, чем он тебя зацепил? Чем этот подонок смог тебя зацепить?!
И тут же закусывает нижнюю губу, и глядит разъяренно на официанта, который учтиво преподнес им меню, и вот она уже благосклонно кивает все с той же закусанной губой. И поправляет упавшую прядь, и старается вести себя непринужденно, хотя на самом деле очень переживает и волнуется: ну а вдруг она сейчас скажет, что любит его? Вот так нагнется доверительно и прошепчет, что, мол, несмотря на то, что он обычный подонок, сердцу не прикажешь, и прочее-прочее! Ну, зачем она, черт возьми, спросила?
Лучше бы не спрашивала. А просто сказала то, что давно хотела сказать.
Кира, прости, но я тебя люблю.
Кира же стала что-то воодушевленно копаться в своей сумке, а ей уже снова плохо. Как-то неожиданно потемнело в глазах и виски заломило, ведь мысль билась в них с таким рвением, что, казалось, кости уже трещат и потихоньку надламываются. Наверняка у нее звонит телефон. Он стоит на беззвучном режиме, но звонит, потому что этот Керрот одумался и сейчас будет поздравлять! Ну, неужели ему так плохо среди его девочек, или на него тоже снизошло озарение о безумной любви? И она неожиданно откидывается на спинку стула, чтобы залиться мелодичным смехом, и смеяться, и проклинать все на свете.
И даже себя.
Только никакой это не Керрот, никакой не телефон, а обычные две коробочки, празднично перевязанные лентой. И теперь она улыбается слишком широко, слишком счастливо и уже даже медленно тянет за уголок ленты, чтобы посмотреть, что же приготовила ей сестра. Сперва посмотреть, а потом подарить самой, и напиться и уже после осторожно все рассказать. Наверное, она должна была засиять от счастья, когда увидела альбом с многочисленными фотографиями и приписками везде о любви, только нет, наоборот, плечи ее опустились, и улыбка поблекла, и охота было просто спрятать лицо в ладонях и зарыдать: громко и горько. Чтобы после влажные и красные глаза, опухший нос и голос низкий, однако она держится. Из последних сил. Ведь, черт возьми, ну разве могла Кира знать, что для нее это запретная тема? Что не стоило писать этих слов, потому как они ненастоящие, вернее, настоящие, но родственные, а на кой черт ей эти родственные, если у нее-то все далеко не «родственное»?! И, казалось, все, прошло, улыбка возвращается, а плечи расправляются, только теперь уже удар посильнее - куда-то в солнечное сплетение, что ли? – а у нее уже сжимаются яростно кулаки и губы поджаты. И глаза: блестят и впиваются взглядом, но без ненависти, а с безысходностью. И огромной болью.
- Да что ты можешь знать о любви? Что ты, черт возьми, можешь о ней знать?!
И больше ничего не слышит и не видит она.

 Отправлено: 21.01.10 12:52. Заголовок: Ты знаешь, я уже при..

Ты знаешь, я уже придумала. давай расколотим его машину? Слушай, я ведь вчера взяла его машину и собиралась по магазинам. А она как назло сломалась прямо посередине дороги. точно Керрот, чтоб мать его так, загадал! Она сейчас в мастерской у одной технички, ключи у меня. ну вот мы тихонечко оттуда ее заберем, хорошенько над ней поизмываемся и оставим под окнами его квартиры? Как тебе? я гений, а?
Кира всплескивает руками и смеется очень заразительно. позволяет себе смеяться даже громче, чем вообще разрешается в таком заведении. Да и вообще громче, чем может себе позволить смеяться светская львица. она смеется и водит острыми плечиками в этой вязанной кофте. а вообще, Кира бы побоялась даже такое вслух сказать. Потому что вдруг Том слышит на расстоянии, как дикий зверь? и уже порвал бы ее только за такие слова. Она его иногда немножко боялась, иногда была уж чересчур смелой девицей. вот как сейчас, когда она теряет всякий страх и так шутит со своей сестрой. А может, и не шутит. может, Ривер завтра ее потянет за руку в эту мастерскую, чтобы правда расколотить любимую машину Тома. так сказать, широкий жест на прощание. Кра больше чем уверенна, что у нее хватит сил сказать ему «прощай». ну что между ними такого? Да ведь ничего особенного. если не считать, что она в него влюблена ужасно, а он обходится с ней как с какой-нибудь очередной его девкой. И все прощала она не потому, что не знала себе цену. а именно потому, что была влюблена и могла простить наверное, даже то, что он бы уже однажды не выдержал ее постоянных капризов и постоянных «я на тебя обиделась» и выкинул бы ее в окно. Ну а еще Кира была влюблена ужасно в свою подругу и все никак не хотела понять, что нельзя быть влюбленным в двух людей сразу. она себе это разрешала. Одинаково быть влюбленной в ее ангельскую, дьявольскую девочку Ри и в чертового подонка, который и в самом деле был ее не достоин. Кира аж задирает нос, а потом сестра задает такой вопрос, который почему-то застает врасплох ее совсем. потому что она не знает, что ответить. Она не знает, как сказать. чтобы Ривер не посчитала ее конченной дурой. Когда она говорит, что на самом деле немножко влюблена в него. и влюблена даже после того, как он ее бьет. Кира мешкается и немного теряется. растерянно глядит на сестру и потягивает шампанское. А потом пожимает плечами. все же не придумав ничего определенного, чтобы ответить сестре. Да даже если бы она придумала, то наверняка бы стала мямлить. Да и в конце концов. пусть хотя бы на один вечер Керрот изволит не жить в ее голове.
А потом происходит что-то очень странное. Кира украдкой наблюдает, как ее любимая сестра смотрит подарок, но что-то не так. она даже чувствует в воздухе повисшее это напряжение и сама напряженно вглядывается в вытянувшееся лицо сестры. И ее вопрос, такой странный. и ее голос, будто бы с надломом. Кира ничего понять не может и сопоставить. да и кажется, даже не пытается. Ей сполна хватило одного взгляда сестры, от которого тоже было больно. И если было бы можно, она закрыла рукой глаза и не смотрела бы на нее. На ее глаза. Кира медленно убирает свою руку, потому что она холодеет от ужаса. Кира очень тихо говорит.
Что? тебе не понравился мой подарок? прости, я не хотела тебя расстраивать… правда прости, я..
У нее глаза вдруг наливаются слезами, она ведь так старалась, так любовно делала дурацкий фотоальбом. она так надеялась увидеть в глазах Ривер хоть что-то приблизительно похожее на радость, она так хотела ее порадовать, но ничерта. не зря ей говорили, что она на самом деле глупая моделька, вздорная девица и больше ничего. на самом деле пустое место и никому не нужна. Она вспоминает эти слова и от жгучей обиды хочется разреветься еще сильнее, но она сдерживается. и только глаза блестят так болезненно и остро. Ну неужели Рождество испорчено? Черт бы все побрал. Она вскакивает с места, извиняется наспех перед Ривер и больше ничего не говорит. забывает про все на свете, про свою сумку и вещи и стремглав мчится к выходу. Ее за локоть придерживает администратор и удивленно на нее смотрит. и спрашивает, почему она так скоро покидает их заведение, вдеь скоро начнется все самое интересное. А Кира даже слова из себя выдавить не может, и даже не пытается. потому что если она попытается что-то сказать, скорее разрыдается в голос и уж совсем опозориться. Но сейчас ей почему-то плевать на все. на папарации, на репортеров, снующих туда сюда. На рождество, на снег такой красивый за окном. Она выбегает на крыльцо и закрывает лицо руками. и все же, кто-то был прав. Она ничего путного из себя не представляет, она по сути никто. она не может сделать приятно даже своей сестре, она сделала ей только больно. Кира не пытается задуматься, почему так вышло. почему Ривер приняла ее подарок в штыки, ведь это было очень странно, ведь всего лишь подарок и ничего более, но.. у Киры крутилась только одна мысль в голове. Ривер не понравилось, у Ривер испорченно все настроение. И кто всему виной? Кира. девушка подходит к каменной стенке и утыкается в нее лицом, все так же не убирая рук и тихо плача. сейчас она совсем не похожа на светскую девушку, когда размазывает тушь по лицу и расстраивается по такой вроде как мелочи. когда надо пойти и разобраться, в чем же, черт возьми, дело. у этой Ривер с ее постоянно меняющимся настроением. Но Кира еще девочка совсем маленькая. она сразу поникает и говорит себе «ничего не хочу, ничего не буду делать». она даже не выйдет сейчас на обочину и не поймает себе такси. Потому что она будет так стоять. пока не замерзнет и кто-нибудь не найдет ее труп. Потому что «я больше ничего не хочу». И вообще, ей даже некуда идти.

 Отправлено: 23.01.10 15:14. Заголовок: Я не могу без тебя...

Я не могу без тебя.
Жить нелюбви вопреки
И от любви умирать ©

У нее ладони упираются в стол, и сама она немного приподнимается и подается вперед, чтобы быть ближе к ее глазам, чтобы видеть их и чувствовать, хотя все чувства куда-то бесстыжим образом сбежали, оставив только боль. И, казалось бы, ничего страшного в этом не было, не первый раз ее сердце бьется так учащенно, не первый раз она не может глубоко вдохнуть грудью, только все равно в горле пересохло. И руки начинают дрожать. Это слабые руки, на которые она опиралась, стали подрагивать, и так противно ей стало, так горько от своей слабости, что она безнадежно спрятала их под столом и глаза закрыла, мечтая о кромешной тьме. Только преследовали ее теперь красные круги, неровные и размытые, которые нарастают с каждой секундой, а она подумала так отчетливо: вот она – боль.
Красные круги перед глазами – это боль.
Не жалела она себя сейчас и не гневалась от того, что она, на самом деле, примитивный пример светской дивы, которая тратит чужие деньги и слывет успешным дизайнером ювелирных украшений, у которой, казалось бы, так много чего есть – и подумает некто, что есть у нее даже все – только на самом деле иначе. Никогда не чувствовала себя она счастливой, лишь в редкие моменты, когда брат прижимал ее к своей груди или Ренесми целовала ее глаза, но никогда более, и от этого становилось еще больнее.
Красные круги продолжали расти, вгрызаясь в зрачки.
Она ни разу не жаловалась на жизнь, однако часто пила и плакала, била стены кулаком и сползала по ним от бессилья, чтобы на следующий день снова выйти на светский вечер и улыбаться, и смеяться, и забыть о том, как плохо ей было. Одним разом она неистово била брата в грудь кулаком, требуя, чтобы тот немедленно объяснил ей, почему с ней все играют, даже Бог – «если есть он, черт возьми!», так она кричала – который подарит ей счастье, а потом заберет. А ведь нет ничего больнее, чем сперва вкусить, а после потерять. И эти круги, сильные, яростные, уже алые, цвета крови, и ее начинает подташнивать, она бледнеет и прячет глаза уже за ладонью, до того сильно она боится смотреть сестре в глаза. Смотреть и понимать: в этот раз счастье тоже забрали. Опять. Снова.
А потом она вздрагивает неожиданно и даже забывает про ладонь свою и страх, который скрывала за ней, и смотрит за движениями сестры, слушает ее сумбурные извинения, а где-то внутри уже все сжалось, даже трепетать перестало, а круги – чертовы красные круги! – вылезли из тьмы и теперь сочились из ее зрачков, и все стало краснеть, а потом темнеть. И снова краснеть, но уже с каким-то желтоватым оттенком, и она закрывает глаза, сильно жмурит их и считает до десяти, пока Кира еще у выхода, а потом распахивает и резко поднимается.
Десять. Все. Конец.
Никаких красных кругов с желтым или не желтым оттенком! Теперь ясные насмешливые глаза, расправленная осанка и губы в зазывной улыбке, руки не дрожат, а уверенно достают кошелек, чтобы бросить на стол пару крупных купюр, хотя они так ничего не успели заказать. Некое замешательство перед подарками, но мимолетное, и вот она прячет их в свою сумку, встает и направляется к выходу, но не так поспешно, как проделала ее сестра, а грациозно, даже с некоторыми приветствиями. И набрасывает на себя свое пальто, не подумав и застегнуть его, и благодарит, и кивает, и выходит через придержанную ей дверь, и ищет взглядом Киру.
И кажется, будто стоило ей переступить порог, как стервозное выражение лица снова пропало, упало как восковая маска, только за ним ничего не скрывалось, ничего не было за ним, лишь огромная пустота, бездонная и нерушимая. Как в глазах. Она словно поблекла, утеряла все свои краски и превратилась в обычную простую девушку, хотя не изменилось в ней ничего, кроме веры в лучшее, кроме ее надежды, которую лелеяла она такое продолжительное время, когда так мечтала на ответные чувства сестры. Настоящие чувства, а не родственные.
Кира, прости, но я тебя люблю.
Буквально пять минут назад она гневалась на Керрота и предвкушала момент, когда выпьет и все расскажет, и не будет оттягивать до следующего дня, а потом до еще одного и еще. Она бы сказала сегодня - и ей стало бы легче даже вне зависимости от ответа Киры, но на душе стало бы как-то светлее от высвободившегося пространства. Она не верила свято только в хорошее, готовилась и к худшему, но ей нужно было сказать, в этом главное: высказать. Высказать, высказывать, пока не выскажет все, пока не сбросит с себя этот груз и не почувствует себя хоть на минуту, жалкую несчастную минуту счастливой. Она ничего не сказала.
И уже не скажет.
Потому что она уже знает ответ, знает даже реакцию и реплики, знает выражение глаз, которые не помогут, а только ухудшат положение. Но она справится. Сперва, конечно, пострадает и напьется, потом будет курить каждый день, пристрастится, будет устраивать скандалы брату и кричать на его жену, будет тосковать по своей лучшей подруге, что так пропала неожиданно, но она оправится. Время не лечит, но позволит спрятать наболевшее подальше и не вспоминать. А пока никаких красок - выцвела.
Она увидела ее быстро, не успев даже спуститься со ступенек, увидела около ледяной каменной стены, прижатой к ней лбом и с сотрясающимися плечами. И прячет руки в карманы, и подходит, чтобы постоять некоторое время молча, а потом просто прижать к себе, к холодной груди, и поглаживать по волосам. Сперва ничего не промолвив, раздумывая словно, а потом поцеловать в макушку и сказать тихо:
- Поехали домой. Там горячий чай и много сладостей.
Никогда еще не была она такой…спокойной. Никогда.

 Отправлено: 25.01.10 12:59. Заголовок: И вот она стоит, и п..

 Отправлено: 03.01.11 02:45. Заголовок: Начало игры: О, стр..

[Начало игры:]

О, струнный звон,
Осенний стон,
Томный, скучный.
В душе больной
Напев ночной
Однозвучный ©
Поль Вернель в переводе Фёдора Сологуба.

Внешний вид: пиджак и блузка<\/u><\/a>; чёрная мини юбка «стрейч»; на плечи наброшено белое, шерстяное пальто; на шее завязан белый же кашемировый шарф; обувь - босоножки на высокой шпильке; белые вязанные носки, надетые поверх чёрных чулок; волосы подняты наверх и разлохмачены.

От его голоса можно было сойти с ума. Одиль знала это наверняка, как и то, что сейчас у неё ужасно болит горло и ничто, даже самый ароматный грог на свете, тот, что подают в лондонских полутёмных, но уютных пабах, не спасёт её.
С затаённой злобой поглядывала она на своего литературного агента, упитанного толстячка Тьерри Негрэ, беспричинно улыбающегося собственным мыслям и, видимо в такт им, потирающего кисти рук.
В издательстве, подписавшем с мадам Нотомб контракт, месье Негре прозвали «человек-смайл» и вечно подтрунивали над ним за эту его улыбку, коя теперь и самой Одиль казалась до одурения раздражающей.
- Я знаю Тьерри. Знаю, что он один из лучших продюсеров и это мой шанс, - тихо, дабы не тревожить и без того саднящее горло, терпеливо повторяла Рыжая, сидя с ногами в глубине кожаного кресла, чьей запах, вместе с ароматом трубочного табака навивал более приятные мысли, нежели чем те, кои сейчас вились в огненной головке хрупкой француженки:
- Как и то, что с ним многие бы желали сотрудничать, но есть одно «но» и, кстати, немаловажное. Все они не были за ним замужем, не спали с ним в одной постели и … Словом не делали ничего из того, что делала я.
- Но Одиль, солнце моё, - глухой голос месье Негрэ, казалось, вырывался откуда-то из недр его оплывшего лёгким жирком живота и делил пальму первенства в ассоциациях между звуком спускаемой воды в дамской комнате и чмоканьем сантехнического вантуза:
- Никто не предлагает. … Даже не думает предлагать тебе с ним спать. … Ни начинать, ни продолжать. Он просто хочет сотрудничать. Исходя из чисто маркетинговых соображений – это, безусловно, верный ход. Глупо отказываться.
Не прерываясь ни на минуту Тьерри поднялся с места и, обойдя круглый, натёртый до блеска стол, за которым сидел всю беседу, не спеша подошёл к Одиль. Переместив всю свою массу на широкую ручку кресла, он, непринуждённо положив руку на плечо женщины, заговорщицки подмигнул ей и с привычной улыбкой «вечного смайлика» закончил свою речь так:
- Кому как не тебе подписывать с ним контракты! Ведь ты же знаешь его как свои пять пальцев. Не думаю, что ангольская горилла сможет тебя «про катать» хотя бы с одним пунктом, и …
Маленькая рыжая женщина дёрнула плечом, высвобождаясь из неуместный объятий литературного агента, а затем, ступив на пушистый, светло-жёлтый ковёр ногами в белых, вязаных носках, поспешно обулась в золотистые босоножки, на высокой, тонкой шпильке и только после этого процедила сквозь зубы:
- В таком случае – это моё дело и только моё. И на встречу я пойду без сопровождения. … Если я уж так всё прекрасно знаю. Или ты считаешь, что мне без суфлёрской будки в люди путь заказан?
Отчего она разозлилась? Неужели из-за этого прикосновения, пробудившего где-то в горле тугой комок тошноты? Или из-за «ангольской гориллы»? Было бы удивительно, если да …
Схватив со стола сумочку, где уже с минут как десять отчаянно надрывался телефон, мадам Нотомб поспешно вышла из кабинета, на гладкой поверхности двери которого значилось: «Тьерри Негрэ», пообещав на прощание хозяину таблички позвонить, как только «ей будет нужно».

Улица встретила её не приветливо. Противно дуло слева, справа и внизу, словом всюду, где только может быть холодно не привыкшему к ознобу трепетному женскому телу. Отчаянно кутаясь в мягкий кашемировый шарф и придерживая на груди расходящийся воротник белого, не по погоде лёгкого, шерстяного пальто, Одиль Нотомб, если так можно выразиться применительно к хрупкой, очаровательной женщине, бросающейся истомлённой от простуды грудью на баррикады непогоды, на всех парусах летела к стоянке такси, жаждая выцепить из дюжины жёлтых машин ту единственную, которая в данный момент смогла бы доставить её, уставшую и больную, к дверям ресторана «Хиллз».
По счастью, то ли для самой Одиль, то ли для водителя такси, а, быть может и для ожидающего рыжую француженку за столиком «Хиллз» субъекта с солидными связями, машина нашлась быстро и вскоре мадам Нотомб уже сидела в углу зала, удобно расположившись в полу кресле и искоса, из-под длинной, волнистой чёлки, поглядывая на расположившегося перед нею крупного африканца со шрамами через всё лицо.
Бледная рука женщины нырнула в недра кожаной сумки, безуспешно ища между бумажником, ежедневником, пачкой шоколадных конфет, жизнеописания Босха в мятой обложке, прямоугольную, металлическую коробку «Cafe Creme».
- Мне передали, что у тебя ко мне какое-то супер предложение, - не отвлекаясь от поисков начала Одиль:
- От которого невозможно отказаться. Что же это? Ты строишь порно студию для геев в Дубаи и тебе нужна твёрдая беспристрастная рука?

 Отправлено: 03.01.11 03:14. Заголовок: Этот климат его убив..

Этот климат его убивал. Или мог убить. Теоретически.
А прпактически - может быть, он и казался смешным, в теплом черном пальто поверх зеленого свитера, но вряд ли кто бы то ни было стал бы над ним смеяться...
Он смотрел на морозные разводы стекол и улыбался. Время от времени он потягивал свой коктель - мартини и виски, 50/50, закусывая его полосками говяжьего Estoque и миндальными орешками. Единственное, что выдавало его состояние, было то, что он курил, да не просто так - он перекатывал сигару в зубах, и слава Богу, что это был настоящий, кубинский Monte Christo, грубый, но очень насыщеный.
Такие сигары.... нет, такой табак он курил... нет, он вообще курил лишь тогда, когда градус его переживаний зашкаливал. Сейчас он явно перевалил за критическую отметку - даром ли так скрипел на его зубах "корневой" табак?
Так выпьем же еще - есть время до утра,
А впереди дорога так длинна;
Я твой бессмертный брат, а ты моя сестра,
И ветер свеж, и ночь темна,
И нами выбран путь - Дорога Сна...
Он вздрогнул, увидев ее, но вздрогнул так, что никто не заметил; его прищуренные глаза холодно смотрели на ее хрупкую фигурку, скользнувшую в кресло против него. Будто бы ничего и не было.
Так выпьем же еще, мой молодой король,
Лихая доля нам отведена;
Не счастье, не любовь, не жалость и не боль -
Одна луна, метель одна,
И вьется впереди Дорога Сна...
- Мне передали, что у тебя ко мне какое-то супер предложение, от которого невозможно отказаться. Что же это? Ты строишь порно студию для геев в Дубаи и тебе нужна твёрдая беспристрастная рука?
Он отхлебнул свой коктейль, горький, бъющий в нос и обжигающий горло, но не смутивший разум.
- Вы же знаете - я гомофоб, радикал и фашист. Какая ж там студия для геев?
Он усмехнулся, блестнув фиксой.
- Я хочу купить у Вас часть Ваших корпоративных прав на одно из произведений. Если Вы категорически против - что ж, мы поужинаем - и пойдем своими дорогами.
По Дороге Сна - мимо мира людей; что нам до Адама и Евы,
Что нам до того, как живет земля?
Только никогда, король- чародей, я не найду себе королеву,
А ты не найдешь себе короля.

 Отправлено: 03.01.11 04:52. Заголовок: «Cafe Creme» в своей..

«Cafe Creme» в своей проклятой жестяной коробке остался лежать на блестящем столе Тьерри Негрэ. Об этом Одиль Нотомб вспомнила тогда, когда кончики её пальцев коснулись металлической крышечки зажигалки.
Недовольно нахмурившись, женщина выпрямилась и, сложив руки на груди, вперила в своего собеседника устало хмурый взгляд.

Всё изменилось. Он изменился. Его разговор с ней, тон голоса, обращение на «Вы» и сдержанный взгляд. …
Всё это говорило о том, что перед нею, дрожащей от болезненного озноба и усиленно пытающейся это скрыть, сидел человек, имеющий мало общего с её мужем, тем, с которым они уже давным-давно позабыли о том, что значит просто жить рядом в тишине и покое.
Стало ли ей грустно? Нет. Испытала ли она сладостное чувство пустоты в сердце? Тоже нет.
Досады, злобы, ревности не было. Осталась лишь тихая печальная морщинка на тыльной стороне сердца. Та, что ещё помнила другую Одиль Нотомб, более худую, плоскогрудую, с вечно торчащими в разные стороны кудрявыми волосами, на чьих глазах чуть, что появлялись слёзы. …
Как, казалось бы, давно это было. А ведь на самом деле, что отделяло её прошлую, от теперешней, подтянутой, обретшей силу тела и крепость груди благодаря канадскому тренеру и американскому хирургу, одетую во всё белое, со слегка распрямлёнными волосами, блестящими волнами, спадающими на плечи? Всего лишь несколько лет. Какие-то жалкие двадцать четыре месяца. Или чуть больше.

Вздохнув, рыжеволосая женщина подала знак официанту и, откинувшись на спинку кресла, теперь уже избегая встречаться взглядом с Дино, продолжила:
- Что ж. … Это весьма интересное предложение, однако мне хотелось бы узнать детали. … Как именно будут использованы права на моё произведение? На сколько Вы хотите выкупить их? Как именно, то есть по какому курсу и в какой валюте, ввиду того, что, как Вы знаете, - тут Одиль позволила себе усмехнуться:
- Я не являюсь гражданкой Соединённых Штатов, а только издаюсь здесь. И, разумеется, зачем мне всё это нужно, … Проще говоря – что я получу за все эти телодвижения?
Подошёл официант, заставивший мадам Нотомб отвлечься. Тяжёлая папка с меню легла в руки женщины, которой эта тяжесть невольно доставила удовольствие. От мысли, что переговоры могут скоро кончиться и придётся вновь идти ловить такси и дрожать на прохладном, мокром ветру, горло ещё больше болело.
- Принесите мне коньяк. … Вот эти пирожные и эспрессо, - Одиль с неуместным шумом захлопнула меню и, вернув его официанту, обратилась к Дино:
- Ваш золотоносный граф Монте-Кристо просыпает свой серебряный пепел только для цветных? Или белым тоже есть на что рассчитывать? …
Лукаво блестя глазами, Одиль мягко отвела с лица чёлку, а затем, уже совершенно серьёзно, без тени иронии, бросила:
- Правда очень курить хочется …
На возможно последующее за её вопросом предложение заказать сигареты прямо сейчас Одиль заранее решила не обращать внимания. Одно другого не стоило.

 Отправлено: 03.01.11 05:21. Заголовок: Он впервые взглянул ..

Он впервые взглянул ей прямо в глаза. Как тогда, перед расставанием, когда она отвесила ему пощечину, ни за что, ни про что.
Нет, она любила делать это - ведь он лишил ее девственности, болезненно и кроваво, но в конце концов все-таки засавив ее кричать от удовольствия. Его любовь была сильной, жесткой, даже грубой - и она платила ему той же монетой.
И это было приятно.
Он взглянул ей в глаза.
Что бы там ни было, но она осталась такой же... или нет? Или он изменился? Но он видел там, в глубине женщину-ребенка. Только этот ребенок обзавелся несокрушимыми доспехами, вот только никакие доспехи не скрыли бы от него ее душу.
Он снял темные очки, обнажив прищуренные глаза:
- Когда-то Вы больше доверяли юристам... - на его лице появилось странное выражение, то ли сожаления, то ли сарказма. - Речь идет о правах на экранизацию и частичных правах на интерпретацию. В отношении первых, полагаю, проблем не будет, но нам стоит обсудить вторые.

 Отправлено: 03.01.11 06:28. Заголовок: - Когда-то я не обща..

- Когда-то я не общалась так близко с литературными агентами, в чьи руки перепоручила теперь все свои дела, - мягко возразила Одиль, задетая за живое.
Она терпеть не могла, когда кто-то намекал на её возможный непрофессеанализм. От подобных намёков ей становилось так тошно, словно то была не критика, а настоящее обличение.
- К тому же. … Лично я имела ввиду авторские права. Я вовсе не желаю, чтобы под названием моей книги значилось чужое имя.
Вы же знаете. … Всегда проще купить, взять напрокат, присвоить, нежели чем создать нечто самому.
Одиль вздохнула. Вести переговоры тогда, когда всем нутром своим ощущаешь жар, а костями – жёсткие «поцелуи» лихорадочной дрожи – занятие не из приятных.
- Во-первых, я настаиваю на том, - пересилив себя, продолжала мадам Нотомб, под столом от нетерпения постукивая шпилькой по ножке кресла:
- Чтобы с автором сценария согласовывались все … планы. Не думаю, что Вам стоит говорить том – кто будет автор сценария, - на губах женщины мелькнула и тут же погасла быстрая, шаловливая усмешка:
- Послушайте – глупо соглашаться снимать фильм и при этом совершенно не принимать участие в его создании. Просто так смотреть на то, как насилуют мою книгу, я не позволю.
Роль «они участвуют, но не входят» не для меня. Если Вас это не устраивает – ничем помочь не могу … Я. … Как бы это сказать помягче … Я не из тех, кто ищет славы любым путём. Если у меня не будет этого фильма – я не повешусь на гвозде в туалетной комнате.

Наконец-то пришёл официант с заказанным кофе и пирожным, которое на деле оказалось втрое меньше того, что было указано в меню. Хмыкнув нечто не то гневное, не то обречённое, Одиль мягким жестом правой руки отослала парня, безмолвно давая понять, что далее обойдутся без него. Сигарилл она так и не заказала. Зачем? Пропало всякое желание курить.
«Потом теряется чувствительность к алкоголю, затем к кокаину, после – к сексу и вот – тебя уже ничто не может отвлечь от мыслей о том, почему же ты должен так страдать из-за того, что ты где-то что-то намарал, а какой-то идиот, счёл это хоть на минуту интересным», - некстати подумалось женщине, уныло ковыряющийся в затейливо украшенном безе неопределённой формы и неестественного цвета.
- А Вы? Зачем Вам нужен этот роман? Разве на книжных полках нет других романов, куда более пригодных для экранизации в силу своей мало сюжетности, но динамичности? Или Вы планируете … гм … Какой-то особенный фильм?
«Жёсткое порно для дубайских геев», - услужливо подсказал Рыжей мягкий, но звенящий торжеством голосок, обитающий где-то рядом с гулко бьющимся сердечком маленькой хозяйки большого литературного детища.

Когда-то давно этот же человек упрекал её за то, что ей в голову приходят разные глупые и, порой, не совсем нормальные мысли. А теперь. … Теперь он вознамерился платить за них деньги.
Сколько? Да, а собственно, сколько? Необходимо будет уточнить. Правда, несколько позже, ибо особого значения это не имело. По крайней мере, куда меньше, нежели чем первое из слагаемых единого целого.
Привыкшая к обеспеченности с детства, Одиль редко думала о деньгах. Они всегда были. Куда бы она ни пошла. Куда бы ни поехала. Где бы и с кем не была. Впрочем, это не избаловало её. Скорее напротив. Даже по городу она предпочитала перемещаться в такси, а не вызывать водителя, оккупированного, кстати, месье Негрэ, так как последнему показалось преступлением то, что «машина простаивает».
Мадам Нотомб было всё равно. Главное, чтобы её оставили в покое и дали подумать, по работать, помолчать. В одиночестве. Скупом, но настолько желанном, что его Одиль бы не променяла, ни на что на свете. Даже на объятия этого крепкого мужчины, сидящего напротив.
А о силе этих рук она, когда-то наивная и невинная, знала как никто другой. Знала и скучала. Теперь только поняла что.

 Отправлено: 04.01.11 12:02. Заголовок: Дино слушал Одиль, н..

Дино слушал Одиль, наблюдал за ее жестами... да, она, конечно изменилась, стала взрослее, увереннее в себе, но от него не укрылось то, что в душе она осталась прежней. Он узнавал ее жесты, выдававшие ее с головой, когда она волновалась.
Я скучал по ней. По ее горячим, легким пальчикам, по рыжим, как пламя, локонам. Я скучал. Это странно.
Рано потерявший родителей, Дино всегда был сам по себе и никому не доверял. Может, потому он и потерял Одиль? Да, она права, он не умел любить по-настоящему. Не понимал, как важно для другого человека его тепло. Он был рядом - но был совсем чужим...
- Одиль, постановкой фильма будет заниматься мой продюссерский центр, репутацией которого я очень дорожу, так что все авторские и смежные права будут неукоснительно соблюдены. Вы получите не только часть прибыли от проката, у Вас также будет часть доходов от смежных областей - рекламы, продакт плейсмента, продажи символики и сувенирной продукции.
Он отхлебнул коктейль и затянулся сигарой, выпустив дым вверх.
- Само собой, все изменения относительно текста книги будут согласованы лично с Вами; также я бы хотел, чтобы Вы приняли участие в отборе актеров, в процессе которого они будут по Вашему указанию отыгрывать ключевые моменты. Я хочу, чтобы фильм максимально воспроизводил атмосферу романа. Хочу сделать, если так можно выразиться, трехмерную книгу. Поэтому Ваше участие в создании фильма я только приветствую.
Он вновь отхлебнул коктейль.
- А Вы? Зачем Вам нужен этот роман? Разве на книжных полках нет других романов, куда более пригодных для экранизации в силу своей мало сюжетности, но динамичности? Или Вы планируете … гм … Какой-то особенный фильм?
Он улыбнулся:
- Вы же знаете, Одиль, у меня чутье на успешные идеи. И я вижу, что Ваши романы можно очень хорошо экранизировать. Главное здесь - передать то, как это видите Вы. Заставить зрителя видеть, как Вы.
Он покрутил стакан в руках:
- Полагаю, после семи лет брака с Вами я сумею это воплотить. В любом случае, судить будете Вы.

 Отправлено: 04.01.11 13:31. Заголовок: Сувенирная продукция..

