Отправлено: 27.09.12 23:59. Заголовок: Особняк Марики Салливэн.

 Отправлено: 28.09.12 00:01. Заголовок: Ангелина сидит на ле..

Ангелина сидит на лестнице перед дверью Марики Салливэн, курит тяжёлые сигареты, и думает, что неплохо было бы выкурить то, что потяжелее, если бы траву она не ненавидела так, что сожгла бы всю. Но посидите с её за траву, вас от неё ещё хуже будет с души воротить. На Ангелине дорогой костюм, один из тех, что подобрала ей Олеандра, женщина, которая соблазнительным видом и непорочным взглядом умудрённой житейскими трудностями, но не испорченной ими, сводила ей с ума. И костюм напоминал ей об Олеандре каждым атомом, о немного зардевшихся щеках, чуть подрагивающих кончиках пальцев и бесконечно нежной, шёлковой коже, к которой хотелось притрагиваться губами и всеми прочими мыслимыми и не очень частями тела, чтобы впитать её благородный запах, полная противоположность той вони, что стояла в носу Анаит после тюрьмы днём и ночью, какими бы ментоловыми каплями она не пыталась вытравить его из себя. А сейчас сидит на пороге и поганит пеплом лестницу женщины, пропитавшей своим запахом душу, которая, как казалось Ангелине, была отравлена так, что никто не смог бы её повредить и причинить дискомфорт. Ангелина встаёт, небрежным движением дёргая жакет за края, чтобы расправить его. Она уже не та жеманная девица, которая появлялась на улицах с ретро причёсками и в платье, опережающим моду на парочку десятилетий, в шёлковом платке на голове и, конечно, тёмных очках и сложенными губами бантиками. Сейчас на ней практически нет макияжа, да и вид, несмотря на изящные силуэту костюма, её осанка, повадки, даже какой-то тухловатый, но взгляд, выдаёт что-то мужское, что всегда сидело внутри. Марика открывает ей дверь, а лицо Ангелины прорезает болезненная ухмылка. Без злобы. Улыбка-воспоминание. Ей не хочется взять Рику за руку и притянуть к себе. Не хочется её разглядывать. Правда, хочется сильнее курить. Жаль, от сигарет нельзя зашиться, а от себя сбежать. Потому, что нос Анаит сразу улавливает в доме Рии запах тяжёлых женских духов. Такими Марика никогда бы не надушилась. Хоть и много воды утекло.
-Ну, здравствуй. - В голосе нет презрительных интонаций, она не ждёт сбивчивых извинений и, тем более, того, что Марика бросится ей на шею с рыданиями. Если не бросилась тогда, сейчас тем более не бросится. Её очаровательная предательница с такими родными губами и потухшим взглядом. Взглядом, погасшим не из-за Ангелины, которая любила её так, как не любила никакая Пинто. Но в жизни так. Хотим, что нам не принадлежит. А ведь сердце Рии принадлежало Анаит. Но она его потеряла, упустила сквозь пальцы. Рика столько раз пыталась её обмануть, с какими-нибудь придурковатыми юными фотографами, мальчиками и девочками моделями, Анаит могла истерить, могла спокойно менять в квартире замки и долго курить на балконе, чтобы не слышать звонков своей блудной женщины. И могла в тот же вечер страстно касаться языков каблуков её туфлей, ведя, начиная от них, и по её ноге, выше. Марика предавала её много, по безалаберной мелочи, юной глупости, и Анаит ожидала, что однажды она оставит её, тогда так уязвило, что Марика сделала это в такой сложный момент в её жизни, но в тюрьме у неё была масса времени, чтобы подумать и научиться курить тяжёлые сигареты. И, когда она поняла, что дело было совсем не в тюрьме, не в том, почему отвернулась от неё, скажем, Айлин. А в том, что её девочка полюбила снова. Она ведь всегда жила чувствами, Анаит тоже, но всё же была приземлённой и цепкой. А Марика была без царя в голове, и жила без расчёта, а так, как ей хочется. И ни черта не вертела она чувствами Ангелины так, как хотела. Просто она снова полюбила, и не её. И от этого сердце ныло застарелыми, казалось, ранами.
-Я приехала за Магдой, если, конечно, она меня дождалась.
Огромное желание отвесить хорошую пощёчину и жёстко поцеловать в шею. В губы – это слишком больно. Анаит верит, что сумеет без всего этого прожить, она не маленькая девочка, которая не знала лишений и не понимает, как жить, она умеет наступать себе на горло. И самый пик прошёл, когда она готова была всё простить, понять и пытаться вернуть. Но почему-то хочется прочувствовать хоть на секунду, как было тогда. Но Ангелина старается больше не идти на поводу у сиюминутных порывов. Последний такой порыв стоил ей свободы.
-Поблагодарить тебя, что не бросила её на произвол судьбы я хотела в любом случае. Надеюсь, она не царапалась и не кусалась каждые пять минут.
Ангелина упирает взгляд в сторону окна, в закрытых помещениях не хватает пространства и воздуха, словно она снова попала за решётку. Скрещивает руки, не воинственно, скорее, немного устало. От вечной борьбы за жизнь, от того, что когда-то в ней была такая любовь, которая умеет ломать не хуже решётки, и то, что она смогла выпутаться из паутины этих страданий. Правда, больших это стоило сил. И видеть любимые так недавно глаза до сих пор как удар. Ангелина в тюрьме огрубела. Раньше она бы всплеснула ладонями и жеманно закатила глаза, она присюсюкивала со своим кроликом, как не нежничала с людьми. А сейчас говорит, конечно, не безразлично, но безрадостно. В тюрьме столько новых знакомых, умирало, и их хоронили хуже скота, что Анаит больше не тешила мыслью себя, что её чёртов любимый кролик со сливовым кокетливым бантиком на шее переживёт ещё и её.
-Зайти могу или это нежелательно? Не тушуйся, говори, как есть.
В глазах у Анаит плещется откровенная усмешка, но не над Марикой, а над ситуацией скорее. Она прекрасно знает Рику, как свои пять пальцев, как бы сейчас она не казалась другой. Так вот если чего Марика не делала никогда, так это не стеснялась. Не тушевалась, как выразилась Ангелина. Только Анаит на самом деле не хочет её напрягать своим присутствием. Ещё недавно ей хотелось отомстить ей так, чтобы ей было также тяжело, чтобы она также исстрадалась по Анаит, как Анаит страдала по своей взбалмошной некогда Марике. А потом накатила упоительная апатия. Не хочет Ангелина мести, крови и забвенья. Не хочет забывать. Но и не может остаться добренькой тётечкой, которая будет помнить хорошее. Она будет помнить всё.

 Отправлено: 28.09.12 01:25. Заголовок: Марике приходят бесч..

