Отправлено: 22.06.12 14:08. Заголовок: Дом семьи Тарантино

 Отправлено: 22.06.12 14:11. Заголовок: Джеральд поднимается..

Джеральд поднимается к Селене в комнату, со свойственным ему мрачным видом, как будто он чёрт, пришедший за своей добычей, ради приличия спрятав рога в буйной шевелюре. Но внутри он с полнейшим энтузиазмом отсчитывает ступени и обращает внимание, что каждая из них издаёт свой особенный звук. Он заходит без стука, видя Селену, полулежащую на диване с тетрадью или журналом – он точно не приглядывается, внимание его сосредоточенно на её лице. Она настолько непредвиденная, что он был бы олухом, если бы упустил смену её эмоций. Он оставался тем, кому нравилось вбирать в себя, что чувствуют другие, проживая вместе с ними этот момент. Это особенное ощущение, попытаться представить, что может человек думать и что чувствовать – особенно, когда речь идёт о Селене. Всё такие же тёмно-каштановые волосы и огромные голубые глаза, всё такой же по-своему жёсткий и как будто внутренне разочарованный взгляд. Она ведь не изменилась, но он изменений не ждёт, ему кажется, что всё в ней в полнейшей гармонии, как бы её семья не грезила об обратном.
-Привет. Ты не помнишь меня, я Джеральд. Тот, который с глазами – углями. В прошлый раз ты боялась меня, а сегодня как в доме погода?
В прошлый раз у него был запал рассказывать ей что-то о ней, только со стороны могло показаться, что он так пытался навести её на нужную мысль. А он то принимал, что она совершенно не помнит половину событий своей жизни, и ему нравилось это ощущение, что он может её просветить, словно читал её мысли издалека. Но сегодня он проще и скованнее. Может быть, потому, что дела секты начали его слегка утомлять. Как-никак, никому не понравится постоянно перемещаться от происков дотошных копов с места на место. Джеральд смотрит на Селену своими глазами в упор. У него взгляд мрачный и тяжёлый, как с чего-то вдруг чёрный свинец. Но с ней он не может его потупить – его глаза, почти чёрные, были единственным, что связывали его с её памятью. Она не запоминала его никогда, и ему ещё задолго до того, как Сел попала в больницу, не казалось, что она над ним измывается – если она говорила, что забыла его, у него не было оснований не верить ей. Хотя, она могла его и удивлять. Сначала на неё снизошло озарение, что они были вместе, и она в таких красках описала ему не существовавший между ними роман, что он сам было чуть не поверил в его реальность. Такие детали, которые просто придумать затруднительно, даже обладая богатой фантазией. А потом она вдруг поменяла стратегию, стала считать, что он скорее не так, и не друг, а враг. А как же что-то вроде холодной войны, что между ними была? Джеральд вообще любил всё необычное. Если для кого-то то, что Селена сошла с ума, являлось ужасным стечением обстоятельств, то для него – подарком судьбы. Не такой уж жестокий Ксавье, он вообще полагает, что нет такого понятия – сумасшествие. Есть просто те, кто мыслят иначе. И ему интересно этот ход мыслей узнавать. Так вот, по сути, война была у неё с ним, в одностороннем порядке. Почему-то она решила, что он виноват во всех её злоключениях. Когда она уходила из дома и не помнила дороги домой, когда с ней творилось что-то совсем странное, она слышала звуки, какие-то голоса. Когда она видела Джера, то чаще принимала его за демона, и была абсолютно уверена, что его не замечает и не видит никто, кроме неё, а тот простой факт, что виделись они преимущественно наедине ничего не менял, что он тот, из-за кого она не может жить нормально, как жила всегда, тот, кто её, возможно, проклял или сглазил, кто отвратил от неё Каина и свёл его с её сестрой, чтобы ударить по больному сердцу. В общем, Джеральд кругом был виноват, но его это нисколько не оскорбляло. Ему твердили, что, раз уж Селена не задерживает его в памяти, значит, вряд ли он значит хоть что-нибудь для неё. Но Джеральда это не волновало. Ему нравилось всё необычное, и очень нравилась необычность этой рассеянной девушки, которая была порой даже склонна к агрессии. Вот уж чего он не любил – тумаков накушался в детстве. Но ей он готов был это простить. Он вообще многое прощал ей, то ли потому, что был такой – не собственник, то ли потому, что это была она. Даже то, что она сбежала вроде как с каким-то непонятным парнем. Он никому не доверял, когда дело касалось её, даже её родителям и сестре – той, которой сама Сел доверяла. Он не сомневался в любви Элизабет к Селене, она была молодцом и не собиралась стыдиться болезни сестры только оттого, что у неё появился жених с кошельком. Просто Джеральду порой казалось, что он единственный, кто не смотрит на Сел, как на больную. Это было скорее плохо, чем хорошо. Но для него это было нормально.
-Я хотел придти раньше, но тебя не было. Был в больнице в этой твоей. Не самое приятное место. Я неплохо чувствую, когда кому-то где-то не нравится бывать, так что – с возвращением домой.
От кого-то другого эти слова могли бы показаться слишком шаблонными что ли, типа благоразумного вопроса ни о чём – как твои дела? Как твоё здоровье? Вот только Джер знал не понаслышке, как противно находиться там, где от всего с души воротит. Ему для этого достаточно вспомнить своё детство. Он тогда даже толком не знал, что на свете существует такое благо, как душ, и, когда мать поливала его ледяной водой из ведра, он, пытаясь промыть свои ужасно густые волосы, скорбно шипел и мечтал его изобрести. Он читал только то, что могло быть полезно, то, что считал нужным отец, но затем, отправившись в большой город и начав свою главу, так и не понял, в чём был смысл этого постоянного выживания в диких условиях, словно их семья подписалась на пожизненное участие в «Последнем Герое», но их с братом забыли предупредить. Джеральд садится на стул напротив Селены – старые привычки не выветришь – привык он сидеть на жёстком и на жёстком спать. Да и не хочет он приземлиться рядом с ней на диван – она периодически пугается при виде него. Или пытается наброситься. Или что-то ещё, он никогда не знает, что же на сей раз ему от неё ждать. Обычно он в её жизни появляется всегда случайно, точнее, так, чтобы его не видела её родня, но сегодня он для них тот, кто может вот так придти к ним домой. Он помог им с Селеной, когда ту вернули после её удивительного отсутствия в лечебнице. Джеральда, конечно, она не подпустила к себе, но он завёл бурную деятельность, позвонив этой её девочке с нимбом над головой, которая как-то по-особенному расчёсывала её волосы. Ему хотелось узнать, не считает ли она её часом своим ангелочком? Если эта блаженная ангел, а он – злобный демон, можно предположить, что Сел очень боялась, что он где-нибудь пристукнет эту светловолосую. А ему маниакально нравилось помогать Селене чем-то незримым и при этом всё равно оставаться какой-то нечестью в её глазах. А ещё она ведь могла быть и буйной и даже что-то порезать – не важно себе или ему. Да и не дал бы он ей причинить самой себе вред, он не был тем, кто растерялся бы и просто пучил глаза. Оставьте это её лупоглазой подруге. Зато, памятуя его тягу к крови, Джеральд с большой радостью бы слизал её, например, с её пальца и шеи. Да он не против ради такого дела даже высосать яд, если ей покажется, что её укусила змея. Он может даже ей подыграть. Когда она будет рассказывать ему истории, что случилось в её воображении, он будет искренне кивать. Правда пытаясь представить – как это, если бы всё это происходило. Почему нет? Расширим границы разума, и если для этого нужно назваться психом, Джеральд не возражает.

