Отправлено: 01.11.22 02:19. Заголовок: Особняк семьи Керр.

 Отправлено: 01.11.22 02:24. Заголовок: Он нестройно стоит, ..

Он нестройно стоит, впрочем, как это не странно, пока на своих двоих ногах. Конечно, покачиваясь, попутно упрямо вжимаясь воспалённым, раскрасневшимся как от мороза лбом к её окну подле входной двери. Ну, разумеется, на улице отнюдь не холод, а покраснел он далеко не от вины или смущения, а от того, как бессовестно безбожно перепил – опустошив весь бар родителей, раз уж те перестали им с братом давать средства на карманные расходы. Ну ничего, отец только откроет рот его обругать, как матушка даст смельчаку по башке – в смысле, папаше подкаблучнику, у них давно так заведено, мол, мужикам в их семейке слова не давали, а Энди замечательно умел использовать сей факт себе на нахальную руку, изображая не мужчину, а ни дать, ни взять, ангелочка. Ну как такого не обожать и не почесать за ушком? Обычно с матушкой прокатывает. На что Зак неустанно дуется, немного забывая рассказать, как папенька тайком подсовывает своему любимцу деньжат на такси класса люкс.
У Энди глаза как два блюдца на выкате - будто он неустанно чему-то страшно удивляется. Хотя на деле этого поганца мало что в этом мире способно поразить и изумить. Он определённо не пустил слезу, когда впервые узрел Эйфелеву Башню, напротив, капризно вскинув брови, канючил, мол, он в жизни не видал такой вонючей речки, как этот ручеёк под пафосным названием Сена. И так во всём. Особенно, так было с женщинами - правда, лишь до того момента, как он пусть прозаично и банально, но так сердечно встретил свою. Как встретил - так и просрал, простите за низменное выражение. Очень в стиле Энди - облажаться столь феерично, что додуматься теми двумя извилинами, что как-никак вероятно бултыхаются в его кудрявом котелке - залезть на какую-то девицу в день собственной свадьбы с той самой. С Аньес. Надо отдать должное, Аньес утёрла ему наглый нос не менее феерично - сначала попытавшись всё забыть и простить. А потом собрав вещи и послав к чёрту этого милуна без мозгов и с дурным сердцем жестокого капризного мальчишки. А Энди, наверное, впервые растерялся, совсем не понимая, как получить желаемое и как её вернуть. Он не привык бороться, исправлять ошибки, а привык к тому, что всё ему прощается волшебным образом за красивые глазки и то, как он вовремя умел хлопнуть копной ресниц, которым позавидовала бы иная барышня. А здесь ни черта его дешёвые методы не прокатывали. Не получалось истерично топнуть ножкой и закатить скандал, хотя он видел - пятилетка в магазине учинил громкий плач и его мать купила тому желаемую игрушку, лишь бы только ребёнок заткнулся и перестал её донимать. Аньес же цинично предпочитала терпеть его нудные домогательства, не собираясь прощать и принимать. Энди рад бы спросить совета у Зака - только вот братец такой же, как он, бездельник и нерадивый засранец. Клянчит деньги у Биби на ужины с Карри, что неустанно ноет по тому своему бывшему поэту, когда обязана ныть исключительно по Заку! Это обязанность каждой порядочной девушки, разве не так? Вот Аньес совершенно непорядочно умудрялась ныть не только по нему, Индиго, но и по своему хитропопому дружку, постоянно вертевшемуся рядом. Вот же изворотливый негодник, словно уж на сковородке. Энди ужас как к этому Маккензи ревновал, постоянно глумливо и противно ненароком коверкая его имя, пару раз опрокинув на него горячий чай, наивно полагая, будто тот легонько сдастся и капитультирует. А он напротив имел окаянство смотреть на Энди, словно на надоедливую муху, кою снисходительно нельзя прихлопнуть тряпкой, потому как Аньес выбрала муху домашним питомцем и пока не наигралась. Да блин, что за лажа! И ему ещё стыдно, что он немножко изменил ей, совсем капельку и пьяный, так, что вовсе не считается?! Она его довела и виновата сама! Он же счастлив её простить, так, что аж сам готов прощения вымаливать. А она...а она! Ух, что за долбанная несправедливость по отношению к нему! Энди не умеет держать чувства в себе, они извечно возмутительно переливаются через его края, словно вино, стекающее струйками со стеклянной поверхности бокала – вот и сейчас он начинает тарабанить в дверь Аньес, ничуть не опасаясь её напугать.
-Не смотри на меня так. Ты куда циничнее меня. Я тебе изменил, ага. А ты и рада ухватиться за предлог поскорее меня слить. Ты стерва.
Произносит орн заплетающимся языком, недовольно, ревностно и разбито взирая на её домашний облик. Он не привык унывать, но как тут не повесить нос от подобного открытия! Вот, вместо того, чтобы жевать по нему сопли и скучать, она наверняка уютно устроилась с этим своим недодружком перед телевизором и нацепила отвратительные носки с ужасными, немодными шерстяными носками с огромными стяжками, что он имел дебильность ей связать на прошлое Рождество. Или того лучше – с её психоватой сестрицы, место которой в психиатрической клинике. Энди и сам далеко не мнит себя нормальным. Он, мать вашу, сбил человека и видит с его участием кошмары. Но уж по крайней мере всяко не якшается в маньяками, выбивших дух из его родни.
-Я тебе изменил один раз - членом, мерзко, подло, но в общем то почти нормального. А ты каждый день изменяла мозгами. С Маккензи - и не отпирайся и не ври.
Он шатается на её пороге, ухватившись за ручку двери, как за последний шанс. Как утопающий за соломинку, когда за ним вовсю гонется акула-людоед. Ну, право, Аньес ведь добрая душа, его любимая ласковая девочка, она же ведь откроет ему дверь? Не бросит подыхать от пьянства и замёрзнуть насмерть? Ночь, может, не особенно холодная, но Энди умудряется простужаться от просмотра сцены с дуновением ветра на экране кинотеатра. Оттого в детские годы матушка неустанно кутала его в колючие шерстяные шарфы – те упорно царапали ему горло, а он неустанно ловил каждую ангину и грипп, будучи впереди всей планеты в части открытия очередного карантина всего класса. И он в те годы искренне этой своей особенностью гордился. Ну а сейчас…он бы отдал многое, чтобы вместо удачливости и способности обводить всех на свете вокруг пальца, суметь включить мозги и возвратить себе чувства той единственной, на кого так запросто не действовало его беспросветно детское непосредственное обаяние. Его почти бывшую жену малышку Аньес.
-Нет, постой, Аньес...ты меня просто не слушай! Ты же знаешь, я, когда выпью, несу лютый бред. Впрочем, когда и не выпью тоже. Но я люблю тебя - и трезвым и бухим. Самое забавное, что и он тебя любит. Хотелось бы это отрицать, но смысл. И он выигрывает по всем фронтам. А я - неудачник. И ты меня не выберешь. Но всё равно сейчас не прогоняй.

