Отправлено: 27.06.18 01:24. Заголовок: Странный дом на отшибе.

 Отправлено: 27.06.18 01:25. Заголовок: Рид сидит за компьют..

Рид сидит за компьютером вторые сутки с видом самозабвенной напряжённости. Он прокручивает плёнки с места преступления с завидной сосредоточенностью такое количество раз, что нормального бы стошнило. Но Рид – не нормальный. Он ненормальный гений и этим гордится. Он не варит себе кофе и не спит – он просто забывает, что иногда это зачем-то делают. Для него сон и еда – обычная подзаправка, что-то вроде заряда батареек, он не гурман, и вкусы его не прельщают. Его восторг вызывают дождевые черви и криминалистика, и он бы нахмурил брови и возмутился, если бы услышал вопрос, что из этого ему ближе. Но, на сей раз, преступный случай так его зацепил, что он даже не протёр пыль с толстенной энциклопедии о червяках, которую зачитал до дыр и любовно рассмотрел каждую деталь. К слову, не подумайте, Рид не имеет ничего против глистов и паразитов – они существа интересные, но всё же не такие занятные, как дождевые черви. Хотя, это под каким ракурсом посмотреть – как можно устоять от изучения особенностей расположения эхинокока в человеческом организме и как этот виртуозный червь, смахивающий на футбольный мяч, медленно, но верно заменяет собой мозги. Это же надо до такого додуматься, при том, что своих мозгов у эхинокока нет. Что уж говорить о бычьем цепне, способном вырастать в длину в желудке индивида, и, если вытащить его и свернуть на фоне роста человека, то получится несколько оборотов. Рид видел это ещё в учебном фильме, едва выйдя их грудного возраста, и маниакально пересматривал его миллион раз. На самом деле миллион – он подсчитывал. В некоторых вопросах Рид удивительный педант.
Он не отвечает на звонки, не отвлекается, вгрызаясь пытливым взором в экран. И, когда до него доходит суть фокуса, который весь отдел не мог разгадать, он с видом – эврика! – расслабленно хохочет и откидывается на спинку кресла с видом капитана очевидность. И как только он сразу то не догадался. Он не будет заниматься самобичеванием, он в своём слегка высокомерном стиле решит – задача оказалась слишком простой и потому его привыкший к сложностям мозг так долго над ней бился.
Он, с чувством выполненного долга, подходит к холодильнику, с энтузиазмом его открыв и с не меньшим энтузиазмом захлопнув – продуктов там не водится, как и червей. Но сейчас ему необходимо поставить чайник. Он не реагирует на телефон, но на нужное число у него стоит напоминание, и оно выведет его из любого научного транса. Нужное число – это тот день, когда они договорились о встрече с Аной. И он, прекрасно зная свою манеру выпадать из реальности и очухаться, когда на дворе глухая ночь и давно пора то ли спать, то ли наоборот подниматься, страхуется напоминанием – даже гениям не хочется облажаться перед девушкой, которая понравилась. Ему нравится Ана и её социофобия. Ему нравится, что она стесняется своей особенности, и она знает, каково с их синдромом, положенным быть у талантливых личностей. И они с Аной талантливые – Ана сомневается в успехе своей книги, но Рид в ней не сомневается. Он убеждён – красивая девушка с синдром Аспергера способна свернуть горы. Он ставит чайник, выудив в своём мозгу информацию, что именно так положено вести себя гостеприимным хозяевам, но тут же забывает про плиту. Он возвращается к компьютеру – полюбоваться на своё свершение, и его уши не слышат отчаянного свиста, доносящегося с кухни. Ана заходит – его дверь открыта, потому, как обита гибридом одеяла и пледа, и стучать в неё бесполезно, а дверным звонкам или пусть даже колокольчикам Рид доверяет ещё меньше, чем сотовым телефонам и планшетам, кои, по его авторитетному мнению, изобрели пришельцы с целью превратить в Матрицу весь мир. Он поднимает вверх указательный палец, не отрывая взгляда от компьютера – он гениально не умеет ориентироваться быстро, и его светлую голову не посещает мысль, что необходимо поздороваться. У него для проявления симпатии свои методы, как, к примеру, Червь Вурдалакус, но об этом чуть позже.
-В офисе произошло убийство. Подозревали человека-невидимку. Я серьёзно. Камеры зафиксировали, как открывается дверь, и никто не появляется в проёме. Все сломали головы, как такое возможно. А в комнате – труп. И никаких следов. И каков вывод?
Он выдаёт всё это, как на духу, с таким видом, словно Джулианна весь день только и делала, что раздумывала вместе с ним над этим хитрым преступлением голову. Конечно, вопрос Рида риторический, такая уж у него раздражающая манера – спрашивать и отвечать самому. Он с невозмутимой энергичностью продолжает.
-Это так очевидно, что я аж глаза закатил от расстройства. В коридоре имеется слепая зона и, если исхитриться пройти вдоль стены, камера не поймает преступника. Чаю, Ана? Я специально для тебя купил. Только, признаться, запамятовал, куда пихнул его.
Он резко поднимается на ноги, выдернув из розетки компьютер и несётся на поиски чая. Его клинит между суетливыми действиями и нерасторопностью. Он неуклюже раскладывает коробки с чаем на журнальном столике – количество чая зашкаливает, но Рид с таким понятием, как чувства меры, незнаком. Ему не объяснить, почему взять одну банку – норма, а купи целую тонну – и тебя безжалостно сдадут в дурку. Кто сказал, что нельзя надевать кимоно и цветные кроссовки, если ему нравится и то и другое. Все крутят пальцем у виска, а он пожимает плечами. И он уверен – Джулианна понимает. С ней он чувствует себя комфортно и не прячется в раковину.
-Кстати. Это тоже тебе. Мне приснилось, что я сшил для тебя игрушку. И я сшил для тебя игрушку.
Он протягивает Ане Вурдалакуса. Он не знает, дарят ли что-то подобное девушкам. Но он во сне увидел игрушку, которую сделал для неё.

 Отправлено: 29.06.18 02:18. Заголовок: Иногда она не выходи..

