Отправлено: 27.09.10 21:22. Заголовок: Особняк семьи Торрес.

 Отправлено: 27.09.10 21:33. Заголовок: Дверь хлопает с так..

Дверь хлопает с таким резким и громким звуком, что он невольно морщится. Проводит рукой по своим волосам и устало падает в кресло, потирая виски. Свои усталые виски. Он все время как будто бы усталый. Что-то вроде образа. Он с Итной часто общался словно устало. Закатывал глаза от ее истерик, хватал ее за руки. Шипел ей, чтобы она заткнулась и всем своим видом показывал, что он устал, что его раздражают ее эти модные «чересчур эмоции». Его так много эмоциональных людей окружали и в нем было так много эмоций. Которые он всегда хотел в себе подавить. Он хотел в себе подавить свою эмоциональную сторону. Ненавидел ее и презирал. Он закрывает глаза. Перед глазами встает лицо блондинки, холеной и красивой. У нее такая… французская внешность. И они такая красивая пара. Он все время сдержанно держит ее за талию, а потом они приходят к нему домой и покупают какие-то шоколадки, чипсы, все на свете. Она говорит, что сегодня ей лень готовить, но потом они вместе все равно режут какой-то салат. Она кладет много соли, он говорит, что она влюбилась, она задорно смеется. Потом они решают, что салат не удался. Выбрасывают его в мусорное ведро, садятся смотреть фильм. У нее волосы щекочут ему нос, когда он прижимает ее к себе, а она передает ему конфеты, которые мирно лежат на ее коленях. Она рассказывает ему о своем детстве и она знает о том, что его мать бросит отец, когда Кай был совсем еще маленьким. Он кладет голову ей на колени и рассказывает ей о том, как сильно он презирает своего отца и она его понимает. Не качает головой и не осуждает его. Просто слушает, кивает, рассказывает ему свои секреты. Он рассказывал ей все. Она знала о том, что у него раздвоение личности. Она была единственным человеком, который знал об этом. Вместе с ней он ходил ко врачу. Она знала, когда нужно пить таблетки и всегда оставляла их на столе, если уходила куда-то раньше. Он мог видеть ее со спутанными волосами, если она болела, то она оставалась у него и он трогательно за ней ухаживал. Это была сильнейшая духовная близость. Казалось, что нет ничего в этом мире, что могло бы их разлучить. Они знали друг о друге все. Знали все о детстве друг друга, о настоящем и часами говорили о том, что произошло за день. И видели смешные фотографии друг друга. И вместе принимали душ. Не для того, чтобы заняться сексом, а для того, чтобы потом просто вместе пойти в постель. Они думали, что они вместе навсегда. Ему такому рациональному Граффаду, в котором Леон дремал, во многом благодаря ей, которая никогда не забывала напомнить ему о таблетках. Ему, такому рациональному Граффаду она казалась просто идеальной женщиной. Он думал, что нашел то, что искал. Верил в это на самом деле.
Граффад резко открывает глаза и закуривает. Жизнь это такая сложная штука. Потому что лицо холеной блондинки как-то меркнет на фоне того, как он вспоминает, что закрутился в этой пресловутой светской жизни. Наркодилеру везде дорога. Закрутился, завертелся. Когда начал так же работать в рекламном бизнесе. И стал реже видеть ту блондинку. И увидел совсем другую девушку. Ярко рыжие волосы, стервозный и истеричный характер. Короткие юбки, немыслимые наряды. Отвратительное поведение. Кай бы поморщился. Но Леон.. она наркотик. Она ничего почти о нем не знала, он не открывал ей душу. Не стал бы с ней делиться своими переживаниями и постоянно был готов тащить ее в постель. И он не стал даже разговаривать с той холеной блондинкой. Они как будто бы тихо мирно разошлись. Кай о ней вспоминал, но Леону не было стыдно. Потому что Леон просто забылся рядом с бестией с рыжими волосами, которая постоянно ему выносила мозг, которая постоянно кричала, топала ногами. Которой он бы никогда не рассказал о своем детстве. Но выбрал он ее. Леон был сильнее, в этот момент Леон оказался сильнее.
Он смотрит на таблетки, чувствует головную боль. Тушит сигарету прямо пальцами. Думает о том, что нужно ему одеться, открывает шкаф, но все так же испепеляет взглядом свои таблетки. Резко закрывает шкаф и просто достает оттуда белую толстовку. У него как будто бы последний шанс, взять таблетки, когда он резко срывается. Кай Граффад вряд ли вышел бы из дома в таком виде с такими бешеными глазами. Но пусть Кай Граффад спит, потому что сегодня он сам не выпил таблетки. Садится в машину и срывается. Подъезжает к ее дому.
- Пожалуйста, пусть она будет дома. Пожалуйста пусть хотя бы сегодня будет одна. Потому что у меня нет времени на то, чтобы убивать какого-то ее ухажера. Пожалуйста, я не часто что-то прошу. Пожалуйста, пожалуйста.
Повторяет он, пока едет. Повторяет неустанно, словно молитву. Трет виски и смотрит на часы. Зачем? Ему куда-то надо смотреть. Доезжает до ее дома, быстро останавливает машину. Даже не паркуется, просто бросает машину. Повторяет все те же слова, когда звонит в ее дверь, прижимается лбом к холодной двери ее дома. Ему открывают дверь, его безумные глаза и губы, которые шепчут «пожалуйста», говорят обо всем. Она спускается и он просто хватает ее в свои объятия. Грубо так. Он не бережет ее. Она ведь виновата в том, что они так давно не виделись. Его чертова истеричка.
- Как я скучал, черт тебя дери, как я скучал. И не смей попытаться сейчас вырваться. Я тебе сверну шею, если ты уйдешь.

 Отправлено: 07.11.10 10:08. Заголовок: Никакой милой домашн..

Никакой милой домашней обёртки. На Этне ультра короткая юбка с очередным пафосным поясом от модного дизайнера. Даже носки с выкрутасами – молнией по бокам. Глядя на неё можно сказать, что куда-то намылилась. Только Этна всегда ходила в этих носках, они были её домашним вариантом. И если она в них залезла, то собралась провести спокойный день. Если к Торрес можно применить слово спокойствие. Когда она приезжала к Каю, снимала носки и говорила, что наслаждается его полом. В её доме веет холодом. У Кая холостятская квартира, Этна не пыталась что-то переделать, наставить по углам цветочки и только водрузила зубную щётку рядом с его – ну не хозяйственная она и не умеет думать о быте, но для неё его дом наполнен уютом. А у неё дома довольно уютно. Но хочется здесь реже бывать. А что до короткой юбки – она не наряжалась в халаты и, если её можно застать в длинной майке – алкоголичке, то в редкие минуты сна. А сейчас уже день, значит, короткая юбка. Сегодня Этна снова ссорилась с мамой, не разговаривала с отцом и терпела его малолетнюю шлюху. Её выворачивало от необходимости смотреть, как спокойно улыбается мать. Этна три раза выходила с обеда и в истерике названивала Праде, умоляя срочно уехать вдвоём, чтобы их никто не нашёл. В космос, на свалку, в Аид – куда угодно, подальше от этого города. Отец снова пилил, что она уже скоро забудет не только итальянский, но и родной английский. Что так нельзя, нельзя только развлекаться и превращать жизнь в бесконечную вечеринку. На что мама многозначительно на него посмотрела – дочь уже почти забросила все вечеринки после того, как Кай Граффад перестал здесь бывать. Этна стала плаксивой, у неё чаще можно заметить красные от слёз глаза. У неё так сильно выпали волосы, что забыла про шикарные причёски. Но это не беда – волосы теперь отрастут. Этна так и не сказала об операции никому, только Прада знала. И родители сегодня, глядя в её бескровное лицо, спросили, не пробовала ли она наркотики. Прада же в последние дни выпихивала Торрес из дома, чтобы она ехала на процедуры. Без Прады Этна бы не справилась и не могла понять, как справлялась до их знакомства вообще с чем-либо. Вчера вечером Этна приехала к лучшей подруге и, поцеловав её в щёку, пообещала жить дальше. Нормально и адекватно. Пообещала ей не игнорировать жизнь. Они рассентиментальничались, даже не заставили Присциллу три раза заваривать чай, который у неё и с первого удавался отлично. Этна гладила волосы Прады и они сошлись на том, что от мужчин одни беды. Но когда Этна видит того, кого так ждала, то все слова застревают на языке. У него горят глаза, он сгребает её в объятия и не даёт опомниться. А она не даёт опомниться его губам, тут же запрыгивает на Кая, впиваясь пальцами в его волосы, щёки, а её губы не дают ей соображать, ищут его. Этна столько времени приучала себя к мысли, что ей больше не испытать дрожи, когда до тела дотрагиваются любимые руки. Она приучала себя к мысли, что с этим можно смириться. Что она должна быть независимой и не бояться терять любовь. Но он обнимает, и у неё все показатели подскакивают до критических. Она готова перенести сто операций без наркоза, только бы он её вот так обнимал. Ещё раз. Ещё. Она плевала, что не успела накрасить губы, спрятать волосы. Даже если они все останутся на его руках и плечах, она не перестанет целовать Кая со всей страстью. Она отрывается только чтобы жарко шептать ему в ухо, сильно взлохматить волосы, не контролируя себя, прикусив его и сильнее сжимая его коленями.
-Какого чёрта ты меня трогаешь, Граффад?! Думаешь, можешь обращаться со мной, как тебе вдумается?! Проклятье…не слушай меня, молчи, что хочешь делай, говори, только не уходи больше. Клянись мне, слышишь?! Клянись.
Пусть попробует ещё раз её напугать и заставить поверить, что он всё забыл. Она тогда вытолкнет Кая в окно, нет, сначала сама прыгнет, чтобы было стыдно, а потом его вытолкнет – и не помешает мелочь, что она будет мертвая. Этна прижимает его к себе так надрывно, боится, что он может вырваться и не вернуться. Она так сжала белую толстовку на спине, что прорвала.
-Я уже не рыжая, но не обольщайся – я всё ещё истеричка, мой родной. Твоя.
Кай вряд ли догадывался, но когда отношения начинались, Этна робела. Он казался ей таким парнем мечты, когда недостатки за бортом. И после скандала скидывала его звонок больше потому, что боялась, что он скажет, что всё кончено. А когда они спонтанно расстались, поняла, что он не идеальный и что сможет вытерпеть любую её истерику. И что он стал родным. Что она не влюбилась, а полюбила. И что она не хочет капризничать нарочно и устраивает сцены от больших чувств, не из вредности. Что если не она его судьба, он – её самая большая любовь. Она ни к одному мужчине не почувствует такого. И она не спросит, где он был не из гордости. С кем был. Их разлад сделал Итну мудрее. И научил ценить то, что сейчас он с ней. И смотрит на неё так, как не смотрел ни на кого. И Этна улыбается. Так нервно и так счастливо. У неё улыбка далека от совершенства, но кому, к чёртовой матери, это совершенство нужно. Ведь это ни с чем не сравнимо коснуться его волос, чтобы снова привести их в беспорядок. Его глаза.

