Отправлено: 22.05.16 22:02. Заголовок: Роскошный особняк клана Миуру.

Клан Миуру (современный).
Руководство:
Рокуро Миуру (отец Кенджи, бывший глава, а ныне - Советник клана)
Кенджи Миуру (глава)
Эниши Миуру (наследник клана и правая рука главы)
Батый (старший командир)
Остальные:
Аоши Такахаси (палач)
Яхико Такахаси (лекарь)
Микио Ивамура (младший командир)
Хидэ ("старший брат")
Рики Сато ("младший брат", воспитанник Эниши)
Томоэ Ивамура ("пигалица", тренируется Микио)

Этот особняк, расположенный в шумной и оживлённой части Острова, отличается шиком, можно сказать, неприличным. Обстановкой, в основном, занималась Джия, так как Кенджи не считает нужным заморачиваться с бабской ерундой. Для Кенджи не существует такого понятия, как сочетание стилей, если ему понравились цвета, плевать ему, подходят ли они друг другу, так что семейству повезло, что он не лез туда, в чём ни черта не смыслит.
Дом больше смахивает на дворец или усадьбу. Всё красиво, вопиющие дорого, настолько, что обстановку можно даже назвать вульгарной, не потому, что она чем-то плоха, а потому, что слишком уж мозолит глаза каждому, кто её видит. При доме разбит не менее шикарный сад, напоминающий царские, особняк же и его убранство выполнено преимущественно в итальянском стиле барокко. Кое-где имеются элементы прованса.
http://funkyimg.com/i/2C52w.jpg

Кенджи, из-за происков Ниси, вынужден был отослать Джию в другой дом, но с тех пор упрямо спит только в их комнате, на своей половине кровати, потому, что только и ждёт, когда Джия снова войдёт в его жизнь и на их семейное ложе. В глубине души, Кенджи сопливо надеется вернуть жену в их семейное гнёздышко, и даже, приманивая их воссоединение, изменил интерьер их обители, поменяв их старую спальню на новую и дополнив её гостиной. Спальня Кенджи и Джии общая, даже если ей не нравился его храп, она наверняка давно к нему привыкла и полюбила. Конечно, здесь преобладает императорский стиль, Кенджи не собирается скромничать и косить под нищего.
http://funkyimg.com/i/2C53U.jpg
Кабинеты, расположенные между спальнями Кенджи и синей комнатой Эниши, и принадлежащие им же. Кенджи, на старости лет, стал сентиментален, поэтому повелел сделать их кабинеты практически полностью идентичными.
http://funkyimg.com/i/2C52y.jpg

Комната Эниши, с двумя этажами, самая просторная и с шиком обставленная в доме. Мужественная и эффектная. Нельзя сказать, что здесь много мебели, напротив, тут можно увидеть много свободного пространства и кажущийся бесконечным простор помещения. Кенджи устроил сюрприз на его двадцатипятилетие, подчеркнув, что наследник клана должен жить на широкую ногу и позволять себе всё, что душеньке угодно, и плевать, насколько аморально это выглядит. Кроме того, ему нравится баловать сына.
http://funkyimg.com/i/2C52C.jpg
Не так давно Кенджи обустроил для Эниши ещё две комнаты, чтобы все они были в его распоряжении, и он мог бы запросто менять их по настроению. Если первая комната истинно царская, пропитанная роскошью и тёмной поволокой дворцовых интерьеров, то вторая, в противовес ей, пусть также наводнена итальянскими фишками в духе императоров, довольно игривая и светлая, словно опочивальня юного принца, полного запала молодости и предстоящих свершений.
http://funkyimg.com/i/2C52D.jpg
И ещё одна комната, оформленная золотом и малахитом. Кенджи желал таким образом, пусть ванильно, но от души выразить, что Эниши, что бы ни творилось вокруг, его любимый сын, который является главным сокровищем для своего нерадивого, но любящего папаши.
http://funkyimg.com/i/2C52E.jpg

Комнаты Батыя и Янлин. Комнаты у каждого своя, но находятся неподалёку друг от друга и, будто бы случайно, выдержаны в одном стиле. Всё выдержано в благородной, серо-коричневой, гамме, и, как и почти всё в доме, в итальянском стиле. Спальня Янлин немного легкомысленная и игривая, что называется, девчоночья. Спальня Батыя более мужественная и по-современному стильная. Также у него имеется кабинет с небольшой библиотекой и, между их комнатами, предусмотрена общая гостиная с небольшим, уютным, не без пафоса, камином, и аквариумом во всю стену, говорят, созерцание рыбок успокаивает и настраивает на позитивный лад.
http://funkyimg.com/i/2ujAG.jpg

Конечно же, в доме сохранилась комната Коичи, самая лаконично и современно оформленная, в своё время его сын на этом настоял. Кенджи велел оставить всё в неприкосновенности, и с тех пор, как сын имел глупость покончить с собой, он не заходил туда. Даже книга, которую Коичи не дочитал, открыта на том же месте. Так было до недавнего времени, пока Кенджи не нашёл в себе силы убрать всё, оставив лишь религиозные атрибуты для почтения памяти умершего и упокоя его души, и запереть комнату Коичи.
http://funkyimg.com/i/2c5HJ.jpg

Комната Хидэ. Он не слишком принимал участие в её оформлении, соглашаясь на всё, что предлагают, такой уж он пофигист, когда дело касается всяких обывательских вещей, вроде жилища. В итоге, получилась комната вполне в стиле всего остального, сочетающая в себе и итальянскую грацию и слегка прямолинейный и грубоватый мужской стиль.
http://funkyimg.com/i/2C53T.jpg

Комнаты Мэй и Рики, у Мэй всё нежно и воздушно, как и полагается обожаемой папой капризной принцессе, в пастельных тонах, с налётом изящных мотивов в виде шёлкового рисунка точёных веток на стенах. Рики шутливо называет комнату Мэй зефиркой.
Между их комнатами находится небольшая общая гостиная, больше девчачья, но Рики поддержал её в этом, решив, что не зазорно уступить девочке. Голубые оттенки они выбрали от балды, дружно сойдясь на том, что голубой самое то между розовым и синим, то бишь теми цветами, в которых оформлены их комнаты.
Рики Кенджи был не прочь выделить что-то получше, но мальчонка отказался от его широкого жеста, и выбрал скромный интерьер, довольно инфантильный. Максимум, на что пока Кенджи удалось вразумить мелкого, так это заменить его старую, совсем уж детскую и неприглядную комнатёнку, на нечто посимпатичнее, соблазнив его тем, что она тоже будет в синем цвете, как и у его старшего брата, Эниши. В комнате Рики всё разбросано, везде валяются игрушки, машинки и вертолёты, на стенах наклеены дурацкие плакаты с его кумирами, и повсюду заначки со сладостями, ну, пусть разводит тараканов, если нравится. Единственное, что заботливо и аккуратно всегда лежит на своём месте, его начищенная до блеска катана.
http://funkyimg.com/i/2C52A.jpg

Комната отдыха и комната Юби, самая невинная и романтичная, даже несколько кукольная, когда она была маленькая, её детская и вовсе напоминала жилище принцессы Диснея, Кенджи даже заказал для дочери карету в виде тыквы, когда она сказала, что ей понравился мультик про Золушку.
http://funkyimg.com/i/2c5MW.jpg

Комната Рокуро-сана и Хинаты, но на сей раз Рокуро сообщил семейству, что выберет комнату себе по нраву и говноедам придётся подчиниться. В интерьере имеются элементы японского стиля, но также есть нотки и более современной классики. Кенджи трусливо постарался обустроить комнату родителей как можно более комфортно, но, поджав уши, уже готов выслушивать от отца недовольную брань.
http://funkyimg.com/i/2C52B.jpg

Подвальный этаж. Раньше здесь обитали Аоши и Изуми, но с недавних пор их переселили в небольшой домик на территории клана. Готический интерьер, с размахом, но не слишком психоделический. Здесь есть всё необходимое для жизни в некоторой изоляции от остального дома и имеется своя система безопасности, которую руководство клана может включать по своему усмотрению.
Гостиная и столовая.
http://funkyimg.com/i/2C56A.jpg
Спальня. Ну и кровать, конечно)
http://funkyimg.com/i/2rhDu.jpg

Комната Яхико и Вилоны. Наверху, на мансарде, в отдалении от других. В помещении мало света, и, хотя здесь много окон, узоры на них приглушают солнечные блики. Вместо ламп здесь предпочтительнее использовать свечи, также здесь много старинных книг, целая библиотека, и ненавязчиво пахнет деревом.
http://funkyimg.com/i/2c5Rz.jpg

Комната Микио и Томоэ. Одна из самых простых и достаточно нежно обставленных комнат, чем весьма недоволен Микио, но Томоэ полна воодушевления оживить интерьер всякими милыми штучками, совсем чуть-чуть ему назло - ну не её же вина, что Микио ужас как идёт скрипеть зубами!
http://funkyimg.com/i/2C52z.jpg

Также в особняке полно других комнат, множество комнат для гостей, деловых переговоров, залов для тренировок, занятий спортом, библиотеки и роскошный открытый бассейн с фонтанами в другой части сада.

Столовая и гостиная, ну что тут сказать, красота страшная сила, пафос и сплошной выпендрёж, но, положа руку на сердце, кто отказался бы жить так.
http://funkyimg.com/i/2c5HG.jpg

Зал для тренировок. Как, скажите на милость, тренироваться в помещении, где впору картины выставлять и которое куда больше подходит для пафосного музея, чем для ведения битв. Может, оно и верно, но Кенджи такие мелочи не останавливают. Красиво, дорого, значит сойдёт.
http://funkyimg.com/i/2C52x.jpg

Кроме того, в нижней части дома находится подвал, где Кенджи хранит свои игрушки, что-то из серии средневековых пыточных орудий. Подвал разительно отличается от остальной части дома, это вовсе не уютное, обжитое место, а отвратительное, внушающее ужас, нечто, смахивающее на разрушенное подземелье, с полуразваленными камнями и окровавленной плиткой, торчащей повсюду арматурой и пятнами крови, как давно и прочно въевшимися в мрачные стены, так и свежачком. Здесь же расположено множество мрачных карцеров, явно не для увеселительного времяпрепровождения.
http://funkyimg.com/i/2C564.jpg

 Отправлено: 22.06.16 01:50. Заголовок: Янлин не верится, чт..

Янлин не верится, что она дождалась увольнительной, точнее, дожила. Теперь бы она вряд ли стала так легко подтрунивать над тем, что Коичи всеми силами пытался избежать этой радости. Правда, теперь её брату плевать на подколки. Но сегодня даже эта грустная мысль не может сбить Янлин с толку, у неё отменное настроение, хотя отчаянно ноют все мышцы после бесконечных тренировок со снарядами и мечом, а в голове ещё живы воспоминания, как заместитель командира Линя, Зэн, обучал их обезвреживать мины. Ничего более нудного Янлин не слышала, и готова была начать щипать себя, чтобы не заснуть, что ужасно развеселило бы Эниши, наблюдай он за сестрой, но один из её сослуживцев чуть к чертям не лишился руки от своей невнимательности, кажется, пару пальцев ему всё же оторвало. Янлин точно не знает, она была занята тем, что её стошнило, но откатиться, куда было сказано, она успела. Не надейтесь, она не неженка, и у них над воротами дома висит человеческая голова, это любезный папенька озаботился тем, чтобы чем-нибудь разбавить их ванильный интерьер. Но её стошнило от мысли, что однажды такое может случиться и с ней, а свои тонкие пальчики она любила и была эгоисткой до мозга костей. И никогда не обижалась, что Астрида так и могла с лукавым смехом сказать подруге в лицо, когда они поправляли свои кружевные чулочки, чтобы подпортить жизнь наивным лохам, всё ещё верящим в сказки, что женщины любят мужчин. Янлин по-настоящему умеет любить только одного мужчину, своего духовного брата, и даже теперь, оказавшись в родных стенах, первым делом залетает в его комнату и плюхается на его кровать, свесив ножки. Хоть Эниши и не дома, ей приятно окунуться в аромат его излюбленного парфюма, которым пропахло всё его жилище. От мужиков несёт потом или дешёвым табаком, но Эниши не позволяет себе такой небрежности, вот почему от него тащатся женщины, и в том числе эта его Марьяна, которая упорно не желает этого признавать, как истинная женщина, что ужасно веселит Янлин, ей нравятся девочки, которые умеют, пусть и неуклюже играть с парнями, в милые девичьи игры, вроде того, что они в них не влюблены. И никто не переубедит её в обратном. Она чувствует себя у Эниши очень уютно, хотя его комнату можно назвать как угодно, но только не этим словом, она спокойно открывает его мини-бар, чтобы прихватить какой-то алкоголь покрепче. Они словно близнецы, они берут вещи друг друга также легко, как свои и не стесняются, в отличие от Коичи, она помнит, как он чуть не сгорел от смущения, когда случайно наткнулся на Эниши, выходя из душа, завернутый в полотенце. Наверное, если бы Янлин сказала, что тоже имела честь лицезреть эту немую сцену, его хватил бы инфаркт. Она вздыхает, почему-то продолжая даже теперь высмеивать привычки брата, не получая от этого былого удовольствия, но только приступ горечи, с которым она вполне может справиться, насмехаясь над дружком Коичи, этим его Ромео, который если что и умеет, то жевать сопли. Только вот, когда умер Коичи, это Янлин пришлось выбирать для него костюм и любоваться, достаточно ли элегантно смотрится в нём его труп. Отцу было не до того, он развлекал себя тем, что отрезал головы всякому, кто осмеливался выразить ему свои сожаления. А она просто тихо мирно порезала себе вены. Эниши, конечно, тогда её спас, и у неё на запястье и сердце остались следы от старых шрамов, которые неумолимо бледнели, это жизнь, а не сопливая романтика. Папенька бы, знай он о том случае, решил бы, что она сентиментальная, но у неё даже в мыслях не было отправляться вслед за Коичи, который сделал свой выбор сам. Просто ей было мучительно стыдно, что последнее, что она ему сказала, были какие-то гадости. Хотя, скажи она что-то приятное, брат бы не поверил, слишком это не про Янлин, или решил бы, что у неё разыгралась мигрень. Янлин отдыхает, ей ужасно лениво пойти посмотреть, дома ли папенька, чтобы с ним из-за чего-то полаяться. Она роется в своём телефоне, шлёт смски Астриде, думает заехать к Мэй и привезти ей какие-то дурацкие китайские фигурки, по которым тащилась её малышка сестра и отдать набор шоколада сомнительного производства Рики, заодно проверив на нём, насколько это съедобно. Раз Эниши считает, что этого малыша стоит держать поближе, она не будет спорить. Да и прекрасно понимает, что их физиономии настолько просят кирпича, что помощь даже в лице этого маленького чудовища им не повредит. Она не звонит Эниши, решив огорошить его своим появлением, он у неё терпеть не может всё предсказуемое и банальное. Поэтому для него она привезла тошнотворно дорогое оружие и, признаться, так и не смогла разобраться, что это вообще такое и за что нужно держаться, Эниши оценит этот кубик-рубик для взрослых мальчиков. И наверняка накинется на неё с расспросами, как у неё получилось изображать мужика и устоять перед целой ротой солдат, с её то темпераментом. Как и она, конечно, невинно поинтересуется, осчастливил ли он Марьяну тем, что как следует её трахнул. Ради него она даже выучила её имя, хотя редко запоминала какие-то там имена. Что, конечно, не касалось имени командира Шана, его бы она отчеканила по всем правилам, даже если бы её разбудили среди ночи. Он скоро будет сниться ей в кошмарах, ей кажется, что он что-то подозревает и недобро косится на неё, а то и вовсе всё разгадал и оттягивает момент, когда её прикончит, только ради того, чтобы помучить её. Правда, также он ей видится в эротических мечтах, и поэтому она так беспечно не слишком жалеет, что пошла на поводу у Эниши, который чуть ли не вытолкнул её в армию, стоило ей заикнуться про эту откровенно дурацкую затею. Можно подумать, у них бывают другие. Янлин заходит к себе в комнату, начинает разбирать вещи Коичи, которые они тщательно подбирали с Эниши для её представления, достаёт свою военную форму, рубашку Коичи, и даже с какой-то нежностью касается её кончиками пальцев. Она давно не зарывается в ворот его рубашки, потому, что слёзы появляются каждый раз. Если вам говорили, что когда-то они иссякают, не верьте в эту чушь. Она не наматывает сопли, как Такеши и не стремится убить весь мир, как её сумасбродный папаша, но она переживает, так, как умеет. Её может понять лишь тот, кто потерял брата, и уже никогда не сможет сказать ему, что, в глубине души, его было за что уважать. А, даже если нет, ей это не мешало любить его. Не так сильно, как Эниши, но это давно не огорчало Коичи. А её всё ещё огорчало чувствовать себя никчёмной только потому, что она рождена женщиной. Интересно, сколько людей ей придётся прирезать, чтобы доказать, что она стоит не меньше всех этих много думающих о своей силе мужчин. Чтобы доказать командиру, что она тоже стоит его внимания. Да, чёрт возьми, о чём она думает, нужно поменьше показываться Шану на глазах, пока он не прочёл в них отблески лёгкого испуга вперемешку с желанием с ним трахнуться. Он ведь убьёт её, он, чёрт возьми, её убьёт. У неё и так накалены нервы, и, когда она слышит за спиной какой-то шум, то резко разворачивается и прижимает этого любителя подкрадываться к стенке. Она возбуждена, взвинчена, она на нервах, и она почти уверена, что её отец был бы приятно удивлён её психам. Только вот та, что выворачивается из её «объятий» их новоявленная маменька. Надо отдать этой стерве должное, выворачивается она так лихо, что едва ли не калечит "обожаемой дочурке" лицо, на котором уж точно останутся следы её "материнской ласки", а вот Янлин, видимо, плохо усвоила тот приём, что показал им командир во время своего короткого визита и наблюдения за новобранцами. Она досадливо кривит губы в противной усмешке. Янлин совсем не подарок, впрочем, как и Джия не ангел. Многие даже уверены, что они истинные мать и дочь, что ужасно выводит обеих. Янлин старалась обуздать свой неприветливый нрав и лишний раз не цапаться с Джией, слишком уж она мстительная зараза, и тем, чтобы подкрасить какой-нибудь дрянью её шампунь она не ограничится. Но Джия и без того, наверняка, зла как чёрт, на столь любезное приветствие, так что поздно пить боржоми.
-Чёрт возьми, что на меня нашло. Какого чёрта ты подкрадываешься? Тебе ли не знать, что в этом доме крепкие нервы это что-то вроде роскоши?
Она зла и на себя и на Джию, которая, конечно, нажалуется своему муженьку, чтобы отшлёпал нехорошую девчонку, если она не в настроении заняться избиением младенцев сама. Они чертовски "любезны" друг с другом, и разлука этого не изменила. Они просто не выносят друг друга, как и многие женщины с сильным характером, вцепившиеся в одного мужчину, и неважно, что для одной он её любимый мужчина, а для другой не самый милый папенька. Янлин чувствует, как руки холодеют, потому, что Джия недобро косится на её разобранный чемодан. У Коичи вещи скучные и однообразные, но та рубашка, что валяется сверху, приметная с этими её узорами, чёрт её дери.
-Ну что опять тебе не нравится, Джия? Хотя, когда тебе нравилось хоть что-то. Ну хорошо. Извини. Так лучше? И нечего так бесстыдно пялиться на мои шмотки, можно подумать, тебе мало своих, да папенька тебя разве что не с головой забросал ими. И да, это рубашка Коичи, и что с того? Она мне всегда нравилась, и ему она больше не нужна.
Она говорит, как циничная истеричка и последняя дрянь, хотя что из этого неправда. Разве что то, что ей никогда не нравилась эта рубашка, но, после смерти брата, она стала ей сопливо дорога. И то, что ей не по себе от мысли, что Джия может о чём-то догадаться, и тогда то, как отец позорил Коичи при всём честном народе может показаться ей невинной ерундой. Кто она такая, в сущности? Никакой не мужик, а заносчивая девчонка, которая только и умеет, что задирать тех, кто сильнее и уповать на своего воина брата. Но это не тот случай, когда Эниши сможет отбиться ото всех. И то немногое, что Янлин не может допустить, они с Эниши могут дразнить и щекотать нервы, но в чём-то настоящем они друг за друга горой. Если кто-то попытается его убить, она даже не задумается и закроет своего брата. Но, к сожалению, жизнь у неё одна, а врагов они с Эниши нажили немного больше, и вряд ли этим ограничатся. Она смотрит на Джию с некоторой яростью и недовольством, да и почему бы ей смотреть иначе, когда из-за этой женщины отец вышвырнул из дома её мать. И ничего страшного, что Янлин забывала ей перезванивать, когда та робко просила об этом.

 Отправлено: 25.06.16 00:08. Заголовок: Джия выкуривает сига..

