Отправлено: 20.02.12 19:03. Заголовок: Особняк Розамунды Хольт

Когда-то принадлежал Майклу Карру - маньяку, коей удерживал подле себя маленькую Розамунду долгие годы. Даже теперь дом почти не изменился - белый с красной черепичной крышей небольшой особняк - добротный и достаточно красивый. Обстановка выдержана в классическом стиле. Имеется сад и гараж. Комнату, в которой она томилась когда-то, мисс Хольт оставила неизменной. Иногда она приходит туда.

 Отправлено: 21.02.12 01:54. Заголовок: Все ночи после того,..

Все ночи после того, как Розамунда Хольт вновь въехала в дом Майкла Карра, она проводила одна. Шутка ли – устраивать любовные встречи там, где ещё совсем недавно ступала нога её хозяина. Почти что бога в жёлтых, теннисных туфлях.
Все ночи, после того, как Розамунда Хольт вновь въехала в дом Майкла Карра, она проводила в опьянении ночной жизни, незнакомой ей до сего момента и оттого более пленительной и желанной.

Облачённая в летящий шёлк, с обнажённой спиной, бокалом неизменного шампанского в правой руке и не менее верной сигареты – в левой, мелькала она среди богатых, знаменитых и свободных, заводя бессмысленные разговоры, расточая лицемерные улыбки, даря многообещающие взгляды, для того только лишь, чтобы в один момент тихо умереть в объятиях какого-нибудь сильного мужчины, с глазами цвета льда.

Какое дело до того, что будет потом? Какая разница, чем кончится завтра? Оно может вообще никогда не наступить. К такой мысли она, еще, будучи совсем маленькой девочкой, приучила себя, и не на миг, ни на секунду, не отказывалась от своего тайного верования, дарящего ей, как не странно, силы жить дальше. Так могло случиться и сегодня, однако почему-то не случилось.

Сегодняшняя ночь не отличалась от предыдущих и могла закончиться точно так же, как и все они.
В спальне, переделанной и перекрашенной по её, Розамунды, вкусу, она медленно одевалась, наслаждаясь гладкостью шёлка цвета слоновой кости, аромату Poison, шероховатой нежностью пудры и опьяняющему вкусу крепкого и душистого табака.
Под «Лето» из «Времён года» Вивальди закончила мисс Хольт свой туалет, упиваясь не только звуками прекрасной музыки, так любимой мистером Карром, но и чисто физическими ощущениями, такими как прикосновения пуховки и пудры, кисточки для румян и помады, мелким каплям духов, коими она, по привычке, спрыснула затылок и запястья.
Все эти приготовления напоминали священнодействия и ими, по сути, и были. Розамунда Хольт готовилась к встречи со своим теперешним божеством. Имени его она ещё не знала. Не знала ни черт лица, ни голоса, ни даже запаха. Ей ведомо было только одно – цвет глаз божества – льдисто голубой.
А затем она, лишь мельком бросив взгляд на свой отражение, напоминающее картинку из журнала с глянцевыми страницами, уходила, даже не закрыв дверь на ключ.
Всё равно знала, что вернётся. Без чувств и желаний. И сразу уснёт, свернувшись клубком на широкой и мягкой кровати, в комнате, где обои на стенах и вся обстановка навивала воспоминания о набоковской «Лолите».
В этот раз глаза цвета замерзшей реки не отпустили её и она, точно ундина из старинной легенды, увлекла за собой их обладателя, который, возможно, даже и не знал каким богатством и какой властью обладает.

Только всё это Розамунда Хольт поняла тогда, когда проснулась. Легко, едва ли ощутимо пробудившись ото сна, она подивилась тому, что тело её обнажено, а не как привычно затянуто в смятый во время сна шёлк. Одного лишь вздоха, мягкого трепета тела было достаточно, чтобы понять – её обнимают, чьи-то руки, чьё-то незнакомое дыхание согревает её щёку.
От страха и ужаса женщина закричала. Было бы странным не закричать, когда ночь столкнулась с днём и своими руками в чёрных, бархатных перчатках, так больно схватило за горло, что стало нечем дышать.
- Боже. … Пустите меня! – сорвалось с губ дрожащей особы, настолько худой, что издалека её можно было бы принять в данную минуту за мальчика.
Протянув тонкие руки к незнакомцу, она поспешила отпихнуть его подальше. Вернее только попыталась, ибо её сил явно было недостаточно.
- Просыпайтесь! Ну же. … Проснитесь Вы! – придушенно вскрикнула Розамунда на этот раз, ограничившись лишь слабым подобием щипка.