Марике приходят бесчисленные счета, которые она просто кладет на полку и даже не открывает увесистые конверты, хотя ей давно советовали хотя бы изучить, что ей там шлют с завидным постоянством. Но Марика всегда жила не по правилам, что сейчас уже служило ей совсем недобрую службу, но она все равно упрямо не пыталась поменять свой образ жизни. А, может, просто упрямилась, а, может, просто боялась. Открыть все счета, уже понимая, что она совершенно на мели, ее никуда не зовут, она уже не нужна той богемной жизни, в которой раньше была как рыба в воде. Да и винить в этом было некого, кроме ее самой, она сама свою жизнь разрушила. И сейчас ждет с содроганием того момента, когда у нее отберут дом, когда ее начнут рушить по частям еще дальше. Но заставить себя искать себе судорожно работу, она тоже не может, потому что ей гораздо больше нравится сидеть дома и есть пиццу. Чтобы потом вспомнить, что она вообще-то модель и побежать в туалет, чтобы засунуть два пальца в рот. Незавидная жизнь. Марика сейчас курит и смотрит телевизор, когда в дверь раздается звонок и она лениво отправляется к двери, чтобы распахнуть ее не глядя, прямо с сигаретой в зубах. И тут же поперхнуться табачным дымом, потому что она ожидала увидеть, скорее Джейсона Вурхиза из пятницы тринадцатое, чем Анаит.
- А черт. Я-то дура, думала, что ты приехала ко мне.
Улыбается криво Марика, она ведь на самом деле как дура, сначала поперхнулась, а потом расплылась в дурацкой улыбке до тех пор, пока жесткий голос бывшей возлюбленной не произнес, что она всего лишь приехала за тем, чтобы забрать своего кролика. Тут же улыбка сползла с лица Марики и появилась жесткая усмешка. От самой себя и своей наивности. Что, собственно, она ждала? Что Анаит ей все простит и теперь так же будет заботиться и любить ее? Плевать, что Марике сейчас это нужно. Она воинственно стоит в дверях и ей хочется сказать, что вообще-то у нее все хорошо и даже есть женщина в жизни. Кассиопея Форлани и любая бы ей позавидовала. Марика иногда бывает сущим ребенком, хотя почему же иногда? Когда она всегда себя ведет как ребенок.
- Заходи.
Пожимает плечами Марика, потому что ей нужно, чтобы она зашла. Ей хотелось, чтобы хотя бы какая-то иллюзия была того, что ничего не произошло. И она была очень благодарна Анаит, что та не убила ее прямо на пороге дома. Рика бы убила и не стала бы любезничать. За предательство ведь надо убивать.
- Чувствуй себя как дома.
Усмехается Марика, вспоминая, сколько всего у них было в этом доме. Как они ругались, как они ели клубнику, как они приезжали сюда после вечеринок, обе совершенно опьяненные шампанским и вот в этой же гостиной, не доходя до спальни, до ванной, занимались любовью. Как потом просыпались на тесном диване. Как Анаит спала на диване, а Марика просыпалась ночью и переходила на кресло, чтобы не мешаться. Много всего было. Как курили травку именно в этой гостиной в тот день, когда Анаит забрали. Марика отправляется в спальню, чтобы показаться через две минуты уже с кроликом на руках. у него бантик фирмы Барберри. У Марики не было денег уже тогда, но она купила Магде брендовые бантики. Как чувствовала, что нельзя будет ударить в грязь лицом. Рика застывает с кроликом на руках, а потом садится на краешек дивана, протягивая Магду ее законной хозяйке.
- Ты хочешь виски? У меня нет чая, я налью тебе виски.
Марика подскакивает и наливает по стаканам виски дрожащими руками. Не оборачивается на Анаит, но говорит
- Ты бы хоть предупредила, что придешь, я бы встретила тебя не в спортивном костюме. Чтобы тебе хотя бы не было обидно, что тебя предала какая-то уродина со спутанными волосами.
она говорит для того, чтобы что-то говорить. Она боится пауз и смотрит на Анаит через плечо. Та очень изменилась, больше нет женственных платьев, высоких каблуков и игривых локонов. Но у нее все те же черты лица, как у красивой куклы. Она все так же красива. Потому что такое лицо, как у Анаит не испортить ничем. Да и потом та просто сменила стиль. На не строгий брючный костюм и Марика не может не подумать, что он чертовски сексуально смотрится на бывшей любовнице. Рика дает Анаит стакан с виски, налито по самые края, вроде как так не пьют виски, но она пьет именно так.
- Не забирай у меня Магду. Я к ней привыкла, а ты от нее отвыкла. Я без нее не смогу. Она единственная мне радуется.
Марика опускается с дивана на колени перед Анаит, чтобы посмотреть ей в глаза своими большими и почти безумными глазами кошки. Она понимает, что не имеет права ничего просить у Анаит, кроме как прощения. Да и на это не имеет права по большому счету. но все равно решается. Она привыкла к этому пушистому кролику, ей нравилось говорить, что дома ее ждет Магда, это было интимно и она этим существовала.
- И прости меня. Прости меня, прости меня.
Марика неловко кладет голову на колени Анаит, обхватывая их руками, чтобы та не смогла ее оттолкнуть.

 Отправлено: 14.11.12 17:07. Заголовок: Какое-то время Ангел..

Какое-то время Ангелина, слегка поджав губы – жеманный жест из будто бы позабытой жизни, разглядывает Марику, пристально не отрывая глаз и силясь понять, говорит ли она серьёзно. Хотя, почему нет? Разве та Анаит при всей своей самоуверенности не могла в те времена твёрдо переступить порог этого дома, пусть даже зная или чувствуя, что Марика развлекалась пару часов назад с мальчишкой-фотографом на простынях. Анаит тонко чувствовала запахи, особенно тяжёлый аромат, что шлейфом оставлял за собой секс. Но тогда она приезжала, и даже не ощущала себя унизительно, так почему бы Рике не предположить, что она распростёрла ей навстречу объятия и теперь? Только много воды утекло. Ангелина разучилась доверять людям, да и не думала, как наивная дурочка, что Марика по ней лила слёзы и ждала. Она многое в те времена ей спускала с рук, списывая на то, что та ещё не нагулялась, не пытаясь сжать тиски. Но предательства своей некогда любимой эгоистке простить не смогла. Хотя никогда, в сущности, не думала, что Рия ей что-то должна. Анаит вспоминает, как накручивала на палец прядь волос Рики, склонив голову набок, в тот раз, когда Марика нарастила пряди ниже талии, чтобы посмотреть, сколько их вытерпит. Проходила так недолго, но Анаит запомнилось. Она любила её с любыми стрижками, а сейчас в глазах читала, что Марика разбита также, как и она. Можно ликовать, только ей отчего-то не весело. Хотя не могла Анаит назвать себя благородной и всепрощающей, самым близким зла от души мы желаем всё чаще на языке, но не душой. Марика Салливен всё также красива, с её перепутанными волосами и спортивным костюмом, не так беззаботна, и ещё более далека, чем когда их разделяла решётка. Многое в этом доме стоит так, будто они не расставались, но больше их не связывают ни светильники, ни картины, ни даже травка, которую каждая всё ещё может выкурить. Не её девочка с забавной надписью на футболке. Только юмор покинул Ангелину куда раньше Марики.
-Может, приехала бы. Но в тюрьме привыкла к женщинам другого склада.
Анаит усмехается глазами, губами, но горько настолько, что становится ясно, что делает это она не издевательски. По её тону вряд ли могут быть сомнения – привыкла она в этой тюрьме к другому уровню, только не в сторону плюс. И чувствовать себя расслабленной могла скорее в компании прокуренной всё той же тюрьмой зечки с туберкулёзом, без намёка на привлекательность, чем в этом доме, с которым в её памяти всё ещё связано многое, и которое сложно отпустить. А вот Олеандра, которая нежной и ласковой красотой не вписывалась в мир грубоватых осколков Шаторенар, зажгла небольшую искру надежды, что всё же сможет пойти на её огонёк, завоевать её, наперекор излюбленным женственным предрассудкам об отношениях, и стать достойной такой женщины рядом. Марика говорит, а Ангелина молчит - и хотела бы снова почувствовать себя всё равно, что в родном доме, но не может уже.
-У тебя в любом случае нет того чая, который я теперь пью, если, конечно, ты не решила себя отравить. Виски пойдёт, самое то в нашей истории.
И всё же, Марика, её родная душа, с которой не нужно корчить из себя то, что ты не есть, Ангелине хотелось бы перенестись в те времена, когда она кокетливо поправляла шляпку на ветру, делая вид, что не заметила, как задралось её строгой платье-футляр в районе колен, и совершенно невинно дразня свою Рику. Той былой лёгкости в ней не осталось, она всегда предпочитала мужской вариант поведения, а теперь чувствует себя этим мужчиной, не стесняясь, что пьёт крепкий чай на трёхдневной заварке и может использовать её по несколько раз, не из-за отсутствия средств. По привычке.
-Я не собиралась приходить, даже за Магдаленой. Если учесть это, вполне могу оставить её у тебя. Она, наверное, тоже к тебе привыкла, и вряд ли узнала меня. Я больше в эти сказки не верю. Но верю, что Магда к тебе привязалась.
А комок прямо в горле. Анаит испытывает смешанные чувства. Хочется развернуться и уйти, не обвинять, не орать, это желание излила в письмах давностью в несколько лет, а теперь, словно лампочка, перегорела. А её дитятко, Магда, так уютно свернулась в руках Марики, которая раньше не подходила к ней лишний раз. И этот бантик на шее её милого кролика стоит больше, чем весь костюм Рики. И это расторгало Ангелину до слёз. Раньше она была бы разъярена, что не сумела сдержаться и нашла бы предлог отвернуться. А теперь просто смахнула слёзы, улыбнувшись уголками губ и едва заметно кивнув, чувствуя, что так правильно.
-Красивый бант. Спасибо. - Да как будто бы Марика не до конца её бросила через заботу о дорогом сердцу Ангелины существе, которое просила теперь оставить. Анаит была блудной матерью, которая вернулась с чужбины, когда её малышка стала считать мамой другую. У Ангелины сердце не каменное. И, конечно, она не станет их разлучать. И в одно короткое спасибо она вложила свои эмоции, то положительное, что в отношении Рики ещё живо в ней. А ведь Марика изменилась. Надломилась немного и научилась так сильно прижимать к себе тех, кто ей предан, пусть даже это всего лишь бестолковый кролик, хотя раньше только подшучивала, за что любить то, что только спит, всё поглощает и спускает в унитаз.
-Правильно ты говоришь. Ты дура. Дура. - Она говорит болезненно ласково, из-за того, что отчётливо понимает, что исправить уже ничего нельзя и спонтанно перебирает её волосы пальцами, даже не пытаясь её оттолкнуть. Ей тяжело чувствовать тот аромат, что не столь уж давно кружил голову и заставлял учащённо биться сердце, но теперь оно огрубело.
-Сколько прощала, помнишь? Я зла на тебя, но не настолько, чтобы сделать вид, что простила и это. Не простила я ни черта. Но давай выпьем, это не помешает.
У неё было желание залепить Марике звонкую оплеуху пару минут назад, но оно испарилось вместе со злостью, осталась одна пустота. Её такие знакомые волосы и надежда на выпивку. Главное, не сорваться, скоро у них с Ландрой выход в свет, и ей не хочется разочаровать ту, что во многих смыслах помогла ей вернуться к жизни, да ещё в обличье женщины. А во рту привкус утреннего кофе с разочарованием.

