Отправлено: 22.05.16 22:02. Заголовок: Роскошный особняк клана Миуру.

Клан Миуру (современный).
Руководство:
Рокуро Миуру (отец Кенджи, бывший глава, а ныне - Советник клана)
Кенджи Миуру (глава)
Эниши Миуру (наследник клана и правая рука главы)
Батый (старший командир)
Остальные:
Аоши Такахаси (палач)
Яхико Такахаси (лекарь)
Микио Ивамура (младший командир)
Хидэ ("старший брат")
Рики Сато ("младший брат", воспитанник Эниши)
Томоэ Ивамура ("пигалица", тренируется Микио)

Этот особняк, расположенный в шумной и оживлённой части Острова, отличается шиком, можно сказать, неприличным. Обстановкой, в основном, занималась Джия, так как Кенджи не считает нужным заморачиваться с бабской ерундой. Для Кенджи не существует такого понятия, как сочетание стилей, если ему понравились цвета, плевать ему, подходят ли они друг другу, так что семейству повезло, что он не лез туда, в чём ни черта не смыслит.
Дом больше смахивает на дворец или усадьбу. Всё красиво, вопиющие дорого, настолько, что обстановку можно даже назвать вульгарной, не потому, что она чем-то плоха, а потому, что слишком уж мозолит глаза каждому, кто её видит. При доме разбит не менее шикарный сад, напоминающий царские, особняк же и его убранство выполнено преимущественно в итальянском стиле барокко. Кое-где имеются элементы прованса.
http://funkyimg.com/i/2C52w.jpg

Кенджи, из-за происков Ниси, вынужден был отослать Джию в другой дом, но с тех пор упрямо спит только в их комнате, на своей половине кровати, потому, что только и ждёт, когда Джия снова войдёт в его жизнь и на их семейное ложе. В глубине души, Кенджи сопливо надеется вернуть жену в их семейное гнёздышко, и даже, приманивая их воссоединение, изменил интерьер их обители, поменяв их старую спальню на новую и дополнив её гостиной. Спальня Кенджи и Джии общая, даже если ей не нравился его храп, она наверняка давно к нему привыкла и полюбила. Конечно, здесь преобладает императорский стиль, Кенджи не собирается скромничать и косить под нищего.
http://funkyimg.com/i/2C53U.jpg
Кабинеты, расположенные между спальнями Кенджи и синей комнатой Эниши, и принадлежащие им же. Кенджи, на старости лет, стал сентиментален, поэтому повелел сделать их кабинеты практически полностью идентичными.
http://funkyimg.com/i/2C52y.jpg

Комната Эниши, с двумя этажами, самая просторная и с шиком обставленная в доме. Мужественная и эффектная. Нельзя сказать, что здесь много мебели, напротив, тут можно увидеть много свободного пространства и кажущийся бесконечным простор помещения. Кенджи устроил сюрприз на его двадцатипятилетие, подчеркнув, что наследник клана должен жить на широкую ногу и позволять себе всё, что душеньке угодно, и плевать, насколько аморально это выглядит. Кроме того, ему нравится баловать сына.
http://funkyimg.com/i/2C52C.jpg
Не так давно Кенджи обустроил для Эниши ещё две комнаты, чтобы все они были в его распоряжении, и он мог бы запросто менять их по настроению. Если первая комната истинно царская, пропитанная роскошью и тёмной поволокой дворцовых интерьеров, то вторая, в противовес ей, пусть также наводнена итальянскими фишками в духе императоров, довольно игривая и светлая, словно опочивальня юного принца, полного запала молодости и предстоящих свершений.
http://funkyimg.com/i/2C52D.jpg
И ещё одна комната, оформленная золотом и малахитом. Кенджи желал таким образом, пусть ванильно, но от души выразить, что Эниши, что бы ни творилось вокруг, его любимый сын, который является главным сокровищем для своего нерадивого, но любящего папаши.
http://funkyimg.com/i/2C52E.jpg

Комнаты Батыя и Янлин. Комнаты у каждого своя, но находятся неподалёку друг от друга и, будто бы случайно, выдержаны в одном стиле. Всё выдержано в благородной, серо-коричневой, гамме, и, как и почти всё в доме, в итальянском стиле. Спальня Янлин немного легкомысленная и игривая, что называется, девчоночья. Спальня Батыя более мужественная и по-современному стильная. Также у него имеется кабинет с небольшой библиотекой и, между их комнатами, предусмотрена общая гостиная с небольшим, уютным, не без пафоса, камином, и аквариумом во всю стену, говорят, созерцание рыбок успокаивает и настраивает на позитивный лад.
http://funkyimg.com/i/2ujAG.jpg

Конечно же, в доме сохранилась комната Коичи, самая лаконично и современно оформленная, в своё время его сын на этом настоял. Кенджи велел оставить всё в неприкосновенности, и с тех пор, как сын имел глупость покончить с собой, он не заходил туда. Даже книга, которую Коичи не дочитал, открыта на том же месте. Так было до недавнего времени, пока Кенджи не нашёл в себе силы убрать всё, оставив лишь религиозные атрибуты для почтения памяти умершего и упокоя его души, и запереть комнату Коичи.
http://funkyimg.com/i/2c5HJ.jpg

Комната Хидэ. Он не слишком принимал участие в её оформлении, соглашаясь на всё, что предлагают, такой уж он пофигист, когда дело касается всяких обывательских вещей, вроде жилища. В итоге, получилась комната вполне в стиле всего остального, сочетающая в себе и итальянскую грацию и слегка прямолинейный и грубоватый мужской стиль.
http://funkyimg.com/i/2C53T.jpg

Комнаты Мэй и Рики, у Мэй всё нежно и воздушно, как и полагается обожаемой папой капризной принцессе, в пастельных тонах, с налётом изящных мотивов в виде шёлкового рисунка точёных веток на стенах. Рики шутливо называет комнату Мэй зефиркой.
Между их комнатами находится небольшая общая гостиная, больше девчачья, но Рики поддержал её в этом, решив, что не зазорно уступить девочке. Голубые оттенки они выбрали от балды, дружно сойдясь на том, что голубой самое то между розовым и синим, то бишь теми цветами, в которых оформлены их комнаты.
Рики Кенджи был не прочь выделить что-то получше, но мальчонка отказался от его широкого жеста, и выбрал скромный интерьер, довольно инфантильный. Максимум, на что пока Кенджи удалось вразумить мелкого, так это заменить его старую, совсем уж детскую и неприглядную комнатёнку, на нечто посимпатичнее, соблазнив его тем, что она тоже будет в синем цвете, как и у его старшего брата, Эниши. В комнате Рики всё разбросано, везде валяются игрушки, машинки и вертолёты, на стенах наклеены дурацкие плакаты с его кумирами, и повсюду заначки со сладостями, ну, пусть разводит тараканов, если нравится. Единственное, что заботливо и аккуратно всегда лежит на своём месте, его начищенная до блеска катана.
http://funkyimg.com/i/2C52A.jpg

Комната отдыха и комната Юби, самая невинная и романтичная, даже несколько кукольная, когда она была маленькая, её детская и вовсе напоминала жилище принцессы Диснея, Кенджи даже заказал для дочери карету в виде тыквы, когда она сказала, что ей понравился мультик про Золушку.
http://funkyimg.com/i/2c5MW.jpg

Комната Рокуро-сана и Хинаты, но на сей раз Рокуро сообщил семейству, что выберет комнату себе по нраву и говноедам придётся подчиниться. В интерьере имеются элементы японского стиля, но также есть нотки и более современной классики. Кенджи трусливо постарался обустроить комнату родителей как можно более комфортно, но, поджав уши, уже готов выслушивать от отца недовольную брань.
http://funkyimg.com/i/2C52B.jpg

Подвальный этаж. Раньше здесь обитали Аоши и Изуми, но с недавних пор их переселили в небольшой домик на территории клана. Готический интерьер, с размахом, но не слишком психоделический. Здесь есть всё необходимое для жизни в некоторой изоляции от остального дома и имеется своя система безопасности, которую руководство клана может включать по своему усмотрению.
Гостиная и столовая.
http://funkyimg.com/i/2C56A.jpg
Спальня. Ну и кровать, конечно)
http://funkyimg.com/i/2rhDu.jpg

Комната Яхико и Вилоны. Наверху, на мансарде, в отдалении от других. В помещении мало света, и, хотя здесь много окон, узоры на них приглушают солнечные блики. Вместо ламп здесь предпочтительнее использовать свечи, также здесь много старинных книг, целая библиотека, и ненавязчиво пахнет деревом.
http://funkyimg.com/i/2c5Rz.jpg

Комната Микио и Томоэ. Одна из самых простых и достаточно нежно обставленных комнат, чем весьма недоволен Микио, но Томоэ полна воодушевления оживить интерьер всякими милыми штучками, совсем чуть-чуть ему назло - ну не её же вина, что Микио ужас как идёт скрипеть зубами!
http://funkyimg.com/i/2C52z.jpg

Также в особняке полно других комнат, множество комнат для гостей, деловых переговоров, залов для тренировок, занятий спортом, библиотеки и роскошный открытый бассейн с фонтанами в другой части сада.

Столовая и гостиная, ну что тут сказать, красота страшная сила, пафос и сплошной выпендрёж, но, положа руку на сердце, кто отказался бы жить так.
http://funkyimg.com/i/2c5HG.jpg

Зал для тренировок. Как, скажите на милость, тренироваться в помещении, где впору картины выставлять и которое куда больше подходит для пафосного музея, чем для ведения битв. Может, оно и верно, но Кенджи такие мелочи не останавливают. Красиво, дорого, значит сойдёт.
http://funkyimg.com/i/2C52x.jpg

Кроме того, в нижней части дома находится подвал, где Кенджи хранит свои игрушки, что-то из серии средневековых пыточных орудий. Подвал разительно отличается от остальной части дома, это вовсе не уютное, обжитое место, а отвратительное, внушающее ужас, нечто, смахивающее на разрушенное подземелье, с полуразваленными камнями и окровавленной плиткой, торчащей повсюду арматурой и пятнами крови, как давно и прочно въевшимися в мрачные стены, так и свежачком. Здесь же расположено множество мрачных карцеров, явно не для увеселительного времяпрепровождения.
http://funkyimg.com/i/2C564.jpg

 Отправлено: 22.06.16 01:50. Заголовок: Янлин не верится, чт..

Янлин не верится, что она дождалась увольнительной, точнее, дожила. Теперь бы она вряд ли стала так легко подтрунивать над тем, что Коичи всеми силами пытался избежать этой радости. Правда, теперь её брату плевать на подколки. Но сегодня даже эта грустная мысль не может сбить Янлин с толку, у неё отменное настроение, хотя отчаянно ноют все мышцы после бесконечных тренировок со снарядами и мечом, а в голове ещё живы воспоминания, как заместитель командира Линя, Зэн, обучал их обезвреживать мины. Ничего более нудного Янлин не слышала, и готова была начать щипать себя, чтобы не заснуть, что ужасно развеселило бы Эниши, наблюдай он за сестрой, но один из её сослуживцев чуть к чертям не лишился руки от своей невнимательности, кажется, пару пальцев ему всё же оторвало. Янлин точно не знает, она была занята тем, что её стошнило, но откатиться, куда было сказано, она успела. Не надейтесь, она не неженка, и у них над воротами дома висит человеческая голова, это любезный папенька озаботился тем, чтобы чем-нибудь разбавить их ванильный интерьер. Но её стошнило от мысли, что однажды такое может случиться и с ней, а свои тонкие пальчики она любила и была эгоисткой до мозга костей. И никогда не обижалась, что Астрида так и могла с лукавым смехом сказать подруге в лицо, когда они поправляли свои кружевные чулочки, чтобы подпортить жизнь наивным лохам, всё ещё верящим в сказки, что женщины любят мужчин. Янлин по-настоящему умеет любить только одного мужчину, своего духовного брата, и даже теперь, оказавшись в родных стенах, первым делом залетает в его комнату и плюхается на его кровать, свесив ножки. Хоть Эниши и не дома, ей приятно окунуться в аромат его излюбленного парфюма, которым пропахло всё его жилище. От мужиков несёт потом или дешёвым табаком, но Эниши не позволяет себе такой небрежности, вот почему от него тащатся женщины, и в том числе эта его Марьяна, которая упорно не желает этого признавать, как истинная женщина, что ужасно веселит Янлин, ей нравятся девочки, которые умеют, пусть и неуклюже играть с парнями, в милые девичьи игры, вроде того, что они в них не влюблены. И никто не переубедит её в обратном. Она чувствует себя у Эниши очень уютно, хотя его комнату можно назвать как угодно, но только не этим словом, она спокойно открывает его мини-бар, чтобы прихватить какой-то алкоголь покрепче. Они словно близнецы, они берут вещи друг друга также легко, как свои и не стесняются, в отличие от Коичи, она помнит, как он чуть не сгорел от смущения, когда случайно наткнулся на Эниши, выходя из душа, завернутый в полотенце. Наверное, если бы Янлин сказала, что тоже имела честь лицезреть эту немую сцену, его хватил бы инфаркт. Она вздыхает, почему-то продолжая даже теперь высмеивать привычки брата, не получая от этого былого удовольствия, но только приступ горечи, с которым она вполне может справиться, насмехаясь над дружком Коичи, этим его Ромео, который если что и умеет, то жевать сопли. Только вот, когда умер Коичи, это Янлин пришлось выбирать для него костюм и любоваться, достаточно ли элегантно смотрится в нём его труп. Отцу было не до того, он развлекал себя тем, что отрезал головы всякому, кто осмеливался выразить ему свои сожаления. А она просто тихо мирно порезала себе вены. Эниши, конечно, тогда её спас, и у неё на запястье и сердце остались следы от старых шрамов, которые неумолимо бледнели, это жизнь, а не сопливая романтика. Папенька бы, знай он о том случае, решил бы, что она сентиментальная, но у неё даже в мыслях не было отправляться вслед за Коичи, который сделал свой выбор сам. Просто ей было мучительно стыдно, что последнее, что она ему сказала, были какие-то гадости. Хотя, скажи она что-то приятное, брат бы не поверил, слишком это не про Янлин, или решил бы, что у неё разыгралась мигрень. Янлин отдыхает, ей ужасно лениво пойти посмотреть, дома ли папенька, чтобы с ним из-за чего-то полаяться. Она роется в своём телефоне, шлёт смски Астриде, думает заехать к Мэй и привезти ей какие-то дурацкие китайские фигурки, по которым тащилась её малышка сестра и отдать набор шоколада сомнительного производства Рики, заодно проверив на нём, насколько это съедобно. Раз Эниши считает, что этого малыша стоит держать поближе, она не будет спорить. Да и прекрасно понимает, что их физиономии настолько просят кирпича, что помощь даже в лице этого маленького чудовища им не повредит. Она не звонит Эниши, решив огорошить его своим появлением, он у неё терпеть не может всё предсказуемое и банальное. Поэтому для него она привезла тошнотворно дорогое оружие и, признаться, так и не смогла разобраться, что это вообще такое и за что нужно держаться, Эниши оценит этот кубик-рубик для взрослых мальчиков. И наверняка накинется на неё с расспросами, как у неё получилось изображать мужика и устоять перед целой ротой солдат, с её то темпераментом. Как и она, конечно, невинно поинтересуется, осчастливил ли он Марьяну тем, что как следует её трахнул. Ради него она даже выучила её имя, хотя редко запоминала какие-то там имена. Что, конечно, не касалось имени командира Шана, его бы она отчеканила по всем правилам, даже если бы её разбудили среди ночи. Он скоро будет сниться ей в кошмарах, ей кажется, что он что-то подозревает и недобро косится на неё, а то и вовсе всё разгадал и оттягивает момент, когда её прикончит, только ради того, чтобы помучить её. Правда, также он ей видится в эротических мечтах, и поэтому она так беспечно не слишком жалеет, что пошла на поводу у Эниши, который чуть ли не вытолкнул её в армию, стоило ей заикнуться про эту откровенно дурацкую затею. Можно подумать, у них бывают другие. Янлин заходит к себе в комнату, начинает разбирать вещи Коичи, которые они тщательно подбирали с Эниши для её представления, достаёт свою военную форму, рубашку Коичи, и даже с какой-то нежностью касается её кончиками пальцев. Она давно не зарывается в ворот его рубашки, потому, что слёзы появляются каждый раз. Если вам говорили, что когда-то они иссякают, не верьте в эту чушь. Она не наматывает сопли, как Такеши и не стремится убить весь мир, как её сумасбродный папаша, но она переживает, так, как умеет. Её может понять лишь тот, кто потерял брата, и уже никогда не сможет сказать ему, что, в глубине души, его было за что уважать. А, даже если нет, ей это не мешало любить его. Не так сильно, как Эниши, но это давно не огорчало Коичи. А её всё ещё огорчало чувствовать себя никчёмной только потому, что она рождена женщиной. Интересно, сколько людей ей придётся прирезать, чтобы доказать, что она стоит не меньше всех этих много думающих о своей силе мужчин. Чтобы доказать командиру, что она тоже стоит его внимания. Да, чёрт возьми, о чём она думает, нужно поменьше показываться Шану на глазах, пока он не прочёл в них отблески лёгкого испуга вперемешку с желанием с ним трахнуться. Он ведь убьёт её, он, чёрт возьми, её убьёт. У неё и так накалены нервы, и, когда она слышит за спиной какой-то шум, то резко разворачивается и прижимает этого любителя подкрадываться к стенке. Она возбуждена, взвинчена, она на нервах, и она почти уверена, что её отец был бы приятно удивлён её психам. Только вот та, что выворачивается из её «объятий» их новоявленная маменька. Надо отдать этой стерве должное, выворачивается она так лихо, что едва ли не калечит "обожаемой дочурке" лицо, на котором уж точно останутся следы её "материнской ласки", а вот Янлин, видимо, плохо усвоила тот приём, что показал им командир во время своего короткого визита и наблюдения за новобранцами. Она досадливо кривит губы в противной усмешке. Янлин совсем не подарок, впрочем, как и Джия не ангел. Многие даже уверены, что они истинные мать и дочь, что ужасно выводит обеих. Янлин старалась обуздать свой неприветливый нрав и лишний раз не цапаться с Джией, слишком уж она мстительная зараза, и тем, чтобы подкрасить какой-нибудь дрянью её шампунь она не ограничится. Но Джия и без того, наверняка, зла как чёрт, на столь любезное приветствие, так что поздно пить боржоми.
-Чёрт возьми, что на меня нашло. Какого чёрта ты подкрадываешься? Тебе ли не знать, что в этом доме крепкие нервы это что-то вроде роскоши?
Она зла и на себя и на Джию, которая, конечно, нажалуется своему муженьку, чтобы отшлёпал нехорошую девчонку, если она не в настроении заняться избиением младенцев сама. Они чертовски "любезны" друг с другом, и разлука этого не изменила. Они просто не выносят друг друга, как и многие женщины с сильным характером, вцепившиеся в одного мужчину, и неважно, что для одной он её любимый мужчина, а для другой не самый милый папенька. Янлин чувствует, как руки холодеют, потому, что Джия недобро косится на её разобранный чемодан. У Коичи вещи скучные и однообразные, но та рубашка, что валяется сверху, приметная с этими её узорами, чёрт её дери.
-Ну что опять тебе не нравится, Джия? Хотя, когда тебе нравилось хоть что-то. Ну хорошо. Извини. Так лучше? И нечего так бесстыдно пялиться на мои шмотки, можно подумать, тебе мало своих, да папенька тебя разве что не с головой забросал ими. И да, это рубашка Коичи, и что с того? Она мне всегда нравилась, и ему она больше не нужна.
Она говорит, как циничная истеричка и последняя дрянь, хотя что из этого неправда. Разве что то, что ей никогда не нравилась эта рубашка, но, после смерти брата, она стала ей сопливо дорога. И то, что ей не по себе от мысли, что Джия может о чём-то догадаться, и тогда то, как отец позорил Коичи при всём честном народе может показаться ей невинной ерундой. Кто она такая, в сущности? Никакой не мужик, а заносчивая девчонка, которая только и умеет, что задирать тех, кто сильнее и уповать на своего воина брата. Но это не тот случай, когда Эниши сможет отбиться ото всех. И то немногое, что Янлин не может допустить, они с Эниши могут дразнить и щекотать нервы, но в чём-то настоящем они друг за друга горой. Если кто-то попытается его убить, она даже не задумается и закроет своего брата. Но, к сожалению, жизнь у неё одна, а врагов они с Эниши нажили немного больше, и вряд ли этим ограничатся. Она смотрит на Джию с некоторой яростью и недовольством, да и почему бы ей смотреть иначе, когда из-за этой женщины отец вышвырнул из дома её мать. И ничего страшного, что Янлин забывала ей перезванивать, когда та робко просила об этом.

 Отправлено: 25.06.16 00:08. Заголовок: Джия выкуривает сига..

Джия выкуривает сигарету во дворе, выкидывает бычок в какую-то клумбу. Джия не умеет ценит прекрасное и ей плевать на чудесные пейзажи и на красоту художественных картин. Она не скрывает, что вырубила бы все леса для того, чтобы построить торговый центр, который кажется ей куда более важным и ценным вложением. Она циничная, но не лицемерная. Джия влезает обратно в дом через окно, привычки неискоренимы. Да и ей слишком лениво было доходить до входной двери, когда она ловко перекидывает ноги через подоконник и оказывается в доме. Перекидывает волосы. Джия не умеет сидеть на одном месте. Она не может лениво развалиться на диване и чистить перышки. Не может долго спать по утрам, не может смотреть женский сериал и жевать сопли. Если она читает, то на ходу, если курит, то меряет шагами сад, если задумывается, то мечется по комнате, как раненая тигрица. В ее случае, скорее Пантера. Она мечется, наливает себе виски, залпом опустошает стакан, хладнокровно, даже не поморщившись. Какой-то звук наверху раздражает ее слух, а, может, она просто нарывается. Это вполне в стиле Джии. Она не выносит практически всех домочадцев. Она не выносит детей Кенджи, не выносит, что они рядом с ним и она вынуждена их терпеть, а ее дочь далеко от нее. Все эти выскочки наслаждаются жизнью и еще и осмеливаются вести себя с Кенджи, как мерзкие свиньи, а ее дочь находится далеко. Трусливый сынок покончил с собой, не задумываясь о том, как плохо будет Кенджи. И плевать, что Кенджи и сам был не подарок. Он был их отец, без которого они бы все так и остались бы ничтожествами, которыми являлись, но мнили о себе черт знает что. Кто такими были бы они все без Кенджи? Эниши со своей любовью к мужским духам стал бы педиком – парикмахером. Мэй с Янлин максимум стали бы дешевыми проститутками, дешевыми, потому что в них нет ничего, что могло бы зацепить. Юби бы отправилась в психушку. Но все эти неблагодарные твари думают, что чего-то стоят и без Кенджи. Ей было бы жалко их всех за глупость, но Джия не испытывает жалости.
Она решительно взлетает по лестнице и идет на шум, у нее слух, как у кошки. Она оказывается в дверях комнаты той самой Янлин, но так, кажется, видеть ее не рада, когда отрабатывает на Джие какой-то приемчик. Впрочем, их неприязнь вполне взаимная, поэтому Джия выворачивается, не гнушаясь тем, чтобы не приложить свою «падчерицу» в скулу.
- Слушай сюда, соплячка. Поумерь свои нервы. Меня вообще не волнует, что ты нервная. Я тоже не самая спокойная. Еще раз коснешься меня своим мелким пальчиком, я обещаю придумать очень изощренный способ коснуться тебя.
Джия злая и недолюбленная. Джия на самом деле просто не выносит, когда ее касаются. Джия из тех людей, которые опасаются любого проявления того, что их зону комфорта нарушают. Она не впускает никого в свое личное пространство. И прикосновения этой девчонки обжигают ее кожу, пусть они и не были доброжелательными. Эта девчонка разве что раздражает ее меньше по той причине, что не тянется к ней, Юби, к примеру, с ней слишком доброжелательная и поэтому Джия готова ее придушить. Если к Джие кто-то пытается протянуть ручки, она, честное слово, готова эти ручки отрубить. В хорошее к себе отношение она не верит. Поэтому эта выскочка ей хотя бы не врет.
- Как это трогательно. Ты возишь с собой вещи своего брата.
Джия как змея, делает шаг в сторону постели Янлин. Конечно, это комната выскочки, но Джия считает, что имеет право ходить везде, где она хочет. она действительно бесстыдно рассматривает вещи старшей дочери Кенджи. Она, конечно, даже слегка выгибается. И выгибает бровь. Она никогда не отличалась благородством и честностью. Это не ее история. Не ее история закрывать глаза, когда кто-то принимает душ. Смутить Джию может только искреннее к ней хорошее отношение. Грязь, подлость и скелеты в шкафу ее только обрадуют. Она чувствует себя как рыба в воде. Джия придирчиво рассматривает чемодан, рассматривает Янлин.
- Откуда вернулась, кисонька? Ходила в вещах своего брата по свету и жевала сопли?
Джия хохочет от своей жестокой шутки. У нее хрипловатый смех, потому что часто срывала голос. Эта выскочка может делать, что угодно и мозолить ей глаза. А ее Мегуми, ее доченька может забыть, как выглядит Джия. Каким образом Джия вообще должна любить этот мир и доверять людям?

 Отправлено: 06.08.16 03:21. Заголовок: Янлин раздражена, сл..

Янлин раздражена, слишком уж очевидно и заметно нервничает, когда Джия беспардонно рассматривает её шмотки и всем своим видом кичится, что хозяйка дома, а то и всего мира, она. А точнее, шмотки Коичи, который никогда особо их не ценил, но занудно хранил в идеальном порядке, и они рисковали бы закончить свои дни смертью храбрых в его безразмерном шкафу, если бы мама не уговаривала его иногда немного разнообразить свои наряды и надеть что-нибудь поярче, хотя бы, чтобы порадовать её, если уж других причин у него не находилось. Янлин зла на себя, что не разглядела, когда Коичи было плохо, а она продолжала его высмеивать, вместо того, чтобы его обнять, а лучше, дать хорошего сестринского пинка и помочь прочистить мозги. Но Эниши она не может потерять, возможно, она не слишком чувствовала Коичи, но Эниши чувствует, как себя. И, если она во что-то вляпается милостью Джии, которая прекрасно умеет подзуживать отца, Эниши в стороне не останется, и она должна позаботиться, чтобы он не пострадал. А для этого нужно пустить Джие пыль в глаза, такое безумство, что пришло в голову им с Эниши, вряд ли могло бы посетить ум кого-то нормального, но когда Джия отличалась нормальностью, чёрт её дери. Такая же, как Янлин, дрянь и стерва, неудивительно, что им так сложно друг с другом смириться. Янлин нахально хмыкает. Давала ведь себе зарок поменьше реагировать на Джию и хотя бы попытаться вести себя с ней прилично и не злить её, но нервы накалены, а Джия распаляет дровишки, и Янлин несёт, она никогда не отличалась благоразумием, умением притормозить и осмотреться на лихих поворотах.
-Я буду касаться тебя ровно столько, сколько ты будешь без спросу топтать ножками мою комнату, истеричка. Ох, прости, маменька, так ведь нам теперь тебя следует называть. - Она зовёт её маменькой и матушкой со всей глумливостью, на которую способна, ей и самой тошно от этого, но ей нравится делать то, что ненавидит Джия. У них отвратительные отношения, Янлин лицо готова ей расцарапать за милую душу, только, если Джия спросит, заботит ли «дочурку» то, что она мотала срок, Янлин скажет нет. Она терпеть не может эту женщину, но за грешки не осуждает, можно подумать, Янлин мало своих. Да если бы не её папаша, то они с Эниши давно не то, что мотали бы срок, а, положа руку на сердце, кормили бы рыб, стольким влиятельным людям они попортили нервишки. Но кто сказал, что пользоваться именем отца подло и плохо? Уж точно не Джия. И не вина Янлин в том, что Кенджи Миуру не отец Джии. Только вот от этого никому не легче, потому, что Кенджи Миуру чёртов муж этой стервы.
-Такая любопытная, и это в твои-то годы. Не боишься, что тебе что-нибудь оторвут?
Да обе они любопытные и бесстрашные, ну точнее, они так думают, а, когда думать уже в общем-то поздно, то могут и бояться начать. Даже то, как наивно они надеются на то, что Кенджи и Эниши разведут руками все их пакости, делает их похожими, но, видно, не зря говорят, что сходятся противоположности. Янлин, словно вторя ей, противно и злобно смеётся. У Джии хохот хриплый, и Янлин ничем не лучше, если не смотреть на эту вздорную девчонку, которую отец не научил общаться со взрослыми, не скажешь, что она девушка, настолько грубый у неё голос. Даже не хриплый, а низкий что ли, из-за детской ангины, а точнее, её глупости, когда ей не хотелось слушать занудства матери, валяться в постели и пить горячее молоко, ей хотелось носиться с Эниши и переворачивать всё с ног на голову. И, даже когда отец со скандалом запихнул её в кровать и намотал шею шарфом, Эниши помог ей выбраться через окно. И сонный и обозлённый, что его жестоко разбудила эта парочка, Коичи долго закатывал глаза, когда они смеясь, и перебивая друг друга, сообщили ему, что Янлин подвернула ногу, Эниши подхватил её на руки, и они хохотали, как безумные, перебудив весь дом. Джия выплёвывает очередную гадость, чёртова змея, и как только не подавилась своим ядом. Ну, Янлин же не подавилась своим, так что не ей удивляться. Глаза Янлин вспыхивают недобрым огнём, и она с трудом погашает в себе нервозный порыв вцепиться ей в глотку и душить, пока хватит сил. Здесь нет её матери, которая бы причитала, что нельзя так с людьми. С чёртовой дрянью, которая увела у неё из-под носа муженька. Если бы Янлин родила пятеро детей (да, она считает Эниши), и муж бы дал ей отставку, она дала бы ему по голове чем-нибудь покрепче сковородки. Она собирает волю в кулак, она не доставит этой стерве удовольствия, и не будет ей потакать и кудахтать, чтобы не смела открывать рот в сторону её брата. Она знает, что в сердце. Джии необязательно знать.
-Ну конечно, матушка, что же мне было ещё делать? Пока ты была занята тем, что спала с моим папочкой и сокрушалась по бедной Мегуми, которой повезло подсуетиться и найти маменьку получше. - Янлин не имеет ничего против Мегуми, разве что немного завидует ей, потому, что её папаша не Кенджи. Да будь он хоть подзаборный алкаш, второго такого подонка, как её папенька, не сыскать во всём свете, можно не тратить время зря. Самое забавное, она даже не против Джии, с ней весело препираться, без неё в доме царила откровенная скука, а теперь можно насладиться зрелищем, как этот маленький Рики устраивает клоунаду, улыбается Джии и миролюбиво отвечает на все её пакости, выводя её из себя. Янлин даже в голову не может прийти, что ему может кто-то нравится просто так, она не верит, что ребёнок, который убивает проще, чем отвечает уроки, способен быть чем-то лучше и чище неё. Она считает, что люди дерьмо, а они с Эниши просто короли всех этих ублюдков. Она обожает вертеть хвостом перед подчинёнными папеньки, чтобы те полезли ей под юбку, а ещё лучше наговорить им побольше «комплиментов», а потом изобразить неправедный гнев. Уж они с Астридой умеют заводить мужиков так, чтобы им хотелось съездить наглым девчонкам по щекам. И они, наивные, думают, что им это нравится. А им нравится потешаться над ними, и Янлин нравится, как отрубает загребущие ручонки брат, чтобы не дать ни себе, ни Янлин заскучать и раньше времени состариться. Янлин стоило бы поблагодарить Джию, которая невольно отвлекла её от мыслей, что надо бы разбирать чемодан, а ей ужасно неохота, тем более, что приехала она ненадолго. Зря отец в детстве забыл её пороть. Порол бы, может, она не оказалась бы в дурацком положении, прикрываясь тем, что пытается отстоять честь Коичи, а сама просто пытаясь себе доказать, что она это может, и что женщины ничем не хуже мужчин. Янлин воинственно складывает руки на груди, всем своим видом показывая, что, если она кому и рада, то не «маменьке». Впрочем, надо отдать Джии должное, Янлин приятнее почесать языками с этой стервой, чем выслушивать истерики отца, что ей пора замуж, и она засидится в старых девах. Во всех этих скандалах ей нравится только, что потом она может расслабленно забросить ноги на колени Эниши, разлить им шампанское и со знанием дела язвить, что папенька наивно полагает, будто дочь такого развратника с чего-то должна корчить из себя идиотку, достойную института благородных девиц. С Джией ей легче. Джия знает, что Янлин не невинная маргаритка, Янлин мерзкая, дрянная и избалованная девица, и Джия скажет ей это в глаза. Получит порцию ответных комплиментов, и они разойдутся с трясущимися от злости руками вполне довольнее друг другом, выбора, спасибо папеньке, у них нет, только притираться и, желательно, при этом не переубивать друг друга. Но цапаться им не надоедает, как двум кошкам, которые не могут поделить территорию, и при их разборках лучше беречь морды и лапы даже самым задиристым хулиганам котам.
-Не подскажешь, кстати, где мой брат? Живой, я имею в виду.
Ужасно цинично, но от Янлин другого не дождёшься. Её сложно выносить, и ей всё время хочется заехать по лицу. Но смелых мало, потому, что можно получить по лицу от её брата, того, который живой. Причём, мечом. Конечно, ей не всё равно. Конечно, она переживает из-за того, что Коичи оказался трусом. Не тогда, когда они с Эниши по доброму подстёбывали его и даже не когда он валялся в ногах у отца и Тагава-сана, умоляя простить его малодушие. А когда, чёрт возьми, он покончил с собой. Даже она не была циничной настолько. И своей рукой не заставила бы Эниши и Мэй страдать. И Юби с мамой не заставила бы. И, чёрт возьми, Коичи. Да, если честно, даже отца, помня, какие у него становятся глаза всякий раз, как речь заходит о Коичи. Скольких людей папаша прирезал потому, что у него больше не было сына. Коичи мог гордиться собой, он так и не осмелился взять меч в руки, но из-за него полегло столько, сколькими может похвастаться не каждый. И, конечно, она переживает, слова Джии царапают по сердцу так круто, что она едва сдерживается, чтобы не разреветься, как девчонка. Тогда ей пришлось бы прирезать эту стерву и проверить на ней, насколько острый меч, который подарил ей папенька. И ничего, что отец изрубил бы Янлин, это бы она как-нибудь пережила. Не переживала бы такого позора, как расплакаться при той, что разбила её мать.

 Отправлено: 10.08.16 23:44. Заголовок: - Ты коснешься меня ..

- Ты коснешься меня всего раз, соплячка. А потом ты больше никогда не сможешь видеть свою настоящую мамочку. Нет глазок – нет и мамочки.
Джия хрипло смеется, она совершенно неуправляемая и психическая женщина. и честно, она бы могла осуществить свои угрозы, что в этом такого? плеснула бы кислотой подло в ночи. И прекрасно сыграла бы святую невинность. Даже купила бы соплячке красивую повязку с сакурой. Не сделает она так по той причине, что все равно понимает, что Кенджи сделает ей очень больно, если она тронет его дочь. Да Джия не то, чтобы за себя переживает, она опасается, что Кенджи пойдет по пути око за око и что-то сделает Мегуми. Поэтому приходится терпеть мерзких соплячек, которые гордо зовут себя самостоятельными единицами. Тупенькие сосочки.
- Боюсь, детка. Но только не тебя. Ты пыль и пустое место.
Хохочет Джия. Конечно, она бесстрашная и порой даже неадекватно бесстрашная, но она действительно опасается некоторых вещей, она опасается больше не за себя, а за свою дочь. Она опасается Кенджи. Кто-то сказал бы, что нельзя жить и восхищаться человеком, которого ты боишься, Джия бы спокойно парировала, что она бы не смогла любить того, кого не боится до дрожи в коленях. Она должна чувствовать, что он может оторвать его голову. И тогда она сможет его любить. Остальных она бы сожрала. Джия не поклонница хороших мужчин. Она их проглотила бы и выплюнула только косточки.
Она произносит имя Мегуми и глаза Джии вспыхивают недобрым огнем. Джия даже проходит ближе. Кривит рот. Щурится.
- Хочешь отплатить мне той же монетой, маленькая лицемерка? Я задела тебя за живое, ты решила привязать сюда мою дочь. Задеть меня тем, что она не со мной и, что у нее другая семья.
Джия улыбается. У нее никогда не получается мягкой улыбки. Ее улыбка выглядит вымученной, выдавленной, скорее оскалом. Тем более, когда соплячками пытается вывести ее всеми способами.
- Знаешь, где ты прогадала, киска? Ты грязная лицемерка. Твой мертвый братец не значил для тебя ни черта. И ни черта мои речи о нем тебя не задели, потому что ты врушка. И я уверена, что ты даже не сразу заметила его смерть. А сейчас тебе где-то стыдно. Это не страшно. Ты еще юная. Научишься потом не стыдиться своей лицемерной натуры. Так вот сейчас тебе стыдно. И ты хочешь саму себя оправдать, делая вид, что упомянуть мою дочь и мою боль это равнозначно тому, чтобы упомянуть твоего брата, на которого тебе было плевать.
Внутри Джии закипает вулкан. Она готова разорвать на части эту малолетку, но, если у той была цель отвлечь Джию от вещей, то может собой гордиться. Ей это удалось. Джия слишком увлечена тем, что выдавала эту тираду и, чтобы в этот момент не вырвать волосы этой соплячке и не заставить их скушать вместо обеда. Так что, Джия бы, если бы узнала об этом, то подумала бы, что эта малолетка не так тупа, как может показаться на первый взгляд. и не так тупа, как ее сестричка Мэй. Та даже не скрывает своей тупости, несчастная сопливая девица. Джию аж передергивает от всплывшего образа дочурок ее мужчины. Мерзкие девицы, хоть бы в пожаре сгорели.
Джия по-хозяйски проходит вглубь комнаты и забирается с ногами на кровать, разве, что не укладывается. Они бесят друг друга одинаково и с яростью.
- На твоего брата мне плевать. Может, пускает слюни по своей зашуганной официантке?
Джия улыбается хищно. Рассматривая свои короткие ногти. очень жаль, что ее ногти короткие, ими сложно было бы расцарапать лицо этой девице к чертям. Джия много чего знает. Джия всегда чего-то опасается и старается подготовить себе почву для того, чтобы потом можно было спастись. Если бы она узнала секрет Янлин или еще кого-то из соплячек, то можно было бы быть уверенными в том, что Джия бы хранила секрет очень долго. Она могла бы унести его в могилу и не воспользовалась бы им до тех пор, пока не случилось бы нечто из ряда вон выходящее, когда ей пришлось бы спасаться. Она много знает и о многом молчит. Ей не стоит переходить дорожку. Тогда она раскроет свои карты. Во все остальное время… если бы она знала о чудачествах Янлин и Эниши, то ей было бы все равно. Хоть личинок бы они изображали в тайком ресторане, ей плевать.

 Отправлено: 18.02.17 02:20. Заголовок: -Какие мои грозные. ..

-Какие мы грозные. Может, сжалиться над твоими сединами и расплакаться, чтобы твои потуги не прошли зря, маменька? - Хоть Янлин и теряет терпение первой и откровенно хамит, её слегка передёргивает от обещания Джии. Ещё ей не хватало нажить в лице этой женщины врага. Она оскорбила её мать? Какой ужас. Минчжу давно пора научиться самой разбираться хоть с чем-то, вроде, не маленькая девочка. Пусть Янлин с Джией друг друга откровенно ненавидят, но у них нет причин кидаться друг на друга с ножами, и они пытаются поддерживать худой мир. По крайней мере, она убрала свои глазки от вещей Коичи, разве не этого добивалась Янлин. Только удовлетворения она не чувствует, только желание расцарапать ей лицо до мяса или, ещё лучше, до кости. Только толку, папенька и тогда не пошлёт эту нахлебницу ко всем чертям и всё равно будет с ней спать, а Янлин огребёт так, что очень пожалеет о том, что была столь опрометчива с женщиной, которую он выбрал для себя.
-Может и пустое. Только ты и того меньше, так, бесплатное приложение к папеньке. Станешь старушкой, он и тебе замену найдёт, так что будешь пускать сопли вместе с моей матерью, а я на тебя полюбуюсь и, так и быть, соберу тебе гуманитарную помощь на дизайнерский платочек. - Можно подумать, Янлин в этом доме имеет право голоса, но когда её это смущало. Отец всегда на неё орал и поучал, как надо жить, а Эниши был между ними и не давал им друг друга прикончить в порыве очередного выяснения отношений любящих родственничков. Но с Джией она должна разобраться сама, она, как-никак, такая же женщина и такая же знатная стерва, в чём они вполне могут потягаться. Янлин неприятно усмехается в ответ на не более приятную улыбочку Джии и почти понимающе хмыкает, когда та забирается на её кровать, потому, что это доставляет её мачехе столь же сомнительное удовольствие, что и Янлин. Только вот вещи её брата теперь почти у неё под носом, и это ещё больше нервирует Янлин. И, самое противное, что не найдёт отец замену этой дряни. У него так горят на неё глаза, как у самой Янлин горят на Тоши. Это, чёрт возьми, навсегда.
-И от кого я это слышу? Да если бы мой папаша не рехнулся до такой степени, что тебя подобрал, ты бы сдохла в грязной канаве. Что сверкаешь глазищами? Да, я такая же. Такая же грязная дрянь и попрошайка, как ты. Мы с тобой похожи, маменька. - У них не такая уж большая разница в возрасте, что не мешает многим принимать их за родных мать и дочь и нарываться на язвительные комплименты от обеих. Янлин усмехается. Они похоже складывают руки на груди и стреляют друг по другу воинственными взглядами, каждая из них могла бы перерезать другой глотку мечом, с которым, по законам жанра, не следует играться женщинам, но когда их волновало, что можно, а что нельзя. Они даже внешне чем-то похожи, и Янлин видит у себя гораздо больше общего с Джией, чем с собственной матерью. Только всё это ничуть её не умиляет, она ненавидит то, что они похожи, и готова глаза ей расцарапать, намотать её волосы на дверь и изо всех сил дёрнуть ручку. И Янлин может ненавидеть Джию, но она не осуждает её и прекрасно понимает, что, родись она в нищете, также сдохла бы в грязной канаве, если бы её не подобрал какой-нибудь мужичок, к которому бы она присосалась, как клещ, устроив себе пир и попивая его кровь. Но Янлин достаточно мерзкая девица, чтобы кичиться тем, что она родилась в достатке, и у неё с детства были любые игрушки, на которые она указывала отцу. И теперь она может получить любую игрушку по своему желанию, даже человека, если папа ей откажет, Эниши бросит к её ногам кого угодно, чтобы побаловать сестру. Разве что Тоши немного привередничает, но она любит своего мужа почти также сильно, как любит его член, и она даже не знает, что из этого его больше заводит.
-Ты права, да почти в каждом слове, чёртова стерва. Ты попала в яблочко, кроме одного. Твои слова меня задели, и это означает, что мне не так уж на него наплевать. И тебя задело за живое, маменька. Что хреновая ты мать. Нечего заламывать ручки и сокрушаться по любимой доченьке. Тебе на неё плевать. Было бы не плевать, ты давно перерезала моему папеньке горло и её приёмной мамаше за компанию. Но тебя устраивает быть от неё далеко, пока он хорошенько тебя имеет и не даёт заскучать. Признай, ты выбрала моего папеньку. - Она избалованная тварь, которая не знает меры, и единственные люди, которых она любит всем сердцем, это Эниши, Тоши, Астрида и Мэй. И, если бы Джия проехалась по ним катком, Янлин бы отреагировала также, просто назло этой хищнице, зарящейся на чужих мужей. И ничего, что отец сам дал её матери пинка под зад, можно подумать, прояви он привычную для мужиков трусость в нежелании менять старую на новую, она не помогла бы ей подвинуться. Но, удивительным образом, Джия вызывает в Янлин больше уважения, чем её бессловесная мать, которая даже не заикнулась о том, чтобы оттяпать у отца половину состояния. Янлин бы на её месте оставила его без штанов, а, чтобы не вздумал её тронуть, завязала бы с каким-нибудь его конкурентом роман. Хотя, в этом надо отдать её матери должное, она подсуетилась, и подцепила на крючок какого-то полицейского. Хотя, зная её, это его заслуга, её мать никогда не умела удерживать мужчин. Даже Коичи.
-Чем тебе не нравится его зашуганная официантка? Красивая и сексуальная девочка, и работа у неё не хуже других. Ах да, я совсем забыла, из какой грязи выудил тебя мой папаша. Навевает дурные воспоминания о голодной юности? Но ведь тогда ты была вместе с дочерью. Ты должна радоваться, вспоминая те времена.
Янлин противно прищёлкивает пальцами и цокает языком не менее гадко, как будто бы вспомнила нечто ужас до чего важное, нарочно раздражая слух ненавистной ей мачехи, по сравнению с которой все эти стервы из сказок, порывающиеся оставить несносных дочерей от первого брака их муженьков босыми в лесу, сущие ангелы.
-Надеюсь, тебе удобно, маменька? Или подушку подложить? А то, по-моему, в твоём возрасте, тебя самое время разбить радикулиту.
Ещё немного, и они устроят настоящую битву, но Янлин отчётливо слышит в холе какой-то подозрительный шум и, задрав нос, многозначительно выгибает бровь, глядя на Джию, словно негласно говоря ей, чтобы не надеялась ни на что, и они продолжат неприятную обеим беседу, как только она посмотрит, кто осмелился действовать ей на нервы и галдеть, словно у себя дома. Она умеет ставить таких наивных на место, только вот то, что она видит, не располагает к желанию поболтать с непонятно откуда нарисовавшемуся Аоши. Она замирает на месте, стягивая туфли, чтобы не стучали каблуки, и ей везёт, он увлечён своим кровавым занятием настолько, что, кажется, не замечает её. Она на цыпочках бежит обратно, странно, но почему-то ей не хочется быть одной. Она ненавидит Джию, но у неё мороз по коже от того, что Аоши непонятно зачем перебил всю охрану. Папаша, конечно, не мог оставить в доме кого поумелее. И плевать, что Джия спела ему песни, что собирается весь день отмокать в каком-то салоне, а сама наверняка только и думала как бы стибрить фамильные столовые приборы, которые присмотрела, когда заходила к этой неженке Фаталити на огонёк. И то, что Кенджи понятия не имел, что Янлин соизволит объявиться в семейном гнёздышке. Её откровенно трясёт, и ей стоит немалых трудов запереть дверь на замок, будто это могло хоть как-то притормозить Аоши. У неё и без того грубый голос, но сейчас он срывается и хрипит, и она бледнеет понимая, что совсем не хотела бы умирать. И с трудом сдерживает рвотный позыв.
-Предлагаю временное перемирие, всё идёт к тому, что Аоши явится нас убивать. Сдохнешь, я не огорчусь, но сейчас нет смысла вставлять друг другу палки. Этот псих перебил всех, кто был в доме к чёртовой матери. И знаешь что? Он закусывает их свеженькими трупами, чёрт возьми, отрывает от них куски, как дикое животное. Я, как всегда, удачно приехала. - Она бы с радостью выблевала увиденное, только не время ни падать в обмороки, ни тошнить. Сидеть тут и хлопать глазами тоже не выход. Джия вольна делать, что заблагорассудится, пусть хоть в окно прыгает, если хочет переломать ноги и ждать, пока Аоши покончит с ненавистной падчерицей и перережет ей глотку. Янлин истерически названивает брату, Эниши трубку не берёт, да она и не сразу попадает по кнопкам, у неё трясутся пальцы, и она даже не ненавидит себя за эту слабость. Она бы не отказалась ни от чьей помощи, она бы даже чёртового психопата Саваду встретила с распростёртыми объятиями. Ну ладно, может, не с распростёртыми, но ей было бы плевать, кому быть должной за чудесное спасение, и не слишком бы расстроилась, если бы заодно выручили и чёртову жёнушку папеньки. Может, Янлин бы и предпочла, чтобы Джия валялась вместе с теми, кому не повезло подвернуться Аоши, но не после того, что видели её глаза. Даже Джие она не желала бы, чтобы тот вырывал куски с её плеча, словно в насмешку теории Рики о плоти слабых как пищи для сильных. Малыш бы удивился, если бы узнал, как буквально некоторые понимают слова. И он, конечно, тоже не подходит к телефону, наверное, подавился своими чёртовыми пирожными, сосунок. Янлин видит, что Джия позвонила Кенджи в первую очередь, но ей упрямо кажется, что стоит позвонить ему ещё раз, как он поднимет трубку. Она ведь его дочь, она его первый, хоть и не самый любимый, ребёнок, и он обязан её оберегать. Чёртов папаша. Чёртов Рики. Чёртов Тоши и проклятый чёртов каннибал. Конечно, Кенджи не подходит.
-Папа, папочка, возьми трубку. Возьми ты эту чёртову трубку, наконец, чёртов старик! - Янлин зовёт Кенджи папочкой неосознанно, только когда ей прижимают хвост, и она забывает, как яростно ненавидит его за маму, за Коичи и за всё хорошее, что он сделал. За Джию особенно. Но сейчас она искренне жалеет, что не знает никаких молитв, потому, что телефон предательски молчит. Нет, он явно ударился в пьянку, как всегда вовремя. Рики нет смысла названивать, мелкий наверняка увязался за Эниши. К горлу Янлин подкатывает отчаяние вперемешку со злостью. И надо же было папаше додуматься отправить Тоши по делам в Японию, когда он так нужен ей. Он бы на раз два сбил спесь с чёртового Аоши, но это им не светит. Тоши сто раз пытался вбить Кенджи в голову, наплевав на его гнев за любые попытки его вразумить, что нечего держать дома сумасшедшего маньяка, словно диковинного зверя, надеясь превратить его в домашнего любимца. Но нет, чёртов Кенджи никогда не слушает разумные идеи, это для него скучно. Так пусть повеселится, гад, как ему, надо думать, было весело с Коичи.
-Что же делать, что делать, чёрт возьми? Не знаю, как ты, а я на тот свет не тороплюсь. Ты же с претензией на умную и на хозяйку дома. Ну так давай, скажи. Если захочешь выйти построить ему глазки, обещаю восхвалять твой идиотский подвиг. - Янлин старается не терять присутствия духа и даже пытается привычно подколоть Джию, но шутка получается нервной и смазанной. Она истерически мечется из стороны в сторону, разве что не заламывает руки, не как тургеневская барышня, а до боли в пальцах, так, чтобы хоть как-то себя отрезвить. Какая к чертям армия, какие военные награды, когда она впадает в панику и понятия не имеет, что делать всего лишь с несколькими трупами, а на войне их сотни, и ещё не в таком виде. У неё уже нет такого отъявленного желания это узнавать и увидеть своими глазами, хотя её девизом всегда было, что лучше попробовать всё дурное, чем помереть здоровенькими. Она бы покурила, но сигареты, как назло, в гостиной, да и не полез бы ей глотку даже табак, который она таскала у Кенджи из кабинета, пока Эниши отвлекал его нарочито церемонными беседами и подмигивал сестре, мол, в следующий раз ты меня прикрываешь. Она может сколько угодно равнять себя с мужчинами, но она настоящая женщина. Она даже не сразу вспоминает, что у неё есть меч, только толку от него, разве что оказать одолжение Аоши и любезно его протянуть, всё равно выбьет его из её рук парой махов, ублюдок. В голове сопливо проносятся воспоминания об их знакомстве с Тоши. Она тогда надменно бросила ему что-то вроде «эй ты, шавка, притащи мне выпить» и была слегка обескуражена, когда он хорошенько приложил её о стену головой и прошипел в лицо, кто здесь шавка и куда ей запихнуть свой грязный, дерзкий язык. Она, конечно, и не подумала обидеться, и, слизнув кровь с разбитых губ, недвусмысленно стрельнула в него глазами и хмыкнула, что дождалась и наконец-то в доме появился мужик, который не является её родственником. Чёртов, чёртов Тоши где-то прохлаждается, когда должен спасать её.

