Отправлено: 18.05.17 15:43. Заголовок: Вилла Баттисты Конте

 Отправлено: 18.05.17 15:49. Заголовок: Ему уже давно так пл..

Ему уже давно так плевать, что там о нем подумают, когда он начинает свой день с бутылки шампанского. Он деловито моет фрукты, специально заказанные из Таиланда, раскладывает их аккуратно по большой тарелке. У него легкая аллергия и немного забит нос. Он садится на диван, кладет ноги на подлокотник. Наливает себе бокал шампанского и берет первый фрукт с тарелки. Быстро просматривает все новости в социальных сетях. Многочисленные фотографии Тора, снова Тор, и опять Тор, теперь уже в обнимку с полупьяными близнецами. Баттиста закатывает глаза и Тор бы точно сказал, что это высокомерно, но на самом деле это привычно. Теперь он закрывает социальные сети, считая это пустой тратой времени и открывает какую-то дурацкую игру на своем телефоне. Он бы даже задремал, да уровень был очень сложным. Он иногда не может заснуть и, чтобы отключиться, скачивает себе какие-то идиотские игры. А потом не может оторваться, пока не застревает на уровне и не надоедает. В дверь раздается звонок и Баттиста, нехотя, плетется открывать. Конечно, не забывает взять бокал с шампанским, кого там еще черти несут, когда день только начинается.
Он не удивляется, когда видит Эмиля, разве что слегка поднимает бровь, при взгляде на чемоданы. Эмиль разводит руками и Баттиста не задает лишних вопросов.
- Проходи, располагайся. Выбирай любую комнату, кроме моей. У меня там беспорядок и я ее люблю.
Баттиста так же спокойно, как будто бы к нему каждый день приходят друзья с чемоданами, проходит к бару, достает еще одну бутылку шампанского, еще один бокал. Снова моет фрукты, раскладывая их на тарелке. Садится обратно и какое-то время даже продолжает играть в игру на телефоне. Не пропадать же использованной жизни. Уровень он не проходит, поэтому со вздохом откладывает телефон в сторону.
- Почему ты не пьешь? Я чувствую себя каким-то алкоголиком. Причем, до твоего прихода я себя таким не ощущал.
Он со вздохом поднимается, Эмиль уже давно расположился напротив, открыл свой ноутбук и, наверное, читает что-то заумное про глобальное потепление, судя по тому, как брови съезжают к переносице. Хотя, черти его знают, он может и пятьдесят оттенков серого штудировать, а потом с таким же серьезным выражением лица пытаться анализировать это дерьмо. Эмиль не гнушается этой дрянью, в то время как Баттиста закатывает глаза и вполне искренне говорит, что тех, кто пишет этот шлак, надо бы на кострах сжигать. Баттиста наливает во второй бокал шампанского и ставит перед Эмилем с грохотом, чтобы тот обратил на него внимание. Эмиль поднимает взгляд из-за ноутбука. Он обычно старается не пить, но тут берет бокал, что заставляет Баттисту задать вопрос
- Что произошло?
Баттиста не задавал этот вопрос, когда Эмиль пришел с чемоданами. Больше его поразило то, что Эмиль так просто схватился за бокал с шампанским. Нет, он не был трезвенником, но все же днем, в отличие от своих братьев, предпочитал то зеленый чай, то еще какую жуткую дрянь. То какой-то розовый чай специально привезенный с плантаций, который пах экскрементами. Эмиль и Баттиста его попробовали, Баттиста выплюнул сразу. Эмиль со своим излюбленным и фирменным занудством что-то там распинался по поводу травяного вкуса и ноток корицы, но потом тоже выплюнул и сказал, чтобы больше глаза его этой дряни не видели. А сейчас пьет шампанское. Похоже, стресс.
- Отец?
Баттиста, конечно, понимает, что это какие-то проблемы в семье. Отец Эмиля и близнецов был сложным человеком и доставалось больше всего Эмилю. Вряд ли Эмиль просто решил бы прийти с чемоданами к Баттисте, потому что ему не нравится, что солнце светит прямиком в его комнату по утрам.

 Отправлено: 25.06.17 20:25. Заголовок: У Эмиля отменное нас..

У Эмиля отменное настроение. Впрочем, ничего удивительного. Таким оно у него имеет обыкновение бывать, когда отец считает недостаточным кидать на него злые, преисполненные разочарования взгляды, и добавляет к своему и без того очевидному недовольству гневные тирады, обрушивая их на голову непокорного отпрыска, словно лавину. Под которой пока повезло не пасть Вестону с Брендоном, потому, как близнецы обладали удивительной способностью ретироваться перед бурей, с завидной синхронностью находя себе всяческие ну невозможно важные дела, вроде того, чтобы поставить зимнюю резину, когда все, кому не лень, плещутся в ласковых волнах океана и некуда деваться от жары и солнца. И ничего, что машин у них нет. Они запамятовали сообщить отцу, что столь же дружно их немного поцарапали, предоставив незавидную миссию недобросовестного глашатого Эмилю.
