Отправлено: 23.12.09 05:56. Заголовок: Городская больница [4]

 Отправлено: 19.06.12 16:53. Заголовок: -С катушек? А как он..

-С катушек? А как она туда забралась, они же маленькие. Аааа, хотел меня поймать? Но я не дура, и знаю, что катушки – это такие штуки, на которые мама наматывает нитки, когда опять думает, что у неё получается шить.
Белла смотрит на Тома с искренним удивлением, но потом прищёлкивает пальцами, считая, что он хитро проверяет её. Она почти привыкла, что все пытались спросить, знает она смысл того или иного словечка, где живёт, что любит кушать. Это глупость – кому это знать, как не ей. Но почему-то на Тома она не надувается. Она помнит, что, когда они вместе гуляли, им было весело и легко. А потом что-то случилось необъяснимое, и она не рыщет в поисках ответов. Также как не задумывается, почему что-то странное случилось с ней.
-Ты хороший. А моя сестра не хочет забирать меня домой. Я ей срываю свидания, потому, что прошу почитать сказку в неудобный момент, а эти противные мальчишки ей дороже меня. Ей вообще все дороже.
Изабелла старается себя контролировать, защищать сестричку, которую любит больше всех. Но она очень обиделась, потому, что экзамен ей важнее, чем посидеть с Беллой. И увещевания не помогут, вроде того, что Бекка и так безвылазно тут была выходные. Бела будет топать ногами и фыркать от злости с досадой. Она не уверена, что экзамен не был отговоркой её сестры в прошлый раз. Она очень обижена, Бекка обещала пораньше придти. И прекрасно понимает нервное состояние Тома – он хочет забрать дочку, а она хочет свою сестру.
-Ничего ты не понимаешь. Почему это дети? Бекка включила мне кино про Штрирлица, и он был шпион. И он совсем не ребёнок.
Она растолковывает это с назидательным видом, чуть сдвинув брови, а потом беззаботно улыбается улыбкой человека, у которого нет и быть не может давящих на хребет проблем. Хотя попробуйте донести до неё – она скажет, что пропустить серию любимого мультика самый жуткий ужас. Белла заговорчески кивает Тому и кидается открыть окно, но взглянув вниз, его захлопывает. Она же не умственно неполноценная, чтобы не сообразить, что действительно высоко. Чувство страха не то, чтобы не атрофировалось, а ой как возросло.
-Не пойдёт, там высоко, это кошмар. Ты упадёшь и разобьёшься. Нет-нет. Придумала, точно! Доктор Монти показывал мне одну комнату, когда я ужасно боялась делать укол. И там было, что нам пригодится. Пошли же скорее.
Когда они выходят за дверь, Белла передвигается на носочках, силясь не задеть грязные стены, хотя с безнадёжностью понимает, что тратить время на душ после этого придётся и так и так, так что можно особенно не придираться, и слегка расслабляется. Белла вытаскивает Тома в комнату, находящуюся на их счастье неподалёку, там скопление всяких белых халатиков, по которым доктора узнают. Она накидывает на плечи Томаса первый попавшийся, и с энтузиазмом подталкивает его в спину, пока они не оказываются в палате Алисы, возле которой сидит медсестра. Белла держит Тома за руку, пальцы второй руки скрестив за спиной.
-Салли. Это Том. Правда, милый мальчик? Ты не смотри, что он хмурый, он так шутит. Это доктор, которого Бекка просила со мной поболтать. Ничего я не путаю, именно Том. Что, я своего дядю – доктора не узнаю? Кстати, доктор Монти просил тебя подойти. Ты не волнуйся, мы приглядим за малышкой. Тем более, она спит.
Изабелла врёт и не краснеет. Она во многом была нелогичной, но играть уж умела. А ведь правда, Ребекка разговаривала с медсестрой Салли, и к Белле действительно на днях должен был приехать мозгоправ..или как его там? Она честно подслушала у дверной щели, высунув от напряжения язык. Не то, чтобы так легко поверить в эту историю, просто Салли и в голову не пришло, что Изабелла будет представлять другого своим доктором и врать про Монтгомери – это в его духе – налету, попросить пациента сказать медсестре, чтобы забежала. Неудивительно, что половина тех, кого он жаждал видеть, добиралась к концу дня, когда тот уже забывал, что зачем-то их звал. Но с им рассеянность на руку. Салли выбегает за дверь, чтобы надолго не оставлять одного ребёнка, и Алиса открывает глаза, безобразным образом сообразив, что лучше ей было до сего момента не встревать. И её лицо озаряется светом, когда её взгляд фокусируется на лице отца, хотя она до конца не уверена, что это не остатки её сна.
-Ляля. Пяпя, ляля-мямя.
Алиса умеет лопотать, пусть по-детски, но довольно связно. Но когда она волнуется, слова напрочь выпадают из белокурой головушки. Алиса улыбается Тому рассеянной сонной улыбкой, с чувством потирая заспанные глаза. А потом, стряхнув сон, что-то радостно лопоча что-то тянет к папе свои крохотные ещё ручонки и даже от нетерпения дрыгает ногами под одеялом, тут же поджав повреждённую ножку. Алиса закусывает нижнюю губу, чтобы не разныться. Она старается сдерживаться при родителях, маленький ребёнок, в сознании которого прочно отложилось, как она расплакалась, а папа с мамой кричали друг на друга, Алиса испугалась и закрыла ушки ладонями, жмурясь и считая – как в прятках – когда закончит, всё должно пропасть. Но не пропало. И с тех пор она думает, что плакать плохо, из-за этого мама и папа больше не дружат. Алиса тычет в мишку, которого притащил ей заботливый доктор Зануд, но Белла, не обращая внимания, лихорадочно ищет в комнате что-то, пока, наконец, с улыбкой первооткрывателя, не нашаривает куклу, которая похожа на Белоснежку, может, даже и слетевшую с катушек. Это кукла, похожая на маму девочки, которую та потеряла в кровати. Иногда мы забываем, как лопочем что-то непонятное в пелёнках, заставляя родителей сходить с ума от безысходности. Но если что и понимала Изабелла, так язык детей. И она уверена, что Том понимал его не хуже. И от этого хотелось хлопать в ладоши. Она уже почти отвыкла, чтобы на неё так смотрели – пусть с недоумением, но не как на ненормальную.
-Том, поторапливайся, а то нас поставят в угол. Смотри, твоя дочка без неё не хочет домой. Держи, малыш. Какие у неё волосы, можно делать столько причёсок.
Изабелла протягивает куклу с сожалением – она, может, и подёргала девочку, чтобы получить куклу себе. Её бы замучила совесть, так что пришлось бы дёргать Бекку за хвостик, чтобы она ей купила такую же. Белла стала такой завистливой, что в голове не укладывалось. Она собирала наклейки и ни за что не обменивалась с девочками с их улицы, даже если у неё были повторные, но если видела стикер с картинкой, которого не было у неё, впадала в истерику. Она играла в сотки с мальчишками и, опрокидывая их добро, с лёгкой душой забирала себе, но пыталась от них убежать, если оказывалась в проигрыше. Но даже она понимает, что это ужасно, завидовать крохотному ребёнку, который ещё и говорить не научился и у которого мама злющая ведьма. Вон, как она обрадовалась отцу, видимо, тот был её прекрасным принцем. Алиса немного стесняется Беллу, но смотрит не с таким содроганием, как на врачей и изо всех сил пытается не выдавать боль. Только вот машинально поджимает под себя ножку и очень тянется к папе на ручки. Она не всегда любила спокойно сидеть на руках, будучи вертлявой малышкой, которая обожала переползать с коленей Бет на колени Седрика, играя в паровозик сама с собой и никого не пуская в свою игру, но сейчас каждое лишнее движение напоминает ей о ноге. Она так по папе соскучилась, что не может его огорчить и разныться.

 Отправлено: 19.06.12 18:42. Заголовок: - Не надо сестрам ср..

- Не надо сестрам срывать свидания, для сестер, наверное, это важно.
Хмуро говорит Том, сам не понимая, за какими чертями он это вообще говорит. Он помнит, что у Беллы была сестра, у них были похожие имена и они вообще были чертовски похожи. обе кареглазые, у обеих были мягкие черты лица, небольшие носики, пухлые губы, вьющиеся каштановые волосы. Том не часто видел сестру Беллы, даже более того, видел ее всего пару раз и то мельком, но помнил, что Белла просто ее не выносила и все время называла выскочкой и занудой. До такой степени ненавидела и относилась к ней негативно, что в какой-то момент Том и сам проникся этой теорией относительно того, насколько мерзкой была сестра Изабеллы. Сейчас он кивает, ему снова кажется диким то, что он слышит. Белла вообще-то была достаточно циничной девушкой, когда он ее знал и не была из тех, кому нужны были какие-то сказки. В сказки она никогда не верила. Это он помнил точно, хотя его нельзя назвать очень внимательным молодым человеком. Сейчас все изменилось, но что поделаешь. Он и по себе знает, что все меняется. Может у них с сестрой изменились отношения и она теперь полюбила сказки на радостях. Кто их разберет этих молодых девушек?
Том все равно почему-то ее слушается, хотя любой другой на его месте, наверное, не стал бы доверять, пусть даже старой знакомой, но с которой случились странные метаморфозы. Любой другой ты решил справиться сам, чем отправиться в какую-то комнату, которую показывал какой-то доктор, когда она боялась делать уколы. Но для него нет ничего страшного в том, чтобы бояться делать уколы. Он и сам боялся уколов. Да и потом, может оно и правда в крови. Он был злющим, был агрессивным и сколько раз Бет обещала засадить его за решетку за его поведение – было не счесть. Он мог наброситься с кулаками на кого угодно, если этот кто угодно чем-то ему не угодил. Но он был тем человеком, который позволял из себя вить веревки своей дочери и маленьким детям. Поэтому, видимо, и ведет себя таким образом с Беллой, доверяя ее пусть даже несколько безумным идеям. И позволяет накинуть на свои плечи белый халат и входит в палату и слушает то, что говорит Белла и ему это даже не кажется полнейшим безумием. Кажется безумием, да. Но он твердо решил, что, если сейчас их даже поймают, то он все равно прорвется в палату и заберет своего ребенка. Ничего страшного. Он уже даже приготовился бежать через молоденькую сестричку, когда случилось чудо и им поверили. Правильно говорят, что чем абсурднее твое объяснение, тем охотнее тебе верят. Том прорывается к Алисе.
- Привет, малышка.
Он понимает, что времени у него мало и поэтому сразу же хватает ее на руки, не успевает она и протянуть к нему свои тонкие руки. Слишком тонкие руки, Аннабет ее что не кормит ни черта? Что лопочет Алиса, Том понять не может, слишком взволнован и слишком много думает о том, что у него так мало времени, а ему так много нужно успеть. Не дай Бог его сейчас тут поймают, позвонят матери Алисы, тогда не оберешься проблем и попыток объяснить. Они с Аннабет снова схлестнутся в словесном поединке, в то время как малышка снова будет плакать и ничего хорошего не выйдет. Поэтому ему нужно было поторапливаться. Когда Белла сует в руки Алисе какую-то куклу, Том морщится от того, что кукла так похожа на его бывшую девушку. Злость все еще сидит у него внутри и он бы с радостью сломал бы шею и оторвал бы голову хотя бы этой кукле, раз уж его посадят за то, что он сделал бы это с живой копией куклы. Но, видимо, малышке еще и дорога эта игрушка и поэтому Том не будет ее трогать. В голове сразу же мысли о том, что это какая-то пошлая шутка, когда какой-то очередной ухажер его бывшей подарил эту куклу малышке. Внутри снова закипает злость, когда Том с малышкой на руках начинает метаться по палате в поисках всего того, что у нее было с собой, чтобы это забрать. Маленькая сумка, в которой какие-то ее вещи, одежда, тапочки и еще прочая дребедень, которая по его мнению не нужны ни черта, если ты не можешь присмотреть за ребёнком. Он берет сумку на свое плечо, забавная розовая сумка на плече у здорового парня с мрачным взглядом в белом больничном халате. Алиса на его руках и вот теперь он может выдохнуть с облегчением, вроде бы все успел сделать. Значит теперь можно ехать домой.
- Ты меня спасла, Белла, большое спасибо. Без тебя я бы точно не справился, я у тебя в долгу. Обещаю, что навещу тебя.
Том машет ей рукой, обнять ее у него возможности нет, руки заняты. Он правда ей очень благодарен и правда постарается ее навестить. А пока он старается пробежать незаметно с малышкой, кто-то думает, что доктор просто несет ее на процедуры и ему удается почти чудом оказаться на улице и тут же поймать такси, благо у больницы такси дежурят всегда. И вот в момент, когда он садится на заднее сиденье и называет свой адрес, он может поцеловать Алису в макушку и расслабиться. Взять у нее куклу из рук и сделать вид, что кукла целует ее в нос и улыбнуться под звонкий смех своей дочери.

 Отправлено: 25.06.12 20:43. Заголовок: Она тщетно пытается ..

