Отправлено: 23.12.09 05:56. Заголовок: Городская больница [4]

 Отправлено: 27.05.11 01:17. Заголовок: Вдоль убогих окраин ..

Вдоль убогих окраин бредёт неприкаянный Каин.
Утопиться б — да жертвы и этой не примет Хозяин.
Где-то брешут собаки, дымят слободские кварталы.
Увязают в грязи башмаки, сердце биться устало.

Брат — подрядчик небес — особняк, «Мерседес», вилла в Ницце.
Он из мертвых воскрес — откачали в парижской больнице!
С той поры двух «горилл» за собою таскает повсюду
(Из которых один, говорят, лично вздернул Иуду).
(с)

Что-то пошло не по плану. По прогнозам Каина ему уже должно было стать лучше. Он под присмотром самых дорогих врачей, в самой лучшей палате, принимает самые хорошие лекарства. Но сроки выходят. Фирма Каина Далглиша всегда все делала во время. Все выполняла в сроки. Директор Каин Далглиш не допускал промедлений. Хозяин же собственного тела Каин был бессилен перед недугом. На какой-то момент ему стало лучше, острая боль прошла. Но на смену ей пришла новая тупая ноющая боль. Весь организм будто подчинялся ей. Каину снились плохие сны, бросало то в дрожь, то в жар. Оттого он покрывался то горячим, то холодным потом. У него всегда была ровная коротка стрижка и, тем не менее он проводил гребнем по голове. Теперь же волосы прилипли ко лбу и смялись от долгого лежания.
Он с трудом открыл тяжелые веки, когда услышал шум в его палате. Сестра. Они были похожи. Дело было не только в больших глазах, правильных чертах лица, но главное в одинаковой мраморной бледности кожи. Теперь к этому цвету у Каина прибавилась какая-то синева. И наоборот алым болезненным цветом окрасились веки и губы. На щеках периодически выступали неровные пятна.
- Эгей, ты нашла окно в своем графике. Ты пришла, - Каин развернул и раскрыл кисть, как бы «приглашая» сестру вложить в нее свою руку. Любой другой подумал бы, что это сарказм. Но в семье Далглишей такая фраза была вполне нормальной. У таких людей время слишком дорого стоит. Такой парадокс: чем больше ты хозяин своего дела, тем больше твое дело становится хозяином тебя. И тогда все бросить становится практически невозможно. Нет, никакого сарказма в словах Каина не было. Этому так же свидетельствовал робкая улыбка. Будь Каин машиной, внутри него бы металлическим голосом прозвучало «Не зарегистрировано». У этой улыбки не было номера. Эта улыбка за ненадобностью была сброшена в архивы еще с детства. И вот она вдруг появилась и, кажется, даже губы горели от нее. Но Каин был спокоен. В палате тихо.
Ему сняться сны про то, что он убил своего брата. Убедил себя в том, что если брат предоставляет угрозу, он враг ему, не брат. Его овцы ходят по моей земле и едят мой урожай. Разве он брат мне? – Где твой брат, Каин? – Не знаю, где брат мой. Разве нанимался я ему в сторожа?
- Мы могли бы съездить куда-нибудь вместе. Мы ведь так давно никуда не ездили, - говорит он. Давно? Никогда. Их совместные поездки вместе были недобровольны. Так было надо и это было привычно. Став взрослыми, они одновременно стали и слишком независимы друг от друга. Совместные поездки казались какой-то сентиментальной роскошью. – Может быть, покататься на лыжах. Не могу представить тебя на лыжах,- сейчас скорее было трудно представить на лыжах его самого. Капельница воткнута в вену, в нос воткнут кислород, перевязанный бинтами торс.
Он поднимает руку и теперь становится заметно, как трудно ему совладать с внутренней дрожью. Обессиленная рука движется медленно, средне фалангой указательного пальца он едва касается переносицы Айлин и гладит ее.
- Ты счастлива, Ин?,- Каин внимательно смотрит в ее глаза. У него нет человека роднее. Но. почему этот человек, находясь сейчас с ним в палате, одновременно так далеко. Почему они всегда так далеко друг от друга, будучи рядом. - Ты не счастлива, - протянул он.
Нам чего-то в детстве не до дали, дорогая Ин. Каких-то сказок недочитали, перед сном недоласкали. Нас с тобой перевоспитали, переманерили, а сути не рассказали - счастье и успех разные вещи. Мы чертовски успешны. Только знаешь что? Курс валют для нас губителен. Мы обанкротимся переведя успех на счастье. Мы очень богаты земными деньгами. Мы никчемно бедны небесными раями. Что же нам делать, сестра?

 Отправлено: 27.05.11 02:19. Заголовок: - Ты мне будешь долж..

- Ты мне будешь должен упущенную выгоду. Не думай, что все просто так.
Улыбается она одними уголками своих красивых губ, покрытых алой помадой. Небрежно сбрасывает с плеч белоснежную шубу. Айлин прислушивается к себе, прежде чем вложить в руку брата свою холеную руку. Ей не хочется, чтобы он почувствовал ее дрожь, которую не так просто унять после встречи с этим страшным человеком в машине. Но об этом никто и никогда не должен знать, это было ее дело, это были ее проблемы. И это было ее слабостью, это было ее небезупречным местом в биографии. В безупречной биографии, которая была очень тщательно написана, чтобы в ней не было темных пятен. А кто-то словно достал ту грязную, истинную биографию и пользовался ей, чтобы у Айлин дрожали руки. Она понимает, что снаружи успокоилась, внутренне вряд ли. Еще сегодня вечером ее будет бить крупная или мелкая дрожь. Когда она будет засыпать, одна у себя в большой постели. Когда ее муж снова будет работать. Вечером, ночью. Или же сегодня он вообще может не вернуться домой и она будет знать, что он где-то там с другой. Будет знать, что она все равно лучше, знать, что Айлин Далглиш не бросают и что ее муж не будет думать о той другой. Вот только в этот вечер, он не будет с Айлин. Айлин будет одна. Она касается его руки, у него холодные руки, а ее руки сейчас особенно холодные, словно от них ушла вся кровь. Айлин присаживается рядом. Больницы ее не пугали, но было нельзя сказать, что они вызывали у нее какие-то приятные эмоции и чувства.
Айлин держит его руку, ей так спокойнее. Когда она держит его руку, она даже спокойнее относится к тому, что ей было холодно буквально несколько минут назад в той машине. Ей спокойнее думать о том, что сегодня ночью ей придется засыпать одной. Но, когда рядом с ней ее близкий человек, ей спокойнее думать об этом. Она замечает его улыбку, но делает вид, что ничего не заметила. У нее прекрасно получается ко всему относиться холодно. Даже к тем вещам, которые нужно было бы заметить. Даже к тем вещам, к которым не стоит относиться спокойно.
- Мы могли бы съездить куда-нибудь. И кто тебе сказал, что я буду кататься на лыжах, дорогой? Обычно в таких местах есть прекрасные рестораны, в которых я могу пить глинтвейн и чувствовать себя замечательно, - она говорит спокойно, с таким привычным надменным выражением лица. Привычно надменным и привычно спокойным, а потом только немного понижает голос, чтобы добавить, - Ты только поправляйся и мы обязательно поедем в любое место, куда ты захочешь.
Встанет ли Айлин на лыжи? Вряд ли. Но поедет со своим братом, куда угодно. Отключит свой телефон, чтобы им не мешали. Отключит хотя бы днем, придет вечером, снова включит, решит все дела. Айлин не может оставить надолго свои дела. И он не может оставить свои дела надолго. Они настолько погрязли в своих делах, в том, чтобы зарабатывать, в своем бизнесе, в своем успехе материальном, что такие слова как «поедем отдохнем вместе?», могут быть чем-то вроде сказки. А ведь кому-то это могло показаться диким. Это ведь так.. нормально. Проводит время со своей семьей, проводить время в отпуске со своим братом. Тем более, что они были близки друг с другом больше, чем многие братья и сестры. Но для них это было роскошью. В чем-то они точно проиграли. Айлин была старшей сестрой, но она не могла понять, в чем она проиграла.
Она улыбается ему. Уголками губ. Он спрашивает счастлива ли она, она не может ответить сразу и эта заминка сразу же играет против нее. Она щурит холодные глаза, смотрит ему в глаза, не отводит взгляд.
- Сейчас я несчастлива, конечно же. Мой брат в больнице. Не лучшее время для счастья.
А когда же ее время для счастья? Когда она не будет засыпать одна по ночам? Ведь ей на самом деле нравится такая жизнь. Или нет. Это неверно. Она просто кроме такой жизни никакой не знает. У нее не было какой-то большой любви в жизни, не было чувств безумных, которые бы сейчас грели ей душу воспоминаниями. Ее душа была такой холодной. В ней не было никаких ярких эмоций. Она была Дьяволом на каблуках, которого опасались все. Она была акулой. У нее все было, у нее был успех, ее имя знали, ее знали. Ею восхищались, ее опасались. У нее были враги, которые ее люто ненавидели, у нее были те, кто ее поддерживал и шел за ней. Но у нее не было тепла. Но она никогда и не знала, что такое тепло, чтобы сейчас по этому тосковать. Ей просто жилось. Она чувствовала порой, что было что-то не так. Но она не могла понять.
- Ты слаб, тебе нельзя волноваться. Поэтому я могу все сама уладить с семьей Тарантино. Я думаю, что за определенную сумму они оставят тебя в покое и тебе не придется больше иметь дело с этими сумасшедшими.
Ей кажется, что это действительно самый идеальный и самый лучший вариант. Иного выхода она не видит. Ее забота это забота Айлин Далглиш. Правда еще и Далглиш – Хоул.

 Отправлено: 26.07.11 13:51. Заголовок: Он каждое утро встае..

Он каждое утро встает, пьет чай, или кофе или просто молоко. Каждый день завтракает, смотрит новости или читает их. Не убирает фотографии своей семьи со столиков, каждое утро с ними здоровается, а поздно ночью, когда возвращается с работы, рассказывает как провел свой день. Фрэнк Ллойд не унывает, хотя многие почему-то думают, что он все делает на автопилоте. Его жалеют и он постоянно видит эти сочувствующие взгляды. Одна медсестра в больнице даже принесла ему маффины, которые сама напекла, думая, наверное, что он очень плохо питается. А он утром делает себе яичницу с беконом, наливает крепкий кофе, читает утреннюю газету, внимательным взглядом просматривает колонку анекдотов и даже улыбается над парочкой. Смотрит на часы, он не любит опаздывать или просто дома на него все же что-то давит. Подходит к фотографии, на которой Роза обнимает маленькую Алишу. Улыбается, Алиша смеется, кажется Роза ее щекотала и этот кадр сделала Фред. Проводит подушечками больших пальцев по фотографии. С нежностью. Шепчет, что скоро вернется, а потом смотрит по сторонам, ему совсем не хочется, чтобы решили будто бы он сошел с ума. Только этого ему не хватало. Снова смотрит на часы, главное не опоздать на автобус, а то придется идти пешком или ждать следующего, что может быть слишком долгим.
Фрэнк садится в автобус, тот полностью забит, поэтому его прижимает к окну и он рассматривает город. Даже не может по привычке посмотреть на часы, но он всегда выезжает раньше. Он приезжает в больницу раньше, чем начинается его рабочий день. Но, если он будет выходить вовремя, то он попадет в самые пробки. Он все уже рассчитал и в больнице над этим по-доброму посмеиваются. Фрэнк выходит из автобуса, идет к больнице пешком, быстрым шагом ему идти минут семь, но погода приятная и Фрэнк даже доволен тому, что у него есть возможность подышать свежим воздухом, а то все свое время он проводит или в больнице или в лаборатории. Свежего воздуха почти не чувствует. Он проходит мимо небольшого закутка, где курит персонал. Его зовут, он только машет рукой в знак приветствия. Он, кстати, бросил курить. В тюрьме начал, но когда вернулся, то покурил еще какое-то время и бросил. Фрэнк сильный человек и он может справиться со всем и без глубоких затяжек.
Сегодня у него по плану пациентка со сломанной рукой, расстройство психики у другого пациента, который неделю назад расстался с девушкой. Кстати, эта девушка приехала забирать его из больницы. Это уже четвертый раз за полгода, они расстаются и у кого-то из них обязательно случается расстройство психики. Фрэнку приносят карту пациентки, у которой долгий кашель, это пациентка доктора Монтгомери, но сам Калеб сейчас не может ее принять и поэтому ее отдают Фрэнку. Он приходит в палату и пациентка тут же начинает нервничать. Требовать, чтобы к ней пришел именно ее врач, именно доктор Монтгомери. Все попытки Фрэнка уверить ее в том, что он только осмотрит ее, а доктор Калеб скоро освободится, были тщетными, потому что она просто его не подпускала к себе даже. Поэтому Фрэнку все же пришлось отправиться в палату, где находится доктор Калеб, который сейчас, наверное, принимал роды. Там Фрэнк знаками показывает Калебу, что ему нужно его заменить, а сам проходит в палату.
- Здравствуйте, меня зовут Фрэнк Ллойд и сегодня я…
он пытается сказать какую-то речь, чтобы поздороваться и познакомиться. Но это ведь не просто кашель, это роды и здесь не до его имени. Фрэнк быстро надевает маску респиратор, перчатки.
- Дышите глубоко и тужьтесь.
Бегает вокруг девушки медсестра, а Фрэнк не суетится, просто спокойно подходит к девушке, которая, конечно же, волнуется, и берет ее за руку. Наверное, ей просто нужно, чтобы кто-то был рядом. Фрэнк тихим голосом руководит процессом, говорит, когда ей нужно дышать глубже, когда нужно расслабиться, когда снова тужиться. Подбадривает, что-то рассказывает, пытается ее отвлечь. Рассказывает о хорошей погоде на улице, кладет холодную тряпку на лоб девушки, который покрылся испариной. Говорит о том, что ее ребенок совершенно точно будет таким же красивым, как и его мама. Отпускает ее руку и обходит кровать. Медсестра тут же перехватывает тонкую руку девушки, а Фрэнк радостно сообщает, что головка ребенка уже показалась. Просит поднапрячься, еще немного. Разговаривает с ребенком, который вот-вот должен явиться на свет, улыбается. Для того, чтобы стать счастливым, можно просто посмотреть как появляется совсем новый человечек.
- Еще немного, Изабелла. Еще совсем немного и Вы сможете взять на руки своего ребенка.