Сувенирная продукция …
Под взглядом золотисто-карих глаз Одиль Нотомб лёгкий, замысловатый узор, выполненный гладью на белой ткани скатерти, сложился в образ листка бумаги, на коем и были перечислены все так называемые сувениры.
Едва только пазл сложился целиком, женщина заливисто рассмеялась и, откинув назад прядь огненно рыжих волос, весело посмотрела на своего собеседника.
- Что ж … Предложение Ваше весьма заманчиво, однако, - она тихо вздохнула, медля продолжить свою речь, так как опасалась вновь, как когда-то, натолкнуться на стену непонимания и грубой враждебности:
- Я не хочу делать из фильма глупый блокбастэр с ненужными спецэффектами. Впрочем, дешевенькая картина, в духе бесчисленных «Пятниц 13» - так же ряд ли придётся кстати. Я хочу видеть настоящую картину, понимаете? – мадам Нотомб невольно поддалась вперед, инстинктивно жаждая донести до Дино весь жар того пламени, кое тот сумел зажечь в ней своим предложением:
- Хочу фильм в духе «Одержимой» Анджея Жулавски, понимаете? Хочу, чтобы Робэрта исполняла свои песни, те, что приходят к ней во сне, вживую. … Однако если всё это сведётся к банальнейшему мюзиклу – будет очень обидно …
Рыжеволосая француженка задумчиво умолкла, уставившись в одну точку и плавно, словно невидимая пружина потянула её назад, вновь откинулась на спинку кресла.
Со стороны она напоминала куклу, отринутую и брошенную чьей-то безразличной, изменчивой рукой.
Если бы кто-то из персонала ресторана сейчас взглянул бы в сторону столика, за которым сидели бывшие супруги, то его или их, непременно посетила бы мысль о том, что рыжекудрой женщине сделалось дурно, и она находится на грани обморока – настолько безжизненно-отрешённым сделалось её овальное личико.
Но нет. … Нет, она вовсе не ощущала себя где-то вне своего тела. Она была здесь. Всё ещё чувствовала, как сводит растревоженное болезнью горло, как мягко щекочет острый краешек губы приставшая к ней шоколадная крошка.
Сейчас, в этот миг, когда на часах было ещё утро, а за окном сгущались мелкие, серые тучки, грозя смертным апрельским дождём, когда прохладный, апрельский ветер кружил за прозрачным стеклом пойманный у парапета обрывок праздничной ленты, сорванной кем-то с преподнесённого от чистого сердца подарка, когда рядом, всего лишь в нескольких шагах, процокала на высоченных каблуках незнакомка, облачённая в чёрное пальто с элегантным и дорогим воротником из белого меха, мадам Нотомб, всего лишь взмахом подкрашенных чёрной тушью ресниц, перенеслась туда, где никто и ничто не мог отвлечь её от слов.

Хрупкая темнота полупустой комнаты, навевала на грустные размышления. Мы не думаем о дурном, когда ярко светит солнце. Мы не терзаем свой разум под весёлую трель пробуждённых зарей птиц …
Всё самое страшное, равно как и всё самое прекрасное, что, как известно, ни отделимо, приходит к нам ночью, когда та самая хрупкая темнота начинает медленно, но верно овладевать всем вокруг.
Если широко раскрыть глаза в кромешной тьме поймёшь, что она создана из тысячи тысяч маленьких песчинок. Ночь – это пустыня. Солнце её – луна. В ней так же, как и в той, другой пустыне, можно увидеть миражи. Вот только эти куда более правдивы и иногда, когда луна заходит за тучи, чтобы облачиться в алый обод, они могут даже убить.
Кровь на луне горит ярче, нежели чем кровь на солнце. Солнце слишком лицемерно, чтобы позволить, кому бы то ни было лицезреть её. Оно скрывает эти пятна, как женщина прошлого старательно скрывала пятна позора на собственной репутации. Своим сиянием оно заметает следы.
Луна же, мать всех безумцев, оборотней и лунатиков – не может лгать. Для этого она слишком горда. Обнажённой предстаёт она на собственном троне из серебряной и сине-чёрной пыли и любой, у кого есть глаза, видит эти алые, влажные пятна, которые никогда не смыть.

Кровь видела и Робэрта Фармер. Правда сейчас она лежала на полу, крепко зажмурив глаза и, вряд ли могла бы видеть хоть что-то, кроме, разве что, своих мыслей.
Уставшая, истомлённая и побледневшая, как край шёлкового последнего наряда Джульетты, эта молодая женщина напоминала осколок изъеденной времени статуи, но уж никак не человека, ещё живого и чего-то желающего.
Слегка влажные волосы прилипли к щекам и лбу Робэрты, походя в темноте на шрамы, оставленные острым ножом.
Ею владел страх. Истинный и сильный страх юного существа, впервые столкнувшегося с чем-то непознанным и диким.
Ещё совсем недавно она и её муж, Клив, переехали в новый дом. Здесь в тиши и уюте ухоженного пригорода, мечтали они найти своё счастье, однако навстречу им вышла смерть, ведя под руку ту, что сама напросилась к ней в дочки.
Гулкий стук сердца Робэрты заглушал мысли. Ей чудилось, что кроме этого звука в доме и его окрестностях ничего нет. Даже шелеста листьев. Даже тиканья настенных часов. Но миссис Фармер ошибалась. …
И вскоре она это поняла. Тогда, когда увидела рядом с собою две босые ступни, с белыми, изящными щиколотками, а вслед за этим услышала хрупкий голос, надтреснуто прозвучавшей в хрусткой тишине пыльной ночи:
- Теперь всё будет просто замечательно …
Несчастная женщина попыталась закричать, однако нечто помешало ей сделать это. Мгновение и над худощавым телом склонилось другое, не менее худощавое и изящное, а вслед за этим губами Робэрты завладели чужие, мягкие, но носящие на себе привкус тлена.
Та, что дрожала, скрючившись на полу, попыталась вырваться из объятий второй, но тщетно. Тёмно-зелёные, малахитовые глаза не знали пощады. В них разожгла свой очаг страсть.
Тихий вскрик и вздох, а после тишина. Одна лишь тишина и. … Вспыхнул свет. Затрещала электрическая лампочка. Робэрта Фармер недовольно поморщившись, открыла глаза и встретилась взглядом с мужем, стоящим в дверях. На лице Клива читалось искреннее недоумение.
- Тебе плохо?
- Нет, … Я просто уснула, милый.
Голос охрип. Она простудилась. Она только сейчас вспомнила, что простудилась, тогда, когда купалась в озере.
- Нельзя спать на полу. Ты простудишься.
- Да, милый … Я сейчас спущусь вниз.
- Я принесу тебе плед, - Клив развернулся, чтобы уйти и, уже не оглядываясь, бросил:
- Не забудь про контактные линзы.
Тёмно зелёные, как малахит. С сегодняшнего вечера и навсегда.
Робэрта усмехнулась краешком губ. Вряд ли она их когда-нибудь уже снимет …

Бледная рука с тонкими пальцами плавно покачивалась в воздухе в такт мыслей своей хозяйки. Одиль Нотомб, положив подбородок на сжатый кулачок, молчала, скользя взглядом по залу ресторана и постукивая шпилькой по ножке кресла. Почему бы и не согласиться на всё это? Было бы желание, а там уж. … Пусть хоть сам Дьявол, а не муж.
- Хорошо, - наконец сказала она, посмотрев Дино прямо в глаза:
- Я согласна. Положусь на то, что человек, который называл меня своей женой, не будет мне лгать. Хотя бы в вопросах, направленных на общие интересы. Впрочем, - тут губы женщины исказила усмешка:
- Я приму все предосторожности на всякий случай. Мало ли что … Вы не угостите меня сигарой?

 Отправлено: 04.01.11 14:22. Заголовок: - Хочу фильм в духе ..

- Хочу фильм в духе «Одержимой» Анджея Жулавски, понимаете? Хочу, чтобы Робэрта исполняла свои песни, те, что приходят к ней во сне, вживую. … Однако если всё это сведётся к банальнейшему мюзиклу – будет очень обидно …
Это были очень обидные слова для той части души Дино, которая оживала, когда рука охватывала ручку камеры. Он никогда не снимал дешевые мюзиклы - нет, не так! все, за что он брался, превращалось если не в шедевр, то в нечто достойное того, чтобы остаться в памяти поколений.
Он вспомнил Канны, 1990 год. В тот день он впервые надел смокинг, чувствуя себя при этом, мягко говоря, стесненным; вокруг были звезды первой величины - Форман, Мастрояни, Феллини. Его принимали за чьего-то телохранителя - пока он, смущенный, не вышел на сцену, чтобы из рук Клинта Иствуда принять золотую камеру, а снятый им фильм, малобюджетный триллер, неожиданно был премирован пальмовой ветвью.
Его смущенное фото украсило первые полосы газет по всей Европе; "Камера Хичкока" - так писала "Монд", "Волшебство, переносящее Вас в другой мир" - вторила ей "Пари Матч". Теперь его приглашали лучшие режиссеры, а он сам брался лишь за те проекты, которые увлекали именно его. Вместо слезливых мелодрамм и шаблонных боевиков у него получались захватывающие истории о человеческих чувствах в необычных ситуациях. Но он не работал с тем, во что не мог включиться.
Он улыбнулся%
- Вы же знаете, что и как я снимаю, Одиль? Скажите мне, кто еще из режиссеров мог бы экранизировать Ваши произведения?
Он смотрел на нее, казалось, она впала в медитативный транс. Он знал - сейчас она далеко, совсем-совсем не здесь. Неожиданно он понял, что же их роднило - когда работала его камера, он тоже мсчезал из этой реальности, он действительно был там, в фильме...
Документалист фантазий. Но почему же тогда они никогда не могли найти общий язык? Почему раньше он никогда не проникал в ее душу, почему она не звала его за собой? И сможет ли один из ее миров стать для них общим?
- Хорошо, я согласна. Положусь на то, что человек, который называл меня своей женой, не будет мне лгать. Хотя бы в вопросах, направленных на общие интересы. Впрочем, я приму все предосторожности на всякий случай. Мало ли что … Вы не угостите меня сигарой?
Дино пожал плечами. Предосторожности? Да ради Бога.
- У Вас отличные адвокаты, Одиль. Я прекрасно это помню...
Он протянул ей пенал с сигарой:
- Они слишком крепкие. И горькие. Это кубинский табак. От него может голова кружиться. Так что будьте осторожны.

 Отправлено: 04.01.11 17:39. Заголовок: Последний раз она пр..

Последний раз она пробовала такие сигары тогда, когда они с Дино в Сантьяго – де – Куба проводили свой медовый месяц. Тогда ещё не было ничего такого, что было теперь. Зато было много другого. Того, что Одиль не любила вспоминать и к чему сама не зная почему часто возвращалась.
У них был маленький домик у моря. Белый и очень просторный. Такой, о каком наверно мечтают многие, желающие уединения и покоя.
Они обедали в маленьких ресторанчиках на берегу, слушали музыку и много смеялись. В ту пору маленькая рыжеволосая девушка ещё боялась этого огромного мужчину и смех, срывающийся с губ, иногда дрожал не только от восторга, но и от страха …
Белое платье на тонких, полупрозрачных бретельках, распущенные по плечам волосы, растрёпанные от ветра и бешено вьющиеся от царящей кругом влажности, босые ноги, осторожно ступающие по мокрому песку и обгоревшие на солнце плечи рыжей, заботливо умащённые кокосовым маслом …

Все эти образы, запахи, звуки, все эти далёкие и такие близкие воспоминания обрушились на Одиль Нотомб как снежная лавина, едва только её лёгкие наполнились крепким, сводящим с ума табаком.
- Я не хотела Вас обидеть, - тихо сказала она, с мягкой улыбкой на губах и осторожно коснулась ладонью тыльной стороны его правой руки:
- Поверьте. Просто … Я не знаю о Ваших планах. Быть может Вы решили на этот снять более коммерческую картину, чем раньше. Словом. … Это было глупо с моей стороны, месье Эспозито, - продолжила Одиль, произнеся фамилию бывшего мужа на французский манер, и добавила, не трудясь вновь переходить на английский:
- Что же касается режиссёров … Мне не нужен человек, жаждущий самовыразится за мой счёт. В каком-то роде – это моя картина. Поэтому … Я не против предложить Вам поработать именно в творческом тандеме. Я не уверена, что у меня получится донести до Вас все скрытые смыслы и двусмысленности моего произведения, однако … Кто как не тот человек, который знает обо мне больше других, сможет понять, где там я, а где – литературный вымысел?

Да, да. … Вот только вряд ли сама Одиль Нотомб знала, где заканчивается она, и начинаются её книги. Рисуя в своём воображении причудливый мир героинь, рыжеволосая француженка переживала их судьбы как свою собственную, забывая на время о том, кем является в действительности. Это было страшно. Иногда смешно.
Очень часто она была ими одержима. Как, например, в ту ночь, когда ушла от Дино. Одиль, в то время как раз владела как раз одна из её «героинь», властная и независимая, умеющая жить так, как самой мадам Нотомб никогда не приходилось. И таких случаев было много. Очень много. Только вот как объяснить другим, тому же Родригесу, что сейчас перед ним она, а потом, через час или неделю, может оказаться другая, чужая и жестокая или наоборот, хрупкая и легкоуправляемая?
Часто Одиль была буквально оглушена властью своего воображения, подавлена чувствами, пробуждёнными в ней буйством разума.
Лёжа на диване в кабинете, положив книгу в привычно смятой обложке на живот и уставившись в одну точку, женщина, покидала себя и отправлялась вослед за порождениями своих фантазий и, надо сказать, не всегда эти путешествия оказывались так уж хороши и безопасны.
Сможет ли она пережить эту экранизацию собственных мыслей? Сумеет ли найти в себе силы и признать, что мир, созданный её разумом имеет плоть и кровь? Одиль не была уверена.
- Вы уже предполагаете, кого можно было бы взять на главную роль? – поинтересовалась женщина, ещё раз затянувшись и лёгким жестом стряхнув пепел в чашку с кофе.

 Отправлено: 04.01.11 18:33. Заголовок: Дино не сильно бы уд..

Дино не сильно бы удивился, узнай он, что Одиль вспоминает то же, что и он. Те дни невозможно было забыть. То было редкое время, когда ему не хотелось даже думать о камере и сьемках. Он отпустил руль и дрейфовал по воле ветров и течений.
Тогда он старался поближе узнать свою молодую жену. Ему было приятно быть с ней рядом, они весело проводили время, шатаясь по барам, плавая на небольшой парусной лодке, купаясь и загорая. Он вспомнил, как нашел на лежаке забытую кем-то газету - это была "Гранма" - и читал ей по-испански, пародируя дикторов кубинского телевидения.
Может быть, останься Одиль такой, как тогда - не было бы развода; но она была переменчива, как море, и некоторые ее ипостаси если не пугали, то, во всяком случае, тревожили Дино. Но все-таки, как было тогда хорошо.

- Я не хотела Вас обидеть, - тихо сказала она, с мягкой улыбкой на губах и осторожно коснулась ладонью тыльной стороны его правой руки:
- Поверьте. Просто … Я не знаю о Ваших планах. Быть может Вы решили на этот снять более коммерческую картину, чем раньше. Словом. … Это было глупо с моей стороны, месье Эспозито. Что же касается режиссёров … Мне не нужен человек, жаждущий самовыразится за мой счёт. В каком-то роде – это моя картина. Поэтому … Я не против предложить Вам поработать именно в творческом тандеме. Я не уверена, что у меня получится донести до Вас все скрытые смыслы и двусмысленности моего произведения, однако … Кто как не тот человек, который знает обо мне больше других, сможет понять, где там я, а где – литературный вымысел?
И все-таки она осталась все той же Одиль, той, настоящей. Ее личности были лишь одеждой, которую она меняла по каким-то только ей видимой причине. Но он знал, какая она обнаженная, и сейчас за новым образом проступали черты той, прежней Одиль.
- Одиль, я... - он покрутил стакан в руке. - Поверьте, у меня хватает предложений коммерческих проектов. Я могу сказать Вам, почему я заинтересовался именно Вашей книгой. Я тоже творец, но мое творчество не похоже на Ваше. Вы создаете вселенную, я воплощаю их в жизнь. Так что это действительно будет тандем - вы создаете, я реализую.

Сигара почти дотлела. Говорят, нельзя дважды окунуться в одну и ту же реку. А в океан? Дино не признавался в этом даже себе, но он достаточно хорошо понял, что для него каждая ее книга была снятой одеждой, и в строках романов Одиль он искал запах ее волос, вкус ее губ, прикосновение ее пальцев. Он знал -какой бы ни была одежда, но в нее одевалась та самая девушка, что когда-то сказала "да" ему перед алтарем.
И по которой он скучал.
- Вы уже предполагаете, кого можно было бы взять на главную роль? – спросила она, стряхивая пепел.
Он пожал плечами:
- А кого предложили бы Вы? Кто бы это ни был, она должна не только внешне, но и внутренне быть похожей на Вашу героиню.
...на одну из твоих одежд, Одиль.

 Отправлено: 05.01.11 09:26. Заголовок: Когда вместо тебя су..

Когда вместо тебя существует некто другой, за кем ты можешь наблюдать, оставаясь при этом в безопасности – это редкая удача. По крайней мере, так всегда казалось Одиль. Для этой женщины писательство было сродни игре в театре.
Вы никогда не задумывались над тем, почему люди выходят на сцену? Только ли ради того, чтобы удовлетворить собственные амбиции? Или существует какая- то более весомая причина?
Не стояла ли за всеми этими переодеваниями, кривляньями и искусственными слезами, потребность вытеснить из груди все свои другие «я»? Явить миру то, что скрыто, но что существует так же реально, как ничто другое. Почти такая же, как у Одиль Нотомб, с той только разницей, что во власти писателя значительно более масштабные ресурсы, нежели чем во власти актёра.

Сидя за столиком дорогого ресторана и ощущая, как терпкий вкус табака наполняет рот, рыжеволосая писательница вновь унеслась в своих мыслях в какие-то запредельные дебри, оставив тело своё в пугающей неподвижности.

Кто же могла быть той единственной, способной воплотить в реальность фантазию, сотканную не за один день и час? Едва ли мадам Нотомб могла ответить на это.
Проплывающие перед внутренним взором бесчисленные лица, всплывающие в памяти фамилии – ни о чём не говорили. Талантливых актрис было много. Ещё больше – желающих попасть под прицел камеры месье Эспозито. Вот только, сколько среди этих талантливых и алчущих тех, кто действительно готов отдаться самой Одиль, продаться власти её пера и уйти с головой в роль, возможно, малопонятную и чуждую? Рыжая не была уверена, что много.
Нежданно всколыхнулось старое, почти позабытое желание самой попробовать себя на сцене.
Когда, давным-давно, она поведала отцу о своём желании, он просто рассмеялся ей в лицо.
«Все актрисы – проститутки, вне зависимости от таланта и денег. Я не хочу, чтобы моя дочь демонстрировала на экране голую грудь или задницу на потеху извращенцам! Даже думать не смей!»
Николя знал, что говорил, так как не раз и не два в жизни имел удовольствие ласкать груди и задницы тех, чьи ухоженные личики блистали на самых дорогих афишах, а ножки в дорогих туфельках ступали по красным ковровым дорожкам.
Тогда она безропотно согласилась с отцовской волей, но теперь …

- Я не знаю, - тихо сказала она, рассеяно накручивая на палец прядь волос:
- А Вы? Вы же знаете многих актрис. … Разве среди них нет одной, даже малоизвестной и не очень популярной, которая смогла бы сыграть эту роль?

- О чём Вы мечтаете, мадам Нотомб?
Интервью длилось уже полтора часа и успело надоесть. Одиль до сих пор не привыкла к тому, что не она задаёт вопросы, а задают их ей, причём с такой бесцеремонностью, на которую она никогда не была способна.
- Мои мечты, вполне просты, - начала она, нервно теребя в кончиках пальцев попавшийся под руку фантик от конфеты:
- Я мечтаю о покое, об уединении. … Сейчас, когда вокруг меня кипит жизнь, мне хочется скрыться. Тем не менее, я понимаю, что в данный момент публичность – необходима. Мне хотелось бы попробовать свои силы в кинематографе …
- В качестве сценаристки?
- Возможно. … Это непредсказуемо.

Да, непредсказуемо. Но ведь не всё на этом свете нельзя предугадать?
- Быть может это – авантюрно, но …., - Одиль усмехнулась краешком губ и быстрым жестом вновь отбросила пышные пряди огненных локонов за спину:
- Как бы Вы посмотрели на то, что я бы сама попробовала сыграть Робэрту?

 Отправлено: 05.01.11 12:43. Заголовок: - А Вы? Вы же знаете..

- А Вы? Вы же знаете многих актрис. … Разве среди них нет одной, даже малоизвестной и не очень популярной, которая смогла бы сыграть эту роль?
Дино уже отвечал на этот вопрос сам себе, поэтому онтветил Одиль сразу же%
- Я знаю, кто может сыграть. Но я хочу бОльшего! Мне нужно, чтобы главная героиня не играла, чтобы она жила в роли. И увы, таких я не знаю.
Он все-таки затушил сигару о дно пепельницы. Кто-то из старой школы, возможно,мог бы сыграть так, как хотел он, но все они уже сошли со сцены. В ХХI веке кино не столько искусство, сколько товар, а артисты - всего лишь продавцы своих услуг. Увы. Многие считают себя поклонниками системы Станиславского - но кто ее понимает так, как ее понимал сам Константин Сергеевич? Голливуд для этого слишком поведен на зелени. Нет, для этого надо быть русским. Или ангольцем.
- Быть может это – авантюрно, но …., как бы Вы посмотрели на то, что я бы сама попробовала сыграть Робэрту?
Дино откинулся назад, скрестив перед собой на груди руки и еще более прикрыв и без того прищуренные глаза.
Обыватель думает, что играть перед камерой легко. ну как же, ведь любой из нас снимал свою родню на видеокамеру на заднем дворе или в городском парке!
Вот только почему-то за такие фильмы еще никому не давали ни "Оскара", ни "Пальмовой ветви". Может быть, потому, что актерское искусство, в любом случае, требует профессионализма?
Как профессиональный продюссер, Дино был категорически против. Но другая сторона его личности - именно та, которая своим волшебством заставляла зрителя погружаться в мир, зафиксированный его камерой - эта сторона была столь же категорически за. У Одиль не было актерского образования, даже самых простеньких курсов актерского мастерства, которые ведут бывшие актеры провинциальных театров за десять баксов с носа. Зато у нее было чувство роли, и в чем Дино был на тысячу процентов уверен, так это в том, что лучше ее никто не перевоплотится в Робэрту.
Он достал еще одну сигару. Взял со стола зажигалку "Зиппо" с эмблемой ICG и медленно подкурил, вначале согрев пламенем кончик сигары и лишь затем дав огню трепетно коснуться туго сплетенных табачных листьев.
- Будь я просто продюссером - я бы сказал нет. Будь я просто продюссером - я бы никогда не взялся за этот фильм, - сказал он медленно. - Не скрою - это будут очень непростые сьемки. Но оно того стоит. Люди любят бриллианты вовсе не за их цвет или форму. Они любят бриллианты потому, что их чертовски трудно обрабатывать, но, обработанные, они напоминают маленькие звезды...

Эту фразу ему сказал ювелир с Островов Зеленого мыса. В самой середине ее Дино уже был готов отдать свои камни за безценок, но маленькие звезды вкупе с почти влюбленным блеском глаз старика убедили его не делать это. Более того - эта простенькая, и, в целом, банальная фраза очень много обьяснила Дино об окружающем мире...

- И Вы готовы работать? И слушать меня, как режиссера и оператора, точно так же, как я буду слушать Вас, как сценариста? Я не буду вмешиваться в Вашу сферу, но если я вижу, что картинки не будет - сцена будет пересниматься вновь и вновь, пока не будет достигнут нужный результат.
Он вновь затянулся, и, выпустив дым, добавил:
- Вы согласны на такое?

 Отправлено: 05.01.11 20:37. Заголовок: Возможно впервые за ..

Возможно впервые за всё то время, что Одиль знала Дино, она ощутила в полной мере его сущность. Ощутила и почувствовала где-то под сердцем мягкий комок нежности. Той нежности, от которой хочется плакать и смеяться от умиления. Чувствовать себя глупой. Да именно так. Глупой и доверчивой.
- Возможно, - качнула головой мадам Нотомб, с делано непринуждённой улыбкой:
- Я ещё сама не знаю. Сейчас я готова на всё, однако чуть позже … Я ещё не уверена в себе.
А когда она была уверена в себе? Только тогда, когда делала глупости. Именно в эти часы и дни никто не был увереннее в себе, чем Одиль Нотомб.
- Но. … Ведь всегда нужно попробовать, не так ли? Я совершу ужасно несправедливый поступок, если откажусь. … Вот только сможете ли Вы работать со мной? Когда мы жили вместе …, - рыжеволосая женщина умолкла, борясь с собой, но потом все же, нашла в себе силы продолжить дальше:
- Мы постоянно ссорились. И не терпели друг друга. Во многом из-за меня, а больше потому, что не желали друг друга слушать. Разве сейчас мы так изменились?

Она до сих пор не знала – изменились они или нет. По крайней мере за себя она с точностью ответить не могла. Порой Одиль чудилось, что её от прошлой до теперешней отделяет Великая китайская стена, а иногда – что ничего и не изменилось и она до сих пор остается маленькой, вечно хмурой девочкой, хранящей под сердцем тайну. Ту, что побудила её летом 1986 года столкнуть подружку в воду.
Снова и снова вдыхая в себя серебряный дым, мадам Нотомб возвращалась к мыслям о том, что вернувшись к исходной точке она вовсе не чувствует разочарования и беспокойства.
Быть может потому, что чувства были уже не те или, что более вероятно, теперь они были не такими эгоистичными и взбалмошными, как несколько лет тому назад.
Теперь хотелось покоя. Его всегда хочется тогда, когда в тебе затухает буря. После грозы и урагана играет музыка звонкой тишины. Вот так и в душе Одиль Нотомб гулко играла тишина.

Серебряный дым растворился в тёплом воздухе ресторана. Со своего места рыжеволосая женщина видела, что за окном немного прояснилось и это наблюдение заставило её вновь вернуться мыслями своими к теме их с Дино разговора.
- Нужны ли будут пробы? По правде сказать, я ни разу не бывала на пробах и не знаю, что от этого потребуется …
Бледные пальцы снова скользнули в огненные кудри, блестящей волной спадающие на глаза. Отчего она так волновалась? На пороге нового всегда волнуешься больше всего.
- Мне кажется, дождь перестал. … Не желаете ли, проводить меня до дома?

 Отправлено: 05.01.11 21:17. Заголовок: Дино выслушал ее, не..

Дино выслушал ее, не перебивая. Раньше бы он вставил какую-то реплику, но не сейчас. Прошлое все-таки что-то изменило в нем - теперь он и в жизни стал походить на себя же за камерой. Он смотрел, слушал, ощущал...
Когда-то он влюбился в кино потому, что оно давало ему то, чего не было в реальной жизни. А потом...
Это было уже после его расставания с Одиль, сразу после. Он лежал на террасе своего дома, пил виски, курил неизменные сигары и почти бездумно смотрел телевизор, не шедевры, а все, абсолютно все, что видит обыватель.
Так он наткнулся на фильм Эндрю МакЛагена "Дикие гуси". Фильм поразил его удивительным актерским составом - там снимались Ричард Бёртон и Роджер Мур, а также Ричард Харрис, который произвел на Дино прекраснейшее впечатление, несмотря на то, что отказался от участия в его проекте ради того, чтобы сниматься у Криса Коламбуса. А еще Дино поразило то, что фильм консультировал сам Майкл Хор.
Любовь к кино начиналась у Дино с вестернов. Для простого ангольского подростка на экране открывался волшебный мир; это была его мифология, его личная сказка.
И вот уже взрослый Дино увидел, по сути, такую же сказку, но на новый лад. И эту сказку он знал не по наслышке. Он видел "диких гусей" за работой, видел и Майкла Хора - постаревший, с желтым от больной печени лицом он коротал время на островах Зеленого мыса в компании двух совершенно продажного вида красоток.
Для кого-то другого сказка, возможно, рухнула бы навсегда. А с ним произошло обратное.
Он внезапно понял, что его талант - не превращать, а открывать, показывать то, что и так существует - пусть даже в чьем-то воображении. И талант МакЛагена был как раз в том, что он в чем-то уродливом и страшном нашел что-то захватывающе-прекрасное.
- Один человек когда-то дал мне совет% "Не надо пробовать. Надо делать", - сказал он, отставив пустой стакан. - По-моему, если Вы захотите сделать - Вы сделаете. А что до ссор...
Он улыбнулся:
- Это было раньше. И мне бы не хотелось, чтобы это продолжалось сейчас. Я хочу начать с чистого листа. Ничего не было до. Неизвестно, что будет после. Все началось пятнадцать минут назад. Надеюсь, это Вас устраивает?
Одиль не ответила. Точнее, она сказала:
- - Нужны ли будут пробы? По правде сказать, я ни разу не бывала на пробах и не знаю, что от этого потребуется …
Он заметил ее волнение и мягко коснулся ее запястья:
- Я сам проведу пробы. Пусть это Вас не безпокоит. К тому же это нужно скорее для меня - я хочу понять, как с Вами работать, на чем акцентировать камеру. А Вы, в свою очередь, должны понять, как чувствуете себя в кадре. В конце концов, Робэрту Вы знаете лучше меня, - улыбнулся он.
- Мне кажется, дождь перестал. … Не желаете ли, проводить меня до дома?
- Если Вы собираетесь пешком, то да, - сказал он, подзывая официанта. - Я устал от автомобилей во всех их разновидностях. И вряд ли сегодня еще будет дождь.

 Отправлено: 06.01.11 21:12. Заголовок: Она легко поднялась ..

Она легко поднялась на ноги. Одиль была свойственна лёгкость во всём – начиная от особенностей внешности и поведения и заканчивая умением управляться с бесчисленным количеством букв и слов.
Она легко приходила и уходила, легко знакомилась и так же легко расставалась с людьми, легко прощала и забывала ошибки и обиды, как нанесённые ей, так и дарованные ею.
Сигара почти дотлела, безе, отставленное в сторону, глядело на пустую чашку из-под кофе враждебно надломленным краем, густо обсыпанным крошкой горького шоколада, рюмка коньяка оставалась нетронутой и лишь тогда опустела, когда мадам Нотомб, вновь на минуту присела в кресло, дабы перед круглым зеркальцем пудреницы поправить матово розовый тон губ.
- Конечно, мы пойдём пешком, - кивнула она, проведя безымянным пальцем по только, что прочерченной линии помады:
– Но только до стоянки такси. Я простудилась, а до моей квартиры идти не так уж близко. Я просто хотела показать Вам эскизы, которые я набросала, когда писала образ Робэрты. Уверена – нам они очень пригодятся. Однако если сейчас Вы заняты, то можно перенести на любой другой день недели. Благо их целых семь.
Она улыбнулась одними только губами. Одиль всегда улыбалась одними губами, так как смех отчего-то не желал поселяться в глубине её чёрных зрачков. Некоторым людям не даровано излучать веселье. Оно глубоко похоронено в них, будто бы в наказание за давний и так и не искуплённый грех, и никогда не сможет выбраться наружу и продемонстрировать себя должным образом.

- Ощущаете ли Вы себя человеком этого века?

Одиль Нотомб:
- Нет, что Вы. Я должна была появиться на свет значительно раньше. Я не могу назвать какой-то определённый год или же век, могу лишь с точностью сказать одно – мне близка поэтика сестёр Бронте. Я очень близка к философии маркиза де Сада …
- В ваших романах много отсылок к нему …
(мадам Нотомб легко кивает головой, с улыбкой смотрит в сторону и скрещивает руки на груди).

Одиль Нотомб:
- Да, это так. Он меня всегда успокаивал. Созерцание метаний чужих душ, как пламя очага – приносит удовлетворение.
- Кем Вы бы хотели родиться в последующей жизни?

Одиль Нотомб:
- Я далека от мысли, что мы появляемся на свет снова и снова. Мне приятнее думать, что я окажусь где-то, где нет ничего, кроме покоя. И того, что доставляет мне наслаждение.
- Это необитаемый остров? Чтобы Вы взяли с собой на необитаемый остров?

Одиль Нотомб:
- Я никогда не окажусь на необитаемом острове! (раздражённо)
- Хорошо. … Каким бы был вечер Вашей мечты?

Одиль Нотомб:
- Это уединение. Огонь камина и покой. Хорошая книга. Бокал вина. Лучше красного, чем белого. Музыка. Я бы хотела услышать «Летнею грозу» Вивальди в разгар метели.
- Вы уже выбрали эпитафию для себя?

Одиль Нотомб:
- Думаю да: «Какая незадача! Здесь – я!»
- С каким бы историческим персонажем Вы бы сравнили себя?

Одиль Нотомб:
- Анна Болейн. Я так же теряю голову от любви.

Это так смешно и трагично – отвечать на вопросы, не так ли? Она никогда не понимала, насколько это забавно и мучительно, пока не побывала на месте жертвы прессы. Было тяжело. Даже больно. Не хотелось повторять. Поэтому …
- Да, вот что … Я не знаю, стоит ли это говорить, но я против активной рекламы. Особенно – моего участия в рекламной компании. Вы можете использовать моё имя, но не меня. Никаких интервью. Быть может два-три с оговорёнными прежде вопросами. Только тем людям, на кого я укажу сама. Вас устраивает это условие?
Замотав на шее тонкий, шёлковый шарф и повесив сумочку на плечо, Одиль уже готова была направиться к выходу, как вдруг некстати всплывшая в памяти встреча с проклятым журналистом, не заставила её повернуть вспять.

 Отправлено: 06.01.11 23:36. Заголовок: - Ну раз далеко - зн..

