Отправлено: 14.03.20 02:51. Заголовок: Особняк Малфоев (Бенедикт и Аннет).

 Отправлено: 14.03.20 02:52. Заголовок: -Полно, братец – как..

-Полно, братец – как в тебе помещается столько энергии, я бы давно спятил. К чему сотрясать воздух понапрасну?
Игорь мрачно сверкает глазами, заметив – Бенедикт не слишком внимательно слушает горячие детективные доводы, на что Дикт с глумливой обескураженностью поднимает руки, якобы выкидывая белый флаг, тем самым заверяя Игоря, мол, так и быть, попытается подсобить, для разнообразия, отбросив присущую Бенедикту апатию.
-Ну, хорошо. Положим, у наших добродетельных супруг рыльце в пушку - как ты пытаешься мне втолковать. Нам полагается дружно свалиться в обморок от осознания несправедливости мира?
Цинично выдаёт Бенедикт, когда Игорь, его нервозный братец, в очередной раз широким шагом рассекает комнату, отнюдь недобро скрипит зубами, зачем-то пытаясь изобличить то ли Ани, то ли Мари, то ли обеих подруг разом. Бенедикт искренне не понимает - с какой целью. Даже если супруги темнят за их спинами, разузнай они животрепещущие подробности - то? Дальше ведь придется предпринимать какие-либо действия, будь то смертоубийство малолетних любовников, будь то развод, аки акт торжества мужского самолюбия - и Бенедикт не знает, что из этих действий более изматывающее и давящее на нежную психику сильного пола.
Игорь никак не угомонится, продолжая остервенело мерить комнату шагами, Бенедикт же всё также ленно и утомлённо закатывает глаза в такт яростным разглагольствованиям брата, преисполненного жаждой раскрыть шашни их милых спутниц. Бенедикт упорно предпочитает закрывать на всё глаза, потому, что… а он и сам не знает, что бы изменилось, прознай он о сухих и неуклонных фактах – окажись выводы Игоря правдой. Бенедикт порой сам не может просчитать себя, откуда ему знать, как он отреагировал бы? Он скорее мог предугадать, что сделал бы со своей женой Игорь – пусть они с братом перманентно препирались и любовно колотили друг друга лопатками в песочнице ещё в глубоком детстве, но всегда являлись близкими людьми, отменно чувствуя настрой один другого. Не даром – Малфои. Как подшучивал Дикт, это их сугубо родовой диагноз. Потомственные аристократы до мозга костей. Разве что Игорю нравилось больше блистать в обществе, а Бенедикту – это же общество стебать на все лады. Чего стоила его связь с той проституткой, с которой он по молодости заделал Захарию. Причём, не столько связь – бросьте в Дикта камень, кто без греха – а то, как он не удосужился своё отцовство скрывать, хотя, конечно, не поверил случайной девице на слово, занудно сделав ДНК. К слову, не зря – благо, спустя столько лет, Дикту порой кажется, что Захарию скорее принёс аист или нашли в капусте, настолько они не похожи. Этот малец раздражает его самим фактом своего существования, но, с другой стороны, пресловутый зов крови заставляет Дикта питать к своему отпрыску нечто, похожее на заботу. Даже несмотря на то, как его маменька то и дело бесит со своими скандальными требованиями увеличить размер её денежного содержания. Правда, это устраивает Бенедикта – лишь бы его не трогали со всяческими сантиментами. Сантименты он может простить только Ани – своей супруге. Мог ли он тогда, в своей юности, узнав о сыне, жениться на матери Захарии? Да ни за что. Не потому, к слову, что та была девицей по вызову. Просто он не любил её. А Ани полюбил. Может, не так, что жить без супруги не в состоянии – все эти красивые истории претят Бенедикту, он верит в торжество рациональности вперемешку с цинизмом. Но, если существует эта самая любовь, то её он обрёл в лице Аннет. И, вероятно, поэтому трусливо готов отключать слух всякий раз, как Игорь пытается докопаться до истины в вопросе, кому строят глазки их жёны за их спинами. И, если в имени Акаши он уверен, то кто второй юнец остаётся под сомнением. Бенедикт не хочет копать глубже и узнавать врага в лицо – он не боится конкуренции, он опасается того, что ощутит. Он пустил Аннет в сердце достаточно глубоко для того, чтобы почувствовать боль от того, в чём пытается Игорь их жён уличить. Бенедикт не уверен, как на свою сердечную боль отреагирует. Он не хочет знать имя, подробности. Только смутное беспокойство невольно пробирается под кожу – все факты кричат об одном – тот самый юнец может оказаться его сыном. И от безрассудности этой гипотезы ему хочется заливаться алкоголем.
Вот и сейчас, обменявшись с братом привычными, приправленными язвительным добродушием любовными колкостями, Бенедикт на какое-то время остаётся один. Аннет пожелала отобедать у Мариеты – а Бенедикт никогда не лез во все эти женские шушукания, лишь бы его не обременяли тем, какого цвета платье прикупила их помпезная соседка и чьего ручного пуделя подрала собака из особняка напротив – уж увольте его от сплетен и пересудов. Интересно, его жена действительно сейчас с подругой? Или, может…да нет, бред и глупости. Так недалеко себя и до паранойи довести. Бенедикт терпеть не может ощущать, как, помимо воли, загружаются его мозги. Он качает головой, в нелепой попытке сбросить оцепенение, и закидывает в рот сразу несколько таблеток, запивая их то ли шампанским, то ли виски – что подвернулось под руку. Он не слишком следит за тем, что сам пьёт. Но в их доме всегда есть вино излюбленного вкуса и марки Ани – он за этим следит тщательнее, чем за аккуратностью своих костюмов. А уж на аккуратности, будьте уверены, он немного помешан. Что, правда, не мешает ему, как сегодня, нацепить дорогой наряд вместе со спортивными кроссовками.