Обычно Эмиль огрызается, а то и вовсе выходит из себя и начинает, в такт отцу, орать. Иногда ему удаётся проявить чудеса сдержанности и на все, впрочем, справедливые обвинения, покорно кивать и соглашаться, что он балбес и бездарь, не способный оторвать от дивана свою холёную задницу. Разве что для увеселений, спасибо, хоть по его ближайшему другу, Баттисте, не проезжается. Нечто, отдалённо напоминающее чувство такта, достойное первобытных людей, у отца всё же имеется. Хотя, он умело его камуфлирует, надо отдать ему должное. На сей раз скандал, вроде бы, плыл по накатанной, но бушующие волны начали выходить из берегов, когда отец принялся пенять Эмилю, что он над ним издевается. То его не заставишь ничего делать, то он додумался из всей возможной работы на свете, да хоть грузчиком или уборщиком туалетов, выбрать совместный бизнес с какой-то свиристелкой. Отец выбрал подобное выражение, заставив брови Эмиля взлететь в высшей степени недовольства. Он до боли сдавил себе очки на переносице и позволил себе возразить. В не самых ласковых выражениях, за что получил пинок под зад с клеймом «пошёл вон, Вам отказано от дома». Как ехидно заметил Эмиль, прежде чем ухватить всё, что попалось ему под руку, до того, как отец буквально выволок его за шкирку и разве что не придал ускорения. Он не терпел в Эмиле это сочетание вежливости и чуть ли не матерной брани, которой он перемежал свою речь по настроению. Он думал, Эмиль переменится, когда подрастёт, но отпрыск, как ему казалось, только тем и занимался, что не оправдывал его надежд.
Эмиль мягко усмехается, оказавшись на улице. Ему не нужно проверять свои кредитные карты, и без того ясно, отец заблокирует их, думая, что так перекроет ему кислород и заставит приползти к нему в финансовой агонии. Эмиль звонит Вестону, в своей ироничной манере предупредив их о накалившейся в доме атмосфере, они детишки сообразительные, договорятся, отсидеться ли у Тора с Ройс, которые, особенно вдвоём, на взгляд Эмиля, то ещё стихийное бедствие. Он бы, на их месте, лучше подался к Пресли и маленькой занозе Дрине или к простодушной Андреа, но не ему учить молодёжь. Он староват для поучений, и меньше всего ему хочется выглядеть в их глазах копией авторитарного отца, ловящего кайф от безраздельной власти в масштабах домашней тирании. Некоторое время он мнётся в нерешительности, но затем звонит Баттисте, напрашиваясь на его великодушное гостеприимство. Друг не подходит, ну что ты будешь делать, придётся осчастливить его без прелюдий. Такой уж Эмиль церемонный, он не может явиться к другу с чемоданами и наглым видом, мол, встречай дорогого гостя, и, если бы Баттиста сказал, что он его обременит, Эмиль бы даже не подумал на него обидеться. Хотя, он знает, друг не погонит его прочь, также, как Эмиль никогда бы не оставил без поддержки Баттисту, если бы родителям того он вдруг тоже бы стал неугоден.
Эмиль оказывается возле виллы Баттисты, рассеянно шаря по карманам. Чёрт, он и забыл прихватить мелочь, чтобы расплатиться с таксистом. Да уж, даже в бедственном положении Эмилю и в голову не пришлось бы пройтись пешком, в том случае, если в его планы это не входило. Он не был снобом, вроде этих малолетник засранцев, Малика с Такеши, которые без машины и личного водителя и шагу ступать не желали и были вечно недовольны всем, чем только можно и нельзя, но ему нужно было настраиваться на то или иное дело. Пусть даже на обычную прогулку по парку. И Баттиста, зная об этой его особенности, обо всех тусовках начинал стучать ему по белобрысой тыковке чуть ли не за неделю, чтобы настраивался себе потихоньку и думать забыл о том, чтобы отмазываться от веселья. Но в последнее время они, видимо, поддались прелестям старости, и на тусовки особо не тянет обоих, хотя иногда даже приятно тряхнуть стариной, вроде десерта после привычной овсяной каши. Но что они там не видели. Тех же Такеши и Малика с их кудрявым дружком и Страшилой, которые только и делают, что задирают нос и заказывают убойные коктейли, которые они и сами хлестали когда-то. И всё это до ужаса напоминает им об ошибках бурной юности, за многие из которых им совестно и хочется прикрыть лицо рукой в безмолвном жесте «это не мы, вы, сволочи, заблуждаетесь». Эмиль кое-как рассчитывается с таксистом, приходится отдать ему крупную купюру, хотя он, как юноша предусмотрительный, уже успел задуматься о том, что неплохо было бы учиться экономить. Он может потеснить Баттисту, но жить за счёт пусть и лучшего друга, тем более лучшего друга, не для Эмиля. Он из тех молодых людей, которые, если бы обнищал, не стал бы принимать даже от близких людей подарки, если не мог бы сделать ответный, не менее широкий, жест. К слову о подарках, они с Баттистой давно уже не отделываются всякими мужскими побрякушками, вроде дорогущих запонок и прочей ереси, они предпочитают бить душевностью. Они могут часами торчать за компьютером и творить друг для друга нечто, что способны понять только они, Эмиль как-то придумал сделать коллаж из их детских фото, и потом они, смеясь и выпивая пойло, достойное их старости, вспоминали былые лихие подвиги, а Баттиста сотворил для друга видеообращение, где высказал ему всё, что о нём думает, и Эмиль пересматривал его столько раз, что Баттиста, хмыкнув, выразил беспокойство, как бы Эмиль не протёр на нём дыру.