Она тщетно пытается сосредоточиться на каком-то тесте, который она делает в качестве тренировки к поступлению. Она уже за пять минут нашла у себя три ошибки, что ее, конечно же, очень сильно огорчило. Она уже даже перестает верить в то, что однажды ее мечта сбудется и она поступит в университет своей мечты. Бекки трет свои виски и пьет воду с лимоном. Мама говорит, что ей нужно поесть, но Бекка только мотает головой. Мама испекла пирожки для своих дочерей и Ребекка только берет один из них на ходу, когда выбегает на улицу, чтобы быстро отправиться в книжный магазин и купить очередную красочную книгу со сказками для своей сестры. Пока мама остается готовить остальное. Мама всегда готовит всякие вкусности для заболевшей дочери и Бекка носит их в больницу, потому что только Ребекка может каким-то волшебным образом сделать так, как-то отвлечь сестру, чтобы та поехала хотя бы пару пирожков. Так она бы питалась только конфетами и просто не выносит суп, который сейчас варится на плите. Старательными руками их матери. В больнице кормят хорошо, но они не могут себе позволить не баловать свою девочку. И потом Белла часто жалуется, что ее кормят невкусно и пусть даже одна вредная медсестра сказала, что Изабелла просто капризничает. Бекка была уверена, что значит Белле и правда не нравилась еда. Пока мама готовит суп, у Бекки есть немного времени, чтобы купить книжки. Белле нравятся книжки с красивыми картинками, красочными. Ей нравятся принцессы, которые похожи на нее и она не переваривает золушку. И боится принцессу лебедь, ей не нравится, когда кто-то в кого-то превращается. Поэтому Ребекка всегда очень избирательно подходит к выбору книжек для сестры. Изабелле нравятся книжки про Белоснежку, Ребекка даже сейчас занимается тем, что ищет в интернете человека, который смог бы нарисовать для Беллы новые книги с ее любимой героиней. Она думала, что обратится к какой-нибудь писательнице или же напишет сама продолжение истории. Но Белла мало внимания уделяет самим историям. Ей нужны красивые картинки, а Бекка пыталась нарисовать Белоснежку, но та не понравилась Белле и Белла впала в истерику, что Белоснежка не может быть такой некрасивой. Теперь задача найти кого-то, кто может нарисовать Белоснежку красивой и сделать комиксы. Бекка вздыхает и берет книжку и диск с мультфильмами. А потом возвращается домой, где ее уже ждет мама с полной сумкой пирожков и контейнерами с супом и еще какой-то едой для Изабеллы. Она все собирает и отправляется в больницу.
Заходит, ей выписываю пропуск, на то, чтобы она могла провести время с сестрой. У нее болит плечо от того, что она тащила через весь город тяжелые сумки. У Бекки нет машины и ей приходится передвигаться на общественном транспорте. Но ее это не волнует. Она поправляет сумку и поднимается к своей сестре. Стучит и заходит.
- Привет, Белоснежка.
Бекка обнимает свою сестру крепко, но прекрасно знает, что та сейчас начнет вырываться их объятий сестры и ворчать, что Бекка ее задушит. Ребекка начинает доставать из пакета все продукты, кладет на маленький столик в палате сестры, открывает суп. Она торопилась, чтобы суп был горячим.
- Смотри, что я тебе принесла. Тебе не нравился прошлый суп, мы сделали другой. Он должен тебе понравиться. Давай, мне сказали, что ты снова капризничаешь и не кушаешь.
Ребекка берет ложку, чтобы наполнить ее, но не до конца и попытаться накормить сестру. Но, конечно же, Белла не собирается даже пытаться съесть суп. Ребекка вздыхает и снова копается в пакетах, чтобы достать оттуда книжку со сказками и диск с мультфильмом. Только так, можно заставить Беллу, исхудавшую съесть хотя бы пару ложек. Бекки протягивает книжку сестре, а сама достает ароматную и домашнюю булочку, чтобы намазать ее ореховым маслом. Это Белла тоже очень любит, она как истинный ребенок, любит все сладкое. Как истинный ребенок. Эти слова плохим эхом отдаются в голове у Бекки, но она старается не думать об этом.
- Пожалуйста, сестренка, съешь немного супа, мама очень старалась. А потом мы почитаем сказки и будем есть много орехового масла. Твоего любимого.
Ребекка улыбается и старается не думать о том, что раньше Изабеллу тоже было не заставить съесть что-то, что ей не нравилось. Правда совсем по другим причинам. И, признаться, те причины были ей куда милее. Когда Белла постоянно считала себя слишком полной, когда ей постоянно нужно было сидеть на диетах спортивных. Постоянно есть что-то, что было можно есть, что ей разрешил есть Спартак. От мыслей о Спартаке Бекки открещивается еще сильнее, чем от мыслей, что Изабелла уже не та младшая и несносная сестра с более стервозным характером, чем сама Ребекка. Ребекка аккуратно забирает книжку из рук сестры, приготавливаясь заранее к тому, что та сейчас устроит концерт и начнет злиться на Бекки. Но Белла должна поесть суп. Это цель минимум.

 Отправлено: 27.06.12 20:45. Заголовок: Он много думал о том..

Он много думал о том, что Шарлотта сказала ему. Он был уверен, что она впадёт в истерику или замолчит, одарив его презрительным взглядом, а она сказала, что у неё ног мира нет, обескуражив его одним предложением. Не грустно, с достоинством, но ему показалось, что можно иметь всё, но не получать чего-то нужного именно тебе. Он всегда считал таких девчонок теми, кто бесится с жиру, которым всегда мало внимания, мало шмоток, мало поклонников. Да он и не общался с такими, хотя, если сказать точнее, такие девчонки не общались с ним. Его раздражала их самоуверенность, но Шарлотта была...да, самоуверенной, он так считал. Но она стала особенной для него, и не уставала его поражать, сама того не желая. Она зацепила его с первого взгляда? Да он не думал об этом, когда вызверялся от мысли, что девушка с такой нежной кожей может ходить рядом с черномазым оборотнем. А потом он почти и забыл, что бесился по поводу этого Шанди, потому, что она захватила его целиком. Тем, какой же была. Так что этот Непал даже нужен был ему с какой-то стороны – он был предлогом, благодаря коему Клод мог подойти к Лотте с разнузданной ухмылочкой. Ему нужны поводы, он трусливый и скользкий тип. Только она в этот раз сорвала с него добрую часть маски, а он сам давно уже позабыл, как выглядит его лицо. Да ещё эта болячка покоя ему не даёт – он бы рад забить на своё самочувствие, но уж больно изматывает его это чёртово сердце, которое, видимо, не создано для глубоких психозов из-за девчонки. И она его подорвала. Клод не брился уже пару дней, и вёл себя на редкость тихо, отсиживаясь дома и подвигов не совершая, отмахиваясь от удивлённых расспросов брата – обычно Клод с удовольствием объяснял тому всё, что интересовало и даже больше, но сейчас ему нужен грёбанный покой. Он много отлёживался, отделываясь фразами, что просто до сих пор не вышел из похмелья, но решился наведаться в больницу, любимый принцип – само отпустит – на сей раз не прокатил, ему становилось день ото дня только хуже. Он тихо бесится, что Шарлотта дала ему надежду на что-то светлое, что он обычно с яростью отгонял от себя - непросто начинать жить не конченным. Он понимал, где его место, он хотел добиться чего-то большего, но было что-то, до чего не дотянуться такому, как он. А когда у тебя появляются надежды, куда сложнее их терять. А у него ещё бой. Видимо, там и сляжет с инфарктом. Клод, с искривлённым от боли с досадой лицо, нашарил в аптечке заботящейся о своём здоровье тётки какой-то валокардин, и, обхватив себя рукуми от налетевшей дрожи, прихватив куртку, вышел на улицу. Его брата нет дома, он не должен знать, что со старшим что-то не так. У них нет родителей, и Клод должен о нём позаботиться. Эта решимость придала уверенности его шагам. В больнице его пуляли из одного кабинета в другой, после того, как получили результаты исследования. Он вяло таскался, всё меньше находя в себе сил скандалить и спорить по этому поводу, ощущая себя тупым бессловесным бараном и уже, перед последним кабинетом, обвалился на ступеньку, тяжело бухнувшись на неё, тихо надеясь прямо тут не отбросить концы. Лучше уж на поединке, на котором расплатится за то, что замахнулся на бой с таким гением, как Джей Джей. Хэмингуэй не считал, что его поломают там до смерти, он не считал себя сильным, он был слабаком, но у него свои методы. Это бои без правил, ведь так? Но вот сердце его подведёт такими темпами. Он с трудом поднимается и шальной походкой направляется к нужной двери, открывает её и застывает в немом приступе отвратительного раздражения. Только этого ему не хватало. Чёрный цвет. Клод нервно раздувает ноздри, прищурившись в своей манере.
-Здрасьте.
Он запомнил, что доктора этого зовут Ллойд, но не собирается так к нему обращаться. Ещё не хватало назвать мистером того, кого при рождении окунули в гуталин. Он гадливо морщится, но оскорбить его не решается. Он крысёныш, но никогда не будет нападать на врага в одиночку и тем более, на его территории. Он думает о последствиях, если они тут сцепятся, плохо будет только Клоду. Да и, если честно, особых сил сцепляться и даже беситься до потери сознания и чёрных точек перед глазами у него не осталось после бессонной ночи, когда он не мог даже повернуться, потому, как сердце кололо так, что ему в какой-то момент показалось, что точно пришёл конец. Причём не света, а его.
-Только не надо снова футболить меня по кабинетам, что за порядки? Если кто пришёл, стало быть, ему паршиво, и не до беготни туда-сюда-обратно. Можете выписать мне какую-нибудь фигню там попить или что там для моего случая?
Он сливает раздражение, хотя зарок себе дал по минимуму разговаривать с этой пародией на человека. Но больно уж достали его идиоты, которые с маниакальным упорством загоняли его по этажам, так, что ему стало значительно хуже, чем было до этого. Он не настолько здоровый, чтобы болеть. Клод стаскивает куртку, небрежно перебросив через руку, всем видом показывая, что задерживаться он не собирается. Но не снять эту куртку он не мог, его лихорадило, и поэтому он вообще её в тридцать градусов нацепил. И ему было мало, по дороге его буквально трясло, а губы и ногти приобрели синюшный оттенок. И дело тут не в погоде, но он не хочет даже думать об этом. Хорошо, что лицо у него бледное и без того, и ему не пришлось маяться мыслью, какого чёрта с него стекли все краски. Запоздало Хэмингуэй соображает, что теперь отчётливо видны его татуировки, истолковать которые неправильно весьма сложно, особенно для этого чёрного – наверняка он с чем-то подобным уже сталкивался, все они сталкивались, нечисть. Клод вроде как не собирался понтоваться, как-никак, ему нужен был этот врач, и поэтому сейчас даже уши пождал, ситуация вырисовывалась щекотливая, но всё равно встретил его взгляд с остервенелым вызовом. А глаза у этого чёрного проницательные и беззлобные. И это выводит из себя Клода, и чёртово сердце снова стучит, когда он машинально за него хватается, но отдёргивает руку. Его раздражает доброта, он ненавидит весь мир и хочет, чтобы все ползали там же, где он. Ненавидит родителей за то, что, если бы те были живы, всё могло бы быть по-другому, и себя ненавидит за то, что вообще думает обо всём этом.
-Там ведь ничего серьёзного, так?
Он со злобной опаской цедит слова, звучащие требовательным утверждением, ему сложно сдержать себя, и даже под столом сжимает кулак. Как хочется этого типа, раздавить. Но нужны силы, пусть и такой ценой, чтобы потом уничтожить многих других его собратьев. И ради этого он его вылечит. В другой раз Клод позабавился бы этой мысли, но тут улавливает выражение лица этого доктора – обеспокоенное что ли? Клод сглатывает нервный комок. Как бы он не храбрился, всё ненормально, походу. Чёрт, зря послушал Лотту и поплёлся сюда. До этого всё было с ним ничего так, и он не разваливался, а от противного ожидания, внутренности сдавливаются в комок и голова кружится с невиданной силой. Лучше не запоминать болячек, чтобы не думать на ночь глядя, когда в башку лезет самое гэ.

 Отправлено: 28.06.12 14:29. Заголовок: В бумажнике у него ф..

В бумажнике у него фото жены и дочери и достаточно неплохое настроение для человека, который пережил такую трагедию. Он продолжает работать, наслаждаться работой, вечерами пропадает в лаборатории и мало спит. О нем пытаются заботиться, недавно девушка, которая работает на рецепции принесла ему домашних пирожков. Одна медсестра строила ему глазки и Фрэнк даже думал о том, чтобы куда-то ее пригласить. Да нет, не по той причине, что он такой проницательный и сразу же понял, что та строит ему глазки и такой смелый, что сразу же решил ее пригласить. Но ему так много твердили, что он ей нравится и что она переживает, что он не обращает на нее внимание. И что ему все же нужно начинать новую жизнь и он и сам знает, что Роза бы хотела, чтобы он был счастливым и вряд ли одобряла бы его депрессию и чтобы он закрылся в себе и никого к себе не подпускал. После длительного времени, что медсестра пыталась как-то привлечь его внимание, он все же решил, что ему стоит пригласить ее на чашечку кофе куда-нибудь. Только вот он уже собирается недели две, потому что с этой работой такой рассеянный. Всякий раз, сталкиваясь с ней в коридорах, он улыбается ей, она улыбается ему, он думает о том, что что-то точно хотел сделать, но почему-то забывает об этом и проходит дальше. Вспоминает уже в тот момент, когда становится поздно и обещает себе, что уж в следующий раз точно. И в следующий раз снова забывает. Не потому что не хочет и подсознательно пытается от этого огородиться. Ему бы самому хотелось немного развеяться. И он совсем не против того, чтобы выпить чашечку кофе с этой очаровательно девушкой. Просто он на самом деле забывает. Есть такая категория людей. Которые забывают все на свете. Он иногда может забыть снять шапку на работе и пугает всех своим как будто бы уголовным видом. Что уж говорить о том, чтобы вспомнить, почему эта девушка ему так робко улыбается?
Он разбирает почерки своих коллег, которые пишут заключение о молодом человеке с красивой фамилией Хэмингуэй. И ведь совсем вроде бы не страшно. Сердечная аритмия, просто непонятно, почему в таком юном возрасте паренька беспокоит сердце. Фрэнк даже хмурит брови, когда дверь распахивает и сам «виновник» оказывается у него в кабинете.
- Привет. Нет, конечно, никто не будет тебя больше таскать по кабинетам. Не знаю, суматоха какая-то в больнице, можно было бы сразу ко мне… а впрочем неважно.
Фрэнк как-то обычно сразу переходит на «ты» с такими молодыми пациентами, которые еще и растеряны, это написано у них н лице. Ему кажется, что так можно разрядить обстановку, хотя, конечно, получается не всегда. Например даже сейчас, когда молодой человек стаскивает с себя куртку, Фрэнк невольно бросает взгляд на его руки и замечает татуировки. Он ту же отводит взгляд и делает вид, что не заметил. Фрэнк на такие вещи не обращает внимание и вряд ли это может его лично как-то задеть. Правда здесь было немножко другое, в том плане, что обычно молодые люди, которые занимаются этими делами национал социалистическими слишком много нервничают, чего делать этому мальчику сейчас не стоит совсем. Впрочем, обо всем этом потом.
- Врать не буду и не буду говорит, что это просто простуда. Но ничего неизлечимого нет, если есть желание вылечиться.
Он улыбается лучезарно, как будто бы на самом деле ничего страшного не произошло. У него есть пациенты, которым приходится доказывать, что нужно выпить таблетки, которые бесстрашно говорят, что у них пройдет все само. Он знает не понаслышке, что самые сложные пациенты это те, у кого в глазах нет страха. Им ничего и никогда не доказать. У этого паренька в глазах беспокойство есть, значит будет ходить обследоваться и выполнять все то, что пропишет ему Фрэнк. Такие мелочи могут порадовать Ллойда, что самому становится смешно.
- Ты, видимо, устал. Может быть тебе принести чаю или соку? Ты утомился, я сейчас вернусь, сиди здесь и никуда не уходи.
Фрэнк уходит, чтобы через пять минут вернуться с чашкой чая. Молодой человек переутомился, потому что не знает, что переутомляться ему нельзя. Горячий чай и пусть ему сейчас жарко, но травяной чай с мелиссой может сделать ему хотя бы немного легче.
- Для начала я скажу, что я понимаю, что тебе сейчас совсем неважно. Это не должно быть всегда, просто ты неправильно себя ведешь с тем, что у тебя обнаружилось. Я хочу объяснить, чтобы ты не пугался того, что с тобой происходит. У тебя небольшие проблемы с сердцем, от этого поднялось давление, а ты ходишь, переутомляешься и нервничаешь, хотя тебе нужно было отдохнуть, выпить таблетки и находиться в покое какое-то время. Но так, как теперь мы знаем твоего «врага» в лицо, то мы знаем как с ним бороться и так плохо больше не будет. Но с другой стороны, это лечение не раз и сразу. Тебе придется периодически обследоваться, чтобы все было нормально, но это ведь не трудно?
Фрэнк старается говорить мягко и как можно менее заумными словами. По себе знает, что нет ничего хуже, чем если бы сейчас он начал верещать врачебными определениями и запугивать паренька еще больше.