Аннет заходит в комнату, и он сверлит её пристальным, томным, немного усталым взглядом. Она знает этот его взгляд – когда он набрался по самые уши. Обычно она не имеет ничего против его возлияний, однако, что Аннет, что Игорь порой стали замечать – с алкоголем Бенедикт перебарщивает. И семейство ещё не в теме, насколько он перебарщивает с наркотиками, каждый раз считая, зависимости – не его стихий. Что к наркотикам, что к женщинам. Однако, он давно слегка зависим от наркотиков. И он давно, чёрт подери, слегка зависим от Аннет. Настолько ли сильно, как она думает? Он не знает ответов, и у него раскалывается голова, из-за чего он, поморщившись, делает ещё щедрых пару глотков спиртного.
-Хорошо провели время наедине с подругой, дорогая? – его голос звучит привычно вкрадчиво и иронично. Так, словно он сканирует супругу проницательным взглядом, но Аннет известно – вся его проницательность напускная, на деле её муж словно ленивец, который куда-то полз, перебирая лапами по ветками, да на полпути заснул, забыв, что собирался сделать. И в этом кроется его одновременно как минус, так и плюс. Сам же Бенедикт предпочитает превозносить свои недостатки – он куда больше любит разочаровывать, чем оправдывать ожидания. И ничего не имеет против того, чтобы Аннет попыталась его разочаровать – это даже не вполне нормально видится ему возбуждающим.
-Вам удалось посекретничать, или мой окаянный сынок с его дружком снова явились в неурочный момент вас донимать?
Он целует супруге руку, не церемонно, а несколько хищно, неоднозначно хмыкнув, делая акцент на слове «донимать», так, словно действительно верил, будто супругам назойливое общество юнцов претило. Он не отпускает руку Ани, притянув её к себе ближе. Свободной рукой наливает вино в бокал супруги и протягивает ей. Отпускает её, откинувшись на кресло. Она очень красива – невероятно бледная кожа тургеневской барышни и глаза, горящие лихорадочной, прикрытой страстью. Она стала для него особенной женщиной. И, если его сын подумал, будто у него выросла женилка и старик-отец тактично отойдёт в сторонку, то малыш Захария не на того напал. Что же до Ани – Дикт не собирается выводить её на чистую воду, по крайней мере, не сейчас. Но его заводит дразняще, будто невзначай кидаться многозначительными фразами. Ей ведь так идёт нервозность в движениях и взгляде.

 Отправлено: 25.03.20 02:08. Заголовок: Мариета во время обе..

Мариета во время обеда была или взвинчена или же, напротив, слишком рассеянна, а Аннет понимала ее, как никто другой. Аннет практически всегда взвинчена, а в последнее время просто дергалась от каждого вздоха. Аннет старается поддерживать подругу, но Мариета за весь обед съела только немного салата, а потом быстро перешла на сладости, причем предпочла ванильное мороженое, от чего Аннет поморщилась, потому что вообще не выносила мороженое и предпочла маленький кусочек горького шоколада с кофе, в который плеснула капельку ликера. Мариета это не заметила в очередной раз. Сама Мариета не так часто баловала себя алкоголем, но никогда не осуждала Аннет. Аннет не сразу заметила странные цветы, что стояли на столе. Она нахмурилась, и Мариета заметила этот хмурый взгляд подруги и ответила, что цветы прислал Акаши, а Игорь в этот момент был дома, и Мариета была вынуждена поставить их на стол и сделать вид, что это она их заказала, чтобы избежать вопросов.
- Ты бы никогда не заказала такие странные цветы. Игорь, должно быть все понял. – протянула Аннет, а Мариета хмыкнула, согласившись.
Акаши становился все нахальнее и нахальнее. Даже Аннет это видела, а уж Аннет порой была слишком ленивой для проницательности. Чего нельзя было сказать об Игоре, который всегда четко отслеживал даже молодых людей, что на приемах подходили к Мариете. Если к Аннет подходили, то Бенедикт (если он был на приеме) мог оказаться рядом и отпустить колкости, но никаких собственнических порывов. Стоило кому-то оказаться рядом с Мариетой, как Игорь был тут же за ее спиной. Он не выказывал ревности, но всегда и всем показывал, что эта белокурая красавица принадлежит ему. он мог поцеловать ей ручку, протянуть бокал с шампанским, положить руку на плечо или убрать выбившийся локон. Игорь всегда оберегает Мариету. Мальчишка Акаши в одеждах традиционных в эту картину точно не вписывается. А вот в картину сердечную Мариету мальчишка стал немного вписываться, поэтому, когда Аннет прощалась с ней возле дверей, Мари сказала, что у нее разболелась голова и она пойдет к себе в спальню полежать и отдохнуть.
Оказавшись дома, Аннет первым делом скидывает пиджак. Она всегда носит пиджаки Бенедикта, которые смотрятся на ее хрупких плечах громоздко. Словно, он накинул его ей на плечи во время прогулки. Но Аннет носит его пиджаки постоянно. Это ее страсть. Она скидывает пиджак и туфли, спрашивает, где ее супруг, прислуга указывает на комнату в дальнем углу, та что самая прохладная, в которой алкоголь держится прохладным. Аннет так же обожает эту комнату. В ней есть книги, алкоголь и ванная.
Супруг развалился в кожаном кресле в классическом костюме и в мальчишеских кроссовках. У него тяжелый взгляд. У нее лихорадочный от кофе с ликером. Она в дизайнерском платье, босиком и растрепанная, хотя в пиджаке и на каблуках она выглядела еще более такой… лихорадочной. Практически идеальная пара совсем не идеальных людей. Если бы еще ее сердце не делало кульбиты при виде его сына, то есть ее пасынка. Какое отвратительное слово, ей сразу захотелось выпить.
- Какой странный вопрос, дорогой. Ты же знаешь, что это одно из моих любимых хобби. Выпивать на кожаном дизайнерском диване, который сделали специально для Мариеты и Игоря. Я люблю пить у тебя на коленях и на диване Мариеты. – она улыбается широко, почти озорно ему подмигивая. Аннет может быть озорной только с Мариетой и с супругом. Когда она была еще более озорной, когда прижималась горячим телом к юному телу Захарии. Сейчас с Захарией она просто холоднее айсберга, о который разбился Титаник.
