Отправлено: 26.01.23 01:25. Заголовок: Клуб "Золотые Искры"

Один из достаточно спокойных и приятных глазу молодёжных клубом Острова. Можно назвать относительно новым и тихим местечком, разумеется, в тусовочном понимании вопроса.

 Отправлено: 26.01.23 01:25. Заголовок: Минору - недостаточ..

Минору - недостаточно мясистая кость в горле своей пафосной и правильной семейки. Да нет, не в том красивом плане, словно он высокопарно, в духе белой вороны, виртуозно выбивается из коллектива. А в том плане, что он чёртов, грёбанный неудачник, о чём ему неустанно напоминал отец. И даже после его смерти Минору часто вспоминал, что, как бы сильно не старался кроваво – наступая себе на горло да идя против собственных мыслей и совести – ему угодить, в ответ получал лишь равнодушные насмешки. Мол, скорее уж Акайо встанет на ноги и бодро поскачет в закат, чем из Минору выйдет какой-то толк. Цинично, в духе папеньки. Да куда уж Минору, нерадивому отпрыску, дотянуться до солнца на небе в лице вечно блистающего Кана? Минору с самого детства ощущал себя тупым Фарамиром, что бился головой о стенку, силясь выпрыгнуть из штанов выше своей головы, но любые его заслуги меркли в блеске славы великого и прекрасного Боромира. Чёрт дери, Кан, наверное, даже срал золотыми лепестками. А Минору оставалось лишь завистливо скрипеть зубами, да обиженно и зло огрызаться на попытки матушки изобразить заботу - как будто он не понимал, насколько нелюбимым сыном оставался и в её глазах.
И что же теперь, когда не стало ни отца, ни его зловредных нотаций? Матушка, вместо того, чтобы воспрять духом и, наконец, вспомнить, что помимо всех её любимчиков и лапочки-дочки, где-то там чуть поодаль ещё тусуется всеми заброшенный Минору - распушила свой престарелый хвост и стала бегать по свиданиям с неким незадачливым хмырём. Видите ли юность вспомнила. Когда самое время уже поучиться, ну там, скажем, вязать крючком, как полагается всем пенсионеркам. Хотя, кроме стёба, Миёко ведь весьма красивая женщина – пусть и старовата для романов. Раз уж решила тряхнуть стариной, не могла что ли кого покруче подцепить? А так усиленно приходится краснеть со стыда от её выходок, да с трудом удерживать чешущиеся припугнуть её козла кулаки при себе. Ведь царевич Кан, конечно же, опять и снова будет недоволен младшеньким бунтарём. А Сакиру с этой его вечно презрительной физиономией примется цедить нотации, мол мама - есть святое. Да пошли они оба к чертям. Вместе с малодушным всепрощающим Акайо, что заболел от того, как отец любил блядки, но святоша как обычно никого и ни черта не винил в своих ненастьях – нимб он что ли наивно надеется себе выбить на небесах. Малолетний Кио туда же, вечный мелкий любимчик, фу ты, ну ты, повезло ему вылезти из живота в последнюю очередь. Таким образом, единственная, кого худо-бедно переваривал Минору в этой семейке, достойной кунсткамеры, была сестрица Ямада, да и то, просто не умел столь уж откровенно беситься на девчонку. А она то и дело миловалась со своим отрешённым близнецом, уж куда там вклиниться Минору. Надо отдать милым родственничкам должное - они сердобольно отвечали на его не самые лицеприятные эмоции взаимностью. Ну и ладненько. К собачьим чертям.
Так вот, отца, что постоянно пинал Минору что морально, что отвешивал затрещины, на свете больше не было. И, странным образом, он порой напивался и ностальгировал по этому злобному старикану, который всё же был отцом, хоть и хреновым, откровенно говоря. Зато остались братцы, каждый из которых так и норовил или же ткнуть в Минору шпильку, или благородно не замечать. От какого варианта его больше мутило, сложно сказать. Надо отдать должное Кану, этот принц, конечно, всё же пытался наладить во всём семействе худой мир, вместо добрых воин. Минору относился сложно к самому старшему брату, особенно, когда тот возглавил их клан и получил бразды власти в свои руки. Это его одновременно нервировало и восхищало. Иногда даже сопливо как-то хотелось подставить плечо, но чаще подножку. Чёрт бы их всех побрал. Минору, как ни крути, ощущал себя в таком красивом и таком чуждом его сердцу доме, одиноким и неприкаянным, озлобленным волчонком, готовым делать плохо другим уже не в целях заслужить скупую благосклонность безвременно почившего отца, но просто, чтобы не ему одному в этом мире было паршиво.
А потом как-то слегка присмирел, когда встретил такого же засранца, Кигу, с коим они вполне логично могли творить не самые лицеприятные дела - а вместо этого до пьяных глаз друг с другом напивались, да позорно жевали сопли по бабам. Ну и ладно. Правда, ещё более забавным оставался факт, сколь цинично каждый из них прежде относился к девчонкам – до поры-до времени. В случае Кигу этой порой стала Яшу, коей он ещё и умудрился заделать младенца. И Минору честно сопливо гордился, что друг только с ним поделился данной тайной информацией. Он такой же засранец, и ни черта его не смутить ни рассказами о насилии, ни о том, как малышка, в соплях и слезах, руки заламывала и проклинала Кигу на все лады. Ну, возможно, втянутый в их маленькие интриги Нобу, братец обожаемой подруги Яшу, о чём-то догадывался, но уж этот благородный до тошноты кретин скорее удавится на собственном хвосте, чем скажется ябедой-корябедой. Хрен бы… Минору куда больше волновали собственные дела сердечные. А ему также было ой как чем со своим лучшим другом – можно сказать, истинным братом – поделиться. Кигу также, с понимающей усмешкой, ни поступков, ни желаний, ни соплей Минору не осуждал, разве что в их ироничной манере нет-нет, а съязвить один другому на радость.
Не передать, сколько скептического недовольства обрушилось в семейке Адамс на бедовую голову Минору, когда тот хмуро, однако решительно, сообщил, как устроился на работу вышибалой в азиатский чайный дом. Для его семейки можно было смело ставить равно с любым презренным публичным домом, и наплевать на различия гейш и проституток. А Минору, который раньше и сам ни черта их не видел, теперь готов вцепляться в глотку каждому, кто вёл подобные разговоры. Просто представляя себе печальные глазки Мэико Цумино от подобных мерзких слов. Минору, обычно готовый крутить хвостом разве что перед отцом, готов рыть носом землю и упрямо выбивать дерьмо из гадких клиентов Саюри, если те хоть скосят свои грязные, развратные глазёнки в сторону его прелестного цветочка. А ведь этот цветок чуть не уничтожил т треклятый везучий прохвост – Такеши, которому Минору с превеликим удовольствием расшиб бы о стену башку. Но не зря он назвал этого мелкого мудозвона везунчиком – он удачно и весьма своевременно умудрился, как поганая рыба-прилипала, присосаться к самому Тагаве Мацумото. Связываться с ним себе дороже. У Минору есть огромное желание дать мальчонке просраться, но, к сожалению, нет запасной жизни в загашнике. Впрочем, если этот мелкий гад снова заставит Мику плакать…за себя он не ручается, и гори всё синим пламенем.
На сей раз Минору оказывается в нужном ему молодёжном клубе, ностальгически хмыкнув, как раньше любил в таких тусоваться. Он прекрасно слышал, как очаровательно Мика упрашивала её отпустить потусоваться вечно беспокоящуюся за свою малышку Саюри. Даже забавно, как малолетние пафосные засранцы опасливо сторонятся, когда он решительно двигается в сторону столь знакомого и обожаемого силуэта Мэико. Конечно, как бы штанишки малыши не обосрали, ну не зря же он нацепил для острастки катану. Нет, не просто нацепил, а ещё и, в отличие от Такеши с раздутым самолюбием, умеет ей рубить и головы, и руки – это что прикажет его прекрасная дама. Он касается хрупкого запястья Мики, заставив ту обернуться, и сверкает невинной ухмылочкой.
-Привет, красавица. Не удивляйся так, ты же знаешь, твоя мама волнуется. Вот и послала меня за тобой присмотреть.
Чёрт знает, правду ли он говорит, или использует свою работу себе на руку. Минору не самый добродетельный тип. Но Мэико – особенный цветок в его ворчливом сердце. Он сгребает её руку в охапку, притягательно заглянув в глаза и поцеловав её пальчики. Уверенно, но ненавязчиво, кладёт свою ладонь ей на талию – её же маленькую ладошку забрасывает себе на плечо – с деланной небрежностью.
-Ты сегодня такая грустная, это не дело. Давай танцевать? Не стоять же нам столбами, в самом деле.