 Отправлено: 03.11.22 23:09. Заголовок: Сначала ей казалось,..

Сначала ей казалось, что он сумеет простить. Потом она поняла, что это просто невозможно, она даже не близко. Потом была уверена, что вернется домой, обнимет любимых, поноет вместе с вином Дилан, уснет на плече Маккензи, и обнимет свою хрупкую Ави… и начнет отпускать. Ошиблась. Иногда Аньес вроде смеялась, например, над тем, как Дилан в очередной раз смущает до помешательства своего этого восточного красавчика Мохита, который вроде и скован порой, но сам пытается сделать для нее романтические сюрпризы. И Дилан вроде старается реагировать спокойно, да чего там не видела эта взбалмошная богатая блондинка? Но Аньес видит, как растекается Дилан от простого свидания на пляже со сладкой ватой. И в такие моменты, когда сердце Аньес сжимается от радости за подругу, ей кажется на мгновение, что ее стало отпускать. Или, когда ее маленькая и хрупкая Аврора вдруг после посещения психолога кладет голову на плечо Аньес и говорит, что страшно проголодалась. Сердце Аньес тогда пропускает удары, и она чувствует себя счастливой. или, когда Маккензи ее смешит, и она ничего не может сделать, кроме как уткнуться ему в плечо.
В такие моменты она ощущает себя живой. Но не путает их больше с тем, что забыла Энди. Потому что, черт возьми, даже сквозь ее счастье за близких, сквозь ее звонкий смех и то, что она научилась пытаться двигаться дальше – картинки ее счастья с ним, словно отпечатались на радужке ее глаз.

Дилан звала ее на очередную вечеринку, на которую потащила Мохита, но Аньес прекрасно знала, что эти двое сбегут после начала вечеринки через десять минут, чтобы как подростки целоваться в китайской дешевой забегаловке. Аньес же осталась дома, совсем одна. Ну как одна. Кутаясь в уютный спортивный костюм, заливая горе вином и заедая его мороженым. На экране происходила какая-то сопливая вакханалия сериала о любви, которая, если честно, заставила и Аньес в очередной раз пустить слезу.