Иногда она не выходит из дома по два или три дня. Порой она просто заставляет себя покинуть свою обитель, чтобы буквально выбежать в магазин и тут же вернуться обратно. Она плохо общается с людьми, никогда не смотрит им в глаза и, если по улице на встречу ей идет большая компания, то, скорее всего, она перейдет на противоположную сторону, чтобы с ними не сталкиваться. У нее мало друзей и она не любит отмечать дни своего рождения. В последний раз ее родители сняли огромное помещение в одном из самых дорогих и пафосных заведениях города. За столом сидела Джулианна, рядом с ней была Саммер, родители напротив и, чуть опоздав, пришел Тейт. Родители Джулианны потом высказали ей, что она могла бы быть и более общительной и что ее поведение в очередной раз их позорит. Если бы она вела светский образ жизни и с завидным постоянством появлялась в желтой прессе, наверное, тогда ее родители могли бы ей гордиться. Ей отчаянно хотелось, чтобы ей гордились. Но встречаться с известным футболистом, а потом устраивать ему прилюдный скандал, она не могла, поэтому отдавала свои сила на написание этой книги, в которую сама, конечно, совсем не верила.
Джулианна не умеет одеваться. Вернее, наверное, у нее есть какое-то врожденное чувства вкуса и стиля и, если она не задумывается о том, как выглядит, то попадает почти безошибочно. Разве что иногда не очень уместно, не понимая, что в вечернем платье сорочке не стоит идти в кофейню напротив дома. Но сейчас она нервничает почти до тошноты. Она знает о своей проблеме, что может одеваться неуместно и старается подобрать одежду нормально. Она долго стоит перед гардеробной. И почти соглашается с собой, что ей вообще не стоит туда идти. Что ничего хорошего из этого не выйдет, у нее ничего не получится, как она может написать о нем книгу, когда она даже смотреть в глаза людям не может? В конце концов по телефону ей оказывает поддержу Саммер и практически уговаривает ее отправиться на эту встречу со странным Ридом. И помогает выбрать образ, который вроде как должен смотреться уместно.
Джулианна ощущает себя немного скованно, сегодня она нервничает особенно сильно, пока едет в таки, уткнувшись в свой телефон, чтобы только таксист, не дай Бог, не попытался с ней заговорить. Она привлекательная и с ней часто пытаются заговорить, но она всегда относится к этому болезненно. Если у нее на улице спрашивают как куда-то пройти, то она обязательно объяснит, но, если это лишь повод, чтобы познакомиться, то она закрывается и снова может долго не выходить. Ей стыдно, что она совсем не умеет общаться с людьми. Ей стыдно, что она может одеться неуместно и это принимают за то, что она вульгарна и зазывно смотрит на мужчин и женщин.
Оказавшись возле его дома, она даже жалеет, что не курит, говорят, что курение может успокоить. Дверь открыта и она проходит внутрь. Он задает вопрос и она задумывается. Она не слишком понимает, что означает риторический вопрос и считает, что должна ответить. Иногда она пускалась в слишком длительные рассуждения. И не замечала, как те, кто ее слушал, начинали зевать.
- Возможно, убийца это кто-то из работников офиса, кто имел доступ к камерам и ради смеха, заменил записи.
Пожимает она плечами, впрочем, даже не удивляется, что пальцем в небо не попала. Она немного ежится, почему-то у него в доме холодно или ее потрясывает от волнения. Нельзя показывать, что она волнуется. Она прочитала, что профессионалы не должны показывать, что могут умереть от страха. Чай это хорошо, чай ее успокоит и, чем его больше, тем лучше. Свист чайника тоже немного ее успокаивал. Когда он протягивает ей игрушку, то повисает неловкая пауза. Она не слишком умеет реагировать на подарки. Ей приятно, ей нравятся подарки. Незнакомцы подарки ей почти никогда не дарили. Она видела и знает, что принято броситься на шею и поблагодарить. Только она не уверена, что находясь на этой стадии их отношений, это будет расцениваться нормально. Она крепко прижимает игрушку к себе.
- Спасибо, Рид. А я не принесла никакого подарка, хотя ты мне тоже снился.
Иногда она не может сосредоточиться и пока думала о том, как отреагировать на то, что он преподнес ей подарок, она забыла подумать о том, что не стоит сразу с порога заявлять, что он ей снился. Джулианна достает диктофон, изучив вопрос, она узнала, что у нее должен быть диктофон и заказала себе на амазоне самый навороченный. И сидела весь день дома, ждала доставки, потому что написала в письме сопровождающем, что ей неважно, в какое время доставка осуществится. она кладет диктофон прямо перед собой и силится вспомнить, как его включать. Ей страшно смотреть людям в глаза, но сейчас она делает над собой усилие и поднимает взгляд. Ей нравится Рид, ей хочется смотреть ему в глаза. Ей нравится, что он босиком и что он странный. Будь он совсем нормальным, ей было бы очень сложно и волнительно. Поймав его взгляд, она уже не понимает, как оторваться.
- Мы начнем? Мне нужно расспросить тебя.. о детстве.
Она достает бумажку, сложенную вдвое, на которой написала вопросы. Изучает их пару секунд, прежде чем отложить в сторону.
- Нет. Расскажи просто, что тебе важно. Что ты сам хотел бы мне рассказать?
Она включат диктофон. По правде говоря, ей хочется записать его голос, чтобы слушать его.

 Отправлено: 20.11.18 01:38. Заголовок: Их слегка затянувшее..

