Отправлено: 18.01.08 14:49. Заголовок: Столовая

Огромное и просторное помещение, с большим количеством столов и стульев. За каждым столом по четыре стула, но порой столы сдвигают вместе, чтобы могла сесть большая компания. Вкуснейшее меню, все очень чисто, дорогие столовые приборы, дорогая мебель, разнообразная пища. Является одним из самых любимых мест тех, кто находится на перевоспитании. Персонал трапезничает здесь же. Иногда девушкам, которые находятся на перевоспитании, поручают приготовить обед (завтрак, ужин). Тогда на дверях столовых висит объявление относительно того, кто готовит сегодня и этот день часто бывает ознаменован почти пустой столовой)


Меню шведского стола

Скрытый текст

Закуски Буженина запеченная в прованских травах с зернами горчицы, подается с хрустящим тостом, корнишонами свежими помидорами и розмарином. Испанские и итальянские мясные деликатесы( "Левони", "Спалла", "Мортаделла Фортуна") Закуска из подкопченного языка с паштетами на листьях фризе. Утиная грудка склюквенным яблоком и черносливом. Семга слабосоленая с маслинами, лимоном и зеленью. Мильфей из кальмаров, креветок, с ананасом и крабовым. Яйца фаршированные печенью трески и сельдью с луком пореем Блинчики- роллы с лососевой икрой и деревенской сметаной. Филе финской сельди с плодами манго. Грибочки, замаринованные с хрустящими овощами и имбирем Анти-паста из морковки бебби-керот, стручковой фасоли, цветной капусты и артишоков под зеленым соусом Разносолы из бочонка (огурчики соленные, черемша, чеснок) Краснокочанная капуста с соусом "винегрет" Овощное поппури в заправке из кресса с соломкой из цуккини, моркови, редиски "Дайкон". Салаты Салат из отварной телятины и сельдерея с маслинами под соусом "Терияки". Нетрадиционный салат "Цезарь" с жареной куриной грудкой и ржаными гренками. Салат "Сэн Морэ" из сельдерея,куриной печени, помидорами черри , огурцами и маслинами, заправленный соусом "Степ". Любимый "Столичный" салат со слабосоленым норвежским лососем на листьях латука. Салат из кальмаров, мидий и осьминогов с пекинской капустой, грибами под лаймовой заправкой. Сырный салат с ананасами, кукурузой под соусом "Прованс+". Винегрет с белыми грибами и лесными орехами. Салат из свежих и вяленных помидоров с мини- кабачками. Острый картофельный салат с трехцветной паприкой и стеблем сельдерея. Полевой салат с свеклой и шпинатом. Горячие закуски Фетучини и шпинат с соусом из мидий в панцире, кальмаров , лангустинов, копченых устриц и вяленых помидоров, презентуется итальянским сыром "Альметтэ" и розмарином. Мясная лазанья с соусами "Болонез" и "Бешамель". Томатный соус с имбиреми кориандром. Традиционный соус Тар-тар. Горячие блюда Каре ягненка с нежным соусом из эстрагона с белым перцем и запеченными овощами. Семга припущенная в белом вине, под икорным соусом с рисом "Басмати" Эскалопы- барбекю из свиной шейки, маринованные с кориандром, барбарисом и гранатовым соком. Картофель отварной. Рис. Десерт Фруктовый бум (композиция из из фруктов под пальмой). Коллекция сыров, сервированных виноградом и орехами, с деревенским хлебом. Кофейное бинье с ромом. Мини пирожные со свежими фруктами. Пирожное "Тирамису". Профитроли с лимонно шоколадной начинкой. Кондитерских и выпеченные изделия Пирожки закусочные с мясом. Пирожки закусочные с капустой. Хлебо-булочные изделия.

 Отправлено: 09.07.09 02:45. Заголовок: Воспоминания в смяте..

Воспоминания в смятенье
Опять спешат ко мне на зов,
Они - как радужные тени
От белоснежных парусов.

Что мне казалось позабытым,
Вернулось вдруг издалека.
На небе, звёздами покрытом,
Поплыли грусти облака.

А мысли, словно водопады,
Вливают новую струю,
И примут в качестве награды
Строку певучую мою.
... ©

Оливия молчит и смотрит куда-то вдаль. Смотрит пристально, но при этом ни на кого не обращая внимания. Она словно погрузилась в себя, в свои мысли и какие-то странные воспоминания. В том то и было дело, что никаких мыслей у нее не было. Только почему-то вертелись в голове обычные будние утра, которые она проводила со своей семьей. Странно, ей только четырнадцать было, а может, и не было даже, но она так все отчетливо помнит, то можно было бы уже сойти с ума просто. К примеру, она помнит рисунок скатерти и вкус горького чая, а еще помнит запах кофе. Она всегда просыпалась от него, хотя спала на втором этаже при глухо запертой комнате. Она привыкла спать закрытой еще с самого детства, потому что кто-то когда-то сказал ей, что если она не закроет дверь, то к ней обязательно кто-нибудь придет. Она испугалась, а потом нагло послала этого нахала к черту, мысленно правда. Но дверь закрыла. Все время потом закрывала. И привыкла. Ей всегда касалось, что запах кофе вечно проскальзывает сквозь щель ее двери и пробирается к ее кровати лишь с той целью, чтобы поиздеваться над ее обаянием. Кофе вечно варил себе отец, что крайне не нравилось ее матери, потому как в ее глазах кофе обязательно причиняло вред здоровью, и на все просьбы Оливии хоть немного, один глоток, попробовать, были резко отсечены. А запах тем временем каждое утро будоражил еще сонное сознание девочки, и она в своей смешной пижаме всегда сбегала вниз, чтобы проводить отца на работу, хотя тайной целью было именно кофе. Чтобы просто еще раз вдохнуть его опьяняющий аромат. И поцеловать отца в колючую щеку, от которой тоже пахло кофе. Так странно все это. Что сейчас, в ее восемнадцать, перед ней стоит ее первая чашка горячего напитка. Она поднимает ее аккуратно, столько же медленно делает глоток, блаженно прикрыв глаза, и вспоминает отца. А потом у нее руки начинают мелко трястись, на что кофе, конечно же, отреагировало крайне отрицательно и моментально оставило пару черных следов на водоотталкивающей скатерти. Она закусывает нижнюю губу, хватается за салфетками, чтобы привести на столике порядок, при этом отчаянно сдерживая слезы.
- Господи! Прости меня, Афина. Я неряшливая такая стала… Я сейчас быстренько.
Она промачивает салфетками жидкость, удостоверяется, что теперь все чисто, и только потом смотрит на свои мелко дрожащие руки. Слишком злобно как-то смотрит, потому что она целых четыре года себя отучивала от подобной ерунды, приучаясь к спокойствию и наигранному равнодушию, что сейчас ей просто захотелось разрыдаться. Потому что все ее старания, на которые она так выискивала время в детдоме, оказывается, прошли зря. У нее мелко трясутся руки, и трясутся только потому, что она вспомнила мягкие глаза ее отца. А потом и свист рассекаемого воздуха, который врезался ей в память. Ее всегда трясло при воспоминании этого свиста, как тогда, когда она упала на колени и заворожено смотрела на разбитые стекла и силуэты своих родителей. Она слышала тот свист только пару секунд, но он звенел в ее голове последующие дня три точно. Она жмурится сильно, сжимает руки в кулаки и выжидает пару секунд, а потом открывает глаза и улыбается. Все хорошо.
- Да, в первый. Хотя его запах я помню еще с детства. Цирк? Надо же…как интересно. Ты мне скажи, ты работала в цирке? Знаешь, я всегда любила цирк. И мечтала даже в детстве как-нибудь тоже пройтись по канату, хотя уверена просто, что свалюсь на первом же шаге.
Она улыбается теперь широко и так искренне, словно это не она буквально пять минут назад разлила кофеи нервно вытирала разлитое дрожащими руками. Стоило, наверное, удивиться, хотя Оливия душевно продолжала дрожать и всячески теперь старалась отогнать от себя воспоминания. Ей хотелось сейчас, наверное, просто взять кого-нибудь за руку, убежать куда-нибудь и громко-громко закричать, чтобы отпустить все то, что успело накопиться за долгие четыре года. Правда, только одна мысль о том, что она будет при ком-то кричать, приводила ее в уныние. Она просто бы не смогла. И дело не в стеснении, а просто ей казалось, что это слишком личное, во что посвятишь далеко не каждого. А кричать одной просто представлялось ей бессмысленным занятием без нужного эффекта.
- И кто же посмел тебя обидеть? Ему немедленно нужно показать кузькину мать! А то совершенно наглый стал народ в наше время. Афину ведь обижать просто непозволительно. Ну, и ничего, что ты ученица. Мы ведь и так порядок здесь наведем, правда?
Она говорит постепенно и продолжает улыбаться. А потом обхватывает чашку кофе двумя ладошками и жадно пьет. Она и подумать бы не могла, что оно такое вкусное. Она, наверное, уже не сможет без кофе. И будет бегать в столовую только ради него. Кто знает, может, дело не во вкусе именно, а в воспоминаниях. Правда, Оливия старательно гнала эти мысли прочь, стараясь просто насладиться именно новыми ощущениями. Да если бы в детском доме был подобный сервиз, то, быть может, все было бы не так уж плохо. И долой рояль, потому как одно кофе могло ей уже принести облегчение. Только, стоит отметить, что воспитатели нисколько не думали о детях, предпочитая сплетничать где-то в подсобке.
- Не знаю, хорошо ли это. Мне так не кажется, почему-то. Уж лучше вовсе без учителя. А просто выбраться домой. Знаешь, если бы не мои натруженные ноги, то я бы предложила тебе пробежать вокруг этого чертового здания, чтобы посмотреть, кто на что горазд.
Теперь она смеется добродушно. Потому что на самом деле бы побежала, вспоминая детдомовские годы. Тогда ведь девочки и бегали только потому, что больше ничем они не могли спастись от коренастых парней. Пару ударов, а потом бег. Тяжелый, на машинальности. И она бы побежала сейчас. Даже к черту, может, эти раны на ногах.

 Отправлено: 10.07.09 13:34. Заголовок: Он что-то говорит, б..