Он поднимается по лестнице, скромненько дожидается, пока друг пропустит его в дом, хотя они давно могут заходить друг к другу без того, чтобы присылать открытки с приглашениями. И жить, как парочка гомиков, как безмерно остроумно пытается приложить их Тор. Только у них с чувством юмора отношения что надо, в отличие от него.
-Если ты надеялся на тихий, мирный вечер в компании одиночества, мой друг, спешу тебя разочаровать. Свалился тебе на голову, как долбанный перезрелый банан.
Эмиль мягко хмыкает, потирая переносицу и виски. У него дурацкая привычка постоянно трогать то своё лицо, то волосы. Не соседа, и на том спасибо. Он смотрит на Баттисту лукаво и немного утомлённо. Скандалы его утомляют и упрёки отца неприятно режут по ушам, хотя, Эмилю кажется, он давно перестал обращать на оскорбления внимание и относится к ним с апатичным философским пафосом, что уж там, папенькиного золотого сынка.
-Ты слишком добр, я того не стою. Спасибо, дружище. Всё иронизируешь, я же не разбойник какой и не посмел бы покуситься на твою святыню.
Эмиль с трогательным послушанием, которому его отец был бы весьма удивлён, проходит наверх и раздумывает лишь пару секунд. Выбирает комнату ту, что ближе к комнате друга. Он спускается вниз, не отвлекая Баттисту от игры. Ему нравится с лёгкой улыбкой наблюдать за тем, как лихо он проходит уровни, но сейчас друг так сосредоточен, что жаль нарушать его идиллию. Эмиль нарушать личное пространство не будет, но он не поклонник одиночества. Иногда приятно вместе помолчать. Эмиль немного грузно, не в своей плавной и размеренной манере, плюхается на диван, переведя дух, так, словно не на машине ехал, а нёсся на своих двоих. Впрочем, нервы изматывают похлеще любой пробежки, на которую Баттисте с превеликим трудом порой удавалось подвигнуть Эмиля, предварительно вытряхнув его из-под одеяла и подложив ему под оба уха по парочке будильников. Эмиль утыкается в свой, предусмотрительно прихваченный, ноутбук. Он скорее бы забыл прихватить трусы, чем своё маленькое сокровище. Он зависает над мыслями о туманном будущем, как своём, так и человечества, и, заодно, полистывает страницы какой-то бульварной книжонки в электронном виде, сам не зная, что хочет почерпнуть из этого шлака. Баттиста возвращает его на землю, коварно решив споить. Эмиль рассеянно тянется за шампанским, делает пару глотков и даже не комментирует с видом капитана очевидности, что это не зелёный чай. Ясное дело, друг задумывается, не жар ли у Эмиля и может подсунуть ему градусник. Но до этого не дошло. Эмиль, войдя во вкус и снова пригубив шампанское, подмигивает Баттисте, давая ему понять, что чувствовать себя алкоголиками вдвоём как-то сподручнее.
-Даже не спрашивай. Ничего нового не услышишь. Просто на сей раз мой предок превзошёл себя. Спасибо, хоть обошлось без лиричных драм в индийском духе, вроде «выбирай, эта стерва или я». Ты же знаешь, с него не станется. Но он ограничился тем, что выставил меня из дома, видимо, чтобы вкусил жизни великосветского бомжа. И всё же, смею надеяться, ты не бросишь меня на съедение псевдо манхэттонским маргиналам.
Он уже чуть более успокоено улыбается другу и в своей очаровательно, как мило придирается Шайло, ленивой манере. Вроде того, как порой он, когда ещё припирался к Баттисте в гости, а не на постоянное место жительства, тактично ждал, когда Баттиста заваривал его любимый зелёный чай. Оторвать свою задницу и хозяйничать в доме друга, ну нет, это уж слишком. В том смысле, что Эмиль слишком ленив и нерасторопен, и пока разложит всё для чайной церемонии, его срок годности рискует безнадёжно истечь. И чая, и Эмиля, к слову. Но сейчас речь не о том, обоих прёт шампанское. И, если уж пить что-то ещё, то настроение лишь повышать градус. Эмиль мягко вскидывает брови.
-К слову, чем ты без меня занимался, Батт? Колись, предавался мечтам, как бы отбить у Тора охоту нудить тебе в ухо о нашей «голубой» тусовке? Весьма любопытно узнать, от чего я столь дерзко оторвал тебя.

 Отправлено: 05.07.17 01:09. Заголовок: - Твоя правда, банан..

- Твоя правда, банан. Покой мне только снится.
Баттиста, хоть и предпочитает в последнее время одиночество, но это касается, скорее шумных компаний. Порой ему хотелось помолчать. И это понимал только Эмиль, все остальные к нему обычно лезли с разговорами. Так уж вышло, что Баттиста был из тех, кто обычно скреплял компании, и, если воцарялась, к примеру, неловкая тишина, то он умел это разбавить. Но в последнее время ему стало это надоедать и хотелось больше молчать и читать, хотя, однажды он встретил Тора, когда ехал из книжного. Тор страшно смеялся, когда увидел на заднем сиденье авто Баттисты бумажные книги. Причем Баттисте пришлось стоять долго. Сначала Тор смеялся над тем, что Баттиста, как выяснилось, читает. Потом новый приступ хохота случился после того, как Тор сказал, что Баттиста старомоден в стиле Эмиля и читает не электронные книги, а бумажные. Баттиста слушал долго, а потом сказал, что это очень хорошо, что Тор читает только упаковки на дешевых презервативах.