Их слегка затянувшееся молчание не вселяет в Рида в неловкость – у него перепады настроения, и его то клинит в сторону неугомонной болтливости, о том, как он спал в одном носке, а потом, на полном серьёзе, бросил его в лужу утопающему дождевому червяку, которые, в понимании Рида, куда больше друзья человека, чем кошки и собаки; то из него и звука не выдавить и клещами. В том числе энцефалитными.
Рид с хмурой сосредоточенностью поправляет на переносице очки. Тот факт, что очки он и не думал надевать, его не смущает. И хмурится он, к слову, потому, что не имеет представления, какие чувства и как следует выражать. И тот скромный факт, что его брови сдвинуты, вовсе не означает напряжение или недовольство тем паче. Напротив – он воодушевлён дедукцией Аны и снова ловит себя на мысли, как настолько красивая девушка умудряется уживаться с синдромом, положенным косым по крайней мере на один глаз ботанам, шмыгающим носом с шумом пылесоса.
-Хм…надо признать, мне не приходила в голову такая перспектива. Если бы мне дали выбирать себе напарницу, Ана, это была бы ты.
Рид не пытается банально и даже пошло клеить Ану. Не то, чтобы он не умел камуфлировать ход своих мыслей или направлять их в нужном ракурсе, но он уж точно не имеет представления, как это – брякнуть что-то, скажем, из вежливости. Рид думает именно то, о чём Ане сказал. Новенькой из их отдела его слова, возможно, не понравились бы. Как, впрочем, вряд ли понравился Рид, и её сложно винить – он в первый же день её пребывания на новом месте поставил пятно кофе на её штаны, наступил на шнур компьютера и, вместо извинений, заявил, мол, так и быть, не заведёт на шнур её компьютера уголовное дело. А потом и вовсе отказывался вести с ней диалог за то, что она подвинула его офисное кресло в сторону окна больше, чем он привык, на целых два сантиметра.
-Идея! Подари мне подарок во сне. Как считаешь – какова вероятность для нас увидеть одно и то же сновидение? И общаться не только при помощи речевых приёмов и мимики, но и на уровне телепатии?
Не совсем обычная реакция на их взаимно романтическое признание. Но Рид уверен – Ана на его волне, и его понимает. Для него лишний жест – сродни пытки, гораздо проще сложить руки на груди и притвориться каменным изваянием. Если на него накатывает, всё с точностью наоборот – он суетится и, с помощью своей неуклюжести, с завидной методичностью то разбивает тарелки, то свои очки. И Рид вполне серьёзно полагает общение без речи и на уровне интеллектов – следующий шаг в прогрессе человечества. Эволюцию не остановить и почему бы им с Аной не стать первопроходцами в уникальном открытии.
-Когда я пришивал голову, сказал ему, что его зовут Вурдалакус. Но ты назови как угодно – ты в любом случае ему понравилась.
Всё это – без тени улыбки, с пристальным, сосредоточенным взглядом в её глаза, а точнее, через них. Он сканирует не её глаза, а её внутренний мир, и этот мир всё сильнее Рида затягивает и завораживает. Он хлопает себя по коленям, когда чайник на плите издаёт звуки опоссума, отдавшего свой хвост бензопиле.
-Закономерность – я спалил чайник. Ты тоже так делаешь? Я покупаю новые раз в неделю. Но тебе повезло – этот я ещё испортить не успел.
По пальцам проходит приятная дрожь, и Рида так и подмывает сделать Ане комплимент, но вместо этого он тянется к чаю – тот получился удобоваримым из-за того, что Рид волнуется и привычно не запихнул в него сразу чёрную и зелёную заварку. Он опасается делать комплименты – последний раз, когда пытался, получилось не так, чтобы очень. Он до сих пор недоумевает, что той девушке не понравилось в его умозаключении – с пигментом её кожи меланома бывает на сорок процентов реже, чем в других вариациях. Рид бы подобной новости обрадовался, но с той поры энтузиазм делать комплименты у него поубавился. И, к слову, та девушка учащала его пульс не так сильно, как это делает близость Аны. Рид подозрительно косится на диктофон.
-Мм… я боюсь новомодных гаджетов, зато мне нравится, что ты понятия не имеешь, как его включать. И ты выбрала отличное успокоительное – я про вопросы, по старинке, на бумаге.
Он не случайно не уточняет про успокоительное для него. Оно – для них обоих, ведь Рид с самого первого дня просёк – в сиянии их гениального синдрома они с Аной схожи и одинаковы. И он с заумным видом не сообщает об этом в своей привычной манере бестактного эрудита с дурью в башке по той причине, что она попросила её не анализировать. Он понимает просьбы буквально и, будучи парнем умеренном вредным, редко их исполняет. Но её слова Рид не смог пропустить мимо ушей, и они застряли в коре его головного мозга, в отделе, отвечающим за эмоциональную сферу, благополучно наведя там свои порядки.
-А вот планшет моей коллеги сбивает с толку – когда он начинает болтать, я крепче сжимаю шариковую ручку в надежде защититься в случае, если он поведёт себя в духе восстания машин из Матрицы.
Он замирает с нетронутой чашкой чая в руках, с настороженным, задротично-самоуверенным изучающим видом вглядываясь в Джулианну. Они пытаются просчитать реакцию друг друга, до того, как что-то случится. К примеру, Рид ляпнет невпопад, а он ведь сам с собой договорился попробовать не заставлять щёки Аны робко покрываться румянцем.
-Я делаю вид, что умею шутить, но на деле шуток не понимаю. Знаю, что пролью кофе на ковёр и психую, если пролить его в одном и том же месте не получается. Люблю работать и понятия не имею, чем принято заниматься в выходные и праздники. Бросил учить японский – у меня не получается, а я привык, чтобы шло, как по маслу. Шью игрушки по снам, а ещё – кимоно. И делаю на кимоно вышивку из игрушек. Ты пишешь книгу про меня, но всё же теперь твоя очередь каяться.

 Отправлено: 08.12.18 22:58. Заголовок: Ей приятно, что он г..

Ей приятно, что он говорит, что выбрал бы ее в напарницы. Хотя она, конечно, вряд ли поверила бы в себя, что она вообще может работать. Может быть, они по странным стечениям обстоятельств, и понимали друг друга, но вряд ли это помогло бы им в работе совместной. Если честно, сложно представить того, кто мог бы нормально взаимодействовать с Ридом. Если Ане это нравилось, то только по той причине, что она и сама была такой. Со сложностями.
- Если перед сном я подумаю о тебе, то ты мне приснишься. Значит, нам надо подумать перед сном друг о друге и об определенном месте. Тогда мы и встретимся. Я хотела побывать в Румынии, давай подумаем о лесах Румынии.
Иногда она пускается в нелепые и никому не нужные размышления. Так бывало. Она предпочитала отмалчиваться, но иногда набирала в грудь больше воздуха и отвечала на поставленный вопрос. И часто замечала, что люди как-то… отключались. Она даже взяла за привычку останавливаться на середине своей речи, добавлять «я знаю, что это не очень интересно» и замолкать. Она редко может выбрать подходящую тему. Ее часто зовут на свидания и она старается больше молчать. Но неверно трактует попытки ее разговорить и может завести тему о том, как смотрела документальный фильм про маньяков. Дальше ее начинает «нести», потому что она не улавливает, готов ли человек поддержать беседу или не готов. С Саммер у нее особенные отношения. Саммер знает о проблемах Джулианны и никогда ее не осуждает.
- Мне нравится имя Вурдалакус. – спешит она его уверить. Взглядом теперь она буквально впивается в игрушку.
- Я ставлю чайник и сажусь возле него, отсчитываю ровно две минуты про себя. – Джулианна даже улыбается совсем легкой улыбкой. таких вещей в нормальном обществе принято стесняться. Ее маниакальная приверженность к порядку может напугать. Джулианна просыпается утром, смотрит на часы. Если она проснулась в 10:46, то она обязательно поднимется с кровати только, когда на часах будет 11:00. Ей не так просто дается вся эта жизнь. Она ждет сообщения от Саммер и так же смотрит на часы. Она сама не может пойти к кому-то навстречу, не потому что вся такая гордая, как многие думают, а потому что она просто не хочет быть навязчивой. Наверное, самое большое неудобство ей доставляет то, что люди являются заложниками такой пошлости, как внешность. И при виде ее просто не могут даже представить, чтобы она страдала от столь закрытого и неприятного недуга. Как будто бы ее грудь четвертого размера, да сексуальность что-то решают относительно ее головы.
Она улыбается. Потому что сама не слишком подходила к планшетам. Родители принесли ей новый айпад, она долго смотрела на него просто в закрытом состоянии, не зная, как подступиться.
- Тоже не люблю планшеты. Без них сейчас сложно справиться, но с ними разобраться еще сложнее.
Жизнь такая штука, что приходит шагать с ней в унисон. Иначе можно безнадежно отстать. Джулианна от жизни отстала, откровенно говоря. Нельзя сказать, чтобы она по этому поводу сильно переживала. Но семья ее переживала, а ей приходилось с этим считаться.
Она слушает его внимательно. То, что он ей рассказывает и ей кажется важнее, чем дежурные фразы. Хотя вряд ли из этого могла бы получиться какая-то стоящая книга. Она вообще не знает, как писать стоящие книги, что уж там говорить, она даже не знает, как вовсе писать эти чертовы книги. Ей просто нужно было, чтобы от нее отстали. Набрать какой-то материал и собрать его в удобоваримую книгу.
- Я помешана на точном времени. не люблю выходить из дома и толком не умею общаться с людьми. Меня называют или молчуньей или занудой, не знаю что лучше. Привыкаю к людям сложно, отвыкаю еще тяжелее. Я не знаю, как написать эту книгу. Но в противном случае, мне придется постоянно вести социальные сети и ходить по светским вечеринкам. А мне больше нравится слушать тебя.
Прозвучало и искренне и честно. Мало к кому она тянулась душой, люди просто не позволяли. Ей действительно проще было молчать, но даже ее красивая грудь вряд ли могла бы стать совсем уж навязчивой идеей, чтобы ее пытаться разговорить. Родители даже бывало пытались ее с кем-то познакомить. А, если вдруг с ней кто-то знакомился и звал ее на свидание, то она, не понимая, что можно было бы промолчать, часто имела глупость рассказать об этом семье. Начинались подготовки к свиданию и нравоучения, чтобы она не смела ничего испортить. И это пугало ее до такой степени, что она сидела весь вечер, словно проглотила кол. Даже честно могла сказать, что родители наказали ничего не испортить. Вряд ли это можно было назвать сексуальным.
- У меня тоже есть кимоно. Мне подарила его подруга.
Конечно, Саммер. Саммер нравилось заворачиваться в кимоно. Внезапно Джулианна выпрямляется.
- Саммер говорит, что мне идет кимоно. У тебя есть кимоно? Я могла бы померить, а ты бы сказал, права она или нет.