---

Выстрел. Звон пули, свист выбитой кирпичной щебенки...
Было темно, лишь тусклые фонари едва-едва рассеивали мглу портового склада, превращая ее в почти уютную полумглу. Но из этой уютной полумглы то и дело вспыхивали опасные огоньки выстрелов.
Сначала их было девять стволов; теперь их осталось пять, но и этого было много против двоих полицейских, один из которых был ранен, а другой впервые попал в подобную переделку.
- Наши скоро подъедут, - хрипел Джейсон, пуская с губ кровавые пузыри. Он все реже приподнимался, чтобы выстрелить, фактически, с пятью неизвестными, еще вчера казавшимися совершенно безобидными готами, но вдруг переродившимися в опасных сектантов перестреливался один Алекс.
«Подъедут, как же», - зло подумал Алекс, выстрелив очередной раз; ему ответили разом пять стволов - значит, не попал. Спрятавшись за колонной, он принялся перезаряжать Кольт. Напарник из последних сил приподнялся и выстрелил, после чего рухнул без сил. А непослушные пальцы Алекса все никак не могли справиться с защелкой магазина.
- Мы их достали! - крикнул кто-то, и как раз в этот момент защелка все-таки стала на место. Алекс скользнул вправо и вниз, стреляя в процессе падения. Кто-то вскрикнул, но сектанты все-таки ответили. В бок словно молотом ударили; тело Мюрата отбросило всторону как раз в тот момент, когда красно-синие блики осветили своды склада - это пришла подмога.

Он долго лежал в полном одиночестве; через боль доносились звуки сирен, выстрелы, гортанные крики... Стало темнее. Наконец в лицо ударил яркий свет. Кто-то коснулся его, причинив боль в раненом боку.
- Очнитесь!... Очнитесь же!!!

- Просыпайтесь! Ну же. … Проснитесь Вы! - и резкая боль в боку.
- Что, черт побери, Вы делаете? - буркнул Алекс, уворачиваясь. А затем проснулся окончательно.
Сначала он похолодел от ужаса - ему показалось, что рядом с ним - обнаженный юноша. Затем он обратил внимание на взволнованно колышущуюся грудь - небольшую, но все-таки женскую. И на засос возле левого соска.
- Ч-черт... проклятье. - он убрал руку с ее поясницы. - Простите, мне приснился страшный сон.
Он постарался улыбнуться:
- Доброе утро. Вы прекрасно выглядите... - и замялся. Он совершенно не помнил ни кто эта девушка, ни как ее зовут.
Такое с Алексом было впервые.

---

Это был её мир. И врываясь в этот мир, кто-то вольно или же невольно, становился его частью. Одни так и оставались зрителями, безмолвными тенями на фоне сходящего на нет заката интереса Розамунды, но были и другие. Те, кому везло больше.
К этим последним как раз и относился этот мужчина, чьи голубые глаза, глядели на Розамунду сначала с ужасом, затем со смущением и удивлением. Наверно точно такие же чувства были написаны и на её лице, когда она только что пробудилась ото сна, но не теперь.
Теперь на аккуратном личике с маленьким носом и чуть округлыми, по-детски нежными щеками, сияла улыбка. Радостная и слегка восторженная, какую можно увидеть у детей утром Рождества.

Эти ледяные глаза, орлиный нос, жёсткий разрез рта … Других таких не бывает. Таких только два. Майкал и этот незнакомец, пытающийся укрыться от неё простыней.
Их различало только одно – если волосы мистера Карра были острижены коротко, почти как у римских патрициев, то утренний гость мисс Хольт мог похвастаться великолепной, слегка волнистой шевелюрой цвета золота.