Когда в дверь позвонили, она просто распахнула ее, будучи уверена, что это Ави или Дилан вместе с Мохитом решили ее поддержать с бутылками вина и той самой лапшой из дешевой забегаловки. Вернее Дилан, а Мохит просто последовал за ней, ибо этот строгий растерянный пилот, как щеночек бежал за своей взбалмошной белокурой принцессой.
Но Аньес застыла скрестив руки на груди, увидев Энди. Сердце предательски ужасно защемило, что ей показалось, что ее стошнит выпитым вином. Однако Энди ее переплюнул. Он был куда пьянее, чем она.

- Ты прав, - она смотрит пристально, - я высосала проблему из пальца, чтобы слить тебя, -несмотря на очевидную горечь встречи и сложный разговор, Аньес просто не умеет быть с ним жесткой. Даже резкой.

Она все равно говорит мягко. От этого ее боль становится еще более очевидной. Она с ним так и не научилась маскироваться за равнодушием и даже обидой. Она всегда просто обреченно, ласково грустная и разочарованная.

- С Маккензи? – и вновь она даже не злится. Не вздергивает брови в ярости или раздражении, мол «да хватит уже ревновать к нему». Нет, она просто удивлена, - ты всерьез допускаешь, что я тебе изменяла… мозгами?

Ей больно от такого предположения, голос ее даже ломается против ее воли. То, как она была счастлива с Энди… это было и тем, что разрывало ее на части. Маккензи был с ней рядом всегда. Она его любила, обожала, ценила. Но Энди это другое. она вышла за него замуж. Она выела себе весь мозг, где она так ошиблась, что он ей изменил. Как он мог сейчас ее обвинять? В такой глупости. Но нет сил даже зло поджать губы. Потому что она не злится. Она не могла злиться на Индиго, даже, когда узнала об измене. Очень хотела. Но чувствовала лишь пустоту и застывший в груди крик отчаяния и боли.

Она уже было собирается развернуться и уйти, не хлопать перед ним дверью, просто будь, что будет. Как он останавливает ее речью. Аньес обхватывает себя руками. Устало вздыхает.

- Проходи, - не оборачиваясь.

Она слышит, как он следует за ней в гостиную, где уже почти растаяло мороженое и согрелось вино. Ей так больно видеть его. И просто видеть и видеть таким разбитым. Несущим полную чушь, по ее мнению.

- Разве я уже тебя не выбрала, Энди? – она устало достает еще один бокал, наливает ему совсем чуть-чуть вина, ему ведь хватит, - то, что Маккензи рядом не значит, что он меня любит. Он не сказал о тебе ни единого дурного слова. И, если ты забыл, то я выбрала тебя. И не давала тебе повода усомниться в себе. А ты… да ты и сам знаешь. Меня огорчает, что я должна оправдываться. Но Маккензи мой друг. Представь себе, люди умеют дружить.

 Отправлено: 25.05.23 00:13. Заголовок: -Ты меня выбрала, Не..