 Отправлено: 27.04.19 02:25. Заголовок: -Необходимо подойти ..

-Необходимо подойти к вопросу единства наших мыслей со всей серьёзностью – это слишком неизученный наукой момент, чтобы мы могли быть уверены в сто процентном успехе. Но мне подсказывает интуиция, вместе мы сумеем.
Рид вполне безобидный, но не самый нормальный с точки зрения социума человек. И потому вполне в его стиле сейчас сорвать с холодильника разноцветный клеящийся стикер под цвет его красных кед, стоящих у батареи (они там не сохнут, ведь дождя в доме не было, просто им там тепло), и начать скрупулезно расписывать географические координаты лесов Румынии с указанием широты и долготы. А потом, чертыхаясь при обращении с гуглом, всё же суметь совладать с техническим прогрессом и открыть на планшете фотографии этих лесов. Они красивые, как фотообои из фильмов про будущее. Тех, где машины летают по небесным трассам, а вид из окна переменчив по настроению. И всё же, новомодных штучек вроде айфонов он откровенно сторонится, если не сказать, опасается – его пугают громкие звуки и заставляют подскакивать до потолка. Даже звуки звонка, и потому, дверной звонок он тоже попытался было отключить, правда, его чуть-чуть долбануло электричеством. Но Рид на судьбу не в обиде – в конце концов, разве Ньютону не помогло принятие яблочных ванн по макушке.
Рид слегка недоверчиво складывает руки на груди и даже немного хмурится, когда Ана его заверяет в своей симпатии к Вурдалакусу. Рид порой несносный до ужаса – ему не так важно, как относятся к нему, но вот к игрушкам, что он шьёт по снам – это как лакмусовая бумажка для него. И он слегка расслабляется, когда отчего-то то, что в груди под названием сердце учащает сердцебиение и тем самым подсказывает – Джулианна не солгала и впивается в игрушку так, как Рид – в своих излюбленных дождевых червей.
-Я отсчитываю четыре. Иногда восемь – но строго чётное количество.
Улыбается он своей быстрой и скомканной, но от этого не менее искренней улыбкой в ответ на слова Аны о чайнике. Он понимает, о чём она говорит. Ему знакома эта маленькая пытка разума, сопряжённая с числами. Иногда он подолгу смотрит на свой старый и разбитый циферблат и думает, что если оторвёт взгляд раньше, чем пройдёт возникающий в его сознании отрезок времени, то он умрёт и эта мысль его нервирует. И, если кому-то не из их вселенной это могло показаться курьёзным – а в разговоре с ним часто употребляли именно это дурацкое слово – то Риду ни капли. И он понимает её беспокойство о чайнике и снимает его ровно через две минуты, разливая по чашкам. Чашек, к слову, больше чем их, но одна – для Вурдалакуса.
Рид не слишком умеет смущаться, но ему чертовски приятно, что Ана слушает его с неподдельным любопытством. Обычно все лишь делали вид, что испытывают интерес, а по факту – отмахивались. У них с Эйджей завелась такая игра в пин-понг – она усиленно делала вид, что превращается в слух, когда Рид монотонно принимается разглагольствовать на очередную криминологически занудную тему, а он с не меньшим усердием делает вид, будто верит, что она его слушает. Ана же слушает его на самом деле. Проникает в суть, нет, даже не так. Она слышит глубины его сознания. И для него это нечто гораздо более интимное, чем для других, скажем, секс.
-Молчунья и зануда – не лучше и не хуже. Это одинаково хорошо.
Заключает Рид с присущей ему решимостью делать выводы. Но на сей раз это не просто хладнокровный вердикт аналитика – Рид по-настоящему заинтересован. И это не привычный для него рабочий интерес, а нечто совершенно другое. Они так похожи, словно их души и мысли друг друга зеркалят, и от этого на его лице заумного задрота проявляется улыбка. Он задумчиво чешет в затылке.
-Я тоже не знаю, как писать книги. Даже отчёты диктую начальнику, а он сначала орёт на меня, а потом делает из них что-то вроде конфетки. Но зато я умею завязывать оби. А твоё кимоно – какого оно цвета?
Он будет рад, если Джулианна не знает, как надевать кимоно – до того ему хочется до неё дотронуться. Обычно Риду для его порывов не требуются поводы, но тут он смущён, словно мальчишка, таскающий даме сердце не цветущие букеты, а дождевых червяков, которых выудил из луж. Его воодушевляет то, что у Аны имеется кимоно, и в Риде снова активируется стадия «задрот суетится». Он электровеником несётся в прихожую, а затем к батарее, чтобы тут же поставить перед Аной свои любимые кроссовки – а без них кимоно, как Клинт Иствуд без вестерна! А тот факт, что они Ане, мягко говоря, велики, смутит кого угодно, если этот кто-то не Рид. Кимоно* он также резво выбирает – простенькое, но своё любимое. Как он шутливо называет – одомашнино-парадный вариант. И разбавляет его помидорной краснотой кед. Тот факт, что кимоно мужское не менее кед, смущает его ещё меньше размера кроссовок. Он с энтузиазмом смотрит на Ану, умудряясь одновременно выглядеть слегка скептическим и восхищённым.
-Саммер твоя подруга? Она не будет ревновать тебя к Вурдалакусу?
Спрашивает он с лёгкой настороженностью. Любой бы, вероятно, решил, что Рид рехнулся окончательно, но он уверен – Джулианна поймёт. Ну то есть…интеллект Рида может сколько угодно зашкаливать, причём в разные, порой самые неожиданные стороны, но он в его возрасте великовозрастного ботаника спит в обнимку не с девушками и даже не с парнями! А с мягкими игрушками. И их компания его умиротворяет. Ему сто раз предлагали завести домашнего питомца, на что он пожимал плечами – у него как-то сдохла черепашка и, хоть она была не ниндзя, он расстроился и не спал неделю, зарывшись в старые энциклопедии по биологии размером с атомную Войну и Мир, с целью дотошно вычленить каждую мало-мальски вменяемую причину, как отличить, в спячке черепашка или пора её проводить на радугу. Так вот, он огорчился до такой степени, что даже плохо видел в очках – негативные эмоции сдвинули функции его зрения процентов на десять, если не больше. А с его работой гениального сыщика в вопросах девиантного поведения разномастных редисок – то бишь, выражаясь языком кинематографа, нехороших людей, он не мог себе этого позволить. Поэтому его друзья отныне – мягкие игрушки его снов. Ну и, конечно – дождевые черви. Которые почти не отличаются вне зависимости от того, живые они или мёртвые.
Рид деловито снимает с Аны пальто, оставив под охраной Вурдалакуса, и помогает ей надеть кимоно, уверенными движениями обматывая вокруг её талии оби. Джулианна невероятно сексуальна, но Риду пялиться в вырез Аны даже в голову не придёт – просто он понимает. Она может накрасить губы пурпурным, но это не означает, что настроение пурпурное помаде в тон. Он не видит тех логических связей, что принимает большинство, да и на большинство не смотрит. Рид смотрит на неё. Он, может не самый нормальный, но мужчина, и считает красивой её фигуру и черты лица, но гораздо важнее для него красота, идущая из её сердца.
-Ана...Саммер, определённо, была права.