 Отправлено: 30.01.23 23:54. Заголовок: Время не лечит. В ее..

Время не лечит. В ее случае так точно. С тех пор, как Такеши ее бросил, ее солнце погасло. Ей было очень больно. Ей больно до сих пор. Пусть она немного наивна, но прекрасно понимает, что, если бы была нужна по-настоящему, то он бы за нее боролся. Боролся бы за них. Она не злилась. Просто грустила. Он ведь обещал, что вместе, что навсегда. Говорил громкие слова, а потом… просто ушел. Ошарашенная Мика ждала, что он одумается и готова была все простить. Но он не вернулся.
Ее успокаивали долгие разговоры с Мэдисон. Забавно, что они познакомились, когда Луи и Такеши решили представить друг другу своих возлюбленных. А сейчас Такеши бросил Мику, а Мэдисон говорит, что и с Луи ничего не складывается толком. Они познакомились, когда были в статусе «моя навсегда», а подружились уже в статусе «залечить бы сердце».
Такеши довел Мику до того, что она по ночам смотрела в потолок, а слезы стекали по вискам. Луи довел Мэдисон до того, что она была готова согласиться на контракт, что ей предлагал ее пугающий начальник. Да ради сестры. Но, если бы Луи был нормальным, то разве пришлось бы Мэдисон идти на такой шаг? Луи не давал Мэдисон ничего, кроме трусости и сомнений. Такеши не сомневался, нет. Как засомневался, сразу оставил, стоит отдать ему должное.

И сейчас она отпрашивается у мамы на вечеринку, потому что ей хочется развеяться. Мика очень трепетно относится к Саюри. И в поступке Такеши ее именно злит только то, что он, словно заставил ее подумать, что их отношения нежелательны из-за ее семьи, мамы и того, какие они. Мика не могла на него злиться. Но это бесило. Да пошел он к черту, недосамурай. Ее бросало из крайности в крайность. Но с каждым днем она… нет, не успокаивалась. Но переставала мечтать, чтобы он вернулся. Ей нужна была вечеринка, пообщаться с друзьями, с однокурсниками. Саюри всегда волновалась за Мику, но так же понимала, что ей нужно отвлечься. Время не лечило, но ждать уже не хотелось.

Поэтому Мика пьет разноцветные коктейли и смеется над шутками бармена. Мэдисон тоже обещала прийти, просто чуть попозже. Она поддерживала Мэико изо всех сил. И Мике хотелось, чтобы подруга тоже отвлеклась. Ведь больно же обеим. Мэдисон гложет неизвестность. А Мику гложет необратимая известность.