Он что-то говорит, беспорядочно путается в словах. в мыслях. В том, что сказал и что должен был сказать. Или в том, о чем даже не смел бы думать. о чем бы никогда не сказал. В смехотворных глупостях. если бы она серьезно вслушивалась в его слова. Она могла бы подумать, что он принимает ее за какую-то маленькую идиотку. которая совсем ничерта не понимает. а только что и делает, хлопает ресничками такими длинными. На которых глупые слезы. он не верил, что он был тем единственным мужчиной, которой ей нужен был. Как воздух. он не верил в ее чувства. Но она просто смотрит на него. и совсем не слушает, что он говорит. Слова не нужны. она запоминает его, потому что она чувствует, что эта тонкая нить между ими сердцами скоро оборвется. Она не успеет прошептать ничего вслед, потому что не сможет и слова застрянут комом в горле. она смотрит на него нежно. И она даже немного улыбается. только эта такая улыбка, на которую слишком больно смотреть. Ведь у него такой голос.. он будет отдаваться у нее в ушах всегда. Каждый день. каждое утро. Когда она будет просыпаться с кем-то, но только не с ним. кто-то будет целовать ее, но только не он. Кто-то будет говорить «доброе утро», но только не он. А она все равно будет чувствовать его руки. его губы. Слышать его голос. она не знала, что будет дальше. Она не знала банально, что принесет ей следующая минута, секунда. День. год. она не загадывала, потому что ей было немного страшно думать об этом. Опасливо боязно. И тогда, она думала о том, что если у нее когда-то будет муж, то никогда с такими же глазами. И волосами, в которых будто бы случайно путаются пальцы. и не с такой привычкой носить небрежно шарф. Она скажет себе, что не хочет вспоминать. не хочет засыпать и просыпаться с тем, кто так похож на призрака из прошлого. На того, кто подарил ей самую нежность и самую боль. А сама будет хранить лицо и весь образ бережно в памяти. только потом все затрется, боль притупится. Она немного забудет. и немного успокоится. Она будет просто более серьезная. более взрослая. У нее будет только дочка, потому что сына она хотела от него. Чтобы был как он. а у нее будет дочка. Чтобы была как она. но только волосами. Глазами и губами. никакая мать бы не пожелала такой боли своему ребенку. Таких острых осколков своего же сердца под совсем босыми ножками. и ее мама тоже бы не пожелала. Странно. но Хлоя почти не думала о доме. она не думала о том, как остро переживают потерю ее родители. Мама. она была всегда такой спокойной и рассудительной. такой иногда совсем хищной. И казалось, что никогда и ничто ее не могло бы тронуть так глубоко, так задеть, чтобы от этой будничной внешней оболочки ничего не осталось. Ее дочь была бы рядом и не позволила бы никому этого сделать. но. Хлоя иногда совсем не знала свою маму, просто потому что она никогда слишком не открывалась своей дочери. у нее всегда был только один близкий человек. Ее сестра. крестная нашей героини. ее звали Нарцисса и у нее были такие белоснежные волосы и даже кожа у нее иногда была холодной. И, наверное, она должна была и внутри ждать оттепели.. но что-то выдавало в ее лице, в ее манерах. В повадках. настоящую женщину. она всегда была ближе. Мама была более отстраненной, а Цисса была ближе. роднее. они даже были больше похожи с ней, чем с матерью. Саф только однажды это отметила насмешливо. и только однажды заплетала своей дочери волосы. Хлоя бы никогда не подумала, что мама ее не любит. она ее почти не знала, но она чувствовала. Что любит. потому что, когда тот единственный раз, она укладывала осторожно, прядку за прядкой волос, что пахли как и ее – цветами и корицей. У нее дрожали пальчики и иногда сбивали прилежно наведенный порядок на голове в творческий беспорядок. Она любит и дочь, и сына. И даже новоиспеченную невесту сына. хоть та была отъявленной стервой. Совсем дикой и, казалось бы, совсем неприспособленной. Любила, наверное, за то. что она нашла в ней себя. слушала ее пластинки и в каждой находила себя. (с) конечно, они не делились никогда секретами. И не рассказывали друг другу у камина, укрывшись одним пледом, что-то такое сокровенное. Что принадлежало только им. это были Саф и Цисса, но никак не ее мать с невесткой. Просто, если бы мама не любила Стину, та бы никогда больше одного раза не увидела бы их дома и ее сына. Хлоя не думала о маме, хотя, наверное, это было как-то цинично с ее стороны. если такое вообще бывает с Хлоей. Хлоя не знала, о чем Саф могла подумать, когда она не нашла дочери дома. В саду. в машине. вообще не нашла. и когда поняла, что не найдет больше нигде и никогда. Хлоя не знала, что в эту минуту у нее сердце так болело не только потому, что на нем оставили шрам. Слишком глубокий порез, чтобы он мог зажить когда-нибудь. А потому что оно точно так же болело у ее мамы. Девушка провожает взглядом Криса, и понимает. она больше никогда его не увидит. Никогда. они не увидятся через год. Или даже через десять лет. она увидит его лицо так явственно и даже потянется к нему, подумав будто бы, что он снова рядом. Когда будет вся жизнь перед глазами. дуновение ветра. Прикосновение к плечу. настойчивое. Она смотрит прямо в глаза незнакомого ей мужчины. она не пугается. В ее глазах только яркая вспышка. что она может отпугнуть. Или наоборот, заставить самому прочувствовать всю боль, что в этих глазах. И ни малейшего проявления интереса к мужчине, что так непредусмотрительно ворвался в ее личное пространство. Не то время. она не отводит взгляда и не отпускает его чуть ниже. не позволяет. Только в глаза. она резко берет незнакомые руки и сжимает в своих, просто потому что ей так надо почувствовать хоть чьи-нибудь руки. Тепло от них. а этим рукам дрожь ее рук.
Он ушел. он правда ушел. Он. больше. не мой. не рядом. Не обернулся.
Она говорит это с надрывом. но она не плачет. Она выплакала уже все свои слезы. но сейчас ей больнее всего. То, что было до того, ей показалось какими-то глупыми неурядицами жизни. Сорванная свадьба. школа. Даже попадание в чертову школу. Его насмешливые глаза. его вспышки нежности и гнева. Сейчас он ушел и ей больно. Потому что она вроде бы сказала все. а про главное забыла. и про это главное, она не сможет больше никогда ему сказать. Хлоя вдруг опоминается и как будто бы только слышит слова мужчины. скрежет металла. Она испуганно отпускает мужские ладони и отступает на несколько шагов назад. и смотрит на лицо мужчины. резкие черты лица. Резкий контур губ. не нужно проводить пальчиком осторожно. она знает, что они жесткие.
Не знаю. но боюсь, что догадываюсь. Что дальше скажете? я ведь не камень.
Слишком резко. кому-то мог не понравится столь неуважительный тон к самому главному человеку любой здешней жительницы. Но ей в кое-то веки плевать. она закрывает лицо руками. сейчас она больше всего на свете хочет отмотать плёнку. Чтобы еще раз посмотреть в его глаза. самый последний раз. И ей бы стало немного легче. Она бы отмотала только до того момента. Не раньше. она не жалеет. Она выросла за один день. Разбитые мокрые звёзды. в карманах случайные слёзы. Она убирает руки. и решительно смотрит вперед. Опять в глаза. она не сломалась. Оступилась. но встанет на ноги.

 Отправлено: 22.07.09 03:43. Заголовок: Любовь любому рожден..

Любовь любому рожденному дадена,—
но между служб,
доходов
и прочего
со дня на день
очерствевает сердечная почва.
На сердце тело надето,
на тело — рубаха.
Но и этого мало!

Маяковский. «Люблю»

Он смотрит на нее. На ее точеные черты лица, белоснежные волосы и глаза, в которых так отчетливо виднелся омут слез. Она хотела плакать, он видел ее слезы внутри зрачков, потому что в ее глазах сейчас можно было прочитать все. Она смотрела кому-то вслед таким взглядом, будто сейчас у нее вырвут из груди сердце. Вернее, скорее всего, его уже вырвали. Вырвали и унесли с собой, а она смотрит в спину уходящему – что унес ее сердце! – и хочет плакать. Такое горячее и бьющееся от горя и боли, а его просто унесли. И она стояла, пытаясь держать себя в руках, и не понимала просто, как же она сейчас будет жить без этого сердца, которое буквально какое-то время назад счастливо билось в ее груди? Он качает головой, потому что думает: наверняка нечто похожее читалось в глаза у его ангелочка, когда она поняла, что он больше не придет. Теперь понимает он сам, и чуть было не возненавидел себя за это, но его новая ученица вовремя сжимает его руки, отчего он словно выныривает из образа своего ангелочка и снова обращает взор на блондинку. Она сжимает его руки так сильно, словно пытается унять свою боль через тепло его ладоней, а он усмехается только, потому что она сейчас наверняка опомнится и освободит его кисти слишком поспешно, ведь у него такая дерзкая ухмылка и тяжелый взгляд даже сейчас. Но она не торопится, продолжает сжимать, и он чувствует, как дрожат ее костяшки пальцев даже несмотря на это судорожное сжатие. Она оборачивается, смотрит на него, в его глаза, а он видит только туман, пелену слез и боли, что застилает ее зрачки. Снова усмешка, ведь она даже сейчас, когда ее истекающее кровавой болью сердце унес возлюбленный, не хочет сдаваться и продолжает держать его руки в своих ладошках и смотреть прямо, чуть приподняв голову кверху. Он рассматривает ее и почему-то снова вспоминает ангелочка. Ее мягкие волосы и таинственную улыбку, которую он не только целовал, но даже любовался ей. А потом долго держал сотовый в руке, размышляя: звонить или не звонить? Он не знал, как будет больнее, ведь не подозревал даже, что больнее уже некуда! Он все-таки не позвонил. Он пил тогда дорогой американский виски без льда - ведь бурбон и лед просто несовместимые вещи! - и думал о том, что просто не смог бы остаться. ведь в голову лезут страшные картины будущего, когда по возвращению домой усталая улыбка, когда утром на подушке все те же белокурые волосы, когда нужна какая-то романтика по выходным, а он терпеть не мог никакой романтики! Когда прогулки под луной за руку, а потом стандартные головные боли. Он терпеть не мог семейную жизнь и ненавидел ее только потому, что представлял как-то по-своему, совершенно не так, как она бы потекла вместе с ангелочком. Он пил тогда залпом виски и даже выкинул телефон, чтобы не было соблазна снова увидеть ее глаза. Именно ее, а не какой-то очередной брюнетки, что ворковала бы рядом с ним спустя пару дней. Он не желал ничего серьезного, а «не серьезного» просто бы не получилось, потому как с ангелочком у него все было иначе! Не так, как с обычными брюнетками. А он ведь когда-то сетовал на то, что недолюбливает блондинок и, что самое удивительное, именно блондинка украла какой-то кусочек его души. И украла бы всю, если бы он вовремя не выбросил телефон. Наверняка, он боялся. Боялся этой «серьезности», а потом еще пару месяцев не мог спокойно смотреть на любых девушек, потому что все они напоминали ему его ангелочка. Он никогда не звал ее иначе. И само ее имя, такое царское и необыкновенное, никак не нравилось ему. Брианна. А он звал ее исключительно ангелочком, а она улыбалась только и смеялась даже. А потом он вырвал ее сердце наверняка точно также, как сейчас этой блондинке. И она сжимает его руки, смотрит на него и говорит даже что-то, а он усмехается и мысленно сетует на то, что больше никогда не возьмет ученицу с белокурыми волосами, потому что именно эти белокурые волосы напоминают ему об ангелочке.
- Сахарная, мне думается, что данные фразы лишние для меня. Меня совершенно это не интересует. Пожалуй, я бы пожалел тебя, если бы не считал, что нет ничего хуже жалости.
Он не зовет ее по имени и даже не собирается. Хлое. Для него просто «сахарная». Не иначе. Ведь никого не называет по имени. Очень редко. И сейчас он говорит «сахарная», хотя совершенно не знает, что нужно сейчас ей сказать. Пожалуй, если бы она не напоминала бы ему ангелочка своими белыми волосами, то он непременно бы показал ей свое место. Но он просто стоит, продолжает рассматривать ее черты лица и усмехаться на одну сторону. У него голос неприятный, наверное. Слишком низкий. Зато взгляд теперь не такой тяжелый. А просто насмешливый. А она испуганно бросает его руки, на что он только хмыкнул - ведь иначе и быть просто не могло! – и даже делает осторожные шаги назад. Он не стал ловить ее за локоть, чтобы прекратить этот спектакль, не стал делать жесткое лицо и гневно смотреть. Он просто продолжал усмехаться. Ведь это было забавно даже. Испуганные шаги и резкий тон, дерзкий немного наверное, на что он лишь наигранно поднимает брови, изображая удивление, и прячет руки в карман. А она закрывает лицо руками, отчего его лицо исказилось гримасой презрения. Он терпеть ведь не мог женские слезы. До того они его раздражали, что он запросто лишался здравого рассудка. А она закрывает лицо, словно намеренно желая вывести его из себя, чтобы он плюнул на какую-то все же гуманность к этой блондинке – ведь она так похожа на ангелочка своими белокурыми волосами! – и перестал просто бездействовать. Она не понимала ведь, что он сейчас просто ухмыльнется одной их своих самых опасных ухмылок и тогда не будет никакой гуманности. Он молчит, будто раздумывая о дальнейших действиях, но все же остался на месте.
- Занятная ситуация, сахарная. Дело в том, что я говорить тебе ничего не собираюсь. По крайней мере, сейчас. Но если уж начну, то смотри не пожалей потом, что задала подобный вопрос.
И тон такой же насмешливый. Он и останется таким, пока ее глаза будут сухими и горячими. А дальше…дальше он определенно не будет просто стоять и бездействовать.

 Отправлено: 23.07.09 16:48. Заголовок: Кэрол смотрит нахмур..