 Отправлено: 07.08.11 17:51. Заголовок: Ева закрывает глаза...

Ева закрывает глаза. Боль, вызванная схватками, кажется ей нестерпимо приятной. Она вспоминает себя светловолосой невестой в девственно-белом подвенечной платье. Они сидели с Уолтером на ее детской кровати.
-Ева, не выходи замуж. Мы справимся. Ты похожа на жертвенного ягненка в этом платье,- бросил он, склонив голову вниз, разглядывая потертые узоры на половице. Ему было стыдно, как никогда раньше. Отец без тени сомнений приносил в жертву Еву. Его Еву. Уолтер хотел удержать ее. Спасти. Спрятать.
-Не будь ребенком, Уолтер,- равнодушно ответила она, поднимаясь с кровати и подходя к зеркалу. Она поправила фату. Ева упивалась своим несчастьем. Ян Мариотт казался ей самым низким и мерзким человеком из тех, кого она знала. Белое платье – символ ее унижения. Ева хотела почувствовать себя падшей. Она презирала людей. Они казались ей бесхарактерными и слабыми. Не способными сражаться за то, что им дорого по-настоящему. Они меняли религию, пристрастия, взгляды с завидным постоянством. Клялись в любви до смерти и отрекались от своих слов на следующее утро. Ее стремление презирать саму себя осталось для Уолтора непостижимым, необъяснимым и совершенно не понятным. Ева должна была стать порочной. Сейчас она испытывала странную радость от того, что ее ждало дальше.
***
Она помнила его силуэт на фоне окна. Он вышел, ни сказав ни слова. И даже не взглянув на нее. Она слушала стук его шагов на лестнице. Ева лежала неподвижно, зарывшись лицом в подушку. Он осквернил ее. Она не плакала. Совершил святотатство. Разрушил ее релирию. Она хотела быть фригидной, чтобы он презирал ее с особой ясростью. Ее глаза были сухими и пустыми. Она стыдилась того, что ее тело ответило на его грубые прикосновения, а не лежало как сейчас парализованным и неподвижным. Она поднялась с кровати немного неуклюже, прижав руки к животу. По телу пробежали спазмы. Она всхлипнула. Ева чувствовала, как ее тело трясется над раковиной. Она увидела сиреневые синяки, которые он оставил на ее теле. Ева наполнила ванную холодной водой. Ей хотелось захлебнуться. Она взглянула на себя в зеркало. Увидела бледное истерзанное лицо и неожиданно поймала себя на мысли, что не будет принимать ванную. Она присела на коврике возле ванной, поглаживая синяки руками. Ева провела в такой позе несколько часов, затем вернулась в спальню, закрылась с головой одеялом. Вдохнула чужой мужской запах. Ее жизнь изменилась. Лишь только сейчас с особой ясностью она приняла это, в состоянии полной беспомощности погрузившись в сон на его кровати.
***
-Белла,- отвечает она с тенью некой доброжелательности. Схватки усиливаются. Ева щурится, но не издает ни звука. Она приручила огонь внутри себя, когда была еще совсем маленькой. Ева знает, что этот ее ребенок не был первым, которого она носила внутри себя. Но у этого ребенка есть шанс выжить. Боль действует на Еву наркотически-опьяняюще. Она чувствует себя счастливой. Ребенок дерется за свою жизнь, разрывая ее плоть. Очертания рта Евя смягчаются. Она впивает глазами в лицо доктора. Оно ей нравится.
-Доктор, попросите, пожалуйста, медсестру не так явно выражать возбуждение и эмоции. Я не сильно люблю этого,- медсестра не успокаивается. Она все так же широко улыбается, семеня подле больничной кровати, сюсюкаясь с Евой. “Маленький, сейчас родится маленький”. Ева уперлась руками о борт кровати. С неким хладнокровием, дотошностью и физкультурной точностью она старалась исполнить инструкции доктора Ллойда.
Господи, доктор, я выдержала Яна Мариотта. Неужели вы считаете, что эти роды мне покажутся сложными?
Ева пыталась показаться воодушевленной и встревоженной. Напрягала все возможные и невозможные актерские способности, чтобы из-за всех сил казаться нормальной роженицей.
Доктор говорит что-то ободряюще-трогательное. Она не может никак сосредоточиться. Ребенок разрушает ее тело. Оно Евы становится напряженным и изнеможенным. Она надеется, что ее кожа будет заживать долго после этой схватки.
-Медсестра, не могли бы вы, пожалуйста, успокоиться. Это всего лишь роды,- шипит она, истерзанная своим ребенком и инструкциями доктора.
Пик радости. Пик боли. Она слышит крик, раздирающий стены комнаты. Запах крови. Ее крови. Ева улыбается растерянно и умиротворенно.
-Мальчик или девочка?- нетерпеливо спрашивает она, принимая на руки своего ребенка. Девочка. Ее девочка. Та, которая будет брать от жизни все, что захочет. Серена.
-Доктор, у вас есть дочь? Или возлюбленная? Я не придумала второе имя.

 Отправлено: 15.08.11 23:48. Заголовок: - Корин, прошу тебя...

- Корин, прошу тебя.
Мягким голосом говорит Фрэнк. Он не договаривает. Не отчитывает ее, Фрэнк вообще почти никогда и никого не отчитывал. Возможно, за это его и любили в этой больнице, поэтому к нему относились так хорошо, поэтому буквально каждый сочувствовал его горю и старался его никак не задеть. Потому что Фрэнк мягкий, потому что он никогда и никого не будет отчитывать, а, если его что-то не устраивает или он видит ошибки, то он найдет способ сказать об этом, не задев и не обидев человека. Он уже знает, что потом поговорит с Корин, возможно, за обедом, если снова не забудет, что ему нужно пообедать. Он мягко скажет ей за разговором, что не нужно так реагировать, потому что людям в такие моменты хочется быть одним и не паниковать. Паника слишком заразна и им не нужно усложнять роды пациентам. Потом расскажет, как тоже раньше паниковал и как про него даже однажды сказали «только не этот доктор, он ведет себя так, словно рожает сам и это пугает». Они посмеются и все будет хорошо. сейчас задача – помочь ребенку появиться на свет.
Детский плач раздается в палате, пока медсестра делает все необходимые процедуры, Фрэнк трогает рукой лоб девушки, чтобы посмотреть температуру. Девушка бережно берет своего ребенка и это заставляет Фрэнка счастливо улыбнуться. Ради таких моментов следует жить, даже если они тебя не касаются. Фрэнк помнит, как рождала его жена и попросила, чтобы он не находился рядом с ней. Ей не хотелось, чтобы он видел, как исказится ее лицо мукой от родов. Он ходил около двери и ему казалось, что он там находился уже год. Он нервничал так, как никогда, он сходил с ума и достал всех. Фредерика и Фредерик пытались его успокоить, правда по-разному. Если Фредерика тоже нервничала и вздрагивала и успокаивала его словами, то Фрэд, если и нервничал, то этого не показывал. И требовал, чтобы Фрэнк прекратил мерить коридор шагами, а то его стошнит уже и так кружится голова. А потом все бежали в палату, перебивая друг друга. А потом он был самым счастливым человеком на свете, когда держал на руках свою малышку и смотрел в глаза своей любимой женщины. И как он благодарил ее за то, что она сделала его самым счастливым человеком на свете. И единственное, чего он не понимает сейчас, так это почему муж этой замечательной девушки еще не вбежал в палату и не сал благодарить свою женщину за самую красивую малышку.
- Очень красивая, вся в маму. Сказал бы, что будет разбивать сердца. Но по глазам вижу, что даже если разобьет, то случайно.
Говорит он, но не для того, чтобы польстить, а на самом деле так думает и это можно понять по его улыбке, по его глазам, по его искренности. Фрэнк смотрит ласково, с нежностью. Улыбается в ответ на ее слова.
- У меня есть и дочь и возлюбленная.
Просто говорит он и легкая тень печали падает на его доброе лицо. Он задумчиво и как-то растерянно проводит рукой по своим коротким волосам, бросает взгляд на девушку и ее маленькую дочку.
- Только вот… они погибли. В честь умерших не нужно называть детей, так говорят.
Он робко пожимает плечами, словно извиняясь за то, что его любимые погибли. Не становится грустнее, грусть Фрэнка – светлая, он благодарен за память и за то, что он все же смог сделать их счастливыми. Не уберег. Это больно. но он может справиться с этой болью, ему ведь нужно продолжать жить дальше. И он живет дальше. Улыбается, радуется жизни. Радуется тому, что эта девушка держит на руках ребенка и что она счастлива.
- Вы сказали, что не придумали второе имя.. значит первое уже есть? Если не секрет, то какое?
Улыбается Фрэнк, быстро переводя тему. Не стоит о грустном сейчас. У нее такой счастливый момент в жизни, возможно, самый счастливый, а он тут ей со своими проблемами досаждает. Фрэнк отводит взгляд, а потом говорит.
- Правда… если бы Вам очень хотелось второе имя.. у меня есть два друга Фредерика и Фредерик. Близнецы. Самые близкие мне люди. Вот.
Он смущенно улыбается, стесняясь своей дерзости. Словно стесняясь. Он по своей сути не дерзок и не нагл.

 Отправлено: 30.08.11 12:51. Заголовок: I can hardly wait U..

I can hardly wait
Until I fall asleep
Tomorrow I'll throw away
Everything I keep
The days I tried to cage
Had already escaped
The months I tried to save
Were wasted anyway(c)

Каин представил этот зимний вечер на лыжном курорте. Он возвращается с вечерней лыжней прогулки, припорошенный снегом и немного усталый, а в гостиной деревянного домика у камина греется Айлин в большом свитере, поджав под себя ноги, читает какой-нибудь журнал с ручкой в руках, делая какие-то свои пометки. Они смотрят какие-то фильмы, пьют глинтвейн или шампанское. Каин закрыл глаза от удовольствия. Но закрыв глаза, снова стал погружаться в дремоту.
- Он меня совсем не греет, Ин, - сестра сидит прямо у камина и пытается согреть свои продрогшие руки, держа их над пламенем, - Смотри, ничего не получается, - она растерянно, как -то даже умоляюще смотрит на меня и запускает руки все дальше и дальше в пламя. И вот оно уже охватывает ее руки, но она ничего не чувствует. Я падаю на колени рядом с ней и резко вытаскиваю ее руки из огня, но сам обжигаюсь. Нет, не огнем - ядовитым холодом ее рук. Я испуган. Мы должны вызвать скорую. Я подбегаю к двери открываю ее и в комнату врывается ледяной ветер и снег. Снег заполняет всю комнату, все больше и больше и вот я уже стою по пояс в сугробе.
- Ин! ИН!, я кричу, пытаясь найти ее в этих тоннах белого холода, но ее нигде нет. Я только слышу ее шепот : "Он меня совсем не греет, Ин..."
Каин открывает глаза. Он, наверное, заснул всего на несколько секунд. Но его губы пересохли, а на лбу появились капельки пота. Он посмотрел на Айлин, которая все это время была рядом.
- Ты очень красивая, Ин. Я говорил тебе?,- может быть, раз. Например, на свадьбе. Он уже не помнил. И они вряд ли поедут на лыжный курорт, пусть и будут обещать друг другу, что найдут для этого время.
Она говорит о том, что несчастлива, потому что ее брат в больнице и Каин из всех немногих сил начинает, покуксившись, мотать головой так, как будто бы он ребенок которому предлагают невкусную запеканку. - Нет, нет, Ин, Боже мой...Он тебя совсем не греет, - говорит он и останавливается. Слишком мало сил. Имеет в виду то ли Хоула, то ли костер из сна, то ли вообще что-то другое. Но он останавливается. Не в их привычке говорить о таких вещах. Кажому свое - так всегда было. Поэтому трудно начинать как-то подругому.
- НЕТ!, - вдруг резко говорит он и даже слегка приподнимается на кровати, когда Айлин говори про Тарантино. Его дыхание становится очень тяжелым и переодически даже врывается какой-то глухой хрип. Каин пытается что-то сказать, но начинает кашлять. Но его глаза открыты и, кашляя, он пронзительно смотрит в глаза Айлин. - Они мне...,- он хочет сказать, что они ему нужны. Что благодаря им, он понял, что с ним что-то не так. Что благодаря им, он ожил на несколько минут и пусть в эти минуты ему наносили удары ножом, он жил и это были лучшие мгновения в его жизни. И пусть он еще не понимает, что делать с его новым знанием, они нужны ему. Но это так не понятно. И Ин...вдруг она не поймет. О, как он боится, что она не поймет его. Ведь если это так, то значит, что она сама никогда не...И Каин решает сказать так, как было бы в его духе, - должны. Я сам с ними разберусь, - он не сильно пытается сделать грозное лицо при этом, ведь и в жизни редко меняет его выражение. Он опускается на подушку и закрывает глаза. Устал. Но уже не засыпает.
- У меня есть для тебя подарок,- он показывает направлением взгляда на прикроватную тумбочку. Там на ноутбуке лежит папка с документами. Он сделал это первым делом, как пришел в себя. Это было первым его поручением. - Это летний дом. Наш общий. Там поместяться все. Я учел твои пространственные предпочтения. Ты, я..Элизабет, Хоул. Мы будем там все вместе. Твоя половина и моя пловина. Общая большая столовая, конюшня. Помнишь, как в детстве? Помнишь у нас был мраморный конь? Тихий его звали...Такой умный.Ты любила кататься ..Мы можем съезжаться на несколько месяцев и больше проводить время вместе...Мы же семья, - Каин опять закрывает глаза. Неизвестно, что было наивнее - предложение поехать на лыжный курорт или купить летний особняк Дагллиш- Хоул. Назвать их семьей. И комната Селены. Только об этом не стоит говорить Ин. Да, об этом не стоит...