И, вроде, она собиралась веселиться. И ей, правда, было весело. Но она все равно постоянно возвращалась в свои мысли. Такеши не полюбил ее так, как мог бы. Вот бармен подмигивает ей угощает коктейлем. Она улыбается в ответ. И вновь думает, что Такеши даже не скучал. Она места себе не находила, а он просто оставил ее позади. Она даже в социальных сетях выкладывала нечто провокационное, в надежде, что он сорвется. Не сорвался ни разу. Принял решение. Флиртующий бармен отвлечь от мыслей не может.

А вот рука, накрывающая ее запястье и вкрадчивый низкий голос Минору – отвлекает от мыслей о вероломном Такеши. Всегда успокаивает и заставляет как-то кротко и неловко улыбаться, а иногда даже щеки краснеют.

- За мной присмотреть? – она слегка дует губки, - то есть ты сегодня мой телохранитель? – склоняет головку и щурится лукаво.

Она, кстати, не флиртует. Внутри нее все еще разливается боль, и она, если честно, скучает по Такеши. Но у Минору сильные руки и ласковые глаза. Ей хочется вдруг плакать, целоваться и прижаться к сильной груди. Ведь так больно было все это время. так обидно. Да, вот это слово. Обидно. А Минору она заглядывает в глаза с надеждой. Чтобы он сказал ей, что она не неправильная, что от нее бы не отказался. Ведь ее принц, ее сердце, тот, кому она доверилась, от нее отказался. Она бы никогда не подумала, что с ними произойдет такое. Глупая наивная влюбленная Мика. Хорошо, что она не знала, чем сейчас занимался Такеши. Осколки сердца во рту бы почувствовала.
От ласковых прикосновений Минору к пальцам, к запястью, Мика замирает. Он такой сильный, а она такая слабая.

- А ты сегодня очень красивый, - она осекается, - то есть ты всегда красивый, но, наверное, я перебрала с коктейлями.

Мика краснеет. Но послушно с ним танцует, потому что ей самой хочется. Она прижимается к сильной груди, вдыхает его аромат. Ей становится спокойно. Ей становится приятно.

- Раз ты меня сегодня охраняешь, то тебе следует знать, что я планирую напиться, поэтому не дай мне забыть куртку.

Как-то она замерзла и Такеши дал ей свою кожаную куртку. Она забыла ему ее отдать, да и не собиралась. Куртка уже почти не носит запах Такеши, а вот Мика упрямо ее носит, благо оверсайз в моде.

 Отправлено: 11.07.23 01:26. Заголовок: Он уверенно, но ласк..

