Отправлено: 06.04.09 23:44. Заголовок: Особняк Яна Мариотта.

 Отправлено: 07.04.09 13:50. Заголовок: Шон Кенсингтон был в..

Шон Кенсингтон был в значительной степени увлекающимся индивидом. Поэтому никого, кто знал нашего героя хоть мало – мальски, не удивило, что, едва получив безмятежный сигнал своего бессмертного напарника, тот сорвался с места, бросаясь с головой в новую авантюру. Да, Шон помнил о том, что это место, эта школа была призвана укрыть его от бед, сопровождающих его в обычной жизни. Но по иронии судьбы именно это трусливое бегство помогло ему понять, насколько такая пресная жизнь зажиточного кулака, лавры былой славы которого отгремели уже давно, способна быстро наскучить. Насколько сейчас Шон сопереживал всем этим юным девушкам, у которых в глазах стояли механизмы маленьких калькуляторов, скурпулёзно высчитывающих соотношение дорогостоящего костюма на кавалере и его финансового благополучия. Они могли просто наморщить прехорошенькие губки буковкой «прогуляйся, парниша», кинув мимолётный взгляд на делового человека в прекрасном костюме от самой пафосной и даже кричащей марки. Следовало отдать подобным редким экземплярам должное – они мигом оценивали эту жалостную подделку под золотые ролекс и ботинки не первой свежести. Так вот. Что же ждало юных чаровниц, которые рано или поздно запархивали на самую из возможной удачливости пыльцу, чтобы непременно выпить её до дна. Муж – невроистерик с кучей любовниц, которые требуются для представительских целей, но не остаётся совершенно ни капли сил. Эти вечные салоны., спа, курорты, массажи, пляжи, и снова салоны, спа, процедуры и дальше по кругу. Такая жизнь могла довести до белой ручки, пожалуй, любого. Даже стараться особо не следовало. Цель достигнута, всё, приехали, дальше некуда. Только завернуться в самый лучший саван и немедля ползти на кладбище, чтобы до скорбной церемонии заранее занять своё место и проверить, не растёкся ли макияж. Шон при всём при этом не был юной чаровницей. Он был взрослым мужчиной, который кое-чего определённо стоил. И пропадать этому было бы с его стороны преступным. Касательно же Дианы Шона сейчас раздирали противоречивые эмоции. Он отправился в город, сорвавшись буквально с утра и не прощаясь. Конечно, ничего дельного в этом поступке ни одна женщина не нашла бы и сочла бы его подлецом. Но только Шон не мог с ней проститься. Он ведь знал, что от этого будет больнее и ей и ему. Она поднимет на него свой приглушённый наивностью взор, который пробивается из по – детски колючих ресниц, и доверительно прижмётся к его груди. Он знал, что она не заплачет. А это растёкшееся пятно, оставшееся на его вороте – это просто случайность. И тогда он вздохнёт, сожмёт её собранную в кулак руку и точно не сможет уехать, потому, что слишком тяжело будет смотреть на маленькую, с подтянутой спиной, фигурку, маячущую за дождливым окном, которая так и не сгорбится до тех пор, пока его силуэт не сметёт о себе последнее воспоминание. Она будет слишком часто смотреть куда-то вдаль. Он просто оставил на тумбочке размашистом почерком. Да, он не нашёл ни намёка на удобоваримый листочек или хотя бы салфетку и нацарапал фломастером прямо по поверхности тумбочки. Ему впервые в жизни не было жаль антикварной вещи. Я за тобой вернусь. Всего четыре слова и смысл, разгадка для которого длиною в жизнь. Он знал, что если направится в город, просто не сумеет удержаться от того, чтобы не найти того, кто обидел её в прошлом. Страсть застилала глаза разуму, но он всё же был достаточно рассудительным человеком, чтобы рассудить, что на одних ощущениях далеко не уедешь. Той сердечной любовной нежности, что поселилась в его сердце роем бабочек, казалось теперь не достаточным. Это было бы просто смешно – радоваться счастью в том месте, которое наполняет горе, которое выстроено на костях чужих разбросанных надежд, и которое рано или поздно засосёт в себя и Диану, и ожесточит его. Они слишком форсировали события. Их прошлое и их будущее перемешалось в их головах, пересекаясь сейчас в настоящем. Шон понимал, ему не следовало. Ему не следовало никогда здороваться с той смешной девочкой с двумя хвостиками. Ему нужно было бежать от её серьёзного взгляда прямо тогда. Но он убежал, чтобы вернуться. Не обворачивайся – подсказала душа. Но он обернулся, нелепый. Диана поторопила саму себя. У неё была не зажившая ещё психологическая травма, но она, прежде чем научилась жить заново, кинулась с головой в терпкий омут. И теперь на его плечи ложилась большая ответственность. А она. Она слишком идеализировала его образ. Она так им восхищалась. Шон не привык, что им так восхищаются. Его бывшая жена, взрослая, совершенно лишённая минимального романтизма дама, не умела быть эмоционально взрывной. И он совсем не привык выглядеть в чьих-то глазах героем. Впрочем, и подлецом. Ему нужно разобраться в себе. Ему нужно вытащить Ди отсюда. И дать ей обдумать всё в спокойной обстановке. Нет, не здесь. Там, на свободе. Где у неё будет выбор. И он постарается думать далее головой, а не сердцем. Что он мог предложить ей? Воровать вместе с ним? Жить семьёй до той самой поры, пока у них не родятся дети, а Шона закроют за холодной решёткой и все будут показывать на его сына пальцем и кричать ему вслед, что его отец – вор. Вор. Для блага Дианы он знал, что сможет от неё отказаться. Он только пока не уверен, что это благо. И что он сумеет это перебороть. Он точно уверен в одном – он примет решение. И когда оно будет принять, поворота назад не предвидится. Он пока только не может об этом думать. Ему нужно поехать в город и совершить этот чудесный акт вандализма. Его тянет туда, манит загадка, былое, наследие. Он знал одного человека здесь, занимающего некую административную должность и, разумеется, доверил тому приглядеть за Дианой. Не для того, чтобы та не натворила глупостей, нет. Затем, чтобы никто не натворил глупостей с ней. Он ощущал себя эдаким Гумбертом из печально известной Лолиты. Тот ведь любил её, немного эгоистично, немного жестоко, но по-своему любил её. Так вот его чувству не хватало самопожертвования. Он сумел отпустить её, только испортив той жизнь. У Шона ломило виски. У него практически никогда не болит голова. Да что уж там, он фактически не знает, что такое неважное самочувствие. Он любимчик фортуны, но он эту удачливость заработал собственной кровью и смекалкой. Шон в белоснежной рубашке пьёт кофе в зимнем саду. Ворот небрежно расстёгнут, едва ли не разворочен, галстук стянут к низу. Он ненавидит галстуки, они постоянно действуют удушающее. Галстуки – нелепый атавизм всеядной моды. И он эту моду тоже кушает с отменным смаком. Правда всё ещё считает, что на его мощном теле галстуки смотрятся как-то совсем не так. Больше всего сейчас ему хотелось бы выхватить из бара бутылку да покрепче и осушить её прямо из горла, чтобы это обязательно увидела женщина, произведшая его на свет. Чтобы в очередной раз она убедилась, что сын не удался. Что сын не живёт так, как она всегда хотела, чтобы он жил. Она же написала ему сценарий, который тот порвал в пух и прах. Ах да, потом ещё надо завалиться небритым в кровать и непременно – в ботинках. Шон всегда был адекватным. Но когда позволял себе выпить много, подростковый максимализм вызверялся внутри организма. Наверное поэтому он не пил почти никогда и лишь наедине с собой. Он обожает ходить по квартире босиком и небритым. Водить ладонями по шершавым щекам и царапать этими щеками нежную девичью кожу. Он никогда особо не был падок на женщин, но всегда любил их кожу. Как у младенца. Он был пьян своими мыслями сейчас. Потому, что Шон никогда не позволяет себе лишнего перед делом. Мистер Ян Мариотт. Презентабельный бизнесмен и достопочтенный гражданин, который, разумеется, исправно платил налоги. – Усмешка иронии - эдакий идеальный экземпляр патриота, не замеченный ни в чём дурном. Шон слышал из просочившейся в прессе информации, что у того случился разлад в семье. Эта информация ещё не была слишком уж распространена, однако это было именно то, за что ухватился напарник Шона, который на время данного задания будет носить кодовое имя Карл. Так вот, Ян Мариотт заинтересовал того не случайно. Если отбросить все ироничные маски благопорядочного человека, тот был бандитом, без пересахаренного романтизма. Он был достаточно жёстким деловым человеком, которого не интересовали шалости, которыми занимался, к примеру, Шон. Но сейчас важным являлось кое-что лакомое для антикварного мира. Дело в том, что у мистера Мариотта имелся один раритет. Шон готов был зуб положить на то, что Ян даже не знал, что за сокровище скрывалось в залежнях его особняка. Это был обыденный стальной мечь из недорогого материала и разгадать в нём произведение искусства было под силу истинному искусствоведу, знавшему систематизацию глубины нашей истории, не так, как описывалось в учебниках для обывателя. Дело в том, что Шон всегда играл наверняка. Он выбирал не учтённые мировой художественной культурой образцы. Не полотна самых гениальных художников, чтобы дерзко стащить те из музея. А, например, ранние эскизы и наброски оного, на котором и имени то именитого не накорябоно. Или же полотна бравого двоюродного брата именитого творца – за само наличие которых вне зависимости от эстетичности внешнего облика истинный коллекционер не пожалел бы проткнуть своё сердце. Ничем не примечательные предметы с визуальной области познания и никаких игр с их отделкой драгоценными камнями или белым золотом – попадаться на такой ерунде было бы полным провалом. Дешевизна привлекала Шона своим камуфляжем. Потому, что никто ещё не додумался искать состояние именно в нищите. Никаких архивных записей. Никаких подозрений относительно того, что перед вами – шедевр истории. Гениальный ход конём. Но для начала Кенсингтону следовало проникнуть в сердцевину всех событий. И он уже подготовил идеальную для себя роль, перечитав отчёт о жизнедеятельности мистера Мариотта, который любезно предоставил Карл. Адвокат мисс Евы Мариотт. Вот в каком качестве Шон предстанет пред его светлы очи. Во-первых, если не слишком состоявшейся супруге взбрело бы в голову и вправду воспользоваться услугами прожжённого юриста, то вовсе не исключало возможность для неё нанять двоих специалистов. Вернее, так мог бы оправдаться перед заподозрившим его в нехорошем хозяином Шон. Кроме того, он наверняка бы успел нейтрализовать третьего лишнего в их афере. Шон улыбнулся. Он не знал жену Яна и никогда не видел её – разве что на фотографии. И сейчас отчего-то он нервничал, точно также, как тогда, когда притворялся Стюартам в семействе друзей Дианы. Он чувствовал, день не задался с самого утра. Ему не следует соваться так скорополительно в рассадник муравейника со змеями после такого долгого простоя. Что поделать – кризис в стране. Прибирать к рукам нечего. Сухонькая экономка отправляется за хозяином, а Шон, приложив безупречный кулак к лицу, делает вид, что немного закашлялся. Ему нужно войти в свою привычную колею. Мистер Мариотт спускается по ступенькам и Шон просто следит за перемещением его ботинок.
-Мистер Мариотт. День добрый. Моё имя Джексон Браун. И я представляю интересы миссис Мариотт при бракоразводном процессе. Я вёл переговоры с Вашим адвокатом напрямую. Но вопрос о разделе имущества может быть решён непосредственно с Вами, необходимо ненадолго оторвать Вас от дел. Соглашение должно быть достигнуто в ближайшее время, разумеется, если Вы не желаете затягивать процесс. Мы могли бы это обсудить немедля, если Вы не возражаете.
Шон смотрит на Яна немного хитрым взглядом и его повадки словно делаются более пружинистыми. Он взял напрокат костюм, который пару раз довелось надеть действующему юристу. Чтобы выражение «влезть в шкуру» действовало не понаслышке.