Кэрол смотрит нахмуренно на Оливию, ей, кажется, все это очень странным. Она всегда была достаточно уверена в себе, она знала как быть сексуальной, знала, что на ее стороне всегда, как минимум пятнадцать человек. У нее была очень большая семья, которая любила ее. Если бы она пролила кофе, она бы…ну, даже не обратила бы внимания, пожалуй. Может быть, не стала бы даже вытирать. Рука Кэрол сама по себе потянулась к салфеткам и она все также, чуть нахмурившись, помогла ей вытереть кофе.
- Подумаешь, разлила…вот, если бы, ты, конечно, разлила на меня, тогда бы я…в общем, хорошо, что ты этого не сделала, а так…стол не наш, скатерть не наша. А по сравнению с некоторыми свиньями, мне кажется, мы с тобой вообще не намусорили, - Кэрол повела плечом, словно призывая ее оглянуться.
Оливия жмурится, открывается глаза и улыбается, однако Кэрол продолжает хмуро смотреть на нее. Она внимательно потом смотрит на Оливию.
- Ты не должна быть такой, - после некоторого раздумья говорит она. – Ты…не должна быть такой, потому что…ты выглядишь по-другому. Ты должна…нет, ты не должна…ну, то есть…ты должна быть уверенной. Ты не должна спрашивать меня, можно ли присесть за мой стол. Ты должна просто садиться и все бы думали, что так и надо.
Кэрол многое бывает трудно понять. Для нее всегда все было просто, а ее проблемы ей всегда казались самыми важными, потому что ее всегда окружали лишь взрослые люди, которые сюсюкали с ней. Странно было видеть человека, чьи проблемы казались ей больше своих.
- Свалилась бы точно. У тебя хорошая фигура, но ты не можешь держать равновесие, и в тебе нет легкости. Цирк не так волшебен, как всем, кажется, полагаю. Мы не шутим целыми днями, и за кулисами нет волшебства. Только неоплаченные счета, недостаток денег на новые канаты.
Она это говорит просто и без интонации, где-то там осталась ее больная мама, которая теперь наверняка заболела еще больше… Жива ли она? Для цирка это будет большая потеря, особенно после потери воздушного гимнаста, то есть ее. Кэрол всегда бахвалилась своим цирком, никогда не разубеждала людей в том, что «цирк это здорово». Пожалуй, в этом была даже часть коммерции. Циркачи даже за пределами цирка должны оставаться необычными, волшебными, вызывающими…не такими, как все. Кэрол никогда не умела просто переключаться, и ей было непонятно, как Оливия и почему смогла так быстро изменить свое настроение. Ей это было просто непонятно. А, главное, зачем? Если тебе плохо, ты можешь истерить и кричать, и тогда обязательно все начнут тебя успокаивать. Нет, она совершенно точно не могла не переключиться.
- Почему ты смеешься? Почему ты улыбаешься? Ты же не хочешь? Зачем тогда?
Ей впервые пришло в голову, что все может быть не так просто и понятно, как ей казалось всегда. Ей впервые также пришла в голову, что есть вопросы, которые возможно не стоит задавать, ей также пришла впервые в голову, что если ты хочешь помочь человеку, то…нужно притвориться и улыбнуться? Нужно развеселить. Она, как циркачка знала все, о том, как веселить людей. Как человек…она никогда даже не пыталась задуматься об этом. Не пыталась веселить людей, считая центром вселенной себя.
- А без обуви ты сможешь бежать? Если выиграешь, покажу тебе какой-нибудь номер. Идет? – Кэрол задорно улыбается, идя просто на поводу своих чувств.

 Отправлено: 18.08.09 01:41. Заголовок: Я жить хочу совсем н..

Я жить хочу совсем не так, как все,
Живущие, как белка в колесе,
Ведущие свои рабий хоровод,
Боящиеся в бурях хора вод.

Я жить хочу крылато, как орел,
Я жить хочу надменно, как креол,
Разя, грозя помехам, и скользя
Меж двух соединившихся «нельзя». (c)

Она умела преображаться так, как не умел никто другой. Хотя в детстве она была очень открытой и добродушной. Наверное, второго такого открытого и доброго человека найти было бы очень сложно. Если не считать мать Оливии, которая словно выплыла с детских сказок. Такая же чуткая и бескорыстная. У них была идеальная семья, которой многие завидовали. Завидовать чужому счастью, говорят нельзя, потому как ничем хорошим для тебя это не обернется. Впрочем, оказалось не так. Завистники только крепли и преуспевали, жили и радовались, а ее родители погибли, оставив четырнадцатилетнюю девочку одну в столь суровом мире. У нее ведь очень хорошее сердце, широкая душа, которая, казалось бы, тянется всем помочь, каждого успокоить, совершенно не обращая при этом внимания на свои собственные проблемы. И так бы продолжалось до тех пор, она бы не улыбалась сейчас, а просто открыла бы душу своей собеседнице, если бы не провела четыре года в детском доме. Место, где нельзя остаться самим собой. Где меняешься и становишься замкнутым. Учишься многим вещам, которые после помогают выжить, но полностью уничтожают свое собственное «я». Оливия противилась. Она старательно хотела сохранить себя, сохранить частичку своей матери и, что удивительно, у нее получилось. У нее получилось сохранить свое сердце, которое, однако, обросло огромными железными щитами. Она научилась контролировать свои чувства, улыбаться, когда губы не слушаются, смеяться, когда голоса нет, и весело подмигивать, хотя глаза влажные от слез. Но она не научилась быть жестокой. Ведь она все еще та маленькая девочка, которая любила всех на свете. Которая радовалась рассвету и любым прохожим. Которая была просто счастлива от того, что живет. Обычная маленькая девочка с теплыми шоколадными глазами.
Оливия наблюдает за Афиной, улыбается, но уже искренне и от всей души. Ставит локти на стол, чтобы скрестить руки и облокотиться на них подбородком. Девушка все же была красивая. Не такая как все. Афина, именно Афина, ведь только у Афины могли быть такие глаза. Горячие и живые, с яркими зрачками.
- Все равно я извиняюсь. Неудобно ведь. Мало того, что воспользовалась твоим гостеприимством и села с тобой за один столик, так еще и разлила кофе. Мне некомфортно от этого. Я хоть и не отличаюсь особой неуклюжестью, но почему-то не удивлена, что подпортила впечатление. Хотя ты права, не все ведь так плохо?
Она подмигивает и снова улыбается широкой улыбкой. Она не стала говорить, что все дело не в неуклюжести, на которую она сейчас свалила всю вину, а в воспоминаниях, которые последнее время преследуют ее все чаще и чаще. Она никогда не хотела ничего забыть. Она не хотела забыть добрый взгляд отца или лицо матери, их ласковые руки и любовь. Она просто не хотела вспоминать, именно вспоминать. Она желала помнить, но боялась забыть. Хотя и дрожала все время, если не могла отвлечься. Ведь это очень страшно на самом деле: видеть смерть собственными глазами. Глазами ребенка. Девочки с теплыми шоколадными глазами. Она чуть покачала головой, чтобы отогнать наваждение, которое никогда ничем хорошим не заканчивалось. С каждым днем она должна была постепенно приходить в себя, заново жить и забывать про все, но у нее не получалось. За ней неотрывно следовало прошлое, которое виделось в любых предметах, будь то чашка кофе или чья-нибудь улыбка. Она чувствовала себя счастливой только пару месяцев. Жалких пару месяцев она становилась самой собой, когда открывала почтовый ящик, чтобы проверить: не пришло ли письмо. Она могла провести за компьютером целый день, выпивая чашку за чашкой, и все набирать что-то своими тонкими музыкальными пальцами, чтобы потом с чувством выполненного долга нажать «отправить» и сидеть, нервничать, выжидая ответа. Нола. Ее единственный близкий человек, по которому она очень скучает. Который однажды просто пропал из ее жизни точно так же неожиданно, как и появился. Это было слишком больно. Слишком для девочки с теплыми шоколадными глазами.
- Я не могу сесть за стол без спроса, Афина. Это ведь невежливо. И я не такая… я просто не такая. Странно, правда? Но мне все равно. Мне даже нравится быть такой. Потому что уверенные сейчас все. Большая часть забыла элементарную вежливость. А мне кажется, что это очень красиво, хоть и старомодно, быть может.
Она несет полную чушь, наверное. Но ведь она действительно так считает. Она помнила до сих пор вежливость мамы, словно та жила на пару веков ранее, и ей, девочке с теплыми глазами, казалось это очень завораживающим. Мягкий голос матери, легкая улыбка и нежное «благодарю». Ее маму любили все, потому что ее нельзя было не любить. А она же, Оливия, всеми силами старалась быть похожей на нее. Чтобы не быть такой, как все. Ведь если у тебя нет никакого таланта, то нужно выделиться чем-то другим. Доброй и вежливостью – вот что ответит вам маленькая девочка с теплыми шоколадными глазами.
- А даже если бы и свалилась, то удовольствие все равно бы получила. Ведь без смеха все равно никуда. Жаль, мне бы не разрешили… У меня родители из благородной семьи, им такое чуждо было бы. В этом я их не понимала, конечно.
Она говорит правду. Пусть ее родители и души в ней не чаяли, но позволить подобное ей бы просто не могли. А она бы не стала им перечить. Кто-то бы назвал ее слабохарактерной, но девочка с шоколадными глазами ответит вам, что любовь никогда не была слабохарактерностью. Она улыбается, опускает свои руки и ступнями пытается отыскать свои лаковые туфли, которые где-то спрятали под столом. Она даже наклоняется, находит их и одевает, морщась от боли, а потом выпрямляет плечи и вздыхает глубоко. Будто готовится к чему-то грандиозному. Выдыхает же вместе со смехом, уже предвкушая бег, на который согласилась. У нее болят ноги – и это ее минус. Но у нее четыре года огромного опыта – и это ее плюс.
А разве ты бы предпочла, чтобы я плакала? Разве ты любишь слезы и жалость? Лично я не люблю, вот и весь тебе ответ. А сейчас вставай, мы пробежимся. Только учти, что я с травмой. Поэтому с тебя трюк, а с меня, если что, день уверенности, а-а? Давай же, пошли обескуражим охранников!
Она смеется задорно. Будто не находится в некой школе секса, будто не боится вовсе и не чувствует боли. Впрочем, боли больше не будет. Она сейчас выбросит эти дорогие туфли в ближайший мусорный контейнер.

 Отправлено: 21.08.09 10:38. Заголовок: Весенней ночью думай..

Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
Пусть я не там с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране,—
на длинной и прохладной простыне
покойся, словно в море на спине,
отдавшись мягкой медленной волне,
со мной, как с морем, вся наедине.

Я не хочу, чтоб думала ты днем.
Пусть день перевернет все кверху дном,
окурит дымом и зальет вином,
заставит думать о совсем ином.
О чем захочешь, можешь думать днем,
а ночью — только обо мне одном.

Услышь сквозь паровозные свистки,
сквозь ветер, тучи рвущий на куски,
как надо мне, попавшему в тиски,
чтоб в комнате, где стены так узки,
ты жмурилась от счастья и тоски,
до боли сжав ладонями виски.

Молю тебя — в тишайшей тишине,
или под дождь, шумящий в вышине,
или под снег, мерцающий в окне,
уже во сне и все же не во сне —
весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне. (c)