Он уверенно, но ласково прижимает к себе эту трогательную малышку с таким ярким взглядом и хрупким, разбитым на куски праздными обещаниями некоторых узкоглазых кретинов сердечком. Да нет, Минору и сам не подарок судьбы. Но уж, по крайней мере, какой-никакой мужик, а не его жалкое подобие или, того гаже, нелепая пародия в стиле доморощенного Джеки Чана. Откровенно говоря, Минору искренне недоумевает, что там можно было найти в этом малолетнем выпендрёжнике, как и во всей этой тщеславной компашке придурковатых бездельников, от коих не пищит только ленивая старшеклассница. Ну серьёзно, есть такие экземпляры всем другим соперникам на зависть, с кем можно понять – чего в них хорошего, есть и те, на кого аж самому равняться не грех. Но это чудо в перьях. Что даже катану не в состоянии удержать на весу, вседержители, как этот Таке ещё не сотворил сам себе харакири, удивительное, невероятное. Сделал бы миру огромное одолжение. Но придурковатый младенец в пафосных тёмных очках не настолько благородный. Так вот - Минору не мнит себя лапочкой, упаси его все высшие силы от подобной незавидной участи. Но он не разбрасывается словами и легко может цинично и категорично не обременять себя обещаниями. Зато он их исполнит, если уж обременит.
-Я бы предпочёл быть твоим личным медведем. Хотя, по сути, это одно и то же, малышка.
Он непривычно для себя произносит это «малышка» не вульгарно, а как-то мило что ли. Он ведь запросто хлопал приглянувшихся даже на ночку девиц по пятой точке без стеснений и долгих прилюдий. И с Микой он не робел, словно покорный баран – он достаточно здравомысленный, дабы не позволить девочки рулить и им манипулировать, сладко хлопнув ресничками. Но с ней он становится другим. Сам негласно того желая.
Минору лукаво ухмыляется, нашёптывая Мике на ушко и с упоением прижимаясь щекой к её виску. Такая красивая, такая ароматная крошка. И его страшно бесит, как всякие утырки без мозгов, навроде её узкоглазого, делают из таких вот трепетных пташек, вынужденных стерв, воинственно готовых рвать на клоки каждого, кто ненароком попадается им на пути. Ну хочешь ты, козёл, самоутвердиться или там показать свою недомужскую прыть – изволь «махаться» с мужчинами. А не петь тупые трели в ушки молоденьким девчонкам, а после, как ни в чём ни бывало, оставлять их за спиной. Не то, чтобы Минору весь такой правильный мальчик, да чего вы, в самом деле. Но измываться над чувствами девочки – жалкий, убогий поступок.
Минору,хоть подонок, например, с прожженными и прошаренными проститутками, на коих, что греха таить, пробу негде ставить – хорошую девочку Мику совсем не собирается тащить в кровать всеми правдами и неправдами. Он вполне способен держать свой горящий от её близости член в узде и поцеловать ей ручку, а не торопиться поскорее задрать юбку. Конечно, он также не станет корчить из себя святого, мол, готов сто лет ходить с ней за ручку - он готов, но, пока они не пара, он не собирается лишать себя секса с пресловутыми распутными дамами. При том, он уверен, что добьётся Мику и её сердечка. И, когда она станет его, он никогда ей не изменит. Потому, что он знает чего и кого хочет, к чему стремится и насрать ему миллион раз на любые попытки указать, что он де дамский угодник. Для него не проблема быть угодливым для своей девушки. А все другие для него - так, бабы и развлекалки, без всяческой лирики. Вот такой Минору и противный и милый одновременно. Ничего с ним не поделать. Засранец мишка.
-Да брось, Мика. Я, как всегда, обычный. Ты моих братьев видела - вот Кана, моего старшего, хоть на подиум можно выпускать без грима. Впрочем, я нисколько не считаю, будто сила мужчины в смазливой мордашке.
Мягко усмехается Минору. Его многое «парит» и бесит в каждом из братцев. Но уж точно последний раздражитель – так это их небесная красота. Фу ты ну ты, пусть себе оставят эту фишку, пока Минору будет мускулами играть. Хотя, забавным образом, он в семействе далеко не самый сильный. Так что мускулы – ещё не гарант. Далеко не гарант. Коли речь, конечно, не о вездесущем маленьком недоякудзёнке. Этот же особо одарённый. Силы нет, ума не надо – и именно в таком грубом варианте. Ибо у засранца нет ни силы, ни мозгов. Зато есть огромная удачливость. Как иначе объяснить, что Мика ну или на худой конец эта её строгая мегера Мэдисон не траванули его?
-А вот ты красавица всегда. Кстати, про куртку. Я бы на твоём месте сжёг её к чертям, а не хранил бы, как реликвию. Но дело твоё.
Мика – невероятно женственная девочка, что уж точно не стала бы косить под парня или там некое унисекс существо. Посему, несложно, прикинув в уме дважды два, сложить цельную картинку. К тому же, кто, кроме как пижон со слетевшим инстинктом самосохранения мог вообще прикупить такую аляпистую куртёшку? Кигу бы точно прыснул дружно с Минору при виде этого мракобесия. И, хоть Минору по возрасту недалеко ушёл от сей честной компании, он как-то издавна предпочитает импозантные костюмы. И выглядеть строго да галантно, а не как глиста в обмороке.
-Надеюсь, ты просто решила развеяться и напиться - а не из-за него. Слушай, ни один мужик в целом мире не стоит твоих слёз. Это мужики пусть сами в штабеля укладываются да сворачивают шеи. Нечего скучать по тем, кто тебя не ценит, малышка. Не ценит - равно свободен, следующий. Поверь старику, так куда проще жить.
С грубоватой – не жестокой, скорее медвежьей лаской, водит одной ладонью по её шелковистым волосам, с удовлетворением отметив её алеющие щёчки – а второй рукой крепко и нежно сжимая её талию. Многие считают их с Кигу деспотичными ублюдками и вообще исчадиями ада, но они, по крайней мере, не трусливые недоделки. И пусть Кигу выжидал долгое время, прежде чем взять мать его ребятёнка в оборот, кому как, а Минору всё было ясно без лишних слов – блин, не каждый день тебе на голову сваливается новость что без тебя тебя «женили». А точнее, что ты, сам того не зная, стал отцом. Но теперь, когда Кигу открыл свои намерения, он не будет отступать. Не такой он человек, что сначала делает шаг вперёд, а потом два шага назад – это к Такеши, а Минору с другом могут притормозить на лихом повороте. Но, уж если делают ход, то лишь конём и напролом. Правда, Кигу приходится считаться с этим противным Нобу, что трясётся над правами да свободами своей сестры, аки псих умалишённый. С другой стороны, это братско-сестринские дела Нобу и Кики. Кстати, смелая и сильная девчонка. Братцы Минору дружно бы скривились от того, как Кики с Яшу умудрились слинять на сносях не пойми зачем, а Минору кажется, что обе – молодцы. Не позволили себя высмеивать и унижать всем этим пафосным и сердитым родственничкам.

 Отправлено: 12.07.23 23:30. Заголовок: - Личный медведь, - ..

- Личный медведь, - она хихикает, почему-то это веселит, - хорошо. Теперь ты мой личный медведь.

Можно сказать, что она флиртует, но пока Мика флиртует через боль. Она вроде ничего уже не ждет, но внутри есть какая-то надежда на то, что сейчас придет Такеши и заберет ее себе. Он не придет и не заберет. Это давно уже понятно, ясно, как день, глупо наивно оборачиваться на двери и пытаться разглядеть знакомое красивое лицо в накинутом на лоб капюшоне.
Они с Мэдисон говорили о «бывших». Если Мика вся дрожала от слова «бывший», то Мэдисон успокаивала ее. Мол все бывает. Мэдисон не дрожала и не рыдала в подушку. А Мика дрожала. Мика рыдала. Мика давно поняла, что не нужна. Но почему-то, даже сейчас, немножко ей хотелось, чтобы пришел сюда тот, кто ради нее пытался держать катану, что обещал, что они вместе и навсегда… и в кого она так крепко влюбилась. Первая любовь она всегда какая-то дурацкая. Постоянно за нее цепляешься. Вернее, цеплялась Мика. Еще обиднее всегда, когда у тебя-то вот она сильная любовь, страдания и боль, а он о тебе не думает. Но Мика не может не считаться с самой первой любовью в своей жизни.
Но он не придет. Не заберет. Не скажет, что его заставили от нее отказаться, но он не сумел. А Мике пора бы перестать жить сказками. Пора перестать ждать. Ей мягко намекала Мэдисон. Они тоже только учились быть подругами, ибо их познакомили те, кто считались их бойфрендами, а потом «слились». И Мике ужасно хочется дружить с Мэдисон. Та, более сдержана в эмоциях. И, возможно, сегодня, даже не придет. Мике бы хотелось, чтобы Мэдисон с ней была рядом и тоже открылась. Но это Мика такая. В омут, дружитьдружить. Мэдисон осторожнее. И этим учит плавать.