 Отправлено: 07.07.12 18:58. Заголовок: -У тебя слишком мног..

-У тебя слишком много уроков. Ты опоздала. Где ты была?
Уже лучше, чем в прошлый раз, когда Белла умудрилась закрыться на задвижку со словами «явилась – не запылилась», но, когда Бекка попыталась найти врача, чтобы тот помог открыть эту дверь, она испугалась, что сестра решила уйти от неё, и выскочила в заполненный микробами коридор без тапочек. Белла встречает сестру, как надувшаяся на крупу мышь, довольно отметив, что сестра называет её Белоснежкой, а значит, она похожа на ту принцессу из сказки! Она свернулась клубком на кровати, демонстративно отвернувшись к окну, скользя рассеянным взглядом по стенам, вазе с некогда цветами, которые принес папой. Белла вышвырнула их в мусорный ящик и долго кричала, что из-за этого запаха у неё болит голова, и он её травит, потому, что не хочет, чтобы она возвращалась домой, ему нравится видеть, как дочка болеет. Вон, даже мальчик с ямочкой заявил, что такая она интереснее. Все ополчились против неё, а сестра прохлаждается с занятиями, когда она должна сидеть вместе с ней, не вылезая. Бекка обнимает капризулю, но Белла резко поводит плечами, требовательно уперев в сестру глаза, ожидая немедленного ответа на вопрос. Она ведь даже до конца не слушала, как дела у Бекки, перебивая её и требуя внимания к себе. Ей важно всё, что делает сестра, но Белла не может долго концентрироваться на чём-то. Было время, Ребекка объясняла ей законы физики, когда валерьянка перед школьным экзаменом не помогала, Изабелла даже не ерепенилась и не цедила, что обойдётся без опеки. Она получила тройку, но заработала её сама, и тогда даже купила Ребекке плеер, о котором та грезила, но скупилась потратить семейные финансы на себя. Сейчас Белла вряд ли имеет понятие, что такое за зверь физика. Сейчас семья отдала бы многое, чтобы она знала школьную программу хотя бы на тройки. Хотя, кто сказал, что она не помнит то, что учило? Вот только толку, если она напрочь забыла, где как и зачем свои знания применять. Изабелла могла бы сойти за разгневавшегося родителя, поджидавшего вернувшуюся за полночь дочь с дискотекой, и было бы комично, если бы не было так грустно.
-Я не хочу суп, отстань. Ты злая, не надо со мной разговаривать - я на тебя страшно обиделась. Ты что, не видишь? Ах, мама старалась. Вот сама его и лопай вместе с мамой. Я не люблю суп, ни этот, ни другой. И не буду его. Ой, что это?
Изабелла завидует, что в комнате у Ребекки стол гораздо шире и удобнее, чем это жалкое подобие стола, на который она поставила свои пакеты. И это ничего, что Бекка занимается, серьёзно готовится к поступлению, подрабатывает и удобный стол её едва ли не единственная отдушина. Изабелла тоже хочет стол из красивого дерева, но их родители не могут позволить себе такие траты, Белла всё заклеивает стикерами, ей по сути всё равно, на что и клеить, она вредничает. Изабелла, на минуту отвлекшись от брюзжания, прижимает к груди долгожданный диск и берёт из рук сестры книжку, заворожено переворачивая страницы и улыбаясь всё шире, брови то в недоумении взлетают вверх, то она ахает на особенно захватывающем рисунке. Она почти не смотрит в текст. Она большая девочка, почти как сестра, и она умеет читать, но это же скуке смертная. Ребекка читает даже такие книжки, где всё усыпано мелким почерком, и нет ни одной иллюстрации, не то, что цветной. У Беллы от этого волосы дыбом.
-А у меня есть секрет. Но я тебе ничего не расскажу, ты сегодня противная.
Она лукаво мурлычет это себе под нос, наподобие песенки и показывает сестре язык. Она считает, что Ребекка умрёт от любопытства – ещё бы – какие могли быть новости тут? Разве что можно поймать за подол повара, чтобы узнать, что же будет на ужин. Но на сей раз всё куда интереснее. Она прищуривает глаза и, конечно, ничего рассказывать не собирается – первые пару минут, потому, что сейчас она занята книжкой. А потом…
-Бекка, Барсика нужно постирать, я не без него не засну. Что делать? Может, искупаем его в раковине? Я буду держать, а ты лить воду, только сажать его туда нельзя, а то он не отчистится. Он упал на пол, когда меня толкнул мальчик с ямочкой.
Разве можно не поделиться с сестрёнкой? Она же её самый близкий человек, и Изабелла тянет её на кровать, заставляя плюхнуться рядом. Ребекке она прощает даже бактерии. Она очень любит сестру и боится, что та может к ней не придти, забыть о ней, как друзья, которых у неё раньше было много, как товарки по теннису. Все, кроме отвратительного Спартака, из-за которого Белла теперь в каждом видит подвох и верит, что все, кто зачем-то с ней заговаривают, хотят чтобы она уговорила сестру с ними поболтать. Впрочем, чаще так оно и было.
-А я знаю, чего он подходил. Он влюбился в тебя и закидывал удочку. Но не будет ему поблажек, пусть не мечтает. Ты только моя сестричка, я тебя не отдам.
Изабелла злится и машинально лопает пару ложек супа, любезно поднесённых Беккой к её губам, Белла в таком возбуждении, что ей есть что сестре рассказать, что она даже не замечает, что та её подловила. И, конечно, хмурится, Ребекка её сестра. И все остальные должны вставать в очередь и ждать, когда Белла им разрешит подойти к ней.
-А ещё приходил Том. Мой Том, представляешь? У него, оказывается, теперь дочка есть. Настоящая, не как мой Барсик. Мне было скучно, пока я ждала тебя двести лет, и мы украли её прямо под носом у доктора Монти! Мы крутые, скажи!
Белла хлопает в ладоши и горделиво смотрит на Бекку, сияя. Том сказал, что её навестит. Он хороший мальчик, интересно, почему мама говорила, что он...ой, она за плохие слова обещала помыть рот с мылом. Но она же сама так о нём говорила. Ей никогда не нравились те, с кем «дружила» Белла. И Белле всегда нравилось «дружить» со всеми, кто так не нравится ей, и особенно её идеальной сестрице, которую теперь ей в голову не придёт так назвать. Потому, что она её сестрёнка, её радость и её солнце средь беспросветных больничных стен.
-Ты красивая, а я, как дура. Накрась меня, как себя. Точно также. Я хочу такие туфли, как у тебя. Почему у тебя есть такие, а у меня нет?
Они всегда были похожи, лицо Ребекки было более точёным, у Изабеллы простым, и та язвила, что даже внешне сестрица умудрилась выпендриться. И звонко смеялась, убегая на теннисный корт – внешность Беллу занимала мало, её волновали показатели веса, и она срывалась на близких, когда Спартак доводил её до истощения замашками и изнуряющими тренировками. Белла снова надувается, жадно сверкая глазами в сторону орехового масла, но она же обижена, и будет усиленно делать вид, что совсем даже не хочет его. Никакой аргумент, что ей подходит немного другой оттенком помады, блеска, теней, Беллу не вразумит, она подмечает каждую мелочь, словно въедливая заноза, и вынесет сестре мозг, если та сделает что-то не так. Белла сто раз, воровато оглядываясь, рылась в её косметичке и подглядывала, какие именно самые любимые принадлежности для макияжа у её сестры. Чтобы требовать их для себя, проверяя, насколько сильно та её любит. Изабелла замечает, что рубашка Бекки странно примята и пододвигается совсем близко, чтобы оттянуть ворот её рубашки, увидев на её плече след от переполненной сумки, которую она ей тащила сюда. Белла, конечно, не думает, сколько той приходится претерпевать неудобств, считая это нормальным, но этот след пугает её. Она боится, что её сестра заболеет и тоже будет мучиться, как она. Она вредная и противная, но совсем не хочет, чтобы на её сестрёнку тоже все смотрели, как дуру.
-У тебя болит плечико. Это всё мама виновата, я подслушала, она запретила играть мне в теннис. Давай я снова буду играть, а ей не расскажем? Тогда у нас с тобой будет миллион долларов, как у той орущей девчонки, которая носится с ракеткой, я сама видела, по телевизору, и я тебя ничего не будет болеть.
И всё равно она винит маму, кого угодно, но не себя, даже помня, что принимала запрещённые лекарства для подбадривания спортивного духа вовсе не по указке мамы. Изабелла говорит плаксиво, сгребая сестрёнку в объятия, и расхныкавшись, покрывая красный след мелкими поцелуями и не в силах успокоится. Она беспорядочно гладит сестрёнку по волосам и спине. А потом поднимает заплаканные глаза и смотрит с надеждой. Она правда верит, что раз раньше красиво махала ракеткой, то ничего не изменилось и теперь.

 Отправлено: 08.07.12 23:26. Заголовок: - Эй, не капризничай..

- Эй, не капризничай. Белоснежки очень любят суп. Я сама читала. Я тебе обязательно прочту историю про то, как Белоснежка ела суп и еще и кормила супом гномов.
Иногда приходится идти на безумные ухищрения, чтобы Белла съела хотя бы пару ложек полезного супа. У нее стремительно уходил вес, она никогда не была округлой, это досталось в их семье Бекке. Белла всегда была хрупкой, изводила себя глупыми диетами, когда занималась теннисом, у нее торчали острые коленки и она не сходила с ума от сладких булочек. Сейчас она отказывалась от полезной пищи, могла есть только мороженое и капризничать от того, что ее заставляли есть мясо. На что только Бекке не приходилось идти, чтобы хотя бы отвлечь Беллу и чтобы та согласилась съесть хоть что-то. Чуть ли не танцевать и петь перед сестрой.
- Секрет? Так же нечестно, расскажи мне, а то я умру от любопытства.
Ребекка – хорошая девочка и она вообще-то старается всегда говорить то, что хочет слышать ее сестра. Ну или почти всегда, хотя врачи говорят, что не стоит потакать этим капризам и нужно показать ей, что она уже не ребенок, иначе потом могут быть проблемы. Не стоило ей оставаться в том, в чем она сейчас живет. Но Бекка смотрела ей в глаза и ей было трудно сказать что-то против слова сестры. Всегда так было. Белла была более острой на язык, Бекка была более нежной. Белла могла сказать обидные слова, в то время, как Ребекка совсем не умела отвечать. И даже сейчас. Какой может быть секрет, но Ребекки подыгрывает сестре. Вроде бы как в детстве всегда важно, чтобы тебя слушали и, если у тебя есть секрет, то все должны быть очень любопытными относительно него и умолять рассказать. Кто сказал Бекке, которая вообще не особенно умеет общаться с людьми, что это была правильная тактика? Она с сестрой имела право вести себя так, как считала нужным. И поэтому очень строго, непривычно для нее отвечала, что она разберется сама, если кто-то из врачей думал влезать в их личные отношения.
- Конечно, мы помоем Барсика, как хочешь, могу я держать, а ты лить воду или наоборот, как тебе удобнее. Только съешь немного супа, пожалуйста.
Бекка почти взмолилась. Она была одной из тех немногих, кого совсем не раздражало то, что случилось с Беллой и кто на самом деле мог выглядеть нетерпимой только лишь по той причине, что она переживала. Ей кажется, что сестра стала еще худее с их последней встречи, которая, к слову, была вчера. Кажется саму Ребекку скоро будет нужно лечить от паранойи.
- Ты несносная, Белоснежнка. Может он в тебя влюбился и хотел с тобой общаться.
Ребекка подмигивает своей сестре и внутри радуется, что та все же съедает пару ложек пусть даже такого ненавистного ей супа. Ребекка относилась к столь ревностному отношению сестры к ней спокойно. Это даже вызывало у нее улыбку, особенно, когда Белла заставляла ее краснеть, если какой-нибудь медбрат пытался что-то рассказать ей об общем состоянии ее сестры, а Изабелла надувала губы и говорила, что тот заигрывает с Беккой, но ничего у нее с ним не получится. Бекки округляла глаза, краснела и извинялась. Но никогда не злилась на свою сестру. даже в тот момент, когда та могла устроить истерику, если вдруг Ребекка шла на свидание. Еще до трагедии. Мало что изменилось и Ребекка становилась твердой, когда исправляла знакомых и говорила, что Изабелла не изменилась, просто сейчас у нее сложный период в жизни, а так ее сестра как была ее сестрой, такой и осталась.
- Твой Том? Не может быть! Как здорово. Подожди. Украли дочку.. ты уверена, что это хорошо?
Бекка немного хмурится, хотя сначала она почувствовала прилив сил. Вроде бы врачи говорили, что вернуться к своей обычной жизни ее сестре могут помочь люди из прошлого. Но немногие с ней остались, потому что сейчас было сложно. Сложно было видеть, к примеру, свою подругу, которая сейчас капризничает, если ты долго к ней не приходишь и требует рассказать сказку. Не у многих хватает терпения. Бекка от этого огорчалась, но не злилась и понимала даже такую точку зрения. Было сложно. И сложно видеть тем, кто видел Беллу раньше, такой, какая она есть сейчас. Бекка даже понимала молодого человека, с которым у Беллы были отношения, а сейчас он просто пропал. Как можно видеть девушку, которую ты раньше целовал и обнимал, а сейчас она просит рассказать сказки. В это даже верится с трудом.
- Конечно, я тебя накрашу. Я даже специально принесла все для макияжа.
Становится немного грустно, когда сестра замечает, что у Бекки немного болит плечо. Когда та начинает плакать, Бекки гладит ее по спине, по нелепой ткани дурацкого платья. У Бекки глаза наливаются слезами, но она себе ни за что не позволит сорваться и заплакать, это только огорчит Беллу.
- Конечно, ты будешь играть в теннис. А пока пойдем помоем Барсика. Давай руку.
Никогда ее сестра не сможет играть в теннис. Обманывать нехорошо? Отвратительно. И Бекка старается не обманывать. Но не сейчас.

 Отправлено: 09.07.12 18:14. Заголовок: -Дурдом. Он огрызает..