 Отправлено: 30.08.11 14:38. Заголовок: - Говорил. Мягко гов..

- Говорил.
Мягко говорит она, что уже звучит непривычно, даже неприлично непривычно для ее обычного стального тембра голоса. Она смотрит с нежностью на своего брата. ее нежность не такая, как у других, мягкость ее голоса не такая, как у других. И многие бы не заметили бы даже что она как-то смягчилась. Но те люди, которые знали ее хорошо, заметили бы разительную перемену в ее взгляде. Каин точно заметит.
Айлин только сжимает его руку, сильнее сжимает, когда он говорит о том, что ее что-то не греет, она старается понять, о чем он. Она даже на секунду морщит брови, щурит голубые глаза и поджимает губы. Она всегда слушает его внимательно и сейчас чувствует какую-то непривычную ей тревогу. Айлин всегда думала, что раз человек в больнице, то опасаться нечего, она верила в то, что в дорогих больницах все будет хорошо. она никогда не была глупой, она была очень умной, она была расчетливой. Но Айлин верила в то, что, если дать большую сумму врачу, то он вылечит все, что угодно. Она была воспитана на том, что деньги – сила. Она не знает, сама ли она в себе это воспитала или же это было в ней выращено с самого детства. Но в этом плане ее действительно можно было назвать наивной. Поэтому ей казалось, что раз ее брат в больнице, раз за ним ухаживают хорошие врачи, то все должно быть нормально. Но что-то идет не так. И это заставляет ее просто сильнее сжимать его руку и несколько даже растерянно смотреть на его глаза. И, когда он останавливается, прекращает говорить, ей очень хочется спросить у него, кто ее не греет по его мнению. Но она не спрашивает. Пусть в голове и крутится этот вопрос, но она не спрашивает. Ведь, верно, у них не принято говорить о таких вещах. А он сейчас в таком состоянии… вдруг ответит? Поэтому Айлин молчит.
Она вскидывает брови, когда он вдруг говорит «нет» в ответ на ее предложение как избавиться от семейства Тарантино. Если бы Айлин умела впадать в бешенство, то она бы сейчас именно этим и занялась бы. Ей хочется что-то высказать, сказать, что она думает по этому поводу. Что от такой семейки нужно держаться подальше и даже простить все долги, только бы они навсегда исчезли из их жизни. Но Айлин молчит. И только берет тонкими пальцами документами, на которые показывал ее брат. Рассматривает, хмурит брови, когда слышит его слова.
- Элизабет?
В ее голосе стальные нотки, в этом коротком имени своим тоном она словно задает вопрос «то есть ты действительно думаешь, что я буду жить в одном доме с той, чья сестра чуть не убила моего брата?». поднимает глаза и одна ее бровь ползет вверх. Странный способ разобраться с семьей, что тебя чуть не угробила. Купить дом и стать одной большой семьей. Но Айлин была сдержанной и она любила своего брата. более того, сейчас она постарается все списать на то, что ее брат еще слишком слаб.
- А это не опасно?
Она была сдержанной, да. Но она все равно была язвительной и удержаться от комментариев в своем привычном стиле она не могла, да и не хотела. Она считает, что сейчас именно на это она имеет право. На язвительное замечание, относительно невесты своего брата. Айлин не была глупой, она даже не была слишком эгоистичной и она понимала, что ее брат принял ее мужа. Она жила той жизнью, в котором очень часто были такие мысли, как «я должна». «я должна в ответ». Такие правила были в бизнесе, если хочешь чего-то добиться. Только вот здесь как бы отреагировал Каин, если бы семья Антуана причинила бы вред его сестре? Наверное, так же, как сейчас Айлин.
- Это замечательная идея, дорогой. Мы так давно не проводили время вместе… семьей.
Улыбается она одними губами, делая акцент на «семьей». Вроде бы она ответила так, как и должна была ответить любящая сестра. Только вот он ее отлично знает. И прекрасно поймет, что она не одобряет его идею. И ведь на самом деле сейчас внутри себя она уже пообещала, что раз Каин сам не может избавиться от Тарантино, то она обязательно уничтожит эту семью. Айлин рассматривает документы, сжимает руку своего брата, какое-то время проводит с ним в молчании. Они ведь так давно даже просто не молчали вместе. Жаль, что они нашли время друг для друга в тот момент, когда один из них был на волоске от смерти. Но ведь лучше поздно, чем никогда. Айлин смотрит небрежно на часы, бережно, непривычно бережно убирает прядь со лба своего брата.
- Ты действительно думаешь, что я так просто оставлю то, что я тебя чуть не потеряла?
Вкрадчиво интересуется она без тени улыбки. Наверное, он знает ответ, он и так все понимает. Но Айлин ведь была честна с ним. и сейчас была с ним честна, в своем стиле.

 Отправлено: 30.09.11 14:02. Заголовок: Дрейк проснулся попе..

Дрейк проснулся поперек кровати, он точно помнит, что засыпал нормально, по человечески. На подушку уложил голову, укрылся одеялом и заснул. А нет. Это было когда-то давно в детстве, все правильно. Вчера он ввалился в свою квартирку и упал поперек кровати, правда каким-то образом, на ходу умудрился снять с себя все кроме трусов. Ну что ж. было чем гордиться этим утром. Дрейк шагает, буквально шлепает в ванную, смотрит на себя в зеркало. Танцует сам с собой, уж больно сегодня ему нравится, какая у него щетина и он даже не думает, что ему надо бриться. Взъерошивает волосы, чистит зубы, смотрит на себя в зеркало и поет дурным голосом «ай лав ю бэйби, ай нид ю бэйби. Сам себе аплодирует, сам себе кланяется. Определенно в обществе интересного и красивого человека никогда не бывает скучно. Ему страшно хочется есть, он помнит, что где-то аккуратно под горой вещей лежит его мобильный телефон. А еще ему на дверь прилепили какой-то буклет, который он заботливо принес в семью, на котором была круглосуточная доставка лапши в воках. И уже через тридцать минут Дрейк в одних трусах встречает курьера, а еще через пять минут он уже радостно выбирает куски курицы из лапши и набирает номер Норберта.
- Норб, заметь я сам тебе звоню, так что тебе придется кинуть мне пару сотен на телефон. Ты же знаешь, что я бедный киллер, думаешь много заработаешь тем, что людей убиваешь?! Я лапшу сейчас ем, а ты что ешь? Аааа.. я сейчас еду в больницу городскую, там подстрелили одну, нужно проведать ее. Ты меня заберешь?
С тех пор как в жизни Дрейка появился лучший друг, ему стало заметно легче житься. Но Дрейк не такой подонок, чтобы просто использовать Норберта из-за того, что у того денег куры не клюют. Если бы Норберту понравилась какая-то девушка, но она бы ему отказала, то Дрейк бы ей прострелил ногу и ей бы пришлось встречаться с Норманом. Дрейк был заботливым другом и дружить он умел, да. И потом Дрейк даже благородно не просит отвезти его до больницы, до больницы он даже доберется сам. Вот какое благородство проснулось с утра пораньше в Дрейке Сильвере. Он быстро одевается, выходит из дома, садится на мотоцикл и еде в ближайший магазин. Он же не идиот навещать людей в больнице с пустыми руками. Он покупает сигареты, бутылку виски и шоколадный батончик. Вполне себе набор для человека, которого недавно чуть не убили.
Дрейк распахивает дверь в палату, в которой лежит Форлани и тут же заливается хохотом.
- Ежик резиновый шел и насвистывал дырочкой в правом боку.
Распевает Дрейк, когда достает из белого пакета блок сигарет, бутылку и шоколадный батончик, который он тут же разворачивает и откусывает большой кусок. А вы что думали, что Дрейк купил шоколадку для Форлани? Для Форлани он купил сигареты, а шоколадку он купил себе, конечно же. Дрейк открывает бутылку виски, достает пластиковые стаканчики, он очень рациональный мужчина и поэтому закупил еще и стаканчики.
- Ты меня разочаровала, Форлани. Когда меня подстрелили, я не валялся как неженка в больнице. Скажи… тебя Дорнан от злости что ли укусил? А то у него что-то на личном фронте вообще не клеится. Сначала вы разошлись, а теперь его еще и парень бросил. Ну этот… который тут по больнице ходит с занудным видом.
У Дрейка совершенно нет чувства такта, совершенно нет деликатности. Он из тех, кому расскажешь секрет, а он потом во всеуслышанье может его раскрыть. Не со зла, конечно же. просто он не особенно задумывается о других людях. И для него не существует такого понятия, как то, что не стоит постоянно напоминать людям, что они расстались и что есть в этом мире вещи, о которых принято тактично молчать.
- Ты извини, что я не предлагаю тебе шоколадку. Я просто сегодня не завтракал.
Врет и не краснеет, разливает по стаканчикам виски, никакой колы или сока он, конечно же, не купил. Он не разбавляет. Дрейк протягивает ей стаканчик, сам достает сигареты. Наверное, если зайдет врач, то его хватит инсульт от такого посетителя.
- Нууу… я, когда из дома выходил, то забил в гугле «как себя вести, навещая того, кого подстрелили». Ничего нормального не выдали. Ну кроме того, что не надо акцентировать внимание на том, что произошло и делать комплименты. Так что… ты выглядишь не так уж плохо. Правда ты никогда не была в моем вкусе. Но стрижка тебе идет. Пожалуй, я бы с тобой переспал.
Дрейк одним махом выпивает свою порцию виски и тут же наливает себе еще. Угнетают ли его больничные стены? Да ничего в этой жизни Дрейка Сильвера не угнетает, ему тут даже нравится. Он заглядывает в небольшой холодильник, который стоит в палате у куклы. Достает оттуда яблоко – источник железа. Вгрызается в него, так как с батончиком он уже расправился.
- Покажи рану-то! Я уже от нетерпения изнемогаю, а ты все намеков не понимаешь ни черта.
Нельзя акцентировать внимание на том, что произошло? ну-ну.

 Отправлено: 02.10.11 21:30. Заголовок: You killed me with y..

You killed me with your smile

Она прижимает к груди своего ребенка и улыбается искренне, блаженно, как Мадонна на картине Леонардо да Винчи. Ее лицо озаряется сияющей нежностью. Когда, маленький сверток с простирающимися в воздухе крохотными пальчиками, оказался на ее руках, Ева была вынуждена оставить в прошлом “маску фригидной дамы”.
- Ее мама разбивала сердца умышленно – без всякого сострадания,- непроницаемым голосом, без всякой гордости и радости, добавила она. “Но так и не растопила сердце одного мерзавца – твоего отца”.
-Надеюсь, она научится этим распоряжаться правильно.

***
Человек, не умеющий ненавидеть, никогда не научится любить.

-София, впрочем, ты и сама знаешь… Он сомневается…
Ева Бенсон разглядывала преисполненными ненавистью и презрения глазами своего отца. Он никогда не любил ее по-настоящему, как подобает отцу любить свое дитя. Мистер Бенсон сомневался. Искал в поведении Евы изъяны, даже в мелочах, пытался уличить ее в том, в чем подозревал ее мать. ‘Ева гуляет босоногая по саду, разве такое поведение достойно дочери аристократа’. ‘Ева позорит меня, однажды я поймаю ее за руку и смогу доказать, что был прав’. ‘Бенсоны никогда не ошибаются, и, следуя этой аксиоме, я не могу быть не прав. Это произрастает изнутри меня. Я знаю, что что-то в этой девчонке не так’. Она раздражала его своей излишней идеальностью. Его пугали ее глаза. Стоило маленькой самозванке, исчадью порочности, взглянуть на него, как он тот час же замирал, не в силах что-то сказать. Он просто удалялся в свою комнату, бормоча под нос ‘я прав, я прав, я знаю, что я прав’.
Все говорят, как Ева Бенсон походит на свою мать. Все говорят, как Ева Бенсон не похожа на своего отца. ‘Разительный диссонанс’. И лишь только один человек был в силах что-то доказать, и лишь только этот человек был вынужден всегда молчать.
***
Ева Бенсон презирала своего отца. Он оказался недостаточным тираном, не способным противостоять ей, ее матери, и силе обстоятельств. Она попрекала его за то, что он был безвольным, не пытался искать правды, отрекался от нее под давлением знакомых и того, что они говорят, как будто ему доставляло радость быть жертвой несуществующего заговора ее матери, ощущать несчастье, страдать...
Она выходила замуж за Яна в надежде наказать отца. Мистер Бенсон должен был раскаяться в час расплаты, когда она, его дочь, стояла у алтаря в белом подвенечном платье, становясь женой разбойника, негодяя, грабителя, убийцы, того человека, которого то самое общество, мнением которого так дорожил ее отец, внегласно согласилось презирать. Он умилялся "ее счастью". Расплывался в улыбке, благословляя. ‘Такой состоятельный человек как мистер Мариотт никогда не проигрывает ни в чем. Поверьте, женщины, сражались и унижались за то, чтобы сегодня оказаться с ним у алтаря вместо нее. Он выбрал мою дочь.’