Меня зовут Хлоя.
Цедит сквозь зубы девушка. ей не нравится дурацкое прозвище, ведь у нее есть имя, значит ее нужно звать по имени. Хлоя. у нее была красивая жизнь, красивая сказка, а она думала, что все так и должно было быть. Хорошая семья, красивая жизнь. серые краски вокруг. Только когда он появился в ее жизни комнату залило ярким солнцем. привычный обман зрения, но сердцу не прикажешь. только она приказала себе не думать о нем, забыть, стереть. Но имя выжжено на сердце и сердце только вырвать, чтобы не болело. она восстанавливает по крупицам всю историю, все как было на самом деле, а не как грезилось ей, и внезапная мысль ошарашивает. она смеется, но ей так горько.. Жизнь однажды предьявляет счет, а она не верила, что жизнь может быть такой жестокой. ее учитель. Она смотрит на него немного пристыженно и прячет оуки за спину, но губы сжаты в тонкую линию. она никогда не бывала враждебной, но сейчас осунулась и отстранилась. Щечки уже почти сухие, а он так ждет от нее слез и напряженно вглядывается в ее кофейные глаза, чтобы увидеть первым. пока она не почувствовала предательскую влагу. Хлоя просто улыбается. той улыбкой, на которую больно смотреть. она вдруг чувствует, что устала и обходит мужчину, чтобы сесть на дешевый металлический стул. в их столовой были красивые деревянные стулья с позолотой.
Вы похожи на моего брата.. он такой же идиот.
Без сердца. или вместо холодный механизм, просто перегоняющий масло по телу, поддерживая жизнедеятельность. Троюродный брат. она виделась с ним всего лишь раз за всю жизнь, но запомнила его слишком хорошо. чтобы сомневаться. Он заявился тогда неприглашенным на светский раут, который устраивали семейство Уилтон. вместе со своей невестой Марленой. посреди вечера Марлена вдруг выскочила из дамской комнаты и шепнула Майсу, что девушка ее брата попала в жуткую автомобильную катастрофу и что им срочно нужно поехать в больницу, поддержать брата. Майс вел непринужденную беседу с одной шикарной девушкой, на которую оборачивался даже самый ленивый. Ривер Фоулер. и кинул через плечо своей невесте, что это его никоим образом не касается. По крайней мере сейчас. Марлена была раздасодована и Хлоя согласилась поехать вместе с ней, хоть мама и была против этой затеи. Короткая интрижка, короткая ночь и Майс больше не появлялся на людях. Марлена рассталась с ним в тот же день, и тогда он с чистой душой мог переспать с новой знакомой. А всем остальным было только впору удивляться такой черствости молодого человека, который даже не почувствовал раскаяние перед бывшей невестой. который даже не пришел на могилу Марли, когда ту сбила машина. она шла в забытии на следующее утро после ужасного происшествия, ведь девушка брата - ее лучшая подруга, и не заметила быстро приближающегося автомобиля. Она не знала, что ждет ребенка от бывшего жениха. Хлое не пристало сравнивать, потому что сравнивать нечего. они два сиамских близнеца. Хлоя ему чужая и он говорит жестокие слова. Марлена была чужая Майсу и он говорил жестокие слова. только.. Марлене было больно, а Хлое непривычно равнодушно. она даже не морщится, только немного дрожит, будто бы от холода. Она все еще в изодранном свадебном платье, но она не хочет его снимать, это дневник памяти. на шее горячая от ее тепла цепочка, которую подарил он и она волнительно теребит ее маленькими пальчиками.
Я не хочу с вами ругаться. и не хочу с вами дружить. Вы же вроде как мой учитель..
И я не обязана к вам ничего чувствовать. даже того пресловутого уважения, которое принуждают каждой пленнице здесь. Черта с два. ведь она знает, ее вытащат, только.. так ли ей хотелось этого? возвращаться к боли, а вдруг здесь будет легче дышать? Ее мама. самая замечательная, самая красивая. Самая самая. она не знает, как мама плачет, она не знает, какие у нее больные глаза. Только сердце немного фальшивит. немного неровно бьется, когда она думает, что скажет, когда увидит.. она не сможет сказать правды, к горлу подступает ком. Слова застревают, звуки теряются. она укутается в самый теплый шарф, чтобы не чувствовать, какие холодные слезы у мамы. Хлоя бы не хотела, чтобы ее мама думала плохо о Крисе, она бы наврала, она бы придумала, но не позволила бы появится мысли преждевременно о том, что во всем виноват он. но и не позволила бы больше никогда говорить о нем. Она бы попросила сжечь все фотографии с ним, разбить все рамки, разбить все мечты. в их доме есть такие же и ключи от их мечты только у нее. Подарок его родителей на свадьбу. Хлоя еще долго не решится проезжать по той улице. долго не решится смотреть на те окна, из которых видны все звезды на темном небе и холодная луна.
Давайте вы просто меня не будете трогать, а я не буду доставлять вам проблем, хорошо?
Маленькая мисс счастье. она поджимает губки и смотрит из под опущенных ресниц. Наивно. он хотел отучить ее от наивности, только никак не смог понять, что это врожденное. ее история только начинается, ведь самая темная ночь перед рассветом. Она знает. наступит утро и все будет по другому. нужно только стиснуть зубы и немного подождать. Дэсмонд. почему-то Хлоя так самонадеянно уверенна, что он не будет ее слишком обижать. она будет тихой, а он не будет ее обижать.

 Отправлено: 09.09.09 16:40. Заголовок: Приливы крови топят..

Приливы крови топят разум,
Нахлынув мрачною волной,
Встают в сознании цунами
Непроницаемой стеной

В грехах великих гнев виновен,
Ловушка ада эта страсть,
Для душ воинственных, не зрелых
Открыта дьявольская пасть.
…© Вячеслав Яшков

Он усмехается и закатывает глаза. Кажется, дешевый спектакль и не думал заканчиваться, а будет продолжаться до тех пор, пока он наконец не оставит эту школу и не улетит отсюда. Ему осталось совершенно немного, а после он вернется, найдет этого чертового шутника, которому оказалось мало просто денег, и оторвет ему голову. Эти месяцы в этой школе, должное наслаждение и отдых, как появляется сперва этот мальчишка Лондон, а после и эта белокурая девица. Сахарная. Чертовски похожа на ангелочка этими своими волосами. У нее другие глаза и другой разрез губ, более чувственный, но цвет волос тот же. Белый. Он сторонится блондинок, потому что совершенно их не любит. А последнее время они стали ему еще напоминать и ангелочка, что уже говорило только об одном: плохи дела. Плохи дела, что эта ученица, наверняка последняя, оказалась белокурой. Впору было развернуться и отказаться от нее, снова взяв себе томную брюнетку, а не эту сахарную девицу. Но проблема была именно в том, что девица сахарная. Черт ее подери. Эту белокурую, что так похожа на его ангелочка, которого просто необходимо забыть, а не вспоминать каждый раз, натыкаясь взглядом на эти светлые волосы. Он приподнимает верхнюю губу чуть презрительно, прячет руки в карманы брюк и склоняет голову чуть в бок. Она произносит свое имя, желая указать ему свое место, что только рассмешило его. Он усмехается снисходительной ухмылкой на правый бок. Ее зовут Хлоя? Пусть, но ему на это все равно. Он в большинстве случаев игнорирует имя, и эта девица не станет исключением, пусть и отдаленно напоминает ангелочка. Она сахарная для него. Как «детка», «малышка» или «крошка». Так она для него сахарная. И будет ей все равно, пусть она сейчас хоть закатывает истерику, своего решения он не поменяет. Он даже отвечать не стал на это заявление, здраво рассудив, что ей хватит и его ухмылки, чтобы понять: во внимание он это не примет. Она же в свою очередь показательно обходит его стороной и садится на стул, поднимая свой взгляд на него. Он смеется мысленно, хотя внешне глаза остаются все теми же: тяжелыми и проницающими. Это было так наивно, так по-детски, что он даже непроизвольно покачал головой. Она думает, что сидя будет более защищенной? Что тогда у нее больше шансов на некий выдуманный компромисс? Что их отношения тогда примут более цивилизованный оттенок? Впрочем, о каких отношениях идет речь. Она просто сахарная, хоть и чертовски. Сахарная, что так забавно сейчас смотрит на него, с неким равнодушием, хотя буквально минуту назад судорожно сжимала его ладони и тряслась вся только потому, что какой-то поддонок вырвал ей сердце. Наверное, сердце уже вернулось, если взгляд такой наигранно равнодушный. Или она, наконец, сообразила, что тип он довольно-таки непростой. Чертовы блондинки. Блондинка, что сейчас сидит на стуле, когда он буквально нависает над ней, – хоть и стоит просто, вон, даже руки в карманах! – и неразумно бросает фразу о своем брате. Ему не было никакого дела до ее брата. Он его не интересовал совершенно, каким бы идиотизмом он там, на ее родине, не славился. Ясно было только одно, что девчонка-то эта напрашивается. Но он продолжает стоять, словно насмешливо призывая ее продолжить тираду. Быть может, она в гневе от того, что ее слова никоем образом на него не повлияли, вскочит со своего места, чтобы уж тогда он мог с чистой совестью схватить ее за локоть? Чтобы уж тогда сорвать свою маску вместе с нарастающим раздражением? Хотя даже ее поза недотроги ему никоем образом не помешает.
- А тебя никто не спрашивал, чего ты не хочешь. И тем более, не спрашивал, чего ты хочешь. Если ты рассчитываешь на какое-то особенное отношение, пусть то будет даже полное равнодушие и предоставление свободы, то я поспешу тебя расстроить. Потакать твоим желаниям не было в моих планах.
Нет, он определенно точно найдет того смертника, который отправил его в эту школу. Потому что только здесь он мог стоять напротив блондинки и никуда не уходить только потому, что она кажется ей сахарной. Дурацкое прозвище, но как нельзя кстати ей подходит. Он найдет его и научит любить деньги так сильно, что смертнику этому больше никогда в жизни не придет на ум взять свой выигрыш отправлением противника в эту школу. Он будет целовать свои деньги, спать на них, бережно пряча их под матрасом, и даже ходить с ними в санузел, боясь расстаться. А все из-за чертовой блондинки, что так похожа на его ангелочка. Осталось только немного подождать, когда же срок закончится, когда он сможет больше не натыкаться взглядом на губы и волосы этой сахарной, а сможет снова отогнать любые мысли об ангелочке. Он смотрит на нее внимательно, чуть покачнувшись с пятни на носок от скуки, стараясь развеять нарастающее раздражение, и выжидает, что же она скажет на этот раз. Рассмеется ли он снова мысленно, или же все его попытки убрать раздражение покатятся к чертовой матери. Он отчего-то больше склонялся к первому варианту, но прогадал. Кажется, она не поняла его предыдущих слов, снова пытаясь завести разговор на одну из тех тем, что трогать было бы нежелательно. Маска равнодушия стала постепенно лопаться от нарастающего раздражения, усмешка молниеносно превратилась в узкую полоску ухмылки, взгляд ожесточился, а он сам уже просто перестал соображать, потому что схватил ее за предплечье, поднял резко и оттолкнул к стене. Покачал головой и сам приблизился вплотную. Руки уперлись в стену около лица сахарной с глуховатым стуком от приложенной силы. Его глаза будто стали еще чернее, хотя, казалось бы, что чернее уже некуда, а он только сокращает постепенно расстояние между лицами до минимального, еле заметно при этом шевеля губами:
- Никогда.
Он запускает одну руку в ее белокурые волосы, продолжая упираться второй в стену, и мысленно кривится от воспоминаний, что волосы ангелочка были такими же мягкими. Но подобные мысли он отгоняет тотчас же, сжимает руку, тем самым натягивая кожу чуть ли не до придела, наклоняет ее голову немного в сторону и начинает дерзко целовать бархатную линию ее шеи, постепенно спускаясь к ключице. Пальцы только сильнее сжимают волосы на затылке, губы останавливаются, но только для того, чтобы потом пробежать кончиком языка к мочке уха. А после шипение сквозь зубы:
- И ни за что.

 Отправлено: 09.11.09 11:16. Заголовок: Кэрол - маленька яро..

Кэрол - маленька яростная девочка, была не склонна к разного вида размышлением и психологием. Ее интересовала лишь сама жизнь, а даже скорее само действие - остановиться и подумать, точно не для нее. Она очень внимательно ее выслушала, сделала вывод, что девушка слишком много думает, хотя, характер Оливии определенно был весьма симпатичным и Кэрол была точно согласна, что уж лучше, чем смеяться, чем сидеть и ныть. Хотя, смеющуюся Кэрол было увидеть, наеврное, тяжело. Куда чаще она бывала насупленной или насупленно-задумчивый, когда она придумывала коварный план по уничтожению морально кого-нибудь. Впрочем, ни разу еще у нее не получилось уничтожить кого бы то ни было морально, разве что подпортить костюм или настроение.
Хотя, сейчас, благодаря Оливии она умудрилась даже забыть о своем мучителе, которому должна была придумать страшную месть. Ведь они собирались заняться тем, что у нее получалось лучше всего, а именно физическими управжнениями. В этом она была настоящий спец, благо тренировки в цирке занимали действительно много времени и сил.
- Благородная семья, - фыркает только Кэрол. - Тогда я дикарка, ну, как в том мультике про Герду. Побежали.
Она хватает Оливию за руку и легко бежит, словно бы она такой молодой олененой, который может поиграться, лишь бегая вокруг мамы. И все же она бежит не слишком быстро, опасаясь, как бы той не было больно. Конечно, она это делает не потому что ей жалко ее, а чтобы не тащить ее обратно на себе. Где-то на улице она внезапно останавливается, аккуратно прячется за Оливию и вдруг говорит.
- А мой учитель только что куда-то уехал. А это значит, что я могу гулять... И знаешь, что мы с тобой сделаем после пробежки? Правда, наверное, тебе стоит сходить в ванную и поспать, чтобы ноги прошли. Так вот нужно будет...я смотрела как-то фильм про девушку, которая верила в чудеса или что-то такое, странная она была, но в комнате одного мужчины, она подменила тапочки на другой размер и ручки все поменяла обратной стороной - нужно обязательно так сделать, пока он не вернется. А потом ему даже в голову не придет, что это я. Крутой план, да?
Глаза Кэрол возбужденно горят, зачем ей это нужно, лучше не спрашивать. Она сама не знает, но так нужно - вот, все что знает она.
- Ну, что...вокруг школы? - оживленно говорит она.