 Отправлено: 23.06.12 16:01. Заголовок: Селена мерзнет сильн..

Селена мерзнет сильно в последнее время и у нее всегда холодные руки. На улице достаточно тепло, даже жарко и она заставила всех включить кондиционеры в доме. У нее робко спросили, зачем, потому что она и так мерзнет, а она орала, чтобы ее слушали, ей нужно, чтобы дул ветер, раз уж ее не отпускают никуда на улицу. Она неадекватна и ее никуда не выпускали, такого еще и было условие, потому что она была агрессивной и она еще и напала на жениха своей сестры. Об этом все говорили, ее родители ей об этом старались не напоминать, но однажды она нашла журнал, в котором была статья об этом и очень сильно разозлилась и разорвала тот журнал на мелкие кусочки. С ней тогда случилась истерика и пришлось вызвать врача, чтобы ей сделали укол. Она немного успокоилась, но ненадолго. Она все еще иногда требует, чтобы к ней немедленно привели Лиз, а в другой день не разрешает даже пустить ее на порог и смотрит своими глазами и мечется словно в лихорадке, преграждая ей путь в собственный дом. Она не разная. Просто у нее совсем разное настроение. Сейчас она лежит на диване и в блокноте рисует какие-то узоры, чтобы потом раскрашивать их в самые разные и самые причудливые цвета. Она не обладала талантом рисования, не умела красиво рисовать портреты по памяти, не умела даже красиво сочетать цвета. Просто причудливо и сосредоточенно вырисовывала узоры. Ее психиатр говорил, что это было то, что творилось у нее в голове. Сплошная каша и узоры, в которых даже она сама разобраться не могла. Вздрагивает и отбрасывает тетрадку в сторону от неожиданности.
- Я тебя не боюсь. Не надейся.
Она вжимается в свой диван и смотрит на него своими яркими глазами, чтобы потом резко схватить свой блокнот утерянный. Как будто бы, если она будет следить за его глазами, то он не причинит ей боли. Хотя он может. у нее вспышкой пролетает в голове, что она его уже когда-то видела. И после этого ей было очень больно. Если смотреть на самом деле, то вряд ли это было как-то связано. Но она хмурится и с силой нажимает на карандаш, чтобы нарисовать новый узор, грифель ломается и Селена испуганно поднимает на него глаза.
- Зачем ты приходишь? Уходи, тебя нет.
Она закрывает глаза и уши, пытается раскачиваться и напевает себе под нос что-то. Кажется, как бы это абсурдно ни звучало песню какой-то певички, как-то она играла из наушника той девушка ангела, что заплетала косички Селене, потому что Селене как-то очень понравилась косичка самого ангела. Теперь Селена напевает эту песенку себе под нос и не поднимает глаз на него. Она не может закричать и позвать на помощь, потому что в прошлый раз, когда она дернула за рукав свою маму, точнее ту женщину, которая говорит, что она ее мама; и сказала шепотом, что видела Дьявола… тогда ее снова назвали сумасшедшей, снова на нее смотрели с сочувствием и состраданием. И снова ей не поверили и она от этого устала. Она не виновата, что видит больше остальных. Почему тогда ее лечат, когда лечить нужно остальных, потому что они были слепцами и ничего не видели, а у нее был несколько иной кругозор. Она могла видеть больше и могла видеть дальше. И не понимала, почему из-за этого ее пытались куда-то отправить, постоянно давали какие-то таблетки, от которых тошнило.
Она убирает руки от глаз, чтобы с надеждой посмотреть туда, где был он, надеясь на то, что он пропал. Но он не пропал и все так же смотрел на нее своими черными глазами и она вжимается еще сильнее в спину дивана. В комнате чертовски холодно. Ей нужно, чтобы было холодно и она берет дрожащими руками плед, чтобы натянуть его на себя. Как будто бы плед сможет ее спасти, в том случае, если Дьявол захочет на нее напасть. И украсть ее душу. Которую никто не видит.
- Перестань мне сниться, перестань мне сниться. Ты разрываешь мне душу своими глазами, мне больно. Вот тут больно.
Она показывает куда-то в район своей груди, ей кажется, что там что-то стоит комом и не дает ей спокойно дышать. Она начинает хватать губами воздух, словно задыхаясь, отворачивается, раскачивается. Снова что-то пытается напеть себе под нос, срывается, потому что воздуха не хватает. Легкие чем-то другим переполнены. Селена бьет кулачком себя в грудь словно пытаясь таким образом прочистить то, что мешает ей дышать. Это длится буквально секунд семь, когда Сел снова поднимает глаза. Быстро моргает, словно видит его впервые.
- Привет. Ты кто такой? Как ты здесь оказался? Я тебя не знаю…
теперь она достаточно умиротворенная и спокойная даже. Она может даже показаться нормальным. Голубые глаза и темные волосы, красивая кожа, губы немножко капризно поджаты. Не зная ее, в такие моменты, можно даже не понять, что у нее что-то с психикой. Разве что взгляд у нее блуждающий и она нервозно кусает губы. Она ведь понимает, что внутри что-то клокочет и коротит. Чувствует и от этого ей болью в районе груди. Но тот не успевший начаться срыв вроде бы пока закончился. Хотя сегодня она не пила свои таблетки, что было тревожным синдромом.

 Отправлено: 05.07.12 17:23. Заголовок: -Нет. Это ты надеешь..