“Боже мой, какая прекрасная пара, тиран и его фригидная дама”.

Ева Мариотт. Ева Бенсон. Маленькая Ева.
Девочка, получившая на Рождество серую игрушечную собачонку с вертящимся языком и проволочными ушами. Ева, надевавшая на шею той самой 'ненастоящей собаке' байковый пояс своего домашнего платья – и волочившая ее за собой из комнаты в комнату, по коридорам, беспристрастно оглядывая лицо старика Бенсона глазами. “Ты не выполнил свое общение. Ты обманул меня”. Он должен был постигнуть суть ее страданий, но он мыслил не так как она – не постигая сути маленького создания, отчаянно швыряющего ему в нос как подачку 'ненастоящую собаку'.
“Ева? Не знаю, какая она. Просто не знаю. Ею занимается моя жена София. Меня она не касается.”
Ева замкнулась в себе, живя в своих фантазиях – лишь они казались ей подлинными и настоящими.
***

У них не совпадали жизненные сценарии и планы. Стоило ей что-то сказать – как он тот час же делал все, чтобы она была вынуждена снова замолчать. Слова отдаляли их, в данный момент, разбрасывая их тела по разным континентам. Ей казалось, что с каждой прожитой минутой эта пропасть разрасталась, превращаясь в бездну.
-Я хотела ребенка от Яна, у него прекрасный генофонд. Сейчас не время для печали.
У нее не осталось времени для того, чтобы почувствовать себя обездоленной или несчастной… В мыслях упасть перед ним на колени – лишь только бы вкусить вкус той беспечной красивой жизни в дорогом лондонском особняке, походящим скорее на замок, нежели на дом семейной пары. Холодный рай. До конца необжитый. Безукоризненно пустой и чистый.
-Простите,- мягко произнесла она, вежливо, но без сострадания, словно она и вовсе не способна была на такое качество, присущее каждой сердобольной женщине, как сочувствие. Она понимала горечь его утраты, но не разделяла ее.
-Серена. Я любитель греческой мифологии. Серены соблазняли моряков своим пением, заманивая их в пучину… три буква Ева. Две буквы Ян. И новая жизнь – шесть букв. Серена.
-Серена Фредерик Марселин Монье
-Вы подарили моей дочери жизнь,- она потянулась к прикроватной тумбочке, стянула с ее поверхности тонкий лоскут салфетки и написала на нем три буквы IOU. В Америке, когда на праздничную вечеринку приходит гость без подарка, он вручает IOU-открытку виновнику торжества. 'Я твой должник'.
-Скажите, когда я смогу выписаться, мне нужно выходить на работу,- неторопливым взглядом она обвела в воздухе очертания доктора Ллойда. Это было лицо того человека, с которым Ева была готова иметь дело.
-Простите, Фрэнк, не согласитесь ли вы стать крестным отцом Серены? Я не религиозна, но моей матери было бы приятно узнать, что я окрестила ее в соответствии со всеми обычаями. Она верит, что лишь только тогда у младенца появляется свой ангел-хранитель…
***
Она стояла на балконе в больничной пижаме и расстегнутом халате, раздувавшемся на ветру как плащ супергероя с журнальных страничек… Или как крылья. Ее крылья. Ева раскинула руки в стороны, повинуясь необычайной силе. Подушечками пальцев она управляла воздушными массивами. Captain America. Во всей Вселенной не существовало больше ни одной преграды. Мир склонился к ногам Евы. Мир принадлежал ей. Глаза Евы были устремлены вдаль – к верхушкам небоскребов – и выше. Она видела лучи солнца, сломленные крышами и отражающиеся на стеклянных стеклах этих величественных зданий... Ева была свободной как солнечный свет. Воскресшей из пепла. Всемогущей. Всесильной.



ps разошлась я..... аааааа.... не стоило делать столько карандашных набросков в блокноте... на работе нужно работать... этот урок должен стать для меня поучительным.

 Отправлено: 03.10.11 15:24. Заголовок: Он только мягко улыб..

Он только мягко улыбается в ответ на замечание девушки по поводу того, что мама прекрасной малышки разбивала сердца умышленно и без сострадания. Не в его правилах сейчас пытаться убедить ее в том, что все в порядке и все так делают и что она исправит эти ошибки. Видно ведь, что ошибками она это не считает. Значит это и не было ошибкой, Фрэнк никогда и никого не осуждал и, в принципе, даже не видел ничего страшного в том, что красивые женщины разбивают сердца. Ему казалось, что это было нормально. Возможно, неправильно, жестоко. Но это было нормально. В женщинах это заложено, иначе зачем давать этим прекрасным существам такую красоту, как, например, этой молодой мамочке. Ей была дана красота, значит сложно удержаться от искушения и не разбить пару тройку сердец. Неправильно, когда мужчины разбивают сердца. Вот такое было стереотипное мышление у Фрэнка. И сейчас на ее высказывание он только мягко улыбается и даже не качает головой.
- Любая красивая женщина разбивает сердца. Это природа.
Он не лукавит, он так действительно думает. Он был бы не против, если бы красивая женщина разбила его сердце. Вряд ли он был бы в обиде. Он бы так и пожал плечами и сказал бы, что это заложено природой и красивым женщинам можно разбивать сердца. Фрэнк капризным и самовлюбленным не был. А может он просто был счастливым человеком и та женщина, которую он считал самой красивой на земле, ему сердце не только не разбила, но сделала его самым счастливым. Может быть он просто баловень судьбы. Просто это счастье длилось недолго, но зато он его чувствовал.
- Серена очень красивое имя. Очень подходит Вашей дочери. Мою дочь звали Алиша.
Зачем-то вспоминает он, поправляя капельницу, но ему не становится больно. он только вспоминает, как нервничал, вспоминает как был счастлив и какой очаровательной была малышка. Как она была похожа на свою мать, но глаза у нее были Фрэнка. Он замечает даже сейчас, что у маленькой Серены глаза не ее матери. Но он достаточно деликатен, чтобы не сообщить ей об этом. Потому что он не знает отца этого ребенка и не знает, в каких отношениях он находится с матерью Серены. Может ей больно было бы осознавать, что тот дал ее дочери свои глаза. Больно, неприятно или просто хочется забыть.
- Это моя работа, что Вы?
Фрэнк даже как-то трогательно и искренне пугается. Он даже начинает махать руками, чтобы еще сильнее показать, что она ему ничего не должна за то, что он принял у нее роды. Потом успокаивается, суетливым он никогда не был.
- Я думаю, что через пару дней Вас уже можно будет выписать. Только вот я бы советовал Вам повременить с работой и отдохнуть еще немного.., - он смотрит прямо в глаза девушки, склоняет голову и улыбается понимающей улыбкой, - хотя я понимаю, что вряд ли Вы послушаетесь моего совета. Но хотя бы будьте осторожнее и не слишком напрягайтесь. Это Вы мне просто обязаны пообещать.
Он шутливо грозит ей пальцем. Такие девушки как она всегда добиваются всего, у нее во взгляде такая сила, которой он давно не видел. Она очень хрупкая, она ранимая, это тоже видно. Но она слишком сильная. Бывают ли слишком сильные люди? Бывают. Они держат на своих руках ребенка, сразу же после родов и спрашивают, когда их выпишут, потому что им нужно на работу. У них взгляд сильный, гордый и холодный. Это не взгляд стервозной девчонки, это взгляд сильной женщины. Потому что взгляды стервозных девчонок не меняются так, как меняется ее взгляд, когда она смотрит на своего ребенка. Она будет прекрасной матерью. Фрэнк бы ей об этом сказал, но знает, что это всегда звучит странно. Но он видит по ней, что она будет замечательной мамочкой. В меру строгой, заботливой и своей дочери она даст все.
Она говорит ему быть крестным, а он в этот момент делает какие-то пометки в ее карте. И замирает, словно не верит своим ушам. Это всегда ответственность и, конечно, слышать такие слова для него очень важно. Для кого-то, может быть это было бы просто приятным предложением, но для Фрэнка.. это было особенно. Он к этому относился очень трепетно. Он поднимает свои мягкие глаза на девушку, улыбается широко. Скрывать свою радость и то, как он польщен, он даже не пытается. И какое-то время просто смотрит благодарным взглядом на девушку, а потом кивает не в силах вымолвить из себя и слова. Он сильный, но в такие моменты даже у таких сильных как он, может дрогнуть голос. И он снова кивает, словно боится, что она не заметила.
- Я согласен, конечно. Если Вы хотите, то я буду… только счастлив. Я не ангел, но я буду стараться. Клянусь, я буду очень стараться.

 Отправлено: 21.10.11 08:14. Заголовок: Темпераментная латин..

Темпераментная латиноамериканка говорит так быстро, что Ави не понимает и половины слов, у неё в голове путаются все мысли, она должна была вечером заехать к родителям и поговорить с отцом, наконец, но сейчас понимает, что не успеет, попасть к Арчи гораздо важнее. А вечером она не поедет сразу домой, потому, что не может не заглянуть до отбоя к своей Селене, которая уже привыкла к визитам малохольной белокурой девочки и начинает нервничать, когда её волосы пытается пригладить кто-нибудь другой. И Ави нервничает, когда не знает, не случалось ли у Сел очередного рецидива, как тогда, с женихом её сестры. После этого случая Аврора переругалась со всеми и попросила Элизабет взять эту ситуацию под контроль, нервы Сел нужно было беречь. Резкая боль в области одной из ранок заставляет Аврору переключить всё внимание на взрывную спасительницу. Ави сама работает в больнице и неплохо знает, что нужно делать, но сейчас теряется. И, когда женщина начинает дуть на её ранки, глаза Ави наполняются слезами. Не от боли, а от благодарности. Ей хочется обнять её, но она не решается. Ави растерянно держит у головы то, что вручила ей спасительница, и мягко улыбается в ответ, запоздало напоминая себе, что спасительница этого не понимает. Бросилась ли она под машину? Вроде бы нет. Но раз она была так невнимательна на дороге, наверное, подсознательно не исключала такой возможности, так странно. Они едут бешено, темпераментная женщина что-то кричит на том языке, который Ави всегда хотелось выучить, но она почему-то не начинала. Она ведёт себя тихо лишь до той поры, пока они не попадают в какую-то лёгкую пробку, и тогда она от нетерпения и переизбытка эмоций подхватывает и начинает кричать на всех вокруг, чтобы, чёрт возьми, пошевеливались. Они останавливаются почти также резко, как ехали, но женщина касается своими пальцами пораненной головы Ави и затем её лица очень бережно, чем вызывает новый приступ умиления. Ави слушает её на сей раз пристально глядя в глаза.
-Нет, что Вы, мой жених никогда бы не хотел, чтобы в моих волосах была кровь, он не хотел бы, чтобы мне было больно, и..я просто дура. Но я ничего не могу поделать с собой, чтобы перестать ей быть. Тот, кто сказал мне это, тоже, наверное, считает себя художником. В определённом жанре. Он просто не может остановить своё вдохновение. Спасибо Вам. За помощь...и ещё больше - за эти слова.
Она, наконец, порывисто обнимает эту яркую женщину и чмокает её в висок, а затем быстро вылетает из машины и несётся к палате Арчи, чтобы притормозить перед самой дверью и поправить перекосившийся воротник. Она снимает пальто и накидывает белый халат на плечи, присаживаясь на стул рядом с Арчи. Он спит, и совсем не отличается от своего привычного состояния за последнее время. Но у неё не потухают глаза, потому, что ей позвонил Фрэнки. И он никогда бы её не обманул, просто нужно слегка подождать. Она здесь одна, поэтому, наверное, нужно немедленно позвонить Генри, но она даже не знает его номера. Да и ни с кем, если честно, не хочет делить этот момент вот так по-детски эгоистично. Отец Арчибальда был занятым человеком, однако, та девушка, что возле Арчи вертелась, бывала здесь достаточно часто, именно в этой палате Аврора впервые осталась с ней наедине. Обе блондинки, но у второй такой заговорческий и словно немного лисий вид. Она ведь звонила ей в тот злополучный день, когда всё случилось, и хотела сказать ей что-то важное об Арчи. Но, возможно из-за того, что из-за этих глупостей всё и случилось, они об этом ни разу не заговаривали. Один раз Аврора видела мачеху Арчи, которая предпочла не тратить своё время на разговоры с невестой своего пасынка, да Ави это тоже было не нужно. Все были слишком взбудоражены, на нервах, в шоке, потому, что с ними не должно было случиться ничего такого страшного. С Арчибальдом не должно было. И всё же он держался, он не погибал, и Фрэнк даже сказал, что, наверное, ему есть за что цепляться в жизни. Сейчас Ави ужасно стыдно за то, что Арчи боролся, находясь на волосок от смерти, в то время как она очень сильно дурила, фактически добровольно выдавая сертификат на собственную смерть Доминику, в то время как другие мечтали быть здоровыми, вылечиться от смертельных болезней или встать на ноги после длительной комы, она обнимала подушку и представляла, как именно Доминик будет её убивать. Глупая куколка. Это не сказка, где будут выдержаны все нужные театральные паузы, где он перепачкает кровью какой-нибудь жертвы твоё лицо, а ты сможешь абстрагироваться оттого, что рядом с вами лежит труп, глядя в его глаза. Это не сказка, где он сможет остановиться просто потому, что вдруг ты что-то для него значишь. И это не сказка, в которой боль будет переносимой. Нет, в жизни всё сложилось бы иначе и уж точно как угодно, но не романтично, а очень страшно и бездарно, наверное. Но, именно потому, что это всё не сказка, Доминик ведь не сбежит. Но почему её глупое сердце болит от мысли о том, как с ним обращаются в этой ужасной и давящей клетке? Эти мысли словно приколачивают её к земле невидимыми глазами, и, когда она отрывает ладонь ото лба, на который сейчас усердно давила, ей начинает казаться, что она чувствует какое-то шевеление на кровати. Арчибальд выглядел таким бледным, что готов был слиться по цвету с простынёй и одеялом, у него совсем пересохшие губы, но никогда в жизни он ещё не был таким родным ей и близким, как в этот момент. Стряхнув с себя лишние мысли, она просто шепнула - очнись, я не выдержу без тебя. Аврора склоняется над лицом Арчи и её золотистый локон падает на его щёку.
-Арчи, ты слышишь меня? Мой милый, пора просыпаться. Я тебя очень жду.
Она закусывает губу в радостном предвкушении и, чуть отстранившись, но не отпуская Арчи взглядом, прислонила ладонь к собственным губам, словно всё ещё не веря, что это действительно могло случится, что в их жизни, наконец-то, произошло нечто по-настоящему дивное. Ей проще поверить в то, что это просто самый жестокий розыгрыш, чем правда, однако, веки Арчибальда дрожат, и если сначала Ави это всего лишь кажется, то затем становится столь очевидно, что она просто хватает его ладонь в свою руку, чувствуя, что её пальцы ходят ходуном. Она, обычно так склонная драматизировать, почему-то на сей раз не думает о том, что как в каком-нибудь дурацком фильме, он может даже не вспомнить её после такого долгого сна. Сейчас. Просто сейчас. Пожалуйста. Просто открой глаза.