 Отправлено: 19.05.09 15:37. Заголовок: Я выходил в такое вр..

Я выходил в такое время,
Когда на улице ни зги,
И рассыпал лесною темью
Свои скрипучие шаги.

Навстречу мне на переезде
Вставали ветлы пустыря.
Надмирно высились созвездья
В холодной яме января.

Обыкновенно у задворок
Меня старался перегнать
Почтовый или номер сорок,
А я шел на шесть двадцать пять. (с) Борис Пастернак

Ян был человеком точным всегда. У него часы всегда были самыми точными, потому что такие люди как он, просто не имеют право на опоздание. Дела, дела, дела. Вы можете себя представить человека, который идет на дело и его часы не точны? Сколько раз Мариотт со змеем и с Бирсом сверяли свои часы, прежде чем идти на дело? Много. Пока их часы не стали идти с абсолютной точностью одинаково. До секунд, до мгновений. Вот такая вот бандитская дружба. А сейчас. сегодня Мариотт не мог точно сказать, сколько прошло времени с того момента, когда Ева, когда эта чертова стерва неблагодарная, сбежала тогда из больницы. Когда он тогда выехал из больницы, он поехал в какой-то ресторан, напился там и потом поехал в какой-то подпольный магазин, чтобы купить себе очередную пушку. Помешанный на оружии Ян Мариотт. Потом он поехал куда-то на отшиб и долго стрелял по бездомным собакам. Кажется, он не попал ни по одной из них. Или попал. Он, если честно, не особенно помнил, целился он, чтобы попасть или целился, чтобы не попасть. Вообще Ян был очень метким стрелком. Поэтому перестрелять всех собак в городе ему не составило бы никакого труда. но тогда ему было не до меткости, наверное. кажется, потом он еще поехал играть в покер и угрожал пистолетом какому-то несчастному новичку, который как-то вздохнул и подозрительному Мариотту показалось, что тут блефует. Он бы убил несчастного новичка. Его каким-то непонятным образом успокоили. Он отключил свой телефон и выкинул его по дороге домой из окна своей машины. Тот разбился и с жалобным писком полетел куда-то в лужу. Тогда шел отвратительный дождь. Мариотт пришел к себе в дом. У него была мокрая рубашка, от него за милю несло виски и он курил каждую секунду. Он выглядит совсем неважно, но он поднялся рано утром, чтобы заставить прислугу пошвырять вещи своей жены в какой-то чемодан. Прислуга старалась складывать их аккуратно и чтобы вместилось, как можно больше всего. Мариотт просто дал им ровно семь минут, после чего за ставил дворецкого спустить чемодан. вся прислуга, кажется, была страшно испугана поведением своего хозяина. Но снова и снова никто не решался сказать ему ни слова. он сам поехал тогда в больницу. Без адвоката. Только с ее чемоданом. Он вошел в палату, где лежала она, не смотря на то, что все пытались его остановить. он снова был с сигаретой и снова никто не мог сказать ему ни слова, от того, что в больнице нельзя курить. потому что он поклялся убить каждого, кто хоть попробует остановить его. Мариотт прекрасно помнил тот момент, когда он швырнул чемодан в палату, в которой лежала не Ева. А совсем другая женщина. Она была похожа на Еву, наверное. эта идиотка думала, что он не отличит свою жену от чуждой женщины. Она всю жизнь недооценивала Яна и переоценивала себя. он бы узнал ее из тысячи. Не от излишнего романтизма. А от того, что так было. просто она, не смотря ни на что, была такая одна. И он бы узнал ее всюду. Даже с закрытыми глазами. Она была глупой. Она была неблагодарной. Но у нее был особый запах. Было плевать. Мариотт поднял на уши всю чертову больницу, чтобы узнать, что ее перевели в другую больницу. Никто так и не сознался в том, куда ее перевели. Никто так и не понял, словно, куда она пропала. Куда делся живой человек. вся больница бегала как курицы с отрезанными головами и не могли сказать ничего дельного. Прошло всего дня. Ему потребовалось всего два дня, чтобы подключить свои связи и найти того доктора, что помог ей сбежать. Его жена совсем его недооценивала. Она не знала всего, чем он занимался. Что для нее было добрым знаком, потому что это значило, что она проживет дольше. Где сейчас тот доктор. Крис Уокер. Он сейчас находится в подвале особняка Фауста Торстона. Мариотт был таким человеком, который мог просто положить весь этот мир к своим ногам. И весь этот мир будет облизывать его начищенные ботинки. Потому что он Ян Мариотт. И, если его женушка думала, что он просто занимается строительство, то она просто не понимала. Что по большому счету ему не составило труда найти того, кто был замешан в том, что она пропала. В том, что она сбежала. Крис Уокер сейчас в подвале дома Торстона. Он там уже находится некоторое время. С того самого момента, как Ян больше не знал, сколько времени прошло, когда Ева исчезла. Мариотт мог бы придумать что-то вроде того, чтобы украсть жену Уокера и держать ее взаперти, а самого Уокера отпустить. и это было бы в стиле Армана Де Шанела, этого чертового одного из падшего рая. Мариотт же завтра просто придет и прострелит голову чертовому Уокеру. Все равно тот ничего не может сказать о том, куда делась жена. Толку от него не было. а на ком-то злость свою срывать было нужно. почему Ян до сих пор не нашел Еву? Не потому что она так хорошо укрылась, а может быть и поэтому. Он не пытался пока ее разыскать. Она ведь была глупая. Неблагодарная тварь. Пусть пока потешит себя иллюзиями, что укрылась очень хорошо. Мариотт сидит у себя в комнате и курит. Он только что вернулся из офиса, поэтому сейчас мог позволить себе выпить и выкурить парочку сигарет. «мистер Мариотт, к Вам пришли». Ян смотрит своим жестким взглядом на экономку и кашляет хрипло, выпуская дым. Едкий. Шаги у Мариотта тяжелые, когда он спускается с сигаретой в зубах и стаканом виски в руке. Его жесткий взгляд смотрит пристально на того, кто представился адвокатом его жены. Ни один мускул не дрогнул на лице Мариотта.
Какого черта? Никакого имущества даже быть не может. Моя дражайшая женушка жива, но тронулась умом? Я ясно выразился, что она остается без всего и никаких вопросов о разделе имущества не может быть. Поэтому убирайся отсюда. Причем быстрее, так как я сегодня не в настроении.
Мариотт проходит к бару, чтобы плеснуть себе еще виски. Делает щедрый глоток и затягивается сигаретой. Причем затяжка настолько сильна, что пепел тут же падает ему на пальцы и он со злость стряхивает его. После чего поворачивается к наглому адвокатишке и делает к нему шаг. Яну нетрудно сейчас взять его за грудки и вышвырнуть из дома. а еще лучше достать пистолет и стрелять по его ногам до тех пор, пока тот сам не выбежит. Или же останется без ног. Веселая игра. Тем более, что пистолет совсем близко. А реакция у него молниеносная. Поэтому ему сейчас ничто не будет стоит резко открыть ящик и поиграть с этим нахальным типом. Тот не знает, с кем связался. А идиотка Ева не предупредила его. Что ж. будет платить неустойку.
Ты еще здесь? мне помочь тебе выйти?
Рявкает Ян и глаза его наливаются кровью буквально. Он снова делает глоток и ставит стакан на столик. Надвигаясь на адвокатишку.