-Нет. Это ты надеешься, что не боишься меня, правда, Селена?
Ему доставляет удовольствие нежно пугать её, как когда-то она спасла его. Он тогда испугался. Не лая её огромной собаки, не неожиданности, с которой всё это произошло, а того, что она его потрясла. Он не мог это списать даже на то, что находился в состоянии глубокого шока. Ни шок, ни транс, ничто не могло объяснить того, что тянуло его каждый раз к ней. И, словно в насмешку, именно его она забывала, но он настолько привык к этому, что начал ловить наслаждение. Он мог предложить ей так много и каждый раз заново. Они могли начинать заново каждый раз. Ему нравится сейчас пугать её тем, что он произносит её имя, зная его, но она ведь не помнит, откуда. Он играет с людьми, он сам играет в человека, но с ней не играет. С ней он настоящее, чем даже сам с собой наедине. Он не понаслышке знает, что такое проблемы с головой, пережив не самую приятную на свете трепанацию после дорожно-транспортного происшествия. Так же сухо обзывают это дело, перечеркнувшее жизни и мозги миллионам. Но он - то не в претензии. И он глубоко возмущён тем, что её держат, словно на привязи за то, что она не такая, как все. И он не умыкнул её из-под родительского крыла только по двум причинам: пока ей так лучше, врачи в один голос твердят, что она может навредить сама себе, а за всем не углядишь, особенно с его трудовыми занятыми коварными планами по очередной наживе днями, и пока ему слишком нравится, что она часто боится его.
-Я уйти не могу. Меня же здесь нет, Села, ты не забыла?
Он говорит это «ты не забыла» без тени улыбки. Ему не нужно использовать линии губ, чтобы было заметно, что он хочет сказать, у него глаза говорящие, настолько, что кажется, что его лица слишком много. Даже родинок, мелко рассеянных повсюду, словно обрамляющих его угольный взор. А у неё яркий, как небо. Он земля. Хотя землю он ненавидит и всё, что с ней связано. Также, как глаза его режет солнечный свет и тепло. И ему у неё в комнате уютно, у них на руках видна гусиная кожа, но это самое то. Может, она видит вокруг себя мёртвые лица, ощущает, как они касаются её холодными пальцами, и для этого ей нужно устраивать вокруг себя ледник, чтобы не чувствовать. Хотел бы он поменяться с ней местами? Конечно, он же в своём уме. А это скучно. Другое дело – её жизнь, яркая, полная впечатлений, которую все так стараются задавить, чтобы их дочь, сестра и подруга изображала закос под нормальную. Села не любит этого, хотя она многое не любит. Правду, в её мире лжи куда больше, чем в его секте. Она накинулась на него с кулаками, когда он сказал, что её светловолосая девушка, заплетающая ей мудрёные косы, такой же ангел, как он. Когда он заметил, что Элизабет любит её, но от этого не оставит своего жениха. Потому, что люди слишком эгоистичны, он не отрицает, что сам такой же. Он не оставил её, хотя вот сейчас она почти слёзно его просит об этом.
-Тише. Я не хочу причинять тебе боль, но не могу перестать тебе сниться.
Она отворачивается, сгибается и начинает совершать рассеянные телодвижения, когда он незаметно подбирается сзади, забравшись на коленях за её спину, чтобы резко схватить её плечи и опрокинуть на себя; её голова покоится на его коленях, и она смотрит на него распахнутыми глазами, его лицо нависает на её личиком. Этот лёгкий шок помогает Селене немного уняться, он действует неожиданно, тогда она начинает теряться, и снова смотрит ему в глаза, вместо того, чтобы раскачиваться и думать о чём-то, с ним не связанном. Он отпускает Селену и поднимается на ноги, отойдя в сторону окна, прищурившись, не отводя взгляда. За дверью послышался шорох, но никто не зашёл, он прервал их зрительный контакт на пару секунд, но, конечно, хватило и этого. Он уже понимает, что его ждёт, когда возвращает глаза на место – она не может долго помнить его. Иначе это была бы уже не она. Он многое с ней может обсудить, но никогда не говорит, что было время, что они, пусть странно и по-своему, но были вместе. Возможно, потому, что он и не считает, что они когда-то расставались. Они не говорили друг другу о том, что начали встречаться, этот рубеж они перешагнули, словно невидимую линию, и теперь точно никто не мог сказать, когда именно это случилось. И то, что сейчас он не целует её щёки и губы не говорит, что этого больше не повторится. Просто сейчас у них другой период. Но она всё также его Села. Девушка, которая встречалась с парнем по имени Джеральд. И которая немного сошла с ума, достаточно, чтобы разглядеть в нём кого-то вроде Дьявола. Кем он себя сам и мнил. Вероятно, те, кого он одурманил вдохновенными речами о концовке света, кивнули бы с ничем не прикрытым возмущением. Забавно, но дьяволом его считала та единственная, с которым он был другим. Но так и бывает, это жизнь.
-Привет. Я Джеральд, и теперь ты знаешь меня. Разве я мог не придти? Если бы я так сглупил, то ты бы так меня и не узнала.
Он приветливо ей улыбается, и сейчас не похож на того, кого она считала порождением Сатаны. Но улыбается он той причине, что её пальцы недавно судорожно цеплялись за плед, которым он в прошлый раз почти ласково накрыл её с головой, крепко обняв, чтобы привести её в чувства. Он не боялся её шокировать и не боялся её истерик. Элизабет требовала не нервировать сестру,, если бы Села порезала его, Элизабет переживала бы за то, что ей что-то может за это быть. Глупая девочка – он сказал, что не причинит вреда Селе, значит, так оно и будет. Правда, сказал он это Селе, а не Элизабет. Откуда он знает о том случае с Далглишем? Селена рассказала. Никогда не доверяя, часто страшась. Она говорила о многом с ним, потому, что ни разу он не взглянул на неё, как на больную. Ему не было её жаль, он не считал, что в ней сидела проблема или болезнь. Он считал, что все вокруг сумасшедшие, раз не могу мыслить шире, чем им дано. Он подбирает блокнот, который сейчас лежит у Селы в ногах и присаживается рядом с ней на корточки, он выглядит почти кротким, но впечатление обманчиво. Он проводит пальцами по красной, зелёной и синей линии на узоре, который она вывела на простой белой в клетку странице, и верит, что научится её понимать. Что однажды ему захочется повесить её рисунки в рамку, видя в них её душу. Он пока знает только, что она использует красный, когда ё что-то тревожит, и синий, когда хорошо. Здесь мало чёрного, значит, она почти его не вспоминала. Для того, чтобы было что-то, как прежде, им нужно так мало. Ему нужно сойти с ума. Это проще и продуктивнее, чем сидеть и бестолково слушать, что говорят им врачи.
-Ты хотела мне рассказать о своём сне. Хочешь увидеть этот сон снова?
Он говорит уверенным тоном, словно они прервали разговор на этом. Звучит требовательно. Он не пытается запутать Селу, он почти уверен, что у неё снова был сон, и он хочет знать, был ли тот страшным, о чём тот был и был ли в нём он. Джеральд считает, это важнее, чем вопрос – где ты гуляла с родителями под ручку? Сны о ней могут рассказать гораздо больше, через них ему проще увидеть её настоящую. Она многогранна для того, чтобы попытаться разгадывать её по обычным поступкам, по тому, как она держит ложку или пульт от телевизора, на каком запястье носит часы и меняется ли блеском для губ с сестрой – в те дни, когда у неё нет желания этим блеском запулить в её лоб. Джер не пытается издеваться, наоборот, интересуется искренне. Села сегодня не такая измотанная, но нервная, у неё случился душевный срыв, снова она что-то видела, что не могло уложиться в воображении её семьи, но во что мог поверить он. Это не значит, что Джер тоже видел знаки и образы. Но он верил в то, что их видит она. И не считал, что в этом было что-то ужасное. Она была отмечена небом, чтобы стать особенной девушкой. И он не мог её не найти. Для этого ему были даны такие глаза, которые будто бы норовят прожечь душу, чтобы найти среди них её душу. Селы. Он берёт её руку в свою и накрывает её пальцы второй ладонью. От того, что она сошла с ума, она, конечно, не перестала быть его девушкой. А её срывов он не чурается и чаще всего даже ждёт.