-Дурдом.
Он огрызается беззлобно, подытожив, что выдал Ллойд об этой больнице. Да и чего ожидать? Перед Клодом никто на задних лапках не выпрыгивал, он привык, что всё необходимое нужно добывать самому. И на методы плевать, останавливало его не благородство от многих приключений, а банальный страх. Тот, который клещами он не мог из себя вытянуть, и который мешал подойти к Лотте в нормально. Он избегает взгляда Ллойда, мускулы у того будь здоров, и к буйным больным он привык. Да и нет сейчас у Клода ни сил ни желания доказывать, какая ошибка природы родиться с неправильной кожей. Он слушает рассеянно, тихо бесясь, что его футболили по кабинетам. Будь все неладны. Ллойд уносится, и Клода окатывает волна раздражения – все сговорились довести до греха. Можно подумать, у него хватит смелости нагрешить посреди больницы. Он нападает на своей территории, со спины, но не в лицо. Клод посылает в спину Ллойда пару проклятий, только когда его мелькнувший халат скрывается за дверью, и тот не может уже слышать. Клод шипит что-то под нос, но остаётся на месте, нервозно подёргивая ногой. Возвращается лучащийся оптимизмом хмырь, голос у него грудной, как чёрным свойственно, он действовал бы успокаивающе на кого угодно, кроме расиста до кончиков патлатой белой непрезентабельной горстки волос. Он резко отодвигает напиток, который подсовывает ему Ллойд под нос, и вгрызается взглядом, пытаясь подстроить голос под что-то вроде угрозы. Но сейчас все слова дрожат, а в злобных, но потерянных глазах застывает немое опасливое ожидание.
-Что со мной, чёрт возьми? Вы чего мне зубы заговариваете?
Он подскакивает с места, неровным шагом измерив кабинет Ллойда, чтобы повод найти на него не смотреть и не слушать, что он несёт. Клоду кажется, что всё, что он говорит, чушь, и сюда явятся санитары и сделают ему эвтаназию, чтобы не мучился. Он не такой уж паникёр, но у страха глаза велики. И когда сердце начинает колотиться и заставляет глотать воздух ртом, ты никуда не денешься, если вздохнёшь полной грудью, сердце сейчас тебя изнутри разорвёт, и ты вынужден выбирать, от чего изнывать – от этой боли или удушья из-за отсутствия воздуха, волей-неволей видишь всё не в радужных красках.
-Что бы за зараза во мне не сидела, я от неё избавлюсь. Буду зубами, ногтями и всем, чем угодно, цепляться за свою поганую жизнь.
Клод – далеко не Висконти, который тут навёл шороху и задрал халатик каждой медсестёре со своей с наглой физиономией и поломанной рукой. Клод себя не чувствует крутым и вседозволенность не для него. Если сам не веришь в себя, верить в тебя будут только придурки типа тех, что околачивались вокруг, открыв рты. Хэмингуэй не уверен, что живёт так, как хочет, пока ему кажется так. Но, может, в глубине души понимает, что, если откинет цепь и смоет с лица хамоватое выражение, то станет никчёмным, потому, что не умеет он своего добиваться другими путями. Не подло и гнусно, а пусть даже нагло, но хотя бы в открытую. Он нервно сглатывает, когда Ллойд рассказывает о перспективах, он не говорит ужасного, но Клоду кажется, что он разговаривает обтекаемо, подготавливая к отстою. Хотя, Клод себя готовит сам. В их семье сердце всегда подводило мужчин.
-У моего отца был инфаркт. Правда, помер он не поэтому. Что-то вроде того?
Клод противно кривится, устраивая бравады, не понимая толком, перед Фрэнком или перед собой. Только не вышло сказаться беззаботным. Плевать ему, из-за чего там умерли их с Джаредом предки. Не нужны они им, они справляются сами. И дядя с тётей пусть катятся к ним. Наплевать ему, он не сентиментален. Только чего-то гадливо учащается пульс. Да не жалко ему никого, ему жалко себя. Но о брате он думает. И вспоминает, как был мелким, когда отец слёг с болячкой, которая, по ходу, была семейной напастью. Когда его вернули из больницы, в комнате стоял удушливый запах лекарств, от которых Клода с души воротит до сих пор. Он помнит отца бледным, измученным, вялым, как овощ. И ему страшно, он до сего момента только чувствовал отвращение к этому проявлению слабости, а сейчас представляет в постели себя, немощным и в голову закрадывается паршивая мысли, что он мог бы при этом чувствовать.
-Боюсь, вот ещё. Я подыхать не собираюсь. У меня младший брат, и я не брошу его.
Боится и почти в штаны уже наложил. В остальном не лукавит. Он всклокоченный, и ненавидит отражение в зеркале, глубокие, чёрные синяки и впавшие круги глаз. Так похоже на картину, что была на лице его папаши – дохляка, который наградил его крысиным телосложением, из-за чего непросто за себя постоять. Но говорит он остервенело, так, словно это Ллойд был болезнью, с которой он вёл диалог и нервно доказывал, что его не проймёшь. Это уже дело принципа. Он трус во многом, но он также тот, кто умеет не опускать лапы, чтобы спокойно идти ко дну, привычка, у него не было возможности опускать – хочешь жить, умей вертеться. И он не кинет брата, как кинули их родители. Он выиграем чёртов бой с болезнью и, если однажды и Джареда скрутит, брат будет знать, что это не безнадёжно. Внутри трясёт от воспоминания о бое другом, очень конкретном, который ему предстоит. Так что, возможно, смерть от сердечной засады ему не грозит. Может, подохнет от потери собственной крови. Но он не откажется, он слишком трусливый, чтобы здесь пойти на попятный и разочаровать великого в своих глазах Джея Келли.
-Вот как? Значит, переутомляюсь, говорите? Есть одна заморочка. Я, видите ли, не могу просиживать штаны без дела и сидеть отдыхать, кусок хлеба никто добренький не принесёт и в рот не закинет.
Клод яростно прищуривается, в голосе звенит ледяная злоба. Его бесит, что чёрный мало того, что напрашивается одним видом, лыбится непонятно чему, когда у Клода чешутся руки его придушить, так ещё и разглагольствовать решил. Вот поэтому Клойд ненавидит врачей почти также, как негров. А тут два в одном. Какого чёрта он говорит, что ему нужно, когда даже в пьянку впасть не может, нужно добывать мани. И неважно, что чаще всего он ворует по чужим карманам или подло зажимает со своей стайкой одиноких прохожих, он хоть что-то делает, чтобы им с братом было на что пожрать. Что будут жрать его дядя и тётка мало колышет. Но его брат не будет голодать. Клод не хочет, чтобы Джар вырос таким же щуплым, как он. Хотя, брат, по счастью, уже перерос его в ширину. Советовать все горазды. А у него голова готова взорваться от мысли, что белый халат ещё больше подчёркивает черный тон кожи Ллойда. Но улыбается он ему подбадривающе. Он же должен ненавидеть щенка, который готов раздавить весь его чёрный рот. А он его тут лечить собрался, добрый грёбанный самаритянин. Клоду сложно понять, как можно не ненавидеть всех, кто относится к тебе погано. Клод сверлит дырку взглядом в полу, переводит дух и тяжело дышит, одышка теперь его верный спутник, и в доме со сломанным лифтом ему приходится подниматься на их этаж, чтобы у двери добрые минут пять старательно отдышаться. Он не может взять в толк, какого дьявола этот чёрный не хочет дать ему в лоб, после вида обнажившейся татуировки ну хотя бы велеть проваривать вон. Как может с ним говорить, словно ничего не случилось. Клод умеет чувствовать интонации. И Фрэнк говорит миролюбиво, а не делает вид. Что заставляет Клода заткнуться и зашуганно поднять глаза.

 Отправлено: 10.07.12 00:15. Заголовок: - Выпей все же чаю, ..

- Выпей все же чаю, он поможет успокоить нервы. И не нервничай, я не пытаюсь заговаривать тебе зубы.
Фрэнк подмигивает и твердо пододвигает чашку обратно к молодому человеку. Фрэнк ведь все равно не мог бы стать столь хорошим врачом, если бы не умел хотя бы иногда говорит твердо. Нельзя сказать, что он в этом преуспел хотя бы на долю, но иногда у него получалось. Вот сейчас он говорил пусть даже мягко, пусть с улыбкой, но было ясно, что вряд ли Фрэнк выпустит Клода из кабинет, если тот не успокоится и не выпьет хотя бы пару глотков успокаивающего чая с травами. Фрэнк уж не знал с какими, то одна медсестра была в этом просто мастерицей и прекрасно знала, что и как надо смешать и какой чай, при каком случае нужно поставить перед человеком. Фрэнк восхищался этой ее способностью. Он как-то очень хотел спать, но у него было ночное дежурство, когда внезапно появилась она и поставила перед ним большую красную кружку с чаем, которую он почти сразу же опустошил из-за своей рассеянности, даже не узнавая что это. А потом появилась бодрость и силы и только тогда она призналась, что с чаем на короткой ноге и это ее любимое хобби изучать историю чая, искусство чайных церемония и чаепитий. Именно к ней сегодня Фрэнк и обратился, чтобы она сделала чай для Клода. Правда, даже мягкий и, как Фрэнку показалось очень твердый тон, не смогли удержать паренька на месте и тот уже вскочил и нервозно прогуливался по кабинету.
- А вот это правильный настрой! Цепляться за свою жизнь, что бы ни случилось. Правда, не драматизируй, тебе не нужно цепляться. Всего лишь следовать рекомендациям.
Воодушевленно говорит Фрэнк, искренне не понимая, почему этот светловолосый молодой человек ведет себя так агрессивно, когда ему не желают ничего плохого. Впрочем, иногда Фрэнк не видел дальше своего носа и сразу же забывал, к примеру, о кричащих татуировках молодого человека, не придавая этому никакого значения и уж точно ни капельки не обижаясь.
- У тебя не инфаркт, нет. Но, с тем, что у тебя вероятность инфаркта возрастает. Но с другой стороны, никто не застрахован от инфаркта. Пожалуйста, присядь.
Первую часть своей «речи» он произносит мягко и даже с улыбкой, хотя чего смешного в том, что никто не застрахован от инфаркта. Фрэнк лишь пытался найти общий язык, видя, что паренек на самом деле напуган и растерян. Разрядить обстановку и показать, что он не враг ему. Впрочем просьба присесть на место была сказана уже достаточно твердым голосом. Научно было доказано то, что человек гораздо меньше нервничает, когда он расслабленно восседает на кресле, нежели когда нервозно меряет шагами кабинет врача.
- Никто и не предлагает тебе, как ты говоришь «подыхать». Слушайся в то, что я тебе говорю и не паникуй.
Фрэнк хороший врач и он умеет лечить, он умеет хотя бы пытаться находить общий язык с пациентами и чаще всего, ему это даже удается. Его ведь даже называли врачом от Бога и давали какие-то забавные грамоты, когда больница праздновала праздники. Потому что, ведь все знают, что быть хорошим врачом, просто быть профессионалом это очень важно, да. Но быть врачом от Бога это быть еще и хорошим и тонким психологом и таким человеком, которому доверяют не только с профессиональной точки зрения, но так и как человеку. Никому не докажешь, что ты профессионал, если будут говорить «он хмурый и грубый, я не пойду к нему на операцию, мне страшно, он меня как будто бы ненавидит». И вот Фрэнку как раз доверяли. Он умел объяснять, не пытаясь выглядеть слишком пафосным и знающим врачом. Он умел объяснять доходчиво и умел общаться с людьми на их же языке. В то же время, не смотря на то, что он весь такой из себя мягкий, веселый, большой и доброй и постоянно улыбается, это не означает, что он не является так же хорошим врачом. Который обожает свою работу и готов сделать все на свете, чтобы его пациенты чувствовали себя хорошо.
- Я не говорил, что ты должен целыми днями лежать. Просто несколько ограничить физические нагрузки и постараться как можно меньше самого себя напрягать. Я тебе выпишу таблетки, которые ты будешь пить каждый день. Так же дам тебе одну штуку, которая будет тебе помогать всякий раз, когда ты будешь чувствовать, что сердце в груди трепещется словно птица в клетке, такие ведь ощущения?
Фрэнк достает из стола небольшой ингалятор и протягивает его молодому человеку.
- Брызнешь один раз в горло, глубоко подышишь и должно стать легче. Но я думаю, что из-за таблеток приступов быть не должно. Месяц пьешь таблетки, а дальше снова ко мне на повторное обследование, договорились? и еще. Если вдруг почувствуешь себя плохо и нужна будет помощь, звони в любое время. Меня Фрэнк зовут,.
Фрэнк выписывает рецепт, на секунду задумывается о том, что есть два вида таблеток дорогие и подешевле и выписывает те, что подешевле. Не хуже, нет. Просто чтобы не было проблем с деньгами. Фрэнк мог бы рассмотреть татуировки и сказать, что он готов направить молодого человека к другому врачу, если смущает его. но он так делать не будет. И на бумажке пишет свой телефон.

 Отправлено: 16.07.12 21:02. Заголовок: Белла заинтересованн..