- Ну раз далеко - значит, поедем на машине. Только на моей - американские такси просто невыносимы, а таксисты постоянно вызывают у меня желание, простите, заехать им по зубам. - Дино сам удивлялся своей откровенности; когда они были мужем и женой, он не мог себе себе позволить сказать такое. - Моя машина в квартале отсюда на стоянке.
Он встал вслед за ней, небрежно заложив несколько купюр в положеный на стол счет - там должно было хватить и на сам счет, и на чаевые, и поспешил догнать Одиль:
- Я абсолютно ничем не занят, кроме подготовки к этому проекту; поэтому я бы хотел ознакомиться с эскизами не откладывая это.
Он действительно сейчас загорелся этим проектом; перед его глазами уже были кадры фильма, пока видимые смутно, как в старом, покрытом пылью десятилетий, зеркале - но эти туманные образы, эти призраки нового мира уже заразили его душу лихорадкой творения. Он даже слышал музыку, которая будет звучать. И не сильно бы удивился, узнай он о том, что именно эта музыка звучала в комнате Одиль, когда она писала свой роман.
Все-таки, он знал ее лучше, чем сам об этом догадывался.

- - Да, вот что … Я не знаю, стоит ли это говорить, но я против активной рекламы. Особенно – моего участия в рекламной компании. Вы можете использовать моё имя, но не меня. Никаких интервью. Быть может два-три с оговорёнными прежде вопросами. Только тем людям, на кого я укажу сама. Вас устраивает это условие?
- Мы можем вообще обойтись без интервью, - сказал он, предложив Одиль руку. - Это будет "изюминкой" рекламной кампании. Никаких интервью, никакой предварительной рекламы, словно фильм - это открытая дверь, за которой новый, неведомый мир. Как Вы считаете, Одиль?

 Отправлено: 08.01.11 21:06. Заголовок: Когда-то давно он не..

Когда-то давно он не сказал бы ей не только о том, что хочет врезать по зубам таксисту, но и никогда не согласился бы на её условие касательно журналистов и излишней публичности. Эта метаморфоза в отношении к ней Дино поразила Одиль.
Тогда, очень давно, в другой жизни, он упрекал её за то, что она чурается публики, лишних взглядов, общества и частых выходов в свет. Его поражала эта асоциальность причины коей он, в силы каких-то собственных соображений, он никак не мог, или же не желал, уяснить.
А она? Что могла ответить она на резкие вопросы и несдержанные восклицания? Лишь улыбнуться. Печально и горько и опять уйти в себя, тихо затворив за собственной спиною дверь в мир фантазий и фантасмагорических выдумок.
В душе Одиль всегда царила зима, даже тогда тело её согревали летние лучи солнца. Она была лишена чувства меры, и это обстоятельство являлось главным её недостатком. Если в сердце женщины поселялась тоска, то она властвовала над ней бесконтрольно и всецело. Если на место её вступала радость, то и ей было, где развернуться, подчинив себе всё и вся и лишив, возможно, свою жертву возможности по сопротивляться и этой сладкой и желанной всеми напасти.
Как там было в старой песенке из безумного фильма итальянской режиссёрши, чьи куплеты вновь ожили на бледных губах англо-французской актрисы с печальными глазами умершей куклы?

«Уж коли что-то я себе смогла бы пожелать,
Задумалась б я сразу,
Что нужно мне –
Тоску иль радость звать?
Уж коли что-то я себе смогла бы пожелать,
Немного счастья – это б стала брать,
Совсем счастливая – о грусти б тосковала …»*

Эти слова прекрасным образом характеризовали мадам Нотомб, пусть, конечно же, и в несколько сглаженном варианте.

На слова Дино Одиль ответила лишь благодарной улыбкой и кивком головы. Иногда наши жесты бывают куда богаче любых фраз, даже самых искренних.
Когда они вышли на улицу, а затем сели в машину мадам Нотомб едва ли нашла в себе силы продолжать беседу.
Привычно скрестив руки на груди и слегка склонив голову набок, она сидела рядом с бывшим мужем и бездумным взором скользила по проносящемуся за окном городскому пейзажу.
Всё происходило так странно. Плёнка менялась. Из быстрой и цветной, она превращалась в медленную чёрно белую, а затем наоборот и снова и снова по кругу. Вереница образов пробегала в голове рыжеволосой женщины, на губах которой резко вспыхивала и почти сразу гасла безмолвная задумчивая улыбка.
Только тогда, когда они въезжали на стоянку перед домом, Одиль оживилась. Встрепенулась, словно стряхнув с себя горсть вечного снега, а затем тихо сказала:
- Ну, вот … Мы и приехали. Я надеюсь, что Вам у меня понравится.
И снова умокла, позволив себе взять на себя роль хозяйки едва ли не с порога парадного подъезда.
Чуть слышно цокая каблучками, прошла она вперёд, затем едва слышно поднялась по лестнице и нажала на кнопку вызова лифта. Стеклянный и прозрачный как лёд, он поднял их на девятнадцатый этаж и с лёгким звоном укатил вниз.
- Вы выпьете чего-нибудь? – поинтересовалась мадам Нотомб у своего гостя, возясь с дверным замком. Она вечно забывала, в какую сторону нужно поворачивать ключ.
Когда, наконец, дверь поддалась, женщина легко нажала на ручку и пропустила Дино вперёд, одновременно посылая заговорщицки – виноватый взгляд соседу, вышедшему из квартиры напротив, будто бы говорящий: «Ах, Вы застукали меня на месте адюльтера! Как Вам не стыдно!».
Мужчина растеряно улыбнулся в ответ, и хотел было поздороваться с соседкой, но она, словно заранее зная об этом, молчаливо закрыла дверь.

* перевод с немецкого мой.

Переход обоих:
Квартира Одиль Нотомб<\/u><\/a>

 Отправлено: 20.11.11 06:40. Заголовок: Переход: Мотосалон б..

Переход:
Мотосалон братьев Тотул.

Она садится в машину, молчаливо, лишь улыбкой поблагодарив одного из братьев, открывшего перед нею дверцу машины. Отчего-то на душе легче – то ли оттого, что покупка совершена и мечта исполнена, то ли потому, что они с Чезаре покинули мотосалон, то ли из-за того, что он не рассердился на её колкости, пропустив их мимо ушей. Нестерпимо хочется курить, однако Пьеретта на сей раз не потакает своему желанию, откладывая удовольствие насладиться табачным дымом «на потом».
Когда итальянец выезжает за пределы обители славных байкеров, женщина тянется к нему, словно ища покоя от близости любимого человека. Затылок француженки касается плеча Чезаре, в то время как рука, украшенная перстнем, мягко ложится на худое колено, затянутое плотной материей джинс. В этом жесте нет ничего эротичного, зато достаточно нежности. Той самой, что сейчас играет на губах мадемуазель Лоррен и читается в её вечно пьяных глазах, унаследованных, должно быть, от самой Магдалины.
- Я люблю тебя. Слышишь меня? Люблю. Ты же не сомневаешься в этом, правда? Даже тогда, когда я распускаю язык и руки. Когда кричу на тебя и царапаю тебя – ты же всё равно знаешь, что я люблю тебя? Ведь, - тут уголки её лукавых уст искажает глумливая гримаса, - Если женщина бьёт, она всегда делает это не для того, чтобы унизить мужчину, как делает это он, отвешивая своей любимой оплеухи и тумаки. Она делает это потому, что жаждет ещё и ещё раз удостовериться в том, что её возлюбленный простит ей и это тоже.
Странное утверждение, однако, стопроцентно верное по отношению к Пьеретте Лоррен. Женщина с распутной улыбкой задумчиво смотрит на дорогу, машинально гладя Чезаре по коленке кончиками пальцев. В который раз за сегодняшний день, она чувствует себя бесконечно умиротворённой, почти счастливой. От тепла его сильного тела. От запаха его кожи. От его горячего дыхания, которое ей хотелось ловить собственным ртом, дабы его жар, наполнив лёгкие, опалил плоть.

Уже в вестибюле ресторана, Пьеретта всё-таки умудряется сорвать с губ любовника поцелуй. Её приятно волнует, почти физическое, ощущение направленных на них взглядов любопытных – подобных тем, кого, всего каких-то десять лет назад, мадемуазель Лоррен видела либо по ту сторону окна, либо без штанов в постели снятого на время номера отеля.
- Я хочу сегодня веселиться, - шепчет она на ухо неаполитанцу, - Но не так как обычно, а по-настоящему. Так, чтобы всё забыть и снова почувствовать себя в Риме.
Француженка заливается смехом и в этот момент ловит на себе пристальный взгляд какого-то мужчины с неприятным, потным лицом и кустистой бородой. Он с таким нахальством разглядывает их с Чезаре, что Пьеретта, сама того не желая, откликается на этот взор вихрем подозрений и параноидальных страхов.
Её пальцы впиваются в руку итальянца. Она смотрит на него своими лихорадочно блестящими глазами, кажущимися сейчас вдвое больше, чем обычно и дрожит от нервного перевозбуждения. Если бы Пьертта сейчас не держалась бы за Чезаре, она бы непременно упала, ибо неожиданно и внезапно на неё накатывает волна почти истерического волнения. Женщина бледнеет, её губы кривятся в подобии улыбки.
- Здесь же никого нет, правда? И мы можем делать всё, что хотим? – она произносит эту фразу тихим, несвойственным ей голосом и прижимается к груди своего мужчины
Где-то под сердцем пробуждается по-змеиному скользкий ужас – а что если её сейчас убьют, прямо на пороге ресторана? Или арестуют? Или узнают? Лекарством от подобных, каждодневных, приступов паники был алкоголь и допинг из лёгких наркотиков. Теперь же, растеряв всё своё опьянение по дороге, мадемуазель Лоррен чувствует себя едва ли не голой. Хотя последнее, учитывая многие обстоятельства, было бы даже лучше.
«Боже, как я хочу, чтобы ничего этого не было. Ничего. Чтобы я просто родилась рядом с ним и ничего не знала и не видела. Ничего не вспоминала и ничего никогда не боялась», - Пьеретта почти никогда не молилась и потому теперешняя её молитва вышла какой-то жалкой и не убедительной. Она прекрасно понимала это, однако, впервые отчаянно верила в то, что её безыскусные слова, всё-таки, достигли ушей Всевышнего.
- Поцелуй меня. Поцелуй, пожалуйста, - просит француженка, едва ли не со слезами в голосе и хватает Чезаре пальцами за лицо, впиваясь ногтями в кожу, - Поцелуй меня. Скажи, что я твоя. Что ты меня любишь, и что я всё на свете забуду рядом с тобой. Всё-всё. Я так этого хочу.

 Отправлено: 27.11.11 17:24. Заголовок: Чезаре, в принципе, ..

Чезаре, в принципе, одинаково хорошо чувствовал себя и в дорогом ресторане, и в каком-нибудь бургер-кинге. При чем ему было совершенно по барабану, что он в своих джинсах и реглане находится в обществе мужчин в смокингах и дам в вечерних туалетах. Che cazza, пусть они комплексуют!
Может быть потому, что детства, как такового, у него не было? Конечно, он сам всего в жизни добился, сам выбрал свой путь, но кто сказал, что это так весело? Вся безшабашность Чезаре появилась именно поэтому. Парадоксально, но грозный мафиози, прирожденный убийца по жизни был просто большим ребенком.
И долгое время этот ребенок был одинок. А потом встретил Чинцию, и сразу понял, что нашел родственную душу. Потому все остальные дамы его больше не интересовали - не было в них того "огонька", который был у Чинции. Только с ней он чувствовал себя так уютно, тепло... так безбашенно, если хотите.
Он только улыбался, когда Пьеретта рассказывала ему о своей любви. В ее любви он не сомневался. Знал, что она испытывает то же самое. Это было очень заметно, Чинция рядом с ним просто расцветала. Потому и прощал ей все ее детские капризы и выходки. Наоборот, они даже забавляли Чезаре, он находил их милыми.
- Я хочу сегодня веселиться, но не так как обычно, а по-настоящему. Так, чтобы всё забыть и снова почувствовать себя в Риме.
- А теперь так и будет, - пообещал он, и легонько коснулся губами ее нежной шейки. - Все, я вернулся, мы вместе, и, cazzarolla, так будет всегда, или я не Чезаре Баррака!
Он этого хотел и он этого добился. Теперь они не просто будут вместе - они могут быть собой, ни на кого не оглядываясь. Che cazza, ради этого стоило и на нарах попариться.
- Здесь же никого нет, правда? И мы можем делать всё, что хотим?
Он обнимает ее, прижимая к себе, нежно, осторожно, как ребенка:
- Не бойся, bambinja, я с тобой, и никуда теперь ты от меня не денешься. Даже если захочешь.
Он не собирается ее отпускать. Не собирается расставаться с ней. Без нее ему холодно и противно, а с ней - тепло и хорошо. Он нашел ее на другом континенте под чужим именем - теперь никто ее у него не отнимет.
- Поцелуй меня. Поцелуй, пожалуйста, поцелуй меня. Скажи, что я твоя. Что ты меня любишь, и что я всё на свете забуду рядом с тобой. Всё-всё. Я так этого хочу.
Чезаре немедленно целует Пьеретту.
- Люблю тебя, ma bella, - говорит он, отрываясь от ее губ. - Ты моя, никому не отдам, понятно?
Он обводит взглядом зал; сидящие за столиками уже начинают коситься на странную парочку.
- Che cazza, чего смотрим, почему не едим? Это - моя женщина, я женюсь на ней на днях, понятно? А теперь берем вилки, ложки и прочие приборы и кушаем. Приятного аппетита, culo di palude.
Как ни странно, его послушались. Все тут же вернулись к своим тарелкам и своим беседам, а Чезаре, пользуясь этим, еще раз поцеловал Чинцию.

 Отправлено: 09.12.11 04:43. Заголовок: Она прижимается щеко..

Она прижимается щекой к его плечу и на мгновение замирает, дабы совладать с собственным телом. Дрожь понемногу успокаивается, из кончиков пальцев уходит холод и предательская боль, коея сводит их так, словно плоть зажата железными тисками палача.
Он здесь. Он рядом со мной и поэтому мне нечего бояться. Он может всё. Ведь я раньше знала это наверняка, а теперь почему-то забыла. Да, он может всё и всё сделает для меня. Как когда-то давно делал.
Она повторяет это про себя как заклинание, отчаянно силясь уверовать в магию слов, способных, как известно, и вдохновлять и убивать одновременно.

- Я люблю тебя, - повторяет Пьертта и наконец, отстраняется от Чезаре. Мгновение – и она уже готова посмеяться над собой и своей глупой слабостью, заставившую её чувствовать себя жалкой и беззащитной тогда, когда угрозы, как таковой, не существовало.
«Проблемы нужно решать по мере их поступления», - говорил ей кто-то. Честно признаться – мадемуазель Лоррен никогда не следовала этому правилу, зато частенько напоминала себе о нём. То ли из желания успокоить себя, то ли – позлить.

- Надеюсь, на этот раз нам никто не помешает? Я имею в виду – какой-нибудь из твоих парней, решивших, что я тебя тут порешу прямо между первой и второй переменой блюд? – мадемуазель Лоррен улыбается и шумно выдыхает воздух из своих прокуренных лёгких. Она выплыла из кипящей бездны отчаянья, и теперь вновь чувствует себя окрылённой и счастливой. Перепады настроения, неуместная гневливость, слезы, идущие вслед за смехом, – Пьеретта совсем не напоминает ту юную девушку, которую когда-то знал Чезаре, но, тем не менее, в глубине её естества все, же сохранились какие-то отголоски той, далёкой, девочки, любящей грызть красные леденцы на заднем ряду кинотеатра.

цитата:

Сколько тогда ей было лет? Одиннадцать или чуть больше? Кажется больше, никак не меньше, но выглядела она в ту пору на все девять – маленькая, задохлая, с бледной, тонкой кожей и чрезмерно огромным ртом. Лягушка – даром что не зелёная. Непропорциональность фигуры подростка подчёркивало платье, стянутое из матушкиного шкафа – белое, на тонких бретелях, которые безжизненно свисали с костлявых плеч. Мальчик, обнимающий девочку за плечи, с видом опытного соблазнителя, выглядел куда красивее – голубоглазый брюнет с капризными губами принца крови. Таких мальчиков любят выставлять в первом ряду церковного хора и рисовать на немецких шоколадках. Красивый юнец, вызывающий в душе дочери Антуаннеты Ланж смешанное чувство зависти, жалости к себе, восхищения и ещё неизведанного ощущения превосходства, от сознания того, что этот прелестный мальчик обнимает именно её. - Тебе понравился фильм? – деловито интересуется он, улыбаясь довольной улыбкой. Картина, повествующая о любовных похождениях кавалера де Брантома, явно не предназначалась для детских глаз, однако только после просмотра подобных картин дети чувствовали себя так, словно совершили нечто преступное, но воистину грандиозное. Матильда молчит, задумчиво кусая леденец на палочке – его не купили, а просто украли у зазевавшегося продавца сладостей. В кабаре, где выступала её мать, мадемуазель Ланж видела сцены похлеще тех, что творились на экране, однако то, что она увидела сегодня отличалось от того, что лицезрела каждую ночь. - Да. … Наверно. Правда я много не поняла, - наконец отвечает она. - Это потому, что ты – мелкая, - важно отвечает Чезаре, растягивая слова на южный манер. - Что? Ты-то больно большой! Сам, наверно, ни черта не понял, а туда же! - Я всё понял. Я – мужчина! И уже давно. - Стручок ты лущёный, а не мужчина. - А ты – глиста в салфетке. Девочка показывает своему спутнику язык, но, отчего-то успокаивается и умолкает. Вечер медленно, но верно, овладевает городком, уютно устроившемся аккурат рядом с границей, что разделяет Италию и Францию. Мадемуазель Ланж-старшая не ждёт дочь – она развлекается с новым любовником – вором-итальянцем, который, собственно, и пригласил Антуанетту и Матильду отдохнуть «подальше от столицы». Никто не ждёт хмурую «лягушку» дома, зато кое-кто хочет, чтобы она осталась рядом. Мальчик с голубыми глазами, превратившейся в мужчину не без помощи танцовщицы кабаре – тёзки, сложившей на гильотине голову, королевы – с азартом «учит плохому» свою новую подругу: воровать из мелких магазинчиков конфеты, лимонад и сигареты, к которым у Матильды прямо таки противоестественная тяга; лазить по карманам; портить замки, засовывая туда смазанные клеем спички; и, разумеется, целоваться. Последнее занятие нравится ему больше остальных …

Женщина с распутной улыбкой щурится и хватается за пачку сигарет. Одна сигарета перед обедом – не такое уж большое преступление. Прикуривая, Пьеретта мельком осматривает зал в поисках подходящего столика и наконец выбирает один – уютно скрытый от посторонних взоров ширмой с цветным стеклом.
- Мне кажется, что там нам будет удобно, - быстро говорит француженка и, взяв мужчину за руку, устремляется к вожделенной добыче.

Сейчас она ведёт себя как совершеннейшая потаскушка, впервые оказавшаяся в приличном ресторане, но это в меньшей мере заботит мадемуазель Лоррен. Какая разница, что подумают о тебе другие, когда ты паришь на седьмом небе от счастья? Какое кому дело до её развязного смеха и громкого голоса, когда сумма на её кредитке способна купить многое? Какой смысл притворяться леди, если рядом с тобой находится человек, ради которого хочется наконец-то побыть собой и никем иным? И Пьеретта смеётся, откидывая назад руку с зажатой между пальцами сигаретой, и постукивает каблуком туфли по ножке стула, и неудержимо сыплет грубыми итальянскими словечками, потому что знает – сейчас тот час, когда можно всё, просто потому, что хочется.

- Меня всегда поражало, почему в дорогих ресторанах кормят хуже, чем в кабаке где-нибудь в подворотнях Милана, - посмеиваясь, шепчет мадемуазель Лоррен, просматривая меню, поданное ей официантом с зализанными, кудрявыми волосами, которого француженка уже успела окрестить «дирижером цыганского хора», - Помню однажды я так отравилась рыбой в одном из дорогих ресторанов Ниццы, что чуть не окочурилась. Единственное удовольствие – сознание того, что ты подох от рыбки, стоимостью в восемь сотен евро, а не от грязного перочинного ножа, где-нибудь под мостом. С другой стороны – может быть это такой рафинированный способ самоубийства? Ты не находишь, что это элегантно?

Она фыркает и пьёт воду с лимоном без газа. Ей совершенно не хочется есть, однако она всё же изучает длинный список блюд, воображая как то, или иное будет смотреться в её тарелке. Хочется пасты с морепродуктами, мерзкого апельсинового сока выжатого грязной соковыжималкой и молодого вина. Хочется солнца, шума моря и весёлых песен итальянских моряков. Однако всего этого нет. Есть лишь меню с золотыми виньетками, «дирижер цыганского хора», какие-то непонятные личности за ширмой и мерзкое ощущение того, что нужно делать вид, что ты … Нужное, впрочем, можно добавить самим.

- Чёрт, я только сейчас подумала – жаль, что мы не успели сходить на концерт Паваротти. Это такое скотство, ми амор. Когда у тебя нет денег – все они живы – дают концерты, блещут в своём великолепии. Но как только у тебя появляются бабки – все разом начинают дохнуть, как мухи на морозе. Это не справедливо. … Все диски мира не стоят одного живого Павараотти.

От сознания этого закона подлости снова хочется курить, но Пьеретта медлит. Покусывает губы, слегка покачиваясь на стуле, а затем с шумом захлопнув папку с меню, спрашивает у Чезаре, с нарочито южным одесским итальянским акцентом:
- Таки что мы будем заказывать, Чезарио? Мы должны обязательно что-нибудь заказать, а не то здешняя публика подумает, что у нас нет грошей, а сие есть конфузно. Если мы не будем есть, так хотя бы будем пить. Много и злостно.
Взрыв смеха, быстрый жест рукой (она всегда касается ладонью собственного затылка, когда нервничает). Француженка пересаживается на стул поближе к своему мужчине и с ухмылкой смотрит на него, придвигаясь и почти соприкасаясь с ним кончиком носа.

 Отправлено: 19.12.11 01:57. Заголовок: Судьба, определенно,..

Судьба, определенно, существует. А может, не судьба, а кто-то заботливый на небесах (Чезаре, кстати, был свято уверен, что там тоже есть свои люди, потому как мафия есть везде). Кто бы это ни был, Чезаре был ему благодарен. За то, что привел Чинцию к нему когда-то давно и с тех пор не позволял им расстаться.
Конечно, Чезаре был не из тех, кто склонен размышлять о подобных вещах. Он действовал, он как акула, был постоянно в движении, и он не думал о своих чувствах, он чувствовал. И во всех ситуациях оставался самим собой; По сути - тем пареньком из Неаполя, больше знающим и умеющим, но che cazza, все тем же. Потому он не ломался, не отступил, потому он, наконец, нашел Цинцию и больше не намерен ее отпускать.
Чинция - это часть его мира. Это та худенькая, но не по возрасту соблазнительная девочка, с которой он встретился когда-то давно. Которая тут же поселилась в его душе, без салютов и парадов по поводу поселения, без душевных терзаний и прочих спецеффектов, которые так любят описывать в женских романах. Потому-то и заменить ее никто не мог, как невозможно заменить руку или глаз.
Если на небесах, как учил пожилой падре Андре в приходской школе, которую таки да посещал порой Чезаре, действительно есть Книга Бытия, в ней где-то записано, что Чинция - женщина Чезаре - и баста. По крайней мере, сам Чезаре в этом нисколько не сомневался. Для него любить Чинцию было просто естественно. Как для птицы петь на весеннем солнышке. Потому страхи Чинции его умиляли - бояться надо того, что угрожает, что может угрожать.
- Нехай попробуют на свою голову, - ответил Чезаре, когда Чинция спросила его, не могут ли им помешать. - Им это будет слишком не по карману.
Чезаре искренне надеялся, что сейчас Эрих не подкинет ему работенку. Уж очень ему хотелось побыть с Чинцией подольше, никуда не уезжая. Опять же, свадьбу нужно справить, ресторан купить, чтобы можно было варить бешмалу без вопросов со стороны налоговой полиции...
Кабинка и правда оказалась удобной, пожалуй что и уютной. Чезаре слушал Чинцию, совершенно не утомляясь от ее разговоров и при этом любуясь ею, ее движениямии, жестами, выражением лица. Она такая родная, такая милая и желанная, даже грубые словечки и нарочито развязные жесты только усиливают это желание.
- Я хочу тебя, - шепчет он. - Прямо сейчас - и целует шейку Чинции, но тут совсем некстати появляется официант.
- - Таки что мы будем заказывать, Чезарио? - весело щебечет Чинция - Мы должны обязательно что-нибудь заказать, а не то здешняя публика подумает, что у нас нет грошей, а сие есть конфузно. Если мы не будем есть, так хотя бы будем пить. Много и злостно.
- Та я этот ресторанчик могу бешмалой кормить до мусульманской Пасхи, - в тон ей отвечает Чезаре. - Это им надо у грязь мордой лица не шлепнуться перед нами. Шо ты хочешь, заказывай, сейчас шиканем, как у Неаполе.
- Ну что стоишь, bucca di culo? - интересуется Чезаре у официанта. - Поможи даме ув выборе, ты ж лучше знаешь, шо в вашей дыре можно есть, а шо нет?
И озорно подмигивает Чинции, как когда-то давно в Неаполе.

 Отправлено: 02.03.12 06:05. Заголовок: Переход: Особняк мис..

Переход:
Особняк мистера Лайма.

Откровенно говоря, Милен очень дурно была подкована в географии. Её нисколько не интересовали современные границы стран и континентов, будто бы те обретали свою притягательность лишь тогда, когда на них опускалась слабая пыль прошедших веков.
Вряд ли рыжеволосая бельгийка, даже вооружившись, подобно набоковской Лолите, губным карандашом для обозначения бега пути, смогла бы внятно его проложить.

Но для своей Айзы, чьи тигриные глаза смотрели на неё сейчас с тёплой, согревающей нежностью, она смогла бы совершить и не такой подвиг. Скажем, вычесть квадратный корень из девяти, если, конечно, подобное вообще возможно.

Когда мисс Бланик оказывалась рядом, рыжая писательница уже не думала и не вспоминала ни о чём и ни о ком дурном и злокозненном. Даже не говоря ни слова, та способна была заставить бельгийку почувствовать себя защищённой и окружённой огромной каменной стеной, чья кладка с обратной стороны поросла мягким, душистым мхом. Если бы что-то или кто-то заставило бы эту женщину исчезнуть из жизни Милен, та была бы непередаваемо несчастна, пусть даже рядом с ней находилась бы вся её многочисленная, престранная родня.

- Дино … Ты же знаешь – он слишком мужчина. Иногда он не понимает того, что делает мне больно. Он считает так, как мой отец – меня нужно вырывать, но не пересаживать, если говорить метафорически. Так уж получилось, что в их оранжерее, я слишком вялый цветочек. Chaque fois que l'on me dit: с'est de la mauvaise herbe, a et moi je dis : qu'une sauvage née vaut bien d'être estimée *

Милен смеётся и пожимает плечами. Сегодняшнее утро вряд ли подходило для воспоминаний о неудачах прошлого. Главное, что она нашла с мужем общий язык теперь. По крайней мере – ей так кажется на данный момент.

Слегка наклоняясь к зеркалу, чтобы отчётливее видеть собственное отражение, госпожа Нотомб внезапно ловит себя на мысли о том, что сегодня ей хотелось бы совершить какой-нибудь воистину безумный поступок. Возможно, даже колоссально безумный.
Быстро оглаживая ладонями свой костюм, Милен вдруг воображает себя на ночном бульваре Города под руку с Айзой. Она выглядит и ведёт себя совершенно иначе. Её и зовут по-другому … Правда пока ей неизвестно – как именно.

- А ты знаешь. … К чёрту японский ресторан к вечеру. Не хочу. И Лайма и его особняк к чёрту. Я хочу сбежать. Исчезнуть, знаешь? Помнишь, как в той рекламе духов, где актриса убежала к мужчине, к которому случайно села в такси? Хочу, чтобы все знали, что я пропала, но никто не знал бы – где я и что со мной. А в это время, - лёгким движением пальцев, мадам Нотомб застёгивает пряжки на туфлях, берёт сумочку и задорным голосом продолжает: - Мы с тобой будем жить в недорогом мотеле, будем ходить завтракать в закусочную или заказывать пиццу. Да и гулять ночью по городу, где полно баров с музыкой. Как в фильмах про стриптизёрш. Как считаешь?

И она, безумная, ни в коей мере, не шутит. Всю дорогу до ресторана Милен живо описывала своей женщине то, как они будут жить в дали ото всех и, одновременно, у всех на виду; как будут счастливы, переместившись из себя привычных, в кого-то иных. Разумеется, Айзе не привыкать менять лики, однако на этот раз они будут вместе и будут делать это друг для друга.

- Айза, скажи да, ну скажи да! – молила худенькая лисичка, нежностью поцелуев, мешая подруге вести машину, стараясь вымолить согласие.
Уже у входа в ресторан, когда мисс Бланик отвлекла её внимание вопросом о встречающем их седовласом джентльмене, госпожа Нотоб наконец успокоилась и рассеяно кивнув в сторону господина, чья улыбка и даже походка, красноречиво говорили об утончённости и благовоспитанности, шёпотом добавила:

- Мы купим себе умопомрачительные наряды. Что-то совершенно невозможное. И покрасим меня в блондинку. Или тебя в рыжий цвет?


* Каждый раз когда мне говорят :
Это сорная трава
А я говорю :
Что рожденная дикой
Заслуживает, чтобы ее оценили.

 Отправлено: 02.03.12 15:04. Заголовок: - Значит сегодня я т..

- Значит сегодня я тебя украду.
Хитрой улыбкой улыбается Айза и говорит это так спокойно, что сомневаться в правдивости ее слов не приходится. С такой же легкостью она могла бы сказать «Дино тебя обидел? Что ж. Тогда я его убью». Айза слов на ветер не бросала, в ее природе было обещать только то, что она может выполнить. А, если она что-то не может выполнить, то сначала она сделает все возможное, чтобы выполнить, а уж потом со спокойной душой пообещает. На самом деле не то, чтобы Айза была вся такая идеальная, не обманывает, не обещает того, чего выполнить не может. Не в этом было дело, дело было в ее отношении к Милен. Она могла лгать, могла обманывать, могла ломать веру. Но по отношению к Милен она вела себя особенно трепетно. Такую женщину, как Милен нельзя было обманывать и дело было даже не в том, что она была шикарной и одной на миллион. Это, конечно, тоже было причиной, но истинная суть находилась совсем в другом. А именно в том, какие были глаза у ее Милен. Айза не могла представить себе ни одного человека, который мог бы обидеть женщину с такими нежными глазами и трогательным взглядом. Таким глазам нельзя лгать, это глаза новорожденного бэмби, в то время, как Айза была мамой этого бэмби, а мама никогда не сделает что-то, что может как-то навредить ее сокровищу.
Милен рассказывает про их будущую жизнь и Айза задорно и хрипло смеется от каждого ее нового предложения, но смеется не по-злому, но по-доброму и даже так расслабленно, потому что сейчас спокойно и хорошо. Милен улыбается и Милен не опасается. Когда Милен улыбается, значит все хорошо. Айза была несколько нездорово привязана к этой женщине, когда это все начиналось с дружбы, а потом переросло в такую сильную привязанность, что ближе и дороже для Айзы не было никого. Это ведь было нормально, отношения заводить дружеский она не умела. Даже в какой-то определенный момент у нее вроде как наклевывались какие-то приятельские отношения с женой одного из приятелей одного из ее мужей, как все запутано, черт возьми. Они могли бы стать приятельницами, но Айзе она казалась не слишком умной и не вызывала в ней никаких эмоций, она слишком долго привыкала к людям. А потом в городе появляется очаровательная аферистка и, если сложить все воедино, то Айза пообещала себе хладнокровно довести до белого каления эту аферистку с именем той самой неудавшейся приятельницы. Айза не страдала самодурством, но вот эту конкуренцию она терпеть не собиралась, если честно. Она привыкла быть в чем-то лучшей и она была одной. Ей не нужны были девочки, которые решили, что они могут переходить ей дорогу. Здоровая конкуренция? Айза вот и решила проверить эту дамочку на предмет того, потянет ли та здоровую конкуренцию. Сильного соперника интереснее заставить играть, нежели слабого. Если она слаба, то Айза расправится с ней быстро.
- Я что могу сказать тебе «нет»?
Смеется Айза и машину круто заносит на повороте, так как она отвлекается, когда Милен касается ее кожи прядями своих волос. Крутые виражи Айзу не пугали никогда, а Милен рядом с ней точно знала, что ей ничего не грозит, поэтому Айза снова заливается смехом, который звучит несколько пьяным от присутствия рядом с ней ее Милен. Определенно Айза промахнулась телом и ей нужно было родиться мужчиной. Хотя она никогда не жаловалась на то тело, что было дано ей от природы.
- Я не позволю тебе перекраситься в блондинку. Ты внутри рыжая и, если перекрасишься в блондинку, то через два часа уже будешь переживать, что тебе нужна именно твоя краска, чтобы вернуть твой цвет волос. Но, если ты хочешь, то мы с тобой перекрасимся во все цвета радуги. Хоть в зеленый.
Любой каприз своей Милен Айза воспринимает с улыбкой на устах и с трепетом в сердце своем горячем. Это можно было бы назвать так, словно Айза относится к Милен как к ребенку, о котором нужно заботиться и потакать всем капризам. Но, если бы у Айзы был ребенок, то, наверное, она была бы гораздо строже. Детей она не любила и не хотела. Милен была для нее всем. И когда у тебя есть что-то, что может заменить тебе весь мир и всех, то грешно не заботиться о своем золоте. Айза не верит в Бога, но кому-то там точно благодарна за то, что у нее есть. Пожилой джентльмен направляется прямиком к ним, вежливо здоровается, Айза целует Милен в щеку на прощание и шепчет ей незаметно, чтобы звонила в любой момент. Несколько игриво машет джентльмену, улыбаясь своей улыбкой и посылает воздушный поцелуй своей огненной женщине. У Айзы прекрасное настроение. Милен ведь улыбалась и у Айзы впереди было много дел. Сегодня нужно будет облачиться в костюм шофера и украсть прекрасную женщину. Айза заводится от приключений, такова ее натура и внутри все закипает от улыбки то, что ближе всех ей.