 Отправлено: 21.10.11 13:01. Заголовок: У него заложены уши ..

У него заложены уши и его это чертовски раздражает, как будто бы он заснул при взлете в самолете и от этого забыл глотать слюну. Заснул в очень неудобном положении и еще после вечера какой-нибудь вечеринки. Проснулся на огромной высоте, с затекшей шеей, с заложенными ушами, головной болью и желанием пойти в туалет. И разрывается между тем, чтобы заснуть снова или сходить все же в туалет. Впечатления не самые приятные, он обязательно опишет в своем дневнике эти ощущения, чтобы после описания поставить заметку на полях – больше никогда не впадать в кому. Нужно обязательно будет это запомнить. Во рту какой-то противный привкус, он даже морщится, но пытается его распробовать. Металл, кровь. Он помнит, что у него уже был однажды такой привкус во рту. Он ехал, торопился и прямо перед ним вылетела машина с какой-то блондинкой за рулем, ему пришлось резко вывернуть роль и он ударился о руль. Во рту тогда был такой же противный привкус и голова так же гудела. У него было сотрясение мозга. Арчибальд пока еще лениво отвечает врачу относительно своего самочувствия и требует, чтобы его выписали как можно быстрее. Молва о том, что он впал в кому, что он был на грани жизни и смерти, точно облетела весь город и страшно было представить, как сильно волновалась его спящая красавица. Но еще страшнее было представить, сколько за это время шуток умудрился придумать его напарник. Арчибальд проводит рукой по отросшим волосам.
- Около Вашей кровати все время дежурила девушка. Светловолосая, красивая. Она читала Вам книги и разговаривала с Вами…
дальше Арчи не слушает, эти слова отражаются болью у него в душе. Значит она была рядом. постепенно начинают всплывать события прошлого, чего он боялся. Но она была рядом, она его не бросила. Обще-то у него в жизни было немало блондинок, но только одна из них могла читать ему книги, а не просто приходить. Он проводит по своему лицу, словно пытается вспомнить его на ощупь. В пальцах какое-то странное ощущение, словно они онемели. Он не чувствует кончики пальцев и внимательно рассматривает свои руки. Сжимает их, разжимает. Заново учится.
- Девушка все время эту карту держала около Вас, сказала, что это важно.
Арчибальд улыбается, берет из рук врача карту с изображением Джокера. Ну, конечно. Только его спящая красавица, его Аврора могла помнить о нем все. Только она действительно знала, что было ему нужно. Он рассматривает карту с нежностью, с которой обычно смотрят на своих любимых. Игра это то, что он любит и то, по чему он так сильно скучал. Арчи требует, чтобы к нему немедленно привели Аврору. Ему говорят, что ей уже позвонили и он откидывается на подушки. Он пока еще слишком слаб, пока еще не привык к тому, чтобы находиться в сознании. Темнокожий врач говорит, что ему нужен отдых, Арчибальд раздраженно пытается ответить, что он уже достаточно отдохнул и теперь ему уж точно не захочется отдыхать. Но ему делают какой-то укол и уже через буквально пару минут он снова окунается в какую-то полудрему. И он слышит, как заходит Аврора. Слышит, конечно же и чувствует ее цветочный аромат и ему тут же хочется сжать ее в своих объятиях. Но он ждет. Ему важно ждать, как она поведет себя. ему важно, чтобы она все еще оставалась его малышкой и глупышкой. Иначе.. ее светлый локон щекочет ему лицо, он сдерживает улыбку. А потом просто с закрытыми глазами привлекает ее к себе, он все еще ослабший, но она всегда была очень хрупкой и на нее у него бы хватило сил, даже в коме. Как бы сейчас комично трагично это ни звучало. Арчибальд касается губами ее щеки, словно не решаясь коснуться ее губ и открывает глаза. Улыбается ей несколько вымученной улыбкой, но светлой.
- Ты все такая же красавица, принцесса моя.
Он рассматривает ее. Так о многом нужно разговаривать, он не знает даже, что происходило, пока его не было. Может она уже встретила кого-то другого и только из жалости оставалась около его постели. Она ведь не должна была ждать его вечно. Хотя он был в ней уверен. Но он смотрит в ее глаза и словно замечает, что она больше не целиком и полностью его девочка. Он усмехается невольно, но тут же берет себя в руки, проводит по ране на голове Авроры и хмурится.
- Стоило мне ненадолго отлучиться, как ты уже попала в какую-то передрягу.
И нужно столько всего сказать, о столько поговорить, а с другой стороны и сказать-то нечего. Ну вот я и вернулся только крутится в голове, но говорить такую пошлость не стоит, он даже сейчас сам это понимает.
- Помнишь в школе еще заболеешь на две недели и сидишь дома. Приходишь и чувствуешь себя чужим. Твой друг общается с другими, девочка, с которой ты сидел за одной партой – сидит с другим. и вроде ничего не поменялось, но ты чужой. Вот я себя сейчас чувствую так. Ты прости, что так надолго тебя оставил.
И он проводит рукой по ее ране.

 Отправлено: 11.11.11 10:56. Заголовок: Кроули вернулся толь..

Кроули вернулся только вчера из Израильской клиники, где он проходил длительно обследование, которое так же ничего не дало. Ему что-то обещали, пичкали таблетками, поставили на учет, чтобы ему выписывались лекарства, которые, кажется, употребляют наркоманы. Он тогда даже усмехнулся и сказал, что теперь ему будет завидовать вся молодежь его города, которая спит и видит, чтобы наесться этих таблеток. На него врачи посмотрели странно, наверное, им совсем не понравился его черный юмор, отчаянный черный юмор. Впрочем, сказать, что это его волновало, означало бы соврать. И дело уже даже не в том, что он скоро умрет, а его никогда особенно не волновало, как девушки пытались улыбаться натянуто в ответ на его юмор, а брови молодых людей ползли вверх. Вроде бы как над такими вещами не шутят. В Израиле он даже умудрился познакомиться с девушкой и между ними даже было что-то вроде романа. По крайней мере они ничего друг другу не обещали, но он себя поймал на мысли, что у нее просто волосы были очень похожего цвета.. на цвет волос Миры. Ее даже звали Мирабель, что его в первую минуту покоробило и он даже готов был возвести глаза к небу, чтобы спросить «ты что издеваешься?». Потом он смирился, конечно. Хотя поначалу ему казалось, что это ужасно пошло. У нее волосы, как у Миры, в ней есть такая же сдержанность, у нее даже глаза были похожи на глаза Миры. И поэтому он не мог выдавить из себя обращение к ней, как к Мире и стойко называл ее только МираБель. Особенно выделяя финальное Бель. Она, кажется, от этого морщилась, ей совсем не нравилось ее имя и он говорил ей, что ему нравится, как звучит это МираБель. Усмехался про себя ее доверчивости, но она таяла от этих слов, хотя не показывала виду и это ему нравилось. Он снова и снова вспоминал Миру, которая так достойно ушла. Если бы она ушла иначе, он бы ее не вспоминал и спокойно бы звал ту девушку Мирой. Но он вспоминал Миру и даже.. скучал по ней. Прокручивал в голове то свое интервью, которое давал журналистке, свои слова. Распрощался с той девушкой в аэропорту, она приехала его провожать, от этого уже было странно. Он сказал ей «прощай» и она подняла бровь, уточнив, какого черта он решил от нее избавиться так просто. Он поцеловал ее в лоб и сказал, что значит реинкарнации не произошло и ему бы хотелось обрадовать близких бывшей невесты. У девушки брови все выше и выше ползли вверх. Когда он уточнил, что это значит, что бывшая невеста жива. И спокойно отправился на регистрацию.
Сегодня он отправляется в больницу, чтобы отдать своему врачу увесистый пакет, в котором лежат результаты анализов, что были сданы в клинике. Миловидная девочка на регистрации поднимает глаза и широко ему улыбается, что-то спрашивает, он вежливо дает ей понять, что на разговор не настроен. Его лечащий врач обращает внимание на зажигалку, дорогую зажигалку в его пальцах и спрашивает, почему Дионис еще не бросил курить. Дио отвечает, что, возможно, ему просто нужны маленькие радости и отправляется к выходу. У него звонит телефон, Дионис смотрит на номер, незнакомый, хмурится и не замечает, как на кого-то налетает. Убирает телефон, поднимает игрушку, которая упала на холодный пол и осматривается в поисках ребенка, которого умудрился почти сшибить с ног. Но взгляд его сталкивается в большими глазами темного цвета. Он удивленно склоняет голову набок. Красивое лицо, каштановые волосы, красивая линия губ. Кукольная красота, он не был поклонником такой красоты, но девушка была определенно привлекательной. Ему всегда нравились светловолосые, он отчего-то не был поклонником темноволосых девушек. А может быть ему просо казалось, что рядом с ним должна быть девушка со светлыми волосами. Но девушка, которая стояла прямо напротив него сейчас и смотрела такими большими и детскими глазами, была необычной. Озадачило его то, что это была именно девушка, он не мог ошибиться. Сформировавшаяся фигура, взрослое лицо. Но взгляд. Ее взгляд был словно у маленького, несмышленого ребенка.
- Простите, что налетел на Вас.
Говорит он вежливо, почему-то не отводя взгляда от девушки. Дионис словно спохватывается и протягивает ей ее игрушку. Он почти уверен, что это ее игрушка и его это удивляет еще больше.
- Это Ваше, я так понимаю.
Она была действительно необычной и в ней было что-то, что заставило его остановиться. В противном случае, он бы вежливо извинился, отдал бы ей игрушку и вышел бы из больницы. Но сейчас его что-то останавливает и в лихорадочных глазах видна заинтересованность.

 Отправлено: 26.11.11 09:45. Заголовок: В эту ночь ей плохо ..

