Отправлено: 21.11.22 02:44. Заголовок: Особняк Терранова

 Отправлено: 21.11.22 02:47. Заголовок: - Соси лучше, детка…..

- Соси лучше, детка… - шипит он, надавливая на затылок Иньяны, - тогда увидишь свою подружку Ленхе. Вымаливай, заслуживай…. – стон.

Маурицио – дерьмо. Ему хотелось верить в то, что в криминальном мире он не был тем самым жутким дерьмом и грязным человеком. Он себя позиционировал спасителем такой красивой Иньяны. Ведь он спал ее от того, чтобы ее насиловали каждый день, превратили в тряпку и, возможно, даже покалечили.
Был ли он лучше, когда жестко брал ее ночами или даже, когда она просто с утра себе готовила чай? Был ли он лучше, когда втрахивал ее нежное тело в постель, зажимая ее прелестный ротик рукой? Был ли он лучше, когда говорил, чтобы она сосала лучше, манипулируя тем, что она желала, а именно встречей с подругой?
Ему казалось, что он был благороден, но, когда в его власть попала Иньяна, он, словно с катушек слетел. Рядом с ним была самая красивая, покорная и нежная девочка. красивее ее Маурицио никого и никогда не встречал. А ведь в его жизни было огромное количество женщин, но никто не мог затмить этого распахнутого взгляда, коим его награждала его законная супруга.

Иньяну он выставлял своей игрушкой. И его красавица с этим покорно смирилась, что выводило Маурицио и возбуждало в то же время.
Их отношения не были близкими. Он лишь имел свою красавицу, страшно возбуждаясь от одного ее вида. И манипулируя, как, когда заставил сосать ради встречи с Лехне. А иногда он требовал, чтобы Ини без остановки стонала его имя, только ради сладостей, что она обожала. Даже свои любимые снеки она была вынуждена зарабатывать, когда Маурицио вовсе не был нежным.
Они толком даже не говорили. Его прелестная красавица была в плену, а он просто трахал ее тогда, когда ему хотелось. Но секс с ней был особенным. Маурицио зарывался в ее волосы, умирал внутри от ее сдавленных покорных стонов. Только она того не понимала, постоянно ожидая его приказов. Он сам ее к этому приручил.
Они были женаты. При этом не были парой в любви. А Маурицио хотел отношений семейных. Иньяна была с ним рядом, но он умудрился довести ее до того, что она вздрагивала, когда он приходил. Она просто понимала, что ее красивое гибкое тело в очередной раз будут использовать. Но свое тело она давно продала своему мужу, поэтому покорно просто раздевалась. Гибкая девочка, ножки, которой он грубо для себя гнул. Глаза она распахивала, а тело, словно ей не принадлежало. Ему же хотелось, чтобы она ему принадлежала не только в те моменты, когда он манипулировал ее встречей с подругой.

Он приходит домой. Усталый, но настроенный на расслабление. Он знает, что может просто зайти в спальню к красавице Ини, и получит разрядку. Она могла просто постанывать под ним, быть его игрушкой. Однако Маурицио вдруг захотел иного. Иньяна заставляла его дрожать и думать о ней ночами. Он втрахивал ее, как куклу в постель бесчисленное количество раз. Она просто принимала его так, как было нужно, но иногда он видел слезы в уголках ее глаз. забавно, что не от боли. Его прекрасная и самая красивая супруга часто спрашивала его о том, кого он трахает еще. Она ревновала. Самая красивая девочка на свете ревновала.

Душ и домашняя одежда. Стакан виски, опустошённый залпом. Когда ведешь такой образ, какой у него, то сложно обходиться без алкоголя. Мыщцы и разум слегка расслабляются, но он не пьянеет.

Он приходит к ней в спальню, она читает книгу. Маурицио просто впивается губами в ее плечо, касаясь губами кожи, что остается элементом нежности, непривычным, если касаться Маурицио. Обычно он прокусывал ее кожу, оставляя грубые метки, и иногда впиваясь в них зубами несколько раз, словно желая причинить больше боли.
Пальцы его ведут непривычно нежно по бедру. Она уж точно привыкла по тому, как он грубо ее брал, и заставлял быть покорной, послушной и исполняющей все, как минимум, для того, чтобы созвониться или увидеть свою подругу, например. Ее встреча на три часа с Ленхе стоила того, чтобы Маурицио буквально имел ее тело без остановки. Ини свое тело отрешенно ему отдавала. Своему мужу.

- Ты хочешь заняться любовью? – хрипло спрашивает он, пусть это и звучит глупо, словно никто ему и не ответит.

Что такое любовь он не знает. Но заточенная в четырех стенах Иньяна, с потухшим взглядом, его… возбуждала. И она могла показать. Могла показать тот мир, к которому он стремился?

- Ини… - хрипит он в ее ушко, - расскажи, что для тебя заняться любовью?

 Отправлено: 27.11.22 00:10. Заголовок: Иньяна – ленивая дом..