Скрытый текст

Аоши это который, 46 лет. Палач в их клане. Сумасшедший убийца, садист и настолько неуправляемый тип, что с таким даже страшно и уж конечно неприятно просто стоять рядом, такая кровожадность явно читается в его глазах. Он готов убивать по поводу и без, у него нет понятия о чести и достоинстве и ему всё равно кто и что сделал и в чём провинился. Он, как бешеный зверь, которого надо держать за решёткой, и, если выпустить его на волю, он перегрызёт глотку и своим благодетелям и недругам. Умелый воин, в основном промышляющий подлыми, но сильными приёмами. Он настолько помешан на убийствах, что готов сражаться с кем угодно, он может похитить близких людей своих врагов, и, если однажды его победят, он может просто хохотать над тем, что не оставил противнику выбора, кроме как его убить.

 Отправлено: 20.02.17 16:38. Заголовок: Премерзкая девица эт..

Премерзкая девица эта Янлин. Джия и сама была достаточно мерзкой, чтобы знать в этом толк. Мерзкая дочь Кенджи бравирует своей мерзостью. Джия быстро теряет интерес к малолетней соске, которая выпрыгивает из штанов, чтобы что-то ей доказать. И пока маленькая соска усирается, чтобы доказать Джие, что она более мерзкая, чем все семейство Миуру, Джия, сидя на ее кровати, внимательным взглядом изучает вещи, которые видны из чемодана. У Джии глаз алмаз и, да. Соска права в том, что Джия всегда была дешевкой и никогда не была принцессой. И поэтому Джия умеет выживать, а сосочка умеет лишь прятаться за спиной своего женоподобного братца. И Джия бы не сдохла в канаве, Джия бы выбралась из канавы и стала бы еще более озлобленной, чем сейчас. Джия и рада была бы поверить в то, что может сдохнуть в канаве. Так она могла бы быть принцессой, вроде этой мрази, которая только думает, что она сильная, а на деле она ничтожество.
Соска никак не угомонится и Джия даже демонстративно зевает. Когда встает с кровати и подходит к малолетке, чтобы улыбнуться неприятно.
- Милая. Вся эта словесная диарея была для того, чтобы сказать мне, что я плохая мать или для того, чтобы доказать, что тебе не все равно на твоего брата – труса? Ты молодец. Ты все мне доказала. Я ужасная мать.
Джия оказывается очень близко к этой маленькой дряни, даже нюхает ее, Джия может быть немного безумной, потому что она действительно безумно злая и недоверчивая.
- Ты очень скучаешь по своему брату. Иначе зачем тебе было бы брать его одежду… ты ее нюхаешь и плачешь ночами? Продаешь? Носишь сама? Вы так с ним похожи. оба бесполые существа.
Джия смеется громко и даже полубезумно, так обычно смеются злые мачехи в мультфильмах. В добрых.
До Джии даже не сразу доходит смысл сказанных Янлин слов, до того Джия наслаждается испугом этой соски. Она знает этого Аоши. Более того, где-то была согласна с Кенджи, что его стоило держать при себе. Он готов разорвать зубами, кого угодно, но предан лишь Кенджи. Правда, все понимают, что для него быть преданным Кенджи, не означает не убивать его семью. У него очередной припадок и дело тут не в том, что он забыл выпить таблетки, ни одни таблетки его не берут. Чертов псих даже любовницу свою держит в клетке. Джия набирает Кенджи, но тот не отвечает. Джия слышит тяжелые шаги этого зверя. Обычно он ступает неслышно, с кошачьей грацией, но сейчас он специально волочит по полу свой меч и раздается совершенно отвратительный скрип. Он напевает себе под нос какую-то японскую страшилку. Джия морщится. Проклятый психопат. Он, словно специально тянет.
- Главное, не верещи, что, если он тебя тронет, то Кенджи его убьет. Раз он осмелился сюда явиться, значит ему уже все равно.
Джия даже говорит это слегка обреченно, потому что уверена, что этот зверь убьет дочь Кенджи. Порубит на куски, какая досада. Джия бросается к окну, потому что слышит, что Аоши остановился около двери. Она даже слышит, как он тяжело дышит и готова поклясться, что чувствует, как с его губ стекают струйки крови и падают на пол. Джия открывает окно и свешивает ноги вниз. Чертовски высоко, но она не зря столько воровала. Она умеет лазить по окнам. А, если сломает ногу, то хотя бы останется жива, черт с ней с ногой. Соска была права. Джия дешевка, но Джия не падет под зверством этого психа.
- Считай бесплатный совет от доброй мачехи. Засунь свой мерзкий язык в свою костлявую задницу и поговори с ним. За сим откланиваюсь. Удачного свидания, мерзкая дрянь.
Как раз в этот момент Аоши вышибает дверь, а Джия скрывается за окном, ловко зацепившись руками.

Лицо Аоши покрыто густой кровью, ужасно пахнет железом. Меч висит в его руке, но он ловко его перехватывает и мягко направляет прямо к горлу Янлин. Эта маленькая дрянь с ним всегда обращалась как с уличным псом. Как с бродячим диким псом. И он ей покажет бешенство пса. Он улыбается.
- Я зубами разорву твой живот и вытащу кишки. Ты еще будешь жива.
Он тут же легко взмахивает мечом и рассекает живот дочери Кенджи-сана. Пока не слишком глубоко, словно подготавливая рану для того, чтобы действительно впиться в нее зубами. Она охает и сгибается пополам. Он двигается к ней, но слышит шорох. Резко оборачивается. Замечает этого прихвостня, любимца Кенджи-сана. Улыбается еще шире, когда слышит благоговейный клич того.
- Я и твоей плотью полакомлюсь. Тот, кто сказал, что ты воин – тебя обманул. Ты – мой десерт после нее.

 Отправлено: 26.02.17 01:35. Заголовок: Янлин жаль, что она ..

За пару часов до событий игры.

Кенджи нормальный отец, который обычно скучает, когда его дети так и норовят вылезти из-под его крылышка. Порой настолько, что, угрожая подпортить им шкурки мечом, невинно заставляет их дружно скучать за семейными праздниками, пока ему не осточертеет весь этот родственный уют, и он не пошлёт всех с глаз долой, веселиться с дружками. Янлин всегда была самой непокорной из его детей и уязвила его своими разглагольствованиями о самостоятельной жизни, но даже он своим прожжённым мозгом не смог бы додуматься до того, что она выкинула. Он не в таком уж бешенстве на то, что эта стерва подставила его перед Тагавой, и ему, как любящему папеньке, придётся прикрывать её задницу от его великого ока, только по той причине, что в бешенстве из-за того, как она поступила с Коичи. С его отцовскими чувствами к нему. Он подходит к Янлин, но не чтобы прижать её к груди после долгой разлуки. Кенджи холодно щурится, глядя на то, как явившаяся, не запылившаяся непокорная дочурка любуется в зеркало своей наглой физиономией и хмыкает. Хватает дочь за грудки и встряхивает, чтобы как следует приложить спиной о стену, ударить её в лицо рукояткой меча и с удовлетворением проследить, как струйка крови бежит вниз от её разбитой губы.
-Я всегда знал, что ты сука, вся в меня. Ты, дура, думала, я не прознаю про армию? Решила поиграться в Коичи, моя радость? Думаешь, на Лару Крофт потянешь? Только ты всегда была слабой. Как кретинка Минчжу, которая даже не смогла родить мне первенца сына. Смотри, дрянь, как бы я не сказал «Фас» своему цепному псу. Ты, только пока он в наморднике, такая смелая, так ведь, моя девочка?
Она не успевает опомниться, как он легко проезжается по её ключицам лезвием катаны, слегка пустив кровь, больше, чтобы напугать, а не ранить, но немного переборщив. Она не успевает толком испугаться, когда он снова хватает её и трясёт до тех пор, пока она не валится с ног. Янлин в кои-то веки стыдно поднять на отца взгляд, и она понятия не имеет, как оправдаться, и поэтому начинает сыпать всяким дерьмом, размахивать руками, обложив его не самой вежливой гневной тирадой и снова получив по губам. Она выплёвывает глупые гадости, хотя на самом деле хочется попросить прощения и сказать, что она полная дура. Но гордость не позволяет ей признать, что она замечает, какой у отца расклеенный вид, будто бы она возвратила его в то время, когда он не думал, что сможет пережить то, до чего сам довёл своего сына. Впрочем, ему в этом помогли Янлин с Эниши, и она не сможет сказать Коичи, что молчала бы в тряпочку, если бы знала, что это могло бы его спасти. Она может сказать отцу, что понимает, что сделала жуткую глупость, объяснить, что пыталась так доказать, что Коичи не трус, она всегда, с самого детства могла сколько угодно обзываться на него, но, как могла, стремилась его защитить. Она стойко выносит побои отца и его гнев, хотя ей хочется проорать ему в лицо, что он чёртов подонок, но она просто называет его бестолковым старикашкой, говорит ему всякие пошлости об их с Тоши интимной жизни, зная, как он не выносит, что пусть даже законный муж с завидной регулярностью имеет его дочь, кривит губы в противной, циничной ухмылочке и раздражённо отряхивает костюм, когда отец, явно чтобы не пристукнуть её, удаляется. Краем глаза замечает Аоши, который неслышно подкрался и за всем наблюдал. Он мягко к ней подбирается, но его зовёт Кенджи-сан, и он кидает многозначительный взгляд на Янлин, мол, не прощаемся. Она настолько взбешена, что даже и не думает воспринять его всерьёз. Он всегда был предан отцу и никогда бы не убил его детей, чтобы не причинить ему страданий. Так, покалечил бы слегка. Он, как и она, помнит, как тяжело он переживал то, что случилось с Коичи, хотя со стороны он казался кремнем, который даже не всплакнул ни разу. И она совершенно уверена в том, что Аоши не причинит ей вреда. Только вот забыла, что у психованных псин, преданный своему хозяину, не всё поддаётся голосу разума. И что вполне искреннее желание уберечь Кенджи-сана о любых невзгод толкнёт Аоши к тому, чтобы проучить его старшую дочурку с её грязным языком. Что он захочет пригрозить ей отрезать этот грязный язык и прижечь раскалённым железом, чтобы Кенджи-сан не так расстроился, а то вдруг заразу бы занёс. Так ведь она будет послушной дочкой, которая не посмеет перечить отцу. Он ни черта не поверил бы в её раскаяние и попытку измениться. Но он действительно мог бы, на первый раз, всего лишь её напугать, чтобы Кенджи-сан не огорчился. Когда Аоши злится, не стоит мешать ему, он ловко перебьёт всю охрану, которая попытается остановить его душевный порыв. Только вот и Аоши не учёл, что запах крови, оставленный Кенджи на ключицах и воротнике платья Янлин, да ещё после того, как он недурственно поживился внутренностями охранников, всколыхнёт в нём желание пожрать её всю. Он никогда не желал зла Кенджи-сану, но и не претендовал на то, чтобы считаться нормальным.
Скрытый текст

п.с. чтобы не нарушать логику игры, которая была у Джии с Янлин, думаю, Янлин так боялась, чтобы маменька не заметила вещи Коичи, хоть отец вроде как уже в теме, потому, что думала, что та может сдать её с потрохами Тагава-сану)

****

Янлин жаль, что она не успела зашвырнуть в сторону проворной «матушки» самурайским мечом, подаренным папой, но, надо отдать должное этой стерве, ей бы пойти в циркачки. Янлин испытывает жгучую зависть, что той удалось спастись. Отец взрослый мальчик и как-нибудь пережил бы, ну поубивал бы с горя половину Острова, ничего страшного, не убыло бы. Ага, мечтать не вредно, как о своём чудесном спасении, так и о том, чтобы отца отвратило от этой мегеры, мёдом что ли ему на ней намазано. И ей становится совсем не смешно, когда она видит окровавленного Аоши, не то, чтобы она боялась крови, но, чёрт возьми, он закусывал трупами, и её почти блюёт. Её тошнит даже от звука его красивого голоса, для неё он словно карканье ворона, и она кричит во весь дух, когда он рубит её клинком. Она дрожит, словно он выставил её голой на мороз. Ей самой не спастись от него, но она может потянуть время. Он может считать её тварью и стервой, и будет прав. Но он животное, подпитывающееся инстинктами и чувствующее своим природным зверским нюхом, что Янлин до отвращения похожа на своего отца. Она откровенно дрожит, настолько, что следует совету Джии. Можно было бы ему доверительно сообщить, что Джия обвела его вокруг пальца, ну не полный же лох он её отпустить, она жена его обожаемого Кенджи, и наверняка он питает к ней неприязнь. Как совсем не ручной пёс, которого хозяйка отшвыривает каблуком с брачного ложа. Но сейчас у него такие глаза, что она понимает, он сначала её прикончит, а уж потом устроит охоту на лис. Даже время на попытки напакостить «матушке» не стоит тратить, Янлин не насладится результатом, если не найдёт способ охладить его пыл.
-Я ужасная дрянь, и ты решил меня покусать? Я всегда с тобой груба, если глажу, только против шерсти. - Янлин с трудом разгибается и не касается своей свежей раны, так, словно ничего особенного не случилось. Легонько скользит пальцами по мечу Аоши, искусно маскируя отвращение, орошая свою ладонь кровью его несчастных жертв, так, словно она не видит в его кровавом пристрастии ничего дурного, одобряя его, чтобы немного спутать его карты. В голове мечутся мысли, не попытаться ли дотянуться до туфли и каблуком раздробить ему переносицу или засадить застёжку серьги в его глаз, только дело тщетное. И ещё вопрос, куда потом он ей её засунет, чёртов идиот.
-Да, ты это сделаешь. Это единственное, что заслужила такая мразь. Жаль, это расстроит папу. Он тебя любит, как сына. Гораздо больше, чем меня. Он тебя простит, но ему будет больно. Но, если ты настаиваешь…
Ага, простит, после того, как полюбит как сына и порубит на кусочки. Она убаюкивающе шепчет эти слова. Было в них с Эниши что-то от вейл, но запудрить мозги бешеному псу отца не так-то легко даже ей. Янлин всегда относилась к Аоши презрительно, словно к лакею. Сторонилась его, если дома не было тех, кто мог дать ему по морде, она могла требовать у размазни Хаку затягивать ей корсет и массировать ступни, к Аоши же даже она не лезла так дерзко, но всё равно любила поддразнить какой-нибудь гадостью. Янлин ощущала себя защищённой за спиной своего отца и брата, и, как бы Тоши на неё не злился, он порезал бы Аоши в клочья, если бы он не так посмотрел на Янлин. Только Аоши это не волновало, этого даже Демоном, наводящим страх на всех нормальных и не очень, не запугать, потому, что у Аоши мозги поехали от крови, и он ни черта не понимает. Аоши чувствовал её к нему отношение, как к дворовому псу, и, хоть ему было плевать, её муженёк не раз орал, чтобы не нарывалась, не то, чтобы ему было жалко помахаться мечами, но бессмысленного месива из-за бабских капризов и тупости, Тоши не любил, а он понимал, что Аоши может психануть. Янлин не понимала, она была беспечной и теперь за это расплачивалась. Янлин берёт лезвие его меча, направленное на неё, в ладони, и пронзает им своё плечо, не насквозь, но достаточно, чтобы кровь залила рукав платья. Она не надеется его остановить, но, может, это слегка собьёт его с толку. Он не сразу сообразит, в какую рану впиться и где поживиться дочерью своего хозяина будет вкуснее, и, может, эта заминка психоватого людоеда даст ей выиграть время. Она слышит горячий клич Рики и прикрывает глаза. Не то, чтобы это то, на что она надеялась, но на безрыбье сойдёт и этот мелкий. Он же разве что из штанов не выпрыгивал, так хотел себя проявить, и было бы неплохо, если бы он дрался также, как хвастался.
Скрытый текст

не думай, что я спятила, что выложила этот пост, родная, тебе на него не надо отвечать, после Янлин будет пост Рики) я просто потом могла забыть, что Янлин надо выложить отдельно)

 Отправлено: 19.03.17 01:03. Заголовок: Малыш сонно нашарива..

Малыш сонно нашаривает рукой выключатель, предаваясь невинным детским мечтам, как, прямо так, неумытый и не раздеваясь, рухнет в постель и немного поспит, пока Тоши-сан не вернулся из командировки, не отнял его конфеты и не надавал по ушам. Ой, надо бы перепрятать свои сокровища, а то вдруг Тоши-сану понравилось пить сакэ с его шоколадками. Это подло, но Рики пока слишком маленький, чтобы ему возразить. Свет ударяет в его заспанные глаза, и он замирает, увидев чёртову тучу тел под ногами. Эниши-кун угадал, он не брезгливый, но тут передёргивает даже малыша, который направо и налево отрубает всяким хулиганам лапы. Но, к чести Рики, его не тошнит. Он не может оторвать изумлённого взгляда от кусков вырванной плоти, и отвлекается только на голос госпожи Джии, раздающийся сверху, а пронизывающий вопль Янлин и вовсе заставляет его отмереть, а не развешивать уши. Он не тратит время на то, чтобы названивать Эниши-куну, наверняка Янлин сделала это за него. Он не будет просить поддержки у господина Киану, тот или пьяный, или скажет ему, что он сам должен управиться. Рики быстрее молнии забегает в комнату, где хранятся мечи, он всего лишь ребёнок, и измотан недавней битвой, о которой напоминают его окровавленные шмотки, но он отмахивается от усталости. Даже не даёт себе времени отдышаться, но подумывает улизнуть. Джия-сан ему, конечно, нравится, она всегда так мило обзывается на него, а Янлин подшучивает над его неумением ходить на свидания, но настолько ли, чтобы сложить за них голову? Он ловкий, прыткий, и вполне возможно, ему удалось бы скрыться ото всех, кто желал бы расквитаться с ним за инфантильное малодушие. Он жестокий ребёнок, который мог бы найти себе нового брата и новых друзей. Засмотреться на другую девчонку. Но он не хочет, в его сердце прочно поселились те люди, что стали ему дороги. Если он спасует, то не сможет больше посмотреть в глаза Эниши-куну, который, конечно, убил бы его. Если бы Эниши-кун сбежал, бросив на растерзание Мэй, Рики бы обязательно его прикончил, рука бы не дрогнула. Он не увидит Тодо, который плюнул бы ему в лицо. Не посмел бы показаться на глаза Они-сану, он даже не удостоил бы малыша чести быть убитым, такое омерзение бы стал питать к нему за трусость. Афина выкинула бы мишку, которого он, смущаясь и робея, попросил Тодо подсунуть Дейзи, чтобы она подсунула его Афине. И совестно перед О-Яма-саном. Хоть тот и отослал его подальше, Рики когда-то был младшим из демонов. И он ответственен не только за репутацию клана Миуру, но и Мацумото тоже. Это нечестно, чернить его имя, Рики и так ему должен, и ещё даже не начал расплачиваться за свои грешки. Ну и что, что он Бармалей, в подчинении у которого целый рой чертей. Его терзает жгучий стыд за позорные мысли, недостойные даже маленького самурая, но и у больших взрослых воинов глаза бы повылазили от такого отстоя. Он не боится, что его убьют. Он боится того, что Аоши может сделать ребёнку. Рики не уверен, что сможет стать лучше всех, что сможет превзойти в искусстве боя самого Они-сана. Но он убеждён, что просто обязан стать лучше такого гада, как Аоши. Но пока малыш слишком мал и недостаточно опытен, Аоши его прикончит. Бесславный конец для воина, пасть от руки такого дурака. Но Рики почти всё равно. Честь самурая имеет значение, но есть вещи важнее. Такие, как семья, как дом. И Рики должен решить, игра ли у них в братьев с Эниши-куном, или он растрогал ребёнка не понарошку. Эниши-кун, ты теперь мой старший брат. Мне страшно, но я тебя не подведу! Когда ты маленький, не так-то просто решиться идти практически на смерть добровольно. Но он не будет вешать нос, Гарри Поттер же смог, а у него вместо меча была дурацкая волшебная палочка! Малыш бросает рассеянный взгляд на божественные символы, развешанные в комнате, где хранится коллекция мечей со всего света. Он не воздаёт молитвы Богам, он маленький, но уже знает, что рассчитывать можно только на себя. Никто не придёт на помощь, когда тебе больно и страшно. Сильные живут, слабые умирают. Уважать законы природы должны даже сильные, но они могут иногда вмешаться, чтобы помочь тем, кто слаб. Рики не интересуют слабаки, ему плевать на таких, как Такеши, и он смотрел бы на его смерть с детским безразличием. Он не протянул бы ему руки. Но госпожу Джию и Янлин он не может бросить. Не потому, что ему так сказали. Он так чувствует сам. Он касается крестообразного шрама на щеке, оставленного Савада-саном, который малыш заслужил и ужасно гордится, что его получил, как пират тёмную метку.
-Вам когда-нибудь было страшно перед битвой, Они-сан? Хоть раз в жизни?
Спрашивает он куда-то в пустоту. Он восхищается господином Демоном и, как воин, тот для него пример и идеал. Но неужели он, такой стойкий и опасный, никогда не сомневался, что справится с врагом? Ведь даже он когда-то был маленьким. Рики не демон, у него свой путь. Путь падшего ангела, несущего смерть. У него нет времени размышлять, какой выбрать меч. Он хватает одну из катан Эниши, руководствуясь простым расчётом - Кенджи-сан не подсунул бы ему фигню, а в таком поединке это не шуточки. Но, главное, так он будет ощущать поддержку Эниши-куна. Рики немного мнётся в нерешительности у лестницы. Он не может сосредоточиться, отбросив все мысли, как научил его Тоши-сан между попойками и руганью с Янлин, но у Рики нет времени искать себе оправдания.
-Госпожа Джия! Янлин-тян, я дома! И я обо всём позабочусь. Эй Вы, готовьтесь к смерти, господин-людоед! - Он врывается в комнату, откуда слышал шум, с божественной скоростью, и очень вовремя. Госпожа Джия молодец, как-то улизнула, Янлин оказалась менее расторопной. На входе на него налетает парочка ублюдков, которые то ли хотят подлизаться к Аоши, то ли остановить его. Рики такое не любит, нечего под ногами мешаться и преграждать ему путь. Он, нагнувшись, юрко уворачивается от их удара, и плечом резко отпихивает Янлин к стене, чтобы ей не досталось. Ему становится не по себе, но почему-то больше он не сомневается и сметает одного из этих простофиль коротким летящим ударом, безжалостно рассекающим плоть. Он причудливым движением запястья разворачивает меч и всаживает в печень этого умника почти по самую рукоять*, но так, чтобы легко вытащить его из ублюдка, пустив ему кровь, и восторженно ахнув, ему по-детски любопытно, долго ли она будет пульсировать, когда он уже, ясное дело, не дышит. Не даёт другому опомниться и, направив катану параллельно полу, пронзает ему шею. Его горло издаёт клокочущий звук, это называется жестокость. Но, чтобы заставить Аоши воспринять его всерьёз, придётся показать, что такое садизм. Он резко поднимает лезвие катаны вертикально, и оно с омерзительным хрустом проходит через голову и кости этого подлизы, сломав их и покончив с ним. Аоши зверь, который наверняка нутром чувствует в Рики маленького негодника, малышу ничего не стоит попробовать на враге жестокий приём просто потому, что так интереснее его отрабатывать. Рики даже на тренировках приводил в замешательство взрослых воинов тем, как непосредственно мочил противников, что за тренировка без крови, это такая же глупость, как отнимать у него шоколадки! Малыш смотрит на Аоши, исподлобья свалившейся на глаза чёлки. И улыбается, как всегда, когда нервы ни к чёрту. От вида Аоши, по душе проходит холодок, впрочем, Рики не лучше, его белоснежная рубашка, подарок Эниши, вся запачкана в крови слабаков, один из которых его подстрелил так некстати. И рука всё ещё ноет, он и забыл её перевязать.
-Десерт? Забудьте! Я ещё маленький, и для ребёнка испытал немало боли. Но с Вашими страданиями будет не сравнить. Я не собираюсь Вами лакомиться, я Вас пожалею. Разрублю на органы и отдам больным детишкам.
Рики невинно улыбается, нехорошо быть таким засранцем в почтенном возрасте. Конечно, Рики не шутит. Он может быть милым малышом, но в битвах неумолим и яростен. Он бы даже немного расстроился, если бы знал, что взрослые органы детям не подходят. Эниши-кун растолковал ему, что нечего рубить даже низших существ зазря. Но Рики над своей ошибкой недолго бы переживал, он редко испытывает чувство жалости и не к таким, как Аоши. Рики знает, что всё правильно. В том числе, выбор не бежать, а сражаться. Он защищает свою семью, он не дерётся, как всегда, просто так. И поэтому, он не может оплошать.
-Только и можете, что обзываться на детей. Это Вы не воин и даже не человек. Эниши-кун говорит правильно! Вы - животное. Из-за таких самураев считают грязными убийцами! – Рики дал Эниши-куну обещание не обзываться попусту. Он его старший брат, и Рики не будет нарушать слово из-за такого ублюдка. Он не будет ругаться, просто отрубит ему всё, что попадётся под руку, если получится. Малыш больше не улыбается. Он хмурится и совсем не выглядит грозным. Грозным выглядит сияющий от крови меч в его руках. Но Аоши не промах, чтобы поджать хвост. Он понимает, что детишкам, даже самым сильным, его не обыграть.
-Вы не знаете правило «плоть слабых - пища для сильных». Половина из тех, кого Вы порешили, не имеют значения, но они просто люди. Слабаки - такие, как Вы! И ощутите на своей шкуре, почему те, кто поумнее, называют малыша «Меч Небес». - Рики, недолго думая, кидается в битву, за что разживается парочкой неслабых ран. С досадой косится на них, злится, что не может взять себя в руки и с силой сжимает зубы, когда клинок противника насквозь пронзает его бок, и то потому, что молниеносно успел увернуться и не дать так запросто себя покромсать. Точнее, сожрать, Кенджи-сан никогда не был жадным, но этого, видно, плохо кормит. Малыш старается не обращать внимание на рану, которую Аоши явно нацелился порвать зубами, но малыш, хоть и не без труда, от него увильнул. Продырявили тушку? Подумаешь, Рики не стал бы давать спуска врагу, если бы отрубил ему, скажем, руку. Можно сражаться и одной, если ты не совсем дурак и не Такеши. Может, Аоши сильнее, но малыш не сдаётся, он предостерегающе вкладывает меч в ножны, принимая элегантную самурайскую позу. Рики в одно мгновение выхватывает меч, совершив размашистое движение, изворотливо выгнув тело, не давая покалечить себя, и делает широкий, жёсткий выпад, напоминающий заигравшийся порыв ветра или размах хищных, маленьких крыльев.** Он задевает торс Аоши, безжалостно, собираясь исполнить своё намерение не потрепать, а разделать на составляющие, хорошенько пройдясь по нему лезвием, но недостаточно, чтобы распотрошить его. Даже успевает нанести удар по его кадыку и оставить глубокий надрез на ухе, прежде, чем самому получить по ушам. Рики быстрый, но Аоши опытный, и ему удаётся воспользоваться детским недоумением.

Скрытый текст

Роднуля, ты в своём посте не стесняйся, пусть Аоши устроит ему знатную взбучку, порубит и покусает как следует!) Рики будет полезно, а то возомнил себя бессмертным) пусть Аоши отрывается) и ещё просьба к нашему людоеду, пусть, помимо всего, пронзит малышу насквозь ладонь, которой он держит меч) Рики выкрутится и знает, как продолжить битву, но ему очень надо хоть чуть-чуть поубавить спеси, а то не Аоши, так другой его пришибёт) * - [img] http://funkyimg.com/i/2oZtb.gif [/img] [img] http://funkyimg.com/i/2oZtc.gif [/img] ** - Поза перед нападением принадлежит к технике баттодзюцу, которая отличается от обычной тем, что меч должен быть вложен в ножны, а не обнажён, это позволяет совершать молниеносный выпад и, как правило, бой заканчивается за один удар, но Рики облажался) [img] http://funkyimg.com/i/2oZtd.jpg [/img] Сам удар, изобретение малыша, который он назвал «крылья падшего ангела смерти», что показалось ему красиво и похоже на картинку) [img] http://funkyimg.com/i/2oZt9.jpeg [/img]

 Отправлено: 31.03.17 23:00. Заголовок: Аоши улыбается своей..

Аоши улыбается своей безумной улыбкой. Когда кровь ударяет ему в голову и он чует ее своим носом, он становится безумным. Не поддающимся контролю. Он не может себя контролировать в такие моменты. Его, как бешеного пса, стоит усыпить. И он с собачьей преданностью готов лизать руки Кенджи-сану за то, что тот в него верит и не бьет палкой. И то, что здесь оказался этот малыш, Аоши еще больше распаляет. Аоши ревнив. Он считает свое полностью своим. И это только Изуми и Кенджи-сан. И им он предан до конца. все остальные для него лишь окружающие тени. Но те, кого он считает любимцами Кенджи-сана – враги.
- Ненавижу детишек. Тем более, больных.
Аоши медленно, даже медлительно принимает боевую стойку. Не стоит думать, что он недооценивает этого мелкого. Аоши считает так, как считает Кенджи-сан и, если Кенджи-сан видит в нем перспективу и возится с ним, то и Аоши считается с силой и целеустремленностью Рики. Это где-то на уровне его больного подсознания. Если бы Кенджи-сан верил в то, что Рики сможет одним махом снести голову Аоши, то Аоши бы знал, что падет от руки Рики.
Аоши поднимает вверх палец и шумно принюхивается. Обводит взглядом комнату, улыбается вжавшейся в стену Янлин, даже как будто бы ласково взглядом прося прощения, что не закончил с ней пока еще и что скоро дойдет очередь и до нее. Снова принюхивается и теперь уже смотрит прямо в глаза Рики.
- Что это за странный запах? Вы слышите этот запах? Это трупный запах, запах смерти.
Он выглядит еще более безумным, потому что теперь безумно и громко хохочет, по его подбородку стекает кровь тех несчастных, что попались ему на пути.
- А ты слишком болтлив для разлагающегося трупа. Ты тоже не имеешь значения.
Он больше не улыбается и лицо его выглядит невероятно сосредоточенным и в момент этой битвы он напоминает робота без чувств и эмоций. Он быстро ранит малыша, но стоит отдать тому должное, он прыток и ловок и на его месте многие другие, даже отличные воины, уже бы лежали в крови. Аоши не самый большой любитель боев. Он палач, он садист и он обожает кровавые расправы. Он жесток и психопатичен. Он не любит сам бой. Он наслаждается завершением боя, когда можно выпустить кишки. И сейчас он не наслаждается боем, а лишь старается приблизить тот момент, когда змея Янлин бросится на труп Рики с соплями, а потом умоется своими кровавыми соплями за дерзость по отношению к Кенджи-сану. Даже собственная кровь раззадоривает Аоши, хотя, конечно, это неприятно, когда тебя ранит ребенок. И, когда ты не можешь одним махом его уничтожить. Аоши не тщеславен. Поэтому его это не слишком огорчает, что он практически проигрывает ребенку. Он бы проиграл, но у него есть цель. И его цель наказать нахальную девчонку, которая огорчает Кенджи-сана. А Рики лишь преграда на пути к цели. Он не чувствует боли и не чувствует ран, разве что, когда лезвие касается его уха, он ощущает неприятный укол. И стоит Рики взмахнуть мечом, как Аоши, изловчившись, пронзает его руку. Лезвие проходит просто. И этим Аоши наслаждается. Малыш не мешкает, лишь замирает на секунду, но он быстрее и этой секунды Аоши было недостаточно. Тем не менее, на стороне Аоши есть опыт и безумное желание отомстить за Кенджи-сана, что придает ему хитрости и ловкости. И поэтому ему удается загнать в угол Рики и полоснуть мечом по его бедру.
- Ты хорошо бьешься. Я не хочу, чтобы ты вставал на моем пути. Дочка Кенджи-сана должна ответить за свой дрянной язык. Я вырежу его и скормлю ей.
И Аоши допускает ошибку, потому что резко поворачивается к Янлин, чтобы высунуть язык и безумно ей улыбнуться. И в этот момент та форма, что у него была, когда он загнал малыша в угол, потерялась и Рики снова ринулся в бой. Проклятый упрямый малец. Аоши в бешенстве. Он резво орудует мечом, он делает маленькие надрезы на груди Рики, быстро и ловко.
- Я нашинкую тебя чесноком маленький упрямец.
Он хохочет и продолжает отлавливать движения малыша, чтобы вовремя их остановить и рассекать его юную плоть неглубокими порезами. Рики в долгу не остается, но Аоши заведен. Он чувствует запах крови. Аоши будет изводить его мелкими надрезами. Правда, не сдерживает гнева и разрывает мечом бок Рики, пронзая его. рана не смертельная. Но глубокая.

 Отправлено: 24.04.17 19:37. Заголовок: -Конечно, слышим. Са..

-Конечно, слышим. Самый подходящий для Вас запашок. - Он с досадой сжимает зубы, когда клинок Аоши пронзает его. Рики охает и замирает, но стойко выдерживает удар. Малыш признавать своё поражение не намерен, и, собравшись с духом, заглядывает в глаза господина-людоеда с трогательной невинностью, но мерзко улыбается, как напакостивший негодник. Он резво хватает рукоять меча Аоши, погружённого в тело Рики, делает элегантный разворот, закружив Аоши в бешеном танце, и приложившись о стену, с яростным вскриком, не жалея себя, жёстко вышибает его лезвие из своей спины. Малыш молниеносным движением засаживает свою катану Аоши в плечо, с бесцеремонной жестокостью провернув в его ране и жалея лишь, что Аоши увернулся, и не удалось попасть ему в лицо, пронзив голову с тем, что может сойти за напрочь съехавшие мозги. Рики в лицо бьёт струйка крови Аоши, а он ведёт себя так, словно перепачкался в соке. Ему наплевать. Из Рики и самого кровь хлещет нехилым фонтанчиком, битва между ними нешуточная. Они оба жестоки и церемониться не будут. Он понимает, о лёгкой победе можно даже не мечтать, но он не отступится. Рики мило улыбается, словно очаровательный малыш, который собирается залезть на стул и прочитать стишок про любимые Аоши кишки и требуху. Рики наивно выпендривается и храбрится, и бездарно попадается, когда Аоши насквозь пронзает ладонь малышу. У Рики на глаза наворачиваются слёзы боли и паники, малыш кое-как отбивается, но шипит и отскакивает в сторону, припадая на одно колено и противно ощущая, как подрагивают плечи, когда бегло рассматривает бесполезную руку. Пытается сжать рукоятку меча, но паршиво гнутся пальцы. Вот вам и людоед, хитро загнал его в угол, Рики попался на его противень. Если малыш не включит фантазию, не сможет в этой битве держать меч, что означало бы гейм овер без вариантов.
-Ого, вот это да, настоящие раны в битве! Кажется, придётся воспринять Вас ещё более серьёзно, господин-людоед. - Рики с неподдельным детским восторгом рассматривает раны, ух ты, так его ещё не подлавливали. Не сказать, что это его радует, но его терзает любопытство, как людоеду это удалось. Он же почти не посещает тренировки, он взрослый дядя и частенько занят тем, чтобы сожрать побольше народа. Малыш чувствует, ладонь не безнадёжна, и он поправится. Но рука нужна сейчас, а она всё равно, что отрубленная, в смысле, толку от неё. Рики теряет много крови и зажимает здоровой рукой рану на боку, но кровь всё продолжает течь, ему в насмешку. Всё тело ломит, а рассечённая ладонь весит целый пуд. Малышу жалеть себя и жевать сопли некогда, когда-нибудь потом и не со взбесившимся псом. У Рики уши отказали или одичавший пёсик предложил ему разойтись миром? Показалось, наверное! Рики не достаёт катану, чтобы ей помахать. Он достаёт оружие, чтобы убивать им. Надо отдать должное мастерству Аоши, он заставил Рики растеряться и совершать глупые ошибки, за которые его бы поднял на смех Они-сан. Господин Демон всегда убийственно невозмутим в боях и награждает изысканными и смертоносными ударами тех, кому повезло с ним сражаться. И эти трупики смели возникать, что им не повезло, это Рики не повезло с людоедом, потому, что он даже мультики не смотрел про самурайскую доблесть! Хотя, он дурак, но здорово поёт, да и вообще довольно интересный, когда не порывается откусить всем головы.
-Я имею значение. И я Вас прикончу! - Рики понимает, как тупо это звучит. Он маленький воин, а не волшебник и не уверен, что сможет выстоять. Он сообразил, как выкрутиться и продолжить битву. Нужно совсем немножко времени, но кто это ему позволит. Янлин от плотоядных улыбочек людоеда не может выдавить ни звука, и ищет глазами взгляд затравленного, но разозлённого малыша. Её можно понять, Аоши оторвётся за милую душу. Малыш поднимает на Аоши взгляд.
-Не так уж хорошо, Вы же всё ещё живы! Вынужден признать, Вы дурак, но сильный противник. Самураи не сдаются, не знали? Я не могу себе позволить облажаться, как в компьютерной стрелялке! - Янлин молодец, кидается Аоши на спину и впивается в его раненое ухо ногтями, пытаясь дать Рики несколько бесценных секунд. Малыш, копошась и чертыхаясь, стаскивает галстук, который впихнул ему Эниши-кун, хотя Рики отродясь таким не баловался. Старший брат как чувствовал, что пригодится. Он удерживает один конец зубами, быстро обвязывает вокруг запястья*, не силясь сопливо перевязать рану, а чтобы насмерть привязать плотно сжатый кулак к рукоятке меча, не давая ему выпадать из подрагивающих пальцев. Ему больно и обидно, он перетянул сосуды и догадывается, что так долго продолжаться не сможет. Но долго Аоши ему и не разрешит. Да и Аоши не грозится откусить языки просто так, он не откажется от излюбленного лакомства, как Рики от сладкого. Ого, кажется Янлин не поздоровилось, но пусть радуется, что жива. Рики переводит дыхание, фигня, без толку, и подскакивает с колен, присев на корточки, как поднимался в детстве всякий раз, когда его пинали. Когда ему разбивали лицо и обзывались. Все эти ублюдки смеялись над ним, но, если Они-сан разрешит, он отплатит им и даже не будет потешаться над их удивлёнными отрубленными головами. Он вскроет им черепную коробку и засунет опилки, чтобы знали, как обзываться на детей! Он мило улыбнётся и наградит себя шоколадкой. И поделится с Тодо, он его лучший друг! Он почти не чувствует покалеченной руки, его движения уже не столь беззаботны и легки, но он обманчиво легкомысленно поднимает меч в самурайском замахе, затейливо переплетая ножны с обнажённым лезвием с завидным упорством.**
-Нет, давайте я вырежу Ваши мозги и скормлю собакам. Зачем они Вам, несёте какую-то чушь! Знаете, это весело, портить шкурку зверям. Вы обидели Янлин-тян и стащили мою шоколадку! Вам конец. Ну, откусите мне язык за дерзость. Рики показывает ему язык и дерзко усмехается. Бой также его бодрит и распаляет, и то, что Аоши силён, подталкивает его и открывает второе дыхание. Рики не особо хорош физически, и паршиво держит оборону, но это не смущает малыша. Недостатки есть у каждого. Аоши издевательски поворачивается к Янлин, которую Рики пытается прикрывать даже в своём незавидном положении, и малыш не стесняется воспользоваться заминкой. Они сражаются, как безумные, Аоши агрессивно и остервенело, словно заведённый, Рики отвечает на его жестокость азартом и невысказанной детской злобой.*** Аоши землетрясение, но Рики ветер, и его не сцапать легко. Аоши снова удаётся хорошенько пустить Рики кровь, малыш вскидывает брови, и с его губ срывается сдавленное «упс». Полное дерьмо. Малыш хмурится и косится на людоеда. Рики оплошал, это его бесит, он свои косяки ни на кого не перекладывает и не винит Аоши в том, что сплоховал. Мелкие, издевательские порезы только злят малыша. Не на того напал! Биться, так хотя бы мечом в глаз, за такое Рики бы не обиделся и с повязкой на лице сошёл бы за героя Джонни Деппа! Рики злится, что не удаётся изуродовать Аоши, зато получается наподдать ему по лбу. Жалко, не до кости, просто сильный порез, но ничего не поделаешь, Аоши увёртливый! Но и Рики не промах, и не будет ныть, как ныл бы ребёнок, лишившись возможности держать оружие без подобия «бинтов».
-Хватит со мной играться, пора убивать! Зверю можно сделать больно, как всем. Удар «Танец мечей». Я его сам придумал и ещё на людях не пробовал! И на собаках, посмотрим, вдруг получится, господин кровавый разбойник?
Он непосредственный малыш, и способен понять, что ему может и не удастся после того, как его потрепала взбесившаяся псина. Но Рики может мысленно обзываться на Аоши сколько угодно, это не умаляет достоинств того, как соперника. И малыш готов признать, что был дураком, что развесил уши, когда Эниши-кун смешно обзывал людоеда не топовым. Был бы похитрее, может, Рики бы повезло и господин людоед сам валялся бы без языка. Собакам необязательно разговаривать. Только он его недооценил, за что и поплатился покалеченной рукой, и поделом. Прочие раны не заботят Рики, сражаться они ему не мешают, пока он не истёк кровью. Даже если Аоши отрубит ему обе руки, он ухватит катану обрубками запястий. Он будет биться с ним, пока есть чем, пока в нём есть хоть капля крови, что держит его на ногах. Его пошатывает, как Шина, когда он перебирает с сакэ и пьяно виснет на Тодо, но это не предлог признать себя побеждённым. Малыш представляет, как старший брат потрепал бы его по волосам и дал бы шоколадку. Трупам шоколадки не дарят, придётся Аоши обломать, да и Тоши-сан сказал, что господин-людоед стащил его батончик, и всё бы ничего, но он был с персиковым кремом, а Рики ещё не пробовал такой. Малыш, оттолкнувшись от стены и изогнув тело параллельно полу, в кручёном прыжке кидается на бешеного пса.**** Аоши ждёт его атаки с распростёртыми объятиями и противно скалится, но Рики неуловимым движением выставляет перед собой ножны, ловко поймав ими меч Аоши,^ резво толкнув назад и игриво приложив людоеда в солнечное сплетение, заставляя на пару секунд лишиться возможности дышать. Рики пользуется коротким преимуществом, развернув ножны, перехватив оружие противника, и грациозно коснувшись ногами пола. Он здоровой рукой резко всаживает катану Аоши в стену и, оттолкнувшись от неё, взлетает у Аоши над головой в безудержном акробатическом прыжке, юрко перевернувшись в воздухе через свою голову. Доля секунды, и малыш, оказавшись позади Аоши, в полёте, вниз головой, наносит ему яростный удар своей, привязанной к запястью, катаной, беззаботно полоснув по спине и оставив глубокий рваный след. Впрочем, недостаточный, чтобы он потерял сознание.
-Попались! - Малыш, не давая ему передышки, пытается рубануть по горлу, но облом! Рики лишь слегка задевает его шею, сделав неловкий шаг и подобравшись недостаточно близко, чтобы разрезать сосуды и устроить фонтанчик из крови. Жалко, он бы весело пульсировал у Аоши перед глазами, пока он бы захлёбывался в крови, как переполненный бокал из крови придурков, которыми он любит лакомиться. Ещё немного, и Аоши бы подавился кровавой слюной, но не вышло! Рики беспечно кажется, что ему почти удаётся измотать людоеда, но свой удар он завершает бездарнее некуда, рухнув на колени в лужу крови, перемешанной из его и Аоши ран.^^ Ему не хватает сил, ранения понемногу доканывают ребёнка. Он пытается подняться и плевать, что свет мерцает в глазах, он цепляется за жизнь, словно маленький, бродячий щенок. Он и есть бродячий щенок, которого вышвырнули на улицу. Но господин Тагава дал ему шанс, и малыш ему признателен. Он не допустит, чтобы О-Яма-сан пожалел о своём решении. Впрочем, дурацкое опасение – о своих решениях О-Яма-сан не сожалеет никогда. Рики цепляется за стену, но съезжает вниз. По-детски бьётся головой и истерически колотит кулаками по полу в припадке бессильной ярости, ему не хочется проигрывать людоеду. Он даже Афину не поцеловал по взрослому, как наставлял Эниши-кун! И он не имеет права подставить Янлин, если уж взялся её защищать, она же неумёха. Но ему не хватает всех сил и ярости, и он вынужден ждать, когда чёртов людоед насладится его немощностью и размажет Рики, словно жалкое насекомое. И, когда у малыша нет особой надежды, появляется Кенджи-сан, перехватывает меч Аоши, отводит его в сторону, присаживается рядом, прижимая его голову к своему плечу и успокоительно поглаживая по спутанным от крови тех, кем он полакомился, волосам, наплевав, что запачкал дорогущий пиджак. Рики изумлённо ахает. Одобрение хозяина лишь подзадорит Аоши. Кенджи-сан главный злодей в глазах ребёнка. Может, он и не желает смерти своей дочери, но переживёт, если Аоши вырвет ей язык и заставит слопать. Рики едва живой, но, чёрт возьми, поднимается на ноги. Сильные выживают, и он выживет, как выживал всегда. Изо рта малыша вытекает сгусток крови, и он ловит его ладонью, разглядывая с детским любопытством, как когда-то во все глаза смотрел на лезвие катаны Они-сана, во время его ожесточённых поединков. И, когда все разбегались от Демона, Рики с улыбкой думал, что его клинок красиво блестит от крови соперников. Пока я жив, вы Янлин и пальцем не тронете! Меня не провести, Кенджи-сан! Вы хотели, чтобы людоед обидел девчонку! Жаждите расправы, позвольте своему пёсику продолжить. Всё равно, насколько он силён. Я не подведу своего старшего брата, и не брошу на растерзание бешеному животному его сестру! Сильные живут, слабые – гибнут. Я был одним из слабых, но…
-Что расселись, господин-людоед, поднимайтесь! Я… всё ещё… способен… сражаться! - Всё, на что Рики способен, это свалиться без чувств от нехилой кровопотери, но всё ещё сопротивляется простым, человеческим слабостям. Малыш мрачно смотрит исподлобья на сладкую парочку садистов и, встав в грациозную боевую стойку, делает мечом озорной, воинственный, выпад, взметнувший расшвырянные по комнате журналы.^^^ Рики едва держится на ногах, но глаза пылают решимостью маленького самурая.