Аннет двигается к нему и, когда он подает ей руку, она вкладывает в нее ладошку, чтобы дождаться джентльменского поцелуя. Ей нравится, как он целует ей руку. она даже не променяет это на страстные поцелуи в губы. Ей нравится пафос.
- Сегодня нам удалось пообщаться наедине. – Аннет даже не отрицает очевидные факты, она не дурочка. Она улыбается, когда он наливает ей вина, и уютно устраивается на его коленях. Он развалился в кресле в странной позе, степенного Игоря просто хватил бы удар от такой позы. Аннет же забирается к нему на колени, делает глоток вина и откидывает голову назад. Она ничем не занималась, но чертовски устала. Она заглядывает ему в глаза, у него очень тяжелый взгляд.
- Надеюсь, что Захария и Акаши скоро встретят девушек и им будет не так интересно пропадать, то здесь, то у Мариеты с Игорем. Подумать только… Акаши нанялся помогать садовнику Мариеты по саду. И садовник от него просто в восторге. Они еще юные. Это все от безделья. – Аннет старается говорить так равнодушно, словно Захария и Игорь, правда всего лишь тринадцатилетние мальчишки. Только они уже давно не мальчишки и относиться к ним с пренебрежением сложно, особенно в случае Аннет и Мариеты. А Акаши, действительно хитрец.

 Отправлено: 29.06.20 02:43. Заголовок: Бенедикт вряд ли бы ..

Бенедикт вряд ли бы смог толково ответить на вопрос, что прельщает его больше – алкоголь или циничные высказывания. В то время, как многие считают должным приправлять всё перцем, для него сарказм – излюбленная специя. Он терпеть не может наивных и восторженных простофиль, полагающих, будто жизнь – сплошная череда позитива и радости. Бенедикт вообще сложно относится к попыткам выбить из него улыбки и развеселить – он скорее будет в высшей степени иронично закатывать глаза и молчать – притом, весьма красноречиво. Курить тяжёлые сигареты и запивать таблетки крепкой выпивкой. Закрывать окна драпированными шторами – а у него даже шторы и те с небрежной иголочки – потому, что его болезненные глаза, пропитанные лихорадкой пагубных привычек, давным-давно воспринимают солнечный свет, как своего врага и личное оскорбление.
-Не преувеличивай степень моей интуиции, дорогая. Я думаю, что знаю тебя. Но мужчины – крайне доверчивые, недальновидные создания. Как думаешь, я исключение из этого правила?
Он прищуривается, можно было бы назвать его прищур коварным. Но он слишком уж ленный для каверз и, соответственно, для того, чтобы сиё утверждение отвечало действительности. Ему нравится, что его супруга – не глуповатая барышня с замашками тургеневской, напротив – большой вопрос, кто из них ловчее режет фразами со всей непринуждённой и завуалированной галантностью. Бенедикт ценит, как она лишена всех этих романтических завихрений, от коих лично у него трещит и без того вечно гудящая голова. Он не верит в романтику и ни во что вечное. Он верит в то, что однажды метеорит угробит человечество и, рано или поздно, мы все умрём – так или иначе. Но он считает наивным убеждение, будто можно настолько сходить по кому-то с ума, что из-за этого остановится сердце. Он любит супругу, и она единственная женщина, разбудившая в нём это чувство. Нет, он не умрёт без неё и не удавится на своём галстуке, если однажды увидит жену с другим. И точно также уверен – она не пропадёт без него и, если он когда-нибудь изменит, не устремится напиться яду. Однако, без неё ему стало бы несносно скучно. Он бы выдал циничное умозаключение – возможно, он к ней настолько привык. И добавил бы в своём стиле, мол, все привычки пагубны. Но на деле супруга тихой сапой прокралась ему под кожу и поселилась в душе. Этого он не стал бы отрицать при всём своём неимоверном рационализме. Он всегда считал любовь чем-то вроде болезни. Только вот никогда не имел ничего против того, чтобы болеть. И не собирался избавляться от своих пристрастий ни к наркотикам, ни к выпивке. Ни тем более от пристрастия к своей жене, коя сейчас восседает на его коленях. Он усердно хмыкал в разговорах с Игорем, мол, якобы сдался на милость брака, дабы их родители оставили его в покое. Но она является той женщиной, ради которой он оторвался от бесконечной вереницы возлияний, с целью выбрать для Аннет обручальное кольцо.
-К слову, выпивать у меня на коленях на кожаном диване твоей подруги и моего братца ты пока не пробовала.
Хмыкает Бенедикт, бесстыдно задирая длинный полупрозрачный подол её платья и впиваясь пальцами в её стройные ножки, которые она забросила на него так раскованно и элегантно. Ему нравится ласкать свою жену, дразнить Ани. Он ненавидит всех этих чрезмерно чопорных дамочек с претензией на бытность леди, которые и слова не скажут в простоте. А, по факту, душещипательными фразами они лишь камуфлируют свою несостоятельность и в жизни и в постели. Он даже какой-то знакомой матери не преминул невзначай сообщить данный прискорбный вывод, когда та в очередной раз назвала его никчёмным типом. Он никчёмный тип. Более того – он этим гордится. Но мало кому позволяет тыкать себе в нос подобными наблюдениями. Ани же не была скучной и серой, как большинство женщин их окружения. Она была грациозной, интеллигентной, пропитанной душевным огнём. Она не жеманничала в припадках недовольства, когда он выпивал чаще всех допустимых мер и просила его налить и ей вино. Она любит каблуки и носит его пиджаки. Курит, как паровоз и иногда картинно выносит ему мозг, а на другой день блаженно выгибает бровь, словно об этом и не помнит. Говорят, мужчин способны возбуждать жёны, только если они чужие. Какая бестолковая ахинея – просто такие мужчины, со всей очевидностью, не умеют выбирать себе супруг. Бенедикт бы никогда не связал себя брачными узами – как жутко звучит! – с той, кто его не заводит. Ведь именно женщине, которую хочешь с утра, днём и вечером, пьяным и трезвым, можно позволить постоянно «мелькать перед глазами, туда-сюда, туда-сюда», как тонко и слегка курьёзно обрисовал сиё выражение герой старых добрых фильмов.