-Ты меня выбрала, Нес. Но и его ты выбрала тоже. Признай хоть раз в жизни - мы оба друг друга предали.
Энди остервенело трёт свою кожу над бровью, продолжая это делать до момента появления пылающего красного пятна. Его отчего-то успокаивают подобные действия а-ля невротик. Недавно, к примеру, он и сам не заметил, как монотонно колотил себя куда-то по колену, а затем картинно удивлялся, мило вскинув брови, отчего у него вдруг разболелась нога да и всплыл какой-то синяк, словно он всю ночь провалялся в духе бомжеватого алконавта где-то у обочины.
Он, устало, при том взвинченно вздохнув, переводит дыхание. Лихорадочные глаза бегают по комнате, задерживаясь и цепляясь за что угодно - стеклянный столик, бутылка её излюбленного вина..обои. Новые. Нет, Нес и прежде не тяготела к консерватизму, но отчего-то вид этих радужных, вполне себе уютных обоев, его добивает, вызывая внутреннюю ломку. Ведь кто как не Маккензи этими своими сильными ручонками работяги всем на зависть сто процентно вызывался ей обустроить сей предмет интерьера. Энди же, когда они ещё почти были женаты...он ни черта не умел. Инфантильный, бестолковый мальчишка, который, раз взяв в руки молоток, едва не заехал им сам себе в глаз, попутно умудрившись разбить стекло в окне, и, конечно, по всем законам жанров неудачника, сломать то, что с энтузиазмом намеревался починить. Вроде, то был старый, красивый комод.
-Я тебе изменял. Даже не один раз. Но не помню даже лица или имени этих дешёвых шлюшек. А ты не изменяла. Ты была верна. Но...он тебе всегда был важен. И ничуть не менее важен, чем я. Что из этого хуже?
Его глаза пылают ещё более лихорадочно. Не агрессивно, просто разбито и болезненно. Он вовсе никогда не умел быть ни толковой опорой, ни каким-то тираничным агрессором, что, между тем, наверняка куда лучше него понимал каким образом вернуть свою женщину. Он же умел лишь в духе капризного, изнеженного пацанёнка с мерзким нудёжем зудеть, мол, я хочу и всё тут. Гори всё синем пламенем. Будто бы он так и не выпал из детства и даже тогда доводил родителей отнюдь не до умиления, а до ручки своими форменными истериками с биением ног по полу магазина в надежде, что ему купят желаемую игрушку. И ему покупали. Только бы заткнулся. Он цинично понимал - причина была именно в этом, весьма прозаичной, но не плевать ли, когда ему важен результат. В царстве взрослых всё работало куда сложнее. И Аньес- не какая-то игрушка. Она женщина, что заполонила собой его мысли, сны и сознания. Он готов котёнком пасть к её ногам и, упираясь, никому не дать себя от неё отодрать. Такой жалкий мальчишка...его тошнит от самого себя. Хотя, от этого Маккензи с деланно простетскими ангельскими крылышками за могучей стеной, Энди тошнит куда сильнее. Он с яростной апатией прищуриваясь, силясь сфокусировать свой пьяный в хлам взгляд на окне. Где угодно, только не смотреть на Аньес. Она ведь самая красивая на свете...и он, будучи полным кретином, её просрал...Энди просрал её любовь. Но видеть сейчас в её глазах даже не разочарование, но снисходительную жалость к нему он не в состоянии и не в силах.
-Он не сказал обо мне ни единого дурного слова? Охотно верю. Это же святой Маккензи. Его величество Маккензи, мистер совершенство. Мистер тот, который всегда знает, как сделать так, чтобы ты улыбалась. Как заставить тебя хохотать над его дурацкими шутками. И который ни сказал обо мне ни единого дурного слова, потому, что я в его глазах не больше, чем назойливый комар. Только и всего.
Энди нарочито поводит плечами, якобы равнодушно. При том, его трясёт как в лихорадке. Он лихо опрокидывает в себя налитый Аньес бокал одним мощным глотком. Он выдул пару ящиков, прежде, чем, путаясь в своих ногах, пришёл вопить к ней под дверь то ли проклятия, то ли мольбы о прощении. Он и сам ни черта не разберёт. И всё же...Энди ничуть не отрицает, что он вёл себя не несносно, но цинично и ужасно по отношению к своей девочке. Но почему-то она в упор не видела, что и сама причинила ему изрядное количество боли этой мнимой, по его чуйке, дружбой с другим. Энди ведь никогда не был засранцем, что запрещал ей видеть подруг. Он её подруг и сестру всегда привечал, он...разве он ожидал так многого...всего то навсего отодвинуть треклятого Маккензи в сторону. А, желательно, в гроб. Энди не скрывает, что ненавидит его. Даже столь же непутёвый Зак, что окружён вниманием, а зачем-то посещает проститутку с забавным именем Мартини, иногда старается осаждать не всегда вменяемого близнеца. И засранцу Энди остаётся лишь вздыхать и тихо мечтать, может, какой самосвал сжалится над ним и сшибёт этого Маккензи к дьяволу.
-Ты такая наивная, Нес. Люди умеют дружить. Мужчины не умеют.
Резко поставив на стол чёртов пустой бокал и принципиально приложившись к горлу бутылки, словно в знак некого одного ему понятного глупого протеста – Энди сгребает Аньес в охапку, чтобы, не дав ей опомниться, пьяно поцеловать так, как не целовал даже, когда сделал ей предложение. Совершенно бессовестно и…сложно назвать это чувство каким-то одним словом. Так, словно в последний раз и словно в первый. Так, будто он умрёт через минуту.
-Ты меня даже не ненавидишь. Я для тебя просто перестал существовать, и это честно. А вот я тебя совсем не забыл…мне тебя не хватает каждый день. Каждую ночь. Хоть волком выть. Но ты же гордая и никогда меня не просишь.
Пальцы с бешеной агонией ласкают её волосы, такие родные, такие важные, и так болезненно теперь далёкие от него. Энди полнейший засранец. Когда умерла Дана, рядом с поникшими сёстрами был Маккензи, он суетился с похоронами, а Энди…он трусовато отсиживался по барам, подло вырубив телефон, потому что знать не ведал, какие слова поддержки подобрать для такой жути. Энди и сам сознаёт, что он не мужчина и даже не мальчишка, а ничтожество. Он не сумел удержать Аньес, что подарила ему своё сердце. Он её сердце обидел, расколол по кусочкам. И теперь имел наглость на что-то надеяться, пусть ему казалось, что не надеялся уже давно. Только вот так и не снимал обручальное кольцо, мылся с ним, спал и дышал. И он боялся посмотреть на её безымянный пальце. Сняла ли своё кольцо она.