Скрытый текст

роднуль, так как дальше пост Аоши, если тебе нужна реакция или реплики Кенджи, говори) мелкий потеряет сознание, и Кенджи велит отнести его отходить от боя в кислородной маске, Аоши посадит в подвале на цепь, не в качестве наказания, а чтобы пришёл в себя его пёс любимый, даже руки ему не будет связывать и успокоит отеческой лаской) Янлин заставит подле Аоши сидеть, чтобы прислуживала ему, ссалась и не смела кривляться) после твоего поста Аоши, думаю, пост Янлин, она должна позаботиться о ранах Аоши в качестве наказания, Кенджи говорит ехидно, пусть немного пообщаются, нахальной девчонке будет полезна компания его цепного пса) * - ** - *** - **** - ^ - ^^ - ^^^ -

 Отправлено: 27.04.17 01:14. Заголовок: - Никакого значения...

- Никакого значения.
Чеканит, буквально цедит Аоши, но не от усталости, а от того, насколько он сосредоточен. Он скидывает Янлин, что вцепилась в него сзади, его раздражает и нервирует эта новоиспечённая сладкая парочка. Он, словно, бешеный пес Куджо, мотает головой, у него разве что не капает пена изо рта. А они, словно назойливые мухи, которые доставляют ему неприятности и даже боль, когда садятся на его кровавые раны. И топают по его ранам своими маленькими лапками, которыми они неизвестно где до этого копошились.
- Янлин-тян обидела Кенджи-сана и должна нести наказание, маленький упрямый корм для акул.
Рычит Аоши, искренне не понимая, как можно защищать эту мерзавку, которая огорчила Кенджи-сана. Но ничего. Аоши отомстит. Он отомстит за господина и он сметет всех, кто будет мешаться ему на пути. Он предлагал разойтись с миром, он безумен, но в его голове бывают проблески здравого смысла. А теперь злость уже застилает ему глаза и застилает тот самый здравый смысл. И теперь на его пути стоит этот маленький воин.
- Никогда нельзя трогать собак, маленький ублюдок.
Аоши не может контролировать свою ярость, он не может контролировать внезапно подоспевшее безумие и не теряется. Он не слышит аллегорий, он слышит то, что врезается ему в мозг. И ему кажется, что этот маленький смельчак ставит эксперименты над собаками. Если бы это было тактическим ходом, то это было бы верным ходом. Потому что именно это выбивает из колеи Аоши, который скалится и не слишком себя контролирует, что едва не стоит ему жизни и вполне могло бы стоить, если бы битва не длилась уже некоторое время и они оба не были бы несколько вымотаны. Аоши теряет свое оружие, это его не остановит, в порыве ярости он может разорвать ребенка голыми руками. А потом порвать рот мерзавке и вытащить язык, чтобы откусить его со смаком, но выплюнуть, потому что ее грязный язык даже не хочется есть. Это не лакомство, а отрава. Аоши грациозно выгибает спину, получая ранение, а потом шипит, словно раненый зверь, когда лезвие касается его шеи. Он не верит в скорый конец, он слишком яростен и слишком сейчас похож на животное. Если ребенок бросается в бой по своим принципам, то Аоши по безумию и по жажде мести. Ребенок падает. Аоши рычит. Находит свой меч. Медленно двигается к нему.
- Пара секунд, дочка Кенджи-сана. Этот воин заслужил быстрой смерти. а ты не заслужила.
Улыбается Аоши безумно и заносит свой меч для удара, когда появляется Кенджи-сан и уводит руку и меч Аоши. Аоши тут же падает на колени, обвивая руками колени Кенджи-сана.
- Я не успел отомстить, не успел. Я хотел отрезать грязный язык дочери моего господина, чтобы она не смела даже больше обращаться к нему, она этого не заслуживает. Но проклятый маленький честолюбивый самурай спутал.. спутал…
Аоши прижимается к Кенджи-сану, словно ребенок, словно Хатико, который все же дождался своего хозяина. Аоши жгуче стыдно, что он не довел дело до конца, он хотел сделать подарок Кенджи-сану, язык мерзавки Янлин. Он захлебывается своими собственными словами и его бьет крупная дрожь, которая сменяется мелкой. Он лишь поднимает затуманенный взгляд на маленького самурая и отталкивает свой меч, показывая, что не собирается биться и вновь утыкается носом куда-то в плечо Кенджи-сана.
В памяти провалы. С ним такое случается. порой Изуми говорит, что он снова ей пел, но он этого не помнит. И сейчас он открывает глаза в подвале на цепи. Точнее, ему кажется, что он только открыл глаза, в то время, как на самом деле все это время он был в сознании и причитал, что не сумел упаковать подарок для Кенджи-сана. Он видит перед собой дочь Кенджи-сана. Аоши смотрит на нее угрюмым и мрачным взглядом, полным ненависти. Он смотрит на нее, как пес, которого били палками и теперь он рассматривает своих обидчиков. Он не сводит с нее взгляда.

 Отправлено: 15.05.17 01:20. Заголовок: Она не понимает, как..

Она не понимает, как этот малыш ещё держится против взбешённого противника, готового смести всё, что шевелится. Аоши отшвыривает её, и она прикладывается спиной о стену, чувствуя, как сердце то отбивает безумный ритм, то почти замирает. Аоши плотоядно улыбается, страх сковывает её движения, и она не может оторвать взгляда от их битвы, в отчаянии думая, что этот чокнутый садист вот-вот убьёт мелкого. Идиот, зачем он полез. И она хороша, что это, запоздалый материнский инстинкт? Рики старается изо всех своих детских сил, но что он может, несчастный, он такой маленький, и Аоши не стоит огромных трудов измотать его ранами. Впрочем, других детей людоед зашиб бы одним ударом, вот уж правда маленький Тиго-чан. Янлин хрипит, у неё грудной голос, но тут он срывается.
-Аоши, нет!!! Он же ребёнок, чёрт тебя дери, тебе не он нужен. Я обидела Кенджи-сана. Я никуда не убегаю. Оставь его, чёртов псих, и делай, что собирался. - Она не жертвенная, подвигов от Янлин не дождёшься, но она понимает, что ей конец всё равно. И ей хочется сделать хоть что-то хорошее напоследок. Чем чёрт не шутит, вдруг его переклинит, и он послушает её. Да и мелкий дорог Эниши, и, если кровожадный придурок прикончит её, его поддержка ему пригодится. А дальше, как в тумане. Она видит лицо своего отца, и он обнимает не её. И даже не маленького самурая, который защищал его дочь. Он прижимает Аоши к груди, а ей больно видеть, как он грубовато целует в висок того, кто чуть было её не покалечил. Она подползает к упавшему Рики, трясёт его, кричит, чтобы он поднимался, и она отдаст ему все чёртовы шоколадки, когда отец, беглым взглядом окинув её раны и хмыкнув, делает своим людям знак, чтобы привели Рики в чувства, да поаккуратнее. Он смотрит на малыша с хищным прищуром и удивлением, на Аоши с любовью и гордостью, а на неё он не смотрит, она уязвила его. Он качает Аоши на руках, и тот засыпает у него на коленях. Кенджи в своей циничной манере отдаёт распоряжение посадить Аоши на цепь, оставив свободными руки. Он не собирается его наказывать, он его поощрит. Янлин будет ему прислуживать, и пусть попробует позаботиться о его ранах недостаточно хорошо. Кенджи тащит её в подвал за руку, не обращая внимания, что у неё заплетаются ноги, и, когда она падает, он по лестнице тянет её за волосы, и она чувствует рёбрами каждую ступеньку. Но отец неумолим. Он швыряет её в подвал, рядом с Аоши, и она не верит своим глазам. У бешеного пса свободны руки, он запросто может её порвать. Она думает, что хуже быть не может, но отец убеждает её в обратном. Он бьёт её ногой в живот, куда Аоши её ранил, и Янлин не сдерживает сдавленный стон. Он усмехается, что с неё хватит, он не будет трогать её рану, она пока не родила ему внуков. Он, прищурившись, и ухватив её за лицо, раздражённо цедит, что Эниши было очень забавно перемывать со своей стервой сестрой косточки его сына и помогать ей разыгрывать представление в армии. Эниши также его сын, но это не даёт ему поблажек. Кенджи тоже умеет веселиться, правда, его чувство юмора понимает только Тагава, да и то со скрипом. Янлин боится, что Кенджи не сдержится и сгоряча убьёт Эниши, в глубине души понимая, что он этого не сделает, но её нервы расшатаны. Она истерически кидается отцу в ноги. Она всегда была знатной гордячкой и даже от отца умудрялась воротить нос. Но она цепляется за него, умоляя не трогать её брата. Она готова отдаться на милость Аоши, пусть он отрежет ей язык. Плевать, когда речь идёт о её брате. Она не может допустить, чтобы Кенджи на нём отыгрался, после того, как, чёрт возьми, и сам сделал достаточно, чтобы довести Коичи до самоубийства. Если бы умер Эниши, она бы не пережила. Даже думать об этом не хотелось. Кенджи отпихивает её ногой и уходит, взвинченный и злой, а она думает, что раньше Тоши никогда бы не позволил ни Аоши, ни ему так обращаться со своей женой. А теперь ему плевать на неё. Эниши не плевать, и это главное, но ему она доставляет одни беспокойства. И пусть Тоши хоть сожрёт её укоризненным взглядом, она не жалеет, что выбрала Эниши, и всегда будет выбирать его. Она сидит, зажимая ладонями уши и потрясываясь от завываний Аоши. Почему он так на неё взъелся? Почему не на чёртового Рю, который с завидной регулярностью презрительно называл Кенджи ничтожеством, недостойным Тагава-сана? Прикончили бы друг друга, чёртовы псы. Как там мелкий, живой? Она надеется, малыш выкарабкается. Она не фанатка детей, но Эниши с Рики на фоне всех этих ублюдков просто святые. Они умеют быть людьми. Все эти гады не умеют. И она такая же гадина, которую нельзя назвать человеком. Она недостойна своего любимого брата, который всегда на её стороне. Своего отца. Своего мужа. Прощения Коичи. И защиты Рики недостойна, не стоит она того, чтобы он валялся с покалеченной рукой. Аоши приходит в себя, вроде бы, в нормальном состоянии, если оно у него бывает. Он смотрит на неё так, что тошнота подкатывает к горлу. Лучше бы спел. Очень смешно. Она также не отводит настороженный, разбитый взгляд.
-Я должна посмотреть твои раны. Приказ Кенджи-сана. Пожалуйста, не трогай меня. Я постараюсь подлатать тебя осторожно, только не бесись.
Она опускается на колени, у неё нет сил его ненавидеть. Она боится, но не заходится в истерике. Тянется к лекарствам. Надо же, даже руки есть, чем протереть. Сколько раз она занималась ранами Эниши и Тоши, но к тому, как пожирают людей, не привыкла. На нём остатки мозгов. Их он тоже жрал? Меньше думаешь, крепче спишь. Всё его лицо в крови тех, кого он убил. Отцу плевать, какое ему дело до охраны, которая и за себя не может постоять. Она нервно, с опаской, расстёгивает его рубашку, хотя особой разницы не видит. Он весь в крови. От него несёт железом, и ей хочется зажать нос. Взять ножницы и всадить ему в глаз. Она ненавидит, что размазана и убита, и он видит её в таком состоянии.
-Вы рехнулись. Убиваете всех, возомнили себя чертями. Ты хоть честно признаёшь, что ты животное. Я не понимаю, какого чёрта перед домом висят чьи-то головы, но он мой отец. Он меня презирает, но я люблю его. Как умею. Понимаешь?! Люблю. - Да что этот псих может понять, когда он своего отца тоже любил. Что не помешало ему зашибить его. Она выжимает тряпку, нехотя оттирая от крови его лицо и спину. На лбу и спине порезы внушительные. У неё дрожат руки, ему ничего не стоит отгрызть ей пальцы, но она надеется, он уступит желанию Кенджи. У неё выбора нет, если он помрёт, отец её вместе с ним похоронит. Янлин поднимает на него опустошённый, растерянный взгляд. Она не пытается юлить.
-Я дерьмовая дочь. Я поступила, как сволочь. И рада, что ты у него есть. Ты полезен ему. А я что могу? Девчонка. Ничто. Ты имеешь значение. Даже чёртова мегера Джия. Я нет.
Она редко бывает искренней, но у неё нет желания лицемерить. Ей хочется сказать отцу, что она плохая дочь, и ей стыдно. И ей совсем не хочется щеголять без языка, но больше её волнует, что Эниши может психануть. И что он пострадает. Своего людоеда папочка прикроет и убережёт. Она шмыгает носом. Она ведь просто глупая девчонка, которая нахамила отцу. Забыв, что отец её психопат, такой же, как все эти воины и самураи, с умным видом решающие, кому жить, а кому необязательно. Она не трясётся над Аоши, ещё не хватало, но старается аккуратно обрабатывать раны. Она не раздобрилась, просто он её разорвёт, если она сделает ему больно. Она слышит, как кто-то заходит, и хмыкает, немного отходя от шока.
-Надо же, Кенджи-сан раздобрился и разрешил принести нам корм? Что за… - Её поднимают на ноги, и она зажмуривается, не зная, чего ждать. В подвале темно, но она угадывает в грузном силуэте Джеро, этого что принесло, решил разбавить их компанию? Да ещё прихватил своего дружка, и ей становится не по себе. Его прислал отец или…как он сюда просочился? Но он развевает её сомнения, когда мерзко гладит её по волосам и целует в шею. Его дружок усмехается, а её передёргивает, но она вероломно улыбается и «одобрительно» выгибает бровь, когда те выкладывают план. Джеро лупит по рёбрам Аоши в надежде, что этим доставит удовольствие Янлин, трусоватый кретин всегда тянул к ней ручки, но боялся, что Тоши их укоротит. И ей была бы приятна такая забота, только не от них. Уж пусть лучше Аоши её сожрёт, потому, что они предлагают ей вытащить её, если та поможет им отравить своего папочку, который так унизил бедняжку. Джеро глумливо смотрит на Аоши и нагло говорит, что примет его на службу, когда место Кенджи освободится. Они отворачиваются. У Янлин на лице злость. Собрались убить отца, и её втянуть? Уроды. Она не может его предупредить, что за дерьмо. Значит, нужно пошевеливаться и действовать самим.
-Ублюдки. - Она не смотрит на Аоши и злобно шепчет это одними губами. Думают, она конченое дерьмо. Янлин должна гореть желанием помочь им осуществить кровавый замысел. Но она любит своего отца. И понимает, никто лучше буйно помешанного Аоши его не защитит. Её безалаберному папеньке защита не повредит. Он не Тагава-сан, который не теряет бдительности. Он напивается так, что себя не признаёт, и частенько бывает уязвимым. Янлин им подыгрывает, это она умеет. Когда Джеро ненадолго отчаливает, чтобы «отметить» их договор, Янлин решается. Бесстыдно расстёгивает пару пуговиц на вороте платья, дразнящее швырнув окровавленный пиджак в лицо дружка Джеро, призывно облизнув губы. Она его обволакивает, дерзко манит, мягко, крадучись, отходит назад, заставляя его следовать за собой, словно на привязи. И, когда он оказывается в нужном месте подвала, резко нажимает на кнопку на стене, Кенджи не скрывал свои игрушки. Ловушка с громоздкими шипами грузно падает на дружка Джеро, и он вопит так, что, понятное дело, вскоре припрётся и Джеро. Янлин кидается к Аоши, изо всех сил дёргая цепь и пытаясь нащупать замок. Бесполезно. Но она соображает нашарить у трепыхающегося ублюдка меч, которым можно разрубить оковы людоеда. Она не решается, но ещё меньше в ней решимости сойтись в схватке с Джеро, он силён, а она, чёрт возьми, баба, и на грани истерики. А отца надо выручать, каким бы придурком он не был. Мусолит свою Джию, и в ус не дует. Ублюдок бешено орёт. Она была уверена, что промахнётся. Или не промахнётся и будет с наглым и самоуверенным ледяным спокойствием, как у Джии, наблюдать за его агонией. Но у неё не получается. Он вопит, а потом переходит на стон, пока не затихает. Она прижимает ладонь ко рту. Ловушка попала ему по ногам, и он подох от потери крови. Она и не думала, что угробить человека так сложно. Ей тошно, она в жизни не ощущала себя такой грязной, ни дать, ни взять, кровавая принцесса. Но она не жалеет. Чёртов слетевший с катушек старикашка, чёрт возьми, её папа.
-У меня не получится. Я не смогу убить второго. Да что за дерьмо.
Она плачет. Ей хочется упасть на руки Эниши, спрятаться у него на плече, и чтобы он успокоительно ей прошептал, что она не плохая. Пусть соврёт. Только бы не затеял глупость, только бы дождался её. Они всегда были повязаны, если его сильно ранили, она знала. И, когда она, в детстве, тяжело переносила ангину, у него была температура. Она не может понять, как вот так просто взяла и кого-то убила. А ещё, дура, высмеивала Коичи. Если бы он мог её видеть, злорадствовал бы. Она оказалась гораздо большей трусихой. Она кидает взгляд на труп. Ей ублюдка не жаль, ей жаль, что пришлось это сделать. Нормальные женщины не убивают. Какого чёрта она сидит в подвале, когда могла бы посоперничать на подиуме с Сакурой, и не касаться всех этих разборок. Янлин мелко дрожит. Она убила человека, не было выбора, но почему ей так тошно. Она не забудет его предсмертный хрип и как кровь вытекла из его рта и залила тело. А ведь ещё Джеро тут околачивается. И его она не обдурит. Она с трудом перестаёт рыдать только из страха, что Аоши снова взбесится. А надо действовать, пока он более-менее вменяемый. Вокруг полно кровищи ублюдка, но, после припадка, у Аоши редко сразу случается второй, а кровища в доме её отца не новость.
-Плевать, хочешь, откусывай мне язык. Но, если я тебя отвяжу, ты спасёшь жизнь Кенджи-сана? Прикончишь ублюдка?
Чёртов людоед, но без него ей не справиться. Да и, если у него перемкнули мозги, всё равно язык он ей оторвёт. Пусть подавится, кровожадный псих. Так, хотя бы, сделает «доброе» дело и разорвёт того, кто угрожает её папаше с его самомнением, которым он не обделил и старшую дочку. Янлин прикрывает глаза, перерубая "ошейник" Аоши мечом. Нервным, но решительным, хоть и не слишком умелым движением. Да ладно, его голова на месте, значит, сойдёт. Она отшвыривает от себя меч, словно он прокажённый, и вжимается в стену, надеясь, что Аоши набросится не на неё. Отцу нужна его помощь, и она не жалеет.
Скрытый текст

роднуль, в конце ты там вполне можешь написать, что Кенджи подуспокоился и на радостях выпустил на свободу и Аоши и Янлин)

 Отправлено: 16.05.17 01:33. Заголовок: Аоши не сразу дается..

Аоши не сразу дается, когда она тянется обрабатывать раны, он рычит и смотрит на нее волком. Кенджи-сан не хотел, чтобы она умирала и Аоши обижен на самого себя. Ему кажется, что, если бы он не медлил, не тратил бы время на бой с маленьким самураем, то он бы мог принести для Кенджи-сана в дар язык его дочери. Он должен был это сделать, потому что, как говорится, хороша ложка к обеду, а Аоши не успел. И он себя за это презирает и ненавидит. Отвлекся на бестолковый бой. Он не хочет, чтобы девчонка его касалась. Она грязная, она обидела Кенджи-сана. Он ей не отвечает. Он даже не хочет на нее смотреть. Она не любит Кенджи-сана. Когда любишь, то не обижаешь специально. Она любит только себя и трясется над своей никчемной жизнью. Она бы никогда не отдала жизнь за Кенджи-сана. Она ноет и жалеет себя, хотя Аоши, даже в своем состоянии, может назвать, как минимум, двух людей, которые могут отдать за нее жизнь. но ей же мало. Ей подавай того, чтобы Кенджи-сан не обращал внимание на ее грязный язык. Так по ее мнению показывают любовь? Избалованное семейство Кенджи-сана не ценит его. никто не стоит заботы Кенджи-сана. И лишь его великодушие позволяет им ходить живыми и топтать эту землю.
Пришедшие его не увлекают. Боль, которая пронзает его ребра от удара ничто по сравнению с тем, как разрывает его душу, когда он считает, что у них может получиться осуществить этот грязный заговор против Кенджи-сана. Аоши воет преисполненный ненависти. Аоши найдет способ как освободиться. Он дергает за цепь, он почти разрывает свое горло, царапает пальцы, у него разве что пена изо рта не идет, столь рьяно он пытается вырваться. Аоши не угрожает, не орет, он просто воет, скулит, как дикий зверь. Он даже не сразу замечает, как ловушка падает на одного из ублюдков. Он продолжает вырываться, потому что ему хотелось его разорвать на части и он искренне огорчет, что тот сдох раньше времени, прежде чем Аоши вырвал его кишки.
Дочь Кенджи-сана разрубает цепь именно в тот момент, когда второй ублюдок появляется в поле его зрения. в другой момент он бы схватил меч и разрубил бы предателя. Но сейчас он слишком зол, он в бешенстве. Поэтому он тут же вскакивает на ноги, набрасывается на Джеро. Оглушает его остатками цепи, что болтается на его шее. Он разорвет его голыми руками, ему не нужен меч, когда дело касается заговора против Кенджи-сана. Джеро пытается отбиться от Аоши, прикрывает голову, падает навзничь, Аоши нависает над ним. Он настолько в бешенстве, что в нем просыпается сила звериная, а не человеческая. Он впивается костями в плоть несчастного предателя. Ему требуется огромная сила, которая сейчас в нем есть, чтобы разрывать кожу голыми руками. Сначала он разрывает нежные части, потом уже, когда Джеро обессиливает и прекращает трепыхаться, Аоши умудряется рвать даже плоть на его животе. Нет, Аоши не самый лучший воин. Он не слишком любит управляться с мечом и в такой битве может проиграть. Но Аоши псих, который обладает огромной физической силой, особенно в моменты своих припадков. Аоши может разорвать человека одними своими пальцами. Аоши прижимает к своему куски плоти, их даже жрать противно, он не может лакомиться плотью предателя и ублюдка.
- Больше у тебя не возникнет желания собрать заговор против Кенджи-сана.
Шепчет Аоши в ухо почти уже бездыханному телу несчастного, который булькает что-то кровью, смотрит на него затуманенным взглядом, но Аоши последним штрихом выдавливает ему глаза.
Двери подвала отворяются и лицо Аоши даже сияет, когда он видит Кенджи-сана живым и невредимым. Аоши смиренно садится на колени, отпуская истерзанный труп Джеро. И, когда Кенджи-сан указывает Аоши на дверь, давая понять, что он его выпускает, Аоши жестом показывает, что выйдет только после дочери Кенджи-сана. Не потому что они вдруг стали такими большими друзьями, а потому что она защитила Кенджи-сана.

 Отправлено: 16.05.17 03:08. Заголовок: Янлин в ужасе наблюд..

Янлин в ужасе наблюдает за расправой Аоши над Джеро. Она бы соврала, если бы сказала, что не понимала, что увидит, когда спустит с цепи любимого цепного пёсика папочки. Она не дура, и рада тому, что ей повезло, и преданность Кенджи-сану перевесила в людоеде желание отплатить ей за грубость, проявленную к нему. Она не может смотреть на всю эту дрянь, но не может оторвать глаз. Их бой с Рики кажется ей увеселительным мероприятием. Её почти тошнит, и она старается отвлекаться на то, что делать этого нельзя. Она всё равно остаётся девушкой, которая, чёрт возьми, не хочет блевать на своё платье, сплошь покрытое кровью, и показываться так брату и отцу. Она изо всех сил прижимает ладони к лицу, но запах крови буквально вгрызается в её ноздри. Аоши, чёрт возьми, его жрёт, или это уже её расшатанная фантазия бунтует? Её лихорадит, у неё поднимается температура, но она почему-то извращённо заставляет себя смотреть на агонию Джеро. Он кое-как умудряется развернуть лицо к Янлин, точнее то, что осталось от его лица. Протянуть к ней трясущуюся руку и вцепиться в платье. Попытаться притянуть её к себе и что-то шептать разодранными до мяса губами. «Помоги мне». Она с трудом разбирает. Она не пытается его от себя отцепить, она даже в кои-то веки не думает о себе и о том, что слишком близко к Аоши и может попасться разъярённому психопату под руку. Ей противно от того, что Джеро трогает её. Он хотел убить её отца, и смеет думать, что она бы облегчила его муки и пронзила мечом, он на это намекает, жалкий ублюдок. Янлин подтягивает к себе меч, не мешая Аоши, и к чертям, истерически перерубает руку Джеро, чтобы отвалил. Он не будет лапать её. И она будет под душем сдирать себе кожу на шее до крови, где он мусолил её своими склизкими губами. Он посмел думать, что она могла бы быть его, после того, как устроил против её отца заговор. Посмел предположить, что она променяла бы Тоши на такое ничтожество. Она любит своего мужа, и рубить руки тем, кто трогает её, не так сложно, как оказалось. И её уже не так сильно тянет блевать. Ей хочется орать ублюдку, пока он может слышать, чтобы не лез к её отцу, бить его ногами, пока его голова не превратится в кровавое мессиво. И ей хочется провалиться от этих мыслей, она ненормальная. Она убила человека. Она спятила, что с ней происходит? Она следит за действиями Аоши уже не с ужасом и даже не настороженно, а с какой-то апатией, даже не сомневаясь, что, покончив с Джеро, он набросится на неё. И тут появляется отец. Аоши садится на колени, а Янлин даже не пытается встать, всё равно ноги не держат. Она снова даёт волю слезам, не глядя на отца и не желая видеть презрение в его глазах. Он всегда хотел, чтобы она вела себя, как мальчишка. Он заставлял её ходить с Эниши и Коичи туда, где были все эти чокнутые самураи с Савадой во главе, и мог ударить её по лицу, если она пыталась обойти Саваду так, чтобы он её не заметил. Он требовал, чтобы она не позорила его и училась постоять за себя. Чтобы дралась не хуже мужчины. Это было просто смешно, но он не желал признавать, что его старший ребёнок всего лишь баба. И ей всегда было стыдно за то, что она не сын. Её разбирает такой жгучий стыд, что ей хватает сил подняться на ноги. Она, метнувшись к отцу, падает перед ним на колени, упершись лбом в его ботинки, и сбивчиво просит его простить её глупость и хамство. Задыхаясь от слёз, простит его дать ей шанс стать такой дочерью, за которую ему не было бы стыдно.
-Папа...прости, пожалуйста. Я так испугалась, что Джеро, этот ублюдок, тебя убьёт. Я убила человека, папа…он такой же ублюдок, но я убила его…Я худшая дочь на свете, но я всё исправлю.
Она ждёт, что он ударит её ногой, но он с силой поднимает её за плечи, грубовато, но сердечно прижимая к сердцу. Гладит её по волосам. Она чувствует, что отец плачет, и это разрывает ей сердце. Она крепко к нему прижимается, обвивая руками его шею.
-Папа, у вас с Эниши не будет из-за меня проблем. Я пойду к Тагава-сану. Я расскажу ему про армию, как есть. То, что я совершила, это ведь военное преступление…это не игры, и я должна ответить. Прости меня.
Он хорошенько её встряхивает и снова к себе прижимает. Жёстко, но даже с некоторой заботой, говорит ей, что он даже не сомневался, что мозгом она пошла не в него, и к старому она не пойдёт. Просто из принципа. Обойдётся. Пусть рубит головы кому-нибудь другому, у него достаточно корма для развлечений, с чего бы Кенджи с ним делиться, вот ещё, какие глупости. Он иронизирует, но всё же, обнимает её. Когда он её отпускает, она поворачивается к Аоши и даже слегка улыбается, когда он жестом показывает, что выйдет после неё, словно признавая то, что она постояла за его хозяина. Она кланится Аоши, шепнув «спасибо, что защитил отца». Почему-то громко говорить не получается. У неё почти пропал голос, наверное, от пережитого. Но она должна взять себя в руки. Она не может устроить истерику при Эниши, ему будет больно видеть её такую. Она не может истерить при муже, потому, что при всех их сложностях, он подобных выходок Аоши терпеть не будет. Ей надо как-то объяснить ему свои раны, потому, что она не собирается сдавать Аоши. Не после того, что она видела. А она видела не то, что он порвал Джеро и чуть не откусил ей язык. Она видела его преданность отцу, и уверена, что он должен оставаться рядом с ним. Она смотрит на отца, вцепившись в его пиджак, и он понимает её вопрос без лишних слов. Хмыкает и говорит, что не снесёт он голову Эниши, пусть расслабится, и что Рики пришёл в себя и, едва ему перемотали руку, прикончил парочку смельчаков, которые попытались запихнуть его в постель и помешать тренировке. Янлин качает головой. Вот же маленький, упоротый самурай. Она понимает, что Эниши в нём нашёл. Надо будет купить ему швейцарских шоколадок, пусть узнает, что такое наслаждение, ни чета его пирожным, которые он, по наивности, считает лакомством. И она не будет отмахиваться от его глупых расспросов, как вести себя с этой его Афиной. И тоже будет трепать по волосам.
Как только отец выпускает их с Аоши, и уводит подлатать Аоши и сдать на руки Изуми, которая приводила его в более-менее уравновешенное состояние и после не таких передряг, Янлин хватается за телефон. Эниши недоступен, наверное, завис у Марьяны, но это даже хорошо. Отцу нужно немного остыть, прежде, чем они увидятся. Мягко улыбается, увидев пропущенные вызовы от мужа, и ей становится стыдно за мысли, что ему на неё наплевать. Она звонит ему, когда чувствует, что её голос звучит достаточно спокойно. Рассказывает о заговоре против Кенджи-сана и признаётся в том, что, вместе с Аоши, убила кое-кого. Она свалит свои раны на проказы Джеро, и попросит Рики не бушевать и не выдавать Аоши. И она уверена, малыш её поймёт с этими его самурайскими замашками. Аоши защищал то, что ему дорого, и подобное Рики всегда уважал. Она заканчивает разговор с Тоши, молчит о том, что Аоши чуть не устроил ей взбучку и об их с Рики сражении. Правду она расскажет только Эниши, ему она солгать не сможет. Даже если бы попыталась, он всё бы понял по глазам. Она снова пытается дозвониться Эниши, но он не отвечает. Пишет ему смс, что с ней всё в порядке, и она ждёт его дома. Она наскоро принимает душ и переодевается в то, что первое попалось под руку. Без сил плетётся в комнату Эниши, рухнув на его кровать и забываясь нервным, беспокойным сном. Но она знает, что её разбудит брат. И она ему улыбнётся.

 Отправлено: 16.05.17 03:16. Заголовок: Кенджи зол, если не ..

Кенджи зол, если не сказать, что он в ярости. Он и раньше приступами адекватности не отличался, а уж после побега Коичи и вовсе стал чокнутым и отрывался даже на тех, кто был не очень-то виноват. Он, конечно, не был наивным чукотским парнем, он был прожжённым японским гангстером не первой свежести, и всегда понимал, что когда-нибудь чертовка Янлин доведёт до желания вырвать ей космы кого угодно, но даже он не подумал бы, что она всколыхнёт с глубин его души такую удушающую волну жгучей ненависти, которая потребует её крови в качестве бальзама на его раны, что они с Эниши так несносно разбередили. Эниши, конечно, тоже без его внимания не останется, только у Кенджи всё просто. Плевать ему, что Эниши мужчина и наследник. Для него имеет значение, что он любит и ценит Эниши больше, чем Янлин. И по этой причине он не так огребёт. Да, любовь Кенджи зависит от ценности. И ему кажется диким лицемерием сказать что-то вроде, что он бы с той же страстью любил и ценил Джию, если бы та вдруг превратилась во фригидную бабу, вроде Минчжу, которую он скинул со своей спины, на черта только столько терпел этот балласт. Ему наплевать на справедливость и прочие радости, пусть все эти самурайские замашки ценит Тагава, а Кенджи они кажутся собачьей чушью. Впрочем, у всех свои тараканы, и тараканы старого его вставляют. Также, как Тагава смотрит сквозь пальцы на то, что Кенджи легко бы мог уделать любого алконавта в искусстве грязно напиваться и учинять кипиши, недостойные старости.
Не то, чтобы Кенджи страдал от переизбытка добродетели, но сейчас он действительно зол. Он напивается в каком-то дешёвом пабе, понятия не имея, как докатился до такой жизни, что бросил свою дочь, словно кость, своему людоеду. Да, у него личный людоед, можете даваться от зависти, Кенджи тактично отойдёт в сторонку. Аоши не прочь полакомиться любым, кого Кенджи называет ёмким словом «враг», но на сей раз Кенджи даже слегка от самого себя противно. Да, Янлин сделала ему гадость, и достойна расправы, Тагава бы за одно только то, как она разговаривала с отцом, будь он на месте Кенджи, церемониться бы с ней не стал, как не стал бы давать затрещин. Ей бы не понравилось. Тагава никогда бы не спустил ей такие выкрутасы. Кенджи мог бы рассопливиться и поменять гнев на милость, и последнее, что бы его волновало, как его заскоки смотрелись бы со стороны. Он, прищурившись, крутит в руках бокал с виски, а потом от души его разбивает. Не о стену, а о голову официанта, которому не повезло к нему подойти. Ничего страшного, всё равно у него нет мозгов. Были бы, он догадался бы тактично ретироваться, как догадались другие. Нет, какие, к чёрту, сомнения. Он всё правильно устроил, можно рукоплескать самому себе. Он видел, что к Аоши подкатывал очередной приступ и не стал включать систему безопасности, в бескомпромиссной форме, отправив в какой-то салон Джию, из серии, где обычно бабы зависают, пока их не оттягивают за уши и за задницы их мужики. Мэй была чёрт знает где, Юби готовилась к конкурсу красоты, Эниши болтался по блядкам, прихватив с собой мелкого, а остальные мало его волновали. Да и за кого, скажите на милость, ему переживать? За охрану? Ой, не смешите. На хрена ему бездари, не способные всем скопом за себя постоять. А то, что Аоши порвёт их без особых напрягов, Кенджи не сомневался. И прогрызёт все преграды к Янлин после того, как услышал, как она выводит из себя своего отца. Кенджи знает причуды психоза Аоши, поэтому может предположить, по какому примерно всё будет развиваться сценарию. Кенджи резко поднимается на ноги и размашистыми шагами движется к машине. Сам садится за руль и срывается с места. Подъезжает к дому и какое-то время всё же раздумывает, издевательски пожёвывая сигару в зубах. Если Аоши прикончил Янлин, значит, судьба такая. Он нехотя выходит из машины, решив всё же дать девчонке шанс. Аоши давно его убеждал, что надо ей отрезать язык, а Янлин, с присущей ей придурью и беспечностью, язвительно сказала, что она будет хорошей девочкой, а, если нет, пусть людоед отгрызает ей и руку за компанию. На что Аоши вполне справедливо заметил, что Янлин окажется и без языка и без руки уже завтра. И, самое забавное, безумный Аоши был куда более правым.
Кенджи сложно удивить, но, когда он видит Джию, перепачканную в грязи, словно она, как обезумевшая мартовская кошка, каталась по траве в ожидании своего самца, он вопросительно выгибает бровь, положив руки в карманы. Она бежит к нему, и на её лице он читает злость и что-то вроде облегчения. Аоши наверняка уже буйствует по полной программе, но какого чёрта здесь делает Джия, когда он разве что не на аркане притащил её в чёртов салон и приказал не высовывать оттуда носа. Она же знает, он никогда ничего ей не запрещает, если, конечно, не в игривом настроении, когда ему нравится, что она всё делает, лишь бы ему назло. У всех, знаете ли, свои брачные игры. Но, если уж Кенджи серьёзен, лучше молчать себе в тряпочку или просто сделать харакири и не мучиться. Кенджи, к слову, нравится именно такой вариант этого чудодейственного ритуала, тем, что старый бы поморщился, будто у него и без того морщин мало, и стал бы занудствовать, что истинные воины не опускаются до простонародных названий сеппуку. Но речь не о старом, а о его жёнушке, которая умудрилась и тут сунуть свой нос. Если бы она была женой Синей Бороды, и он наказал бы ей не заглядывать в комнату, где хранил коллекцию из трупиков бывших жён, не сомневайтесь, это было бы первым местом, куда бы она зарулила, раскидала бы трупы в поисках того, что было под запретом и очень бы разочаровалась в своём мужике, когда узнала бы, что это и было его страшным секретом.
Кенджи первым делом прижимает Джию к себе. Порывисто и даже несколько сентиментально. Горячо целует её в висок и долго не отпускает, но, когда отпускает, в его взгляде она может увидеть разряды молнии, которыми он её шибанёт, и ей ещё повезло, что ему нужно проверить, повезло ли его наглой дочурке продержаться против Аоши хотя бы минуту. Её умение трясти своими, что уж там весьма тщедушными сиськами, на него никак не повлияют, а на большее она не способна. Кенджи жёстко велит Джии ждать его в машине. Самодовольно усмехается, узрев, что Аоши натворил с холлом. Джия терпеть не может делать ремонт, но, за свою непокорность, именно этим она и будет заниматься. Но, почему-то, при мысли, что ему придётся лицезреть примерно в таком виде, как растерзанные охранники, свою дочь, его немного передёргивает. Он быстро поднимается по лестнице, взвинченный донельзя. Слышит шум битвы, неужто Эниши уже отстрелялся со своей официанткой? Он видит Рики, это его не удивляет, но то, что этот мелкий ещё стоит на ногах впечатляет. Никакой это не комплимент. Кенджи не ожидал от него такой прыти, и того, что даже равнодушный ко всей этой шелухе Аоши будет звать его маленьким самураем. Все говорят Кенджи, что Аоши не поддаётся контролю, но для него неконтролируемый Рики. Чёрт его знает, что придёт в голову этому мелкому, когда он подрастёт. Кенджи не простодушен, и догадывается, что малыш бился за Янлин не по душевной доброте. Кенджи сделал достаточно, чтобы мелкий не знал, что такое доброта и относился к убийствам как к чему-то простому, вроде катания на роликах. Но, с тех пор, как он спелся с Эниши, в нём стало что-то меняться. В нём проснулись зачатки совести, и он стал вступать в споры с Тоши, хоть тот быстро их закруглял, давая ему по ушам. Кенджи не благородный и, если ему моча ударит в голову пристукнуть Рики, этот его «подвиг» не будет смягчающим обстоятельством. Да и Кенджи не считает, что он спас Янлин. Если бы Кенджи не вмешался, мелкий бы даже себя не спас. Его доблестный людоед бы разорвал обоих. И не подавился бы, не мечтайте.
Что сделал бы нормальный отец? Бросился бы вылизывать потрёпанную шкурку доченьки и пожал бы покалеченную руку Рики, ничего, что он валялся без сознания. Кенджи качает Аоши на руках. Правда, делает знак своим людям, чтобы занялись ранами Рики. Он не будет его убивать, как бы не подмывало. Ему любопытно, что этот мелкий из себя представляет, если вытрясти из него потроха, чтобы не прикрывался своими детскими улыбочками и шоколадками. Этот малец ему интересен. Он не ссытся Саваду, и ужасно веселит Кенджи тем, что даже своё имя пишет с ошибками.
К Аоши у него особенное отношение. Он для него вечный ребёнок, который ему предан и, как Хатико, не признаёт никого, кроме хозяина и своей бабы. Кенджи взял за него ответственность, когда оставил его в живых после убийства его отца, и ото всех его оберегает. Он даже Киона покалечил ради того, чтобы не подставить Аоши под удар. Ему плевать, что Аоши сделал. Кенджи его захотел, и, не убей он отца, если бы Кенджи счёл того помехой, он пришиб бы его сам, чтобы быть для Аоши единственным и неповторимым. Он прекрасно понимает, что у Аоши в голове кровавая каша вместо мозгов, как отдавал себе отчёт и в том, кого учил владению мечом, вместо того, чтобы поступить гуманно и запихнуть его в смирительную рубашку. Кенджи не добренький дядюшка. Но к Аоши относится искренне, даже болезненно. Если его пытаются задеть, Кенджи психует. Он таскает его с собой по пьянкам и приёмам, и с ним ему весело. Особенно, когда все эти смельчаки разбегаются, кто куда, от одного тяжёлого взгляда Аоши. И Кенджи гордится своим цепным псом. К тому же, они с Рю порой так веселят их с Тагавой задушевными препирательствами на тему, кто кому отрубит и откусит голову, что чувство юмора просыпается даже у старого. Они не будут без их команды грызть друг друга, и, что греха таить, это чертовски приятно.
Закончив разбор полётов, и оставив Эниши на сладкое, Кенджи возвращается к жене. Надо же, никуда не слиняла, неужто выработался условный рефлекс его не бесить. Надо с этим что-то делать, Кенджи так не играет. Он усмехается. Хватает её за грудки и резко притягивает, чтобы жёстко, до боли, поцеловать. Грубо оттянуть волосы и свирепо зыкнуть в её кошачьи глаза.
-Чёртова стерва, какого чёрта ты творишь?! Я тебе что обещал, если будешь бабой-дурой? Так что дуться не на что.
Он цедит это ей в губы. Он просто в тихом бешенстве. Он беспечен, и его легко мог бы подловить какой-нибудь наёмник. Кенджи терпеть не может весь этот мацумотовский пафос вроде охраны и прочего сброда, он чувствует себя, как нашкодивший малыш в компании няньки, но какого чёрта Джия беспечная? Он всегда знал, что она беспечная стерва, и это в ней любил, но всё это могло закончиться не очень весело. Аоши не напал бы на Джию. Он не трогает тех, кто дорог Кенджи, если те, конечно, не Янлин. Но какого чёрта она творит? Ему становится тошно от мысли, что у него больше могло не быть стервы жены. Он прижимает её к себе, гладит по волосам. Дура, какая же дура. Ему чертовски хочется всплакнуть и размазать её по стенке, но не дождётся. Не заслужила, зараза, чтобы он ещё гладил её по шёрстке за дурное поведение. Он разволновался, и за это поволнуются другие. Например, Янлин. Он нечестный и ужасно вздорный.
-Что ты здесь забыла? Не молчи, чтоб тебя, стерва. В каком месте ты спрятала мозги? Говори, не стесняйся, я хотя бы буду знать, что отрезать тебе, если захочу их отрыть. - Он ехидничает и злится. Его нежность и любовь противоречивы и не помешают свернуть шею или познакомить с Аоши, как напросилась Янлин. Джия та единственная, которой он не смог бы всерьёз навредить, даже если бы та валялась у него в ногах с просьбой проломить ей дурную голову. Зато смог бы навредить Мегуми, если вдруг Джия забыла, как дорога ему, и как он терпеть не может, когда она всем своим видом показывает, что он так надоел ей, что она готова сбежать от него на тот свет. Да ладно, не будем драматизировать, ну к кому ей бежать. Черти, после Кенджи, показались бы его женщине пресными.