Джия выкуривает сигарету во дворе, выкидывает бычок в какую-то клумбу. Джия не умеет ценит прекрасное и ей плевать на чудесные пейзажи и на красоту художественных картин. Она не скрывает, что вырубила бы все леса для того, чтобы построить торговый центр, который кажется ей куда более важным и ценным вложением. Она циничная, но не лицемерная. Джия влезает обратно в дом через окно, привычки неискоренимы. Да и ей слишком лениво было доходить до входной двери, когда она ловко перекидывает ноги через подоконник и оказывается в доме. Перекидывает волосы. Джия не умеет сидеть на одном месте. Она не может лениво развалиться на диване и чистить перышки. Не может долго спать по утрам, не может смотреть женский сериал и жевать сопли. Если она читает, то на ходу, если курит, то меряет шагами сад, если задумывается, то мечется по комнате, как раненая тигрица. В ее случае, скорее Пантера. Она мечется, наливает себе виски, залпом опустошает стакан, хладнокровно, даже не поморщившись. Какой-то звук наверху раздражает ее слух, а, может, она просто нарывается. Это вполне в стиле Джии. Она не выносит практически всех домочадцев. Она не выносит детей Кенджи, не выносит, что они рядом с ним и она вынуждена их терпеть, а ее дочь далеко от нее. Все эти выскочки наслаждаются жизнью и еще и осмеливаются вести себя с Кенджи, как мерзкие свиньи, а ее дочь находится далеко. Трусливый сынок покончил с собой, не задумываясь о том, как плохо будет Кенджи. И плевать, что Кенджи и сам был не подарок. Он был их отец, без которого они бы все так и остались бы ничтожествами, которыми являлись, но мнили о себе черт знает что. Кто такими были бы они все без Кенджи? Эниши со своей любовью к мужским духам стал бы педиком – парикмахером. Мэй с Янлин максимум стали бы дешевыми проститутками, дешевыми, потому что в них нет ничего, что могло бы зацепить. Юби бы отправилась в психушку. Но все эти неблагодарные твари думают, что чего-то стоят и без Кенджи. Ей было бы жалко их всех за глупость, но Джия не испытывает жалости.
Она решительно взлетает по лестнице и идет на шум, у нее слух, как у кошки. Она оказывается в дверях комнаты той самой Янлин, но так, кажется, видеть ее не рада, когда отрабатывает на Джие какой-то приемчик. Впрочем, их неприязнь вполне взаимная, поэтому Джия выворачивается, не гнушаясь тем, чтобы не приложить свою «падчерицу» в скулу.
- Слушай сюда, соплячка. Поумерь свои нервы. Меня вообще не волнует, что ты нервная. Я тоже не самая спокойная. Еще раз коснешься меня своим мелким пальчиком, я обещаю придумать очень изощренный способ коснуться тебя.
Джия злая и недолюбленная. Джия на самом деле просто не выносит, когда ее касаются. Джия из тех людей, которые опасаются любого проявления того, что их зону комфорта нарушают. Она не впускает никого в свое личное пространство. И прикосновения этой девчонки обжигают ее кожу, пусть они и не были доброжелательными. Эта девчонка разве что раздражает ее меньше по той причине, что не тянется к ней, Юби, к примеру, с ней слишком доброжелательная и поэтому Джия готова ее придушить. Если к Джие кто-то пытается протянуть ручки, она, честное слово, готова эти ручки отрубить. В хорошее к себе отношение она не верит. Поэтому эта выскочка ей хотя бы не врет.
- Как это трогательно. Ты возишь с собой вещи своего брата.
Джия как змея, делает шаг в сторону постели Янлин. Конечно, это комната выскочки, но Джия считает, что имеет право ходить везде, где она хочет. она действительно бесстыдно рассматривает вещи старшей дочери Кенджи. Она, конечно, даже слегка выгибается. И выгибает бровь. Она никогда не отличалась благородством и честностью. Это не ее история. Не ее история закрывать глаза, когда кто-то принимает душ. Смутить Джию может только искреннее к ней хорошее отношение. Грязь, подлость и скелеты в шкафу ее только обрадуют. Она чувствует себя как рыба в воде. Джия придирчиво рассматривает чемодан, рассматривает Янлин.
- Откуда вернулась, кисонька? Ходила в вещах своего брата по свету и жевала сопли?
Джия хохочет от своей жестокой шутки. У нее хрипловатый смех, потому что часто срывала голос. Эта выскочка может делать, что угодно и мозолить ей глаза. А ее Мегуми, ее доченька может забыть, как выглядит Джия. Каким образом Джия вообще должна любить этот мир и доверять людям?

 Отправлено: 06.08.16 03:21. Заголовок: Янлин раздражена, сл..

Янлин раздражена, слишком уж очевидно и заметно нервничает, когда Джия беспардонно рассматривает её шмотки и всем своим видом кичится, что хозяйка дома, а то и всего мира, она. А точнее, шмотки Коичи, который никогда особо их не ценил, но занудно хранил в идеальном порядке, и они рисковали бы закончить свои дни смертью храбрых в его безразмерном шкафу, если бы мама не уговаривала его иногда немного разнообразить свои наряды и надеть что-нибудь поярче, хотя бы, чтобы порадовать её, если уж других причин у него не находилось. Янлин зла на себя, что не разглядела, когда Коичи было плохо, а она продолжала его высмеивать, вместо того, чтобы его обнять, а лучше, дать хорошего сестринского пинка и помочь прочистить мозги. Но Эниши она не может потерять, возможно, она не слишком чувствовала Коичи, но Эниши чувствует, как себя. И, если она во что-то вляпается милостью Джии, которая прекрасно умеет подзуживать отца, Эниши в стороне не останется, и она должна позаботиться, чтобы он не пострадал. А для этого нужно пустить Джие пыль в глаза, такое безумство, что пришло в голову им с Эниши, вряд ли могло бы посетить ум кого-то нормального, но когда Джия отличалась нормальностью, чёрт её дери. Такая же, как Янлин, дрянь и стерва, неудивительно, что им так сложно друг с другом смириться. Янлин нахально хмыкает. Давала ведь себе зарок поменьше реагировать на Джию и хотя бы попытаться вести себя с ней прилично и не злить её, но нервы накалены, а Джия распаляет дровишки, и Янлин несёт, она никогда не отличалась благоразумием, умением притормозить и осмотреться на лихих поворотах.
-Я буду касаться тебя ровно столько, сколько ты будешь без спросу топтать ножками мою комнату, истеричка. Ох, прости, маменька, так ведь нам теперь тебя следует называть. - Она зовёт её маменькой и матушкой со всей глумливостью, на которую способна, ей и самой тошно от этого, но ей нравится делать то, что ненавидит Джия. У них отвратительные отношения, Янлин лицо готова ей расцарапать за милую душу, только, если Джия спросит, заботит ли «дочурку» то, что она мотала срок, Янлин скажет нет. Она терпеть не может эту женщину, но за грешки не осуждает, можно подумать, Янлин мало своих. Да если бы не её папаша, то они с Эниши давно не то, что мотали бы срок, а, положа руку на сердце, кормили бы рыб, стольким влиятельным людям они попортили нервишки. Но кто сказал, что пользоваться именем отца подло и плохо? Уж точно не Джия. И не вина Янлин в том, что Кенджи Миуру не отец Джии. Только вот от этого никому не легче, потому, что Кенджи Миуру чёртов муж этой стервы.
-Такая любопытная, и это в твои-то годы. Не боишься, что тебе что-нибудь оторвут?
Да обе они любопытные и бесстрашные, ну точнее, они так думают, а, когда думать уже в общем-то поздно, то могут и бояться начать. Даже то, как наивно они надеются на то, что Кенджи и Эниши разведут руками все их пакости, делает их похожими, но, видно, не зря говорят, что сходятся противоположности. Янлин, словно вторя ей, противно и злобно смеётся. У Джии хохот хриплый, и Янлин ничем не лучше, если не смотреть на эту вздорную девчонку, которую отец не научил общаться со взрослыми, не скажешь, что она девушка, настолько грубый у неё голос. Даже не хриплый, а низкий что ли, из-за детской ангины, а точнее, её глупости, когда ей не хотелось слушать занудства матери, валяться в постели и пить горячее молоко, ей хотелось носиться с Эниши и переворачивать всё с ног на голову. И, даже когда отец со скандалом запихнул её в кровать и намотал шею шарфом, Эниши помог ей выбраться через окно. И сонный и обозлённый, что его жестоко разбудила эта парочка, Коичи долго закатывал глаза, когда они смеясь, и перебивая друг друга, сообщили ему, что Янлин подвернула ногу, Эниши подхватил её на руки, и они хохотали, как безумные, перебудив весь дом. Джия выплёвывает очередную гадость, чёртова змея, и как только не подавилась своим ядом. Ну, Янлин же не подавилась своим, так что не ей удивляться. Глаза Янлин вспыхивают недобрым огнём, и она с трудом погашает в себе нервозный порыв вцепиться ей в глотку и душить, пока хватит сил. Здесь нет её матери, которая бы причитала, что нельзя так с людьми. С чёртовой дрянью, которая увела у неё из-под носа муженька. Если бы Янлин родила пятеро детей (да, она считает Эниши), и муж бы дал ей отставку, она дала бы ему по голове чем-нибудь покрепче сковородки. Она собирает волю в кулак, она не доставит этой стерве удовольствия, и не будет ей потакать и кудахтать, чтобы не смела открывать рот в сторону её брата. Она знает, что в сердце. Джии необязательно знать.
-Ну конечно, матушка, что же мне было ещё делать? Пока ты была занята тем, что спала с моим папочкой и сокрушалась по бедной Мегуми, которой повезло подсуетиться и найти маменьку получше. - Янлин не имеет ничего против Мегуми, разве что немного завидует ей, потому, что её папаша не Кенджи. Да будь он хоть подзаборный алкаш, второго такого подонка, как её папенька, не сыскать во всём свете, можно не тратить время зря. Самое забавное, она даже не против Джии, с ней весело препираться, без неё в доме царила откровенная скука, а теперь можно насладиться зрелищем, как этот маленький Рики устраивает клоунаду, улыбается Джии и миролюбиво отвечает на все её пакости, выводя её из себя. Янлин даже в голову не может прийти, что ему может кто-то нравится просто так, она не верит, что ребёнок, который убивает проще, чем отвечает уроки, способен быть чем-то лучше и чище неё. Она считает, что люди дерьмо, а они с Эниши просто короли всех этих ублюдков. Она обожает вертеть хвостом перед подчинёнными папеньки, чтобы те полезли ей под юбку, а ещё лучше наговорить им побольше «комплиментов», а потом изобразить неправедный гнев. Уж они с Астридой умеют заводить мужиков так, чтобы им хотелось съездить наглым девчонкам по щекам. И они, наивные, думают, что им это нравится. А им нравится потешаться над ними, и Янлин нравится, как отрубает загребущие ручонки брат, чтобы не дать ни себе, ни Янлин заскучать и раньше времени состариться. Янлин стоило бы поблагодарить Джию, которая невольно отвлекла её от мыслей, что надо бы разбирать чемодан, а ей ужасно неохота, тем более, что приехала она ненадолго. Зря отец в детстве забыл её пороть. Порол бы, может, она не оказалась бы в дурацком положении, прикрываясь тем, что пытается отстоять честь Коичи, а сама просто пытаясь себе доказать, что она это может, и что женщины ничем не хуже мужчин. Янлин воинственно складывает руки на груди, всем своим видом показывая, что, если она кому и рада, то не «маменьке». Впрочем, надо отдать Джии должное, Янлин приятнее почесать языками с этой стервой, чем выслушивать истерики отца, что ей пора замуж, и она засидится в старых девах. Во всех этих скандалах ей нравится только, что потом она может расслабленно забросить ноги на колени Эниши, разлить им шампанское и со знанием дела язвить, что папенька наивно полагает, будто дочь такого развратника с чего-то должна корчить из себя идиотку, достойную института благородных девиц. С Джией ей легче. Джия знает, что Янлин не невинная маргаритка, Янлин мерзкая, дрянная и избалованная девица, и Джия скажет ей это в глаза. Получит порцию ответных комплиментов, и они разойдутся с трясущимися от злости руками вполне довольнее друг другом, выбора, спасибо папеньке, у них нет, только притираться и, желательно, при этом не переубивать друг друга. Но цапаться им не надоедает, как двум кошкам, которые не могут поделить территорию, и при их разборках лучше беречь морды и лапы даже самым задиристым хулиганам котам.
-Не подскажешь, кстати, где мой брат? Живой, я имею в виду.
Ужасно цинично, но от Янлин другого не дождёшься. Её сложно выносить, и ей всё время хочется заехать по лицу. Но смелых мало, потому, что можно получить по лицу от её брата, того, который живой. Причём, мечом. Конечно, ей не всё равно. Конечно, она переживает из-за того, что Коичи оказался трусом. Не тогда, когда они с Эниши по доброму подстёбывали его и даже не когда он валялся в ногах у отца и Тагава-сана, умоляя простить его малодушие. А когда, чёрт возьми, он покончил с собой. Даже она не была циничной настолько. И своей рукой не заставила бы Эниши и Мэй страдать. И Юби с мамой не заставила бы. И, чёрт возьми, Коичи. Да, если честно, даже отца, помня, какие у него становятся глаза всякий раз, как речь заходит о Коичи. Скольких людей папаша прирезал потому, что у него больше не было сына. Коичи мог гордиться собой, он так и не осмелился взять меч в руки, но из-за него полегло столько, сколькими может похвастаться не каждый. И, конечно, она переживает, слова Джии царапают по сердцу так круто, что она едва сдерживается, чтобы не разреветься, как девчонка. Тогда ей пришлось бы прирезать эту стерву и проверить на ней, насколько острый меч, который подарил ей папенька. И ничего, что отец изрубил бы Янлин, это бы она как-нибудь пережила. Не переживала бы такого позора, как расплакаться при той, что разбила её мать.

 Отправлено: 10.08.16 23:44. Заголовок: - Ты коснешься меня ..

- Ты коснешься меня всего раз, соплячка. А потом ты больше никогда не сможешь видеть свою настоящую мамочку. Нет глазок – нет и мамочки.
Джия хрипло смеется, она совершенно неуправляемая и психическая женщина. и честно, она бы могла осуществить свои угрозы, что в этом такого? плеснула бы кислотой подло в ночи. И прекрасно сыграла бы святую невинность. Даже купила бы соплячке красивую повязку с сакурой. Не сделает она так по той причине, что все равно понимает, что Кенджи сделает ей очень больно, если она тронет его дочь. Да Джия не то, чтобы за себя переживает, она опасается, что Кенджи пойдет по пути око за око и что-то сделает Мегуми. Поэтому приходится терпеть мерзких соплячек, которые гордо зовут себя самостоятельными единицами. Тупенькие сосочки.
- Боюсь, детка. Но только не тебя. Ты пыль и пустое место.
Хохочет Джия. Конечно, она бесстрашная и порой даже неадекватно бесстрашная, но она действительно опасается некоторых вещей, она опасается больше не за себя, а за свою дочь. Она опасается Кенджи. Кто-то сказал бы, что нельзя жить и восхищаться человеком, которого ты боишься, Джия бы спокойно парировала, что она бы не смогла любить того, кого не боится до дрожи в коленях. Она должна чувствовать, что он может оторвать его голову. И тогда она сможет его любить. Остальных она бы сожрала. Джия не поклонница хороших мужчин. Она их проглотила бы и выплюнула только косточки.
Она произносит имя Мегуми и глаза Джии вспыхивают недобрым огнем. Джия даже проходит ближе. Кривит рот. Щурится.
- Хочешь отплатить мне той же монетой, маленькая лицемерка? Я задела тебя за живое, ты решила привязать сюда мою дочь. Задеть меня тем, что она не со мной и, что у нее другая семья.
Джия улыбается. У нее никогда не получается мягкой улыбки. Ее улыбка выглядит вымученной, выдавленной, скорее оскалом. Тем более, когда соплячками пытается вывести ее всеми способами.
- Знаешь, где ты прогадала, киска? Ты грязная лицемерка. Твой мертвый братец не значил для тебя ни черта. И ни черта мои речи о нем тебя не задели, потому что ты врушка. И я уверена, что ты даже не сразу заметила его смерть. А сейчас тебе где-то стыдно. Это не страшно. Ты еще юная. Научишься потом не стыдиться своей лицемерной натуры. Так вот сейчас тебе стыдно. И ты хочешь саму себя оправдать, делая вид, что упомянуть мою дочь и мою боль это равнозначно тому, чтобы упомянуть твоего брата, на которого тебе было плевать.
Внутри Джии закипает вулкан. Она готова разорвать на части эту малолетку, но, если у той была цель отвлечь Джию от вещей, то может собой гордиться. Ей это удалось. Джия слишком увлечена тем, что выдавала эту тираду и, чтобы в этот момент не вырвать волосы этой соплячке и не заставить их скушать вместо обеда. Так что, Джия бы, если бы узнала об этом, то подумала бы, что эта малолетка не так тупа, как может показаться на первый взгляд. и не так тупа, как ее сестричка Мэй. Та даже не скрывает своей тупости, несчастная сопливая девица. Джию аж передергивает от всплывшего образа дочурок ее мужчины. Мерзкие девицы, хоть бы в пожаре сгорели.
Джия по-хозяйски проходит вглубь комнаты и забирается с ногами на кровать, разве, что не укладывается. Они бесят друг друга одинаково и с яростью.
- На твоего брата мне плевать. Может, пускает слюни по своей зашуганной официантке?
Джия улыбается хищно. Рассматривая свои короткие ногти. очень жаль, что ее ногти короткие, ими сложно было бы расцарапать лицо этой девице к чертям. Джия много чего знает. Джия всегда чего-то опасается и старается подготовить себе почву для того, чтобы потом можно было спастись. Если бы она узнала секрет Янлин или еще кого-то из соплячек, то можно было бы быть уверенными в том, что Джия бы хранила секрет очень долго. Она могла бы унести его в могилу и не воспользовалась бы им до тех пор, пока не случилось бы нечто из ряда вон выходящее, когда ей пришлось бы спасаться. Она много знает и о многом молчит. Ей не стоит переходить дорожку. Тогда она раскроет свои карты. Во все остальное время… если бы она знала о чудачествах Янлин и Эниши, то ей было бы все равно. Хоть личинок бы они изображали в тайком ресторане, ей плевать.

 Отправлено: 18.02.17 02:20. Заголовок: -Какие мои грозные. ..