Худенькая ручка молодой женщины скользнула к мужчине, ласково провела по этим роскошным волосам, затем направилась вниз, к губам, на коих и замерла, словно хозяйка её опасалась, как бы собеседник не сказал лишнего и не нарушил очарование, вся прелесть которого охватила Розамунду целиком и полностью.
- Я тоже не помню, - честно призналась она, - Впрочем. … Это не важно, не так ли?
Слова она выговаривала с лёгким голландским акцентом, который у неё выработался в результате общения с Майклом.
Розамунда не думала от него избавляться. Ещё один забавный артефакт из прошлого, в придачу ко всем остальным. Почему бы и нет?
Не то, шумно вдохнув, не то – бесшумно выдохнув, мисс Хольт опустилась на подушки рядом со своим любовником и снова позволила себе впасть в блаженный экстаз узнавания.
Она хотела спросить: «Хорошо я себя вела?», но вместо этого поинтересовалась:
- Вы хорошо спали? Или тоже не помните?
Мягкие кудри разметались по подушке, затянутой в белую, льняную наволочку.
«Даже если он сейчас уйдёт – он вернётся», - подумала про себя Розамунда и улыбнулась чуть шире – «Они всегда возвращаются …»
Ожидая ответа, она аккуратно скользила кончиками пальцев по его плечу и руке. Сначала по предплечью, затем обводя кружком локоть и к запястью. Так ему всегда нравилось. Сколько Розамунда саму себя знала.
- Я - Розамунда …

---

Она говорила со странным акцентом, ее рука чутко касалась его тела. Это была необычная девушка, чем-то отличавшаяся ото всех других. Это было очень привлекательно - и очень странно.
- Розамунда, - повторил он, словно силясь прочитать в этом имени какую-то скрытую информацию. - Красивое имя. А меня зовут Алекс. Алекс Мюрат.
Забавно, но он действительно впервые оказался в такой ситуации. Нет, не в постели с почти незнакомой женщиной, а в постели с совсем незнакомой женщиной. Тем более странными были его к ней чувства. Точнее, странным было то, что они вообще были. Такие отношения не завязываются ради чувств; те, кто ступает на эту тропу, знают, на что идут. Знают, что это на одну максимум - две-три встречи.
И никогда не возникает неловкости утром. Все все знают наперед - все слова и комплименты, которые будут сказаны, все ловкие и ни к чему не обязующие прикосновения и ласки. Это жизнь современного общества, слишком быстрого для того, чтобы заводить настоящие отношения.
Здесь было что-то совсем другое. Алекс чувствовал себя Рип Ван Винклем; время словно остановилось. Казалось, никогда больше не будет ничего, кроме этого утра кроме солнечных лучей, пробирающихся сквозь проёмы гардин, кроме золотинок пыли в них - и кроме тонкой руки, кажущейся хрупкой, как ветка дерева.
- Спал? - он хотел было отвесить дежурный комплимент, но затем почему-то решил сказать правду. - Я не очень хорошо сплю. Дурные сны, хотя я к ним уже привык. А Вы? Как хорошо Вы спали?
При этом он посмотрел ей прямо в глаза, и его зрачки казались льдинками на весенней воде, совсем не холодными и не острыми льдинками.
Он сожалел только о том, что совершенно не помнил события минувшего вечера. Сердце подсказывало ему, что произошло нечто необычное. Но и тревога его почему-то не отпускала.

 Отправлено: 21.02.12 06:23. Заголовок: Её душа разрывалась ..

Её душа разрывалась на тысячи осколков ликования. Он вернулся к ней, хотя она совершила ужасный поступок, предав его и заставив сделать страшное, то, что так хотелось забыть! Видимо, сама того не замечая, Розамунда совершила некий удивительно благородный жест, раз Господь вернул ей её любовь. То, что рядом лежит, в сущности, совершенно чужой человек её мало волновало.

- Я? – эхом повторила мисс Хольт, едва заметно хмурясь и пытаясь воскресить в памяти обрывки ночных грёз, всего несколько минут назад заполнявших её разум.
Ей снились холодные воды озера, в котором она тонет, безуспешно пытаясь вырваться на свободу. Ледяная вода забирается под одежду, стаскивая её и овладевая всем телом целиком. От неё нет спасения – она везде – во рту, в ушах, между ног, под ногтями. Она напоминает клейстер, в который какой-то озорник бухнул целую пригоршню золы из камина – чёрную, клейкую массу, способную задушить всего лишь через несколько секунд.

Испуганная воспоминанием Розамунда вздрогнула и поспешно прижалась к груди незнакомого мужчины, назвавшегося Алексом Мюратом, так внезапно воцарившемся в её постели, что это казалось почти чудом. Казалось, что какой-то волшебник проходил мимо кровати, на которой безмятежно почивала мисс Хольт и тронутый её одиночеством, сотворил из небытия мистера Мюрата, как две капли воды похожего на того, кого Розамунда нет-нет, да и звала в своих ночных видениях.