 Отправлено: 05.07.12 18:03. Заголовок: Она мало чего чувств..

Она мало чего чувствует по-настоящему. У нее всегда в голове все перепутано. Она не может жить без Элизабет, но в то же время не позволяет пускать ее в дом, потому что от присутствия сестры ей больно и плохо. Поэтому она устраивает постоянные истерики. Но, когда у нее спрашивают, любит ли она свою сестру, то она не может ответить ничего, кроме как «безумно». Она не умеет чувствовать как-то, как обычные окружающие. Она тоже была обычной, просто с головой съехавшей. И она не могла бы сказать однозначно, что она чувствует к каждому человеку, что когда-то оказывался рядом с ней. Если учесть, что половины из них она даже не помнила. Она живет воспоминаниями. Она смотрит на свою сестру и пусть даже любит ее, но помнит, что та увела у нее того, кто ее любил. Она смотрит на Каина и вспоминает, что она хотела его убить. Она не помнит было это или нет, не помнит почему, но знает, что ей очень хотелось, чтобы ему было больно. Значит, она делает вывод, что ей было настолько больно, что хотелось причинить ему еще большую боль. Она смотрит на ангела, что постоянно спускается к ней с небес, когда она находится в тех страшных стенах. Ангела никто не должен видеть, Селена относится к этому ревностно. Однажды она столкнулась с девчонкой в кукольном платье в коридоре. Девчонка тыкнула пальцем в ангела Селены, не дотрагиваясь, но показывая заинтересованность в ярком платье ангела. Селена разозлилась. Эта девчонка, разодетая как кукла со странного цвета волосами, наверное, это был парик. Девчонка не могла видеть ангела Селены, она притворялась, чтобы разозлить Селену и выставить ее сумасшедшей. Но Сел ведь знала, что она нормальная, а сумасшедшей была та в кукольном платье. Селена набросилась на ту девчонку и ее оттащили. Хотя она орала, чтобы та не смела делать вид, что видит ангела Селены и, если ей так надо, то пусть заводит своего. и этого со страшными глазами она тоже помнит. Помнит, что рядом с ним ей было страшно и сейчас ему с ним страшно. Поэтому она старается не позволить ему тронуть ее.
- У меня ожоги, когда ты меня трогаешь. Не трогай меня, не трогай.
Конечно, ей кажется. Но сейчас она трет свои руки, свои плечи, ей кажется, что даже ее кофта прилипла к ее обожжённой коже. Если посмотреть на ее ладони, то можно увидеть просто миниатюрные и бледные ладошки Селены Тарантино. Но она видит страшные ожоги, которые грозят ей гангреной. Она даже чувствует запах обожженной кожи. Ей кажется, что ожоги уже пошли от плеч на ее ладони. Почему так? Раньше ведь так не было, раньше ожоги были только на тех местах, которых он касался.
- Демон стал сильнее.
Бормочет она, потирая болезненные места и «обожженные» ладони.
В голове что-то перещелкивает и она продолжает смотреть на свои ладони, которые сейчас выглядят нормально. Селена их вертит, рассматривает.
- А зачем ты сюда пришел? Ко мне приходил Демон снова.
Она не может даже сообразить, что это было всего лишь минуту назад и значит, что Демон все еще продолжает находиться в ее комнате. Она поднимает на него глаза и в них читается растерянность. Она никак не может вспомнить, когда же к ней приходил Демон, думая, что он именно его имеет в виду под ее сном. Она теряется. Она ведь точно помнит Демона и точно помнит ожоги на своих руках. Но совсем не помнит, как он выглядел и совсем не помнит этого молодого человека, который сейчас смотрит на нее. И накрывает ее руки своими руками. Она какое-то время смотрит на него, а потом выдергивает руки.
- У тебя холодные руки.
Селена пусть и смотрит на него недоверчиво, потому что не понимает, почему вообще какой-то незнакомец оказался у нее в комнате и почему он с ней разговаривает так, как будто бы они были знакомы. В какой-то момент ей кажется, что он может быть опасным. У нее обострены чувства, от него даже запах какой-то опасный.
- Мне дают какие-то таблетки и я не помню своих снов. Потому что я проснулась от сна и мне было плохо, теперь меня заставляют пить таблетки и я ничего не помню. Они говорят, что мне будет лучше. Но мне не становится лучше, они меня хотят свести с ума.
Она снова говорит «они». Это для нее все те люди, которые причиняют ей боль, она боится уколов. Ей протыкают кожу, она кричит, пытается вырваться. Она показывает место укола этому странному молодому человеку.
- Здесь всегда больно. Я не могу вырваться, они все равно делают мне больно. А потом я даже не могу встать. Потом мне становится… я как будто бы ватная, я не могу встать и мне хочется только спать. Что это?
Она ведь ему совсем не доверяет, она вообще мало кому доверяет. Но тараторит без устали и без остановки. Как со своим старым приятелем, который пришел ее проведать после длительной болезни. Наверное, и таким как Селена иногда хочется выговориться, кому-то сказать про свою боль и про то, как ей страшно. Как будто бы чувствуя, что потом она забудет.

 Отправлено: 14.07.12 15:48. Заголовок: -Чёрт, извини. Ты же..