Иньяна – ленивая домашняя кошка, что обожает валяться на диване, ничего не делая. Так ли ошибался отец, когда цедил, что из дочурки толка не выйдет? Отцу было плевать, где Ини носило вечерами, как и на её стремление писать песни. А Маурицио редко выпускал её из четырёх стен, но ему понравилась песня, что она для него написала. Он, как и Ленхе, её вдохновлял. Сам же Маурицио бесился, какого дьявола она не ненавидит его за то, как он забрал её, будто приобретение. Но сознавал ли он, что ощутила беззащитная девчонка, от коей отвернулся отец. Чего после этого ей было ожидать от едва знакомого мужчины? Уж точно не милосердия. Отец продал дочь за долги. Вероятно, другая бы страшно злилась. Но малохольная блондинка умудрялась переживать, не спился ли дражайший папочка из-за потери звонких монет, что оказались дороже близких.
Похож ли на её отца деспота новоиспечённый супруг? Иньяна не искала ответов. Пусть её любимая Ленхе, в долгожданные моменты их встреч, возмущённо и яростно убеждала Иньяну, чтобы та сбросила розовые очки и перестала оправдывать сатрапа с красивыми глазами. И это ещё подруга, конечно, не знала про их «договорённость», где он отпускал жену с Ленхе в кафе за весьма жёсткий секс. Вот так цинично. Она Маурицио не винила. Чем Иньяна чище? Он жестоко её брал, словно куклу, а она порочно продавала ему своё тело, как шлюха. Разве нет? Она обожает подругу до сопливой дрожи, но робко не согласна, с чего Маурицио в этой истории дьявол, а она лапочка. Ини не дурочка и видела возможности, что он полунамёком оставлял. Он дарил ей украшения и, изловчившись, она могла бы сбежать, смекнув – уж если бы попалась, он бы её наказал, без намёков на доброту. Но удайся авантюра, не стал бы искать её по всему свету. Почему же она не попыталась отвоевать свободу? Ини готова признать свою хрупкую неприспособленность к жизни. Инфантильная девочка, которую выкинул родной отец, словно котёнка. Что она могла без Маурицио? Ини бы сначала плакала, потом растерянно заснула бы на лавочке в парке да замёрла бы насмерть, вот и всё. Она не представляла себя в нищете в переходе, что пела бы песни и сидела у костра с попрошайками. Она не готова была терять комфорт и питаться из мусорных баков. Эту позицию сложно назвать меркантильной, но в какой-то степени она оставалась ради крыши над головой. А потом осознала… даже если Маурицио разорится, она останется с ним. Оттого, что сама того хочет.
Она честно старалась исполнять ту роль, что он для неё выбрал, но порой срывалась, как когда нервно спрашивала про шлюх. Никогда с наездом, она не считала себя столь важной персоной, чтобы лезть со сценами. Он женился на ней уж точно не отдать «романтичную» дань их союзу, брак её статус пленницы не поменял. Но…хоть он издевался над ней, а вернее, над святым – её вечной привязанностью к Ленхе, ей не казалось, что ему доставляет удовольствие её мучить. Иногда ей мерещилась затаённая боль в его действиях, словно он хотел её апатичную встряхнуть и заставить через садизм не позволить заметить ран на его сердце. Она же мягко изучала его повадки и уже знала, когда он приходил усталый, у него гудела голова – ей так хотелось притянуть его к себе, но Ини не смела, полагая, ему нужно лишь её тело, для чего её душа? Она принимала цинизм их брака. Но…если бы тот другой её выиграл, она бы не отправилась собирать вещи, повесившись в ванной. А с Маурицио пошла, как нежный оленёнок. При том, она не была идиоткой и знала, что последует дальше. Он логично не носил её на руках, а требовал секс в любой позе. В их ситуации ей сиё виделось логичным, пугало, но и даже возбуждало, будоражило. Кроме того, ради встреч с Ленхе она готова была наступить на горло своей гордости и застенчивости, как в прошлый раз. А после переживала не о том, что он унизил её, а как она не сумела сделать мужу приятное - и потом читала про техники минета в духе маниакально прилежной студентки.
Он приходит домой, и её терзает страх перед тем, что он заставит делать, ей вновь придётся испытать жгучий стыд или сильную боль. Вместе с тем, она страстно жаждет касаний мужа и проклинает всех проституток, с коими он точно веселился. Он целует её в плечо как-то иначе, чем заставляет её распахнуть янтарный взор. Ини закусывает губу в задумчивом отчаянии.
-Зачем?.. Для тебя всё ведь просто игра, и это стало привычным. Иногда мне хотелось бы стать для тебя не игрушкой, а женой…по-настоящему. Я не боюсь, что ты разобьёшь мне лицо, но боюсь разбитого сердца. Если ты поставишь меня на кон, как сделал отец.
В её голосе нет враждебности. Она касается ладонями его щёк, заглянув в голубые глаза. У него взгляд жёсткий, но…затуманенный, от этого сердце щемит и выдаёт кульбиты, а по коже проходят мурашки – до чего непривычно чутко его пальцы ведут по бедру. Она пока не знает, какой он настоящий. Его жестокость её не отпугнула. Она чувствовала себя с Маурицио счастливее, чем в доме отца, и странно свободнее. Он её мучил, но смотрел…как на человека. Отец же её пальцем не трогал, но не замечал и сплавил при первых сложностях. Она не смогла бы жить с ним после происшедшего. Никто, кроме Ленхе не знал, но день, когда отец её проиграл, был её днём рождения. До того отец просто сухо её поздравлял, но на сей раз превзошёл себя в вопросе родительской любви.
Маурицио сразу ей понравился, но почему она пошла с ним так покорно, не возразив? Иньяна понимала законы криминального мира. Однажды она стала свидетельницей жуткой истории, где муж в казино проиграл супругу, и та храбро решила взбрыкнуть. Бедную женщину пустили по кругу, а потом закатали в бетон по частям. Иньяна боялась. Она не стыдилась, что не желала подобной смерти и предпочла прослыть жалкой трусихой. В их первый раз Маурицио практически изнасиловал её. Он был жёстким, властным, но не собирался её калечить. Однако, у неё вовсе не было выбора раздвинуть ли ноги. И она покорилась правилам игры, она хотела жить, не оказаться на улице без средств к существованию и не быть изуродованной. Вот только сама не заметила, как стала не столько бояться его прихода, сколь трепетно ждать. Он её чувствовал. Если бы он тогда благородно её отпустил, она бы расценила это как равнодушие и разочаровалась бы. А он её заставил быть рядом с ним, и она влюбилась как кошка.
-Я по тебе соскучилась, Маурицио. Немного выпила, стащила из шкафа твою рубашку. Мне всё равно, как много женщин тебя окружают. Неправда – не всё равно…просто иди ко мне. Давай займёмся любовью.
Обычно она бродит по дому молчаливой тенью и, возможно, кажется отрешённой и безжизненной. А внутри горит от каждого его прикосновения, и ей сносит крышу, как хотелось бы обнять его. Чего она так боится? Любви. Но девочка, коя всегда спокойно относилась к побрякушкам, бережно хранит свадебные украшения, подаренные мужем, не снимая. И трепетно носит обручальное кольцо, что он надел ей на палец, не потому, что опасается его гнева. Это действительно важно для неё.
Сейчас же она немного выпила – совсем недостаточно для того, чтобы слыть пьяной, но неплохо, чтобы мысленно расхрабриться. Она не думала, что сумеет такое сказать. Слишком замкнутая и застенчивая. Но этот горячий, жестокий, безбожно красивый опасный мужчина её раскрывал.
-Для меня это не какой-то особый вид ласк. А то, как после двое засыпают в обнимку. Как во время секса смотрят в глаза. А для тебя?
Иньяна неожиданно пылко забирается ему на колени, плавно обвивая руками его шею, проводит носом по колючей бороде, желая быть исцарапанной и пропитанной его мужским запахом. Ресницы щекочут его ухо, а пальцы одной руки, оказавшись в его волосах, ласково в них зарываются.