- Эти ваши скандалы обычно происходит с завидным постоянством. Что на сей раз пошло не так, что ты очутился на улице? Нет, мне серьезно интересно, я прокручиваю в голове варианты и не могу понять.
Баттиста только слегка удивленно вскидывает брови, когда Эмиль тянется к шампанскому и даже делает глоток. Обычно Эмилю нужно только понюхать убойный коктейль и он уже пьян. Кто-то даже распускал слухи, что Эмиль чуть ли не бывший наркоман, которому сейчас нельзя пить, поэтому он из тех, кто даже в клубе пьет свой излюбленный чай. Эмиль никогда на это не обижался и ему было, в общем, плевать на слухи. Тот, кто их распускал, ошибочно полагал, что Эмиль очень раним. Баттиста прекрасно знал, что Эмилю по большому счету плевать на мнение большинства людей. Пусть его хоть двести раз запишут в наркоманы. Раз Эмиль изменяет столь излюбленным детским напиткам, значит дело худо. Баттиста может выпить бутылку шампанского один и даже ничего не почувствовать. У Эмиля после пары глотков уже легкое головокружение и он честно говорит, что пить не умеет, да и не любит, что уж греха таить. У них в компании и так достаточно тех, кто с алкоголем на ты. И, кстати, Баттиста во многом имеет в виду себя.
- Зачем мне думать о Торе, когда есть куда более приятные объекты для мыслей?
Улыбается Баттиста. Он вообще очень скрытный человек и заставить его о чем-то откровенно говорить практически невозможно. Баттиста тут же переведет разговор на того, что спрашивает и все. а его мысли и переживания останутся с ним. Он умеет быть откровенным только с самыми близкими. Все его отношения проходили за закрытыми дверьми и были очень равнодушными, вот он и прослыл чуть ли не подонком, который вообще не умеет строить никакие отношения, кроме дружеских. На радость Тору, который пускал грязные слухи своим не менее грязным языком. Тор был придурком, но Баттиста по своему его любил. Как в американском пироге, Тор был их придурком. Но, конечно, не до такой степени, чтобы Баттиста в свободное время о нем думал и забивал себе голову.
- Я думал об Акеми. Правда, дурацкая история?
Баттиста улыбается и не говорит, что он пытался найти ее в социальных сетях и вообще как-то ведет себя как идиот. Умудрился найти на фейсбуке ее профиль, но не добавил в друзья и умудрился разозлиться, просмотрев список ее друзей. Вообще такая чертовщина с ним случается впервые, потому что Баттиста действительно был равнодушным, тут слухи были правдивы. А здесь что-то пошло не так и нельзя сказать, что он от этого был в бешеном восторге.
- Честно, не могу понять, почему думаю о ней. Тор заявил, что это по той причине, что мне нравится экзотика, мол остальные мне уже приелись. Ты знаешь меня ближе всех, друг. Скажи. Она действительно мне нравится или Тор прав?
Баттисте интересно услышать мнение Эмиля. Этот мягкий блондин иногда умел рассуждать очень трезво и правдиво. А вот Баттисту на рассуждения пробивает только, когда в нем уже половина бутылочки дорогого шампанского.

 Отправлено: 19.08.17 12:14. Заголовок: Эмиль далёк от идеал..

Эмиль далёк от идеала хорошего парня, каким бы милым очаровашкой он не смотрелся для тех, кто знал его не очень близко, но было у него одно неоценимое качество. Когда его душа в смятении, разодрана и поругана, он не впадает в отчаяние и умеет отвлекаться от проблем, не говоря уже о том, что ему и в голову не пришло бы срывать своё гадкое настроение на окружающих.
Эмиль мягко улыбается, щурясь, словно от света, когда Баттиста называет его бананом. Ему мило это прозвище, также, как мил его лучший друг. Как его раздражает, когда его зовут хорьком, но лишь по той причине, что это изобретение Тора. Разумеется, Эмиль не собирается показывать Тору своё недовольство, и каждый раз лишь ехидно усмехается себе под нос, раздражающе бросая ему, что он забыл добавить «белобрысый». Вообще Эмиля такие вещи смешат, но у Тора с чувством юмора паршиво почти также, как у его отца. Один вышвыривает его из дома, другой грозиться запихнуть в тюрьму. Быть может, следовало бы их представить друг другу, и отец усыновил бы этого змеёныша с превеликим удовольствием. Или пристрелил.
-Ты, как всегда, жесток. Тор, услышав это, стал бы демонстративно рвать волосы на своей могучей груди.
Если Вестон, Брендон, и даже Пресли вполне могли пережить, чтобы люди думали о ком-то другом хотя бы пару минут, и при этом не удавились бы, то Тор проявлял чудеса эгоцентризма, полагая, что его обязаны ненавидеть каждую минуту, не отвлекаясь на такие мелочи, как любовь и дружба, тем паче, в комбинациях, где фигурирует не он.