 Отправлено: 02.06.23 23:40. Заголовок: Она лишь хмыкает, ко..

Она лишь хмыкает, когда Энди говорит, что они друг друга предали. Смешно. И ведь ей бы выгнать его к чертям. Забавно, что Дана точно так бы и сделала. Даже нежная Ави, что только начинает сейчас жить, выгнала бы Энди на месте Аньес. А старшая сестра, на которую должны равняться младшие, - слабачка, что не выгоняет засранца. Аньес должна быть примером. Она должна быть сильной. И ведь сумела стать примером в плане спорта. Так без толку быть сильной в спорте/танцах, когда плывешь тряпкой рядом с ним. Его надо послать. Он ее обижает. Он засранец. Он обидел ее так, что она до сих пор осколки сердца разбитого отхаркивает.

А он признается в изменах. И вряд ли понимает, как своими словами ножи в ее сердце прокручивает. Какой он идиот, Боги. От ужаса и боли она даже разрыдаться не может, просто глядя на него во все глаза. Вопрошая взглядом «ты серьезно?».

- Изменял много раз, - хрипло, - шлюхи, - он не может понять, как ей больно, потому что она сама до конца не понимает, но осознает, что сломалась вновь, - я никогда не изменила бы тебе… он мой друг.. - сбивчиво, каким-то крякающим звуком.

Так страшно. Так больно. Он винит Маккензи, но Аньес с Маккензи дружила. И Маккензи дружил с ней. Они не трахались за спиной Энди, что сейчас признал, что изменял Аньес перманентно. Как бы ей хотелось сил, чтобы выгнать его, чтобы забыть.
Надо. Послать прямо сейчас. Он, словно говорит все, чтобы она вновь его послала. Она же так и думала, что однажды он переступил черту. И она с ним разошлась. Он сделал все, чтобы она его бросила. И она бросила, но ждала. Глупая. А сейчас он говорит и желает все, чтобы Аньес закрыла себя от него. Он вновь так играючи со своими огромными небесными глазами переступает черту. А она дура...

- Маккензи – мистер тот, кто мой друг, - сквозь зубы, - мистер тот, кто не делает больно, но поддерживает, - Аньес ужасно бесится, - но он мистер тот, кто просто со мной дружит. кто рядом. И к тебе, дураку, относится хорошо. Потому что знает, что я тебя люблю.

Она и в любви призналась и Маккензи покрывает. Но будет ли это чем-то важным? Ведь Энди уже ее обвиняет. А она сама простить его не может, даже при всех сильных чувствах. Надо уметь прощать. Но пока Аньес совсем не там. Пока она будет припоминать, пока ее сердце истекает кровью. Ее сестры были куда лучше, чем Аньес. По крайней мере Аврору она считала лучше, а Дана… как-то у них с Ави заведено говорить лишь хорошее о Дане, которой рядом давно нет.

- Но моя любовь к тебе не сотрет того, как ты меня предал, - торопливо добавляет Аньес, пусть даже Энди сейчас сидит рядом с ней и пьет вино.

Аньес глупая. Наивная и влюбленная. Она не сумела просить Энди, но при этом не сумела и с силой послать его к чертям. От этого ей самой неловко, она перебирает пальцы и пьет вина больше, чем следует. Она не может от него чего-то ждать, потому что он уже все сказал. Вновь вонзил ей ножи в сердце и прокрутил. Она же наивно думала, что он все будет отрицать, а она, глупая, однажды ему поверит.
Аньес благодарна ему за честность. Но ей не становится менее больно.

- Маккензи умеет дружить, - заступается она за друга, полностью в это веря, потому что Маккензи всегда был лучшим другом.