 Отправлено: 29.06.09 18:09. Заголовок: -Спасибо, до выхода ..

-Спасибо, до выхода доберусь сам. Только Вы точно поняли меня превратно. Никакого раздела имущества. У Вашей жены нет претензий и она хотела бы отказаться от всего Вашего в том числе совместно нажитого официально. Обычно такое не практикуется, но если клиент выражает желание всё подписать, никаких препятствий к тому не вижу.
Было бы неправдой сейчас сообщить, что Шон ожидал узреть Яна благоухающей самой радушной улыбкой, расточающего в его адрес игривые комплименты за чашечкой излюбленного им молочного зелёного чая. Но что реакция будет столь неоднозначной и весьма многообещающей не в его пользу он тоже как-то так не подумал. Он, в общем-то, уже знал как выкрутиться из щекотливого положения и пока просто вяло пытался откреститься от заманчивой перспективы покинуть сей приветливый дом вперёд ногами или всё также вперёд, но уже без ног, как раздался телефонный звонок. Видимо, слова ты ещё здесь обычно имели моментальный эффект, потому, как мистер Мариотт даже включил громкую связь. Впрочем, скорее всего причиной тому была необходимость удерживать рукой виски, которым тот щедро решил оросить своё горло сегодня. Сперва немного хриплый и вкрадчивый голос сообщил ему коротко что-то про какого-то Уокера, которому впору браться за ум, а затем началось интересное, так, что Шон навострил уши незамедлительно.
-Мариотт. Тут дело на миллион. Мне попался на глаза один очень занятный кадр. И ты не поверишь, где именно. В больнице. Думаю, им стоит заняться вплотную. Приеду дам знать все детали – со смаком. Но сейчас нужно срочно пробить одного паренька. Шон Кенсингтон. Этот товарищ может неплохо нас просветить насчёт этого фигуранта. Он сейчас нужен, как воздух. Я попытаюсь его из-под земли достать, но ты тоже поспрашивай у ребят, может кто что о нём слышал. Самого Хирурга спрашивать в лоб не рискну – может сорваться. К такому подход нужен покреативнее. Он оценит, уверен. Короче, факт в том, что надо брать Хирурга в оборот, пока кто другой не подсуетился.
Шон прокашлялся почти интеллигентно стыдливо. Ей-богу, он никогда в такие совпадения не верил. Он бы точно решил, что попался и сейчас ему просто красиво дают понять, что его импровизациям подошло логическое завершение. Но то, с какой звериной злобой исказилось лицо Яна пару минут назад, без слов говорило ему, что одних – пусть даже положим феноменальных – актёрских способностей, чтобы изобразить такое, было бы недостаточно. Неужели этот звонок – незапланированная акция. Вот уж диво на славу. На ловца бежит и Шон.
-Кстати, мистера Кенсингтона я имею честь знать. Если Вам интересно, то я могу любезно и безвозмездно Вас просветить. Нет, мы, юристы, деньги умеем считать. Но вот только на этого Кенсингтона у меня личный зуб. Так что будем считать это одной большой пакостью за его спиной. Если Вас, разумеется, это интересует.
Немного про план. У Шона возникали одна идея на другой в порыве безоговорочного вдохновения. Ничто так не бодрит, как пожелание благоразумно уносить ноги. А оснований не доверять мистеру Мариотту у Шона не было. Он понимал, что Ян с ним церемониться не будет и что для предлога под кодовым названием «миссис Мариотт» он выбрал самое неподходящее время. Что же теперь? Он мог прикинуться и вжиться в образ благородного киллера, который заломив бы руки – себе в припадке отчаянного раскаяния разумеется, пришёл каяться Яну в том, что он ему, Шону или Джексону Брауну – это кому как больше слух ласкает - заказан и он просто не в состоянии не поделиться с ним этой животрепещущей бедой. Как это приближало к заветной цели виделось размыто, зато казалось относительно занятным. Но тут же пришло в голову иное – с некоторой корректировочкой. Он полицейский под прикрытием благопристойного адвоката и пришёл рассказать о том, что готовится покушение. И что в том вожделенном мече якобы установлена прослушка. Так что вещь необходимо тщательно осмотреть и быть может изъять. Разумеется, он не сомневался, что у Яна имелся свой штат сотрудников которых тот в случае чего мог к делу приспособить. Однако разве знали те сотрудники имя того, что точит зуб на мистера Мариотта настолько, что желает ему слишком скорой смерти – это даже неприлично. Нет не знают. Хотя бы потому, что такого смельчака на самом деле вроде бы и не нашлось. Но пока он повременил с изложением оперативных данных и решил посмотреть на его реакцию. Этот звонок пришёлся как нельзя кстати. Шон даже предположить не мог кто это был и уж тем более – чем так могла заинтересовать даже не столь его персона, а некто, кто его окружал. Он на самом деле не мог взять в толк, о ком его могли бы расспрашивать с большим энтузиазмом криминальные авторитеты. Он говорит о Шоне так, как будто бы всю жизнь только и ждал такого странного поворота. Действовать следует в наглую, чтобы лишний раз не попадать впросак. В конце концов он не врал и Шона и правда знал. И виделся с ним каждый день. Нельзя сказать, что Шон чувствовал себя в своей тарелке. Потому, как мысли его маялись. Он не был уверен, наверное, впервые в жизни, что был прав, вот так оставив Диану. Просто оставив записку. Ему следовало иметь мужество поговорить с ней обо всё лицо к лицу, объяснить все свои схемы и механизмы. Чёрт возьми, она ведь даже знала о том, что он аферист, хотя не знала даже его родная мать. Не знал его близкий друг. И она даже стала жертвой его не самого милого розыгрыша тогда, много лет назад. Он для неё навсегда останется в памяти как заводной Стюарт – напыщенный и немного пресыщенный сахаром паренёк, которому так лень найти своё место в жизни. Она его тогда как то даже вареником назвала. Он деланно возмущался и внутренне восхитился. Ему никогда не нравились сильные женщины. Впрочем, Диана была сильной как будто бы понарошку. Она постоянно храбрилась и от этого становилась ещё более хрупкой. Но его всегда поражала её способность не унывать и он умел ценить каждый неповторимый миг. Он снова вспомнил свою бывшую жёнушку. Все тогда поражались, что между ними была такая большая стена – несколько лет. Никто даже не мог и представить, что это была ни одна стенка вовсе. А почти взрослым людям переливать из пустого в порожнее нет никакого резона. Он, кстати, года два назад встретил Лаванду, ту самую пренеприятную девицу, которая увивалась там за каждыми штанами, если можно так перефразировать, и которая пыталась устроить войну с Дианой. Так вот он тогда с трудом узнал её. Она прошла мимо и от её волос потянулся запах именно этих цветов. Он всегда хорошо помнил запахи, даже если та женщина, что пыталась к нему прижиматься навязчиво, была отвергнута не в слишком то мягкой форме. Кстати, он подумал тогда, что Стюарт Настоящий был не прочь бы закрутить с ней мимолётную интрижку. Но только не Шон. Были вещи, через которые без великой надобности он не стал бы переступать. И был короткий список вещей, через которые он не переступил бы решительно никогда. Так вот Лаванда. От её былой привлекательности не осталось даже следа. У неё было лицо совершенно пропитое и покрытое некоторой тусклостью. Губы стали будто бы более ржавыми, уголки глаз опустились, под ногти забилась грязь. Он не стал её окликать, это не было нужным обоим, и спокойно оставил Лаванду заново переживать свои падения. Он иногда даже умел водить дружбу и не за хвост. У него был друг – они были дальними родственниками и в детстве двоюродные тётушки часто любили вместе заталкивать их на табуретку, чтобы все посмотрели, какие в семье растут маленькие джентльмены, старательно упакованные во фрак. Его звали Уильям и он был на несколько лет старше Шона. Шон тогда был ещё совсем маленьким постреленком в том самом приятном беззаботном возрасте, когда можно позволить себе не знать, что такое есть школа, носиться туда-сюда, разбивая колени, и не задумываться над смыслами жизни. Уильям уже заканчивал младшую школу к тому моменту. Он всегда рос более бойким, чем Шон, но они оба были достаточно любознательными. Их отдали в разные школы и они виделись не так уж часто. Они были достаточно общительными парнями, со своими удачами и взлётами, не сказать, что можно было их выделить чем то уж слишком особенным. Шон рос чуть более вежливым, что было вбито ему прямо в голову, Уильям был более своевольным. Но в целом они развивались синхронно. В какой-то момент они будто бы подуспокоились и стали жить по писаным правилам этих больших каменных джунглей. Они были мужчинами видными. Уильям обладал более неординарной и запоминающейся внешностью, у Шона лицо было тронуто сильной брутальностью и грубыми скулами. Они оба как будто затихли, но в случае с этими двумя это не предвещало ничего такого хорошего. Да. Уильям был замечательным хирургом, а по совместительству Потрошителем смелых девиц. Шон не догадывался об увлечениях друга. На самом деле Диана, она была просто идеальным примером того, какой Уилл хотел бы увидеть свою жертву. Шон, кстати, читал письмо Уискиза в газету. Он не мог даже предположить, что он близок к этому миру, как ни один полицеский. Он пару раз усмехнулся и даже забыл закурить сигару, подумав, что этот парнишка не лишён чувства юмора и даже полночи думал над фразой, что даже убийство могло бы быть вежливым. Впрочем, сейчас речи о вежливости не шло. Яну и этому его неизвестному телефонному другу вряд ли нужна будет целая шкура Кенсингтона, не тронутая и не попорченная пулями. Он же не тигр, а всего лишь навсего Антиквар. Шон выжидательно смотрит, застыв на пороге.