-Ничего не имею против, если мой назойливый сынок с его не менее беспардонным дружком обретут счастье в лице друг друга. Или устроят тройничок с садовником. Я бы не поскупился им на бурные овации.
Кроме того, он обожает в Ани, что они могут быть и любовниками, и супругами, и друзьями. Наверное, даже немного врагами – но эту сторону их жизни он не торопится смаковать. Они легко и иронично обсуждают свои, по сути, трудности. Потому как могут стебать и Акаши, и Захарию и обсуждать Мариету с садовником сколько угодно. Только это не изменит факта – Бенедикт начал подозревать свою супругу. И ему хотелось бы пафосно думать – она видит в его сыне черты своего мужа, вот и запуталась. Но Захария, будь неладен мальчишка, встретился на её пути первым. Бенедикту сложно понять и вполне любопытно, что Ани в этом мальчонке нашла. Он совершенно ей не подходил. Юный, дурной, причиняющий боль с детской непосредственностью. Вроде бы, ни одно из этих неоспоримых «достоинств» пределом мечтаний Аннет не являлось – но кто знает. Порой женщины хаотичны и непредсказуемы. И до такой степени грезят надеть шляпку с широкими полями, что закидывают её в самый дальний угол шкафа и, недолго думая, распускают волосы. Наверное, с кавалерами у них в головах то же самое – вовсе не столь тщательно разложено по полочкам, как предпочитают мужчины. Женщины – это женщины, а носки – это носки. В смысле, носки можно раскидать по всему периметру. А с женским полом всё чётко – для супруги один телефон, для любовниц – другие. Так всегда считал Бенедикт, вот только на любовниц его не тянет даже ради приличия. У него всего один телефон, который, хоть под лупой его изучите, позорно не содержит компрометирующей информации. Даже как-то неловко.
-Хотя, нет. Игоря от подобной картины как бы инфаркт не хватил – а о брате я больше пекусь, чем о личном счастье моего сыночка.
Добавляет Бенедикт с задумчивой насмешкой – он не шутит ни черта. Ибо не уверен, что возмутительнее ударило бы по самолюбию его братца - Мари на пороге загула, или же голубые игрища под окнами собственного особняка. Игорь уж точно не одобрил бы современные веяния.
А печётся ли Бенедикт о счастья сына, если попытаться призвать прожжённого алкоголика-аристократа к степенным рассуждениям? Если и так, то лишь по причине – великовозрастной оболтус так достал его, что он был бы счастлив скинуть Захарию хоть на кого-то. Приплатив бы смельчаку. Но, вот незадача, этот оболтус, кажется, запал на его же родную жену, а это входило в помыслы Бенедикта меньше всего. Ну уж нет – Аннет он ему не уступит. Может не мечтать соплячок. Или как раз пусть придаётся мечтаниям – это не возбраняется, в отличие от его жалких попыток озорничать, распустив шаловливые ручонки.
-Забавно. Я полагал, Игорь уволит Акаши – с садовником за компанию. Если он этого не сделал, я бы на месте мальца начинал нервничать.
Игорь – не добродетельный Роджер, о благочестивых порывах коего впору складывать легенды. Бенедикт не вдавался в детали, да и, признаться, на Малфоя проказы Селисы не навевали первозданный ужас. Ведь, в целом, Бенедикт не против походов на сторону, как мужских, так и женских, полагая – в определённых случаях семейную жизнь порой разок-другой не возбраняется встряхнуть острыми впечатлениями. Хотя, Селиса, на его превратный взгляд, чрезмерно заигралась то ли в жену, то ли в любовницу.

 Отправлено: 03.07.20 03:39. Заголовок: - Боги, как я обожаю..

- Боги, как я обожаю вкус алкоголя, - произносит Аннет, намеренно игнорируя его вопрос про интуицию, что кажется ей в данный момент слишком уж сложным. Хотя дело вовсе не в сложности, просто Аннет есть Аннет. А Бенедикт есть Бенедикт. Аннет обожает начинать свой день со вкуса алкоголя во рту, а Бенедикт иногда предпочитает совсем уж запрещенные вещества, которые Аннет избегает.
- Не пробовала. Потому что ты предпочитаешь напиваться, накуриваться и нанюхиваться здесь, не покидая нашего дома, - улыбнувшись произносит она. многим бы все чудачества Бенедикта показали бы просто оскорбительными, но Аннет даже но осуждает его за его образ жизни, принимая супруга, - а ведь мог бы напиться в доме Игоря и Мариеты и мы бы вдвоем провели замечательное время. У них огромное количество комнат, где ты мог бы нюхать свой кокаин и запивать его виски. - она рассуждает об этом так, словно это нечто совершенно обыденное, - попробуем?
Игорь не выносил вечеринки, Мариета к ним тоже была равнодушна, ей больше нравилось проводить время наедине с собой. В последнее же время, когда появился Акаши, Мариета и вовсе даже не задумывалась о вечеринках, хотя Игорь спрашивал ее с подозрением. Пусть Мари не слишком жаловала сборища людей, но как-то привыкла к тому, что это нужно, поэтому следовала правилам. И их дом обычно всегда был полон веселья. Сейчас Мариета «затихла», и Аннет говорила ей, что это не правильно, Игорь заподозрит, что что-то пошло не так. и Аннет оказалась права. Игорь щурил голубые глаза опасно хищно и спрашивал, почему Мариета не хочет вечеринки. Мариета вынуждена была сказать, что устраивает вечеринку, чтобы Игорь перестал испепелять ее опасным взглядом. Аннет, конечно, поддерживала подругу, но растерянность Мариеты из-за Акаши несколько пугала даже Аннет. Потому что Ани знали, что ее подруга - очень верная. Если Аннет от себя вполне ожидала интрижку, то от Мариеты никогда. Ей казалось, что Мариета и Игорь пусть не были идеальными, но как минимум друг друга любили. И это, действительно было так. Но потом появился Акаши и взбудоражил чувства белокурой и очень верной Мари. Ах, как это ужасно.