-Какие мы грозные. Может, сжалиться над твоими сединами и расплакаться, чтобы твои потуги не прошли зря, маменька? - Хоть Янлин и теряет терпение первой и откровенно хамит, её слегка передёргивает от обещания Джии. Ещё ей не хватало нажить в лице этой женщины врага. Она оскорбила её мать? Какой ужас. Минчжу давно пора научиться самой разбираться хоть с чем-то, вроде, не маленькая девочка. Пусть Янлин с Джией друг друга откровенно ненавидят, но у них нет причин кидаться друг на друга с ножами, и они пытаются поддерживать худой мир. По крайней мере, она убрала свои глазки от вещей Коичи, разве не этого добивалась Янлин. Только удовлетворения она не чувствует, только желание расцарапать ей лицо до мяса или, ещё лучше, до кости. Только толку, папенька и тогда не пошлёт эту нахлебницу ко всем чертям и всё равно будет с ней спать, а Янлин огребёт так, что очень пожалеет о том, что была столь опрометчива с женщиной, которую он выбрал для себя.
-Может и пустое. Только ты и того меньше, так, бесплатное приложение к папеньке. Станешь старушкой, он и тебе замену найдёт, так что будешь пускать сопли вместе с моей матерью, а я на тебя полюбуюсь и, так и быть, соберу тебе гуманитарную помощь на дизайнерский платочек. - Можно подумать, Янлин в этом доме имеет право голоса, но когда её это смущало. Отец всегда на неё орал и поучал, как надо жить, а Эниши был между ними и не давал им друг друга прикончить в порыве очередного выяснения отношений любящих родственничков. Но с Джией она должна разобраться сама, она, как-никак, такая же женщина и такая же знатная стерва, в чём они вполне могут потягаться. Янлин неприятно усмехается в ответ на не более приятную улыбочку Джии и почти понимающе хмыкает, когда та забирается на её кровать, потому, что это доставляет её мачехе столь же сомнительное удовольствие, что и Янлин. Только вот вещи её брата теперь почти у неё под носом, и это ещё больше нервирует Янлин. И, самое противное, что не найдёт отец замену этой дряни. У него так горят на неё глаза, как у самой Янлин горят на Тоши. Это, чёрт возьми, навсегда.
-И от кого я это слышу? Да если бы мой папаша не рехнулся до такой степени, что тебя подобрал, ты бы сдохла в грязной канаве. Что сверкаешь глазищами? Да, я такая же. Такая же грязная дрянь и попрошайка, как ты. Мы с тобой похожи, маменька. - У них не такая уж большая разница в возрасте, что не мешает многим принимать их за родных мать и дочь и нарываться на язвительные комплименты от обеих. Янлин усмехается. Они похоже складывают руки на груди и стреляют друг по другу воинственными взглядами, каждая из них могла бы перерезать другой глотку мечом, с которым, по законам жанра, не следует играться женщинам, но когда их волновало, что можно, а что нельзя. Они даже внешне чем-то похожи, и Янлин видит у себя гораздо больше общего с Джией, чем с собственной матерью. Только всё это ничуть её не умиляет, она ненавидит то, что они похожи, и готова глаза ей расцарапать, намотать её волосы на дверь и изо всех сил дёрнуть ручку. И Янлин может ненавидеть Джию, но она не осуждает её и прекрасно понимает, что, родись она в нищете, также сдохла бы в грязной канаве, если бы её не подобрал какой-нибудь мужичок, к которому бы она присосалась, как клещ, устроив себе пир и попивая его кровь. Но Янлин достаточно мерзкая девица, чтобы кичиться тем, что она родилась в достатке, и у неё с детства были любые игрушки, на которые она указывала отцу. И теперь она может получить любую игрушку по своему желанию, даже человека, если папа ей откажет, Эниши бросит к её ногам кого угодно, чтобы побаловать сестру. Разве что Тоши немного привередничает, но она любит своего мужа почти также сильно, как любит его член, и она даже не знает, что из этого его больше заводит.
-Ты права, да почти в каждом слове, чёртова стерва. Ты попала в яблочко, кроме одного. Твои слова меня задели, и это означает, что мне не так уж на него наплевать. И тебя задело за живое, маменька. Что хреновая ты мать. Нечего заламывать ручки и сокрушаться по любимой доченьке. Тебе на неё плевать. Было бы не плевать, ты давно перерезала моему папеньке горло и её приёмной мамаше за компанию. Но тебя устраивает быть от неё далеко, пока он хорошенько тебя имеет и не даёт заскучать. Признай, ты выбрала моего папеньку. - Она избалованная тварь, которая не знает меры, и единственные люди, которых она любит всем сердцем, это Эниши, Тоши, Астрида и Мэй. И, если бы Джия проехалась по ним катком, Янлин бы отреагировала также, просто назло этой хищнице, зарящейся на чужих мужей. И ничего, что отец сам дал её матери пинка под зад, можно подумать, прояви он привычную для мужиков трусость в нежелании менять старую на новую, она не помогла бы ей подвинуться. Но, удивительным образом, Джия вызывает в Янлин больше уважения, чем её бессловесная мать, которая даже не заикнулась о том, чтобы оттяпать у отца половину состояния. Янлин бы на её месте оставила его без штанов, а, чтобы не вздумал её тронуть, завязала бы с каким-нибудь его конкурентом роман. Хотя, в этом надо отдать её матери должное, она подсуетилась, и подцепила на крючок какого-то полицейского. Хотя, зная её, это его заслуга, её мать никогда не умела удерживать мужчин. Даже Коичи.
-Чем тебе не нравится его зашуганная официантка? Красивая и сексуальная девочка, и работа у неё не хуже других. Ах да, я совсем забыла, из какой грязи выудил тебя мой папаша. Навевает дурные воспоминания о голодной юности? Но ведь тогда ты была вместе с дочерью. Ты должна радоваться, вспоминая те времена.
Янлин противно прищёлкивает пальцами и цокает языком не менее гадко, как будто бы вспомнила нечто ужас до чего важное, нарочно раздражая слух ненавистной ей мачехи, по сравнению с которой все эти стервы из сказок, порывающиеся оставить несносных дочерей от первого брака их муженьков босыми в лесу, сущие ангелы.
-Надеюсь, тебе удобно, маменька? Или подушку подложить? А то, по-моему, в твоём возрасте, тебя самое время разбить радикулиту.
Ещё немного, и они устроят настоящую битву, но Янлин отчётливо слышит в холе какой-то подозрительный шум и, задрав нос, многозначительно выгибает бровь, глядя на Джию, словно негласно говоря ей, чтобы не надеялась ни на что, и они продолжат неприятную обеим беседу, как только она посмотрит, кто осмелился действовать ей на нервы и галдеть, словно у себя дома. Она умеет ставить таких наивных на место, только вот то, что она видит, не располагает к желанию поболтать с непонятно откуда нарисовавшемуся Аоши. Она замирает на месте, стягивая туфли, чтобы не стучали каблуки, и ей везёт, он увлечён своим кровавым занятием настолько, что, кажется, не замечает её. Она на цыпочках бежит обратно, странно, но почему-то ей не хочется быть одной. Она ненавидит Джию, но у неё мороз по коже от того, что Аоши непонятно зачем перебил всю охрану. Папаша, конечно, не мог оставить в доме кого поумелее. И плевать, что Джия спела ему песни, что собирается весь день отмокать в каком-то салоне, а сама наверняка только и думала как бы стибрить фамильные столовые приборы, которые присмотрела, когда заходила к этой неженке Фаталити на огонёк. И то, что Кенджи понятия не имел, что Янлин соизволит объявиться в семейном гнёздышке. Её откровенно трясёт, и ей стоит немалых трудов запереть дверь на замок, будто это могло хоть как-то притормозить Аоши. У неё и без того грубый голос, но сейчас он срывается и хрипит, и она бледнеет понимая, что совсем не хотела бы умирать. И с трудом сдерживает рвотный позыв.
-Предлагаю временное перемирие, всё идёт к тому, что Аоши явится нас убивать. Сдохнешь, я не огорчусь, но сейчас нет смысла вставлять друг другу палки. Этот псих перебил всех, кто был в доме к чёртовой матери. И знаешь что? Он закусывает их свеженькими трупами, чёрт возьми, отрывает от них куски, как дикое животное. Я, как всегда, удачно приехала. - Она бы с радостью выблевала увиденное, только не время ни падать в обмороки, ни тошнить. Сидеть тут и хлопать глазами тоже не выход. Джия вольна делать, что заблагорассудится, пусть хоть в окно прыгает, если хочет переломать ноги и ждать, пока Аоши покончит с ненавистной падчерицей и перережет ей глотку. Янлин истерически названивает брату, Эниши трубку не берёт, да она и не сразу попадает по кнопкам, у неё трясутся пальцы, и она даже не ненавидит себя за эту слабость. Она бы не отказалась ни от чьей помощи, она бы даже чёртового психопата Саваду встретила с распростёртыми объятиями. Ну ладно, может, не с распростёртыми, но ей было бы плевать, кому быть должной за чудесное спасение, и не слишком бы расстроилась, если бы заодно выручили и чёртову жёнушку папеньки. Может, Янлин бы и предпочла, чтобы Джия валялась вместе с теми, кому не повезло подвернуться Аоши, но не после того, что видели её глаза. Даже Джие она не желала бы, чтобы тот вырывал куски с её плеча, словно в насмешку теории Рики о плоти слабых как пищи для сильных. Малыш бы удивился, если бы узнал, как буквально некоторые понимают слова. И он, конечно, тоже не подходит к телефону, наверное, подавился своими чёртовыми пирожными, сосунок. Янлин видит, что Джия позвонила Кенджи в первую очередь, но ей упрямо кажется, что стоит позвонить ему ещё раз, как он поднимет трубку. Она ведь его дочь, она его первый, хоть и не самый любимый, ребёнок, и он обязан её оберегать. Чёртов папаша. Чёртов Рики. Чёртов Тоши и проклятый чёртов каннибал. Конечно, Кенджи не подходит.
-Папа, папочка, возьми трубку. Возьми ты эту чёртову трубку, наконец, чёртов старик! - Янлин зовёт Кенджи папочкой неосознанно, только когда ей прижимают хвост, и она забывает, как яростно ненавидит его за маму, за Коичи и за всё хорошее, что он сделал. За Джию особенно. Но сейчас она искренне жалеет, что не знает никаких молитв, потому, что телефон предательски молчит. Нет, он явно ударился в пьянку, как всегда вовремя. Рики нет смысла названивать, мелкий наверняка увязался за Эниши. К горлу Янлин подкатывает отчаяние вперемешку со злостью. И надо же было папаше додуматься отправить Тоши по делам в Японию, когда он так нужен ей. Он бы на раз два сбил спесь с чёртового Аоши, но это им не светит. Тоши сто раз пытался вбить Кенджи в голову, наплевав на его гнев за любые попытки его вразумить, что нечего держать дома сумасшедшего маньяка, словно диковинного зверя, надеясь превратить его в домашнего любимца. Но нет, чёртов Кенджи никогда не слушает разумные идеи, это для него скучно. Так пусть повеселится, гад, как ему, надо думать, было весело с Коичи.
-Что же делать, что делать, чёрт возьми? Не знаю, как ты, а я на тот свет не тороплюсь. Ты же с претензией на умную и на хозяйку дома. Ну так давай, скажи. Если захочешь выйти построить ему глазки, обещаю восхвалять твой идиотский подвиг. - Янлин старается не терять присутствия духа и даже пытается привычно подколоть Джию, но шутка получается нервной и смазанной. Она истерически мечется из стороны в сторону, разве что не заламывает руки, не как тургеневская барышня, а до боли в пальцах, так, чтобы хоть как-то себя отрезвить. Какая к чертям армия, какие военные награды, когда она впадает в панику и понятия не имеет, что делать всего лишь с несколькими трупами, а на войне их сотни, и ещё не в таком виде. У неё уже нет такого отъявленного желания это узнавать и увидеть своими глазами, хотя её девизом всегда было, что лучше попробовать всё дурное, чем помереть здоровенькими. Она бы покурила, но сигареты, как назло, в гостиной, да и не полез бы ей глотку даже табак, который она таскала у Кенджи из кабинета, пока Эниши отвлекал его нарочито церемонными беседами и подмигивал сестре, мол, в следующий раз ты меня прикрываешь. Она может сколько угодно равнять себя с мужчинами, но она настоящая женщина. Она даже не сразу вспоминает, что у неё есть меч, только толку от него, разве что оказать одолжение Аоши и любезно его протянуть, всё равно выбьет его из её рук парой махов, ублюдок. В голове сопливо проносятся воспоминания об их знакомстве с Тоши. Она тогда надменно бросила ему что-то вроде «эй ты, шавка, притащи мне выпить» и была слегка обескуражена, когда он хорошенько приложил её о стену головой и прошипел в лицо, кто здесь шавка и куда ей запихнуть свой грязный, дерзкий язык. Она, конечно, и не подумала обидеться, и, слизнув кровь с разбитых губ, недвусмысленно стрельнула в него глазами и хмыкнула, что дождалась и наконец-то в доме появился мужик, который не является её родственником. Чёртов, чёртов Тоши где-то прохлаждается, когда должен спасать её.

Скрытый текст

Аоши это который, 46 лет. Палач в их клане. Сумасшедший убийца, садист и настолько неуправляемый тип, что с таким даже страшно и уж конечно неприятно просто стоять рядом, такая кровожадность явно читается в его глазах. Он готов убивать по поводу и без, у него нет понятия о чести и достоинстве и ему всё равно кто и что сделал и в чём провинился. Он, как бешеный зверь, которого надо держать за решёткой, и, если выпустить его на волю, он перегрызёт глотку и своим благодетелям и недругам. Умелый воин, в основном промышляющий подлыми, но сильными приёмами. Он настолько помешан на убийствах, что готов сражаться с кем угодно, он может похитить близких людей своих врагов, и, если однажды его победят, он может просто хохотать над тем, что не оставил противнику выбора, кроме как его убить.

 Отправлено: 20.02.17 16:38. Заголовок: Премерзкая девица эт..

Премерзкая девица эта Янлин. Джия и сама была достаточно мерзкой, чтобы знать в этом толк. Мерзкая дочь Кенджи бравирует своей мерзостью. Джия быстро теряет интерес к малолетней соске, которая выпрыгивает из штанов, чтобы что-то ей доказать. И пока маленькая соска усирается, чтобы доказать Джие, что она более мерзкая, чем все семейство Миуру, Джия, сидя на ее кровати, внимательным взглядом изучает вещи, которые видны из чемодана. У Джии глаз алмаз и, да. Соска права в том, что Джия всегда была дешевкой и никогда не была принцессой. И поэтому Джия умеет выживать, а сосочка умеет лишь прятаться за спиной своего женоподобного братца. И Джия бы не сдохла в канаве, Джия бы выбралась из канавы и стала бы еще более озлобленной, чем сейчас. Джия и рада была бы поверить в то, что может сдохнуть в канаве. Так она могла бы быть принцессой, вроде этой мрази, которая только думает, что она сильная, а на деле она ничтожество.
Соска никак не угомонится и Джия даже демонстративно зевает. Когда встает с кровати и подходит к малолетке, чтобы улыбнуться неприятно.
- Милая. Вся эта словесная диарея была для того, чтобы сказать мне, что я плохая мать или для того, чтобы доказать, что тебе не все равно на твоего брата – труса? Ты молодец. Ты все мне доказала. Я ужасная мать.
Джия оказывается очень близко к этой маленькой дряни, даже нюхает ее, Джия может быть немного безумной, потому что она действительно безумно злая и недоверчивая.
- Ты очень скучаешь по своему брату. Иначе зачем тебе было бы брать его одежду… ты ее нюхаешь и плачешь ночами? Продаешь? Носишь сама? Вы так с ним похожи. оба бесполые существа.
Джия смеется громко и даже полубезумно, так обычно смеются злые мачехи в мультфильмах. В добрых.
До Джии даже не сразу доходит смысл сказанных Янлин слов, до того Джия наслаждается испугом этой соски. Она знает этого Аоши. Более того, где-то была согласна с Кенджи, что его стоило держать при себе. Он готов разорвать зубами, кого угодно, но предан лишь Кенджи. Правда, все понимают, что для него быть преданным Кенджи, не означает не убивать его семью. У него очередной припадок и дело тут не в том, что он забыл выпить таблетки, ни одни таблетки его не берут. Чертов псих даже любовницу свою держит в клетке. Джия набирает Кенджи, но тот не отвечает. Джия слышит тяжелые шаги этого зверя. Обычно он ступает неслышно, с кошачьей грацией, но сейчас он специально волочит по полу свой меч и раздается совершенно отвратительный скрип. Он напевает себе под нос какую-то японскую страшилку. Джия морщится. Проклятый психопат. Он, словно специально тянет.
- Главное, не верещи, что, если он тебя тронет, то Кенджи его убьет. Раз он осмелился сюда явиться, значит ему уже все равно.
Джия даже говорит это слегка обреченно, потому что уверена, что этот зверь убьет дочь Кенджи. Порубит на куски, какая досада. Джия бросается к окну, потому что слышит, что Аоши остановился около двери. Она даже слышит, как он тяжело дышит и готова поклясться, что чувствует, как с его губ стекают струйки крови и падают на пол. Джия открывает окно и свешивает ноги вниз. Чертовски высоко, но она не зря столько воровала. Она умеет лазить по окнам. А, если сломает ногу, то хотя бы останется жива, черт с ней с ногой. Соска была права. Джия дешевка, но Джия не падет под зверством этого психа.
- Считай бесплатный совет от доброй мачехи. Засунь свой мерзкий язык в свою костлявую задницу и поговори с ним. За сим откланиваюсь. Удачного свидания, мерзкая дрянь.
Как раз в этот момент Аоши вышибает дверь, а Джия скрывается за окном, ловко зацепившись руками.

Лицо Аоши покрыто густой кровью, ужасно пахнет железом. Меч висит в его руке, но он ловко его перехватывает и мягко направляет прямо к горлу Янлин. Эта маленькая дрянь с ним всегда обращалась как с уличным псом. Как с бродячим диким псом. И он ей покажет бешенство пса. Он улыбается.
- Я зубами разорву твой живот и вытащу кишки. Ты еще будешь жива.
Он тут же легко взмахивает мечом и рассекает живот дочери Кенджи-сана. Пока не слишком глубоко, словно подготавливая рану для того, чтобы действительно впиться в нее зубами. Она охает и сгибается пополам. Он двигается к ней, но слышит шорох. Резко оборачивается. Замечает этого прихвостня, любимца Кенджи-сана. Улыбается еще шире, когда слышит благоговейный клич того.
- Я и твоей плотью полакомлюсь. Тот, кто сказал, что ты воин – тебя обманул. Ты – мой десерт после нее.

 Отправлено: 26.02.17 01:35. Заголовок: Янлин жаль, что она ..

За пару часов до событий игры.

Кенджи нормальный отец, который обычно скучает, когда его дети так и норовят вылезти из-под его крылышка. Порой настолько, что, угрожая подпортить им шкурки мечом, невинно заставляет их дружно скучать за семейными праздниками, пока ему не осточертеет весь этот родственный уют, и он не пошлёт всех с глаз долой, веселиться с дружками. Янлин всегда была самой непокорной из его детей и уязвила его своими разглагольствованиями о самостоятельной жизни, но даже он своим прожжённым мозгом не смог бы додуматься до того, что она выкинула. Он не в таком уж бешенстве на то, что эта стерва подставила его перед Тагавой, и ему, как любящему папеньке, придётся прикрывать её задницу от его великого ока, только по той причине, что в бешенстве из-за того, как она поступила с Коичи. С его отцовскими чувствами к нему. Он подходит к Янлин, но не чтобы прижать её к груди после долгой разлуки. Кенджи холодно щурится, глядя на то, как явившаяся, не запылившаяся непокорная дочурка любуется в зеркало своей наглой физиономией и хмыкает. Хватает дочь за грудки и встряхивает, чтобы как следует приложить спиной о стену, ударить её в лицо рукояткой меча и с удовлетворением проследить, как струйка крови бежит вниз от её разбитой губы.
-Я всегда знал, что ты сука, вся в меня. Ты, дура, думала, я не прознаю про армию? Решила поиграться в Коичи, моя радость? Думаешь, на Лару Крофт потянешь? Только ты всегда была слабой. Как кретинка Минчжу, которая даже не смогла родить мне первенца сына. Смотри, дрянь, как бы я не сказал «Фас» своему цепному псу. Ты, только пока он в наморднике, такая смелая, так ведь, моя девочка?
Она не успевает опомниться, как он легко проезжается по её ключицам лезвием катаны, слегка пустив кровь, больше, чтобы напугать, а не ранить, но немного переборщив. Она не успевает толком испугаться, когда он снова хватает её и трясёт до тех пор, пока она не валится с ног. Янлин в кои-то веки стыдно поднять на отца взгляд, и она понятия не имеет, как оправдаться, и поэтому начинает сыпать всяким дерьмом, размахивать руками, обложив его не самой вежливой гневной тирадой и снова получив по губам. Она выплёвывает глупые гадости, хотя на самом деле хочется попросить прощения и сказать, что она полная дура. Но гордость не позволяет ей признать, что она замечает, какой у отца расклеенный вид, будто бы она возвратила его в то время, когда он не думал, что сможет пережить то, до чего сам довёл своего сына. Впрочем, ему в этом помогли Янлин с Эниши, и она не сможет сказать Коичи, что молчала бы в тряпочку, если бы знала, что это могло бы его спасти. Она может сказать отцу, что понимает, что сделала жуткую глупость, объяснить, что пыталась так доказать, что Коичи не трус, она всегда, с самого детства могла сколько угодно обзываться на него, но, как могла, стремилась его защитить. Она стойко выносит побои отца и его гнев, хотя ей хочется проорать ему в лицо, что он чёртов подонок, но она просто называет его бестолковым старикашкой, говорит ему всякие пошлости об их с Тоши интимной жизни, зная, как он не выносит, что пусть даже законный муж с завидной регулярностью имеет его дочь, кривит губы в противной, циничной ухмылочке и раздражённо отряхивает костюм, когда отец, явно чтобы не пристукнуть её, удаляется. Краем глаза замечает Аоши, который неслышно подкрался и за всем наблюдал. Он мягко к ней подбирается, но его зовёт Кенджи-сан, и он кидает многозначительный взгляд на Янлин, мол, не прощаемся. Она настолько взбешена, что даже и не думает воспринять его всерьёз. Он всегда был предан отцу и никогда бы не убил его детей, чтобы не причинить ему страданий. Так, покалечил бы слегка. Он, как и она, помнит, как тяжело он переживал то, что случилось с Коичи, хотя со стороны он казался кремнем, который даже не всплакнул ни разу. И она совершенно уверена в том, что Аоши не причинит ей вреда. Только вот забыла, что у психованных псин, преданный своему хозяину, не всё поддаётся голосу разума. И что вполне искреннее желание уберечь Кенджи-сана о любых невзгод толкнёт Аоши к тому, чтобы проучить его старшую дочурку с её грязным языком. Что он захочет пригрозить ей отрезать этот грязный язык и прижечь раскалённым железом, чтобы Кенджи-сан не так расстроился, а то вдруг заразу бы занёс. Так ведь она будет послушной дочкой, которая не посмеет перечить отцу. Он ни черта не поверил бы в её раскаяние и попытку измениться. Но он действительно мог бы, на первый раз, всего лишь её напугать, чтобы Кенджи-сан не огорчился. Когда Аоши злится, не стоит мешать ему, он ловко перебьёт всю охрану, которая попытается остановить его душевный порыв. Только вот и Аоши не учёл, что запах крови, оставленный Кенджи на ключицах и воротнике платья Янлин, да ещё после того, как он недурственно поживился внутренностями охранников, всколыхнёт в нём желание пожрать её всю. Он никогда не желал зла Кенджи-сану, но и не претендовал на то, чтобы считаться нормальным.
Скрытый текст

п.с. чтобы не нарушать логику игры, которая была у Джии с Янлин, думаю, Янлин так боялась, чтобы маменька не заметила вещи Коичи, хоть отец вроде как уже в теме, потому, что думала, что та может сдать её с потрохами Тагава-сану)

****

Янлин жаль, что она не успела зашвырнуть в сторону проворной «матушки» самурайским мечом, подаренным папой, но, надо отдать должное этой стерве, ей бы пойти в циркачки. Янлин испытывает жгучую зависть, что той удалось спастись. Отец взрослый мальчик и как-нибудь пережил бы, ну поубивал бы с горя половину Острова, ничего страшного, не убыло бы. Ага, мечтать не вредно, как о своём чудесном спасении, так и о том, чтобы отца отвратило от этой мегеры, мёдом что ли ему на ней намазано. И ей становится совсем не смешно, когда она видит окровавленного Аоши, не то, чтобы она боялась крови, но, чёрт возьми, он закусывал трупами, и её почти блюёт. Её тошнит даже от звука его красивого голоса, для неё он словно карканье ворона, и она кричит во весь дух, когда он рубит её клинком. Она дрожит, словно он выставил её голой на мороз. Ей самой не спастись от него, но она может потянуть время. Он может считать её тварью и стервой, и будет прав. Но он животное, подпитывающееся инстинктами и чувствующее своим природным зверским нюхом, что Янлин до отвращения похожа на своего отца. Она откровенно дрожит, настолько, что следует совету Джии. Можно было бы ему доверительно сообщить, что Джия обвела его вокруг пальца, ну не полный же лох он её отпустить, она жена его обожаемого Кенджи, и наверняка он питает к ней неприязнь. Как совсем не ручной пёс, которого хозяйка отшвыривает каблуком с брачного ложа. Но сейчас у него такие глаза, что она понимает, он сначала её прикончит, а уж потом устроит охоту на лис. Даже время на попытки напакостить «матушке» не стоит тратить, Янлин не насладится результатом, если не найдёт способ охладить его пыл.
-Я ужасная дрянь, и ты решил меня покусать? Я всегда с тобой груба, если глажу, только против шерсти. - Янлин с трудом разгибается и не касается своей свежей раны, так, словно ничего особенного не случилось. Легонько скользит пальцами по мечу Аоши, искусно маскируя отвращение, орошая свою ладонь кровью его несчастных жертв, так, словно она не видит в его кровавом пристрастии ничего дурного, одобряя его, чтобы немного спутать его карты. В голове мечутся мысли, не попытаться ли дотянуться до туфли и каблуком раздробить ему переносицу или засадить застёжку серьги в его глаз, только дело тщетное. И ещё вопрос, куда потом он ей её засунет, чёртов идиот.
-Да, ты это сделаешь. Это единственное, что заслужила такая мразь. Жаль, это расстроит папу. Он тебя любит, как сына. Гораздо больше, чем меня. Он тебя простит, но ему будет больно. Но, если ты настаиваешь…
Ага, простит, после того, как полюбит как сына и порубит на кусочки. Она убаюкивающе шепчет эти слова. Было в них с Эниши что-то от вейл, но запудрить мозги бешеному псу отца не так-то легко даже ей. Янлин всегда относилась к Аоши презрительно, словно к лакею. Сторонилась его, если дома не было тех, кто мог дать ему по морде, она могла требовать у размазни Хаку затягивать ей корсет и массировать ступни, к Аоши же даже она не лезла так дерзко, но всё равно любила поддразнить какой-нибудь гадостью. Янлин ощущала себя защищённой за спиной своего отца и брата, и, как бы Тоши на неё не злился, он порезал бы Аоши в клочья, если бы он не так посмотрел на Янлин. Только Аоши это не волновало, этого даже Демоном, наводящим страх на всех нормальных и не очень, не запугать, потому, что у Аоши мозги поехали от крови, и он ни черта не понимает. Аоши чувствовал её к нему отношение, как к дворовому псу, и, хоть ему было плевать, её муженёк не раз орал, чтобы не нарывалась, не то, чтобы ему было жалко помахаться мечами, но бессмысленного месива из-за бабских капризов и тупости, Тоши не любил, а он понимал, что Аоши может психануть. Янлин не понимала, она была беспечной и теперь за это расплачивалась. Янлин берёт лезвие его меча, направленное на неё, в ладони, и пронзает им своё плечо, не насквозь, но достаточно, чтобы кровь залила рукав платья. Она не надеется его остановить, но, может, это слегка собьёт его с толку. Он не сразу сообразит, в какую рану впиться и где поживиться дочерью своего хозяина будет вкуснее, и, может, эта заминка психоватого людоеда даст ей выиграть время. Она слышит горячий клич Рики и прикрывает глаза. Не то, чтобы это то, на что она надеялась, но на безрыбье сойдёт и этот мелкий. Он же разве что из штанов не выпрыгивал, так хотел себя проявить, и было бы неплохо, если бы он дрался также, как хвастался.
Скрытый текст

не думай, что я спятила, что выложила этот пост, родная, тебе на него не надо отвечать, после Янлин будет пост Рики) я просто потом могла забыть, что Янлин надо выложить отдельно)

 Отправлено: 19.03.17 01:03. Заголовок: Малыш сонно нашарива..