 Отправлено: 16.05.17 16:35. Заголовок: Кажется, она подверн..

Кажется, она подвернула и руку и ногу, неудачно приземлившись. Ну и черт с ними, главное остаться в живых и не повредить психику созерцанием расправы над этой соплячкой. А уж Джия надеется, что та получит по заслугам. Джия не желает ей смерти, но, если та сдохнет, то страдать сильно не будет. А смерть ее ожидает не самая приятная, если этот чертов псих решил ее убить. Если отожрет ей маленькое ухо, то тоже неплохо. Джия бы с радостью послушала вопли этой дряни, но рисковать не стала. Она придерживает руку и видит Кенджи и бросается ему на встречу. Она даже не знает сама, что хочет больше, броситься ему на шею или прибить его к чертям за то, что он не убил психопата Аоши в зародыше. Она настолько взбудоражена, что даже смиренно садится в машину и не собирается спорить. Он уходит и она старается унять дрожь, шарит в поисках сигарет, ее остались где-то там. Кстати, она совершенно не удивилась бы, если бы нашла кроме сигарет еще и парочку презервативов. Ей глубоко плевать, кого там трахает ее муж, кроме нее. Она дешевка, здесь та дрянь была права. Таким курицам, как Фаталити, истинным ласковым домашним женам не изменяют такие, как боссы Якудза. Но Джия не такая. И обвинение в том, что она дешевка ее ни разу не огорчает. Она находит какие-то завалявшиеся сигареты, прикуривает и шумно выдыхает дым в окно. Вдох, выдох. Ей кажется, что проходит целая вечность, прежде чем Кенджи снова появляется. Она даже не выдерживает и вылезает из машины, стоит облокотившись на капот и курит какую-то, черт знает какую по счету, сигарету. По его лицу она пытается понять, жива ли его тощая дочурка. Джия не дура и понимает, что раз он не в трауре, значит дохлятина выжила и сейчас достанется ей. И этот его жесткий поцелуй лишь позволяет ей укрепиться в своих догадках.
- Я закончила и вернулась, откуда я знала, что твой бешеный людоед проголодается.
Огрызается Джия, понимая, что Кенджи не поверит в эту историю. Джия, конечно, явилась домой раньше для того, чтобы вынюхивать. Это привычка после ее прошлого. Она всегда должна получать козыри, Джия не может расслабиться. Она не может просто жить в красивом доме, не может просто носить красивые наряды. Она надевает свои излюбленные кожаные штаны, продолжает воровать. Она складывает под подушку украденные вещи, она вынуждена постоянно искать для себя подушку безопасности. Она понимает, что Кенджи может выкинуть ее так же как выкинул свою бывшую жену. Она не наивная влюбленная кошечка, она такой не может быть. И она должна собрать целый сундук того, как она будет уничтожать семейство и защищать себя и Мегуми, когда она надоест Кенджи или, когда мерзкая дрянь Янлин вместе со своим мерзким братцем найдут способ выжить ее из дому. А она уверена, что ее могут выжить. И поэтому каждый свободный час она посвящает тому, чтобы что-то вынюхивать, что-то собирать. Компромат. Она боится за свою дочь, она не боится за себя. Но она никогда не уйдет не отмщенной. Конечно, это плохое качество Джии, что она во всем видит негативное в первую очередь. она не может расслабиться и не может подумать, что у нее все относительно хорошо. кроме того, что ее дочери нет рядом.
- Ты же видишь, что я жива здорова, можно подумать, что ты бы сильно грустил, если бы твой людоед выпустил мне кишки. Хватит драмы, Кенджи.
Ее голос режет, у нее не мелодичный и плывучий голос. Она всегда говорит так, словно режет. У нее он прокурен и мрачен. Она не милая принцесса и никому в этом мире не верит. У нее на то есть причины. И есть ли у нее причины не доверять Кенджи? Их миллион. Считает ли она, что он переживал бы, если бы ее убили? Нет, не считает. Нашел бы себе другую быстро. Огорчает ли ее это? Да ни черта.
- Я так понимаю, что твой людоед не добрался до твоей дочери, раз ты цветешь и пахнешь? Ты уж прости, что я ее оставила там. Но я бы все равно ничем не помогла и, честно сказать, я боялась за свою задницу.
Джия грубоватая и облокачивается на капот эротично. Она снова курит, выпускает дым ему прямо в лицо. ей нравится его порочное, но озорное лицо. ей нравится, что он такой подонок. Наверное, она – одна из немногих, кто наслаждался тем, что он был подонком. И пусть по отношению к ней он тоже вел себя подло, но она наслаждалась тем, как он смотрит на нее с прищуром.

 Отправлено: 10.06.17 03:33. Заголовок: Кенджи нарочито гром..

Кенджи нарочито громко хмыкает, когда его жёнушка высказывает безмерно правдоподобное оправдание тому, что она облажалась. Причём, облажалась не в том, что бросила на съедение его дочурку, а что чуть было этому не помешала. Если бы она ещё и помогать Янлин надумала, Кенджи придушил бы её к чертям, чтобы в другой раз не давала ему повода для таких беспокойств. Он не юнец, если она не заметила, чтобы так шарахать его по башке своим неугомонным характером. Он мог её потерять из-за её дурости. Из-за её любопытства, которое так и подмывает прищемить за её проделки. И у неё ещё хватает дерзости что-то там вякать на тему, что он не переживал. Да что она знает о переживаниях. Сидит себе на всём готовеньком, да ещё и смеет кривляться. Чёртова стерва. Минчжу бы давно валялась у него в ногах. И поэтому об неё он всегда вытирал ноги, а Джию он, пусть и в своей неповторимой манере, таскает на руках. Она могла бы сгорать изнутри, но и бровью бы не шевельнула, если бы он притащил кучу шлюх, чтобы поиметь их у неё на глазах, а потом бы отравила его и мстительно и довольно смотрела бы в глаза, пока он давился бы собственной кровью. Он тащится, представляя себе, какой она может быть непокорной. Ему достаточно было бы отрубить Мегуми ну хотя бы ручонку, чтобы это проверить. Но он любит свою жену, ему нравится пугать её и угрожать, потому, что она ссытся и ведётся, но он не хочет причинять ей боль. Он знает, как бывает больно, когда больно твоему ребёнку. И особенно, когда ты не в силах исправить ничего. Эниши и Янлин не понимают. Как не понимают и того, что не просто немного задели его.
-Всегда думал, что бабы делятся на два вида – дуры и стервы. Но ты у меня особо одарённая.
Комплименты у него тоже особо одарённые. Он слегка рассеянно, но властно и жёстко, поглаживает её по волосам и притягивает к себе за шею. Вдыхает запах её шеи и плеча, словно лишний раз себя убеждая, что она не его глюк, и с ней всё нормально. Если может быть нормально с мозгом бабы, которая решила повынюхивать что-то под носом у того, кто любит лакомиться свежей плотью. Кенджи уверен, его женщина вкусная, и Аоши от такого деликатеса бы не отказался. Чёртова стерва, ладно, на всех ей плевать, кроме её кровиночки, но хоть бы подумала о своей безопасности. Но она не думает, словно ему в отместку за то, что, видите ли, не даёт ей видеться с Мегуми. Какая жалость. С какой стати, пусть привыкает к тому, что у них всё общее. Его дети и её тоже. А её ребёнок живой и пусть, стерва, радуется. Он несправедливый и подлый, можно подумать, она не знает. Как и то, что он обожает, когда она курит ему в лицо, и он ловит дым ртом, чтобы смачно её поцеловать, как озорной малолетний дворовый хулиган.
-Вот за это я тебя и люблю, дорогая. За твою честность, ты не стесняешься прикрыть свою задницу. Которая принадлежит мне, как и всё здесь. Думаешь, отклячила её, и я тебе всё за красивые глазки простил? Ты очень права, хорошо меня изучила.
Он притягивает её к себе за эту самую задницу, вышвыривая из её рук сигарету, когда ему надоедает, что она отвлекается на курение, когда должна трепетать в его руках. Да, должна и точка, он её мнения не спрашивал. Он захотел её, и она его жена. Он не тратит время на всякую белиберду вроде того, чтобы, как должно, приударить за дамой, этим обременяет себя Тагава, ну нравится ему корчить из себя джентльмена, прежде, чем свою бабу порвать. А то, что Тагава с его умениями мечом размахивать и в постели не промах, Кенджи не сомневается. Правда, искренне недоумевает, чего он зациклился на Фаталити. Она скучная и заурядная баба, у него была почти такая же, и он без сожаления променял её на Джию. Огонь баба, никакие малолетние шлюхи ему не нужны с таким её темпераментом и жаждой хамить ему и вставлять палки в колёса. Многие не понимали, что Кенджи обожает, когда ему пытаются сопротивляться. И ненавидит, когда начинают жевать сопли. Чем, в его понимании, занимается почти вся его семейка, и только Джия и Аоши его щадят. И все ещё имеют окаянство на все лады предлагать ему найти бабу поспокойнее, а его людоеда вообще четвертовать. И Кенджи без зазрения совести даёт просраться тем, кто указывает ему. Его женщина совсем отбилась от рук, да она никогда и не была домашней. Она позорит его воровством, было время, даже наркотики пыталась загонять, и его это вставляет. Она не даёт ему заскучать, и он чертовски в неё влюблён. Она его эликсир молодости, а Аоши его вечный ребёнок. Вот бы ещё они поладили, но мечтать не вредно. Он недобро усмехается, на его лицо наползает тень.
-Ты что, повелась, что Аоши просто взял и психанул на Янлин? Столько лет не жрал её, а тут нате вам, переклинило. Не смеши меня, милая. Девка сделала мне гадость и получила по ушам, может, будет меньше выпендриваться. Это было моим желанием, направить его бешенство в верное русло. Да, я монстр-папаша, решил удавить любимую дочурку. Но передумал. Не расстраивайся.
Многие думали, поддаваясь очарованию его задорного характера, что он куда милее Тагавы, и что его можно обдурить, как нефиг делать. Кенджи весёлый, он любит тряхнуть стариной и не выносит чопорность и правила приличия, но он жесток, да что уж там, он практически изверг. Ему ничего не стоит отрезать своим детишкам все конечности и продолжать нежно их любить. Он не собирается этого делать, но для него это не проблема. Он жутко любит Эниши, но даст ему по мозгам, если будет тупить. Он любит Янлин, которая думает, что ни черта он её не любит. Но он ждёт, когда она соизволит родить ему внука, и насрать, хочет ли Тоши её иметь. Пусть даёт ему хоть раком, пофигу кому, ему плевать, кто заделает ей мальчишку, которого Кенджи воспитал бы по себе. И, если бы она родила дочь, он мог бы психануть и придушить малышку. Он потом бы всплакнул и пожалел, но не умеет он быть хорошим. И ему не стыдно признаться жене, что он чуть было не устроил не самую приятную казнь своей непокорной, но дочери. И, в глубине души, он рад, что ни черта не получилось.
-Все претензии к мелкому паразиту. Он попытался изобразить её спасение. - Вот уж герой нашёлся. Кенджи не выносит, когда лезут в его дела, такое он спускает только Джие. А этот мелкий нехило он потрепал Аоши, такого Кенджи от него не ожидал. Аоши, конечно, убил бы его без проблем, если бы Кенджи позволил, но перспективки вырисовывались занятные. Мальчишка с талантом и без совести вполне его устраивал. Но мальчик, в котором проснулась человечность, мог доставить ему неприятности с этими его замашками самурая. Убить его было бы так просто, что даже скучно. Он сделает интереснее. Повысит его в звании и посмотрит, как ребёнок справится со всеми, кто за это захочет ему наподдать. Кенджи уверен, что это или его сломает или ожесточит. Но он имеет дурную привычку недооценивать даже близких людей. Он хитро прищуривается. Хищно осматривает её слегка повреждённую руку, ощупывая во всех местах. Опирается ступнёй о машину и заставляет её задрать ногу, положив на его колено. Он придирчиво оценивает урон, нанесённый её лодыжке, заодно как следует её полапав, как юнец. Ему никогда не надоедает трогать свою женщину, насытиться ей до конца невозможно, она как грёбанный бездонный колодец из страстей. Ничего, до свадьбы заживёт. Он не добренький муженёк, и его цинично даже возбуждают её небольшие раны, навевают воспоминания о молодости. Он цепко сжимает её лодыжку. Не слишком сильно, увольте он всего лишь старый развратник, а не садист.
-Что, любопытно, чем она умудрилась так мне насолить? Я бы мог тебе рассказать, мне не жалко. Ты никому не скажешь, знаешь же, если достанется Янлин, своё получит и Мегуми. В этом мне очень по душе принцип старого, зачем нам от него отступать. - Он старый мерзавец, который может придушить Янлин своими руками, но причинить боль Мегуми, если Джия сделает то же самое. Он может вырвать Мэй волосы за дерзкий побег, но если Джия подпалит ей шкурку, он стащит волосы Мегуми вместе с кожей. На всех местах, он не стеснительный. Но не нужно утрировать, будто он заставляет Джию ходить дома на цыпочках. Она его жена и должна уметь за себя постоять, когда его милые детишки хотят воткнуть шпильки ей в глаза. Он знает, что она его боится, и правильно делает, но ей есть, что им сказать. И он не хочет, чтобы она боялась. Она вполне может чувствовать себя хозяйкой его богатств. Он её выбрал, он её пленил и связал по рукам и ногам. Но ему для неё ничего не жалко, он умеет быть великодушным, по настроению.
-Ах да, забыл с этим восстанием детского сада. Ты всё шипишь, как дикая кошка, что Фаталити облизывают, а тебя, бедную, вся эта тусовка домохозяек с катанами не принимает. Всё просто. Ты дура. Но она – дура и курица. Тупая домашняя наседка, которая только и может, что прятаться за своего мужика. А ты не курица. Ты должна поставить себя. Ты хозяйка в этом доме и должна командовать, а не сопли моим детям жевать. Слышал, как Янлин с тобой разговаривает. Приструни мерзавку. В следующий раз, как откроет рот, не стесняйся, пусть вылизывает полы языком, которые любит пачкать Аоши.
Его всё ещё немного потрясывает. Не хватает стерве острых ощущений. Он бы мог ей такое устроить, что её бы тошнило от одного слова адреналин. Но он старый сентиментальный придурок, когда дело касается его женщины. И спускает ей всё, за что Тагава бы свою возвышенную клушу ни черта бы не пожалел и прикончил бы со всеми почестями. Он проводит пальцами по её щеке. Злобно щурится за то, что она чуть было не заставила его заплакать. Он ненавидит сопли и редко когда прощает их. Себе особенно. Расплакался бы, пришлось бы делать сеппуку. И он достаточно жестокий для того, чтобы заставить её ему помочь, а в этом милом ритуале помощь заключается в том, чтобы снести голову прежде, чем все кишки вылезут наружу. Ей бы понравилось, она такая же дрянь, как и он. И он уверен, что она отправилась бы за ним даже к чёрту. Потому, что они неделимая парочка подонков. И его любимая стерва чует его всем нутром.

 Отправлено: 14.06.17 02:29. Заголовок: - Еще какая особенна..

- Еще какая особенная. Я и не дура и не стерва.
И это не для красного словца. Джия действительно ни черта не дура. Да она совершает идиотские поступки. Достаточно того, что живет в этом доме и не отравила Кенджи, а вообще довольно стонет под ним или на нем. она бывает дурной, но точно не дура. И не стерва. Она бывает вредной, бывает грубой. Она чертовски злая. И может быть тварью. Но стерва это для ее злости слишком возвышенно. Слишком напыщенно. Джия не такая напыщенная, чтобы ее звали стервой. Ей не хочется выпрыгивать из штанов, чтобы ее считали роковой женщиной.
- Это ты бы расстроился, если бы увидел кишки любимой доченьки во рту у этого психопата. Ни на что я не велась. Ты монстр, но, если ты думаешь, что я анализировала поведение твоего людоеда, то причины его обжорства это последнее, о чем я думала.
Хмыкает Джия, невольно закатывая глаза, когда Кенджи говорит о мелком паразите. Нетрудно догадаться, что это о Рики. Больше мелких паразитов в доме Миуру не было. Джия не была из тех, кто фанател от него и носился с ним, как с писаной торбой. Она вообще старалась его не замечать, все эти его пристрастия к сладкому, она считает проявлениями инфантилизма, которые вызывают у нее рвотный рефлекс. Он не так мерзок, как гееватый Эниши. Если бы у Джии была одна пуля, она бы не знала, кого убить. Эниши или Рики. Настолько они ее оба раздражают. Она с равнодушным видом покоряется Кенджи, дает ему исследовать свою лодыжку и с улыбкой лисы наслаждается тем, как он ее трогает. Если бы она не наслаждалась его прикосновениями, то точно попыталась бы его отравить.
- А ты знаешь… мне действительно любопытно. И ради всякого святого, что вообще в тебе осталось, ты можешь не угрожать постоянно моей дочери. Я и без этого знаю, что ты чудовище.
Они странная пара, совершенно точно их бы мало кто мог понять. Он угрожает ее дочери, она даже не думала помогать его дочери. Только он исследует ее лодыжку, а она даже запускает пальцы с коротко стрижеными ногтями ему в короткий ежик волос. Если он тронет ее дочь, то она отравит всю его семейку. И будет смотреть, как они подыхают. Она не тронет Кенджи, потому что извращенно его любит. Но, если он тронет ее дочь, то все ее темные стороны раскроются во всей красе. Она понимает, что, если он тронет ее дочь, то она отомстит через его детей и потом отправится на тот свет. Наверное, как-то очень болезненно. Она любит Кенджи. Наверное, иначе и не объяснить, почему она порой испытывает к нему чувство нежности. Но, конечно, ни одна любовь в мире не сравнится с тем, что она испытывает как мать. Пусть она была чертовски плохой матерью и ее дочь вроде как счастлива со своей новой семьей. От этих мыслей в сердце больной укол. Он упрямо зовет ее дурой, а она так же упрямится и зовет его чудовищем и монстром. Вот такая вот пара, но они не играют в Бонни и Клайда. Они для этих глупостей слишком стары.
Он говорит про Фаталити и остальных холеных мерзавок и Джия усмехается криво. Как будто бы судорогой лицо свело. Она ласкает пальцами его шею.
- А мне плевать. Плевать на эту чертову Мелани Гамильтон – Фаталити. Будь она хоть трижды идеальная. Мне плевать.
Обидно ли ей, что ее не принимают? Да она никогда и не думала, что ее примут. Она носит кожаные штаны и много курит, а Фаталити выглядит, как ангел сошедший с небес со своими манерами и этой нежностью. Ей бы и не хотелось никогда пить чаи с женушкой врага Кенджи. А умеет ли Джия за себя постоять? Она всю жизнь была вынуждена за себя стоять. Джия открывает дверь машины, чтобы снова достать сигареты, конечно, эротично наклонившись. Во многом, они с Кенджи не пришибли друг друга по той причине, что у них все хорошо было с сексом. И ей нравилось его дразнить и нравилось, что он мог шлепнуть ее по заднице, как мальчишка и подмигнуть ей. Она снова прикуривает и сплевывает на траву.
- И на Янлин мне плевать. Если ее мать не дала ей должного воспитания, то причем тут я?
Она не упускает возможности вроде как уколоть Кенджи, что он был женат на такой же ангелоподобной девице, какой была Фаталити. Конечно, Фаталити вызывала у Джии чуть больше симпатии. Джия женщина. и ее передергивает от мысли, что Кенджи трахал эту Минчжу и еще и детей от нее настругал. Свиноматка чертова, нарожала ему мерзавок. Может, она и хорошая и ни в чем не виновата и Кенджи ее выкинул как собаку. Но он ее трахал. Не один раз. Что уже дает ей возможность ненавидеть эту тихоню.

 Отправлено: 15.08.17 02:45. Заголовок: -Дура и стерва. И ма..

-Дура и стерва. И мазохистка, родная. Иначе с чего бы, спустя столько лет, ты неустанно со мной препираешься, зная, что бесполезно. И всё это я пылко люблю в тебе, моя злодейка. Ключевое слово моя.
Да, он собственник и чокнутый, правда, нельзя назвать его ревнивым. К трупам, понимаете ли, сложно ревновать. Он не выносит конкуренции, воспринимая всех, кто смотрит сальным на его женщину, как муравьёв, которые хотят, чтобы им подпалили задницу. В этом они похожи с Аоши, разве что, Кенджи не стал бы всех этих несчастных жрать, он не такой гурман, как его людоед, и не любитель столь отвязных деликатесов. Правда, ему было бы также плевать, если бы Джия была его сестрой. Если Кенджи кого-то захотел, он берёт своё и ничьего мнения не спрашивает. Он когда-то и Аоши радостно советы раздавал, который жутко веселил его тем, что, будучи забитым, психопатичным подростком, спал со своей сестрой, а та сама не знала, зачем сопротивлялась. И, когда Кенджи поймал их почти с поличным, одобрительно похлопал по плечу Аоши и погладил по голове Изуми, которая просила его убить её, а не Аоши. Кенджи тогда ему подмигнул «Ты молодец, мой мальчик. Берёшь то, что твоё. Поторопился малость, в ней ещё мало запаха женщины. Но, раз не утерпел и начал с ней спать, продолжай. Женщина, которая узнала секс, будет им заниматься. Вопрос в том ты или другой. Мужик должен быть сильным. Властным. Она твоя, и ты не должен её уступать. Только так. Рвать их на части у неё на глазах и заставлять её закапывать эти части.»
-Ну-ну, не обижай моего мальчишку. Какой он психопат, так, малость с прибабахом. Психопат, любимая, это твой муженёк.
Кенджи шутливо грозит ей пальцем и хмыкает. Она знает, когда он благостен, и его может умилить то, за что Тагава бы стал огорчаться и размахивать мечом в припадке поруганных чувств, а когда лучше не вестись на его шутливый тон. Но сейчас не тот случай, Кенджи почти умиротворён. Потому, что шкурка его любимой жёнушки осталась цела, и, она права в том, что он доволен, что и шкура его не самой любимой дочурки оказалась не потрёпанной. Ей ему ещё внуков этой шкуркой рожать.
Кенджи малость неадекватный. Он держит в доме своего обожаемого пса, который может вытащить кишки всем, включая самого себя, если его хорошенько переклинит. Он без устали поощряет его на безобразия и гладит по шёрстке за бесчинства, вместо того, чтобы посадить на короткий поводок.
Он никак не прихлопнет мелкого паразита, что нацелился прикончить его и, что уж там, у него все шансы исполнить задуманное, но, когда он порывается сделать себе сеппуку, лишь бы не позориться связями со шлюхами, что Кенджи озорно ему подкладывает, он, чёрт возьми, умиляется. Кенджи не считает, что Аоши непредсказуем, хоть он и буйный ребёнок. Для него непредсказуемые детишки Эниши и Рики и чёрт знает, что взбредёт им в голову, этим двоим слово против не скажи, сразу самурайскую придурь. Кенджи игнорирует любые попытки его вразумить.
Джия не пытается, и он обожает её. Его особенная женщина, с этим он даже спорить не станет, так, для красного словца, лишь бы оставить за собой последнее слово и сказать ей поперёк. Ей идёт злиться и источать яд, не эти жалкие испражнения, на которые способны Минчжу и Фаталити, а настоящую змеиную цедру, такой и целую кобылу можно свалить, при надобности. Вроде Саюри, которую Кенджи не забывает только по той причине, что она раздражает его жену, и Джия развлекает его ледяными попытками поскандалить. Она ласкает его шею. Он вгрызается пальцами в её волосы, больно и страстно их оттягивая. Касается её шеи и спины, властно обводя линию позвоночника. У неё на теле есть татуировки, в кланах этого не позволяют женщинам. А он разрешает ей ходить в открытой одежде и сверкать ими, и он тащится, чёрт дери.
-Посоветуй, что делать с наследным принцем. Кроме того, что нужно было придушить во младенчестве, это я слышал, закатай губу. Предвижу, он налетит с требованием сделать ата-та Аоши за любимую сестрёнку. Забавно. Думает, я мало его облизываю и можно указывать мне, кому жить, а кому умирать, когда сам гоняет балду, в то время, как цепной пёс спасает мою шкуру. Я задолбался подсчитывать, сколько раз.
Почему он не приставил своего пёсика к Джии, вроде того, как сделал Тагава? Да потому, что сожрёт он его бабу и не подавится. Другим Кенджи не доверял. Он не ревнив, но не доверяет ни бабам, ни телохранителям. Он хмыкает. Судя по тому, как Эниши вставал на дыбы каждый раз, как Аоши чуть было не трогал кого-то из семьи, он не въезжал, что Кенджи, чёрт возьми, хороший отец. Не пристукнул же Эниши за самоуправство и соплежуйство, значит, Кенджи можно дать орден за терпение. И не прикончил Аоши, считая, что, раз уж взялся опекать психопата, который закусывает человечинкой, то в ответе за того, кого приручил, но Кенджи ни черта не добрый чукотский дедушка. Он не наказывает Аоши по той простой причине, что наказания в его случае ничего не дают. Он не понимает их и не связывает с тем, что куролесил. А Кенджи не изувер, которому лишь бы дать кому-то по ушам, а потом любоваться на своё творение, хотя думали о нём именно так, а он не возражал, пусть себе думают, мозгами повертеть полезное дело. Но он не любитель бессмысленных наказаний, тупо ради кровопролития.
-Любопытно, говоришь? Так и быть, можешь развесить уши. Девка попёрлась в китайскую армию и изображала из себя Коичи. Забавно, на секунду я подумал, что он может быть жив.
Забавного в этом только то, что Аоши пожурил Янлин. Он видел тело Коичи, и его мозг понимал, что это не может быть он. Но любому отцу так хочется верить в такие бредни, что не зазорно поддаться безумию и мысли «а вдруг». Конечно, не вдруг. Это Янлин мерзкая стерва.
Он с деланной невинностью присвистывает, когда Джия встаёт раком. Не был бы так взбудоражен, этим бы не ограничился, но он старается не залезать на Джию, когда зол так, что хочется рубить всё, что шевелится, это может закончиться немного кроваво. Секс раззадоривает на кровь, такие уж мужские инстинкты. Но Кенджи не отказывает себе в удовольствии вольготно пристроить свободную от сигареты руку на заднице своей женщины, даже не думая куда-то её сдвигать, она его во всех местах, и он сам решает, какие из них когда тискать и как больно в неё впиваться.
Он хищно прищуривается, лаская Джию пристальным взглядом с вызовом, который всегда был в нём. Он прекрасно понимает, кому в лапки даёт столь неоднозначную информацию. Ей стоит лишь поделиться ей со старым, и для Янлин всё будет кончено. И ему даже интересно, не ненавидит ли Джия свою кровиночку Мегуми и не подставит ли её ради того, чтобы дать Янлин просраться. Конечно, он знает ответ. Иначе, ни черта бы ей не сказал. У его жёнушки есть вариант отравить всю их семейку. Кенджи бы ни черта не расстроился, вздумай она его прикончить, и ей бы рукоплескал, попутно харкая кровью от гордости за неё.
Он звучит жёстко, даже грубовато, так, словно мысль о том, что его сын мог выкарабкаться, была для него оскорбительной. Больше того, если бы это и вправду оказался Коичи, который, прикинувшись мёртвым, сбежал бы из-под его крылышка и начал бы новую жизнь, Кенджи придушил бы его собственноручно. Переживал бы, но придушил бы. Зато Коичи мог не жалеть о том, что не попытался. Порой Кенджи проявляет чудеса циничности. Он монстр, но его сердце покрыто не такой уж чудовищной бронёй, хотя со всеми этими нервотрёпками он бы не отказался. И ему всё ещё больно. Джия одна из очень немногих, с кем эту боль он мог приоткрыть и показать ей свои слабости. Он беспечен и не боится, что она проедется по ним своими коготочками. Она у него не дура и знает, что коготочки он оторвёт вместе с руками и будет также страстно её любить. Он бы никому её не отдал, как бы она не накосячила. И, если бы предала его, только себе бы позволил её прибить. А, может, и себя прибил бы за компанию. Не от сантиментов, а потому, что ему сделалось бы невыносимо скучно без неё со всеми этими слащавыми любителями шоколадок и невнятными попытками разжалобить его гнилую кровожадную душонку.
-На Фаталити всем плевать, кроме её дьявольского муженька и демонического сынули. Но у них есть оправдание. Они чокнутые.
И, если о старом он говорит, что он чокнутый садист, любя, то на Саваду с Рю фыркает. Савада легко бы размазал Кенджи мечом по стенке, но ему наплевать. Кенджи не собирается разминать косточки в бессмысленных драках. И одной из причин, по которой он не прикончил Рики, было то, что ему любопытно, сможет ли он составить конкуренцию Демону-самураю или, кроме как размахивать мечом за шоколадки, ни на что не способен.
Если Кенджи потребуется снотворное, он, так и быть, позовёт Фаталити в гости. Его раздражает эта наседка, разве что он готов признать, что на лицо она ничего. Есть в ней эта пресловутая надменная и фу-ты ну-ты добродетельная изысканность, которая для Кенджи синоним занудства. Он бы спутал её с кучей других баб, а его женщина особенная. И дело не только в горячей внешности Джии и не менее горячем темпераменте. Она его не боится и боится одновременно. Она курит ему в лицо и кидается на шею, когда Аоши безобразничает или когда мелкий Рики донимает её своими бесконечными расспросами, а почему кровь не зелёная и для чего трусам мозги. Как контрастный душ. С ней он никогда не состарится. В том смысле, что будет вечно молодой, такая женщина, чёрт дери, обязывает не раскисать.
-Ты забыла, моя радость? Я напомню. При том, что теперь ты её мамочка. И Эниши. И Аоши с Изуми. И Хаку. И всей честной компании. Я бы, на твоём месте, прислал наседке Минчжу открытку, ей пришлось помучиться за тебя. Милая, детей не выбирают. Твоё дело их приручить. Ты же говорила, что ненавидишь скучать.

 Отправлено: 16.08.17 00:18. Заголовок: Джия не верит в любо..

Джия не верит в любовь, поэтому, когда он говорит, что любит ее, ее сердце не екает и она закатывает глаза. Впрочем, вряд ли его сердце бы пропустило удар, если бы она пылко призналась в любви. По мнению Джии в любви признаются другим образом. А «я тебя люблю» у них как присказка. И для Джии нет ничего зазорного в том, чтобы разбрасываться этими громкими словами. Она не трясется как тварь последнее над словами. Она больше опасается действий, потому что она вменяемая дрянь, а не пушистая киска на диване. Джия фыркает, когда Кенджи грозит ей, чтобы не «обижала» психопата. Она, конечно, бесстрашная, но не безмозглая и прекрасно знает, что насчет некоторых вещей не стоит перебарщивать. Он не тупой гей с губищами на зависть бабам Эниши, который только и умеет, что перегибать палку в том, какой он весь из себя принц. Она не тупая соска без сисек Янлин, которая перегибает палку изо дня в день. у Джии есть мозги и она всем сердцем и разумом презирает отвратительного людоеда и желает ему только смерти. кровавой и беспощадной. Пусть даже в обнимку со своей наркоманкой со стеклянными глазами. Но она не говорит об этом Кенджи. Пусть по ней и понятно, что она не выносит ни людоеда, ни все, что его окружает. Но Джия не будет играться с голодным львом.
- Ну придуши не в младенчестве, раз уж тогда облажался и не исполнил, что надо было.
Хмыкает Джия, но наслаждается тем, как он грубо оттягивает ее волосы. Эниши был одним из наиболее ненавистных ей типов во всем клане. Там и не разберешь, баба он или мужик, но самомнение, черт возьми.
- Как налетит, так и улетит. Пусть обнимутся с сестренкой и
сдохнут.
- … поплачут от несправедливости мира сего.
Честно, ей плевать, пусть хоть Эниши вместе с мерзавкой Янлин затопят мир своими слезами принца и принцессы, потому что ни черта эти выродки не принц и принцесса. Обычные избалованные хамы, которые думают, что лучше других. Интересно почему? Они считают себя такими особенными, потому что один похож на бабу, а вторая на мужика? Тогда Джия согласна, они очень необычные. В шоу трансвеститов им были бы рады.
Когда Кенджи говорит о том, что Янлин изображала из себя Коичи, Джия едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Она догадывалась, девка и не скрывала особенно. Смешно то, что стоило Джии подумать, что девка могла бы исполнять роль мужика, как она все это радостно выполнила. Но и тут Джия отмалчивается. Кенджи потерял сына. Джия потеряла свою дочь и она даже представить не может, что чувствовала бы, если бы Мегуми больше не было на этом свете. Мало людоед ее потаскал, надо было прокатить с горы на кишках.
Джия трется своей задницей о паховую область Кенджи, с таким видом, словно она просто прикуривает свою излюбленную сигарету. С будничным. Она трется, выгибается, как гибкая кошка, гибкости ей было не занимать, но последние его слова заставляют ее замереть и резко развернуться к нему лицом. Глаза ее сощурены словно у змеи. Да как он смеет навязывать ей в дети этих личинок Минчжу? И вообще всех этих психопатов? У Джии есть своя дочь. Прекрасная, любимая, малышка Мегуми. Которую она не может видеть, но должна подтирать сопли этим плевкам.
- Нет, мой дорогой психопат. Ты что-то перепутал. Я тебе не наседка Минчжу и не безупречный ангел Фаталити. Я даже не молчаливая сука Шизука. Гляди-ка, почти стих получился. Ода идеальным сукам. Так вот я не такая. И твоих отпрысков приручать я не собираюсь. Придуши меня сразу.
Может сами друг друга поубивают, если повезет. Джия даже дышит тяжело, но не упоминает имени своей дочери. Лишь произносит категорично.
- У меня только один ребенок.
Спорить с Кенджи бесполезно, но Джия не может не отвечать, когда дело, как ей кажется, касается ее ребенка.

 Отправлено: 07.11.17 00:43. Заголовок: -Всё ещё надеешься р..

-Всё ещё надеешься развести меня на слабо? Вот уж дудки, я для этого слишком старый.
Он даже не говорит ей свою излюбленную присказку «не испытывай моё терпение, дорогая». Джия и так прекрасно знает, что чего у него не завалялось, так это терпения, и его бесит, когда она начинает втыкать шпильки в Эниши. Кенджи согласен с ней в том, что Эниши и его мелкий младший братец слегка подзабыли, что их папенька не настоятель монастыря, но, если он может что-то съязвить про Эниши, то за то же может отрезать язык тем, кто решил ему поддакнуть. Но не ей. Она для него особенная. И только Джии он, порой, позволяет едко высказаться без того, чтобы, в маразматичном припадке, хвататься за меч.
-Улететь, может, и улетит, но не торопись закатывать пир по этому поводу. Я не оставлю своего принца без присмотра, даже если ему вздумается повернуться ко мне задницей и включить взрослого.
Он неприятно подцепляет её за подбородок и многозначительно хмыкает ей в лицо. Кеджи не добрый папенька и не самый лучший муж. Если быть откровенным, он то ещё дерьмо и ничуть этого не стыдится. Но и у него есть хорошие стороны.
Эниши всегда был с тем ещё характером. Этим он пошёл в него, и Кенджи гордится. Его ничуть не удивит, если он надумает сделать какой-нибудь финт ушами. Но для того, чтобы у Кенджи руки зачесались его придушить, Эниши придётся постараться. Он слишком любит его. Да, вот так сопливо. Правда, у Кенджи опасная любовь. Его ничуть не смущает причинять тем, кого он любит, боль. Он чокнутый старый хрен, который не даёт собственной жене видеть своего ребёнка за то, что она любит Мегуми, а его детей не любит. И ему не втолковать, что любовь не купить и не заслужить. Но он умеет любить по-своему. Он размажет по стенке тех, кто тронет Мегуми. Он не даст в обиду Тихиро. Да он простит долг к чертям этой сопливой Руне, раз уж Хаку умудрился ронять на неё сопли и пока не сообщает об этом ему, только потому, что эти двое веселят его тем, как ссутся друг от друга.
Да, у него странная любовь. Непонятная. Но он умеет любить по-своему. Он любит эту занозу Янлин, которая решила подработать чири на его старой заднице. И, когда он узнал, что она учудила со своим муженьком, и Тоши с пеной у рта истерил Кенджи, что она, видите ли, выбрала своего братца, он только хмыкнул себе под нос. Он бы не удивился, если бы Эниши с Янлин заявились к нему под ручку и последовали примеру Аоши и Изуми с тем, чтобы друг с другом спать. Но они его не удивили, и он даже немного расстроился. Кенджи любитель разврата. Так вот, тогда он похлопал истеричку Тоши по плечу, поиграл бровями, но на полном серьёзе сказал, что, если он замочит свою сучку-жёнушку, он не будет в обиде, из мужской солидарности. Янлин облажалась, и Тоши имел право требовать её крови. Кенджи плевать, у кого какие права. Но в отношения супругов он трогательно не суёт нос. И он даже ухом бы не повёл, если бы Тоши прикончил Янлин. Но. Если он узнает, что Тоши разбил сердце его ребёнку, если она будет из-за него рыдать, он к чертям собачьим порубит его на кусочки. И сейчас ему не по себе от мысли, что он перегнул палку. Что причинил Эниши боль тем, что чуть не скормил Янлин своему младшенькому. Кенджи бы рад сказать, что плевать ему на обиды, но ему не плевать. Тагава бы поседел от его соплежуйства. Кенджи и сам себе поражается.
Джия трётся об него так, что его кровь закипает, как у юнца. Если у кого-то были вопросы, какого чёрта он променял эту кошёлку Минчжу на Джию, то тот просто чёртов импотент. Потому, что только импотент мог позариться на ту вяленую рыбу. Кенджи импотентом не был и трахал всё, что шевелится, когда был женат на этой зануде Минчжу, которая чуть ли не в обморок падала от его вялых попыток поиметь её раком. Это было настолько скучное зрелище, что он порой её поколачивал, хоть так эта курица стонала. Он думал все эти бабы или жалкие шлюхи или аморфные твари, но тогда он Джию не знал. Только с ней он понял, что значит настоящая женщина. Да, для него настоящая женщина его любимая жена. А не все эти Фаталити и Шизуки, от сладости которых ему хочется отплеваться, так послушно они ходят у своего старикашки по струнке и даже на то, чтобы пёрнуть, позволения спрашивают.
Его руки жёстко блуждают по её талии, опускаются к бёдрам и сжимают их так, чтобы по её коже прошли судороги и ток. Он почти рычит от возбуждения, но его стерва ловко его обламывает. И из-за кого. Из-за Мегуми. Эта девчонка начинает действовать ему на нервы. Но, так и быть, он выслушает возражения своей жены. Она та из избранных, кого он слушает и даже, по настроению, слышит. Время от времени. Он противный и мерзкий мужик и не стоит ожидать от него многого. У неё в глазах мечется такой нескрываемый гнев, что он возбуждается ещё больше. И ещё больше зол. Эти два чувства ходят с ним рука об руку и ночью, когда он слегка отойдёт, достаточно, чтобы не придушить её в порыве чувств, ох как он не даст ей заснуть. И даже претензии Эниши не собьют ему этот настрой. Даже если случится долбанный апокалипсис, он будет хотеть свою жену.
Джия горячая женщина. Она не его малохольная дочурка Янлин, которая даже не может развести своего мужа на ребёнка. Как же Кенджи бесит, что его детишки дарят ему долбанные мечи вместо внуков. Всё им нужно разжёвывать и объяснять. Одна надежда на Юби. Она хотя бы с ним не препирается и, вроде, у неё нарисовался какой-то разносчик пиццы, которого он не считает пропащим человеком потому, что спутался с Даичи. Даичи хороший мужик. Верит в реальные вещи. И, как и Кенджи, предпочитает не все эти фу ты кунфу ты ножички, а пистолеты. Нет, Кенджи, конечно, с мечом на ты. Но не любит он все эти самурайские кий я вскрики. Пистолет как-то сподручнее. Меч ему нравится по другой причине. Так эффектнее и кровищи побольше. Он не маньяк. Но, когда много кровищи, так быстрее доходит до особо непонятливых. Вроде тех, которых недавно порубили Эниши и Рики, и малец жутко повеселил его своим детским восторженным рассказом. Этот мелкий тот ещё засранец. И Кенджи неустанно требует Тоши быть щедрым на то, чтобы давать ему по ушам. Он и сам может отвесить ему нехилых пинков и наслаждаться тем, как он злиться, а тявкнуть то нечего. Но, если мелкого паразита поймает за шкирку большая акула, Кенджи, каким бы подонком не был, порвёт за малыша. Он может обижать Рики сколько угодно. Но другим в обиду не даст ни черта.
-Зато ты ничего не перепутала, моя дорогая змея. Я твой дорогой психопат, споры прибереги для всех этих наседок, Фаталити, Минчжу и Шизуки с Такедой.
Такеда самая наседка из всех. На его фоне, даже Такеши не кажется таким уж незадачливым мальком. Из этого ещё может получиться подобие воина. Из Такеды может получиться только отменное рагу. Хотя, кому он нужен. Аоши вот не выказывал желания его сожрать, хотя его мальчик не привереда.
Кенджи нравится, когда Джия психует и пытается бунтовать. Он лютует и буйствует, он не романтик, он старый пердун, который ещё не настолько стар, чтобы этим прикрывать свой мерзкий нрав. Но когда ему нужно было прикрываться. Он мог бы жёстко сказать ей, что у неё нет детей. Если его дети её не устраивают, свою Мегуми она не увидит. Да разве не это он ей вещал всё это время? Кенджи сложно признать, но обычно он ненавидит счастливых людей. Они напоминают ему своими довольными физиономиями, что их близкие живы, а его сын нет. Что Коичи ненавидел его до такой степени, что нашёл способ сбежать. Даже задохлик Такеши и тот не слинял от своего старика. Хотя более трусливого чувака, чем этот засранец Такусик, найти сложно, хоть в Красную Книгу его заноси и скидывайся всем кланом на памперсы. Но почему-то в последнее время, в нём появилось желание сделать так, чтобы Джия, чёрт возьми, почувствовала себя счастливой.
-Пользуйся, пока я добрый. Можешь увидеться с Мегуми. Один раз. И потом не плачься мне в жилетку, что доченька нашла себе новую мамашу. Я не хочу, чтобы девка сделала тебе больно. Если сделает, плевать мне, что она твоя кровиночка, я порублю её на много мелких Мегуми.
Он считает, что все эти её сопливые желания обняться с дочуркой дурная затея. Эта стерва дочурка вся в своей новой маменьке, но, если она не дура, она этим не сделает больно его жене. Судя по тому, что она дочка Джии, дурой она быть не может. Разве что в своего папашу, для которого счастье, что Кенджи его не вычислил. Иначе голова этого ублюдка, посмевшего лапать его жену, долго бы красовалась на воротах его особняка, после того, как её бы со смаком откусил бы его людоед.
Он неприятно хмыкает, наслаждаясь тем, что Джия явно пытается прощупать его на то, что он прикалывается и издевается над ней. Он не из тех, кто отвечает за свои слова. Он вполне может плюнуть на них и забрать их обратно. Он не благородный и не достойный человек. Но почему-то ему хочется сделать приятно своей жене. И не только привычным для них способом. Он не переваривает её дочурку за то, что она для Джии важнее него. Он сволочь и подонок. Он привязался к Аоши, как к сыну, и, если бы тот не сожрал своего старика, Кенджи бы сам прикончил его папашу, чтобы забрать своего малыша себе. Он бы прикончил Мегуми, чтобы не стояла в сердце Джии у него на пути. Но что-то мешает ему. После того, как Коичи наложил на себя руки, он понял, что не готов к тому, чтобы видеть такую же боль в её глазах.
Она особенная женщина. Он говорит, что изменяет, но на деле, он превратился в такого же старого зануду, как его заклятый самурай старикашка и не хочет всех этих молодых, которые даже ноги не знают, как раздвигать. Он хочет Джию. И насрать ему на всяких шалав, которые хотят повиснуть у него на шее, потому, что он всегда был щедрым на бабло и на то, чтобы трахать их по самые гланды. Но больше его не вставляют все эти детские загулы. Его вставляет его жена, только тшшш, не говорите ей. Женщинам знать такое противопоказано. В мужиках тоже должна быть грёбанная тайна.