 Отправлено: 14.07.09 23:22. Заголовок: Они на берегу сидели..

Они на берегу сидели -
Во цвете лет была она,
Его усы едва чернели.
О, если б кто увидел их
Тогда, при утренней их встрече,
И лица б высмотрел у них
Или подслушал бы их речи -
Как был бы мил ему язык. (с) Николай Огарев

Юристишка, ты что совсем тупой? Тебе лучше молчать, а не языком молоть. У тебя два пути. Или ты уходишь сам целый и невредимый или я тебе помогаю. Только вот одна загвоздка. Как ты расскажешь моей женушке о встрече с ее мужем, когда у тебя не будет ни языка, чтобы сказать об этом. Ни рук, чтобы написать.
Мариотт даже не смеется и не усмехается. Он говорит это все спокойным, очень, даже слишком будничным голосом. и это может быть более пугающим, чем, если бы Мариотт сейчас размахивал руками и орал как умалишенный, что он тут всех перестреляет. Даже, если бы он приставил к наглой вене на виске этого холеного адвокатишки пистолет, то все равно, наверное, было бы менее угрожающе. А сейчас он просто курит сигарету, пьет виски. Все это ведь по всем правилам должно было бы его успокаивать? Ан нет. Мариотт и так не отличался спокойствием и рассудительностью, но, когда при нем кто-то смел произносить имя неблагодарной стервы, то он просто срывался. Причем срывался так, что буквально недавно во время картежной игры чуть было не произошла трагедия. Трагедия, конечно, не для Мариотта, не для Бирса и не для змея точно. а для какого-то банкира, который на свою беду решил поиграть с ними партию в покер. И ничто не предвещало беды. Бирс и Мариотт играли, Змей курил где-то в стороне, потому что пришел позже. И ничего страшного. Бирс пьет виски, Мариотт пьет виски, банкир нервничает, но изо всех сил старается делать вид, что он просто небрежно поправляет манжеты своей рубашки. А потом он делает большую ошибку. Кажется, он просто пытается разрядить обстановку. В определенных кругах все знаю о том, что жена Мариотта пропала. Когда она пропала, ему было так все равно на то, просочится ли это куда-то в массы. Впрочем Мариотт не особенно переживал о том, что это таки просочилось в массы и каждый второй знал о том, что Ева пропала к чертям. Просто его не стоило о ней спрашивать. Потому что однажды на вопрос журналистов, Мариотт коротко сказал, что, возможно, она погибла, но это еще не точно. было понятно, что спрашивать его о ней просто опасно для жизни. Не то, чтобы спокойной жизни, а просто жизни. И вот во время игры в покер, этот банкир поднимает свои глазенки на Яна и спрашивает о том, не нашлась ли его жена. Сначала Мариотт, стоит отдать ему должное, просто огрызнулся, ответив, что это не его дело. Но у банкира, кажется не было никакого инстинкта самосохранения. Потому что он продолжил что-то вещать по поводу стервы светловолосой. Глаза Мариотта налились кровью. Это быстро заметил Змей, который прищурил свои глаза и Бирс, который ухмыльнулся. Ян вскочил на ноги через секунду ровно и одним только ударом сшиб банкира со стула, на котором тот восседал. Тот не понял ничего и даже как-то не успел закрыться, кода Мариотт ударил его ногой в район солнечного сплетения. Он как-то непонятно булькнул что-то, но это совсем не остановило Мариотта, который продолжил с завидной методичностью бить несчастного ногами. Тот уже почти задыхался. Бирс пил виски и смотрел на происходящее, змей сложил руки на груди и со скучающим видом изучал какую-то одну точку на лбу у банкира. Мариотт через секунду выхватил свой пистолет и прижал его ко лбу Банкира, проорав «открой свой рот». тот испуганно открыл рот. скорее просто потому что уже мало соображал от неожиданности происходящего и от того, что он совершенно не понимал происходящего. Мариотт просто орал ему, что он разорвет ему весь рот одной пулей, чтобы тот не смел заикаться о его жене и размажет мозг по стене, чтобы тот больше не вздумал думать о его жене. Он бы нажал на курок. Еще пара секунд и он бы нажал на курок, об этом знали и Бирс и Змей. Они оттащили Мариотта от почти рыдающего банкира, который буквально отполз в сторону дверей. Пока Бирс наливал виски Яну, Фауст поднял за грудки к себе банкира и прошипел, чтобы тот молчал, потому что в противном случае не поздоровится только ему. Глаза банкира сказали, что тот будет молчать и что у него навсегда было отбито желание играть в покер и вообще даже думать о том, что у Мариотта пропала жена. Так вот это была короткая лирика. А велась она к тому, что сейчас Мариотт спокойно бы убил этого холеного. Тем более, что здесь и сейчас не было никого, кто мог бы спасти его. Мариотт наливает себе виски еще в стакан и в этот момент звонит телефон. Мариотт затягивается.
Да, я слушаю. Ага. Отруби ему палец. Ага. Интересный кадр говоришь… Кенсингтон, Кенсингтон. Я что-то слышал, кажется. Поспрашиваю. До скорого.
Мариотт буквально швыряет трубку об стол, когда слышит это покашливание. Черт подери, он сейчас все легкие вырвет этому адвокатишке, который все никак не может унести свои ноги из его дома. Ян поворачивается резко, даже чересчур резко. Спасает адвоката только то, что он начинает говорить. причем начинает именно с той информации, которая была нужна Мариотту. Но не нужно думать, что Ян сразу же подобрел и налил чаю адвокатишке. Ян оскалился и сдавил пальцами сигарету.
А тебя никто не учил, что подслушивать нехорошо? И что за это бывает?
Ян ухмыляется. Еще пара секунд и он прострелит голову этому типу. Найти Кенсингтона он может и без его помощи, а вот отказать себе в удовольствии посмотреть на мозги вылетающие.. это уже гораздо более проблематично. Но Ян в общем-то не был просто человеком, у которого были слишком сильно развиты садистские наклонности.
У тебя есть ровно пять минут на спасение. Ты мне, откровенно говоря, надоел уже. Выкладывай все, что ты знаешь о Кенсингтоне и живо. Только если ты думаешь, что ты можешь держать меня за идиота и я поверил в то, что ты просто хочешь подкинуть подлянку этому пареньку, то ты ошибся. Так что потрудись уложить в пять минут информацию о Кенсингтоне и информацию о том, какого черта ты вообще влез в мой разговор и чем тебе так насолил этот Шон Кенсингтон.

 Отправлено: 11.08.09 12:01. Заголовок: Шон стыдливо опустил..