 Отправлено: 07.11.10 19:39. Заголовок: Он знает как вкусно ..

Он знает как вкусно пахнут ее волосы. Он знает как пахнут ее губы, поэтому сейчас, когда она его целует, он ведет носом, пытаясь поймать ее красивые губы своим носом. Потому что ее губы пахнут особенно. Он мог забыть многое. Он мог забыть, что она раньше была рыжей, он мог забыть, что она один раз расцарапала ему щеку. Он мог даже забыть, что как-то ему сказали, что она и ее подружка проводили время в обществе каких-то сосунков, в то время, когда они уже были вместе. То есть ему кажется, что это было. Он помнит, как разбил об пол какую-то вазу и сказал ей, что в следующий раз, если такое повторится, он разобьет эту вазу ей об голову. А на утро он проснулся и она мирно посапывала у него на руках. Поэтому он не уверен, что это было. Он мог забыть многое. В самом деле многое, но вот запах ее губ, он не забудет никогда. Она вообще чертовски вкусно пахла. Она была очень ухоженной, она была из тех богатеньких девочек, которые три часа думают, что им одеть и выходят нарочито небрежно. Когда они познакомились. И такие девушки как она, должна были пахнуть дорогими шампунями, дорогими лосьонами. Его душа, которой сейчас нет рядом с ним, всегда пахла дорогими шампунями. У нее волосы были мягкими, улыбка была очень нежной, а она пахла дорогими шампунями. Даже когда он просто обнимал ее по утрам. Все равно ее волосы пахли дорогими шампунями. Она была очень близким человеком для него. Но. ее волосы пахли так же, как у многих девушек, которых он потом встречал. Это ведь Шанель. Шанель всех делает холеными, если правильно пользоваться. А вот Итна пахла иначе. Итна пахла Итной. Свободой, истеричностью, слезами, криком, длинными и острыми ногтями. И никто в целом мире не мог пахнуть так свободно и так вкусно, как она. Она была чертовски вкусной. Он целует ее губы, они такие вкусные, что он не может от них оторваться.
- Не называй меня Граффад.
Сквозь стиснутые зубы цедит он. Он сейчас не Граффад, Граффаду все равно, Граффад циник, который постоянно хочет какого-то пресловутого спокойствия и который морщится от громкого голоса. И задорного смеха. Граффад сейчас остался где-то там, забыв выпить свои чертовы таблетки. Он потом будет еще больше ненавидеть Леона. Вот только Леону будет плевать. Хотя бы по той причине, что сейчас он целует девушку, которая в его мыслях была последние недели. И другой любви ему не нужно. и ему другой любви совсем не нужно.
- Дура ты. какая же ты дура. Я никуда от тебя не уходил. Почему ты такая дура и не можешь этого понять?
Он прижимает ее к себе, проводит рукой по полоске ее обнаженного тела. Она ведь даже не знает, какую власть она над ним имеет. Если бы ее не было, то Граффаду было бы гораздо проще бороться со своим ненавистным раздвоением. Если бы ее не было, то у Леона Паламино уже давно бы остановилась сердце и Граффад мог бы спокойно жить той идиотской и размеренной жизнью, о которой он так мечтал. Но Леон выигрывал. И сейчас сжимал в объятиях ее. Итну Торрес. Взрывную истеричку.
- Ты больше не рыжая..
повторяет он за ней и немного отстраняется, чтобы рукой провести по ее светлым теперь уже волосам. волчьи его глаза изучают каждую прядку, каждую светлую прядку. Они уже не дети и их отношения уже давно стали еще более сумасшедшими, чем раньше. Он не знает, что будет дальше. Никогда, никогда он не хотел делать ей больно. Хотя однажды он услышал фразу, которая гласила, что, если не хочешь причинять боль, то получается еще больнее. Вряд ли сейчас это его интересует.
Он касается рукой его волос. Он с ней никогда не был нежным. Она была такой девушкой, с которой не получались все эти нежности. Грубый секс, жесткие поцелуи. Грубые слова. Он никогда не пытался ей что-то доказать мягко. И, если ему казалось, что она ведет себя каким-то неподобающим образом, то он в жесткой форме ей это высказывал. Мог встряхнуть ее за плечи. Мог схватить ее за подбородок и проорать ей прямо в лицо, чтобы она его послушала, если ему казалось, что она не слушает его. И поэтому даже такая нежность, как провести рукой по волосам, в его исполнении рядом с ней оказывается совсем другой. Поэтому в его руке остается тоненькая прядка. И он смотрит на свою руку внимательным взглядом волка. А потом резко поднимает глаза и смотрит прямо в свои любимые глаза. Итна Торрес.Он не берег ее никогда. Он ни разу не задал ей ни одного вопроса относительно ее здоровья, а она осунулась. И под глазами у нее синяки, которые не замажет ни один из ее дорогих тональных кремов. А идеальных не бывает. Он прижимается лбом к ее лбу. Сильно так. и дышит тяжелее, чем раньше. в руке сжимает прядь ее волос. Не случайно провел он рукой по ее волосам.
- Что-то случилось. Так нельзя. Тебя совсем нельзя оставить одну. И ты сейчас совсем другая.
Он пытается говорить спокойно, но все равно касается ее обнаженной кожи и больно прижимает ее к стене. Слишком сильно, слишком жестко.
- Скажи мне что с тобой. и не смей мне врать. Слышишь. Не смей.

 Отправлено: 19.11.10 19:54. Заголовок: -Что, я уже не такая..

-Что, я уже не такая красивая? Да я в зеркале видела свою морду лица.
Она шепчет, на слова не остаётся энергии – вся она утекает в него. Чтобы снова ворошить его волосы в обезумевшем темпе, целовать скулы, губы, упиваться его дикими и такими близкими глазами, чувствовать руки на разгорячённой по нему коже и болеть им каждую секунду жизни. Она с силой вцепляется в плечи Кая, забирается ладонями под толстовку, майку, чтобы только дотронуться до него и упиваться касаниями, которых ей всё равно мало. Этна говорит без вызова, что на неё мало похоже. Просто редко когда она так счастлива, как сейчас и так улыбалась. И она понимает, что не такая как раньше. У неё нет шикарной рыжей шевелюры, нет форм, которыми могла раньше хвастаться. И её синяки и бескровные губы. Так что она констатирует факт. Этна не косится и всегда прямо смотрит, поэтому остатки её волос в руках Кая – не исключение. Она пропускает свои пряди через пальцы с остервенением, знает, что будет, если так сильно дёрнуть себя за волосы, только теперь нужно показать ему. У неё на ладони остаётся клок, которому позавидует фильм ужасов. Итна пожимает плечами – она привыкла, хотя в первый раз случилась истерика. Она тянется к тумбочке, чтобы схватить пачку сигарет и запоздало вспоминает, что Прада их ликвидировала, несмотря на хронические вопли подруги. Кай абсолютно зря наезжал на неё и говорил, что не понимает, что Этна в ней нашла. Тот же вопрос, помнится, Хайден задавал Праде – про рыжую истеричку. Только наезды несправедливы. Кто, как не Прада, был рядом, когда она была прикована к больничной койке. Кто таскал тоннами косметику, когда говорила, что готова застрелиться от бледного цвета лица и тусклых волос. Кто придумывал причёски даже из оставшихся трёх волосинок? Кто держал под руку, когда после начала выздоровления Торрес отправились в клуб, где ей было как будто в новинку. Кто не давал забивать на процедуры и смолить из-за припадков родителей? Кто всегда рядом? Её верная Прада. Точно также, как Этна с ней будет, даже если рядом не останется никого. Им наплевать, что говорят об их дружбе. У них она есть и такая, какая бывает раз в жизни. Вторую такую подругу вовек не найти. Да им и не нужно. Кай так прижимает её к стене, но Этна едва находит моральные силы вывернуться, когда он проводит рукой по её животу, дрожит и буквально тащит его в комнату, нетерпеливо подталкивая к дивану и плюхается ему на колени. Итна обвивает руками шею Кая и нервно закусывает губу. Несколько минут идёт внутренняя борьба, но она решается рассказать, наконец, правду.
-Я недавно вышла из больницы. И теперь каждый день таскаюсь туда. Отсюда – скандалы с предками, считают я шляюсь неизвестно где. Ещё немного и мы поубиваем друг друга, так что практически живу у Прады и стараюсь меньше бывать дома. Но совсем вырваться не могу, потому, что у отца съехала крыша, он колотит мать. И девица, которую он представляет моей сестрой – его малолетняя шлюха. Меня от всего этого воротит. Так что ничего интересного ты не пропустил, мой родной.
Этна обычно тараторит, а тут растягивает слова, сомневается, стоило ли вываливать всё на голову Кая. Этна тесно прижимается к нему, жарко сжав руку так, что, когда отпустит, на ладони её волка останется след пятерни. Её голова – на его плече, а другая рука плотно сжимает шею сзади, чтобы ощущать его тепло. Она надеется, Кай поймёт. Ей не нужно, чтобы он сочувственно охал или перекладывать беды на его плечи и ныть. Если бы это было нужно, было столько возможностей. А она столько времени держала это в себе. И сейчас рассказала Каю просто чтобы он знал. Она не имеет права рассказывать о себе только крутые вещи. Он должен знать и оборотную сторону её вроде как не жизни, а вечного праздника. Этна была в шоке, когда Прада сказала ей, что Кай позвонил и сказал, что она, Итна, где-то шляется. Дома Этна устроила скандал и путём изменения вибраций голоса – громкоговорителя выяснила, что Кай звонил ей домой. Подошла мать и ничего Этне не передала. Она не была особенно рада, что у дочери отношения с Каем. И в глубине души Этна понимала, что не рада она потому, что Этне, этой истеричной, вздорной девчонке, удалось стать более счастливой, чем её идеальной матери.
-А теперь говори, почему мне нельзя называть тебя так. Мне нужно знать.
Почти неожиданно - проехали тему. Но она так заглядывает в глаза Каю, что очевидно, что спрашивает не между прочим и не из любопытства. Ей действительно важно. Они не разозлились бы оттого, что назвали друг друга не именем, а фамилией – не их стиль. Здесь другое, более весомое. Когда ты так долго не видишь своего любимого мужчину, все истерики отходят на сто первый план. И когда немного оттаскиваешь их в сторону, замечаешь то, чему не придавала значения раньше. Он уже смотрел на неё такими глазами. В тот день, когда они нелепо расставались, когда она сказала «Я люблю тебя, Кай». У Этны отвратительная манера говорить требовательно, орать, если что-то не по её, ломать вещи и срывать собственный голос своими же визгами. Но сейчас она спрашивает неожиданно тихо и смотрит на Кая во все глаза.