 Отправлено: 07.11.17 02:28. Заголовок: Эниши спокойно садит..

Эниши спокойно садится в машину, совершенно не обращая внимания на рану, которая могла бы доставить ему неприятные ощущения. Но он опьянен близостью с женщиной, что занимала его мысли, поэтому даже не чувствует боли. Он достает телефон. В душе появляется чувство тревоги, слишком много не отвеченных от Янлин. Эниши набирает номер сестры, которая теперь ему не отвечает. Эниши делает знак водителю ехать домой и набирает номер Рики. По мере разговора с младшим лицо Эниши приобретает каменное выражение. Та умиротворенность, которая была после встречи с Марьяной, улетучивается буквально за несколько минут, которые он просто слушает младшего, сосредоточенно и серьезно, стараясь не упустить ни одной детали. Эниши снова делает знак водителю, чтобы тот не просто ехал быстрее, а гнал, как в последний раз. У него есть свои обозначения, которыми он сейчас и пользуется, по мере разговора с Рики, в нем закипает такая ярость, что Эниши сложно совладать с собой. Он злится на себя, за то, что не защитил своих близких. И, если Эниши понимал, что можно сделать с яростью, то что делать с разочарованием, которое росло внутри, он не знал. Он чуть было не потерял Янлин, чуть было не потерял Рики. Эниши задает один вопрос Рики
- Он жив?
Имея в виду чертового людоеда и, когда получает утвердительный ответ, то сжимает пальцы на рукоятке катаны. Это ненадолго. Он не скажет этого Рики, потому что и так уже достаточно подставил своих близких людей. Кем, дьявол подери, будет Эниши, если не отсечет голову людоеду через несколько минут? Людоед чуть было не лишил Эниши брата и сестры. Чего должен лишить его Эниши, чтобы почувствовать, что его близкие отмщены? Кенджи. Человек, которого он считал своим отцом. Он даже обращался к нему порой, как «отец». Потому что он так чувствовал. А сейчас он чувствует разочарование, Рики ранен, Янлин чуть не погибла. Страшной смертью. той смертью, которую и врагу не пожелаешь. Янлин не разрешили завести хищное животное в доме. Кем был людоед Аоши? Хищным ублюдком, голову которого он преподнесёт Кенджи.
Когда Эниши оказывается возле дома, то ярость в нем закипает еще больше, но он, по крайней мере, понимает, что сначала нужно поговорить с Кенджи. Он так же осознает, что, если снести голову Аоши прямо сейчас, то это будет война, в которой пострадать могут снова Янлин и Рики. За младшего можно не переживать, он справится, бок о бок с Эниши. Янлин, при всей своей дерзости и смелости, всего лишь хрупкая девушка. Понравилось бы Кенджи, если бы Эниши натравил бродячих собак на Джию? Сначала Эниши должен увидеть Янлин и Рики. Он должен удостовериться, что с ними все в порядке. Но он не успевает. Его буквально трясет от ярости, когда один из падаванов Кенджи-сана сообщает ему, что тот ждет Эниши у себя. Эниши поднимает бровь. Эниши сжимает катану. Эниши не безумец, хоть в нем и кипит ярость и разочарование. Поэтому он не врывается в опочивальню Кенджи. И даже кланяется ему, когда произносит
- Вы желали меня видеть, отец?
Он снова поднимает одну бровь, хоть и не настолько глуп, чтобы позволить себе вести себя непочтительно. Впрочем, кто знает, что страшнее? Тон Эниши звучит холодно, очень отчетливо в нем слышится сталь. Он прекрасно понимает, что сейчас и сам попадет под раздачу. Интересно, а понимает ли Кенджи-сан, что, если бы Эниши узнал, что Янлин не выжила или Рики, то Эниши было бы нечего терять? И он бы отправился прямиком в комнату к Джии, а потом выбрал бы какую-то из оставшихся дочерей, которые ему обе милы. Но, если бы что-то случилось с его близкими, то Эниши бы не стал играть в благородство и проткнул бы сердце Мэй на глазах у Кенджи. Звезды для многих сошлись хорошо в том, что и Янлин и Рики, можно сказать, в порядке. Эниши все равно не понимает, почему Кенджи не демонстрирует ему голову своего любимого пса, который чуть было не лишил того семьи.
Эниши еле сдерживается, чтобы не высказать ядовито, что он не видит Аоши, который бы и на него напал. Но Эниши не зря является одним из лучших воинов. Пусть он ленив, пусть он надменен, но он умеет контролировать свои эмоции. И, пусть взгляд выдает его ярость, но он старается говорить спокойно, прежде чем не выяснит все досконально. По словам младшего они с Янлин в порядке, а значит у Эниши есть еще некоторое время.
- Здесь что-то произошло. Я имею право знать, что именно, из Ваших уст?
Эниши становится чертовски вежливым, когда яростен.

 Отправлено: 20.12.17 02:31. Заголовок: Он отсутствующим взг..

Он отсутствующим взглядом смотрит в окно. Он совершенно разбит и понятия не имеет, как докатился до того, что ему самому от себя тошно. Ему не хочется бродить по дому, который опустел, когда его братва устроила флешмоб «слиняем от Кенджи», а его малышка Мэй решила свалить к своей матушке, и это после того, как он чуть не поседел от её «похищения». Хотя, надо отдать ей должное, оригинальный способ привлечь отцовское внимание. Он, конечно, ещё не отошёл от злости на неё, что сыграло Мэй на руку, при ином раскладе он бы не позволил ей тусоваться с мамашей, которая умеет лишь кудахтать и думать, что это называется воспитанием детей.
У Кенджи геморрой не только в заднице, он и в голове. Он чуть было не пришиб Янлин. Да, накосячила она знатно, но она тоже его дочь, чёрт возьми. Она была первой, кого он взял на руки. И, самое забавное, он может посмотреть ей в глаза. Они поговорили, немного поразмазывали сопли. Она не стала метать лучи добра в Аоши, за что Кенджи был ей признателен, и устало заверила Кенджи, что больше не сказала бы любимому папочке и слова, но ненавидеть его у неё нет сил, потому, что они с Тоши развелись. Кенджи чуть не сел мимо стула, так вот, почему Тоши настойчиво просил не удерживать его в клане, он и не думал, что его дочь, вместо того, чтобы ныть, мол, на Тоши снизойдёт озарение, и он сумеет простить её, нашла в себе силы его отпустить. Кенджи всегда требовал у неё быть сильной, но, когда она хмыкнула в стиле Миуру, когда Кенджи увидел, что ей плевать на то, что Аоши на неё напал, и, может, она даже рада этому, считая, что заслужила ещё не то, за то, как предала мужа. Кенджи чуть не убил её и почесал своего цепного пса за ушком, но он не мог смотреть на то, как тяжело ей дался этот чёртов развод. Он не хотел, чтобы она себя винила. Она поделилась с ним, что любила Тоши и думала, что такая любовь не проходит, но она словно испарилась. Не Тоши сделал что-то не то. Он оказался настолько благороднее неё, что у Янлин не хватило сил постоянно ощущать себя дерьмом. Она убила их отношения, и, когда Тоши твёрдо сказал, что у них не получится, она молча подписала бумаги на развод. Она и сама больше не видела смысла ничего возвращать и чувствовать себя выжатой, как лимон, от собственного бессилия изменить что-то, и ей захотелось вновь ощутить свободу и смотреть вперёд. Кенджи увидел, что его дочь справится с этим, впервые почувствовав к ней уважение. И ласково погладил по волосам, как почти нормальный отец.
Кенджи жёстко усмехается, буквально спиной и затылком ощущая ту ярость, что исходит от его сына. Ясное дело, Эниши недоволен, Кенджи не дал ему сперва зайти к Янлин и к мелкому. Несмотря на шалости, перепачканный шоколадом пакостник Кенджи нравится, и он считает этого засранца кем-то, вроде шебутного племянника, которого так и подмывает то пристукнуть за проделки, то с лаской потрепать по наглой физиономии.
Аоши единственный шалунишка, кто не заставляет его башку взрываться от мигрени и желания кого-нибудь придушить. Послушный цепной пёс не заставляет его седеть, чего не сказать о его принце Эниши. Джия в чём-то права. Кенджи разбаловал его, сам посадил ему корону на голове и разве что не поливал из лейки. И какого чёрта он позволял Эниши валяться до полудня, вместо того, чтобы драть его, как сидорову козу, чтобы не думал, что его папенька наивный, высоконравственный старик.
-Ты же знаешь, я этого не люблю. Хочешь поиграть с мечом, доставай и бей. Ну, смелее, наследник.
Он прикрывает глаза, выпустив из ноздрей дым. Ему не нужно поворачиваться, чтобы чутьём ощутить, что пальцы Эниши поглаживают катану. Ему по душе такие спецэффекты. Но Кенджи слишком стар, чтобы играться в это. У Кенджи простой принцип. Взялся за ружьё, стреляй и не парься.
Кенджи поворачивается к Эниши и оценивает его с задумчивым, без его привычной задорной иронии, прищуром. Замечает рану на бедре. Его наследный принц совершенствуется. Противники всё реже могут его подловить и оставить на его теле свой след. Кенджи им гордится. Он читает в его глазах немой вызов. Он не удивлён смелости своего сына. Он удивлён тому, что он ожидал другого от своего старика. Кенджи не из тех папаш, кто смиренно встретил бы нашкодившее дитя ангелочками из задницы.
-Ты чего не смеёшься, сына? Вы с Янлин знатоки чувства юмора. Я оценил ваши стёбные шутки по поводу прогулок моей дочурки по армейским просторам. У вас есть дурная привычка недооценивать злых старикашек.
Кенджи сволочь. Он подонок, изверг и тиран. Он это признает, разве что считает себя не таким извращенцем, как его самурайский заклятый старый Тагава с его учёным очкариком Ито на пару. Он горько усмехается, остервенело зажимая в пальцах сигару, подарок Ала. Он бы посмотрел, как бы поговорил по душам Тагава со своим сыном за такие проделки. С любым из своих сыновей. За такие проделки разговор коротким бы не получился. И это не потому, что Тагава добренький. Он злой серый волк, и он не дал бы своим обидчикам отделаться одним испугом. Его бестолковое семейство ни черта не смыслит в доброте. Впрочем, Кенджи понимает в этом ещё меньше. В какой-то момент он хотел, чтобы Янлин поплатилась. Но, в глубине души, он понимает, произойди это, он бы не смог себя простить.
-Дай угадаю. Ты говорил с мелким задирой? Малой не понял и половины. Аоши напал на Янлин, потому, что этого хотел я. Я докатился до того, что хотел убить свою дочь, чёрт возьми.
У всех своих пунктики. Кенджи бесит, когда его держат за идиота и смеются у него за спиной. Спасибо, Джия шипит ему в лицо, он обожает в своей женщине эту отвязную манеру. Но такую наглость он спускает только ей, на других не распространяется его добросердечность. Он не адекватный родитель, который погрозит пальчиком у лица несносной доченьки. Он раскопал бы могилу Коичи и туда бы её положил. Раз ей хочется быть ближе к погибшему брату. Но этого он не сделал. О чём-то это да говорит. Кенджи надо повесить на себя табличку «осторожно, соплежуй». Кенджи, как крокодил. Откуси ему руку, и он к чертям проглотит целиком. И не подавится. Но, когда дело касается твоих детей, всё становится сложнее.
-Да. Я был зол на Янлин до такой степени. Жалею. Растерян. И плевать, насколько это сопливо звучит. А на что ты рассчитывал? Что я вечно буду в роли придурка, над горем которого можно подрунивать? Дай угадаю. Я не похож на того, кто горюет. Я приму это, как комплимент.
Отдаёт ли себе Кенджи отчёт, что он мог не успеть? Что, не подвернись ему под руку мелкий паразит, Аоши мог преуспеть в желании защитить его? Да, конечно, сознаёт. Но доченька разъярила его достаточно, чтобы он дал Аоши все карты в руки. У Кенджи нет совести. Он невольно подставил Аоши, ведь никто не мешал Кенджи самому разбираться с Янлин, не вмешивая его, но он прикрыл свою задницу. Он странный человек, который любит всех своих детишек. Но эта любовь не мешает ему отправлять Аоши в сомнительные, кровожадные бои с самыми опасными психами, как не помешала и потрепать Янлин за шкурку. Он бережно относится к Мэй и Юби, которые хотя бы ведут себя, как девчонки и не играют в парней. Эниши заставляет его глотать валерьянку, но над ним Кенджи трясётся больше всего и треснет его мечом по мягкому месту, если тот начнёт нарываться на битву с тем же Савадой. Не потому, что он не верит в Эниши. Но исход битвы с этим психом может быть любой, и проверять теорию везения на своём сыне он не собирается.
Кенджи и правда совсем не похож на убитого горем отца. По нему не скажешь, что он заметил исчезновение какого-то там Коичи. Полная чушь. Его самоубийство поломало Кенджи. Провернуло через мясорубку, перемолотив и сердце, и кости, и убило в нём остатки совести. Он не стал сентиментальным. Он не впал в меланхолию или транс. Он разъярился на весь мир. Как лев, который не уберёг своего львёнка.
И в тот момент, когда он почти смирился, что не увидит его больше никогда, он узнаёт, что Коичи отсиживается в армии. И у него появляется надежда, что Коичи не умирал. Тупая, причудливо бессмысленная надежда отца. Слишком невероятная, чтобы быть правдой. Но ещё более невероятной оказалась истина. Янлин решила поиграться в мужика. Она решила поиграться с чувствами отца. А Эниши это повеселило.
-Дурость Янлин со скрипом удобоварима, она баба. Но ты. Какого чёрта ты не надрал сестре уши за безмозглую затею?
Кенджи зажевал сопли и не позволил своему любителю разрывать всех, кого не лень, пожурить свою дочурку. Но он любит всех своих детей и плевать, какие там у них между собой отношения и насколько он выглядит рохлей. Собирается ли он снести голову Аоши? Да не смешите. Аоши единственный, кому Кенджи нужен любой, хоть подлый, хоть примеряющий нижнее бельё Джии. Но Кенджи заботлив с ним не поэтому, он не благодарный и не благородный. Аоши в его глазах всегда останется несмышленым и нуждающимся в нём ребёнком. У Кенджи нездоровая тяга к детишкам. Это называется старость. Кенджи горбится, он и не заметил, как сильно постарел.
-Ну, сына. Отрубай мне голову или что ты там хочешь сделать Тагаве на потеху. Скажешь Янлин, что моя башка сама отвалилась, не буду в обиде.
Кенджи вполне верит, что Эниши может включить взрослого, пнуть его с насиженного места и поиграть в лидера. Кенджи уверен, из Эниши выйдет глава клана, что надо. Но не сейчас. Эниши ещё недостаточно старый. И ему интересно, сколько он выдержит, прежде чем Савада и Рю явятся гнать на него волну, брызгая слюной о позоре и бесчестии. Это только кажется, что управлять кланом плёвое дело. Кенджи старый дурак, однако, он достаточно стар, чтобы понимать это. Эниши был так занят тем, что то дрых, то шатался по стриптиз клубам, что даже не в курсе, что творится в их собственном доме. Старый решил устроить Кенджи тёмную и назначил стрёмный Совет относительно одной девки, которую Кенджи спьяну оприходовал, а она оказалась дочерью какой-то шишки. Если бы Кенджи мог знать в этот миг, что эта мелкая интрижка будет стоить ему жены, согласился бы стать евнухом.

 Отправлено: 20.12.17 03:15. Заголовок: Эниши морщится от сл..

Эниши морщится от слова «наследник». Морщится едва заметно, но вряд ли это укроется от взора Кенджи-сана. Раньше Эниши гордился этим словом. Его переполняла гордость быть наследником Кенджи-сана. Сейчас он считает, что это удел Аоши. Но еще больше Эниши морщится, когда Кенджи зовет его «сына». Почему-то сейчас ему от этого становится тошно. И все же Эниши заставляет себя выслушать Кенджи-сана, а не бросаться мстить за свою сестру одним махом катаны. К тому же, Кенджи действительно выглядит разбитым, а разбитые люди, как известно, слабые соперники и Эниши совершенно не из тех, кто будет биться с теми, кто уже на полу. Он с надменным видом перешагнет. Но никаких битв. Но внутри него закипает ярость, словно лава вулкана. Кенджи-сан, человек, которого Эниши считал своим отцом, примером, достойным подражания, хотел убить Янлин. Еще немного и Эниши лишился бы своей сестры, по той причине, что Кенджи-сан оказался не тем, за кого Эниши принимал его все эти годы.
- Подтрунивать над Вашим горем?
Эниши по-змеиному щурит глаза. Он бы не позволил себе разговаривать с Кенджи в таком тоне никогда. он всегда уважал его безмерно. И, если он не бросался на каждого, кто его «обидел», как Аоши, то это не значило, что Эниши его не уважал или не любил. Конечно, все в прошедшем времени. Но сейчас Эниши кажется, что Кенджи напоминает ребенка, который жмется к отцу, потому что отец его не ругает, но кричит на мать, потому что мать повысила на него голос и не дала съесть пыль с пола. Невдомек детям, что мать не спит ночами, а отец просто приносит деньги и даже не знает, что это такое, когда режутся зубы.
- Разве это была безмозглая затея? Весь мир, приближенный к Вам, Кенджи-сан, считает Вашего сына трусом и ничтожеством. С Вашей подачи. Не с моей подачи и не с подачи Янлин и точно не с подачи Рики. Вы думаете, что Коичи покончил с собой из-за наших шуток? Ему было плевать на нас. Единственный человек, из-за которого он переживал – его отец. Его отец распустил о нем славу, как о трусе и о позоре клана Миуру. И после его смерти Янлин могла бы исправить эту славу. Потому что, в отличие от его собственного отца, Янлин могла подшучивать над Коичи в лицо, но никогда не распускала о нем эти слухи.
Эниши говорит жестоко. Он даже не намеренно называет Кенджи-сана Кенджи-саном, а не отцом, как обычно. Это не потому что он так решил. Это происходит действительно само собой. Добивать не в его стиле. И, пусть Эниши и Янлин и Рики не были кровными, но ему физически больно осознавать, что он мог прийти и прижимать к себе разорванные трупы Рики и Янлин, по той причине, что Кенджи-сана задело, что за его спиной насмехались над его горем. Эниши даже немного смешно от этих предположений. Если он думал, что Эниши и Янлин приняли то решение для того, чтобы потешаться над Кенджи за его спиной. Впрочем, печально, что он столь плохо знал свою дочь. И, честно, Эниши бы с радостью отрубил бы Кенджи голову в этот момент. Он резким движением достает катану, чтобы тут же швырнуть ее на пол. Она падает со звоном.
- Я виноват, Кенджи-сан. Виноват в том, что не смог сберечь Янлин и Рики, доверяя Вам. Я оказался в забытье, наивно не представляя, что опасность подстерегает с самой неожиданной стороны. Если Кенджи-сан считает, что я осквернил память Коичи, то я готов понести наказание и за себя и за Янлин.
Эниши стоит прямо и смотрит прямо в глаза Кенджи. На какой-то момент ему становится все равно. Даже, если за дерзость Кенджи захочет его убить. Он уже этому не удивится. Только умирать сегодня он не собирается.
- Коичи чувствовал себя некомфортно из-за присутствия Аоши. Одна из причин его самоубийства. Не насмешка ли оставлять его в доме и спускать с цепи на Янлин? Я заслужил наказание и готов его нести. Но и Аоши его заслужил. Но самые громкие насмешки всегда издавались из уст его отца. Бороться за честь, жизнь и здоровье близких людей нужно при их жизни, Кенджи-сан. А не после смерти. Кого бы Вы стали обвинять в смерти Янлин, если бы сегодня Ваш план сработал? Меня? Рики? Юби?
Эниши кланяется. Он безоружен. Но в нем кипит злость. Создать клан не так сложно. Клан нужно удержать. Правитель клана не имеет права позволять себе стрелять по людям забавы ради. Эниши слишком больно осознавать, что человек, на которого он равнялся и который заменил ему отца, не сумел взять на себя ответственность за смерть сына и готов был из-за этого лишиться дочери.

 Отправлено: 31.01.18 03:03. Заголовок: -Бьёшь по живому? Ве..

-Бьёшь по живому? Весь в меня, сына. Ты мог бы убить меня, и не париться, насколько бы это задело твою любимую сестрёнку. Ты бы мог принять смерть от меня и не думать, что твой Рики жевал бы по тебе сопли до старости.
Ему режет слух, что Эниши зовёт его Кенджи-саном, не демонстративно, но со жгучей досадой. Кенджи щурится, у него больные глаза и вокруг век выделяются морщины. За последнее время он сильно сдал. Он и сам не понимает, что с ним. Некоторые с надеждой предполагали, что он болен чем-то, от чего умирают в муках, на что Кенджи хмыкал, что умирать в муках было бы тем, чего бы он для себя желал. Но всё было бы проще, будь он болен. У него что-то произошло с душой, когда Коичи не нашёл способа лучше выразить ему свою ненависть.
-Коичи и был трусом. Что никак не меняет того факта, что я его отец и люблю его. Да, чёрт возьми, я виноват. Не ты. Не Янлин. Я должен был отпустить его. Он был бы жив. Но не строй святую невинность. Мне плевать на славу Коичи. Вы дали мне надежду, что он жив.
Он усмехается, но его глаза остаются больными. Кенджи опустошён. Он, вроде бы, слышит слова Эниши и не слышит. Янлин хотела сделать что-то для Коичи. И раньше он бы цинично рассмеялся в ответ на подобную дурость. Он бы ни за что в это не поверил. Но он видел лицо своей дочери, когда она узнала, что Коичи покончил с собой. Она не была раздавлена. Но это было лицо человека, который никогда не сможет получить прощение, которое ей оказалось нужным.
Эниши прав. Не кто-нибудь, а Кенджи довёл своего ребёнка до самоубийства, а другого ребёнка чуть не дал разорвать своему цепному псу. Чтобы больно было не ему одному? Эниши швыряет катану ему под ноги, и Кенджи поднимает на него тяжёлый взгляд, в котором не плещутся его привычные смешинки. Он немного разочарован. Отруби ему Эниши голову, он смог бы перестать ощущать, что испортил всё. Он хватает своего сына за грудки, резко притянув к себе. Ему хочется, чтобы он пришёл в себя и понял, что не уловил главного.
-Ты думаешь, Янлин бы погладили по головке в чёртовой армии? Ты настолько наивен, что не понимаешь, военный трибунал бы, в отличие от сопливого папеньки, не передумал бы. Ну не психанул бы я. Психанул бы Тагава. Китайские военные. Это у тебя любовь к сестре такая? И ты считаешь, что сможешь защитить её? Да ты махал ей платочком, когда она себя отправляла на казнь.
Кенджи отпускает Эниши, опершись о подоконник. У него мало сил. Он чертовски устал бороться с самим собой. Он уже не уверен, хотел ли убить Янлин потому, что она дала ему ложную надежду, что Коичи не умер или же потому, что она могла умереть, когда её раскрыли бы, и тогда бы ничего от Кенджи не зависело. Вполне в его стиле убить человека за то, что чуть было не потерял его. Вполне в его стиле передумать. Кенджи больше себя не оправдывает. Но его бесит, что Эниши не хочет понять серьёзности той дурости, что они затеяли с сестрой.
Кенджи не забыл, как, после смерти Коичи, Янлин чуть не покончила с собой. Не от большой любви к Коичи. Но от чувства вины, от того, что не успела попросить у него прощения за злые шутки. Кенджи зажимал её вены и видел, как по его ладоням стекала кровь его дочери. Он плакал. И ничего не мог сделать. Она поправилась, и он чувствовал себя счастливым отцом. Эниши, возможно, смог простить ей это. А Кенджи не смог.
-Не знал, что вы с Коичи были в таких добрых отношениях, что он сообщил тебе о причинах своего самоубийства.
Он ехидно хмыкает, надо же, оказывается, на ехидство Кенджи ещё со скрипом способен. Он считает, что Эниши перебарщивает. Коичи бы не поделился с ним или Янлин своими трудностями. Если и делился, то с незадачливым мальком, который променял его на таких же мелких мажоров. Кенджи никогда не понимал, что Коичи мог найти в Такеши, но считал, что этот высокомерный засранец относился к его сыну искренне. Он ошибся, однако, нашёл в себе мужество не укоротить малька на голову. В таком случае, Тагава укоротил бы на голову Эниши или Янлин.
-Покажи мне того, кому комфортно в присутствии Аоши. Он не трогал Коичи, потому, что не хотел делать больно мне. Забавно. Кровожадный монстр, которого стремятся посадить на цепь, оказался наивнее всех. Ты забыл незадачливого малька. Его я подумывал замочить. Но знаешь, о ком я подумал? О тебе. О Янлин. Обо всех своих детишках. И что бы с вами сделали, если бы я вёл себя так, как мне хотелось вести.
Кенджи считает, всё проще пареной репы. Ревнует его сынишка, но Эниши зря тратит на ревность силы. В сердце Кенджи есть место для каждого его мальчишки, но Эниши ему никто не заменит. Но почему-то именно те, кого любишь с особенной силой, всегда сомневаются в этом. Так уж устроена жизнь. И вопрос не в том, что он не может из них двоих выбрать. Он выбрал бы Эниши. Но не считает нужным выбирать.
Кенджи взрослый мальчик и понимает, что не всегда получаешь то, что хочешь. Не всегда можно делать всё, что угодно. Он порой сам нарушает эти правила, но никогда бы не подумал, что его злость доведёт его до того, что он накинется на Янлин. Её рана заживёт, но заживёт ли она на сердце. И ему больно от мысли, что она дралась там вместе с Аоши за него, за того, кто чуть было её не убил вместе с тем, кто чуть было её не убил.
Да ещё и Рики, как всегда, влез, куда не просят. Уже неплохо, что не пришлось мелкого от стен отчищать. И, когда мелкий очнулся, извинился, за то, что обозвал Аоши-сана. Кенджи потрепал малыша по волосам и подумал, что из него может выйти толк. Если он не свихнётся окончательно.
-Бросаешь мне в лицо обвинения про Рики? Кто вытаскивал его за уши из переделок, куда он залезал, как последний кретин? Ты получил себе братишку готовеньким. Я жевал ему сопли, когда он не спал ночами, боясь, что придёт старый Тагава и отрубит ему голову. Ты суёшь ему шоколадки и говоришь, какой он молодец. И он думает, что ты добрый Санта, а я злобный тролль. Ты знаешь, что твой братец своими свихнутыми мозгами решил, что ты его возненавидишь. Я мог его не останавливать. Но привязал мелкого психа к кровати, чтобы он себя не прирезал. Раз уж ты с чего-то с ним возишься.
Эниши думает, что он взрослый и сможет руками развести все те сложности, что у Кенджи годами не получается разобрать. Он думает, Кенджи старый дурак, который просто делает что-то не то. Он ведь не знает, каким он был в его годы. Таким же, с припадками благородства и беспечности, разве что не таким воспитанным, что уж там. Кенджи всегда предпочитал крепкие выражения. Но Эниши идёт эта стать. И, как бы высокопарно он не говорил, Кенджи гордится тем, что это он его воспитал. Эниши его сын, и никакие обиды этого не изменят.
Он устало прикрывает глаза. Он уже понимает, что вынужден будет отпустить свою жену, чтобы она, подальше от него, была в безопасности. И она так возненавидит его из-за этой непонятной любовницы, что, наверное, будет и рада слинять. Ему даже думать не хочется, как он будет ложиться в холодную постель и сопливо вспоминать её яркий, с восточными нотками, запах. Забавно. Он рассчитывал на то, что Мэй всегда будет нежна с ним. А она уехала. Он не в обиде. Он не может злиться на свою малышку. Но, когда он забывается пьяным сном, его прикрывает пледом Янлин, на которую он давно махнул рукой. Не разговаривает с ним, но упрямо отнимает бутылки.

 Отправлено: 31.01.18 03:48. Заголовок: - Вы не передумали, ..

- Вы не передумали, Кенджи-сан. Янлин спас Рики. Если бы не он, то ее бы не было в живых. В том, что она жива и здорова нет Вашей заслуги и не пытайтесь убедить себя в обратном.
Эниши усмехается на один бок едва заметно. В этот самый момент, когда тот, кого он когда-то считал своим отцом, схватил его за грудки, он понял, что ничего не выйдет. Он стойко выдержал этот жест, от которого хотелось брезгливо поморщиться и какие-то надежды на то, что все будет в порядке, рассыпались в прах. Эниши смотрит в глаза Кенджи-сану и осознает, что тот стал чужим. Эниши не будет жить под одной крышей с чужаками. Эниши слишком горд и, пусть его считают слишком высокомерным и Кенджи-сан может оправдывать себя в своих же глазах сколько угодно. Эниши знает правду. Он знает, что сумасшедший людоед напал на Янлин и, что Янлин спас Рики. Если бы Рики не оказался там вовремя, то Эниши бы застал изуродованный труп сестры. И ему было бы совершенно не интересно, как оправдывал бы себя Кенджи-сан и как он бы сказал, что лучше уж ее убьет он, чем глава клана Мацумото.
- Вы жаждали сделать из Рики монстра и пользовались его силой.
Эниши кривится от того, как жутко звучат слова из уст Кенджи-сана. Эниши не понимает, как тот может лгать самому себе. Эниши не зверь. Он не из клана Мацумото. В клане Мацумото не прощаются ошибки и фраза «я раскаиваюсь, это было ошибкой, прости» там лишь играет роль в том, что этим сумасшедшим позволяется умереть как самураям. Эниши умеет прощать. Эниши мог бы простить. Впрочем, это уже не так важно. И Эниши вскидывает голову. Его взгляд даже совсем немного смягчается. Ему предстоит непростая ночь. Он взглядом скользит по кабинету того, кого когда-то считал отцом и безмерно им восхищался. Он прощал Кенджи-сану все. Он даже прощал ему то, что тот потешался тому, что Рики мог вырасти в жестокого убийцу – робота. Эниши это мягко не одобрял и, когда привязался невольно к этому ребенку, осознал, что старается воспитать в нем нечто другое. Но в то же время, Эниши восхищался всеми методами и действиями Кенджи-сана. Эниши хотел быть похожим на него и, если бы кто-то сказал ему о силе главы клана Мацумото, Эниши бы просто хмыкнул, потому что ему всегда казалось, что истинная сила в руках главы клана Миуру. Когда Эниши был ребенком, то внутри него расплывалась гордость, словно горячая лава, когда Кенджи-сан называл его сыном. Эниши был готов отдать жизнь за своего отца, но отца он потерял. Кенджи Миуру смотрит ему в глаза и лжет. Он бы не спас Янлин. Он готов оставить ее на растерзание своего любимого пса. И Эниши никогда не думал, что в них не течет кровь отца и сына. Но сейчас эта мысль врезается в виски. Янлин простит Кенджи-сана. Он ее отец и у нее доброе сердце. Она удивительная девушка, она его сестра и он чуть было ее не потерял. Янлин не отправится с Эниши и Эниши доволен лишь тем, что в клане остается человек, который питает к Янлин отнюдь не дружеские чувства. Эниши скользит взглядом по кабинету. Потом он будет скользить таким же взглядом по своей комнате, по коридорам, по лестницам. Этот особняк был его домом. Мужчина с усталым взглядом напротив него был его отцом и был тем, за кого Эниши бы отдал жизнь.
Эниши кланяется учтиво.
- Я верю в то, что клан Миуру и особенно Янлин отныне в безопасности.
Голос Эниши звучит глухо. Его, словно изгнали из собственного дома. Эниши мог бы затеять войну, мог бы устроить кровопролитие и запустить бы адскую машину. Из уважения к Кенджи-сану, из любви к Янлин, симпатии к Юбби, Мэй, из-за приятельства с Бату-ханом и ради Рики, Эниши проигрывает. Проигрывать нужно тоже уметь с достоинством. Он этому учил Рики, он намерен воспользоваться своими собственными советами.
- Спасибо за все, чему научили меня, Кенджи-сан. Спасибо за то, что дали кров. Я не забываю ни хорошего ни плохого.
Рики. Рики всего лишь ребенок, которого лишили детства. Он сильный ребенок, который обязательно вырастит в великого воина, возможно, когда Эниши уже и в живых не будет. Сможет ли он протянуть долго? Он уверен в себе, но не безумен. По крайней мере, он сейчас сделает все, чтобы у Рики было детство. Чтобы он ходил с друзьями в кафе мороженое, не думал о том, что всех надо убивать и не думал о том, что нужно зарабатывать деньги подработками. Рики нужен отдых. Рики помог Янлин.
- С Вашего позволения, Кенджи-сан, я оставляю клан. Впрочем, можете попробовать и на меня натравить Аоши. Я безоружен.
Он снова почтительно кланяется и резко разворачивается. Сначала ему нужно навестить Янлин. Он даже постарается, чтобы голос его звучал бодро, словно это решение далось ему не так, как будто бы клок сердца оторвали. Он погладит ее по волосам и пообещает, что больше никто не посмеет ее обидеть. Он извинится, что его не было рядом. В этом доме есть те руки, которым он может доверить свою сестру. Он проведет с ней столько времени, чтобы заполнить пустоту, которая образуется, когда он покинет этот дом. Он стойко пройдет по всем коридорам, стараясь запомнить каждую мелочь. И обязательно рассмешит свою сестру, чтобы запомнить ее смех. А потом он скажет Рики, что они уезжают. И, что, конечно, он на него не злится. И что он будет всю жизнь ему благодарен за то, что он сделал.

 Отправлено: 01.02.18 03:04. Заголовок: любим, насчёт малень..

Скрытый текст

любим, насчёт маленькой сценки, которой я решила отрезвить Кенджи, чтобы у него встал уже на место мозг, немного странно написано, как будто ему что-то мерещится, и он слегка рехнулся) не обращай внимания на этот момент, я специально написала, чтобы там сразу было видно, что это не Янлин, а то ещё не хватало, если бы Эниши пришлось просраться вместе со старикашкой( но я как-то немного путано там написала, в общем, я имела в виду, что Эниши остался в комнате и не видел этого ничего) и что крови не было, чтобы тоже не подумал случайно чего плохого) и решила добавить, на всякий случай, что Эниши как раз Янлин позвонила в этот момент) так что эта сценка спешиал фор Кенджи

Он рассеянно и устало наблюдает за тем, как Эниши делает шаг в сторону двери, словно в замедленной киносъёмке. Кенджи молчит. Он не ответил Эниши, потому, что слушал его. Возможно, впервые в жизни не гнул своё, а слушал, что попытались втолковать ему. Кенджи себя не узнаёт. Он ведь никогда не был тем, кто не утруждал себя разговорами, считая это ненужным пережёвыванием соплей и полагал, что фраза, мы посовещались, и я решил, непреложная истина. Сколько было у них разговоров с Эниши под этими стенами. Сколько они напивались в каких-то дешёвых тавернах и тащили друг друга, словно мальчишки. Кенджи никогда не наседал и не проповедовал железную дисциплину. Он всегда очень жёстко и малость неадекватно относился ко всем членам клана. Но не к своим детям. Он нещадно их баловал и позволял делать всё, что их душенькам угодно. Он угрожал расправой учителю Мэй, чтобы тот ставил ей пятёрки просто так, он, даже при том, что устраивал Коичи изрядные головомойки, не имел ничего против его дружбы с незадачливым мальком, это даже его забавляло. Он заставлял Янлин смазывать горло, когда она болела этими дурацкими ангинами, и мог плюнуть на важное собрание, если его ребёнок болел. Когда был закрыт магазин игрушек, где была кукла, нужная Юби, он с потрохами купил этот хренов не нужный ему магазин. Он сорил деньгами и даже поощрял бы, если бы заметил, что дети таскают у него из карманов сигареты и деньги, мотивируя это тем, что они растут настоящими бандитами. Когда он стал человеком, который почти стал носить «гордое» звание убийцы своих детей?
Он знает Эниши. Он сам его воспитал. Он с львиным сердцем и гордый, и Кенджи всегда гордился своим мальчиком. Эниши может не уйти. Но, если он переступит этот порог, то не вернётся. Он не передумает. И Кенджи плевать на своё ослиное упрямство. Он не потеряет своего ребёнка.
-Подожди. Ты не можешь уйти вот так. Я знаю, ты говоришь о доверии Бату-хану, не мне. После всего, что случилось. Но я сам не знаю, что делаю. Клан Миуру не в безопасности, я не могу доверять сам себе. Ты знаешь, раньше я бы такого не сделал. Я не узнаю себя.
Он хмурится. Его голос звучит тускло и хмуро. Он сам не может себя постичь. Он не тот Кенджи, которым всегда был. Что за наваждение? Может, он заигрался в то, чтобы переплюнуть в жестокости старого? Кенджи ведь никогда не был фанатом его методов воспитания подрастающего поколения. И Кенджи чихать хотел на все эти правила и распорядки. Кенджи, увидев, как, тогда ещё совсем юный, Эниши забивает косячок, для вида сделал разъярённое лицо и, подмигнув ему и велел и ему пару затяжек оставить. Кенджи всегда был нерадивым папашей. Он вцепляется в плечо Эниши. А потом прикосновение Кенджи ослабевает, словно лёгкое дуновение ветра.
-Я не могу тебя отпустить. Я не хочу, чтобы ты уходил. Да ты и сам понимаешь, правильным было бы, если бы я ушёл, не ты. Ты тот, кто, в любом случае, должен остаться.
Собственная ярость и свирепость словно забрала у него все душевные силы. Он никогда в своей жизни не был религиозным. А сейчас ему, расталкивая всех, хочется бегом нестись в буддисткий храм и медитировать до помрачения сознания. Он не знает, что творит. Но знает, что не может отпустить Эниши. В Кеджи всё же сильна рациональность, даже в моменты его смятения. Эниши не будет в безопасности, если будет один. Его достанут непременно. Он не позволит этого. Он лучше оставит заправлять всем Батыя и сам покинет клан, если Эниши не желает его видеть. Не потому, что Кенджи вдруг заделался слюнтяем. А потому, что ему наплевать на клан. Не на своих людей, а на все эти пафосные бумажки с устрашающими иероглифами и ритуальными масками. На этот чёртов особняк, к которому он нежно привязан. Это всего лишь хлам. Это набор досок и камня и какая-то вычурная фигня, которая в каталоге мебели показалась забавной. Без его семьи это всего лишь рухлядь, и он бы чувствовал себя зомби, замурованным в эти пустые стены, если бы Эниши покинул клан, да ещё по его милости.
Он не может не думать о словах Эниши. О том, что Янлин пошла в армию, чтобы все перестали смеяться у Коичи за спиной. Наивная. Никто не перестал бы. Она не осталась бы цела после этих своих шуток. Эниши её поддержал. Аоши хотел выгрызть её кишки. Кенджи издевался над Коичи. Он хотел убить свою дочь. Кенджи теряет свою жену. Он должен отправить Джию в другой дом, и ему кажется, что он слышит, как его крыша съезжает медленно и изуверски.
Какой-то шум привлекает его внимание, и в этот момент Эниши звонит Янлин, чтобы узнать, где он. Кенджи резко выходит за дверь, прикрыв её за собой, и попросив Эниши остаться в комнате, намереваясь рявкнуть, чтобы никто не смел мешать их разговору, как он видит, что его люди несут тело какой-то случайной жертвы Джеро. Женщины. Нет, не так, девушки. Одной из молодых служанок их дома, которой крепко не повезло попасться Джеро на пути. Её лицо не укрыто простынёй, но он почему-то не смотрит на лицо, а смотрит, что на ней даже крови нет. Отменная работа. В их клане обычное дело. Он зачем-то переводит взгляд на её ноги. На них туфли Янлин, и теперь ноги подкашиваются у него. Он каким-то чудом не плюхается рядом, он буквально выбивает тело из чужих рук. Это не его дочь. Это не Янлин. Они с этой девчонкой даже не похожи ничем. Но проходит ещё пара секунд, прежде, чем ему хватает ума вглядеться в её лицо, и до него это доходит. Две ужасные секунды он думал, что потерял свою дочь.
Он ведь видел Янлин, раненную Аоши. Но она была живой. Он давно с чего-то решил, что она и вовсе не может быть мёртвой. Что, даже если ударить её мечом, она умереть не посмеет. Коичи посмел. Он ушёл. Он не может допустить, чтобы ушёл Эниши. Его мысли отчаянно путаются. Он прижимает служанку к себе, продолжая поддерживать её голову, словно она младенец, и у неё может отвалиться голова. Мотает головой, чтобы стряхнуть с себя наваждение, но лихорадочная, взбесившаяся фантазия, снова и снова заставляет его представлять лицо Янлин вместо лица служанки. Совсем не похожа на Янлин. Но на ней эти чёртовы туфли. Янлин всегда скупала их тоннами, капризно меняя их каждую секунду, но отличалась весьма щедрым нравом и вполне могла отдать надоевшие прислуге. Но почему-то, после всех событий этого безумного дня, у Кенджи напрочь выпала из головы эта её несносная привычка, которая чуть не довела его до умопомрачения. Хотя, может, он, наконец, прозрел? Нет, он в святые не записывался. И он не испытывает особой жалости к этой служанке, которую держит на руках. Но он думал, что это его дочь, чёрт возьми. На какую-то секунду он прочувствовал, что её могло не быть в живых.
Проходит совсем немного времени, когда Кенджи возвращается в кабинет и с ходу говорит Эниши.
-Служанка, та, молодая. Су её зовут, кажется. Они несли её. Её убил Джеро. На секунду я подумал, что это Янлин. Эти её чёртовы туфли, которые Янлин ей подарила, и из-за них я думал, я подумал...
Кенджи грузно садится на пол и переводит дух. В его ногах нет силы. Зато он чувствует сердце. То самое, о котором чуть было не забыл.
-Она моя старшая дочь. Всю свою жизнь я жалел, что она родилась не мальчишкой. Я воспитывал её, как пацанку. Идиотизм, верно? Я не заслужил...быть отцом. И, самая жесть, что нечего на это возразить.
Аоши. Он сделал то, о чём Кенджи негласно его попросил. Он считает себя ответственным за Аоши с Изуми с тех пор, как не убил его, когда тот прикончил своего отца. Но Кенджи не имеет права всё списывать на безумие в голове Аоши. Если бы Кенджи не появился, Рики бы ничем Янлин не помог. Он лишь слегка отстрочил бы её гибель, и разве это было не тем, чего хотел Кенджи? Нет, чёрт возьми, сотню раз нет. Где были его мозги, на что он надеялся? Что его дочь умрёт, а потом воскреснет, или, может, что он успеет передумать и остановить распалившегося Аоши? Кенджи ведь подставил и Аоши. Он воспользовался его слепой преданностью, тем, что Аоши не сможет анализировать здравомыслие отданных ему приказов. Кенджи хотел выразить свой гнев чужими руками.
Кенджи чувствует себя жалким. У него не хватило мужества даже на то, чтобы нанести рану Янлин самому, раз уж так не мог без этого пережить и смириться с её выходкой. Он бы смог остановиться, а Аоши бы не смог. Кенджи подставил всех, кого мог. И чуть было, к чертям, не потерял всю свою семью. Аоши исполнял его приказ, но Кенджи не может наказать только себя и показать Аоши, что их действия были правильными и так и надо поступать впредь всегда. Как там прописано в законе про организатора и исполнителя? Соучастники. Кенджи во всё это Аоши втянул, и он сам должен наказать и себя, и их с Изуми. Их в меньшей степени, а себя так, как сочтут нужным его дети, которые хоть на куски разделать Кенджи имеют право. Он дышит тяжело. Не поднимается на ноги. Он кланится Эниши. Глубоко. И сделает то же для Янлин, он никогда не делал этого. Даже Тагаве отвешивал сдержанные поклоны и терпеть не мог все эти расшаркивания. А, если честно, у Кенджи зашкаливало самолюбие для всех этих китайских церемоний. Но, в этот момент, когда он приклонил перед Эниши голову, ему на душе стало легче. Немного.
-Я признаю свою вину, Эниши. Вы мои дети, а я не смог стать для вас достойным отцом. Мне плевать, какой я лидер. Плевать, считают ли меня соплежуем или жестоким. Я оказался паршивым отцом.
На него накатывает весь этот груз осознания, всё то, что Эниши пытался втолковать, но Кенджи не желал слушать. Он мог потерять дочь из-за вспышки своего грёбанного гнева. Он может лишиться сына, который больше не будет с гордостью на него смотреть. Его сын больше им не гордится. Ему хочется вопить от отчаяния. Он завидует Аоши в том, что он безумен. Кенджи бы с радостью поменялся рассудками с ним. Он не может сам себя выносить, ему тошно. Он набирает номер Рики. Даже хмыкает про себя, делает ли он это так быстро, чтобы не передумать похвалить мальчишку? Нет. Кенджи не передумает. Не на этот раз. Не в тот раз, когда он решил сделать хоть что-то хорошее для мальчика, которого всегда пинал. Которого хотел растить чудовищем, смеющимся над смертью других людей. У которого бы не было сострадания и который бы безжалостно мочил всех, кого мог бы достать.
-Ты спас мою дочь, так что я твой должник. Где ты шастаешь, мелкий? Ладно, гуляй, чёрт с тобой. Ты просил что-то вроде отпуска? Я сказал тебе нет. Чтобы ты даже не мечтал об этом, а то пришибу? Так вот, забудь. Будет тебе отпуск. Недолгий. Но ты можешь отдохнуть.
Кенджи вешает трубку, хмыкнув уже более заметно, но всё также бесцветно. Он опустошён собственным поступком. Он даже начинает завидовать Тагаве. Если бы он проделал нечто жестокое со своим ребёнком, он также бы переживал. Даже самые свирепые отцы в этом чертовски похожи. Но утешал бы себя своими правилами. Чем утешиться Кенджи? Он пытается найти и не находит. Но, когда он перестаёт цепляться за призрачную соломинку своей мифической безвинности, к нему словно немного возвращаются силы. По крайней мере, их хватает на то, чтобы подняться на ноги и расправить плечи. Кенджи не чувствует в себе былого огня и задора. Он думал это потому, что он вдруг взял и постарел. Но дело было в червяках, которые грызли его душу. Всё началось с Коичи, но не с его самоубийства. Всё началось с того, что Кенджи ни разу в жизни не поддержал его. И, пока всё не стало рушиться, он упрямо не признавал свою ошибку, и больше всего боялся в ней себе сознаться. Он задумчиво обращается к Эниши.
-Как думаешь, когда-нибудь, вы снова сможете взглянуть на меня, как на человека, к которому можно повернуться спиной? На которого можно положиться? Я хочу попытаться исправить всё. Но без твоей помощи мне не обойтись.
Он заставляет себя не называть Эниши сыном. Он, в сердце Кенджи, всё равно его сын. Но Кенджи считает, что потерял право называть так Эниши. И он так его назовёт лишь в том случае, если когда-нибудь Эниши снова посмотрит на него, пусть как на заблудшего, но родителя. Простит ли его Янлин? Простит ли Эниши его когда-нибудь? Кенджи бы, на их месте, вряд ли простил. И он не питает иллюзий, что это случится. Он знает точно только одно. Коичи уже не простит. Кенджи не станет хорошим отцом. И, если Эниши даст ему хоть небольшой шанс, он вцепится в него.
Кенджи протягивает Эниши его меч, что он бросил на пол, твёрдой рукой. Пальцы всё ещё немного ходят ходуном. Возьмёт или отбросит? Покинет его или останется? Кенджи так хотелось бы наладить всё. Так хотелось бы, чтобы Эниши дал ему этот шанс. Просто хотелось бы получить возможность снова однажды сказать, что Кенджи любит его. И чтобы Эниши поверил ему.