Скрытый текст

* http://img12.shop-pro.jp/PA01065/512/product/20282593_th.jpg?20110309185147

 Отправлено: 04.05.19 23:44. Заголовок: Если честно, то она ..

Если честно, то она ощущает странную радость от того, что он… понимает и чувствует. Ничего страшного в ее синдроме не было. Просто легкий аутизм, который и поймать-то сложно. может, в этом и была проблема. Ей бы, возможно, даже хотелось бы, чтобы все было серьезнее и ее оставили, наконец, в покое. А то доктор сказал, что она может вести социальную жизнь, просто не так легко, как остальные. А зачем ей вообще эта жизнь социальная, когда она причиняет ей боль и страдания? Когда она только и слышит, что вопросы, почему она такая молчаливая и стеснительная. А ведь дело было не в этом. Ведь дело не в стеснительности, а в том, что практически любая ее речь – невпопад. Она не знала, когда нужно остановиться, когда начать. Телефонные разговоры и вовсе пытка. Если вдруг кто-то замолкал на том конце провода, Джулианна терялась и не понимала, наступила ли ее очередь говорить или ей следовало подождать. Она никогда не встречала того, кто понимал бы ее полностью. Исключением была Саммер. Но они, скорее, негласно принимали друг друга. им было сложно понять отклонения друг друга. но они их принимали и научились с ними существовать.
- Спасибо. – даже если бы в его тоне просквозил сарказм, что молчунья и зануда это одинаково хорошо, она бы не сумела его различить. Но почему-то сейчас была уверена, что он говорил искренне.
- У тебя есть работа, ты полезный, - тяжело вздыхает она. Ей казалось, что уж сложно найти существо более бесполезное, чем она. Но она ничего толком не могла делать в этой жизни. Она даже не могла спросить у официанта, какой сегодня суп дня, потому что для этого надо было смотреть в глаза. А недавно, она записалась на какую-то встречу любителей книг. Казалось бы. Она любит книги и это то, что было ей нужно. Она записалась на встречу. Она долго выбирала наряд. Что было страшного в том, чтобы прийти и послушать хотя бы разговоры этого сообщества? Она ведь яркая и красивая девушка, которая умеет красиво говорить. Но она нерешительно потопталась возле двери и так и не смогла зайти, потому что ладони потели и страх ее окутал. – мое кимоно красное. С черными рукавами золотистым поясом.
У нее очень красивое кимоно, которое она использует как халат, когда выходит из душа. Саммер показывала ей, как завязывать его, но Джулианна не запомнила. Вернее, она всегда отвлекалась. А Саммер никогда не злилась. А, когда он приносит кроссовки, то Джулианна даже не удивляется. Наверное, любая другая бы на ее месте вскинула брови. Но она мыслит иначе. Если ей принес Рид кроссовки, то она должна их надеть. Поэтому она тут же скидывает свои босоножки и вставляет миниатюрную ножку в его кеды, поднявшись с места. Она не популярная девушка. слишком молчаливая. Юноши всегда будут отдавать свое внимание более живым девушкам, пусть даже они не так привлекательны, как Джулианна, которая, конечно, не была классической красавицей, но все же обладала яркостью и сексуальностью. Она с трудом находит общий язык с людьми, а, тем более, с противоположным полом.
- Саммер не ревнивая, у нас так не принято. Ей нравится ее лечащий врач. Я совсем не ревную, потому что я прекрасно понимаю, что у нас с ней дружеские отношения, у нее с врачом нечто другое. и у меня с Вурдалакусом… я буду смотреть на него, вспоминать о тебе. Может, и книга пойдет быстрее. Хотя она совсем не идет, если я думаю о тебе. Так что получается замкнутый круг, который я все равно ни за что не променяю на то, чтобы не знать тебя и не иметь возможности касаться Вурдалакуса.
Синдром Аспергера характеризуется так же тем, что ей сложно остановиться, если ей задают вопрос и она начинает отвечать. Она не может отличить, какая информация интересна окружающим, а какая не очень. Она старалась над этим работать. Перед встречей с социумом, строила планы, что может быть интересно, а что не очень. А то и вовсе отмалчивалась. С Ридом ей казалось, что она может расслабиться. Ей нравится это чувство. Ей сложно думать сразу о нескольких моментах.
Она даже разрешает ему себя коснуться, когда он помогает ей избавиться от пальто и надевает на нее кимоно. Обычно, она шарахается, словно черт от ладана, если кто-то пытается ее дотронуться. Зеркала нет. Обычно ей совсем недостаточно взглядов, потому что она не умеет их считывать. Но сегодня какой-то особенный день. Или просто Рид особенный, и поэтому она считывает его взгляд.
- Саммер почти всегда права. – но Джулианна не хмурится. Просто смотрит в пол.
А потом она все же поднимает голову. И заставляет себя посмотреть ему в глаза. Обычно зрительный контакт страшно ее пугает, но в этот раз все иначе. По телу разливается приятное тепло. И ей совсем не страшно смотреть ему в глаза. Почти как с Саммер. Но как-то иначе.
- Тебе тоже надо надеть кимоно. И тогда работа над книгой пойдет быстрее. А еще лучше держаться за руки, но сначала кимоно.
Джулианна улыбается, ее улыбка получается порочной. Но она не вкладывает в нее порок. она и в пороке может вложить нежность.

 Отправлено: 27.11.19 02:53. Заголовок: Они долго смотрят др..