Белла заинтересованно смотрит на сестру, прикусив щёку и поддавшись настроению, испортить которое могло даже солнце, бьющее в окно палаты чересчур рано или пятно на халате медсестры, которая решила подойти вместе в рассаднике микробов. Её заняла история о Белоснежке с супом. У Беллы были гномы - куклы, ей нравилось устраивать им пиршества, налить в тарелки что-то стибренное из холодильника, или развести в воде мыло, с надеждой, что это будет смахивать на молоко, рассадить их за слащавые стульчики, оставшиеся с детства Бекки, когда та играла в барби, и родители на один из праздников преподнесли ей много мебели в наборе, на что Белла уже тогда издевательски фыркала. Она терпеть не могла кукол, и уже в том возрасте большую часть времени била мячом о стены, настраивая будущий фирменный удар. И украдкой завидовала сестре, которой не приходилось тратить много времени на спорт, и свою свободу Бекка, по её мнению, спускала в унитаз, о чём Изабелла сообщала ей посередине ужина, не испортив сестре аппетит, день пропадал даром. Белла не признавала игры в дочки – матери, а что теперь? Дома достаёт мягкие игрушки Бекки, мамы, те, что самой таскали мальчишки когда-то, из пыльных мешков, и, если, вернувшись, обнаружит хоть одну из них не на своём месте, будет на полу биться в истерике, пуская струи слёз до потолка.
-Мама заявила, что я отвлекаю тебя от занятий. Сказала, я должна стараться вести себя, как взрослая девочка.
Вспомнив последний телефонный разговор с матерью, Белла надулась. Хотя, если кому и стоило обижаться, так это маме. Белла кидала трубку три раза, в последний обозвав мать дурой, и считая её кровным врагом после того, как та посмела не перезвонить. Как Белла может отвлекать сестру? Это её Бекка. И сестра у неё самая умная и красивая. Какой идиот может не взять её в институт? И попробуйте объяснить ей, что тесты сдать не так уж и просто.
-Не хочу суп. Хочу конфет, и побольше. Ты ведь принесла? Если хочешь, чтобы я ела, уговори маму дать нам денег на суши-бар. Я хочу роллы, но только там, заветренные не нужны. И поеду я только с тобой.
Для неё есть только «хочу», она ненавидит «нельзя». Изабелла и раньше любила японскую кухню, во многом её предпочтения изменились, но роллы иногда видит во сне. А от мысли о соевом соусе приятно сосёт под ложечкой. Правда, нужно будет забрать из дома подушку, чтобы усесться. Белла не сядет на стул в ресторанчике даже в верхней одежде.
-В меня, как же. Нет уж, спасибо, что мне с ним делать? Он даже не знает, кто такие семь гномов, бьюсь об заклад.
Зато она знает. У Беллы огромное количество платьев Белоснежки на все случаи жизни, хоть на парад, хоть в Кунст Камеру. Какой-то она прикупила в магазине для взрослых, ей понравились бантики на ажурных белых чулках. И в ответ на недоумение мамы она сморщила лоб и отрезала, что она девочка большая, и может в такие магазины заходить. Ей они ужасно идут, даже Том признал, что она вылитая героиня этой сказки, сошедшая со страниц. Он сказал не так, но какая разница? А тот мальчик с красивой ямочкой в неё не влюбился. Он сказок в руках не держал. И уж точно решил подобраться к Ребекке через Изабеллу и Барсика. Но она разгадала его коварный план, о чём, кажется, даже ему не преминула сообщить.
-Конечно, не хорошо, Бекка. Мы с ним поиграли в шпионов, но нас никто не поставил в угол. Но я не дура красть чужих дочек. Ладно, проехали, давай краситься. Но сначала Барсик. И, чур, никакого супа. Мне от него хочется пить, а я не могу лишний раз заходить здесь в туалеты. Меня от них передёргивает.
Они направляются к раковине, и Изабелла бережно прижимает к груди игрушечного пса, другой ладонью крепко сжав руку Ребекии, после чего передаёт своё сокровище Бекке, она доверяет его только ей, и касаться не с пренебрежением, а с любовью и ревностно может только сестры, пусть даже та и пришла с улицы. Она не выкинет Барсика на помойку, как пообещал папы. Белла рыдала, она любит его, словно игрушка живая. Белла намыливает Барсика, поливая тёплой водой и следя, чтобы хвост не касался раковины, и Бекка держала его высоко.
-И я не хочу доктора, который будет копаться у меня в голове. Я домой хочу. Бекка, забери меня отсюда. Я не могу больше, тут пахнет смертью, мне кажется, что я здесь умру и не успею даже с тобой попрощаться.
Она подлизывается и ластится к сестре, у неё нет сил тут находиться. Она стала домашней, хотя раньше её в родные пенаты не заманить было днём с огнём, Белла любила разъезды, а сейчас от одного звука мотора самолёта может впасть в панику прямо при честном люде, так что о поездках в аэропорт с ней не может быть речи. Глаза Изабеллы наливаются жгучими горячими слезами. Она уже не верит, что сестрёнка возьмёт её за руку и отведёт домой. И ей не так уж плохо тут. Но временами она так скучает. Она думает, что Ребекка не хочет видеть её в доме, там Белла будет заходить к ней в комнату, дёргать за одежду и подсовывать любимые книжки. В прошлый раз она так обиделась на сестру, что та купила пирожные с небольшим сроком годности, что стёрла её курсовую, выдернув из компьютера шнур, а потом, с остервенением колошматя ногами по стенам, заливалась слезами, упрямо доказывала, что в доме выключили свет. Но она готова обещать вести себя хорошо, а за проделки стоять в углу, если сестра её отсюда заберёт. Она согласна даже на душеведа, и даже смотрит на Бекку с обречённой, надломленной покорностью. Дети могут притворяться, фантазировать, но лицемерить не умеют, как взрослые.

 Отправлено: 17.07.12 00:46. Заголовок: - Нет, конечно, ты м..

- Нет, конечно, ты меня не отвлекаешь никогда.
Вздыхает Ребекка, все так же тщетно пытаясь убедить сестру съесть суп. Отвлекала ли ее сестра? Ребекка никогда не жаловалась и говорила маме, что ничего страшного, позаниматься она может и ночью. Правда она уже давно не занималась и уже и сама начинает верить в то, что этот университет был не для нее. Что-то в последнее время ничего не получалось. Более того, она так устала, что пыталась пройти какой-то онлайн тест, чтобы просто проверить свои силы и с позором его завалила. Она проплакала половину ночи, утром вышла, снова улыбчивая и приветливая, ничего не сказав родителям, которые бы расстроились, конечно. Одна их дочь потеряла свою мечту, вряд ли их могло обрадовать то, что и вторая дочь могла оказаться в таком же положении. И так же распрощаться с тем, о чем мечтала весь свой сознательный возраст. Она улыбнулась и снова стала собираться к сестре. Сказав себе, что позанимается более усердно и у нее получится. Вот только с ног валилась и так и не получалось выполнить обещание данное самой себе. Она читала книжки на ночь, постоянно что-то решала, но этого было мало.
- Да я принесла конфет. Но конфеты будут после супа. И Роллы я тебе привезу, но только после супа. Я привезу незаветренные. Обещаю.
Она постарается привезти роллы, хотя понимает, что раз Белла сказала, что не будет есть привезенные, значит ничто не заставит ее даже откусить кусочек. Это ее огорчает, потому что ей хочется порадовать свою сестру, но у нее ничего не получается. Она ни с кем об этом не разговаривает и никому не говорит о своих переживаниях. Но ничего не получается. Белле ничего не нравится, ей не понравится торт, испеченный для нее, ей не нравится суп, который она должна есть, потому что это полезно и это обязательно. Ей не понравятся роллы, потому что они будут заветренными. И ведь Бекка ее понимает. Что может ее порадовать, если учесть ту ситуацию, в которой она находится? Если учесть, что она хочет домой, а вынуждена сидеть в этой палате постоянно. И пусть все стараются не оставлять ее надолго одну, чтобы она не чувствовала себя одиноко. Пусть ей звонят по сто раз в день и в какое бы время она ни позвонила, Бекки всегда снимет трубку, даже если спит, даже если готовится к тестам, всегда снимет трубку и поговорит с сестрой. Ребекка устроилась няней и понимает, что лучше не говорить об этом сестре. Она стала такой ревнивой. Один раз, когда позвонила Бекке и Бекка сняла трубку и у нее плакал ребенок, то Изабелла устроила страшную истерику своей сестре. Ребекке пришлось сказать, что это какой-то незнакомый ребенок плачет в парке. И пусть они старались, но все равно. Белла не была дома, Белле было одиноко. Иначе она бы не требовала, чтобы около нее постоянно кто-то находился.
- Ты больше не играй так в шпионов, хорошо? Это может огорчить маму.
Она держит игрушку своей сестры, убирает свои волосы назад, чтобы не мешались в раковине. Конечно, она рада, что хоть кого-то из прошлой жизни Белла встретила тут в больнице. Случайно, но ведь это же удача. Только совсем не хотелось, чтобы врачи поймали Изабеллу за какими-то действиями, которые позволили бы ей начать делать ей какие-то успокаивающие уколы или что-то в этом роде. И только это ее волновало. Ей хотелось уберечь сестру от каких-то еще более страшных последствий, когда кажется, что хуже уже некуда.
- Не говори глупости, никто не будет копаться у тебя в голове. Мы никому не разрешим.
Бекка проводит мягкой кисточкой с золотистыми и натуральными тенями по векам своей сестры и улыбается ей. Успокаивающе, ободряюще. Ей всегда горько слышать такое от сестры. Конечно, сразу же хочется ее забрать, конечно же, хочется обнять ее и пообещать, что все будет хорошо. Но она ведь не может. она не может прямо сейчас отвести домой сестру, не по той причине, что боится, что та будет ей мешать или еще какие-то глупости. С одной стороны не хочется лгать сестре, потому что она не знает, когда сможет окончательно забрать ее домой. С другой стороны больно говорить правду. Бекки сглатывает противный горький ком в горле и рисует тоненькие стрелочки на глазах сестры, как та и просила точно такие же, как у самой Ребекки. Немного румян, Ребекка смешно втягивает щеки, призывая сделать тоже самое сестру и касается золотистыми румянами ее скул. Достает светло розовую помаду натурального цвета и красит губы своей сестры. А потом берет зеркало и держит его прямо перед Изабеллой, чтобы та могла налюбоваться собой. А сама убирает нежно пальчиками выбившуюся шоколадную прядь из прически сестры.
- Я скоро заберу тебя домой, ты немного потерпи, красавица. Осталось совсем немного и ты снова будешь дома. А пока ешь конфеты, я ведь тебе принесла, которые ты любишь.
Бекки немного мешкает с нежностью глядя на сестру, а потом как-то нервозно копается в пакетах в поисках любимых конфет Изабеллы, чтобы протянуть ей коробку. В надежде, что она сейчас отвлечется на конфеты и Ребекка не будет видеть ее слез, которые для сердца старшей сестры – невыносимы и болезненны.

 Отправлено: 18.07.12 18:41. Заголовок: Клод, скрипя зубами,..

Клод, скрипя зубами, всё же опускается на место и делает пару глотков чёртовой настойки, на вкус оказывается очень даже. Он глотнул бы ещё, всё лучше, чем варево, которым потчует тётушка, готовить ту учил ещё больший бездарь, чем она. В то время, как они с Джаредом носятся в поисках жрачки, она не может научиться заваривать крепкий мужской чай. А то, что трофеями с родственничками они не спешат делиться, делая заначки в им одним известных местах плёвое дело. Теперь какой ему крепкий чай? Да катитесь со своими советами. Он пересиливает себя, упрямо покончив с ласкающим горло напитком. Он слушает Ллойда, и перед глазами возникают противные круги света, потому, что пялился на лампу сбоку. У них электричество в доме не такое яркое, сейчас приходится щурится. Он дал себе зарок поменьше говорить с человеком, которого за человека не должен считать. Но почему-то внимательно его слушает. Он даёт то, что у Клода многие отнимали. Грёбанную надежду. И сейчас Клод похож на недавнего подростка, который не хочет, чтобы его снова обманули и швырнули мордой в грязную жижу лужи, когда он расслабится. Довериться не мог, как отбившийся от стаи пёс, который без собратьев не так уж агрессивен. Да и ощущения в левой стороне тела не из приятгых, выведут кого угодно. Он с катушек готов слететь от призыва не нервничать, впиваясь пальцами в ткань джинс, сильнее раздирая дыры, которые появились на них не из-за дани моде.
-А если не сбавлю нагрузки и буду напрягаться, сколько протяну?
Вопрос деловитый, но голос гадко дрожит. Он не фантазёр, и знает, что нагрузки не сбавятся. Даже если бы он отказался от лихих разбойничьих выходок, если выбирать смерть от сердца лет через пять или от голода через неделю – другую…а что бы выбрали вы? У таких, как он, выбор есть не всегда, а изнеможенный видок – верный спутник.
-Вы откуда знаете? Да, ощущения типа того. Таблетки на месяц, ингалятор в случае форс-мажора. Обследования. Фрэнк...ладно, запомнил.
Спасибо не может выдавить, но неловкость в глазах почти его извиняет. Он берёт рецепт, пока не подозревая, что Фрэнк сэкономил им с братом бюджет, и номер телефона, мучительно задумавшись, и нерешительно помяв в руках, убирает туда же, в карман. Он мог бы вышвырнуть его прямо под дверью, но не станет. Он не верит, что сможет позвонить этому чудаку. Но почему-то не отказывается, кивнув с мрачноватым видом, уже не так дёргаясь от каждого шороха. Успокаивает этот чай, а, может, голос. У Фрэнка наверняка тёплый дом и жена с белозубой улыбкой. И его может не стать из-за такого, как Клод. А, может, из-за Клода.
-Да Вы же всё поняли про меня. Вы должны мне желать сдохнуть, а не чаи гонять и ходить на обследования. Всегда такой добренький?
Клод мог презрительно пошутить, что тот расчувствовался так, потому, что Клод напомнил его малолетнего сыночка. Забавно, если учесть платиновые волосы Хэмингуэя, и бледную кожу, которой могла обзавидоваться фабричная бумага. Но его ошарашивает не то, что он слышит, а неподдельная забота в голосе этого блаженного. Он думал, такие сидят на улице с табличками, с улыбкой возмещая о конце света, подбадривая население, что, мол, все там будем. Таких пророков в его районе можно встретить на каждом углу. Многие чёрные, их сподручнее избивать вечерами, чтобы не нарваться на доброго к негритятам полицейского. Но, оказывается, блаженные не перевелись и в кабинетах. Какого чёрта? Клоду было бы просто не верить, что Ллойд не желает ему добра, а думает, что его премия накроется медным тазом, если белобрысый щенок подпортит статистику. Но так сыграть невозможно, в его глазах он видит нерастраченную теплоту вперемешку с лёгкой грустью. Так смотрел на его брата отец, когда был жив. И когда выражал надежду, что из того получится человек. Хотя, в то время он трепал и Клода по голове, и тот, хоть и уворачивался от этого тупого жеста, не готов был взорвать весь мир. Улыбка Джареда иногда напоминала отцовскую. До того, как тот не проникся идеями старшего брата. До того, как выбрал вслед за ним деланно лёгкую жизнь. Но, им никто не поможет, и рассчитывать они могут только на себя. Папаша не вернётся с того света раздать врагам подзатыльники, да и враги у них несерьёзные, но не те, кому можно просто отвесить оплеух. Да и левые друзья. Но от этой теплоты в глазах Клоду становится больнее, чем когда ныло в груди. Он не хочет перемалывать этот бред в башке. И даже не замечает, что Выкает этому мужчине, хотя с неграми отродясь не общался в таком духе. Вот сплюнуть под ноги или на куртку милое дело. Если никто с плечами пошире не болтается его спиной, сразу дать дёру. И снова чувствовать, как сердце колышется в груди, словно на нитке, готовой оторваться в любой миг.
-Вы отсюда домой добираетесь небось окольным путём, как все? Если что, не суйтесь туда сегодня. Там намечена сходка тех, кто очень не любит врачей.
Последнее слово он выделяет и произносит ехидно. Но почему-то этому Ллойду ему не хочется бросать в лицо слова о цвете его кожи. Клод подгнивший, но его ещё можно попытаться очистить от гнили, чтобы не провонял насквозь. Но предупреждает об опасности со стороны своих дружков не по доброте душевной. Он вырос в месте, в котором слово долг привычное. Услуга за услугу, ты мне, я тебе. Да и этот парень сумел немного унять его сердцебиение и отнёсся к нему не как к грязи на ботинках, как обычно посматривают в городе всякие пижоны, кстати говоря, не афро. Наоборот, холёные мажоры с пиджаками, которые стоят больше, чем вся одежда в кособоком шкафу братьев Хэмингуэев – одном, на двоих. Он ненавидит этих богатых ублюдков, особенно братьев Гринов. Если бы им с братом достались такие бабки, уж они бы не сидели на заднице ровно, как треклятый Лестат. Его братец хоть наводил видимость деятельности, а малой дший был занят тем, что отбивал у Клода жалкие крупицы внимания Лотты, а ведь её вниманием он хотел бы обладать всецело. У него хватило бы сил отобрать у этого гада пиджак и наручные часы. Но дальше что? Ограбить их папашку кишка у него тонка. И таких, как он.