===>Вход и минипарк.

 Отправлено: 16.12.09 11:44. Заголовок: Он сам весь резкий и..

Он сам весь резкий и движения у него резкие. молниеносные. а с ней нельзя быть таким резким, потому что она сама вся такая мягкая. И слишком пугается, когда рядом с ней кто-то с такой грацией и скоростью гепарда. Она пугается, когда он хватает ее и поднимает на ноги. но смотрит на него как-то обреченно и умоляюще. Чтобы он ее отпустил. чтобы сейчас отпустил и дал ей побыть одной. Потому что совсем недавно она потеряла свое сердце. и ей нужно было подумать, а что делать дальше без сердца. И стоит ли вообще что-то делать. стоит ли вообще дальше жить, если рядом нет того, ради кого она жила и радовалась каждому новому приходящему дню? Потому что этот день сулил встречу с ним. сулил его улыбку и его объятья, которые ее согревали в самый пасмурный день. а у нее на сердце никогда не было пасмурно рядом с ним. Она всегда улыбалась. и думала, что ему нравится ее улыбка, потому что он всегда гладил ее по голове и говорил, что у нее самая красивая улыбка. и улыбалась она для него. А сейчас понимает, что он, наверное, просто думал, что она какая-то глупая девочка с нежными завитками волос. и нежной глупой улыбкой. Ему было приятно играться с ней. потому что она была податливой и мягкой. а теперь ему просто наскучило с ней играться. Просто потому что она не была интересной. она не была завораживающей и не была той, в которой какая-то загадка. Которую хочется разгадать. она была простой и обычной. Скучная. и жизнь у нее была простая и обычная. Ни чем не отличающаяся от других. а рядом с таким мужчиной как он, должна быть какая-то другая девушка. Самая красивая и завораживающая. загадочная, как ящик Пандоры, который хочется поскорее вскрыть и посмотреть, что там внутри. но все не так просто и остается только теряться в догадках, что же там. Запретный плод сладок. только все эти эпитеты не про нее. А про ту, которая обязательно будет когда-то рядом с ним. с которой он может быть даже будет счастлив. Хотя таким мужчинам обычно не важно это счастье. это уже как факт. Но Хлоя знает, что каждому в этом мире нужен свой кусочек счастья. и ей был нужен этот кусочек счастья. И она его получила. за все в этом мире нужно платить. И она заплатила, сполна заплатила, а теперь она просто хочет спать. Долго спать и не видеть сны. не видеть во снах ту сказку, которая с ней могла бы быть. Но не случилась и не случится больше никогда. У нее на глазах появляются слезы, когда он прижимает ее к стенке. и ей страшно, что сейчас он увидит ее слезы и ударит ее по лицу. Потому что терпеть не может эти слезы, ведь это слабость. Все правильно. она слабая и она плачет. пока она может, она плачет. Чтобы выплакать сейчас все эти слезы, а мамочке своей только улыбаться. и никогда, никогда при ней не плакать. Потому что ее мамочка не заслуживает такой боли и ножа в сердце. Хлоя должна ее радовать. улыбаться и смеяться. Кружиться как раньше в красивом платье по огромной гостиной комнате и просить послушать мамочку еще совсем немного, как она играет какую-то пьесу на рояле. Хлоя должна быть счастливой для своей мамы.
Оставьте меня, пожалуйста. оставьте. Вы делаете мне больно.
Он правда так сжимает ее плечи до синяков. она маленькая девочка, которую всегда очень оберегали. Которая в жизни даже не резалась ни чем. а сегодня ее неаккуратно так швырнул он. И она больно ударилась. но больнее ее ударил его взгляд. Надо мною,
кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. (с) А сейчас ее плечи сжимает с ненавистью ей непонятной этот мужчина, который оказался ее наставником. С которым ей еще предстоило не раз здесь встретиться. и от этого сжималось что-то внутри так до боли.. А за что ее было ненавидеть? За то, что она просто пыталась бороться за то. что от нее осталось? За то, что она пыталась говорить слова, которые, казалось, защитят ее? оставят в надежной скорлупе и больше никто.. никто и никогда не сможет сделать ей больно. Но она ведь маленькая глупая девочка. и слова говорит глупые, и думает глупо, что она уже и так много получила своей боли. думает глупо, что больше ее не должны мучить ангелы. потому что и так истерзанная. И она просит у своих ангелов, чтобы они взяли ее на руки и пронесли через эту боль, которая еще, наверное, предстоит. У себя на руках. Хлоя, Хлоя. не усвоившая урок. остающаяся такой же наивной и прелестной. Глупой и маленькой. такой же никому не нужной. потому что такие принцессы сбежали из другого королевства. там нужны ласковые принцессы в платье самых нежных цветов. А в этом мире принцессы не нужны, потому что их здесь никто не понимает. не понимает их улыбки и взгляда самого чистого. Не понимает, как можно быть такой совсем наивной. и верить его улыбке.
Он слышит ее слезы. он не смотрит на ее лицо, но он как зверь чует ее слезы и резко разжимает руки. а она ослаблено падает на пол. Но тут же встает на ноги и смотрит на него растерянно. Отступает на несколько шагов назад и дышит громко, дрожит сильно. а он стоит упершись руками в стену и даже не смотрит на нее. И ей нужно убегать. прямо сейчас. она хватается за подол рваного платья и быстро поворачивается. Чтобы быстро между столиками пробежать к выходу и даже не остановиться, чтобы бросить прощальный взгляд. она бежит по коридорам, и не замечает ничего вокруг. Не замечает лиц и глаз, которые на нее смотрят с удивлением. На светловолосую девушку, которая так удивительно похожа на маленькую девочку. со слезами, стоящими в глазах. они смотрят на ту, которая целую ночь была без сна. У нее усталое изможденное лицо. но не потому, что сегодня ее голова не касалась подушки. а потому что она просто устала. просто потерялась во времени и пространстве. Хлоя бежит, не останавливаясь. не замирая ни на секунду. хотя сама даже не знает, куда она бежит. Впереди поворот. и она резко сворачивает, и неожиданно сталкивается с кем-то, прямо лоб об лоб. Она падает оземь и пятиться назад. а чья-то теплая рука трогает ее за плечо. И кажется, кто-то рядом смеется. а она плачет. на ее щеках слезы. Ей кажется, что ее догнали. что ее заберут куда-то и она никогда, никогда больше не вернется к маме.
Я не сделала ничего плохого, я никому ничего не сделала. оставьте меня, я умоляю.
Она плачет громко и она не кажется в такой момент глупой девочкой, которая решила надавить на жалость или у которой просто началась идиотская истерика на пустом месте. Сейчас на ее слезы смотреть больно и горько. она забивается в угол и сжимается в комок, потому что ей страшно дальше жить. Ей страшно открывать глаза сейчас и смотреть, кто за ней пришел опять. ей страшно смотреть на этот мир, который оказался совсем другим. Хлоя закрывает лицо руками. так и не посмотрев, кто перед ней. она просто прячется за своими ладонями. Прячется куда-то в себя. где ей легче.

 Отправлено: 25.06.10 17:33. Заголовок: - Мы поговорили со С..

- Мы поговорили со Скалли и решили,что она для меня старовата. Ну, понимаешь, я красивый мужчина в расцвете лет, у меня должна быть цыпа помоложе, - улыбнулся Дэйв.
Эта школа сотворила с ним что-то ужасное, подумалось ему. Все здесь становятся извращенцами, а он испытывает отцовские чувства. От себя Дэйв такого не ожидал, не дай бог, кто узнает - засмеют ведь. Дэйв и отцовские чувства - это просто бред! Но тем не менее, от обилия малолетних девиц, которых ему приходится здесь постоянно выручать у него видимо крыша съехала и он чувствовал умиление. Дэйв не было трусом и не боялся того, что он вдруг стал отцом. Нет, безусловно он был рад, что ребенок свалился на него уже в возрасте семнадцати лет, но даже если бы кто-нибудь сообщил, что у него будет мелкий крикун, он бы не испугался. Он даже может быть бы женился (если бы не считал женщину полной кретинкой), но от ребенка бы не отказался, платил бы деньги и даже навещал его. А может даже клеил дамочек с помощью ребенок. Вивиан в этом плане, конечно, бесполезна. Он будет скорее смотреться рядом с ней, как извращенец с девочкой помоложе, чем как заботливый папа.
- Такая молодая,а куришь. Ай-яй-яй, отца на тебя нет. Не то, чтобы я против курения, но в таком юном возрасте и с такой красивой внешностью, можно было найти другие пути самоутверждения, цыпа.
Про себя подумал, что она прямо как Марла. Та тоже сразу же стала требовать от него сигареты.
- Но прости, цыпа, я не курю сейчас. Но мы что-нибудь придумаем. Старый извращенец поможет цыпе найти сестру. Только после плотного обеда,ужина или что там у нас сейчас по расписанию. Пошли, расскажешь о сестре.
Дэйву подумалось, что даже если бы они жили вместе и она знала, что он ее отец, она бы скорее всего тоже звала его старый извращенец. По крайней мере, Прада постоянно обзывала его всякими обидными словами, разве что старым не называла. Но это понятно, ведь он еще очень молодой и красивый. Дэвиду подумалось, что из него вышел бы отличный отец теперь. Жаль, что Прада уже взрослая, а Вив он только увидел. Вот будь они обе сейчас мелкими, они бы любили такого классного папу, как он. Он представил себе двух миленьких малышек рядом...они бы подрались, подумалось ему. Не поладят точно. Разве что от большой любви к Дэйву. Прада бы на эту фразу расхохоталась, а Вивиан...вообще не знает, кто он такой.
Он усмехнулся и повел ее в сторону столовой. Там она сразу же натаскал себе и девушке кучу еды и принялся есть.
- Ты рассказывай, не стесняйся.

 Отправлено: 25.06.10 21:01. Заголовок: - Палка о двух конца..