-Чёрт, извини. Ты же предупреждала, что от меня исходит огонь.
Джеральд качает головой, с досадливой злобой на собственную неосмотрительность. Он не хотел причинять Селене боль. А она всегда говорила, что он слишком огненный, чтобы к ней подходить близко. Он пристально рассматривает её ладони, уже не касаясь пальцами, ей от него больно, и он уважает её право на то, чтобы хотя бы попытаться спрятаться от него. Она ведь всё равно от него не убежит и нигде не скроется. Ему говорили, что его взгляд прожигал, а она чувствовала его сущность, что он состоял не только из кожи с костями, но и из огня. У всех есть своя стихия. Её стихий скорее вода. Он не гиперчувствительный, и не может уловить это, но так ему кажется из-за её глаз, которые, нет-нет, да водой готовы растечься. Сама их синева. Но разве вода может бояться огня? Не зря же говорят, что безумные видят призраков, полтергейсы, как кошки, которые видят куда больше обычных людей. А она была не обычная.
-Ты спасла мою жизнь. Знаешь, что бывает, когда спасаешь демона?
Он, прищурившись, упирает чёрный взгляд в её голубые глаза. Ему сложно на неё насмотреться, каждый день она разная, иногда она чуть ли не смерти ему желает, а иногда ей не хочется, чтобы он уходил. Она не верит, что его видит кто-то, кроме неё. И он её обжигает, но он не пытается ей втолковать, что с ней что-то не так. Он был, пожалуй, единственным, кто не желал ей выздоровления, не считя, что она больна. Он понимал, что мыслит она абсолютно не так, как другие, и думал, что пугали её те и видения, что были страшными. Видения ли? Но ведь лучше видеть это, чем не замечать, быть слепцом. И все усиленно пытались её вылечить и вдолбить в голову, что она должна едва ли не сама себя бояться.
-Тогда демон продолжает к тебе приходить и уж больше не оставит в покое. Ты сама привязала к себе демона.
Он улыбается, и мурлычет себе под нос мелодию, что она только что пыталась напеть, он запомнил, и даже пугает её, наверное, да и улыбка почему-то его не красит. Возможно, потому, что глаза его горят ещё сильнее, в них мечется электрический ток. А в её глазах целый мир, тот, что доступен лишь ей, но она даже готова поделиться с Джеральдом частью этого мира, показать его уголки. Он ловит себя на том, что снова схватил её руки, когда Сел становится холодно. Он не сомневается, что она говорит правду. Достаточно кинуть взгляд на её руки, выше, к плечам, по которым бегут мурашки, такие, что не мог бы вызвать даже работающий кондиционер. А это значило только одно – она чувствовала то, о чём говорила. Большинство называло это галлюцинациями. Он называл это её правдой. Помните фильм «Константин», где только избранный видел всех демонов, что шныряют туда-сюда по нашему миру, пробравшись из ада? Он демонов не боялся. Но верил, что она чувствует что-то, что было вокруг на самом деле, но что другим не дано было узреть.
-Странно. Что с моими руками не так?
Он задаёт ей вопрос серьёзно. Не издевательски, не пытаясь её подколоть или играть в сумасшедшего, он считает, что ей это виднее лучше, чем большинству с притуплённым сознанием. И ему в том числе. Она же видит не столько его бренное тело, сколько сущность. И ему кажется, что, раз он больше не пылает огнём, как она говорила, значит, с ним что-то не так. И она знает это ещё когда он ещё не успел почувствовать. И его это даже пугает, так, что от противного предчувствия начинает биться сердце. Как, когда на тёмном чердаке, ты пытаешься вызвать духа и чувствуешь лёгкое дуновение ветерка, и тебя пробирает до самых нервов или, гадая, потрясываешься, как бы не вытянуть карту смерти. Она ведь может ответить ему всё что угодно. В том числе, и пугающее.
-Они боятся того, что ты видишь во сне и услышать то, о чём ты рассказываешь мне. Они могут тебя понять, но не хотят. Видишь, голуби, там, во дворе? Тёмно-серые или что-то около того. И тот, в стороне, с белыми крапинами. Ты как этот голубь. Они хотят убрать все крапины. Они не хотят, чтобы голубка с белыми перьями выделялась, им проще выкрасить её тёмно-серыми цветами.
Села кричит, и Джеральд поднимается с корточек, чтобы приоткрыть занавеску возле дивана Селены, приглашая заглянуть за стекло – что-то происходило на улице, солнце зашло ненадолго, что принесло ему немалое облегчение. Солнце он ненавидел с тех самых пор, как вынужден был ходить с отцом по каким-то полянам, в бессмысленном постижении таинств природы, а думать мог только о том, что получит ненавистный загар вместе с солнечным ударом. От солнца раскалывается голова не хуже, чем у Селы от таблеток, которыми её пичкают. Наверное, дело в том, что Джер пережил ту операцию на голову. Хотя он думал иначе. Многие говорили, что после таких вмешательств открывался третий глаз. У него ничего такого не открылось. Зато он встретил Сел. И это стало его даром. Он разъясняет ей всё терпеливо и старается быть с ней заботливым. Селена его девушка, и он благодарен судьбе и, конечно, себе, что получил самую необычную девушку. Рядом с ней он не может думать о делах, секте, власти. Рядом с ней он может думать только о том, что за сюрприз ему приготовила Сел на сей раз. И это его будоражит. Он проводит кончиками пальцев по её щеке, едва касаясь её волос, что обрамили её щёки и, склонив голову набок, буквально вгрызается в неё глазами. Ему кажется, что даже её кожа светится, хотя, конечно, так упали пробившиеся сквозь облака солнечные лучи.

 Отправлено: 16.07.12 00:28. Заголовок: - Мне не нужен Демон..