- Мне тоже снятся нехорошие, злые сны, - признаётся она тихо и, закинув голову назад, так что становится видна её хрупкая и тонкая шея с заметными голубоватыми прожилками, смотрит Алексу в глаза ничего не выражающим, сонным взглядом, - И сегодня снилось, что-то дурное. Как жаль, что я не помню ничего из того, что было накануне. … Тогда бы я смогла забыть, что чуть не умерла во сне.

Она подносит свою детскую ручку, затянутую в чёрную, шёлковую перчатку к груди, чья плоскость и невыразительность наводят на мысли о девочке-подростке, нацепившей мамины туалеты для того, чтобы казаться старше, и с силой втягивает в себя воздух, так, словно боится вместо него впустить в лёгкие тот ужасный, чёрный клей из сна.
- Так душно …, - шепчет Розамунда одними губами и на пару минут смолкает, словно придавленная неожиданными и неприятными воспоминаниями.

Сколько времени? Она не знает. Видит – уже давно не ночь и, кажется, уже не утро, но с точностью часов назвать не сможет. Нужно ли ей сегодня отправляться куда-то по делам? Возможно, хотя кто его знает. Будет ли она переживать, если этот мужчина, чья кожа столь приятно пахнет смесью свежескошенной травы и кефира, сейчас поднимется, оденется и уйдёт? Несомненно.
Подгоняемая этим страхом, мисс Хольт пробуждается от своего оцепенения. Взгляд её светло-голубых глаз теплеет, на губах появляется робкая, пугливая улыбка.

- Вы … Вы хотите побыть ещё немного со мной? Хотя бы совсем чуть-чуть. Вам понравится, я обещаю. Впрочем, наверно. … Наверно у Вас кто-нибудь есть. Кто-нибудь к кому нужно идти. Кому Вы нужнее, чем мне.

Глаза цвета утреннего неба слегка влажны, края чуть распухших губ едва заметно вздрагивают на последних словах. Так получилось, что Розамунда всю жизнь была нужна только одному человеку – мистеру Карру – извращенцу, педофилу и маньяку. Иным людям, в понимании общества, нормальным, не было дело до маленькой девочки с пронзительно грустным взглядом. Мать и отец постоянно ссорились, нисколько не заботясь о ней. Даже теперь они на дух друг друга не переносили, хотя всячески и пытались добиться расположения прославившейся дочери, которая, поначалу ослеплённая их безыскусной лестью, впоследствии, когда истинные мотивы родственников были раскрыты, испытала глубокое потрясение. Не было ничего удивительного в том, что Розамунда в последнее время всё чаще и чаще вспоминала Майкла Карра и, в конце концов, переехала в его дом. Она просто искала защиты там, где, как она помнила, всегда находилась крепкая, крепостная стена. Наивно, но это, хотя бы, спасало её от изматывающего ужаса перед, внезапно повернувшегося к ней лицом, огромного мира полного, как виделось молодой женщине, лжи и двуличья. Встреть мисс Хольт души более благородные, она, несомненно, вела и чувствовала бы себя иначе, однако судьба распорядилась не очень благосклонно с той, кого невзлюбила ещё с младых ногтей.

- Я буду делать то, что Вы хотите. Только, пожалуйста, не уходите от меня.
Опасные слова, произнесённые детским голосом. Ими можно распорядиться так, как захочется, заставив ту, что столь доверчиво выпустила их из своего сердца, страдать и мучиться. Кого-то они могут разозлить, кого-то – рассмешить, кого-то, возможно, тронуть. Их никогда бы не произнесла опытная, знакомая с изнанкой человеческих отношений, женщина, коей по возрасту была Розамунда. Однако они вполне подходили для того ребёнка с недоразвитой грудью, что сейчас лежал в объятиях мужчины с ледяными глазами и отчаянно пытался сделать хоть что-то, чтобы не дай Бог не заплакать. Мистер Карр терпел только те слёзы, которые стекали по щекам мисс Хольт по его приказу.

 Отправлено: 28.02.12 00:45. Заголовок: Память возвращалась ..