Эмиль наблюдает за удивлением Баттисты и лукаво подмигивает другу, делая очередной глоток, уже не столь нервный и почти неторопливый. Эмиль слегка расслабляется в его компании, но всё равно ещё не может выпустить шампанское из рук. Баттиста знает странности Эмиля. Он может пить ванильные коктейли и морщить от отдушки спирта нос, не пользуясь всеми этими лосьонами на спирту, а, по настроению, смешать этот чёртов молочный коктейль с водкой, коньяком, виски и прочим горячительным, и выжрать всё это за милую душу. Он может налить ликёр в кофе, а в чай какую-нибудь палёную водку, которой обычно протирают поверхности и посмотреть, что из этого получится. Баттиста говорит, что у Эмиля в желудке дырка, куда проваливаются все его эксперименты, и Эмиль почти не сомневается в его правоте. Если не от всей этой дряни, вроде красного чая, от которого банан дрыхнет, как последний алкоголик, то от показательных выступлений отца и того яда, которым он неугодного сына забрызгал во всех местах.
-На сей раз мне был поставлен ультиматум не позорить его работой. Как тебе это, мой друг? Надо думать, то, что его старший сын лентяй и бездарь, уже не кажется ему столь смущающим обстоятельством. Чем бы дитя не тешалось, лишь бы не работало с Шайло. Она, о ужас, девица, и сложно придумать нечто более постыдное, чем вести с «бабой» дела. Кажется, задумай я его разорить и осуществи затею, он не был бы так взбешён.
Отец Эмиля плешь ему проел с тем, чтобы был приставлен к делу, только вот, в его понимании, это означало лишь то дело, которое угодно ему. Семейный бизнес и никакого творчества. Шаг вправо, шаг влево, расстрел без права амнистии. Он на работе привык командовать своими подчинёнными и к тому, что, стоило лишь хлопнуть кулаком по столу, как те принимались лизоблюдствовать и поджимать хвосты. С Эмилем не прокатило, и он не нашёл ничего лучше, кроме как его вышвырнуть, лишь бы не признавать несовершенство своих методов воспитывать детей.
У Эмиля нет предрассудков, что нельзя вести дела с женщинами, хотя, конечно, что строить из себя великого дипломата, он связался с ней работой из своих коварных побуждений снова её завоевать и сделать для неё хоть что-то полезное, но, всё же, он запросто мог подписать контракт с женщиной. Не стал бы подписывать с каким-нибудь кретином, который много мнит про себя, будь он мужчиной хоть сотню раз. Баттиста, конечно, понимает, что выражения, к которым прибегал отец Эмиля, чтобы выразить своё негодование, были несколько грубее. И он был весьма возмущён тем, что у Эмиля не сложились уши в трубочку. Он и сам вполне мог приложить предка парой несносных фраз, которые тот бы не оценил. Что лишь бы предало Эмилю ускорение в его энтузиазме хлебнуть самостоятельной жизни, но вряд ли изменило бы сам результат.
-Дурацкая история? Совершенная истина. Но от этого она не перестаёт быть по-своему романтичной, скажи?
Эмиль задумчиво крутит бокал с шампанским в руках, глядя через недопитую жидкость на Батта, словно художник, который ищет образ. Эмиль был немало удивлён, когда Баттиста после ситуации с очередными проделками Тора и порезанной рукой той азиатской барменши, под благовидным предлогом отбился от коллектива и нашёл себе кучу причин задержаться, и Эмиль ему подыграл, отчалив вместе со всеми и даже понимающе мягко не хмыкнув, когда Батт с сосредоточенным видом рылся в планшете, словно другого места для этого не нашёл.
Эмиль заговорил Тору, Пресли, Дрине и братьям зубы, чтобы те не вернулись и не принялись хохмить, испортив Баттисте всю малину. Он и так не то, чтобы влюбчивый. И если бы те принялись дразниться, могли бы наповал убить весь его энтузиазм. Не потому, что он столь нерешителен, напротив, Баттисту не так уж просто вывести из себя. Но все высокие порывы разбились бы о желание убраться подальше от Тора с его умением испортить отношения не только с собственной женой, но и робкие попытки друзей остепениться и каверзных придирок Дрины, умеющей премило проехаться катком по тем, кто ей не слишком нравился.
-Никогда бы ты не запал на азиатку, если бы она действительно не нравилась тебе. Это аксиома, мой друг. Как то, что я банан. И да, всё, что не относится к экзотике, тебе приелось. Потому ты изгнал Тора.
Последнее просто ненавязчивая шутка, которой Эмиль разбавил всю серьёзность их беседы. Это их извечный лёгкий стёб, Тор так увлёкся порицанием их за его отлучение от компании, что упустил из вида один скромный факт - никто его и не думал выгонять, но когда Тора волновали такие мелочи.
Те, кто говорит, что женщин обсуждать легко, не знают женщин. Впрочем, Эмилю порой было проще с занозой Дриной, чем с некоторыми представителями сильного пола. Такими, как его отец, который своим авторитетом мог прибить к стенке любого, что уж говорить о банане, шкурку с которого он содрал бы и вышвырнул к другим ошмёткам, чтобы не выступал. Эмиль предпочёл сохранить свою шкуру и убраться с его глаз, хотя даже не сомневался, что не успеют они с Баттом уговорить пару бутылок, как его вездесущий предок примется терроризировать его звонками. Эмиль предусмотрительно не выключает свой телефон. Вы не ослышались. С отца не станется названивать Баттисте и орать на него, вздумай Эмиль затаиться, а подобного даже скромный банан допустить не может.