 Отправлено: 05.02.18 01:13. Заголовок: Он вполне успешно сп..

Он вполне успешно справляется с мальчишеским желанием все равно громко хлопнуть дверью и сказать, что Кенджи-сан действительно должен покинуть клан, раз не может справиться с ним по-взрослому. Если Эниши что-то решает, то он бывает чертовски упрямым. Взять хотя бы ситуацию с Марьяной, ведь это он выбрал ее, она его не выбирала. Но ему совершенно плевать на эти мелочи жизни. И сейчас Эниши бы ушел, потому что разочарование уже сжигало его изнутри, но он остается. Он еще день назад восхищался этим человеком и любил его, как своего отца. и считал его своим отцом. Он мешкает, хотя Эниши не мешкает. Он может показаться «игривым» воином и считается ленивым воином. Он вообще не слишком-то жалует это слово «воин», потому что никаких войн он не ведет. И вести войну с Кенджи-саном он тоже не хочет. если тот оставляет ему выбор, потому что пару минут назад он не оставлял ему выбора. Эниши не может позволить себе проигнорировать то, что Кенджи-сан говорит, что не хочет, чтобы он уходит и признает, что клан Миуру не находится в безопасности. Нельзя сказать, что Эниши слишком печется о клане, это лишь красивое название. Но он печется о членах клана. О своей семье и, к сожалению, к этом мире приходится признавать, что просто стереть принадлежность к тому или иному клану – невозможно.
На определителе номер Янлин и Эниши делает глубокий вдох, чтобы его голос звучал как можно более ровно и, чтобы сестра лишний раз не нервничала. Она и так достаточно понервничала. Он ровно и спокойно убеждает ее в том, что с ним все в порядке и что скоро он к ней заглянет. Эниши заканчивает разговор ровно тогда, когда Кенджи-сан снова появляется в поле его зрения. Эниши слушает внимательно. Он не горячий юнец, который будет фыркать при всем своем скептическом отношении на данный момент. Он горячий и сердце у него горячее, но он умеет вести себя с достоинством. И он даже находит в себе силы ехидно не напомнить о том, что у Кенджи-сана был сын. И что разве мог он ожидать от Янлин иных поступков, если сам воспитывал ее в строгости, как воспитывают мальчишек.
- У Вас есть шанс осознать, что Янлин – девушка. Сильная, но в то же время хрупкая. Более того. Янлин – смышленая девушка и разговора, выговора и наказания нам обоим вполне бы хватило.
Глаза Эниши едва заметно ухмыляются. Наиглупейшая ситуация. Если о ней прознают Мацумото, то ничего не случится, потому что они надорвут животы от того, что клан Миуру – клан полоумных. Сначала Янлин и Эниши затеяли самоубийство. Потом Кенджи чуть не убил свою дочь руками своего людоеда. Да. Мацумото бы вряд ли что-то сделали с кланом Миуру. Они бы решили, что Миуру и сами справятся с тем, чтобы поубивать друг друга, если учесть, что ни черта рационального и умного они не сделали. Страшно и смешно представить, какими бы методами клан Миуру проверяли бы на ментальную вменяемость.
Кенджи кланяется и Эниши даже теряется. Как бы там ни было, но меньше всего Эниши хотелось видеть Кенджи-сана сломленным. но броситься на колени и утешать его тоже не представляется возможным. Ибо Эниши все еще не может понять и осознать, как можно было натравить этого зверя на свою собственную дочь. Эниши лишь произносит.
- Не нужно, Кенджи-сан. Меня здесь не было и я виноват почти так же. Я не сумел защитить свою сестру.
Эниши даже отводит взгляд в сторону, потому что он не должен был видеть этого поклона, ибо он не должен быть ему предназначен. Так же он чувствует себя неловко, став свитедетем разговора с Рики. Впрочем, разговор заставляет его совсем немного смягчиться, ибо он осознает, что Рики в порядке, да еще и получает долгожданный отпуск и признание того, что именно он действительно оказался спасителем Янлин. И едва заметно Эниши кивает.
Эниши молча смотрит на свой меч. Поднимает глаза на Кенджи-сана.
- Не обещайте того, чего выполнить не сумеете. И я ничего обещать не буду.
Пальцы его смыкаются на рукоятке меча. Он забирает меч из рук Кенджи-сана.
- Эти вопросы следует задавать Янлин. Я умею прощать, Кенджи-сан. Но я не прощаю просто так. Я все еще готов принять свое наказание. И все еще выражаю надежду на то, что наказаны будут все участники этого действа.

 Отправлено: 05.02.18 15:42. Заголовок: Кенджи не знает, пер..

Кенджи не знает, переступит ли Эниши порог или останется с ним. Он бы очень хотел, чтобы Эниши был рядом, чтобы они снова смогли стать семьёй, которую Кенджи чуть было не разрушил своими руками. Но, если Эниши примет решение его оставить, у Кенджи бы духа не хватило удерживать его угрозами, как он привык вести себя с людьми. Он никогда не вёл себя так с Эниши и теперь тем более не собирается так себя вести. Но он не может позволить Эниши уйти непонятно куда и подвергать себя опасности лишь потому, что отец у него старый кретин. Кенджи лучше добровольно снимет с себя полномочия главы и исчезнет сам. Кенджи считает, что Эниши растёт куда более ценным воином, да и человеком, чем Кенджи. И он гордится им. Он не хочет, чтобы Эниши на него походил и чтобы стал таким же конченым психом. Он не хочет, чтобы руки Эниши были в крови собственной семьи.
-Знаешь, что самое противное? Я не могу понять, на кой чёрт я это сделал. Чего бы я этим добился? Похоронил бы второго ребёнка и сам бы сдох. Это всё, что я получил бы от её смерти.
Он, спохватившись, вводит Эниши в курс дела насчёт Джеро. Чёрт его знает, что успел натворить Джеро и с кем сговориться до того, как Аоши помог ему упокоиться, если не с миром, то с разодранным животом. Кенджи понравился вид Джеро в разрезе, но не понравилось то, что Янлин решила вмешаться и убила второго. Кенджи сволочь и негодяй, но его, как отца, царапает мысль, что Янлин пришлось запачкать руки в крови. Эниши прав, она ведь девчонка, Кенджи никогда не был против убийств, но, в глубине души, ему не хотелось, чтобы этого касались дочери. Убийства забота мужчин, и Кенджи постарается сделать всё, чтобы Янлин больше никогда не пришлось этого делать. Даже для семьи.
Кенджи благодарен Эниши за то, что он не добивает его, хотя имеет на это полное право, а, напротив, оказывает поддержку своему старику. Эниши не говорит многих горьких слов, каждое из которых заслужил бы Кенджи, наоборот, Эниши старается смягчить этот неловкий для обоих момент. Мало кому удавалось застать Кенджи в состоянии раскаяния и растерянности. Да, если начистоту, разве раскаивался Кенджи в содеянном хоть когда-нибудь? Но он раскаивается теперь. Правда, пробудившаяся совесть начинает терзать его изнутри. Он, как Прометей, которому орёл клевал печень, и этим мукам не было конца. И этот орёл его совесть, от которой он отмахивался, когда желал зла собственной дочери. Но теперь совесть клюёт его печень, и внутри Кенджи кровоточит душа. Каждый орган и каждая клетка. И он не испытывает смятения или стыда, когда кланится Эниши. И он также поклонится Янлин. Он не считает, что его возраст и то, что он их отец, а они его дети это повод не просить у них прощения после того, как он по полной перед ними налажал.
-Я не хочу, чтобы мои дочери боялись рожать детей, думая, что я пришибу малявок, если они родятся девчонками. Я не хочу, чтобы ты винил себя в моих ошибках. Ты не можешь всегда быть там, где это может оказаться нужным, Эниши. Никто не может всего предусмотреть. И мы с тобой оба знаем, что я последний, от кого ты этого ожидал.
Янлин ведь как-то сказала ему именно эти слова, в ответ на его очередной ультиматум и требования всё бросать и заделать ему внука. И он видел, что она не шутит, не пытается его уязвить, а действительно просто по-человечески боится. И, самое страшное, он не мог дать гарантии, что не психанул бы и не убил бы ребёнка, как порой порывался сделать этот психованный Генрих Восьмой, когда сто первая жена не выдавала ему сына. Кенджи обожал бы своих внучек. Но его могло переклинить. Теперь не переклинит, но за эту науку он заплатил слишком дорого. Он почти потерял семью.
Он чувствует, что Эниши к нему тянется, несмотря на всю дикость происшедшего, и Кенджи становится больно от мысли, что он не заслужил такого понимания от своего ребёнка. Да, Эниши всегда был и будет его ребёнком, его сыном, которого Кенджи всегда любил, любит, и этого ничто не изменит. Никогда. С той самой поры, как он взял его за руку и утащил из отчего дома. Или даже раньше, когда он только родился, и Кенджи решительно отодвинул его отчима и первым взял его на руки. Кенджи всегда тяготел к маленьким детям, но нельзя назвать его таким уж сентиментальным. Но, когда он взял его на руки, ощутил связь между ними. Будто Эниши был ему не племянником, а родным сыном. И с тех пор это чувство не изменилось. Эниши его сын. Когда, тогда ещё совсем маленький, Эниши сломал игрушку какого-то пацана, и тот пацан разнылся, а отчим Эниши отчитал, Кенджи отвесил отчиму пару жёстких затрещин и сломал ещё одну игрушку тому пацану со словами, что разбираться нужно между собой, а не ныть взрослым. Он задорно потрепал Эниши по носу и сказал, что он хулиган, и это лучший комплимент для мальчишки. Кенджи не знает, было ли его воспитание верным. Но он знает одно. Эниши вырос счастливым. И был таковым до тех пор, пока Кенджи не разрушил всё в один миг.
-Теперь всё будет иначе. Я взял в свои руки слишком большую власть. Я слишком заигрался в то, чтобы мериться авторитетом с Тагавой. Да плевать мне на авторитет. Пусть хоть Тагава весь мир якудза захватит. У меня семья рушится прямо под носом. Моими руками. Я доверяю вам с Батыем и доверяю вашему разуму. Я хочу, если меня будет клинить, чтобы у вас были полномочия общим решением отозвать мой приказ, который попахивает дерьмом собачьим. Чёрт знает, что может прийти мне в голову.
Кенджи нельзя перебирать с крепким спиртным. И нельзя перебирать с властью. Ему нужно что-то с этим делать. Кенджи долгое время не выпускал из рук вожжи правления и, в последнее время, всё чаще рекомендовал всем, кто пытался его вразумить, помалкивать в тряпочку и не мешать ему чинить произвол. А теперь на него накатывает осознание, до чего он заблуждался в мысли, что имеет права на всё. Ему нельзя иметь так много власти в своих руках, власть его не просто портит, она показала ему его чудовищную сторону, которую Кенджи хочет запрятать подальше. Он бы отсёк эту свою сторону мечом, если бы только мог это сделать.
-И снова твоя правда. Янлин девушка. Девчонка, а я. Что я сделал. Чёрт. Вот чёрт. Знаешь, говорят, худшую боль человеку может причинить лишь он сам. Это собачья чушь. Ни ты, ни Янлин не причинили бы себе той боли, которую получили моими стараниями.
Он утверждается в мысли, что ему стоит расширить полномочия Эниши и Батыя. Если бы он выпил чуть больше пару месяцев назад, мог бы и провернуть пару сделок с наркотиками. А дальше что? Ну поубивали бы они всех этих милых партнёров к чертям, после завершения сделки. А прознал бы Тагава, также радостно поубивали бы всех Миуру и никого бы не обделил. Кенджи относился, как к шутке, ко многим делам. А порой ему даже нравилось, что многие думали о нём, как о чокнутом. Якобы он мог бы даже похитить малька Тагавы и устроить ему гестапо. Просто так, потому, что веселуха. Только Кенджи всегда чувствовал границы дозволенного. И не стал бы ради веселухи ставить под удар своих детей. А теперь поставил. Не веселья ради. А, что ещё хуже, потому, что вовремя не сумел признать то, что Коичи никто его не лишал. Коичи погиб, потому, что Кенджи его загнобил и никакие попытки перекинуть вину на других этого не изменят.
-Спасибо.
Такое простое слово и такое сложное. Всего одно слово и все эмоции, что он ощущает внутри в тот момент, когда Эниши принимает из его рук меч. И за этот момент Кенджи будет благодарен ему всю жизнь.
-Ты и не должен прощать просто так. Я и сам не уверен, заслужил ли я прощения. Я убил своего сына. Эта вина на мне, и это никогда не изменится. Я чуть было не убил свою дочь. Чуть было не убил часть твоего сердца. Что ещё хуже, чем просто убить. И я надеюсь, что когда-нибудь вам будет не стыдно за наше родство.
Эниши его сын, его главная отрада, но у Кенджи больше нет права называть себя его отцом. Он должен снова заслужить это право, не потому, что ему вдруг стал близок весь этот мацумотовский пафос с этими их правами и обязаловками, просто он и сам так чувствует. Ему нужно, чтобы это почувствовал и Эниши. Пусть не сразу, пусть со временем. Что Кенджи больше никогда никого из своих детей не подставит под удар. Если, конечно, на старости лет не рехнётся окончательно. Впрочем, в таком случае Кенджи останется лишь пришибить себя к чертям. Но он никому больше не позволит трогать своих детей. И самому себе в первую очередь. И Кенджи сожалеет, что для того, чтобы прийти к этой здравой мысли, не обошлось без страшных жертв.
-В тебе есть великодушие, которого нет во мне. Пока ты ещё молод, со своими достоинствами и недостатками. Но однажды ты будешь отличным лидером. Что бы ни было, я всегда тебя защищу. Но однажды рядом меня не будет. И ты не должен повторять моих ошибок. Если твой ребёнок сделает глупость, просто на него наори. В этот момент забудь, что ты якудза. Но всегда помни, что ты отец.
Пока человек жив, всё можно исправить, изменить. Но он уже никогда не исправит того, что не сумел сделать для Коичи ничего, кроме того, чтобы его похоронить. И всё, что он может сделать для Коичи теперь, это отпустить его и не пытаться с лихорадочным отчаянием цепляться за призраки.
-Рики я вверяю тебе. Ты волен воспитывать его так, как сочтёшь нужным. Я хотел сделать из него монстра, ты прав. Я хотел, чтобы этот ребёнок вырос и без раздумий и сантиментов умер за тебя. Знаешь, чего я хочу теперь? Чтобы рядом с тобой был брат, которому ты сможешь полностью довериться. И который сможет довериться тебе. Чтобы вы прикрывали друг друга. Только так.
Да, он хотел, чтобы Рики повзрослел лишь для того, чтобы стать для Эниши щитом, как все те психи, которые на войне с патриотическим кличем бросались под вражеские танки, обвесив себя гранатами. Но Рики тоже человек. Обычный мальчишка с поломанным детством, которое поломал ему Кенджи. Кенджи ведь учил Эниши человечности. Жестокости, но он не хотел, чтобы Эниши рос машиной для убийств. Рики же Кенджи объяснял, что убийство это весёлая забава и нет ничего дурного в том, чтобы отнять жизнь, он растил из мелкого психопата, который за шоколадку не пожалел бы даже свою жизнь. Кенджи и Аоши всячески подбадривал, когда тот в очередной раз умудрялся что-нибудь учудить, и от него разбегались в ужасе все, кому не лень.
Что сделал Кенджи ценного в этой жизни хотя бы для кого-нибудь? Да ни черта Кенджи не сделал. Он отлично умеет ломать, а вот строить куда тяжелее. Но он научится. В нём проснулось желание быть взрослым, а не ребёнком, который может бегать от слова ответственность. Ему стыдно за себя. Его от себя тошнит. Кенджи подавленно и мрачно отрицательно качает головой, когда Эниши говорит, что готов принять наказание. Кенджи был раздавлен своей виной перед Коичи до такой степени, что кровожадно стремился перекинуть её на всех, даже на самых близких людей. Но с этим покончено, он больше не будет сбегать от того, что натворил. И уж тем более не намеревается наказывать Эниши и перекладывать свои косяки на него.
-Я считаю, ты должен решить, какое я должен нести наказание. Это твоё право, как брата Янлин. Я тебя слушаю и готов принять любое твоё решение.
Эниши имеет на это полное право. Лидеры так не поступают? Да Кенджи плевать. Он сделал больно своим детям, и ему не нужно, чтобы Тагава судил его за его преступление. Он хочет, чтобы его судили его дети. Они с Эниши должны определить и наказание для Аоши. Аоши действовал по безумной воле Кенджи, и Кенджи виноват и перед ним. Но если сейчас оставить его безнаказанным, в другой раз Аоши проявит инициативу, и ему не потребуется команда «фас». Также, как Кенджи должен научиться быть стоящим лидером своего клана, Аоши должен осознать, в чём разница между семьёй и врагами, кого можно хоть на куски рвать, а кого трогать нельзя. Даже если у Кенджи-сана в мозгах случилось затмение.
-Какое наказание ты бы назначил для Аоши и Изуми? Аоши должен понять, что семью нельзя трогать, даже если я сказал. Где гарантии, что я не слечу с катушек снова.
Аоши с Изуми неделимы в их чокнутом представлении. Если его лишают еды, она, как заправская психичка, не ест до тех пор, пока ей не позволят накормить Аоши. Если ему нельзя выходить из комнаты, она также не делает ни шага в сторону. И любое наказание они принимают, как наказание для обоих. Но сейчас дело не в их тараканах. Кенджи видит лишь один, хоть и жестокий способ, дать понять Аоши, что нельзя трогать семью. Аоши невозможно запугать или призвать к благоразумию, даже если Тагава явится к нему бить в барабан, Аоши и ухом не поведёт. Ему нужно показать, что, если он будет плохо себя вести, он может лишиться того, что ему дорого. Раньше они с Изуми не разлучались ни на день, даже если у него была куча кровавых разборок до глубокой ночи, Аоши, когда все шли отмечать победы, возвращался к ней, а она не могла заснуть без него. Кенджи не может навсегда забрать у него Изуми. Кенджи сделал достаточно подлостей, чтобы продолжать в том же духе. Но, если разлучить их на какое-то время, Аоши наглядно увидит, что за дурные поступки может её лишиться. Даже если дурные поступки продиктованы Кенджи.
-Быть лидером клана якудза довольно паршивая работёнка. За вредность молоко не дают, и, когда чувствуешь в своих руках власть, это размывает границы дозволенного. Я кретин, который учится на своих ошибках. Ты должен быть умнее и учиться на моих.
Была такая легенда, что путников лесные эльфы заманивали в болото. А эти путники, ослеплённые тем, что всё знают лучше других, поддавались их чарам и, опомнившись, понимали, что завязли по пояс. Кенджи, словно такой самоуверенный путник, завяз по самые уши. Только никакие эльфы его не звали. Он сам себя в болото завёл. И даже не заметил, ослеплённый тем, что можно всё. Это бред сивой кобылы. Он ведь всегда жил по принципу, мне можно, другим нельзя. Но теперь Кенджи с болью в сердце понимает, что, чем больше власти имеешь, тем меньше стоит поддаваться обманчивому очарованию подобных мыслей.
-Ты дал мне шанс на то, чтобы ты простил меня однажды. Думаю, и Янлин мне даст этот шанс. Но я себя не прощу. Я всегда буду жить с этим, Эниши. Даже если вырежу себе и сердце и мозги, это чувство никуда не денется. Ни с Коичи, ни с Янлин. Если ты почувствуешь за мной ещё хоть одну странность, убей меня, без раздумий.
Кенджи не может дать Эниши гарантий, что больше ничего не учудит. Она оба были уверены, что Кенджи никогда не сделал бы такого с Янлин. И оба заблуждались. Кенджи учится на своих ошибках, и он будет всецело оберегать свою семью, ему тошно от одной мысли, что в нём снова могло бы разгореться желание их крови. Но он должен обезопасить семью, в первую очередь, не от Тагавы, Шиджеру или ещё кого, а от себя. Он понимает, что, по-хорошему, должен снять с себя полномочия лидера. Но это было бы слишком просто, снова перекинуть ответственность на других, прикрывая свою пятую точку. Кенджи запросто мог бы уступить своё насиженное место Эниши, но одно дело уступить, другое скинуть на его плечи все те сложности, что в последнее время словно преследуют клан. Кенджи должен заново поднять клан своими руками. Но он должен быть уверен, что, если на старости лет снова слетит с катушек, рука Эниши его остановит.

 Отправлено: 18.02.18 01:54. Заголовок: Эниши морщится от то..

Эниши морщится от того, что рассказывает ему Кенджи-сан о Джеро и прочих его подельниках. Могут ли они быть уверены, что вместе с Джеро ушли и его заговоры? Эниши уже не может доверять даже Кенджи-сану, что уж говорить о том, чтобы доверять шайке неудачников, которые хотят выслужиться перед главой клана. Клан Миуру не в безопасности. И виноваты в этом буквально все. виноват в этом Кенджи-сан, которого, по всей видимости ненавидели. Виноват в этом и Эниши и Янлин, которые, конечно, были огромными раздражителями для всех этих неудачников. Эниши так же болезненно реагирует на то, что Янлин была вынуждена испачкать руки в крови. снова из-за того, что Кенджи-сану показалось, что она была недостаточно напугана и наказана. Эниши мог бы много сказать, но Кенджи-сан выражает раскаяние, а Эниши не зверь и не добивает того, кто уже почти мертв.
Признаться, он был согласен с утверждением, что Кенджи-сан не справился с властью. И здесь Эниши мысленно проявляет некоторое понимание, потому что сам не уверен в том, что власть не ослепила бы его. Он не всегда был лучше. разве не упивался он своей властью над Марьяной, просто потому что он ее полюбил и ему захотелось, чтобы она любила его в ответ. Разве он не готов разрушить ее жизнь только из-за веления своего сердца? Что ж. Как говорится, от осины не родятся апельсины. И уж Эниши точно не апельсин. По правде сказать, Эниши больше в этом плане бы доверял Батыю. Тот был более серьезным, свирепым и пресыщенным. В то время, когда Эниши с удовольствием бы катался на спортивной машине с младшим братом, то Батый всегда стоял бы на карауле.
Если Эниши растерянным не выглядит, то это не значит, что этого нет. Эниши, словно на исповеди Кенджи-сана, которого он сначала считал практически идолом, потом буквально пару минут назад, скатившимся безумцем, не достойным зваться главой клана. Сейчас перед ним человек. потерянный и разбитый человек. разве не сложно видеть разбитым того человека, которого ты считал жестоким и свирепым. Он лишь не мешает своими словами и действиями этой пугающей исповеди. Он лишь умалчивает, что в какой-то момент сомневался, а хочет ли он вообще иметь дело с якудза, если у них принято натравливать своих людоедов на своих детей. Эниши хочет, чтобы у него была дочь с красивыми глазами, как у Марьяны и чтобы Марьяна не умирала от страха от того, что неизвестно когда может оборваться жизнь любого члена семьи.
- Я ценю это, Кенджи-сан.
Коротким кивком встречает Эниши информацию о Рики. Это действительно ценно. Эниши не хочет, чтобы Рики рос монстром. Он станет великим воином. Но он может стать великим благородным воином.
Эниши вскидывает голову. Наказание. Эниши все равно никогда не простит то, что в доме остались Аоши с Изуми, которые теперь для него не несут никакой важности. Он и раньше не воспринимал их всерьез, считая грязными животными. Теперь он видит, что они ничтожные животные, на защиту которых Кенджи-сан бросался, а на защиту Янлин бросился ребенок. Эниши очень надеется, что они не будут попадаться ему в коридорах, иначе его может вывернуть наизнанку от их соплей и от того, насколько они не люди. Вот уж правда, порой любят больше собак, чем людей. Эниши слишком хочется произнести «Аоши должен умереть». Но разве заслужило это отрепье простой смерти?
- Карцер. Вдалеке друг от друга. и, чтобы они понятия не имели, когда их выпустят и выпустят ли вовсе. И пусть не попадаются мне на глаза. Еще одна ошибка и я убью их на глазах друг у друга.
Он мрачновато ухмыляется, все еще не в силах понять, как можно было натравить Аоши на Янлин. Впрочем, рано или поздно Эниши отпустит. Сейчас воспоминания еще слишком живы.
- Рокуро-сан. Ваш отец, Кенджи-сан. Наказание должны осуществлять родители.
у Кенджи-сана всегда были сложные отношения с суровым самураем Рокуро Миуру. Насколько это наказание неприятное судить сложно, если не знать Рокуро-сана. А его знает почти весь мир якудза и старается с ним не сталкиваться. Стоит ли уточнять, что больше всего доставалось сыну, который не избрал путь самурая?
Улыбка Эниши становится несколько озорной, но какой-то особенно твердой и даже жестокой. Он не отступится.
- Не сомневайтесь, Кенджи-сан. Моя рука не дрогнет.

 Отправлено: 18.02.18 17:44. Заголовок: Кенджи догадывается,..

Кенджи догадывается, что Эниши думает о Джеро. Он и сам думает также. Не хватало на их головы чёртового предателя Джеро, которого, как оказалось, хлебом не корми, дай замутить против хозяев заговор. А Кенджи, вместо того, чтобы следить за кланом и не дать произойти подобному, был занят тем, что жевал сопли и напивался в хлам в честь того, что хреновый из него вышел папаша, хреновее, чем его собственный. Рокуро хотя бы не довёл Кенджи до того, чтобы он от его старческих нотаций вышел через окно, но Кенджи «превзошёл» отца, и Коичи настолько далеко от него, насколько возможно. И что сделал Кенджи, пытаясь заглушить эту боль? Чуть не убил свою дочь.
Ему хочется рвать на себе волосы и запереться в Азкабане, где он своими завихрениями не смог бы причинить своим близким боль. Где его бы лишили души дементоры. Кенджи даже в зеркало смотреть не хочет, ему противно видеть во что он превратился. Что бы он вытворил ещё, если бы продолжил пьянство и жалкие попытки перекладывать свою вину на всех, на кого не лень.
Кенджи также тяжело, что Янлин убила человека. Кенджи её чуть не убил, а она спасла его. Лучше бы Янлин придушила его. Но ему больше не стыдно за то, что она родилась девчонкой. Он, чёрт возьми, любит её. Кенджи скажет ей, что тот ублюдок не умер от её руки. Что Кенджи сам его добил. Это неправда. Но он не хочет, чтобы дочь корила себя за то, что оборвала чью-то жизнь.
Кенджи благодарен Эниши за то, что он его слушает и даёт выговориться. Что он остаётся и даёт ему шанс, который Кенджи не заслужил ни черта, но, каким бы старым извергом Кенджи не являлся, он не упустит этот шанс. Он согласно кивает относительно наказания Аоши и Изуми. Кроме того, Кенджи подумывает запретить Аоши давать Изуми транквилизаторы. Девчонке без таблеток придётся не сладко, но Кенджи себе больше не доверят. А, помимо него, лишь Изуми способна хоть как-то влиять на своего людоеда. Ей будет страшно воспринимать всё трезвым разумом, но его выбор стоит между страхом Изуми и спокойствием собственных детей. И он выбирает своих детей. Да и он не намерен жевать Изуми сопли. Страшно всем женщинам клана, но они обходятся своими силами и не глотают транквилизаторы тоннами.
-Ты попал не в бровь, а в глаз. Хуже не придумать. Сколько лет я не видел старого брюзгу, и ещё не видел бы столько же. Ты мало знаешь моего папашу, Эниши. Он устроит гестапо. Будь готов, что он нас всех поставит к стенке и заставит отдавать ему честь самурайскими знамёнами.
У Кенджи чуть припадок паники не приключается, когда он представляет, как сюда заявится Рокуро, в качестве наставника клана. Кенджи охотнее бы помер, чем просил бы о помощи этого старика, но, ради своих детей, Кенджи, скрипя зубами, пойдёт с ним на мировую. Рокуро как долбящая всем макушки мисс Эндрю, только Кенджи ни хрена не Мэрри Поппинс, и он не переваривает его самурайские психи. Нет, Кенджи, даже будучи ребёнком, и сам не был подарком. Он, бывало, дерзил отцу и страшно бесился, когда тот заставлял его соблюдать всю эту самурайскую хрень под названием ритуалы, от которых у Кенджи с тех пор нервная почесотка. Но он боялся отца и хотел, чтобы его дети его не боялись. И к чему он пришёл? Эниши чуть было не покинул его, а Янлин не могла решиться рассказать ему про свой развод, опасаясь, что милый папаша психанёт. Кенджи меньше всего хотелось стать в их глазах таким отцом, которого следует опасаться. И его и физически и морально ломает тот факт, что он катится в пропасть. Но он всё ещё достаточно силён для того, чтобы, притормозив у самого края, снова подняться на ноги.
-Но правда в том, что если кто и может заставить меня взять себя в руки, так этот ворчливый самурай. С ним держи ухо востро. Он тот ещё пройдоха, и нас всех сдаст с потрохами за милую душу.
Рокуро-сан воспитывал Кенджи по принципу «не можешь заставлю, не хочешь прибью», и он жил в страхе перед своим отцом, хоть и пытался ему этого не показывать. Но разве не верно, что дети повторяют ошибки за своими родителями? Кенджи больше всего любит Эниши, он с младых ногтей нещадно баловал сына и не наказывал ни за какие шалости. Но с другим сыном, Коичи он вёл себя так, как вёл себя с ним Рокуро. Отец также частенько упрекал Кенджи в слабости и в том, что из него не вырастит ничего путного. Чёрт, и этого старого брюзгу Кенджи придётся привечать в своём доме, куда он от него сбежал в надежде почитать зловещего папашу на расстоянии, причём, как можно более дальнем. Кенджи не сомневается, что отец откликнется на просьбу помочь клану восстать из пепла. Рокуро не переваривает Кенджи и потому не упустит возможности отчихвостить его.
Кенджи одобрительно усмехается в ответ на обещание Эниши, что его рука не дрогнет. И Кенджи благодарен своему сыну за уверенность в том, что Эниши его остановит.
-Для меня важно, что ты остался со мной. Я бы не справился без тебя.
Он улыбается Эниши, измотано, но признательно. Эниши нужно увидеть сестру, и он отпускает сына к Янлин. Сам же возвращается в кабинет, не чтобы беспробудно бухать, а собрать мозги в кучку. Он даёт распоряжение относительно карцера для Аоши и Изуми, находящиеся на завидном удалении один от другого и собирается с духом, чтобы набрать номер своего отца, который бы и рад забыть, но почему-то его помнит. Кенджи потирает виски. Ему предстоит и самый тяжёлый момент, придётся отправить Джию в другой дом и позволить чёртовой интриганке, Ниси, переступить его порог. Он понятия не имеет, как жить без Джии, которая прочно врезалась в его сердце. Но уже знает, что будет болезненно тосковать по ней каждой своей клеткой.

 Отправлено: 14.03.18 20:02. Заголовок: Карцер Аоши не чело..

Карцер

Аоши не человек. Аоши – собака. Поэтому он понимал, что будет наказан еще раньше, чем, наверное, это понимали остальные. Он как пес, который съел обувь хозяина, понимает, что где-то напортачил и поэтому даже взгляд становится виноватым и покаянным и готовым к любому наказанию. Его логика проста. Он считал, что дочь Кенджи-сана должна была умереть, но что-то пошло не так. Маленький самурай спутал ему все карты. Дочь Кенджи-сана жива. Кенджи-сан сам не позволил Аоши убить ее до конца и полакомиться мягкой плотью. Значит где-то и что-то Аоши сделал не так. Он не переживает от несправедливости, потому что наказание было бы справедливым. «приключение» в подвале так же не прибавило ему очков, откровенно говоря, у него был всплеск психов и он не слишком помнит, что там происходило. Он даже не уверен, что не разорвал на части дочку Кенджи-сана, хотя давал себе установку этого не делать. Он болен. Аоши не просто ручной людоед. В кланах часто бывают такого рода людоеды для устрашения остальных. Это было престижным. Людоеды в классах как аксессуары. Большинство из них ест мясо только под соусами и не выносят сырого человеческого мяса. а разрывают плоть просто для антуража. Выглядит пугающе. Чего многие и добиваются. Но Аоши болен. Он как зверь. Если чувствует запах крови, то не может себя сдерживать. Он не питается мясом для устрашения других. Это бесконтрольно, как и влечение по отношению к своей сестре. Возможно ли это было остановить, когда он был совсем ребенком? Возможно, но никто не остановил. Всем было плевать на его шизофрению и она расцвела махровым цветом. Сейчас это уже не остановить.
Когда его проводили из подвала в их комнату с Изуми, он уже понимал, что его накажут. Он не знал, как и просто покорно ждал. Раскачиваясь на полу, обхватив колени руками, он даже открыл клетку Изуми. Ему спокойно, когда она касается его своими руками. В его жизни всего два человека, запах рук которых он отличит с завязанными глазами и подставит спину для удара. Это Изуми и Кенджи-сан.
- Нас накажут. Если нас не накажут, значит мы умерли.
Говорит он Изуми. Почему он считает, что накажут и ее? потому что их целостность для него слишком очевидна. Они единое целое, а он не благородный воин, который стал бы бить себя в грудь и говорить, чтобы ее не трогали и виноват только он. порой быть единым целым, значит нести наказание вместе. Даже если провинился кто-то один из них, как, к примеру, сейчас Аоши. Ему даже в голову не придет подумать, что он один должен нести наказание. Он не знает, что их ждет. Смерть ли? Мучения ли? Аоши этого не боится. Если перед ним встанет Кенджи-сан и скажет, что от него отрекается, то тогда его тело пронзит болью. Если ему будут отрывать ногти заживо, то это всего лишь физическая оболочка. Ей бывает больно. Но можно пережить. Если от него откажется Кенджи-сан, то он понимает что это и есть смерть. Причем, не та смерть, которую он мог бы принять спокойно.
Когда за ними приходит, то он почти испытывает облегчение. Правда, сам подняться на ноги не может. Ему «помогают». Ноги немного подкашиваются, припадок еще не до конца его отпустил. Охрана двигается в сторону Изуми и Аоши изловчается, чтобы сказать ей, глядя прямо в глаза
- Это наказание. Мы его вынесем. Если мы умрем, то вместе. Кенджи-сану не понравилось, что мы причинили боль его дочери.
Он старается коснуться пальцами ее перепуганного лица, но его грубо отпихиывают и он осознает, что его испытание это не касаться ее и не быть с ней рядом. Они никогда не расставались надолго. Она не засыпала без него, он не засыпал без нее. Это казалось таким же нормальным как дышать. Оторвать Изуми от него, значит как оторвать близнецов друг от друга. Сиамских. Близнецы на расстоянии чувствуют боль друг друга. и она становится еще более острой, чем, если они находятся рядом. Он снова к ней тянется, она тянется к нему, но их снова резко «разлучают».
- Если я умру, ты умрешь следом. Если умрешь ты, то я приду следом.
Успевает сказать он, когда его уводят. Его уводят первым. Но его слова совсем не звучат как угроза. Плечи поникли. Нельзя трогать детей Кенджи-сана. Даже если сам Кенджи-сан этого просит.

 Отправлено: 02.04.18 01:52. Заголовок: Янлин ждёт Эниши в е..

Янлин ждёт Эниши в его синей комнате и нервно мерит её шагами, едва закончив с братом телефонный разговор. Голос Эниши звучал невозмутимо, но она прекрасно знает своего брата, и он знает её, как облупленную. Конечно, он бодрится, чтобы и она падать духом не вздумала. Но она не может не переживать о том, что там, за стенами кабинета отца, между ними происходит. Она ужасно боится за Эниши, за то, что они оба не сдержатся и схватятся за мечи. Если её брат пострадает, она не простит себе этого. И отцу тем более не простит, даже если на земле случится апокалипсис. Её нервы, как натянутая струна, и она истерически готова ворваться к ним. Янлин не покорная марионетка Изуми, которая ждёт у моря погоды. Она уже собирается прервать их беседу, как Эниши появляется на пороге, и она, кинувшись к брату, заключает его в надрывные, крепкие объятия, прижавшись носом к его плечу. Просто почувствовать его такое родное присутствие и тепло. Как же сильно она по нему соскучилась.
-Эш, родной. Господи, я чуть с ума не сошла и все ногти сгрызла. Я…чёрт, как я рада тебя видеть.
Янлин в детстве не выговаривала его имя, и, порой, и теперь так ласково зовёт брата. Она с трудом размыкает руки, лишь для того, чтобы провести по его щеке и улыбнуться ему ласково и немного виновато. Эш попал под раздачу из-за её выкрутасов, и ей стыдно перед любимым братом за то, что она втянула его во всё это дерьмо. Да ещё и Рики досталось под шумок. Но её стыд не отменяет того, что папенька проявил себя, как конченый псих, для которого мало что на свете святого.
-Вы поговорили? Я места не находила, не зная, какого чёрта папенька потребовал тебя к себе и что ещё он может учудить, я так волновалась.
Она, пребывая в некотором шоке, сумела, как ни в чём не бывало, поговорить с отцом. Но потом задумалась, что за чертовщина творится в их доме. В такой ситуации хоть «ласкового» дедулю призывай, Рокуро-сан и у самих чертей наведёт порядок и не поскупится на тумаки для её папеньки. Кому сказать, не поверят, родной отец переплюнул психованного людоеда. Людоед хотя бы не скрывал своего к Янлин «милого» отношения. Янлин вины с себя не снимает, она облажалась в попытке реабилитировать память о Коичи. Но, с каких пор это повод швырять свою дочь цепному псу? И ей тошно, что, вместо ненависти к отцу, она питает к нему невольную жалость, видя, как он разбит из-за отъезда Джии. Янлин не страдает сентиментальностью, но, возможно, дело в том, что она сама ещё недавно была разбита, понимая, что им с Тоши не вернуть прежних отношений. И она испытывала жгучий стыд, что не могла перестать кидать страстные, хоть и украдкой, взгляды на Батыя, заставляя себя не думать о нём, но не будучи в состоянии остановиться. Но уж папенька своего не упустит, Янлин не сомневается, он найдёт способ вернуть Джию.
-Безумный день, да? Даже не знаю, что обо всём этом думать.
По тараканам их клана хоть книгу можно писать. Но Янлин хочется перебирать всё это в памяти меньше всего. Её брат рядом с ней, и она, чёрт дери, не видела его целую вечность, будучи в этой чёртовой армии, куда она больше ни ногой. У неё короткая причёска, под мальчика, и они с Эшем смотрятся ещё более похожими.
-Знаешь, что самое «милое»? Мне хочется неделю валяться в кровати, есть пастилу и капризничать. Но я, как старшая дочь, видимо, должна буду встречать шлюшку отца. Ниси или как её там. Эта малолетняя сучка уже страшно меня бесит.
С некоторыми японскими традициями не поспоришь. Отец и сам бы рад слить эту Ниси, но так просто это не получится. Да уж, он и тут им удружил, заделав ребёнка девице, при мысли о которой Янлин даже начинает немного симпатизировать Джие. Она улыбается. Она с Эшем может быть собой, отнюдь не домашней, кошечкой, шипящей на всех, кто её бесит.
-А наш Рики не промах. Проще дождаться дождика в четверг, чем заставить его лежать в кровати. Он попросил шоколадку, я сделала вид, что повелась, а он куда-то усвистал. Хорошо, Батыю не попался на глаза.
Она краснеет, упомянув Батыя. Ей бы дрожать в уголке, а она думает о том, что жизнь штука непредсказуемая, и она больше не хочет играть с Батыем в прятки. Она не может прятать от себя безумного желания ему отдаться. И не только телом. Янлин не стеснялась вести себя с мужчинами кокетливо. Но, в присутствии Батыя, покрывается румянцем. Янлин чувствует его к ней страсть и пылко отвечает взаимностью. Ей хочется не просто с ним переспать. Ей хочется быть его женщиной. Просыпаться в его объятиях, невзирая на его опасность. Иллюзий она не питает, он свирепый воин и свернёт ей шею, если она досадит ему. Янлин ничего не может с собой поделать. Она побаивается Батыя, но втрескалась в него, как глупая школьница.
-Как у тебя с Марьяной? Уверена, всю её оборону ты уже пробил.
Она целует брата в щёку и лукаво улыбается. Она выглядит усталой. Но она, назло папеньке, не развалится, не дождётся. Он считает большинство женщин слабыми созданиями, которые только и могут, что вилять задницами и должны стелиться ковриком при виде мужчин. Она готова стелиться ковриком перед Батыем и Эниши. Потому, что они истинные мужчины. Она не собирается дерзить отцу, будет вести себя подчёркнуто вежливо и не скажет ему ни одного дурного слова. Но если он хочет, чтобы она снова смотрела на него, как на родителя, ему придётся попотеть. Она даст отцу такую возможность, но не намерена делать вид, будто ничего не случилось.

 Отправлено: 03.04.18 00:06. Заголовок: Эниши достаточно взв..

Эниши достаточно взвинчен, чтобы попытаться перевести дух. Они с Янлин духовные брат и сестра и она в любом случае прочувствует кожей его нервозность. И все же ему не хочется, чтобы она еще переживала, если учесть, что ей пришлось пережить, благодаря глупости всего клана Миуру. Он даже зубами почти скрипнул, когда отправляется в свою комнату. Почему не в комнату Янлин? Он слишком хорошо ее знает. В детстве они могли ждать друг друга в разных комнатах. Он ждал Янлин в ее комнате, а она ждала его в его комнате.
Он обнимает ее крепко, невыносимо думать, что он мог так просто ее потерять. От одной мысли, что он мог прийти и не застать ее в живых, у него кровь в венах стынет. Она обнимает его порывисто, а он обнимает ее так крепко, как будто бы заново обрел. Хотя, почему, как будто? Он заново ее обрел.
- Мы поговорили. Все в порядке. Никто никого не убил.
Он отшучивается. Хотя, в этом тоже есть доля правды. У него ведь были мысли даже о том, чтобы убить Кенджи-сана. Но, конечно, это были эмоции, с которым он бы сумел справиться. И сумел.
- Денек выдался, что надо. Кстати, людоед и его марионетка разведены по карцерам. Если он окажется поблизости от тебя, то можешь делать ставки, кто быстрее отсечет ему голову, я или Батый.
Усмехается Эниши на один бок, тут же заметив, что Янлин стушевалась, стоило ему упомянуть имя Батыя. Тем более, в том предложении, которым он явно дает понять, что Батый так же не слишком доволен тем, что произошло и Янлин отныне будет защищать. Батый не распространяется на тему своих симпатий, как истинный воин и мужчина. Сложно не заметить, какие взгляды он бросает на Янлин. В этих взглядах нет юношеской пылкости. В этих взглядах есть скрытая и от того более свирепая страсть. Эти взгляды призваны скрыть то, что он чувствует. Как мужчина с принципами, Батый ничего не предпринимал, потому что Янлин была замужем.
Эниши пожимает плечами и улыбается.
- Я бы пообещал тебе, что не придется встречать новую мачеху. Но, к сожалению, нам придется стоять бок о бок и не слишком явно показывать презрение. Ибо для того, чтобы решить проблемы клана и недопонимания в семье на помощь призван Рокуро-сан. Уж он не упустит возможности ткнуть всех в традиции.
Он слегка морщится. Нельзя сказать, что он слишком рад новым прибытиям в особняк Миуру. Как Рокуро-сан, так и новая «мачеха», ничего хорошего это все не сулит. Но у них не было выхода. Каждый из них слишком много всего натворил.
- Рики получил долгожданный отпуск. Пора бы ему побыть простым ребенком, я думаю, что хватит его на неделю максимум. Но он заслужил просто поесть мороженое, сходить в кино с друзьями и погонять мяч не улице.
Да и, если честно, Рики не заслужил, чтобы Рокуро-сан встретился ему сразу, вот так без подготовки. Поэтому Эниши считает, что Рики действительно на время стоит выехать из особняка и пожить жизнью нормального ребенка. Кто знает, будет ли еще такая возможность? Рики все равно воин и очень сильный воин. Он без тренировок-то толком не сможет. Но Эниши хочется, чтобы младший не рос роботом, которого из него хотел сделать Кенджи-сан. И чтобы улыбался простым детским радостям.
Его сестра коварная и умная женщина и поэтому стоит ее щеки залить румянцу из-за упоминания Батыя, как она ловко переводит тему на Марьяну. Что у него вызывает улыбку. Он всегда чувствует тепло, когда говорит о Марьяне и сейчас вспоминает, как ее тело отзывалось на его ласки. Кажется, это было чертовски давно. Слишком много событий, которые вытесняют то, что действительно важно.
Эниши с усталым вздохом опускается на диван и увлекает за собой Янлин, чтобы провести по ее волосам, по коротким волосам. День действительно был безумным и им обязательно нужен отдых. Эниши нажимает на кнопку и просит, чтобы в его комнату принесли излюбленную Янлин пастилу.
- Оборона Марьяны держится. Но именно это мне и нравится. Ты же знаешь. Просто секс меня не интересует.
Как он говорил и Марьяне и Янлин, ему нужна ее любовь. Ему нужно, чтобы Марьяна его любила, а не хотела. С сексом проблем нет. Если Эниши что-то хочет, то он это берет. Если Эниши хочет Марьяну, то он ее возьмет. И возьмет ее сердце.
На красивом подносе приносят пастилу. Эниши приглушает свет. Прикрывает глаза, все так же слегка рассеянно поглаживая сестру по волосам.
- А как долго ты будешь краснеть от упоминания имени Батыя? По правде говоря, людоеда даже спасло, что он в карцере. Батый был в бешенстве, когда узнал о том, что произошло с тобой.