 Отправлено: 12.03.12 14:35. Заголовок: Официант ответил на ..

Официант ответил на вопрос Чезаре вежливой улыбкой и протянул ему меню в обложке из красной кожи. Учтивость его жестов, предупредительность движений, вполне искусно подделанная видимость приветливости, весьма красноречиво говорило о том, насколько в этом месте вышколен персонал, раз даже развязное поведение итальянца и его спутницы, ни в коей мере, не могло поколебать установленный порядок.
- Мы можем предложить прекрасную форель «Дон Родриго», сеньор, а так же восхитительный фруктовый десерт «Лукреция» для сеньориты.
- И шампанское «Ди Адамо», - в то ему ласково сказала Пьеретта, сразу уловившая всю соль, так сказать, шутки повара, решившего столь причудливо окрестить свои творения.
- Извините, но такого не держим. Имеется, «Вдова Клико» - это то, что я бы более всего порекомендовал вам.
- Хорошо. Тащите сюда папу с папской дочкой и вдову Барбу.
- Простите …?
- Я имела в виду – мы будем рады попробовать всё то, что Вы столь любезно нам порекомендовали. Не так ли, сеньор Баракка? А пока, будьте столь любезны, сгиньте – мы разговариваем.
Она тянется за зажигалкой и сигаретой, снова прикуривает и затягивается. Официант, крайне возмущённый, но усердно скрывающий свои чувства под маской вежливой снисходительности к «иностранцам» удаляется, оставив Пьеретту и её мужчины вновь одних.
- И как можно быть такими невоспитанными, - усмехаясь, покачала головой мадемуазель Лоррен, - Десять против одного – он сейчас плюнет нам или в «Дона Родриго» или в «Лукрецию». Кстати, никогда не понимала, почему мужчины считают, что женщины, всегда, выберут сладкое и лёгкое? Неужели все они, правда, сидят на диетах, а не придуриваются?

Это вечное изумление никогда её не покидало. Как можно бегать по мужикам, одновременно принадлежа другому? Разве так уж приятно заниматься сексом с ещё кучей любовников, да ещё «за бесплатно»? Идиотство. А не идиотство ли сидеть на диетах, вечно изводить себя по поводу лишнего куска, одеваться, делать маникюр и причёски – не для себя, а для кого-то другого? Разумеется.
«Хотя, возможно», - взгляд Пьеретты скользнул по лицу Чезаре, на минуту задержался на его губах, а затем, словно стыдясь, метнулся в сторону огромного окна, за которым сияла майским солнцем улица, - «Было бы приятно делать это для него. Для него одного. Но, чёрт возьми, не для всех же!»
То, что принадлежало другим, являлось общим, в глазах французской проститутки обесценивалось в один миг. Лучше хранить это что-то в глубине души, холить и лелеять и никому, никогда не позволять даже пальцем коснуться. Никогда.

Лучи солнца золотили бокалы на столах, запутывались в волосах отдыхающих женщин, слегка осветляя их пряди. Как красивы натурально золотистые волосы при свете солнца! Их переливы, нежность, и, главное, аромат, способны свести с ума. Неудивительно, что во все времена белокурая красота ценилась на вес золота.
Режущий слух визг тормозов заставил Пьеретту вздрогнуть. По ту сторону стекла лёгкая серебристая машина резко затормозила и дёрнулась, неловко пихнув боком припаркованный у другого кафе автомобиль, хозяин коего, как раз выходил из дверей заведения с бумажным пакетом чего-то съестного в руках. Его возгласов было не слышно, но, даже не обладая чересчур богатым воображением, можно было представить себе всю степень его негодования. Дверца серебристой, словно игрушечной, машины открылась, явив взору зевак, пострадавшего и невольно заинтересовавшейся Пьеретты, красивую блондинку, явно растерянную и подавленную случившимся. Мужчина принялся что-то кричать виновнице аварии, размахивая руками прямо перед её лицом …

- Не машите так руками, мон ами, простудитесь, - хриплый, низкий, но, несомненно, женский голос прервал гневные речи господина Рема как раз в том моменте, где он особенно вдохновенно упрекал блондинку в дурости и гипотетической слепоте.
- Вы только посмотрите! Посмотрите, что она наделала! – видимо решив, что пришелица явилась, дабы поддержать его горе, обратился к ней Рем, - Царапина на весь бок. Огромная царапина. Это огромные деньги! Посмотри, что ты сделала!
Он протянул свою руку к женщине и попытался схватить её чуть повыше локтя, но ему помешала брюнетка, загородившая её собой.
- У Вас, вероятно, есть страховка. Вам всё возместят. К чему устраивать этот кипешь … Ах, пардонне муа, эти нервы? Вам нужны деньги?
- Я … хочу, чтобы она посмотрела!
- Зачем? Она и так всё прекрасно видела. И потом – к чему трогать её руками? Вам нужны деньги?
- Да, - мистер Рем, не привыкшей к подобному напору, да ещё со стороны женщины определённо неадекватной, ведь только мало адекватная может с такой ненавистью смотреть на незнакомого мужчину и так неприятно, даже зло улыбаться, - В конце концов, да, мне нужны деньги!
- Прекрасно, - в руках незнакомки была зажат ранее не замеченный им толстый бумажник, - Сколько? Сто, двести, пятьсот? Возьмите две по пять сотен и наконец-то заткнитесь.
- Как Вы разговариваете!?
- Боже мой, не мотайте мне нервы – вот Вам деньги, - с этими словами брюнетка буквально силой сунула в руку собеседнику банкноты, - И оставьте меня и мою женщину в покое.

Худая, но сильная женская рука ложится на плечи блондинке. Узкое лицо с греческим носом склоняется к нежному, ещё немного детскому личику с печальными, сейчас, глазами. Нужно признать ужасное, но она такая красивая, когда плачет. Такая хрупкая и ещё более изящная, чем обычно. Это так прекрасно, что у Пьеретты замирает в груди сердце. Как ангел. Даже имя у неё ангельское.
- Что же ты так не аккуратно? В следующий раз – никогда не выходи из машины – сразу звони мне. Хотя, я надеюсь, что мон Дьё, следующего раза не будет.
Она почему-то так некстати вспомнила, что забыла сумочку и телефон дома и что Анджелина могла ей звонить, а она не слышала. Не слышала, а ведь должна слышать.
Нахмурившись, она усаживает своего ангела за столик уличного кафе и заказывает кофе и коньяк.
- Сейчас мы выпьем кофе, и тебе станет лучше. Ты не ушиблась? Ничего себе не порезала? Боже мой, Анджелина, не пугай меня так больше никогда, хорошо?
Пьеретта не садится за столик, а становится за спинкой стула, на котором сидит мисс Вольтури и обнимает ту за плечи. Не хватало ещё тогда, когда всё вроде устаканилось потерять своего ангела!

 Отправлено: 23.04.12 11:16. Заголовок: Северус осуществляет..

Северус осуществляет обычную операцию – банковский перевод на карточку внучки, которую он, словно чувствуя что надвигается что-то, в силу её максималистского возраста, когда только и хочется бунтовать против домашнего произвола, завёл для Скарлетт, и о которой ничего не было известно её отцу, который любил в случае непослушания лишать дочь материальной подпитки. Но он упустил из вида, что у неё имеется дед, уповая, что тот, понимая, что Скарлетт попала в сложную ситуацию с историей с наркотиками, додумается ей не потакать. Северус в этом был с ним более-менее согласен, однако, на сей раз сделал незамысловатый логический вывод. Скарли сбежала, зная, что ей есть, куда пойти. И если та не пошла к своему деду, который никому не дал бы и пальцем тронуть внучку, не пошла к Авроре Керр, которая укрыла бы подругу, но вряд ли девушки стали бы скрываться от Айронса, то, скорее всего, у неё был резон остаться с кем-то, кого не хочется делить ни с кем другим. С тем, кого любишь. А это значило также и то, что речь шла о Мае Лонгфорде. Северус не разделял пристрастие внучки в этому весьма сомнительному юнцу, но такие сильные чувства нельзя было вытащить из неё. Ему казалось, одно неосторожное движение, которое вспугнуло бы этого Лонгфорда, и она зачахнет от тоски. А, может, он стареет и становится сентиментальнее, и просто пытается помочь ей тем, чем может. Скарли вряд ли было необходимо пользоваться новой карточкой до сего времени, но он уповал, что она вспомнит, что они её сделали. Северус выходит из банка, поправляя ворот пиджака. Он ужасно мерзлявый, и шутливо убивается, что внучка пошла в него, но это это нормально, когда старика уже не греет кровь, но не девушку. И всё же в глазах его можно поймать чертинки, он не бежит от возраста и спокойно мирится с ним. У него, как и у всех, был период беса в ребро, но он пережил его лет пятнадцать назад, и теперь может смотреть вперёд. Он не боится, что его лицо теперь испещрили морщины, не боится, что потерял былую привлекательность – но не стать, и что его руки становятся более дряхлыми, они уже не те, что раньше. Но вот призрак могильной плиты, который маячит перед глазами, невольно напрягает его, и, каждый раз, закрывая ночью глаза, он меланхолично думает, апроснётся ли. Он выполнил все задачи, построил дом, заделал ребёнка, даже дерево умудрился когда-то посадить. Но теперь, за неимением будущего, он наслаждается настоящим. Линда Стрип вдохнула в него новую жизнь, он, когда только встретил её, записался на приём к стоматологу и потратил на стрижку большее количество времени, чем уделял этому в последние годы. А ведь он слыл мужчиной, который любит молодых девушек, значительно младше его, бедной жене приходилось терпеть его многочисленные связи именно с такими. Но вот привязался он к той, что была с ним одного поля ягода, хотя, это было так удивительно, в душе Линда была моложе многих его некогда юных спутниц. Северус старается не опаздывать, он уже в том возрасте, когда можно научиться рассчитывать время на пробки в своём городе. Он приезжает с небольшим запасом времени, ожидая Милен Нотомб на улице. Так странно, курил всю сознательную жизнь, а стоило бросить, так вроде и не особенно тянет, только совершенно нечем занять руки. Вот он видит рыжевласую девушку, которую невозможно перепутать с кем-либо и, улыбаясь, подходит к машине, когда та выпархивает из салона. Он не отказывает себе в любопытстве заглянуть через стекло и поприветствовать спутницу Милен. Потрясающая, надо признать, девушка, аккуратные, но достаточно пухлые губы и невероятный разрез глаз, который та усугубляет макияжем. Ему кажется, что очаровательная, прекрасно осознающая притягательную силу своего обаяния, далеко не просто подруга Милен, но он не был ханжой и, к тому же, он ведь не собирался нарушать их гармонию. Девушка с таким великосветским лицом неожиданно озорно ему машет, словно играя со своим томным образом, при котором ожидаешь иных повадок. Ей, наверное, забавно наблюдать за реакцией окружающих, она ещё так молода, и в глазах светится тот неиссякаемый азарт, с которым ты познаёшь эту жизнь. Северус немного смущённо, но совершенно не сухо, машет ей в ответ и осторожно целует руку Милен. Её пальцы могут принадлежать только творческому человеку, он даже как-то ей написал о своём наблюдении – её почерк такой тонкий и витьеватый, отображает её огненный, но вместе с тем нежный характер, и ей показалось, будто он видит часть её души насквозь. Они много цитировали поэтов, рассуждали о творчестве самых мудрёных художников, и сам процесс, само изложение доводов было уже увлекательнейшим приключением.
-Я бесконечно рад, что Вы согласились потратить время, которое могли бы провести в обществе Вашей обворожительной подруги или написании шедевра.
Северус не имел представления, отчего из многочисленных писем она выбрала для ответа его – возможно, потому, что он проникся именно первым, не самым популярным её романом, и длительно выражал впечатления относительно запавших в душу сцен, возможно, большинство её поклонников были женщинами, а мужчины скорее были почитателями самой Милен, нежели её творчества. Его поразило, что она читала то, что ей пишут незнакомые личности. Такая изысканная и такое ещё дитя. Он не удивлялся, что Милен предпочла встретиться вечером, хотя ни раз писала, что её время – ночь. Своё время она предпочла бы потратить на кого-то несоизмеримо более родного. Вскоре они - на верхнем этаже, за столиком, прикрытым помпезной драпировкой, но не создающей гнетущего впечатления из – за окна, вид которого баловал не урбанистическим гомоном, находящемся с противоположной стороны здания, а расписными весенними красками, да голубыми тонами невозмутимой глади воды близлежащего небольшого пруда, по которому, с горделивой осанкой, сновали белоснежные лебеди, не замаранные смогом этого не самого чистого города. Он не её ухажёр, и не приносит многозначительный букет, как не приносит букет – дань вежливости или же поклон её творчеству, эти цветы замылили ей глаза, которые разве что не слезятся. Зато он принёс вырезки из раритетного экземпляры французской газеты, хранящейся на его полках по недоразумению. Она вскользь упомянула название той давно канувшей в лепту веков прессе. Он ничего не ответил, а решил подарить ей маленькую радость. Он не балует Милен, а делает приятное.
-Милен, позвольте дать совет. Не стоит возвращаться к Дино, пока он не прекратит относиться к Вам так, будто Вы его несмышлёная дочь. Разница в возрасте не имеет значения, но при таком отношении ничего путного не поострить. Но, я полагаю, он и сам к этому придёт. Ни один мужчина не смог бы бездарно взять и потерять такую женщину, как Вы. А женщин я повидал на своём веку немало, так что поверьте старому прохвосту. Высокопарно? Наверное, но так оно и есть.
Он говорит о её бывшем муже, они уже перешли тот рубеж, когда следовало держать себя отстранённо приличия ради. Он не лезет в её личную жизнь, они не обсуждают, что следует делать за закрытыми дверьми спален, но они могут сказать что-то о тех, кого любят. Ненавязчиво. Он всегда был осторожным, но поведал ей, что страдает припадками лунатизма, хотя умолчал о том славном времени, что провёл в лечебнице. Он не любил об этом вспоминать, и на самом деле ничего особенно не скрывал – просто выглядел загадочнее, чем являлся на самом деле. Северус смакует принесённое вино, и официант ловит каждое движение его лица. Он, чуть ухмыляется, замечая это боковым зрением, и кивает. Оно подошло под настроение их встречи, а ему следовало стать сомелье. Какое упущение. Северус ещё умеет радоваться небольшим прелестям жизни и чувствует себя студентом, который встретил интересного собеседника через объявление в газете, и теперь так непривычно созерцать того, кого ты уже немало знаешь, воочию. Всё-таки он человек другого поколения, когда всё было иначе. Он едва заметно улыбается Милен, впрочем, на сухопаром лице заметен любой намёк на улыбку.

 Отправлено: 25.08.12 22:52. Заголовок: Фауст кладёт трубку,..

Фауст кладёт трубку, улыбаясь открыто. Только что он говорил с любимой племянницей, и поводов хмуриться не было. Он не так часто из-за тучи дел мог наведаться к Дэстини, но звонил очень часто, его интересовала её жизнь и то, что в ней происходило. Фауст старался быть ей не просто дядей, к которому она могла обратиться, но и как, к пусть старшему, но товарищу. Да что уж там, к Дэс он относился несколько неадекватно, когда она была ещё подростком, а он не так давно вышел из тюрьмы, хотя уже успел примерить деловой холёный костюм, но его свирепый взгляд, характерный для тех, у кого на зоне медленно, но верно, едет крыша, пугал половину округи, Дэс могла запросто придти в его дом, и, какое бы важное совещание не намечалось, он всегда выходил к ней, ласково целовал в щёки и занимал чем-то как можно более интересным, пока не освободится от кип бумаг и собеседников. Родители баловали Дэс, но Фауст не отставал, он был более приближен к молодёжи, в силу возраста, а, может, его сестра и её муж вели более светскую жизнь, во многом отдавая предпочтение классике. Фауст скупал Дэс все новинки, как только появились все эти айпады, ещё задолго до того, как в их городе даже о них слышали. Ему хотелось, чтобы у Дэс было всё самое лучшее, модное, но не тогда, когда это есть уже у всех. Бывая в других странах, он привозил ей наряды, которые нужно было постараться отрыть, он заказывал для неё украшения, и плохо было бы тому ювелиру, кто рискнул бы идею повторить. Когда её одноклассницы клянчили кошечек и щеночков, он прикупил для Дэс лошадей. Он не мог проводить с племянницей много времени, но он никогда не откупался от неё. Напротив, он всегда тянулся к Дэс, стараясь окупить время, что он был в тюрьме, и упустил её взросление. И даже его сестра, которая по-женски мудро, осторожно, пыталась сподвигнуть Торстона заняться делами менее опасным, не могла не признать, что рядом с Дэс её суровый брат менялся. Фауст выходит на улицу, приподняв ворот рубашки, жест франта, но он просто защитил шею от ветра, усмехнувшись, припоминая, как Мариотт высмеивал эту его привычку, а потом стонал с простуженной шеей. Фауст заходит в мебельный, чтобы выбрать диван, который хочет видеть у себя в гостиной. Анджелина хотела отправиться с ним и, умом он понимал, что у женщины глаз на такие вещи куда более зоркой, но он словно ограждал себя от того, чтобы они зажили почти семейной жизнью. Может, от того, что он начал подумывать об этом с ней, хотя всю жизнь был уверен, что скорее пойдёт на эшафот. И что, заказывая для неё подвеску, стал задумываться, какой оттенок подойдёт к её глазам и локонам. Раньше он думал о таких вещах разве с тем, чтобы его женщинам шло и радовало его глаз. С эгоистичными мужскими мыслями. А тут ему просто хочется, чтобы его Эндж улыбнулась. И он скрипит зубами, выбирая самый неподходящий диван, но уверенный в своей правоте, что не взял её с собой. Надо заглянуть в её салон – увидит россыпь платьев для невест и испугается, как нормальный мужчина. Оказаться в помещении, где полным – полно брачных товаров, кошмар почти каждого из них. Просто не каждый признает. Змей раздражается, что жуёт м не змеиные сопли, и со злости заходит в ресторан (ярость мужчины может унять хороший секс, или хорошая еда и выпивка), разумеется, не какой-то, а один из любимых, он пробовать может многое, но достаточный консерватор, чтобы не залетать в забегаловку. Чем бы не жил, но воспитывался он в семье, в которой приучили не есть шаурму из палатки. И тут он видит её, свою женщину – страсть, женщину, которая так ударила по самолюбию, и не удовлетворила его мысли о ней до конца. И улыбка, что прорезает движимую половину его лица, могла бы назваться хищной, но вырос он уже из того возраста, когда нравилась охота на дичь. И на женщин. Улыбку смело можно считать жёсткой. Он расчётливый, и он знает о её жизни а больше, чем ей хотелось бы. Он подходит к её столику, и приземляется напротив, не задавая вопросов, не занял он чужое место. Это его мало волнует. Не многие решаются вступать с ним в споры за место. Платье на ней пленительно подчёркивает высокую грудь, плавные линии талии, и бесконечные ножки. Она знает, как себя преподнести. Но это поднимает замшелую злость из глубин его не самой светлой души. Он всё планирует, но эта встреча и для него неожиданность. Но разве это имеет значение, если всё равно их встреча бы состоялась? Если он что-то решал, сложно было найти того, кто бы мог переубедить.
-Замечательный вечер, ты не находишь? Госпожа Олимпия Гордон.
Он не делает акцент на её имени, ему достаточно просто его произнести, она женщина умная, внимательная и схватывает всё налету. Она опасная женщина, она даже не представляет себе всей опасности, которой несёт для него. Он, пожалуй, готов к любой попытки подставить подножку с её стороны, он не повторяет свои ошибки и промахи дважды. А то, что он тогда, с ней, позволил себе расслабиться, было большим промахом. Но она опасна для него тем, что у них так повелось, что, из-за неё, его планы летят в самый тартар.
-Ты уж прости, что не поздравил во вступление в законный брак. Вот уж не думал, что тебя занесёт под венец. Ну и как это было, торжественно, с клятвами быть вместе, пока смерть вас не разлучит?
Он не улыбается, но его глаза ухмыляются без предисловий. Пока вас не разлучит смерть, от него это уточнение может звучать жутковато. Но ведь он до сих пор её не нашёл, вернее, нашёл, но не тронул, не так ли? И что? Месть, это блюдо, что подают на холодную голову. Особенно таким женщинам, которые помрачают рассудок. Чёртова стерва всё также красива, да нет, ещё более красива, чем тогда, когда он видел её в последний раз. Его незабвенная предательница. Он не прощает некоторые вещи. И за это приходится платить. Он не целует её руку, но берёт в ладони, обхватив, словно в нежные тиски, но его нежность не может обмануть Айзу. Или Неату. Это, как ей больше нравится. Он бы предпочёл имя, благодаря которому её узнал. И для него она осталась Айзой. Он крепко держит её пальчики, опершись о свои ладони, сжатые почти в кулаки вокруг её пальцев, подбородком, чуть склонив голову набок с взлетевшей наверх бровь. Вторая, конечно, осталась недвижимой, как и всегда. Как же она себя поведёт?
Скрытый текст

чтобы не путаться, события происходят на пару дней позже, чем у СевоЛинды - Одиль)

 Отправлено: 26.08.12 00:05. Заголовок: Айза любит дорогие и..

Айза любит дорогие и вычурные рестораны, Айза любит дорогие и вычурные платья, драгоценности и так далее. Айзе нравится буквально светиться благополучием и поэтому сегодня она даже просто перекусить отправляется в один из самых дорогих ресторанов города. Айза почти наизусть знает ресторанное меню и поэтому заказывает себе пошло безалкогольный коктейль, даже не выпив бокал вина и карпаччо из говядины. Айза даже вспоминает, поморщившись момент, когда ей приходилось изображать убеждённую вегетарианку и не есть мясо. Ради какого-то толстосума, с которым они потом остались кем-т вроде приятелей, пока он не погиб. Покушение, обычная история, которое, правда закончилось удачно для заказчика и совсем не удачно для того самого толстосума, ради которого Айза какое-то время отказывалась от обожаемого мяса. она делает заказ, берет журнал, в котором написано, когда и какие мероприятия города запланированы в этом месяце. Достает свой телефон и звонит Милен, чтобы сообщить, что чуть позже она завезет ей ее любимый шоколад и спросить, не нужно ли привезти что-нибудь из ресторана. Рыжеволосая огненная женщина показалась Айзе по телефону грустной, от чего Айза слегка нервно сейчас постукивает ноготками по столу, нажав на кнопку отбоя. Ей достаточно быстро приносят коктейль, она благодарит услужливого официанта улыбкой на один бок и снова рассматривает светскую хронику в красочном журнале, выискивая информацию о тех, кого она знает. Она видит, что к ней кто-то подходит и уже готова ответить колко, когда этот кто-то без приглашения садится напротив нее. Айза с недовольством поднимает глаза и замирает. Черт возьми, проходит несколько секунд, прежде чем она может попытаться скрыть страх в своих глазах. Ее первое желание вскочить и убежать. Но получится ли? Она не такая глупая и понимает, что будет только хуже, она глазами и так показала достаточно страха.
- Теперь уже не нахожу.
Улыбается Айза и осторожно, стараясь не делать резких движений берет свой телефон, чтобы убрать его в сумочку. Она старается попытаться просчитать каждый его шаг. И этот шаг может быть посмотреть в ее телефон, на предмет ее близких людей. Ведь если ему захочется причинить ей боль, то такой человек, как он, будет действовать изощренно. А она не позволит ему добраться до последнего номера в своей записной книжке, до Милен. Она старается дышать глубоко и старается не показывать своего страха. Хотя рука предательски дрожит и ей даже приходится схватить бокал и сейчас она уж точно жалеет, что наполнение бокала совсем без алкоголя, может ей было бы спокойнее. Айза только внутри себя просит, чтобы побыстрее принести салат и приборы, чтобы, если что, можно было бы хотя бы вилкой обороняться, если он надумает убить ее прямо здесь. Он же опасный, с него станется. Она нервно сглатывает и заставляет себя не осматриваться по сторонам в поисках своих потенциальных спасителей, а так же в попытке подсчета тех, кто находится в ресторане. Как на зло, пока было не слишком людно, хотя обычно бывает куда больше народу.
- Ничего страшного, я от тебя поздравлений и не ждала.
Она пытается выбрать тактику, она понимает, что хамить ему – подписывать себе смертный приговор, а умирать, ой как не хочется. С другой стороны упасть ему в ноги и умолять не трогать себя… это не в правилах Айзы, к тому же показать ему слабость почти равносильно тому, чтобы нахамить. Возможно, его это еще больше разозлит. В конце концов, один раз удалось обвести его вокруг пальца, пусть даже это было везеньем.
Он берет ее руку и она холодная. Потому что ей страшно, она только немного уняла дрожь, чтобы руки не ходили ходуном. Тем не менее, нельзя сказать, чтобы его прикосновение не было ей приятным. Она вспоминает свои эмоции по отношению к нему. У нее ум такой, она не вспоминает, что было между ними. Она вспоминает, что ей нравилось то, что было между ними и что ей чертовски нравились его опасные прикосновения.
- Я не буду тебе ничего рассказывать, ты будешь ревновать.
Она облизывает пересохшие губы в эротичном жесте, смотря на него из под полуопущенных ресниц. Она не высвобождает свою руку и даже выворачивается так, чтобы немного погладить своими пальцами его пальцы. Даже немного податься корпусом вперед, чтобы оказаться к нему чуть ближе. И все равно не освободить свою руку, она боится сделать любое движение, которое может показаться лишним.
- Я по тебе даже соскучилась. Ты меня искал специально или же мне нужно благодарить судьбу за нашу встречу?
Ей приносят ее карпаччо и вот теперь она решается освободить свою руку, когда рядом с ее тарелкой лежит вилка. Утешение, конечно, слабое, но все же оно есть. И она пальчиками касается его «живой» брови. Обводит овал его лица и заглядывает ему в глаза. Она даже не лжет, что соскучилась. Просто, на самом деле не очень хотела его видеть, слишком страшно. Но то, что он все еще вызывает у нее эмоции – было точно.

 Отправлено: 07.09.12 19:03. Заголовок: Фауст успевает замет..

Фауст успевает заметить проблеск страха в её глазах, и наслаждается, но не столько её испугом, сколько тем, что в эти секунды она настоящая, какой не всегда была даже по утрам, успев нанести на себя нужную маску, расписанную по дням недели, чтобы, как оказалось, одурачить его. Но он нормальный мужчина, и он её чувствует. И, как бы она не поступила, он знал, что её тянуло к нему также, как его тянуло к ней. И за это он ей ненавидел, его жизнь запутана и без того. Но ему ведь только начало казаться, что он готов почти смириться с тем, что Анджелина не водит его за нос играми в хорошую девочку. Не доверят он женщинам, спасибо, к слову, Айзе. Он смотрит на неё горящим взглядом, склонив голову набок. Сейчас ему не хватает только шипящего выползающего языка для полного сходства со Змеем, придирчиво и даже жадно изучающего жертву. Только в тот раз она оказалась не жертвой, а факиром. Но теперь он готов к её выкрутасам, если к выкрутасам женщин вообще можно подготовиться. Об этом нужно читать отдельные курсы и в Принстоне, и на зоне.
-Даже так? - Фауст усмехается мягко, когда Айза заставляет телефон соскользнуть в свою сумку. Лучше бы вовсе его не трогала, сейчас он, конечно же, про себя отмечает, что что-то святое для его аферистки всё-таки есть. Он святым не был. И готов был об заклад биться, что этим святым не стал её муж. Или родители, которыми та так отчаянно бравировала, умоляя его дать попрощаться с мамой. У него тоже есть святое. Его мягкая ухмылка кажется куда опаснее любой жестокой, как колючая проволока. И она знает, что разозлила его. И в его глазах беснуется недобрый огонь, когда он невозмутимо накручивает её локон на палец и затем отпускает, не причинив ей боли. Серёжки красивые. Наверное, постарался какой-нибудь очередной простофиля на пути этой прекрасной акулы. Достаточно дёрнуть вниз, чтобы слегка покалечить её милое ушко. Но эти игры оставим младенцам.
-Ты действительно думаешь, что я всё ещё намерен тебя ревновать?
Он хмыкает на словах о переживании, но ударение делает на ревности. Он, как мальчишка, отнекивается от очевидного. Хотя, почему? Если он не хочет ревновать, не будет. Нет мужа – нет предмета для ревности, просто, как дважды два. Пусть даже бесбашенно. Но уж не полиция ли ему объяснит в красках, как он не прав? Он пожирает взглядом оливковую кожу Айзы, он никогда не думал, что она может быть по-настоящему опасной, но Змея опасность заводит ещё сильнее. Она единственная женщина, которая смогла виртуозно его надуть. И он это ценит и даже признаёт её талант к оригинальности. А она всё дразнит, гладит пальцы. Как тогда, когда целовала её, и он отвечал ей, хоть и приставил к виску своей предательнице пистолет. Она хуже наркотика. Думаешь, что можешь бросить в любой момент, также как и он думал, что сможет нажать на курок. А потом мысленно её нахваливал за то, что она находила предлоги, чтобы он мог цепляться за них и сохранять её жизнь и крупицы своего самолюбия.
-Если настаиваешь, я предоставлю тебе возможность поблагодарить небеса за нашу встречу. Или же, обойдёмся без благодарностей, по крайней мере пока?
Ей незачем знать, что тогда он не то, чтобы был против, что она смогла убежать, и не только вызверялся на всех вокруг, но и по-своему восхищался её сообразительностью. Айза освобождает руку и он, будто бы невзначай, а, может, и чисто случайно, переминает пальцами столовый прибор, который ему принесли вместе с меню, что сейчас ему нужно меньше всего, что-то есть расхотелось. Он поигрывает ножом цепкими пальцами. Просто столовый прибор, и лицо у него почти умиротворённое. Он скорее напомнил сосредоточенным видом профессорского сынка. Да он и недалеко ушёл от сына профессора, если вспомнить отца. Только вот методы у них как разнились. Их с Беатрис отец с помощью ножа резал мясо в тарелке. А Фауст – мясо людей. Так уж вышло. Именно так объяснил он отцу, в своей короткой манере. Она касается пальчиком его движимой брови, щемящее ощущение. Из такого далёкого и обманчиво приятного прошлого, когда она обводит ту часть лица, что застыла навсегда, он ничего не чувствует. Хотелось бы также легко заморозить то, что внутри.
-Не думаю, что ты бы возражала, чтобы не искал. Но, всё может измениться в любую минуту. Жизнь непредсказуема и…коротка. Лучше ловить каждый момент.
Он, ухмыльнувшись здоровой половиной лица, резко поймал её подбородок, когда Айза к нему подалась, да ещё и облизнула свои более, чем соблазнительные для него, губы. Он крепко сжимает её лицо, не позволяя податься назад, но даже будто бы достаточно осторожно для того, чтобы ей не пришлось запачкать своё платье карпаччо. Огромное желание схватить её за волосы, он умеет так намотать волосы на кулак, что можно было сто раз пожалеть о том, что вообще их отрастила, но зачем же? Это ведь было бы так просто, и, если он не сделал это тогда, тем более глупо было бы сделать это теперь. Также, как и просто пырнуть её этим несчастным ножиком. Айзе не повезло попасться ему на глаза. Теперь ей не отделаться смертью, если после этой встречи он не сможет унять свою гордость и…страсть. Она его большая проблема, а свои проблемы он не пускает на самотёк. Он жёстко целует её и смотрит с остервенением за то, что она вызвала в нём этот порыв. Это для неё будет отягчающим обстоятельством.
-А вот ты искала меня. Иначе сложно придумать оправдание, что ты в городе, да ещё появляешься там, где могу появиться я. Стоит принять, как явку с повинной?
Ладонь Фауста с опасной нежностью сползает вниз по её шее, едва коснувшись ключиц, а затем взметается к шее, крепко схватив. Не пытаясь душить, просто не отпуская. Она играет в опасные игры, так нагло рассекая по тем же улицам, что и он. Но в его душе даже просыпается азарт, интересно, как же она себя поведёт и что будет делать, чтобы и жизни своей не лишиться, и своей красивой жизни. Когда он настороже. Но она всё также к себе манит. Правда, не знает об одном очень серьёзном нюансе. В их первую встречу в его голове не было мыслей о златокудрой Анджелине. И сейчас обдурить его уж очень непросто.

 Отправлено: 07.09.12 21:17. Заголовок: - Насчет «намерен» н..