Но Энди целует ее, а Аньес тает, потому что это Энди. Ее бывший супруг, или супруг настоящий, но вряд ли будущий. Но она перед ним тает, как дурочка. Не потому что он как-то волшебно целуется. Не потому что он изумительный любовник. А потому что к нему она до сих пор чувствует. И много… слишком много всего. и ведь кольцо до сих пор на ее пальце. Она от Дилан отмахивается, мол, сниму завтра. И не снимает. Подруга понимающе молчит, а Ави вовсе не задает вопросов. Аньес нужно время.

Она мягко отталкивает от себя Энди, прерывая поцелуй. Не пощечиной, не просьбой покинуть ее дом. Просто мягко кладет руки ему на грудь и отталкивает.

- Не прощу, - хрипит она после поцелуя, глядя в любимые голубые глаза, - но не забывала тебя ни на секунду.

Ей горько, она смеется от горечи. Он совсем ее не понимает. Ее так хорошо понимает Маккензи, но совсем не понимает Энди. Никогда не понимал, а ее к нему тянуло и тянет до сих пор.

- Я не прощу, не потому что гордая, - смотрит в глаза, - а потому что ты предал не меня. Ты предал нас.

 Отправлено: 29.08.23 02:18. Заголовок: -Изменял, как дурак...