Шон стыдливо опустил вниз глаза с видом нашкодившего ребёнка, которого отчитывает строгий отец. У него на губах стыдливое провинившееся выражение вперемешку с глубоким осознанием правоты подобного гнева. Впрочем, это занятно, если учесть, что они почти ровесники, хотя Шон при подготовке старательно наложил себе грим омолаживающий, чтобы скинуть себе лет шесть – семь – в его представлении наиболее ушлые адвокаты что-то до тридцати, когда они уже поработали, но не успели издохнуть. До Шона дошло, что столь бешено реагирует Ян на упоминание имени своей жены попытки с третьей. Он прикусил язык и мысленно хлопнул себя по лбу – это же надо было из всех вариантов проникновения в дом выбрать именно этот. А ведь раньше Шон был неплохим психологом, а теперь, глядишь, теряет квалификацию. Это его огорчало немного и он даже готов уже был снова мысленно позабавиться тем, чтобы оттопырить нижнюю губу, но натолкнулся на буквально налитый кровью взгляд Мариотта и вздохнул тяжело. На самом деле Шон понимал Яна прекрасно. Если бы сейчас какой-то выскочка с сомнительными намерениями заявился к нему и начал расспрашивать о его недолгом браке с Урсулой, Шон бы тоже встал на дыбы и даже бы не задумался. Зато сейчас у него появился явный шанс реабилитироваться. Телефонные разговоры и правда подслушивать нехорошо. А особенно так явно скрипеть зубами от того, что они с собеседником говорили о Уокере каком-то, а он так надеялся, вдруг ему так подфартит и он услышал бы что-то ценное для себя.
-Кенсингтон, да так, ничего особенного. Антиквар. Он проворачивает всякие крупные мошенничества без особых изяществ и – поминай как звали. Да вообще он в последнее время страх потерял. Его всегда интересовало что-то старинное и очень ценное. А насолил он мне в этой связи очень просто. Он украл одну очень ценную вещь. И я был бы не против, если б его наказали. Если без моего участия, так отлично вдвойне. Не сомневаюсь, он не мне одному насолил.
Со стороны можно сказать – Шон сейчас зарывался. Он в общем-то выдавал сам себя с потрохами. Только одно но – никто ведь не знал, что Кенсингтон – это он. Было рискованно, но с полётом фантазии. В общем-то он давно уже приноровился и понял, что откровенность – лучшая из всех камуфляжей. Это как когда труп прячут на кладбище. И что-то ему подсказывало, что Ян с последним предположением был более, чем знаком. Он выглядел очень свирепым и у него точно чесались руки проверить это на наглом адвокатишке и подпортить то, что тот запихнул в свой интеллигентный костюмчик. Шон играет роль ушлого адвоката. Слегка трусоватого и даже этого не скрывающего. Достаточно скользкого типа, боящегося сказать что-то тому же несчастному Кенсингтону в лицо и распинающегося у него за спиной. Шон бы не обиделся, получи он сейчас добрый пинок прямо в лицо, потому, что у него при встрече с подобным адвокатом мерзким и низменным точно возникло бы именно такое желание. Он прищуривается сально, дополняя свой нелицеприятный образ заискивающий слегка. Он уже дальше продумывает свой кропотливый монолог, который нужно медленно и верно двигать в нужном направлении, вернее, к тому старинному клинку, как тут происходит самая большая незадача за его карьеру. Полиция. Какие-то люди в камуфляже с автоматами, так, что Шон начинает нервничать заметно. Ему только не хватало попасться сейчас. Впереди них идёт мужчина одетый в дорогое кашемировое пальто. У него улыбка на лице, но взгляд не предвещает ничего хорошего. У него позади за плечом маячит некто, кого Шон пока не разглядел толком. Мужчина говорит почти утробным голосом, отбивающим ритм по стенам,-
-Мистер Мариотт. Ну наконец-то мы застали Вас дома. Да Вы просто неуловимы. Мы к Вам с обыском. Вот ордер и поэтому мы не советовали бы Вам и другу начинать глупить. Лучше присядьте, это будет долго, обещаю. Пока мы не найдём то, что ищем.
Кенсингтон в общем-то понимает, что операция вышла из под контроля и это его беспокоило. Вообще-то он выяснил, что полиция города собирается сегодня нагрянуть с мистером Мариоттом с визитом. Он собирался подать знак своему подельнику о том, что пора применять план Б и искать второпях вазу, пока Шон будет пытаться остаться с головой на плечах. Впрочем, сейчас он был удивлён немало, увидев среди группы захвата своего подельника. Того самого, что маячил за широким плечом этого спонтанно нарисовавшегося на горизонте представителя власти. Он попытался скрыть очарование ситуацией и полное неприятие. Так они не договаривались. Всегда всё должно было идти по плану – и если они работали в паре никаких сюрпризов в отношении друг друга быть не должно. Значит, или его дружок решил отойти от плана стихийно и каким-то непостижимым образом проник в ряды настоящей полиции или..о втором варианте Шону и думать сейчас не хотелось. Шон просто не мог понять, насколько они заодно с ним или же против него. Что они были агрессивно настроены против мистера Мариотта было очевидно при любом раскладе. Шон мысленно посылает к чёрту тот день, когда решил Антикваром заделаться. И он очень надеется, что Ян сейчас их просветит, что он ему и никакой не друг вовсе. Сейчас он не отказался бы увидеть вместо того подельника своего друга Уильяма. Это был человек, в присутствии которого Шон рассеянно закуривает сигарету. Он вспоминал тот эпизод, когда не пытается блистать своей белозубой улыбкой и мерцать в высшем обществе. Тогда у него расплылись синяки под глазами и волосы были растрёпаны. Он не мог сосредоточиться и прикурить, но попытки с пятой всё получается. Ему не нужно было скрывать, что он нервничает и если тот спросит прямо, тот прямо ответит. Сейчас же нет ни сигарет, ни нервов.

 Отправлено: 06.09.09 19:11. Заголовок: "Полно тут тебе ..

"Полно тут тебе валяться,
Спрячь игрушки да вставай!
Подойди ко мне прощаться,
Да и спать себе ступай".

Мальчик встал. А кот глазами
Поводил и все поет;
В окна снег валит клоками,
Буря свищет у ворот. (с) Афанасий Фет