А Мика флиртует с Минору. Ей нравится, как он пахнет. Но флиртует через боль, потому что она такая дура. И пока еще зачем-то скучает по Такеши. Дурная и совсем бесполезная привычка, от которой она пришла избавляться в этот клуб. Но она чувствует, что избавится. Ей так мало лет, и дождь не будет идти вечно.

- А в чем сила мужчины? – она маленькая, вредная, и ужасно сама надеется, что желанная, пока вертится в его сильных руках, - в чем твоя сила, мой личный медведь?

В его руках так спокойно и хорошо, пусть она вся вертится, танцует и не останавливается ни на секунду. Но как-то она… вертится в тепле. У него такие сильные руки, словно он, правда, может закрыть ее ото всего.

- Нет. Куртка мне нужна, - твердо говорит Мика, - пожалуйста…

Дело, наверное, не в Такеши. Дело в том, что куртка – все, что от него осталось. И почему она вообще так упрямо цепляется за что-то о Такеши? У нее слегка портится настроение, но она пытается взять себя в руки, потому что клялась себе, что сегодня ничто не испортит ей настроение.

Прошу ни слова о нем.
Я буду танцевать до потери сознания,
Буду целоваться с другими парнями…(с)

Она заливисто смеется, словно реагирует просто на флирт. На самом деле, пытается прийти в себя и вновь вернуться к этому вайбу флирта и легкости, а не своему нытью по тому, кто мимо на улице пройдет и взгляда не бросит больше.

- Зачем кому-то в штабеля укладываться? – все еще смеется, пусть пока слегка нервозно, - он… - сглатывает, - я не хочу больше о нем думать. Поможешь? – она тащит его в сторону диванчиков, где как раз лежит ее куртка. По пути захватывает коктейли.

И ее почему-то внезапно жутко раздражает эта ее привязанность к Такеши, который даже сообщения ей не написал. Наверное, в ней кричат коктейли. Она делает весьма мощный глоток коктейля, берет в руку куртку Такеши. Подносит ее к носу, ибо сейчас ей это необходимо. Такеши всегда пах так… вроде по-мальчишески, в то же время, как казалось, Мике, совсем взрослым. Она дурочка верила словам красивым, а он преподнес ей красивый урок, что слова ничего не значат. И, к слову, за этот урок Мика даже благодарна…. Будет однажды. Когда сама станет взрослой.

- Я больше не жду его, - она доверчиво протягивает куртку Минору, расставаясь с чем-то очень важным, расставаясь навсегда, - я больше никогда не буду его ждать.

Произнести было страшно, но очень важно.

 Отправлено: 04.10.23 00:05. Заголовок: -Отлично, малыш. Буд..