Малыш сонно нашаривает рукой выключатель, предаваясь невинным детским мечтам, как, прямо так, неумытый и не раздеваясь, рухнет в постель и немного поспит, пока Тоши-сан не вернулся из командировки, не отнял его конфеты и не надавал по ушам. Ой, надо бы перепрятать свои сокровища, а то вдруг Тоши-сану понравилось пить сакэ с его шоколадками. Это подло, но Рики пока слишком маленький, чтобы ему возразить. Свет ударяет в его заспанные глаза, и он замирает, увидев чёртову тучу тел под ногами. Эниши-кун угадал, он не брезгливый, но тут передёргивает даже малыша, который направо и налево отрубает всяким хулиганам лапы. Но, к чести Рики, его не тошнит. Он не может оторвать изумлённого взгляда от кусков вырванной плоти, и отвлекается только на голос госпожи Джии, раздающийся сверху, а пронизывающий вопль Янлин и вовсе заставляет его отмереть, а не развешивать уши. Он не тратит время на то, чтобы названивать Эниши-куну, наверняка Янлин сделала это за него. Он не будет просить поддержки у господина Киану, тот или пьяный, или скажет ему, что он сам должен управиться. Рики быстрее молнии забегает в комнату, где хранятся мечи, он всего лишь ребёнок, и измотан недавней битвой, о которой напоминают его окровавленные шмотки, но он отмахивается от усталости. Даже не даёт себе времени отдышаться, но подумывает улизнуть. Джия-сан ему, конечно, нравится, она всегда так мило обзывается на него, а Янлин подшучивает над его неумением ходить на свидания, но настолько ли, чтобы сложить за них голову? Он ловкий, прыткий, и вполне возможно, ему удалось бы скрыться ото всех, кто желал бы расквитаться с ним за инфантильное малодушие. Он жестокий ребёнок, который мог бы найти себе нового брата и новых друзей. Засмотреться на другую девчонку. Но он не хочет, в его сердце прочно поселились те люди, что стали ему дороги. Если он спасует, то не сможет больше посмотреть в глаза Эниши-куну, который, конечно, убил бы его. Если бы Эниши-кун сбежал, бросив на растерзание Мэй, Рики бы обязательно его прикончил, рука бы не дрогнула. Он не увидит Тодо, который плюнул бы ему в лицо. Не посмел бы показаться на глаза Они-сану, он даже не удостоил бы малыша чести быть убитым, такое омерзение бы стал питать к нему за трусость. Афина выкинула бы мишку, которого он, смущаясь и робея, попросил Тодо подсунуть Дейзи, чтобы она подсунула его Афине. И совестно перед О-Яма-саном. Хоть тот и отослал его подальше, Рики когда-то был младшим из демонов. И он ответственен не только за репутацию клана Миуру, но и Мацумото тоже. Это нечестно, чернить его имя, Рики и так ему должен, и ещё даже не начал расплачиваться за свои грешки. Ну и что, что он Бармалей, в подчинении у которого целый рой чертей. Его терзает жгучий стыд за позорные мысли, недостойные даже маленького самурая, но и у больших взрослых воинов глаза бы повылазили от такого отстоя. Он не боится, что его убьют. Он боится того, что Аоши может сделать ребёнку. Рики не уверен, что сможет стать лучше всех, что сможет превзойти в искусстве боя самого Они-сана. Но он убеждён, что просто обязан стать лучше такого гада, как Аоши. Но пока малыш слишком мал и недостаточно опытен, Аоши его прикончит. Бесславный конец для воина, пасть от руки такого дурака. Но Рики почти всё равно. Честь самурая имеет значение, но есть вещи важнее. Такие, как семья, как дом. И Рики должен решить, игра ли у них в братьев с Эниши-куном, или он растрогал ребёнка не понарошку. Эниши-кун, ты теперь мой старший брат. Мне страшно, но я тебя не подведу! Когда ты маленький, не так-то просто решиться идти практически на смерть добровольно. Но он не будет вешать нос, Гарри Поттер же смог, а у него вместо меча была дурацкая волшебная палочка! Малыш бросает рассеянный взгляд на божественные символы, развешанные в комнате, где хранится коллекция мечей со всего света. Он не воздаёт молитвы Богам, он маленький, но уже знает, что рассчитывать можно только на себя. Никто не придёт на помощь, когда тебе больно и страшно. Сильные живут, слабые умирают. Уважать законы природы должны даже сильные, но они могут иногда вмешаться, чтобы помочь тем, кто слаб. Рики не интересуют слабаки, ему плевать на таких, как Такеши, и он смотрел бы на его смерть с детским безразличием. Он не протянул бы ему руки. Но госпожу Джию и Янлин он не может бросить. Не потому, что ему так сказали. Он так чувствует сам. Он касается крестообразного шрама на щеке, оставленного Савада-саном, который малыш заслужил и ужасно гордится, что его получил, как пират тёмную метку.
-Вам когда-нибудь было страшно перед битвой, Они-сан? Хоть раз в жизни?
Спрашивает он куда-то в пустоту. Он восхищается господином Демоном и, как воин, тот для него пример и идеал. Но неужели он, такой стойкий и опасный, никогда не сомневался, что справится с врагом? Ведь даже он когда-то был маленьким. Рики не демон, у него свой путь. Путь падшего ангела, несущего смерть. У него нет времени размышлять, какой выбрать меч. Он хватает одну из катан Эниши, руководствуясь простым расчётом - Кенджи-сан не подсунул бы ему фигню, а в таком поединке это не шуточки. Но, главное, так он будет ощущать поддержку Эниши-куна. Рики немного мнётся в нерешительности у лестницы. Он не может сосредоточиться, отбросив все мысли, как научил его Тоши-сан между попойками и руганью с Янлин, но у Рики нет времени искать себе оправдания.
-Госпожа Джия! Янлин-тян, я дома! И я обо всём позабочусь. Эй Вы, готовьтесь к смерти, господин-людоед! - Он врывается в комнату, откуда слышал шум, с божественной скоростью, и очень вовремя. Госпожа Джия молодец, как-то улизнула, Янлин оказалась менее расторопной. На входе на него налетает парочка ублюдков, которые то ли хотят подлизаться к Аоши, то ли остановить его. Рики такое не любит, нечего под ногами мешаться и преграждать ему путь. Он, нагнувшись, юрко уворачивается от их удара, и плечом резко отпихивает Янлин к стене, чтобы ей не досталось. Ему становится не по себе, но почему-то больше он не сомневается и сметает одного из этих простофиль коротким летящим ударом, безжалостно рассекающим плоть. Он причудливым движением запястья разворачивает меч и всаживает в печень этого умника почти по самую рукоять*, но так, чтобы легко вытащить его из ублюдка, пустив ему кровь, и восторженно ахнув, ему по-детски любопытно, долго ли она будет пульсировать, когда он уже, ясное дело, не дышит. Не даёт другому опомниться и, направив катану параллельно полу, пронзает ему шею. Его горло издаёт клокочущий звук, это называется жестокость. Но, чтобы заставить Аоши воспринять его всерьёз, придётся показать, что такое садизм. Он резко поднимает лезвие катаны вертикально, и оно с омерзительным хрустом проходит через голову и кости этого подлизы, сломав их и покончив с ним. Аоши зверь, который наверняка нутром чувствует в Рики маленького негодника, малышу ничего не стоит попробовать на враге жестокий приём просто потому, что так интереснее его отрабатывать. Рики даже на тренировках приводил в замешательство взрослых воинов тем, как непосредственно мочил противников, что за тренировка без крови, это такая же глупость, как отнимать у него шоколадки! Малыш смотрит на Аоши, исподлобья свалившейся на глаза чёлки. И улыбается, как всегда, когда нервы ни к чёрту. От вида Аоши, по душе проходит холодок, впрочем, Рики не лучше, его белоснежная рубашка, подарок Эниши, вся запачкана в крови слабаков, один из которых его подстрелил так некстати. И рука всё ещё ноет, он и забыл её перевязать.
-Десерт? Забудьте! Я ещё маленький, и для ребёнка испытал немало боли. Но с Вашими страданиями будет не сравнить. Я не собираюсь Вами лакомиться, я Вас пожалею. Разрублю на органы и отдам больным детишкам.
Рики невинно улыбается, нехорошо быть таким засранцем в почтенном возрасте. Конечно, Рики не шутит. Он может быть милым малышом, но в битвах неумолим и яростен. Он бы даже немного расстроился, если бы знал, что взрослые органы детям не подходят. Эниши-кун растолковал ему, что нечего рубить даже низших существ зазря. Но Рики над своей ошибкой недолго бы переживал, он редко испытывает чувство жалости и не к таким, как Аоши. Рики знает, что всё правильно. В том числе, выбор не бежать, а сражаться. Он защищает свою семью, он не дерётся, как всегда, просто так. И поэтому, он не может оплошать.
-Только и можете, что обзываться на детей. Это Вы не воин и даже не человек. Эниши-кун говорит правильно! Вы - животное. Из-за таких самураев считают грязными убийцами! – Рики дал Эниши-куну обещание не обзываться попусту. Он его старший брат, и Рики не будет нарушать слово из-за такого ублюдка. Он не будет ругаться, просто отрубит ему всё, что попадётся под руку, если получится. Малыш больше не улыбается. Он хмурится и совсем не выглядит грозным. Грозным выглядит сияющий от крови меч в его руках. Но Аоши не промах, чтобы поджать хвост. Он понимает, что детишкам, даже самым сильным, его не обыграть.
-Вы не знаете правило «плоть слабых - пища для сильных». Половина из тех, кого Вы порешили, не имеют значения, но они просто люди. Слабаки - такие, как Вы! И ощутите на своей шкуре, почему те, кто поумнее, называют малыша «Меч Небес». - Рики, недолго думая, кидается в битву, за что разживается парочкой неслабых ран. С досадой косится на них, злится, что не может взять себя в руки и с силой сжимает зубы, когда клинок противника насквозь пронзает его бок, и то потому, что молниеносно успел увернуться и не дать так запросто себя покромсать. Точнее, сожрать, Кенджи-сан никогда не был жадным, но этого, видно, плохо кормит. Малыш старается не обращать внимание на рану, которую Аоши явно нацелился порвать зубами, но малыш, хоть и не без труда, от него увильнул. Продырявили тушку? Подумаешь, Рики не стал бы давать спуска врагу, если бы отрубил ему, скажем, руку. Можно сражаться и одной, если ты не совсем дурак и не Такеши. Может, Аоши сильнее, но малыш не сдаётся, он предостерегающе вкладывает меч в ножны, принимая элегантную самурайскую позу. Рики в одно мгновение выхватывает меч, совершив размашистое движение, изворотливо выгнув тело, не давая покалечить себя, и делает широкий, жёсткий выпад, напоминающий заигравшийся порыв ветра или размах хищных, маленьких крыльев.** Он задевает торс Аоши, безжалостно, собираясь исполнить своё намерение не потрепать, а разделать на составляющие, хорошенько пройдясь по нему лезвием, но недостаточно, чтобы распотрошить его. Даже успевает нанести удар по его кадыку и оставить глубокий надрез на ухе, прежде, чем самому получить по ушам. Рики быстрый, но Аоши опытный, и ему удаётся воспользоваться детским недоумением.

Скрытый текст

Роднуля, ты в своём посте не стесняйся, пусть Аоши устроит ему знатную взбучку, порубит и покусает как следует!) Рики будет полезно, а то возомнил себя бессмертным) пусть Аоши отрывается) и ещё просьба к нашему людоеду, пусть, помимо всего, пронзит малышу насквозь ладонь, которой он держит меч) Рики выкрутится и знает, как продолжить битву, но ему очень надо хоть чуть-чуть поубавить спеси, а то не Аоши, так другой его пришибёт) * - [img] http://funkyimg.com/i/2oZtb.gif [/img] [img] http://funkyimg.com/i/2oZtc.gif [/img] ** - Поза перед нападением принадлежит к технике баттодзюцу, которая отличается от обычной тем, что меч должен быть вложен в ножны, а не обнажён, это позволяет совершать молниеносный выпад и, как правило, бой заканчивается за один удар, но Рики облажался) [img] http://funkyimg.com/i/2oZtd.jpg [/img] Сам удар, изобретение малыша, который он назвал «крылья падшего ангела смерти», что показалось ему красиво и похоже на картинку) [img] http://funkyimg.com/i/2oZt9.jpeg [/img]

 Отправлено: 31.03.17 23:00. Заголовок: Аоши улыбается своей..

Аоши улыбается своей безумной улыбкой. Когда кровь ударяет ему в голову и он чует ее своим носом, он становится безумным. Не поддающимся контролю. Он не может себя контролировать в такие моменты. Его, как бешеного пса, стоит усыпить. И он с собачьей преданностью готов лизать руки Кенджи-сану за то, что тот в него верит и не бьет палкой. И то, что здесь оказался этот малыш, Аоши еще больше распаляет. Аоши ревнив. Он считает свое полностью своим. И это только Изуми и Кенджи-сан. И им он предан до конца. все остальные для него лишь окружающие тени. Но те, кого он считает любимцами Кенджи-сана – враги.
- Ненавижу детишек. Тем более, больных.
Аоши медленно, даже медлительно принимает боевую стойку. Не стоит думать, что он недооценивает этого мелкого. Аоши считает так, как считает Кенджи-сан и, если Кенджи-сан видит в нем перспективу и возится с ним, то и Аоши считается с силой и целеустремленностью Рики. Это где-то на уровне его больного подсознания. Если бы Кенджи-сан верил в то, что Рики сможет одним махом снести голову Аоши, то Аоши бы знал, что падет от руки Рики.
Аоши поднимает вверх палец и шумно принюхивается. Обводит взглядом комнату, улыбается вжавшейся в стену Янлин, даже как будто бы ласково взглядом прося прощения, что не закончил с ней пока еще и что скоро дойдет очередь и до нее. Снова принюхивается и теперь уже смотрит прямо в глаза Рики.
- Что это за странный запах? Вы слышите этот запах? Это трупный запах, запах смерти.
Он выглядит еще более безумным, потому что теперь безумно и громко хохочет, по его подбородку стекает кровь тех несчастных, что попались ему на пути.
- А ты слишком болтлив для разлагающегося трупа. Ты тоже не имеешь значения.
Он больше не улыбается и лицо его выглядит невероятно сосредоточенным и в момент этой битвы он напоминает робота без чувств и эмоций. Он быстро ранит малыша, но стоит отдать тому должное, он прыток и ловок и на его месте многие другие, даже отличные воины, уже бы лежали в крови. Аоши не самый большой любитель боев. Он палач, он садист и он обожает кровавые расправы. Он жесток и психопатичен. Он не любит сам бой. Он наслаждается завершением боя, когда можно выпустить кишки. И сейчас он не наслаждается боем, а лишь старается приблизить тот момент, когда змея Янлин бросится на труп Рики с соплями, а потом умоется своими кровавыми соплями за дерзость по отношению к Кенджи-сану. Даже собственная кровь раззадоривает Аоши, хотя, конечно, это неприятно, когда тебя ранит ребенок. И, когда ты не можешь одним махом его уничтожить. Аоши не тщеславен. Поэтому его это не слишком огорчает, что он практически проигрывает ребенку. Он бы проиграл, но у него есть цель. И его цель наказать нахальную девчонку, которая огорчает Кенджи-сана. А Рики лишь преграда на пути к цели. Он не чувствует боли и не чувствует ран, разве что, когда лезвие касается его уха, он ощущает неприятный укол. И стоит Рики взмахнуть мечом, как Аоши, изловчившись, пронзает его руку. Лезвие проходит просто. И этим Аоши наслаждается. Малыш не мешкает, лишь замирает на секунду, но он быстрее и этой секунды Аоши было недостаточно. Тем не менее, на стороне Аоши есть опыт и безумное желание отомстить за Кенджи-сана, что придает ему хитрости и ловкости. И поэтому ему удается загнать в угол Рики и полоснуть мечом по его бедру.
- Ты хорошо бьешься. Я не хочу, чтобы ты вставал на моем пути. Дочка Кенджи-сана должна ответить за свой дрянной язык. Я вырежу его и скормлю ей.
И Аоши допускает ошибку, потому что резко поворачивается к Янлин, чтобы высунуть язык и безумно ей улыбнуться. И в этот момент та форма, что у него была, когда он загнал малыша в угол, потерялась и Рики снова ринулся в бой. Проклятый упрямый малец. Аоши в бешенстве. Он резво орудует мечом, он делает маленькие надрезы на груди Рики, быстро и ловко.
- Я нашинкую тебя чесноком маленький упрямец.
Он хохочет и продолжает отлавливать движения малыша, чтобы вовремя их остановить и рассекать его юную плоть неглубокими порезами. Рики в долгу не остается, но Аоши заведен. Он чувствует запах крови. Аоши будет изводить его мелкими надрезами. Правда, не сдерживает гнева и разрывает мечом бок Рики, пронзая его. рана не смертельная. Но глубокая.

 Отправлено: 24.04.17 19:37. Заголовок: -Конечно, слышим. Са..