Они долго смотрят друг другу в глаза, и он на некоторое время зависает, словно неисправный ноутбук. Ощущение сердечно щемящее…у него определённо раньше не было такого. Рид завязывает узлы на оби, захватившем талию Аны, в чёткой последовательности – если сбивается, брови его недовольно ползут вверх, и он с маниакальным упорством не продолжает, а развязывает несчастный пояс и начинает с самого начала. Может показаться, он пытается приставать к Джулиане таким озорным способом – но только у Рида для подобных манипуляций при всём его варварском интеллекте не хватит смекалки. Рид нормален не так, чтобы очень, и в своих действиях не всегда сносен, понятен, но неизменно прямолинеен. Хотя…он готов признать – будь он немного нормальнее, точно бы изобрёл тысячу и один способ нарочно, словно невзначай, прикоснуться к Ане.
-Работа - признак полезности? Если это является таковым для кого-то, то для меня – нет. Для меня это не имеет значения. Важно, что тебе нравится Вурдалакус.
И не стоит пытаться дознаться у Рида, какова связь между работой и Вурдалакусом. Он говорит, что думает, и зачастую кажется то ли безумцем, то ли и вовсе глупцом. По сути он может выдавать сотню гениальных мыслей в минуту – только успевай записывать то на дверце холодильника, то на новенькой скатерти самым безжалостным образом – однако, его поток сознания хаотичен и невнятен. И он не переживает по этому поводу. Только раньше причиной его железного спокойствия было то, что его не волновало кто и как о нём подумает. А теперь же его крайне взволновало мнение Джулианы о нём. И о Вурдалакусе (потому, как Рид – фанат червяков и в особенности игрушечных). А ещё ему чертовски греет душу, что Ана, глядя на Вурди, будет думать о нём. Ведь Рид тоже думал о ней, когда шил для неё эту игрушку, словно сошедшую со страниц сказок слетевшего с катушек Кэролла Льюиса.
-Моё начальство раз десять, ну да, точно, десять. Так вот, о чём я? Моё начальство раз десять порывалось уволить меня по причине бесполезности. А потом по причине полезности принимало обратно.
Многие сочли бы, мол, он хвастается, набиваясь на комплименты, но Рид ни секунды не сомневается в убеждении – Ана его верно истолкует. Она единственная в мире, кто способен правильно понять его. А он её понимает. И между ними витают искры – ну а ещё, между ними самодовольно восседает Вурдалакус.
Рид ведёт себя не слишком приветливо, на первый взгляд. Не говорит, то что принято озвучить – к примеру, как Джулиана в этом кимоно красива. И без кимоно…ну то есть, в смысле, в той одежде, в которой она пришла. А вы о чём подумали, безобразники? И он молчит. Но лишь по той причине, что не имеет ни малейшего представления относительно симпатии девушек к комплиментам в их адрес. Правда, Рида с лихвой выдаёт то, настолько он не отрывает от Аны пристального, изучающего взгляда, представляя её в том самом кимоно, подаренном её подругой Саммер. Джул вдруг стала для него невероятно важна. Важна настолько, что он запомнит и про врача Саммер и про то, что та не ревнует. Ибо Саммер дорога Джулианне. Точно также, как Джулианна не отвергла Вурдалакуса, которого Рид сшил особенным.
-Ты придёшь ко мне в следующий раз в твоём красном кимоно с чёрными рукавами и золотым поясом? Обещаешь?
Он порой неуёмен. Но ведь она понимает. И, когда она пришла в его дом впервые, то ни разу не сказала, что дизайнер его жилища – идиот. Как уж точно язвительно выдала бы его коллега ЭйДжей острая или даже перчёная на язычок. Нет – Ана просто осмотрелась, села на стул, не подвинула чашку Рида, хоть та слегка закрывала обзор, и ничего не говорила. Из чего Рид сделал вывод – ей его дом показался уютным.
-Мне надеть кимоно? Прямо сейчас? Но чайник…он ведь ещё не прокипел нужное количество раз.
Рид впадает в фрустрацию – буквально на секунду. Её просьба выбивается из алгоритма его привычного маленького мира, в котором он даже чеки из магазинов упрямо хранил в кошельке, хоть из-за этого постоянно стирались чернила – никакие аргументы не заставят Рида переместить, скажем, в папку хоть один из них. И он всегда надевает лишь то, что отложил заранее с вечера. И, если его одежда ненароком испортится – благодаря, к примеру, неуклюже пролитому Ридом кофе – он либо отправится на работу с пятном, либо и вовсе останется дома, заперевшись на все возможные ключи. Но его просит надеть кимоно Ана. И Рид отказал бы любому, близкий к состоянию паники от непривычности схемы последовательности действий. Но ей он отчего-то отказать не в состоянии.
-Я тоже, Ана. В смысле, ни на что не променяю наш замкнутый круг.
Она сейчас говорит много, он – мало, но отчего-то ему кажется, это и называют гармонией. Ему нравится слушать Джулиану, даже если Рид выглядит со стороны аморфным. Как иронично заявляла Эйджей – у Рида вечно то понос, то золотуха, и он то смотрится пришибленным, то так, словно запихнул себе в одно место пресловутое шило. Рид, к слову, не реагирует на её колкости. И даже не знает, отчего в ответ на его завидную невозмутимость, перемежающуюся с вдохновенными разговорами про червяков, ЭйДжей скрипит зубами весьма слышно. Наверное, так заведено у коллег. Рида это не заботит. Его заботит мысль, как бы коснуться ладони Джулианны. И он уходит на минуту в прихожую, кое-как откопав своё кимоно, созданное в приступе любви к «Гинтаме». Это – лихое анимэ, приведшее Рида в полублаженную радость. Он надевает кимоно* – немного нервно, но воодушевлённо. Ана ведь сказала, так книга будет лучше писаться. И, как он понял, кимоно – необходимое правило, для того, чтобы взять её за руку. А своё столь неудержимое желание он контролировать не в силах.
-Мы будем здесь отмечать Рождество? Может, лучше я приду к вам с Вурдалакусом. А то ему одному будет грустно и одиноко, он любит компанию. Или ты приноси его сюда посидеть с нами.
Не свойственный обоим порыв почти одновременен – она поднимает на него глаза первой, а он первым берёт её за руки, немного своеобразно – так, словно они намереваются водить хоровод. А почему бы и нет? Его не смущает, что им для хоровода элементарно не хватит места, настолько всё в комнате захламлено и завалено. Риду не кажется неприличным вот так сходу куда-то в его своеобразном стиле её приглашать, не говоря уже о том, что Новый Год – праздник семейный. Правда, не для Рида – он всегда отмечал с запалом отшельника в компании своих пугающих в своём очаровании игрушек из его милых кошмаров. Он избегал общества людей – корпоративы на работе прилежно игнорировал, отключая телефон всякий раз, как его пытались призвать к всеобщему веселью. Но в этот раз он хотел бы видеть не только снег из окна. Но и Джулианну в обнимку с Вурдалакусом. И отчего-то – какао с маршмеллоу у них в чашках, а ещё рассматривать морозные узоры на окне, взявшись за руки. Вот так трогательно по-дурацки.
-Мне нравится твоя улыбка. Она выглядит не так, как ты думаешь. Это необычно. Меня это завораживает, только, если честно, я немного стесняюсь, хотя стесняться не привык. И мне нравится твоя улыбка.