- Насчет «намерен» не уверена. Но это чувство сложно контролировать. Даже тебе.
Не нужно думать, что она играет с огнем и специально его провоцирует, она не настолько глупая и она любит свою жизнь. Умирать она не собирается, по крайней мере сейчас. И только очень поверхностным людям показалось бы, что она лезет на рожон, что она дерзит. Или только тем людям, которые ее не знают совсем. Ведь на самом деле она просто всеми силами хочет отвлечь его от возможного и вполне реального желания отомстить ей за то, что она тогда его так подставила. У нее шанс есть только один, давить на то, что она все еще ему небезразлична. Она привлекательная женщина, в конце концов и между ними все было почти настоящее. Хоть она и пытается убедить себя в том, что у нее к нему не было ничего. Но что-то подсказывает противно, что, если бы у нее к нему не было тех самых реальных чувств и эмоций, то у нее бы ни черта тогда не получилось. Тогда операция бы прошла не так успешно. А то, что все на самом деле в то время было по-настоящему сослужило и ему и ей не самую лучшую службу. Хотя сейчас он жив здоров, уверен и вполне себе доволен, в то время как она судорожно думает, что ей нужно сделать, чтобы унять дрожь в пальцах и не показать ему страх, что окутал.
- А ты все так же опасен. Меня это все так же чертовски заводит.
Когда он говорит о ее возможности поблагодарить небеса, она вся вытягивается и пусть и отвечает ему, но даже не особенно скрывает, что эти его слова несколько взволновали ее душу. Покачивает головой и, когда его пальцы поигрывают с ножом, она словно зеркалит его движения и ее пальцы мягко сжимают вилку. Словно невзначай. Она женщина, она имеет право нервничать и вертеть что-то в своих пальцах. Хотя больше всего их общение напоминает сцену из мистера и миссис Смит. Он змей, он ужалит неожиданно. Она опасается, что ее реакции может быть недостаточно.
Он берет ее за подбородок и она чуть-чуть пытается податься назад, чтобы убедиться в том, что его прикосновение слишком твердое и возможности вырваться у нее нет. Айза немножко нервно сглатывает, чтобы тут же ему улыбнуться и облизать пересохшие губы. Опустить взгляд на его губы и тут же поднять на глаза. Она опасается упускать его из виду, опасается потерять бдительность, но чувствует что-то похожее, как если не хватает воздуха. Когда понимает, что еще немного и потеряешь сознание. Рядом с ним не хватает воздуха. И внизу живота противное ощущение, называется бабочки что ли? Он ее пьянит, она не забыла ни его поцелуи, ни его прикосновения, ни его глаза. Айза старается не потерять бдительность, но как последняя идиотка прикрывает глаза, когда он ее жестко целует.
- А я должна за что-то извиняться?
Она поднимает бровь, пытаясь унять учащенное сердцебиение. Нет, определенно, она себе лгала, когда говорила, что ничего к нему не чувствовала. Не зря же после того предательства она прорыдала половину ночи, прежде чем вновь надела на себя безразличную маску. Почему? Потому что с ним ей было хорошо. Потому что в те дни ее однажды вызвал тот человек, на которого она работала и спокойно поинтересовался
Айза, ты уверена в том, что ты готова? Нам кажется, что ты заигралась. У тебя слишком горят глаза, ты часом не влюбилась? Запомни, что бы ни было у тебя в сердце, ты должна понимать, что дело превыше всего. Отключай сердце и включай голову.
Айза тогда все отрицала и ей даже было обидно, что кто-то решил, что она могла вот так просто взять и влюбиться. Оказалось, что она была неправа.
- Мы ведь просто поиграли. Ты же любишь игры, опасные игры. Ты должен быть мне благодарен. Но, если ты до сих пор обижен, я готова перед тобой извиниться.
Она улыбается ему хищно. Она и сама понимает насколько глупо и наивно звучат ее слова. Что за такое, она бы на его месте себя бы не убила даже быстро, а долго мучила бы. Более того, она понимает, что он все равно гораздо более жесток, чем она, она понимает, что он умнее, что он изощреннее и он опаснее. Как бы она себя ни любила, но она понимала, что она все равно слабее, чем он. И это ее пугало, это заставляло дрожать поджилки.
- Прости меня, пожалуйста, за то небольшое недоразумение.
Она говорит тихо и томно, так же томно облизывает свои губы, чтобы тут же впиться в его шубы поцелуем. Во многом ради того, чтобы его отвлечь снова, застать врасплох. Во многом для того, чтобы снова почувствовать вкус его губ, у него ведь даже от губ веет той опасностью, которая ее пленила. Она целует его и рукой пальцы ее сжимают вилку. На всякий случай.

 Отправлено: 25.09.12 22:54. Заголовок: -На твоём месте, я б..

-На твоём месте, я бы не усугублял своё положение. Ты недостаточно наигралась в игры со мной? Зато реванш остался не за тобой, ты не находишь?
Фауст смотрит на Айзу мягко, с нотками восторга, но в его отношении к ней всегда преобладала страсть, будь то ярость, или желание ей обладать. Так что он сдерживает позывы сжимать её запястья, талию, волосы, и придушить к чертям. И даже спрашивает, не скрывая, что право на возмездие за ним, и это утверждение. Она облизывает губы, а он невольно за ней наблюдает, сместив взгляд на её так беспечно игривые губы, когда она целует его, сложно разобрать, кто в кого впивается сильнее, и что это напоминает – поцелуй, борьбу или то, что словами высказать сложно – смесь обиды, страсти, досады, ярости, потрясения. Он резко отрывается от Айзы, а его стальная хватка на её шее смыкается так, чтобы ей стало дышать сложно, не настолько, чтобы пришлось глотать ртом воздух и дёргаться в судорогах, но чтобы в глазах потемнело слегка. Он ведь неплохо умеет себя контролировать, только с ней это становится сложно.
-А ты всё такая же отчаянная? Хотя нет, ещё более. Ты очень ошибаешься, Айза. Я опасен, но для тебя уже не также.
Уже не так опасен, или опасен больше, она разворошило змеиное гнездо, которое копошится у него в мозгу вместо извилин, иначе почему он тогда её отпустил, не объяснить. Он уже поглаживает пальцами её подбородок, почти невинно, между прочим. У неё кожа прохладная, но горит изнутри, как будто лихорадит. Всегда была горячей и холодной с ним. И он хочет втянуть в себя эти воспоминания, как кислород. Она знает, на что давить, да, он бандит, но он мужчина, который смотрит горящими, пусть ядом, но и не только, глазами, в её глаза. Её нахальство заставляет его здоровую бровь в холодном, но озверевшем удивлении, взметнуться.
-Если бы мне было нужно, я бы спросил не извинений, а для чего ты сделала то, что сделала. Но это мне неинтересно, я хочу знать другое.
Он осведомлён о её жизни, и не сказать, что больших трудов стоило узнать имя её подруги, мужа, Айза ходит и не оглядывается, она не скрывает привязанности так, как, скажем, Сильвер, к которому подкопаться непросто, несмотря на бесшабашность. Сильвер стал дуть на молоко, после того, как ошпарился кипятком. Айза успела оттянуть от огня руку, но на ошибке учиться не стала. Хотя, может быть, заблуждался он, а она снова вертела Торстоном по своему усмотрению, и он не смог бы сделать ей ничего плохого. Бросьте, сможет. Он достаточный эгоист, чтобы ненавидеть её жизнь, из которой она его опрометчиво вышвырнула. А ему так сложно найти человека себе по душе. И тогда казалось, что она не станет той, кого он мог бы понять, но он хотел с ней просыпаться и хотел, чтобы её глаза сверкали, ловя его жадный взгляд. Никакой лирики про детей с её глазами. Он понимал, что семья – не его песня. И только с Эндж задумался, что, может, был неправ. Что это значит? То, что Айзой дорожил настолько, что боялся, как ей могли навредить? Или, наоборот, что, Анджелина сумела создать для него такой мир, окутанный любовью, что захотелось, впервые в жизни, увидеть улыбки своих детей, именно от этой элегантной даже в своём безумии по нему златокудрой женщины?
-Твой муж в курсе, чем зарабатываешь на жизнь? Всегда хотел посмотреть на мужчину, который окажется достойным твоего доверия. Айза…
Он мягко подносит другую руку к её такой изящным пальчикам, которые судорожно сжимают вилку, и ведёт сталью ножа по её коже, обводя линии бьющейся жилки, плавно перейдя на шею, касаясь её кожи ледяным металлом, не причиняя вреда и остановившись у линии выреза, который достаточно высок для того, чтобы не воспринять это пошлостью. Достаточно резануть один раз, и её не будет существовать. И никто не сделает ему ничего, даже если он будет продолжать свою трапезу, наблюдая, как её алая кровь заливает скатерть цвета шампань. Она не любила стандартное, и ресторан выбрала не такой, где скатерти белые. Он усмехается. Что ему за дело до мыслей мужчины, что сейчас с ней? Фауст мог производить впечатление человека, который сыпал угрозами сдать ей мужу. Только, она не из тех женщин, что дорожат мужчинами и будут по ним лить хотя бы слёзы досады. Но дело не в это - сейчас это просто болезненный человеческий интерес, уязвлённое самолюбие, и настоящей угрозы или вызова в его словах нет. Есть жёсткое желание услышать в ответ только правду, за какого мужчину она, свободолюбивая, вышла замуж и насколько сумела довериться ему. Или всё живёт аферами даже в собственной семье, разрубая сук, на котором сидит вместе с мужем. Обмана между ними и так уже с лихвой. И, если уж он не выдержит, и пристрелит её муженька, то не за то, что тот оказался с Айзой у алтаря. Брак это бумажка, достаточно посмотреть на Змея и Анджелину, где её муж – декорация, и не только потому, что она так решила, но и Фауст решил, что Анджелина – его женщина, когда понял, что с ней видит будущую семью, хотя пока открещивался от непривычного желания идти по жизни вместе с Анджелиной, несмотря на её всплески.
-Не обманывай, я от этого устал, а ты дорожишь собой больше, чем мужем.
И снова как будто угроза, а угрозы нет никакой. Если он что-то и сделает Айзе, вряд ли это будет связано с её муженьком. Тому грозит разве что попасться Змею под горячую руку в недобрый час. По взгляду Фауста можно понять, что для Айзы было бы проще, если бы он скромненько, без помпезности, придушил её сейчас. Но не зря же он Змей. Он хочет смотреть на то, как его яд медленно убивает. Как, он решит, но не здесь, он не спонтанный. А она убивала его, когда он позволил себе поверить, что у них может получиться. С той поры он не переносит стервозных дам, которые решили прыгнуть выше головы своего мужчины. Он мужчина, который пусть и может восхититься тем, как женщина его переплюнула, но не любит оказываться слабаком. Среднестатистическая слабость мужчин среднего криминального возраста.
-Не проси прощения. Забыть недоразумение я смогу только в одном случае. Но нам не нужен сейчас этот исход. Не доводи до греха, у нас их и без того с лихвой.

 Отправлено: 25.09.12 23:37. Заголовок: - Нахожу, конечно, д..

- Нахожу, конечно, дорогой.
Хриплым голосом произносит она и усилием воли заставляет себя не добавить, что нельзя сказать, что ее это не радует. Реванш за ним и она прекрасно понимала, что именно так и будет. Она не была наивной дурочкой и ждала того дня, когда он за ней придет. Внутри что-то подсказывает, что этот день не сегодня, может завтра, может через месяц, но не сегодня. Но спокойнее от этого ей не становится. Она старается держаться. Она умеет, не зря же она была аферисткой, не зря же она сумела когда-то обвести его вокруг пальца. И будет она чуть более юной, когда она была максималисткой и, когда она жила более играючи, то уже давно бы самой себе доказывала, что раз обвела его раз, то что мешает это повторить? Но сейчас она стала взрослее, она стала мудрее и она перестала считать, что она всемогуща и поэтому понимает, что он больше не допустит ни единой ошибки в ее сторону. И от этой безысходности становится страшно, хорошо еще, что она не плакса и что она смелая.
- Дорогой, ты такой невнимательный. Я ведь тебе уже ответила на вопрос, зачем я это сделала, даже, когда ты еще не просил. Как видишь, я тебя чувствую и чувствую, что ты хочешь узнать. Мы с тобой поиграли. Ты же был моим мужчиной, я верила в то, что ты сможешь выпутаться. И ты не подвел мою веру. Я всегда знала, что мой мужчина выпутается из любой ситуации.
Она специально называет его своим мужчиной, специально несет весь этот бред и даже заставляет себя смотреть ему в глаза и как-то по-особенному кокетливо взмахивать ресницами. Не по девчачьи кокетливо, но как Айза. Она старается окутывать его взглядом своих тигриных глаз, она старается не отводить взгляд и она старается его так же окутать своим томным голосом. А верила ли она тогда на самом деле, что он выпутается? Нет, черт возьми. Она не верила. Ей этого, может быть, хотелось, потому что у нее к нему внутри что-то было. Но она не верила в то, что он выпутается, она попрощалась с ним и даже оплакивала его. непонятно, что ему еще нужно? Но она не верила в то, что он может спастись. Правда, ее первой мыслью, когда она узнала, что с ним все в порядке, была радость. Она, как сейчас помнит, что тогда она усмехнулась, покачала головой и не смогла скрыть довольной улыбки. А следующей мыслью уже было то, что теперь ей конец. И вот эта вторая мысль стерла с ее лица довольную улыбку. Но первая мысль ведь всегда очень верная. Самая верная. Она не была несчастна от того, что с ним все было в порядке.
Лезвие холодного ножа заставляет ее задрожать и она почти не дышит, потому что боится. Да она боится. Да она понимает, что он человек опасный и она, вполне могла ошибиться в том, что не сегодня тот день, когда он оборвет ее жизнь. Может быть, он решил, что нечего с ней играть и нужно просто раз и навсегда перерезать ей глотку и все. Она даже дышать боится, потому что одно неловкое движение и все. А жить хочется. Айза нервно сглатывает
- Не вмешивай моего мужа.
Ей приходится говорить такие вещи, хотя, если уж честно, то ради того, чтобы спасти свою пятую точку, а так же увести Змея от ее огненной, она бы бросила ему своего мужа. И поэтому сейчас она пытается хотя бы немного показать, что тот был ей дорог. Хотя сама дала бы легко его адрес. Но ей нужно как-то попытаться ввести в заблуждение Фауста, хотя у нее это вряд ли получится, он ее неплохой знает. И к тому же этот страх ее выдает с головой. Айза все так же боится пошевелиться. Она теперь безоружна и теперь чувствует себя еще менее уверенно, чем пару минут назад.
Он и так понимает, что она дорожит собой больше чем мужем. Не знает, правда, кем она еще дорожит.
- А ты такой проницательный. Может мне завести любовника и изображать, что я схожу с ума от любви? И тогда ты его убьешь, чтобы сделать мне больно. Раз уж мой муж тебе неинтересен. А я так старалась.
У нее, правда, в голове была мысль начать отношения с кем-нибудь, что-то изображать, чтобы ввести в заблуждение Фауста, чтобы он решил забрать у нее самое дорогое. Это подло и это опасно и рискованно. И он ее настолько хорошо знает, что у нее не получится сыграть настолько хорошо, чтобы он поверил. Для того, чтобы он поверил ей и правда нужно что-то питать к человеку. А питала она чувства только к нему. И еще Милен. Черт возьми, еще Милен. Айза снова сглатывает нервно.
- Этот случай все равно не поможет забыть недоразумение. Но, если тебе так станет легче, то я буду тебя ждать, дорогой. В любое удобное для тебя время. Или у меня все же есть хотя бы самый ничтожный шанс спастись? Ты скажи, я за него зацеплюсь.
Она улыбается, очаровательно улыбается своей слабости. Она не будет его умолять, конечно же. Мягко перехватывает его руку, чтобы поцеловать его пальцы, не отводя от него взгляд. У нее выхода иного нет, кроме как пытаться его соблазнить. Но с другой стороны… он настолько сексуальный мужчина, у него такая энергетика, что у нее внутри все дрожит. И не только от страха.

 Отправлено: 03.11.12 18:51. Заголовок: -Поёшь ты красиво. Н..

-Поёшь ты красиво. Но с дорогими не поступают дёшево. - Будь на её месте кто другой к, он бы устроил такую весёлую жизнь, что его ещё попросили бы зарезать без церемоний. Торстон не любил лишней крови, ему незачем устраивать шоу из фонтана мозгов. И даже женщин по-своему умеет уважать, они чисто физически не могут справиться с мужчинами. Так зачем же мучения, аккуратная пуля в сердце, контрольный в висок, и всё. Никакого месива из лица, для чего? Он давно не в том возрасте, чтобы самоутверждаться за счёт предсмертного ужаса, что излучает жертва. Но только не с ней. Он бы мучил Айзу до посинения, так, что устал бы до чёртиков сам, а она не смогла бы даже молить его о пощаде, но именно над ней не сможет так издеваться. Как, глядя в её предательские, но такие пылающие на него глаза, пусть, чёрт возьми, она притворяется, пусть дрожит из-за страха, а не его руки, пусть её губы трепещут, от усилия не заплакать, а не от поцелуев, но он знает, что если однажды решит с ней покончить, поручит это своему человеку. Может, даже жестоко. Но сам не станет смотреть. И даже мстительно думает, что она бы сочла это тем, что он бы даже не захотел марать руки. Только причина другая. Та, по которой он не нашёл и не убил её до сих пор.
-Даже так? Поиграли мы на славу, правда, я ведь говорил, что не люблю сюрпризы, как и игры. Я предупреждал, хотя, что греха таить, удивила тогда ты на славу. Такой игры я не ожидал даже от тебя, Айза.
Фауст говорит ледяным тоном, но внутри всё клокочет от бешенства, пока, наконец, он не усмехается чуть более расслабленно. Она ведь всё сделала, чтобы он, хотя бы, залепил ей пару оплеух прямо здесь, уж вряд ли она надеялась, что его выведут под ручки, наивностью Айза не отличалась, но он расслабился потому, что вдруг подумал, что она снова, кажется, его перемудрила. А для чего ей биться в истерике, молить его о снисхождении, когда она понимает, что решение он принял давно, и вряд ли она сможет повлиять, давя на жалость. Она знала его неплохо, и умело этим жонглировала, но играла со смертью. Змей ядовито прищуривается, а его рука добирается до её подбородка, даже с нежностью его приподняв, а вторая, с ножом, плавно скользит по её ключицам, обводя линию груди, вниз, по животу, чуть задержавшись поверх ткани и остановившись сбоку от её колена, чуть выше, и замерев.
-Хочешь мной покомандовать? Попробуй, тогда у тебя получалось неплохо.
Он нажимает сильнее, чувствуя, что немного надрезал её кожу, совсем немного, не так, чтобы остался шрам. Судя по его взгляду, становится ясно, что сейчас он вовсе не запугивает, он сорвался и сделал то, чего делать не хотел, с эротической подоплёкой, невольно подтверждая её слова о том, что, рядом с ней, контролировать ему себя непросто. Она вызывает в нём такое страстное желание, что он, оторвав нож от её ножки, с силой сжимает его в свой ладони, и ему кажется, что он не чувствует ничего, только спокойно наблюдая за тем, как его кровь стекает на скатерть. Он поднимает на Айзу деланно невозмутимый взор.
-Давай каждый останется при своём. Мне никогда не стать таким коварным, столь изощрённым, как ты. Но то, как сделать больно, меня не учи.
Он отрезает это слишком для себя нервно, но чего ему стоит держать себя в руках, когда змеиные глаза пламенеют жёлтым огнём. Фауст, ненавидя своё мужское эго в этот момент, вовсе не уверен, что хотел бы её исключительно придушить. В этот момент ему слишком сложно снова властно не потянуться к её губам. Он вообще не привык ограничивать себя в своих пожеланиях, но он знает – если потянутся, оторваться будет ещё сложнее.
-Если кто и заслужил шанс на спасение, так это ты, Айза. Ты в воде не тонешь, в огне не горишь. Почему нет? Я дам тебе шанс, а ты смотри его не упусти.
Он задумчиво проводит пальцем по её губам, пристально глядя в глаза. А что будет за шанс? Да уж, понятное дело, речь не о том, что он возьмёт и позволит ей обвешать себя флюидами очарования, за которыми он не видит ничего, и потом происходит такое, от чего у него волосы дыбом на голове, а она упархивает восвояси. У него есть его женщина, и он не собирается это менять только из-за того, что встретил свою предательницу. Сердце противно дрожит, он не был ещё в таком положении. Когда не может откреститься от того, что его не устраивает, но и настоящее уже не может забыть. Ему с Анджелиной могло быть хорошо, но она нервирует, полощет под контрастным душем то припадками нежности, то истериками, то горячими пирожками, то появлениями там, где её быть не должно. Он бы поспорил, кто из них более сумасшедшая. Он ещё не может спокойно смотреть на взгляд Айзы, но уже не может спокойно смотреть на золотые локоны своей Анджелины. Так, шанс будет. Однажды он предоставит Айзе возможность снова не предать, когда она будет ожидать меньше всего. И он посмотрит, наступит ли она на грабли. От этого будет зависеть её жизнь, это его правила.
-Я приду. Если захочу. И твоё приглашение для этого мне не требуется.
Она целует его пальцы, и коварно посматривает на него, а он готов её раздавить просто за то, что она так умеет укутывать его бдительность и ярость обаянием. Хм, обычно приливами агрессии отличался Ян, Торстон был холодной головой, но не отказался бы, если бы Ян его оттащил куда подальше, а то притягивается к ней, как чёртов магнит.
-А сейчас тебе лучше скрыться с моих глаз. Конечно, это так не по-джентельменски, но лучше грубость, но целая голова, правда, моя дорогая?
Он говорит «дорогая» крайне скептическим, а взгляд его горит. Конечно, уйти следовало ему, если бы речь шла о сладком свидании влюблённой парочки со своими тараканами. Только снова он отпускает не свою аферистку. Но надолго ли? Он не знает. Но знает, что сегодня, несмотря на нежданно- негаданную встречу, хочет провести вечер со своей Анджелиной и страстно касаться именно её ласковых золотистых волос. Благодаря своей аферистке он умеет ценить не только женскую красоту, которая присуща им обеим, совсем разная, но безусловно эффектная, но и такие качества, как человечность, верность и преданность.

 Отправлено: 03.11.12 23:21. Заголовок: - Я думала, что моя ..

- Я думала, что моя непредсказуемость была тебе по душе.
Говорит Айза, голос ее внезапно становится чуть более низким и хриплым, потому что она нервно сглатывает, когда нож скользит по ее коже, а потом и по ткани ее платья, что отчего-то пугает ее еще сильнее. Ткань платья ее не защитит точно и ей становится мучительно тревожно, потому что он просто так играть не будет. Айза понимает, что, наверное, где-то она заигралась и где-то она сказала лишнего. Может, от чего-то решила, что она бессмертная. Она даже не дышит. Мотает головой в ответ на его вопрос, хочет ли она покомандовать, хотя прекрасно понимает, что ее ответ для него ничего не будет значить в любом случае. Правда, сейчас уже можно очень отчетливо увидеть в ее глазах страх. Она редко чего боится и умеет контролировать свои глаза, свои взгляды, но сейчас она почувствовала ужас. А что, если она ошиблась и что если он прикончит ее прямо здесь и сейчас. Она даже не успеет сказать Милен о том, как сильно ее любит, и кто же будет о ней заботиться? Она даже не успеет испортить жизнь этой проклятой аферистке Версаль. Она не успеет потрепать по волосам этого своего нового мужа, к которому вроде как даже привыкла. Она ничего не успеет и сейчас уже почти близка к тому, чтобы броситься на колени и умолять о том, чтобы Фауст дал ей немного времени на то, чтобы она хотя бы попрощалась со своими немногочисленными близкими. Она чувствует укол и невольно морщится, боли не боится, но боится продолжения. И, когда он убирает нож, она выдыхает, даже не чувствуя боли, не скрывая своего облегчения.
- Ты поранился, дорогой. Зачем же делать больно себе, если хочешь причинить боль мне?
Двусмысленно намекает Айза, хотя голос ее звучит все так же низко и хрипло, она старается осторожничать, чтобы он не выхватил этот чертов нож и не вставил ей прямо в глаз. Она даже опасается опустить глаза вниз и посмотреть на свою рану, хотя чувствует, что теплая кровь стекает по коже. Но она боится упустить его из виду даже на секунду, слишком уж он непредсказуемый. Ей хочется коснуться его руки, но она, конечно же, не решается. Она и так находится на грани и висит на волоске от того, что он ее убьет прямо в этом ресторане.
- Ты дашь мне шанс? Я не ослышалась?
Она уже даже не пытается больше улыбаться своей фирменной уверенной улыбкой, настолько она ошарашена его заявлением, потому что этого она не ожидала совершенно точно. И ей что-то подсказывает, что, возможно, даже лучше было бы, если бы этого шанса он ей не давал, он слишком коварен, он слишком опасен. Может быть, она и более изощренная, чем он, но он определенно опаснее. И у нее толком не получается скрывать, насколько сильно она его боится.
Она все же касается его пальцев, она все же рассматривает его рану от ножа, поглаживает ее. А он проводит пальцем по ее губам и она перехватывает его палец, чтобы обхватить его губами. Даже не в целях его соблазнения на сей раз. На сей раз получается просто потому что ей так захотелось. На сей раз она просто не смогла удержаться и глаза ее горят. и она даже не чувствует боли в ноге, которая уже становится отчетливой. Уже ноет. Он всегда ее притягивал просто безумно. С того самого первого взгляда, когда она его увидела, когда ей дали задание. Тогда ей казалось, что это пустячок. Он всего лишь мужчина, а все мужчины такие глупые, такие падкие на красивые слова от красивых женщин. Она себя причисляла к тем женщинам, которых можно счесть красивыми. Она себя причисляла к тем, кто может говорить красивые слова. И ей казалось, что все будет очень просто. А потом она не пыталась ему льстить и почти все то, что она ему говорила, было истинной правдой. Она прижималась к нему щекой, когда он спал и целовала его прикрытые веки, когда шла на кухню, чтобы приготовить ему крепкий кофе. И она до сих пор помнит, что он пьет кофе без сахара. Она сходила с ума от того, каким он был опасным.
Он говорит, что ей лучше скрыться с его глаз и она замирает. Потому что ей отчего-то совсем не хочется сейчас уходить. Она опускает глаза и усмехается. На самом деле ее не нужно просить дважды. Айза встает, поправляет свое платье, делая вид, что не замечает раны на своей ноге. Делает шаг к нему, чтобы наклониться и едко поцеловать его в губы. Снова не для того, чтобы усыпить его бдительность, а потому что ей хотелось его поцеловать.
- Спасибо.
Прошептать ему в губы и слегка прихрамывая отправиться к выходу, открыть дверь и скрыться из виду. На улице только сделать глубокий вдох и приложить ладонь ко рту.
Ничего, Айза. Пока ты жива. На сегодня этот кошмар закончился.

 Отправлено: 23.11.12 13:58. Заголовок: После умопомрачитель..

После умопомрачительного вечера в компании мистера Лайма, после утра, наполненного нежностью и, в целом, после того, как Айза снова очутилась рядом, запалив все огни, что окружали Милен так, что всё вокруг теперь виделось в ярком, буйственном и лёгком свете, она многое воспринимала по-новому. Да, она, в какой-то мере, разучилась быть собой – Одиль Нотомб, за тот короткий период, что посвятила одной лишь своей женщине, научившей рыжеволосую бельгийку счастью – так просто и легко, что в этом было сложно поверить, быть самой собой. Милен и узнавала себя и видела впервые, будто надела платье, давно висевшее на вешалке перед глазами, и едва только его шёлк скользнул вдоль тела – поняла перед нею в зеркале другой человек – тот, что нравится куда больше прежнего, даже если всему миру кажется иначе.
Пока Айза ведёт машину, пока она пристаёт к ней с глупостями, воображая новую жизнь, которая, быть, может, и не случится с нею, а если и случится, то, с большей долей вероятности, сценарий будет несколько раз пересмотрен и переделан, госпожа Нотомб никак не может поймать собственные привычные мысли, собственные привычные ощущения. В голове царит полный сумбур, сумятица, мешанина. Если бы вчера она слишком много выпила, то, вероятно, подумала бы, что дело всё в алкоголе, или, если точнее, в его длительном дурманном послевкусии, однако и этого не было. Ничего было, кроме глупого состояния, будто тебя выбили из кресла при помощи гигантской пружины, а залезть обратно ты никак не можешь.
- Хорошо. Наверно тогда это будет pedale douce *, - Милен фыркает, прижимая пальцы к губам, как-то грустно отмечая то, что забыла надеть свои любимые перстни и оттого руки выглядят практически голыми. Эта мысль как-то неприятно поражает Милен и она старательно натягивает рукава пиджака на кисти, чтобы скрыть нечаянную наготу.
Рыжая бельгийка думает об этом, когда целует свою Айзу, когда улыбается мистеру Айронсу, чьё присутствие заставляет вспомнить о том, что реальность всё же существует и нужно хотя бы на время становиться её частью.
Движения, жесты, манеры этого человека единогласно вторят единому определению – джентльмен. Джентльмен до кончиков ногтей, без неприятных сюрпризов и «двойного дна». В нём нет наигранности или же притворства, призванных, в первом случае, произвести впечатление, а во втором – ввести в заблуждение. Северус тот человек, с которым совершенно свободно было можно общаться молодой и известной женщине, не опасаясь попасть в двусмысленную, щекотливую ситуацию. Милен находила его очаровательным и интересным, в свою очередь несколько удивляясь тому, что подобный джентльмен заинтересовался её творчеством. Обычно всё было иначе.
Обычно поклонники писали о том, что госпожа Нотомб своим пером затронула их низменные желания и тайные фантазии, воспламенила чувства и побудила к действию. Или повествовали о своих кошмарных фантазиях, в надежде, что они найдут отражение в следующем романе маленькой бельгийки. Ещё говорили о том, как её хотят, что подарят ей свою непорочность, отдадут жизнь, а пока, в знак своей верности, принесут в жертву соседскую собаку, повесив ту на двери гаража в позе XII карты Старшего Аркана Таро.
Одни сулили заточение в огромном, тёмном особняке, где шепчут стены и дышат зеркала, упирая на то, что именно это жилище пристало «готической принцессе». Другие мечтали умереть вместе, держась за руки, приняв после ночи любви, смертельную дозу яда. Стоит отметить – Милен Нотомб читала всё это. Читала почти все письма поклонников и фанатов, с интересом внимая всему тому гласу сумасшествия и истерии, коей пробудила. Нет, нельзя ожидать ничего, кроме болезненного вдохновения, от людей, в чьих головах живут мысли, подобные тем, что обитали в рыжей головке Милен. Вряд ли их совместные встречи приведут к чему-то равноценно полезному. К тому же – зачем ей тридцать чужих девственностей или двадцать шесть убитых собак? Исходя из сложившейся картины, личность господина Айронса казалась воистину фантастичной, и, значит, во многом, заслуживающей ещё большего уважения. И, конечно же, личного внимания.
- О … Я не опоздала? Прошу прощения, если это так … Мы переехали в новый дом. Вчера. Это произошло столь неожиданно, что я даже немного растерялась. Раз – и всё, - белая ручка вспархивает вверх, безмолвно упирая на важность сказанного, - Но зато теперь я уж точно не буду скучать, глядя в окно – их достаточно много для того, чтобы радовать меня разнообразием.
Она говорит всё это вполголоса, пока они поднимаются на второй этаж ресторана, проходят к столику. Милен совсем не нервничает в присутствии Северуса – он расположил её к себе уже тогда, когда она увидела стройный бег его почерка, уловила особый, приятный оттенок изящности письменной речи. Всё же, как любой человек, имеющий дело с литературой, госпожа Нотомб была слишком чутка к словам и виртуозному их изложению. Мужчина, пишущий так, как писал Северус Айронс, никогда не станет забивать себе голову безумным бредом неумеренной экзальтации. Сумасшествие просто обойдёт его стороной, побоясь коснуться своими холодными, бледными руками. Оно, быть может, покажется ему достойным изучения и, даже, уважения, но не зависти.
Когда он заговаривает о Дино, бельгийка слегка вздрагивает, неуверенно косясь на обнажённые пальцы, чьи кончики тут же начинают перебирать край белой салфетки.
- Мой отец специально нашёл мне такого мужа – пусть даже это звучит и старомодно. Ему всегда казалось, что необходим кто-то, кто мог бы меня «заземлить», но. … Как оказалось, это причиняет мне только одни лишь страдания. Впрочем, я вообще существо достаточное депрессивное. А Дино, - Милен вздыхает, осторожно оборачивая один палец салфеткой, затем другой, - Дино – оо … Он мавр. Отелло, - она смеётся, - Он слишком эмоционален. Он. … Но я должна признать – я скучаю по нему. Хотя сейчас, в сложившихся обстоятельствах, я не могу быть точно уверенной в том, что способна буду вернуться. Ведь … Я люблю, и меня любят.

* Нежно голубой.

 Отправлено: 01.08.13 17:21. Заголовок: Она поправляет причё..