- Палка о двух концах, старик. Скалли для тебя старовата, а для молоденьких цып староват ты.
улыбается она ему во все свои тридцать два зуба. Потому что называет его стариком и говорит все эти вещи, пусть достаточно грубо, но уж точно беззлобно. Вив не самая открытая для общения, но назвать ее совсем не общительной просто не повернется язык. Она может общаться со всеми, может общаться с Билли Бобом – бродягой и танцевать, когда он играет на своей гитаре. Она может общаться с такими богатенькими мальчиками и девочками вроде Патрика Хайдена, Тони Беннета, Авроры Керр. Другой вопрос, что эти богатеи могут сами не так уж охотно с ней общаться. Но она может общаться со всеми. Подпускать к себе единицы, но общаться со всеми. Общаться по пять минут, по десять. Но привязываться к единицам. И те единицы, к которым она привязывается это очень особенные люди. Талантливые. И такие же колючие как она. она тянется к тем, кто сильный. Она тянется только к тем, кто лучше, чем она. как та, с губами красивыми и волосами растрепанными. И с голосом таким. Вив тогда была младше, Вив тогда была маленькой и думала о том, что это красиво, если бы они были вместе. Она никогда не думала о такой эстетической стороне. но тут думала почему-то, что они смотреться могли бы красиво. Но поздно.
- А ты мне не отец, так что не твое дело курю я или нет. успокойся, старик. Не читай мне нотации, еще не хватало их от тебя выслушивать.
Отворачивается она к окну. Не надувается, с какой радости ей надуваться или обижаться. Он ей никто, она ему никто. У нее нет родителей, которые сказали бы ей, что курить – вредно. У нее есть приемные родители, которые ее любят, наверное. и которые говорят ей, что курить – вредно, которые тщательно следят, чтобы у нее не было сигарет в карманах. Но она все равно не слушается. Они от нее уже почти рыдают и говорят, что она совершенно неуправляемая. А она только улыбается, ухмыляется, снова куда-то уходит, снова много курит, бродит по улицам. Возвращается, у нее спрашивают почему от нее так сильно пахнет сигаретами. Она только улыбается и говорит, что это только потому, что она курила. Она даже не пытается лгать. Она не умеет ценить своих родителей приемных. И говорит, что родителей у нее нет.
- С чего ты вообще взял, что я куда-то с тобой пойду? Ты же старый извращенец, а я осторожная девушка. Так что даже не надейся.
Правда это все она говорит ему, когда уже стучит каблуками, следуя за ним. во время своего следования она его еще три раза назвала старым извращенцем, потом пригрозила ему, что, если он тронет ее хотя бы кончиком своего старого и извращенного пальца, то она его убьет и расчленит. В сотый раз обратившись к нему «старый извращенец», Вив заставила его открыть себе дверь в столовую и горделиво прошла к самому дальнему столику. Она отважная и маленькая девочка. почему-то не боится этого старого извращенца, даже не смотря на то, что он все же старый извращенец. То есть на самом деле она бы пошла с ним даже в темный лес. Потому что она не особенно расчетливая и не особенно думает о том, что может с ней произойти. Просто она думает только о том, чтобы свою сестру найти. А, если он будет пытаться ее трогать, то она вырвет зубами ему нос. ему же будет хуже. Она же совсем неуправляемая, когда бешеная.
Она просто забирается на стул с ногами, внимательно осматривается по сторонам, ждет, пока старый извращенец вернется. Протягивает руку, берет с тарелки большой кусок сыра, колбасы, салатный лист, кладет это все на кусок хлеба и откусывает щедрый кусок. В общем по ней сразу скажешь, что слово диета, это слово совсем не для нее. Запивает просто минеральной водой.
- Я узнала, что моя сестра тут в этой школе. ее Марла зовут. Марла Холден, у меня ее фамилия, хотя родители дали мне идиотскую фамилию Вендетта. Марла красивая. Ты точно ее не видел пока, раз ты еще не машешь ручищами своими и не говоришь, что ты знаешь о ком я..
Вив останавливается на какую-то секунду, чтобы откусить еще от своего бутерброда, а потом тщательно его пережевать, глядя куда-то в потолок. Прожевала. Перегнулась к нему через стол, чтобы пригрозить ему пальцем зачем-то. точнее потрясти своим худым пальцем прямо около его лица.
- Потому что мою сестру забыть просто невозможно, старый извращенец. Так что давай ее искать скорее. Но, если ты в нее влюбишься, то учти, что тебе ничего не светит. Она для тебя слишком.. она для тебя слишком. То есть ты симпатичный и все такое. но моя сестра это особенное.

 Отправлено: 27.05.11 01:59. Заголовок: Ее за руку хватает к..

Ее за руку хватает какой-то мужчина, который говорит, что ее внешний вид не соответствует Пансиону и настоятельно ей рекомендует переодеться во что-то более подобающее. А она провожает взглядом этого печального Пьеро и отмахивается. Передергивает хрупкими плечами, отмахивается, словно от назойливой мухи. Даже не смотрит, не поворачивается, не поднимает на мужчину свой взгляд. Он пытается поймать взгляд ее глаз, но она как будто бы его взгляда боится. Или нарочито его игнорирует. Размазывает потекшую тушь по щекам. Еще хочет сделать себя более эпатажной. И так было достаточно, хотя бы ее внешний вид. Но она бросает вызов всем правилам. Да впрочем не она одна такая. Если посмотреть на тех, кто ходит по этому Пансиону, то исключения скорее те, кто носит ту одежду, которая здесь называется подходящей. Это кто-то вроде Артура Лондона, который хитрит, чтобы выйти отсюда как можно быстрее. Она иногда тоже думает, что нужно схитрить, сделать вид, что она исправляется. Но потом снова забывает. Потом снова становится самой собой. Нужно бы стать на месяц Вивиан Вендеттой, но она по жизни Вивиан Холден. Мужчина не может ничего от нее добиться, она льет слезы и говорит ему, что ее только что чуть не убили, но она все равно не имела права так поступать с печальным Пьеро. Он напугал ее, он не должен был ее пугать, но теперь ведь его заставят слушать нудные лекции кого-то из надзирателей и ему придется тут торчать еще дольше. А это страшное наказание. Она не должна была его так наказывать, она знает точно, что Марле это бы не понравилось. От этого Вив завыла еще пуще прежнего и мужчина сказал, что он позовет ей врача. И, когда он скрылся за повтором, она с завидной быстротой, вытерла слезы и успокоилась. Она могла быстро успокаиваться. За исключением того случая, когда Рони не любил ее. Тогда ее сердце разбилось так, что она специально не пыталась успокоиться. Потому что в тех страшных слезах и истериках, она думала о том, что будет, когда закончатся слезы?
Вив не дожидается врача и, если честно, она даже не забыла о том, что ей должны были его привести. Ей чертовски захотелось есть. Когда Рони разбил ей сердце, она думала, что уже никогда не сможет есть. А потом успокоилась на какое-то время и ей ужасно захотелось есть. Вот так же и сейчас. После такой истерики, она чувствует, что сейчас погибнет, если не съест хотя бы что-то и не выпьет чашку кофе. Вив заходит в столовую. Видимо, сейчас не было время обеда или еще что-то, но в помещении было не так много людей. Один преподаватель за дальним столиком, который читает газету и пьет кофе. И еще пара учеников, которые собрались у другого угла. Вив подходит к стойке, берет себе чашку кофе.
- А я могу здесь курить? Я не пью кофе без сигареты. Ладно. Не делайте такие глаза, у меня все равно с собой нет сигарет.
Пожимает она плечами и садится за столик. Который показался ей самым уютным. Мимо нее проходит молодой человек, который даже не может не посмотреть на ее заплаканное лицо. Она огрызается, что на ней цветы не растут. Он огрызается в ответ. Она усмехается ему вслед. А потом, уже почти допив кофе, которого осталось немного на дне, она вспоминает, что ей нужно было поесть. И идет к стойке, долгое время выбирает там себе тост с яйцом и отправляется обратно. Но там ее ждет неприятный сюрприз. Какая-то белобрысая голова. Если бы эта голова знала, насколько Вив ненавидит белобрысых, то она бы точно не уселась.
- Эй, барби. Ты в курсе, что твоей задницы на этом месте быть не должно было?
Рука Вивиан грубо ложится на плечо девушки со светлыми волосами и она беспардонно ставит тарелку со своим тостом на стол. С громким звуком, даже, наверное, излишне громким звуком. По крайней мере тот молодой человек, который еще недавно на нее уставился, обернулся. Вздрогнул и обернулся.
- Давай-давай. Вставай быстренько и усаживай задницу на другое место. Еще очки давай носи, потому что иначе ты своими глазенками бы узрела, что тут стоит моя чашка кофе.
Она обходит стол, чтобы заглянуть в лицо блондинистой. Еще лучше. Эта идиотка ее там-то раздражала своим видом, а еще и тут явилась. Вив закатывает глаза, небесного цвета глаза. Берет со стола свой кофе, который уже остыл. Делает глоток.
- И что ты сидишь? Своим видом подтверждаешь анекдоты о тупости блондинок? Дохлая идиотка, мне тебя что за волосы поднять с этого места?
Вивиан начинает закипать. Не так сложно заставить ее закипать. Тем более этой блондинке.

 Отправлено: 11.06.11 13:24. Заголовок: Когда Фрима вернулас..

Appelle-moi par mon vrai nom
c'est la seule chose qu'il me reste

Когда Фрима вернулась в свою душную комнату, первым делом она раскрыла настежь все окна. Глупо, но мысль о том, что у них один воздух на двоих как-то утешала. У них. И с каких это пор Фрима стала такой сентиментальной, что после пары свиданий и одного не очень удачного, по ее вине, поцелуя она уже говорит «мы»? Но иначе никак не получалось. Фрима включила самый слезливый диск, который был у нее в комнате и с рвением уверяла себя, что она плачет над сценой, где Симба ложится пол лапку умершего отца, а не над тем, что в ее голове проносятся тревожные мысли о их с Чесом сомнительном будущем, о том, позвонит ли он вообще когда-нибудь, после того, как она так сбежала, и о том, как ей себя жалко. Она бы с удовольствием пролежала в своей комнате всю оставшуюся жизнь (во всяком случае, если Чес ей так и не позвонит) не ходила бы на занятия и не ела. Но вот беда, ее шанс увидеть его еще раз зависит от ее примерного поведения. А значит надо и есть, и ходить на дурацкие занятия. Так что, помучившись и постеная (после определенной порции слез она, конечно, поймала волну и начала получать удовольствие от своих страданий, как от увлекательной роли), умылась, сделала пару успокаивающих упражнений из йоги и отправилась есть, не забыв взять с собой телефон.
Фрима брела с подносом, не разбирая дороги, и уселась за первый попавшийся столик, позлившись, что в столовой как всегда не убирают во время – чья-то кружка кофе стояла прямо посреди стола. Она неспешно ковыряла порцию риса, но в итоге остановилась на хлебных соломках. Она грызла одну из них и сверлила глазами телефон. Он ведь обязательно должен написать ей. Вот сейчас. Или в следующую секунду. Но сейчас точно. Воот. Сейчас…
Внезапно, на стол громко грохнулся чей-то поднос, а на ее плечо чья-то рука. Фрима резко дернулась и одновременно увела плечо из под руки, скуксив лицо. Она очень не любила, когда к ней подходили сзади. К тому же такая вот опустившаяся сзади на плечо рука, ассоциировалась то с надзирателями пансиона, то с людьми отца, что поймали ее и заперли здесь. Однако взгляд она не подняла и первым делом схватила свой телефон, как бы чувствуя опасность. Больше у нее ничего не должны были отнять.
- Да ты разрешение у меня должна прежде, чем ко мне обращаться,- не поднимая взгляда, протянула Фрима, - а то, что это закольцованный парадокс, говорит о том, чтобы ты заткнулась,- Но обидчица продолжала обливать ее потоком грязных слов и Фрима поняла, что что такое парадокс девица не знает. Вообще-то Фрима начала опешивать от массы грязной речи, что вырыгивала эта девица. – Фууу, какой грязный рот. И ведь ты этим грязным ртом когда-то говорила кому-то «люблю», целовала любимого человека, - все так же немного в прострации говорила Фрима. Однако в этом была какая-то нотка грусти. Где-то там в глубине души, Фриме стыдно было , что она сама, когда-то поцеловала Чеса, губами что обманывают его. Но тут оппонентка обошла стол и Домино увидела, кто именно перед ней. Тут Фрима улыбнулась и ухмыльнулась, - Ах, вот и раскрылась причина, почему он тебя бросил. Думаешь, если бы он сейчас видел тебя, ему бы эта картина понравилась? А, Холден? Ему бы понравился бы твой грязный язык?,- Фрима зло ухмыльнулась. Это девицу ей было за что схватить своими язвительными клешнями. Она не много знала про нее, но кажется, знала ее больное место.
- Слууушай, - протянула она, оглядев ее оценочным взглядом ее вид, - Судя по твоим торчащим костям, тебе столовая вообще не нужна. Почему бы тебе сразу не выкинуть всю эту еду в унитаз. Во-первых, это сэкономит тебе время. А во-вторых, это гораздо эстетичное , чем проделывать то же самое, стоя перед унитазом на карачках,- если эта доска в купальном костюме Николая II , думает что у каждой блондинки не хватает мозгов, чтобы ответить на этот поток брани, то Фрима готова подпортить ее статистику, - Теперь понятно откуда у тебя такая туалетная речь. С кем поведешься, от того и поведешься. Боже мой, скорее загадка, почему он вообще с тобой связался. Бедный парень, - вдавить, ударить по самому больному. Во всяком случае, сейчас ее саму можно было бы задеть только Чесом. Благо, никто о нем не знал. Она сама о нем не знала и этим обезопасила их отношения.
- В прочем знаешь, если тебе так важен этот стул, я, конечно, войду в твое положение. Все-таки больным и инвалидам нужно уступать, - и Фрима, действительно, поднялась и взяла свой поднос. Однако на мгновение зависла над стулом и вдруг одним движением перевернула свой поднос над ним так, что все содержимое – остатки риса и подливка со шлепающим звуком упали на стул.
- Уууупс, - наигранно произнесла Фрима, пожав плечами и резко села на другой стул за этим же столом. Уходить с поля боя, пока враг не повержен окончательно она не привыкла. Фрима вальяжно растянулась на стуле и жестом как бы пригласила девицу садиться за тот злосчастный стул, за который она так жаждала сесть, как будто бы любого здравомыслящего человека не остановила бы каша из еды, которым он был теперь испачкан. Сама же растянула и скрестила ноги и снова начала грызть свою хлебную соломку, наблюдая за тем, что Холден предпримет дальше.