- Ох, милый, это было бы прекрасно. Запри этих двух юных хулиганов с садовником! У них так много свободного времени. - протягивает Аннет.
Об скулы ее супруга можно порезаться. А ей нравится просто ласкать его скулы своими тонкими пальцами. Аннет ужасно нервная. Она нервная даже без присутствия Захарии в своей жизни. Ей не хочется, чтобы Бенедикт вовсе узнал о том, чем она промышляла, когда умудрилась влюбиться в его сына. В попытке отомстить Захарии, она как-то не рассчитала, что в ее сердце поселится его отец. В привязанности к Бенедикту, искренней и страстной, Аннет не была готова к тому, что Захария все еще будет заставлять ее сердце трепетать.
- Игорь слишком много нервничает, милый, - вкрадчиво начинает Аннет, потому что, несмотря на ее собственные переживания, Мариета - ее любимушка, что означает то, что Аннет будет переживать о белокурой девочке, даже больше чем о себе, - ты должен сказать ему, что переживать нет смысла. Я заметила, Игорь в последнее время слишком взвинчен. - Аннет говорит равнодушно, словно это просто невзначай произнесенные слова, наливает себе вина. в их семье вино всегда есть где-то рядом. Однажды она нашла бутылку под подушкой Бенедикта и выпила ее сама. Сейчас ей бы хотелось отвести все подозрения от Мариеты и заставить Бенедикта убедить Игоря, что тот устраивает нервные припадки только от своих глупых мыслей. Аннет ведь понимает, что Акаши имеет свою роль. Но Аннет не хочет, чтобы Мариета теряла Игоря, потому что Мариета и Игорь друг друга пошло обожают. Пошло в том плане, что они постоянно говорят о любви, смотрят фильмы и искренне считают, что вот они точно навсегда. Мариета искренне обожала своего мужа, она не собиралась изменять. И Аннет было больно, что честолюбивые планы ее подруги были разрушены дерзким азиатом в традиционных одеждах и то, что этот азиат пришел со стороны Аннет, можно было и так сказать.
- Милый, о чем ты? Мариета любит Игоря даже больше, чем я люблю тебя, - Аннет в своей стиле нервозно улыбается, - налей мне еще вина.
Она требовательна. Но она знает своего супруга, он не против того, что она обожает вино. Они оба ужасно ленивы. Аннет не хочет, чтобы Бенедикт понял то, что Захария вызывает у нее хотя бы какие-то эмоции. И она опасается за Мариету. Ее глупышка не очень умеет скрывать свои чувства.
- Поцелуй меня. Я ужасно соскучилась. Всего за один день. - и Аннет не лжет. от нее пахнет вином, но ей нужен всего один поцелуй мужчины, от которого пахнет вином еще больше. и Аннет забудет о Захарии. Обязательно.

 Отправлено: 16.09.20 01:57. Заголовок: -Знаю, дорогая, ты о..

-Знаю, дорогая, ты обожаешь вкус алкоголя даже больше, чем меня. Я обожаю алкоголь за то как он умеет расслаблять. Но на твоих губах его вкус - особенный.
Для упивающегося своей циничностью аристократа-алкоголика сиё умозаключения чрезмерно романтичное? Бенедикт не станет посыпать голову пеплом, что поделать, когда он в состоянии подпития и лёгкого дурмана от наркотиков, он проявляет чудеса меланхолии – а в данном состоянии он пребывает практически повсеместно. К слову, ему действительно чертовски нравится слизывать вино с губ Ани, чем он сейчас и занимается, ласково прикусив её губу. Он отстраняется, закурив сигарету, сощурив глаза – иначе, чем сделал бы Игорь. У брата пристальный взгляд, испепеляющий собеседника, если он вынужден предаваться сомнениям. У Бенедикта глаза скользящие сквозь того, с кем он говорит, будто ни черта не слушает – чаще всего так и бывает, он не стал бы, ломаясь, отрицать даже из вежливости, но не когда речь идёт о его жене. На Ани он смотрит изучающе. Не пытаясь её разгадать – наоборот, он как ребёнок тянется к тем ребусам и загадкам, коими его супруга полна. Однако, он извечно слишком уж ленив и катастрофически пьян для возможности свести концы с концами – потому подозрения Игоря в отношении Захарии кажутся Бенедикту смешными…вернее, казались, до определённого момента. Он стал ловить себя на мысли, что уже напивается не столь рьяно, словно с целью быть немного на чеку интуитивно – с другой стороны, он не подумает отслеживать перемещения и действия ни жены, ни нерадивого отпрыска. Не то, чтобы он на двести процентов доверяет Аннет – он не из породы простофиль, обвешанных лапшой по самые уши. Просто, возможно, есть вещи, на кои ему проще закрыть глаза, будто ничего не замечает – а, быть может, самого в этом усиленно убеждать. Он не хочет думать о гипотезе её измены. Если это бы случилось, он бы не обвинял Ани – откуда ему знать, может, он однажды сам изменит, где-нибудь на светской вечеринке у неё под носом просто потому, что пьян. Только женщины другие – они изменяют сердцем, оттого их адюльтеры куда тягостнее забываются. Да и мужское эго зачастую ранимее женского. Он не хочет терять всю ту лёгкость, что между ними, он не хочет грузить ни её, ни себя тяготами выяснения отношений. Если бы она изменила, он бы сделал вид, что не узнал. Если бы она от него ушла, он не стал бы бегать за ней с цветочками, как бабуин в экстазе, он запамятовал, как начинать день не с выпивки, но не забыл о значении самолюбия. Только бы рано ли поздно ли сдох без неё в канаве к чертям. Без неё ему быстро бы всё осточертело и наскучило.
-Разумеется – я типичный представитель класса ленных домашних котов, которые предпочитают пить, курить и нюхать сугубо на своей территории. Однако ты, моя чертовка, умеешь убеждать. Я уже столь ярко представил во всех красках наши маленькие шалости в доме Игоря, что теперь тебе не отвертеться, дорогая.