Она поправляет причёску, взглянув на отражение в зеркале, прежде чем выйти, точно не помня, плохая это примета, или хорошая. Джульетта звонила сестре отца – Фреддо – с которой у неё сложились тёплые, но не сказала бы, что доверительные, отношения, в растерянности. Она настолько не знала отца, что понятия не имела, чем он живёт, и мысль об этом коробила. Фреддо с привычной деловой хваткой посоветовала Джульетте выбрать классический стиль. Можно подумать, Жюли могла нацепить мини-юбку. То, что она лишилась благополучия, не значит, что заодно и мозгов. Она имеет представление, что и когда к случаю, и, если выбивалась за рамки, тогда, когда предпочитала сама. Она вышла из дома в едва ли не последнем, любимом, костюме, оставшимся из того времени, когда на ценники она могла не бросать взгляд, и отчим окружил её сладкой жизнью, и от неё теперь остались лишь ошмётки сахарной пудры. Но не хотелось ударить в грязь лицом перед человеком, который в последний раз видел её, когда ей едва исполнилось шестнадцать, и который и без этого всячески пытается осчастливить её банкнотами. В дизайнерской сумочке её зарплата за два месяца, она решила запастись средствами наверняка, не сомневаясь, что отец выбрал для встречи не последний ресторан. Но ей не хочется чувствовать себя неспособной оплатить счёт, она всегда считала себя независимой, и только теперь, лишившись многого, поняла, что таковой не являлась. Джульетта на ходу набирает смс Дэстини «ты не поверишь, но я иду к нему». Даже в разговоре с сестрой она не называла Алфонсо отцом, хотя в последнее время в её мозгу это слово проскальзывало. Но меньше всего Жюли хочется так случайно назвать его вслух. Она не простила ему то, что он выкинул её из своей жизни, решив, что откупиться от дочери – самый верный путь. Не простила, что отчим ей не родной и даже того, что недавно Алфонсо набрал её номер. Зная рациональность отца, она не сомневалась, что сюда он прилетел не чтобы её повидать, просто так совпали звёзды, и это «заодно» било по самолюбию. И, тем не менее, она старалась предстать перед ним той Джульеттой, которую сама любила и уважала в себе. Он её отец, и ей, как и всякой дочке, хочется, чтобы у него на неё радовался глаз. Он помнит её почти ребёнком, и она никогда не отсылала ему фотографии, ограничиваясь церемонными поздравлениями с праздниками. Кто прав, тот и виноват. Он хотел видеть её, но не настаивал. И, вместе с тем, что она не была для него светом в оконце и главной в жизни, она оставалась его жизненной главой и его дочерью. Но Джульетта пока не знает, как с этим быть. Но теперь, оставшись в одночасье без поддержки отчима, без ласки своей недальновидной мамы, ей хочется цепляться за Алфонсо, как своего отца. Её душа ищет этой встречи, хотя она сама не готова к ней. Она, скрипя сердцем, входит в ресторан, хотя, после посиделок с Маями и Нене, в ходе которых узнала о себе много нового, на питание в целом у неё временная аллергия. Как и на машины, напоминающие авто Арчибальда хотя бы цветом.
-Здравствуй. Я боялась, что не узнаю тебя спустя столько лет, Алфонсо.
Улыбка выходит скомканной, но пышет уязвлённым достоинством. Она в немногочисленных письмах, что писала отцу, прикрывалась, что во Франции принято звать друг друга по именам, и отчима и маму она также зовёт по имени. Она сама настояла на этом. А теперь ей стало не хватать того, чтобы сказать, не папа, отец. Если бы она увидела толику желания в его глазах услышать от неё такое, это могло бы её подтолкнуть. Но она убеждена, что Алфонсо безразличен к ней, ей проще приучить себя к этой мысли, чем разочаровываться в очередной раз. Да она его этим не попрекала, но в душе переживала, когда он не пришёл на важный для неё концерт. Она не искала его глазами, но ей было тяжело осознать, что её отчим отменил конференцию и встретил её с букетом цветов и объятиями, а отец не приехал. Хотя, она его не звала, и, будучи более юной, представляла, как он появится, она вежливо поздоровается и уйдёт в свою комнату, а он поймёт, что её потерял. А сейчас и сама не может разобрать, отчего между ними пропасть – от его безразличия, её избалованности и нежелания понимать, что в её идеальной жизни могло быть несовершенно? Но теперь столько приключилось, что она не отказалась бы обнять его и попросить погладить по волосам. Ей не хватало этого, а не его денег, которыми он её оскорблял, не желая наблюдать, как она подрастала. Но не признает она ни того, ни другого, оставаясь слишком высокомерной для человеческого понимания.
-Как твоя жизнь? В редкой электронной переписке ведь всего не расскажешь.
Она не узнаёт звук своего голоса, когда присаживается за столик, чувствуя, как напряжена, и как жадно разглядывает черты лица Алфонсо, силясь понять, насколько он изменился, и увидел ли он изменения в ней. Какое-то время оба молчат, а она борется с желанием расспросить его и высказать всё, что накопилось. Она чувствует, что слегка взвинчена, из-за недосыпаний она стала хуже держать себя в руках, каждый день тратит львиную долю времени, чтобы ровно покрыть тональной пудрой лицо. Она не жалуется, но сама жалеет себя, считая, что достойна жить так, как привыкла. А ещё она крайне расстроена, не обнаружив в постовом ящике письма Сета, просчитав, когда же уже можно с трепетом ждать ответа от того, кто и не подозревает о её чувствах. Но она не хочет, как мама. Обжечься, и только потом найти опору в жизни. Она понимает, что Сету, как девушка, вряд ли она нужна. Зачем ему та, что не умеет ни печь пироги, ни создавать уют, ни приходить домой раньше мужа? Восхититься можно любой, а для себя ищут родную. Деловой тон даётся непросто, у неё сердце не каменное, и порой только холодная синева глаз спасает её. Она смотрит прямо в глаза своему отцу, ругая себя за то, что всё равно достаточно жадно рассматривает его, и понимает, что ей также не хочется, чтобы он стал задавать ей вопросы о том, как и что. Ведь всегда приятно делиться лишь радужным с тем, кого так давно не лицезрел, да и так не хочется ей вдруг оказаться перед ним маленькой и беззащитной девчонкой.

 Отправлено: 02.08.13 10:14. Заголовок: Ему уже или достаточ..

Ему уже или достаточно лет, чтобы не испытывать угрызений совести по поводу своих отеческих качеств или же наоборот недостаточно лет, чтобы понять что-то важное. Он уже давно не пытается это анализировать, некоторые вещи анализу не поддаются. Тем не менее, как однажды он сказал своей Беатриче, у него было уже достаточно детей, повезло ему или нет, он не может сказать точно. Он не относится к своим детям подло, как ему кажется, о тех детях, о которых ему сообщали и о которых он знает, имеется в виду. Он честно признавался, что какие-то отеческие чувства в нем не проснулись, он честно признавался, что он не может вести себя против своих желаний и против того, как он ощущает эти ситуации. Но он помогает им как может. он помогает деньгами и в том случае, если кто-то к нему обратится с какой-то просьбой, материальной ли или же помочь куда-то устроиться, то Алфонсо ни за что не откажет и сделает все, что в его силах. Он совершенно не хочет сказать, что это правильно, но он иначе просто не может. правда, так вышло, что за все это время ему удалось нажить всего лишь одну дочку, как бы это ни звучало цинично. И вот тут где-то он чувствовал свою ответственность и он, конечно, понимал, что это было незаметно, но он к ней относился гораздо теплее, чем к другим. Он старался больше, а она, как это часто бывает, больше других отвергала всю его помощь и все его желания как-то помочь и по мере возможности даже сблизиться. Он искал с ней встреч в те моменты, когда был сам на то готов и прочее. Он старался помочь, она вежливо отвергала каждые его попытки. Но сегодня она согласилась с ним пообедать, он подал это все под соусом того, что он в городе, почему бы им не провести время вместе, если она не против. Поэтому, когда автомобиль привозит его к ресторану, он даже ощущает нечто похожее на беспокойство.
В ресторане не слишком многолюдно, все как ему нравится, он заказывает себе бокал красного вина и изучает меню, когда раздается знакомый голос и он поднимает глаза на красивую девушку с синими глазами. Поднимает глаза на свою дочь.
- Здравствуй, Джульетта. Как видишь, твои опасения не подтвердились.
Он поднимается, чтобы протянуть ей руку, никаких объятий, конечно же и, конечно же, ему уже давно не режет слух то, что она никогда не обращается к нему хотя бы «отец». Он и сам это не заслужил, поэтому ничего от нее не требует, ему вполне достаточно того, что она пришла на эту встречу.
- Как моя жизнь? неплохо. Собираюсь жениться на самой прекрасной женщине во всем мире. Наверное, это на сегодня самое важное для меня и то, чем бы мне хотелось с тобой поделиться.
Он не произносит каких-то сопливых вещей из серии, что ему бы хотелось поделиться со своей взрослой дочерью и прочее. Потому что он понимает, что она этого не примет, да и не будет это звучать в данной ситуации это как-то естественно из его уст. Поэтому он старается поддерживать ту дистанцию, которую она выбрала сама и он, несомненно, ей в этом помог. Он с ней старается ни на чем не настаивать, когда приносят меню, не пытается навязать ей то, что в этом ресторане прекрасные устрицы и что ей, непременно, следует их попробовать. Если она отложит меню и ничего не будет заказывать, он не будет давить и говорить, что она просто обязана что-то съесть. И так ведь понятно, что, если Алфонсо вздумается как-то заставить ее делать то, что ему нужно, то он себе это может вполне позволить. Но она все же была его дочерью, хотя зачастую, мы со своими близкими даже более жестоки, нежели с теми, кто для нас ничего не значит.
- А как твоя жизнь? Как твоя работа на Айлин Далглиш? Слышал, тебе там нелегко приходится, но ты на хорошем счету.
Он ненавязчиво старается показать, что наводил справки, что ему небезразлична жизнь его дочери и пусть он не умеет быть хорошим отцом, она ему небезразлична, в ней течет его кровь. Она повзрослела. Она всегда обещала быть очень красивой девушкой, с внешностью ей повезло. Что не могло не радовать его отеческое тщеславие, когда ты можешь гордиться той, в чьих венах течет твоя кровь. У нее глубокие синие глаза, черные волосы, светлая кожа. Правильные черты лица, пухлые губы. В его дочери все прекрасно, и это приятно осознавать. И ему бы даже, может, хотелось ей об этом сказать, но он понимает, что это будет лишним. Он бы сказал ей, что он вполне может помочь ей таким образом, что ей больше не нужно будет работать. Но этим вполне может ее спугнуть, она столько не хотела его видеть. И она его помощь не примет.
- Я рад тебя видеть, Джульетта. Правда, рад.
Это, может показаться сухо. Но, если Алфонсо что-то говорит, то это никогда не пустословие, слов на ветер он не кидает.

 Отправлено: 23.12.13 19:09. Заголовок: Джульетта немного не..

Джульетта немного нервно теребит салфетку, она не отличалась суетливостью, но не каждый день встречаешь отца, который долго не показывался на твоём горизонте то ли потому, что ты не подпускала его к себе близко, то ли сам этого не хотел. Когда он говорит о Беатриче, брови Джульетты чуть взлетают выше, она словно отмирает, и на губах играет полуулыбка. Она говорит лукаво.
-Я знаю. Твоя невеста сочла любезным недавно меня навестить. - Жюли вспоминает визит нежданной негаданной гостьи с солнечными волосами и морскими бликами в них, с улыбкой столько искренней и наивной, которой сама Джульетта улыбалась, будучи ребёнком, не понимая что к чему в мире. И, несмотря на то, что ей сложно поверить в подобную добродетель, то, что сложности не утопили в Беатриче невероятного доброго огонька, готового обнять и прижать к сердцу весь мир, вызывало в ней некий трепет и уважение. Джульетта помолчала, раздумывая, что у Беатриче и Алфонсо будут дети, с которыми они смогут стать настоящей семьёй. Он будет катать их на спине и позволять пачкать нос соусом, может, даже, учить с ними уроки. Но, как бы цинично не прозвучало, Жюли понимала, что мужчины обычно привязаны к тем, кто появился на свет благодаря любимой женщине. И всё же, она была взрослой девушкой, чтобы одёрнуть себя, не хватало ещё позавидовать его будущим малышам, детству открыт весь мир, и уж не ей жаловаться, мама и отчим окружили её всем, о чём ребёнок может мечтать. Правда, игрушки не смогли заменить ей любовь отца, но теперь ей казалось, что это не должно было быть важным. Алфонсо приучил её к самостоятельности, не сумей она надеяться лишь на собственные силы, как бы повернулась её судьба. Быть может, в той ужасной школе она бы долго не протянула, куда быстрее и безнадёжнее скоротав свои дни.
-Она очаровательна в своей непосредственности, и, на мой взгляд, привязана к тебе, как дитя. Признаюсь, никогда не доводилось встречать подобных открытых миру людей. Я желаю вам счастья. - Джульетта мягко улыбнулась, об этом она говорила от души. Видимо, она пошла в своего отца, и тоже, на её взгляд, долго не могла найти того, кому бы захотелось вручить сердце. И поэтому ей сразу поверилось, что Беатриче, не очередная мадам в списке Алфонсо наряду с её матерью, а кто-то особенный для него. Возможно, они с Джульеттой были в этом похожи. И не стали бы называть вещи чужими именами и нелюбимых любимыми, даже глядя им в глаза. Отчего-то визит Беатриче заставил Джульетту задуматься, что, возможно, сама она вела себя не совсем верно, соблюдая дистанцию, ведя себя, словно неприступный айсберг и показывая, что она достойна лучшего, и знает это. Не это ли могло куда доброго и ласкового Сета оттолкнуть в ней? Вот взять Алфонсо, Жюли знает его, как жёсткого человека по рассказам матери, однако, он, как ей кажется, не боится быть с Беатриче другим. А что делала Джульетта, общаясь с Сетом там, у воды? Выпендривалась. И Жюли не хотелось дожить до возраста своего отца, чтобы научиться показывать чувства тому, для кого они предназначались, а это значило, что ей следовало научиться наступать на горло гордыне и высокомерию. Может, не так уж был не прав Арчибальд, обсмеяв её? Впрочем, это уж слишком. Попадись он ей на пути, она бы с невинной улыбкой окатила бы его из лужи.
-Айлин невероятно строгая, невозможная и порой невыносимая начальница. Надеюсь, однажды я смогу стать такой, как она. На днях миссис Далглиш отправляется на одни важные переговоры, и берёт с собой меня.
Джульетта усмехнулась, об Айлин Далглиш ходили такие слухи, что акулы бы поостереглись подплывать к ней в океане, что до работы, то не многие удерживались подле неё, не выдерживая её бешеного графика, сверхурочной работы, а также диких требований, однако, Джульетту ничто не смущало, она работала как могла, даже будучи на последнем издыхании, забыв, что раньше при малейшей температуре требовала к себе внимания, а теперь думая лишь как бы не опоздать на работу. Хотя, скорее всего, Айлин в ней могла подкупить искренняя преданность дела, мода и фэшн, это был мир Джульетты, который она потеряла, но снова нашла где-то внутри. И Джульетта была признательна Айлин, что та давала ей шанс, и нервничала, как бы на переговорах не ударить в грязь лицом. Вести светские, переходящие в деловые беседы Джульетта умела, однако, партнёры Айлин обожали подставлять людям подножки.
-Моя жизнь постепенно приходит в новую колею, самой приятной из которой является то, через столько лет, мы воссоединились с моей драгоценной кузиной. К слову, её дядюшка, Фауст Торстон, велел передавать тебе поклон.
Фауст, бесспорно, испытывал к Алфонсо уважение, считая, что тот в своей жизни достиг вершины, к которой должен стремиться каждый, кто не боится и умеет строить жизнь. Что до Дэстини, на её имени глаза Жюли заискрились, она не жалела, что они угодили в ту школу, раз за это наградой стало, что их не разделяли разные страны.
-И я тебе рада, Алфонсо. Я верно истолковала, что ты перебрался в город на длительное время? - Последний вопрос был задан с волнением, который она старалась прикрыть. Для неё было важно, ведь она боялась начать открываться человеку, который, ничуть не жалея, снова бросит её. Она всё же была девушкой, которая потеряла разом и отчима и мать. И не могла потерять и его, только начав впускать в своё сердце. Она на секунду накрыла его ладонь своей, едва коснувшись, и быстро убрав, словно обозлившись на собственную сентиментальность, немного нахмурившись сосредоточенно.
-Я хотела сказать, что была придирчива в твоём отношении. Ты не обязан был. Наверное, мне требовалось немного повзрослеть, чтобы признать это.
Признать, не значит простить и понять, но даже эти слова дались нелегко. Когда-то Жюли дала слово, что со своими детьми станет вести себя иначе, если ожидал бы повторный брак, она бы следила за тем, чтобы мужчина питал восторг к её ребёнку, но, подрастая, стала осознавать, что искала бы мужа себе, вряд ли спрашивая мнение малыша, который мало что смыслит в жизни. Взрослея, у тебя открываются глаза, что семья не обязана поливать тебя сливками, смешно, в её годы, ждать что все станут носить на руках. Жюли выбирает салат, который может себе позволить и материально и, учитывая вынужденную диету, замучив бедную официантку уточнениями со своей фирменно выгнутой бровью, относительно калорий, решив, что пора взять свой вес под контроль, а то скоро Дэс сможет спрятаться за её спиной.

 Отправлено: 27.12.13 19:12. Заголовок: - Спасибо, Джульетта..

- Спасибо, Джульетта. Твое одобрение и благословение мне важно.
Она может ему не верить, кто поверит тому, кто никогда не был хорошим отцом, да еще и никогда не был хорошим человеком для ее матери. Но в их отношениях прогрессом являлось хотя бы то, что она с ним встретилась и даже разговаривает. Как бы там ни было, но у Алфонсо было не так уж мало детей, о существовании которых он порой даже не знал. Пусть звучит некрасиво, цинично и его не красит. Но только в этой красивой девочке с небесными глазами он вполне мог увидеть себя. Как бы ни парадоксально это звучало. Но делиться с ней своими мыслями он не спешил, прекрасно понимая, что она может воспринять это как личное оскорбление и не ему ее в этом винить.
- Поздравляю с тем, что Айлин Далглиш тебя выделила, раз она берет тебя с тобой, значит выделила.
Он ничего не говорит в ответ на то, что однажды его дочери хотелось бы стать такой, как Айлин Далглиш, потому что он на самом деле не слишком это одобряет. Как бы там ни было, он все же был отцом, пусть и очень плохим отцом. Но в его сердце все равно было место для любви отца к дочери и, конечно, такие заявления его не то, чтобы не радовали.. но просто такой судьбы для дочери ему не хотелось. Но так как он не был хорошим отцом, то вместо того, чтобы ударить по столу кулаком и показать, что судьба Джульетты ему небезразлична, он просто промолчал. Может быть, однажды он и научится быть отцом, быть может, однажды он научится занимать в ее сердце какое-то место, но, видимо, сейчас он пока только учится.
- Ты очень сильная девушка, Джульетта. Ты заслуживаешь того, чтобы твоя жизнь играла яркими глазами и глаза горели, как сейчас, когда ты говоришь о своей Кузине. Если будет возможность, то передай Фаусту Торстону, что его поклон принят и я посылаю ему ответный.
Что, в принципе, обозначает, что, если Фаусту Торстону что-то нужно, то Алфонсо вполне готов его принять. Алфонсо уважал Фауста Торстона, пусть и относился к нему настороженно, потому что все эти молодые и подающие надежды вполне могут «осчастливить» ножом в спину. Алфонсо не знал, что может быть на уме у такого как Фауст Торстон.
Алфонсо бы на самом деле с радостью и удовольствием помог бы Джульетте. Она всякий раз отказывалась от его помощи, она предпочла становиться на ноги самостоятельно и это ее решение он уважал. Прав во что-то влезать он в себе не чувствовал. Пока она могла справляться сама, он не пытался изображать то, кем он не являлся, заботливого папочку, который трясется над чадом. Если бы не справлялась, то он бы помог. Впрочем, в этом всем он так же видел некоторые свои черты, он сам предпочитал всего добиваться самостоятельно, хотя бы по той причине, что, если ты все сделал сам и всего добился сам, то никто у тебя этого не сможет отнять. Самостоятельность своей дочери он уважал, наверное, он бы должен был вести себя иначе, по крайней мере отцы, нормальные отцы вроде как ведут себя иначе. Алфонсо и не претендовал, уважение в нем вызывали другие качества. Он даже не уверен, что вел бы себя иначе, если бы отцовские чувства проснулись бы в нем сразу же.
- Верно.
Кивает он, а, когда Джульетта касается его руки, он даже несколько теряется. Проклятием Алфонсо были женщины. Единственная женщина, с которой он становился человеком, который опасался потерять, человеком, который мог искренне улыбаться, была Беатриче Франко. Сейчас же женщина, из-за прикосновения которой он растерялся и совершенно не знал, как реагировать, была его собственная дочь. Мужчины становятся совсем другими, когда рядом те женщины, которые им дороги. Давно известная истина. Девочка с красивыми глазами цвета неба может сделать одним движением руки так, чтобы Алфонсо Наполитано растерялся и в этот момент почувствовал себя отцом больше, чем за все эти годы.
Она говорит, он вздыхает, смотрит куда-то в сторону, подбирает слова в голове. Делает глоток красного вина.
- Ты не была придирчива.
Эти слова не то, чтобы даются ему с трудом, Алфонсо не был из тех, кто не умел признавать свои ошибки. Он умел, не то, чтобы ему нравилось их признавать, но он был достаточно сильной личностью. Он смотрит в глаза своей дочери.
- Я был паршивым отцом. И сейчас я паршивый отец. Если ты думаешь, что я считал себя прекрасным отцом, которого ты не оценила по достоинству, то ты ошибаешься. Я прекрасно понимаю, что из меня никудышный родитель. И я не думаю, что я смогу стать тем отцом, которого ты бы хотела видеть во мне. По крайней мере я хочу, чтобы ты знала, что я всегда готов прийти к тебе на помощь и готов быть рядом. И, возможно, мы сможем научиться уживаться друг с другом.
По крайней мере, Алфонсо всегда умел говорить правду. С этим у него не было проблем.

 Отправлено: 10.08.14 14:45. Заголовок: -Что ж, и тебе спаси..

-Что ж, и тебе спасибо за подобное мнение. - Казалось бы, приторные светские любезности, которыми они обменялись или же патологическая неспособность о чём-то поговорить, но наоборот, в этих немногих словах заключена суть, вместо того, чтобы переливать из пустого в порожнее. И, если ему действительно важно, что она думает, то ей действительно это приятно. Джульетта не идиотка и не считает, что, не придись ей по душе Беатриче, Алфосно бы закивал, как примерный мальчик и счёл бы нужным объяснять что-то про свои чувства, и всё же, он также не тот человек, который говорит столь душевные вещи для красного словца, ей нравится в это верить, хотя Жюли не из тех, кто рисует себе чей-то образ и сама им любуется, как и своими иллюзиями.
-Не вполне истинно, полагаю, то, что Айлин берёт меня с собой, означает немногое. А вот то, что шипит с завидной регулярностью, требует всё переделать и приходить на работу всё раньше, неукоснительный показатель её ко мне расположения. - Лёд немного растаял и растопил его не горячий мокко, который Джульетта рискнула заказать. Она не была привеженцем этого вида напитков, однако, в последнее время подсела на кофеин, ведь для неё продрать глаза столь ранним утром, чтобы успеть на работу к своей суровой начальнице, было немыслимым подвигом. Надо же, у Джульетты нашлось и чувство юмора, хотя она не умела над собой посмеяться, однако, после встречи с Арчибальдом, умудрилась немного посмотреть на это своё качество со стороны. Хотя, конечно, никто не говорил, что она станет менять взгляды в угоду кому-то. Да и не то, чтобы Джульетта так уж шутила, ведь тот факт, что Айлин стала звать её исключительно Жоржеттой, а не сотней разных имён, было равносильно головокружительному продвижению по службе.
-Когда я молила высшие силы, чтобы быть рядом с сестрой, то не думала, что это так будет. Впрочем, меня слишком избаловали, и мама своевременно не научила меня бояться своих желаний. - Джульетта мрачнеет, в её случае это не красноречивые слова. За желания она умудрилась поплатиться родителями, и у неё не осталось ничего, кроме старых фотографий и воспоминаний. И теперь невольно не верит в то, что за возможное счастье с Сетом ей не придётся платить слишком высокую цену. Но она даже рада, что Алфонсо не был мужем её матери и примерным отцом, иначе бы он слишком ассоциировался у неё с прошлым, в которое она пока не готова смотреть со своей холодной воздушной решимостью. Жюли едва заметно улыбается.
-Это приятная новость. Позволю себе заметить, что этот город, безусловно, заслуживает внимания даже немало повидавшего путешественника, он тихий и сонный лишь на первый взгляд.
У неё даже что-то ёкает в сердце, когда он говорит, что надумал осесть здесь, но никакие силы не заставят её уверовать в то, что он хотел быть ближе к ней, ей проще думать, что так легли звёзды, чем снова в нём разочаровываться. Хотя она обещала себе дать ему шанс, потому, что сама этого хочет, но по-прежнему боялась, что будет чувствовать, если этот шанс всё также нужен только ей, но не ему. Он не милый отец, который целует дочери ручки и знает по именам всех её ухажёров, и она не сладкая девочка, которая трогательно интересуется, как у него дела. Она не питает иллюзий относительно его деятельности, равно как и работы Фауста. И всё же, не спрашивает чем он планирует здесь заниматься, она знает ту грань разговора, за которую переходить не стоит, но смотрит в глаза. Она, конечно, не думала, что он станет заботиться о своей дочери и её репутации, так что ей, по крайней мере, хотелось понимать, чего на сей раз от него ждать, но даже ради этого она не станет проявлять непозволительного любопытства.
-Я уже взрослая девочка, чтобы выбирать со мной платья для кукол, как примерный отец, вместо того, чтобы смотреть любимый спортивный матч, ты не находишь? Но, возможно, у тебя ещё будет время стать тем отцом, с которым хочется чем-то делиться, а мне же той дочерью, откровениям которой хочется внимать.
Джульетта мягко усмехается прохладными губами. Если бы у её духов был запах времени года, то они благоухали бы снегом, зимним инеем. Она была словно спящей красавицей, которую разбудил кто-то не тот, и сердце которое вместе с ней не проснулось, но это было не так, просто она тщательно камуфлировала неугодные эмоции даже для себя. И в те минуты, когда она ждала письмо от отца, будучи ещё совсем ребёнком, а он не торопился ей отвечать, в те мгновения, когда другие отцы одевали своим девочкам на запястья браслеты с цветами под цвет их глаз на выпускной балл, а он где-то спустя неделю просто ей позвонил, как ни в чём не бывало, даже не потрудившись сделав вид, что хотя бы вспомнил о её празднике, в те мгновения, когда она усердно рисовала открытки на день отца своему отчиму, но почему-то невольно вспоминала и об Алфосно, она поверила в то, что сердце это человеческая ошибка и преступление. Наверное, лишь убедившись в этом, заглянув в той школе в аквамариновые глаза своей сестры, когда те были буквально разбиты слезами по её демону. Но потом что-то начало меняться у них обеих в жизни, и она надеялась, что будет меняться и в душе. А невеста отца была в чём-то права, в этой романтичной циничной жестокости они с Алфонсо оказались похожи. А значит, им не так сложно будет учиться быть интересными один другому, как её страшило прежде.
-Думаю, мы с этим справимся, справлялись и не с такими задачами. К тому же, вполне вероятно, у тебя ещё будет дитя, так что тренируй спину, полагаю, что дети куда капризнее женщин, им постоянно нужно угождать.
Её проблема порой заключалась в отсутствии наивности, которая, как и вера, помогает смотреть на вещи с меньшим скептицизмом. И она не говорит милые вещи вроде того, что её брат вполне может оказаться ровесником своего племянника, и у Алфонсо будет возможность стать не только хорошим отцом, но и дедом. Она верит, что он может что-то почувствовать к ребёнку любимой женщины, но не верит, что для него может значит что-то особенное ребёнок дочери, которой он задолжал слишком много объятий, но это ничего, она не сентиментальная. Хотя вряд ли могла бы сказать, что понимать это ей не обидно. Но на то ведь она и не нимфа, как многие её прозвали, а всего лишь человек. Который тоже может выдать что-то неожиданное даже для самой себя. Но они, вроде как, негласно договорились уживаться. На губах застывает вопрос с немым именем «Офелия». Но сейчас не время интересоваться сумасшедшей, вознамерившейся снова превратить жизнь Джульетты в кромешный ад. Да и так ли важно, солгала ли она в своём письме по поводу их родства? У Жюли лишь одна сестра, и она пафосно признаёт только угодную ей правду.

 Отправлено: 10.08.14 16:45. Заголовок: - Бояться нужно не с..

- Бояться нужно не своих желаний. Просто нужно быть всегда готовой платить цену. Не бояться этого, но быть готовой.
Умершая мать Джульетты, женщина с красивыми глазами, которые достались и дочери, не научила Джульетту тому, что жизнь не сплошная карусель радости. Джульетта была избалованной девочкой, Алфонсо это понимал, он так же понимал, что не знает, как бы сам сумел воспитать своего ребенка, баловал ли или же был бы строгим. Некоторые люди просто не рождены для того, чтобы быть родителями, просто не рождены для того, чтобы воспитывать детей и следить за их первыми шагами. Он был благодарен за красоту матери Джульетты и за то, что она была из тех женщин, за которыми скопом бегали молодые и не очень люди и она сумела выбрать человека, который полюбил дочь своей женщины, как свою. Алфонсо проще было бы найти хоть какой-то общий язык с уже выросшими детьми, что сформировались. Ему проще на самом деле было показаться на глаза своей дочери, когда она уже взрослая, когда она уже относится к нему с недоверием и, когда она уже ему не будет улыбаться и радоваться дорогим игрушкам. Гораздо проще, чем возиться с очаровательным ребенком.
- К тому же, в этом городе достаточно тех людей, с которыми нужно проводить больше времени. Твой отец не только был паршивым отцом, но и другом порой и человеком.
Алфонсо улыбается на один бок, едва заметной усмешкой. Не то, чтобы он оказался в этом городе, чтобы исправлять какие-то свои дела. Он никогда ни о чем старается не жалеть. Исправлять свои ошибки тоже не для него, потому что он их не держит за ошибки. Хотелось ли ему быть ближе, к примеру, к Джульетте? Алфонсо, как и любой нормальный мужчина, как и любой нормальный человек в определенный момент своей жизни хочет быть ближе к семье. И чем ближе ты к своей семье, тем больше болит душа. А Алфонсо, глядя на свою уже взрослую дочь находит в ней свои черты. Он никогда не был сентиментальным, никогда не был человеком с большим сердцем. Он был жестоким, он был опасным, это мог про него сказать каждый. Его боялись и опасались даже те, с кем он работал и даже те, кто работал на него и кто готов был за него умереть. И сердце Алфонсо не было огромным и не было в нем огромной любви по отношению ко всему миру. Он отдал свое сердце одно рыжеволосой женщине. И, возможно, эта рыжеволосая женщина с самыми нежными руками и самой нежной улыбкой, сделала его сердце больше. И теперь он видит в глазах своей взрослой дочери себя. Отдавать свое сердце нужно той женщине, которая умеет обращаться с хрупкими вещами.
- Мне очень важно слышать, что ты веришь в то, что я сумею стать сносным отцом. Что ты даешь мне шанс. Я прекрасно понимаю, что ты даешь мне шанс. И это верно. Пришло время. Я бы не смог стать сносным отцом для тебя, когда ты была ребенком. Если у меня и был шанс, то только сейчас.
Алфонсо уже видит, что они чем-то похожи, он бы не был собой, не добился бы всего того, чего добился, если бы не умел чувствовать людей. Тем более, он умел чувствовать свою дочь. Хотя бы немного, они ведь все же связаны кровными узами. Пусть даже не было между ними отеческого и дочернего родства душ. Тем не менее, они были похожи, они были дочерью и отцом. И он всегда ценил откровенность и честность. Даже, если иным была бы ложь во спасение или во благо. И ему думалось, что Джульетта так же скорее оценит его откровенность, нежели какие-то непонятные обещания, которые он вполне может и не выполнить. Он может пообещать стать для нее отцом, он будет рядом, он вытащит ее из любой передряги. Если она попросит, то есть вопрос в том, чтобы доказать ей, что она может обратиться к нему за помощью, если что. Пока он не может этим похвастать. Она скорее будет работать на Айлин Далглиш и считать свои деньги, совершенно не привыкшая к этому, чем обратится за помощью к Алфонсо Наполитано, своему родному отцу. И он это понимает, хотя ему было бы проще, конечно, если бы она принимала от него помощь.
- Возможно. Мы пока не думаем о детях, признаться. Если Беатриче захочет подарить мне ребенка, я буду счастлив. Если не захочет, я буду счастлив от того, что она будет отдавать все свое тепло только мне. Я не уверен, что отцовство это для меня, Джульетта. Признаться, совсем не уверен. И я думаю, что ты знаешь это лучше всех.
Он вполне готов просто прожить жизнь рядом с Беатриче. Ее рыжих волос и ее нежности хватает ему. Американская мечта и дом – полная чаша. Счастье Алфонсо Наполитано в другом. Упаси Боже от полного дома маленьких детей. Не для Алфонсо это, и он это понимает. Он хочет любить свою женщину. Свое сердце. И у него уже есть дочь. К счастью, взрослая. Взрослой дочери можно сказать откровенно о том, что ты опасаешься, что отец из тебя как не получался, так и не получится. Из тебя лучше получается мафиози.

 Отправлено: 29.05.18 02:26. Заголовок: Жюли не покорная дев..