 Отправлено: 19.11.10 23:05. Заголовок: - Не такая красивая...

- Не такая красивая. Красивее.
Жарко шепчет он. Он шепчет это ей прямо в губы, но вряд ли сам слышит звук своего голоса. Потому что это как будто бы в тумане, как будто бы во сне. Если бы сейчас ситуация была шутливой и она бы спросила у него таким своим сексуальным и томным голосом «а ты идиот?». То он бы на полном серьезе ответил бы ей положительно, потому что он просто слушает звук ее голоса и сейчас в данную минуту готов на все, готов со всем согласиться. Если у него через некоторое время спросить, что он ей говорил вот в эту самую минуту, то он все равно не вспомнит. Все происходит как будто бы в бреду. Он только прижимает ее еще сильнее к себе, хотя он не дурак и он прекрасно знает, что она никуда от него сейчас не убежит. А, если убежит, то он все равно ее догонит. И он не невнимательный, просто даже когда видит эти светлые пряли волос, у него на виске пульсирует жилка. Не от того, что он думает о причине ее проблем с волосами. А потому что сейчас она от него слишком далеко и у него даже ладони сводит от того, насколько это оказывается трудно. насколько трудно ее не касаться после такого длительного перерыва. И еще больше ненавидит сейчас Кая Граффада, который сдерживал его столько времени. из-за которого он сейчас как алкоголик, который очень долго был в завязке, а сейчас смотрит на бокал дорого вина.
Он с ума сходит от того, что она постоянно выворачивается из его рук, от того, что она не дает ему в полной мере собой насладиться. Это дурацкая игра, ему кажется, что она с ним играет и ему кажется, что он не самый хороший человек в этом мире. И поэтому сейчас просто наплюет на то, что она вроде как его любимая девушка и просто изнасилует ее. потому что его инстинкты они сильнее его. Он и раньше был таким. Его с трудом сдерживали какие-то действительные причины. У нее бывало болела голова. Или они ругались, а она слишком истерично плакала. а он сходил с ума и все же сдерживал себя, чтобы не накинуться на нее и не возбуждаться от того, что она сопротивляется. Она тогда была его девушкой и поэтому он расшибал все, что было в доме. Не потому что псих, а потому что он ее, черт возьми, все время хочет так, что у него сводит зубы. И раздражается от того, что бывали такие моменты, когда он не мог на нее наброситься. А сейчас ему плевать. ему кажется, что сейчас, если она попытается с ним играть, он просто не выдержит. И плевать, что так нельзя обращаться с теми девушками, к которым у тебя чувства. К ним нужно относиться бережно. Черта с два. А она продолжает издеваться над ним. садится к нему на колени, он прижимает одной рукой ее талию, мягко задирает ее майку еще выше, касается своими пальцами ее нежной кожи, в глазах у него даже темнеет, он тянется к ее губам, когда она закусывает свою губу. И он верит в то, что, если она сейчас будет просто с ним разговаривать, то он быстро заткнет ей рот. Он считает, что нет ничего важнее сейчас того, чтобы просто целовать ее и прижимать к себе. он ведь совсем не знает, сколько у них времени. не знает, что дальше. Но она начинает говорить. и он ее слушает. На самом деле слушает, теперь уже не для отмазки. И на самом деле он не знает, что говорить в таких ситуациях. Успокаивающие слова? к чему? Если он не знает этих слов. да и вряд ли слова помогут в такой ситуации. он просто прижимает ее к себе, гладит по ее волосам, теперь уже аккуратно. Так аккуратно, на сколько способен молодой человек, в руках которого сейчас девушка, которая сводит его с ума.
- Почему не сказала мне про больницу? Да неважно на самом деле. Я ведь все равно не могу тебе сказать, что буду с тобой рядом. Но ты сильная. И очень красивая сейчас.
он смотрит ей прямо в глаза и говорит все с таким же придыханием. Он гладит ее рукой по волосам. немного неуклюже, задевает своей большой рукой ее виски, даже неаккуратно касается губ. как будто бы он неотесанный, в нем нет романтики. И не было никогда. Он даже цветов ей не дарил. И вспоминает об этом только сейчас. ему бы так хотелось сейчас просто забрать ее. сказать ей, что она может переехать к нему, что может отдохнуть у него. Что он будет о ней заботиться, что не нужно ей зависеть от родителей, которые почему-то причиняют ей боль. Ему бы на самом деле хотелось бы сказать именно эти слова, а не то, что он не сможет с ней быть рядом. Она задает ему вопрос и он долгое время молчит и все так же проводит рукой по ее волосам, губам, векам, ресницам дрожащим. Он не может ни на один ее вопрос ответить так, как хотелось бы ему и так, как она заслуживает. Так, как было бы логично для хэппи энда. Для какого-то другого энда. Улыбается ей. от того, что не может быть ее принцем. Не может быть ее достойным.
- Я не могу тебе сейчас сказать. Когда-нибудь ты узнаешь. Я тебе обещаю. Но ты тогда обещай мне, что будешь сильной. Что ты будешь бороться до конца. Ты пойми. Я снова могу пропасть. Меня какое-то время может не быть в твоей жизни. Я не могу к тебе не возвращаться. Ты просто обещай, что ты будешь сильная. И что ты не будешь отчаиваться и пройдешь через все. И, если ты встретишь кого-то, кого ты полюбишь, то ты не скажешь мне об этом. А, если я приду и ты будешь с ним.. то ты простишь меня, если я его убью. Или остановишь, чтобы я его не убил, но все равно простишь. Потому что я не могу не возвращаться. Но и остаться я тоже не могу.

 Отправлено: 22.12.10 22:00. Заголовок: -На черта мне сила, ..