Он хмыкает, целуя её пальцы не чинно, как принято, а с похабными чертиками в глазах – он с возрастом не растерял задора и не намерен пыжиться, дабы казаться состоявшимся чуваком, достойным быть запечатлённым на рисунке семейного древа – он тот самый Сириус Блэк, вечно ехидствующий и идущий против правил. Он любит не церемонно, а порочно целовать ручку своей жены. Кстати – отнюдь не только ручку. И мысль о том, как они бы учинили в доме брата несанкционированные шалости, хулигански будоражит его затуманенное сознание и прелестно пагубно возбуждает.
-Я бы мог докучливого сыночка от чрезмерного количества свободного времени избавить – дабы он нам не досаждал. Но, согласись, порой забавно наблюдать за потугами Захарии показаться шибко взрослым.
Бенедикт – не добрый папенька. Он вечно недоволен отпрыском, запросто смолит при нём сигареты и не даёт по ушам за то, как сынуля демонстративно силится перекурить его – опыт не пропьёшь, куда сосунку до подвигов отца. Вот подрастёт, сделает сына и пусть над ним глумиться вдоволь, отыгрываясь за поруганное детство. Глумиться – родительская прерогатива, старая как мир, из песни не выкинешь слов. Детство Бенедикта никак нельзя назвать поруганным – однако, это не мешает ему мило издеваться над Захарией. Хотя, он ведь и правда мог бы лёгким движением руки избавить от его общества как себя, так и свою жену, запихнув, к примеру, в Пансион для трудных подростков. Но Бенедикт пока сам не пойми за каким дьяволом старается стать ему хоть каким-то отцом, более-менее сносным, из категории «с пивком потянет».
-Скажу, дорогая – ибо не готов потерять брата в расцвете лет и сил из-за инфаркта. Только, боюсь, на него мои слова не окажут воздействия – не в этом вопросе. Сама же знаешь, как он обращается в коршуна, лишь только дело касается Мариеты. И уж тем более, если кто-то желает коснуться его супруги. Мари любит Игоря, верно. Но женщины порой такие женщины. Как и мужчины иногда такие мужчины.
А то, что Акаши положил глаз на Мари, видит уже и Бенедикт, бывший обычно слепым и глухим, но тут надо было бы являться ещё и вопиюще наивным – уж это явственно не присущая роду Малфоев губительная черта. Сейчас же он отчего-то, продолжая раскуривать сигарету, попутно с картинной небрежностью стряхивая пепел на их роскошный ковёр – как всегда мимо миллиона расставленных заботливым братом пепельниц тут и там – рассуждает про себя, если бы некто коснулся Аннет – как бы это «понравилось» ему? Игорь бы, вероятно, прикончил соперника – у Бенедикта на всякий пожарный готова лопата в саду– он не позволит сесть брату в тюрьму и оторвёт свою задницу от дивана, коль нарисуется необходимо припрятать труп. Сам же Бенедикт не любитель совсем уж криминальных драм. Он всегда считал себя равнодушным и невозмутимо-ехидным. Только вот сумел бы он продемонстрировать сии качества, если бы…если бы. Чёрт дери, надо ещё выпить, ну а лучше напиться до умопомрачения, алкоголь шикарно растворяет неугодные мысли. Собственно, Бенедикт не претендует на лавры мыслителя – маниакально ворочать извилинами для него процесс болезненный и утомительный.
-Ты завуалировано призналась мне в любви, дорогая. Хоть я прокурил добрую половину мозга, трезвая часть разума сумела это уловить. Так, значит, ты меня любишь чуть меньше, чем твоя подруга мужа. И чуть меньше, чем вино. Осторожно, я могу возгордиться.
Он и не думает скрывать наслаждения тем, до чего лихорадочно она обводит его скулы – он же с силой притягивает её за талию к себе. Ему нравится, как она расположила на нём обнажённые ножки, не поправляя церемонно платье, задранное им.
-Я тоже тебя люблю. То, как ты держишь бокал и смакуешь сигарету – кто-то будет смотреть на воду, огонь. А я – на свою голую женщину.
Его пальцы продолжают скользить по её острым нервозным коленкам – как и сама его супруга. Бенедикт улыбается в ответ на её томную просьбу, разумеется, в своём стиле окаянного семейного потомственного позора. Он целует её – горячо, сильно, пьяно, вжимая в себя её всю. Даже более пошло, чем если бы оба были раздеты. Он зарывается в её волосы – носом, руками, проводит языком по её скулам, склонившись в ложбинке груди, нетерпеливо спуская с плеча Ани бретельку. Вдруг подняв к ней лицо очень резко.
-Дорогая, ты соскучилась? Теперь меня терзают смутные сомнения. Итак… что же за этот день ты натворила? Расскажи мне – будь любезна.
Ему по душе дразнить жену, заставая её врасплох – она так трепетно теряется, с надрывным спокойствием усыпляя его бдительность. Что он ей позволяет, не собираясь уличать её ни в чём или настойчиво исследовать её прошлое на предмет неких несостыковок.

 Отправлено: 16.09.20 03:26. Заголовок: - Милый, ты же говор..

- Милый, ты же говоришь о том, чтобы нанюхаться и накуриться в самых укромных уголках? Я лично только об этом, - наглым и провоцирующим образом ведет себя Аннет.
Впрочем, дело вовсе не в ее принципах, она не собиралась соблазнять Бенедикта где-то в углах особняка его собственного брата. Бенедикт вовсе был домоседом, он говорил об этом, и Аннет это понимала. Аннет сама не была слишком уж тусовщицей, Аннет не желала того, чтобы они с Бенедиктом вели себя, как подростки. Сама Аннет часто просто отпивала шампанского на вечеринках, но ей хотелось, чтобы Бенедикт был рядом. Аннет не винила его никогда в том, что он употреблял запрещенные вещества, запивая их виски. Она сама могла курить словно сапожник, а потом выпить бутылки вина перед сном, и ей нравилось то, что между ними было понимание. Мариетта и Игорь говорили о том, как любят друг друга. а Аннет и Бенедикт говорили о любви к алкоголю.