Жюли не покорная девочка, которая будет стыдливо краснеть, опустив вниз бархатные ресницы, и послушно соглашаться со старшими во всём. Хотя его заверения ей вполне по душе, и она мягко улыбается своей немного прохладной улыбкой. Быть может, ей хотелось бы его немного укорить, напомнив – не так просто заполучить доверие дочери, о коей не знаешь практически ничего, кроме того, что она твоя дочь. Было время, когда она ждала – он позвонит и спросит как она. Жюли не грезила о том, чтобы он летел через всю страну поцеловать её на ночь, она бы удовлетворилась пусть редкой, но желанной открыткой, но он сам привёл её к тому, чтобы ждать она перестала. И примирилась, как умела, с отчимом, правда, продолжая называть его по имени и утверждая – это для удобства, обманывая себя.
Признать по чести, в отношении ошибок Джульетта больше задумалась над собственными – над поведением с Джамаром, о ком, покинув стены школы, ничего не ведала, в отличие от Сета. Они с Сетом вели переписку и даже не виделись, но он с такой горячностью и искренностью помогал ей адаптироваться в её попытках обрасти самостоятельной жизнью, что она не сумела, как обычно, преисполниться недовольством от неспособности со всем справляться своими силами. Ранее Джульетта и не подозревала – ощущать себя слабой женщиной бывает приятно и волнительно, когда мужчина, укравший твои мечты, стоит того. И Сет, безусловно, того стоит.
-Беатриче полагает, мы с тобой похожи.
Она говорит нараспев, дурная французская привычка. Джульетта едва уловимо улыбается отцу, не подозревая – не так давно он сам подумал о том же. Вероятно, Беатриче подметила их сходство не безосновательно – Жюли всегда была более сильной и рациональной личностью, чем её мечтательная мать. И всё же, Жюли никогда бы не подумала, что та столь цинично смогла отказаться от одной из дочерей, отдав её в приют в угоду ублажения своего супруга.
-К твоему утешению могу уверить – я была невыносимым ребёнком. И мне хочется, чтобы у тебя был этот шанс – мне тоже это важно…отец.
Джульетта не говорит то, что хотелось бы услышать, и она не пытается умалить отсутствие его заботы о ней, но она действительно росла весьма каверзной девочкой и лишь недавно начала взрослеть. Она замечает некоторую неловкость, которую испытывают они оба, и, пусть она вполне оправдана, Жюли немного теряется, хотя эмоциям редко удавалось настолько выбить её из колеи. Но сказать отцу нечто, не являющееся немым укором, оказалось не столь досадным, как она воображала.
-Могу понять твоё мировоззрение, я также не была уверена, хочу ли обременять себя детьми. Но во мне многое изменилось после встречи с одним удивительным человеком. Что за каверза, вероятно, у женщин в природе негласно заложен романтический инстинкт.
Джульетта не дышала шаблонами вроде того, что все мечтают обзавестись детьми, пусть даже от любимых людей. Раньше она была рафинированным и надменным ребёнком, считавшим, что все ей что-то должны, но всё это оказалось ребячеством и камуфляжем, также как и её былые романы со взрослыми мужчинами. Она не могла отрицать - ей не хватало отца, и, возможно, ещё и поэтому она была со многими представителями сильного пола раздражающе холодна. Но сердце оттаивает даже у льдинки, и виной её весенних лучей стал Сет, юноша с удивительной улыбкой и тёплыми глазами, которые могли бы её, сотканную из прожилок льда испепелить, но она упрямо тянется к его свету.
Джульетта не переродилась и не стала другим человеком. Она относится к желанию отца оказывать ей финансовую поддержку настороженно. Её бы не мучили сомнения сесть на шею какому-нибудь своему кавалеру, если бы чувство к Сету не стёрло в ней ту часть циничности, что позволила бы прошлой Жюли обратить внимание на чей-то кошелёк в ущерб эмоциям. Но быть содержанкой своего отца, увольте. Он невольно её уязвил, и ей хочется так по-детски доказать ему – она тоже дорогого стоит. Ей не впервой отстаивать себя – когда многие видят лишь её синие глаза и надменные манеры язвительной капризы, не замечая, что за бури у неё в душе.
-Признаться, я усомнилась, стоит ли говорить, однако, твоё право рассуждать, как поступить. Прошу, взгляни на эту фотографию.
Она так и не сумела решить, заводить ли об этом разговор, но она считала скрытность своей матери ошибочным упущением, и Жюли не следовало усугублять семейные секреты, коими она пока в полной мере поделилась лишь с Дэс. Джульетта решительным, с привычной изящностью жестом, протягивает Алфонсо фото – его вторая дочь, похожая на Джульетту, как две капли воды. И совершенно другая, ибо в Жюли с Дэс куда больше притяжения друг к другу, и Жюли не собирается делать вид, что не знает, куда деть себя от счастья при мысли об Офелии.
-Она представилась Офелией. В стиле мамы назвать по-шекспировски дочерей. Не ведаю, как ты отнесёшься к её появлению, мне же оно доставило лишь головную боль. Я… нуждаюсь в твоей поддержке.
Ей тяжело даются эти слова, она не привыкла просить о помощи, но прошли те времена, когда она ставила во главу угла свою вопиющую гордость и картинное нежелание ломаться. Джульетта паникует, понимая – Офелии не составит труда уязвить её, ибо она незримо чувствует Жюли, словно себя, и Джульетта бы не сказала, что это ей нравится и признает – ей не разобраться без содействия отца.

 Отправлено: 01.06.18 00:59. Заголовок: - Беатриче всегда ви..

- Беатриче всегда видит то, чего у многих просто нет возможности усмотреть.
В его тоне снова звучит восхищение этой нежной рыжеволосой женщиной, которая принимала его семью даже более отчаянно, чем он сам. Самый настоящий пример того, как женщина делает мужчину лучше. Сложно представить, чтобы кто-то мог сделать Алфонсо лучше, потому что ему просто нельзя было быть хорошим, наверное, с детства так же не было заложено. Он не слишком раньше чувствовал угрызения совести от того, что не видится со своими детьми. Признаться, он вполне может ожидать того, что, кроме дочери, у него есть еще и сыновья и, может, другие дочери. Внебрачные дети это очень похоже на Алфонсо. И было на него похоже и то, что это его совсем не волновало. Он был порочным. Все изменилось. Фреддо как-то расхохоталась ему в лице и в своей циничной, но игривой манере сообщила ему, что он просто стар.
- Дети имеют права быть невыносимыми. А родители нет. Я не просто был паршивым родителем, я, скорее, был никем. Наверное, это даже хуже.
Алфоно вздыхает, потому что это действительно где-то его кредо. Все его попытки на сближение с ней, были скорее в роли спонсора, что она горделиво отвергала, а, а это совершенно ничтожно. Сейчас перед ним сидит его взрослая дочь. Он цинично не переживает о том, что не слышал топота ее маленьких ножек, откровенно говоря, отцовские инстинкты в этом плане так и не проснулись. Но Алфонсо был победителем по жизни и, наверное, сложнее всего ему было признать, что в этой сфере он проиграл по всем фронтам. Его взрослая дочь победила. Хотя бы по той причине, что она называет его «отец», хотя он такого громкого звания не заслуживает ни на секунду, что греха таить.
- Я рад, что ты встретила человека, который сумел поменять твое мировоззрение.
Он и был паршивым отцом, а сейчас, даже при всех своих стараниях не может быть добрым папочкой, который будет обсуждать с дочерью ее романтические интересы. Можно ли этому научиться? Желал ли он стать таким отцом? Он хотел бы исправить свои ошибки и свое равнодушие по отношению к детям. Но он бы не стал менять себя. Наступил в его жизни момент, когда, возможно, ему хочется большую семью. Он стал сентиментальным мафиози, который задумался о том, что было бы прекрасно, если бы Беатриче приготовила фирменную ароматную пасту, и на этом ужине была бы и Джульетта. Он не собирается отходить от дел, но может признать, что не молодеет и, что в нем что-то изменилось, когда в его жизни появилось что терять.
Алфонсо хватает одного взгляда, брошенного на фото, чтобы в голове что-то прояснилось. Вторая дочь слишком похожа на мать. Если Джульетта действительно чем-то могла напомнить Алфонсо, например, своим степенным взглядом, такими рациональными и отточенными повадками и затаенными эмоциями в глазах, то вторая была копией матери. Более яростная, более свирепая. Это видно даже на фото по поджатым губам. Алфонсо делает знак официанту, чтобы тот принес коньяк. Если до этого момента он чинно потягивал терпкое красное вино, то сейчас настает момент перейти не более крепкие напитки.
- Для меня не имеет значения, быть паршивым отцом для одной дочери или для двух, Джульетта. Твоя мать не говорила, что вас было двое. Предполагаю, что от твоей сестры просто было решено избавиться и забыть. В чем я не могу винить твою семью. Тебя окружали паршивые люди, Джульетта.
Усмехается Алфонсо в своем стиле, с темным юмором. Он не собирается оскорблять семью Джульетты. Ее мать была прекрасной женщиной и Алфонсо считает ее отчима практически героем, он принял Джульетту как свою дочь и то, что другая часть была выброшена, было похоже на родителей Джульетты. Мать Джульетты была роскошной, гордой, но она приняла правила игры своего возлюбленного. Алфонсо уверен, что решение избавиться от второй дочери было принято семейным советом. И он действительно не в праве их винить. Как минимум, по той причине, что он вообще отказался от своей дочери и даже не знал о том, что их было две.
- Но на тебе нет никакой вины. Ума не приложу, чем появление Офелии могло доставить тебе головную боль. Я узнаю о ней все, что смогу.
Алфонсо человек действия, не человек слова. Он не рассуждает и не стал бы общаться с удовольствием на темы о том, что любовный интерес изменил мировоззрение Джульетты. Если у него есть возможность помочь действием, то он будет действовать. К примеру, если тот же романтический интерес обидел Джульетту, то Алфонсо наймет людей, который «мягко» ему разъяснят, что делать так не стоит. И у него есть возможность разузнать все об Офелии, если она доставляет неприятные эмоции Джульетте. К тому же, Офелия тоже его дочь.

 Отправлено: 19.09.18 18:15. Заголовок: -Знаешь, когда мы го..

-Знаешь, когда мы говорили с Беатриче – она меня окутала. Нет, не своим очарованием и не буйством красок волос. Тем тёплым чувством, коим светился её взор. От неё веет уютной сердечностью.
Жюли смотрит на отца изучающее, не с трогательным, но мягким прищуром, так, как взирает тот, кто вновь узнаёт человека, с кем в давние времена довелось свести знакомство и, что бы не происходило, кто по-прежнему дорог твоему сердцу и никогда не будет чужд.
Память услужливо приоткрывает их недавнюю беседу с Беатриче – как та, нервозно прижимая руки к груди, как в стародавних кинолентах, заверяла – профессия Алфонсо нисколько её не тревожит – разве так уж важно, раскладывает он по коробкам головы или капусту – Жюли вряд ли скоро забудет столь задушевный монолог рыжевласой невесты своего отца. И, хоть точка зрения той показалось Джульетте овеянной наивной подоплекой, ей греет душу, что рядом с Алфонсо пребывает та, кто считает его единственным в своём роде, невзирая на мафиозные будни. Боялась ли Джульетта? После происшедшего с её матерью и отчимом, после откровенных в своей глумливости угроз Офелии и её дружка и, разумеется, их с Дэстини пребывания в злосчастной, с позволения сказать, школе плотских утех, Жюли бы соврала, сказав, будто питает иллюзии в отношении преступного мира – оный нисколько её не влечёт, однако, как бы то ни было, незримый глас семейных уз сиё не отменит.
-Не стоит себя корить. Зная маму, полагаю, вряд ли она справилась о твоей готовности заводить отпрысков. Она захотела ребёнка, и его родила. Она не желала второго – и дальнейшее нынче нам известно.
Джульетта – не восторженная юная нимфетка, которая принялась бы хлопать длинными ресничками и вещать всем с розовой пеной у рта, будто её родителей связывала безмерная романтика. Франческа всегда была с ней честна и говорила, как резала – они с Алфонсо были любовниками, без громких обещаний, без общих планов, и уж точно их отношения не предполагали детей. Жюли не оправдывает своего отца, как не облагораживает и былые проступки матери. Что до отчима – пусть Марк принял её как родную – она оставалась ему лишь падчерицей, и истина о горькой судьбе Офелии лишь подтверждает оное. Алфонсо не был идеальным, коим пытался казаться Марк. Он не одаривал Джульетту по поводу и без завидными куклами рук лучших французских мастеров и церемонно не нацеловывал её запястье перед музыкальным прослушиванием. Но он оставался её отцом, а она – его дочерью. И потому теперь, спустя столько лет, их кровь шепчет в венах, и притягивает их друг к другу.
-В этом мире царит гармония – быть может, моё детство не было безоблачным. Но, вместе с тем, подростковые годы мы провели вместе Дэстини. Ну а Джонатан всегда поддерживал нас обеих. Теперь он уехал, и мы с Дэс в негодовании, но терпеливо и трепетно ожидаем его возвращения. Сколько бы он не отсутствовал – это не изменится. Он ведает, мы – его дом и семья. И мне хотелось бы, чтобы и ты знал - как сильно бы я не злилась, ты тоже – семья для меня.
Джульетта ловит себя на мысли – общение с Алфонсо весьма комфортно и приятно. Они действительно чем-то незримо похожи – будть то слегка ленивые, с аристократичными веяниями, манеры, будто то бриз, приправленный ненавязчивым тёмным юмором. И, если алкоголь – то крепкий. Алфонсо обещает выяснить подробности о нежданной дочери, и Джульетта нервно сжимает салфетку кончиками прохладных пальцев. Почему эта сестрица заставляет её содрогаться? Джульетта убеждена – действовать Офелии и её «добродетельному» дружку не хватит запала, но всё же угрозы той всколыхнули былые воспоминания о том, что им с Дэстини приходилось прежде претерпевать. Но пусть только Офелия осмелится нарушить их размеренный покой, выстраданные немалыми слезами. Они прошли через адское пламя, сгорели в нём и, восстав заново из пепла, слишком ценят свой нынешний уклад, чтобы дозволить кому бы то ни было своим коварством и интригами отобрать его у них.
-Офелия ведь наша с Дэстини сестра, и я совсем бы не хотела, чтобы ей причинили вред, даже если она станет всячески напрашиваться на комплименты. Но, каюсь, также я не могу допустить, чтобы она причинила вред нам с Дэстини.
Она старается не слишком задумываться о своих печалях, но неустанно переживает за Дэстини. Алфонсо, как и Фаусту, многое неизвестно об их с Дэстини злоключениях, ведь, какими сильными бы не были мужчины, их эмоции порой хрупки, если дело касается их родных. Но уж Дэстини с Джульеттой известно сколько испытаний им довелось преодолеть – и они сделали это, выстояв, рука об руку. Они стали мудрее, нечаянно и резко лишившись иллюзорного в своей беззаботности детства. Непростительное предательство Тима, жестокий обман Франчески, скрывшей информацию об Офелии – что бы не происходило, вместе Дэс и Жюли – сила. И они всегда друг другу помогут и подставят плечо. Они пережили и похищение и всю ту боль неизвестности в тяготном томлении от того, что из них могли сделать куртизанок и игрушек богатых извращенцев в любую минуту. Они стали сильнее. Но, чёрт дери, если кто-либо снова замыслит причинить Дэстини вред, Джульетта хладнокровно, без тени сомнений, пристрелит этого заговорщика. Даже если это была бы Офелия. Джульетта больше не позволит ломать Дэстини судьбу.

 Отправлено: 02.09.20 00:39. Заголовок: Пол который день кар..

Пол который день картинно пьёт. Ну то есть, не просто привычно принимает на груди стакан-другой коньяка, а беспробудно бухает. Пусть и в компании элитного алкоголя. Сегодня его за каким-то чёртом понесло для этой цели с ресторан – отчего-то не сиделось дома. Впрочем, для того был повод – Пол, надо отдать его перманентно просыпающемуся чувству такта должное, не желал мешаться Пату и его друзьям своей смурной помятой физиономией, уважая право сына на мальчишник. Правда, забавным и слегка ехидным образом Пол и не сомневался – Пат даже стриптизёрш не позовёт, поджав уши. Пол, конечно, вызвал бы первоклассных проституток, как говорится, зажечь напоследок и хорошенько оторваться, прежде чем набросить на шею хомут под названием брак – для сына ничего не жалко – но слишком уж он обожает Праду, и потому не позволил себе делать за её спиной Патрику столь сомнительный подарок. К тому же, зная Пата, что после своего косяка по юности с Вивиан Холден, тот закусил удила, и теперь разве что не шарахается от баб, словно при их появлении в радиуме пары метров его как током мощно шибает. Соплежуй и подкаблучник – нечего сказать! Кого только Пол вырастил на свою голову, даже Мартину о подобном стыдно сказать. Только пить и остаётся.
Разумеется, нет смысла от себя таить – его нервирует предстоящая встреча с женой. Вроде как, уже не настоящей, но ещё не бывшей. И ещё больше нервирует мысль – а ну как Итэлия всерьёз возьмёт, да подаст на развод. Пусть Пол падок на женские чары чертовски Кэссиди, он не идиот, и, может быть, не до конца разгадал её игру с этой её подружкой Ирис, однако, примерно близок к тому. Ну что может быть нужно молоденькой, по крайней мере, в его понимании, девчонке от такого, как он? Деньги. Связи. Подарки-шубки-брюллики, и за всё это девчонка, так и быть, потерпит в постели его старческие потуги. Пол хмыкает цинично – ну а что, за всё жизни приходится и платить и расплачиваться. Когда своими молодыми годами, а когда банально – купюрами, которые все бабы обожают, как бы усиленно не корчили святош и монашек. Всё это также нравилось его супруге, которая не зря терпела все его дурные качества. Отчего-то Полу становится не по себе от мысли – быть может, Итэлию держал с ним вовсе не простой расчёт и не нажитые дети. Чёрт. Ему не по себе и даже страшно от того, как прошлое его захлёстывает. Он бежит от этого в пьянки, он бежит в объятия его коварной аферистки и тот факт, что Кэссиди, вероятно, хочет обобрать его, как липку или в лучшем случае каким-то образом утереть ему нос, даже слегка умиляет Пола. Ну пусть попробует, он ведь не шибко возражает. Сейчас то, что ему нужно – чтобы она, при полном параде, рассекала с ним на свадьбе Патрика и Прады. Пол, конечно, тот ещё стервец, но заявиться в одиночестве и любоваться, с кем там намеревается миловаться Итэлия, он не в состоянии. Да и с какой стати ему скрывать от общественности его аферистку? Пусть гости смотрят и удавятся. Только вот, как бы самому Полу не удавиться то ли от злости, то ли с горя, при виде, как его жена сверкает белозубой улыбкой рядом с каким-нибудь хмырём, моложе её лет на двадцать. Отчего-то Пол представляет именно какого-нибудь молодого подонка, окрутившего его жену своим проклятым лицемерным обаянием. Чёрт. Чёрт. Надо выпить ещё, пока он не рехнулся окончательно. Да позвонить пройдохе Касселу с вопросом, а как, черти его разнеси, пережить чёртов кризис в браке. Хотя, судя по не менее смурному выражению физиономии Данте, он ничего не пережил точно также. Так что им ли советы друг другу давать, барахтаясь в неизвестности и последствии собственных методичных ошибок, кои ещё надо найти в себе силы признать, а для мужчин их склада сия задача практически непостижимая.
Мысли Пола плавно перетекают к дочери. Он пьяным жестом подзывает официанта, дабы подлил его ещё, но даже в алкогольном полумраке Пол звучит церемонно – он не может позволить себе лишиться образа эдакого бесхребетного тюфяка у всего честного люда на глазах. Он привык играть, юлить и изворачиваться для построения своего бизнеса, выбрав стратегию двуличного азарта – только вот сам не заметил, как эта его стратегия перешла на семейную жизнь, обложив ту тучевыми облаками. Когда его жена ушла. А он то наивно полагал, Итэлия на это не решится, не посмеет ему возражать. Она не только посмела – и возразить и хлопнуть дверью – так ещё и не торопится возвращаться! Когда, между прочим, он каждый день, словно полный кретин, в глубине души ждёт её, в усмерть пьяный. Он даже простил бы жене, если б та оттаскала за локоны Кэссиди. Хотя, он не станет цинично таить, что красивые локоны этой чертовки ему чертовски нравится перебирать после жаркого секса. А что, с вашего позволения, такого? Он мужик – и имеет полное право.
Так вот, его безалаберная доча – в этом Эмма явно пошла в отца, чем он гордится неимоверно каждую минуту и готов тискать подросшую дщерь в припадках умиления. Однако, этого её волосатого Кейси – где ж это видано, чтоб мужик мало того, чтоб заделался актёром, спасибо, хоть не порно! – так к тому же соорудил себе на башке гнездо, смахивающее на причёску бабы – дай Полу волю, он бы с радостью поместил в Кунсткамеру, в качестве эксклюзивного экспоната. Только кто ж туда возьмёт этого устрашающего касатика. Так вот, если б Эмма рискнула здоровьем – в смысле здоровьем отца, коему в подобном случае грозил бы ярко выраженный инфаркт – явиться на свадьбу брата с этим волосатым, Пол бы, пожалуй, помер в конвульсиях. Хвала всем святым и юродивым вместе взятым, что дочь собралась на свадьбу с этим её бывшим – Дереком – этот тоже своим видом зачастую смахивал на бабу, но хоть повадки побрутальнее, и этот, может, порно, но хотя бы не актёр – как говорится, и на том спасибо. А то бы Полу точно и кусок бы в горло не полез на свадьбе, хотя Патрик вовсю расписывал составленное Прадой с Этной меню, на все лады расхваливая их слаженный труд – короче, вовсю подлизываясь к своей невесте и по-петушиному кудахтая.
Пол не отказывает себе пропустить ещё бутылку-другую. Бутылку, а не рюмку, он что вам, чёртов малокосос? Он скромничать, как тот же Пат, не будет, который, как бы не старался и не напрягал свою тощую пятую точку, ни в жизни отца не перепьёт. Пола уже заметно ведёт, и он намеревается потребовать счёт расплатиться, а, если официантам повезёт с его настроением, даже с вежливой робостью попросить – не выпадать же из роли задрота-интеллигента, брошенного коварной супругой стервой? Вот только, было бы неплохо, если бы его переживания были бы столь же наиграны, как этот его треклятый образ. Но они настоящие. И каждый день прожигают внутри его какую-то тёмную дыру, словно опалённую пламенем. Да, вот так пафосно – Пол склонен к широким жестам и громким словам. Итэлия не оценила – зараза такая! Хм…у него что, белая горячка, или за его столик весьма беспардонным образом подсела сочная красотка с длинными ногами? Он ничего не имеет против беспардонности и уж тем паче длинных ног. И переводит на неё тяжёлый пьяный взгляд.
-Мадам, что такое? Неужто желаете свести знакомство со старым пьяным мужиком, годящимся Вам в папеньки? Или желаете быть мной удочерённой? Спешу разочаровать – у меня уже есть дочь.
Он хмыкает даже ласково, вновь опрокидывая в желудок горячительную жидкость и снова глядя на девчонку выжидательно. К слову, девица красивая. И в другой день он точно бы нутром молниеносно заподозрил бы неладное. Но не сегодня. Не когда он так разбит и пьян. Узнай он, каким «милым» образом его решил «подсидеть» один конкурент, застрявший у Пола аки заноза в заднице, он бы не слишком огорчился. Как-то всё стало пресным. Даже этот говёный коньяк.
-Что заказать прекрасной леди? Выпейте со мной, раз уж Вы не поскупились на решительные действия – теперь будьте любезны составить мне компанию.

 Отправлено: 02.09.20 01:47. Заголовок: Когда на ее стол лег..

Когда на ее стол лег конверт с именем Пола Хайдена, Анастэйша с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться в голос. Она тут же стала хвастаться Герасиму, которому Хайден не достался. К слову, просто он всегда слегка нервировал Стэйшу, которая ничуть не верила в то, что главным монстром в этой семейке была Итэлия. Анастэйша знает людей и прекрасно видит издалека тех мужчин, что ужасно тираничны и тех женщин, которые выглядят сильными, но во взгляда у них растерянность и испуг. Вот Пола Хайдена Стэйша считала абьюзером и тираном, а в глазах его якобы стервы жены, она видела испуг чертового суриката, несмотря на всю ее статность и вроде как силу.
И, конечно, получив заказ на Пола Хайдена, она не могла не сообщить Герасиму, что оказалась права и у многих на этого подонка зуб. Более того, выразила предположение, что заказала Хайдена никто иная, как сама Итэлия. Обычно, так и поступают обиженные и растерянные жены, которых пользовали во все дыры, а потом выкинули за ненадобностью, это Анастэйша тоже знает не понаслышке. Она считала, что Герасим начнет ей страшно завидовать, что ей «упал» такой крупный заказ. Герасим же хмыкнул и обвинил сестру в том, что она потеряла хватку, потому что Йохан все еще живее всех живых. Она взбесилась, как кошка, которой наступили на хвост и принялась сыпать остротами относительно своего брата. они обменялись любезностями, Стэйша хлопнула дверью и поклялась, что однажды убьет Герасима. Она терпеть не могла, когда он говорил правду и оказывался прав.
Ведь с Йоханом и правда она постоянно просчитывалась. Она видела столько подонков за своем пути, что уже не жалела таких, как Пол Хайден, считая, что именно туда им и дорога. В ней давно не было сострадания или дрогнувшей руки. причем даже то, что она узнавала своих жертв, не делало ее более сострадательной. Обычно, они не меняли ее мнение о себе, а лишь подкрепляли его и Стэйша только и мечтала, чтобы они скорее сдохли и горели в чертовом аду. А Йохан смотрел на нее своими чистыми глазами, а порой просто держал за руку. Иногда выгонял ее, смотрел непонимающим и словно не узнающим ее взглядом. Она всерьез не могла понять, почему он мог заслуживать смерти. Герасим был прав. Йохан это какая-то ошибка, сбой в идеальной системе.
По своим координатам она узнает, что Пол Хайден собирается ужинать в «холмах». Конечно, куда еще мог отправиться этот богатый подонок? Она долго решает, как втереться к нему в доверие и, честно, сначала собирается надеть короткое платье, накрасить губы яркой помадой и устроить ему соблазнительное шоу с поглаживанием своей гладкой ножки. Но она понимает и признает, что он, конечно, не самый приятный человек, но уж точно не настолько тупой. Фальш распознает сразу. и вряд ли обратит внимание на просто красивую девушку, которая будет выглядеть, как хищница, что пришла в дорогой ресторан за поиском толстого кошелька. Поэтому она одевается относительно скромно, пытаясь достичь иллюзии, что в ресторан она просто забежала перекусить. Она очень сильно трудится над образом, который должен выглядеть небрежным, но, конечно, сексуальным.
Когда она входит в ресторан, то, конечно, Хайден уже на месте. К слову, ее профессиональный взор тут же отлавливает нескольких хищниц в коротких платьях, которые всеми силам пытаются привлечь внимание богатого алкоголика. Анастэйша шагает к его столику уверенным шагом, впрочем, не может не отметить, что внутри нее есть некоторая дрожь. Все же Пол Хайден не просто какой-то заказ, в нем была и власть и сила и, более того, она часто за ним наблюдала. Поэтому приходилось держать себя в руках, чтобы унять мандраж.
Стэйша беспардонно отодвигает стул и садится прямо напротив него.
- Простите меня за это вмешательство. Здесь мой бывший молодой человек, он все время говорил о том, что я ничтожество и не встречу никого лучше, чем он, поэтому мне пришлось подсесть к вам, чтобы доказать, что он неправ. Прошу, сделайте вид, что улыбаетесь моему обществу, - она делает неопределенный жест рукой в сторону компании из молодых людей, мол именно там находится тот самый вымышленный молодой человек, - к тому же, Вас так же надо спасать. Вон те девушки уже объявили на Вас охоту, а мне что-то подсказывает, что они еще не дожили до совершеннолетия, - подмигивает ему Стэйша.
Вблизи он оказывается лучше, чем она видела на каналах. У него достаточно породистые и даже сексуальные черты лица. от нее веет сексуальностью, что, впрочем, не поможет ему, потому что Стэйша намеревается отобрать у него жизнь уже очень скоро.
- Я буду шампанское. Выпьем за знакомство, - она слегка потягивается, словно от усталости, но небрежно позволяет ему полюбоваться своими формами, - меня зовут Айви, как ядовитый плющ. Можно сказать, что родители пошутили.
Конечно, она и не думает представляться своим настоящим именем. Все это элемент игры. смертельной игры.

 Отправлено: 16.10.20 00:55. Заголовок: Пол – разумеется, не..

Пол – разумеется, не беспардонно, ему же необходимо чтить свой статус бедного-несчастного заброшенного праведника-мужа – внимательно разглядывает девушку. Пол, конечно, не станет отрицать – чего греха таить, он загляделся на её сдержанно сексуальную внешность. Пусть он не мальчишка, дабы сжигать нетерпеливыми взглядами открытый вырез. Но не трухлявый старик, чтобы не отмечать точёную плавность её изгибов, а также длину стройных ножек, с заправским расчётом спрятанных в широкие брюки, дающие игривый простор фантазиям мужчины. Надо отдать загадочной красавице должное – она знает толк в искусстве соблазнения. Она чем-то напомнила бы ему его томную аферистку, но нет…пристальный глаз Пола заточен на малейшие колебания различий. Та, что представилась Айви – как, к слову, иронично – смотрится гораздо опаснее. Эта опасность не сквозит в её деланно расслабленной мимике, однако, он нутром ощущает – нечто неуловимое явно выбилось из-под его неусыпного контроля. Шестое чувство, прежде Пола не подводившее, нынче вовсю сигналит ему убираться подальше от треклятого ресторана и таинственной девчонки. Но Пол не был бы собой, если б не остался. Ведь он на деле не несчастный бедный муж. Он – лицемерный подонок, который методично пил из собственной супруги кровь. Только вот, доведя Итэлию до белого каления под кодовым названием «нависший над его сединами развод», сам оказался не рад подобному положению вещей. Чертовски сопливо, не в своём стиле, Пола запоздало тянет обратно к Итэлии под бочок. Хоть ему сложно примириться с такой позорной истиной, и потому он топит своё сознание в вине, да в чём угодно, лишь бы не расписаться в нахлынувшей меланхолии. Он привык являться циником, юлить, что дома, что на работе. А тут остался со своими тараканами, истериками, страхами, злодействами один на один. Даже дети нет-нет, но подозрительно посматривают на него. Точнее, подозрительно посматривает Эмма, Патрик уже в открытую отца игнорит, насколько сиё возможно, находясь под сводами одного дома.
Пол снова опрокидывает горячительную жидкость себе в горло, попутно заказав шампанское и все эти дурацкие изысканные закуски, кои обычно предпочитают молоденькие барышни. Любопытно, а его новая знакомая, хоть отъявленно молода, смотрит вовсе не так наивно, как пресловутые хищницы, о коих она любезно упомянула. У неё лик обманчивой сирены, заманивающей на фатальные морские прогулки зазевавшихся путников, способной запросто пустить фонтан крови у них из горла. Любопытно – день начинает клониться к чему-то авантюрному. Надо будет хвастливо поведать старине Мартину о своих нежданных приключениях, если, конечно, Пола не заберут в вытрезвитель или куда понадежнее, после всех возлияний на грудь, что он любовно принял – и останавливаться не намерен. Он сверлит лукавым взглядом весёлую компанию парнишек.
-Который из них? Хм…сразу видно – этот придурок тот ещё клоун, раз не знает ни в комплиментах, ни в оскорблениях толка.
Мягко хмыкает Пол, с одной стороны, явно давая малышке Айви понять – пока он не слишком то доверяет её легенде, хотя ему, безусловно, льстит её метод. С другой стороны, Пол серьёзен – может показаться забавным, как мерзавец, подобный ему, пеняет на невежливость в отношении женщин другим, но – он никогда, за всю свою жизнь, даже бы в мыслях не применил подобные слова ни к жене, ни к любовнице. Он мог играть с Кэссиди и позволять ей вести свою игру. Он умел с почти детской жестокостью донимать супругу, а порой не менее жестоко игнорировать, но называть свою женщину ничтожеством даже по его меркам – полное дно. Для Пола существуют границы и пределы, он их не переступит. Если бы его слух уловил, как кто-нибудь из горе-кавалеров сказал бы «ничтожество» в сторону его дочери, на этом свете точно стало бы на «кавалера» меньше. Он иногда ужасно церемонный.
-Почему бы действительно не поучаствовать в маленьком шоу. Мне стоит поприветствовать твоего клоуна. А то и вовсе позвать, к примеру, на нашу мифическую свадьбу в качестве тамады, уж чтобы наверняка он удавился с горя.
Пол продолжает поддерживать представление коварной Айви, не скрывая некоторой глумливости своих высказываний и того, что он бы вполне мог лично удостовериться, в курсе ли драматичного разрыва тот, указанный ею мальчишка, или в ус не дует, видя хищную красотку впервые. Сиё было бы не слишком сложно прочесть по его растерянной физиономии, коли сомнения Пола бы оправдались. Но ему совершенно не хочется её разоблачать – занятнее разгадать, что за игру она ведёт, и куда их заведут лихие повороты. Потому со слегка наигранной беззащитностью он поднимает вверх руки, мол, отдаюсь на милость победителя.
-Понял – включаю задний ход. Вижу, ты не настроена водить с бывшим беседы. Жаль – я было вознамерился тряхнуть стариной, помахав кулаками с запалом Мавра. Однако, для меня закон – слово дамы.
Последняя фраза далека от истины настолько, сколь Пол далёк от образа безвинного младенца. Никогда он к женщинам не прислушался – ещё матушка приучила его вести себя настороженно со слабым полом, ибо у оных в рукаве неизменно припрятаны шпильки, а то и ножи похлеще. Возможно, он не доверял Итэлии из-за былых поступков его матери. Считая женщин вероломными и мысленно поставив крест на каждой из них. Вот только, когда ему почти начало казаться – вдруг Итэлия не пытается выжать из него все блага вместе с соками, а просто так взяла да полюбила, как он, руководствуясь железной логикой, стал ещё более рьяно поступать с ней, словно полный подонок. В результате, добился, чего желал – жена терпела долго, но в итоге послала его ко всем чертям. Почему-то теперь, вновь вооружившись логикой мужчин, он нервозно не жаждет разрыва, беспутно растворяя в алкоголе тяжёлые думы.
-Что ж – за знакомство. И за то, чтобы твоего бывшего сшиб грузовик. Значит, твои родители были шутниками, Айви. Или же ты правда ядовитый плющ, а мне стоит опасаться, как бы прекрасный цветок не пронзил иголками?
Он изрядно пьян, и его то тянет быть собой, то прослыть в глазах Айви очаровательным. Интересно, её на самом деле так зовут, или воинственное имя навеяно пугающими комиксами. Почему бы нет, вероятно, она как раз зачем-то пытается водить его за нос. Пол – в свою очередь – ничего не имеет против, внутренне всё сильнее распаляясь.
-Как насчёт чего-нибудь более существенного, чем шампанское, Айви? Не пойми превратно – говорю всего лишь про еду ну или, при желании, напитки покрепче. К слову, нас с тобой кое-что объединяет. Как минимум – мы оба умудрились дожить до совершеннолетия.
Сейчас он уже с куда более откровенным пороком подмигивает красотке, не силясь таиться – он так легко не поведётся на её истории. Вместе с тем, Пол абсолютно заинтригован и жаждет продолжения хитросплетений сюжета её затейливой пьесы, затягивающей его в свои сети всё глубже.