-Отлично, малыш. Буду носить своё личное звание с гордостью.
Он лукаво ей подмигивает - а ведь Минору вполне себе умеет пускать в ход своё обаяние с девушками. Но с ней ему не приходится что-то там из себя изображать, а затем глумливо и ленно делиться с ещё большим лицедеем Кигу. С Микой всё совершенно и непривычно по-настоящему. Забавно, что и Кигу познал, как это бьётся сердце по-настоящему, и ему это также в новинку.
Мика. Такая маленькая, такая красивая, что кровь в жилах и нежно стынет и яростно пламенеет. Она так деланно беззаботно смеётся, немного легкомысленно, доверчиво кокетничает, болезненно, надрывно приоткрывая ему завесу своей души через ту завесу отчаянно юношеской боли, что он отчётливо ловит сквозь её зрачки. Чёрт, дать бы ему волю, он бы свернул шею этому распушившему хвост петуху доморощенному, что только и умеет, как прятаться за чужие спины куда как более опасных и сильных, чем этот недоросль. Которые, надо думать, и сами не шибко рады свалившемуся на голову родственнику подобного трусливого и туповатого формата, как этот недоделанный маленький якудза.
-Сила мужчины, как по мне, в кулаках. Пусть грубо, зато честно. А уж как ими распорядиться - нападать или защищать, каждый решает сам. Ну и, конечно, сильно зависит от ситуации. Другими словами, для парня нет ничего хуже, чем пускать розовые девичьи сопли там, где нужно быть надёжным тылом для своей избранницы.
Он резко наклоняет Мику в очередном танцевальном па, практически до пола, придерживая за талию да нависая над ней с лёгкой улыбкой, а затем с силой тянет за собой назад, так, чтобы они соприкоснулись в опасной близости. Ему до ужаса нравится – умиляет и заводит одновременно – как она трогательно смущается, при том, невинно пытаясь ему дерзить.
Он расслабленно отдаётся звукам музыке и её невероятным, наивным, разбитым глазкам, вместе с тем, словно жаждущими выплеснуть свою боль наружу и от неё избавиться. Она же энергично хватает коктейли и тянет его в сторону зоны отдыха. Он, ласково хмыкнув, уверенно укладывает руку на спинку дивана таким образом, чтобы ненавязчиво обнять её за хрупкие плечики. Другой рукой делает жест официанту, требовательно прищёлкнув пальцами, чтобы им притащили всем мыслимые и немыслимые закуски – от мясных деликатесов до сладкой пастилы и мороженого со взбитыми сливками. Ему по-мальчишески любопытно, что из этого захочет отведать малышка Мика. Что она любит, пусть даже в еде. Ему так охота узнать её вкусы поближе. Раньше он подобными «глупостями» не заморачивался и интересами понравившихся девчонок шибко себе голову не забивал. Они с Кигу словно соревновались в цинизме все свои юные годы, утопая в этом спесивом максимализме, будто девицы – не больше, чем развлечение на ночку-другую. А после встретили своё. Как-то почти синхронно, сначала дружно поджав хвосты, каждый на свой лад. А после, также каждый на свой лад, решили действовать. Вон, Кигу аж докатился до предложения руки и сердце. Минору, если честно, немного ему завидует. Прекрасно сознавая – Мика сейчас бы сказала ему твёрдое нет. Была бы права, наверное. А он бы хоть сейчас подхватил её на руки и радостно потащил под венец. Желательно, попутно переехав Такеши лимузином, так, для порядку, чтобы не отсвечивал.
-Помочь? Да с превеликим удовольствием, малышка. Ты просто задумайся над одной простой истиной. Банально, изъезженно, но как есть. Всё просто. Не трать время на того, кто не стремится тратить время на тебя. Оно того не стоит. Ни слезинки, маленькая.
Он заправляет выпавшие из причёски от их горячих танцев прядки волос за ушко, с трудом удерживая себя от порыва хищно, даже плотоядно облизнуть губы. А ещё лучше, коснуться языком её нежных губок. Хм…и всё же, он старается держать себя в рамках приличия, на расстоянии пока ещё кого-то вроде друга. Минору не из тех, кто опасается зависнуть во френдзоне. Пусть от подобным страхов ссатся кипятком всякие лощёные кофетные мальчики, типа Таке. Этот такой же «якудза» как и мужик. Да и пёс с ним, с убогим. Юродивых, вроде, обижать нельзя. А точнее, как-то недосуг. Минору же просто старается вести себя так, как сейчас это нужнее и приятнее ей, а не как проще ему. Он прорвёт любую френдзону катаной своей пылающей души. Коей, к слову, он пользоваться умеет по назначению, в отличие от полоумного младенца. Как катаной, так и грёбанной душой.
Она зарывается носиком в куртку засранца, и Минору заметно напрягается, у него на лице картинно играют желваки от тихой ярости – не на Мику, конечно, девочку с разбитым сердцем, а на этого уродца. Забавно, как Минору не видит бревна в своём глазу, будто на своём веку не поступал похлеще малолетнего мерзавца. Он вёл себя с девушками не слишком обходительно. Но…всё же, надо отдать ему должное, сопливыми обещаниями не разбрасывался. Он многих трахал просто на ночку, ничуть не стесняясь сразу ставить об этом в известность. Не после, а до. Не из великого благородства. А просто он не трусливое ничтожество, вот и всё. Другой вопрос, что находились клуши, что накрутили в своих глупых головках, мол, они непременно поразят его кульбитами в кровати и ловко набросят хомут на шею. Не выходило никогда. А с Микой…он просто готов ждать, когда она будет готова, когда она его захочет. Целовать её ручки и не касаться, пока она не подрастёт, в интимных местах. Он искренне желал бы однажды стать с этой крошкой настоящей семьёй. Пока же она в мыслях вовсе не о нём. А ему морду хочется набить тому другому и оторвать ему башку за эту её боль. Но он не настолько подонок, чтобы слишком нечестно играть на её нервах и в красках расписывать, как ему на глаза попадался этот незадачливый малёк, флиртующий в каждом укромном и не очень углу с этой его чертовкой Ликой.
А она его удивляет до дрожи, протягивая куртку. Он, ухмыляясь, берёт её в руки, прищурив глаза. Он не мальчишка, чтобы картинно рвать куртку соперника у неё на глазах, словно слетевший с катушек варвар. Невозмутимо укладывает куртку около себя, от Мики подальше, чтобы не слишком мозолила её глазки.
-Что ты хочешь, чтобы мы сделали с его курткой? Думаю, это должно быть нечто такое, что заставит тебя не съежиться, но, напротив, выдохнуть с облегчением.
Вот бы братцы – все и каждый – сейчас подивились. Благо, навряд ли подозревают, что в их засранце скрывается и некое подобие неуклюжего джентльмена. Разве что не подивился бы Акайо. Этот пришибленный вечно пребывает в своём странном мирке. Жаль, отец не дал ему яду, пока ещё был жив. Достал этот блаженный, хотя, Ямада бы расстроилась из-за его кончины. Так что уж пусть этот калека скрипит.
-У меня тут лучший друг надумал жениться и задумал закатить пир на весь мир - в своём стиле - на широкую ногу. Пойдёшь на свадьбу со мной? Если согласишься, я готов сам поговорить с твоей матушкой и убедить её, что дома, коли потребуется, ты будешь ровно в полночь, как принцесса-золушка.
С задумчивой улыбкой склонив голову, ничуть не стесняясь буквально пронзать её взглядом, он наматывает на палец её локон. Трепетно и ласково. Не желая напугать малышку или же вспугнуть.

 Отправлено: 05.10.23 00:21. Заголовок: - А я не вижу ничего..

- А я не вижу ничего плохого в соплях, - пожимает плечами, - знаешь, сколько мужчин плакали под дверьми моей мамы? Они были сильными. Просто сила моей мамы была сильнее.

Мика любила сильных мужчин, она Такеши считала рыцарем и самураем. Ей нравились такие смелые и сдержанные и дерзкие, что приходили к маме. И, кстати, ей нравилось, когда они сломленные слегка умоляли ее роскошную маму о встречах. Мике бы хотелось, чтобы ее любили сильные, чтобы плакали и не отказывались от нее, как отказался Такеши. Она юная, глупая, со своими желаниями.

Возле ее мамы крутились самые сильные мужчины, что навзрыд рыдали, когда она им отказывала. И Мике так нравилась власть ее мамы над сильными мужчинами. Мике того не удалось. От нее не плакали, ее не умоляли. Но, может, она пока просто была слишком юной? Хотя мама всегда говорила, чтобы Мика не ориентировалась на эти глупости, вроде слез под дверью. Мама говорила, что это вовсе не показатель, правда мама и не стала Мику тешить надеждами, что Такеши она нужна и он просто сделал ошибку. Потому что надежда совсем уничтожила бы Мику.