 Отправлено: 14.11.12 21:37. Заголовок: - И какой же чай ты ..

- И какой же чай ты теперь пьешь?
Спрашивает Марика, а потом думает о том, что это все такая глупость. Зачем задавать этот вопрос, просто чтобы разрушить тишину? Марика не боится тишины, но когда Анаит тут, то опасается. Интересно ли Марике, эгоистичной Марике, на самом деле, какой чай теперь предпочитает ее бывшая любовница? На самом деле это было бы последним, что ей было интересно. Она ни черт и никогда не запоминала. Марика просто не представляет о чем ей сейчас разговаривать с Ангелиной. Не представляет, о чем завести разговор, извиниться ли за то, что она так поступила, вообще вспоминать ли ту ситуацию, говорить ли, что она хорошо выглядит, говорить какие-то глупости, что она была такая сильная и прошла тюрьму. Или же хотя бы извиниться за то, что ни разу даже не пыталась навестить ту женщину, которая спасла ее от тюрьмы. В горле у Марики ком, потому что можно было бы сказать многое, но она такая… она не может ничего из себя выдавить, пусть даже она и сама себя считает виноватой. Она же не плохой человек, она просто очень эгоистичная.
- Почему тогда ты пришла, если ты не собиралась приходить?
Марика всегда такая. У нее глаза загораются. Вместо того, чтобы сказать хотя бы короткое «спасибо» за то, что у нее не забирают этого кролика, которого по праву нужно было бы забрать. Хотя Марика может ручаться, что он даже не дышит травкой, которую она курит постоянно. Потому что она не курит в спальне, а именно там живет пушистый кролик. Она не особенно умеет быть заботливой, но о кролике заботиться она могла. Смогла. Анаит умеет говорить это «спасибо» так, что Марике хочется рыдать как маленькому ребенку и вытирать слезы рукавом. А сама Марика почему-то не может даже произнести обычно спасибо за то, за что нужно его произнести. Она маленькая и эгоистичная девчонка. И ей хочется, чтобы ее любили, ей хочется, чтобы в ее жизни был тот человек, который бы о ней заботился. У нее есть брат, но Марика совсем не может с ним общаться. Сейчас ей почему-то сложно общаться с любыми мужчинами. Недавно она позвонила своему некогда другу Крейвину и, когда он снял трубку, она просто послала его к чертям. Она сумасшедшая и она не самая адекватная. Она бы сказала, что ей все должны прощать, да вот прощения уже давно не ждет.
Марика все так же держит голову на коленях у бывшей любовницы, боится, что та ее оттолкнет, но Ангелина не отталкивает Марику и Рика расклеивается совсем. Если бы сейчас Ангелина бы ее отталкивала, то Рие было бы проще пытаться себя оправдать. Ей все время хочется себя оправдывать и ей бы хотелось, чтобы ее оттолкнули, на нее накричали. Тогда она бы стала себя жалеть, тогда она бы стала себя оправдывать, а сейчас не получается, потому что все против нее, черт дери.
- Спасибо, что оставила Магду. Ты всегда была лучше меня.
Рика бы не оставила кролика, Рика бы на месте Анаит строила бы из себя обиженную, такой бы и была. Приехала бы со скандалом, отобрала бы все, требовала бы компенсаций и орала бы о том, как сильно она ее ненавидит. Она бы орала о какой-нибудь мести, которую уже почти приготовила. Черт возьми, она бы столько эмоций бы выплеснула. И она бы сделала все для того, чтобы предавшей ее, было очень плохо. А Анаит даже не оскорбляет Рику, хотя Рика это заслужила и понимает это даже сама.
- Я не могу больше пить. Видишь, я все куда-то потеряла. Когда я тебя потеряла, у меня и жизнь к черту покатилась. Прости за то, что я тогда любила Киру Пинто. Если тебе спокойнее будет, то Кира Пинто меня не любила никогда. Она бросила меня.
Умерла ли Кира Пинто или же слухи были правдивы и они провели вместе какое-то время, а потом Кира сбежала от Рики, это все уже неважно. Кира в любом случае бросила Марику. Зачем она это все говорит своей бывшей любовнице? Зачем говорит, что тогда любила другую. Марика не особенно умеет думать, Марика внезапная, Марика не размышляет и говорит то, что ей хочется. Говорит то, что думает. И ей кажется что ее самой большой ошибкой тогда было любить Киру Пинто. Она снова себя жалеет, потому что Кира Пинто ее не любила никогда. И, если Марика и была ей нужна, то только как преданная собачонка, которая готова была ради нее на все. Марика все же берет виски и делает пару щедрых глотков, чтобы снова уложить свою голову на колени к Анаит. Так было как-то спокойнее.
- Я такая дура. Ты ведь меня любила, да? А я тебе изменяла, я любила другую. Скажи, что ты меня ненавидишь. Скажи, что ты меня презираешь. Мне так будет проще сейчас тебя отпустить.