-На черта мне сила, если тебя не будет рядом? Я могу. Но скажи – на черта.
Он говорит, что не может быть рядом той, у кого аллергия на всё, что не идёт, как хочется ей. Она истеричная девица, которая на безобидный вопрос «зачем тебе куртка, у тебя таких сто» раздражённо отвечает «так эта будет сто первая». Ей ничего не надо, но постоянно чего-то хочется. Она никогда бы не заревела оттого, от чего рыдали малохольные милашки типа Керр, тьфу, тошно. Один раз Кай в сердцах вышвырнул мишку, которого Итна назло ему обнимала вместо него, в окно, а она хмыкнула и демонстративно стащила с полки другого. Так они могли развлекаться долго, но ей не было жалко. Но если бы Кай покусился на её рыжего зайца, она, ей-Богу, заставила бы его спуститься, поднять его и постирать сотню раз. Она не любила игрушки просто так. Она любила их из-за ассоциаций. И заяц ей дорог, потому, что он подарок её Прады. Потому, что он рыжий, как прошлое Итны. И он был рядом в больнице каждую ночь, когда ей становилось невыносимо от запаха лекарств и болезней, пота санитаров и подножного корма, который пытались впихнуть каждое утро. И что позиционировалось как здоровое питание. Так вот, сейчас Торрес начинает заметно нервничать, хотя удерживается от того, чтобы впасть в транс и начать истерить. Она усиленно закрывает сначала свои уши, потом рот Кая, со всей дури, пытаясь не дать ему говорить эти слова. Она не хочет и слышать, что он снова собрался исчезнуть. С той разницей, что предупредил. С той разницей, что дал себя снова обнять. И за эту разницу она ему чертовски благодарна. И готова себя разорвать за то, что благодарна ему. И за то, как поцеловала его плечо, откинув за плечи свои ставшие жидкими светлые волосы.
-Если ты должен идти, сделай это сейчас. Через минуту я тебя не пущу, заколочу дверь, разобью твою машину, сломаю весь транспорт в городе, разобью что-нибудь о твою голову и никуда от себя не отпущу. Умоляю, иди, пока у меня нет истерики. Или я убью тебя, но не дам тебе выйти за этот чёртов порог.
У неё нет сил оторваться от него – как тогда, в школе. Когда она едва заставила себя разомкнуть объятия, а теперь – всё повторяется? Нет. Кай говорит совсем другие слова, неожиданные, может быть, кого-то они бы задели, особенно такую истеричную, как Торрес. Но в неё его слова вселяют надежду. Этна сползает с его колен, цепляется за кровать, ковёр, который только сегодня прожгла сигаретой. Её комната оставалась единственным местом, где могла спокойно дымить. Этна не открывала окно, Фрэнк велел бояться простуд, но сидела на полу, её бесило сидеть на кровати, так сидят все. А она сядет на пол и вытянет ноги. Мать не будет орать на неё за это, она не знает, что дочь недавно сбежала от смерти и курить ей противопоказано. Зато отец будет читать нотации, больше нечем заняться. Перед тем, как послать кого-нибудь прикупить очередную подвеску от Тиффани для своей шлюшки, которую Этна должна терпеть в семейном особняке. И сейчас она сползает на белый ковёр, который недавно ей так приглянулся, что наплевала вписывается ли в интерьер с красной мебелью. Этна какое-то время смотрит на Кая беспомощно, понимая, что, наверное, может сейчас удержать его рядом. На час, на ночь. Но ей нужно больше. Хотя её трясёт при виде него, его рук, пальцев, при звуке голоса, ощущении его дыхания на своих губах, от прикосновений его волос к своей ладони, которые хочется сжать в кулаке от вожделения. Но она понимает, это больше, чем страсть. И что человек с глазами волка и неимоверной улыбкой запал ей в душу так далеко, что она уже не сможет достать.
-Подожди, послушай. Не буду спрашивать, какого чёрта ты собираешься пропадать. Сейчас мне важно, чтобы ты был жив здоров. В остальном разберёмся. Я обещаю быть сильной и выдержать. И не смей говорить, что я полюблю другого.
Итна поднимается на ноги и берёт Кая за руку. Ей безудержно хочется прижать его голову к своему животу и зарыться в его волосы носом, но она знает, что это не то, что сейчас нужно им. Им сейчас нужно совсем другое, но это так сложно. Она медленно отходит к окну, постепенно отпуская его руку. Она так хочет, чтобы Кай остался, чтобы он был рядом с ней всегда. Чтобы она могла набрать его номер и быть уверенной, что он ответит. Чтобы скинуть, чёрт возьми, его номер, и быть уверенной, что это – не навсегда. Чтобы снова ссорится и мириться – ей не нужны идеальные отношения. Ей нужен неидеальный он. У неё ком стоит прямо в горле, но она не будет плакать при нём. Рыдала сотню раз – иногда демонстративно, от злости, от обиды, от счастья. А сейчас она готова рыдать от собственной слабости. И она не даст себе эту слабинку при нём. Это как табу, как то, что Этна не выходит на улицу не накрашенная. Она отпустит его сейчас и для разнообразия не утроит головомойку с кровопролитием, а просто поверит, что Каю так нужно. Этна, конечно, сегодня же вечером наберет номер лучшей подруги и если будет слушать длинные гудки, подумает - где сейчас её Прада? У Этны сегодня был сложный день, но у неё сердце пульсирует в бешеном темпе. И ей хочется, чтобы сердце её Прады пульсировало также, даже если для этого рядом должен быть этот прохвост Патрик Хайден.

 Отправлено: 23.12.10 00:18. Заголовок: - Ты особенно дорога..

- Ты особенно дорога мне, когда ты сильная.
он такой эгоист, он на самом деле всегда думал только о себе. Нет, он никогда в своей жизни не обращался с ней, как с игрушкой и не считал ее своей игрушкой. просто он был эгоистом и любой другой человек на его месте, конечно же отпустил бы ее. при всем том, что он к ней чувствовал. Только вот была загвоздка в том, что как раз с такими отношениями, как у них, он никуда и никогда ее не отпустит. У него была девушка – сердце, девушка – душа. Вот ее он отпустил бы в таком случае. Впрочем, ее он и отпустил. И он как раз в отношениях с ней был совсем другим. и отпускал ее, хотя мог бы держаться, мог бы держаться за эти добрые отношения, за это понимание. Он мог бы за нее держаться и ему казалось, что он мог бы удержать ее с большей легкостью, чем Итну. Потому что Итна была очень взбалмошная и она могла быстро привязаться и так же быстро остыть и потом даже не вспомнить его. Он это прекрасно понимал и не ждал от нее вечной верности, на самом деле. Так вот свою душу, Джоанну, свое сердце он мог бы удержать. Но не стал этого делать. Ему правда хотелось, чтобы она была счастлива. И он смог бы обнять ее и отпустить, даже в те моменты, когда он ее любил, когда о ней думал. Если бы тогда Джоанна сказала бы ему о том, что она встретила другого и что она счастлива с ним, то Кай бы обнял ее и искренне бы пожелал счастья. И отпустил бы ее. ему было бы больно, но он бы даже искренне ей улыбался в тот момент, когда видел бы ее счастливую и улыбающуюся с ее новым мужчиной. Но его отношения с Итной это совсем другое. Он ее не отпустит и ей счастливой он быть не даст. Он не улыбнется ей, когда она будет с другим мужчиной, он изобьет этого мужчину до полусмерти. Он будет орать, что она потаскушка, он будет делать ей больно, но никуда ее не отпустит.
Он ее слушает, он щурится, он ничего не отвечает ей, просто наблюдает за ней. Ее нельзя назвать грациозной, его девочку. Ее движения скорее грубоваты, чем грациозны. Она совсем не похожа на кошку и ее повадки совсем не кошачьи и не хищные. Она нервозная, она резкая. И глаза ее сейчас, как у ребенка. Он наклоняется к ней, чтобы пальцами поднять ее подбородок и посмотреть ей прямо в глаза.
- Почему ты все время такая категоричная? Хотя я такой же. и я не разрешаю тебе любить другого. Ты можешь спать с другими. Можешь даже ходить на свидания. Не на моих глазах, конечно. Но не смей полюбить другого.
И он резко притягивает ее к себе, прижимается своим лбом к ее лбу. Ее волосы, теперь уже такие светлые щекочут ему виски. Все так непривычно и с другой стороны все такое родное, что с ней связано. Ему не хочется ее отпускать, но она поднимается на ноги и он крепко, очень крепко сжимает ее руку. почти сдавливает. Она отходит, отпускает его руку. Он наблюдает за ней. Она отходит к окну. Она ведь такая особенная. Она не похожа на всех эти кукол. Кай терпеть не мог кукол. Этна Торрес совсем не такая, как Скарлетт Джордан, как Аврора Керр. Наверное, все перемывают косточки этим двум куклам. Красивые девочки, но по мнению Кая в них не было ровным счетом ничего, что могло бы заинтересовать. Его девочка была совсем другой. У нее не было этих правильных черт лица, у нее не было этого чувства стиля, когда все выдержано в одном цвете. Его девочка яркая, у нее неправильные черты лица, которые только придают ей очарования. У нее все слишком. Слишком большие губы, слишком звонкий голос, слишком много косметики, слишком много лака в волосах, слишком короткая юбка, слишком высокие каблуки, слишком яркая одежда, слишком вульгарная одежда. Слишком много курит. Слишком распущенно танцует, слишком громко смеется, слишком часто ругается. Она не идеальная и в ней столько минусов, она совсем не девушка мечты, она дрянная девчонка. Но именно это в ней и привлекало. Она не была леди, даже в тот момент, когда одевала роскошное платье ради какого-то приема. Но она все равно была шикарнее всех. Не озорнее, не веселее. А именно шикарнее. Кай на нее смотрит, Кай медленно встает, подходит к ней. обнимает ее одной рукой. Уходить чертовски не хочется. Хочется остаться с ней здесь и сейчас. не отпускать ее, заниматься с ней всю ночь сексом. Проснуться утром, убрать прядь ее светлых волос с ее лица, затянуться ей. Но Кай такой эгоист. Он сейчас и счастья ей дать не может и отпустить ее не может. Даже понимая, что он мучает ее. Кай целует ее в висок, одним мягким прикосновением губ.
- Я ведь никуда не денусь. Ты моя судьба, Торрес. До встречи.
И он уходит так быстро, чтобы не передумать самому и чтобы она не попыталась его удержать. Потому, что если бы попыталась, то он бы никуда не ушел, он бы остался и им было бы еще больнее. Каю нужно вылечиться сначала. Леону нужно избавиться от Кая в себе. кто-то из них двоих должен победить. Леон сегодня открывает дверь внизу, ногой от злости сшибает какой-то горшок с цветами, что служит украшением ее сада. Он ее так сильно хочет и так злится на себя, что не остался с ней.

 Отправлено: 15.09.11 09:59. Заголовок: Кай зол, он очень зо..