- Мне не нужен Демон. Я не хочу, чтобы Демон был ко мне привязан. Я хочу, чтобы Демон меня оставил в покое.
Ей бы очень хотелось сейчас сорваться на крик и кричать на него, бить его кулаками и требовать, чтобы он ушел и всех демонов с собой забрал. Но ее слова сейчас звучат обреченно. Она ведь не признает совершенно, что она совсем нездоровый человек. Не признает того, что ей нужно лечение. Селена считает себя человеком нормальным и ей кажется, что над ней просто издеваются. Может быть, все видят этих демонов, но ее демоны какие-то уж очень сильные и противные. Она не понимает, почему этот человек сейчас ей говорит, что демон ее не оставит. Ей ведь хочется, чтобы оставил. У нее в жизни ничего не получается, ей не с кем даже поделиться своими переживаниями и тем, что в ее жизни происходит.
Он напевает себе под нос мелодию, которую напевала она. Но она не заметила, что сама ее напевала и ей теперь кажется, что он прочел ее мысли, от этого становится еще страшнее и голос у него такой. Таким голосом разговаривает только Дьявол и Селена зажимает руками свои уши и зажмуривает глаза в надежде на то, что, когда она глаза снова распахнет, его рядом уже не будет. Он ее пугает. От него то жарко, то холодно. Она так прижимает руки к своим ушам, что становится больно голове, она бы могла ее словно орех разломать, раздавить и, может, быть ей этого и было нужно. Она ведь так сильно устала. Или ей кажется, когда рядом с ней человек с такими черными глазами. Кто-то говорит, что это все чушь собачья про то, что существуют энергетические вампиры и так далее. Но Селена не считает это чушью. И вот сейчас рядом с ней как раз такой вампир и она чувствует слабость. Хотя врачи бы сказали, что это просто у нее такое сильное воображение и это тоже нужно лечить.
Она на него поднимает глаза, он не исчезает.
- Ну почему ты не исчезаешь.
В отчаянии она сжимает свои руки и, тем не менее, смотрит в окно на голубей и на какую-то секунду может даже показаться или не показаться, что она заинтересована в том, что он ей показывает. Даже склонила голову и стала рассматривать того голубя на которого он ей показывал. А потом он проводит пальцами по ее щеке.
Они о чем-то разговаривают. На ней красивые джинсы, прямо такие же, какие сейчас есть у Элизабет. Она ему улыбается и, кажется, что совсем его не боится. Даже касается его лица и смеется над чем-то. Он смотрит достаточно тяжёлым взглядом, а она вытягивает губы, как будто бы заигрывает с ним. Они около ее дома, она переминается с ноги на ногу и как-то отрешенно смотрит на небо, а он что-то говорит. Она его не слушает, не слышит, что он говорит, просто спрашивает, насколько у нее красивые туфли и нравятся ли они ему. Он как будто бы не слушает ее, а она не слушает его. он говорит ей что-то серьезное, судя по его выражению лица, а она потом резко разворачивается на каблуках и оказывается лицом к лицу с ним. Улыбается ему хитро и склоняет голову набок, а он словно не замечает того, что она с ним заигрывает. Она кивает и делает вид, что слушает его внимательно. Хотя ее улыбка и хитрый прищур голубых глаз говорит о том, что ни черта она его не слушает.
Ты меня поняла?
Голос у него вкрадчивый и тихий, но звучит серьезно. Напугал бы кого угодно, слишком спокойный. А она просто резко целует его в губы и со смехом убегает в дом.
Она встряхивает волосами. этого всего не могло быть с ней. Она никогда такой не была. Не могла она его поцеловать, не могла его слушать так. Его голос ведь разрывает барабанные перепонки, как она могла его слушать так спокойно и даже улыбаться. В голове возникает мысль, что вот тогда она точно была сумасшедшей. А не сейчас. Тогда она не видела очевидных вещей.
Селена поднимает руку, чтобы коснуться его щеки и заинтересованно посмотреть ему в глаза. На секунду может показаться, что она его узнала, или может быть даже правда она его узнала. Просто на секунду. А потом она убирает руку, словно опять обожглась.
- Нет уходи!
Кричит Селена и останавливается. Хочется заплакать, но по щекам почему-то не текут слезы, хотя она как будто бы пытается их из себя выдавить.
- Я тебя боюсь. Не могу. Ты так смотришь, мне страшно. Ты сжигаешь меня.
Она водит пальцами беспорядочно по его лицу, касается шек, задевает его губы. Пытается его исследовать, выгоняет его и все равно продолжает очерчивать его черты лица, демонического, но не смотрит ему в глаза. Когда поднимает через какое-то время на него глаза, то отскакивает с вскриком и вжимается в спинку дивана, обхватывая себя тонкими руками.

 Отправлено: 05.08.12 12:42. Заголовок: -Я не исчезаю, потом..

-Я не исчезаю, потому, что не хочу. Зато ты нужна демону, смирись.
Родители Селены не одобряют, что Джеральд не тыкакт в её ненормальность, объясняя, что это нехорошо и что-то в голове нужно чинить. Но на него повлиять не смогли даже свои предки, и хорошо, иначе он жил бы как Маугли, и развитие бы осталось на уровне первобытного человека. Что плохого в природе? Джеральд не любит природу. Правда, после первого пребывания Сел в больнице, они гуляли в саду вокрег её дома, она закричала, ей показалось, видит змею. Он взял её на руки, и носил так всю прогулку, чтобы её пальцы не касались травы. И обрабатывал несуществующие укусы. Она ведь чувствовала яд незримых змей. Он многим причинил зло, чтобы самому выпить добра, но ей зла не желает. Он улыбается Сел, глаза его остаются дикими, как у животного. Он детство провёл там, где можно нарваться на медведя и стать ужином. Но он устал бояться. И понимает, как страх умеет сковывать и обжигать.
-Но ты не должна никого бояться. Ты говорила, что рядом с Ангелом тебе становится легче. Ангел отвлекает тебя на всякую ерунду.
Селена была недовольна, когда он впервые упомянул её Ангела, столкнувшись с блондинкой в её палате. Джеральд не принялся доказывать, что это обычная девчонка с ямочками на щеках. Чего стоило убедить – достаточно пустить той из пальца кровь, как на медицинском осмотре. Но он сказал, что может видеть Ангела Селены потому, что Села ему рассказывала. Она ему о ней не говорила, но разве это важно? Он мог пудрить ей мозги, только верил Селене. Может статься, та девчонка жила на небе, а потом сделала что-то плохое и потеряла крылья. Но, по незримым признакам, Селена видит её сущность сквозь все преграды. Он верит ей.
-И меня не бойся. Я твой демон. Если тебя у меня не будет, демон станет ничьим.
Он относится к ней с блаженством, она источник его жизненной силы. И она делится с ним этой энергией, он отнимает её, и она чувствует это. Но Джеральд честен с ней, также, как и она. Он надеется, что Селена, забывая его, не забывает его просьбу обходиться без порезов. Она может выйти из себя, схватить ножницы, но кровь может вывести из себя его. Привкус крови ему нравится. Чего только не попробуешь, когда всё детство в тебя пихают ягоды и приговаривают, что так надо жить. Он бывает с ней славным, но он не славный мальчик. На то демоны и существуют, чтобы не быть хорошими. Но он её личный демон, только её. В нашем мире это зовётся парнем и девушкой. Это как вам больше нравится. Главное суть. Он ведь и сам может причинять ей боль одним своим прикосновением. Но иногда он может и одалживать её страхи – пусть и на короткое время, что она помнит его. Она волнуется, и у него глухо бухает сердце. Со страхами жизнь куда красочнее, чем в обычные серые дни. Но каждый хочет иметь то, что есть у других и избавиться от того, что им дано.
-Не могу я уйти. И не собираюсь. Я же с тобой, Сел.
Недавно Элизабет в сердцах спросила, что ему нужно. Ведь после того, что произошло с психикой Селены, отношений не получится. Джеральд не улыбался снисходительно или холодно, он сверкнул глазами и процедил, что Селена как была его девушкой, так и осталась. И он не собирается её оставлять, нравится это Лиз или нет. Даже если это не нравится Сел. Элизабет выдала ему гневную тираду, её волнение можно понять, любой на месте Джеральда устал бы, нашёл кого-то важного, когда Сел бы и плакала из-за бессердечия. Но он не собирался никого искать и стирать себя из судьбы сумасшедшей девушки. Его сумасшедшей. Он методично проглядывал глазами книжную полку, и вышвырнул одну, что принесла почитать маме сестёр Тарантино её подруга. Глупая подруга, книга называлась «Ребёнок Розмари». Если Сел на неё наткнулась бы, могла бы забыть, что такое сон. Она не стала слишком впечатлительной, она всегда была. Теперь это играет против неё.
-Ты давно так не делала. Ты не помнишь, но я помню за нас обоих. И рассказывать, даже когда ты не хочешь слушать. То есть, почти всегда.
Он ловит каждое прикосновение. Селена когда-то была беззаботной, и насмехалась, что в нечистую силу верит только он. Закатывала глаза, когда он просил её не надевать вещи красного цвета, ибо те привлекают Сатану. Она иногда перебегала через дорогу на красный свет, но опасность подстерегала изнутри. Раньше часто говорила, что не хочет видеть его, но не хотела, чтобы он надолго её покидал, а теперь прогоняет искренне и навсегда. И не боится, что он может уйти. Испугалась бы, если бы ушёл. Но Джеральд не уйдёт. Джер хочет поймать её пальцы губами, но Селена уже отшатывается. Он не хочет пугать её так, но он не присюсюкивает, что она перестанет видеть то, что так сильно пугает её. И его в том числе.
-Тихо, тихо, моя девочка, я уже не смотрю. Я закрыл глаза. Посмотри.
И он проводит пальцами по венке, бьющейся на её шее, скользя пальцами снизу вверх, к подбородку. Её вена словно река, утончённая и непредсказуемая в буйстве. Он закрыл глаза, его взгляд режет её, как его свет дня после квартиры с задёрнутыми шторами. Джеральд привлекает Селену к себе, чтобы успокоительно прижать её голову к своей груди, мягко, но уверенно коснувшись губами волос на её макушке и прижаться к её виску щекой. Так она не может видеть его. Так ей не жарко от угольных глаз. Она не говорила, что его щёки обжигают. Может, потому, что давно не позволяла к себе прикасаться. Он редко спрашивал разрешения, и она не всегда ужасалась, когда его руки касались её нежной кожи. Так бывает – боишься прикосновения, но, когда чувствуешь его, это кажется не таким пугающим. Но в ней всё по-своему. Он, не открывая глаз, но чувствуя её сильнее, чем если б глаза были открыты, дотрагивается губами до её щеки, задержавшись на губах, и замерев на второй щёчке. Вопрос звучит требовательно.
-Помнишь? - В жизни бывает до сквернословия просто. Не у них. А у неё алый маникюр.