 Отправлено: 22.07.13 14:52. Заголовок: -Ты когда-нибудь это..

-Ты когда-нибудь это узнаешь, если не возьмёшься за ум. У тебя ведь нет больше идиотки, которая бы отсидела твой срок заодно.
Ангелина говорит почти ласково, но отчётливо понимает, как всё изменилось. Раньше была сильной, сейчас стала ещё сильнее, но что-то внутри переломилось. Она переросла возраст, когда готова была быть не только любовницей, но и мамочкой, которая на многие проделки несмышленой, из-за ветра юности в голове, дочери закрывает глаза. А сейчас перед её глаза встаёт Олеандра, с большими и грустными глазами, ресницами, так и норовящими опуститься, чтобы упереть взгляд куда-то в свои туфли, не от смущения, а от задумчивости, что прочно поселилась в ней. Они с Ландрой с похожими драмами в сердце, с теми людьми, которые, может, не были плохими или неправильными, но именно их отношение не смогли оценить или сберечь хотя бы крупицу. И сейчас ей хотелось ласки, заботы, уюта и дома, а не вечных попыток понять, почему её девочка не отвечает на телефонный звонок и зачем переспит с тем вон парнем, который даже чисто визуально и близко не валялся с её типажом, да и не нравятся её девочки никакие мужчины. Ангелина устала закрывать глаза на что бы то ни было, никогда такой не была и, не будь тюрьмы, всё равно сорвалась бы и однажды закрыла бы эту лавку чудес. Любила ли она больше Марику или своё сердце, которое та день ото дня рвала? Наверное, одинаково, но тогда перевешивала Рика. А сейчас внутри поселилась пустота, и, поглаживая ладонями голову Марики, она не чувствовала себя живой, как будто бы внутри окаменела. Но её руки, её пальцы, по-прежнему с готовностью и своеволием тянулись к её рыжему пламени волос.
-Потому, что я женщина. - Она усмехается с солоноватым привкусом, который поселился в ней, когда не выплакала слёзы по тому, что у них не получилось. Анаит не была истеричкой, которая рыдала с театральными всхлипами, она, как фарфоровая кукла, трескалась изнутри, и только, когда она будет заканчивать свои дни, можно будет разглядеть трещины на её лице, шее, и дорожки из слёз под нижними веками. А сейчас она с сумбурной задумчивостью перебирает волосы Марики у висков. Достаточно эгоистично. Для того, чтобы вспомнить, что хочется забыть, но на миг всё равно нужно. Женщины такие мазохистски. Забавное уточнение. Женщина. Ангелина никогда не страдала женской логикой, могла смотреть на всё мужским взглядом, не истерила там, где мужчина бы оставался спокоен, и не была спокойна, там, где проявила бы мудрость женщина. Марика шутила, что если с ней ещё вопрос, то Ангелина родилась не в своём теле. Так странно. Раньше она носила жеманно приталенные платья и женственные шляпки из ретро – кино, вычурные вуали и перстни, а сейчас на неё строгий костюм унисекс, но она, как никогда, ощущает себя женщиной. Наверное, впервые за долгие годы.
-Я сделала это не для тебя, так что благодарить не стоит да и не за что.
Её слова не звучат жёстко, но в них больше серьёзной уверенности, чем раньше, когда она могла наговорить относительно вежливых, но гадостей. Тогда она чаще не думала так, как говорила, и камуфлировала многие чувства и тревоги за надутыми бантиком губами. А теперь она правда поступает так не по доброте душевной, а потому, что так будет лучше Магдалене. Той, которая была верна Анаит, но теперь, как и Марика, больше полюбила другую. Ту самую Рику, чьи заботливые руки грели её те годы, что Анаит мотала свой срок. Так получалось, что в эту минуту они обе отдавали предпочтения не человеческим чувствам, а кролику.
-Да, мне спокойнее. Не могу поклясться своей жизнью, что желаю тебе счастья. Чёртас два, Марика Салливэн. - Она старается себя оградить холодной стеной от прошлого, где ей было тепло, больше то солнце её не греет. Да и тогда не грело, а сжигало её.
-Я лелеяла мысль отомстить. Но Пинто сделала это за меня. Она не любила так, как ты этого хотела. Ты не заслужила. Но и я не заслужила, так что мы квиты.
В речи Анаит много пафоса, но только она правда думала так. Она и рассуждала пафосно внутри. Возможно, поэтому многое и не получила. Разве можно и нужно любовь заслужить? Но ей нравилось объяснять всё твердокаменной логикой, хотя при этом она всегда жила глупым сердцем, которое билось внутри, а сейчас она к нему прислушивается, чтобы проверить, не выпало ли оно по дороге, хлипко держащееся на расшатанных любовью сосудах.
-Я могла бы сказать это, если бы понимала, что всё ещё люблю или уже ненавижу. А я не чувствую ни того, ни другого. Я не знаю, что думаю о тебе. Если придумаю, ты будешь первой, кто это узнает. Я любила тебя и ни разу не изменила. Представляешь, ни разу. Даже желания не было и мысли. Но про других своих бывших такого сказать не могу. За это мне ты. А тебе она за меня. Всё же правильно.
Последний раз коснуться кончиками пальцев её висков, задержав их и, полуприкрыв глаза, растягивать момент, который прекращать не хочется, но который уже не вернуть. Чтобы требовательно, но с несвойственной Анаит мягкостью отстранить голову Рики и подняться на ноги, привычным жестом проведя руками по ногам. Старые привычки, раньше приходилось поправлять задравшуюся юбку-карандаш. Не так она себе представляла их встречу.
-Ты потеряла многое и думаешь, может, что изменилась? Ты всё такая же. Знаешь, в чём? Говоришь, что думаешь. Живёшь, как живётся. Не такая весёлая, но такая же шальная. Я всегда любила это в тебе. А я стала скучнее, обыденнее. Я теперь размышляю о справедливости и о многом таком, от чего жить становится скучно. Так что не жалей, что потеряла любовь. Ангелину мы потеряли обе, да и уже давно.
А потом она уходит, но не чувствует удовлетворения. Ни по одному из пунктов. Ей было мало и много, слишком и недостаточно, она не забыла, но больше ничего ей не нужно. И от всего этого непростительно тяжело. От того, что у Марики под глазами залегли тени, хотя Ангелина правда старалась избавить её ото всех грузов. Но это было давно.

 Отправлено: 22.07.13 18:54. Заголовок: В голове у Марики ст..