 Отправлено: 19.10.20 03:29. Заголовок: Обычно такие, как он..

Обычно такие, как он, оказывались холеными идиотами, которых легко можно было обвести вокруг пальца. С некоторой досадой она признает, что Пол Хайден, пусть пьян, развратен, сексуален, в то же время отвратителен, но так же не слишком прост.
Только и она – прекрасная актриса. И сдаваться так просто не собирается, у нее еще есть козыри в рукаве.
- Блондин с забавной челкой, - доверительно сообщает Полу она, указывая на самого яркого парня из компании, которого она не знала и который, конечно, не имел ни малейшего представления, кто такая Стэйша. Максимум почему он мог бросить на нее взгляд, если бы она задела его плечом.
- Я была бы благодарна, но здесь он точно поймет, что это всего лишь игра, и спектакль точно провалится, - словно размышляя, качает она головой. Она понимает, что, если Пол Хайден пойдет дальше, то ее план провалится. Внутри нее есть некоторый мандраж, который ей даже нравится. Блондин, конечно и не думает подыгрывать, выказывая всю растерянность, почему вообще на него смотрят. Чертов сопляк. Стэйша даже немного начинает нервничать, - наверное, он не так сильно был привязан ко мне, как я к нему. Ужасно стыдно, - предпринимает она последнюю попытку отвести внимание Пола от компании парней, которые вовсе не причем.
Но нервы уже на пределе, пусть она и не показывает этого умело. Ей казалось, что все будет очень просто и она хвасталась заказом перед Герасимом. Оказалось, что Пол не лыком шит. И Стейша ощущала себя дилетанткой.
Он дает заднюю. Она улыбается, но она и сама не идиотка, которая поверит его речам. Он играет с ней, словно кошка с мышкой. Ей нужно срочно перестроить свою тактику, что оказалась неудачной.
- Я совсем не ядовитый плющ, - смиренно произносит она, старательно пытаясь понять, каким образом ей следует поменять тактику. Несчастный блондин со смешной челкой все еще веселится, совсем не поддерживая ее легенду, даже не понимая, что надо бы. От него надо было избавляться, - а бывший пусть живет спокойно. Не смотря на свое имя, я совсем не так коварна.
Шестеренки в ее коварной голове так и шевелятся. Она любит свою работу, ей нравится этот адреналин. И даже эта игра ей нравится и будоражит ее темную натуру. Стэйша умеет играть с людьми. Но Пол Хайден так же очень опытный игрок. Любая игра становится куда интереснее, когда оба игрока – победители.
- Я буду чистый виски и картошку фри с самым вредным кетчупом, - пожимает плечами Стэйша, опустошив, тем не менее, бокал с шампанским, - и наверное, мне придется, сказать правду.
Она совсем немного грустнеет, набирает в грудь больше воздуха, - я должна Вас убить. Так что сидите смирно и не мешайте, - она возвращается к себе самой, к жестокой Стэй Балтимор.
И в этот момент приносят виски и картошку фри. И Стэйша громко смеется, хватая сразу три картошки фри, смачно макая их в кетчуп.
- Только не говорите, что Вы мне поверили, это будет слишком явной лестью моим актерским способностям. А я страшно не люблю ярко выраженную лесть. Ту, которую я не замечаю – просто обожаю. Но здесь все слишком явно.
Она даже почти не играет, она не мрачная девица, какими обычно бывают убийцы. Даже Герасим ей порой говорит, что она слишком много улыбается, а она парирует, что он слишком часто прыгает под каблук Бажены. Бажена страшно бесит Стэй. Но Стэй не выглядит даже сосредоточенной для своей, так сказать профессии. Забавно, что она потом завалится к Райли с пивом и сообщит, что Райли придется ее в очередной раз прикрыть и сфабриковать заключение о вскрытии, мол старый Хайден сам пережил сердечный приступ. Какое же это счастье, что Райли до того безумная стерва, что такие истории ей даже нравятся. Была бы подруга Стэй более слащавой, к примеру как сестрица Райли, которую они просто как-то нашли в социальной сети, чтобы плеваться от ее слащавости. Особенно им понравилось, что лучшей подругой сестры Райли, которая постоянно мелькала с ней на фото, была девица, как две капли воды похожая на Стэй. Правда Стэйша и Надуа решили, что эти две девицы просто жалкие и тухлые пародии на них. так вот, если бы подруга Стэй была сладкой неженкой, то пришлось бы от нее отказаться, ибо даже поговорить было бы не о чем.
Стэйша пьет виски, словно не понимая, что Пол Хайден ждет продолжения ее речей. Она, как будто бы спохватывается.
- Ладно, я не встречалась с блондином. И зря наговорила на хищниц, что нацелились на Ваши денежки, потому что сама такая же, как они, просто хитрее. Но обхитрить Вас не удалось, поэтому плакали мои мечты о бриллиантах, яхтах и том, как я стану любовницей богатого подонка, - она улыбается, - уж простите. По крайней мере, сейчас я могу выпить хороший виски. Можете меня послать к черту и ждать других хищниц. Я пойму.

 Отправлено: 22.11.20 01:18. Заголовок: -А я и не поверил. Н..

-А я и не поверил. Ну, не перегибай так палку, Ядовитый Плющ. Я, по крайней мере, когда набрался алкоголя, как сегодня, готов поверить во многие вещи, но уж точно не в то, что ты привязана к этому клоуну.
Пол усмехается многозначительно, когда эта красивая женщина, назвавшая себя ядовитым плющом, указывает ему на паренька с забавной чёлкой. Быть может, покажи она на кого-то из его дружков, он бы ещё повёлся. Но этот малохольный тормоз – рядом с яркой авантюристкой? Не смешите его седину. Он, разумеется, создаёт видимость вселенского доверия к лапше на собственных ушах, кою она самозабвенно на них силится развесить. Её запал и коварство ему по душе – что у неё за цели? Уж явно не поживиться его кошельком, сложно объяснить, но он всегда прислушивается к интуиции. Забавно, каждая из женщин, задевшая его сознание, была по-своему опасна для него. Итэлия тем, насколько он не ожидал и до сих пор не ожидает подвоха от неё, пусть именно жене он нанёс самые глубокие раны кнутом своего заправского цинизма, тем самым нажив серьёзного любимого врага. Кэссиди – его излишней уверенностью, что как раз эта страстная красотка облюбовала его денюжки, Полу же невдомёк – они ведут свою игру с её подружкой у него под носом. Теперь и Стэйша – отчаянная затейница, замышляющая нечто пугающее, чего он разгадать пока не в силах, но, откровенно говоря, с энтузиазмом юного мальчишки, ему охота докопаться до истины. Попутно, что греха таить, он не прочь залезть красавице под юбку со знанием дела.
-Оригинальное сочетание вкусов. Любопытно, Айви, ты во всём любитель оригинальности?
Заигрывает ли Пол, да ещё в слегка пошловатом ключе? Отрицать он не станет – правда, сейчас ему скорее интересно, что красотка предпримет в ответ на его не вполне прикрытое хамство. Его зажигает, как порой яростно вспыхивает огонь в её глазах. Нет, он не верит, будто тот наивный мальчик мог представлять хоть сколько-нибудь значимый интерес для Айви – он бы точно наделал в штаны от одного столь дикого женского взора. И, поджав уши, побежал бы к подружке-школьнице подтирать сопли. Айви явно не наивная простофиля, готовая заглядывать в рот идиотам с дебильной чёлкой, вроде того парня. Правда, ещё менее правдоподобным выглядит гипотеза, словно Айви кровь из носа необходима протекция старой калоши в лице его, Пола, потёртой физиономии. Пол, подозвав официанта привычным жестом, делает заказ – то, что просила Айви, ну и вдогонку какие-то закуски к выпивке для них – он, к слову, также не собирается кривляться и запросто перечисляет лобстеры, чипсы, пафосный микс морепродуктов, дурацкую растворимую лапшу, которую он позорно обожал уминать в детстве, не удосужившись разбавить кипятком – всё в таком духе. Пол – богатый прохиндей с придурью. Для него не проблема нацепить галстук из секонд-хенда за пару долларов, а поверх – дорогущий костюм от Валентино. Поэтому своеобразное пристрастие Айви к картошке с виски ему чертовски нравится – он не выносит жеманных девиц, картинно оттопыривающих пальчик и стыдливо заказывающих заурядный салат, который по факту им ни черта не нравится. А потом сверлят кавалера взглядом, оттого, как тот имеет смелость не сидеть голодным, а баловаться сытными блюдами. Айви же другая – и она всё сильнее манит его своим загадочным пороком с будто бы криминальным шлейфом. Что же в ней сокрыто на самом деле? Ему хочется разгадывать её загадки. И ещё много чего такого, от чего бы многие скучно покраснели до самых костей, а она бы, возможно, ответила бы ему хлёсткой ухмылкой.
-Верно, я действительно богат. И уж нет резона отрицать – вполне могу оказаться подонком. С кучей яхт, бриллиантов и пресловутых любовниц. На что ты готова, чтобы я послал всех к чертям и бросил всё нажитое непосильным трудом к твоим красивым ножкам?
Пол усмехается уже не столь по-джентельменски, как несколько минут назад. Практически перестав напускать на себя поднадоевший ему образ правильного бизнесмена. Да ни черта в нём нет правильности. Быть может, Эмма ещё встала бы на защиту несносного папеньки, а вот Пат бы первым отвесил «комплименты» в адрес своего старика, и оказался бы прав. Пол развращённый и дело далеко не в сексе – различные финты в постели с молоденькими барышнями его весьма интересуют, к чему лукавить. Но ещё больше по душе, когда его способны удивлять. Итэлия его не удивляла в браке, но, по иронии судьбы, чертовски удивила, потребовав развод. Взбесила, привела в состояние ярости и… нелепой, практически детской растерянности. Он ведь наивно уверовал, будто супруга снесёт все его выходки и романы, а сама будет под боком, сколько бы он нахально её не прогонял. Только вот Итэлия включила гордость и утёрла Полу нос новостью о своём намерении явиться на свадьбу их сына не кидать на почти бывшего мужа призывные взгляды, а под ручку с каким-то малолетним хлыщём. Тот наверняка подзуживает, как отжать у муженька как можно больший кусок от финансов. И ладно, если бы денежный вопрос был единственным, волнующим Пола. Но его странным образом стала волновать не торопящаяся возвращаться жена. Но Хайден-старший тот ещё прожжённый подонок. И все волнения ничуть не мешают ему отменно проводить время с его аферисткой и за неуважительное к ней отношение отвешивать лёгкие подзатыльники великовозрастному сынишке – уж гонора у Патрика столько, что Полу в пору сыну позавидовать. Эмма старается сохранять лояльность, хоть её неприязнь к Кэссиди и её подружке, Ирис, очевидна. Конечно, Пол себя и в прочих связях не ограничивает, частенько заказывая девочек по вызову из дорогих агентств им с Данте для развлечений. Друг, правда, в последнее время, нажёвывает сопли по своей Олеандре всё более усердно. Полу же сложно признать – он также нажёвывает сопли по своей практически утерянной жене.
От всего происходящего у него пухнет голова и происходит взрыв мозгов. Потому Ядовитый Плющ, интригующая своими намерениями, для него как глоток воздуха. Круче, чем излюбленная им партия покера, разыгранная за чинным игровым столом. Он, к слову, не сомневается – намерения её ничем хорошим ему не сулят, он чувствует в ней нечто тёмное нутром. Окажись Айви в его постели, могла бы запросто с утра с невинной улыбкой угостить его кофе с мышьяком. И он уверен – она бы не отвела взгляда, пока бы он лихорадочно задыхался, как в фильме «Заживо Погребённый». Пол не имеет ничего против жестоких ноток в её облике, он не беспечен, тем не менее, инстинкт самосохранения давным-давно в нём дремлет в беспробудной пьянке. Он резко склоняет голову набок, прожигая её хмурым взглядом, вместе с тем, не растеряв своих усмешек обольстителя на пенсии.
-Так значит, убить меня решила, Айви? Хм…тебе придётся потрудиться. Ты ведь не думаешь, красавица, что я легко и просто вручу тебе свою жизнь?
Он столь же резко поднимает руки вверх шутливо, мол, каюсь, шутка вышла не вполне смешной. Однако, в глубине его зрачков, плещется подозрение и какой-то огонь. Он жаждет подпустить её как можно ближе и на себе прочувствовать, насколько в ней горит решимость. Она бы смогла убить его – ему даже не так важно, для чего ей это и какими она располагает методами. Куда занятнее пощекотать себе нервишки. Она способна его убить. Вот только убьёт ли?
-Ты часом не наёмная убийца, Айви? Тебе бы пошла эта профессия. Так и представляю тебя с пистолетом наперевес и хищной усмешкой. И всё же, я, как-никак, бизнесмен. Что же тебя интересует, раз ты всё ещё со мной говоришь, и пулю мне в лоб пока не пустила? Деньги…навряд ли. Связи? Нет. Давай начнём торг за мою жизнь.
Он усмехается, накрутив на палец её локон, задумчиво и будто невзначай, за милой беседой.

 Отправлено: 25.11.20 01:44. Заголовок: - А вот это зря. Жен..

- А вот это зря. Женщины, порой, привязываются к таким клоунам, что просто диву даваться остается. Чаще всего так и происходит, - театрально вздыхает Стэйш.
В некотором роде, она даже намекает на Пола Хайдена, конечно, не сравнивая его с белобрысым клоуном. Но не понимая, почему этот подонок вообще может с легкостью подминать под себя женщин. Стейша была плохой девчонкой, но никогда бы для себя не выбрала плохого парня. Она и Герасима считала недостойным женского внимания. Потому что он был слишком плохим. Да, несмотря на свой характер, Стэйша ненавидела плохих парней. И еще больше она ненавидела подонков мужчин, считая, что уж в зрелом возрасте, пора бы взять себя в руки и прекратить изображать из себя Джеймса Бонда. Ибо Джеймс Бонд, как минимум был героем комикса, а значит ни черта не существовал.
- Разве виски и картошка фри это оригинально? По-моему – идеально, - умело лавирует она между его провокационными вопросами.
Конечно, он не оказывается такой простой рыбкой, как оказывались другие. А она еще думала, что Герасим просто ее дразнил, и завидовал, что ей достался такой лакомый кусочек. Сейчас же она понимает, что брат ее дражайший просто выдохнул с облегчением. Стэйша никогда не сдается, поэтому не собирается убегать с позором. Еще чего. Герасим умрет от смеха и злорадства, а ей брат еще живым нужен.
- Мне бы хватило небольшого бриллианта. Я хищная. Но не какая-то псина, которая будет вертеться на пузе, чтобы получить одобрение хозяина. Поэтому ни на что я не готова и ради иллюзорных яхт ничего не собираюсь делать. Собаки не бывают хищницами, а я - хищница.
Конечно, в ее речах, возможно, слишком много раздражающего пафоса, но она ничего с собой поделать не может, словно ненавидя его за всех женщин, которым он своими речами и поступками причинил боль. Стэйша знала, что таких было немало. Он – отвратительный, самоуверенный подонок, что искренне считает, что ему все должны. Он молодец, сколотил состояние. По мнению Анастэйши на этом его достоинства заканчивались, а она разве что зубами не скрипела, глядя на него.
Она искренне желает ему смерти, даже не смотря на его очевидное обаяние и привлекательность и даже сексуальность. Даже для нее, хоть он и не был в ее вкусе. Она бы с радостью с ним переспала, удовлетворив своим низменные желания, а потом убила бы к черту, и уж точно не жалела бы ни секунды. И никогда бы не оплакивала подонка, который, несомненно, заслужил кары.
Она пьет виски и закусывает картошкой фри. Обычно она не слишком себе позволяет такие излишества для фигуры и страшно завидует Надуа, которая может уплетать чипсы, во время «разделки» очередного трупа, и не поправиться ни на грамм. Анастэйша же за своим рационом следит. Но сегодня слишком стрессовая ситуация.
- Ах нет. Легко и просто не вручите. Но я ненавижу, когда легко и просто. Мое первое убийство прошло так просто, что я его толком не запомнила. Вошла в комнату отеля, выстрелила, ушла и все… каким было лицо? было ли разочарование или боль в глазах… с тех пор легко и просто мне совсем не интересно, - Стэйша улыбается, закинув в рот картошку фри, щедро окунутую в кровавый кетчуп.
Если честно, то у нее нет единой тактики, потому что ее выпады Пол Хайден с легкостью отражает, что, конечно, невероятно бесит Стэйшу. У нее была тактика, но он ее разбил, не дав даже возможности попытаться разгуляться. Поэтому Анастэйша решает, что ей нужно импровизировать. Подыгрывать ему, играться с ним. они меняются, кто из них кошка, а кто мышка. Изо всех своих сил Стэйша старается быть кошкой. Хотя, конечно, силы их не совсем равны. И Стэйша о себе слишком высоко думала.
- Наемная убийца? Честное слово, где можно найти такую тупую убийцу, что сидела бы, пила виски и точила лясы с жертвой? – она задорно смеется, словно сама мысль ее невероятно смешит, - нет, мне кажется, что я совсем не наемная убийца. Или же…
Стэйша вновь делает театральную паузу, словно в попытке задуматься или порассуждать игриво. Виски приятно разливается по телу, ей нельзя перебарщивать. Уж с Хайденом точно нужно держать ухо востро.
- Или наемная убийца слишком хитра. Скажите мне… разве есть кто-то, кто мог бы желать Вашей смерти? Я понимаю, что у Вас есть враги. Они ведь есть у всех. Но так, чтобы нанимать убийцу… кому бы Вы могли так насолить?
Она улыбается, осматривается по сторонам. В некотором роде Стэйша ощущает растерянность. Поэтому не слишком готова больше играть в эти идиотские игры.
- Уходите. Вы сейчас должны встать и уйти. А я допью виски и доем картофель. Если Вы хоть на секунду верите, что я наемная убийца, то уходите. Не от страха. Игры ради.
Громко было бы сказать, что она дает ему шанс. Но Стэйша может отказаться от охоты на него. но, если он не верит, что она его может убить, то ей придется доказать обратное.

 Отправлено: 10.01.21 04:30. Заголовок: -Интересно…зачем жен..

-Интересно…зачем женщины имеют глупость привязываться к таким старым клоунам, как я.
Усмехается Хайден на один бок, невольно перекликаясь своей усмешкой холёного и пьяного подонка с её вполне справедливыми мыслями относительно поганой мужской сущности. Подслушай он рассуждения столь очаровательного Ядовитого Плюща, точно не стал бы открещиваться, напротив, с циничной прямолинейностью подписался бы под каждым словом. Ну разве что он не вполне бы согласился с выдвинутой ей теорией о возрастах. Опыт прожитых лет подсказывает Полу, мол, верна истина – все мужчины, как дети. И сначала рассекают в памперсах, а после плавно переходят в стадию маразма и пускания слюней. В какой стадии нынче пребывает сам Хайден? Он ни черта не знает, предпочитая продолжать глушить свои пьяные мысли то в заигрываниях с молоденькими девушками, то отрываясь в злачных заведениях, то наслаждаясь кокетливыми головомойками Кэссиди, то чертовски скучая по покладистой, как ему наивно казалось, Итэлии. Только вот отчего-то, именно когда супруге вздумалось всерьёз взбрыкнуть и поставить его на место, в нём проснулась, чёрт бы побрал, запоздалая страсть вместе с тягой не уничтожать их грозящийся развалиться с грацией карточного домика брак.
-По-моему – весьма оригинально. По крайней мере, не помню, когда ел всё это в последний раз. Хм...не против, если утащу у тебя?
Он и впрямь берёт немного картошки, залпом сделав несколько щедрых глотков виски. Пристально смотрит на Айви. Айви ли? Он не сомневается – вряд ли она назвала ему настоящее имя. Что ж…такой поворот лишь придаёт их общению перчинки и интриги – он, пресыщенный многим, с энтузиазмом готов поддержать её каверзную затею, в чём бы та не заключалась. А в опасности её намерений Пол уже практически убеждён. Чем больше она пытается перевести всё в шутку. Только вот, он не вполне нормальный человек. Да нет, не чёртов психопат. Он – чёртов подонок. Причём, настолько, что его будоражит мысль о собственной смерти. Не пугающе или маньячно, а как прохвоста Лестера в грёбанной «Красоте по-американски», который умудрился достать сам себя. Впрочем, будь Итэлия параноидальной занудой, как та жёнушка Лестера в киношке, Пол, на его бы месте, предпочёл бы тихо-мирно удавиться сам. Как назло, Итэлия в корне иная. И ему всё труднее цинично делать вид, будто всё в порядке. В то время как, на деле, ему, привыкшему к амплуа равнодушного мерзавца, банально хочется просить жену о прощении. И чтобы они появились вместе на свадьбе их сына, как нормальная, пусть на почти руинах брака, пара.
-Твоя позиция, признаться, поначалу обескураживает, затем – впечатляет. Резко. Лаконично. Без приукрас.
Он вгрызается в её глаза обволакивающим, тяжёлым взглядом. Уж увольте – не обольстителя, для роли соблазнителя Хайден чрезмерно потаскан и суховат. Что называется, давно и прочно вышел в тираж. Тем не менее, ему ещё хватает мозгов сознавать, Кэссиди с ним не за его красивые глаза или толстый член. У неё другие цели, самое забавное, что, судя по всему, как и у Айви – это не только деньги. Женщины грозят свести его с ума, он на грани язвительного предложения им собраться всем коллективом, и дружно его пристрелить. К слову, ему бы чертовски польстило, если бы за это право они хотя бы приличия ради передрались. Кстати, он не шутит, отвечая Айви. Он вполне уверовал в её способность убить, даже больше – ничуть в строптивом намерении не сомневается. Однако, что мешает совместить одно с другим? Развести его коварно на бриллиант и не менее коварно шлёпнуть. Между прочим, он бы не был в обиде. Почему бы и нет? Он, пожалуй, сам себя бы не отказался прибить, если бы ему пришлось в той или иной сфере иметь с таким прожженным моральным уродом дела. А Хайден является тем ещё моральным уродом, чего отрицать.
-С такими мыслями, красавица, тебе не просто будет в стане киллеров. Думается, эмоции могут сыграть плохую службу, если привяжешься к своей жертве. Хотелось бы верить, что, к примеру – ко мне.
Произносит он с прищуром. У неё глаза ядовитой хищницы – не лукавой, как у Кэссиди, не потерянные, словно у Итэлии. Айви чертовски искушает его этой забавой, их игрой в жизнь и смерть. Кто она – безжалостный киллер или умелая охотница на богатых мужиков? Он бы не стал ручаться рукой, давая ответ. Но поэтому ощущает нечто грандиозное внутри.
-Да брось. Ты ловко со мной играешься. Не лукаво – мрачно. Ты подмечаешь мои повадки, даже то, как смотрю на часы. Хм…любопытно. Ты всё же хочешь бриллиант или узреть эмоции в глазах, пока меня убиваешь. Впрочем, разве одно мешает другому?
Она сумела его растормошить. Когда ему, казалось бы, слегка поднадоела жизнь. До лёгкой степени тошноты, хоть всё, что у него было, он сам, своими силами, в духе полнейшего заправского кретина, методично спускал в утиль. Для чего?.. У него нет ответов. Зато есть виски и чертовское желание всё крушить. Сейчас же он впервые за последнее время явственно сознаёт, что всё ещё дышит и способен хмыкать в припадке иронии.
-Я мог бы заверить тебя высокопарно, что мне плевать – умирать или не умирать. И так бы оно и было. Я – дерьмо, мир без меня не обеднеет. Но у меня есть дети. Семья. Я причинил им достаточно боли, не хватало только сдохнуть в качестве подарка на свадьбу сына.
Ноет ли Хайден? Ну, пожалуй. Ему нравится наблюдать, как в её душе неприязнь к нему борется с пылкостью. Он себе не льстит и не считает, будто Айви спит и видит накинуться на него прямо здесь, в ресторане. С другой стороны, попытайся она изображать томное безразличие, он бы не поверил в подобный расклад. Может, он самоуверен. Вероятнее – просто старый дурак. Если верить досадливым монологам сынули – Пата.
-Знаешь, мне многое нравится в тебе. И особенно соблазнительным нахожу, как церемонно ты мне «Выкаешь», при том нахально угрожая.
Он притягивает за подбородок её личико ближе, мягко, но с чертями в глазах, оттянув её нижнюю губу своими, а затем отстранившись резко и выгнув бровь многозначительно. Он, наверняка, представляет собой не лучшее зрелище – предположим, до чуда-юда, витающего в парах перегара, ему далеко, но и не сказать, будто Пол в своей лучшей форме. Он потрёпан, разбит гнётом обстоятельств. Точне тем, насколько нынче он над своей жизнью не властен. Не от перспективы быть убитым – если уж помирать, как раз от рук каверзной красотки. Он ведёт речь о том, что потерял над Итэлией всякий контроль. Контроля же над Кэссиди никогда не имел вовсе. Что уж говорить о том, чтобы вес его слова значил для Патрика хоть что-то? Разве Эмма ещё пытается разглядеть в нём зачатки нормального отца. Ну ладно, хоть какого-то. Он очень любит её, но он не из тех правильных папенек, кои мило вели бы с дочерью разговоры о романах. Вот спустить осточертевшего доводить его малышку до слёз мудака, Кейси, с лестницы и патлатого Дерека так, за компанию – это очень про него.
-О чём и говорил. Ты сомневаешься. Думаешь, не помочь ли мне. Давай решим так, хищная красавица. Ты дашь мне немного времени. И за это время я вычислю того, кто меня заказал. По-своему с ним разберусь, а тебе оплачу двойную цену за заказ. Ты в шоколаде с бриллиантом, я – в шоколаде живой. А не найду – ты меня убьёшь.
Он, немного поколебавшись, а, быть может, просто не в силах с ходу принять вертикальное положение, нестройно поднимается на ноги. Разумеется, оплатив счёт и расплывшись в пьяной ухмылочке на прощание. А ещё грубовато приложившись губами к хрупкой ручке Айви, почему-то ему охота оставить на ней свой след. Как бы развратно сиё не звучало, но по сути, он ведь просто целует ей руку, разве нет?
-Так ко мне девушки ещё не подкатывали. Должен признать – это сработало. Вот и понимай, как знаешь, опасная кокетка.
Он подмигивает ей, удаляясь восвояси. Так до конца для себя не решив, больше он возбуждён ею как своей потенциальной убийцей или как охотницей за его сомнительной персоной и бриллиантами.

 Отправлено: 27.06.23 00:32. Заголовок: Джия страдала. В чер..

Джия страдала. В черных волосах появились седые пряди, словно она пережила страшную травму. А она ее, мать твою, и пережила. Ее умудрилась отыскать даже эта Ниси, Джия ей сообщила ей, что, если та не свалит сию секунду, то она вспорет ей брюхо. Та ретировалась. Забавная трусливая потаскушка. До Джии еще дошли слухи, что эта шалупень сдружилась с Янлин. Да какое там может быть удивление. Трусливая шмара испуганно сбежала от Джии.

Явился даже ее папаша, которому Джия так же стала угрожать. Она не понимает, что от нее хотят. Ведь Кенджи трахал эту потаскушку. Это не выдуманная история, чтобы их рассорить, это факт. Да ее выгнали из особняка, но разве осталась бы она сама, когда узнала бы правду? Она и считала себя жертвой и не считала. Джия сама запуталась, буквально разрываясь от того, как ее предали.

Она ничего не желала слушать. Потому что факт оставался фактом. Ее предали, ей изменили, там ходит эта профурсетка и ходит не просто так. В ее противном пузе плоть и кровь Кенджи. Никогда Джия не примет этого ребенка.

Но папаша шлюшки Хира не отступал. Мерзкая Ниси описалась от угроз Джии, а старый хрен нет. Пришлось с недовольным лицом его впустить. Мерзкий слащавый старый лис. Джия отчаянная и преданная своей любовью, но она не идиотка вступать в схватку с лисом старым. А он преподнес ей приглашение на прием. Сначала ей хочется его разорвать, потом засунуть в задницу Кенджи или этому Хире. Или разорвать и засунуть в старые задницы по половинке.
Она любит приемы, но сейчас… отец шлюшки, что трахнул Кенджи, продолжает ей что-то говорить. Он притащил ей сраное платье, которое хочется выкинуть. Он, словно, змей, шепчет ей что, никогда Кенджи Миуру никого не любил, кроме нее, и что она должна показать на приеме, кто есть королева, кто есть власть. И ее бесит, что она ведется на эти речи. Она шлет к черту Хиру, говорит, что ей насрать. А он так хитро сообщает, что она может показать, кто главный. Показать и беременной Ниси, что спелась с Янлин. Показать и Кенджи, что уже ее предал… он, словно знает, что сказать, как выбесить ее и как заставить желать показать, кто есть главная королева Миуру. И Джия ведется. Выгоняет Хиру под угрозой смерти, но, черт дери, ведется. А лис уходит с хитрой усмешкой, он понял, что Джия повелась.

Она всегда любила кожаные штаны, высокие каблуки, да, например, белые рубашки, что не застегивала на верхние пуговицы. Но сейчас рассматривает принесенное ей элегантное платье. Она уже давно приготовила краску, чтобы закрасить седину, потому что седина в черных волосах ее бесит и напоминает о пережитой боли. Но сейчас оставляет ее в прядях своих волос. Она потом обязательно от нее избавится. Но сегодня она покажется Кенджи Миуру – старому предателю такой, какой он ее не видел. Элегантной. Да разбитой с этими седыми прядками. Но не сломленной, потому что она явится с гордо поднятой головой. А уж она сможет.

Они с Кенджи не виделись черт знает сколько времени. Они даже не связывались. Вернее, была ли у него возможность? Она бы сразу вставила ему в ухо спицу. Ей нравится место проведения приема. Она до последнего себя убеждала в том, что никуда не пойдет. Даже, когда застегивала платье и босоножки, даже, когда укладывала волосы и делала макияж. Отражение ей нравится. Пусть это не совсем Джия. но ей так мстительно хочется показать другую себя. Словно так она спокойнее.

В ресторане она тут же хватает бокал с шампанским и быстро его опустошает. Взглядом окидывает помещение. Много знакомых лиц, много тех, кто ей даже кивает, а есть и те, кого она совсем не знает.

Спиной ощущает на себе взгляд. Оборачивается и встречается глазами с глазами Кенджи Миуру. В ее взгляде раньше пылала страсть, даже гнев, нечто очень горячее. Сейчас ее глаза пылают гневом, да, но боль на глубине стирает яркость. Джия смотрит на него с болью. Ей хочется разорваться этот контакт взглядами. И хочется никогда не переставать на него смотреть. Ведь любовь из сердца не вырвать. У нее так и не вышло.

Кто из них первым делает шаг навстречу, она не знает. Знаешь лишь то, что мгновение спустя они оказываются лицом к лицу.

- И где мать твоего очередного ребенка, - хмыкает Джия, стараясь как-то скрыть боль, весьма очевидную, - ты всегда ненавидел Мариотта. Как приятно знать, что он за твоей спиной. Жаль он тебя предателя не прирежет здесь к чертям.

Ей хочется выплеснуть гнев, а получается какой-то ядовитый сарказм женщины, что ревнует. Она даже отвлекается на то, чтобы, словно назло Кенджи, поприветствовать Мариотта и его спутницу художницу Руссо.