-Ты так очаровательно ведёшь себя с ней, как последний придурок. Это уже говорит о многом, дружище. Хуже лажаю разве что я с Шайло. Но, что же делать, я влюблён и бессилен перед этой её улыбкой змейки.
Эмиль также не самый словоохотливый, когда дело касается любви. Он в любви полный банан. Баттиста проявлял недостаточно эмоций в отношениях, и барышни его обвиняли в повальном равнодушии и в том, что они не так уж ему нужны, но не были готовы услышать его спокойный и правдивый ответ, что они чертовски правы. Баттиста всегда был слишком вежлив, чтобы молча указать на выход, и брал за труд хотя бы включить кофеварку для той, с кем у него был секс. Эмиль также был вежлив даже со случайными любовницами, за что как-то чуть не получил любимым матушкиным подносом по голове. Его нельзя было обвинить в безразличии, он был приветлив и не морщился, если девушка с утра включала мыльную оперу, от которой любого нормального мужчину тянуло бы блевать. Расслабленно смеялся, если она пыталась приготовить ему завтрак и что-то подгорало и не получалось. И вообще вёл себя, как образцовый любовник, имеющий интерес к своей даме. А потом просто ей не звонил, и в ответ на звонки искренне изумлялся, а кто это. Давно удалив номер из телефона, а в сердце тот и вовсе не попадал. Так было практически с каждой, кроме сестры Тора. И Эмиль мог понять, что его не устроило. Эмиль отвратителен, как парень. Секс с девушкой может ему приестся даже до секса, когда он в своей голове представляет всю эту рутину, и ему лень заморачиваться. Но он не собирается ничего доказывать Тору. Он для себя знает, что с Шайло это другое. Также, как другое у Баттисты с Акеми, и нельзя сказать, что оба пылают восторгом от этого осознания. Чувства это зависимость, а он свободолюбивый банан. Но он вполне способен признать, что приказывать чувствам всё равно, что биться о стенку головой, забывая, что голова для мозгов, а не для подобных забав. Эмиль мягко хмыкает, немного смущённо, как всегда. Просто привычка. Смутить его дело практически зряшное.
-Как думаешь, Шайло простит или наймёт мне киллера?
Ей придётся выбрать что-то из этого. На сей раз банан не намерен отступать.

 Отправлено: 21.08.17 19:31. Заголовок: Ему не хочется обижа..

Ему не хочется обижать Тора никогда, он относится к нему искренне, как к родному придурку, который страшно бесит, но будет идти по жизни рядом. Тору все время кажется, что Баттиста и Эмиль по углам шепчутся и строят против него заговоры. Ни дать ни взять масоны, которые хотят собраться и уничтожить несчастного ангела Тора. Как будто бы им больше нечего делать.
- Твой отец проявляет просто потрясающий шовинизм. А ты проявляешь упрямство. Как плохо твой отец тебя знает.
Качает головой Баттиста, но это не звучит осуждающе или как-то, как будто бы он дает свои оценки. Но на самом деле нужно очень плохо знать Эмиля, чтобы подумать, что выгон его из дому заставит банана покаянно приползти домой и сказать, что работа с Шайло на этом закончилась. Эмиль не был обычно упрямым, Баттиста был более упрямым, если честно. Эмиль часто в отношениях с друзьями, к примеру, проявлял мягкость характера, хотя говорил, что это из-за лени, ему даже лень было спорить и доказывать точку зрения, проще пить молочный коктейль, смотреть любимый мультфильм детства и наблюдать за людьми. И, кстати, плевать, если его будут обвинять в инфантилизме. Если вдруг Баттиста или Шайло, к примеру, сказали, что он инфантилен, то Эмиль бы достал их вопросами «почему». Если его хоть весь мир назовет инфантильным, он даже не задумается. Нет, Эмиль никогда не был слишком упрямым, но, если уж он что-то решил и собрался упрямиться, то это может дойти до абсурда. И странно, что отец Эмиля не понимал этого. А, может, и понимал, но бешенство и ярость ослепили его.
Баттиста морщится от одного этого слова «романтичная». У него на романтику была аллергия, хотя его сложно было назвать прямо уж циничным. Он даже иногда мог посмотреть «дневник памяти» и даже сопливо задуматься о том, что неплохо было бы и самому поиметь такие чувства и эмоции. но сам во все это не верил и, как только в его жизни пыталась появиться романтика, ему казалось, что это атака на его свободу. Наверное, в фильмах бы сопливо сказали, что он не встретил ту самую и он бы саркастично фыркнул.
- Правильно ли я понял, что ты наглым образом, уже уверенно утверждаешь, что я на нее запал? я думал, что я умею шифроваться.
Баттиста притворно закатывает глаза, потому что конечно, он очень плохо шифровался. Она ему понравилась, так уж вышло, хотя раньше он не был замечен в пристрастии к экзотике. Однажды они отдыхали компанией в Тайланде, когда Тор побежал искать себе красотку азиатку для увеселительной ночи, то Баттиста отправился спать и провести время в одиночестве, потому что ему, если уж честно, совсем не были по душе азиатки со своими высокими голосами и живой мимикой. Они не то, что его не привлекали, он даже, если честно, старался не слишком долго находиться с ними на одной территории. В некоторых случаях Баттисту даже можно было назвать снобом, и это был тот самый случай. Но Акеми какая-то другая. Его брезгливость некоторая по отношению к азиатам здесь не выдержала.