 Отправлено: 28.11.22 00:12. Заголовок: - Поставить тебя на ..

- Поставить тебя на кон? – хмыкает Маурицио, вдыхая аромат ее волос – слишком дорого. Ты очень дорогая, Ини. Таких дорогих ставок я не приемлю.

Нельзя сказать, что его слова романтичные. Наверное, совсем романтиком он не может быть, но его слова – признание, своеобразное признание в том, что Иньяна – сокровище и драгоценность. Он лишь надеется, зарываясь в аромат ее волос, что она поймет, что он имел в виду. Что она не просто ставка, не выигрыш. Она нечто более драгоценное, пусть ему самому страшно это признавать. Но не признать невозможно. Нужно столкнуться с самим собой. Ее волосы пахли так, что Маурицио тонул.

Ведь она касается его лица, заглядывает ему в душу, что буквально воет от того, какая Иньяна красивая. Она покорная, она нежная. Она не нервирует его попытками сопротивляться и ненавидеть. Ини послушно приняла свою судьбу, но отчего-то этот факт заставлял член Маурицио стоять пол стойке смирно. Он был готов к тому, что она постоянно будет сопротивляться, учитывая «их историю». Она же позволяла ему все. а ещё ему снились ее стоны. Он ее выиграл, он мог пользоваться ей, как угодно. И на это рассчитывал. Как было с каждой шлюшкой, что оказывались в его постели. Но не с ней.