Кай зол, он очень зол. Он уже выкурил три сигареты подряд, от чего даже заметил легкое головокружение. И это при том, что он не был новичком в плане курения. И то. Он затягивался столь остревенело, что губы жгло от сигаретного дыма. Наверное, он даже обжог верхнюю губу, когда слишком задумался и докурил до фильтра. А дальше умудрился затянуться и выругался, когда в легкие ему уже не попадал табачный дым, а просто обжигались губы. Он был зол, он был бешен. На столе стоял стакан с минеральной водой, ведерко со льдом и лежали его таблетки, его успокоительные таблетки, которые он принимал постоянно. Он берет стакан с холодной водой, прикладывает к своему разгоряченному лбу, касается губами краешка стакана и делает небольшой глоток. Жажда его совсем не мучает, но губы горят. Он в который раз бросает взгляд на свой телефон, хватает его, словно в голову внезапно пришла какая-то спасительная мысль. Он снова набирает номер, приятный женский голос снова просит его перезвонить позже. Телефон Оскара не отвечает. Кай Граффад зол. Как может этот бестолковый красавчик сначала требовать, чтобы Кай продал ему что-то для расслабления, а потом не отвечать на звонки? Возможно, он сейчас кувыркается с какой-то очередной красоткой. Телефон отключил с той целью, чтобы в этот момент ему не позвонила еще одна красотка и не пришлось чувствовать себя неловко. Граффад сомневался, чтобы Фонда когда-то чувствовал себя неловко. Правда, возможно, это было по той причине, что он отключал свой телефон. Может быть он уже откувыркался с красоткой и силится вспомнить ее имя и поэтому от столь напряжной работы головного мозга, забыл включить свой телефон. Или Оскар Фонда просто спит, словно медведь. Граффад со злостью швыряет свой телефон и призывает себя к тому, чтобы успокоиться. В голове тысяча маленьких молоточков. Взгляд падает на фотоаппарат, который как-то слишком небрежно лежит на столе. Обмануть ведь можно кого угодно. Но себя никогда не обманешь. И вот у него не получается, потому что сейчас он точно знает, чье лицо ему бы хотелось увидеть. Как бы ты ни пытался убедить себя в том, что все. Что ты устал и больше не любишь. Может ты больше и не любишь, но лицо почему-то хочешь видеть именно ее.
Он берет фотоаппарат, садится за руль, курит всю дорогу и даже не включает музыку. Слишком сосредоточенно, осторожно паркуется. Уже темно, он смотрит в ее окно, в котором не горит свет. Клянется себе, что убьет ее, если она не дома и где-то шляется. Что? Он сам ее оставил? Ну и что дальше. Она все равно не должна нигде шляться. Кай звонит в дверь, ему открывает заспанная домработница и Кай прикладывает палец к губам, чтобы она не шумела. Говорит, что пришел навестить свою девочку, совсем ненадолго. Домработница пытается его удержать, сказать, что хозяйка уже спит. У него на губах появляется улыбка. Он поднимается к ней в комнату, открывает дверь. Она спит под одеялом и только изящная ножка не накрыла теплым пледом. Она шевельнулась, недовольно, наверное услышала шум, но не проснулась. Волосы растрепались по подушке, никакого привычного раскраса на лице. Она кажется очень беззащитной, очень юной. Он ее никогда не считал принцессой. Кем угодно, но не принцессой, она не была беззащитной. Когда они только познакомились, она была огненно рыжей, вульгарной и на высоченных каблуках. По этим моментам он даже скучал. Он устал от ее истерик, ненавидел ее истерики. Сбежал от ее ревности, от ее истерик от ее давления. Сбежал в поисках нежности, которую нашел. Но каждую ночь, когда ложился спать с этой нежностью, думал о своей истеричке. Пару раз представлял ее в постели, потому что никто не будет более страстным, чем истеричка. Разговаривал по телефону, а та нежность даже не спрашивала с кем, он разговаривает. А ему хотелось крикнуть, чтобы она устроила ему истерику. Получилось так, что скучал он по тому, от чего бежал. И сейчас смотрит на истеричку с нежностью. Он каждый день по ней скучает, но не всегда себе в этом признается и никогда кому-то другому. Кай осторожно одними пальцами проводит по ее ноге, она ворочается и морщится во сне. Он улыбается.
А потом садится на одно колено и настраивает свой фотоаппарат. Волчьим взглядом следит за тем, чтобы она не проснулась. Потому что еще рано. На ее лицо падает свет луны и он сам поражается тому, как все получается противно романтично. Он усмехается на один бок и смотрит на ее лицо теперь уже сквозь объектив. Он на секунду задумывается о том, что ей может сниться. И становится больно от того, что ей может сниться не он. Кай нажимает на кнопку и комната озаряется светом от вспышки. Она хмурится и лениво открывает глаза и в этот момент он снова ее фотографирует. Кажется от неожиданности она готова была закричать, но он резко предотвращает ее крик грубым поцелуем в губы.

 Отправлено: 17.10.11 09:48. Заголовок: Этна приходит домой ..

Этна приходит домой в состоянии близком к оцепенению, она не понимает, зачем приходит сюда. Наверное, не может больше выносить стенаний Присциллы относительно мистера Хайдена - такого, как ей раньше казалось, хорошего мальчика, чтобы не настучать ей по голове тарелкой, вылить на неё раскалённые макароны, которые та варила, чтобы унять нервы, и просветить, что Хайден, чёрт его подери, не хороший и далеко не мальчик, чтоб его. Потом она просто слонялась по гостиной туда-сюда, пока Присцилла не включила свет, чтобы с остервенением вернуть темноту в первоначальное положение скорее прислуге назло, чем по необходимости. Торрес не смела набрать номер лучшей подруги, потому, что не была уверена в том, что она не помешает, вернее даже сказать, была уверена, что помешает. Но она так волновалась, чёрт побери, как же она переживала. У неё сердце готово было выскочить из груди, так оно было неспокойно. Куда Хайден повёз её Праду, да ещё в таком состоянии? Он не был пьян, но он так выворачивал её руки, так волок её по этой чёртовой лестнице. А вдруг они разбились? Разбились и..нет, нельзя думать так. Этна просто присела на пол и обняла свои колени, уткнувшись туда губами и пытаясь унять мелкую дрожь. Затем решительно поднялась, и велев Присцилле сообщить ей, как только хозяйка вернётся в любом состоянии и в любое время суток быстрее, чем Прада достанет свой телефон и наберёт её номер, отправилась домой. Папа уже лёг, да хотя если бы он даже нарисовался перед телевизором, то смотрел бы какое-нибудь пошлое хоум-видио с хихикающей "сестрицей" Итны на своих коленях, после чего её непременно бы вывернуло в туалете. Мать сидела в гостиной, покуривая тонкую сигарету и жеманно стряхивая пепел в пепельницу точным, каким-то отрепетированным движением. Итна не поздоровалась, не кивнула, а просто стрельнула у неё парочку, чтобы отойти к окну и стряхнуть пепел на ковёр. Она не знала, что и думать. Потому, что чёртов Хайден действительно обозлился. И какого только чёрта им вздумалось сегодня говорить о Тодде, а этому барану подслушать то, что его никто не просил? Каждому дебилу в этом городе было понятно, на кого горит глаз Прады Бредшоу - каждому, кроме этого мальчишки, который вечно пытался обвинить её во всех грехах. Этна отшвыривает от себя сигарету, обжегшую её пальцы, и не обращает внимания на вопрос матери относительно того, как она себя чувствует. Она спрашивает это просто так, на самом деле ей неинтересно, и даже если Итна ей ответит - нормально, собираюсь покончить с собой, она просто скажет - хорошо, что у тебя всё нормально с самым отсутствующим видом. Итна проходит в ванную комнату, по дороге скидывая с себя вещи и разбрасывая их по ходу пути, отшвыривая от себя так, словно и они жги её, а затем просто подходит к зеркалу и смотрит на себя критически. Да уж. Приехали. Бледная кожа стала нездорового сероватого оттенка. Раньше Кай очень бесился, что она постоянно пользовалась автозагарами, но он не знал, что она вообще не самая фанатка тёмной кожи, по крайней мере для себя. Просто за этим псевдо - загаром не проглядывалась её болезнь, а теперь она поселила какие-то почти что чёрные синяки под её глазами, которые она прятала за чёрными очками, без них не выходя на улицу. Раньше она предпочитала полупрозрачные очки, но теперь не могла позволить себе такой роскоши. В последнее вемя Этна сильно похудела и осунулась, постоянная необходимость сильных кровопусканий вымотала её, так, что каждый раз Прада отправляла её в больницу едва ли не со скандалом, где её ещё не меньше получаса успокаивал Фрэнк. Этна проводит пальцами по волосам, и огромная их часть остаётся безвольно висеть на ладони - она остервенело трёт руки с мылом и всё равно завязывает волосы в какой-то бесформенный пучок, зная, что на утро поплатится новыми прядями. Этна натягивает длинную белую майку без рукавов, чуть прикрывающую её ноги и босиком проходит к кровати, завалившись на неё и кое-как укутавшись в одеяло, как будто в кокон. В эту ночь ей не снилось совсем ничего, какая-то пугающая чернота поглотило все её сны и надежды. До тех пор, как луч света не упал ей на лицо и не вынудил разлепить сонные глаза. Которые начали медленно, но верно, расширятся при виде её индивидуального глюка. Который, впрочем, быстро доказал, что он - явь, накрыв её губы в жёстком поцелуе. Итна яростно дёрнулась, подавшись к нему, завёрнутая в дурацкое одеяло по самую шею, притянув Кая ближе за шею свободной от плена постельного белья рукой, страстно проведя ногтями по его шее вверх, к волосам, чтобы запутаться в них - до боли, до сжатия, до поцелуев растрескавшимися от напряжения губами. Её так трогательно высовывающаяся на свет Божий нога с силой обхватила его бедро, проведя кончиками пальцев по его ноге и чуть задирая штанину.
-Даже, чёрт тебя подери, не думай об этом. Нет, я сказала.
Кай редко слышал из уст Этны это короткое слово, она скорее в сердцах могла сказать слово из трёх других букв, чем это - адресованное ему. В этот момент Торрес словно опомнилась и резко оттолкнула от себя Кая, откидывая одеяло на пол и, пихнув подушку между колен, обняв её, как во сне она обнимала своего зайца по имени Бредфад. Догадайтесь с трёх раз почему так. Она сама себе противоречит, притормаживая скорее себя, чем Кая. Да нет, обоих. Она дуреет в его объятиях, а сейчас ей нельзя. Она вообще не самый благоразумный человек и хочет, чтобы, наконец, они занялись безудержным сексом..нет, безудержной любовью. Но есть кое-что, чего она хочет даже больше сейчас - узнать ответ на вопрос, который всё равно не даст ей расслабится с ним ни на минуту даже в этом крышесносящем поцелуе. Её голос дрожит, а Этне плевать. Она не крутая заноза, которой всё по барабану, она впивается ладонями в своим волосы, и ей руки пошли ходуном в бессильной ярости и отчаянии. Она смотрит на Кая, и во взгляде её сквозит непонимание. И эта чёртова, будь неладна, любовь.
-Хорошо, что ты пришёл сейчас. Я много думала над твоими словами. Я ведь не самый терпеливый человек на свете, и требовательный к людям. Но для тебя я делаю исключение на исключением. Ты не можешь отрицать, что я не задавала лишних вопросов и... я считаю, что имею право знать то, что ты какого-то дьявола решил от меня скрывать. Хочу знать, почему мы просто не можем быть вместе. Хочу знать, почему мне нельзя называть тебя Граффадом и, чёрт побери, как тебя называть.
Он что, беглый преступник в розыске, чёрт побери? Это единственное, что ей приходит в голову, и она даже не сомневается, что это не имеет ничего общего с правдой. Но уверена, что есть какая-то причина тому, что он поласкает её рыжие нервы в сине-белом похрустывающем отбеливателе. Она не собирается умолять своего волка остаться, она сама полюбила зверя, который никогда не станет ручным и всё равно будет тянуться в свой лес. Она ведь не просит его признаваться ей в любви и вообще делать хоть что-то. Она даже не хочет, чтобы он убеждал её, что хоть немного нуждается в ней. Ей просто кровь из носа нужно слышать эту грёбанную правду. Раньше, возможно, не хотела. А теперь ей мало лжи.
-И ещё...покажи фотографию. Всегда мечтала подглядеть за собой во сне.
Глупо перепрыгивать с темы на темы, с серьёзного на что-то другое? А кто сказал, что для неё фотоаппарат в его руках - несерьёзно. Кто сказал, что ей не плевать на то, что она ведёт себя как неумная. Этна всё-таки не выдерживает напряжения и улыбается. Она по большому счёту ребёнок, и ей действительно интересно, как она спит, то, чего сама не может увидеть. Но куда больше ей интересно увидеть то фото, ради которого Кай посетил её среди ночи. Очень хочется кинуться ему на шею, но она жёстко одёргивает свои мысли и даже плотоядно поджимает губы, думая, чем бы таким запустить в голову своего непутёвого волка.