 Отправлено: 05.05.18 01:35. Заголовок: -Отличные новости, Э..

-Отличные новости, Эш. Пусть семейка людоедов, разнообразия ради, поразмазывает сопли по стенам карцера, а не друг на друге.
Янлин одобрительно усмехается, не скрывая своего удовлетворения услышанным. И всё же, наверное, Янлин ненормальная, раз она не против дать людоеду с этой его марионеткой шанс. Он чокнутый психопат, но от него можно не ждать заговоров, как от Джеро. Она не свихнулась окончательно и не собирается заламывать руки, если эту психованную парочку вздёрнут на суку, но цепные псы есть и у других кланов, и им не помешает этот Такахаси, когда их клан трещит по швам, стараниями папеньки.
-Рокуро-сан? Мы попали. Когда он прибывает? Ничего, мы уж как-нибудь сцепим зубы, а вот папенька получит больше нас всех, вместе взятых. Надо найти наши кимоно в духе «дети якудза». Мы с тобой точно запихнули их подальше в шкаф, и придётся вспомнить, в какой.
Она суетится, Рокуро-сан не милый дедушка, который читал внукам сказки. Самое милое, что слышали от него Эниши и Янлин, так это «говноед» и «проститутка». Он, в редкие минуты встреч, поучал то Янлин, то Мэй, что малявкам не позволено краситься так, будто папаша собрался отправить их на панель, и сетовал, как мало порол сынулю. Даже иронично - Кенджи разрешал дочерям многое из того, что обычно не позволено женщинам в традиционных семьях, и кто бы мог подумать, что не жёсткий Рокуро-сан, а их, казалось бы, толерантный отец такое учудит. Кенджи всегда боялся выжить из ума и стать обузой для семьи. Впрочем, она драматизирует. Всё в порядке с мозгами у папеньки, если так можно назвать человека, считающим запугивание своих детей нормальным времяпрепровождением.
-Хорошая идея, пусть пока Рики побудет вдали. С малышом не соскучишься и чёрт знает, чем он может прогневить Рокуро-сана. Да уж, вряд ли он выдержит долго в роли нормального мальчика. Но, уверена, чтобы он не рвался из отпуска, ты хитро запасёшь тонну сладкого.
Янлин озорно улыбается, шутливо и нежно приложив кончик пальца к носу Эниши. Раньше она не слишком обращала внимание на Рики, но теперь постарается дать ему женскую заботу, как если бы была старшей сестрой этого малыша. Они с Эниши отведут Рики прогуляться в парк, и она, мягко хмыкнув, представляет, как восторженно он схватит их за руки и с любопытством будет крутить головой по сторонам.
-Ты прав, родной, пора заканчивать краснеть. Просто секс пусть остаётся в бурной юности. Наши с тобой сердца, видно, постарели, раз нас обоих потянуло на романтику.
Она думала, после развода ей больше романтики не захочется. Она выносила Тоши мозг то ревностью, то скандалами, он порой был с ней холоден и груб. Янлин сделала роковую ошибку и долго себя корила и мучилась, но потом из неё словно выпили силы, и она стала успокаиваться. Тоши был её первой любовью, и она отпускала его с тяжёлым сердцем, но, после всего пережитого, она не сломалась, а воспаряла духом, словно восстав из пепла. Она не будет цепляться за прошлое и не станет прятать от себя свои пылкие чувства к Батыю. Столь сильные, что Янлин немного страшно.
Она пока не может понять, как вести себя с Батыем, чтобы это не выглядело, словно она кидается ему на шею. Хотя, после слов Эниши, удержаться сложно. Она и не думала, что Батый о ней беспокоится. Янлин, насмотревшись на скотское отношение Кенджи к её матери, не слишком доверяет мужчинам. Её брат это особенное, Эниши она верит больше, чем себе. Тоши был хорошим мужем, но она невольно ждала подвоха, хотя в итоге сама оказалась далеко не идеальной женой. Но этому властному, свирепому воину ей отчаянно хочется довериться и сходить с ума в его сильных руках.
-Марьяна не устоит, я в тебе не сомневаюсь. Познакомишь даму сердца с любимой сестрёнкой? Мне не терпится узнать ту, что заняла твои мысли.
Янлин невинно хлопает глазками, как всегда, когда о чём-то просит Эниши. Если он решил, чтобы Марьяна была с ним, то так оно и будет. Янлин гордится братом и свято уверена, Эниши удастся всё, что бы он ни задумал.
-Рискую прослыть домоседкой, но больше не хочу далеко уезжать. Прости, что втянула тебя во всё это, Эш. Обещаю, впредь твоя бестолковая сестра будет думать головой, а не другим местом.
Эниши садится на диван, притягивая к себе Янлин, и она устраивает голову на его плече, обнимая Эниши и ласково щурясь, когда он гладит её по волосам. А она снова целует его в щёку. Им приносят пастилу, и Янлин нервозным жестом велит прислуге уходить. Она неплохо обходится со слугами, но сейчас ей не хочется, чтобы нарушали их уединение. Она берёт кусочек пастилы и подносит к губам Эниши, улыбаясь и вновь обретая, казалось, пошатнувшееся равновесие. У них особенная фишка кормить друг друга своей любимой едой. Эш подшучивал над стремлением Янлин заваривать ему чай так часто, что он рискует полюбить это пойло, и она хмыкала, грозя ему пальцем, мол, её не проведёшь и скорее уж Эниши придётся по душе сироп от кашля.
-Значит, Батый осведомлён и про армию? Что же он сказал? Чёрт, поджилки дрожат, я не готова прочесть на его лице разочарование. Но даже лучше, если он обо всём знает. Я хочу быть честна.
Янлин смятена. Она не может представить, как Батый воспринял её не самую удачную попытку повторить затею Мулан, в надежде запоздало попросить у Коичи прощения за все те тонны ехидства, кои она выдавала ему вместо поддержки. Но строить отношения на лжи обреченно на провал. А её сердце страстно желает, чтобы у них с Бату-ханом всё получилось крепко и навсегда.

 Отправлено: 08.05.18 01:07. Заголовок: Ему бы больше хотело..

Ему бы больше хотелось, чтобы семейство людоедов умерло. Честное слово, Эниши считает, что и Аоши и его кукла заслужили смерти. Он до сих пор не понимает, почему он не настоял на том, что они должны быть жестоко убиты. Он не кровожаден. Относительно не кровожаден, но ему кажется, что эта парочка заслужила мучения. Правда, видимо, он слишком сердечный. И ему жалко того ротвейлера, который очень предан Кенджи-сану, когда, к примеру, сам Эниши готов его предать. Не то, чтобы предать, но уйти. Наверное, если бы он уходил окончательно, ему бы хотелось, чтобы людоед остался с Кенджи-саном и защищал его до конца. О том, чтобы оставить здесь Янлин или Рики не могло бы идти и речи. Если бы Эниши уходил, то он бы забрал их с собой. И, если бы Янлин попыталась упираться, то Эниши бы призвал на помощь Батыя, который бы выбрал то, что лучше для Янлин. Он бы не был на стороне Эниши. И не был бы на стороне Кенджи-сана. Да, черт возьми, дай Батыю шанс и он бы просто украл Янлин.
- Разве Рокуро-сан когда-либо говорил точное время, когда он явится? Ему доставляет удовольствие смотреть за тем, как мы суетимся и подгонять нас любимыми обзывательствами. В последний раз я был «поганый бабский педик говноед». А потом я помню он сморщился и сказал «хотя вы, педики, любите говно жрать, так что для тебя я придумаю что-то другое».
Эниши даже улыбается. Чтобы совладать с Рокуро-саном нужно стараться не обращать внимание на то, что будет сыпаться из его уст. А уж Рокуро-сан это просто мастер таких оскорблений, что можно хвататься за голову. Эниши понимал, что не стоит вступать в споры с Рокуро-саном. Он даже дедушкой его не мог назвать, потому что этот злобный самурай, который может построить кого угодно, уж точно не дедушка. Здесь дело даже не в том, что Эниши опасался действий Рокуро-сана. Он никогда их не мог предугадать. Поэтому и старался избегать любого общения. Рокуро-сан мог сдать их суду, мог обезглавить, мог отправить в пансионы для тех, кто на отшибе. Он был непредсказуемым. Его можно было бы назвать безумным, но самым страшным было то, что Рокуро-сан прекрасно понимал, что делал.
Эниши улыбается. Рики юный, Рики горячий, Рики мог бы просто задать вопрос Рокуро-сану, который бы взбесил последнего. И, когда Эниши умудрился так привязаться к Рики, что первым делом подумал о том, как скрыть младшего от гнева «дедули»? но вышло как вышло. И вряд ли Эниши сумел бы защитить младшего от спятившего самурая. Поэтому приходится просто отправить его в отель, чтобы Рики даже с ним не пересекался. А Янлин его всегда понимает и от этого на душе почему-то становится спокойнее.
- Или было слишком много секса и мало любви.
Он произносит это без сожаления. У него так точно было. Он так же может сказать и про Янлин. Их отношения с Тоши были крепкими и страстными и держались на сексе и на страсти. Даже после всего, что произошло. Секс и страсть. Эниши знает, кто такой Батый. Он многого не раскрывает. Янлин его самый важный человек. Но Батый и его чувства это мужская солидарность, которую он не может раскрыть, ибо Батый ее не раскрывал. В том, что ощущает Батый не только страсть. Когда в тебе просто страсть, то ты не выдыхаешь, как раненый зверь, когда осознаешь, что людоед чуть было не разорвал предмет твоей страсти. Батый сходит с ума от его сестры. И это совсем не так, как та страсть, что была между Янлин и Тоши, которая сожгла их дотла и они чувствовали себя усталыми. Но Эниши видит как горят ее глаза. И даже по этой причине не будет раскрывать все карты. Янлин авантюрна. Она сама должна раскрыть тайну взгляда Батыя.
- Конечно, познакомлю, сестренка. Предупреждаю сразу, она такая особенная, что это даже пугает. Но с другой стороны, я подружился с Батыем. И ты будешь лояльна к Марьяне. Ты знаешь, твое мнение всего важнее, сестренка.
И это правда. Нельзя сказать, что Эниши был в восторге от Батыя и, если уж честно, то Батый ему понравился тогда, когда Эниши проницательно осознал, что Батый неровно дышит к Янлин. То, что Янлин будет под защитой, для Эниши самая важность. И ему действительно важно, что скажет Янлин по поводу Марьяны. Потому что Янлин его понимает и чувствует. И Янлин знает, что ему нужно. Рики тоже знает и понимает, но Рики слишком юный. А потом он обязательно станет крестным ребенка Марьяны и Эниши. Он даже улыбается от этих мечтаний. И улыбается печально от того, что Янлин извиняется. Крепко притягивает ее к себе.
- Это ты меня прости. Мы должны были вместе принимать правильные решения, а не беспечные. Я подставил тебя. Не защитил. Я был бестолковым братом. Я должен был защитить тебя. Прости.
Он с силой притягивает ее к себе и целует в макушку. Они были так похожи, Янлин та, кто понимает его без слов. Как он мог не защитить ее? Хорошо, что появилась па стила и они могут отвлечься на свое увлечение кормить друг друга. Он с радостью есть пастилу из ее рук, хотя нельзя сказать, что он чувствует ее вкус.
- Разочарования не было. Сначала он был в восхищении. Потом переживал за тебя. Потом глаза его пылали яростью. Сестренка…
Эниши замолкает, потому что отдается наслаждению пастилой. Да и, если уж честно, то ему нравится дразнить сестру, поэтому он лукаво щурится.
- Батый полюбил тебя еще в тот момент, когда ты выходила замуж за Тоши. Тоши это страсть. Страсть ни черта не прощает. Батый это любовь. И он восхищается любым твоим поступком. Именно поэтому я так хочу от Марьяны любви, а не страсти.
Честно признается Эниши. Он ведь может быть честным со своей сестрой. Эниши давно не верит в страсть. Страсти в глазах Марьяны достаточно. Но страсть она, как Тощи с Янлин. Если что не так, то Тоши сбегает. Они с Янлин больше не будут распыляться на тех, кто ощущает страсть.

 Отправлено: 23.06.18 14:28. Заголовок: -Рокуро-сан в своём ..

-Рокуро-сан в своём репертуаре – сама любезность. А я, помнится, была «хуже говноедок квартала красных фонарей». Боюсь даже представить, чем он разразится, когда прознает о разводе. А уж от Рокуро-сана ничего не скроешь, себе дороже даже пытаться.
Янлин нервозно хмыкает, поёжившись. Она наивностью не страдает – наверняка Рокуро-сан задаст вопрос про отсутствие Тоши. Может, Янлин и узнает много нового из уст Рокуро-сана относительно её «позорной распущенности», но она, сцепив зубы, молчаливо выслушает его нотации. Правда, вот незадача, отдуваться за то, что позволил подобную вольность против семейных устоев, придётся Кенджи. Отец, конечно, этого не позволял, и всё же, после всего случившегося, даже у её «добродушного» папеньки не хватит окаянства не прикрыть её.
-Зато теперь у нашего разлюбезного Кенджи-сана не найдётся запала тыкать тебя в расставание с Наной, а меня в то, что упустила Тоши.
Янлин закатывает глаза, вспоминая, как Кенджи облизывал Нану и занудствовал, какая она идеальная партия для Эниши. Янлин ехидно шептала Эниши на ухо – пусть бы Кенджи забрал себе эту Нану, раз она сплошное очарование. Тоши также до одури нравился отцу, а Янлин, скрипя зубами, терпела поучения, что в любом споре прав мужчина. Она не отрицает, что порой вела себя с мужем мерзко. Она демонстративно не разговаривала с Тоши, если что-то было не по её и цинично не собиралась портить фигуру родами. Тоши старался быть терпимым, но мог холодно дать ей затрещину, и она вставала на дыбы, пытаясь ударить его в ответ и истерически рыдая, когда он, доведённый её истериками, хлопал дверью. Они слишком долго бегали от истины – в любви должно быть по-другому.
-Торжественно обещаю быть лояльной к Марьяне! Но я доверю любимого брата только самой особенной девушке. И уверена – Марьяна именно такая, иначе бы твоё сердце её не выбрало.
Эниши прижимает Янлин к себе, и она, притихнув, ласково и крепко обнимает брата и слегка отстраняется лишь для того, чтобы, обвив его плечи руками, чмонуть его в кончик носа и виновно заглянуть в глаза.
-Не вини себя. Я очень тебя люблю, Эш. Я в порядке, серьёзно. Ты же знаешь, я – пацанка и гораздо более стойкая, чем полагает Кенджи-сан. Для него всегда было нормой развешивать в интерьере чьи-нибудь отрубленные головы, но меня не пронять всем этим дерьмом.
Она буквально падает в его объятия и не отпускает очень долго. Они молчат, и она утыкается носом в его плечо. Немного плачет, выпустив пар. Всё будет хорошо. Она больше не подведёт своего брата, она стала взрослее и не поддастся соблазну совершать детские, отнюдь не невинные шалости, пусть даже с благими намерениями. К тому же, теперь они в ответе за Рики, этот малыш станет на них смотреть, определяя, что хорошо, а что не очень.
Янлин бойко вытирает слёзы, каверзно прищурившись и подмигнув Эниши. Она терпеть не может распускать сопли и, когда разбивала в детстве коленку, а мама пыталась её отловить и замазать зелёнкой, Янлин хулигански показывала язык и разбивала вторую для гармоничности. У неё почти нет страсти к женским увлечениям, разве что она спит в обнимку с Юри –игрушечным призраком, которого Эниши, словно волшебник, достал для неё. Когда Эниши и Батый задерживаются на разборках, Янлин сжимает в руках Юри и накрывается одеялом с головой. Жизнь – не сказка, и её любовь их не убережёт. Но, раз если её мужчины избрали жизнь, преисполненную опасностей и бурь, то и она не подожмёт хвост и всегда будет заодно с ними.
-Я тоже посмотрю цепким взором, что у Марьяны в глазах. Мужчины порой ужасно не наблюдательны, когда дело касается романтики.
Янлин лукаво усмехается, нежно смахнув сахарную пудру с подбородка Эниши и угощая его очередным кусочком пастилы. При виде её красавца брата одной только страстью ограничится лишь ненормальная. И в сердце Марьяны наверняка сокрыто к Эшу куда больше чувств, чем ему кажется.
Эниши распалил её любопытство окончательно, говоря загадками о намерениях Батыя, и Янлин разве что, как Рики, не подпрыгивает, силясь хоть немного приоткрыть завесу таинственности. Но Эниши ни за что не проговорится, и это возбуждает её воображение ещё сильнее.
-Знаешь, родной, я готова была родить Тоши ребёнка, стремясь удержать его. Так глупо. Ведь я не горела желанием обзаводиться потомством. А с Батыем… мне просто хочется однажды стать матерью его детей.
Янлин не находила ничего умилительного в том, чтобы менять подгузники и вскакивать каждую секунду по ночам. Но, когда она лелеет мечты о Батые, всё это кажется ей не таким страшным. Многие считали Янлин заносчивой и эгоистичной, а она стеснялась своего тела, а уж мысль о том, как исказит её беременность, откровенно её пугала. Но, ей кажется, Батый не отрывал бы от неё глаз, и рядом с ним она бы даже на девятом месяце чувствовала себя не раздувшимся шаром, а самой прекрасной и желанной.
-Но я не как покорные женщины самураев. Пусть они их любят и берегут, но они же жестоко покарают и глазом не моргнут, если те хоть в чём-то оступятся. Как считаешь – Батый мыслит так же?
Она не жена декабриста и не будет покорно кивать, с энтузиазмом китайского болванчика, как поступала её мать из страха и смирения. Батый свирепый и строгий воин, и она не хочет лишиться головы за то, что подала ему чай не с той стороны или поклонилась в неправильном ракурсе. Он серьёзен и опасен, и это пугает и одновременно распаляет её воображение.

 Отправлено: 26.06.18 02:22. Заголовок: - Мне даже боязно за..

- Мне даже боязно за сердце Рокуро-сана. Его здесь просто может разорвать от того, на кого обрушиться на первого.
Эниши не то, чтобы чувствует себя уютно от того, что приезжает ворчливый самурай. Рокуро-сан действительно обожает обзывать буквально всех, а здесь ему такое раздолье. Кенджи-сан со своими выходками, людоед в подвале со своей сестрой, Янлин, которая разводится с мужем, который, наверное, раздражал Рокуро-сана не так сильно, как остальные. от Рокуро-сана не скрыть взгляды Батыя, и Эниши уже слышит вопли дедушки, что на его внучку смотрит разукрашенное недоразумение. Эниши снова получит за свою прическу, за стиль и за то, что он до сих пор не женат на хорошей девочке. В общем, достанется всем и Эниши бы переживал, что Рокуро-сан может выдохнуться, но уповать и надеяться на это было бы глупо.
Эниши с усмешкой кивает. Не то, чтобы Кенджи-сан был против отношений Эниши с Марьяной, тут он проявлял понимание. Но действительно не мог справиться со своими симпатиями к Нане. Впрочем, Эниши понимал. Он так же питал симпатии к Нане. Но сердце выбрало другую женщину. Нельзя винить Янлин в том, что она не любила Тоши. Но сердце ее все равно выбрало бы другого.
- Если бы Марьяна не была особенной, я бы опасался знакомить ее с тобой. Ты же знаешь, как мне важно твое мнение. Но здесь… ты знаешь, я уверен в ней.
Кстати, Нана не слишком нравилась Янлин. Вернее, Нана была из тех девушек, которые нравятся буквально всем, к ней сложно было придраться во всех смыслах и аспектах. Янлин была с ней вежлива, но Янлин, словно незримо понимала, что Эниши и Нана это не навсегда и это не конец игры. Эниши прекрасно общался с Тоши. Их можно было даже назвать приятелями, даже не смотря на все те неприятности, что произошли. Но Эниши не мог заставить себя воспринимать Тоши, как сердце Янлин. Как будто бы знал, что рано или поздно это закончится, как бы Янлин ни пыталась убедить себя в том, что это любовь и что они должны пройти сквозь невзгоды. Марьяна это другое. она не так безупречна в качестве его жены, как Нана. но…
- Какой бы ты ни была стойкой, ты все же девушка, сестренка. И я должен тебя защищать. И впредь, такого не повторится. Я тебе обещаю.
Он прижимает ее к себе и молчит вместе с ней. Им, наверное, нужно это молчание. Она натерпелась, но она будет храбриться, он прекрасно знает свою сестру. Если он начнет задавать множество вопросов, то она может сорваться, потому что она девушка. и она только думает, что она пацанка, да она сильнее многих, да она дерзкая, за словом в карман не полезет. Но все же Янлин – девушка. и она ранимая, она чувственная, умеющая любить, пылко и нежно чувствовать. Но Эниши знает, что она сама опасается этой своей стороны. И Эниши в этом так же винит Кенджи-сана и винит себя. Больше он не позволит Янлин пытаться быть воином. Потому что Янлин не рождена для войны. Но Эниши смахивает ее слезы подушечками больших пальцев и больше об этом не заговаривает. Если ее спросить, почему она плачет и попытаться утешить, она расплачется еще сильнее. Эниши не хочет, чтобы она ощущала себя разбитой. Он утешает ее молчаливо, но не акцентируя на этом внимание. Он лишь послушно ест ее любимое лакомство. Страшно представить, что, если бы опоздал Рики, то Янлин больше бы не было. От этих мыслей Эниши передергивает. Он старается гнать эти мысли подальше. Она здесь, его сестра рядом, она жива, пусть растеряна, пусть слегка разбита, но она жива. Если бы она умела, он бы больше никогда не смог даже смотреть на пастилу.
- Значит, ты станешь матерью его детей, только не торопись, сестренка. Сначала, нужно в полной мере насладиться друг другом.
Эниши ничего не имеет против детей. Он не слишком пока представляет, чтобы у них с Марьяной были дети, он уверен, что она будет отказываться даже если полюбит его. Марьяна не захочет связывать свою жизнь с якудза и, памятуя о недавних событиях, Эниши даже практически с ней согласен. Для начала ему бы просто хотелось надеть обычную одежду, сесть в самолет, когда рядом Марьяна, закидывает на него ноги, выпить шампанского и приземлится на греческих островах. Вот так просто и не в стиле якудза.
- Батый? Милая моя сестренка… в клане Миуру есть самураи? Если бы Батый был самураем, которому нужна покорная жена, которая сделает себе сеппуку в случае его смерти, то Батый был бы в клане Мацумото.
Ласково касается Эниши волос Янлин. Эниши никогда не был самураем и для него это было бы даже оскорблением. Он не хочет, чтобы Марьяна была покорной женой, которая будет его ждать, рожать наследников и держать под подушкой яд. Эниши хочет, чтобы у них была дочь. Эниши хочет забывать о том, что они якудза и иногда брать личный самолет и лететь, да пусть снова на острова Греции. Чтобы их уже ожидала яхта, которая проведет их по всему побережью. Он хочет, чтобы на Марьяне было легкое и открытое платье и она пила шампанское за разговорами с Джоли. Чтобы Боб пил виски и Янлин загорала на носу яхты, пока Батый так же спокойно общался бы с Бобом и Эниши. Без боев, без крови. А вечером, чтобы все они могли сойти с яхты, чтобы посетить злачные места и, возможно, даже напиться. А потом все утро на яхте мучиться головными болями. Чтобы у Янлин были такие же обычные подруги, с которыми можно отдохнуть и взять на эту же яхту. да самураи так не отдыхают. Но они не самураи.
- Батый смотрит на тебя таким взглядом из-за твоего огня, сестренка. Он отказался ото всех предложенных ему покорных вариантов жен. Батыю не нужна жена, ему нужна любимая женщина.

 Отправлено: 31.10.18 19:19. Заголовок: Янлин смутно помнит ..

Янлин смутно помнит Рокуро-сана и то, как вцеплялась в руку Эниши всякий раз, как он оказывался на горизонте. Она не так уж боялась его гневных речей, но в его повадках отчётливо проглядывалось нечто, что заставляло её не перечить и прятать глаза, словно нашкодившая школьница, которую вот-вот поставят коленями на горох. И всё же, Янлин терзает любопытство – каков этот стальной, преисполненный язвительной желчи, самурай, и есть ли у него сердце, или же он столь же «сердечен», как Кенджи-сан. Он никогда не давал своим внукам ни спуску, ни малейшего повода назвать его дедушкой и не трудился черкнуть им пару строк на праздники. Он, в их редкие встречи, орал так, что сотрясались стены, и все старались передвигаться на цыпочках, лишь бы Рокуро-сан не обрушил новую порцию хвалебных од на дурные головы домочадцев. Но, несмотря на все неудобства, кои им предстоит претерпеть, его приезд будоражит её даже с приятным оттенком.
-Надеюсь, тот скромный факт, что мы, какие-никакие, но его внуки, Рокуро-сан не запамятовал. Хватит с нас забывшего про родство папеньки. Кстати – лёгок на помине.
Многозначительно добавляет Янлин – её сотовый мелодично взвизгивает.
«Дети, я в запое. Разберусь с армией, как протрезвею. Люблю вас».
Что ж, яблочко от яблоньки – отцу не стоит задаваться вопросом, в кого Янлин такая бесшабашная авантюристка. Самое смешное, Кенджи-сан не шутит – он, памятуя недавние события, имеет о чувстве юмора своеобразное представление. В этом он весь – требовать голову на отсечение, а потом с непосредственным видом кидаться громкими фразами о вселенских чувствах. Она, конечно не может совсем уж сбрасывать со счетов проснувшийся в нём – не прошло и года – стыд и явно запоздалые переживания, но он не заставит её легко всё забыть за его пьяные глазки.
Янлин, с трудом подавив порыв долбануть телефон о стену, а лучше о голову дражайшего Кенджи-сана, дабы помочь ему постичь глубины трезвости, резко набирает на телефоне «поплачь обожаемой Наночке», стирает и переписывает сообщение «а дети тебя – нет». Но почему-то рука не поворачивается отправить это, и Янлин отбрасывает трубку, чувствуя досаду из-за того, что она злится – будто ей не безразличен папенька, даже после всех его выкрутасов. Она понятия не имеет, сможет ли простить отца, даже если случится ядерная война – но уж точно не сейчас. Она постарается, но пока вести с родителем задушевные беседы ей хочется меньше всего. Она не снимает с себя вины, и не станет отрицать – разрулить её проделки в армии задача не из простых. Спасибо, Кенджи-сан взял на себя хотя бы это, надо бы, при случае, ему поаплодировать.
-Я знаю, братик. Мы всегда будем защищать друг друга.
Янлин хлюпает носом и уверенно кивает, крепко прижавшись к плечу Эниши. Всё будет хорошо – она не сомневается. Она больше не верит Кенджи-сану, которого всё меньше тянет называть отцом. Но ей плевать – зато у неё лучший в мире брат. И ничто не заставит Янлин усомниться в Эниши. Она тесно прижимается своей щекой к его щеке, ощущая его поддержку каждой клеточкой. С нежностью гладит его волосы у висков. Она гордится братом и тем, что став воином, он не растерял души. Чем не может похвастаться Кенджи-сан – он разбил свою, не хуже заигравшегося в крестражи Воландеморта. Только вот до тёмного мага Кенджи-сан не дотягивает, и прозаичная зашкаливающая тирания – его уровень. Янлин, в порыве упрямой воинственности, встряхивает волосами – она не собирается менять русло их разговора из-за того, что кому-то вздумалось предаваться возлияниям.
-Не понимаю, что все находят в Нане. Она, конечно, девушка красивая, но уж слишком приторная. Да и девчонка она ещё совсем, я всегда считала, тебе бы больше подошла ровесница – как Марьяна. Хотя, возраст любви не помеха. Уверена – буду немножко тебя к ней ревновать, но Марьяна мне понравится. Мы поладим, и со временем она познакомит меня с Джоли, а я её – с Астридой.
Янлин хулигански и озорно чмокает брата в кончик носа, игриво вглядываясь в его лицо и давая понять, для неё главное – чтобы выбор Эниши делал его счастливым. И она видит в его глазах ту бурю, что Марьяна не на шутку в нём всколыхнула. Столь же буйную, что поднял в её сердце Батый.
-Мой обожаемый брат снова прав – даже не буду пытаться отнекиваться. С детьми не стоит торопиться. Ты хочешь дочку от Марьяны. А я хочу родить Батыю дочь и сына. Чтобы они были близкие, как ты и я.
Янлин не сомневается – у неё родятся близняшки. И пусть иногда она ведёт себя, как капризная стерва, готовая выпустить коготки, она бывает и иной – домашней кошкой, как сейчас, когда ластится к брату и чувствует расслабленное умиротворение от прикосновения его ладони к её волосам. Она бывает хлёсткой, дерзкой и не лезет за словом в карман. Она лет с десяти запросто залезает в высоченные каблуки, если ей хочется их надеть, и хоть по деревьям на шпильках может лазить и играть в вечернем платье в мяч с дворовыми ребятами. Она и не думала слушать наставления матери и отмахивалась от нотаций отца, как бы тот не скрипел зубами, откровенно побаивась противоречить только Рокуро-сану. Но мнение Эниши для неё всегда было самым особенным. Если ему не нравилась её помада, она, недолго раздумывая, её вышвыривала. Не потому, что у Янлин не было собственных мыслей. Просто помада не нравилась её брату.
-Батый отказался жениться из-за меня? Почему же он никогда…даже не намекал мне на то, что у него в душе? Мы ведь знаем друг друга давно. Но я не могла и подумать, что Батый бы обратил на меня внимание, как на женщину. Мне казалось, он считает меня слишком уж легкомысленной.

 Отправлено: 20.11.18 01:02. Заголовок: - Еще хуже то, что м..

- Еще хуже то, что мы его внуки. Тогда с нас и спрос больше.
Эниши хмыкает и, стоит телефону Янлин оповестить о сообщении от Кенджи-сана, как Эниши почти демонстративно отворачивается. Демонстрация эта, конечно, не касается Янлин. Скорее, для самого себя. Сердце Эниши – уж точно не камень. Но, если бы дело касалось самого Эниши, то он бы уже давно простил Кенджи-сана. Здесь же дело было в том, что в опасности была Янлин и Рики. Беззащитная Янлин, которую Кенджи-сан за что-то решил наказать. Эниши не верил ни единому слову. Ему не все равно. Но внезапным раскаянием делу было не помочь. Рики был ранен, Янлин напугана. Янлин простит и, конечно же, простит раньше, чем Эниши сможет даже просто посмотреть ему в глаза. И в этом есть что-то страшное для Эниши. Потому что прощения Кенджи-сан не заслужил. Он перепутал свою семью со своими врагами. Устроил резню, где в главной роли была его собственная дочь.
- Нана прелестная. – по-доброму хмыкает Эниши. Его сестре никогда не нравилась его бывшая невеста и, кажется, это у них было взаимно. – Нана слишком подходила мне, а я слишком подходил ей. Ты же не можешь отрицать, что мы были идеальной парой и поэтому ничего и не вышло.
Эниши против идеальности. Ему не было скучно с Наной, по большому счету, он бы не стал говорить такие вещи. они с Наной друг друга понимали и им было просто общаться. Между ними не было любви или даже какой-то настоящей влюбленности. Нана – невероятно красивая девушка и, конечно, Эниши был ей увлечен. Ему чего-то не хватало. И он был уверен, что ей так же не хватало в нем какого-то огня по отношению к ней. она, конечно, заслуживала, чтобы ей горели. Но Эниши, словно сопливо берег себя для кого-то другого и встретил ее в стриптиз клубе.
- Моя дочь и твой сын будут близки, как мы с тобой. Продолжим традицию.
Она озорно чмокает его в нос, а он задорно ей подмигивает. их отношения так же многим могут показаться странными, слишком близкими, слишком интимными. Тоши обычно был не слишком доволен, больно он был консервативным. Да и по понятным причинам, близость между Эниши и Янлин не была полезна браку между Лин и Тоши. Возможно, их близость его и разрушила.
Эниши смеется почти так же, как смеялся до всего произошедшего. Как будто бы тот жизнерадостный Эниши вернулся. Порой Янлин бывает практически ребенком. Невероятно красивая девушка, она пользовалась бешеной популярностью, умела крутить мужчинами и даже, наверное, при желании женщинами. Она была и коварной и стервозной. С легкостью могла «гонять» прислугу и не слишком любила махать детям на улицах, даже если они ей улыбались. Сильная красавица, старшая дочь в клане Миуру, девочка, которая не сломалась, когда собственный отец натравил на нее своего психически больного людоеда. И эта девочка порой бывает сущим ребенком. Этого в ней практически никто не видел, хотя нельзя сказать, чтобы было сложно рассмотреть. Тоши так и не разглядел в этой коварной красавице с лукавой и сексуальной улыбкой ребенка с ранимой душой. Батый рассмотрел сразу. и Эниши щелкает ее по носу, когда прекращает смеяться. Порой она задает такие забавные вопросы, что в этом плане может смело конкурировать с Рики.
- Дорогая моя сестренка, а ты не забыла, что была замужем? Батый не самурай, но это не значит, что он подлый и грязный человек. Мужскую солидарность никто не отменял. Ты была невероятно счастлива, когда вышла замуж за Тоши. Батый бы не стал рушить твое счастье.
Янлин и вправду была счастлива, когда они с Тоши поженились. Какое-то время они оба были счастливы. Батый провожал их взглядом, дрался плечом к плечу с Тоши и даже выпивал вместе с ним, когда они расслаблялись. Батый бы не пошел против Тоши, не потому что считал того сильнее, они были примерно наравне. И уж конечно, Батый никого не боялся. Если бы он увидел, что Янлин была выдана замуж за Тоши не по своей воле или, если Тоши бы относился к ней неподобающим образом, то Батый бы с легкостью вступил в схватку за ее сердце. Но Янлин была счастлива. И сама выбрала Тоши. Они вместе выпивали, Янлин забрасывала ноги на своего мужа, когда они отдыхали в барах, а Батый пил виски в углу и сверлил их взглядом. Не ревнивым и не злым, просто взглядом на девушку, которой он обладать не мог. Это было очевидным, но порой Янлин была настолько наивной, что даже этого не могла понять.
- Батыю важнее было твое счастье, нежели его самолюбие. Он не стал бы воевать с Тоши не потому что не победил бы. Если бы захотел, то победил бы, потому что для Батыя сердце важнее, чем для Тоши. Но, если бы Батый так поступил, когда ты была счастлива в браке, то это разбило бы твое сердце.
Иногда Эниши даже рассуждает как принц из сказок. Правда, улыбается в этот момент озорно, как мальчишка порочный.

 Отправлено: 22.05.19 13:09. Заголовок: -Папеньке придётся в..

-Папеньке придётся взять удар на себя. Ну а нас прикроет бабушка.
Лукаво резюмирует она. От внимания Янлин не укрывается, что её брат даже не смотрит в сторону телефона, настороженно отнесясь к запоздалому раскаянию папеньки, и она прекрасно понимает его. Ей простить Кенджи проще, по той причине, что она и не ждала от отца ничего путного и хорошего. Вроде бы, Кенджи относился к детям трепетно и всегда старался их выгораживать, когда с нежданными визитами на них налетал Рокуро-сан, словно коршун. Но, может после того, как отец выставил вон её маму, Янлин от него отдалилась. Нет, она считала, каждый имеет право на счастье, а её родители никогда не были счастливыми, а уж после смерти Коичи между ними и вовсе всё поломалось. Но всё же, Минчжу была её матерью. И ни одна дочь не сможет спокойно смотреть, как глаза отца горят не на ту, что её родила. Правда, с течением времени, Янлин стала смотреть на Джию по-другому и, несмотря на все их склоки и ругань, как бы странно сиё не звучало, сейчас ей жаль, что Джия сбежала. Янлин бы на её месте поступила бы также. И, хоть эта их внутренняя схожесть обеих раздражала, была в этом и какая-то странная притягательность. Если бы отец так по-скотски не бросил её мать, Янлин бы, вероятно, общалась с Джией иначе и не включала бы капризную и стервозную занозу, лишь бы сделать назло и поперёк мачехе. Наверное, они бы могли подружиться, но какой смысл рассуждать, как сложилось бы, если бы. Кенджи вечно пытался всё сделать по-своему, наивно полагая, что будет так, как лучше, а получалось, словно в дурном анекдоте – как всегда. Но ничего – есть и на их так и на повзрослевшего до удобоваримого предела папеньку управа в лице Рокуро-сана, который не скупится на ругательные комплименты в отношении дурного отпрыска. Хотя, ясный перец, и внукам перепадут, так сказать, гостинцы и пряники – Эниши получит очередную головомойку за то, что ещё не женат, а Янлин – за то, что уже не замужем. Мэй оказалась самой хитрой и своевременно слиняла к маме. Зная – к Минчжу у их непростого нрава дедушки отношение особенное, как у отца – к Нане. И Янлин неустанно хмыкает, припоминая – когда Эниши с Наной расстались, валерьянка понадобилась не им, а Кенджи-сану.
-Нана – прелестная зануда. И вы друг другу не подходили, потому, что она – просто миленькая девчонка, а ты у меня – самый лучший на свете!
Янлин упрямая и упорная в своём неприятии не то, чтобы Наны, а скорее всеобщего восторга вокруг неё. Ну что в этой милашке такого? Ладно, смазливая мордашка и то, какая она не напряжная и лёгкая на подъём. Но Янлин этим не очаровать. Она не ощущала в ней той изюминки, что Эниши бы зажгла. А она желает для любимого брата той любви, в которой нет нужды сгорать, болезненно страдая, однако, согревающей ярким пламенем красивого пожара. С Наной всё было как-то обыденно и гладко. И она, прекрасно зная своего брата, сознавала, эта рутина быстро наскучит ему. Не потому, что Нана была плохая. Просто она была не той, а Янлин никогда не будет на стороне женщин своего брата. Она – на стороне своего брата, а, значит, его счастья и истинной любви.
-Твой коварный план, определённо, мне по душе, братик.
Задорно смеётся Янлин, снова чмокнув в нос брата, когда Эниши говорит – их детишкам суждено дружить. Она уверена – так оно и будет, они с Эниши настолько близки, что наверняка и дети впитают эту близость с генами. Возможно, их отношения слишком крепкие и прилепленные для брата с сестрой – по крайней мере, ни Тоши, ни Нана не были от этого в восторге. То тут Янлин непоколебима – она адекватная девушка и, если увидит, что Марьяна чувствует в ней конкурентку, постарается слегка отойти на задний план. Но Марьяна также должна будет считаться с непреложным фактом – между Янлин и Эниши особенная связь. И отчего-то Янлин всеми фибрами ощущает – проблем не возникнет, и с Марьяной они поладят.
-Да уж…тогда я даже подумать не могла, что у нас с Тоши всё сложится так. Но ни о чём не жалею. Ведь тогда мы действительно были счастливыми. И мне хотелось бы оставить в памяти лишь хорошее, что было в нашем браке.
Янлин не собирается держать на Тоши зла, если он дал ей затрещины пару раз, да и, откровенно признаться, за острый язычок, который ей порой следовало придержать. Но также и не будет судорожно хвататься за их развалившиеся отношения в отчаянных попытках спасти их руины и жить воспоминаниями. Им было вместе хорошо, но многое было и плохо. Просто про то, что было плохо, ей хочется забыть. Она не любит держать обиды и сумела отпустить того, кого когда-то любила. Хотя, чего греха таить, сейчас её сердце – в Батые. Не будь внутри Янлин столь пылких эмоций, расстаться с Тоши, пусть даже болезненно, было бы гораздо сложнее. Но даже при подобном раскладе она бы не чувствовала себя одинокой. Рядом с ней – её брат, а она – рядом с ним. И они с Эниши в любой ситуации остаются родными людьми, что подставят плечо и поддержат. Янлин с ласковым задором качает головой, мол, мальчишки неисправимы!
-Мужчины непостижимы, вечно пытаются залезть в голову женщине. Но нам с Марьяной повезло. Ты и Батый прислушиваетесь к сердцу. А, как говорится – женщину не нужно понимать, просто её любите.
Янлин не считает себя чрезмерно романтичной, она не собирается вцепляться даже в самого надёжного мужчину мёртвой хваткой, трезво сморит на вещи и твёрдо стоит на ногах. Однако, чувства ей необходимы, как воздух, и она осознаёт их важность. И уверена – когда женщина ощущает любовь желанного мужчины, то способна на подвиги и, если надо, свернуть горы. В противном случае, во взгляде любой поселится печаль. Хватало ли Янлин любви Тоши? Поначалу да. Но потом чувства обоих стали меркнуть – и она не держится за брак, в котором они с Тоши уставали бы друг от друга всё больше с каждым годом. Она понимает, что далека от совершенства, но не верит в идеальность людей. Она капризна, требовательна, иронична, и скорее взорвётся и запустит чем-нибудь увесистым в благоверного, чем станет смиренно терпеть то, что ей не по душе. Её, избалованную и привыкшую ни в чём не знать отказа, нужно осаждать и уметь стукнуть кулаком по столу, иначе Янлин сядет на шею и будет как капризная принцесса вперемешку с предводителем атаманов в одном флаконе. С ней непросто, и она, конечно, не похожа ни на свою мать, ни на бабушку, покорно следующих правилам дома. Она скорее понимает Джию, готовую отравить Кенджи за то, что залез на малолетку Ниси. Поступи Батый таким образом, Янлин бы, в сердцах, наняла киллера. Она не лапочка, заламывающая руки и причитающая в уголке. В ней – буйство противоречий, и ей нравится быть лукавой и сильной, ранимой и стойкой молодой пылкой женщиной.

 Отправлено: 03.09.19 01:54. Заголовок: Ему не спится, и он ..

Ему не спится, и он блуждает по особняку. Он не стал бы пошло называть эти моменты бессонницей. Батый – воин. Он себя никогда бы не стал позиционировать героем любовником. Главным в его жизни долгое время было служение клану. Не в плане преданности клану и устоям, потому что Миуру вообще плевали на все устои. Но в плане преданности работе, своей собственной преданности. И Батый спал спокойно. Он даже спал практически спокойно, когда старшая дочка Миуру вышла замуж за Тоши. Страдал внутри, глубоко, но спал спокойно. Потому что его жизнь была иной. И он спокойно ждал. Но сейчас все повернулось иначе. Она стала смотреть на него иначе, а он не был идиотом и был вполне в себе уверен, чтобы трактовать ее взгляды так, как она их подавала.
Не спалось. Все эти случайные касания. Все эти случайные взгляды, все эти слишком уж долгие пристальные изучения из под полуопущенных ресниц. Он давно не был мальчишкой, чтобы это его будоражило. Откровенно говоря, он вовсе не помнит, чтобы это как-то его будоражило. Но сейчас все было иначе. Его сердце было отдано старшей дочке Миуру с тех пор, как он только увидел ее дерзкий взгляд. И, пусть тогда он понимал, что ему нужно чего-то достичь, чтобы она его заметила, но сердце ведь не приказать. Миуру Янлин поселилась в сердце жестокого Одзу Баты с самого первого случайно брошенного на нее взгляда.
С тех пор, как супруга Кенджи-сана покинула особняк, внутри поселилась какая-то печаль и тоска. Не потому что Миуру Джия создавала уют. А по той причине, что Кенджи-сан закрылся в себе. Миуру Янмэй уехала к матери, не выдержав стресса. Многие покинули особняк по причинам только им известным. И так же с некоторым опасением все ждали приезда Рокуро-сана, который уж точно не собирался быть милым дедушкой или почтительным старцем. Уж Батый был наслышан. Эниши все чаще сбегал на свидания с Марьяной и старался сделать так, чтобы у Рики была жизнь вне клана. И Батый не всегда понимал, что было более болезненным для принца. Марьяна или же Рики, к которому тот относился так по-братски. Даже то, что Изуми и Аоши были сосланы в отдельный дом не слишком помогало дому Миуру. Величие которого надо было восстанавливать и за что собирался браться всерьез Рокуро-сан. К слову Янлин тоже старалась не так много времени проводить в стенах особняка. Поэтому Батый не слишком часто с ней сталкивался, к своему собственному разочарованию.
Сегодня он услышал, как скрипнула входная дверь. Нутром охотника он почуял, что вернулась Янлин. Она прикрыла дверь тихо. Кажется, вздохнула. В гостиной царил полумрак, а Батый застыл с налитым в стакан холодным виски с тремя кубиками льда. Наверное, на улице, шел легкий дождь, потому что Янлин слегка встряхнула черными волосами и поправила свою достаточно теплую куртку. Он старался избегать совсем уж прямых встреч наедине. Не потому что чего-то боялся. Батый уже давно ничего не боялся. Но он знал, что развод дался ей нелегко. Знал, что ей пришлось пройти через многое. он знал, что они будут вместе, почему-то не было ни капли сомнения. Но он не собирался на нее давить. Он видел, что в ее глазах было слишком много боли. Да и Эниши ни раз на это намекал. Что Янлин, словно хрустальная ваза, которая стоит на углу стола. Батый был готов о ней заботиться. Но ему хотелось, чтобы ее следующая глава в жизни была не просто страстью.
Он отставляет стакан с виски, предварительно глотнув прохладной жидкости. Ступает к ней, Янлин резко оборачивается на звук. Батый сдерживает порыв коснуться ее волос, с которых она так упрямо скидывала капельки дождя.
- Ты гуляешь по ночам?
Он обращается к ней сейчас не как к дочке своего господина. они ведь одни в пустой гостиной. И ведь вполне возможно, что им нужна была эта возможность просто побыть одним. Они никогда и ни о чем не говорили. Янлин занимала все мысли, но он ни разу ей в этом не признался. Дело было вовсе не в страхе. Она была не свободной девушкой. И дело было вовсе не в том, что он не хотел рушить отношения или слишком опасался Тоши. Но Янлин была счастлива с Тоши какое-то время. И в этот момент Батый должен был просто отмалчиваться. Он это понимал. Сейчас все изменилось, но Бату все равно ни разу так и не сказал о том, что чувствовал на самом деле, хотя слишком многим это было очевидно. Эниши знал с самого начала. Но так же не будоражил сердце сестры. Тоши больше не было в особняке. Батый лишь надеялся, что причиной ее печального взгляда не было отсутствие бывшего мужа. И в глубине души он бы в этом уверен.
- Когда тебя нет, в доме невыносимо тихо.