Маурицио с Алессио пошли в клуб, в котором были девушки, что были готовы на все и так и льнули к Алессио и Маурицио. Раньше Маурицио бы разложил несколько из них прямо в клубе. Но тут его член даже н шевелился в штанах, пока красивые девочки облизывали его шею. Он был, словно не в себе. Поцелуи и внимание бесили. Каждый взгляд точно не был взглядом его Ини. Касания кожи не вызывали дрожи, потому что Маурицио грезил о несмелых поцелуях своей супруги. Маурицио обожал отношения на одну ночь. Раньше это его заводило. С ужасом он осознал, что ему просто хотелось домой – трахнуть свою красивую малышку. И пока Алессио утопал во внимании, наслаждался своей привлекательностью… Маурицио просто сбежал. К ней. Алессио, прижимая к себе красоток, даже не задавал вопросов другу, прекрасно понимая, как у того сорвало крышу от красотки, что была в заточении.
Какая же боль внутри. Словно вся жизнь Маурицио стала никчемной. Раньше он спал с моделями, вообще ни о чем не думая. Когда произошло то, что он перестал хотеть молодых красоток. С момента, как Ини стала его женой, можно сказать, что «изменил» он ей один раз. Тогда они только поженились, Маурицио отправился в клуб вместе с Алессио, к нему липла красотка. Они оказались в туалете вдвоем, красотка старательно сосала член Маурицио, а он тщетно пытался кончить. И потом он зарылся пальцами в ее волосы, закрыл глаза, представив перед собой Иньяну, и кончил. Это был единственный раз после их свадьбы, когда Маурицио был с другой. И то кончил лишь от представления Иньяны. С тех пор больше Маурицио со шлюхами не трахался, даже Алессио смеялся над ним. но член просто не вставал.

- Забери хоть все рубашки, - хрипит он в ее губы, не понимая, как она не осознает, насколько соблазнительна сейчас, - плевать на них.

Он с горячностью открещивается от кого угодно, кроме Иньяны. Он не пьян, просто ему хочется, чтобы Ини понимала, как от нее ведет голову. Ему нравится ее честность, он заводится еще сильнее от ее ревности. Он ее выиграл, так цинично. Но так цинично хочет, чтобы она выгибалась под ним. Ини в его рубашке – сносит крышу. Он привык себя контролировать, но точно не с ней. Она, не стараясь, заставляла его сходить с ума. Длинные стройные ножки, что хотелось пометить засосами. Но это не так важно. Она ведь все равно принадлежит ему. Не надо даже метить ее и обозначать, что она его. Иньяна – принадлежит Маурицио. А, когда готова ему отдаться, то в паху тянет, а сердце колотится, словно после марафона. Она в его рубашке. Податливая, одурманивающая своим запахом. Твою мать…

- Я хочу с тобой проснуться, - хрипит он, они никогда не просыпались рядом, он просто трахал Ини, а она уже на его коленях, сводит с ума – и ты стонешь мое имя не по той причине, что я приказываю, а потому что я делаю тебе хорошо. Потому что тебе правда со мной хорошо.

Пальцы Маурицио резко проникают в нее. Но шею ее он покрывает мягкими поцелуями, контрастируя с той резкостью, когда двумя пальцами оказался внутри нее. Он просто не умеет быть совсем ласковым.

- Я хочу, чтобы ты знала, что можешь меня остановить. Если тебе больно. Или неприятно. Ты не просто тело для меня. Ты скажешь «стоп», направишь меня, поможешь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо. Это и есть заниматься любовью для меня.

 Отправлено: 03.01.23 23:27. Заголовок: Когда он, хищно усме..