-Конечно, слышим. Самый подходящий для Вас запашок. - Он с досадой сжимает зубы, когда клинок Аоши пронзает его. Рики охает и замирает, но стойко выдерживает удар. Малыш признавать своё поражение не намерен, и, собравшись с духом, заглядывает в глаза господина-людоеда с трогательной невинностью, но мерзко улыбается, как напакостивший негодник. Он резво хватает рукоять меча Аоши, погружённого в тело Рики, делает элегантный разворот, закружив Аоши в бешеном танце, и приложившись о стену, с яростным вскриком, не жалея себя, жёстко вышибает его лезвие из своей спины. Малыш молниеносным движением засаживает свою катану Аоши в плечо, с бесцеремонной жестокостью провернув в его ране и жалея лишь, что Аоши увернулся, и не удалось попасть ему в лицо, пронзив голову с тем, что может сойти за напрочь съехавшие мозги. Рики в лицо бьёт струйка крови Аоши, а он ведёт себя так, словно перепачкался в соке. Ему наплевать. Из Рики и самого кровь хлещет нехилым фонтанчиком, битва между ними нешуточная. Они оба жестоки и церемониться не будут. Он понимает, о лёгкой победе можно даже не мечтать, но он не отступится. Рики мило улыбается, словно очаровательный малыш, который собирается залезть на стул и прочитать стишок про любимые Аоши кишки и требуху. Рики наивно выпендривается и храбрится, и бездарно попадается, когда Аоши насквозь пронзает ладонь малышу. У Рики на глаза наворачиваются слёзы боли и паники, малыш кое-как отбивается, но шипит и отскакивает в сторону, припадая на одно колено и противно ощущая, как подрагивают плечи, когда бегло рассматривает бесполезную руку. Пытается сжать рукоятку меча, но паршиво гнутся пальцы. Вот вам и людоед, хитро загнал его в угол, Рики попался на его противень. Если малыш не включит фантазию, не сможет в этой битве держать меч, что означало бы гейм овер без вариантов.
-Ого, вот это да, настоящие раны в битве! Кажется, придётся воспринять Вас ещё более серьёзно, господин-людоед. - Рики с неподдельным детским восторгом рассматривает раны, ух ты, так его ещё не подлавливали. Не сказать, что это его радует, но его терзает любопытство, как людоеду это удалось. Он же почти не посещает тренировки, он взрослый дядя и частенько занят тем, чтобы сожрать побольше народа. Малыш чувствует, ладонь не безнадёжна, и он поправится. Но рука нужна сейчас, а она всё равно, что отрубленная, в смысле, толку от неё. Рики теряет много крови и зажимает здоровой рукой рану на боку, но кровь всё продолжает течь, ему в насмешку. Всё тело ломит, а рассечённая ладонь весит целый пуд. Малышу жалеть себя и жевать сопли некогда, когда-нибудь потом и не со взбесившимся псом. У Рики уши отказали или одичавший пёсик предложил ему разойтись миром? Показалось, наверное! Рики не достаёт катану, чтобы ей помахать. Он достаёт оружие, чтобы убивать им. Надо отдать должное мастерству Аоши, он заставил Рики растеряться и совершать глупые ошибки, за которые его бы поднял на смех Они-сан. Господин Демон всегда убийственно невозмутим в боях и награждает изысканными и смертоносными ударами тех, кому повезло с ним сражаться. И эти трупики смели возникать, что им не повезло, это Рики не повезло с людоедом, потому, что он даже мультики не смотрел про самурайскую доблесть! Хотя, он дурак, но здорово поёт, да и вообще довольно интересный, когда не порывается откусить всем головы.
-Я имею значение. И я Вас прикончу! - Рики понимает, как тупо это звучит. Он маленький воин, а не волшебник и не уверен, что сможет выстоять. Он сообразил, как выкрутиться и продолжить битву. Нужно совсем немножко времени, но кто это ему позволит. Янлин от плотоядных улыбочек людоеда не может выдавить ни звука, и ищет глазами взгляд затравленного, но разозлённого малыша. Её можно понять, Аоши оторвётся за милую душу. Малыш поднимает на Аоши взгляд.
-Не так уж хорошо, Вы же всё ещё живы! Вынужден признать, Вы дурак, но сильный противник. Самураи не сдаются, не знали? Я не могу себе позволить облажаться, как в компьютерной стрелялке! - Янлин молодец, кидается Аоши на спину и впивается в его раненое ухо ногтями, пытаясь дать Рики несколько бесценных секунд. Малыш, копошась и чертыхаясь, стаскивает галстук, который впихнул ему Эниши-кун, хотя Рики отродясь таким не баловался. Старший брат как чувствовал, что пригодится. Он удерживает один конец зубами, быстро обвязывает вокруг запястья*, не силясь сопливо перевязать рану, а чтобы насмерть привязать плотно сжатый кулак к рукоятке меча, не давая ему выпадать из подрагивающих пальцев. Ему больно и обидно, он перетянул сосуды и догадывается, что так долго продолжаться не сможет. Но долго Аоши ему и не разрешит. Да и Аоши не грозится откусить языки просто так, он не откажется от излюбленного лакомства, как Рики от сладкого. Ого, кажется Янлин не поздоровилось, но пусть радуется, что жива. Рики переводит дыхание, фигня, без толку, и подскакивает с колен, присев на корточки, как поднимался в детстве всякий раз, когда его пинали. Когда ему разбивали лицо и обзывались. Все эти ублюдки смеялись над ним, но, если Они-сан разрешит, он отплатит им и даже не будет потешаться над их удивлёнными отрубленными головами. Он вскроет им черепную коробку и засунет опилки, чтобы знали, как обзываться на детей! Он мило улыбнётся и наградит себя шоколадкой. И поделится с Тодо, он его лучший друг! Он почти не чувствует покалеченной руки, его движения уже не столь беззаботны и легки, но он обманчиво легкомысленно поднимает меч в самурайском замахе, затейливо переплетая ножны с обнажённым лезвием с завидным упорством.**
-Нет, давайте я вырежу Ваши мозги и скормлю собакам. Зачем они Вам, несёте какую-то чушь! Знаете, это весело, портить шкурку зверям. Вы обидели Янлин-тян и стащили мою шоколадку! Вам конец. Ну, откусите мне язык за дерзость. Рики показывает ему язык и дерзко усмехается. Бой также его бодрит и распаляет, и то, что Аоши силён, подталкивает его и открывает второе дыхание. Рики не особо хорош физически, и паршиво держит оборону, но это не смущает малыша. Недостатки есть у каждого. Аоши издевательски поворачивается к Янлин, которую Рики пытается прикрывать даже в своём незавидном положении, и малыш не стесняется воспользоваться заминкой. Они сражаются, как безумные, Аоши агрессивно и остервенело, словно заведённый, Рики отвечает на его жестокость азартом и невысказанной детской злобой.*** Аоши землетрясение, но Рики ветер, и его не сцапать легко. Аоши снова удаётся хорошенько пустить Рики кровь, малыш вскидывает брови, и с его губ срывается сдавленное «упс». Полное дерьмо. Малыш хмурится и косится на людоеда. Рики оплошал, это его бесит, он свои косяки ни на кого не перекладывает и не винит Аоши в том, что сплоховал. Мелкие, издевательские порезы только злят малыша. Не на того напал! Биться, так хотя бы мечом в глаз, за такое Рики бы не обиделся и с повязкой на лице сошёл бы за героя Джонни Деппа! Рики злится, что не удаётся изуродовать Аоши, зато получается наподдать ему по лбу. Жалко, не до кости, просто сильный порез, но ничего не поделаешь, Аоши увёртливый! Но и Рики не промах, и не будет ныть, как ныл бы ребёнок, лишившись возможности держать оружие без подобия «бинтов».
-Хватит со мной играться, пора убивать! Зверю можно сделать больно, как всем. Удар «Танец мечей». Я его сам придумал и ещё на людях не пробовал! И на собаках, посмотрим, вдруг получится, господин кровавый разбойник?
Он непосредственный малыш, и способен понять, что ему может и не удастся после того, как его потрепала взбесившаяся псина. Но Рики может мысленно обзываться на Аоши сколько угодно, это не умаляет достоинств того, как соперника. И малыш готов признать, что был дураком, что развесил уши, когда Эниши-кун смешно обзывал людоеда не топовым. Был бы похитрее, может, Рики бы повезло и господин людоед сам валялся бы без языка. Собакам необязательно разговаривать. Только он его недооценил, за что и поплатился покалеченной рукой, и поделом. Прочие раны не заботят Рики, сражаться они ему не мешают, пока он не истёк кровью. Даже если Аоши отрубит ему обе руки, он ухватит катану обрубками запястий. Он будет биться с ним, пока есть чем, пока в нём есть хоть капля крови, что держит его на ногах. Его пошатывает, как Шина, когда он перебирает с сакэ и пьяно виснет на Тодо, но это не предлог признать себя побеждённым. Малыш представляет, как старший брат потрепал бы его по волосам и дал бы шоколадку. Трупам шоколадки не дарят, придётся Аоши обломать, да и Тоши-сан сказал, что господин-людоед стащил его батончик, и всё бы ничего, но он был с персиковым кремом, а Рики ещё не пробовал такой. Малыш, оттолкнувшись от стены и изогнув тело параллельно полу, в кручёном прыжке кидается на бешеного пса.**** Аоши ждёт его атаки с распростёртыми объятиями и противно скалится, но Рики неуловимым движением выставляет перед собой ножны, ловко поймав ими меч Аоши,^ резво толкнув назад и игриво приложив людоеда в солнечное сплетение, заставляя на пару секунд лишиться возможности дышать. Рики пользуется коротким преимуществом, развернув ножны, перехватив оружие противника, и грациозно коснувшись ногами пола. Он здоровой рукой резко всаживает катану Аоши в стену и, оттолкнувшись от неё, взлетает у Аоши над головой в безудержном акробатическом прыжке, юрко перевернувшись в воздухе через свою голову. Доля секунды, и малыш, оказавшись позади Аоши, в полёте, вниз головой, наносит ему яростный удар своей, привязанной к запястью, катаной, беззаботно полоснув по спине и оставив глубокий рваный след. Впрочем, недостаточный, чтобы он потерял сознание.
-Попались! - Малыш, не давая ему передышки, пытается рубануть по горлу, но облом! Рики лишь слегка задевает его шею, сделав неловкий шаг и подобравшись недостаточно близко, чтобы разрезать сосуды и устроить фонтанчик из крови. Жалко, он бы весело пульсировал у Аоши перед глазами, пока он бы захлёбывался в крови, как переполненный бокал из крови придурков, которыми он любит лакомиться. Ещё немного, и Аоши бы подавился кровавой слюной, но не вышло! Рики беспечно кажется, что ему почти удаётся измотать людоеда, но свой удар он завершает бездарнее некуда, рухнув на колени в лужу крови, перемешанной из его и Аоши ран.^^ Ему не хватает сил, ранения понемногу доканывают ребёнка. Он пытается подняться и плевать, что свет мерцает в глазах, он цепляется за жизнь, словно маленький, бродячий щенок. Он и есть бродячий щенок, которого вышвырнули на улицу. Но господин Тагава дал ему шанс, и малыш ему признателен. Он не допустит, чтобы О-Яма-сан пожалел о своём решении. Впрочем, дурацкое опасение – о своих решениях О-Яма-сан не сожалеет никогда. Рики цепляется за стену, но съезжает вниз. По-детски бьётся головой и истерически колотит кулаками по полу в припадке бессильной ярости, ему не хочется проигрывать людоеду. Он даже Афину не поцеловал по взрослому, как наставлял Эниши-кун! И он не имеет права подставить Янлин, если уж взялся её защищать, она же неумёха. Но ему не хватает всех сил и ярости, и он вынужден ждать, когда чёртов людоед насладится его немощностью и размажет Рики, словно жалкое насекомое. И, когда у малыша нет особой надежды, появляется Кенджи-сан, перехватывает меч Аоши, отводит его в сторону, присаживается рядом, прижимая его голову к своему плечу и успокоительно поглаживая по спутанным от крови тех, кем он полакомился, волосам, наплевав, что запачкал дорогущий пиджак. Рики изумлённо ахает. Одобрение хозяина лишь подзадорит Аоши. Кенджи-сан главный злодей в глазах ребёнка. Может, он и не желает смерти своей дочери, но переживёт, если Аоши вырвет ей язык и заставит слопать. Рики едва живой, но, чёрт возьми, поднимается на ноги. Сильные выживают, и он выживет, как выживал всегда. Изо рта малыша вытекает сгусток крови, и он ловит его ладонью, разглядывая с детским любопытством, как когда-то во все глаза смотрел на лезвие катаны Они-сана, во время его ожесточённых поединков. И, когда все разбегались от Демона, Рики с улыбкой думал, что его клинок красиво блестит от крови соперников. Пока я жив, вы Янлин и пальцем не тронете! Меня не провести, Кенджи-сан! Вы хотели, чтобы людоед обидел девчонку! Жаждите расправы, позвольте своему пёсику продолжить. Всё равно, насколько он силён. Я не подведу своего старшего брата, и не брошу на растерзание бешеному животному его сестру! Сильные живут, слабые – гибнут. Я был одним из слабых, но…
-Что расселись, господин-людоед, поднимайтесь! Я… всё ещё… способен… сражаться! - Всё, на что Рики способен, это свалиться без чувств от нехилой кровопотери, но всё ещё сопротивляется простым, человеческим слабостям. Малыш мрачно смотрит исподлобья на сладкую парочку садистов и, встав в грациозную боевую стойку, делает мечом озорной, воинственный, выпад, взметнувший расшвырянные по комнате журналы.^^^ Рики едва держится на ногах, но глаза пылают решимостью маленького самурая.

Скрытый текст

роднуль, так как дальше пост Аоши, если тебе нужна реакция или реплики Кенджи, говори) мелкий потеряет сознание, и Кенджи велит отнести его отходить от боя в кислородной маске, Аоши посадит в подвале на цепь, не в качестве наказания, а чтобы пришёл в себя его пёс любимый, даже руки ему не будет связывать и успокоит отеческой лаской) Янлин заставит подле Аоши сидеть, чтобы прислуживала ему, ссалась и не смела кривляться) после твоего поста Аоши, думаю, пост Янлин, она должна позаботиться о ранах Аоши в качестве наказания, Кенджи говорит ехидно, пусть немного пообщаются, нахальной девчонке будет полезна компания его цепного пса) * - ** - *** - **** - ^ - ^^ - ^^^ -

 Отправлено: 27.04.17 01:14. Заголовок: - Никакого значения...

- Никакого значения.
Чеканит, буквально цедит Аоши, но не от усталости, а от того, насколько он сосредоточен. Он скидывает Янлин, что вцепилась в него сзади, его раздражает и нервирует эта новоиспечённая сладкая парочка. Он, словно, бешеный пес Куджо, мотает головой, у него разве что не капает пена изо рта. А они, словно назойливые мухи, которые доставляют ему неприятности и даже боль, когда садятся на его кровавые раны. И топают по его ранам своими маленькими лапками, которыми они неизвестно где до этого копошились.
- Янлин-тян обидела Кенджи-сана и должна нести наказание, маленький упрямый корм для акул.
Рычит Аоши, искренне не понимая, как можно защищать эту мерзавку, которая огорчила Кенджи-сана. Но ничего. Аоши отомстит. Он отомстит за господина и он сметет всех, кто будет мешаться ему на пути. Он предлагал разойтись с миром, он безумен, но в его голове бывают проблески здравого смысла. А теперь злость уже застилает ему глаза и застилает тот самый здравый смысл. И теперь на его пути стоит этот маленький воин.
- Никогда нельзя трогать собак, маленький ублюдок.
Аоши не может контролировать свою ярость, он не может контролировать внезапно подоспевшее безумие и не теряется. Он не слышит аллегорий, он слышит то, что врезается ему в мозг. И ему кажется, что этот маленький смельчак ставит эксперименты над собаками. Если бы это было тактическим ходом, то это было бы верным ходом. Потому что именно это выбивает из колеи Аоши, который скалится и не слишком себя контролирует, что едва не стоит ему жизни и вполне могло бы стоить, если бы битва не длилась уже некоторое время и они оба не были бы несколько вымотаны. Аоши теряет свое оружие, это его не остановит, в порыве ярости он может разорвать ребенка голыми руками. А потом порвать рот мерзавке и вытащить язык, чтобы откусить его со смаком, но выплюнуть, потому что ее грязный язык даже не хочется есть. Это не лакомство, а отрава. Аоши грациозно выгибает спину, получая ранение, а потом шипит, словно раненый зверь, когда лезвие касается его шеи. Он не верит в скорый конец, он слишком яростен и слишком сейчас похож на животное. Если ребенок бросается в бой по своим принципам, то Аоши по безумию и по жажде мести. Ребенок падает. Аоши рычит. Находит свой меч. Медленно двигается к нему.
- Пара секунд, дочка Кенджи-сана. Этот воин заслужил быстрой смерти. а ты не заслужила.
Улыбается Аоши безумно и заносит свой меч для удара, когда появляется Кенджи-сан и уводит руку и меч Аоши. Аоши тут же падает на колени, обвивая руками колени Кенджи-сана.
- Я не успел отомстить, не успел. Я хотел отрезать грязный язык дочери моего господина, чтобы она не смела даже больше обращаться к нему, она этого не заслуживает. Но проклятый маленький честолюбивый самурай спутал.. спутал…
Аоши прижимается к Кенджи-сану, словно ребенок, словно Хатико, который все же дождался своего хозяина. Аоши жгуче стыдно, что он не довел дело до конца, он хотел сделать подарок Кенджи-сану, язык мерзавки Янлин. Он захлебывается своими собственными словами и его бьет крупная дрожь, которая сменяется мелкой. Он лишь поднимает затуманенный взгляд на маленького самурая и отталкивает свой меч, показывая, что не собирается биться и вновь утыкается носом куда-то в плечо Кенджи-сана.
В памяти провалы. С ним такое случается. порой Изуми говорит, что он снова ей пел, но он этого не помнит. И сейчас он открывает глаза в подвале на цепи. Точнее, ему кажется, что он только открыл глаза, в то время, как на самом деле все это время он был в сознании и причитал, что не сумел упаковать подарок для Кенджи-сана. Он видит перед собой дочь Кенджи-сана. Аоши смотрит на нее угрюмым и мрачным взглядом, полным ненависти. Он смотрит на нее, как пес, которого били палками и теперь он рассматривает своих обидчиков. Он не сводит с нее взгляда.

 Отправлено: 15.05.17 01:20. Заголовок: Она не понимает, как..