 Отправлено: 02.05.20 01:21. Заголовок: Янлин зябко ёжится, ..

Янлин зябко ёжится, наслаждаясь зарядившим, кажется, на весь день дождём. Скидывает капюшон, дабы дышать свободнее и ловить губами прохладные капли. Ей по душе такая погода – когда всё вокруг таинственно окутывает туман и не видно дальше ладони. Она не трясётся рассекать по городу в шерстяном платье, по длине больше смахивающим на кофту – привяжись к ней борзый хулиган, она не без удовольствия надерёт ему уши. Янлин не боязлива и запросто светит стройными ножками – пусть она больше слегка уязвлено не доверяет отцу, однако, не сомневается – попытайся какой скользкий тип потискать её за конечности в тёмном переулке, Кенджи повыдёргивает конечности тому. Каким бы гадом Кенджи не был, в этом плане он всегда оберегал своих дочерей, даже если бы Янлин, Мэй и Юби пришло в голову дружно пройтись по улице в голом виде. Вот бы ещё не выкидывал фортели папенька – цены бы ему не было. Янлин лишь усмехается своим наблюдениям – правда, Эниши всё ещё немного сердится на сестру, что та восприняла случившееся достаточно спокойно, но такая уж она – цинично мало что принимает близко к сердцу, ото всех, кроме Эниши с Мэй, ожидая подвоха. Признаться, её сильнее нервировали разлады с Тоши, наконец, так или иначе окончившиеся благодаря разводу, теперь же больше будоражил приезд вездесущего дедушки, чем папенькин своеобразный кризис среднего возраста. Янлин рисовала в голове картины, как будет неистово сыпать проклятиями Рокуро-сан, прознав про её развод и холостое положение Эниши. Оставалось тихо надеяться, вдруг суровый воитель сжалится над внуками – Янлин, ещё будучи малышкой, бессовестным образом, защищая их с Эниши проделки, научилась к нему подлизываться, когда дедушка поносил всех последними словами – она обескураживающе чмокала его в щёку с самым что ни на есть виноватым видом. Он суховато звал её костлявой засранкой, когда, конечно, был более-менее в духе. Все остальные комплименты от Рокуро-сана смело можно было отнести к непечатным.
Янлин, впрочем, себя не обеляет – она капризная и вздорная натура – вот Тоши не даст соврать. Когда они поженились, Янлин была чрезмерно легкомысленна и беззаботна – ей едва стукнуло двадцать, и её вдохновляла мысль покрасоваться в подвенечном платье, а ему льстило праздно хвастаться красавицей-женой. По сути, обоих не беспокоило – им толком не о чем было поговорить. Ей нравились веселье и танцы, ему – разговоры по душам с подругой детства, которые, если и раздражали Янлин, то не из ревности, а просто из принципа. Тоши хотел себе сына, и отмахивался от её ядовитых речей, если получится дочь, ей что, родить ту обратно или сдать в приют? Да и с какой стати она должна была портить фигуру, чтобы муженёк, пока её раздует, как воздушный шар и станет тошнить с утра до ночи, тем временем развлекался, носясь, задрав хвост, по шлюхам. Конечно, он и без того ей изменял напропалую, а ей было плевать, Тоши же бесили её надменные повадки избалованной принцессы, а не то, как она, каверзно ярко накрасив губы и эротично уложив чёлку, могла рвануть с Эниши за компанию в клуб. Что уж там, порой Янлин ходила в клуб не с Эниши, а с кем-то из поклонников, с томной задорностью усмехаясь их шуткам и даже от лености разрешая им послюнявить ей ручку. Она не изменяла, но позволяла себе грубый флирт, не заботясь, прознает ли муж. А Тоши относился к её выходкам равнодушно. Вроде бы жизнь их шла неплохо, но Янлин в глубине души сознавала – их отношения нельзя назвать сплочёнными. Ей хотелось страстей не поверхностных, а глубинных, сердечных – когда скучают друг по другу до остервенения и легче сжечь на костре свою половинку, чем смириться с неверностью.
Нынче, когда Янлин стала старше, она убедилась окончательно – между ними с Тоши была не та сильная связь, за которую бы следовало бороться, словно львица. Да и она не привыкла цепляться за разрушенное прошлое, предпочитая смотреть в будущее и не вешать нос. К тому же – нет смысла греха таить – её надежды и фантазии давно обращены отнюдь не к бывшему супругу. Вот и сейчас, она, задумчивая, возвращается в дом, непослушным движением стряхнув с волос остатки дождливой погоды. Вздрогнув, когда её окликивает тот, кто прочно и стихийно занял помыслы.
-Одзу… Я угощусь?
Она, невзначай, задевает его бедром, попутно стрельнув пытливым взором в сторону его виски и опустошив наполовину, не эротично, а скорее рассеянно облизнув губы. Она передаёт ему стакан. Почему-то ей кажется доверительным пить из одного. Все зовут его в духе кровавого хана, Батыем, а ей нравится, как звучит его имя. У Янлин голос не романтической барышни, а грудной, с приглушённой хрипотцой – возможно, в тон излюбленной ею тяжёлой выпивке и отнюдь не женским крепким сигаретам.
-Мы привыкли сторониться друг друга. Но, знаешь, в последнее время меня всё чаще тянет туда, где оказываешься ты.
Она не боится первой делать шаги к сближению, она всегда была решительным очаровательным танком – но странно, что касается Батыя…это совсем другое, чем было с Тоши, здесь Эниши был прав. Нет, Янлин – страстная девушка, и не станет отрицать, как сильно хочет оказаться в его постели. Её так и тянет соблазнительно исследовать его натренированное тело кончиком языка и пальцев. Но в её отношении к Батыю есть и нечто такое, чего она не ощущала прежде в сердце. Она не стеснялась мужчин, напротив, могла вогнать в краску кого угодно. А рядом с Батым чувствовала себя первоклассницей. Она остерегается ему дерзить, но не трусливо, а как-то…признавая его авторитет и готовая покоряться его воле. В нём есть нечто волевое, настолько мужественное, что влечёт её неимоверно. Он не производит впечатление человека, с которым можно вступать в наглые перепалки, и Янлин это по душе – она нуждается в мужчине, способным удержать её лихой нрав в узде. Пока она немного насторожена, с другой же стороны, интуитивно уверена – он её будет ценить. И ей бы с трепетной чувственностью хотелось быть достойной его уважения.
-Спасибо, что ты обо мне беспокоился. Со мной всё нормально. Серьёзно. Мы с отцом поговорили и пришли, по крайней мере, к тому, что необходимо оставить Коичи в покое. Хотя бы сейчас. Закрыли его комнату. Пусть там будет тихо и спокойно.
Янлин вздыхает, не тяжело, а с тенью ностальгии. Коичи не услышит, как ей стыдно, ведь она задиристо и жестоко донимала его, кривясь от любых попыток достучаться до неё. Но она не станет замыкаться в себе – как бы жёстко не звучало, жизнь продолжается, и она не станет открещиваться от аксиомы – невзирая на все безумства, жизнь свою любит. Она упирает взгляд в Одзу – привычно обольстительный, но взволнованный. Щёлкает зажигалкой, покусывая сигарету, что выудила из кармана куртки, затянувшись дымом нервозно. Но задаёт вопрос, который крутится в мозгу.
-Считаешь ужасным, что я умудрилась тайком отправиться в армию?
Женщины, пусть даже в их достаточно демократичной, но криминальной семье, так себя не ведут. Янлин это знает. Жаль, она не уже не сможет сказать Коичи, что не желала ему зла, а хотела, пусть поздно, хотя бы что-то сделать для него. Она не была ему достойной сестрой и всегда больше любила Эниши. Янлин порой жестока в правде. Но всё-таки теперь надеется – там, где оказался Коичи, он обретёт покой и родственную душу.

 Отправлено: 07.05.20 04:33. Заголовок: Среди всех этих пафо..

Среди всех этих пафосных кланов принято сторониться женщин, которые не заглядывают кротко в глаза. Нельзя так говорить, но это было даже чем-то вроде дурного тона или вызова обществу. Можно было просто бросить беглый взгляд на кланы Мацумото и Арисима. Даже Миуру Кенджи в какой-то момент поддался всеобщему порыву и женился на прелестной и робкой Минчжу. А вот встреча и брак с Миуру Джией – словно вызов всему укладу. Батый же никогда не обращал внимание на робких и покорных красавиц. Он бы давно уже мог жениться на робкой милашке с широко распахнутыми глазами. но сердце его сразу выбрало дерзкую и смелую красавицу, которая, к тому же, была не свободна. Он выбрал ее. И сердцем был верен выбору. Он, конечно, не совсем уж сопливый романтик и считал, что, если встретит кого-то, с кем сердце екнет так же, как с ней, то заведет семью, не отпустит эту женщину. Вышло так, что сердце все равно тянулось только к дочери Миуру Кенджи. Так что, очевидно, он просто все это время ждал, когда ее дерзкое и смелое сердце снова окажется свободным.
Ему нравится, что она с легкостью пьет виски из его стакана и отдает ему. Батый – мужчина. Он воин, но он мужчина. Ему не нужно, чтобы после боя его успокаивали растворами и прохладной ладошкой на лоб. ему нужно, чтобы его женщина пила вместе с ним виски. Ему не нужно, чтобы его женщина сдержанно смотрела на раны. Ему нужно, чтобы она могла выругаться при виде крови и снова выпить виски. Если его рана глубокая, то ему не нужно, чтобы его женщина покорно ее лечила. Ему нужно, чтобы его женщина занялась с ним таким страстным сексом, чтобы ему было не жаль умирать.
- Я не сторонился тебя. Я просто дал тебе время. – он мог бы усмехнуться, обольстительно в стиле Эниши или же уверенно в стиле Боба. Но Батый был из тех, на лице которого сложно было найти эмоцию. Если он сам того не желал.
Он не сторонился Янлин, он сторонился Янлин с Тоши. Он не опасался самой Янлин. Но сторонился того, чтобы смотреть на то, как она обнималась с Тоши, как они счастливо вбегали с каких-то вечеринок. Бывало, что они гуляли вместе под дождем, почти таким же, что сейчас шел на улице. Вбегали шумные, мокрые и счастливые. Янлин встряхивала волосами, а Тоши убирал капли дождя с ее кожи. Батый помнил такие моменты. Он сидел в гостиной и пил виски, порой к нему присоединялся Эниши. И, когда Янлин с Тоши довольные, счастливые и, черт дери, влюбленные, «вваливались» в гостиную, Батый, спустя какое-то время отправлялся спать, если семейная пара решала выпить вместе с ними. Разве дело было в том, что он сторонился Янлин? Он сторонился того, чтобы смотреть на то, как она поглаживает по волосам Тоши, а тот ласково касается ее хрупкого и острого колена.
- Не за что благодарить, - спокойно говорит он, не спрашивая, откуда она вообще знает, что он о ней беспокоился, потому что ему казалось это очевидным, он и не собирался скрывать беспокойства, - я рад, что вы с Кенджи-саном поговорили и пришли к решению. Он сам не свой. А женская поддержка может заставить волны прекратиться. Понимание жены, дочери, матери. Мужчины могут сколько угодно пить виски и наслаждаться свободой. Но нет ничего приятнее осознания, что женщина, которую ты выбрал, на твоей стороне.
Она чиркает зажигалкой, а Батыю нравится смотреть, как она курит. Ему нравится, что она не ведет себя, словно капризная принцесса, как обычно делают ее сестры, к которым он относится достаточно хорошо.
Она задает сложный вопрос. Поэтому он подливает себе виски, на сей раз без льда. Умышленно не наливает ей. Ему так же нравится интимность момента. Он с ней честен. Ей многие лгали, как минимум, потому что боялись влиятельного отца.
- Я считаю это неправильным, Янлин. Отчаянным, глупым и безрассудным. – говорит, как режет, не собираясь щадить чувства и эмоции Янлин и не пытаясь привлечь ее внимание к себе своей безграничной поддержкой. – более того, это было неуважительно по отношению к памяти твоего брата, неуважительно по отношению к семье. Потому что это было не просто глупо, это было так же очень опасно.
Можно подумать, что он ее отчитывает, но, на самом деле, это не так. Он делает еще глоток и протягивает стакан ей, даже не спрашивая, хочет ли она еще пить. Батый не из тех, кто спрашивает. От нее веет властью и уверенностью.
Она берет у него стакан, и пальцы их соприкасаются на секунду.
- Но мне нравится это безумие, отчаянность и безрассудность в тебе. – теперь он за руку притягивает ее к себе, не выдержав. Он ждал слишком долго, ему просто хочется рассмотреть черты прекрасного лица ближе, - давай обойдемся без опасных поступков впредь. Я могу позволить безрассудство. Под моим присмотром. – он уверенно указывает права на нее. это может показать странным и даже неправильным. Но Батый так ощущает. Причем не только со своей стороны, но и со стороны Янлин. Ей нужен кто-то, кто просто будет за ней присматривать и наказывать в спальне в случае ошибок.

 Отправлено: 25.08.20 02:43. Заголовок: -Я раньше думала, ты..

-Я раньше думала, ты на меня и не смотрел. Обычно женщин считают проницательными – но проницательность не моя сильная сторона.
Щурит глаза Янлин полушутя-полусерьёзно. Кокетливо, но не по-детски, а немного хищно. При этом – настороженно. Она не склонна доверять мужчинам, ей хватило примера наивной матушки, получившей в награду пинок под зад от папеньки. С другой стороны, Янлин выдохнула, будучи спокойнее за Минчжу – ведь, наконец, Янлин пора признать – не только отец не любил её мать. Та отвечала ему равнодушной взаимностью. И потому аксиома – они разбежались, стала логическим завершением романа, коего по сути никогда не было. Их связывало что угодно – дети, обязательства, вот только не чувства. Кенджи обрёл счастье с Джией. Пусть сейчас между ними сложный период. Минчжу же домовито хлопочет вокруг нового знакомого – о чём лукаво поведала старшей сестре Мэй.
-Судя по всему, отцу сейчас поможет лишь, если нахалка Ниси самоликвидируется. Не верю ни единому слову маленькой дряни – будь я проклята, если он имеет хоть малейшее отношение к её дитятку.
Янлин хмыкает, закатив глаза при мысли об этой малолетней выскочке. Ниси, прикрываясь своим залётом, слишком много на себя берёт, рассекая по дому с задранным носом. Пользуется, маленькая сучка, тем, что отцу сейчас что воля, что неволя – он без Джии только тем и занимается, что пьёт или уныло, с многодневной щетиной на подбородке, щёлкает каналы телевизора, глядя сквозь экран. Остаётся надеяться, «милейший», зато умеющий приводить людей в чувства, дедушка Рокуро-сан хорошенько его встряхнёт и устроит за кислый вид отменную взбучку.
Малолетка же Ниси выкидывает каждый день нечто новое – ей бы сидеть тихо и не высовываться, так нет же. Недавно вздорно потребовала переселить её в бывшую комнату Минчжу. Янлин же скрипнула зубами и с ласковой улыбкой крокодила сообщила деточке – она получит комнату её матери только через труп. Причём, труп будет Ниси. Маленькая дрянь, пользуется апатичным состоянием Кенджи, не слишком-то следящим за домашним бытом. Хотя, рискнула бы малышка здоровьем неосторожно потребовать что-то, принадлежащее Джие. Мигом бы гирлянда из кишечника Ниси украсила особняк на радость многим. Но малявка не настолько камикадзе, прекрасно чувствуя острые грани, зная – за свою жену Кенджи кого угодно порвёт на тряпки. Ладно, чёрт с злосчастной Ниси – пусть пока живёт. А сейчас Янлин с любопытством выгибает бровь, без стеснения, но ласково разглядывая черты Батыя – на сей раз не привычно украдкой, а глаза в глаза, искрящимися молниями.
-Мне нравится твоя решимость. Правда, твои слова заставляют немного нервничать – но это приятная нервозность. В сопливых книгах сиё ощущение назвали бы томлением.
Янлин берёт из рук Батыя властно предложенный им стакан виски и, не церемонясь и не строя из себя дрожащую на ветру Золушку, что боится ступить хрустальной туфелькой на лужу, выпивает залпом приятно обжигающую горло жидкость – облизнувшись лукаво, словно кошка после сливок. Продолжая выпускать сигаретный дым изящными кольцами. К слову, Золушку Янлин всегда на дух не переносила. Впрочем, как и злобную мачеху. Эта восторженная сказочка казалась ей дегенеративной ерундой, не имеющей общего с окружающей действительностью. Она передаёт виски ему, когда он притягивает её к себе. Словно током по венам. Их лица находятся близко друг другу, и у неё сбивается дыхание, словно у девчонки. Но Янлин не поддаётся на раз-два искушению – ей нравится чуть-чуть дразнить Батыя своими взглядами и едва уловимыми касаниями.
Конечно, ко всему прочему не стоит забывать – Рокуро-сан ещё не знает, что Янлин с Тоши окончательно разошлись. Боязливо вообразить, какое он устроит светопреставление – мало того, что внучка тощая, так ещё и развестись умудрилась. Но отец обещал взять тумаки на себя, и Янлин не преминула воспользоваться сим актуальным предложением. Не то, чтобы она опасалась синяков – вот только Рокуро-сан умел отчитать таким образом, что Янлин, Мэй и Юби, дружно поджав уши, старались, сказавшись больными и слабыми, поскорее унести ноги. Эниши вёл себя более смело, однако, также не торопился вступать в препирательства с их суровым родственником. Коичи прежде запирался в своей комнате, отмалчиваясь в тишине. Возможно, окажись Янлин более мудрой, поддержи его вовремя, многое не случилось бы. Но есть то, что есть – нет смысла жить иллюзиями. Это больно, но боль неотъемлемая часть смерти и жизни.
-Каждое слово – правда. Так и есть. Это было глупо, безрассудно и некрасиво. Жаль, не смогу уже сказать Коичи, что не хотела обидеть его. Но, мне кажется, он знает это.
Она вздыхает, не наигранно – спокойно. Не пытаясь изобразить трагичный вид, просто вздыхает, как чувствует. Слегка растерянно, но отчего-то успокоено. Сжимая с благодарностью ладонь Батыя. Ей нравится, что он не оправдывает её поступок. Но не читает морали, для коих давно поздно.
-Кстати, ты не забыл – у наших комнат общая гостиная, но мы ни разу не бывали там вдвоём. Это даже как-то неприлично.
Она бойко хватает его за руку, не забыв прихватить оставшийся виски и их бокал. Чтобы утащить Батыя в гостиную, которая расположилась между их комнатами – там их беседы никто не сможет прервать. При всей взбалмошности, Янлин довольно закрыта и не любит места, куда кто угодно из домочадцев может неожиданно нагрянуть – как, например, общий холл, где недавно они с Батыем пребывали.
Здесь же ощущает себя расслабленной. Янлин скидывает куртку и туфли, забираясь на роскошный серый диван и поджав под себя ноги. Мягко обвив запястье Батыя пальцами, притягивает его поближе. Она снова наполняет стакан – неторопливо, покрутив его в ладонях, а затем передавая Батыю.
-Так значит, я теперь под твоим присмотром, Одзу? Не скрою… я уж точно не стану возражать. Ты обычно молчалив. Всё больше наблюдаешь – сам же почти ничего не рассказываешь. Быть может, ты поделился бы со мной? Чем-то, что мог бы рассказать только мне.
Она с интересом смотрит на Батыя. У неё нежный взгляд, но с задорными томными нотками. Янлин по чертам лица – в свою бабушку Хинату. А вот по характеру внучка куда жёстче и несноснее. В каждом жесте, даже в том, как Янлин часто укладывала волосы, ощущается природная и обожаемая ею дерзость. Сейчас Янлин не пьяна – она вполне может посоперничать в стойкости с мужчинами в плане алкоголя. Никогда не была паинькой, что церемонно ахали при виде спиртного – нет, Янлин за всё крепкое и тяжёлое. Ей нравится ультра и на грани – она легко наденет мешковатый свитер, запросто разбавив образ модной юбкой выше приличного понимания, да заоблачными каблуками, коими при желании можно бы было кого-то заколоть не хуже кинжала. Лавры милашки её не заботят – пусть другие ими размахивают. Ей же по душе быть собой. Немного тёмной, немного безрассудной. Сидя напротив Батыя и сжав бутылку виски в руках, ощущая, как пульс ускоряется в венах.

 Отправлено: 26.08.20 02:11. Заголовок: - Ты была с Тоши и н..

- Ты была с Тоши и не смотрела по сторонам, - уточняет он и в этом уточнении можно расслышать нотки восхищения.
Батый не из тех, кому нужна курица наседка, которая не выходит из дома и целыми днями готовит блюда, которые, в принципе, можно порой и заказать, позволяя женщине отдохнуть. кухарка и посудомойка отчего-то нужны многим членам якудза, но Батыя это не заводит. В то же время, он отнюдь не таких свободных взглядов как, к примеру, Боб. Мысли Батыя занимала Янлин, но ему так же парадоксально нравилось, что она не подавала ему никакого повода, пока была в серьезных отношениях с Тоши. Это лишь показывало, что такой женщине действительно можно доверять.
- Кенджи-сан не ребенок, к тому же у Миуру есть отличная особенность ошибаться, но потом самостоятельно за эти ошибки отвечать.
Он не боится говорить вслух свои мысли, впрочем, не пытаясь как-то задеть Янлин или ее семью. Исходя из эмоциональности клана Миуру, такие выводы сделать достаточно просто. Никто этого и не скрывал. Отличительной чертой клана была импульсивность, которой «страдали» Янлин, Коичи, Эниши и, конечно, сам Кенджи-сан. Батыю нравилась импульсивность Янлин. Потому что он знал, что даже ее не самые мудрые поступки идут от чистого сердца и уж точно не со злым умыслом. Миуру Янлин была настоящей с самого первого взгляда, который Батый на нее бросил. Она была верной и преданной Тоши, своим горячим сердцем. Она не ведет себя идеально, даже не старается, она дерзкая, она смелая, но не побоится признаться в том, что смелости порой не хватает.
- Я не читал сопливых книг, поэтому поверю тебе на слово, -усмехается Батый, по-мужски наслаждаясь тем, как Янлин с ним флиртует.
Он не может сказать, что сопливо мечтал об этом моменте, более того, вполне допускал мысль о том, что этого и не случится никогда. И он бы это принял, никакой трусости, но он бы никогда не пытался «подвинуть» Тоши, если бы они были счастливы до самого конца вместе. Но он не может сейчас сказать, что такой расклад ему не по душе, пусть душа Янлин и ранена. Но, как истинный мужчина, он просто спокойно знает в себе силы, эти ее раны залечить. В то же время, он всегда будет уважать то время, когда она была счастлива с Тоши. Он не из тех, кто будет требовать забыть о бывшем, никогда его не вспоминать, словно ничего не было. Батый уважает и Тоши и ее память об их браке. Имя Тоши никогда не будет запрещенным в отношениях Янлин и Батыя. И, если вдруг в разговоре она вспомнит о том, как они с Тоши веселились под дождем и засияет ностальгической улыбкой, Батый не будет против. Никакого прошлого на замок, ибо без прошлого нет будущего.
И, конечно, он покорно следует за ней, когда она утягивает его в гостиную, что, действительно, как-то символически соединяла их комнаты, но в которой, между тем, они никогда не оказывались наедине. Их общий момент становился все интимнее и интимнее. И ему нравится, когда она такая уязвимая, без куртки, без своих излюбленных высоких каблуков. У нее внешность яркая, дерзкая, Янлин – истинная красавица. Но сейчас, когда наполняет стакан виски и поджимает под себя худые ноги, она выглядит особенно нежной и сексуально чувственной. Батый и не собирается скрывать перед самим собой и перед ней свою тягу. Это слишком очевидно, а она не мальчишка, чтобы играть в дурацкие игры. и так было потеряно много времени, Батый не сводит с нее глаз.
- Я никогда не привязываться ни к кому, на кого работал. Для меня работа – в первую очередь деньги. я собирался оставаться здесь до того момента, пока это не перестанет быть выгодным. Стоит ли говорить, что выгодно не всегда? – он делает глоток виски, так же не сводя с нее взгляда, ему ни к ему бояться прямых взглядов и нравится изучать ее теперь, когда она свободна и он имеет право не просто бросать украдкой взгляд, а раздевать глазами. не пытаясь ее смущать, потому что Батый знает, она не из тех, кто будет смущаться от взгляда. Но бутылку виски она сжимает слегка нервозно, что так же придает пикантности. Он допивает стакан до дна и отставляет его в сторону, показывая, что они могут пить и из бутылки. Теперь, когда они расположились в огромной гостиной, что располагала к интимности.
- И первым, что меня здесь задержало – стала ты. Я понял, что останусь здесь, когда увидел тебя, даже если бы ты до сих пор была с Тоши. Потом я уже в некотором роде привязался к клану. Я уважаю твой брак с Тоши и смелость. Немногие бы решились на развод в твоем статусе.
Он берет из ее рук бутылку, делает глоток, сжимает пальчики ее тонких и изящных рук. Поднимается по ее руке, теперь уже слегка поглаживая локоть.
- У меня были женщины. Но я представлял, какие на вкус именно твои губы, - он произносит это обыденным тоном, поэтому в следующую секунду неожиданно притягивает ее к себе, чтобы эти самые губы попробовать на вкус. Отстраниться после страстного и несколько животного поцелуя, пропитанного вкусом виски, - твои губы на вкус даже лучше, чем я представлял, когда в моей постели были другие женщины, которые не были Миуру Янлин.

 Отправлено: 05.12.20 03:56. Заголовок: -Знаешь, Эниши сказа..

-Знаешь, Эниши сказал, между Тоши и мной была страсть. Думаю, он прав в этом предположении. Потому, что страсть недолговечна. А вот страстная любовь может длиться хоть до самой старости.
Лукаво щурится Янлин, напрямую, неприкрыто глядя на Батыя. Кто-то умеет стрелять в упор из оружия, а Янлин в упор стреляет глазами. Пусть из-под слегка дрогнувших ресниц – ему всё же удалось её смутить. Ей Богу, как девчонку. Она, в свою очередь, берёт бутылку из рук Батыя, мягко согревая её ладонями и с задумчивой лаской разглядывая его черты – словно впервые. Впрочем, прежде ей действительно не представлялось толковой возможности побыть с ним наедине. Шутка сказать – за столько лет, они ни разу не оказывались один на один с Батыем.
-А я читала сопли - и немало. Даже не стану стыдливо отрицать. Правда, однажды, когда топить камин было нечем, я, недолго думая, все те сопливые книги сожгла.
Мягко хмыкает Янлин, с нежной хищностью упоённо облизнув пропитанные алкоголем губы. Только пьянит её не виски, а пронизывающий до дрожи в каждом рецепторе взгляд Одзу, коим он откровенно снимает с неё одежду, пусть пока мысленно. Янлин не станет прибедняться, мол, она готова провалиться со стыда – оставьте жеманные кривляния изнеженным принцесскам, а она, если принцесска, то уж точно с томной стервинкой в душе. Да, она слегка смущена, но не стесняется. Напротив – интуитивно выгибает спину поизящнее, дабы предстать перед Батыем во всей своей красе и женственном очаровании. Она отвечает ему взором ничуть не менее пылким и горящим, напоминая нынче, вероятно, колдунью из какого-нибудь анимэ. Чёрт дери, она может позволить себе немного посопливиться. Почему нет, когда, наконец, они с Батыем здесь, в уединении их общей гостиной, где прежде вместе не сидели.
-Деньги важны, Одзу – и не спорю. Мне нравится твоя амбициозность и практичная жилка. Глупо, если мужчина наивно верит, будто рай в шалаше – предел мечтаний каждой женщины. Это определённо не про меня.
Ей приятно, интересно слушать его рассуждения. Хрипловатый и невозмутимый звук его голоса. То, как смело он признаётся в давних чувствах, пронесённых сквозь года. Раньше, когда Янлин являлась ещё совсем девчонкой, она бы точно фыркнула, категорично решив, будто Бытыю было лениво вступать с Тоши в конфликт, вот он и не действовал. Но теперь она стала старше и оценила то, как он, со статью истинного воина, не торопил события не из страха, а из уважения к её эмоциям, из мужской солидарности к сопернику, в те минуты, пока она ощущала себя счастливой с Тоши, не замечая, как он верно подметил, других мужчин. Могла ли Янлин помыслить, что их роман и брак с Тоши развалится так легко, будто карточный домик? Конечно нет. При всей своей деловитой мнимой непробиваемости, она растерялась, не знала как поступить. И ещё больше не знала, как быть с новыми эмоциями, разгорающимися в ней в последнее время при одном только виде Батыя.
-Я давно не доверяю словам мужчин. Только если Эниши. Но…отчего-то мне хочется научиться верить тебе.
С Тоши она всегда говорила больше на равных, как со своим другом, а не супругом, наверное. Невзирая на то, что они как раз забавным образом были женаты. С Одзу иначе – пусть они также могут болтать, пожалуй, буквально обо всём и распивать на пару виски, внутренне она жаждет ему подчиниться, признать его главным в их паре и не пытаться привычно щетинисто бороться за лидерство непонятно зачем.
-Бывший брак, Одзу. Или ты уже забыл, что отныне я разведена и свободна?
Янлин откровенно с ним кокетничает, не намереваясь нажимать на тормоза или пугливо поджимать хвост – с чего бы. Их явный флирт её привлекает и то, как она снова передаёт ему бутылку – ей нравится, что они оба пьют из горла. Никогда она не была вся такая девчонка – терпеть ненавидела рюши и подарки в виде кукол на праздники. Будучи детьми, они умиляли папеньку своими причудами – Мэй забирала куклы у Янлин, иногда делясь с Юби, а Янлин же зудела над ухом у Эниши с просьбами одолжить его крутые машинки.
-А я представляла в твоей постели других женщин. И мне хотелось отравить тебя и придушить каждую из них. Не слишком романтично? Зато честно.
Усмехается Янлин снова. Да не то, чтобы она ревнивая мегера - по крайней мере, не особенно ревновала Тоши в их вторую, провальную попытку. Но, в предшествующие этому вечеру недели, стоило Батыю появиться в особняке с какой-нибудь особой под ручку, у Янлин неизменно портилось настроение, она картинно капризничала и брызгала ядом на каждого, кто справлялся о том, с чего её перекосило. Она много думала об Одзу в последнее время, отчего-то упрямо отрицая очевидное даже перед Эниши - он, разумеется, давным-давно смекнул, по кому Янлин тайно сохнет. Но тактично делал вид, будто совершенно ничего не подмечает.
Неожиданно – и до боли желанно – Одзу целует её так, что голова отменно идёт кругом. Янлин не собирается легко его отпускать, с резкой, почти животной дерзостью, притянув его к себе за ворот кофты, чтобы уже самой впиться в него поцелуем, исследуя их страстно и бойко, лаская его губы языком и прижимаясь всё сильнее. А потом отрывается от него, ощущая, как яростно прыгает в венах пульс. Выгибает бровь, дабы он не догадался, как она настолько позорно от него, что называется, потекла в одну минуту. Коварно прикусывает его губу, глядя прямо в глаза и не слишком далеко отстраняясь.
-Сейчас на губах вкус моей любимой помады. Меня почти невозможно узреть без макияжа – привычка. Впрочем…захочешь попробовать застать меня врасплох – ранним утром я ужасно сонная и совершенно безоружна. А ещё...обожаю спать обнажённой.
Янлин хулигански предвкушает вероятное дальнейшее развитие событий, каверзно забравшись на Бату и эротично обвив его ногами. Между ними вовсю витают искры, у неё темнеет в глазах…но Кенджи просто не способен не испортить их интимную вечеринку. Даже за километр слышно – вернулся папенька. Звякнул ключами, очевидно, в темноте их уронив и на повышенных тонах отчитывая кого-то, кто попался ему под пьяную руку. Янлин не удерживается от закатывания глаз. Ловко, хоть нехотя, спрыгивает на пол, ощущая странную обязанность утрамбовать главного семейного алкоголика в кровать.
-Прости, мне пора. Отец наверняка надрался в хлам, так что придётся мне его реанимировать.
Ей бы следовало ненавидеть папеньку, и она не станет легко ему всё забывать. Но…она видит, как без этой его Джии он понурый бродит, словно неприкаянный. Лишний показатель – без любимой женщины, гореть в аду или в раю мужчине наплевать. Как бы сильный пол не пыжился демонстрировать обратное – Янлин показательными выступлениями не пронять. И её заводит - Батый не отрицает того, что открыто говорит ей его взгляд. Как, впрочем, ничуть не отрицает и она, не опуская взора.
-До встречи…Одзу.
Добавляет томно, посылая ему ласковый, слегка мятежный, воздушный поцелуй, прежде, чем уйти. Она уверена, он поймёт – Янлин не сбегает и не собирается никуда от него бежать. Тем паче не пытается нарочито дразнить – все эти приёмчики были когда-то свойственны Янлин, но уже давно она не дразнит окаянно просто так. Она действительно не хочет уходить, но надо подобрать папашу. Пока он где-нибудь по дороге в спальню не упал и, чего доброго, не разбил бы любимую вазу бабушки – а то их добродетельный дедуля устроит великовозрастному Кенджии гестапо, да ещё всем домочадцам за компанию.

 Отправлено: 19.09.22 02:06. Заголовок: Лайт редко посещает ..

Лайт редко посещает приёмы клана Миуру – чаще всего ему не позволяет матушка. Токио беспокоится за своего любимца, и её можно понять – как бы очередная разборка не приключилось прямо посреди возлияний. И Лайту проще отказаться от подобного рода развлечений, чем удручать любимую маму, как бы сопливо сиё не звучало. Пусть Лайт отрешён, но для Токио он как открытая книга, ничуть сего факта не отрицая и не страшась. Хоть его и высмеивают все, кому не лень, называя маменькиным сыночком. И ведь никто из обидчиков не погрешил против истины – он таков и есть.
Нынче же он вполне ожидаемо жмётся к роскошной стенке где-то в стороне, не терпящей к себе излишнего внимание. А оно неизбежно его настигает, ибо внешностью его, как назло, наградили приметной – будто европейское отражение прекрасного названного брата Эниши. Но, если Эниши-кун умел себя подать и наслаждаться дарами природы, то Лайт скорее умудрялся страдать, ощущая себя наказанным красотой. Он бы предпочел сказаться невидимкой в любом обществе. Но на этот раз приём устраивал дядюшка Горо, который убедил своим великолепным даром красноречия Токио отпустить под его присмотром Лайта отдохнуть среди ровесников. Сложно сказать, был ли Лайт благодарен или же раздосадован. Пожалуй, больше первое. Потому как на мероприятии был приглашён клан Танака, с молодым наследником Цуеши во главе. А его присутствие для Лайта было чем-то крайне важным. Каждый раз, оказываясь подле этого юноши, он не ощущал себя одиноким в толпе в собственном семействе. Они странно чувствовали себя одинокими в толпе на пару, рука об руку. Нет, не сказать, что молодое поколение Миуру относилось к Лайту дурно. Например, Эниши-кун был к нему в меру расположен. Но..здесь скорее Лайту совестно поднять глаза тому навстречу. Он ощущал себя неправильным подлецом, что невольно забрал чужое место подле матушки. И ему невыносимо совестно за подобный расклад, хоть Эниши-кун не собирался винить его в оном.
Вот и теперь, томительно ожидая прихода нового друга, Цуеши, Лайт не картинно, но искренне растерянно вздыхает, едва пригубив, если не сказать, едва понюхав дорогое выдержанное вино – и продолжая задумчиво вертеть в руках бокал. Он в который раз повёл себя с красавицей Силвией как полное дерьмо и окаянный трус, за что справедливо в который раз был рьяно послан ею к чертям. И У Лайта язык бы не повернулся нагло сообщить, мол, она погорячилась. Когда он, пусть даже при всей своей не вполне нормальной огромной любви к милой матушке, не умеет их с Силвией чувства отстоять. Отмалчиваясь в ответ на пристальные взгляды Токио, потому как ему кажется, что мама в приступе ревности может и ножницами лицо соперницы исполосовать. А то, что девушка Лайта виделась соперницей в безумно горящих любовью глазах Токио, очевидно даже не всегда понимающему их своеобразную связь отцу. Но Лайт совсем не умеет отстаивать ни своё мнение, ни отношения – ни уж тем паче идти против матушки и её гнева. Он не умеет её огорчать – но с некоторых пор ему беспокойно на душе, благо также не хочется читать в глазах Силвии разочарование.
Так что сейчас, всё же покончив с выпивкой, Лайт нервозно курит, как говорится, в сторонке, на «домашней» вечеринке, что закатил Горо. Дядюшка всегда по достоинству звался мастерством празднеств, величественных приёмов и дипломатии, и зачастую устраивал сборища, что называется, «для своих». Где все могли встретиться и обменяться новостями не только под Рождество и прочие обязывающие календарные даты, а просто так, от души. Сегодня Эниши с Гуожи отсутствовали, вероятно, занятые делами клана. Обычно те, невзирая на ироничные противоречия между друг другом, Лайта одинаково даже не замечали – тем не менее, без их невозмутимых шуточек и препирательство атмосфера здесь витала уже не та. Да и было печально наблюдать за тем, как обычно обжимающиеся по углам, будто вечные подростки, Кенджи и Джия, разумеется, также на сей раз не явились на приём – ибо госпожа покинула родные пенаты после всем известного отвратительного скандала по поводу внебрачного отпрыска от деловитой противной девицы, Ниси, кажется. А Кенджи-сан с её уходом стал немногословен, в основном предаваясь пучине алкоголя и изредка мрачной тенью возникающий где-то в коридорах некогда наполненного не только лязгом мечей, но и искренним смехом особняка.
Наконец, высмотрев нарисовавшегося на пороге Цуеши, Лайт невольно выдыхает с облегчением, слегка расслабив спину, рискующую превратиться в напряжённую струну. Он немного мешает, но всё же, грациозно перехватив у официанта пару щедро наполненных пафосно хрустальных бокалов, с робкой улыбкой протягивает один из них новому другу.
-Здравствуй, Цу. Признаться, я тебя поджидал.
Лайт понижает голос до шёпота, опасается быть услышанным. Он ничуть не удивится, если Цу велит ему убираться подальше. В обществе друг порой вынужден предаваться лицедейству и не всегда кристально ясно, где он надумает примерить маску злодея, прикрывая ей ранимую душу сына тираничного отца. Однако…
-Я пойму, если ты захочешь, чтобы я отошёл и сегодня не беспокоил тебя…я вовсе не желаю доставлять тебе проблем, сам понимаешь. Но, кажется, по счастью, твой отец не почтил нас присутствием, я прав?
Слова Лайта звучат тихо, как шелест осенней листвы. Пусть Цуеши не всегда ведёт себя адекватно и здравомысленно - а порой выдаёт жуткие кульбиты, от чего Лайту хочется боязливо и грустно потупить взгляд. Только вот он заметил одну животрепещущую закономерность - выпячивать напоказ мнимую жестокость вперемешку с кровожадностью Цу начинает не просто так. А на глазах кровожадного отца, что вечно недоволен "успехами" отпрысков, если те проявляют чрезмерную добродетель или, упаси дьявол, покладистость. Наверное, в момент этого открытия Лайт невольно поймал себя на мысли, что не испытывает к молодому наследнику Такато апатичного непонимания. Да, внешне, напоказ Цуеши предпочитал смотреться вздорным и отвязным. Но являлся ли таковым в душе? И, чем больше Лайт к нему присматривался украдкой, тем больше тот казался ему схожим с Коичи. Словно Коичи, что сумел бы найти иной выход из давящей семейной ситуации и вырасти в война страхам и переживаниям вопреки. А сделал ли этот путь Цуеши счастливее - ответов не было. Одно Лайт знал точно - этот жестокий, казалось бы, юноша, неожиданно стал дорог его сердцу. И он не мог допустить, чтобы тот шагнул в пропасть так, как однажды сделал Коичи. До того как Лайт осмелился всерьёз, хоть раз в жизни, по душам с тем поговорить. К слову, он не видел в Цу отражение погибшего юноши, что не успел и не сумел стать ему другом. Он видел в нём...его. Таким, каковым тот являлся, с оголёнными проводами его надорванной души. В то время, как его родитель не желал замечать той боли, что причинял сыну яростными требованиями соответствовать его принципам и не видя дальше своего носа откровенного самодура.

 Отправлено: 01.10.22 01:23. Заголовок: - Отец, я кажется, б..

- Отец, я кажется, болен, я не хочу на этот прием, - как можно более капризно попытался протянуть Цу, но, при виде свирепого взгляда отца, он тут же заткнулся.

На Цуеши смотрела вся семья. Отец со странным пугающим недоверием. Младший брат с обожанием и, словно просьбой его не подвести. По крайней мере, так взгляды понял Цу, который всегда был должен. Он не мог перечить отцу и не мог подвести своего, пусть безумного, но обожаемого брата. он, конечно, сцепил зубы. Он забывал о себе. отец, которого он боялся. И брат, которого обожал. Цу терял себя в угоду своей безумной, жестокой, кровожадной семье. Он был не просто ее частью, он был сокровищем, и вынужден был придерживаться этого образа. Он, можно сказать, был лицом семьи. От него ждали подобающего поведения. Он и сам запутался. Кто он? Засранец, которого все ненавидят? Или запутавшийся трус, которого все презирают?

- В порядке, я должен там быть в любом случае, - сквозь зубы надменно добавил он. Отец кивнул удовлетворённо, а младший весь загорелся обожанием к старшему.

Любовь младшего брата была для Цу особенной. Они отличались, друг друга не понимали. Но Цу странно зависел от того, чтобы быть примером для подражания для странного и безумного младшего. Они не были лучшими друзьями, что общались на все темы на свете. Младший вел свою жизнь, общаясь то с друзьями отморозками, то встречая своего учителя и наставника, пафосного европейца с пафосной ухмылкой, которого младший просто странным образом обожал. Цуеши мог бы научить брата хорошему. Но Цуеши был слишком труслив. И все же ему хотелось видеть обожание в глазах своего младшенького.
И гордость в глазах отца.
Притворялся он направо и налево, теряя себя. И только Леста хмыкала, когда он по привычке вел себя, как подонок, тем самым, опуская его с небес этого иллюзорного дерьма на землю, где он просто напуганный и одинокий мальчишка.

- А ты остаешься дома, - надменно потрепал Цу братца по выкрашенным белокурым волосам, и тот тут же блеснул безумными глазами и картинно надулся, - у тебя урок.

И Цу был благодарен, что младшего на приеме не будет. он обожал брата, но вовсе не мог с ним расслабиться. Тот постоянно высматривал его на всех этих приемах и, как хищник, ловил каждый противный поступок Цу или каждую его поганую надменную усмешку. И все превращалось в дурное действо, после которого Цуеши был выжат, как лимон.
Однако, когда он узнал, что и дражайший не собирался на прием, то даже захотел посетить его. Ибо мог расслабиться. Странное чувство, быть заложником в своем собственном доме и своей собственной семье.

Конечно, в особняк Миуру Цуеши является с самым, что ни на есть надменным выражением лица. Его недолюбливают младшие Миуру. Эниши кривит губы, Батый вовсе делает вид, что его не существует. Гуожи относительно вежлив. Шин со всеми на короткой ноге, но тут уже Цу был вынужден включить засранца, а потом даже жалел, что упустил возможность хотя бы подружиться. Он даже как-то умудрился нахамить Рики, что задал ему вопрос, на что в глазах Эниши прочел такую ненависть, что понял, что отныне принц Миуру не подпустит его близко к младшему никогда.
Ему бы хотелось быть свободным и настоящим. Но каким непосредственным ни был Рики и каким дружелюбным пофигистом ни был Шин, Цуеши был вынужден быть полным высокомерным дерьмом. С ним часто толпа ничтожеств. Но никогда друзей.
И, когда рядом с ним буквально всплывает Лайт, конечно, в своем стиле, он даже неожиданно появляется так красиво, что спятить можно; то первым инстинктивным решением Цу является отшатнуться и смерить его самым противным своим взглядом.

- Какого черта ты ко мне обращаешься? – он не прошипел это, а сказал достаточно громко. Благо их никто не услышал, а сам Цу уже успел одуматься.

Обидеть Лайта он не собирался. Но Лайт все же был отшельником, хоть и полноправным Миуру. Цу сам мечтал таким быть, но он был вынужден быть представителем, наследником Танака, которого все не выносят.
Но в словах Лайта была правда. Ни отца, ни младшего брата здесь не было. означало ли это, что Цуеши мог быть свободен? С его лица исчезла надменная противная ухмылка, когда он взял из рук Лайта один из бокалов.

- Ведешь себя, как сопляк, - сердито привычно огрызнулся Цуеши, и ему тут же стало за себя стыдно. Но Лайт вроде как понимал или старался понять. Как Цу свой образ ненавидел, - твою мать, нигде не могу скрыться. Как же я устал.

Он поник головой. Взял еще один бокал с подноса, а потом и второй для Лайта. Можно сказать, что это было огромным шагом.

- Я не могу тут любезничать с тобой у всех на глазах. Если отец узнает, то подумает, что я пидор. Или еще хуже, что я дружелюбный, - он мрачно усмехнулся, - пойдем на террасу, Миуру туда мало ходят. Особенно, когда нет главных принцев и принцесс, - теперь уже он жестом пригласил за собой Лайта на самую дальнюю террасу. Ему придется выходить, показываться и даже хамить всем, кого он встречает. Но у него будут минуты… с другом?