 Отправлено: 17.10.11 16:31. Заголовок: Сквозь поцелуй он не..

Сквозь поцелуй он невольно улыбается, точно так же как продолжает улыбаться даже в тот момент, когда она его столь ретиво отталкивает. Если бы ему была нужна девочка, которая никогда не будет его отталкивать, то он бы, наверное, не запал в какой-то момент на Итну и сейчас бы имел стабильные и замечательные отношения с Мией. Он не считал Мию хуже, совсем нет. Он ее вспоминал, вспоминал с нежностью. Иначе ведь нельзя, она была замечательной и очень нежной. Она бы никогда не оттолкнула бы его. впрочем, он бы никогда в тот момент не оттолкнул бы ее. Не швырнул бы ее на кровать, не разорвал бы на ней майку. Их отношения были совсем иными, но ему было нужно другое. Он был волком и влюбился он именно во взрыв эмоций. От которых потом же и устал. Потом устал, решил найти для себя что-то более спокойное и встретил Иветт. Ее рыжие волосы напомнили ему об огненном нраве его Этны и поэтому, наверное, он решил за ней ухаживать. Его волчьи глаза, по всей видимости, напомнили ей о ее бывшем и она ухаживания Граффада не отвергала. Она не была взрывной, она была спокойной и она была почти безупречной. Почему почти? В ней был один, очень существенный минус для Кая Граффада. А именно она не была Этной Торрес со всеми вытекающими. Она не била посуду, не истерила, но и не целовала его только так, как может целовать Торрес. Таким образом, он понимал, что все равно всегда будет искать что-то похожее на то, от чего бежал. Почему бы тогда не бежать обратно? Зачем искать дурацкие копии? И, когда сейчас Итна его отталкивает, он с улыбкой позволяет ей это сделать. Он ведь все равно сильнее и, если бы ему было нужно, то никуда бы она его не оттолкнула.
Он вздыхает, когда она начинает говорить, вздыхает глубоко, вздыхает эгоистично. Мужчины по натуре – эгоисты, которым не нравится отвечать на вопросы. В то время как женщины по своей натуры обожают задавать вопросы и требовать на них ответы. Улыбка, конечно же, сходит с лица Кая. Что можно взять с человека, который трус. Который трусит просто быть с той девушкой, что ему нужна.
- Часть меня рвется к тебе. Часть меня жить без тебя не может. Часть меня разрывается от одной мысли, что тебя больше не будет в моей жизни. Но есть во мне и другая часть, которая не может дать тебе то, что тебе нужно. Да и не хочет. И эти части меня разрывают. Так вот та, что не хочет с тобой быть – Граффад. Та, что хочет быть с тобой – Леон.
Он говорит сумбурно и, возможно, сейчас она подумает о том, что он спятил или издевается. Она ведь девочка сумасбродная, сумасшедшая и истеричная. Ей нельзя перечить, она не обижается, но ее крайне сложно потом успокоить и только в этом была проблема. С ней было сложно совладать, она была ураганом, она была цунами. Когда она спрашивала у него, какого черта ему звонила какая-то Джэйми. Он тогда сказал, чтобы она не лезла в его звонки, не ответил на поставленный вопрос. Она принялась кричать, кидаться в него всем, что попадалось ей под руку и порывалась позвонить этой Джэйми и сказать ей пару ласковых. Он со смехом не давал ей свой телефон и она бесилась еще больше. Он смеялся, потом она вырвала у него телефон, позвонила. Он уже просто видел пар из ее ушей, когда трубку снял молодой человек по имени Джэйми. Кай в это время спокойно курил и внимательно наблюдал своими волчьими глазами за реакцией Итны, за тем, как сначала вытянулось ее лицо, а потом она задорно расхохоталась и запустила телефоном в Граффада. И иногда ему нравилось вот так ее злить. Эгоистичен. Сам ее доводил, провоцировал, а потом говорил, что устал.
- Фотографию не дам. Это мое, это личное. Если будешь себя вести хорошо, то потом напечатаю и подарю тебе. Но только если будешь себя хорошо вести.
Граффад щелкает ее по маленькому носу, словно ребенка. Касается пальцами ее волос, вот сейчас ему правда все равно будет ли она вырываться и поэтому он достаточно резко прижимает ее к себе, чтобы губами коснуться ее виска, чтобы рукой провести по ее обнаженной ноге. Ему нравится ее касаться, касаться ее грубо, грубовато забираясь под ее майку, касаясь ее кожи, кладет руку куда-то ей на спину, прижимает ее к себе, опускает руку и сжимает ее ягодицы. Сегодня совершенно точно он не даст ей вырваться, пусть кричит, царапает его, ругается, зовет на помощь, выгоняет. И он сегодня просто так не уйдет. Кай улыбается ей хитро, когда стягивает с нее майку, не обращая внимания ни на что. Набрасывается губами на ее ключицы, проводит языком вверх, чтобы коснуться острым языком ее шеи и потом отстраниться и чтобы его глаза оказались прямо на уроне ее глаз. Возможно, даже протестующих глаз. Он улыбается и снимает с себя толстовку, отшвыривая ее куда-то в сторону.
- Это зовется раздвоением личности. Я надеюсь, что теперь тебе стало спокойнее, а сейчас дай мне просто быть с тобой.
Он тут же наваливается на нее всем телом, держит ее, чтобы не сопротивлялась и проводит языком по ее плоскому животу.

 Отправлено: 12.12.11 09:45. Заголовок: Когда Кай стягивает ..