Она не понимает, как этот малыш ещё держится против взбешённого противника, готового смести всё, что шевелится. Аоши отшвыривает её, и она прикладывается спиной о стену, чувствуя, как сердце то отбивает безумный ритм, то почти замирает. Аоши плотоядно улыбается, страх сковывает её движения, и она не может оторвать взгляда от их битвы, в отчаянии думая, что этот чокнутый садист вот-вот убьёт мелкого. Идиот, зачем он полез. И она хороша, что это, запоздалый материнский инстинкт? Рики старается изо всех своих детских сил, но что он может, несчастный, он такой маленький, и Аоши не стоит огромных трудов измотать его ранами. Впрочем, других детей людоед зашиб бы одним ударом, вот уж правда маленький Тиго-чан. Янлин хрипит, у неё грудной голос, но тут он срывается.
-Аоши, нет!!! Он же ребёнок, чёрт тебя дери, тебе не он нужен. Я обидела Кенджи-сана. Я никуда не убегаю. Оставь его, чёртов псих, и делай, что собирался. - Она не жертвенная, подвигов от Янлин не дождёшься, но она понимает, что ей конец всё равно. И ей хочется сделать хоть что-то хорошее напоследок. Чем чёрт не шутит, вдруг его переклинит, и он послушает её. Да и мелкий дорог Эниши, и, если кровожадный придурок прикончит её, его поддержка ему пригодится. А дальше, как в тумане. Она видит лицо своего отца, и он обнимает не её. И даже не маленького самурая, который защищал его дочь. Он прижимает Аоши к груди, а ей больно видеть, как он грубовато целует в висок того, кто чуть было её не покалечил. Она подползает к упавшему Рики, трясёт его, кричит, чтобы он поднимался, и она отдаст ему все чёртовы шоколадки, когда отец, беглым взглядом окинув её раны и хмыкнув, делает своим людям знак, чтобы привели Рики в чувства, да поаккуратнее. Он смотрит на малыша с хищным прищуром и удивлением, на Аоши с любовью и гордостью, а на неё он не смотрит, она уязвила его. Он качает Аоши на руках, и тот засыпает у него на коленях. Кенджи в своей циничной манере отдаёт распоряжение посадить Аоши на цепь, оставив свободными руки. Он не собирается его наказывать, он его поощрит. Янлин будет ему прислуживать, и пусть попробует позаботиться о его ранах недостаточно хорошо. Кенджи тащит её в подвал за руку, не обращая внимания, что у неё заплетаются ноги, и, когда она падает, он по лестнице тянет её за волосы, и она чувствует рёбрами каждую ступеньку. Но отец неумолим. Он швыряет её в подвал, рядом с Аоши, и она не верит своим глазам. У бешеного пса свободны руки, он запросто может её порвать. Она думает, что хуже быть не может, но отец убеждает её в обратном. Он бьёт её ногой в живот, куда Аоши её ранил, и Янлин не сдерживает сдавленный стон. Он усмехается, что с неё хватит, он не будет трогать её рану, она пока не родила ему внуков. Он, прищурившись, и ухватив её за лицо, раздражённо цедит, что Эниши было очень забавно перемывать со своей стервой сестрой косточки его сына и помогать ей разыгрывать представление в армии. Эниши также его сын, но это не даёт ему поблажек. Кенджи тоже умеет веселиться, правда, его чувство юмора понимает только Тагава, да и то со скрипом. Янлин боится, что Кенджи не сдержится и сгоряча убьёт Эниши, в глубине души понимая, что он этого не сделает, но её нервы расшатаны. Она истерически кидается отцу в ноги. Она всегда была знатной гордячкой и даже от отца умудрялась воротить нос. Но она цепляется за него, умоляя не трогать её брата. Она готова отдаться на милость Аоши, пусть он отрежет ей язык. Плевать, когда речь идёт о её брате. Она не может допустить, чтобы Кенджи на нём отыгрался, после того, как, чёрт возьми, и сам сделал достаточно, чтобы довести Коичи до самоубийства. Если бы умер Эниши, она бы не пережила. Даже думать об этом не хотелось. Кенджи отпихивает её ногой и уходит, взвинченный и злой, а она думает, что раньше Тоши никогда бы не позволил ни Аоши, ни ему так обращаться со своей женой. А теперь ему плевать на неё. Эниши не плевать, и это главное, но ему она доставляет одни беспокойства. И пусть Тоши хоть сожрёт её укоризненным взглядом, она не жалеет, что выбрала Эниши, и всегда будет выбирать его. Она сидит, зажимая ладонями уши и потрясываясь от завываний Аоши. Почему он так на неё взъелся? Почему не на чёртового Рю, который с завидной регулярностью презрительно называл Кенджи ничтожеством, недостойным Тагава-сана? Прикончили бы друг друга, чёртовы псы. Как там мелкий, живой? Она надеется, малыш выкарабкается. Она не фанатка детей, но Эниши с Рики на фоне всех этих ублюдков просто святые. Они умеют быть людьми. Все эти гады не умеют. И она такая же гадина, которую нельзя назвать человеком. Она недостойна своего любимого брата, который всегда на её стороне. Своего отца. Своего мужа. Прощения Коичи. И защиты Рики недостойна, не стоит она того, чтобы он валялся с покалеченной рукой. Аоши приходит в себя, вроде бы, в нормальном состоянии, если оно у него бывает. Он смотрит на неё так, что тошнота подкатывает к горлу. Лучше бы спел. Очень смешно. Она также не отводит настороженный, разбитый взгляд.
-Я должна посмотреть твои раны. Приказ Кенджи-сана. Пожалуйста, не трогай меня. Я постараюсь подлатать тебя осторожно, только не бесись.
Она опускается на колени, у неё нет сил его ненавидеть. Она боится, но не заходится в истерике. Тянется к лекарствам. Надо же, даже руки есть, чем протереть. Сколько раз она занималась ранами Эниши и Тоши, но к тому, как пожирают людей, не привыкла. На нём остатки мозгов. Их он тоже жрал? Меньше думаешь, крепче спишь. Всё его лицо в крови тех, кого он убил. Отцу плевать, какое ему дело до охраны, которая и за себя не может постоять. Она нервно, с опаской, расстёгивает его рубашку, хотя особой разницы не видит. Он весь в крови. От него несёт железом, и ей хочется зажать нос. Взять ножницы и всадить ему в глаз. Она ненавидит, что размазана и убита, и он видит её в таком состоянии.
-Вы рехнулись. Убиваете всех, возомнили себя чертями. Ты хоть честно признаёшь, что ты животное. Я не понимаю, какого чёрта перед домом висят чьи-то головы, но он мой отец. Он меня презирает, но я люблю его. Как умею. Понимаешь?! Люблю. - Да что этот псих может понять, когда он своего отца тоже любил. Что не помешало ему зашибить его. Она выжимает тряпку, нехотя оттирая от крови его лицо и спину. На лбу и спине порезы внушительные. У неё дрожат руки, ему ничего не стоит отгрызть ей пальцы, но она надеется, он уступит желанию Кенджи. У неё выбора нет, если он помрёт, отец её вместе с ним похоронит. Янлин поднимает на него опустошённый, растерянный взгляд. Она не пытается юлить.
-Я дерьмовая дочь. Я поступила, как сволочь. И рада, что ты у него есть. Ты полезен ему. А я что могу? Девчонка. Ничто. Ты имеешь значение. Даже чёртова мегера Джия. Я нет.
Она редко бывает искренней, но у неё нет желания лицемерить. Ей хочется сказать отцу, что она плохая дочь, и ей стыдно. И ей совсем не хочется щеголять без языка, но больше её волнует, что Эниши может психануть. И что он пострадает. Своего людоеда папочка прикроет и убережёт. Она шмыгает носом. Она ведь просто глупая девчонка, которая нахамила отцу. Забыв, что отец её психопат, такой же, как все эти воины и самураи, с умным видом решающие, кому жить, а кому необязательно. Она не трясётся над Аоши, ещё не хватало, но старается аккуратно обрабатывать раны. Она не раздобрилась, просто он её разорвёт, если она сделает ему больно. Она слышит, как кто-то заходит, и хмыкает, немного отходя от шока.
-Надо же, Кенджи-сан раздобрился и разрешил принести нам корм? Что за… - Её поднимают на ноги, и она зажмуривается, не зная, чего ждать. В подвале темно, но она угадывает в грузном силуэте Джеро, этого что принесло, решил разбавить их компанию? Да ещё прихватил своего дружка, и ей становится не по себе. Его прислал отец или…как он сюда просочился? Но он развевает её сомнения, когда мерзко гладит её по волосам и целует в шею. Его дружок усмехается, а её передёргивает, но она вероломно улыбается и «одобрительно» выгибает бровь, когда те выкладывают план. Джеро лупит по рёбрам Аоши в надежде, что этим доставит удовольствие Янлин, трусоватый кретин всегда тянул к ней ручки, но боялся, что Тоши их укоротит. И ей была бы приятна такая забота, только не от них. Уж пусть лучше Аоши её сожрёт, потому, что они предлагают ей вытащить её, если та поможет им отравить своего папочку, который так унизил бедняжку. Джеро глумливо смотрит на Аоши и нагло говорит, что примет его на службу, когда место Кенджи освободится. Они отворачиваются. У Янлин на лице злость. Собрались убить отца, и её втянуть? Уроды. Она не может его предупредить, что за дерьмо. Значит, нужно пошевеливаться и действовать самим.
-Ублюдки. - Она не смотрит на Аоши и злобно шепчет это одними губами. Думают, она конченое дерьмо. Янлин должна гореть желанием помочь им осуществить кровавый замысел. Но она любит своего отца. И понимает, никто лучше буйно помешанного Аоши его не защитит. Её безалаберному папеньке защита не повредит. Он не Тагава-сан, который не теряет бдительности. Он напивается так, что себя не признаёт, и частенько бывает уязвимым. Янлин им подыгрывает, это она умеет. Когда Джеро ненадолго отчаливает, чтобы «отметить» их договор, Янлин решается. Бесстыдно расстёгивает пару пуговиц на вороте платья, дразнящее швырнув окровавленный пиджак в лицо дружка Джеро, призывно облизнув губы. Она его обволакивает, дерзко манит, мягко, крадучись, отходит назад, заставляя его следовать за собой, словно на привязи. И, когда он оказывается в нужном месте подвала, резко нажимает на кнопку на стене, Кенджи не скрывал свои игрушки. Ловушка с громоздкими шипами грузно падает на дружка Джеро, и он вопит так, что, понятное дело, вскоре припрётся и Джеро. Янлин кидается к Аоши, изо всех сил дёргая цепь и пытаясь нащупать замок. Бесполезно. Но она соображает нашарить у трепыхающегося ублюдка меч, которым можно разрубить оковы людоеда. Она не решается, но ещё меньше в ней решимости сойтись в схватке с Джеро, он силён, а она, чёрт возьми, баба, и на грани истерики. А отца надо выручать, каким бы придурком он не был. Мусолит свою Джию, и в ус не дует. Ублюдок бешено орёт. Она была уверена, что промахнётся. Или не промахнётся и будет с наглым и самоуверенным ледяным спокойствием, как у Джии, наблюдать за его агонией. Но у неё не получается. Он вопит, а потом переходит на стон, пока не затихает. Она прижимает ладонь ко рту. Ловушка попала ему по ногам, и он подох от потери крови. Она и не думала, что угробить человека так сложно. Ей тошно, она в жизни не ощущала себя такой грязной, ни дать, ни взять, кровавая принцесса. Но она не жалеет. Чёртов слетевший с катушек старикашка, чёрт возьми, её папа.
-У меня не получится. Я не смогу убить второго. Да что за дерьмо.
Она плачет. Ей хочется упасть на руки Эниши, спрятаться у него на плече, и чтобы он успокоительно ей прошептал, что она не плохая. Пусть соврёт. Только бы не затеял глупость, только бы дождался её. Они всегда были повязаны, если его сильно ранили, она знала. И, когда она, в детстве, тяжело переносила ангину, у него была температура. Она не может понять, как вот так просто взяла и кого-то убила. А ещё, дура, высмеивала Коичи. Если бы он мог её видеть, злорадствовал бы. Она оказалась гораздо большей трусихой. Она кидает взгляд на труп. Ей ублюдка не жаль, ей жаль, что пришлось это сделать. Нормальные женщины не убивают. Какого чёрта она сидит в подвале, когда могла бы посоперничать на подиуме с Сакурой, и не касаться всех этих разборок. Янлин мелко дрожит. Она убила человека, не было выбора, но почему ей так тошно. Она не забудет его предсмертный хрип и как кровь вытекла из его рта и залила тело. А ведь ещё Джеро тут околачивается. И его она не обдурит. Она с трудом перестаёт рыдать только из страха, что Аоши снова взбесится. А надо действовать, пока он более-менее вменяемый. Вокруг полно кровищи ублюдка, но, после припадка, у Аоши редко сразу случается второй, а кровища в доме её отца не новость.
-Плевать, хочешь, откусывай мне язык. Но, если я тебя отвяжу, ты спасёшь жизнь Кенджи-сана? Прикончишь ублюдка?
Чёртов людоед, но без него ей не справиться. Да и, если у него перемкнули мозги, всё равно язык он ей оторвёт. Пусть подавится, кровожадный псих. Так, хотя бы, сделает «доброе» дело и разорвёт того, кто угрожает её папаше с его самомнением, которым он не обделил и старшую дочку. Янлин прикрывает глаза, перерубая "ошейник" Аоши мечом. Нервным, но решительным, хоть и не слишком умелым движением. Да ладно, его голова на месте, значит, сойдёт. Она отшвыривает от себя меч, словно он прокажённый, и вжимается в стену, надеясь, что Аоши набросится не на неё. Отцу нужна его помощь, и она не жалеет.
Скрытый текст

роднуль, в конце ты там вполне можешь написать, что Кенджи подуспокоился и на радостях выпустил на свободу и Аоши и Янлин)

 Отправлено: 16.05.17 01:33. Заголовок: Аоши не сразу дается..

Аоши не сразу дается, когда она тянется обрабатывать раны, он рычит и смотрит на нее волком. Кенджи-сан не хотел, чтобы она умирала и Аоши обижен на самого себя. Ему кажется, что, если бы он не медлил, не тратил бы время на бой с маленьким самураем, то он бы мог принести для Кенджи-сана в дар язык его дочери. Он должен был это сделать, потому что, как говорится, хороша ложка к обеду, а Аоши не успел. И он себя за это презирает и ненавидит. Отвлекся на бестолковый бой. Он не хочет, чтобы девчонка его касалась. Она грязная, она обидела Кенджи-сана. Он ей не отвечает. Он даже не хочет на нее смотреть. Она не любит Кенджи-сана. Когда любишь, то не обижаешь специально. Она любит только себя и трясется над своей никчемной жизнью. Она бы никогда не отдала жизнь за Кенджи-сана. Она ноет и жалеет себя, хотя Аоши, даже в своем состоянии, может назвать, как минимум, двух людей, которые могут отдать за нее жизнь. но ей же мало. Ей подавай того, чтобы Кенджи-сан не обращал внимание на ее грязный язык. Так по ее мнению показывают любовь? Избалованное семейство Кенджи-сана не ценит его. никто не стоит заботы Кенджи-сана. И лишь его великодушие позволяет им ходить живыми и топтать эту землю.
Пришедшие его не увлекают. Боль, которая пронзает его ребра от удара ничто по сравнению с тем, как разрывает его душу, когда он считает, что у них может получиться осуществить этот грязный заговор против Кенджи-сана. Аоши воет преисполненный ненависти. Аоши найдет способ как освободиться. Он дергает за цепь, он почти разрывает свое горло, царапает пальцы, у него разве что пена изо рта не идет, столь рьяно он пытается вырваться. Аоши не угрожает, не орет, он просто воет, скулит, как дикий зверь. Он даже не сразу замечает, как ловушка падает на одного из ублюдков. Он продолжает вырываться, потому что ему хотелось его разорвать на части и он искренне огорчет, что тот сдох раньше времени, прежде чем Аоши вырвал его кишки.
Дочь Кенджи-сана разрубает цепь именно в тот момент, когда второй ублюдок появляется в поле его зрения. в другой момент он бы схватил меч и разрубил бы предателя. Но сейчас он слишком зол, он в бешенстве. Поэтому он тут же вскакивает на ноги, набрасывается на Джеро. Оглушает его остатками цепи, что болтается на его шее. Он разорвет его голыми руками, ему не нужен меч, когда дело касается заговора против Кенджи-сана. Джеро пытается отбиться от Аоши, прикрывает голову, падает навзничь, Аоши нависает над ним. Он настолько в бешенстве, что в нем просыпается сила звериная, а не человеческая. Он впивается костями в плоть несчастного предателя. Ему требуется огромная сила, которая сейчас в нем есть, чтобы разрывать кожу голыми руками. Сначала он разрывает нежные части, потом уже, когда Джеро обессиливает и прекращает трепыхаться, Аоши умудряется рвать даже плоть на его животе. Нет, Аоши не самый лучший воин. Он не слишком любит управляться с мечом и в такой битве может проиграть. Но Аоши псих, который обладает огромной физической силой, особенно в моменты своих припадков. Аоши может разорвать человека одними своими пальцами. Аоши прижимает к своему куски плоти, их даже жрать противно, он не может лакомиться плотью предателя и ублюдка.
- Больше у тебя не возникнет желания собрать заговор против Кенджи-сана.
Шепчет Аоши в ухо почти уже бездыханному телу несчастного, который булькает что-то кровью, смотрит на него затуманенным взглядом, но Аоши последним штрихом выдавливает ему глаза.
Двери подвала отворяются и лицо Аоши даже сияет, когда он видит Кенджи-сана живым и невредимым. Аоши смиренно садится на колени, отпуская истерзанный труп Джеро. И, когда Кенджи-сан указывает Аоши на дверь, давая понять, что он его выпускает, Аоши жестом показывает, что выйдет только после дочери Кенджи-сана. Не потому что они вдруг стали такими большими друзьями, а потому что она защитила Кенджи-сана.

 Отправлено: 16.05.17 03:08. Заголовок: Янлин в ужасе наблюд..

Янлин в ужасе наблюдает за расправой Аоши над Джеро. Она бы соврала, если бы сказала, что не понимала, что увидит, когда спустит с цепи любимого цепного пёсика папочки. Она не дура, и рада тому, что ей повезло, и преданность Кенджи-сану перевесила в людоеде желание отплатить ей за грубость, проявленную к нему. Она не может смотреть на всю эту дрянь, но не может оторвать глаз. Их бой с Рики кажется ей увеселительным мероприятием. Её почти тошнит, и она старается отвлекаться на то, что делать этого нельзя. Она всё равно остаётся девушкой, которая, чёрт возьми, не хочет блевать на своё платье, сплошь покрытое кровью, и показываться так брату и отцу. Она изо всех сил прижимает ладони к лицу, но запах крови буквально вгрызается в её ноздри. Аоши, чёрт возьми, его жрёт, или это уже её расшатанная фантазия бунтует? Её лихорадит, у неё поднимается температура, но она почему-то извращённо заставляет себя смотреть на агонию Джеро. Он кое-как умудряется развернуть лицо к Янлин, точнее то, что осталось от его лица. Протянуть к ней трясущуюся руку и вцепиться в платье. Попытаться притянуть её к себе и что-то шептать разодранными до мяса губами. «Помоги мне». Она с трудом разбирает. Она не пытается его от себя отцепить, она даже в кои-то веки не думает о себе и о том, что слишком близко к Аоши и может попасться разъярённому психопату под руку. Ей противно от того, что Джеро трогает её. Он хотел убить её отца, и смеет думать, что она бы облегчила его муки и пронзила мечом, он на это намекает, жалкий ублюдок. Янлин подтягивает к себе меч, не мешая Аоши, и к чертям, истерически перерубает руку Джеро, чтобы отвалил. Он не будет лапать её. И она будет под душем сдирать себе кожу на шее до крови, где он мусолил её своими склизкими губами. Он посмел думать, что она могла бы быть его, после того, как устроил против её отца заговор. Посмел предположить, что она променяла бы Тоши на такое ничтожество. Она любит своего мужа, и рубить руки тем, кто трогает её, не так сложно, как оказалось. И её уже не так сильно тянет блевать. Ей хочется орать ублюдку, пока он может слышать, чтобы не лез к её отцу, бить его ногами, пока его голова не превратится в кровавое мессиво. И ей хочется провалиться от этих мыслей, она ненормальная. Она убила человека. Она спятила, что с ней происходит? Она следит за действиями Аоши уже не с ужасом и даже не настороженно, а с какой-то апатией, даже не сомневаясь, что, покончив с Джеро, он набросится на неё. И тут появляется отец. Аоши садится на колени, а Янлин даже не пытается встать, всё равно ноги не держат. Она снова даёт волю слезам, не глядя на отца и не желая видеть презрение в его глазах. Он всегда хотел, чтобы она вела себя, как мальчишка. Он заставлял её ходить с Эниши и Коичи туда, где были все эти чокнутые самураи с Савадой во главе, и мог ударить её по лицу, если она пыталась обойти Саваду так, чтобы он её не заметил. Он требовал, чтобы она не позорила его и училась постоять за себя. Чтобы дралась не хуже мужчины. Это было просто смешно, но он не желал признавать, что его старший ребёнок всего лишь баба. И ей всегда было стыдно за то, что она не сын. Её разбирает такой жгучий стыд, что ей хватает сил подняться на ноги. Она, метнувшись к отцу, падает перед ним на колени, упершись лбом в его ботинки, и сбивчиво просит его простить её глупость и хамство. Задыхаясь от слёз, простит его дать ей шанс стать такой дочерью, за которую ему не было бы стыдно.
-Папа...прости, пожалуйста. Я так испугалась, что Джеро, этот ублюдок, тебя убьёт. Я убила человека, папа…он такой же ублюдок, но я убила его…Я худшая дочь на свете, но я всё исправлю.
Она ждёт, что он ударит её ногой, но он с силой поднимает её за плечи, грубовато, но сердечно прижимая к сердцу. Гладит её по волосам. Она чувствует, что отец плачет, и это разрывает ей сердце. Она крепко к нему прижимается, обвивая руками его шею.
-Папа, у вас с Эниши не будет из-за меня проблем. Я пойду к Тагава-сану. Я расскажу ему про армию, как есть. То, что я совершила, это ведь военное преступление…это не игры, и я должна ответить. Прости меня.
Он хорошенько её встряхивает и снова к себе прижимает. Жёстко, но даже с некоторой заботой, говорит ей, что он даже не сомневался, что мозгом она пошла не в него, и к старому она не пойдёт. Просто из принципа. Обойдётся. Пусть рубит головы кому-нибудь другому, у него достаточно корма для развлечений, с чего бы Кенджи с ним делиться, вот ещё, какие глупости. Он иронизирует, но всё же, обнимает её. Когда он её отпускает, она поворачивается к Аоши и даже слегка улыбается, когда он жестом показывает, что выйдет после неё, словно признавая то, что она постояла за его хозяина. Она кланится Аоши, шепнув «спасибо, что защитил отца». Почему-то громко говорить не получается. У неё почти пропал голос, наверное, от пережитого. Но она должна взять себя в руки. Она не может устроить истерику при Эниши, ему будет больно видеть её такую. Она не может истерить при муже, потому, что при всех их сложностях, он подобных выходок Аоши терпеть не будет. Ей надо как-то объяснить ему свои раны, потому, что она не собирается сдавать Аоши. Не после того, что она видела. А она видела не то, что он порвал Джеро и чуть не откусил ей язык. Она видела его преданность отцу, и уверена, что он должен оставаться рядом с ним. Она смотрит на отца, вцепившись в его пиджак, и он понимает её вопрос без лишних слов. Хмыкает и говорит, что не снесёт он голову Эниши, пусть расслабится, и что Рики пришёл в себя и, едва ему перемотали руку, прикончил парочку смельчаков, которые попытались запихнуть его в постель и помешать тренировке. Янлин качает головой. Вот же маленький, упоротый самурай. Она понимает, что Эниши в нём нашёл. Надо будет купить ему швейцарских шоколадок, пусть узнает, что такое наслаждение, ни чета его пирожным, которые он, по наивности, считает лакомством. И она не будет отмахиваться от его глупых расспросов, как вести себя с этой его Афиной. И тоже будет трепать по волосам.
Как только отец выпускает их с Аоши, и уводит подлатать Аоши и сдать на руки Изуми, которая приводила его в более-менее уравновешенное состояние и после не таких передряг, Янлин хватается за телефон. Эниши недоступен, наверное, завис у Марьяны, но это даже хорошо. Отцу нужно немного остыть, прежде, чем они увидятся. Мягко улыбается, увидев пропущенные вызовы от мужа, и ей становится стыдно за мысли, что ему на неё наплевать. Она звонит ему, когда чувствует, что её голос звучит достаточно спокойно. Рассказывает о заговоре против Кенджи-сана и признаётся в том, что, вместе с Аоши, убила кое-кого. Она свалит свои раны на проказы Джеро, и попросит Рики не бушевать и не выдавать Аоши. И она уверена, малыш её поймёт с этими его самурайскими замашками. Аоши защищал то, что ему дорого, и подобное Рики всегда уважал. Она заканчивает разговор с Тоши, молчит о том, что Аоши чуть не устроил ей взбучку и об их с Рики сражении. Правду она расскажет только Эниши, ему она солгать не сможет. Даже если бы попыталась, он всё бы понял по глазам. Она снова пытается дозвониться Эниши, но он не отвечает. Пишет ему смс, что с ней всё в порядке, и она ждёт его дома. Она наскоро принимает душ и переодевается в то, что первое попалось под руку. Без сил плетётся в комнату Эниши, рухнув на его кровать и забываясь нервным, беспокойным сном. Но она знает, что её разбудит брат. И она ему улыбнётся.

 Отправлено: 16.05.17 03:16. Заголовок: Кенджи зол, если не ..