 Отправлено: 05.08.12 14:20. Заголовок: - Ангелы это хорошо,..

- Ангелы это хорошо, демоны это плохо. Я боюсь демонов, я боюсь тебя.
Не то, чтобы Селена мыслила категориями в общем понимании. Ее учили определённым вещам, когда она была совсем еще крошкой. И ее и Элизабет. Как любых детей, что такое хорошо и что такое плохо. И она многого не помнила, многого она сейчас и не понимала и даже отрицала. Но четко отчего-то запомнила, что ангелы были хорошими, а с демонами не нужно связываться. И она на самом деле очень хотела, чтобы он сейчас исчез. Селена часто говорила, что ей нужны друзья, что ей тоже хочется нормальной жизни, которой у нее не было и почему-то ей не позволяли ее вести. Ей всюду мерещился заговор и у нее не было почти близких людей. Значит ей нужно было привыкнуть к этому демону. Но после него, ей нравилось ее одиночество, после него ее трясло и она готова была умолять отправить ее обратно в больницу, чтобы только он не смел ее трогать и, когда Селена просит его уйти, то лучше уходить. Потому что ее уже сейчас начинает трясти не то от злости, не то от отчаяния.
- Уйди. Я не могу тебя выгнать, уйди, мне страшно. Пожалуйста, пожалуйста.
Она сжимает голову руками, не смотрит на него, сворачивается в комок. Словно перепуганный еж. И повторяет это свое «пожалуйста» методично и в разных тональностях. Ее это успокаивает, пусть она даже не верит в то, что это может помочь. Она себя ощущает в фильме ужасов. Который никак не заканчивается, потому что он ее личный ужас. Когда она в больнице рассказывала о том к ней постоянно приходит демон и не оставляет ее в покое, ее родителям сказали, что возможно, она одержима бесами, что еще больше напугало ее семью. Ей никто не верит, поэтому она даже не зовет никого, потому что ей кажется, что его все равно никто не увидит и снова все скажут, что она сумасшедшая. Хотя, может быть, если бы позвала, если бы рассказала хотя бы Элизабет, то все поняли бы, что она не такая уж сумасшедшая. Но она уже боится что-то говорить, она уже боится правды. Ей лучше обманывать, но она путается в своей лжи, когда пытается говорить то, что хотят слышать. Она просто не хочет, чтобы ей давали какие-то таблетки. Она просто хочет, чтобы у нее была подруга и она просто хочет, чтобы они вместе смотрели фильмы и ходили на свидания с кем-то, а потом делились. Она видела это в фильмах. Ведь у Лиз были подруги. К Лиз приходили, у Лиз было все. И за это Селена ненавидела этот мир и пусть даже кричала, что ненавидит сестру. Но на самом деле сестру она любила, а мир презирала за несправедливость.
Селене не нравится, что он остается, ей не нравится, что ей все еще так страшно, как и было. И становится даже страшнее, потому что она чувствует себя совсем беззащитной. Он сильнее, чем она, она чувствует его страшную энергетику, от него пахнет кровью, металлический запах. Страшный, так пахнет только от него. Сладковатый запах крови, от которого может вытошнить, если его слишком долго в себя вдыхать. К такому запаху привыкнуть невозможно. И ей кажется, что на нем пятна крови. У него на рубашке, темной, пятна крови, засохшей. Она врывается пальцами в рубашку, в то место, где она видит эту багряную жидкость, засохшую. Когда он ее к себе прижимает, она особенно остро ощущает этот запах и зажмуривается. Она боится слишком сильно спорить с демоном, она боится вырываться, потому что боится, что будет хуже. Да у нее не в порядке с головой. Но рядом с ним у нее включается один из самых важных инстинктов. Самосохранения. Поэтому она не разрешает на себя смотреть, но позволяет к себе прикасаться. Ей отчего-то взбрело в голову, что прикосновения демона не такие опасные, как взгляд. С чего она это взяла, Селена не знает. Но четко верит в эту свою теорию. Со стороны может показаться, что она успокоилась, но на самом деле она еще больше нервничает, о чем говорит ее тяжелое дыхание. Он касается ее губами и она силится не закричать. Каждое его прикосновение оставляет ожоги на ее коже, ей будет страшно смотреться в зеркало, она снова будет вся в ожогах, которые никто не будет видеть, все будут над ней издеваться, а она даже слышит, что у нее кожа шипит, когда он касается ее кожи губами. Настолько ей больно и страшно, для нее сегодня это муки. Как будто бы она за что-то наказана.
- Горячо.
Она поджимает губы и в ее глазах сейчас застывает перепуганная мольба. И она дрожащие руки прижимает к местам на лице, которых касались его губы, безошибочно.
- Ты обжигаешь меня, ты делаешь мне больно. Но когда-то не обжигал. Я не помню. Я хочу от тебя спрятаться. Я хочу закричать, чтобы сюда пришли и ты исчез. Но прошу тебя, исчезни сам. У меня кроме тебя никого нет. Исчезни сам.
Она говорит тихо и обреченно. Еще немного и она испугается окончательно и начнет звать на помощь. Сюда прибегут и снова станут колоть ей что-то в искалеченные вены. Ей будет больно и она этого не хочет. Селена закрывает свои глаза и начинает считать вслух, надеясь, что когда она досчитает до десяти, он исчезнет. Иногда ведь получается.
- Один.. Два.. Три…

 Отправлено: 10.08.12 17:16. Заголовок: -Демоны - это плохо...