- Что у тебя сегодня за настроение? Столько страшных слов за раз. Романтика, влюбленность. Мне вот только этого в жизни не хватало. Влюбиться. В азиатку. Меня кто-то проклял что ли? Не знаешь, Тор случаем к гадалкам не заглядывал? Не подмешал мне ничего в виски?
Он даже несколько жалобно и растерянно звучит, хотя, конечно, больше красуется, ибо пока еще не верит в то, что это действительно может стать серьезной проблемой. Ну что он может влюбиться? Он вообще никогда не влюблялся, по крайней мере не может припомнить, чтобы у него были к кому-то такие чувства, которые бы мешали его холодной голове. Сейчас уже какой-то немного критический момент. Он еще думает, что сможет все контролировать, потому что все контролировал.
- Шайло наймет тебе киллера, но простит рано или поздно. Шайло злится на тебя только по той причине, что влюблена еще больше, чем ты влюблен в нее. Да сколько можно вообще произносить эти слова. Надо принести еще шампанского.
Баттиста встряхивает головой и отправляется за еще одной бутылкой, чтобы теперь уже пить прямо на ходу, разливая в бокал.

 Отправлено: 29.11.17 01:27. Заголовок: -Напомни неучу, что ..

-Напомни неучу, что за зверь такой, шовинизм? Я запамятовал.
Эмиль с мягкой, чуть извиняющейся улыбкой разводит руками и немного промахивается в жалкой попытке поправить свои очки, настолько его уносит от пары бокалов. В этом весь Эмиль. Он может нудно рассуждать о картине художника, настолько бестолкового, что никому, кроме него, не пришло бы в голову рыться в его биографии и выискивать ядрёные факты, а то и вовсе, как нечего делать, швыряться статьями уголовного кодекса так лихо, словно у него встроенный компьютер в голове. И, при этом, он запросто может забыть, как по-английски будет «дождь» или «заяц», сочиняя заумную статью, и чиркнуть Баттисте смс с дурацким вопросом, настолько лень залезть в гугл.
-Ты понимаешь очень правильно, мой друг. Как тебе известно, я и понятия не имею о том, как можно что-либо утверждать не наглым образом. По крайней мере, если послушать моего отца.
Если Вестон и Брендон старались не обижать их старика и относиться к его причудам с юношеским озорством и беспечностью, то Эмиль, со всей своей милотой в пуленепробиваемом, невинном взоре, не упускал случая воткнуть в отца шпильки, не только за глаза, он и в глаза ему мог сказать что-то не слишком достойное послушного сыночка. От воспитания Эмиля проку было немного, что и закончилось тем, что и должно, он оказался вышвырнутым на улицу, словно нашкодивший кот, который достал своё семейство тем, что гадит по углам и так и не научился убирать за собой.
Эмиль, вновь пригубив немного вина, залпом вливает его в глотку. Такой уж он, то церемонный, то, как отменный синяк, его клинит из стороны в сторону.
-Думаю, они с Ройс разделили обязанности. Она тебя проклинала, а Тор помогал ей тем, что беспробудно бухал, тестируя подходящие яды.
С Тора бы не сталось себя отравить, лишь бы нагадить их небольшой, но дружной компании. Он из той породы людей, что будут счастливы лишь тогда, когда добрый волшебник отнимет глаз у соседа, даже если за это придётся отдать свои два. К слову, они с Баттом всегда подшучивают над Тором совершенно беззлобно. Никогда не принимаются бодаться с ним первыми и лишь тактично отбивают его подачи.
-Спорный вопрос, кто из нас влюблён больше. Ты же знаешь мою старую добрую, весьма малохольную сторону. А вот на тебя не слишком похоже, но я всё ждал, когда же эти страшные слова зазвучат в твоём сердце. Ты не подумай чего дурного, я усердно готовился подставить тебе дружеское плечо и надавать по щекам.
Эмиль по-доброму хмыкает, крутя в руках бокал жестом то ли фокусника, то ли аристократа. Вспомнилась небезызвестная поговорка о тех, кто пьёт шампанское по утрам. На дегенератов они, вроде, не смахивают, да и на дворе не так, чтобы утро. И вполне можно позволить себе ещё немного горячительного.
Эмиль всегда чётко контролирует дозу всего, что вливает в себя и впихивает. Банан может жрать любой шлак, который нормальный, здравомыслящий человек даже бы не понюхал, а шеф Рэмзи при виде некоторых любимых им блюд и вовсе бы застрелился в припадках нервных судорог. Банан будет с умным, ненавязчивым видом будет утверждать, что нельзя есть больше двух пачек чипсов в неделю. Ему и в голову не придёт похрустеть вместо этой гадости яблоком. Да и где это видано, чтобы бананы жевали яблоки.
-Давай я, разнообразия ради, оторву свою задницу и себя утружу.