Скрытый текст

*кимоно) https://i.pinimg.com/736x/4e/09/07/4e09071e9e31bbdf58c5526d942f9420.jpg

 Отправлено: 04.12.19 02:36. Заголовок: - У тебя ведь есть н..

- У тебя ведь есть начальство, - вздыхает Джулианна.
Он говорит ей, что работа это не так важна, и Вурдалакус важнее, и она готова закричать, что согласна с ним. Ведь столько вещей в жизни важнее! Но Ана молчит. Она понимает, что не умеет мыслить так, как мыслят остальные. но она бы не понимала, если бы ей об этом не напоминали постоянно. Они с Саммер часто говорили о том, как складывалась их жизнь, и часто шутили, что, если бы их так рьяно не пытались лечить, то они могли бы думать, что нормальные. Но нормальными они не были. Всю свою жизнь Джулианна мечтала о том, чтобы ее просто понимали. И, когда она это встретила, то была еще более растерянной и аутичной, чем обычно, вот же парадокс.
- Я приду в кимоно и с Вурдалакусом, я обещаю. – она кивает, но это точно не для красного словца. Ана сейчас не понимает, как можно расстаться с Вурдалакусом и, наверное, ей точно придется пообщаться с психологом. Потому что она будет прижимать к себе игрушку слишком часто и цепляться за нее, не считая, что это просто игрушка.
Обычно ей не слишком комфортно, если она не одета в то, что выбрала сама. Ее одежда не всегда уместна. Но Ана одевается так, как подсказывает ей интуиция. Здесь помогает то, что она не умеет считывать усмешки. Если ей не говорят, что она выглядит, как клоун, то она никогда не поймет это по закатыванию глаз. Это станет для нее мукой. Ей старались помочь, но Джулианна не считала, что нуждалась в помощи. Сейчас ведь точно не нуждалась с этим странным долговязым юношей, который почему-то больше остальных всплывал в ее мыслях. Это было даже стыдно.
Она кивает, когда он спрашивает про кимоно. Дело было вовсе не в том, что ей было некомфортно одной в кимоно, ей, правда хотелось, посмотреть на Рида в этом одеянии. Он ей нравится, с этим приходилось считаться. Эта эмоция была новой, но настоящей. Ане было достаточно лет, чтобы суметь сравнить то, что она ощущала сейчас, с тем, что она чувствовала, когда ходила на свидания. Между Аной и Ридой было взаимопонимание. Ей казалось, что ничего не могло быть важнее.
И, когда он оказался рядом в кимоно, она улыбнулась, но совсем не порочно, хотя обычно получалось очень уж пошло.
- Рождество? Семейный праздник? – она мешкает, обхватив пальцами его ладони.
Она всегда была одинока и на рождество и на новый год. У нее была Саммер, но чаще всего та сама была или не в состоянии после клиники, или вовсе не желала отмечать праздник. Лучшим моментом в их праздновании было созвониться по видео связи и выпить вместе. Джулианна обычно выпивала вино, а Саммер наводила себе коктейли из молока, причем обязательно сама, потому что боялась отравления. Самым забавным было то, что родители и Саммер и Джулианны веселились отдельно от детей. И Саммер и Джулианна сидели у себя по домам и ждали момента отпраздновать со своими братьями, которые были более нормальными и «залетали» буквально на секунду, чтобы поздравить сестер и съесть приготовленные бутерброды. Иногда Саммер и Джулианна праздновали вместе, просто вдвоем, иногда они общались по видео связи, что тоже было празднованием вдвоем.
Поэтому сейчас, Джулианна растерялась. Она не понимала, как можно выйти из дома на рождественские праздники, она выходила только к Саммер. В прошлый новый год Саммер казалось, что за ней следят через видео. Поэтому всю рождественскую ночь Джулианна и Саммер просто переписывались через секретные почтовые ящики. И кому-то могло показаться это скучным. Но Ана считала это лучшим новым годом. Она была одна. Рядом с ней было три бутылки лучшего шампанского от родителей, что были уверены, что она пойдет на вечеринку. Была тарелка с чипсами, что она не ела, но на новый год можно. Были мандарины, которые она медленно чистила. Были фильмы о рождестве. Джулианна могла бы ощутить себя одинокой, это бы ее не огорчило, но она могла бы. Дело было в том, что плюсом к дорогому шампанскому, вкусным чипсам, мандаринам и фильмам о рождестве, было ожидание писем от Саммер, которые приходили каждые пять-десять минут. Это рождество Джулианна считала лучшим, несмотря на то, что у Саммер обострилась мания преследования и поэтому они даже не созвонились по видео связи. Джулианну часто приглашали праздновать, но сейчас впервые ей захотелось ответить положительно.
- Я всегда праздную с Саммер. Мой брат поздравляет меня, но праздную я с Саммер. Я приду с Вурдалакусом. Может быть, получится прийти с Саммер. А вдруг она пригласит своего психолога, который ей нравится. Тогда мы могли бы отпраздновать впятером. Я, ты, Саммер, психолог и Вурдалакус. Совсем как нормальные. Мы все можем быть в кимоно.
Совсем как нормальные. Он говорит, что ему нравится ее улыбка, и Ана улыбается еще раз. Этот комплимент особенный, потому что он не комплимент. Ана прижимает к груди игрушку, стоя в кимоно и кроссовках. Она с легкостью забывает о своих босоножках, что остались у него.
- Я узнала, все что нужно на сегодня. Мы пойдем, я и Вурдалакус. Хорошо бы отпраздновать новый год впятером, да? Но, если Саммер не сможет или ее психолог… я ведь все равно приду сюда. – она не спросила, она не знает, как это взять и вежливо спросить, синдром этого не предполагал.
Вызванное такси сигналит возле двери. Ана коснулась его руки. и в кимоно и больших кроссовках, прижимая к себе Вурдалакуса, уселась в машину.

 Отправлено: 08.07.20 03:37. Заголовок: -Есть. Но я часто иг..