Да, есть вопрос, что мама не выбирала этих пускающих слезы мужчин. Но не выбирала по сердцу, а не по принципам, Мика это знала. Мика не простила бы слезы ухажерам глупым, но, если бы пришел Такеши и заплакал и попросил бы прощения, то Мика бы сочла его самым сильным на земле. Так было и у мамы. Не прощать слезы другим, но прощать все своему мужчине. Мика бы слезам Такеши умилилась бы и кричала бы везде, какой он мужественный, что не побоялся показать слабость. А, если кто-то из тех, что порой пытался забраться ей под юбку, бы заплакал и попросил ее не уходить, то она бы сочла его слабым.
Он не придет. Это надо повторять как мантру. Такеши с ней не будет, Такеши теперь ее прошлое.
А если бы заплакал Минору? Мика ловит себя на мысли, что его слезы она бы сочла признаком силы даже больше, чем слезы Такеши.

- А почему он не стремится тратить время на меня? – наивно и трогательно спрашивает, - он же говорил, что любит… я сделала что-то не так? Просила слишком много времени? – так постыдно хочет внимания Такеши, но нет. Ей комфортно с Минору. Поэтому не стыдно показаться жалкой.

А Минору так касается прядок ее волос, что Мика умиляется. Если умеет. Тает. Он рядом с ней. Такой сильный и смелый медведь. Он в костюме классическом, но сбоку у него катана. Такое ведь ужасно заводит Мику, она же не невинный ребенок, коим, видимо, являлась для Такеши. Она же ему нравится, а он нравится ей. Почему она тогда цепляется за ту короткую иллюзию с Такеши? Что ее не отпускает? Ведь на Минору даже в этом клубе все смотрят, хотят его себе. Мика видит взгляды каждой, что пытается забрать себе красивого мускулистого Минору, но он не выбирает легкие варианты, а остается со сложной Микой с ее соплями по Такеши, что ее давно забыл.

- Я хочу, чтобы ты эту куртку сжег, - произносит она, и ей становится так больно и страшно, но отступать она не собирается, - хочу, чтобы она исчезла, как и он.

Она вся была в Такеши. Она пошла в этот клуб, потому что ей хотелось, чтобы она веселилась, а он страдал, пусть это было так глупо. Его куртку она хранила как трофей, как любовь. Глупо хотела, чтобы он пришел, чтобы забрал, но она не стала его особенной.

- Я пойду! – как-то слишком быстро говорит она, - я бы хотела… - трогательно смущается.

Ей нравятся приемы, ей бы хотелось быть спутницей красивого Минору. Когда-то ей хотелось быть спутницей красивого Такеши, а он обещал вместе против всех. Но так не вышло. и Мика благодарна, что зовет ее Минору. А у него грудные мышцы аж через футболку выпирают, у Такеши такого не было. И на Минору смотрят все, а он смотрит только на нее. От этого внизу живота просто все скручивает. Такеши на других смотрел, а Мика думала, что ее это не волновало.
Ей хочется блистать на всех этих опасных приемах. И хочется, чтобы он такой же красивый в костюме…

- А ты так же будешь смотреть только на меня?

Ведь ей вообще ничего не будет страшно.

 Отправлено: 30.01.24 23:57. Заголовок: -Твоя мама - большая..