Когда Кай стягивает с Этны майку, она, разомлев от его близости и горячего дыхания на своих ресницах и губах, непослушно, но инстинктивно поднимает руки выше, ощущая себя вне времени и пространства, и чувствуя только его губы на теле, которое там сильно истосковалось не по сексу, а по нему. С некоторых пор просто секс перестал быть в её голове значимым, потому, что ей важен был её волк. Его крышесносящие глаза, нахальные ладони, сильное тело и его сердце на взводе, которое оставалось для неё вне зоны доступа, он не готов был ей его открыть. Итна изо всех сил притягивает к себе своего Кая так, что тот едва ли не стукается об неё, она хрипловато смеётся прокуренным смехом и змеиной хваткой обрамляет ногами его спину, откидывая назад шею в немом приступе восторга. Она не сомневается, что все её волосы останутся на проклятой подушке и поэтомуоткидывает её на пол, чтобы не раздражала своими напоминаниями об ущербности Торрес. Кай стаскивает с себя толстовку, а Итна проворно вышвыривает и его майку вслед за подушкой, машинально отметив, что с каких-то пор она и сама стала носить подобные майки, как будто так могла быть к нему ближе. Итна, как бы сильно не пыталась состроить недовольную мину, переполненная вожделением, закусывает губу, когда Кай касается её живота, а потом, страстно и жгуче кусая и оттягивая его губы, словно намереваясь их разорвать, резко переворачивается так, что оказывается сверху. Они постоянно боролись за место "под солнцем", но в итоге менялись местами. Что в сексе, что в жизни. Её губы блуждают по торсу Кая, а пальцы впиваются в его плечи, оставляя следы от не самых длинных, зато Итненских, ногтей. Она оставляет жёсткие засосы на его боках, её волосы мягко пикируют на его шею, обдавая его её по-прежнему рыжим характером. Но в тот момент, когда Кай касается центра её спины, Итна дёргается, её спина после всех этих медицинских манипуляций ещё совсем не отошла, она не зря сказала Праде, что ощущение, что ей выдрали позвоночник, а потом неправильно его собрали, когда вставили на место. И её взгляд машинально падает на собственные руки, что заставляет её резко вскочить так, словно она Каем ошпарилась. Итна резко подаётся к окну, и в сумраке различаются очертания её всё ещё обнажённого силуэта. В сексе в некотором смысле у Этны Торрес наблюдались мужские повадки. Она не была из тех девушек, которые жеманничали и заправлялись шампанским исключительно до того, как запрыгнуть в постель, не из тех, которая из-за своих же каприз лишала себя удовольствия и постоянно ныла, что так ей неудобно, а эдак вообще не то. Не потому, что она была пушистая - Торрес всего этого не замечала, настолько она погружалась в процесс. И оторваться от Кая ей было жутко непросто, сколько бы там не говорили, что мужчины помешаны на сексе, женщины порой помешаны на нём ещё сильнее, и она не может просто взять и отдышаться, завернуться в простынь, как будто ничего не случилось и перестать лихорадочно кусать губы. Но зачем-то накидывает на плечи его толстовку. Просто, чтобы продолжать чувствовать на себе любимого человека. По Итне видно, что она потеряна, она не знает, как себя вести. Она хочет быть с ним сегодня, но ещё больше хочет верить в то, что, когда проснётся, он будет рядом, не сбежит и не заставит её снова влачить жалкое существование, которое без него не может быть нормальным.
-Я, чёрт дери, не хочу, чтобы ты видел меня такой. На мне грёбанного живого места нет. Нравится? Наслаждайся! Я похожа на кровоподтёк, на хорошо отбитую отбивную. Это от кровопусканий, которые нужно делать каждый чёртов день. И я не хочу, чтобы ты меня трогал. Ты знаешь, что ни черта я не гордая. Просто моя кожа теперь не мягкая, она похожа на сковородку, которой я грозилась тебя отлупить. Это от уколов. Я устала. А ты появляешься в моей жизни перманентно. Мне не нужно, чтобы ты держал меня за руку постоянно. Но в моей жизни такой хаос, что мне нужна крупица стабильности. От тебя.
Итне нельзя начинать заводиться, она переходит на повышенные тона, бешено жестикулируя, от чего с тумбочки слетает стакан с чистой водой, и крича так, что её слова разобрать сложно, а у неё вздувается каждая вена на висках и запястьях. С треском швыряет лампу на пол с таким азартом, что едва не запутывается в её вылетевших проводах. Она не пытается пробить Кая на жалость или укорить, что его нет рядом в трудную минуту, наоборот, она боится его жалости, что он заметит, что теперь она стала уязвлённой. Она до дрожи боится врачей, к которым теперь вынуждена ходить постоянно едва ли не под конвоем, но всё это ничто по сравнению с тем, как её мозг взрывает его признание, брошенное будто бы между прочим, которое отчего-то доходит до неё только сейчас. Смесь возбуждения, страха, недоверия, шока, заставляют её вцепиться в свои волосы, чтобы не разрыдаться, но слёзы непроизвольно стекают по веснушкам. Определённо нужно вернуть рыжий цвет. Без него она теряет себя.
-Почему это не девка, на которую ты запал? Я молилась всем богам и чертям, чтобы это было не так. А теперь мечтаю, чтобы всё было так просто. Я отвоюю тебя у любой размалёванной твари, которая решила, что чем-то лучше меня. Но это...я не знаю. Мне нужно утрамбовать то, что ты сказал, в мозгах. Я не могу чувствовать себя нужной временами, понимаешь? Но смысл требовать определённости, я сама должна что-то решить. И я не могу быть с тобой. Но и уйти от тебя не могу. Мы в одной упряжке. Ты мне нужен без остатка. Холодный, горячий, любой. Мне нужно в тебе всё, если что-то убрать, это будешь не ты.
Итна чувствует себя опустошённой, раздавленной, она смотрит на Кая с непониманием. Да нет, на Леона, наверное. Она почему-то сразу поверила в то, что он не прикрывался психическим отклонением, чтобы извинить все будущие измены, всё будущее равнодушие. Ей нужно почувствовать себя спокойнее, он что, серьёзно? От мысли, что рядом с её любимым уживается кто-то ещё? Сосед по телу. Но самые ужасные мысли ударили Итну, как обухом по голове, она начала вспоминать все спорные моменты, ситуации, когда ей казалось, что он – сам не свой. Что он – не её родной. Но ведь и его, чужого и холодного, она любила тоже, в то время как её любила лишь одна его часть. А она с ума сходила и если могла понять, как выцарапать глаза другой женщине и – если надо – даже мужчине, то уж как справиться с раздвоением личности она не имела и представления. В её голове билось только то, что это, кажется, не лечится. Но её чувства к нему ведь не лечатся тоже. Она вся дрожит, ей кажется, что она теряет его.
-Я не могу так. Нужно свыкнуться. Я устала воевать с тобой и требую перемирия. Итна на цыпочках подходит к Каю. Она словно боится спугнуть что-то незримое, что ещё удерживало их в одной комнате. Её ладонь касается его щеки и шеи, она пытается узнать его с новой стороны. Её живот касается его живота, она прижимается к нему и шепчет в лицо. В отчаянии касаясь пальцами его всё ещё родных губ. Они должны принадлежать только ей. Это не принцип Торрес, это грёбанная любовь.
-Леон.
Она недавно признавалась в любви Каю. Леон. Нравится пробовать его имя на вкус. Женщина такие непоследовательные, особенно, если у них рыжая фамилия. Он думает, ему сложно здесь одному. А ей ведь не лучше. Он любит Этну лишь наполовину, а она любит двоих. Леона и Кая.

 Отправлено: 12.12.11 21:06. Заголовок: Кай соскучился, это ..

Кай соскучился, это так просто и так сложно одновременно. Он просто соскучился, так сложно соскучился. Он чувствовал это всеми своими мышцами, у него каждый сустав был напряжен до состояния того, что он сам вытягивался в струну, когда касался губами ее кожи, когда достаточно грубо и властно прижимал ее к себе. Таким уж он был. Властным и требовательным в отношении ее. Не был никогда нежным с ней, никогда не целовал ее мягко, даже в их первые встречи. Но с другой стороны можно посмотреть на нее, чтобы понять, что к ней невозможно испытывать нежность и мягкость. У него были совсем другие эмоции по отношению к ней. Ему хотелось быть с ней, грубо касаться ее кожи, пусть даже оставлять следы. Это можно было бы подумать, что это по той причине, что она у него не вызывала желания относиться к ней трепетно и бережно. Он смотрел с другой стороны. С той стороны, что его эмоции по отношению к ней были горячими и были властными и жесткими порой.
Он с ума сходит от ее близости и кусает губами мочку ее уха. Она была словно наркотик для него, хотя это очень пошло и похабно звучит в нашу эру сумеречной саги. Но он знал Итну еще до сумерек с их сопливыми заявлениями. Он сам был дилером и пусть он никогда сам не пробовал наркотики, но он видел, что те творят с людьми. И ему казалось, что он в отражениях видел себя, относительно Этны. Он мог не видеть ее месяцами, он мог думать и верить в то, что все прекратилось, все прошло и он даже может начинать новую жизнь, в которой больше не будет этой бестии. Спокойно на это реагировать и даже, представив, что ее обнимает, кто-то другой, не разбивать все, что попадается на глаза. А потом вдруг попсово услышать ту песню, которую она напевала ему из душа, завернувшись в полотенце и сойти у сума от того, насколько сильно он скучает. Она переворачивается и оказывается сверху и он ухмыляется и сжимает руками кожу на ее бердарх, оставляя на светлой коже красноватые следы от сильных пальцев. Убирает руками волосы от ее лица, чтобы прижать немедленно ее губы к своим губам. Он касается губами ее шеи и руками ее спины, прижимая к себе еще сильнее, когда она резко вскакивает и отходит. Он бы не отпустил ее. Он бы удержал ее, пусть даже грубой силой, ему было бы все равно на ее мысли и почему она хочет от него отстраниться, когда он сейчас неистово хочет ее. Но она слишком ловко и быстро от него убежала. И он садится на кровати, чтобы прищурить глаза и взглядом рассмотреть ее глаза. Отчего-то потерянные сейчас.
- А я хочу видеть тебя такой. И я хочу касаться тебя такой, перестань капризничать. И мне нравится твоя кожа.
Упрямо и спокойно говорит он, смотря куда-то вдаль. Он словно не слышит ее, словно не воспринимает ее слова всерьез. Или просто слышит то, что ему нужно слышать. Он привык к ее истерикам, ее истеричности, привык к тому, что у нее другие вещи, что волнуют ее. Если бы Мия сказала ему все эти вещи, он бы схватил ее за руку, выслушал бы все, что ее волнует, держал бы ее за руку во время каждого этого кровопускания, уговаривал и всегда был бы рядом. сейчас бы вскочил на ноги и целовал бы ее руки. Но никогда бы не посмотрел на нее такими глазами, какими смотрел на Итну Торрес. У него глаза волчьи горят на Этну Торрес.
Она говорит, а он просто смотрит в пол. Не от смущения и не от того, что ему не хочется смотреть ей в глаза, он просто слушает тембр ее голоса, понимая, что сам виноват в том, что доводит ее до такого состояния. И ему даже несколько стыдно за это, но он такой эгоист, что тут же убеждает себя в том, что иначе он просто не может. Когда она к нему подходит, Кай перехватывает ее руку, чтобы коснуться губами каждого прозрачного пальца на ее тонкой руке. Он не смотрит ей в глаза. Он никогда ее не слышал и никогда ее не слушал, таким уж он был человеком. Она старалась его услышать, иногда у нее были такие тщетные попытки, но у нее все равно не получалось. Между ними совсем не было этого пресловутого взаимопонимания. Нету между ними этой связи платонической. Зато между ними есть страсть и между ними есть влечение и это компенсирует им отсутствие понимания друг друга. Вряд ли на этом можно было бы уехать далеко, но Кая это не волновало. Они разбивали все эти законы и все равно были, пусть не рядом, но всегда вместе. Он молчит, не смотрит ей в глаза, не касается ее губ. Смотрит куда-то сквозь нее, своими волчьими глазами. Она такая трогательная в его толстовке, худые ноги, острые колени, несколько неуклюжая. Но его такая родная.
- Ты не можешь считать крупицей стабильности то, что я тебя люблю, Этна Торрес? Я стабильно люблю тебя.
Он зарывается лицом в ее волосы, вдыхая их домашний аромат.