В голове у Марики стучит тысяча молоточков и все наперебой повторяют ей, что Ангелина больше ее не любит. Она ее больше не любит и никогда не полюбит снова, потому что такого не бывает и, если человек разлюбил однажды, то чувства с новой силой не вспыхнуть. И Марике от этого хочется кричать, ей хочется от этого выть но луну и выдирать свои светлые волосы из своей не самой умной головы. Ей так не хочется, чтобы Анаит перестала касаться ее волос, ей так не хочется, чтобы это все закончилось, чтобы та ушла и больше никогда не вернулась. Почему-то она именно сейчас особенно остро осознает, что на самом деле потеряла. Кира Пинто. Ее страсть, ее все, Марика сходила с ума и готова была на все, чтобы та хотя бы позволила прикоснуться к себе. И вот за всей этой дикой страстью Марика умудрилась потерять что-то очень важное и большое в своей жизни.
Она тебя больше не любит.
- Она не любила меня вообще.
Эхом зачем-то исправляет Марика, словно это сейчас может что-то исправить. А голову все так же прижимает к коленям своей бывшей любовницы и ей кажется, что сейчас ничего в этом мире не сможет заставить ее эту голову убрать. Марику изнутри всю трясет. Сейчас Анаит такая чужая и от этого так больно, что она не знает куда себя деть от этого холода. Марика живет эмоциями, она живет своими желаниями. Она сама как нерв оголенный и сейчас каждые слова бьют ее током, она от них даже вздрагивает, худая девчонка с губами, над которыми издевались в школе. Все равно ли Марике у этот момент на то, что Кира Пинто ее никогда не любила? Не все равно, но она и правда думает, что получила по заслугам. И она даже готова сейчас была бы приложить нож к рукам Ангелины, чтобы та ее наказала должным образом, так же с пафосом и прочее. Рика любит себя, много жалеет себя, считает, что все в этом мире несправедливо. Но сейчас Анаит совершенно справедливо режет ее без ножа, а Марика жадно ловит каждое ее слово. Хотя от каждого ее слова ей больно. И почему она верила в то, что что-то может измениться? Почему она считала, что сейчас все будет как раньше? Почему она с наивностью ждала совсем других слов. Когда Анаит отстраняет голову Марики, то Рика предпринимает какую-то жалкую попытку, старается уцепиться за бывшую любовницу, смотрит жалобно.
- Нет-нет, пожалуйста, не уходи, я сделаю тебе чай, я сделаю тот чай, который ты пьешь. Прошу тебя, я сяду в тюрьму, я исправлю свои ошибки, пожалуйста, только останься, я прошу тебя, не бросай меня, пожалуйста.
Она как в бреду это шепчет, пытаясь зацепиться за руки Анаит, но та, наверное, даже не может разобраться почти ничего из этого лихорадочного шепота, которым Марика пытается ее убедить остаться. А потом Рика и вовсе начинает рыдать во весь голос, словно ребенок, выплескивая наружу всю свою боль, всю свою печаль и всю свою безысходность, что накопилась в ней и до встречи с Анаит и что буквально переливается за края, после этой встречи.
Когда-то Рика относилась к Ангелине как к той, что всегда будет с ней рядом. Ей нравилось, что та была к ней привязана, Рике нравилось появляться с ней на публике, эпатировать публику. Рике нравились ее глаза, ее волосы, ее манеры, ее голос. Рике нравилось в ней буквально все, но в тот момент Рика бы не смогла сказать, что она ее любит. Дурная голова Рики была забита Кирой Пинто, Марика была ребенком, который сам не понимал чего он хочет. И ей хотелось ту, что так и не смогла ей принадлежать. И в те моменты Марике нравилось дразнить Анаит, нравилось заигрывать на ее глазах с какими-то мужчинами, которых Рика даже не отличала и не понимала, а не геи ли они случайно. Ей нравилось заигрывать с женщинами, с какими-то моделями или просто на каких-то приемах пить на брудершафт с девочками на глазах у Анаит. а сейчас Марика совершенно убита горем, когда понимает, что она потеряла и когда Ангелина произносит эти страшные слова. И пусть она и рыдает навзрыд, но она находит в себе силы, чтобы поднять голову и вслед Анаит прокричать
- Знаешь что? Я никогда не клялась тебе в любви, но я причинила тебе боль. А знаешь, что больнее того, что человек тебя не любил? Больнее, когда человек, без которого ты до сих пор тонешь, говорит тебе, что он тебя больше не любит. Ты отмщена. И дай Бог тебе никогда и ни от кого не услышать, что он или она тебя больше не любит.
Дверь закрывается и Марика остается одна, падает на подушки и продолжает рыдать, понимая, что даже этот ее последний монолог не смог удержать уходящую Анаит.

 Отправлено: 12.01.20 02:58. Заголовок: Рика даже не может у..

Рика даже не может улыбнуться, когда Анаит сначала говорит, что не собирается покидать такси, а потом соглашается поехать к ней. Боится улыбнуться и спугнуть удачу. В последнее время, Марика постоянно чего-то боится. Вернее, она постоянно боится терять людей. Так глупо, ведь раньше она вообще с легкостью, как ей казалось, расставалась даже с теми, кого любила. Она же даже не навещала Анаит, и не было ей оправданий. Рика при желании могла с легкостью найти для себя оправдания, но был ли в этом смысл. Она привыкла считал, что в ней что-то надломила Кира Пинто, что использовала ее, сбежала, оставила, или вообще черт знает, что там произошло с этой сексуальной стервой. Сейчас Марика не могла даже вспомнить ее лица. поэтому понимает, что надломила ее она сама, а не Рика или прочие. Раньше Рика не боялась потерять Кассиопею, сейчас же боится. Хотя что взять с жестокой куклы, которая с легкостью от нее откажется? А Марика цепляется за тех, кто может подарить ей немного любви, которой она не заслуживает.
- Я сама себе не верю. И ни за что бы не позволила тебе еще раз мне поверить, потому что ужасное дерьмо. И, мне кажется, что я могу предать снова.
Хотя бы честно. Раньше Марика могла бросаться громкими словами, не особенно веря в них, а иногда веря. Она считала себя честной, а иногда даже справедливой. Ей до сих пор стыдно за какое-то интервью, которое она дала на пике своей карьеры, и на пике того, как обкурилась, где она вещала с пафосом, что она самая честная модель, что она никогда не соврет и не продается. Тогда она сама верила в то, что отличается от продажных шкур. У нее была короткая стрижка, она курила на камеру и эпатировала публику своими поцелуями с Анаит, а потом откровенным нытьем о Кире Пинто. Рике казалось тогда, что она отличалась от других. До в руки Крейвина упадет на показе, то оближет ухо известного певца на вечеринке. Сейчас же Марика понимает, что она была хуже тех, кто работал и пусть даже продавался, не устраивал скандалы и не стриг волосы, когда все вокруг просили их сохранить. Марика была как трудный подросток мира моды. И которого все забыли. А сейчас она просто жалкая пародия на саму себя, у нее не всегда хватает денег на еду. У нее остался роскошный особняк, который скоро отнимут, потому что она не платила за него целую вечность. Рика это заслужила. Она не думала о том, что будет дальше и питалась дешевой едой, а если деньги появлялись, то тратила их на дорогой алкоголь, да травку. Вот тебе и модель, которая отличалась от других, а сейчас находится в забвении. Марика проводит вечера, поедая пиццу, покуривая травку, иногда допиваясь до чертей, но она всегда говорит «спокойной ночи» Магде. Она скупает для нее бантики, причем дизайнерские. Она может надеть на себя откровенное дерьмо, она тощая стерва, на которой все выглядит сносно. Но для крольчихи она покупает лучшие банты и лучшую еду. Она разговаривает с Магдой, как со своей подругой. И часто ноет, как жалеет, что так поступила с Анаит. А потом спрашивает, помнит ли Магда Анаит. И готова поклясться, что кроличьи глазки отвечают ей с пониманием.
Марика сходит с ума от ласк Анаит. Причем, не потому что она просто страстная. Марике хватало страсти с глазастой Форлани, которая после секса цинично делала вид, что даже не знает любовницу. Так уж было заведено, Марика сама играла по этим правилам, никаких объятий и сна вместе. Тело Марики все еще помнит прикосновения той Анаит. Прикосновения этой Анаит жестче. Но Рика тянется к ней всем телом и всей душой.
- Я так скучала… - на выдохе произносит она.
Марика может быть девочкой с придыханием. Только вот относительно Анаит все иначе. Раньше Анаит была другой. Она была жеманной, на руках у нее сидел кролик, а Анаит накручивала на палец локон своих прекрасных волос. Губы ее всегда были аккуратно накрашены, а глаза хлопали как у куклы. Больше не было накладных ресниц. Больше не было тех губок бантиком, осталась лишь очень кривоватая усмешка. И Марика снова заново с ней знакомилась, словно заново ее узнавала. И заново отдавала Анаит себя. Марика страстно хочет распустить этот строгий пучок бывшей возлюбленной, бывшей любовницы. Ей хочется размазать помаду по лицу Анаит. Марика не умеет быть спокойной и сдержанной, поэтому, когда пальцы Анаит касаются внутренней стороны ее бедер, Рика стонет, совершенно не смущаясь того, что водитель вынужден быть свидетелем этой интимной сцены.
Благо они оказываются возле дома Рики и она щедро бросает ему большую сумму, чем та, на которую он рассчитывал. Марика тянет Анаит за собой, и они оказываются внутри того дома, в котором они раньше проводили вечера и в котором произошла их последняя встреча после того, как Анаит вышла из тюрьмы. Повсюду грязь, пустые бутылки и упаковки из под пиццы. Лишь Магда в клетке с бантиком от Луи Вьютона выглядит опрятной в этой грязи.
Рика наливает Анаит и себе крепкий виски. Протягивает стакан, а сама садится со своим на корточки напротив Магды. Шлет крольчихе поцелуй.
- Смотри, я не загубила ее. – начинает она издалека. Открывает клетку и ласково гладит шерстку кролика. А потом закрывает и резко поворачивается к Анаит.
- Так ты все еще любишь меня? – она всегда была прямой