В эту ночь ей плохо спалось и, когда она устала ворочаться на будто назло подогретых простынях, села в кровати совсем не по чаковски обняв подушку и положив на неё подбородок. Она видела во сне Роберта, но впервые не проснулась с мокрым лицом и противным ощущением, что она, оказывается, не разучилась рыдать, когда не может отдавать отчёт действиям. Ей не хотелось поднимать пустые глаза на зеркало. Слишком бледная даже для своей почти бумажной кожи. Ангел всегда сравнивал Кассию с гейшами, а она смеялась прокуренным смехом и безуспешно пыталась проделать что-нибудь с веером, который купила летом от пущей жары, которую она от себя гнала с той же настойчивостью, что и лица убитых ею людей из памяти. Роберт любил в ней даже неловкость, целовать край её запястья с замиранием сердца и говорить, что она была произведением искусства. Но разве умела она играть хотя бы на гитаре и подкидывать веера? Она говорила, что максимум, на что он может рассчитывать – кимоно и сакэ. Хотя настоящая гейша бы не выдержала этого вульгарного зрелища. Когда в их наряде тут и там мелькали оголённые участки её тела. Она не создана для восточной культуры. Слишком прожжённо - западная. Кассия решила, что прикроет глаза только на пару минут, а проснулась уже в одиннадцать. Её трясло, словно от холода, и она проклинала Эса за то, что он отправил её к этому садисту, который лишил её сигарет и записал минимум на двадцать процедур, устроив ей тщательнейшее обследование и не обращая внимания на то, как она скрипит зубами от злости и боли и пытается разговорить его хотя бы для того, чтобы отвлечься, на что он серьёзно попросил её не отвлекать его от работы. Да как только этого зануду носит мир. А вот и он - вспомнишь, как говорится. Зашёл, чтобы убедиться, что она проглотила эту омерзительного вида манную кашу, поданную на завтрак. Она с милым ядом улыбнулась ему. Конечно же, съест, в следующей жизни. Давно она не чувствовала себя маленькой девочкой, которая вываливает ненавистную манку в раковину и озирается по сторонам. Господи, она людей убивает менее нервно, а тут немного ёжится под его взглядом правильного во всех отношениях мальчика, который видит её ухищрения насквозь и сухо говорит, что она делает всё, чтобы не поправляться. Она что-то не слышала, чтобы манка служила лекарством, но не вступает в спор и мрачно смотрит на Калеба из-под тяжёлых век. Но тот огорошивает её новостью, что к ней намерен придти посетитель. Кто может захотеть видеть её? Эсмонд? Она слишком хорошо знает его - да ни за что на свете. Он и так отвёз её сюда. Особенно, потому, что отвёз. И она за это ему не благодарна, из-за него она чуть не отдала тогда на крыше с Август концы. Так что это он был сильно ей должен. Да, так цинично она рассуждала, могла скорее простить того, кто оставил ей эту рану. Она ведь всё же хотела угробить его, так что его можно понять, да, к тому же, на мёртвых обижаться как-то глупо. Но простить Эсу то, что от его поцелуя у неё дрожь бежала по телу, даже как-то по-новому, словно с самого чистого листа, который так и рвал её грязную душу, она не могла. Для чего это всё было? Лучше бы он вмазал эту чёртову тачку в бетонную стену. Она ведь, кажется, плакала при нём. Дверь палаты вновь открывается, и ей даже не нужно быть зрячей, чтобы узнать этот смех. Конечно не Эс, и даже не Август. Дрейк Сильвер собственной персоной. Она усмехается на его песенку, и искренне надеется, что сумеет немного побыть энергетическим вампиром и позаимствовать у него заряд бодрости. Хотя виски тоже совсем неплохо - она оживляется и опрокидывает обжигающую жидкость в своё горло отнюдь не жестом неженки. И чокнуться пластиковыми стаканами - как будто в юном возрасте в студенческой жизни, которой она никогда не жила, будто бы упустив в своей судьбе некий значимый период.
-Да брось, Сильвер, я же тут как на курорте. Ладно, так и быть, открою тебе Америку - мне просто захотелось взять пару дней отпуска в срочном порядке.
Она всё же не выдерживает серьёзности собственного пусть бледного, но ещё пока лица, и смеётся, в ответ на слова Дрейка. Всё же он был таким лёгким, таким непосредственным человеком, что рядом с ним она чувствовала и себя немного живее. Не такой приземлённой, не такой не имеющий права на смех. И всё же его следующие слова заставляют её вновь сосредоточиться и деловито, не скрывая некоторой степени изумления, уточнить.
-Ты серьёзно? Монтгомери бросил Эсмонда? Если бы это был не ты, Сильвер, я бы решила, что это чушь. Знаешь, кто мой лечащий врач? Пресловутый зануда.
Она подоткнула себе подушку, скрестив ноги под одеялом в удобно для себя позе и чуть подавшись вперёд, настолько была поражена таким новостям. Когда Эс привёз её сюда, как это случилось, о чём они с Калебом говорили и говорили ли она не имела понятия, так как вырубилась по дороге, а до этого ничего и не видела, кроме мошек перед глазами и глухого звука в ушах. Почувствовала ещё, как рука Эса коснулась её кожи, хотя, наверное, показалось. Он никогда особенно не любил вида крови, хотя не сказать, что она его пугала, конечно.
-Извиню. Не потому, что ты не завтракал. Просто я терпеть не могу шоколад. У тебя есть сигареты, и я почти тебя люблю. Ты знаешь, как доставить оргазм.
Кассия деловито вытаскивает сигарету из пачки и хищно её прикурив, с блаженным видом затягивается дымом, калечащим лёгкие, и восторженно запивая всё это новым крепким глотком виски, даже постанывая от удовольствия. У неё правда сейчас случится оргазм, потому, что в такие моменты это, чёрт дери, лучше, чем секс.
-Тогда ты всё сделал по лучшим инструкциям. Все вокруг постоянно втирают, что смех - лучшее лекарство, только не уточняют, что от него расходятся швы.
Кассиопея вновь усмехается, но не зло и не мрачно, а почти дружелюбно. Ей нравится то, как говорит Дрейк, то, о чём он говорит. То, что он не думает, что она подумает о нём и какую тему хотела бы услышать, ему это не так уж и важно. И это ей нравится. Он не парит и не даёт парить себе мозги. И в этом, наверное, они даже похожи. Конечно, никаких швов на ней нет, она скорее будет кусать кровать от боли, чем даст вот так запросто себя залатать и подпортить.
-Ничего интересного. Сильвер ты что, ран не видел? Все мужчины как дети.
Кассиопея ворчит и откидывает одеяло, чтобы Дрейк мог полюбоваться на то, как она оплошалась. На ней тонкая белоснежная рубашка и бельё. Стеснялась ли Кассия? Боже упаси. Она вообще нацепила этот "наряд" приличия ради, хотя до этого лежала вообще без одежды, затягивать себя поясами халатов с раной почти на талии смерти подобно. А нацеплять слипшиеся больничные рубаки - хламиды - вот где стыд. Сильвер смотрит куда-то в районе её живота, и она знает, что он не думает о ней, как о женщине. Она была бы ужасно женщиной для Дрейка Сильвера. Никакого мистера и миссис Смит. Она отвратительно готовит и ненавидит фаст-фуд, который представляет собой смысл жизни Сильвера. Она может часами собираться и пялиться в зеркало на своё отражение, вместо того, чтобы уделять внимание своему мужчине, да и при всём своём стиле она слишком мрачная и плоская, чтобы выглядеть женственной. Так что она не предел его мечтаний, точно также, как и он кажется ей взрослым ребёнком, и если в потенциальных любовниках её это качество бесит, то в своём приятеле ей оно нравится. С приятелем так и должно быть - легко и без напрягов. Она одна из очень немногих, которая может чувствовать себя с одним из самых профессиональных убийц в этом городе. Рыбак рыбака.
-Если эта пакость не затянется нормально, пристрелишь меня? Ты работаешь так, как мне нравится, так что я хотела бы, чтобы меня застрелил ты.
Ну что поделать, чисто киллерский юмор и комплимент такого же свойства.

 Отправлено: 26.11.11 19:18. Заголовок: - Меня это даже обиж..

- Меня это даже обижает. Если бы не ты Сильвер, я бы решила, что это чушь. Я что зря все время несу чушь что ли, чтобы потом какая-то наемная убийца меня воспринимала всерьез.
С невозмутимым лицом сообщает ей Дрейк и тут же забывает о том, что они говорили об этой сладкой парочке, об этих Ромео и Джульетте города, доктор Калеб и перевозчик Дорнан. Дрейк знал, конечно же, о том, что у Дорнана этого был роман с Форлани, он все время около нее вертелся юлой. Если честно, эти скучные отношения совершенно никак не волновали Сильвера, это было тривиально и скучно. К слову, они даже не были самой красивой парой, Дорнан рядом с ней смотрелся как двенадцатилетний мальчишка, которая до сих пор писает в штаны. А она как взрослая мамаша с тяжелой поступью. Ну и что хорошего может быть в такой паре? Другое дело смотреться за хитросплетениями отношений бедного доктора и его дружка, вставшего на криминальный путь. И вот, наконец, их отношения закончились. Закончились, как и должно было быть – трагично и красиво.
- Форлани, клянусь черным плащом, что, если ты сейчас же не заткнешься и не прекратишь выращивать во мне комплексы, то я своими же руками разорву твои швы. Я всю жизнь думал, что до оргазма я довожу иначе. А не сигаретами.
Дрейк насупился, откусил еще один кусок яблока и уставился на светлую мякоть, в поисках червяка. Ему нравилось искать червяков и давить их пальцами, он все же был убийцей и иногда ему нравилось работать на себя. можно подумать, что его даже чем-то огорчило, что Форлани так высказалась о своем оргазме, который случился не от того, что Дрейк сегодня так красиво выглядит, а всего лишь от каких-то сигарет. Можно было бы так подумать тому человеку, который бы не знал Сильвера и не слышал бы того, что он добавил спустя пару секунд
- Как ты вообще могла подумать, что меня волнует чей-то оргазм. Главное самому не облажаться.
Дрейк с самым сосредоточенным видом рассматривает рану и даже не задумывается о том, что у Форлани вообще было красивое тело, не лишенное округлостей, но в то же время какое-то, может быть слишком худое. Но Дрейка такие вещи не особенно интересуют, Форлани он уже давно рассматривает только как хорошего приятеля, причем мужского пола. А на мужчин он с нежностью смотреть не может. Ну разве, что на Норберта… и то иногда только и тому об этом знать не обязательно, а то зазнается и решит, что хватит с Дрейка подарков. Сильвер настолько очарователен, что его постоянно нужно добиваться и поэтому нельзя прямо взять и раскрыть свое сердце. С этими олигархами нужен глаз да глаз, а то найдет себе другого киллера и Дрейк и глазом моргнуть не успеет. Эти олигархи такие непостоянные, что нужно постоянно их удивлять и удерживать около себя. иначе они упорхнут как бабочки, найдут себе нового киллера и с ним будут стрелять по колесам машин обидчиков. Дрейк, высунув язык, рассматривает рану на коже Форлани.
- Слабо. Я недавно напился и заснул в туалете. Не удержался и свалился на пол и головой ушибся об какую-то фигню. Так вот рана у меня была больше. Надеюсь, что занудный дружок Дорнана в штаны не навалит от ужаса, если я тут тоже закурю.
Это он, конечно, лукавит. И рана у него была гораздо меньше, когда он свалился в туалете с унитаза. Туалет был у Норберта, а у него каждый туалет больше, чем квартира, в которой жил Дрейк. Поэтому, конечно, когда он брякнулся, он очень грациозно полег на какой-то беленький коврик, пушистый. Его это так обрадовало, что он даже заулыбался во сне. Правда, потом, как выяснилось, не смотря на то, что после пятой бутылки виски, он перестал считать, сколько он выпил.. но все равно умудрился отравиться мидией. Подумать только. Пить виски, вообще не есть и отравиться одной маленькой мидией, которую он и то схватил случайно. Суть, в общем-то, была не в этом. А в том, что мидия дала о себе знать и Дрейка полночи рвало на тот пушистый коврик, а выйти он не мог и только жалобно звал Норберта, чтобы тот ему помог. Ах да. Дрейк еще лукавил в том плане, что ему было совсем все равно наложит ли в свои штаны доктор занудный или же сдержится и добежит до туалета. Тот доктор, в конце концов, а значит, знает, как не умереть от внезапной диареи.
- Пристрелю, конечно. За символическую плату, я бесплатное не работаю, а мы приятели. Поэтому плата будет символическая. А пристрелить это я легко, ты же знаешь.
Дрейк делает затяжку и задумывается на секунду, чешет голову, резко поворачивается на Форлани и щурится.
- Чеееерт. Теперь я захотел тебя пристрелить. Ну что за жизнь у меня? аж руки зачесались.

 Отправлено: 19.01.12 11:23. Заголовок: ..