- Твой сын и так взрослый, дорогой. Ребенок для нас. Но вообще он взрослый.
Ей сложно быть объективной, когда дело касается Захарии, она совсем не хочет, чтобы кто-то узнал о ее прошлом с ним. особенно ей не хочется, чтобы ее муж узнал об этом. Иногда она правда верит, что все, что было с Захарией, должно остаться совсем личным. И иногда Аннет верит в то, что между ней и Захарией все кончено, что она уже ничего не ощущает. А иногда ревнует, сходит с ума и перед сном вспоминает, как сильно было влюблена в этого ужасного мальчишку. Ей бы выкинуть его из головы. Но ничего не получалось. И всякий раз. Как Бенедикт упоминал имя своего сына, Аннет вздрагивала.
Бенедикт слишком проницателен. А Аннет знает, что Мари в некотором роде была заинтересована в Акаши, ибо тот был таким восторженным юношей в одеждах, что смотрел на Мариетту совсем уж страстно. Женщинам такое нравится, даже таким преданным и честным, как Мариетта. Но Аннет не собиралась признавать это даже при своем муже, с которым отношения были близкими.
- Мариета любит Игоря. Совершенно не понимаю, почему мы вовсе говорим об этом, дорогой. Мариета точно из тех, кто будет верен до конца и к ней выражение "женщины такие женщины" не стоит применять. Она с Игорем даже не женщина, а просто преданная собака.
Аннет специально говорит слегка презрительно, словно ей не нравится преданность подруги, хотя на деле она просто старается увести все «подозрения» от Мари. Может, одновременно и от себя, но больше от Мари, потому что Аннет не слишком желала, чтобы Игорь узнал самую настоящую правду. Как минимум по той причине, что Мариета любила своего мужа, но…
- Милый, я люблю тебя чуть меньше, чем вино и чуть меньше, чем запеченный на гриле Камамбер, но.. – Аннет ласково проводит пальцами по его лицу в очередной раз, потому что, откровенно говоря, она любит его лицо даже больше, чем обожаемое ей вино, - я люблю тебя больше, чем ты думаешь.
И это правда. Они слишком много внимаю уделяют равнодушию, но Аннет не собирается скрывать того, что ощущает к мужу, особенно, когда она уютно уселась на его коленках, попивая излюбленное вино. Тот самый момент, когда она ощущает себя так спокойно и легко, хотя бывают моменты, когда они не говорят вовсе, а бывают моменты, когда они, словно привязаны друг к другу.
Она страстно обожает, когда он ее касается, несмотря на то, что они были женаты, а она когда-то была влюблена в его сына. Возможно, до сих пор питала нечто по отношению к его сыну, но все же касания Бенедикта заставляли ее пить больше, потому что она наслаждалась его касаниями. Бенедикта считали алкоголиком, но Аннет была не лучше. Они были идеальной парой, можно сказать.
- Разве я просто не могу соскучиться? – с придыханием она отвечает на его поцелуй. Она думает о его сыне и все было бы куда проще, если бы все ее мысли занимал только Захария.
Но поцелуи Бенедикта были ее жизнью. Ее муж занимал самое огромное месте в сердце Аннет. Она не собиралась отрицать того, что ее, по дурости тянуло к Захарии. Она не собиралась отрицать того, что мечтала навсегда быть в руках Бенедикта, что порой забывал принимать лекарства.
- Я бы ничего даже не успела натворить. Ты подозреваешь меня? На тебя совсем не похоже, дорогой, - она прижимается к нему еще сильнее, устраиваясь удобнее на его коленях с бокалам вина, - мне кажется, я уже такая пьяная. Может нам бросить? – она тут же смеется громко, прижимая его к себе, вдыхая его волосы, словно в последний раз, - нет. Я просто хочу, чтобы иногда мы засыпали вместе. У нас разный режим. Но я тебя люблю и хочу с тобой… спать. Сейчас шесть часов вечера, но пойдем в спальню и просто ляжем спать в обнимку. согласен?
Аннет томно обмякает в его руках, ей хочется единения с этим безумцем, пусть они обычно засыпали в разное время. это не часто. Но сегодня хотелось просто обнять его и уснуть в их постели, пусть время и не располагало, но благо они могли сами строить свою судьбу.

 Отправлено: 28.10.20 05:09. Заголовок: -А ты как думала, де..

-А ты как думала, детка. И это я ещё не вышел за грань приличных сантиментов – но погоди, ещё не вечер. Ещё немного выпью, подымлю, расслаблюсь…а потом. Ну ты же знаешь мой пыл в угаре, крошка.
Нет, если уж кроме его привычного в своей едва уловимой иронии стёба, Бенедикт вполне способен проявить пыл и безо всякого угара запрещённых веществ, с тех пор, как встретил свою жену, он живчик, когда дело касается секса, тем паче, с его супругой Аннет – ибо раньше, положа руку на сердце, когда в его жизни мелькали одна за другой случайные мадамы, он не особенно старался изображать из себя горячего мачо – та же матушка Захарии ни раз называла Бенедикта импотентом, на что он глумливо пожимал плечами, мол, была бы охота пыжиться. Всунул-высунул, свободен, и не в красивом плане, типа, он тот ещё мужлан, а в безобразно ленном и скучающем. Он даже сам себя бы обозвал бревном, той самой страсти толком и не ощущая. До того, как впервые уединился с Ани. Вот тогда Бенедикт понял, что простые движения – это всё про тех прошлых баб. Аннет не являлась бабой, она была истинной женщиной. Немного нервной, несколько мятежной, в один момент покорной, словно кошечка, а после – ураганной и непримиримой. В ней уживалось столько противоборствующих качеств, что сиё перманентно сводило с ума – то вынося ему мозг своими противоречиями, то напротив невероятно возбуждая. Он никогда не считал нужным ухаживать за кем-то прежде. Вот ещё глупости, он что, наивный баран на верёвочке, щипать траву в стойле под унылым названием семейный уют, от коего волосы на всех местах становились дыбом. Но ей отчего-то ему захотелось надеть на палец то самое кольцо со смыслом.