Память возвращалась обрывками, словно появляющиеся из тумана прибрежные скалы.
Алекс осторожно освободился от обьятий девушки, сел на кровати и огляделся.
Странный дом для юной леди.
Его одежда аккуратно сложена на старый стул с гнутой спинкой; порттупея с пистолетом лежит поверх джинсов, рукоять" Глокка" привычно торчит из кожаной кобуры. Нагрудный карман рубашки оттопыривается - значит, портмоне и документы тоже на месте. Темные очки лежат на полу у кровати рядом с пустой бутылкой Джозефа Дэниэлса. Тут же пепельница, довольно натурально воспроизводящая человеческий череп. В ней несколько окурков, два из них сразу же привлекают внимание Алекса.
Он берет одну из гильз и нюхает.
Марихуана. Не системный гашиш, но и не дешевая шмаль. Софт из какого-то клуба.
Клуб. Теперь память мерцает, словно выхватываемая лучами прожекторов танцпола. Его зовут Алекс. Он - детектив с видом на убийство. В город приехал на днях.
- Вы … Вы хотите побыть ещё немного со мной? Хотя бы совсем чуть-чуть. Вам понравится, я обещаю. Впрочем, наверно. … Наверно у Вас кто-нибудь есть. Кто-нибудь к кому нужно идти. Кому Вы нужнее, чем мне.
Алекс чисто машинально покачивает головой. Нет, никого такого. И даже никаких важных и неотложных дел. Кроме того, которое привело его сюда. Но это дело и так течет своим чередом, и Алекс может только наблюдать, не вмешиваясь.
К тому же голос девушки, вроде спокойный, расслабленый, тем не менее, задевает что-то в душе Алекса, какие-то струны, звучащие тревогой и грустью. И он чувствует - надо остаться. А иногда чувства куда вернее разума.
Он поднимает помятую пачку "Сейлема", подкуривает от лежавшей на ней зажигалки и кривится от ментолового дыма. Потом смотрит в глаза Розамунды долгим, немигающим взглядом. Его глаза при этом похожи на небо жаркого летненго полудня - столь же прозрачны и пустынны.
- Я буду делать то, что Вы хотите, - неожиданно говорит девушка. Сейчас она кажется особо беззащитной и даже напуганой. Сейчас расплачется, - думает Мюрат. - Только, пожалуйста, не уходите от меня.
В его душе просыпается сложная гамма чувств, которую можно назвать нежностью. Конечно, он не уйдет. Он и не собирался. Знает, что нужен здесь. Нужен ей.
- Можно называть Вас Роуз? - спрашивает он, не отводя взгляда и затягиваясь. Он выдерживает паузу, выпуская дым ноздрями. - Хорошо, я не уйду.
Он мог бы добавить еще многое. О том что он привык жить один, привык сам принимать решения и так далее, вместо этого он просто подходит к окну, курит и смотрит на лужайку перед домом. Там припаркован его дрэгстер, похожий на крейсер своей основательностью.
- Я не уйду, - повторяет он, его тон одновременно ласковый и увереный. - Как Вы смотрите на то, чтобы съездить куда-то перекусить? Я голоден, как бродячий пес. А потом съездим в отель за моими вещами.
Он не спрашивал, удобно ли ему поселиться у нее. Не спрашивал, есть ли у нее какие-то планы. Он просто вошел в ее жизнь и, образно выражаясь, взял ее на руки. И не сомневался, что это ей понравится.

 Отправлено: 28.02.12 10:59. Заголовок: Она, молча, наблюдал..

Она, молча, наблюдала за ним – за тем, как он садится, явно немного обескураженный; как прикуривает сигарету; как встаёт и подходит к окну. Он смотрит на неё, что-то говорит, слегка улыбается, подносит руку ко рту, выпускает дым из ноздрей – удивительно похожий на Майкла Карра внешне, но совершенно не напоминающий мимикой и движениями. Это настолько бросается в глаза, что Розамунда невольно пугается и замирает в постели, неловко лёжа на животе, согнув ноги в коленях и примостив подбородок на скрещенные кисти рук. Окутанная простынями, болезненно угловатая и удивительно хрупкая, почти как игрушка из детского набора для вырезания.

- Да, можете, - тихо отвечает она, - А мне Вас как можно называть?