-Есть. Но я часто игнорирую начальство – и зачем-то получаю от начальства по ушам. Потом снова игнорирую – и зачем-то получаю премию.
Пожимает плечами Рид – со стороны могло бы показаться, будто он хвастается или ерничает, но он не умеет делать ни то, ни другое, откровенно говоря. И высказывается так как есть, на его придирчивый взор – он понятия не имеет, отчего начальство то истошно вопит на него, то восторженно превозносит, вынуждая его коллегу, ЭйДжей, с переменным успехом скрипеть зубами от злости, а иногда злорадно ликовать. В чём множественность значимого аксиомы, мол, он съел принесённый ЭйДжей ланч – ведь этот ланч для того и был собран, чтобы угощаться. А вот дуться, отчаянно размахивая кулаками после драки, то бишь несанкционированной трапезы Рида, умыкнув его компьютерную мышь образца прошлого века, было, пожалуй, затеей дурацкой.
В общем, он опять отклонился от тематики собственных рассуждений – Рид частенько теряет едва начатую мысль, однако, клонил он к тому, что большинство воспринимают близко к сердцу и словно вызов его своеобразные тирады. А Ана понимает. И прижимает к себе Вурдалакуса точно также, как прижимал бы и Рид. По этой причине ему хочется улыбаться, но он просто стоит и смотрит, слегка заторможено скрестив руки на груди – а затем – как всегда вдруг – начинает суетится, поставив чайник греться уже в сто первый раз – благо тот благополучно уже минут пять и без его содействия вовсю плюётся паром на плиту – но Рида сей непреложный факт нисколько не смущает. Он задумчиво щурит глаза без привычных очков в старомодной огромной оправе.
Рид сначала молчит, когда Джулианна связывает уровень его полезности с работой – откровенно говоря, Рид и не знает, что сказать. По той причине, что между работой и полезностью не стоит знак равенства в его странноватом сознании. Впрочем, её сознание не менее странноватое, что несказанно его радует – он устал от чрезмерно нормальные. И ему импонирует в ней смесь природной замкнутости и интуитивной суетливости. Он понимает, благо во много таков и сам.
-Мне не особенно важно быть полезным. Важно шить мягкие игрушки из кошмарных снов. К слову, вряд ли я – полезный. Потому, что недавно свалился в обморок и прошёл анализ. Организму не хватает глюкозы, а ещё сплю слишком долго. То есть, необходимо побольше есть шоколад и поменьше, устав, класть голову на подушку.
Решительно произносит он, всё-таки снова упорно подсовывая Ане чашку чая, хотя она ещё прошлую не домучила – но когда Рида несёт, в том числе в вопросах гостеприимства, его визуально апатичный энтузиазм не остановить даже бульдозером. Правда, припадки гостеприимства, на его памяти, никогда не случались прежде. Также, как прежде не случались и симпатии. Он ничего не стеснялся и не боялся ни разбитого сердца, ни ужаса в глазах девушек от его неприятия ухаживаний. Просто не был настроен на романтику. А теперь он настроен на Джулианну. Она ему нравится. И ему нравится Вурдалакус по той причине, что он его сшил для неё.
-Тогда стоит надеть кимоно и Вурдалакусу. А то он будет чувствовать себя неловко.
Он не считает чем-то не в порядке вещей предложить нарядить Вурдалакуса. Тот – мягкая игрушка, но будет праздновать с ними Рождество, а, значит, всё в порядке. Но смотрит Рид не на него. Он пялится на Ану – в своём беззастенчивом стиле, правда, без намёка на пошлость – по крайней мере специальную. Спускает зоркий и слегка заторможенный взгляд в её декольте – и ему кажется абсолютно логичным глубина её выреза и её молчаливое стеснение. Также как, он иногда любит закрыться в себе и надеть разноцветные носки в полоску, как у излюбленного его вкусовыми рецепторами кислого мармелада. И ненавидеть, когда на его носки смотрят так, словно намереваются прожечь дырку на пятках.
-Я где-то читал, что семейный. Только не спрашивай, что это значит – лично я понятия не имею. Семейный…должно быть, это нечто приятное. Хотя, слегка пугающе звучит.
Он частит и начинает заговариваться, пока зубы отбивают одному ему понятный ритм – Рид тараторит как скороговоркой, упорно вновь подогревая многострадальный, пышущий праведным негодованием, чайник. Немного обжигаясь паром и совершенно не замечая своей секунды неловкости. Палец всего лишь немного жжёт – даже приятно. Так у него жжёт что-то в мозгу, когда он, к примеру, в ходе долгих измышлений, наконец, выходит на преступника. Его не удивляют мысли Джулианны, что книга лучше пишется в кимоно, потому, что и ему проще работается в кедах. Особенно, когда они красные, и если Джулианна их померила, не слишком выпуская из рук Вурдалакуса. Или удобно того посадив, словно Червя из «Алисы в стране чудес» за чашкой чая безумного Шляпника.
-Меня, признаться, пугают компании. Но нравишься ты, и мне нравится, что тебя они тоже пугают. А ещё сочетание понятий «Психолог и Вурдалакус».
Он сосредоточенно хмурится, пытаясь представить, как ему нужно общаться с Психологом и Саммер. Но природная скованность не мешает Риду сознавать – познакомить с подругой это как то, что он сшил Вурдалакуса, думая об Ане. Рида, по большому счёту, в преимущественном большинстве, люди раздражают. Но отчего-то загодя Психолог приходится ему по душе. Он даже думает сшить что-то и для них с Саммер.
Рид обычно не жалует прикосновения. Но отчего-то совсем не может заставить себя отпустить её ладонь. С другой стороны – Риду не стыдно, и слова «неприлично долго не отпускать её» для него чуждо. Ему так хочется сжимать её ладонь, и он не загоняется – нельзя так делать или можно. И улыбается, когда она улыбается ему. Не потому, что так, вроде как, принято. Это такая реакция творится в его мозгу. У неё красивая улыбка. И он не постесняется сказать ей это снова. Однако, ничего не говорит, не провожая Ану до такси и помахав рукой и ей и Вурдалакусу – и заодно своим кроссовкам. Он считает верным и правильным – она уехала в них, а её босоножки он ставит на стол рядом с чайником. Чайник был самым важным предметом в его затейливом доме, до тех пор, пока он не поставил босоножки Джулианны. Он не прощается, не открывает дверь такси красиво, не говорит ни слова. Но, когда она уже подъезжает к своему дому, оказавшись в безопасности родного крова, он присылает ей смс. Он пишет долго, то и дело путая кнопки, сосредоточенно высунув от натуги язык. Он не пользуется гаджетами и доверяет страшилкам, как кого-то долбануло молнией от микроволновки. А в мозгах появились дырки от излучения телевизора. Потому он не смотрит телевизор, а смотрит на него. На погасший экран с неподдельным интересом и спокойствием. Искренне недоумевая в ответ на насмешки ЭйДжей, парируя – чем интереснее, скажем, неискоренимая реклама, бесцеремоннопрерывающая фильмы каждые десять минут и ровно четыре секунды.
«Буду ждать тебя, Анна. И куплю больше чая. Чтобы пить его впятером. Втроём – если не смогут Психолог и Саммер. Или если они не придут в кимоно».
Он откладывает свой допотопный, виртуозно доисторический, но всё же телефон, что взял сейчас лишь ради Аны, на положенное, на его взгляд, расстояние, закончив сообщение, пестрящее ошибками – Рид маниакально грамотен, но сочинять по телефону песни – не его стихия. И он то и дело тыкал пальцами не совсем туда. Но отчего-то блаженно уверен – Ана поймёт и прочувствует каждое его неуклюжее слово. Кои, разумеется, сам Рид с его простой и далёкой от пафоса самонадеянностью неуклюжими не считает.