Дети могут стать взрослее, только я не постарею. (с)

-Это дурацкая сказка. Ты нарочно доводишь меня!
В глазах Белоснежки застыли неподдельные слёзы, когда она, сжимая кулаки, смотрит на свою сестру, которая геройски перечитывала "Рапунцель" второй раз подряд. У Ребекки уже пересохло во рту, но неугомонная Белла не дала ей возможности даже сходить на нижний этаж, чтобы взять себе кофе. И искренне недоумевает, отчего сестра над ней издевается. Как можно так спокойно рассказывать истории о девушке с волосами до самой земли, запертой в башне. А есть ли там ванная? Да и какая ванная может спасти волосы, которые волочатся по земле. Только на пару секунд представив себе эту картину и антисанитарию, царившую в этих самых сказках, Изабелла буквально забилась в истерике. Если бы сейчас здесь с ней сидела мама, она бы точно позвала медсестру, но Ребекка дала себе слово справляться сама там, где может справиться. Это ведь её сестра. И она до сих пор до конца себе не простила, что не успела наставить её на правильный путь, который не вёл бы в фальшивое детство. Бекки же принялась расчёсывать спутанные из-за подушки волосы своей сестры и напевать её любимый мотив - какой-то классический вальс - видимо, оставшийся ей на память от прошлой Беллы. Изабелла в иные годы почти никому не позволяла себя трогать, она была ершистой, из тех девчонок, кому палец в рот не клади. Кремень - так и никак иначе, всё или ничего. Ничто не способно было вывести её из колеи. Она была обычным человеком с обычными эмоциями, но раскисать она позволяла себе лишь, заперевшись на все замки в своей комнате. Вот так выдержка - решите вы и ошибётесь. Всё бы ничего, если бы Белла не срывала накопленное раздражение на близких. Она маниакально требовала в последнее время, чтобы её называли Изабеллой и задирала нос навстречу своим спортивным достижениям, на все попытки спустить её с небес на землю, отрезая, что она заработала это право кровью и потом, своими, между прочим. А теперь она плачет почти всё время, наверное, расплачиваясь за все те недели, складывающиеся в месяца и годы, которые она не позволяла себе рыдать. Ребекка уходит лишь когда Белла, наконец, успокаивается, Белла же, услышав звук хлопнувшей двери, садится в кровати, пару раз хлопнув ладоши из-за того, что ей удалось провести сестру и сделать вид, что заснула. Она даже не думает, зачем, ведь уже через пару минут ей станет скучно, а до раздачи ужина ещё целая жизнь в её понимании. Беллу постоянно терзает аппетит, она постоянно требует себе конфеты и пряники, она не думает о том, что нужно беречь фигуру, а её отец мрачно заявил за ужином жене и своей здоровой дочери, что Белла стала похожа на Бенджамина Баттона из той загадочной истории, где он взрослел наоборот. Никто не смеялся. Изабелла выскользнула из своей палаты, где она должна была провести ещё целую неделю до того, как её снова на время отпустят домой, прихватив с собой любимого Барсика и обложку журнала - плюшевую собаку, с которой она почти не расставалась и постоянно обнимала его. Он совсем не новый, местами - с потертостями, и у него уже совсем не по-новому блестят глаза. Даже игрушки умеют взрослеть. Она, таясь, идёт по коридору, с видом нашкодившего ребёнка, пока вдруг на неё не налетает кто-то, и, когда она поднимает глаза на незнакомого парня, то запоздало понимает, что Барсик выпал у неё из рук. На грязный больничный пол, по которому все ходят в ботинках. Она как-то, ещё задолго до инсульта, видела в метро девушку, подбирающую газету, распластанную по всему вагону. Дома Беллу стошнило, слава Богу, в раковину. И сейчас она обескуражена. Молодой человек что-то говорит, протягивает ей игрушку, но Белла отшатываясь, выставив руки вперёд и одновременно изо всех сил крутя головой так рьяно, что, кажется, она отвалится.
-Мне нельзя его брать. Он был на земле, там много микробов, я заболею и умру. Всё, что падает на пол, надо выкидывать, но я не могу выкинуть моего Барсика, он - самый лучший. Раз ты его не боишься, придётся тебе взять его себе.
В её глазах стоят слёзы, она до ужаса раздосадована тем, что лишилась своей любимой игрушки, она не хочет никому отдавать Барса, но ничего не поделать. Белла ведь понимает, что уже не сможет к нему прикоснуться. Она почему-то не думает о стиральных машинах и прочих чудесах промышленности. И ей даже в голову не приходит, что парень может выкинуть её игрушку в ближайшую помойку. Сейчас же видно лишь то, как сильно она расстроена.
-Лучше бы этот дурацкий журнал сто раз упал, чем мой Барсик. Ну почему всё так несправедливо? Я не хочу этот гадкий журнал.
Белла не плачет, но губа её дрожит очень предательски, когда она топает ножкой и отшвыривает журнал на подоконник. Заметив, что взгляд молодого человека на секунду скользнул по обложке, она улыбнулась и, приосанившись, деловито уточнила кое-что.
-Там вообще-то нарисована я, только мало кто узнаёт. Смотри, я крутая. Правда, я не очень помню, как играть в теннис, и меня плохо слушаются пальцы.
Её внимание такое детское, и она играючи переключается на то, что в данный момент ей интереснее, забывая в этот момент даже про любимую игрушку. Она с циничной детской непосредственностью говорит о своём непоправимом заболевании, она не переживает, что жизнь вынесла ей такой приговор, потому, что её разум защитил её от страданий, и весь груз разбитости и ответственности свалился на её семью и на единственного оставшегося целым и невредимым ребёнка в семье. Который будет расти. И которой на днях сказали, что у Изабеллы есть все шансы стать прежней. Примерно десять из ста. Белла заинтересованно пялилась на парня, смешно оттопырив губы, следуя той рассеянной мимики, которая часто проглядывается на лице детей, которые строят какие-нибудь гримасы, а потом вдруг отвлекаются на какой-то внешний раздражитель.

 Отправлено: 19.01.12 22:38. Заголовок: Дионис как-то слегка..

Дионис как-то слегка растеряно смотрит на игрушку, которую держит в руках. Нельзя сказать, что он счастлив донельзя, что ему надо будет хранить эту странную игрушку. Дионис не был хорошим мальчиком, который стремился всем помогать и он уже решил, что, если она эту игрушку не заберет у него, то в лучшем случае он отдаст ее на ресепшн, а в худшем просто выкинет на помойку. Пусть и некрасивый поступок, но с чего ему делать красивые поступки? Не то, чтобы он не умеет. Умеет, он даже, наверное, в глубине души умеет быть романтичным, просто никогда этого не показывал и возможности у него никогда не было это показать. И это не его вина, просто сложно представить такого человека как он с розой в зубах, когда он лезет через окно. И говорите сколько хотите, что истинные мужчины вымерли, у него было не так много серьезных отношений, не так много женщин, что ему запомнились, но вряд ли кто-то из них жаловался. Да он не спорит, что его снобизм иногда граничит с какой-то одержимостью. Но так же почему-то он уверен на сто процентов, что он мог себе позволить не говорит ласковых слов Мире, не сюсюкать и не таскать ей постоянно цветы. При всем том, что он дарил ей букеты, очень красивые и они у нее даже стояли около кровати. Только вот он снова цинично приносил другой букет, когда понимал, что эти цветы завяли. Все было настолько расчетливо, что кто-то бы поморщился. Но Кроули умеет отношения строить только так и никак иначе. Не по той причине, что он был плох. Он бы так воспитан. Не был он тем человеком, который будет по всему городу бегать с несчастной розой, чтобы подарить ее, во время чтения собственноручно написанного стихотворения. Многие, кто даже был ему «ровней» все равно оставались для него почти пришельцами. Катастрофически богатые и родовитые люди, которые занимались в этой жизни какой-то ерундой.
- Вы и так умрете. Не от микробов.
На самом деле он говорит это не от злости, отнюдь и ему не хочется, чтобы эта странная девочка впала в какую-нибудь истерику, которых он видел в этой больнице немало. А так, в конце концов, они тут все в одной упряжке, и она точно больна, и неизвестно еще кто из них двоих болен больше, а кто меньше. Дионис взглядом скользит по старой игрушке и с привычным снобизмом отводит взгляд. Ничего трогательного он в этом не видит и помнит, что всегда закатывал глаза, если видел что кто-то преподносил кому-то эти пылесборники вроде мягких игрушек. У Миры в комнате не было ни одной плюшевой гадости. Он никогда не дарил ей медведей, собак, слонов, бегемотов. Если бы однажды он умудрился бы притащить какое-то мягкое чудовище, то Мира бы, конечно, поблагодарила бы его и даже поставила бы его куда-нибудь в угол кровати, но, наверное, это была бы их последняя встреча. Они оба были слишком снобами, чтобы быть милыми.
Он невольно и даже лениво поворачивает взгляд на журнал, что отлетел куда-то в сторону подоконника. Он бы туда не посмотрел, если бы эта странная девушка не акцентировала бы внимание на журнале. Более того, если бы она сама не сказала, что на обложке она, то он бы даже не понял. Они сейчас были слишком разными и он даже с некоторой горечью подумал об этом. О том, что болезнь столь сильно меняет людей. На обложке была изображена девушка, по его мнению с достаточно миловидной внешностью, но таких было много. Ее можно было бы назвать привлекательной и даже сексуальной. Легкая эротичность, даже некоторый инфантилизм. Совсем не тот детский взгляд, который он видит сейчас прямо перед собой. Девушку даже жалко, наверное, ее близкие скучают по ней то, что изображена на обложке. Только вот Дио она сейчас кажется гораздо интереснее, чем та прошлая. Он ведь задержался, он ведь остановил на ней взгляд, не просто отдал ей ее игрушку, но изучал ее взгляд, лицо, глаза. На той девушке с обложки взгляд Кроули никогда бы не задержался больше, чем на семь секунд. Пресловутых семь секунд. За которые ты понимаешь интересен ли тебе человек. Дионису хватило бы и меньшего количества секунд.
- Сейчас Вы гораздо лучше. На обложке заурядная девушка, а сейчас в Вас что-то есть.
Он всегда разговаривает на «вы», словно показывая зачем-то кому-то свое превосходство, опять же свой снобизм. Он и сам не всегда может объяснить. Возможно, если бы сейчас он знал всю подноготную болезни этой девушки, то изменил бы своим принципам. Впрочем нет. Дионис не изменяет и тем более принципам. Он просто и сам себе сейчас не может объяснить, почему он до сих пор тут стоит, держит в руке эту старую игрушку и не уходит из больницы. Даже если допустить непонятную мысль, что она его заинтересовала на пару минут, то сейчас-то уже все было понятно.
- Почему Вы так боитесь смерти от микробов? Вы правда считаете, что это самая страшная смерть? Если Вам столь дорога эта игрушка и Вы можете отказаться от нее из-за микробов… Тогда я не вижу смысла мне ее держать при себе.
Милым Дионис не бывает, просто не умеет быть. Он не знает ни истории болезни девушки, кроме ее странного поведения он не может судить больше ни по чему. Хотя вопрос остается в том, что вряд ли он бы вел себя менее цинично, если бы знал, что такое происходило с девушкой на самом деле. Дионис небрежно ставит игрушку на подоконник, где так же небрежно лежит журнал. Хочется ли ему просто сделать гадость? Вряд ли ему нравятся такие мелкие вещи.

 Отправлено: 31.01.12 12:22. Заголовок: Всё происходит, как ..