Эмиль грузно поднимается с дивана, что не слишком вяжется с его несколько эфемерным образом. Он довольно хилый, не спортивный и уж точно не сумеет выпутаться из позы лотоса, чтобы ловко вскочить на ноги. Он был последним на физкультуре и совершенно по этому поводу не переживал. Он не прыгал через козла, читая учителю увеселительные лекции на тему того, как неприятно зрелище сломанных ног нерадивого ученика и ещё менее приятен строгий выговор директора, который так активно лижет пятки предкам богатеньких бананов, что аж непонятно, как у него не отвалился язык.
Эмиль робко роется в баре своего друга, покорно выудив шампанское и не прихватив чего покрепче, хотя друг у друга они ориентируются лучше, чем рыбы в своей тусовке. Но Эмиль порой маниакально вежлив и не пукнет без того, чтобы спросить, не слишком ли он обременит, если откроет окно, дабы проветрить сиё безобразие. Он разливает шампанское по бокалам и думает, что им пора выпить на брудершафт. Хотя, чёрт их помнит, сколько уже бутылок они влили в себя и пили из бокалов, из горла, менялись бокалами и звезданулись на романтике, как пить дать.
-Думал меня ничем не проймёшь, но ты удивляешь. Японка это за гранью фантастики Жюля Верна. Я бы скорее сел на верблюда, чем ты проникся чем-то азиатским. Но чего в жизни не бывает.
Банан с лукавой лаской подмигивает Батту. Эмиль и верблюд вещи несовместимые. Он не большой любитель животных и даже котов предпочитает любить на расстоянии. У них есть живность дома, и он, если и тискает их, то лишь из лени сгонять с колен и позволять разрывать свои уши трогательным «мяу». Он не жестокий живодёр и покормит несчастных, если его обалдуи братцы в очередной раз забудут насыпать корм, но все эти поцелуи в морду и прочая лирика, уж увольте. О верблюдах нечего и говорить. Он боится животных и, к тому же, ещё и высоты. Примерно с тем же рвением, как Баттиста боится азиатов. Точнее, думал, что боится, пока не запал на Акеми. Эмиль боится женщин, вне зависимости от разреза глаз, даже больше, чем кошачьих царапин. Но в Шайло влюбился с беззащитностью банана, очищенного от шкурки.
-Ты втрескался по уши. Я по уши втрескался и, в довершении к нашим маленьким подвигам, ещё и собрался работать. Что, в самом деле, на нас нашло за безобразие?
Видимо, правда без Тора не обошлось. Что поделать, Тор, это диагноз. Ну вот тебе на, помянешь Тора, он не применёт осчастливить их очередной истерикой на тему «ах вы подонки и свинтусы, как у вас хватило наглости бухать, а не петь мне хвалебные оды». Эмиль многозначительно косится на телефон, показывая другу горящий негодованием экран. То, что Тор звонит Эмилю, означает лишь одно. Он поднимет ор. С Баттистой он имеет обыкновение разговаривать более нежно. Что автоматически означает, Тор, как ему и подобает, не в духе. Эмиль поднимает трубку и хмурится. Со сдержанной, чуть раздражённой снисходительностью, выслушивает ушаты помоев. У него к помоям иммунитет, спасибо дорогому папеньке. Этим его не вывести на скандал.
-Что опять не так, Тор? Давай полегче на поворотах. Акеми, говоришь, разбила бутылку с твоей любимой отравой? Кошмар какой, даже не представляю, как ты с этим справишься. Давай успокоимся, роль вождя краснокожих явно не твоя. Ты можешь заткнуться и послушать хоть раз, хренов придурок?
Он слегка теряет равновесие, но Тор уже кидает трубку. Эмиль шумно выдыхает воздух и рассказывает Баттисте чуть более подробно о происшествии. Таких вокруг Тора приключалось немало. Он явился мотать нервы несчастной барменше просто за то, что она понравилась Батту и, когда та, видимо, от отчаяния, расшибла бутылку, причём, следует отметить её незлобивость, не о голову Тора, принялся винить её во всех грехах за свой поруганный заказ. Чтобы, де, она вернула всё до цента хозяину бара. Просто из вредности, зная, что выпивка элитная и дорогая. Ну что за зараза этот Тор, лаялся бы со своей женой. Её, кажется, даже заводят подобные игры.
-Ну что, будешь выручать свою азиатскую симпатию на крыльях шампанского, пока оно ещё не выветрилось вместе с этим порывом? За меня не беспокойся, я тут попробую добить твою игру. И, пока я тоже чертовски пьяный банан, сгоряча позвоню Шайло.
Вполне в их стиле дочитывать книги с того места, где остановился другой и играть в телефонные и компьютерные игры с того места, где застрял друг, продолжая ломать друг за друга головы.
Эмиль не назвал бы себя смелым и решительным бананом. Он слишком ленив, чтобы быть смелым. На самом деле, ему не так уж стыдно признаться в чувствах, ему просто лениво начинать отношения. Это так обременительно и пугает его почти с той же силой, что попытки покуситься на его свободу Баттисту. Но с Шайло всё по-другому. С ней он хочет тех пресловутых сопливых отношений, чтобы вместе утром и чтобы завтрак в постель. И, раз в неделю, он может быть даже тем, кто своими руками его делает, а не покорно ждёт, что же приготовит его женщина и вложит в его преисполненный лености наглый клювик.