 Отправлено: 10.06.20 23:56. Заголовок: Ангелина провела на ..

Ангелина провела на зоне достаточно времени - и точно может сказать, что нет ничего приятного в этом. Само сочетание слов "тюремная романтика", столь часто используемое в блатных балладах, заставляет Ангелину раздражаться. Нет в тюрьме ни малейшей романтики - а вот лишений, тяжести на сердце, дней сурка и бесконечной, какой-то притуплённой паники, хоть отбавляй. Прошло столько времени, но она до сих пор вспоминает, как поначалу ёжилась на нарах, пытаясь унять дрожь плечей ладонями, потому, что одеяло забирали товарки посноровистее. Разве что не отнимали сигареты с передачами - ведь просто Анаит никто не навещал. С другой же стороны, она и ничего не ожидала для себя. Невзирая на то, что раньше она обожала жеманные улыбки, строгие юбки-карандаши и огромные, чуть пошловатые банты, на поясах, она никогда не была тургеневской барышней - предпочитая рационально и уверенно стоять на ногах. Ангелина не сомневалась - привыкнуть можно практически ко всему и суметь адаптироваться в любой ситуации - другой вопрос, что запала и желания для этого хватило бы не каждой. Ей хватило. Конечно, Анаит не стала бы себя пафосно называть королевой тюрьмы, это просто курам на смех. Но она и не давала себя в обиду, как-то даже умудрившись отметелить пару "барышней", захотевших от неё неоднозначных ласк. Самое милое - Анаит не возражала против этого. Но в тот момент эти грязные потные девки её страшно взбесили, и она смутно помнит, как колотила одну из них головой о стену, пока та не уползла в свой угол в кровавых соплях.
Ангелина и в прежние дни не имела обыкновения чрезмерно проявлять телячьи нежности – она всегда была цепкой, пробивной, хваткой, хоть и миловидно хлопала ресницами под тёмными очками в форме бабочек. Она порой спала с мужчинами – но просто ради денег и ради связей. Иногда спит даже сейчас – хоть она и владеет казино, то тот, то иной покровитель никогда не будет лишним, этот мир не заточен под женщин, и Ангелину ничуть не смущает там, где не работают иные действия или увещевания включать в ход то самое место – ей плевать. Почему нет, она давно не девочка, и даже бы не вспомнила, когда сей добродетелью обладала – настолько то было время давнее. В ней рано проснулась сексуальность и даже в детстве, играя в куклы, ей было интересно не расчёсывать им волосы или усаживать за чай, а устраивать между ними маленькие оргии. И всё же, она старалась смотреть на вещи трезво. Твёрдо знала, чего желает и к чему стремится. Её всегда интересовали женщины, но она отменно, напустив на себя нужного вида, могла использовать мужчин – впрочем, ничего не имея против того, чтобы и те использовали её. Товарно-денежные отношения, ни больше, ни меньше. Марика – иная история. Она в Ангелине что-то задела. Что-то живое и светлое. К ней Анаит проявляла любовь – страсть и нежность. Забота, безумие. Анаит никогда не жила эмоциями, предпочитая холодные расчёт, но ради Рики сломала себе жизнь, оказавшись за решёткой. Прекрасно понимая, что Марика её не любит и даже в тот момент, когда на Анаит защёлкивались наручники, думала лишь о том, как соблазнить чертовку Пинто. Анаит бы, кстати, не стала бы заламывать руки в нелепых вопросах к мирозданию – мол, что Марика в пройдохе Кире нашла? Длинные ноги, шелковистые волосы. Бархатные ресницы и неприступный взгляд. Всё логично и, наверное, Анаит разумом понимала. Но сердце отказывалось понимать. Правда, чувств Ангелины это не изменило. Но она не врала, когда говорила, что больше не доверяет. И ей нравится, как Марика не пытается суетиться, пытаться разубедить Анаит в очевидном, будто больше такого не произойдёт никогда. Ангелина не верила словам. И подавно не верит словам теперь.
-Прекрати себя оскорблять и принижать. То, что ты меня не любила, причинило мне боль, о которой сложно забыть. И теперь я всегда насторожена. Однако, это не означает, что ты – дерьмо. С тем же успехом можно назвать дерьмом меня, потому, что чаще всё портят эмоции, а не отсутствие оных.
Анаит рассуждает цинично и сдержано – будто не она так недавно ласкала Рику в самом сокровенном месте. Но, обо всём без лишних слов говорит её взгляд – пусть более хищный и мрачный, чем прежде. Однако, любящий, как и раньше. Она больше не верит Марике. Но это не означает, что она перестала любить её губы, руки, глаза. На Анаит дорогой костюм, но это не мешает ей деловито убрать пустые бутылки и коробки из-под пиццы, которые умиляют её воспоминанием, насколько Рика ненавидела готовить. А Анаит забавным образом любила, хотя в их паре предпочитала примерять на себя мужскую роль. Она с невозмутимым видом продолжает прибираться в доме, не понимая, зачем Рика так запустила своё жилище. Ангелина, впрочем, также не особенно заморачивалась чистотой – но всему есть предел. И ей становится за Марику больно, ей не хочется, чтобы её не её мятежная девочка жила в условиях, далёких от комфортных. Ангелина прищуривается, когда Марика достаёт из клетки Магду, а потом убирает кролика с негласным испугом – словно Ангелина могла её отобрать. На Магде – дизайнерский бантик, чем бы Рика не заморочилась раньше, но заморочилась сейчас. Отчего-то от этого трогательного наблюдения ком в горле. Ангелина не привыкла к такому отношению – обычно обо всём заботилась она. Рика не любила ответственность, не страдала рутиной, ей нравилось веселиться, тусоваться, заводить новые знакомства, а потом о них забывать, снова заводить и радоваться жизни. А сейчас – в её доме пустые бутылки, но на Магде идеально отстиранный бант.
-Магда выглядит вполне довольной жизнью. Я таскала её на руках, но о ней забывала. Как-то даже забыла в магазине, где покупала какую-то сумку. И она смотрела волком, будучи кроликом. На тебя она смотрит иначе. Видимо, признала в тебе хозяйку.
Анаит невольно ловит себя на улыбке, пока Марика шлёт воздушный поцелуй кролику, так, словно этот зверёк был человеком. Ангелина не отличалась подобной сентиментальностью, но Рика всегда была более заводной и порывистой. Анаит же смотрелась куда отрешённее, так, словно спит на ходу и не утруждает себя до конца просыпаться. В ней было не так уж много энергии, в то время, как энергия Марики била через край. Как сейчас, когда её лихорадочный взгляд впивается в лицо Ангелины, и она задаёт её опасный вопрос. По крайней мере, Анаит этого вопроса опасалась. Ангелине известен ответ, который не виден на её губах, его непросто прочитать в глазах, но высечен на сердце. И раньше, быть может, она бы соврала. Чтобы не ей одной было больно. Но не сейчас. Она не хочет для Марики лишней боли. И скажет ей правду, пусть даже уязвив свою гордость, чего ранее Ангелина бы сделать не смогла. Она касается светлого локона Марики пальцами, обводит контур её губ, ласкает её скулы кончиками пальцев. Задумчиво, но ласково.
-И я скучала. Очень сильно, моя красавица. И да. Я всё ещё люблю тебя. Всегда.
Анаит имела не так уж много увлечений – ей всегда было сложно на кого-то «запасть» и ещё сложнее отвыкнуть. Потому большинство её давних романов были мимолётны и ничуть необременительны. Просто без чувств, просто постель – всем спасибо, свободны и до свидания. С Марикой всё было иначе – не с первой минуты. Анаит была наивно уверена в собственной стойкости, в том, что привычно сумеет взять себя за горло и не влюбиться. И она не влюбилась – а полюбила Рику всей душой. Это не изменилось за все годы, это не изменилось до сих пор. И Ангелина знает – это не изменится. Она способна лишь один раз на такие сильные чувства. И на самом деле, она, наверное, сама бы не хотела разлюбить. Ведь так сильно уже никого не полюбит. А на месте чувств осталась бы пустота, не дарующая покоя. Ангелина мало чего боится, но ощутить себя опустошённой кажется ей страшным. Вместе с тем, она практична и рациональна, а оттого сознаёт – они как вода и огонь, и у них никогда не будет без сложностей. Марика утверждает сама – что могла бы предать опять и снова. И, если Анаит интуитивно к этому готова, то это вовсе не означает, будто ей будет хоть сколько-нибудь менее болезненно.
Она закуривает сигарету, сбрасывая пепел в пепельницу – не церемонно, а отточенным жестом. Она привычно курит свои, потому, что редко кто курит настолько крепкие. А сигареты слабее для её организма давно нечто вроде детских конфет.