Когда он, хищно усмехнувшись, рассуждает о жестоких криминальных играх со ставками на людей, с одной стороны, Иньяна трепетно понимает его посыл – что он так мило и слегка неуклюже пытался донести до её ушей. С другой же, интуитивно покрывается гусиной кожей, её бросает в холодный пот от одного представления, как однажды Маурицио наиграется в брак с милой сломанной куклой, и его потянет на приключения, где ей не будет места. Что же произойдёт? Он столь же насмешливо, как когда глумливо позвал на их свадьбу половину Острова, при том не позволив ступить на порог её Ленхе…столь же цинично подарит Иньяну на потеху тому подонку – дружку, что почти её выиграл? Если так, то Ини предпочла бы сдохнуть, пусть самой лютой и хладнокровной смертью. Быть расчлёнённой, удушенной, утопленной, заколотой одновременно, чёрт дери, гореть в аду. Только бы не непереносимая боль, даже не телесная, душевная. И вроде, она не настолько уж глупо и наивно доверяла супругу, чтобы пафосно назвать подобную перспективу вероломным предательством или ножом в спину…но отчасти доверилась, ведь так? По крайней мере, достаточно для пугливой надежды – он не позволит своим то ли дружкам, то ли врагам, всем этим ублюдкам, касаться её руками под его же усмешки. Она порывисто прижимается к мужу всем телом. И сейчас, в лёгком приступе оцепенения и ужаса трусливо дрожит.
-Маурицио… если захочешь от меня избавиться… только не отдавай другим. Пожалуйста. Умоляю тебя. Вряд ли ты настолько меня возненавидишь… просто убей. Ведь я живой человек.
Она шелестит эти слова едва слышно, усилием воли подавив рвущуюся наружу истерику и дурные слёзы. Хотя последние всё же предательски текут по щекам. Она так боится, что он не просто откажется от неё, но швырнёт дружкам, словно надоевшую кость, на потеху голодным собакам. Ей хочется слепо верить, будто такого не произойдёт. Но иногда его слова её пугают, правда, в глубине души она чувствует – быть может, он однажды её жестоко изобьёт. Но не бросит. Не предаст, не выбросит, словно игрушку. Ведь и отец Иньяны, который с равнодушным видом, по сути, велел ей лечь под любого, кто выиграет у него в карты…он не был равнодушным с её матерью. Так что, какой бы её папенька не был знатной сволочью, даже для него существовало его святое. Просто для её отца этим священным стала не Иньяна, и она то спокойно принимала…до того случая. Больше стать ставкой и разменной монетой она не желает. Только не для Маурицио…она поначалу, оказавшись в клетке, привыкла к безбожно красивому жестокому мужчине. Потом привязалась. И к своему пугливому ужасу сама не заметила, как телом и сердцем полюбила его.
Она, мысленно отвесив себе ментальную оплеуху, понемногу унимает чёртово сердцебиение и ощущает, как паника отпускает её из удушающих объятий. И теперь она чувствует совсем иные объятия – а именно, желанных сильных рук. Ини закусывает губу в отчаянном желании взвыть от его брутальной стати, этого жёсткого взгляда, что сейчас почти ласково и затуманено скользит как по её лицу, так по самым интимным местам, пока стыдливо прикрытых его же рубашкой. Она стащила его рубашку из шкафа, желая в неё завернуться…и пахнуть его запахом, даже когда он не рядом. Пусть он наверняка проводил время в борделе со своим неизменным порочным Алессио. Он ведь часто возвращался домой, пропитанный тяжёлыми духами шлюшек. Думал, что Иньяна холодна из-за того, как он с ней вёл себя грубо. Ни черта подобного. Она ревновала, как безумная. Готова была его придушить и уничтожить, сжечь и заставить воскреснуть, а потом ласкать столь остервенело, сладко и люто, чтобы все шлюхи мира самоубились с горя, да не тянули к её мужчине грязные ручонки.
Ини лукаво щурится, всё ещё пылко к нему прижимаясь, уже не испуганно.
-Знаешь…я неплохо пою, однако – из меня паршивая актриса. Хуже сложно вообразить. Другими словами…я не притворялась. Наша история началась странно. Дико, безумно. Но я ни о чём не жалею. И ничего не хотела бы поменять.
Её не пугает то, что её муж фактически купил её, словно вещь. Она себя знает – обычное развитие отношения для неё подобно смертной скуке. Сопливое знакомство и ухаживания, предложение руки, сделанное вовремя. да прочая романтика. О таком ведь девушки мечтают, а она… потекла в тот момент, когда он впервые буквально заставил её с ним переспать. Есть женщины, что любят только ласку. Она же обожает ласку, а также, чтобы её бесцеремонно и властно поставили раком, натянув волосы. Но всё это лелеяла лишь в мечтах – ведь на проверку ко всем поклонникам оказывалась холодна. Ей даже не хотелось, чтобы те в кино брали её за руку. В душе не просыпалось ни черта. А Маурицио…мужчина, что бескомпромиссно сделал её своей женщиной, женой, пусть игрушкой…она умирала в его руках. И ни в одном её стоне не было ни капли фальши. Немного страха и море чувственности. А если ей бывало больно, то больше из-за того, как она напряжённо зажималась, ведь толком его не знала и беспокоилась, вдруг он любитель, скажем, простреливать конечности неугодной барышне. Но…
-Все обещания, что я дала тебе во время свадьбы, были правдой. По-настоящему. Каждое слово.
Вдруг сбивчиво произносит Иньяна, сама от себя, тихой и упрямо замкнутой, не ожидая столь рьяного откровения. Для него ведь их свадьба была игрой, чтобы утереть нос её отцу, бездумно проигравшему в покер… Но…она обещала уважать и любить его до конца дней и в те минуты, когда «милые» гости покатывались от насмешек, она была предельно искренней. А сейчас, бесподобно голубые, как озёра, глаза её жестокого супруга непривычно смягчаются. Так странно…ведь она редко представляла себя в возрасте, ей всегда казалось, что она долго не проживёт. А с ним…отчего-то щемящее захотелось вообразить, как благородная седина покроет его волосы и голову. Как они будут сидеть у камина словно в сопливой рекламе, а вокруг будут бегать внуки. Она не хотела детей. Совсем. Боялась рожать, не хотела портить фигуру, как неженка. И до ужаса опасалась стать такой матерью, коей была её мать. Хотя, все утверждали, что Иньяна больше пошла в нежную бабушку, что прожила со своим супругом до конца его дней. Ей хотелось прожить до конца с Маурицио. Ей хотелось, чтобы однажды, спустя года, у них родился малыш с его голубыми глазами.
-Мой супруг… дорогой… мой мужчина, мой единственный.
Шепчет она, как в агонии, словно кошка, перепившая валерьянки, остервенело втираясь щекой в щетину его бороды. Маурицио сводит её с ума, сбивает дыхание и заставляет кончать уже сидя на его коленях. Между ног всё пульсирует до сладкой боли, до пепла, едва он резко проникает пальцами внутри. С губ слетает сдавленный, невыносимый стон. Охххх…как же ей хочется, чтобы он засунул в неё свой кол и в*бал так, чтобы чёртова кровать пришла в негодность. Она хочет дать ему везде, принадлежать ему своей каждой мыслимой дыркой. И, впившись в его губы жадным, яростным поцелуем, мучимая волнами страсти, она срывает с него домашнюю рубашку, касаясь разгорячёнными ладонями смуглой кожи, вцепляясь в его торс, умирая от кубиков пресса и царапая его кожу. А затем, дразняще и уже куда более нежно забирается в его брюки, расстегнув треклятую ширинку и лаская пальчиками его член с бешеным сердцебиением. Чёрт дери, она любит его член и жаждет вылизать язычком, как шлюха. Она любит Маурицио. Иньяна умирает в его руках. Не выдерживает, слушая свинцовое дыхание мужа, его рубашка на ней вся сбилась, расстегнулась от их тесного трения. И она прижимается пылающими голыми сосками к его грудной клетке, с развязной нежностью двигая грудью по его телу.