-Изменял, как дурак. Я инфантильный, избалованный и не умеющий нажать на тормоза увалень. Косячный. Мог бы повернуть назад - повернул бы. Ну, хочешь, убей меня. Поколоти. Кипятком облей, в окно выкинь. Эти девки ничего не значили, значишь только ты.
Сей пламенный монолог мог показаться до ужаса, до отвращения циничным. Если бы исходил не от инфантила до мозга костей да кончиков ушей Чебурашки вечного малыша Индиго. С одной стороны, он не смел отрицать, сколь неустанно спекулировал этим своим обликом не повзрослевшего дитятка с синдромом Дауна. Но нынче, готов себя люто в грудь колотить, он обиженно и гневно канючит, выдавая жалкие ошмётки «оправданий» словно на духу, как на исповеди, кроме шуток. Только вот своими глупостями, говоря глухим к мольбам юридическим языком, он лишь усугубляет своё и без того малость шаткое положение ухудшающими вину вновь открывшимися обстоятельствами непреодолимой силы.
А ему обидно до дрожи. Глупый, эгоистичный ребёнок с обманчиво наивными глазками-блюдцами. Он и сам прекрасно сознаёт, насколько его солнце – Аньес Керр, заслуживает лучшего. Но упорно не желает потеряться где-нибудь подальше, желательно, на противоположном континенте подо льдом, дабы не смущать её своим окаянным присутствием и дать возможность найти кого-то куда как достойнее него.
Знаешь, мужчины...мы другие. Вы, женщины, можете не позволять себе трахнуться с кем-то на стороне, зато нажёвывать километровые сопли по ним. Как с этим твоим дружком Маккензи. А это, порой, даже чуточку больнее тупого тыканья.
Энди невозможен. Даже его собственный близнец, его отражение Закари, скорее всего беспомощно бы вынужден был развести руками, не найдя хоть сколько-нибудь удобоваримых аргументов в защиту этого засранца с глазами святоши. Энди всяческую ситуацию может повернуть на свой лад. Удивительно, как там, на свадьбе, он умудрился не разобидеться на Аньес, что та, мол де, не слишком хорошо за ним приглядывала, вот он и шёл, случайно упал, споткнувшись членом об одну из её противных подружек невесты. Для чего он тогда так поступил?.. Эдакий туповатый бунт против предстоящей семейной рутины? Так он ведь сам этой рутины жаждал – и до сих пор эта «рутина» видится ему в сто миллионов раз желаннее и привлекательнее любых гулянок, если только будущее будет с ней. А он так взял и просрал всё одним махом…хрипло шепчет.
-А мне Дана приснилась. Никогда не снилась, а тут - вот тебе на. Сказала, что остановит мне сердце. А мне не жаль. Если я без тебя, то на сердце насрать.
Да пусть. Пусть Дана устроит ему инфаркт – он не в обиде будет. Даже пожмёт ей на том свете руку, потому, что…он убогое ничтожество. Унылое и бесхребетное, бестолковое существо. Что сам себе противоречит в каждом своём порыве – и это было бы не страшно, не будь так страшно и жестоко.
Он ведь будто по живому режет, видит это по глазам Аньес…у него и свой взгляд простуженный. Только вот он виноват, заслужил. А она заслужила гораздо, намного лучшего. Он же так горько и привычно срывается на истерику - хорошо хоть, ногами противно не топает – да уж, видно, поговорка типично про Энди – не ссытся, спасибо и на том.
-Ну и что, что ты меня не забывала?! Если не простишь. Пусть я заслужил...но это чертовски жестоко...У меня для тебя открытие, малышка. Маккензи не умеет дружить. И никто из мужчин в целом мире не умеет дружить. Разумеется, если он не гомик. Но Маккензи не гомик, гром его разрази.
Жаль, ломать – не строить. Даже в детстве у него ничего не выходило из попыток вылепить уютный замок из морского песка. И тогда, плача и ноя от досады, он противно рушил лопаткой творения серьёзных и терпеливых ребят. Огребал всё тем же совочком по ушам и ещё более противно завывал, просясь на ручки к матушке да гадко наговаривая, мол, не он первый начал, светя глазами ангела.
Нет, не умеет Индиго быть взрослым, ответственным парнем. Способным расписаться в собственных грехах. Всегда у него все кругом виноваты. Он продолжает обиженно вещать, повесив нос и уши, как побитая собака.
-Ты не простишь, не потому, что я предал нас. А потому, что ты гордая, Аньес.
А она так безбожно бьет его под дых своей понимающей, печальной нежностью. Тем, как говорит, что любит. Она могла его ударить, он бы принял и, наверное, выдохнул немного. А она взирает на него щемяще своими разочарованными глазками, ставшими таковыми его проклятыми стараниями – и его такой детский цинизм смывает, как волной цунами. Она….самая необыкновенная женщина на земле. Она женщина его жизни, которой он дышал и будет дышать. Сколько бы чёртовых раз она его мягко от себя не отпихивала. Он…для чего он изменял своей судьбе? Зачем просрал всё, оставив только их разбитые сердца да одинокое кольцо на своём пальце…Энди сдавленно сцепляет зубы. Он не боится слёз и легко может разразиться рыданиями. Но сейчас слёзы тонкой струёй стекают по его щекам, а не держал бы, лились водопадом. Словно внутри него безнадёжно прорвало трубу пресловутого поганого цинизма.
-Не бросай меня, моя любимая малышка. Я до одури тебя люблю. Пропаду без тебя. Ничего не хочу, кроме как сдохнуть. Хуже меня нет урода. Я виноват...ещё трусливо пытаюсь прикрыть свою жалкую задницу то Маккензи, то шлюхами...чёрт. Просто...пожалуйста. Не разводись со мной...
Он растерянно, пьяно кидается ей в ноги, вернее, под ноги - настолько он вовсе доселе в вертикальном положении еле держался, отчаянно пошатываясь на каждом нестройном шаге. Он валяется у неё в ногах, беспорядочно целуя ласковые руки и острые коленки. Энди...не то, чтобы гордец. Он скорее неуёмно капризный жестокий мальчишка, который всегда получал своё не нытьём, так катаньем.
А сейчас не прокатило. Лучше бы не прокатило всё что угодно прочее...а сейчас бы прокатило, один в жизни раз. Только подобных доморощенных принцев с короной на глупой башке да без малейшего инстинкта самосохранения во всех природных смыслах, судьба обычно бьёт по морде как можно больнее. Заслуженно. Ведь в своих злоключениях ему никого, кроме себя самого, винить смысла нет. Он это понимает....и никогда ни перед кем не то, что не валялся, не стоял на коленях.
Он не падал на колени перед Аньес, делая ей предложение. Как-то задорно и даже буднично, без всякой там пошлой, на его причудливый вкус шалопая, романтики. А сейчас ещё менее романтично валяется перед ней в соплях и слезах. Ничтожество и тряпка, а не мужчина. Но ему так плевать...он наизнанку лично бы себя вывернул, только бы она дала ему крохотный шанс. До самого первого малейшего поражения. Махонький сраный шансик.

 Отправлено: 30.08.23 00:42. Заголовок: Он опять говорит, чт..

Он опять говорит, что изменял, а колотить Аньес его совсем не хочется. Внутри нее рождается это понимание. Он ей изменял. Он не был верен. Пока она хотела с ним раз и навсегда, он желал иного.
И колотить не хочется. И слова, что значит лишь она – вызывают у Аньес смешок. Она глупая, но уверена, что, если любишь, то не изменяешь хотя бы так цинично. Внутри все обрывается. Он в изменах признается, когда Аньес мечтала, чтобы он заставил ее верить в то, что все это ложь.