 Отправлено: 19.07.12 20:59. Заголовок: - Да ты можешь протя..

- Да ты можешь протянуть больше тех, кто абсолютно здоров, если честно. Просто лучше все же себя беречь.
Пожимает плечами Фрэнк. Он и правда знал случаи, что с той же аритмией люди жалели себя, можно даже сказать, что постоянно лежали, боялись лишний раз занервничать и так далее. Все из этого вытекающее. Из серии, что на человека даже нельзя было дышать. А некоторые относились к этому спокойно, кто-то был просто отчаянным, у кого-то не было возможности к себе относиться с нежностью. Он так предполагает, что у этого паренька как раз такая ситуация. У него не дорогая одежда, у него загнанный вид. Ему не будут подавать еду, он сам так сказал. Ему все равно придется работать, все равно он не тот человек, который ляжет и будет лежать, Фрэнк по глазам видит. Так вот были те, кто над собой трясся, а были те, кто выходил из кабинета, иногда вспоминал, что нужно выпить таблетку, а иногда и об этом забывал. И непонятно почему, но бывало даже так, что приступы случались у тех, кто себя берег. Фрэнк этого не мог отследить и объяснить. Но говорить об этом Клоду Фрэнк не стал. Он врач, в конце концов, и был нацелен на лечение, а не на то, чтобы пациенты спускали все и плыли по течению.
- Все запомнил, одно забыл. Понимаю, что это сложно, но постарайся, пожалуйста, поменьше нервничать, меньше физических нагрузок. Или хотя бы отслеживай, если сердце забилось, устрой себе отдых. Не терпи боль. и побольше пеших прогулок.
Улыбка на его лице становится шире, когда он понимает где-то в душе, что с этим пареньком не должно возникнуть таких проблем, как к примеру, с Этной Торрес, которой сколько раз он ни говорил о том, что ей не нужно курить, она рассеянно кивала и он все равно всегда видел в ее сумочке сверкающую белую пачку каких-то сигарет. Он прописывал ей бесчисленные лекарства, писал какие-то памятки, что и когда нужно пить и за чем какая таблетка следует. Однажды написал на листочке «зачем я это пишу, если Этна Торрес этого все равно не прочтет» и протянул ей сложенный всего лишь вдвое листок с тем, что она должна это изучить и там четко расписано, что за чем следует. Она ему кивала, обещала изучить. Когда он буквально затащил ее обратно к себе на прием, через какое-то время, то судя по тому, что она ему ничего не сказала, он сделал вывод, что тогда он думал правильно. Она даже не развернула этот листок и вряд ли вспомнит, куда его дела. А в отношении этого паренька было понятно, что он точно будет следовать хотя бы каким-то его рекомендациям и хотя бы чуть-чуть. Этого уже может быть вполне достаточно. Тем более, что он всерьез беспокоится за свое здоровье. Это не может не радовать.
- Желать сдохнуть? За убеждения? Да ну брось ты. Каждый имеет право на свое мировоззрение и свои убеждения. Я уважаю выбор каждого, одинаковых людей, одинаковых мнений не бывает. Мы по-разному смотрим на некоторые всего и все.
Он снова улыбается и даже не замечает как будто бы этого издевательского «добренький». Он часто слышал это в свой адрес. Иногда это говорили по-доброму, иногда это говорили так же насмешливо и недоверчиво, как сейчас это говорит этот паренек с загнанным взглядом. А желать кому-то сдохнуть только по той причине, что смерти желают самому Фрэнку из-за его цвета кожи, не в его стиле. Пусть, да. Он действительно может показаться просто добреньким, слишком добреньким и сам бы, может не поверил бы. Но таким его воспитали и таким он родился. Он разводит руками, улыбаясь и даже как бы давая понять, что разговор в принципе закончен. Наклоняется к своему столику, чтобы начать заполнять карточку. А потом паренек снова говорит. И Фрэнк поднимает на него свои черные глаза.
- Пожалуй, сегодня у меня будет праздник и я проедусь на такси.
Он не из тех, кто сейчас отчаянно будет себя в грудь бить и говорить, что ничего не боится и, конечно, отправится в самую гущу тех, кто не любит врачей. Он осторожный, он не особенный любитель адреналина и, конечно, выбирает просто добраться до дома, сделать себе чаю с молоком и заснуть, успев подумать две минуты о чем-то хорошем. Как только его голова касается подушки, он сразу же засыпает и это хорошо. Никакие мысли в голову не лезут, от потери его близких. Поэтому, он благодарен этому пареньку искренне и даже не стесняется того, что, может показаться трусливым. При желании найти в его словах что-то трусливое, достаточно легко. Он это и сам понимает, но он говорит правду. Бить себя в грудь и притворяться отчаянным? Он знает, что может быть и смелым и отчаянным и может пересилить страх и может пойти в гущу. Просто ему это не нужно. Завтра его ждут пациенты, сегодня его ждет чай с молоком. И пусть кто-то скажет, что это плохая жизнь.
- Спасибо. Надеюсь, что я не слишком тебя задержал, уверен у тебя аллергия на больницы и врачей в частности. И не пугайся, если болит. Ты ведь теперь все запомнил.
Он подмигивает даже несколько весело. Он прекрасно понимает, что сейчас паренек будет своим друзьям рассказывать про черного урода, который вздумал учить его жизни. И будет презирать его. но лед ведь тронулся.

 Отправлено: 24.07.12 14:48. Заголовок: -Я не хочу суп, я не..

-Я не хочу суп, я ненавижу суп, и ничего не хочу есть после супа. Я уже поела его, думаешь, если я тут, значит, совсем глупая? Я всё помню, и это тоже. И сейчас я буду есть только мои конфеты, или не буду есть ничего.
Белла на грани истерики, голос звенит, срываясь на высокие ноты, глаза подозрительно блестят. Ей кажется, что Бекка издевается, она не понимает, что сестра о ней волнуется, гораздо больше, чем о себе, сама Изабелла никогда не была внимательной к ближнему, но теперь стала законченной эгоисткой. И также плохо думает даже о своей семье.
-Огорчить маму? Но откуда ей знать…ты не расскажешь ей, меня не предашь?
Белла с таким возмущением хмурится, глядя на сестру, что, кажется, Ребекка уже её «предала». При этом Белла прекрасно помнит, что всю жизнь родителям сдавала сестру именно она, а Ребекка держала секреты Изабеллы в тайне, кроме случая, когда та решила пойти с мальчишками покататься на лодке недалеко от опасного омута, нервы пощекотать. Белла тогда получила по первое число, но Ребекка не злорадствовала. Если подумать головой, она спасла её глупую башку. Но именно тот случай Белла будет припоминать сестре до скончания века. А всё, что сама она делала, кажется ей милой, ничего ужасного не сотворившей, ерундой. Изабелла несносная, но она очень любит сестру. Просто раньше обе отмахивались от сестринских чувств, но болезнь показала им, как они могут друг друга потерять. Изабелла только Бекке даёт себя обнимать крепко-крепко. Маму и папу она любит, но выворачивает и требует, чтобы те мыли руки по сто раз на дню, даже если у самой Беллы руки не мытые, а, когда мама, пылесося их родные пенаты, подобрала что-то с пола, Изабелла чуть не схватила инфаркт, лично остервенело водя мылом у мамы под ногтями, чтобы удостовериться, что грязь сливается в раковину. То, что половина ногтей из-за её стараний пооблупились, не казалось ей трагедией, хотя мама специально накануне пораньше отпросилась с работы, чтобы сделать красивый маникюр для предстоящей годовщины свадьбы с их отцом.
-А папа сказал, будет. Вы с мамой никогда ему слова против не скажете. Значит, в моей голове будут копаться. Вдруг я сойду с ума и забуду, как меня зовут или что похуже? Я смотрела в передаче, что девочка отравилась просроченными таблетками. На таблетках нет срока годности, но, если не буду их пить, запрут здесь навсегда.
Белла качает головой, ощущая себя не ребёнком, а престарелой бабулей, отправленную коротать старость в муниципальное заведение. Но она должна рассуждать здраво, если она будет вести себя здесь отвратительно, хамить санитарам, пытаться вырвать их из рук шприцы и орать на тех, кто показывает ей глупые картинки и спрашивает, что она видит на них, чем раздражают её до нельзя, то её упекут уже в другую больницу, как ту девочку, которую она видела, когда была там на консультации, робко жавшись к плечу Ребекки. Её звали Селена, и её там держали, как будто она была виновата в чём-то. А она не была, точно также, как Белла. В таких вещах никто не виноват, но все за них решили, что им нужна помощь, а, может, ей не надо, может, она себе и такой нравится, её спросил хоть кто-нибудь? А вот дома – другое дело, там можно развернуться и капризничать сколько душе угодно. Она знает, что сестра её любит и ни слова поперёк ни скажет, а родители слишком бояться, что она заболеет ещё сильнее.
-Я не могу тут. Вчера вечером мне на кровать села муха, и из-за того, что она не нашла себе места послаще, мне пришлось спать на стуле. Ты представляешь, куда она могла садится своими противными лапами? Лучше не будем, а то стошнит.
Ребекка красит Беллу так, как та выклянчивала, Изабелла и раньше умела своего добиваться. Ревностно подсчитывала, сколько платьев купили сестре, чтобы ей, не дай Бог, меньше не перепало. Но даже в те времена Белла бы и не подумала нарядиться или накраситься, как Ребекка, правда, не из чувства такта, а скорее из вредности. У каждой всегда был своё стиль, а теперь Изабелла только ноет целыми днями. Но теперь улыбнулась, с удовольствием разглядывая в зеркале отражение с немного спутанными волосами, но такими стрелочками у глаз. Белла запоздало чмокает сестрёнку в щёку. То, как Бекка преобразила её сероватое от этих стен лицо, её заворожило, и она только-только отмерла. Она довольно кивает, когда сестра называет её красавицей, сейчас Белла чувствует себя таковой. Но её переживаний это не отменяет. Она опускает зеркало на колени, взяв руки Бекки в свои и повернув вверх ладонями, чтобы пристально заглянуть в глаза сестёнке, а затем устало и обречённо зарыться в них лицом. В тот момент, когда она заглянула в её глаза, она почти не отличалась от обычных девчонок её возраста. Но это впечатление было обманчивым.
-Я не хочу жить в больнице. А в этой палате вдруг кто-то выпрыгнул из окна? Вдруг придут призраки? Мне тут вспоминаются все страшилки, которые читала, смотрела или слушала. У меня тут нет друзей, все ненавидят за то, что я не ем в этой столовой. Но я не могу, ты же знаешь.
Сейчас, с похожим красивым макияжем, сёстры особенно сильно напоминают одна другую. Но отчего-то от этого ещё больше бросается в глаза, какая из них потеряла себя.
-Бекка, я тебя люблю. И хочу, чтобы мы всегда были вместе. Это так много?
У её сестры есть своя жизнь, но Изабелла этого не желает замечать и считаться. Она хочет, чтобы Ребекка всё время была у неё на виду, даже если общается с мальчиками, которые косятся на её коленки, а Белле хочется дать им шваброй по голове. Но она же хорошая девочка, и сдерживается. Иногда. И она любит сестру. У неё всегда и на всё есть оправдания.

 Отправлено: 25.07.12 00:42. Заголовок: - Хорошо, никакого с..

- Хорошо, никакого супа.
Устало вздыхает Ребекка и убирает суп подальше. Снова переливает его в баночку, в которую так любовно их мама наливала для Беллы жидкость, которая вызывала в Белле такую ненависть. Бекка мотает головой, она, конечно же, не расскажет ничего маме. Как в прошлый раз, когда Белла почти в слезах требовала, чтобы Ребекка убрала противный рис, который она, как оказалась, не могла терпеть. Бекка тогда точно так же сложила его обратно в банку, а потом прямо не доходя до дома, тяжело вздохнула и выкинула его в помойку, сказав маме дома уже, что Белла вела себя очень хорошо и съела весь рис. Потому что сейчас в семье было сложно и плохо было не только Изабелле, та не могла понять, как сильно переживали их родители. Папа ходил мрачнее тучи, но старался держаться. А иногда, когда мама что-то готовила и Бекки заходила слишком тихо, то мама не успевала и поворачивалась к дочери и Бекки могла успеть увидеть заплаканные глаза. У них было не принято разговаривать о той трагедии, что случилась. И Бекка совсем не любила обманывать, но в тот момент, когда тогда сказала, что Белла съела весь рис, она увидела как глаза ее матери загорелись и как она улыбнулась и поняла, что иногда стоит солгать. Не стоит этим злоупотреблять, но Бекке приходится иногда заботиться еще и о своих родителях, давно уже пришло время.
- Ты не сойдешь с ума и в твоей голове никто не будет копаться. Поверь мне, ни я, ни мама, ни папа не позволим сделать тебе больно или сделать тебе хуже. Папа не говорил, что у тебя будут копаться в голове. Он сказал, что врачи посмотрят твою голову. Но это совсем не страшно, мою голову тоже смотрели. Это даже приятно.
И снова Ребекка обманывает и ей становится от этого грустно. В последнее время она слишком часто стала обманывать и ей не нравится, что она вынуждена обманывать свою сестру. Это вообще последнее дело. Но потом она сама себя пытается успокоить, что обманула она только в том, что ее голову когда-то смотрели и она понятия на самом деле не имеет, как это все происходит. Но ей вроде бы обещали, что больно ее сестре точно не будет. Бекка с одной стороны в это верила, а с другой стороны ее все равно настораживало. Хотя она питала надежду, что именно это может ей помочь, а они ведь на все готовы, чтобы вытащить Изабеллу из той трагедии, в которую она сейчас попала.
- Спать на стуле? В следующий раз звони мне, я бы позвонила сестрам и они бы сменили тебе постель. Но ведь и дома муха может сесть на кровать. Здесь о тебе заботятся и никто не желает тебе зла. Но мы скоро заберем тебя домой.
Она кивает, подтверждая свои слова. Она бы правда хотела забрать свою сестру прямо сейчас, но она даже не может об этом сказать ей. Потому что не хочет как-то тешить сестру надеждами, которые могут разрушиться словно карточный домик. Она и так сейчас слишком ранима и Бекки всеми силами старается не ранить свою сестру еще больше. У нее не всегда получается, она ведь, совсем не ангел и она тоже умеет уставать.
- Ты не будешь жить в больнице. Это ведь как.. помнишь, когда мы были совсем крошками, я чем-то заболела и все время кашляла. И меня забрали в больницу и я какое-то время там была. Но я же не осталась там жить и, когда чувствовала себя хорошо, сразу же вернулась домой. И ты вернешься.
Она улыбается и рассматривает свою красавицу сестру. Они были очень похожи, у них были одинаковые мягкие черты лица. Но Бекке ее сестра всегда казалась более привлекательной. Наверное, более острой, может быть от характера, потому что характер у Беллы всегда был куда более дерзким. И поэтому мягкость Бекки как-то сглаживала ее и без того мягкие черты лица. В то время, как дерзкий и волевой взгляд делал Изабеллу интереснее.
- Я тоже тебя люблю и мы всегда будем вместе.
Ребекка обнимает свою сестру и вспоминает серию Алладина, которую они пересматривали недавно с сестрой. Там появилась девушка Джин у одного меленького мальчика, который был очень бедным и очень несчастным. И с той девушкой они подружились очень, а сам Джин, который Джин Алладина был влюблен в эту девушку Джина. И, когда у мальчишки оставалось одно желание, все ждали, что он освободить девушку Джина, с которой они так подружились. Но мальчик сказал
Мне бы хотелось, чтобы мы всегда были вместе.
Просто вырвалось, потом он в ужасе закрыл ладошками рот, понимая, что теперь уже не сможет освободить Джина.
- А теперь тебе ведь нужно поспать, моя красавица. Ты поспишь немного? Обещай мне, пожалуйста.
Ее никогда нельзя было заставить уснуть. Даже до трагедии. А сейчас тем более. Но все равно Ребекка пытается как-то уговорить сестренку. Ей нужно много спать. Она сама не знает зачем, но врачи говорят, сон ведь одно из лучших лекарств на свете.