 Отправлено: 18.06.20 03:00. Заголовок: - Я любила тебя! - М..

- Я любила тебя! - Марика даже голос повышает от того, что эта мысль кажется ей оскорбительной. Да она вела себя ужасно, отвратительно и ей нет прощения, но, черт дери, она даже сама никогда не сомневалась в том, что к Анаит у нее были самые настоящие и крепкие чувства, - я, правда, любила. Кира Пинто это страсть. Я все перепутала, ты же знаешь, я глупая.
Марика опускает взгляд. Она ни с кем старалась не говорить о Кире почему-то. Хотя больше ничего не ощущала по отношению к этой красивой стерве. Рика надеялась, что та не умерла, а нашла свое счастье, как какой-нибудь Элвис Пресли. Да Рика верила, что Элвис жив и часто танцевала под его песни, считая, что он очень расчетливый негодяй.
Она не была идеальной возлюбленной для той прошлой Анаит. Та Анаит была такой томной и красивой, что, если их поцелуй был запечатлен какой-то газетой, то Анаит затмевала тощую Марику с ее дерзкой мимикой. Марика, наверное, тогда толком не понимала, что такое чувства. Если умудрилась все «спустить в унитаз» ради Киры Пинто, когда было очевидно, что Кира была лишь страстью. Марика так ненавидела Пинто, что хотела ее получить. Все. Никакой настоящей любви. Но доказывать Анаит слишком рьяно, что она ее любила, Рика просто не решилась. Потому что понимала, что не может говорить о любви, если даже не навещала ту, что спасла тощую задницу Рики.
- У меня нет никого, кроме нее. Мы часто говорим о тебе. Да, Магда? - Рика обращается к крольчихе так, словно та действительно может ответить, - я покупаю ей хороший корм. Сама могу есть всякую дрянь, но Магда питается, как королева Англии.
Рика обожала кролика. Ей хотелось думать, что она просто полюбила это пушистое существо. С другой стороны, она понимала, что во многом Магда просто напоминала об Анаит изначально. А сейчас в голове глупой бывшей модели все перемешалось. Но крольчиха стала для Марики подругой. Она могла разговаривать с Саммер, они были похожи с кузиной, но Саммер была нежнее. У Саммер так же была своя жизнь, хоть Саммер и старалась слушать Марику. Рика иногда обкуривалась, как в последний раз, напивалась так, что язык заплетался и названивала Саммер. И та ее слушала. Терпеливо и участливо. Но неблагодарная Марика швыряла трубку, потому что ей казалось, что Саммер не слишком вникала в ее проблемы. В последнее время Марика стала постоянно звонить Алисе. Теперь она больше не рассказывает сестре о своих проблемах, но требует, чтобы Алиса немедленно приезжала. Рика обещает, что купит сестре дом. Алиса, видимо, знает, что Марика не может даже сохранить свой дом. Рика винит в этом Марлона и Амбру. Они точно отговаривают Алису. Плакать на плече у Грега Марика и сама устала. Ей было нужно нечто сердечное. Она видела свое сердце в циничных глазах Анаит, которую Рика когда-то предала.
Марика всхлипывает, когда Анаит говорит, что все еще ее любит. На сердце бывшей модели становится как-то спокойно. На мгновение, но так спокойно, что Рика улыбается, трется щекой о руку Анаит.
- Закажем пиццу? - невпопад спрашивает Марика и тут же набирает номер, который набирала всегда для заказа пиццы. Она помнит, что они с Анаит раньше всегда курили травку, а потом заказывали пиццу четыре сыра. Потому что Анаит нравилась пицца с пеперрони, а Рике нравилась пицца с артишоками. Сходились и соглашались они на пиццу четыре сыра. Марику всегда почему-то веселило как тянется сыр. Раньше Анаит жеманно брала кусочек пиццы и языком «подцепляла» тянущийся сыр. Рике интересно, как сейчас Анаит будет есть пиццу.
Рика отмалчивается. Попивая виски. Воцаряется не самое приятное молчание. Не самое приятное, потому что Марика опасается, что Анаит сейчас просто уйдет. Рика снова наполняет свой бокал и добавляет в бокал Анаит.
- Я не могу сказать, что люблю тебя, потому что ты не веришь в то, что я любила тогда. Я сделала много ошибок. Но это не значит, что не любила. И я… - Рика замолкает, потому что раздумывает над своими собственными словами, - я думаю, что я люблю тебя до сих пор. Я хочу есть пиццу с тобой. Я все потеряла, Ангелина. Я теряю этот дом. У меня все есть, но я все теряю. Я сделала все, чтобы потерять тебя. И пока молчи. Давай просто пить виски и есть пиццу.
Марике хочется попросить Анаит остаться. Но, конечно, она не решается. В дверь звонит курьер с пиццей, и Рика отдает ему практически последние деньги. С триумфом возвращается в гостиную, которая стараниями Анаит приняла удобоваримый вид. Рика кладет пиццу себе на колени, достает первый кусок с тем же тянущимся сыром и протягивает Анаит.