Кенджи зол, если не сказать, что он в ярости. Он и раньше приступами адекватности не отличался, а уж после побега Коичи и вовсе стал чокнутым и отрывался даже на тех, кто был не очень-то виноват. Он, конечно, не был наивным чукотским парнем, он был прожжённым японским гангстером не первой свежести, и всегда понимал, что когда-нибудь чертовка Янлин доведёт до желания вырвать ей космы кого угодно, но даже он не подумал бы, что она всколыхнёт с глубин его души такую удушающую волну жгучей ненависти, которая потребует её крови в качестве бальзама на его раны, что они с Эниши так несносно разбередили. Эниши, конечно, тоже без его внимания не останется, только у Кенджи всё просто. Плевать ему, что Эниши мужчина и наследник. Для него имеет значение, что он любит и ценит Эниши больше, чем Янлин. И по этой причине он не так огребёт. Да, любовь Кенджи зависит от ценности. И ему кажется диким лицемерием сказать что-то вроде, что он бы с той же страстью любил и ценил Джию, если бы та вдруг превратилась во фригидную бабу, вроде Минчжу, которую он скинул со своей спины, на черта только столько терпел этот балласт. Ему наплевать на справедливость и прочие радости, пусть все эти самурайские замашки ценит Тагава, а Кенджи они кажутся собачьей чушью. Впрочем, у всех свои тараканы, и тараканы старого его вставляют. Также, как Тагава смотрит сквозь пальцы на то, что Кенджи легко бы мог уделать любого алконавта в искусстве грязно напиваться и учинять кипиши, недостойные старости.
Не то, чтобы Кенджи страдал от переизбытка добродетели, но сейчас он действительно зол. Он напивается в каком-то дешёвом пабе, понятия не имея, как докатился до такой жизни, что бросил свою дочь, словно кость, своему людоеду. Да, у него личный людоед, можете даваться от зависти, Кенджи тактично отойдёт в сторонку. Аоши не прочь полакомиться любым, кого Кенджи называет ёмким словом «враг», но на сей раз Кенджи даже слегка от самого себя противно. Да, Янлин сделала ему гадость, и достойна расправы, Тагава бы за одно только то, как она разговаривала с отцом, будь он на месте Кенджи, церемониться бы с ней не стал, как не стал бы давать затрещин. Ей бы не понравилось. Тагава никогда бы не спустил ей такие выкрутасы. Кенджи мог бы рассопливиться и поменять гнев на милость, и последнее, что бы его волновало, как его заскоки смотрелись бы со стороны. Он, прищурившись, крутит в руках бокал с виски, а потом от души его разбивает. Не о стену, а о голову официанта, которому не повезло к нему подойти. Ничего страшного, всё равно у него нет мозгов. Были бы, он догадался бы тактично ретироваться, как догадались другие. Нет, какие, к чёрту, сомнения. Он всё правильно устроил, можно рукоплескать самому себе. Он видел, что к Аоши подкатывал очередной приступ и не стал включать систему безопасности, в бескомпромиссной форме, отправив в какой-то салон Джию, из серии, где обычно бабы зависают, пока их не оттягивают за уши и за задницы их мужики. Мэй была чёрт знает где, Юби готовилась к конкурсу красоты, Эниши болтался по блядкам, прихватив с собой мелкого, а остальные мало его волновали. Да и за кого, скажите на милость, ему переживать? За охрану? Ой, не смешите. На хрена ему бездари, не способные всем скопом за себя постоять. А то, что Аоши порвёт их без особых напрягов, Кенджи не сомневался. И прогрызёт все преграды к Янлин после того, как услышал, как она выводит из себя своего отца. Кенджи знает причуды психоза Аоши, поэтому может предположить, по какому примерно всё будет развиваться сценарию. Кенджи резко поднимается на ноги и размашистыми шагами движется к машине. Сам садится за руль и срывается с места. Подъезжает к дому и какое-то время всё же раздумывает, издевательски пожёвывая сигару в зубах. Если Аоши прикончил Янлин, значит, судьба такая. Он нехотя выходит из машины, решив всё же дать девчонке шанс. Аоши давно его убеждал, что надо ей отрезать язык, а Янлин, с присущей ей придурью и беспечностью, язвительно сказала, что она будет хорошей девочкой, а, если нет, пусть людоед отгрызает ей и руку за компанию. На что Аоши вполне справедливо заметил, что Янлин окажется и без языка и без руки уже завтра. И, самое забавное, безумный Аоши был куда более правым.
Кенджи сложно удивить, но, когда он видит Джию, перепачканную в грязи, словно она, как обезумевшая мартовская кошка, каталась по траве в ожидании своего самца, он вопросительно выгибает бровь, положив руки в карманы. Она бежит к нему, и на её лице он читает злость и что-то вроде облегчения. Аоши наверняка уже буйствует по полной программе, но какого чёрта здесь делает Джия, когда он разве что не на аркане притащил её в чёртов салон и приказал не высовывать оттуда носа. Она же знает, он никогда ничего ей не запрещает, если, конечно, не в игривом настроении, когда ему нравится, что она всё делает, лишь бы ему назло. У всех, знаете ли, свои брачные игры. Но, если уж Кенджи серьёзен, лучше молчать себе в тряпочку или просто сделать харакири и не мучиться. Кенджи, к слову, нравится именно такой вариант этого чудодейственного ритуала, тем, что старый бы поморщился, будто у него и без того морщин мало, и стал бы занудствовать, что истинные воины не опускаются до простонародных названий сеппуку. Но речь не о старом, а о его жёнушке, которая умудрилась и тут сунуть свой нос. Если бы она была женой Синей Бороды, и он наказал бы ей не заглядывать в комнату, где хранил коллекцию из трупиков бывших жён, не сомневайтесь, это было бы первым местом, куда бы она зарулила, раскидала бы трупы в поисках того, что было под запретом и очень бы разочаровалась в своём мужике, когда узнала бы, что это и было его страшным секретом.
Кенджи первым делом прижимает Джию к себе. Порывисто и даже несколько сентиментально. Горячо целует её в висок и долго не отпускает, но, когда отпускает, в его взгляде она может увидеть разряды молнии, которыми он её шибанёт, и ей ещё повезло, что ему нужно проверить, повезло ли его наглой дочурке продержаться против Аоши хотя бы минуту. Её умение трясти своими, что уж там весьма тщедушными сиськами, на него никак не повлияют, а на большее она не способна. Кенджи жёстко велит Джии ждать его в машине. Самодовольно усмехается, узрев, что Аоши натворил с холлом. Джия терпеть не может делать ремонт, но, за свою непокорность, именно этим она и будет заниматься. Но, почему-то, при мысли, что ему придётся лицезреть примерно в таком виде, как растерзанные охранники, свою дочь, его немного передёргивает. Он быстро поднимается по лестнице, взвинченный донельзя. Слышит шум битвы, неужто Эниши уже отстрелялся со своей официанткой? Он видит Рики, это его не удивляет, но то, что этот мелкий ещё стоит на ногах впечатляет. Никакой это не комплимент. Кенджи не ожидал от него такой прыти, и того, что даже равнодушный ко всей этой шелухе Аоши будет звать его маленьким самураем. Все говорят Кенджи, что Аоши не поддаётся контролю, но для него неконтролируемый Рики. Чёрт его знает, что придёт в голову этому мелкому, когда он подрастёт. Кенджи не простодушен, и догадывается, что малыш бился за Янлин не по душевной доброте. Кенджи сделал достаточно, чтобы мелкий не знал, что такое доброта и относился к убийствам как к чему-то простому, вроде катания на роликах. Но, с тех пор, как он спелся с Эниши, в нём стало что-то меняться. В нём проснулись зачатки совести, и он стал вступать в споры с Тоши, хоть тот быстро их закруглял, давая ему по ушам. Кенджи не благородный и, если ему моча ударит в голову пристукнуть Рики, этот его «подвиг» не будет смягчающим обстоятельством. Да и Кенджи не считает, что он спас Янлин. Если бы Кенджи не вмешался, мелкий бы даже себя не спас. Его доблестный людоед бы разорвал обоих. И не подавился бы, не мечтайте.
Что сделал бы нормальный отец? Бросился бы вылизывать потрёпанную шкурку доченьки и пожал бы покалеченную руку Рики, ничего, что он валялся без сознания. Кенджи качает Аоши на руках. Правда, делает знак своим людям, чтобы занялись ранами Рики. Он не будет его убивать, как бы не подмывало. Ему любопытно, что этот мелкий из себя представляет, если вытрясти из него потроха, чтобы не прикрывался своими детскими улыбочками и шоколадками. Этот малец ему интересен. Он не ссытся Саваду, и ужасно веселит Кенджи тем, что даже своё имя пишет с ошибками.
К Аоши у него особенное отношение. Он для него вечный ребёнок, который ему предан и, как Хатико, не признаёт никого, кроме хозяина и своей бабы. Кенджи взял за него ответственность, когда оставил его в живых после убийства его отца, и ото всех его оберегает. Он даже Киона покалечил ради того, чтобы не подставить Аоши под удар. Ему плевать, что Аоши сделал. Кенджи его захотел, и, не убей он отца, если бы Кенджи счёл того помехой, он пришиб бы его сам, чтобы быть для Аоши единственным и неповторимым. Он прекрасно понимает, что у Аоши в голове кровавая каша вместо мозгов, как отдавал себе отчёт и в том, кого учил владению мечом, вместо того, чтобы поступить гуманно и запихнуть его в смирительную рубашку. Кенджи не добренький дядюшка. Но к Аоши относится искренне, даже болезненно. Если его пытаются задеть, Кенджи психует. Он таскает его с собой по пьянкам и приёмам, и с ним ему весело. Особенно, когда все эти смельчаки разбегаются, кто куда, от одного тяжёлого взгляда Аоши. И Кенджи гордится своим цепным псом. К тому же, они с Рю порой так веселят их с Тагавой задушевными препирательствами на тему, кто кому отрубит и откусит голову, что чувство юмора просыпается даже у старого. Они не будут без их команды грызть друг друга, и, что греха таить, это чертовски приятно.
Закончив разбор полётов, и оставив Эниши на сладкое, Кенджи возвращается к жене. Надо же, никуда не слиняла, неужто выработался условный рефлекс его не бесить. Надо с этим что-то делать, Кенджи так не играет. Он усмехается. Хватает её за грудки и резко притягивает, чтобы жёстко, до боли, поцеловать. Грубо оттянуть волосы и свирепо зыкнуть в её кошачьи глаза.
-Чёртова стерва, какого чёрта ты творишь?! Я тебе что обещал, если будешь бабой-дурой? Так что дуться не на что.
Он цедит это ей в губы. Он просто в тихом бешенстве. Он беспечен, и его легко мог бы подловить какой-нибудь наёмник. Кенджи терпеть не может весь этот мацумотовский пафос вроде охраны и прочего сброда, он чувствует себя, как нашкодивший малыш в компании няньки, но какого чёрта Джия беспечная? Он всегда знал, что она беспечная стерва, и это в ней любил, но всё это могло закончиться не очень весело. Аоши не напал бы на Джию. Он не трогает тех, кто дорог Кенджи, если те, конечно, не Янлин. Но какого чёрта она творит? Ему становится тошно от мысли, что у него больше могло не быть стервы жены. Он прижимает её к себе, гладит по волосам. Дура, какая же дура. Ему чертовски хочется всплакнуть и размазать её по стенке, но не дождётся. Не заслужила, зараза, чтобы он ещё гладил её по шёрстке за дурное поведение. Он разволновался, и за это поволнуются другие. Например, Янлин. Он нечестный и ужасно вздорный.
-Что ты здесь забыла? Не молчи, чтоб тебя, стерва. В каком месте ты спрятала мозги? Говори, не стесняйся, я хотя бы буду знать, что отрезать тебе, если захочу их отрыть. - Он ехидничает и злится. Его нежность и любовь противоречивы и не помешают свернуть шею или познакомить с Аоши, как напросилась Янлин. Джия та единственная, которой он не смог бы всерьёз навредить, даже если бы та валялась у него в ногах с просьбой проломить ей дурную голову. Зато смог бы навредить Мегуми, если вдруг Джия забыла, как дорога ему, и как он терпеть не может, когда она всем своим видом показывает, что он так надоел ей, что она готова сбежать от него на тот свет. Да ладно, не будем драматизировать, ну к кому ей бежать. Черти, после Кенджи, показались бы его женщине пресными.

 Отправлено: 16.05.17 16:35. Заголовок: Кажется, она подверн..

Кажется, она подвернула и руку и ногу, неудачно приземлившись. Ну и черт с ними, главное остаться в живых и не повредить психику созерцанием расправы над этой соплячкой. А уж Джия надеется, что та получит по заслугам. Джия не желает ей смерти, но, если та сдохнет, то страдать сильно не будет. А смерть ее ожидает не самая приятная, если этот чертов псих решил ее убить. Если отожрет ей маленькое ухо, то тоже неплохо. Джия бы с радостью послушала вопли этой дряни, но рисковать не стала. Она придерживает руку и видит Кенджи и бросается ему на встречу. Она даже не знает сама, что хочет больше, броситься ему на шею или прибить его к чертям за то, что он не убил психопата Аоши в зародыше. Она настолько взбудоражена, что даже смиренно садится в машину и не собирается спорить. Он уходит и она старается унять дрожь, шарит в поисках сигарет, ее остались где-то там. Кстати, она совершенно не удивилась бы, если бы нашла кроме сигарет еще и парочку презервативов. Ей глубоко плевать, кого там трахает ее муж, кроме нее. Она дешевка, здесь та дрянь была права. Таким курицам, как Фаталити, истинным ласковым домашним женам не изменяют такие, как боссы Якудза. Но Джия не такая. И обвинение в том, что она дешевка ее ни разу не огорчает. Она находит какие-то завалявшиеся сигареты, прикуривает и шумно выдыхает дым в окно. Вдох, выдох. Ей кажется, что проходит целая вечность, прежде чем Кенджи снова появляется. Она даже не выдерживает и вылезает из машины, стоит облокотившись на капот и курит какую-то, черт знает какую по счету, сигарету. По его лицу она пытается понять, жива ли его тощая дочурка. Джия не дура и понимает, что раз он не в трауре, значит дохлятина выжила и сейчас достанется ей. И этот его жесткий поцелуй лишь позволяет ей укрепиться в своих догадках.
- Я закончила и вернулась, откуда я знала, что твой бешеный людоед проголодается.
Огрызается Джия, понимая, что Кенджи не поверит в эту историю. Джия, конечно, явилась домой раньше для того, чтобы вынюхивать. Это привычка после ее прошлого. Она всегда должна получать козыри, Джия не может расслабиться. Она не может просто жить в красивом доме, не может просто носить красивые наряды. Она надевает свои излюбленные кожаные штаны, продолжает воровать. Она складывает под подушку украденные вещи, она вынуждена постоянно искать для себя подушку безопасности. Она понимает, что Кенджи может выкинуть ее так же как выкинул свою бывшую жену. Она не наивная влюбленная кошечка, она такой не может быть. И она должна собрать целый сундук того, как она будет уничтожать семейство и защищать себя и Мегуми, когда она надоест Кенджи или, когда мерзкая дрянь Янлин вместе со своим мерзким братцем найдут способ выжить ее из дому. А она уверена, что ее могут выжить. И поэтому каждый свободный час она посвящает тому, чтобы что-то вынюхивать, что-то собирать. Компромат. Она боится за свою дочь, она не боится за себя. Но она никогда не уйдет не отмщенной. Конечно, это плохое качество Джии, что она во всем видит негативное в первую очередь. она не может расслабиться и не может подумать, что у нее все относительно хорошо. кроме того, что ее дочери нет рядом.
- Ты же видишь, что я жива здорова, можно подумать, что ты бы сильно грустил, если бы твой людоед выпустил мне кишки. Хватит драмы, Кенджи.
Ее голос режет, у нее не мелодичный и плывучий голос. Она всегда говорит так, словно режет. У нее он прокурен и мрачен. Она не милая принцесса и никому в этом мире не верит. У нее на то есть причины. И есть ли у нее причины не доверять Кенджи? Их миллион. Считает ли она, что он переживал бы, если бы ее убили? Нет, не считает. Нашел бы себе другую быстро. Огорчает ли ее это? Да ни черта.
- Я так понимаю, что твой людоед не добрался до твоей дочери, раз ты цветешь и пахнешь? Ты уж прости, что я ее оставила там. Но я бы все равно ничем не помогла и, честно сказать, я боялась за свою задницу.
Джия грубоватая и облокачивается на капот эротично. Она снова курит, выпускает дым ему прямо в лицо. ей нравится его порочное, но озорное лицо. ей нравится, что он такой подонок. Наверное, она – одна из немногих, кто наслаждался тем, что он был подонком. И пусть по отношению к ней он тоже вел себя подло, но она наслаждалась тем, как он смотрит на нее с прищуром.

 Отправлено: 10.06.17 03:33. Заголовок: Кенджи нарочито гром..

Кенджи нарочито громко хмыкает, когда его жёнушка высказывает безмерно правдоподобное оправдание тому, что она облажалась. Причём, облажалась не в том, что бросила на съедение его дочурку, а что чуть было этому не помешала. Если бы она ещё и помогать Янлин надумала, Кенджи придушил бы её к чертям, чтобы в другой раз не давала ему повода для таких беспокойств. Он не юнец, если она не заметила, чтобы так шарахать его по башке своим неугомонным характером. Он мог её потерять из-за её дурости. Из-за её любопытства, которое так и подмывает прищемить за её проделки. И у неё ещё хватает дерзости что-то там вякать на тему, что он не переживал. Да что она знает о переживаниях. Сидит себе на всём готовеньком, да ещё и смеет кривляться. Чёртова стерва. Минчжу бы давно валялась у него в ногах. И поэтому об неё он всегда вытирал ноги, а Джию он, пусть и в своей неповторимой манере, таскает на руках. Она могла бы сгорать изнутри, но и бровью бы не шевельнула, если бы он притащил кучу шлюх, чтобы поиметь их у неё на глазах, а потом бы отравила его и мстительно и довольно смотрела бы в глаза, пока он давился бы собственной кровью. Он тащится, представляя себе, какой она может быть непокорной. Ему достаточно было бы отрубить Мегуми ну хотя бы ручонку, чтобы это проверить. Но он любит свою жену, ему нравится пугать её и угрожать, потому, что она ссытся и ведётся, но он не хочет причинять ей боль. Он знает, как бывает больно, когда больно твоему ребёнку. И особенно, когда ты не в силах исправить ничего. Эниши и Янлин не понимают. Как не понимают и того, что не просто немного задели его.
-Всегда думал, что бабы делятся на два вида – дуры и стервы. Но ты у меня особо одарённая.
Комплименты у него тоже особо одарённые. Он слегка рассеянно, но властно и жёстко, поглаживает её по волосам и притягивает к себе за шею. Вдыхает запах её шеи и плеча, словно лишний раз себя убеждая, что она не его глюк, и с ней всё нормально. Если может быть нормально с мозгом бабы, которая решила повынюхивать что-то под носом у того, кто любит лакомиться свежей плотью. Кенджи уверен, его женщина вкусная, и Аоши от такого деликатеса бы не отказался. Чёртова стерва, ладно, на всех ей плевать, кроме её кровиночки, но хоть бы подумала о своей безопасности. Но она не думает, словно ему в отместку за то, что, видите ли, не даёт ей видеться с Мегуми. Какая жалость. С какой стати, пусть привыкает к тому, что у них всё общее. Его дети и её тоже. А её ребёнок живой и пусть, стерва, радуется. Он несправедливый и подлый, можно подумать, она не знает. Как и то, что он обожает, когда она курит ему в лицо, и он ловит дым ртом, чтобы смачно её поцеловать, как озорной малолетний дворовый хулиган.
-Вот за это я тебя и люблю, дорогая. За твою честность, ты не стесняешься прикрыть свою задницу. Которая принадлежит мне, как и всё здесь. Думаешь, отклячила её, и я тебе всё за красивые глазки простил? Ты очень права, хорошо меня изучила.
Он притягивает её к себе за эту самую задницу, вышвыривая из её рук сигарету, когда ему надоедает, что она отвлекается на курение, когда должна трепетать в его руках. Да, должна и точка, он её мнения не спрашивал. Он захотел её, и она его жена. Он не тратит время на всякую белиберду вроде того, чтобы, как должно, приударить за дамой, этим обременяет себя Тагава, ну нравится ему корчить из себя джентльмена, прежде, чем свою бабу порвать. А то, что Тагава с его умениями мечом размахивать и в постели не промах, Кенджи не сомневается. Правда, искренне недоумевает, чего он зациклился на Фаталити. Она скучная и заурядная баба, у него была почти такая же, и он без сожаления променял её на Джию. Огонь баба, никакие малолетние шлюхи ему не нужны с таким её темпераментом и жаждой хамить ему и вставлять палки в колёса. Многие не понимали, что Кенджи обожает, когда ему пытаются сопротивляться. И ненавидит, когда начинают жевать сопли. Чем, в его понимании, занимается почти вся его семейка, и только Джия и Аоши его щадят. И все ещё имеют окаянство на все лады предлагать ему найти бабу поспокойнее, а его людоеда вообще четвертовать. И Кенджи без зазрения совести даёт просраться тем, кто указывает ему. Его женщина совсем отбилась от рук, да она никогда и не была домашней. Она позорит его воровством, было время, даже наркотики пыталась загонять, и его это вставляет. Она не даёт ему заскучать, и он чертовски в неё влюблён. Она его эликсир молодости, а Аоши его вечный ребёнок. Вот бы ещё они поладили, но мечтать не вредно. Он недобро усмехается, на его лицо наползает тень.
-Ты что, повелась, что Аоши просто взял и психанул на Янлин? Столько лет не жрал её, а тут нате вам, переклинило. Не смеши меня, милая. Девка сделала мне гадость и получила по ушам, может, будет меньше выпендриваться. Это было моим желанием, направить его бешенство в верное русло. Да, я монстр-папаша, решил удавить любимую дочурку. Но передумал. Не расстраивайся.
Многие думали, поддаваясь очарованию его задорного характера, что он куда милее Тагавы, и что его можно обдурить, как нефиг делать. Кенджи весёлый, он любит тряхнуть стариной и не выносит чопорность и правила приличия, но он жесток, да что уж там, он практически изверг. Ему ничего не стоит отрезать своим детишкам все конечности и продолжать нежно их любить. Он не собирается этого делать, но для него это не проблема. Он жутко любит Эниши, но даст ему по мозгам, если будет тупить. Он любит Янлин, которая думает, что ни черта он её не любит. Но он ждёт, когда она соизволит родить ему внука, и насрать, хочет ли Тоши её иметь. Пусть даёт ему хоть раком, пофигу кому, ему плевать, кто заделает ей мальчишку, которого Кенджи воспитал бы по себе. И, если бы она родила дочь, он мог бы психануть и придушить малышку. Он потом бы всплакнул и пожалел, но не умеет он быть хорошим. И ему не стыдно признаться жене, что он чуть было не устроил не самую приятную казнь своей непокорной, но дочери. И, в глубине души, он рад, что ни черта не получилось.
-Все претензии к мелкому паразиту. Он попытался изобразить её спасение. - Вот уж герой нашёлся. Кенджи не выносит, когда лезут в его дела, такое он спускает только Джие. А этот мелкий нехило он потрепал Аоши, такого Кенджи от него не ожидал. Аоши, конечно, убил бы его без проблем, если бы Кенджи позволил, но перспективки вырисовывались занятные. Мальчишка с талантом и без совести вполне его устраивал. Но мальчик, в котором проснулась человечность, мог доставить ему неприятности с этими его замашками самурая. Убить его было бы так просто, что даже скучно. Он сделает интереснее. Повысит его в звании и посмотрит, как ребёнок справится со всеми, кто за это захочет ему наподдать. Кенджи уверен, что это или его сломает или ожесточит. Но он имеет дурную привычку недооценивать даже близких людей. Он хитро прищуривается. Хищно осматривает её слегка повреждённую руку, ощупывая во всех местах. Опирается ступнёй о машину и заставляет её задрать ногу, положив на его колено. Он придирчиво оценивает урон, нанесённый её лодыжке, заодно как следует её полапав, как юнец. Ему никогда не надоедает трогать свою женщину, насытиться ей до конца невозможно, она как грёбанный бездонный колодец из страстей. Ничего, до свадьбы заживёт. Он не добренький муженёк, и его цинично даже возбуждают её небольшие раны, навевают воспоминания о молодости. Он цепко сжимает её лодыжку. Не слишком сильно, увольте он всего лишь старый развратник, а не садист.
-Что, любопытно, чем она умудрилась так мне насолить? Я бы мог тебе рассказать, мне не жалко. Ты никому не скажешь, знаешь же, если достанется Янлин, своё получит и Мегуми. В этом мне очень по душе принцип старого, зачем нам от него отступать. - Он старый мерзавец, который может придушить Янлин своими руками, но причинить боль Мегуми, если Джия сделает то же самое. Он может вырвать Мэй волосы за дерзкий побег, но если Джия подпалит ей шкурку, он стащит волосы Мегуми вместе с кожей. На всех местах, он не стеснительный. Но не нужно утрировать, будто он заставляет Джию ходить дома на цыпочках. Она его жена и должна уметь за себя постоять, когда его милые детишки хотят воткнуть шпильки ей в глаза. Он знает, что она его боится, и правильно делает, но ей есть, что им сказать. И он не хочет, чтобы она боялась. Она вполне может чувствовать себя хозяйкой его богатств. Он её выбрал, он её пленил и связал по рукам и ногам. Но ему для неё ничего не жалко, он умеет быть великодушным, по настроению.
-Ах да, забыл с этим восстанием детского сада. Ты всё шипишь, как дикая кошка, что Фаталити облизывают, а тебя, бедную, вся эта тусовка домохозяек с катанами не принимает. Всё просто. Ты дура. Но она – дура и курица. Тупая домашняя наседка, которая только и может, что прятаться за своего мужика. А ты не курица. Ты должна поставить себя. Ты хозяйка в этом доме и должна командовать, а не сопли моим детям жевать. Слышал, как Янлин с тобой разговаривает. Приструни мерзавку. В следующий раз, как откроет рот, не стесняйся, пусть вылизывает полы языком, которые любит пачкать Аоши.
Его всё ещё немного потрясывает. Не хватает стерве острых ощущений. Он бы мог ей такое устроить, что её бы тошнило от одного слова адреналин. Но он старый сентиментальный придурок, когда дело касается его женщины. И спускает ей всё, за что Тагава бы свою возвышенную клушу ни черта бы не пожалел и прикончил бы со всеми почестями. Он проводит пальцами по её щеке. Злобно щурится за то, что она чуть было не заставила его заплакать. Он ненавидит сопли и редко когда прощает их. Себе особенно. Расплакался бы, пришлось бы делать сеппуку. И он достаточно жестокий для того, чтобы заставить её ему помочь, а в этом милом ритуале помощь заключается в том, чтобы снести голову прежде, чем все кишки вылезут наружу. Ей бы понравилось, она такая же дрянь, как и он. И он уверен, что она отправилась бы за ним даже к чёрту. Потому, что они неделимая парочка подонков. И его любимая стерва чует его всем нутром.