- Мой повелитель и только так!
- Но я не хочу. … Не хочу!
- Не сметь так со мной разговаривать! – широкая ладонь опускается на почти детскую, с виду, щёку.
Крошечная фигурка летит на пол и сжимается в комок под градом ударов. От них так болело всё тело. От них вся кожа покрывалась синяками и кровоподтёками. Кости хрустят, но не ломаются. От криков голос срывается и превращается в сдавленный хрип. Темнота приходит на место синим звёздам. Тряпичная кукла с нелепо растрёпанными кудрями летит вниз с лестницы на пол подвальной комнаты и замирает у её подножья. Она так и уснёт там, а проснувшись, всё позабудет. Даже боль истерзанной плоти не напомнит ей ничего из случившегося накануне.

Взволнованная воспоминаниями Розамунда вздрагивает и на пару секунд прикрывает глаза – от страха начинает слегка кружиться голова, её мутит, словно она кружилась будто шальная юла запущенная шаловливым ребёнком.

- Съездить? – эхом повторяет за мистером Мюратом мисс Хольт, как будто он предложил ей не позавтракать в закусочной, а, по крайней мере, слетать на Марс, - Если хотите. … Да, да, конечно же, да!

Она улыбается и, стыдливо прижимая к груди белую ткань, поднимается на ноги. Пара шагов и лёгкое дыхание молодой женщины, слегка касается обнажённой спины мужчины. Только сейчас она замечает насколько ниже его, насколько он сильнее, чем тот, кто остался в её навязчивых воспоминаниях.

- У Вас, наверно, много вещей …, - взгляд печальных голубых глаз скользит по стопке аккуратно сложенной мужской одежды, останавливается на кобуре с пистолетом. Отчего-то вид оружия забавляет Розамунду. Бледная, детская ручка с синими жилками на запястье, тянется к кобуре. Кончики пальцев касаются прохладной рукоятки.
- Вы – мафиози? – спрашивает мисс Хольт Алекса, беря в руки «Глокк» и с всё тем же пустым выражением глаз, коей уже был отмечен мистером Мюратом, целится в собственное отражением в огромном зеркале.

 Отправлено: 28.02.12 16:47. Заголовок: - А мне Вас как мож..

- А мне Вас как можно называть?
Алекс пожимает плечами, затягиваясь сигаретой и кривясь от ментола. Надо нормального курева купить, - рассеяно думает он.
- Как хотите, это непринципиально, - для человека, работавшего с разными оперативными псевдонимами действительно неважно, как его зовут. Даже одно это делает такие киноподелки, как сериал об агенте 007 в глазах профессионалов просто смешными. - Называйте так, как вам удобно.
Перекати-поле по имени Алекс. Половина Америки живет в трейлерах и фургонах, но у Алекса нет даже этого. и дело вовсе не в деньгах - их-то как раз хватает, а в полном отсутствии необходимости в каком бы то-ни было жилье.
Он чувствует ее прикосновение к своей спине, такое легкое, робкое... он оборачивается, чем, очевидно, смущает Розамунду.
- У Вас, наверно, много вещей…, - он не успевает ей возразить, как она протягивает свою хрупкую ручку и достает массивный Глокк, кажущийся в ее руке еще больше.
- Вы – мафиози? - спрашивает она, и, внезапно, прицеливается в свое отражение в зеркале. К счастью, пистолет поставлен на предохранитель, при том последний довольно тугой даже для сильных пальцев Алекса.
Он мягко соскальзывает с подоконника, попутно загасив почти докуреную сигарету в "глазнице" перельницы. Обнимает Розамунду и отводит оружие:
- Никогда не цельтесь в свое отражение, Роуз, - мягко говорит он. - И в живого человека не цельтесь - если не думаете его убить. К тому же, если бы на месте Вашего отражения был другой человек, Вы бы промахнулись, пуля бы прошла над головой.
Осторожно он забирает "Глокк", все еще не выпуская Розамунду из обьятий.
- Я могу научить Вас стрелять, - говорит он. - Это умение еще никогда никому не мешало.
Я могу научить Вас житть, - думает он. - Это умение точно еще никогда никому не мешало.
- Одевайтесь, - он вкладывает "Глокк" обратно в кобуру и начинает одеваться сам. - И никогда не спрашивайте у мафиози, мафиози ли он. Как минимум, он Вам солжет.
В этой похожей на девушку-подростка женщине есть что-то необычное. Какой-то завораживающе-мерцающий огонек.
Определенно надо научить ее стрелять, - думает Алекс и улыбается.