 Отправлено: 03.09.20 03:50. Заголовок: -Ты не глупая, Рика...

-Ты не глупая, Рика. Ты всегда жила и дышала чувствами. Даже если тогда к Пинто была не страсть. Даже если тогда ты её полюбила – то пусть так, важно то, что сейчас.
Анаит с трепетной, несколько мужской волевой лаской, проводит ладонью по щеке своей девочки, уже не столь запутавшейся, но по-прежнему смятённой. Марика трогает её до глубины души тем, как переживает, но Анаит уже давно совсем не злится. Бесилась поначалу – и не станет отрицать. То и дело представляя проклятую Киру в объятиях Марики. Но ей хотелось растерзать проклятую стерву Пинто, которую Ангелина возненавидела пылко и страстно, как пусть невольную разлучницу – однако, ей не хотелось причинить вреда Марике – даже тогда. Ни разу в жизни.
-А вот это ты, зря. Магда, конечно, ухожена, но тебе следовало больше заботится о себе. Что ж, теперь я о тебе позабочусь, моя девочка. Обещаю. Ты же знаешь, что можешь на меня положиться. Я не обещала бы, если бы не была уверена в этих словах. В нашу первую встречу после моего освобождения во мне ещё слишком бурлила досада, обида. Тогда я готова всё понять не была.
Мягко хмыкает Ангелина, разваливаясь на ковре, который недавно привела в относительный порядок – однако, оставшиеся кое-где обрывки страниц из журналов ничуть её не смущают. Она наслаждается, нежится, словно на пляже, скинув туфли, ставшие пудовыми. Раньше она обожала рассекать дороги на каблуках. После тюрьмы отвыкла от много – маникюра, красивой причёски, стильных нарядов, но её странным образом не напрягает все эти азы заново постигать, пусть теперь её стиль стал куда более мужественно-сдержанным. Строгие пиджаки, галстуки. Но Ангелина никогда Марику в своих злоключениях не винила – она сама, своей волей приняла решение сесть за неё за решётку. Загодя зная – Марика вряд ли станет её навещать. Но Ангелина не из породы неженок, она заранее была готова справиться со всем сама, встать на ноги, не опираясь ни на чью руку. И видела это верным решением для себя – ведь именно поэтому она теперь, к примеру, владеет казино, заправляя там железной рукой и не давая сотрудникам спуска. Прояви она слабость и начни пережёвывать сопли, зона бы тотчас перемолола её своей мясорубкой. Да и, признаться, Ангелина всегда, с детских лет, была самостоятельной, предпочитая образ и повадки мужчин, нежели женскую болезненную хрупкость – хоть её извечные былые жеманные ужимки мелькали то в её картинных шляпках, то в туфлях в стиле ретро. Словно Ангелина за всей этой шелухой из псевдо-женственных атрибутов скрывала истинно стальную себя. И всё же, Ангелине греет душу, как Рика любит кролика. Сама Анаит, положа руку на сердце, относилась к Магде как к обычному зверьку, не более того. Она вполне могла позабыть вовремя её покормить или ей было неохота чистить клетку. Но этот кролик будто бы незримо всё это время связывал их с Рикой. Пусть несколько сентиментально, странно, но Ангелина так прочувствовала сейчас. Касаясь то плеча своей девочки, то спины, игриво пробегаясь кончиками пальцев по её позвоночнику.
-Не надо ничего говорить, Рика. Я тебе верю. Но не говори, если не хочешь сейчас чего-то сказать.
Ангелина мягко прикладывает палец к губам своей девочки, давая понять, что всё понимает – лишних слов, а также громких признаний не нужно. По крайней мере, не сегодня. Не оттого, что Ангелина им не верит – ей просто показалось, Марика пока не готова их произнести, и не желала, чтобы её девочка в этом себя заставляла, насильно выдавливая из глубин подсознания нечто, что Ангелина, возможно, хотела бы услышать.
-Я помогу с домом, не беспокойся. И не позволю, чтобы ты лишилась его. Этот дом особенный для нас обеих. Но, даже если вдруг что-то не получится, ты всегда можешь жить у меня.
Анаит улыбается Марике, откусывая кусок пиццы прямо из её рук. Делая это не в своей прежней жеманной манере, а как-то иначе. Наверное, в тюрьме Анаит научилась относиться еде в первую очередь как к пище, необходимой для восполнения ресурсов организма, она потеряла там свой нюх. Однако, в эту самую минуту, смак голубого сыра приятно греет её нос и все рецепторы, что, как ей виделось, лишились прежней остроты. Она с удовольствием делает глоток из бокала, куда Рика подлила горячительное, выпивая залпом, на едином вдохе – также приобретённая привычка, отныне сопровождающая повадки Анаит, коя, давно и неправда, некогда пила церемонно-тягучими глоточками.
-Виски и пицца…мне нравится план. И, знаешь…отчего-то нравится, как ты всё ещё называешь меня Ангелиной.
Ангелина также выбирает кусок пиццы для Марики, думая о том, как ни за что не позволит ей потерять этот дом. Отчего-то Анаит током обдало всё сердце, пока она молча наблюдала, как Марика отдаёт помятые деньги за пиццу. Ей почему-то становится больно. С другой же стороны – как никогда хорошо. Она скрещивает ноги в позе лотоса, не собираясь никуда уходить и покидать свою девочку снова. В тот, первый раз, после их расставания, у них не получилось, что-то в мозаике их судьбы не складывалось. Анаит пребывала на нервах, взбешённая, взмыленная, взвинченная, словно бешеная собака, каждую минуту бдительно ожидающая, что её усыпят. А сейчас позволяет себе расслабиться, отпустив все былые обиды и непонимания, самозабвенно перебирая немного спутанные локоны своей красавицы, зарываясь в них носом и вспоминая, вспоминая. Только не с болью, как бывало раньше, а с упоённой ностальгией. Ангелина хочет, чтобы между ними сложился паззл. И готова быть для Марики надёжной опорой во всём. Анаит продолжает курить, запоздало дёрнувшись.
-Не предлагаю тебе закурить…мои сигареты как два дымохода. Очень тяжёлые. Но, если ты хочешь…
Ангелина не манерничает – на зоне она имела дурость пристраститься к действительно адскому куреву, клубы которого способен вынести вовсе не каждый желудок. Та же история с чаем, именуемым чифирем. Ей по душе разглядывать Марику жгуче и вместе с тем ласково. Не ожидать от неё пылких жестов, но учиться читать по глазам. Ангелина стала увереннее в себе удивительным образом – хотя, по законам негласного жанра – тюрьма должна была её поломать. И ещё больше Анаит заводит и одновременно умиротворяет ласкать Марику глазами, пальцами. Замысловатым, но по-мужски отточенным жестом, очерчивая линию её скул и подбородка, прикасаясь к любимым губам.
Ей не нужно просить Ангелину остаться – Анаит остаётся сама. Вероятно, даже если бы Марика на эмоциях надумала её выгонять. Ангелина крепко её обнимает, прижимая к себе всеми фибрами. И потом они просто валяются на ковре, так бездумно, слегка легкомысленно – даже задорно, нет, не как в былые времена, но по-новому, в чём Ангелина видит свою соль, приправленную особым очарованием. Они наперебой щёлкают каналы плазмы, кормят пиццей друг друга, пью виски и взахлёб болтают, продолжая друг друга ласкать. Плавно перемещаясь в спальню, где упиваются друг другом до самого рассвета. Чтобы заснуть в обнимку, растрёпанные и такие… будто бы пугливо и пока слегка не веряще раздраенно-счастливые.