 Отправлено: 12.06.11 15:00. Заголовок: Вивиан не относилась..

Вивиан не относилась к девушкам вроде всех этих светских львиц или просто мнивших себя королевами. Сейчас в этом мире модно было быть сильной, плакать только одной в подушку, никому не говорить о своих страхах и переживаниях и, если тебя бросили, то говорить, что это он свой шанс потерял. И на вопрос «скучаешь?» мотать головой. Вив такой просто быть не умела, не понимала, внутри думала, что нужно быть человеком без сердца, чтобы суметь выдавить из себя всю эту ложь. Холден такой не была и, если ей было больно, то она эту боль не скрывала, если у нее появлялось счастье, то она кричала о нем так громко, что люди считали ее сумасшедшей. Она не боялась говорить о своих чувствах и своих эмоциях вслух, у нее было странное мировоззрение. Но сейчас, когда она смотрит на блондинку эту, которая вот так беспардонно бьет Вив по больным местам, ей смутно кажется, отчего-то, что это было неправильно. То есть она понимала, что сама никогда не скрывала своих больных точек, но щурится, словно пытаясь уловить нотки совести у блондинки. Не получается.
- Глупая блондинка, глупая, идиотская блондинка. Такая глупая, такая глупая. Даже ссориться с тобой не хочется, настолько ты глупая.
Причитает Вивиан даже не в полной уверенности, что произносит эти слова вслух. Хотя, конечно же, она эти слова произносит вслух. Может быть, у нее было бы меньше проблем, если бы она умела иногда что-то подумать и не сказать это тут же вслух. Но она так не умела, поэтому все, что она думала, было сразу и ясно высказано вслух. Как и сейчас. Она даже на одну секунду кажется не такой злобной, как раньше. Она даже кажется такой.. разбитой, растоптанной. Потому что не умеет скрывать чувств, да и не хочет и пусть так, что эта белобрысая победила ее сейчас. Ничего тут не поделаешь, слова блондинки вызвали у Вив боль откуда-то из глубин сознания, а может быть и не глубин. И на секунду ей захотелось развернуться, расплакаться и уйти в свою комнату, черт с ним с завтраком, черт с ней с блондинкой, потом выльет ей на голову краску для забора, а сейчас нужно рыдать и себя жалеть. Но вряд ли это было бы в стиле Вив. То есть она, конечно, даже не попыталась сдержать подступившие слезы, которые тут же хлынули из ее глаз стоило только этой ехидне со стервозным тоном надавить на больное и не зажившее. Но уходить Вив не собиралась. Эта дрянь ответит ей за нечестную игру.
- Не хочется ссориться, но я все равно буду. Больно хочешь сделать, ноздри твои огромные так и развиваются от наслаждения, что ты счастливым образом знаешь, куда меня бить, а я не знаю, куда бить тебя, чтобы было больно в равной мере.
Вивиан словно змея шипит, наклонившись поближе к блондинке этой. Но слезы все равно текут по ее щекам, правда она еще не задыхается от рыданий, но слезы сдержать не может. В сердце все равно больно. ее сердце все равно разбито, она все равно не откроет никому сердце после того, как ее сердце было разбито. И очень обидно, больно и неприятно, что сейчас какая-то глупая блондинка, какая-то барби, что возомнила о себе, что она принцесса, знает про ее боль, да еще и давит на нее. От этих мыслей Холден прямо передергивает. Она одной рукой небрежно вытирает слезы.
- Какого ты…
начинает Вив, когда глаза ее вспыхивают, а вся эта параша, которую собиралась есть блондинка, оказывается на стуле. От такой наглости и гадости Холден даже сначала просто знает с округлившимися глазами. Не ожидала, блондинка выигрывает у нее по всем параметрам. Но хотя Вив плевать на выигрыш, ей бы выдрать глаза этой дряни и пусть та признает и празднует свою победу.
- Молодец.
Улыбается Вив странной улыбкой, все еще смешанной со слезами, которые сама блондинка и вырвала у нее с корнем. Почему это вызвало у Холден улыбку, неизвестно даже ей самой, что уж говорить об окружающих. Вив в два шага оказывается рядом с этой блондинкой, чтобы немедленно накрутить ее белесые волосики на кулак, с таким спокойным выражением лица, словно она заплетает той косичку.
- Я сейчас тащу тебя и твоя физиономия оказывается в той дряни, что ты пролила на мой стул. Тебе не страшно, ты все равно хотела это есть. Знаешь все это почему? Потому что ты дрянь. Тебя не учили, дрянь, что нельзя бить по болезненным местам, если твои болезненные места не знают, чтобы тебе ответить, а, дрянь. Нравится власть свою чувствовать? Теперь я узнаю твое больное место, дрянь. И каждый раз при виде тебя.. я буду тебе его расковыривать. И о нем будут знать все. Раз уж мы играем так нечестно.
Вив, конечно же тянет ее за волосы, может быть только заставляя встать со стула. Они примерно одинаковой весовой категории и примерно одинакового роста. Так что вряд ли Вив окажется сильнее. Разве что боль в волосах даст Вив фору. Но она знает по себе, что это не останавливает обычно.

 Отправлено: 26.08.11 17:03. Заголовок: Домино смотрела на ..

Домино смотрела на разъяренную девушку и гадала про себя, почему так нечестно бить по болезненным местам, ей сейчас так приятно. Эта мысль немного устрашала Домино. Она никогда не была мягким человеком, скорее наоборот, грубой, прямолинейной забиякой, но приносить боль на пустом месте не было в ее стиле. А сейчас... И когда слезы ручьями потекли по щекам Холден (Фрима даже удивилась, со стороны эта девушка всегда казалась такой непробиваемой) Фрима нашла ответ. Ударяя раз за разом по ее пережившему горю, она как будто убивала в себе ту Фриму, что жила в пансионе. Ту, которая лгет на каждом шагу, сплетничает, развязно ведет себя с молодыми людьми и так далее. Она как будто бы очищает себя для Чеса, ввязавшись в очередной, последний бой. Просто этот пансион ей невыносимо осточертел и попавшаяся под руку Холден, так уж вышло, стала его метафорой. Фрима ушла в себя, и какое-то время даже не слушала Холден. Но долго находиться в таком состоянии не удалось - последние ее слова, Домино услышала очень отчетливо, потому что та, вцепилась и потянула ее за волосы. Фрима издала сдавленный стон и приподнялась, чтобы уменьшить боль. Она растерялась на какое-то время и на какой-то момент, действительно, поверила, что Холден воткнет ее в стул, испачканный рисом.
- Отпусти мои волосы!, -яростно закричала Фрима, - Они все равно не помогут тебе, чтобы скрыть плешь на голове, от кепок, что ты носишь, чтобы в свою очередь скрыть заплывшие от наркоты глаза, - эта фраза была такой длинной, что то, что она говорила ее в таком положении (нагнувшись под рукой Холден, крепко державшей клок волос) было как-то неестественно. - Или что там у ...тебя?,- говорить стало сложнее, Фрима прерывалась из-за острой боли, - Красные от слез глаза? Не знала, что ты такая плакса, Холд-ааа-аа,- закончить не удалось и Фрима взвыла. Поднять голову было невмоготу и тогда она, все в том же согнутом положении, схватилась за спинку стула, над которым стояла теперь, и со всей силы ударила этим стулом Холден по ногам. Стул был тяжелый, да из-за позы Фрима не могла ударить так сильно, как хотела, однако этого должно было хватить, чтобы заставить Вив отскочить.
- Любишь короткие юбочки, учись скрывать синяки. Судя по синеве под глазами, ты совсем не умеешь это делать,- Фрима потирала то место на голове, за которое ее схватила Вив. Ей хотелось кричать, ругаться, обзываться. В голове только и вертелось : Сучка, сучка, сучка !!!! Но Фрима не могла позволить себе этого. Она только что облила грязью Вив, за ее не менее грязный рот. Очередная роль, которую примерила Домино, теряя себя настоящую. Ничего не меняется. Она не сможет...Либо, Чес откажется когда-нибудь от нее из-за характера, либо ей всю жизнь придется носить роль милой и загадочной Домино. Неужели эта озлобленная грубиянка и есть настоящая Фри? Дурацкая Холден. Лучше бы никогда этого не знать.
И тут задним числом, Фрима понимает ее слова. На миг ей становится очень страшно. Возможность того, что единственное ее сокровенное, станет публичным тяжело сдавило грудь. Она однажды осеклась - рассказала кому-то здесь про двух своих "братьев". Поведение Фримы не заставляло окружающих искать повод для мести и вот над ней уже все смеются. "Мечтаешь, что тебя заберут твои вымышленные друзья? Смирись, идиотка! ты запуталась в собственных фантазиях!" , "Ты? Грабила казино? О, Господи, Фрима, не завирайся так пошло" И Домино уже сама не знала, было ли все это правдой. Теперь кажется, какой-то длинный сон, кома. Вернуться бы в нее. Но Чес! Чес был настоящим. На ее подушечках пальцев до сих пор остается ощущение от его руки. Этими пальцами она плела венок из подаренных им цветов.
- Ты. Никогда. Не. Тронешь. То. Что. Мне. Дорого,- с большими паузами, тихо, но очень твердо произнесла Фрима. И по ее взгляду можно было понять, что сделай Холден обратное их холодная война, мигом обернется горячей и тогда не то, что пансиону, а всему острову не поздоровиться, - ПОНЯЛА???, - с яростью истерично заорала Домино. Как будто бы вся столовая, итак наблюдавшая за ними, своим вниманием должна была поставить печать на их новых отношениях.

 Отправлено: 26.08.11 19:27. Заголовок: - А вот я догадывала..

- А вот я догадывалась, что ты такая мразь. Я вырву твои белесые волосы к чертям и в рот тебе затолкаю, чтобы он не изрыгал грязную ложь обо мне.
Вив все так же держит Фриму за волосы, все так же жестко тянет ее вверх и наклоняется, чтобы все это прошептать на ухо блондинке. Можно подумать, что она даже в любви признается этой дряни белобрысой. Настолько жарок и интимен был ее шепот, хотя он больше напоминал шипение змеи. Она не старалась в него вкладывать больше ненависти, чем было заложено в ней изначально. Не старалась запугать блондинку, и так было видно, что ту запугать сложно. Но Вивиан действительно ее ненавидела. В эту минуту Вивиан могла бы ее убить, и она могла бы поклясться в этом. Она бы сейчас с радостью бы действительно затолкала бы светлые волосы Фримы в поганый рот той. Потом выдрала бы глаза, раздавила бы их и заставила бы съесть. А потом сломала бы пополам, потому что Вив уже ломалась и ей хочется, чтобы блондинка, эта дрянь почувствовала, что значит ломаться, как это больно. и не стоит об этом напоминать. Вив шепчет это все на ухо Фриме, рассматривает маленькое ухо девушки. Вив не очень адекватная и поэтому она даже на секунду задумывается о том, чтобы откусить половину уха этой стерве, чтобы не повадно было. Чтобы было больно. она не знает пока, как причинить боль этой сучке, не знает и, возможно, пока она может «подарить» ей только физическую боль.
Острая боль пронзает ноги Вивиан где-то в районе коленных чашечек как раз в тот момент, когда должно было пройти еще два мгновения перед тем, как Холден вцепилась бы зубами в ухо блондинки. С губ Вивиан срывается стон боли, она хватается рукой за ушибленное место, ругается, совсем не теми словами, которыми должны ругаться леди. Как минимум не теми словами, которыми должны ругаться девушки, которые находятся на исправлении в этом Пансионе. Вивиан не старается быть леди, она никогда не старалась. Она не опасалась ругаться словно сапожник, влюбляться так, чтобы болели кости и курить словно паровоз. Поэтому и сейчас она шипит такие слова, которые знаю не все мужчины, подбирая все более и более изощренные эпитеты блондинке.
- Как ты только живешь такой тварью?
Можно разобрать среди ее отвратительного по своему составу шепота. На глаза ее снова наворачиваются слезы, правда на сей раз от физической боли. Такие слезы, конечно, приятнее, но будь Вив чуть дальновиднее, она бы научилась их скрывать.
Вив поворачивается. Внимательно слушает, хмурит свои изогнутые брови. Склоняет голову, прикусывает губу. От слез не осталось и следа, тупая боль где-то отдается глубоко, но сейчас Холден ее не замечает. Сейчас то, что она слышит для нее куда интереснее. Губы Вивиан расплываются в улыбке.
- Ну-ну. Не нужно быть такой истеричной, дрянь. Я думала ты просто тупая кукла с большими ноздрями. А у тебя, оказывается, есть что-то, что тебе дорого.
Она говорит все это с очень мерзкой улыбочкой, забывая о боли, забывая о своих слезах, единственное, что стоит у нее в глазах и в голове – глаза блондинки, когда та говорила, что Вив никогда не должна трогать то, что ей дорого. Это заворожило Вивиан. Это ее зацепило, сегодня ночью, когда она будет засыпать, ей точно приснится это выражение глаз блондинки. Вивиан складывает губы трубочкой и невинно хлопает ресницами, специально раздражая блондинку.
- А почему это ты решила, что ты можешь трогать то, что мне дорого, а я не могу? Потому что ты принцесса? Почему ты возомнила, что ты лучше меня?
Вив говорит тихо. На самом деле Вив была истеричной, была вздорной, была грубой, была сложной, но ее нельзя назвать плохой. Нет, она определенно не была плохой, она не была из тех, кто причинял боль специально и получал от этого удовольствие. Ее называли стервой порой, но на самом деле это были те, кто не знал истинного значения этого слова. Потому что назвать Вив стервой – глупо. Она не стерва. Она просто истеричка. И больше никаких громких слов. Всего лишь грубая, невоспитанная истеричка.
А потом Вив взрывается и срывается на крик. Нужно же было порадовать тех немногих, что в столовой уже успели собраться, чтобы поглазеть на разборку двух девушек. Разве это неинтересно? Разве народ не требует зрелищ?
- Если бы ты, дрянь, не стала бить меня по больным местам и трогать мое дорогое, то я бы ни за что не стала копать о твоем дорогом! Не думай, что ты лучше остальных! Ты переступила черту, ты сама себе вырыла яму! Ты дрянь! Ты слышишь меня, дрянь?! Мы с тобой одинаковые. И поэтому я клянусь, что я отплачу тебе той же монетой и так же ударю по больным местам. Один раз. Так же увижу тебя в слезах. Обещаю.