 Отправлено: 14.06.17 02:29. Заголовок: - Еще какая особенна..

- Еще какая особенная. Я и не дура и не стерва.
И это не для красного словца. Джия действительно ни черта не дура. Да она совершает идиотские поступки. Достаточно того, что живет в этом доме и не отравила Кенджи, а вообще довольно стонет под ним или на нем. она бывает дурной, но точно не дура. И не стерва. Она бывает вредной, бывает грубой. Она чертовски злая. И может быть тварью. Но стерва это для ее злости слишком возвышенно. Слишком напыщенно. Джия не такая напыщенная, чтобы ее звали стервой. Ей не хочется выпрыгивать из штанов, чтобы ее считали роковой женщиной.
- Это ты бы расстроился, если бы увидел кишки любимой доченьки во рту у этого психопата. Ни на что я не велась. Ты монстр, но, если ты думаешь, что я анализировала поведение твоего людоеда, то причины его обжорства это последнее, о чем я думала.
Хмыкает Джия, невольно закатывая глаза, когда Кенджи говорит о мелком паразите. Нетрудно догадаться, что это о Рики. Больше мелких паразитов в доме Миуру не было. Джия не была из тех, кто фанател от него и носился с ним, как с писаной торбой. Она вообще старалась его не замечать, все эти его пристрастия к сладкому, она считает проявлениями инфантилизма, которые вызывают у нее рвотный рефлекс. Он не так мерзок, как гееватый Эниши. Если бы у Джии была одна пуля, она бы не знала, кого убить. Эниши или Рики. Настолько они ее оба раздражают. Она с равнодушным видом покоряется Кенджи, дает ему исследовать свою лодыжку и с улыбкой лисы наслаждается тем, как он ее трогает. Если бы она не наслаждалась его прикосновениями, то точно попыталась бы его отравить.
- А ты знаешь… мне действительно любопытно. И ради всякого святого, что вообще в тебе осталось, ты можешь не угрожать постоянно моей дочери. Я и без этого знаю, что ты чудовище.
Они странная пара, совершенно точно их бы мало кто мог понять. Он угрожает ее дочери, она даже не думала помогать его дочери. Только он исследует ее лодыжку, а она даже запускает пальцы с коротко стрижеными ногтями ему в короткий ежик волос. Если он тронет ее дочь, то она отравит всю его семейку. И будет смотреть, как они подыхают. Она не тронет Кенджи, потому что извращенно его любит. Но, если он тронет ее дочь, то все ее темные стороны раскроются во всей красе. Она понимает, что, если он тронет ее дочь, то она отомстит через его детей и потом отправится на тот свет. Наверное, как-то очень болезненно. Она любит Кенджи. Наверное, иначе и не объяснить, почему она порой испытывает к нему чувство нежности. Но, конечно, ни одна любовь в мире не сравнится с тем, что она испытывает как мать. Пусть она была чертовски плохой матерью и ее дочь вроде как счастлива со своей новой семьей. От этих мыслей в сердце больной укол. Он упрямо зовет ее дурой, а она так же упрямится и зовет его чудовищем и монстром. Вот такая вот пара, но они не играют в Бонни и Клайда. Они для этих глупостей слишком стары.
Он говорит про Фаталити и остальных холеных мерзавок и Джия усмехается криво. Как будто бы судорогой лицо свело. Она ласкает пальцами его шею.
- А мне плевать. Плевать на эту чертову Мелани Гамильтон – Фаталити. Будь она хоть трижды идеальная. Мне плевать.
Обидно ли ей, что ее не принимают? Да она никогда и не думала, что ее примут. Она носит кожаные штаны и много курит, а Фаталити выглядит, как ангел сошедший с небес со своими манерами и этой нежностью. Ей бы и не хотелось никогда пить чаи с женушкой врага Кенджи. А умеет ли Джия за себя постоять? Она всю жизнь была вынуждена за себя стоять. Джия открывает дверь машины, чтобы снова достать сигареты, конечно, эротично наклонившись. Во многом, они с Кенджи не пришибли друг друга по той причине, что у них все хорошо было с сексом. И ей нравилось его дразнить и нравилось, что он мог шлепнуть ее по заднице, как мальчишка и подмигнуть ей. Она снова прикуривает и сплевывает на траву.
- И на Янлин мне плевать. Если ее мать не дала ей должного воспитания, то причем тут я?
Она не упускает возможности вроде как уколоть Кенджи, что он был женат на такой же ангелоподобной девице, какой была Фаталити. Конечно, Фаталити вызывала у Джии чуть больше симпатии. Джия женщина. и ее передергивает от мысли, что Кенджи трахал эту Минчжу и еще и детей от нее настругал. Свиноматка чертова, нарожала ему мерзавок. Может, она и хорошая и ни в чем не виновата и Кенджи ее выкинул как собаку. Но он ее трахал. Не один раз. Что уже дает ей возможность ненавидеть эту тихоню.

 Отправлено: 15.08.17 02:45. Заголовок: -Дура и стерва. И ма..

-Дура и стерва. И мазохистка, родная. Иначе с чего бы, спустя столько лет, ты неустанно со мной препираешься, зная, что бесполезно. И всё это я пылко люблю в тебе, моя злодейка. Ключевое слово моя.
Да, он собственник и чокнутый, правда, нельзя назвать его ревнивым. К трупам, понимаете ли, сложно ревновать. Он не выносит конкуренции, воспринимая всех, кто смотрит сальным на его женщину, как муравьёв, которые хотят, чтобы им подпалили задницу. В этом они похожи с Аоши, разве что, Кенджи не стал бы всех этих несчастных жрать, он не такой гурман, как его людоед, и не любитель столь отвязных деликатесов. Правда, ему было бы также плевать, если бы Джия была его сестрой. Если Кенджи кого-то захотел, он берёт своё и ничьего мнения не спрашивает. Он когда-то и Аоши радостно советы раздавал, который жутко веселил его тем, что, будучи забитым, психопатичным подростком, спал со своей сестрой, а та сама не знала, зачем сопротивлялась. И, когда Кенджи поймал их почти с поличным, одобрительно похлопал по плечу Аоши и погладил по голове Изуми, которая просила его убить её, а не Аоши. Кенджи тогда ему подмигнул «Ты молодец, мой мальчик. Берёшь то, что твоё. Поторопился малость, в ней ещё мало запаха женщины. Но, раз не утерпел и начал с ней спать, продолжай. Женщина, которая узнала секс, будет им заниматься. Вопрос в том ты или другой. Мужик должен быть сильным. Властным. Она твоя, и ты не должен её уступать. Только так. Рвать их на части у неё на глазах и заставлять её закапывать эти части.»
-Ну-ну, не обижай моего мальчишку. Какой он психопат, так, малость с прибабахом. Психопат, любимая, это твой муженёк.
Кенджи шутливо грозит ей пальцем и хмыкает. Она знает, когда он благостен, и его может умилить то, за что Тагава бы стал огорчаться и размахивать мечом в припадке поруганных чувств, а когда лучше не вестись на его шутливый тон. Но сейчас не тот случай, Кенджи почти умиротворён. Потому, что шкурка его любимой жёнушки осталась цела, и, она права в том, что он доволен, что и шкура его не самой любимой дочурки оказалась не потрёпанной. Ей ему ещё внуков этой шкуркой рожать.
Кенджи малость неадекватный. Он держит в доме своего обожаемого пса, который может вытащить кишки всем, включая самого себя, если его хорошенько переклинит. Он без устали поощряет его на безобразия и гладит по шёрстке за бесчинства, вместо того, чтобы посадить на короткий поводок.
Он никак не прихлопнет мелкого паразита, что нацелился прикончить его и, что уж там, у него все шансы исполнить задуманное, но, когда он порывается сделать себе сеппуку, лишь бы не позориться связями со шлюхами, что Кенджи озорно ему подкладывает, он, чёрт возьми, умиляется. Кенджи не считает, что Аоши непредсказуем, хоть он и буйный ребёнок. Для него непредсказуемые детишки Эниши и Рики и чёрт знает, что взбредёт им в голову, этим двоим слово против не скажи, сразу самурайскую придурь. Кенджи игнорирует любые попытки его вразумить.
Джия не пытается, и он обожает её. Его особенная женщина, с этим он даже спорить не станет, так, для красного словца, лишь бы оставить за собой последнее слово и сказать ей поперёк. Ей идёт злиться и источать яд, не эти жалкие испражнения, на которые способны Минчжу и Фаталити, а настоящую змеиную цедру, такой и целую кобылу можно свалить, при надобности. Вроде Саюри, которую Кенджи не забывает только по той причине, что она раздражает его жену, и Джия развлекает его ледяными попытками поскандалить. Она ласкает его шею. Он вгрызается пальцами в её волосы, больно и страстно их оттягивая. Касается её шеи и спины, властно обводя линию позвоночника. У неё на теле есть татуировки, в кланах этого не позволяют женщинам. А он разрешает ей ходить в открытой одежде и сверкать ими, и он тащится, чёрт дери.
-Посоветуй, что делать с наследным принцем. Кроме того, что нужно было придушить во младенчестве, это я слышал, закатай губу. Предвижу, он налетит с требованием сделать ата-та Аоши за любимую сестрёнку. Забавно. Думает, я мало его облизываю и можно указывать мне, кому жить, а кому умирать, когда сам гоняет балду, в то время, как цепной пёс спасает мою шкуру. Я задолбался подсчитывать, сколько раз.
Почему он не приставил своего пёсика к Джии, вроде того, как сделал Тагава? Да потому, что сожрёт он его бабу и не подавится. Другим Кенджи не доверял. Он не ревнив, но не доверяет ни бабам, ни телохранителям. Он хмыкает. Судя по тому, как Эниши вставал на дыбы каждый раз, как Аоши чуть было не трогал кого-то из семьи, он не въезжал, что Кенджи, чёрт возьми, хороший отец. Не пристукнул же Эниши за самоуправство и соплежуйство, значит, Кенджи можно дать орден за терпение. И не прикончил Аоши, считая, что, раз уж взялся опекать психопата, который закусывает человечинкой, то в ответе за того, кого приручил, но Кенджи ни черта не добрый чукотский дедушка. Он не наказывает Аоши по той простой причине, что наказания в его случае ничего не дают. Он не понимает их и не связывает с тем, что куролесил. А Кенджи не изувер, которому лишь бы дать кому-то по ушам, а потом любоваться на своё творение, хотя думали о нём именно так, а он не возражал, пусть себе думают, мозгами повертеть полезное дело. Но он не любитель бессмысленных наказаний, тупо ради кровопролития.
-Любопытно, говоришь? Так и быть, можешь развесить уши. Девка попёрлась в китайскую армию и изображала из себя Коичи. Забавно, на секунду я подумал, что он может быть жив.
Забавного в этом только то, что Аоши пожурил Янлин. Он видел тело Коичи, и его мозг понимал, что это не может быть он. Но любому отцу так хочется верить в такие бредни, что не зазорно поддаться безумию и мысли «а вдруг». Конечно, не вдруг. Это Янлин мерзкая стерва.
Он с деланной невинностью присвистывает, когда Джия встаёт раком. Не был бы так взбудоражен, этим бы не ограничился, но он старается не залезать на Джию, когда зол так, что хочется рубить всё, что шевелится, это может закончиться немного кроваво. Секс раззадоривает на кровь, такие уж мужские инстинкты. Но Кенджи не отказывает себе в удовольствии вольготно пристроить свободную от сигареты руку на заднице своей женщины, даже не думая куда-то её сдвигать, она его во всех местах, и он сам решает, какие из них когда тискать и как больно в неё впиваться.
Он хищно прищуривается, лаская Джию пристальным взглядом с вызовом, который всегда был в нём. Он прекрасно понимает, кому в лапки даёт столь неоднозначную информацию. Ей стоит лишь поделиться ей со старым, и для Янлин всё будет кончено. И ему даже интересно, не ненавидит ли Джия свою кровиночку Мегуми и не подставит ли её ради того, чтобы дать Янлин просраться. Конечно, он знает ответ. Иначе, ни черта бы ей не сказал. У его жёнушки есть вариант отравить всю их семейку. Кенджи бы ни черта не расстроился, вздумай она его прикончить, и ей бы рукоплескал, попутно харкая кровью от гордости за неё.
Он звучит жёстко, даже грубовато, так, словно мысль о том, что его сын мог выкарабкаться, была для него оскорбительной. Больше того, если бы это и вправду оказался Коичи, который, прикинувшись мёртвым, сбежал бы из-под его крылышка и начал бы новую жизнь, Кенджи придушил бы его собственноручно. Переживал бы, но придушил бы. Зато Коичи мог не жалеть о том, что не попытался. Порой Кенджи проявляет чудеса циничности. Он монстр, но его сердце покрыто не такой уж чудовищной бронёй, хотя со всеми этими нервотрёпками он бы не отказался. И ему всё ещё больно. Джия одна из очень немногих, с кем эту боль он мог приоткрыть и показать ей свои слабости. Он беспечен и не боится, что она проедется по ним своими коготочками. Она у него не дура и знает, что коготочки он оторвёт вместе с руками и будет также страстно её любить. Он бы никому её не отдал, как бы она не накосячила. И, если бы предала его, только себе бы позволил её прибить. А, может, и себя прибил бы за компанию. Не от сантиментов, а потому, что ему сделалось бы невыносимо скучно без неё со всеми этими слащавыми любителями шоколадок и невнятными попытками разжалобить его гнилую кровожадную душонку.
-На Фаталити всем плевать, кроме её дьявольского муженька и демонического сынули. Но у них есть оправдание. Они чокнутые.
И, если о старом он говорит, что он чокнутый садист, любя, то на Саваду с Рю фыркает. Савада легко бы размазал Кенджи мечом по стенке, но ему наплевать. Кенджи не собирается разминать косточки в бессмысленных драках. И одной из причин, по которой он не прикончил Рики, было то, что ему любопытно, сможет ли он составить конкуренцию Демону-самураю или, кроме как размахивать мечом за шоколадки, ни на что не способен.
Если Кенджи потребуется снотворное, он, так и быть, позовёт Фаталити в гости. Его раздражает эта наседка, разве что он готов признать, что на лицо она ничего. Есть в ней эта пресловутая надменная и фу-ты ну-ты добродетельная изысканность, которая для Кенджи синоним занудства. Он бы спутал её с кучей других баб, а его женщина особенная. И дело не только в горячей внешности Джии и не менее горячем темпераменте. Она его не боится и боится одновременно. Она курит ему в лицо и кидается на шею, когда Аоши безобразничает или когда мелкий Рики донимает её своими бесконечными расспросами, а почему кровь не зелёная и для чего трусам мозги. Как контрастный душ. С ней он никогда не состарится. В том смысле, что будет вечно молодой, такая женщина, чёрт дери, обязывает не раскисать.
-Ты забыла, моя радость? Я напомню. При том, что теперь ты её мамочка. И Эниши. И Аоши с Изуми. И Хаку. И всей честной компании. Я бы, на твоём месте, прислал наседке Минчжу открытку, ей пришлось помучиться за тебя. Милая, детей не выбирают. Твоё дело их приручить. Ты же говорила, что ненавидишь скучать.

 Отправлено: 16.08.17 00:18. Заголовок: Джия не верит в любо..

Джия не верит в любовь, поэтому, когда он говорит, что любит ее, ее сердце не екает и она закатывает глаза. Впрочем, вряд ли его сердце бы пропустило удар, если бы она пылко призналась в любви. По мнению Джии в любви признаются другим образом. А «я тебя люблю» у них как присказка. И для Джии нет ничего зазорного в том, чтобы разбрасываться этими громкими словами. Она не трясется как тварь последнее над словами. Она больше опасается действий, потому что она вменяемая дрянь, а не пушистая киска на диване. Джия фыркает, когда Кенджи грозит ей, чтобы не «обижала» психопата. Она, конечно, бесстрашная, но не безмозглая и прекрасно знает, что насчет некоторых вещей не стоит перебарщивать. Он не тупой гей с губищами на зависть бабам Эниши, который только и умеет, что перегибать палку в том, какой он весь из себя принц. Она не тупая соска без сисек Янлин, которая перегибает палку изо дня в день. у Джии есть мозги и она всем сердцем и разумом презирает отвратительного людоеда и желает ему только смерти. кровавой и беспощадной. Пусть даже в обнимку со своей наркоманкой со стеклянными глазами. Но она не говорит об этом Кенджи. Пусть по ней и понятно, что она не выносит ни людоеда, ни все, что его окружает. Но Джия не будет играться с голодным львом.
- Ну придуши не в младенчестве, раз уж тогда облажался и не исполнил, что надо было.
Хмыкает Джия, но наслаждается тем, как он грубо оттягивает ее волосы. Эниши был одним из наиболее ненавистных ей типов во всем клане. Там и не разберешь, баба он или мужик, но самомнение, черт возьми.
- Как налетит, так и улетит. Пусть обнимутся с сестренкой и
сдохнут.
- … поплачут от несправедливости мира сего.
Честно, ей плевать, пусть хоть Эниши вместе с мерзавкой Янлин затопят мир своими слезами принца и принцессы, потому что ни черта эти выродки не принц и принцесса. Обычные избалованные хамы, которые думают, что лучше других. Интересно почему? Они считают себя такими особенными, потому что один похож на бабу, а вторая на мужика? Тогда Джия согласна, они очень необычные. В шоу трансвеститов им были бы рады.
Когда Кенджи говорит о том, что Янлин изображала из себя Коичи, Джия едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Она догадывалась, девка и не скрывала особенно. Смешно то, что стоило Джии подумать, что девка могла бы исполнять роль мужика, как она все это радостно выполнила. Но и тут Джия отмалчивается. Кенджи потерял сына. Джия потеряла свою дочь и она даже представить не может, что чувствовала бы, если бы Мегуми больше не было на этом свете. Мало людоед ее потаскал, надо было прокатить с горы на кишках.
Джия трется своей задницей о паховую область Кенджи, с таким видом, словно она просто прикуривает свою излюбленную сигарету. С будничным. Она трется, выгибается, как гибкая кошка, гибкости ей было не занимать, но последние его слова заставляют ее замереть и резко развернуться к нему лицом. Глаза ее сощурены словно у змеи. Да как он смеет навязывать ей в дети этих личинок Минчжу? И вообще всех этих психопатов? У Джии есть своя дочь. Прекрасная, любимая, малышка Мегуми. Которую она не может видеть, но должна подтирать сопли этим плевкам.
- Нет, мой дорогой психопат. Ты что-то перепутал. Я тебе не наседка Минчжу и не безупречный ангел Фаталити. Я даже не молчаливая сука Шизука. Гляди-ка, почти стих получился. Ода идеальным сукам. Так вот я не такая. И твоих отпрысков приручать я не собираюсь. Придуши меня сразу.
Может сами друг друга поубивают, если повезет. Джия даже дышит тяжело, но не упоминает имени своей дочери. Лишь произносит категорично.
- У меня только один ребенок.
Спорить с Кенджи бесполезно, но Джия не может не отвечать, когда дело, как ей кажется, касается ее ребенка.