 Отправлено: 04.01.23 00:35. Заголовок: Она просит ее не отд..

Она просит ее не отдавать другим, и Маурицио издает смех, похожий на рокот.

- Какая же ты дурочка, - ласково шепчет он ей на ухо, словно собирается рассказать какой-то очень интимный секрет, - думаешь тогда с тобой я впервые столкнулся с ситуацией, когда на кон ставили живого человека? - он собирается сказать достаточно жестокую вещь, поэтому успокаивающе ее гладит по волосам, - и разве я боролся за каждую несчастную жизнь? Нет. Я не смог тебя отдать другому тогда, на внутреннем уровне, вступив в грязную борьбу. Неужели ты думаешь, что я тебя отдам кому-то сейчас?

Ему даже интересно услышать ответ на свой вопрос. Он часто вел себя отвратительно по отношению к своей красавице супруге. Он, словно, наказывал ее за то, что сам умудрился почувствовать то, к чему не был готов. Поэтому цинично на свадьбе делал ей больно, запретил звать ее подругу. Маурицио рассчитывал, что Иньяна психанет, устроит скандал, развеет эти свои покорные чары, которыми его окутала. Он почему-то надеялся, что она покажет некрасивое лицо, отвратительную истерику, капризно начнет топать ногами. И ему будет не так горько от судьбы этой великолепной девушки, которую просто не заслуживал мир, тем более, не заслуживал Маурицио. Но она оставалась собой, всем своим естеством заполняя его разум, душу, сердце. Цветочный аромат ее нежной кожи, он узнал бы в толпе. И он продолжал быть подонком. Когда его более смелое сердце сразу в ней распознало ту самую, что с первого взгляда и на всю жизнь. Поэтому он вступил в ту игру, поэтому был готов блефовать, ставить на кон все, чтобы только выиграть ее, забрать, присвоить себе. Сердце уже тогда к ней рвалось, он его цепями, замками сковал, и методично делал ей больно.

- А я бы поменял, малышка, - выдыхает он ей в губы, обводя их языком, - чтобы ты сразу понимала, насколько ты драгоценная.

Пальцы внутри нее от ее слов начинают двигаться быстрее. Большим пальцем он поглаживает круговыми движениями нежный пульсирующий бугорок клитора. От дрожи ее великолепного желанного тела, ему буквально срывает крышу. Маурицио крепко держит ее за талию, не позволяя ей управлять процессом, даже двинуть бедрами, он просто блокирует ее движения, методично трахая ее пальцами, наслаждаясь звуками наслаждения и возбуждения, которые Ини ему дарит. Она такая красивая. Всегда самая красивая. А, когда ее глаза затуманены поволокой возбуждения, Маурицио созвал бы всех лучших художников мира, чтобы они нарисовали такие ее глаза, а он бы развесил по всему дому эти произведения искусства.

Он отпускает ее, чтобы свободной рукой расстегнуть рубашку и впиться губами в ее нежную грудь, пока ласково, невесомо, поцелуями бабочками. Она говорит, что все обещания, данные на свадьбе, были правдой, а он губами оттягивает бусинку соска, не причиняя ей боли. Переходит на другую грудь, размашисто ласкает сосок языком, а потом дует на него. Пальцы ни на секунду не перестают двигаться, чувствуя вельветовые, горячие стенки ее нежного нутра. Однако теперь он замедляется. Просто лаская и дразня свою любимую и такую глупенькую девочку, которая так до конца и не поняла, каким слабым он был перед ней. Куда раньше, чем она стала слабой перед ним.