- Избавь меня от этого, - очень тихо умоляет Аньес, - не пытайся выставить меня предательницей. Я не предавала, я не изменяла. Маккензи мой друг, а я ни разу не дала тебе повода.

Ей бы вскочить, залепить ему звонкую пощечину и из дома выгнать. А она молит его не обижать ее. Он своими обвинениями делает ей чертовски больно. Он своими признаниями в кровь сердце ей разорвал, но нашел себе оправдание. А она не может его оправдать. Инфантильность не оправдание. Аньес уши хочет закрыть и зарыдать.

Он говорит про Дану. Ее и без того жалкое разрушенное сердце, кажется, просто останавливается. Она просто мотает головой, влажным взглядом с застывшими слезами, просто моля его остановиться. Он ведь знает… понимает, какую боль причиняет просто лишний раз, напоминая о Дане. К Аньес Дана не приходит в сны. Не приходит даже к Авроре, крайне редко.
А он продолжает. Добивает ее уже лежачую и скулящую ногами. Она и не знала, что он умеет так больно. Вернее, никогда не подумала, что это может быть направлено на нее. наверное, Энди всегда был немного жесток, как избалованный ребенок. Они с Заком такими были. Эгоистичными, избалованными, жестокими и совсем не эмпатичными. Но с ней он был мягким, невероятным, заботливым, дарившим сказку. Или ей так казалось, потому что она совсем ослепла от любви.

- Зачем ты так со мной? – еще тише, чем раньше, и она опускает глаза, а по щекам текут горячие слезы, - я не верю, что ты можешь быть так жесток. Я просто не верю… зачем говоришь про Дану, зачем постоянно о Маккензи, зачем говоришь, что я гордая?

Она сглатывает. Ей просто хочется рыдать в объятиях ее смелой и сильной Дилан. Или ощутить поглаживания по голове ее малышки Ави. Или броситься в сильные руки лучшего, черт возьми, друга Маккензи.
Аньес так устала.

- Гордая? – голос настолько сиплый и потерянный, что она сама себя не узнает, - я гордая, Энди? Если бы во мне была хоть капля гордости, я бы на порог тебя не пустила. А я все это время ждала, что ты скажешь, что не изменял. Я бы в ложь твою поверила! Поверила бы. Так хотела поверить. Это гордость, Энди? Ты не оставил мне выбора… ты предал нас. Живи с этой правдой. Но, если тебе легче думать, что я просто гордая, то пусть так.

Она не кричит. Просто по щекам текут слезы, которые она перестала пытаться контролировать, а она, можно сказать, просто шепчет о своей боли. У нее нет сил кричать, да и никогда Аньес не была скандальной или слишком вспыльчивой. Она бы рада была быть гордой. Она бы тогда, наверное, перестала бы его любить, стала бы счастливой ему назло. Ей очень больно. По-настоящему. Даже, когда она просто узнала об изменах, было легче. Сейчас ее просто изнутри разрывает. В комнате, словно тридцать градусов мороза, так ее трясет. Внутри нее какой-то нездоровый мазохизм, потому что она, словно еще сильнее ощущает к нему любовь. Не ненависть, не презрение, не равнодушие. Аньес полностью ломается.

Ломается до самого конца, когда он оказывается в ее ногах. Аньес пищит, скулит так жалобно, всеми этими ничтожными звуками просто умоляя его остановиться.
Сама же буквально силой поднимает его с колен. Нет, она не хочет видеть его на коленях, как бы Дилан, к примеру, не говорила, что там его место.

- Уйди, - шепчет, - очень прошу уйди сейчас… Маккензи мой друг, - зачем-то оправдывается она, - я бы никогда тебя не предала. Но я не могу… я сейчас не могу, Энди. Я тебя люблю. Не могу не.. и все скажут, что я дура. Просто, пожалуйста, уйди сейчас. Я вызову тебе такси. Ты очень пьян.

Она проводит по его щеке с нежностью, которую, наверное, не заслуживает ни один изменщик в этом мире. Ей так страшно, что будь она чуть более жесткой с ним, и он никогда больше не придет. И ей страшно, когда она вызывает ему такси, когда сажает его на заднее сиденье и просит водителя проследить, чтобы Энди добрался до дома. Страшно его отпускать, потому что он может больше не прийти. Она просто едва касается губами его лба.

- Береги себя, - шепчет едва слышно.

И не уверена, что он услышал, когда такси его срывается с места, а она лишь обхватывает себя дрожащими руками. И шепчет дурацкое люблю.