А адвокатишка был не так прост, как казалось Яну изначально. он совершенно точно не знал момента, когда надо было заткнуть свой рот и бежать из особняка Мариотта. Он явно не знал, с кем он связался. Нет Мариотт не был психом какими были многие из черной орхидеи. Например, Дрейк Сильвер. Этот человек мог просто приставить пистолет к виску того, кто не нравится и даже нажать на курок, наверное. просто потом все было не так сложно замять. Ян же несколько, в некотором роде дорожил своей репутацией. А она у него была. На самом деле не слишком радужная, но она была. И просто так взять и пристрелить адвокатишку. На глазах у своей горничной, в своем собственном доме. Он что похож на клинического идиота? Которого хлебом не корми дай из пушки попалить? Троекратное хаха. Он просто бы выпустил этого адвокатишку трусоватого, но глупого из дома, а потом бы сказал, чтобы за ним проследили. Навел бы о нем справки. Хотя нет. зачем ему самому наводить справки? Он просто скажет пару слов и через десять минут у него уже будет полная информация по этому адвокату, а через тридцать минут у него в почтовой ящике уже будут лежать все его пальцы. Ну только в том случае, если ему вдруг понадобится ожерелье из тонких пальцев этого идиота.
То есть ты сейчас хочешь сказать, что у тебя откуда-то завалялась ценная вещь и ее украл этот Кенсингтон? И ты вот такой обиженный решил взять и сказать супер интересную и важную о нем информацию. Ты уморил меня.
Мариотт смеется очень громогласно. Ян намного шире адвокатишки, хотя тот кажется выше Мариотта. Но Ян сильнее, тут даже не надо думать. Мариотт весь мускулистый, очень крупный и для того, чтобы сломать челюсть этому юристу, ему нужно даже ударить не в полную силу. И челюсть уже окажется на полу. Целенькая. Потом можно будет просто вставить ее обратно. Уж удар Мариотт рассчитывать умеет. Но тут вопрос был в том, что он ожидал услышать про этого Кенсингтона что угодно. например, что тот был как-то замешан в проделках этого воробья, который уже какое-то время не давал спокойно спать троице. А оказалось, что этот Кенсингтон был мелкой пешкой. И Мариотт бы ничуть не удивился, если бы вдруг Бирсу понадобился этот пешка. Потому что это Бирс иногда мог быть просто психом. Ему могло взбрести в голову, что какой-то воришка им просто необходим. Просто для того, чтобы он себе на голову одел украденную люстру и бегал по полю, когда они будут стрелять ему по ногам. Змей же обычно был более рациональным. Из них троих наибольшей жестокостью отличался Бирс, Мариотт отличался большей вспыльчивостью, наверное. хотя тут они с Бирсом могли и поспорить. Это у них было по весьма переменчивому настроению. А вот Фауст всегда был более расчетливым, более изощренным и более жестким. Не жестоким. А скорее именно жестким. И он был не из тех, кому просто захотелось поразвлечься и он решил поймать за пятую точку какого-то воришку непонятного. Тут было что-то совсем глубокое, ну или Змею голову прострелили и мозг полетел куда-то на лазурный берег. Это тоже не так то уж хорошо. все же холодный расчет их троице иногда бы не помешал. То есть Мариотт сейчас был склонен полагать, что этот Кенсингтон не просто антиквар – воришка, а какая-то гораздо более важная шахматная фигура на их поле. Значит никакой полезной информации адвокатишка ему не сказал. и Мариотт уже двигается в сторону этого трусливого лягушонка со скользкой улыбочкой, как происходит что-то совсем неожиданное. Полиция? Люди в камуфляжах в его особняке? Мариотт что спит, черт дери? К нему полиция не наведывалась с детства. Полиция вся у него в ежовых рукавицах. Если бы полиция являлась к нему по каждому поводу, точнее если бы они когда-то не позаботились о том, чтобы полиция к ним не совалась, то Мариотт бы уже давно сидел в тюрьме. В соседней камере бы бушевал Бирс, а еще через камеру брился бы Змей. А в остальных камерах сидела бы вся черная орхидея. Мариотт даже на какое-то мгновение как будто бы теряется. Сегодня мир сошел с ума. Мариотт спокойно делает глоток виски. Щедрый такой глоток виски. Внимательным взглядом уже совершенно безумных глаз от злости смотрит на весь этот фарс из какого-то фильма. Ян поджимает тонкие губы. Его взгляд не предвещает ничего хорошего, когда он говорит тоном, который в свою очередь тоже не предвещает ничего хорошего. Немного повышенный тон, со стальными нотками. Которые совсем не терпят никаких возражений.
А я плевать хотел на все ордеры и прочую чушь. Я Ян Мариотт, если у кого-то проблемы с пониманием. Каждому из вас я обещаю очень большие проблемы.
У него снова звонит телефон и поэтому он просто снимает трубку, не обращая не малейшего внимания на полицию, которая хотела что-то ему возразить. Возможно даже сказать что-то вроде того, что проблемы будут у него.
Слушаю. Ага. Ага. Да что вы говорите? Как интересно. А почему я должен вам верить? Чья вы говорите вы знакомая? Это меняет дело.
Взгляд Яна задерживается на адвокатишке, когда он двигается к нему и кладет свою огромную руку ему на плечо и с силой сдавливает его. Набирает пару цифр на своем телефоне и в дверях появляется энное количество людей в таких же камуфляжах, которые тут же очень вежливо приставляют автоматы к полицейским и просят уйти «очень вежливо». На вопрос «какого черта?», Мариотт отвечает очень коротко, что это было вторжение в частную собственность и в его личный разговор с его другом и что повестку в суд он будет очень ждать. Понимая, что повестки не будет. Когда все эти люди покидают его дом, Мариотт отпускает плечо «адвокатишки». Достает из ящика пистолет, заряжает его и вот уже холодное дуло у виска адвоката.
Я так не люблю, когда мне говорят неправду. Прикрываются моей женой. Вообще ведут себя как трусы позорные. Но у тебя есть шанс выбрать куда получить пулю. В рот или в висок. Только вот тогда скажи-ка мне, Кенсингтон, ты будешь сотрудничать с нами до своего последнего дня, который настанет через неделю или хочешь приблизить свой последний день?

 Отправлено: 29.10.09 15:17. Заголовок: У Шона сестра с крас..

У Шона сестра с красивым именем Беатриче. Мать не живёт с их отцом и предпочитает их отчима. Беа младше на шесть лет, но даваёт ему фору по части женской мудрости. Когда их видели вместе, часто принимали за пару, они чем-то похожи, будто сочетаясь друг с другом и не вступая в противоречия, но слишком броские, чтобы принять просто за брата и сестру. У него небольшая щетина на подбородке и прямая осанка, у неё чёрное платье на правильных лямках и волосы цвета горького шоколада, которые не смеет спутывать в узелки даже ветер. Мать рано решила, что дочери место за мужем. За крепкой и богатой спиной. Она надеялась, что дети сумеют обеспечить достойную старость. Впрочем, к Беатриче она относилась строго, но трепетно. К Шону строго. Беа некоторое время не появлялась в городе, но прежде, чем покинуть его, сказала брату, что хочется обрести некоторую независимость от мужа, который окружил её собой с юных лет. Это непросто, он пытался в последнее время заставить её плясать под свою дудку. К слову сказать, этот муж по оперативным данным Кенсингтона, был очень даже близко знаком с Мариоттом и его соратниками Бирсом и Торстоном. Это было своеобразной иронией, потому, что упоминать имя мужа сестры Шон стал бы в последнюю очередь. Как и Данте его выручать.
-Полиция от рук отбилась, правда, мистер Мариотт? Абсолютно согласен. Простите, что?! Час от часу нелегче. Как Вы узнали? Впрочем, что это я. Ясное дело, судьбоносный звонок. И Вы, конечно, не скажете мне кто информатор. Славный день.
Шон улыбается отточенными самовнушением улыбками, которые берёг для всевидящей маман, которая всегда смотрела на него немного презрительно. Шон увлёкся ролью ушлого адвокатишки настолько, что едва удержался, чтобы совершить услужливый реверанс. Мать ни раз говорила, что ему следовало реализовать свои способности в театре. А ему нравилось ставить сцену поперёк жизни. Только, кажется, на сей раз вышло боком. Он неистово и подчёркнуто критично поддакивает о нахальстве нынешней полиции, чтобы прямо не отвечать на вопрос о самом себе, но его речь прервана телефонным звонком. И тут Ян начинает весьма ядовитый монолог, от чего у Шона холодеет внутри всё, заканчивая кончиками ушей. Этого не могло быть. Нет, конечно то, что его напарник задумал что-то нелепое, этот импровизированный обыск, которым Мариотт никогда бы не позволил осквернить своё жилище, были не лучшей идеей. Но проблема в том, что напарник об идее даже не предупредил. И теперь кто-то сказал Яну о том, что Кенсингтон, собственно, перед ним. Неужели напарник так ловко здесь объявился, чтобы состряпать себе алиби, дескать он в момент общения Мариотта с неизвестным был пред светлы очи Шона в форме правоохранительных органов. Только Шон знал эти уловки. Напарник мог передать информацию и кому-то другому. Или..у Шона начинал плавно вскрываться мозг, слава богу пока морально. Потому, что Мариотт явно настроен решительно, о чём свидетельствует пистолет у виска несчастного антиквара. Шон бы чокнулся с дулом бокалом и выпил залпом, а пистолет ответил бы ему своим. Кенсингтон отдавал ему должное и понимал, что попал в передрягу заслуженно. Радовало три вещи. Ян с ним ещё разговаривает и ой как не зря наверное интересовался Кенсингтоном. Что криминальным структурам понадобилось от скромного тихого мирного мошенника он даже предположить не мог. Неужто они оценили его талант? Но после провала у Яна навряд ли это актуально да и не планировал он сливаться с бандитами в едином порыве. Второе. Он мог избавиться от маски придурковатого адвокатишки и расстегнуть на манжете пару пуговиц. Его глаза потеряли в момент подобострастный блеск и стали просто усталыми. Он немного осунулся, но губы оставались решительными. Немного поджатыми. Он лихорадочно соображал. Третье. Ян не спрашивал какого, собственно, Шон делает в его доме. Впрочем, эту оплошность Мариотт мог исправить уже в следующую секунду, а пистолет – неплохой индикатор лжи. Если мозги антиквара вылетят под прямым углом, значит, он не блефовал. Как исконно средневековая забава, когда честность девушки, подозреваемой в связях с нечестью, кидали в пруд – всплывёт - ведьма, утонет –можно простить. Железная утешительная логика.
-Ну я, кажется, слегка не в том положении, чтобы выбирать или думать. Уже как-то поздно, надо было мне спохватиться пораньше. И что же от меня требуется?
Шон мог вспылить. Он мог высказать, что наболело и почить смертью храбрых. Мог попытаться выкрутиться и или выкрутиться или почить. Да ничего он не мог. Если раньше мог позволить себе думать только о своей шкуре, то теперь должен помнить, что есть Диана, которой может угрожать опасность от его глупости. Он обещал её вытащить, а вместо этого не хватало её втравить в свои проблемы. Положение потерпевшего. Шон бы не отказался от звонка старому доброму другу ну на худой конец от помощи зала. Старый же добрый Уилл точно бы дал ему дельный совет, жаль только, в жизни тайм-аут взять невозможно. Джамар Валентино. Они расчудесно общались с Шоном с момента первой встречи. Они выпили, не напились, но выпили. Как мужчины. После его концерта за кулисами. У Джамара интересный тембр голоса. Шон назвал этот тембр антикварным, а Джа рассмеялся и хлопал его по плечу. Он бы наверняка помог отвлечься ото всех мирских забот. У них получалось расслабляться очень даже неплохо. Они будто стряхивали мрачные мысли и предавались хорошей беседе, что как коньяк, с возрастом делается лишь богаче на вкус. Шон обычный человек, который умеет обычно бояться. Он как любой мужчина терпеть не мог, когда ему врали, поэтому Яна понимал. Мариотт выглядел грозно и Шон начал внутренне нервничать. Заметно для себя. Так он держался, но уже не храбрился как беззаботный юрист. Шон всегда был под угрозой, но никогда под явной. Он только помнил, как однажды на его глазах рухнула крыша бассейна.
-Вам не кажется странным такие совпадения? Сначала как чёрт из табакерки вылезает милиция среди бела дня, потом этот звонок доброжелателя. Не игра ли эта в двое ворот сразу?