 Отправлено: 29.02.12 12:47. Заголовок: -Я уже говорила, что..

-Я уже говорила, что ты невыносим? Так вот, целиком и полностью. Я тебя всего искусаю, с ног до головы, если ты не замолчишь. Я не шучу.
Этна ухмыляется через процеженное сквозь зубы нелепое обещание, но в её голосе не звучит и намёка угрозы. На сей раз она не даёт слова расшибить что-нибудь об его голову, а говорит с той долей нежности, на которую мог прошибить Торрес не каждый день. И всё же то, что говорит её Леон, ей сложно понять. То, как он умудряется в упор не видеть, что она стала не такой яркой, какой была и сильно осунулась, потеряв чересчур задорную привлекательность. Она не была красавицей, но раньше внутри бесновалась искра, которой она когда-то его подкупила. Или же Кай не придаёт этому значения, что в её голове было приблизительно равно несерьёзному к себе отношению: разве можно желать свою женщину и не думать о её внешнем виде? А всё дело в том, что мужчины чувствуют по-другому. Но Торрес ещё слишком маленькая, чтобы быть умудренной опытом. Зато эмоциональность нынче на вес золота. И этого не отнять у них обоих. У неё и у Леона. Итна чувствует губы своего мужчины на ладони, и ей хочется томно полуприкрыть глаза, как в дурацком кино, в процессе просмотра которого они с Прадой даже пару раз кинули попкрон в свою же плазму. Но вместо этого смотрит на Кая. Удивительно, но почему-то Этна не ожидала, что он что-либо ответит сейчас. Потому, что он озадачил её, в то время, как она его озадачила, но Кай говорит, казалось бы, такую естественную и логическую вещь, которая заставляет Этну замереть почти в трансе. Вот уж чего не ожидала она услышать после своих слов. Обычно в такие моменты он демонстративно занимался своими делами, а уж она начинала беситься так, что могла разворошить полквартиры. Кай даже как-то шутил, что им точно не стоит съезжаться хотя бы потому, что ему не улыбается каждые пятнадцать минут бегать туда - обратно за своими вещами, которые Итна в очередном припадке точно будет спускать с балкона. В общем, в такие моменты он старался её игнорировать, но теперь одним словом заставил её почти перестать дышать, а глаза увлажниться. По её щеке скатилась слеза, до тошноты романтичная, так необычно, когда глаза светятся слезами, но совсем не от горя. Она ведь так ждала этих слов, как бы саму себя не убеждала, что это всё бред. Она так хотела быть уверенной в том, что так оно и есть. Каким-то женщинам слова не важны, но Итна знает, что Кай не говорит ничего просто так. Ей хочется выть на луну, заразившись его волчьей долей, от того, что он так издевается над ней. Говорит, что ничего толком не может ей предложить в плане их размытых отношений и – что он любит её. Он ведь эгоистично ведёт себя, тем самым не давай Итне путей к отступлению. Потому, что всё равно у неё замирает сердце, а потом начинает колотиться снова, уже в бешеном ритме. Она призналась ему и себе, что любит, ещё до их такого глупого недорасставания, там, в Пансионе. И она, как в сопливых романах, навсегда запомнит этот день – когда он признался, что тоже любит и не кого-то там, а её. Она не собирается его отмечать конфетами – цветами – шампанскими каждый год, но сегодня вечером, кажется, наступит её пора рыдать на плече своей Великолепной. Если, конечно, ей захочется плакать. Потому, что сейчас Этна улыбается. Она толком не задумывалась о будущем, но стала ловить себя на мысли, что старается не носить ультра короткие шорты зимой. Раньше ей это было по боку, а теперь важно, что, пусть лет эдак через десять, но у них с Каем должны быть дети. Она хочет, чтобы их сын улыбнулся его улыбкой и посмотрел на мир его глазами. И почему-то ей кажется, что цвет волос у него будет рыжий. Леон, Леон. Никогда никому в жизни Этна не признавалась в любви, потому, что при всём несерьёзном подходе к жизни, чувствами она не разбрасывалась. А ему призналась первая, не пытаясь анализировать и думать, правильно так делать или же нет. Не рыдала из-за того, что тогда он не ответил ей тем же. Потому, что своего волка она чувствует сердцем. И вот теперь – дождалась ответа. Её нос почти нежно касается его носа, но сразу же Итна прикусывает его губу, не отрывая от Кая взгляда чуть прищуренных глаз. Её руки захватили в плен без права помилования его шею, сильнее притягивая к себе, прижимаясь к нему плечом и ключицами, всем, что только у неё было и было внутри. Своим сердцем, так, чтобы он мог чувствовать, что с ним наделало его долгожданное «люблю». Они не были созданы друг для друга, но ей на это плевать. Они даже знакомиться по законам жанра не должны были, она должна была интересоваться глуповатыми пижонами, а он – глубокими серьезными девчонками. А ей всё равно. Она наладила замечательные отношения с Вирджинией, хоть это вышло само собой, как будто так и должно было быть, очевидно, она материнским сердцем почувствовала, как эта девушка нужна её сыну значительно раньше, чем в это поверила Итна. Его отец был полным прохвостом. Что ж. Сложности никогда не пугали её, особенно учитывая, что её собственный ничем не лучше, разве что у него не хватило бы смелости просто уйти от своей давно надоевшей жены и тем самым хотя бы перестать её мучить. Итна не знала, где Кай проводил досуг, хотя видела всех его друзей наперечёт, он почти никуда не брал её с собой. Она не знала, какой работой он занимался, а он орал на неё, когда она в очередной раз собиралась на съёмку для какого-нибудь журнала. А у неё вены на шее пульсируют. Потому, что она не может целиком абстрагироваться от того, что её Прада затерялась в ночи. Итна переживает за её сердце, но не за сохранность, потому, что с Хайденом её Великолепная пребывала в безопасности.
-У меня просьба. Вы с Хайденом друг друга не перевариваете, но мне хотелось бы, чтобы ты попытался наладить контакт. Для меня это важно, пожалуйста.
Почти шёпотом. Добавлять, что, кажется, Патрик снова вошёл в жизнь её подруги Итна не стала, просьба говорила сама за себя. Пусть у них отношения странные, но они любят друг друга. Прада с Патриком тоже, и Этна с Прадой – особенно. Женская любовь – нечто неописуемое. И мутузить нервы Праде Этна не позволит. Кай редко шёл ей на уступки, но когда-то им нужно было хотя бы попробовать начать делать что-то друг для друга. Пусть будет компромисс. Пусть Кай смирится с тем, что у Этны с Прадой всё серьёзно и навсегда. А она не будет ставить ему ультиматумы. Пусть так. Странная просьба, не так ли? Особенно, в такой момент. Вот только не от Этны с её перепадами. Этим она расписывалась в том, как серьёзно относится к Каю и как тесно он вошёл в её жизнь. Как он стал такой важной её частью, что без него её жизнь уже будет лишена прелести и смысла. Они никогда не сюсюкали и не называли друг друга всяческими солнышками и зайками. Встречались не так долго, если не брать во внимание, тот период, что они ссорились и были не вместе. Но если Кай посреди ночи попросит Итну приехать незнамо куда и притащить туда незнамо что, она сделает без вопросов. Они пронзительно смотрят друг другу в глаза, а Итна берёт Леона за кончики пальцев и тянет к подоконнику, обвиваясь вокруг него, словно лиана, желая в него врасти. Сегодня она его не отпустит, но в это утро они будут любить друг друга по-новому. Во всех смыслах этого слова. Глубже прочувствовав. А потом, пусть недолго, но счастливая, она будет дремать у него на плече, хочет он или нет. Впервые спокойно после глупого недорасставания.