-Если бы Захария не вёл себя, как младенец, которому следует всыпать по жопе отцовским ремнём, я бы, быть может, помнил о его заторможенном взрослении, дорогая.
Он усмехается цинично, мягко водя своими неуклюже длинными пальцами по её растрёпанным волосам. Она потрясающая. Умеющая быть аристократкой и одновременно забрасывать на него свои стройные ножки с прелестно острыми коленками практически вульгарно. И ему нравится так хаотично их сжимать. Он жутко ленивый тип, хуже любого кота, который бы помер от голода возле забитого продуктами холодильника, но от её запаха в нём пробуждается энтузиазм соблазнять её каждый раз будто в первый. Эту женщину, его женщину, невозможно навсегда завоевать. Но он способен каждый раз отвоёвывать её заново. Женщину, что всегда будет его и никогда не станет его до конца. Она пронизана дыханием свободы, как порывистый ветер, который невозможно захватить руками. Но он и не стремится подмять Ани под себя. Он уважает и ценит её индивидуальность, её личность, совершенно не считая нужным, чтобы она тешила его самолюбие, удобно подстраиваясь под его нужды. Они отнюдь не идеальная пара из рекламного каталога. И он чертовски обожает то, что эта их не идеальность – оба с высокой колокольни чихали на надуманные авторитеты да смехотворные правила – так замысловато их связала в затейливый и не всегда объяснимый клубок.
-Что это на тебя нашло, моя милая леди? Что за приступ сентиментальности? Так-так, мне следует насторожиться…но предпочту получать удовольствие от твоих речей. Слишком уж я ленив и стар для подозрений.
Бенедикт ухмыляется, пока Ани рьяно покрывает свою подругу, не веря ни единому слову относительно святости непогрешимой казалось бы Мари. Но он не собирается вступать с супругой в препирательства по этому поводу – понимает, он и сам бы защищал с пеной у рта Игоря, даже если бы тот был с поличным пойман на паре жарких цыпочек – ну мало ли, попутал бы бес. Так вот, если бы вдруг спросили Бенедикта, он бы упорно силился сказаться слепоглухонемым, стоя на стороне своего брата. Стало быть, с чего бы ему понукать Ани?
-Что сейчас происходит? Неужто мы с тобой сопливимся, Ани? Хотя…в этом прелесть являться супругами – можем сколько влезет всласть жевать сопли наедине – по крайней мере, пока нас не накрыли с поличным или же мы окончательно не протрезвели.
Он усмехается, а глаза сверлят её с лукавым прищуром ленного домашнего кота. Только вот сейчас ему отнюдь не до лени, ибо супруга пробуждает в нём инстинкты, далёкие от праведника. Правда, Бенедикт умудрился напиться до пьяных глаз ещё с утра, подогрев себя порцией кокаина. Если бы не сей факт, он бы точно устроил супруге допрос с пристрастием. Нет, не по поводу Захарии, а в постели. Чёрт бы с его сынулей, и его потугами малолетнего дауна, стремящегося выпрыгнуть из штанов и не понимающего, что потом, собственно, делать. Да и, можно подумать, при всей своей склонности к невозмутимой апатии, Бенедикт прямо так тихо-мирно отошёл в сторонку. Не дождётся, соплячок. Чёрт, даже жаль, зачем Бенедикт он так набрался, отчего вряд ли – чего греха таить – способен на интимные подвиги в этот момент. Но он не отказывает себе в наслаждении резко, за талию, придвинуть Ани к себе ближе, чтобы коварно поцеловать. Уже куда более откровенно.
-Бросить пьянствовать? Дай-ка подумать, дорогая. Нет. Определённо. Будем считать, это наша интимная фишка – так с какого же чёрта, позволь узнать, нам от оной открещиваться.
Он подмигивает жене, потому, что, кроме шуток, алкоголь и впрямь стал для них чем-то вроде личного ритуала. И пусть Игорь в своём стиле праведника закатывал глаза, мол, пить надо меньше – надо меньше пить, Бенедикт давно взрослый мальчик и не сомневается – пусть это не принято, они самостоятельно разберутся с тем, как безалаберно им напиваться, с Ани. Впрочем, положа руку на сердце, рьяная сердобольная забота Игоря греет душу забияке Бенедикту. Что, разумеется, не означает, будто он станет послушно следовать его указаниям, так, вероятно покивает для вида.
-Ты в особом ударе, милая. Спать со мной прежде ты ещё не выражала желания. В том самом сонном смысле. Осторожно. Я могу войти во вкус.
Она затягивается его волосами, а он ароматам кожи с её плеча, озорно оттянув тонкую лямку. Красиво было бы сказать, будто он, словно пафосный герой кинофильмов, подхватывает супругу на руки – но Бенедикт для рыцарских подвигов чрезмерно пьян. Ему едва удаётся хотя бы тяжело подняться на ноги, пошатываясь на ровном месте на свинцовых ногах, и с озорным обаятельным хамством подать руку супруге, потянув её на себя.
-А согласен, детка. Выстроим предусмотрительные баррикады в спальне и отключим к чертям собачьим телефоны. В противном случае, покоя нам даже во сне не видать.
Это мистика, закон вселенской подлости – называйте, как хотите, суть не изменится – стоит уронить голову на подушку, телефон примется истерически надрываться в конвульсиях. Так что он исполняет угрозу, отключив аппарат, а то ещё в припадке сонного негодования зашибёт несчастную трубку подушкой. Бенедикт при всём своём сарказме довольно спокойный малый – но не когда его жестоко пытаются вырвать из морфеевых объятий. Важнее для него только объятия Аннет. Просто он вредоносно крайне редко ей об этом напоминает, предпочитая свой обыденно-язвительный тон. Хотя, не сегодня.
-Иди сюда. Я тоже тебя люблю. Даже чуть больше, чем Камамбер на гриле и чем вино вместе взятые.
Его тон всегда слегка суховат, но он не лукавит. Крепко притянув её к себе, когда они заваливаются в свою спальню, в шесть грёбанных часов вечера, не прикрываясь одеялом ради мифических приличий.