 Отправлено: 31.10.09 01:14. Заголовок: Четыре. Тяжелые, как..

Четыре.
Тяжелые, как удар.
"Кесарево кесарю - богу богово".
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где мне уготовано логово? (с) Владимир Маяковский

Яну плевать на ворвавшуюся полицию. Если ему будет надо, то он пристрелит их всех и даже не моргнет глазом. Ян не относился к тем, что боялся полиции, если еще учесть что половина городской полиции была под началом его, Бирса и Змея. Мариотт мог выстрелить кому в лоб просто потому что тот не отдал ему карточный долг. Он Миллионер и убивал тех, кто не отдавал ему карточный долг.
Ты очень много рассуждаешь, Кенсингтон. Если бы ты был таким философом ранее, то сейчас твоя жизнь не висела бы на волоске.
С Мариоттом шутки плохи. У него вообще проблемы серьезные с чувством юмора. Ему не кажутся смешными некоторые вещи, над которыми могут смеяться все, но тем не менее жутко смешными кажутся вещи, которые другим кажутся просто ужасающими. И не нужно быть гением, чтобы взбесить Яна Мариотта. Только вот то, насколько сильно его взбесил этот адвокатишка.. это просто даже не объяснить. Сначала он представился адвокатом его жены, что само по себе было просто наитупейшим способом. Ибо, если бы он был умным человеком, то покопался бы хорошо и точно бы всплыла информация, что напоминать о Яну о жене ну почти склонность к суициду. А уж то, что этому Кенсингтону нужно было провериться у психиатра на наличие склонностей к саморазрушению это было точно. хотя у Кенсингтона было два пути в принципе. Или тот был депрессивным малым, которому на самом деле надоело жить, ну или был еще другой вариант, что серого вещества в голове у Кенсингтона, как у лампочки и он решил, что может провести Мариотта. Хотя что уж там Мариотта. С такими выходками он бы не смог провести даже Папу Римского. Но не об этом. Мариотт снимает пистолет с предохранителя, что очень красноречиво оповещает Кенсингтона о том, что Ян не шутит. Да ему сейчас нажать на курок ничего не стоит. ну подумаешь забрызгает комнату кровью. Ну это все так быстро смывается. Столько чудо моющих средств. Ну подумаешь ляжет тут труп. Ну уберут и сожгут, а уж что там его семья, если у него есть семья, это уже вообще неважно. Сам виноват, что оказался таким тупоголовым, что даже лишил свою семьи и близких возможности получить свое тело, чтобы оплакивать его на могилке.
А у тебя есть жена, Кенсингтон? Как она отреагирует на то, что ты пропадешь внезапно так? был Кенсингтон, да сплыл Кенсингтон. А есть семья? Я просто на будущее хочу спросить у тебя совета.. как лучше? Прислать им твой палец или будет романтичнее, если ты пропадешь навсегда и твои останки так и не найдут?
А вот эта шутка кажется Яну очень смешной, поэтому он даже заливается хриплым смехом, но бдительности не теряет совершенно и все так же держит пистолет у виска бывшего «адвакатишки». Он мог бы спустить курок, а потом спокойно сказать Бирсу, что Кенсингтон его просто взбесил и он не свел нужным держать эту чертову пешку, маленькую крысу в живых. Так же потом сказал бы и Фаусту. Только вот с Фаустом все было сложнее. Бирс бы понял Мариотта, они оба были теми, кто иногда мог прибить какого-то нужного им для будущего человека просто потому что надоело нянчиться с этим типом, каким бы нужным он не был. Мариотт и Бирс много решали с помощью физической силы, в то время как Фауст больше задумывался. И Кенсингтон даже не мог сейчас оценить размеры своего счастья, что тот телефонный звонок насчет его нужности поступил именно от Змея, а не от Бирса. Его спаситель сегодняшний и будет его душегубом в недалеком, ой каком недалеком будущем.
А Кенсингтон все никак не мог утихомирить свою словесную диарею. Видимо, все же вариант с кретинизмом был ему ближе. Потому что он никак не мог понять. Видимо, что сейчас ему лучше молчать и безропотно со всеми соглашаться. Даже если Ян сейчас скажет ему станцевать на столе танец маленьких утят. Мариотт качает головой. Держать его у себя в доме не хочется. Все это ему уже откровенно надоело. Запереть Кенсингтона в подвале, чтобы тот ждал своего часа? Да какой-то скучный выход, хотя действенный и на самом деле излюбленный выход Яна. Но с другой стороны Ян же не Арман Де Шанел, которого хлебом не корми, а дай поизощренничать. Ян же был простым бандитом, которому думать о том, как бы сделать похуже в общем-то было ненужно. У Фауста в доме был подвал, в котором находился человек, который себе на несчастье как-то был связан с женой Мариотта. Со Сбежавшей женой Мариотта. Значит Мариотт предоставит свой подвал для того человека, который так сильно понадобился зачем-то Змею. Ян толкает Кенсингтона пистолетом в висок и этим самым заставляет того сделать шаг вперед. Еще один шаг. Мариотт спокоен совершенно. На самом деле он понимает, что Кенсингтон может оказаться ловким и просто резко повернуться и попытаться выбить у Яна пистолет. Только вот он быть может и был ловчее, но не был сильнее. и Ян быстро бы нажал на курок и уж точно бы Фауст в этом случае его прекрасно понял. они подходят к подвалу, Ян открывает дверь и заталкивает туда «адвоката».
Курорт, Кенсингтон. Пока будешь тут сидеть, можешь подумать о том, какого вообще Дьявола ты оказался в моем доме. И сто раз пожалеть.
Он закрывает дверь. Выбраться из подвала практически невозможно. Да впрочем Ян не особенно переживает, если тот выберется. Все равно его найдут.

 Отправлено: 08.05.15 17:28. Заголовок: Прежде, чем выйти из..