Она шепчет те слова, от которых у него щемит в груди. Разве такой подонок, как он, заслуживает такое сокровище? Никто в этом мире ее не заслуживает, но он ни за что на свете не отдаст ее никому. Даже тем, кто лучше, чем он. а таких много. Не так сложно быть лучше, чем Маурицио. Но, при всем желании, он не из тех, кто отпустил бы ее, даже, если бы знал, что с кем-то она будет счастливее. Он может растекаться от ее ласкового взгляда и нежно зализывать ее уже покрасневший сосок, который он терзал губами и зубами. Но никогда и никому ее не отдаст.

Она целует его так, что с разумом приходится распрощаться окончательно. Горячо касается его члена, трется, дразнит, податливо ему все позволяет. Маурицио останавливает ее, из последних сил, заглядывает ей в глаза, чтобы аккуратно вытащить из нее пальцы. Не разрывая зрительного контакта.

- Смотри на меня, - шепчет он и поочередно со смаком облизывает каждый палец, наслаждаясь ее вкусом, - самая вкусная. Самая желанная. Самая любимая.

Он приподнимается, чтобы просто спустить штаны и белье, совершенно не собираясь отпускать ее здесь и сейчас. Приподнимает бедра своей девочки, и буквально сажает ее на свой член. Большой облизывает и вновь возвращает на уже чувствительный клитор.

- Не отводи взгляд, смотри на меня, - рычит он, двигаясь бедрами вверх, толкаясь в нее глубоко, терзает ее клитор быстрее, - хочу видеть, как ты кончишь.

И двигая бедрами, блокируя все ее движения, он смотрит в ее глаза, трахает ее с оттяжкой, глубоко, ласкает между ног, иногда играет с соском между пальцами. Но не прерывает зрительного контакта, заставляя ее смотреть ему прямо в глаза. Все, что он хочет видеть, это то, как она, не отрывая глаз, будет кончать на его члене.

 Отправлено: 16.04.23 22:39. Заголовок: Стоит ли назвать Ини..