 Отправлено: 05.08.12 19:30. Заголовок: -Тогда хорошо. Он за..

-Тогда хорошо.
Он зачем-то кивает и сглатывает облегчённо, обречённость отпускает виски, когда до Клода доходит. Худо или бедно, жить будет. Он уже скорообсудит с дружками очередной манёвр, как бы подпорить фэйс какому-то негройду, но не станет рассказывать о Ллойде. Чтобы те не вздумали подстёбывать его, что он лечится у чёрного. А ещё, чтобы не пришлось глумливо хихикать на его счёт. Нафиг надо, у него и без этого хватит мишеней.
-Меньше нервничать? Это вряд ли. А вот такого добра, как прогулок своими ногами, в моей жизни навалом, бери – не хочу.
Он, прищурившись, с недоверием смотрит на Фрэнка, нервно вертя в руках стакан с чаем, который почти прикончил, хоть поначалу активно открещивался. Почему-то на ум ему не приходит, что он взял чашку из его чёрных рук, и даже брезгливо не вытер ладони о свои куда более пыльные джинсы, чем близкий к стерильности халат Фрэнка. Такого с Клодом ещё не творилось, чтобы запросто сидеть напротив негра, да ещё смотреть ему в глаза, зная, что за этим не последует удар цепью промеж глаз. Он старался бить побольнее, и у него выходило, оттого, что делал это с ненавистью, от души. Но сейчас он буквально уставился на Ллойда. У Клода совсем не устрашающий, не тяжёлый, и не предвещающий неприятностей взгляд, он умеет на этом играть, потому, что от такого щенка многие и не ожидают подвоха, больно хиленький, и он может брать неожиданностями. Но сейчас его больше занимает другое. Он сам верит, в то, что сейчас ему прогнал. Но с губ срывается совсем другое.
-Хм. Вы очень странный человек.
Если Ллойд думает, как говорит, не придуривается и не высказался для проформы, как учителя, считавшие долгом прививать интерес к своему предмету старческим брюзжанием, то ещё вопрос, кто из них больший псих. Клод, ненавидящий в людях то, что от них мало зависело, но приземлённый, видящий жизнь во многих дерьмистых проявлениях, или Фрэнк, которому, по ходу, в пору орден святого давать. Только отсутствие пафоса в который раз подкупает Клода. И его добрые, искрящиеся внутренним светом глаза. Не как у ребёнка, у которого нет никаких проблем, и оттого он такой малохольный, это глаза человека, который, возможно, пережил и побольше, чем Хэмингуэй. Клод добра мало нёс, но он мало его и видел.
-Такси? Ну и круто. Иногда ж нужно себя побаловать, и отдохнуть от идиотов вроде меня. Неблагодарная у Вас профессия.
Черти б его жрали, заболтал, козёл. Клод дал себе зарок говорить с этим, блин, доктором, только по делу, но какого-то чёрта понёс отсебятину. Причём, не ощетинившись, не с обычной поначалу, казалось, больше вымотанной, чем злобной агрессией, а с чем-то, попахивающим любопытством. И правда, как только Ллойд терпел всяких утупков, врывающихся в его кабинет каждый со своей проблемой, со своей истерикой, своей судьбой. Как брался лечить тех, кто был обречён, как, чёрт возьми, сообщал им об этом? С такой же улыбкой, мол, все там будем, или с сочувствием, от которого хочется врезать кулаком по лицу? Этот интерес был совершенно Клоду не нужен, он бесил его, и подстегнул побыстрее подняться на слегка затёкшие ноги, чтобы свалить отсюда, пока этот чёрный его тут не загипнотизировал. Кто знает, не промышляет ли их шарашкина контора этим самым, тогда недалеко до того, что Клод вступит в ряды борцов за чёрные права, если таковые вообще имеются.
-Задержали меня? Нет, не слишком.
Клод говорит слегка ошарашено, только к концу фразы взяв более-менее равнодушный тон. С ним никто не говорил вежливо что ли. Как с человеком, который стоил того. Откровенно говоря, он не стоил. Да и рос в среде, где вежливость не в почёте. Но, доброе слово, как известно, и Клоду приятно. Он проходит к двери, стараясь не идти в привычном супер скоростном темпе так, чтобы только пятки мелькали, хотя переключиться на что-то новое для себя очень сложно, пусть это даже всего лишь шаг. И через плечо кидает, приостановись на секунду. Но именно это замешательство с потрохами выдаёт в нём того, кто внутри всё равно благодарен за эти таблетки. И это чёртового отношение от того, от кого он меньше всего ожидал.
-Да…кое-что ещё…спасибо.
Его мир не перевернуло с ног на голову, не сегодня, пока к этому он не готов, пропитанный сладкими речами кумира, который приободряющее хлопал его по плечу, от созерцания силы которого он тащится, не всегда, чтобы быть лучшим, нужно выглядеть как чемпион по сумо. И его прёт лёгкая жизнь, к которой Джей пробился, ему никто не помогал, разве что бешеный нрав и голый энтузиазм. Привлекательна сама по себе мысль, что всё, что хочешь, можно получить. А, если не может, просто бери. Но эту его уверенность пошатнула даже не трусость и слабая сила рук для таких подвигов. А глаза юной мисс Даффодил, с которой он даже не мог толком общаться глумливо, он хотел оказаться рядом, даже если для этого ему пришлось бы затянуть галстук на шее. Чтобы она разглядела в нём мужчину, и чтобы её глаза сияли при виде него, а не наслаждаться страхом, который он мог бы там породить, если бы постарался. Ему мало её страха, он хочет её целиком, вместе с сердцем. Вот так сентиментально и тупо. Но это его грёбанное желание. Клод выходит за дверь с невесёлыми мыслями, что скоро его ждёт бой. У него нет такого понятия, как честь, он ящер, который откинет хвост, если даже не отрастит новый, лишь бы спасти бедовую голову, но позор перед Келли выше его сил. Он будет драться, как последний раз. А, может, и последний. Если он переживёт этот вечер, больше не будет так подставляться, ринг не для него. И не будет подвергать брата перспективе зависнуть с их дядей и тётушкой одному в доме, провонявшем подсолнечным маслом, припаренным к сковороде.

 Отправлено: 09.08.12 22:34. Заголовок: На лице Беллы появля..

На лице Беллы появляется озорная улыбка нашкодившего ребёнка только когда суп скрывается из поля зрения, и она оживляется, правда, всё ещё выглядит немного подавленной из-за того, что в её голову собираются лезть, не думая спросить, нужно ли это ей. Все взрослые дяди и тёти глупые, им в голову лезут любые вопросы, кроме самых важных и очевидных.
-Мне уже смотрели голову. Какой-то штукой размазывали что-то похожее на слизь по моим волосам. Я помню. Но папа сказал, это не то.
Тогда это был простой осмотр сосудов головы и шеи, обычное мероприятие для спортсменов. Что до папы, наверное, не хотел пугать Изабеллу подробностями, хотя ничего страшного в посещении психиатра и быть не могло, чем больше он пытался разложить по полочкам то, что с ней всего лишь будут говорить, что-то показывать ей, задавать вопросы, тем больше она впадала в ужас и сгрызла ногти под корень. Белла стала пугливой, и в грозу могла бы, кроме шуток, метнуться под кровать, если бы там хватило места. Раньше она была бойкой и могла даже нырнуть с моста, не пощупав дно, а один раз, ещё в детстве, носилась с закрытыми глазами по их двору с соседскими детьми, это они так играли в что-то вроде салок, и с размаху врезалась виском в выступающую железную палку, тот случай оставил ей небольшой шрам из того времени, когда она взрослела также, как и все. Совсем не так, как её сестра, которая, даже будучи малышкой, старалась не расстраивать родителей и не нарушать запреты, которые те ставили в благоразумной степени. Не трогать спички. Не открывать дверь незнакомцам. Возвращаться засветло. Ничего особенного. Но Белла выбрала спортивную жизнь, в которой семье было мало места. И теперь родители хотят вернуть её такую.
-Дома я могла бы разбудить маму, и она бы всё убрала. И забраться к тебе под одеяло. А ещё убить эту муху и сто раз помыть руки с мылом.
В больнице за ней следят, не дают намыливать себя с ног до головы каждый час, считая, если убедится, что не умерла от того, что на неё опустилась пылинка, это вызовет улучшение. А она сильнее вжимается в кровать, притянув колени к груди, и рыдает, потому, что не может думать ни о чём, кроме треклятой пыли и грязи, пока не избавится от неё. Белла не думает ни о чьём удобстве, и уж тем более, о таких мелочах, что её родные люди спят ночами. Не думает, как изматывают маму её выкрутасы, как их мирный, но порой вспыльчивый папа пытается с ней держать себя в руках, как Бекка с ней носится, срываясь с любой встречи с друзьями, хотя, будучи вынужденной подрабатывать и заниматься приготовлениями к поступлению в институт, у неё и без того мало времени всех повидать. Её время заполоняла сестра, но Белле и этого мало. Ей всегда будет мало, она найдёт повод, по которому будет ворчать и устраивать концерты. Но сейчас обнимает сестру, и пытается верить её словам.
-Когда мы были маленькими, мы были вместе, как сейчас. Я не хочу, чтобы меня вылечивали. Я хочу, чтобы мы всегда оставались такими. Настоящими сестрами, вместе всегда-всегда. Я не хочу возвращать то, что было до этого. Я кричала, ты плакала и раздражалась. Не хочу.
Она в отчаянии мотает головой и даже не налегает на конфеты. Белла смотрит на сестру во все глаза, держа её ладони и поджимая губы от мысли, что родители не могут понять, что только сейчас они нашли друг друга и всё, наверное, так, как должно быть. А что их не устраивает? Что она не ходит под ручку с индюком, вон, как Шерилин? Шерри дурочка, Белла больше не станет с ней дружить. Белла больше не боится быть искренней в чувствах к родной сестре, вместо того, чтобы их камуфлировать, от них отмахиваться и язвить, причиняя ей дискомфорт. А суп она никогда не любила. Изабелла очень боится, готовая сжаться в комок. Ей кажется, что это копание в голове что-то там повредит, и тогда она снова будет бесится при виде сестры. А ей так не хочется. Она любит Бекку, свою, только свою, и никому её не отдаст. Да даже эта подруга, Шерри, с которой Белла раньше тусила изо дня в день, была не оторвой и не спортсменкой. Они не были слишком похожи с Ребеккой, Шерри не была такой вдумчивой, но обе, по сути, были милыми и не злыми девушками. Так зачем же Белла отталкивала сестру и подсознательно искала ей замену даже тогда? А рядом с Беккой была эта выскочка Одли, в которой, видимо, Бекка искала побольше противности, которой в Изабелле было хоть отбавляй. Скажете, Мира и Белла ничем не похожи? Беллу это не убедит. Но сейчас она смутно припоминает, что, кажется, этот мальчик с ямочкой на щеке жених этой Миры. Кошмар.
-Да, я немного устала, сестричка. Только не уходи, я без тебя отвратительно засыпаю, и тогда мне придут колоть руку. А вдруг у них иголки не стерильные.
И ничего страшного, что у бедняжки Ребекки время расписано почти по минутам. Белла, ёрзая, укладывается в кровать, крепко прижав к себе ещё влажного после купания Барсика. Она ещё сто раз перевернулась и пожаловалась на то, что у неё горячие подушки, прежде чем задалась сном, разметав каштановые волосы по кровати. Такая, с прикрытыми глазами и ровным дыханием, раскинутыми руками и спокойным лицом, красиво подчёркнутым мягким макияжем, она была так похожа на ту Изабеллу, которой должна была становиться. Возраст должен был обтачивать с годами её вредность, превращая в более выдержанную и считающуюся с другими девушку, а не оставить в вечном детстве. Сейчас, как никогда, можно было вообразить, как оно могло бы быть. И только игрушечная собачка в её постели тревожным сигналом без слов рассказывала, что эта девочка так и не выросла до конца в своей душе.

 Отправлено: 13.09.12 01:52. Заголовок: Бенджамин угрюмо кив..