Всё происходит, как в кино, в которое она давно уже не верила в жизни. Она наклоняется к Арчи, а он привлекает её к себе, и в первую долю секунды ей показалось, что ей это грезится. Ведь в то, что Арчи поправится, не верил никто. Все считали, что это безнадёжно. И пару дней назад медсестра попросила Аврору поговорить с отцом Арчибальда по поводу отключения его сына от аппаратов. Ави слушать этого не желала, она накричала на ту женщину, и ей до сих пор не стыдно. Она верила, что сумеет пробиться к сознанию Арчи, что если он сейчас где-то был, если он даже не мог видеть себя со стороны и оказался в параллельной реальности, он бы хотел вернуться к ней. Вернуться домой. У него в жизни было столько всего интересного, его жизнь была как его талисман – тот самый Джокер, с которым ему везло всегда. И Ави саму себя убедила, что пока она не расстанется с этой картой, он будет дышать. Ави хочется крепко прижаться к нему, но она адекватна, чтобы не давить его и без того многострадальные кости. Он целует её щёку, и она почти счастлива в этот момент. Но почему-то не решается тоже поцеловать его губы. Им обоим есть что скрывать. Её пальцы мягко касаются его волос, и он может почувствовать горячие слёзы, стекающие с её лица на его. Ей хочется зарыться в него, такого родного. Она точно не могла сказать, как и что теперь будет, но знала одно – он бесконечно родной, тот, без кого она точно не справится. Скарли и Арчи – без них она уже совсем не Аврора Керр. Но даже они не могут избавить её от безумия.
-Мне тебя не хватало. Ты слабо дышал, и я почти не дышала с тобой.
Ави отходит тяжело, она заново учится говорить с человеком, который едва не попал на тот свет, но которого она так упорно тянула обратно, когда уже никто не тянул. Почему-то ей кажется, что раз судьба так благостно вернула ей Арчи, это значило, что Доминику ей помочь не дадут. Какие-то глупые аналогии и символы на пустом месте, как и её рана на голове, от которой она отмахивается, ей не хочется сейчас думать об этом, когда у неё такая радость, когда Арчи вернулся к ней. Её трясёт от мысли, что его кому могли искусственно заменить смертью, когда оставалось несколько дней до того, как он откроет глаза. Ави не может остановиться и плачет без остановки, она столько держалась, а в самый важный момент сорвалась. Она должна быть не такой рядом с ним, не заплаканной. А сейчас она совсем не красивая, что бы он не говорил, наверное, но искренне счастливая, что он очнулся. Ави приподнимается, сидя рядом с Арчи на кровати и уперев локти в его простыню, так, чтобы их лица были близко друг к другу, и она могла бы заново насмотреться на его зрачки, которые так долго были так далеко.
-Арчи, ты точно что-то перепутал. Сегодня твой день и мой черёд говорить тебе комплименты. Вот ещё, что это ты вздумал извиняться, милый? Я тебе говорила, что ты у меня самый трогательный на свете?
У неё поднимается настроение и впервые за долгие недели, а, может, и месяцы, появляется желание немного кокетничать и шутить. Ави подмигивает Арчи, и заговорческим тоном продолжает его просвещать, тараторя без остановки, чтобы он не спросил, как это время поживала она. Тем более, что новости удивительны. Взять хотя бы Тристана. Она помнит тот день, когда Тристан к ней подкатил, причём не особо стараясь хотя бы красиво притвориться, что она ему по душе – Авроре до сих пор любопытно, в чём тогда был скрытый смысл, но она делает вид, что считает этих двоих друзьями. Ей проще верить, чем не доверять и думать, что именно здесь с подвохом, и почему, если Тристан встречается с прорвой девчонок, Арчибальд остаётся верным ей. Она не такая уж доверчивая и терпеливая, но на многое закрывает глаза и боится капнуть глубже, чтобы эгоистично не ставить себя в неприглядное положение. Может, поэтому она так и не закончила тот разговор, когда Арчи попал в аварию.
-Смею заверить, что ничего важного ты не пропустил, так что, как в школе, даже если захочется, не получится. Всё более - менее на своих местах. Разве что твой Тристан поразил до глубины души тем, что постоянно справлялся о твоём здоровье, вот от него не ожидала. Он ведь сам ни за что не признается, дуралей. Да, всё это время он ухаживает за единственной девушкой. А именно - за Дэс! Кажется, парень пропал.
И всё же его взгляд говорит сам за себя. Заметил, он точно заметил, что она не в порядке. Ави выдавливает улыбку по этому поводу, но она получается такой, словно в коме всё это время валялась она сама. Ей хочется заломить руки, как в какой-нибудь пафосной книге или сжать волосы до боли у самого лба. Она ведь счастливая сегодня. Но уже не такая, какой была.
-Я знаю, что выгляжу немного странно, Арчи, но я не хочу, чтобы ты решил, что это каким-то образом связано со мной или с нами.
И вот тут Ави замялась и спасла свой предательски изменившийся взгляд, скосив его на окно. Сколько раз Арчибальд прибегал к этому приёму, когда в который раз пытался её обдурить, выставляя их отношения, как не омрачённые ничем. А она раньше не замечала, глупышка. А теперь поняла, что и он что-то скрывал от неё, прятал взгляд, но ей стыдно не за его поведение, а за своё. Ведь вот это уже откровенная ложь, насколько пропитанная фальшью, что она даже сама это чувствует. Но Ави удивляет, насколько неискренне прозвучало её признание. Ведь она не перестала относиться к Арчи с тем же трепетом, с каким относилась раньше, Доминик ведь не занял его места в её сердце, ведь так? Так, да не совсем. В её жизни один человек не мог стать заменителем для другого, но Доминик получил львиную долю её души, света, без которых она не может уже быть рядом со свои женихом с той же отдачей. Разлюбила ли она Арчибальда? Нет, однозначно. Полюбила ли Аврора Доминика? Конечно, да. Но она не могла понять - как кого. Это было безумством и наваждением, когда его не было рядом, когда она не могла видеть его лихорадочно блестящие глаза, ей становилось плохо физически, она вздрагивала от каждого звонка, боясь услышать, что с датой его казни определились. Она любила его не совсем так, как женщина мужчину. Гораздо сильнее и глубже. Как ангел может любить своего человека, как только ему может быть больно за то, что плохого делают его подопечному. Она не думала, что у них с Домиником могло бы получиться в качестве пары, эта абсурдная мысль не приходила ей в голову и она не умирала от мысли, что его губы не коснутся её. Но он был единственным, кто был нужен был ей в любом качестве, в котором он для себя выберет, она готова была быть рядом и всё сносить и понимала, что эти эмоции губительны и ненормальны. Даже если бы он не был маньяком. Он говорил об отрубленных пальцах и кишках вокруг шеи, а она помнит каждое его слово, и от этого на душе камень. Она настолько циничная, что думает не о жертвах, не о своей убитой сестре, а о тембре его голоса и что он спросил её - убить или подарить жизнь? Пусть и всего один раз. Аврора сочла за благо отвлечь и себя и Арчи от грустных мыслей и оживленно поделилась запоздалым открытием.
-До меня только что дошло. Я так ополоумела от радости, что сразу и не сообразила. Знаешь, кто меня подвёз? Малена Уэрто. Представляешь, милый? Чёрт, я такая дура, несу всякую чушь, вместо того, чтобы спросить, хочешь ли ты, чтобы я что-нибудь принесла. И расскажи, как ощущения. Многие после комы говорят, что мечтают попасть обратно. Если ты скажешь такое, я не знаю, что с тобой сделаю.

 Отправлено: 31.01.12 16:50. Заголовок: В фильмах всегда про..

В фильмах всегда происходит как-то иначе. Когда кто-то выходит из комы, он сразу же начинает целоваться с тем, кто рядом, обниматься и почти скакать от счастья. Или это было не в фильмах, а в глупых сериалах. Этого он не помнит точно, но по крайней мере у него отчего-то не возникает желания целоваться сразу же и скакать, потому что нет сил. Хотя с другой стороны, он смотрит на ее губы, он не идиот и он чувствует некоторую неловкость между ними. Как азартный игрок он умеет отличать, когда все в порядке и когда между двумя какая-то напряженность, он же профессиональный пикапер. И сейчас видит что что-то было не так. Возможно, они просто стали чужими сейчас. Или что-то произошло. Он чувствует ее слезы и сразу же отчего-то настораживается. Ему кажется что произошло что-то страшное, пока его «не было». Вроде бы все логично, она устала, у нее слезы. Тогда почему, черт возьми, так страшно?
- А ты все такая же нежная.
Улыбается он в ответ на ее попытку кокетства. Они еще не научились общаться так же, как раньше, они словно осторожно знакомятся заново. Он боится задавать лишние вопросы, он боится прочесть в ее глазах что-то, что может заставить его усомниться в ней. Он и сам был не ангелом, это его гложет где-то внутри, даже после того, как он проснулся. Он думал, что он ошибся, он поступил с ней неправильно, он был подл. Но ему кажется, что он может что-то исправить, а, если что-то сделала она, то этого уже не исправить. Она не должна была его ждать. Она не должна была верить. Но как и любой эгоист ему казалось, что он стоил того, чтобы ждать.
А когда она произносит имя Тристана. Он вздрагивает. Он ежится, даже зажмуривает глаза. Имя его соперника заставляет его вспомнить о том, что он предал свою глупышку.
- За одной девушкой? На него не похоже.
Он сглатывает нервозно. Но хорошо, что это может сойти за усталость после долго сна. В голове появляется цинично ревнивая мысль о том, что Ковалли ему «изменяет» с кем-то и поспорил, что окрутит эту Мили. И уже достаточно долго. Если долго, то поспорил Тристан с каким-то слабаком. Потому что все знают, что слишком много времени давать на соблазнение это глупо. Это нельзя, это уже не игра. На самом деле думает он об этом просто, чтобы отогнать от себя мысли о том что с Авророй было что-то не так. Сейчас это уже не была та его девочка, которая трогательно прижимала руки к груди, когда он что-то рассказывал. Которая смотрела на него своими светлыми и мягкими глазами, которая именно таким взглядом его и привлекла. И своей трогательностью и своей преданностью. В ней было что-то, что его тогда и зацепило. Красивых девушек было много, были даже умные, но у него никогда не было таких чистых светлых и нежных, как она. Для каждого нужно что-то свое и ему ужасно нужна была, по всей видимости, ее нежность и ее чистота. А сейчас это словно не она и ему от этого страшно и хочется даже снова зажмуриться.
- Если это связано не с тобой и не с нами, значит связано со мной?
Как-то хрипло говорит он и сначала его лицо очень серьезное. Правда потом он все же умудряется из себя выдавить улыбку. Вроде как он пошутил, но на самом деле все самое серьезное мы спрашиваем или говорим в шутку и Арчибальд не был исключением. У него что-то защемило внутри, когда он смотрел на нее таким внимательным взглядом, совсем даже не сонным, словно он не проспал очень долгое время. Он как будто бы пытается уловить, что же изменилось, что же сейчас произошло. Почему ее взгляд теперь совсем другой? Почему он больше не видит в ней ту свою Аврору, которую собирался оберегать всю свою жизнь.
Он трет свои глаза, трет лоб, как-то встреча складывается совсем не так, как видится в фильмах. В голове сразу складывается последующий разговор. Ему придется рассказать ей о том, что их отношения начинались с обмана, ему придется рассказать ей о том, что он предатель и совсем не тот, кем она его видит. Ему придется раскрыть ей глаза на правду, а потом спросить, что же такое произошло с ее глазами. И услышать ее ответ. Она может сказать ему, что знает всю правду про него и поэтому глаза больше так не горят. И тогда это будет конец, потому что исправить все можно только в том случае, если признался сам и тогда не будет поздно. Если сам не сказал, то уже все, уже поздно. От этого становится холодно где-то в районе горла отчего-то. А, если она просто скажет ему, что она встретила другого? Пропускает мимо ушей про Малену Уэрто, это его сейчас меньше всего волнует. Он берет ее за руку, но смотрит прямо ей в глаза, хотя ему не хочется.
- Ты только сейчас ничего не говори, я чувствую что что-то не так. Но не говори ничего. Ты просто скажи мне так.. что-то случилось. Случилось ли что-то, чего нельзя было бы исправить? Ответь мне честно.
И ему становится страшно, что она ответит. Но быть совсем в неведении еще хуже.

 Отправлено: 09.02.12 13:07. Заголовок: Ничего не менялось. ..

Скрытый текст

sorry sorry sorry

Ничего не менялось. За все время, что Каин находился в больнице, он не чувствовал себя ни хуже, ни лучше. Нет, конечно, он не чувствовал горячей боли, которая сжимала все его внутренности, когда кровотечение остановили. Но после того, как все залатали, он не чувствовал улучшений. Но и ухудшений не было. Он замер на одной точке и от того время текло невероятно долго. Айлин пришла всего минут 10-20 назад, но ему казалось, что она часами сидит тут с ним. Помогало в таком ощущении еще и то, что он периодически проваливался в сон и за несколько секунд ем показывались целые истории перемешанные с воспоминаниями из детства, ассоциациями, и тайными мыслями. Вот и очередной раз он пробудился от кратковременного сна, а она все еще была рядом – терпела его отсутствие, крепко сжимала руку. И Каин все понимал. Он только не понимал, как мог отдалиться от единственно важного – собственной сестры.
В том последнем сне ему снилась столовая их семейного дома. Но они уже взрослые, такие как сейчас. Обед, они сидят по разные стороны стола. Только стол этот слишком длинный. Он пронизывает все комнаты через проемы дверей и получается, что Каин сидит в одном конце дома, а Айлин с другой. Каин держит нож и вилку, а на тарелке у него папка документов. Каин пробует кусочек бумаги и чувствует, что ему недостаточно соли. Он просит Айлин подать ему соль. Но Айлин сидит так далеко, что не слышит его. Меж тем, и он видит, как беззвучно открывается ее рот. Она что-то рассказывает брату, но он не слышит. Тишина давит. Тишина превращается звук лампы в его палате.
- Что сделано, то сделано, Ин,- спокойно отвечает Каин, - жажда мести – это эмоции, захватывающие нас попусту. Месть не приносит выгоды и лишь тратит время, - казалось, в его словах было осуждение поглотившей Айлин страсти. Он говорил расчетливо, характерно для обычного себя. Но он так смотрел на Айлин, как будто бы в ней , в ледяной королеве, зажегся маленький огонек жизни. И пусть этот огонек вызван желанием отомстить – это было настоящее чувство.
- Я хочу попросить тебя то, что тебе не понравится, - Каин закрыл глаза. Он представил перед собой безумный взгляд девушки. Взгляд звал его. Давно звал. А он не откликался.

Каждый раз, когда Какин наносил визит вежливости семье его невесты, войдя в прихожую, он слышал топот ног, убегающих на верх, в спальни. Однажды, отлучившись в уборную, когда все сидели за круглым столом за ужином, он поднялся наверх. Едва слышимый топот босых ног и звук резко захлопнутой двери, будто Сел все это время выглядывала кого-то с лестницы. Каин подошел к двери ее комнаты, прислонился к ней ухом и прислушался. Такое поведение по его меркам было безрассудным. Он ведь всегда был верхом приличия и никогда не совал свой нос не в свои дела. Если только это не касается сбора информации про конкурентов. Селена вызывала в нем давно забытые, да и как будто вовсе не родившиеся в нем природные инстинкты . например, детское любопытство.
- Селена, - тихо-тихо позвал Каин. И он был уверен, что там, с другой стороны двери слышал ее дыхание. Напуганное, но тоже любопытное. Ему хотелось познакомиться с ней, успокоить. – Это я. Каин. Я не обижу тебя, - тихо говорил он, слегка поглаживая дверь. Он сам не понимал, зачем он делает это и почему так стремиться наладить этот совершенно бессмысленный контакт. – Ты меня слышишь? В ответ – тишина и только глухое дыхание за дверью. Во всяком случае, он был уверен, что слышал его.
- …Каин, - раздался голос Элизабет снизу. Называть его по имени еще тогда было ей совсем неудобным. В каждом «Каин», слышалось «Мистер Далглиш». Каин резко развернулся, улыбнулся и начал спускаться вниз.
- Я, похоже, совсем потерялся, - доносился его вежливый тон, а за его спиной слегка открылся дверь и в проеме между ней и косяком горел дикий , немного напуганный глаз девушки.Тот самый зовущий взгляд.

- Приведи ее ко мне, сюда. Пожалуйста. Селену Тарантино, - сказал Каин, засыпая. Силы совсем покинули его, и, то ли от усталости, то ли, чтобы защитить его от возражения Айлин, сон окончательно завладел им и Каин заснул.