Стоит ли назвать Ини хорошей или плохой женой? Лучше спросить у Мауру, как ей иногда нравится ласково называть его. К примеру, когда он цинично хмыкнул после жёсткого минета, чтобы она старалась лучше, каким образом отреагировала бы женщина вменяемая? Вероятно, учинила истерику с метанием сковородок. Быть может, беспомощно рыдала бы в подушку от обиды. Иньяна же покраснела до корней волос от мысли, до чего ужасно возбудилась от того, как он сладко и даже болезненно поимел её в ротик. Ей было стыдно за свою неуклюжесть. И та книга, которую она читала до его прихода, была не её излюбленная новелла или антиутопии. А всё, касающееся премудростей орального секса. Она не собиралась устраивать мужу холодную войну, раз он указал на её неумения. Пусть даже он говорил тогда в глумливой манере. Иньяна безнадёжная идиотка – ей отчаянно хочется в следующий раз доставить Маурицио истинное наслаждение. Унизительно ли такое её стремление, чтобы ему просто было по-настоящему хорошо? Что же – пусть так. Её такой расклад не испугает и не смутит.
-Мауру - ты же знаешь, что мой отец далёк от образа ангелочка. Я насмотрелась достаточно. И не столь уж наивна. Уже говорила – когда уезжала с тобой, хорошего исхода не ожидала. Я боялась тебя, ты прав. Только, даже тогда, сердце подсказывало – не стоит торопиться вешаться или бросаться из окна. Судьба столкнула нас не зря. Знаю, что ненормальная.
Маурицио ласково рычит ей в губы, что он всё бы изменил, лишь бы она ему доверяла. Иньяна же, лукаво и нежно прищурившись, касается кончиком носа его носа, ощутив, как по ней пробегают электрические ощутимые мурашки. Он грубовато долбится пальцами внутри неё, а, между тем, она как милая кошечка трётся носиком о его кожу, лаская и нежа. Словно сами их нравы да стихии встретились и, перестав воевать, сцепились намертво воедино. Он - страсть, она - нежность, он жесток, она ласкова. Он - огонь, она - вода. Он своим огнём иной раз и сам себя испепеляет, а она водой зализывает его раны. Ей же порой грозит замёрзнуть от собственной прохлады, он же согревает её своим остервенелым теплом. Нет, определённо, Ини ничего бы не меняла в их безумном и странном знакомстве. Ей не нравятся нормальные отношения, ей не слишком интересны ухаживая как по шаблону с вежливым соблюдения личных границ. Ей не нужно давать свободу и даже больше – причинять душевную боль, толкая в эту свободу. Ей не нужно позволять тусоваться по клубам, а другим ухлёстывать за ней - она видит в подобном поведении не демократичное доверие, а глухое равнодушие или того хуже - неисправимых мямлей и тюфяков. Пусть грубо, зато честно.
Она бешено влюбилась в Маурицио потому, что он так с ней не вёл себя никогда. Он командовал, он рулил и не прогибался. «Будет так, как я сказал – и разговор окончен» - от такого его бескомпромиссного посыла она беспрестанно течёт. Ей не нужна та степень уважения, когда мужчина видит женщину равной себе, ей куда дороже то, как её муж лидирует, диктует и ведёт, она же мягкая, ведомая, всегда готовая к нему прильнуть и разделить его судьбу. Она бы ничего не поменяла в их встрече...она же чокнутая, и её пылающе заводит, что Маурицио заставил её подчиняться ему и, цинично ухмыльнувшись да жёстко нагнув, сделал своей, едва она переступила порог его дома. Если бы он адекватно за ней приударил, быстрее было бы дождаться страшного суда, чем того, чтобы она решилась поверить в сказки. Они впиваются друг в друга шальными взглядами. Глаза в глаза. Совокупляясь даже глазами.
Она издаёт глухой вздох, когда его губы оттягивают её сосок, язык же пылко и умело ласкает чувствительное местечко вокруг него, а пальцы, его божественные пальцы пианиста ласкают её самое сокровенное местечко столь пошлым образом, с хлюпающими звуками. Она, не сдерживая уже протяжных стонов, насаживается на его пальцы с ещё большей силой и пороком, он же хватает её властно таким образом, чтобы обездвижить её нижнюю часть тела, сделав ещё более беззащитной перед его напором. А потом, он насаживает её на свой член и трахает до чёртовых звёзд в глазах. У неё в глазах темнеет от бешеного наслаждения - она ласкает, гладит его спину, сейчас напрягшую каждый мускул, снова заставляя её сходить с ума от его дьявольской стати. Одни его глаза способны уничтожить и возродить её. Один его острый и жёсткий взгляд. Она покрывает сладкими поцелуями шею и такие желанные губы мужа, а пальцы зарываются в его смоляные волосы. Она трётся щеками и подбородком о его бороду, как опьянённая валерьянкой кошка. Ини даже мурлычет бессознательно. Он сводит её с ума. Её ресницы касаются его уха, и, когда она начинает моргать, те бабочкой порхают внутри его ушка столь же дерзко и невинно, как сама Иньяна.
-Люблю тебя - так сильно, что даже больно.
Тихо шепчет она в исступлении, как можно более сильно в него вжимаясь - насколько возможно при том, как он томительно сковал её движения. Его железная хватка так манит и сводит с ума, она едва не теряет сознание, впервые в жизни поняв смысл фразы - как это, до звёзд в глазах. Она почти не соображает в этот момент, но матерится хлеще портового грузчика, вроде «въ*би мне по самые гланды, любимый» и «трахай меня как ох*уевшую блядь». Интеллигентная, застенчивая и скромная Иньяна сейчас слетела с катушек по полной программе. Она дичает от их дикого секса. Он так её имеет, что она мечтает, лишь бы это не закачивалось. И у неё немеют пальцы на руках и ногах, как может быть только с ним. Благо сиё для Иньяны означает мощнейший оргазм. Они кончают практически одновременно, словно в грёбанном пошлом кино - ей до озноба приятно и больно от его грубых и страстных толчков. Это та самая боль, кою Ини люто обожает.
Наплевать, как мы встретились. Я знаю другое - что люблю тебя. Что никуда не хочу от тебя убегать. И жажду прожить с тобой до старости. А ещё...проснуться рядом завтра и приготовить тебе завтрак.
Ини вовсе не торопится слезть с мужа, посему, пытаясь отдышаться, не выпускает его из объятий. Всё её тело дрожит и ходит ходуном от удовольствия, ей хочется сжимать его член своим влагалищем так, чтобы Маурицио беспрерывно в неё кончал. И чтобы они никогда не разлепились. Ини прячет на его подбородке раскрасневшееся личико - а её светлые, в конец запутавшиеся пряди волос ласково струятся по его плечам. Она так безбожно яростно стонала, ни черта не сдерживая свои порывы, издавая звуки, схожие с сучкой из мира животных, у которой течка - что, обитай они в многоквартирном доме, а не отдельном особняке, несчастные соседи бы решили - там за стенкой кого-то убивают и режут на куски. Ну или просто позавидовали бы и точно вызвали копов на столь шумные...звуки. Правда, если, кроме шуток, кто-то бы посмел призвать их к порядку и постучать по батареям, она бы рявкнула, столь смачно послав страждущих на три тех самых буквы, что соседи бы потом ходили и, оглядываясь, заикаясь, орошали свой путь святой водой, передвигаясь на цыпочках.
Когда они всё же изволят разлепиться, то ещё долго валяются в кровати, порочно друг друга лаская и доверительно разговаривая. А потом она проваливается в сон, совершенно счастливая, тесно прижавшись к стальному торсу своего любимого. Она засыпает крепко, как невинный младенец, впервые за долгое время ощущая умиротворение, а не разодранные нервы, невысказанную ярость да желание драть на себе волосы и кожу от мыслей, как Маурицио имеет падших женщин. Сегодня он в их постели рядом с ней и самое важное - он сам так решил и захотел. Она засыпает под звук его размеренного дыхания, смешанного с запахом алкоголя и крепких сигар. И ласково трётся о мужа во сне, словно даже спящей желает как можно сильнее обвиться вокруг него, напрочь пропитав свою кожу его ароматом.