Бенджамин угрюмо кивает на все вопросы его матери относительно того, собирается ли он когда-нибудь браться за ум. Угрюмо от того, что ему настолько стыдно, что он чувствует, как сильно у него горят уши. Он уже три раза извинился, но, когда у него мама спросила, обещает ли он, что такого больше не повторится, он ответил, что ничего не может обещать. Странным он был, он мог выдумывать небылицы всякого рода, в которые иногда верили, иногда не верили и крутили пальцем у виска. Но, если дело касалось той ситуации, когда иногда стоило даже сказать ложь, что называется во благо или же во спасение, почему-то он замолкал и не мог выдавить из себя ничего кроме правды. Когда у него в полиции спрашивали, где он был, вместо того, чтобы спасти себя и сказать какую-нибудь ложь, он честно отвечал, что это он был тем человеком, который украл из супермаркера какие-то маркеры и тетради, потому что Бриане это было нужно. Ему ведь совсем не хотелось, чтобы она воровала сама, поэтому вместо того, чтобы брать на себя вину, он решил, что будет делать плохие дела за нее. И вот сейчас, сидя напротив огорченной мамы, он все равно не может просто даже для того, чтобы успокоить ее – пообещать, что все будет нормально и он хотя бы постарается вернуться к нормальной жизни. Хотя почему вернуться? Разве он был таким не всегда?
А уже спустя полчаса он выходит из дома и решает прогуляться, немного освежиться. Свежий воздух еще никому не был во вред. Бен достает из кармана сигареты, рассматривает их. Он никогда не курит, когда находится один, ни к чему ему это. Никакой зависимости у него, а откуда бы ей взяться, если он даже толком не умеет затягиваться. Но ему кажется, что он научился красиво держать в руках сигарету и выглядит мужественно. Бред, конечно. У Бена иногда в голове возникают какие-то сумасшедшие мысли и идеи. В последнее время Бри не особенно рада его видеть и вроде как ей ничего от него не нужно. В последний раз, когда он пришел к ней, она фыркнула, но поделилась тем, что ее бесит одна девочка в ее классе. А Бенджамин одержим своей влюбленностью и хорошо, что это пока еще не любовь, а только влюбленность. И поэтому в голове у него возникает безумная мысль.
Он заходит в больницу и не моргнув даже глазом, врет, что ему назначен прием у невропатолога. Хмурится и делает вид, что забыл врача и обещает подождать, пока его вызовут. А пока просто пройдется по больнице. В больнице достаточно народу и поэтому он может затеряться. Бенджамин достаточно приметный молодой человек на улице из-за своей не самой обычной внешности, но в больнице вряд ли кому-то есть до него дело. Иногда ему нравится находиться в таких местах, где можно взять и затеряться. Он делает вид, что прогуливается, а сам осматривается по сторонам, чтобы успеть зайти в какой-то кабинет, где находятся лекарства. У него был приятель, который воровал из больницы какие-то вещества, которые использовал как наркотики. Он и сказал Бену, где находится этот кабинет и как туда проникнуть и так далее. Бенджамин тогда сказал, что ему это не нужно, но на ус намотал и даже запомнил, как назывались те лекарства. Хотел ли он украсть из больницы наркотические средства? Нет, это было бы слишком просто. Ему хочется сделать что-то особенное для Бри и раз ее так волновала та девушка из класса, то можно было бы найти какое-нибудь усыпляющее средство. Или средство, которое могло бы ей навредить. Бри могла бы оценить его преданность. Он шарит по полкам в поисках того, что ему нужно, не разбираясь в лекарствах и особенно даже не понимая, что ему нужно. Он увлекающийся молодой человек и поэтому какое-то время просто даже почти раскидывает все лекарства, рассматривает их, открывает, нюхает. Ему нравится сам процесс и представлять, как будет благодарна ему Бри и как она даже, возможно поцелует его в щеку. У нее ведь тоже есть веснушки, не такие, как у него, но есть. Он держит в своей руке какие-то ампулы и в этот момент вздыхает. Какая глупая идея. Конечно, он бы не стал делать так, что Бриана запачкала свои руки. Зачем он вообще сюда явился? Почему его эти эмоции и чувства так сводят с ума? И вроде бы это хорошо, что он на все готов. Но все это делает из него какого-то сумасшедшего. Но он ни в коем случае не винит ее ни в чем, ему очень хочется, чтобы она была счастливой и улыбалась. А то, что ее волнует, не делает ее счастливой. И поэтому ему в голову пришла такая безумная мысль, за которую ему самому сейчас стыдно. Так стыдно, что он даже невольно разжимает пальцы и стеклянная баночка с ампулами падает на пол и разбивается с грохотом. Он замирает и остается только лишь надеяться на то, что никто не услышал в суматохе. Но нет. Ни черта сегодня ему не везет и он с тяжелым вздохом, мол «опять попал», лезет куда-то под стол. Чтобы спрятаться, не особенно надеясь на то, что это может ему как-то помочь. Потому что если будет нужно, то его и так найдут. А будет нужно, ибо он все разбросал.

 Отправлено: 22.09.12 22:10. Заголовок: Райли, раздувая нозд..

Райли, раздувая ноздри от бешенства, яростно хлопает дверью, конструкцией из трёх пальцев продемонстрировав, что думает о своём начальстве этой двери, чтобы не было соблазна показать адресатам. Эта работа не достала настолько, чтобы перестать её любить. Началось всё с Джея, который решил им устроить лучший трах в жизни, когда у неё чёртов тампон. И он, сволочь такая, знает, что в такие моменты она ненавидит всех, кто подходит ближе, чем на метр, отключает телефоны, чтобы провода к чертям не пообрывать. Но сейчас, сердце противно ноет, она даже не сомневается, что её гадский кобель оприходует очередную тёлочку, мочаля себе на радость. Удавила бы, нелюдя. Даже телефон она оставила внизу, в холоде, чтобы замёрз и сломался. Хотя нет, чтобы не было порыва позвонить любимому придурку. Правда, она себя знает, выдержит, не позвонит, зато к вечеру сорвётся и приедет, они отметят окончание её менструации, и дружно начнут молотить друг на друга. В этом плане у них как по нотам. Но что-то внутри точит её. Просто, когда он поцеловал её в макушку, она прижалась к нему потеснее, обвив его руку. Ванильно? Ну да, если учесть, что он так обнял, что чуть у шею «случайно» не свернул, а она так вцепилась ногтями, что могла и вырвать из кожи кусок. В понимании Надуа это ваниль. И она не может спокойно жить зная, что ей с ним становится это дорого и, чёрт дери, нужно. Впрочем, у них универсальный способ заглушать любую романтику и конфликты, и вы его знаете, дорогие друзья, и не надо стыдливо прикрывать глаза. Краем глаза отметив погром в кабинете, она махнула на это рукой. Чего она разбитых лекарств мало перевидала? Куда занятнее найти виновника, что она и делает минуте на третьей.
-Ты какого дьявола под стол залез? А ну, пошёл оттуда. Хотя нет, погоди. Дай мне получше рассмотреть твоё личико. - Райли, начав заводиться, притормаживает. Её, ясное дело, выбесил не бедлам, что он устроил – не её кабинет, не её геморрой, а то, что парнишка прохлаждается в теньке и покое, пока она, красная, с прилипшей ко лбу чёлкой, носится по этажам потому, что лифт со вчерашнего не починили. Но потом вглядывается в черты лица парня более сосредоточенно, и в глазах загорается чисто женское любопытство, а что этот паренёк, что нарисовывается в доме у Лилы, тут забыл в такой позе. Ладно бы, под ним повизгивала медсестричка. В этот момент дверь хлопает, и Райли подскакивает на ноги, увидев не самую доброжелательную уборщицу с тем выражением, с каким на костёр отправляли колдунов и ведьм. Райли безмятежно улыбается, разведя руками и сообщив, что, кается, натворила дел и, устыдившись, попыталась прибраться, но её накрыли раньше времени.
-Валяй, говори, что я росомаха. Извини, Пэм, прибавила я тебе работы, руки не держат. Я бы помогла, но не позволю моим дорогим пациентам мёрзнуть в одиночку.
К её юмору здесь привыкли, и уборщица, негромко поругиваясь под нос, отправилась в кладовую взять моющие средства, а Райли, присев на корточки, протянула руку пареньку, присвистнув, осматривая картину происшествия. Ему повезло, что накрыла уборщица, мало что понимающая во всех этих составах в колбочках и пробирках, будь это врач, парню бы не отделаться. Судя по тому, что он разбросал лекарства на все случаи жизни, бедолага торчал всеми местами сразу. Ну, хорошо хоть в закрытую лабораторию не полез, где исследовали всякие там смертоносные вирусы. Нотаций Надуа читать не собирается, захочет придраться, и так найдёт к чему. Нафиг надо читать проповеди и у священников хлеб отбирать.
-Сразу тебя не узнала. Немудрено, не каждый день наблюдаю людей с таких ракурсов. Как тебя там, Бен? Я Райли, подруга Лилы.
Она прищёлкнула пальцами, довольная, что, после рабочей суматохи, упомнила, где видела парня. Точно, Бен. Святой, как его про себя окрестила. Не то, что он был таким хорошим и, тем более, правильным, но она в подробности не вдавалась, до сего мига, по крайней мере. Просто, если бы с ней кто вздумал капризничать, как Брианна, Райли бы голову проломила и дело с концом. Все, кто умели включить терпение, в её понимании заслуживают памятника.
-Ну, рассказывай. Чего хотел? Отравить кого или сам чего наглотаться?
Она доброжелательно подмигивает Бену, нежной шуточки от неё ждать также бестолково, как у моря погоды, но зато Райли беседует миролюбиво, не подозревая как близка к истине. Ей и в голову не придёт, что этот божий одуванчик способен причинить вред, пусть и этой Бриане во благо. Она запоздало соображает, что неплохо свалить, пока Глэдис не вернулась или кто другой не застал их где не надо. Она не боялась, если её отволокли бы в полицию, кто бы им трупаков тут вскрывал? Эти придурки даже не смогут избавиться от их умильного запаха и будут дружно нюхать его, расточаемого по этажам без поддержания необходимых мер, как тургеневские барышни розы. Так что за себя она не волнуется. А вот Бену попадёт. И ей не хочется этого, раз уж по-человечески взялась выручать парня. Да и не так много людей, на которых она смотрит не оценивающе, гадая, как в русской рулетке, трахнуть или пропустить. По крайней мере, взгляд не сползает на молнию его джинс, а задерживаются на глазах, хотя обычно она не тратит время, когда можно рассмотреть всё, что ниже к ним прилагается. У него интересное лицо, от которого сложно оторвать взгляд, по щекам рассыпаны веснушки, а она сама втихаря мечтает иметь менее заурядную внешность. Она, как транс, ощущает себя некомфортно в сладеньком теле, которое подошло бы школьной любови Джея. Об этом лучше не думать, а то она даст Бену мастер-класс, как, к чертям, нужно разносить кабинеты.
-Я могу проводить тебя к выходу, в этих лабиринта сам чёрт ногу сломит, но вообще не отказалась бы, если бы ты составил мне компанию. Правда, если откажешься, не обижусь. Я работаю в морге, а там не всякий выдержит. - Она, ухмыльнувшись, вздыхает. Бывает, что и скучно сидеть целый день и болтать с теми, кто ничего не ответит, Лотте и Лиле каждый час надоедать тоже не дело, а Келли обойдётся без звонков, не хватало вслушиваться, что за герла постанывает на заднем плане.

 Отправлено: 22.09.12 23:49. Заголовок: Он бы, конечно, стал..

Он бы, конечно, стал бы судорожно придумывать оправдание себе, пока сидит и смотрит на высокие каблуки, которые приближаются прямо к нему. Он бы придумал, почему нет? С его фантазией он бы придумал. Он ведь придумывал столько всего. А он просто поднимает глаза и смотрит в светлые глаза девушки, которую он, в отличие от нее, узнает сразу же. У него хорошая память и на лица и на людей и он помнит всех. По крайней мере он так всем рассказывает и ему нравится так думать. Он смотрит в ее глаза обреченно, качая головой, отдаваясь целиком и полностью на растерзание. Он улыбается и не отводит взгляд, когда она спрашивает, зачем он сюда залез. С губ почти срывается какой-то ответ, но он не успевает, потому что в этот самый момент кто-то заходит и он уже даже готов сам вылезти и сам сдаться. Чтобы не позволять ей чувствовать себя неловко, когда она будет сдавать его в руки тех, кто будет решать, что с ним делать. Он же понимает, что никогда не может быть приятно судить и девушку эту он помнит. У нее характер сложный, но она не вредная и не злая.
Но она его не сдает и у него даже глаза округляются. Он слишком привык к тому, что ему с рук мало что сходить и сейчас был готов ко всему, но уж точно не к этому. Он даже хмурится и поэтому потом вылезает и тут же по-мальчишески глупо начинает жать ей руку. Не знает он, как благодарить нормально и выглядит сейчас полным идиотом.
- Спасибо большое. Ты меня спасла. Я знаю тебя, я как раз тебя сразу узнал. Я людей узнаю сразу по лицу, у меня отменная память на лица. Однажды я даже узнал человека, с которым мы лежали в соседних кроватках, когда только родились, представляешь? Я просто к нему подошел и сказал об этом, а потом мы узнали, что и правда лежали рядом.
Он снова придумывает, все так же трясет руку несчастной девушки. И по привычке рассказывает какую-то глупую историю. Он рассказывает всякие глупости, когда переживает, когда нервничает, когда нечего сказать и просто так. И ладно бы ему хотя бы было бы неудобно за это. Хотя бы иногда. Он и сам иногда верит в эти свои небылицы. За это часто закатывала глаза Бьянка, она ведь хорошая девочка, она ведь надежда родителей, она не лжет, она хорошо учится. А он ей в свою очередь сказал
А тебе все равно будет сложнее. От тебя очень много ждут, а от меня не ждут ничего. Поэтому я имею право на все, а ты не имеешь право ни на что.
И он это говорил не по той причине, что хотел ее обидеть. Он свою сестру обожал, он в ней души не чаял и ему бы даже правда хотелось бы стать чуть лучше, чтобы с нее сняли всю ту ответственность, что на ней была. Во многом из-за него. Ему было за это стыдно, он постоянно перед ней извинялся. Клал ноги ей на колени и говорил, что ей ужасно не повезло с братом и что, наверное, всем было бы проще, если бы его не было. Потом, конечно, улыбается, это он так глупо шутит.
- Отравить.
Он разводит руками. Девушку он помнит, да и сейчас понимает, что вряд ли ее можно напугать такими словами. Но все равно он на всякий случай прибавляет, не спешно и не торопливо
- Но я уже передумал. Ты извини, я тут могу все прибрать.
Пусть он это говорит, но в голосе его не слышно особенного рвения, тем более в тот момент, когда он осматривается по сторонам и видит весь этот бардак. Стыдно, конечно, не стоило так себя вести, не стоило идти на поводу у очередного желания стать ближе для Брианны. У него всегда срывает крышу, когда в очередной раз ему кажется, что он может стать ей ближе. А потом, когда вот так все рушится, как в этой комнате, он снова и снова понимает, что никогда не сможет стать ей ближе. У него так же разрушается сердце, как все лекарства тут. Хотя о чем он? С сердцем все гораздо хуже.
- Конечно, я бы с радостью составил тебе компанию. К тому же ты меня спасла. Я просто уже в который раз попадаю в полицейский участок и мне сказали, что если попаду еще раз, то книга рекордов Гиннеса мне обеспечена. А я совсем не хочу туда попадать.
Снова небольшая ложь, до книги рекордов Гиннеса ему ой далеко еще, к счастью. Он пожимает плечами и вовремя вспоминает.
- Ты только не рассказывай Бриане, что мы встретились в таких условиях. Если вдруг что.
Как ему объяснить потом, какого черта он делал в больнице. И пусть Бри вообще-то особенно не было дела, что он делает и чем занимается. Он отчего-то упрямо отчитывается перед ней, что он делал и что ей на завтрак. Если вдруг встретился случайно с какой-то своей знакомой, то считал своим долгом отчитаться и сказать, что у него с ней ничего не было. Она всем своим видом показывала, что вообще-то все равно. Но ему было как-то спокойнее строить такую иллюзию того, что между ними что-то есть и ей не все равно.