-Твоя мама - большая молодец. Не из-за мужчин под её дверьми, но потому что безо всяких там мужчин под дверьми воспитала такую чудесную дочку. Моя матушка иного склада. Она такая же нежная, как Саюри, но не сумела бы поднять детей одна. Кто знает, счастьем это стало или же проклятием. Брак моих родителей не был счастливым, однозначно. И я для себя сделал вывод, что сам хотел бы сделать всё иначе. И, чтобы женщина рядом никогда не плакала, по крайней мере, из-за моих выходок. Пожалуй, всё-таки достаточно соплей, я и без того перед тобой, как открытая книга. Кошмар же!
Хмыкает Минору, закатив глаза. Ну что тут скажешь. В пору разве что сделать фейспалм. Даже если бы этот придурковатый незадачливый малёк сумел бы вывести налетевшие на него будто бы цунами первые нежные чувства…и что бы получилось? Ничего хорошего, благо, думать этот мелкий недоякудза способен разве что членом, а если уж силится включить мозг – так точно задним числом. Пусть Минору к нему жесток, да с чего бы ему быть сахарным мишуткой в отношении урода, причинившего крошке Мике с волшебными глазками боль? Так вот, этот Таке-фиге ни черта бы не вывез да хотя бы факт работы Саюри. Он бы не смог отстоять матушку-гейшу своей девчонкой перед помешанной на строгости опасной семейкой. У Минору также семейство не из простых, где, как говорится, не без урода. И на это звание смело может претендовать да хотя бы и он сам. Любой из братцев Ямомото, каждый со своими тараканами, разве что кроме блаженного и отрешённого от мира Акайо. Этот пришибленный по-другому и судьба его пощадила более всех, с ним все усиленно носятся, будто с грёбанным яйцом Фаберже, умиляясь, как малец пускает слюни. Хм…так вот, как бы то ни было, Минору никогда не попрекнул бы Саюри её работой, по большому счёту, элитной проститутки чайных домов. Просто по одной простой и для него весомой причине. Ради Микки. Потому, что – это её мама. Вот и всё. Этого ему достаточно и насрать глубоко, кто и что там о репутации гейш рассуждает да думает. Он опасается старшего братца, взявшегося за клан умершего отца, засучив рукава. Но рискни долбанный принц Кан поносить что Мику, что Саюри, тут же словит прямо в зубы железобетонный кулак Минору, может даже в этом и не сомневаться. Минору далеко не лучший представитель человечества, Кигу вон не даст соврать ему. Благо,в общем-то, аналогично. Оба засранцы хоть куда, но в вопросах тех, кто им стали дороги – разорвут на хрен на лоскуты всех страждущих. Этого у двух противных дружков не отнять, как ни старайтесь.
-Я бы тебе ответил, почему. Только вот при всех своих недостатках отец учил меня крепко не выражаться при женщинах.
Усмехается себе под нос, будто в дань только что промелькнувшим в его не то, чтобы совсем уж светлой, но и не так, чтобы бедовой голове, мыслишкам. Да нет, Минору был фанатом своего папаши долгое время. Чем больше злодей Ямомото изволил гнобить его и вытирать о его самолюбие ноги, тем больше Минору пыжился выпрыгнуть из штанов да доказать отцу, мол, он хоть куда ребёнок, нападая на мелкие кланы без разбору да устраивая кровавые побоища. Что забавно, отец чаще всего лишь презрительно морщил нос, а то и вовсе не замечал его нервных потуг. При том, сам будучи до одури развратным, кровожадным типом, любимчиком себе избрал он благородного Кана, писающего золотом. Минору страшно бесился, ни черта не понимал, он агрессировал на каждого из братьев, мечтая откреститься от родства и продожал как-то дурацки и слепо балдеть от отца. И всё же…нет. Никогда он не мечтал о браке, как случился между Кондо и Миёко. У него волосы дыбом встают от мысли, что Айкао получил тяжёлую болячку от любви папаши трахаться с шалавами, что одарили венерическими букетами и его самого и одного из сыновей. Он не желал слыть ублюдком, что избил свою беременную жену – после чего у Сакиру, коего Миёко тогда носила в утробе, образовалась чёртова прорва психических проблем, ну а Миёко заручилась стойкой ненавистью к муженьку. Нет. Минору жаждал совсем иного. Если представить себе, что принцесса Мика однажды захотела бы пойти с ним по жизни, рядом, рука об руку, всерьез…он скорее сам себе бы руку отрезал, чем поднял бы тяжёлый кулак на неё. Эти глазки бы легко пригвоздили к полу его стремление затеять скандал на ровном месте. Он ревнивый, сложный, эдакий обделённый отпрыск, долбанный Фарамир, вечно в тени венценосного Боромира. Ну а что этот Такеши…грёбанный любимчик Фортуны. Или ещё куда проще и верна поговорка, мол, говно не тонет.
-Пожалуй, я не стану думать за этого Такеши, как и по какой причине он поступает. Могу сказать за себя. Ты можешь требовать хоть всё моё время. И делать вообще всё не так. Моя очаровательная маленькая принцесса.
Он ласково, с нежностью лукаво щёлкает Мику по кончика носа, вновь решительно, вместе с тем стараясь сдерживать свой пыл и держать себя в рамках приличий, вновь притянув к себе ближе за талию в очередном танцевальном движении. У него пальцы позорно потеют и дрожат от того, что она в его руках. Он побывал в бесчисленном количестве борделей, он повидал и томных принцесс и зазнаек и неженок и потаскушек. Но никогда он не ощущал в сердце пропущенных ударов да болезненных уколов прямо в душу просто потому, что Она посмотрела на него. В глаза. Серьёзно…он рехнулся? Кигу засмеял бы его, коли бы, конечно, сам не пал бы жертвой глаз нежной матушки своей нежданной, но вдруг ставшей самой желанной дочери.
Минору отчего-то больше не хочется злословить о Такеши да нашёптывать о нём гадости да или хотя бы даже правду. Чтобы его девочка не огорчалась лишний раз, а вовсе не из-за «запрещённости» приёма. Срать ему на честное соперничество, уж тем паче с бесчестными мелкими ублюдками, думающими, будто им всё позволено, в том числе безнаказанно разбивать сердца наивным девочкам да выходить сухоньким из воды. И Минору сожжёт его куртку. С большой радостью. Будто пугало, которое пора спустить в утиль. Туда ему и дорога. Даже если Мика взгрустнет, он, хоть и не будь философом, уверен, отпустит и улыбнётся, ибо только отпустив того, кто заставляет страдать, можно ощутить, что на лице улыбка, а не её вымученная гримаса или маскировка.
-Говорить что-то вовсе необязательно. Мне более, чем достаточно твоего согласия пойти туда вместе. Сейчас. Но, знаешь, я настойчив и даже несколько назойлив, малышка, уж извини.
Он, сам от себя не ожидая столь романтичного порыва, сгребает её крошечную в сравнении с его медвежьей, изящную ладошку в охапку, и, пылко заглянув в любимые, обожаемые глазки, целует её нежные пальчики. Порочный молодой мужчина, что перетрахал долбанную половину и доступных крошек и хороших деток…тот, для кого потрахаться было проще, чем выпить воды. А со своей принцессой он почти трогательно готов держать свой член в узде, пока она сама не захочет и не решит. Даже когда она ещё далеко не его, даже когда ещё, быть может, всерьёз шкафа Минору не рассматривает, он не желает никого другого. И ни с одной девицей более не жаждет переспать. Он лучше станет долбанных монахом. До того в сердце пылает лютый пожар, и её такие простые слова «я пойду с тобой к твоему другу на свадьбу» в миг дарят ему…счастье. Да.
-А что, разве есть кто-то ещё? Мика...мне всё равно, кто на кого смотрит. Я смотрю только на тебя, с тех пор, как впервые увидел. Ты тогда испачкала нос в мороженом, улыбнулась и немного смутилась. Стала что-то быстро говорить, а я завис и пропал. Безнадёжный медведь.