-Демоны - это плохо. Но твой демон не подпустит к тебе другие исчадия ада. А к своему демоны ты привыкнешь. Уже привыкаешь, и станешь без него печалиться.
Его глаза сверкают настоящим огнём, когда он говорит это ей. И прижимает её к себе как можно сильнее, словно спасая от своего же взгляда угольных глаз. Как в какой-то детской истории, где девчонка боялась коснуться своей заколдованной чёрной руки своей любимой матери – эта рука испепеляла всё, до чего дотрагивалась. И однажды случайно заделала её. И излечилась. И он не знает, чего больше боится, того, что задев его взгляд, Села может исчезнуть в лучах пламени, растаять, словно Снегурка под солнцем, или же выздороветь. Все мужчины по-своему эгоисты, и ему нравится, что у неё есть только он. Это глупость, конечно. У неё есть сестра, девочка с глазами, которые так и грозятся выпасть, а ещё девушка, за спиной которой она видит крылья. У неё есть родители, есть семья. Но всех ближе ей её демон. Она страшится его больше их всех вместе взятых, а это самое сильное чувство. И даже Элизабет не всегда может вот так её обнимать. Наверное, у него извращённое понимание того, что такое настоящая, здоровая привязанность, и поэтому привязанность у них болезненная. Он один не относится с приторным и наигранным лицемерием к её видениям, и видит в них её настоящую жизнь. Она, по сути, была хрупкой девушкой, которой не нужен был этот злосчастный третий глаз, проводник в другие миры, ей хотелось бы бегать в кафе и порхать по улицам, ссориться с друзьями и, надувшись, ждать, пока они позвонят, беззаботно выклянчивать у мамы платье красивее, чем у сестры, просто потому, что сёстры вечные соперницы, и писать любовные стихи тому, кто запал в душу. А ему хотелось бы познать то, что для большинства сокрыто, и он уверен, что справился бы с этим. Но всё вышло так, как вышло. И ему чертовски нравится сильнее прижимать её к себе.
-Ты не можешь меня выгнать, я не могу видеть тебя. Мы связали друг друга.
Он проводит ладонью по её волосам, и щекой упирается в плечо, поверх ткани полосатой кофты, он знает, как мог бы коснуться, чтобы она вскрикнула. Но сейчас не хочется причинять Селене новые душевные мучения, она и без того вгрызается пальцами в её рубашку, и он чувствует, как она подрагивает. Он её пугает. Но он единственный не относится к ней, как к хрустальной вазе, с которой нужно разговаривать, словно с ребёнком. Хорошо ли, плохо ли это.
-Вот как? А мне почему-то холодно.
Он улыбается коварной улыбкой. У него лицо всё будто пышет жаром, несмотря на почти вампирскую белизну. Раньше она, смеясь, корила его, что, если он не загорит хоть немного, она решит, что он совсем не любит её. Никогда не шутила с ним как-то вроде, что она тогда его бросит, она даже тогда почему-то боялась шутить с ним. И сейчас ему холодно, и от этого холода ему хорошо. Он не любит свет, солнца и когда жарко. Ей всегда нравилось тепло, но, из-за его горячего взгляда, ей теперь всё чаще требуется замораживать себя кондиционерами.
-Всегда обжигал, просто раньше ты не замечала. Теперь ты можешь видеть всё. Тебе это не нравится, тебя это пугает, но тебе будет больно, если ты будешь продолжать отталкивать свой дар. И своего демона.
Она продолжает нервничать, а он решительно прикладывает палец к её губам, лишь на секунду, и затем к своим, шепнув негромкое «тшшш». Всем своим видом он ей показывал, что сегодня всё будет хорошо. Сегодня её демон не злится. Он пристально наблюдает за тем, как Села ощупывает свои щёки, виски, подбородок, там, где он касался её, вспоминаются фантастические истории о духах леса, обращающихся в деревья, которые, если нерасторопный путников под ними устраивался на ночлег, могли своими ветвистыми лапами его убаюкать до смерти, коснуться головы и свести с ума, а, если касались лица юноши, с ним могло ничего и не случиться, но растительность в этих местах больше никогда не росла. Кто знает, может, это всё вовсе не сказки? Однажды Селена расскажет ему, где лежит истина. Она ему скажет.
-Исчезну, если ты дашь слово, что мы встретимся в твоём сне. Я должен тебе присниться. Я не хочу, чтобы было так, как раньше, мне нравится то, что у нас происходит сейчас. Но во сне я могу не обжечь тебя. Снова. Слово, данное демону, нарушить нельзя.
У него зловещее лицо и чёрные глаза, будто выжженные углями. У него слегка изнеможенный вид, будто его пытали, давно, но следы былых мучений пронзают лицо, и он заползает в тень, не желая показываться на свету. Джеральд знает, что последует за приступом паники Сел. Её вены будут терзать уколами. Он не даст причинить ей боль. Он скорее сам выпьет всю её кровь, чем позволит кому-то слизнуть хотя бы каплю. И, по сути, она права, ему действительно нужно идти. У него есть дела, нужно напомнить о себе секте, пока сознания марионеток потихоньку не начало растуманиваться. А она, его Сел, должна поспать. Он неслышно берёт плед, что опять куда-то завалился, и укрывает её ноги, когда она, прикрывая глаза, начинает считать, и выскальзывает за дверь. На месте Сел он бы страшился так неосмотрительно зажмуриваться, вдруг, когда она откроет глаза, обнаружит себя в параллельном мире или самом пекле, что знает, что за картины раскроет расширенное хворью сознание? Он ещё поговорит с Элизабет, расспросив ту, что и как происходит у Селены, какие изменения в её здоровье замечают доктора и чего им ждать далее. Он сделает выводы сам, но информация ему нужна. А ещё он сердечно попросит родителей Селены пропустить к ней Фиби. Они с настороженностью относятся к этому парню, который называет Селену своей девушкой, и бескомпромиссно отвергает любые другие предположения, но он неплохо умеет убеждать людей. А ей нужна подруга, и эта подруга у неё есть. Просто все упорно ограждать Селу от того, чтобы она могла это заметить.