Прежде, чем выйти из дома Келли и Висконти, Надуа накидывает на голые плечи кутку, натянув джинсы и даже не думая ползать в поисках куда-то завалившегося ремня. Даже не застёгивает куртку, просто запахивает. Она ничего не боится, потому, что её с детства приучили к тому, что всё самое страшное что-то в пределах нормальности. Родители, которые подсовывали ей на ночь вместо сказок медицинские учебники, и не подозревали, что она истолкует их немного не так. Нападения из-за своего фривольного вида Надуа не боится, да и если бы кому-то вздумалось напасть на неё из-за угла, большой вопрос, кто и кого бы изнасиловал или искромсал. Она забегает домой, чтобы наскоро переодеться и в более приличном виде отправиться к дяде для отчёта. Насколько приличным может быть вид с подбитой от страсти и яростной ссоры с Джеем губой. Ян не любит, когда его заставляют ждать, вы можете с этим не считаться, валяйте, попробуйте, рискните своей башкой, раз мозгов там всё равно не завалялось. Ян не добрый дядюшка, в отличие от Змея, который превращается в какое-то дикое ванильное существо, когда облизывает свою Дэсти, наряжающуюся в шёлковые платьишки. Тьфу ты, аж тошно от этого обилия соплей. Хотя, надо думать, Дэс она не видела давно и даже успела соскучиться по их базарным склокам, которые без зазрения совести доказывали, что Райли умеет быть истеричной бабой, а Дэстини знает не только высоконравственные слова. Райли заходит в особняк Мариотта, здоровается с дядей и плюхается в кресло напротив него, расставив ноги на мужской манер. Никаких сопливых поцелуев в щёчку и прочей женской шелухи, не то, чтобы Райли пацанка, она и каблуки одеть может, только вот и врезать может, как заправской мужик. С Яном она немного другая, как-то спокойнее что ли. Она прекрасно умеет ставить границу между можно и нельзя. И, если Джей в ответ на её истерики может поколотить её до обморока, но будет достаточно мил, чтобы не переломить её кости, то Ян просто свернёт шею, чтобы не верещали над ухом. Эта прямолинейность ей даже нравится, сама такая же. Когда ей было лет десять, дядюшка Ян показал ей, как бить кулаком в морду так, чтобы не видел глаз, а кровь из губы затопила добрую половину лица. И, когда девочки её возраста дёргали мамочек за подол, чтобы им купили куклу, она, когда Ян был в благодушном настроении, увязывалась за ним в тир и сидела тихонько, зачарованная его стрельбой. В комнате отчётливо воняет чьими-то удушливыми духами, сладкий аромат. Райли даже не морщится, понюхайте с её амбре трупных испражнений, и ваш нос не поведётся даже на духи с запахом дерьма. Видимо, тут была какая-то очередная шлюха, раздвинувшая ноги перед брутальностью Мартиотта. Почему нет? Он всегда был губителем бабских надежд. Райли ничего не имеет против шлюх, сама не благочестивее них, но чем, скажите на милость, Ян виноват, если эти дуры стремились стать его судьбой, а он стремился вытурить их подальше с глаз. Надо считаться с чужими желаниями.
-Так ты хотел узнать, как там новенький справился со своими обязанностями? Я тебе скажу, как. Гони ты этого мудака в шею, Ян, любой двоечник-практикант и то сумеет пришибить другого так, чтобы было не так уж легко обнаружить, что там за пуля завалялась в его мозгу, и кто помог ему отъехать на тот свет. Не к столу будет сказано. А, насколько я помню, твоя формулировка звучала как «чтобы комар не подточил носа».
Райли не самая чистая на руку девушка, она ведь технически делает то, за что берётся идеально, но по факту не всегда делает вещи законные. Она могла бы спасать людей, но отчего-то режет трупы. Она не злая, просто её такой нарисовали. И, когда она только устроилась в городе и дядюшка в приказном тоне ей сообщил, как именно она может подсобить в их с Фаустом не простом деле, она и не подумала кривляться. С Яном не забалуешь, да она и не собиралась. Райли хмыкает, вспоминая новичка, которого притащил их с Фаустом подручный, но который не понравился Яну своей хилой физиономией. Райли было велено осуществить вскрытие трупа, кровью которого повязали этого хилячка, который не смог пришибить свою жертву так, чтобы хотя бы ради приличия немного потянуть следствие. Что там вещал товарищ господ бандитов, что у него светлый мозг? Всё может быть, только зачем оставлять в чужом мозге следы преступления.
-Но я дала ему ещё один шанс. Ну, доказать свою храбрость или типа того. В общем, для твоих дел он никуда не годится, когда мертвячок вскинул руку, стандартная реакция на нажатие одной точки на шее, этот ваш паренёк чуть не наложил в штаны. А чего их бояться? Бояться надо живых.
Никакого уважения к мёртвым? Да вы посмотрите на неё. Она так и сияет новыми синяками, которые понаставил на ней Джей, словно она не его тёлка, а боксёрская груша. И она тащится, довольная тем, что вывела его на то, что заставляет её испытывать оргазм за оргазмом. У каждого свои тараканы. Райли хрипло, негромко смеётся. Она ненормальная, все, кому не лень, говорят, что она больше похожа на свирепого Яна, чем на своих законопослушных родителей. Правда, у этой девицы катушка съехала куда-то не туда, потому, что если Ян извращается над другими, то она извращается и над собой. Надо быть не слабонервным, чтобы зайти с ней в душ. Она не стеснительная, только вот зрелище из шрамов в виде крыльев на её спине не для тех, кто слаб на желудок. И, кстати, своей сексуальной невоздержанностью она тоже явно пошла не в благодетельную матушку. Да взять хотя бы охранника Яна, которого она шлёпнула по заднице у порога. Того, с которым она когда-то переспала раньше, чем узнала его имя.
-Что, сильно достали? Давай, что ли, напьёмся, ну их всех к чёрту.
Райли не зовёт прислугу, что, у неё своих ног нет, если ими не пользоваться, запылятся. Так что она вскакивает на них и, хлопнув себя по бёдрам, направляется к бару, чтобы разлить по стаканам виски или что-то в таком духе. Подает стакан Яну и вновь забирается в кресло, на сей раз, скинув туфли и поджав ноги под себя. Что ни говори, а после рабочего дня зудят они так, как будто им надрала задницу туча комаров. Ян один из немногих, кто перепьет кого угодно. Любого другого, наверное, перепьет Райли, запросто, как раз плюнуть. Так что если ей и учиться у кого-то искусству бухать и не хмелеть, так это у дядюшки.

 Отправлено: 09.05.15 00:27. Заголовок: - Очередное разочаро..

- Очередное разочарование. Как же я не люблю разочаровываться в людях.
Равнодушно пожимает плечами Мариотт. У него, видимо, сегодня тихий семейный вечер, а что удивительного? Даже у таких, как он, вполне могут быть семейные вечера. Разве что племянница его не носит бантики на белокурой головке, да не присаживается к нему на колени и не протягивает «дядюшка». Честное слово, если бы так было, он бы от отвращения и раздражения не справился бы с собой и пустил бы родственнице пулю в лоб. Порой и ему полезно отвлечься от своих дел насущных, да провести фэмили дэй. Фауст тоже этим грешит. У Фауста это обычно ознаменовано тем, что он шипит, как змей на ухажеров своей племянницы, которая сама в них запуталась, в общем-то, но дядюшкин взор на такие глупости слеп. Как и Ян спокойно относится к тому, что его племянница спит с его охранниками, даже иногда смущает своими похабными шутками кроткую Нум. Мариотт один раз пожал плечами и сказал, что, если она подцепит сифилис, то пусть не надеется на материальную помощь. Она ответила, что отрежет себе зараженную часть и дело с концом. Она врач, в конце концов, ей лучше знать. Семьи у Мариотта как таковой нет. племянница единственная, кто уж не раздражает его до скрежета зубов. Ей можно сказать, чтобы заткнулась и она не будет причитать. Это уже большой плюс для женщины, которые почему-то этого совсем не понимают. Про ее любовные похождения Мариотт тоже осведомлен. Психопат из ФБР. Вполне себе неплохой вариант. А то, что иногда она может явиться с синяком под глазом, так это совсем неплохо. Ну какая вечеринка без синяков?
- Бояться надо живых, вот тут ты права. И очень скоро он это поймет. Впрочем, так же очень скоро он вполне возможно повстречается с миром мертвых. Мир живых – несправедливая штука.
Наверное, его племянница вообще одна из немногих женщин, которых Мариотт может слушать и даже не кривиться раздраженно и презрительно. В большинстве своем женщины несут такую откровенную ахинею, что хочется размозжить их тупые мозги. У Яна очень простая логика. Не хочешь нести тупую чушь, то родись мужчиной. Дальше естественный отбор и, если не сдох в канаве к каким-то годам, то можешь зваться представителем человечества. Все остальное так для развлечения. Как две шлюшки, с которыми они с Фаустом развлекались намедни и, которые разве что не обделались от такого веселья. Но скулили знатно. Ян искренне желает, что они сдохли, он же не изверг и не зверь, зачем им вообще жить с куриными мозгами? Впрочем, минутка благородства и сердоболия закончилась быстро.
Ян берет стакан из рук Надуа, делает щедрый глоток. Он уже давно не смыслит своей жизни без алкоголя и с трудом представляет себе, откровенно говоря, сколько ему нужно выпить, чтобы почувствовать себя не просто выпившим, но пьяным. Впрочем, он не считал это какой-то проблемой.
- Если меня достать, то потом можно костей не собрать. Смотри-ка, почти стих написал. Сентиментальным что ли стал.
Грубо хмыкает Ян и снова делает глоток виски, который обжигает горло, но совершенно не дает ему возможности захмелеть. Может быть, пора уже переходить на водку? Хотя зачем. Голова все равно должна быть ясной. Одному Богу известно, что может быть в голове и пьяного Яна Мариотта. Он еще не совсем растерял свои мозги, хотя кому-то может показаться именно так. И Мариотт знает свою меру. Пусть даже кого-то его личная мера не устраивает.
- Что нам пить без повода, раз уж у нас такой приятный семейный вечер? Выпьем за твое повышение.
Поднимает свой стакан Мариотт и практически одним махом оставляет его пустым. Не совсем пустым, на дне еще что-то плещется. Жизнь вообще хорошая штука. В него в доме всегда есть виски. Он нажимает на кнопочку звонка, и Нум появляется бесшумно и очень быстро. Смотрит куда-то в пол и Мариотт указывает на бар, чтобы она еще наполнила им стаканы. У Мариотта так же есть деньги. Но ему нравится, когда виски в стакан наливает Нум.
- Тебе, наверное, интересно о каком повышении идет речь? Ты работаешь вполне неплохо. Как видишь, с кадрами просто какая-то катастрофа. Сопляк на сопляке. Не люблю, когда не могу кому-то доверять. В таком случае, у меня сразу непреодолимая тяга убивать. Тебе вроде как можно доверять, да и мы скреплены семейными узами, а это тебе не шутки. О чем это я?
Ян задумчиво крутит в пальцах стакан с виски. Ухмыляется.
- Может, пора тебе убивать? Ты не думай, я не тороплю. Рано или поздно все равно придется.