 Отправлено: 22.10.11 17:16. Заголовок: - Не строй из себя а..

Пусть опять перепачканы руганью,
И скула шита бархатом ссадин,
По - смотри мне в глаза, чудо-довище,
Вторейшему из неприятелей
(c)

- Не строй из себя афроамериканку, в тебе нет столько прыти, да и задница слишком костлявая, - на автомате язвит Фрима. Ей бы остановиться, попятиться назад, но безрассудность ее второе имя. Именно поэтому она здесь. Звали бы ее как-то по-другому, закончила бы университет. Отец помог бы с работой, связями, жила бы работой и светскими приемами, вышла бы за такого же скучающего, как она сама сына политика. Другая. Бегала от охраны казино до металлического вкуса во рту, верила и дружила с профессиональными лгунами и влюблена она не в сына политика, а в простого офисного работника пусть и с хорошим одеколоном…Что же это за запах? Такой знакомый…И теперь любимый. И все-таки, ей не стоило открывать правду этой выдре. А выдра не шутит, у выдры разве что пена не идет изо рта. Фриме теперь стало немножечко страшно и как-то стыдно. Здесь, в пансионе, среди сотни ненужных лиц, она привыкла быть сплетницей и лгуньей Домино. Она получала удовольствие от того, что разносила чужую сокровенную правду. И такая форма существования была возможной, только если у самой за душой ничего. Такой она и привыкла казаться. Теперь она сама себя сдала. Это опасно.
- Ты такая же отвратительная как весь этот пансион...как я . Но я вырвусь, слышишь, а ты будешь продолжать вырыгивать блевотные ругательства на каждого, кто случайно займет твой столик, - кричит в ответ Фрима. Пусть уже и не так смело. Это сказать гораздо проще – она однажды уже ошиблась, рассказав кому-то про двух ее братьев, которые обязательно вытащат ее отсюда. Обсмеяли, называли наивной и сумасшедшей. Тут всего один выход и все это знают – потеряв себя, свою личность и волю, превратившись в ненужную этому пансиону тряпку. Есть, конечно, еще один…
---
- Это корпус с комнатами для девочек, - мужчина в серой жилетке и с закатанными рукавами рубашки проводил экскурсию по пансиону. Фрима плелась сзади, не выражая никакой заинтересованности. Сзади работник нес ее чемодан и это было похоже на канвой с ней, преступником, посередине. Глаза ее уже не болели от слез, саднила лишь царапина на щеке, заработанная во время поимки блудной дочери. Куда большая ссадина была внутри.
- А вот и ваша комната, - продолжал мужчина, улыбаясь холодно. Но не успели они дойти до нее, как соседняя дверь открылась. И из нее вышли два мужчины, продолжающие разговор.
- Это не удивительно. Мы предполагали, что это случится. Три месяца подряд она попадала в карцер.
- Я уж думал этот год будет поспокойнее, - мужчины вышли из комнаты неся длинный черный мешок. Увидев коллегу и Фриму, они замолкли и отвели глаза. Нужно быть полной дуррой, чтобы понять, что они несли тело. Домино взглянула в проем двери и увидела подвязанный к карнизу ремень в глубине комнаты,- Тут вам нечего смотреть, - мужчина, холодная улыбка которого резко спала с губ, преградил комнату и открыл соседнюю дверь, приглашая Фриму в ее апартаменты. Она не спала всю н6очь и губы ее покраснели и опухли от того, что вгрызаясь в край одеяла, она пыталась не закричать. Все тут учатся прятать свою боль. У тех кого не получается, бывает, выносят ногами вперед.
---

- Это война, ты понимаешь? Это война, - пришло время Фриме шипеть. Она схватила Холден за голову и потянула к себе. Прижалась к ней щекой и шипела, - Все твои кошмары ночью – это буду я. А утром проснешься лысая – это тоже я. Порежешь ступни стеклос в твоих туфлях – вспомни мое имя. Будешь блевать три дня к ряду, вспомни как я с упоением смотрела, как ты ешь свой завтрак, приправленный моим ядом, каждый твой шаг, каждое твое падение – это тоже я. Я буду окружать тебя всюду до тех пора, пока ты не побоишься выйти из своей вонючей комнатки. Но даже тогда, когда ты будешь закрывать глаза, будешь видеть мое лицо. Ты будешь считать меня кем угодно – наваждением, проклятием, бесом. Но точно не «просто тупой куклой с большими ноздрями», - Фрима слышала дыхание девушки и сама прижималась к ней грудью. В этом было что-то даже интимное, но в любом случае дикое, может быть безобразно сексуальное. Их лица были плотно прижаты друг к другу, так близко что… Поцеловав Холден, Фрима укусила ее за губу.

 Отправлено: 22.10.11 22:24. Заголовок: - Ты не вырвешься, т..

- Ты не вырвешься, тварь. Нет. Этот Пансион в тебе. И я не вырвусь. И ты не вырвешься. Потому что иначе уже давно бы вырвалась. Те, у кого есть шанс – уходят отсюда через неделю. У тебя шанса нет. Раз за разом снова и снова ты будешь сюда возвращаться. А я буду тебя ждать, моя девочка.
Нараспев хамит Вивиан и выглядит при всем это совершенно обезумевшей и совершенно неадекватной. Она говорит честно, как-то раз ее уже забирали из этого Пансиона, как-то раз ее приемные родители поверили в то, что она исправилась и превратилась в эту маленькую леди, которая так нужна была им для того, чтобы потом от нее избавиться. Чтобы в нее влюбился какой-нибудь принц и забрал ее из семьи. Они поверили, но прошла неделя и они снова застали Вивиан где-то в подворотне. Она не употребляла наркотики, она не выпивала много, она просто курила. Просто сидела одна на какой-то остановке и курила. А, когда ее родители стали на нее кричать, то она показала им средний палец и за это снова оказалась тут в Пансионе. Поэтому она считала это замкнутым кругом и уже опасалась этого Пансиона. Ей казалось, что это какой-то болото, в котором она завязла. А сейчас она просто с ума сошла от злости на эту блондинку смазливую, за то, что та довела ее до слез, за то, что та сделала ей больно. и поэтому она уже не особенно соображала, что говорила. Девчонка обидела Вив, как бы по-детски это ни звучало. И она сейчас обижена, она хочет сильнее ее задеть. Задеть эту блондинку. Чтобы ей было так же больно, чтобы каждое слово Вив ее резало. Как совсем недавно блондинка резала по живому Вивиан Холден.
Когда блондинка, эта тварь оказывается так близко к Вивиан, Вив начинает тяжело дышать и даже дергается, чтобы попятиться назад. Сейчас эта тварь начинает ее пугать и, если бы Вив была более нормальной и адекватной, то она, конечно же, бы вырвалась и отправилась прочь из столовой, покрутив пальцем у виска. Но это была Вив и вся эта опасность, что сейчас исходила от блондинистой твари ее притягивала и завораживала, поэтому она просто тяжело дышит и слышит, как стучит ее сердце. Или же стучит сердце блондинки? Вив ее слова настораживают, пугают и она даже не будет пытаться этого скрывать. Она не настолько гордая, чтобы не показывать свои истинные чувства и, когда ее взгляд встречается со взглядом этой твари, то в глазах у Холден можно отчетливо прочесть страх, растерянность, удивление, обиду. Ребенок, которого напугал рассказ про бугимена. И закрывает глаза, когда тварь ее целует и тянется к ней зачем-то, когда та кусает Вив за губу. И снова отстраниться бы. Уйти.
Вив протягивает руку и касается губ этой блондинки смазливой, проводит пальцами по ее лицу, по ее ноздрям, что так сильно ее раздражали. Проводит даже с какой-то нежностью. Веки ее дрожат и глаза снова на мокром месте и по телу дрожь. Вив не из тех, кто будет скрывать свои эмоции, пусть даже для того, чтобы держать лицо.
- Договорились, тварь. Но ты такая подленькая, такие мелкие проказы. Как раз для таких, как ты. Глупых кукол с большими ноздрями. Я же так хотела, чтобы мы были квиты, правда очень хотела.. ты знаешь мое слабое место. Ты меня обидела, сделала мне больно и сегодня из-за тебя я буду плакать всю ночь в подушку, потому что ты снова отодрала пластырь от моих ран и снова саднит. И я хотела просто, чтобы мы были квиты. Разодрать твою рану, заставить тебя плакать в подушку.
Вив прижимается лбом ко лбу блондинки, прижимает ее к себе, так словно они родные люди, которые поругались, так словно между ними есть что-то, что-то очень тесное и близкое. Вив закрывает глаза, говорит все это прямо в губы блондинке, даже иногда касаясь своими губами ее губ. Еще один интимный момент, когда на них смотрят уже все зеваки. Интересно ведь чем закончится эта странная потасовка между двумя оторвами Пансиона.
- Но я не хочу играть так подло, слышишь. Я не хочу. Я не хочу этих мелких подлостей, тварь. Не хочу. Но на всякую твою мелкую подлость, мне придется отвечать тебе тем же. пока твой тупой блондинистый мозг не поймет, что хватит. Хватит. Нам просто нужно, чтобы мы были квиты. Нам просто нужно, чтобы мы были квиты.
Последние слова Вив уже как-то слишком надрывисто шепчет в губы блондинистой твари. Как будто бы переклинило ее на этом «квиты». И она не будет этого скрывать. Это у нее сейчас и правда навязчивая идея фикс. Сделать все, чтобы не остаться в долгу у этой тощей белобрысой стервозины. Она вообще не выносит светловолосых, поэтому и сама когда-то давно покрасилась в темный и теперь ее в другом цвете не увидеть. Вопреки любому мнению, Вивиан считает, что самые главные стервы всегда находятся среди обладательниц светлых волос. И эта белесая змея была тому подтверждением. Вив просто прижимается своими губами к ее губам и резко разворачивается в сторону столика, из-за которого и случилась ссора. Садится. Печально смотрит в кружку, в которой не осталось кофе.
- Хватит пялиться, черт возьми.
Бросает она куда-то в воздух, обращаясь, сама не зная к кому. Вроде бы и представление закончилось и на блондинку она старается не смотреть. От нее до сих пор дрожь.