Отправлено: 30.09.21 01:22. Заголовок: Владения клана Банлу/на две семьи

 Отправлено: 30.09.21 01:42. Заголовок: У миловидной красиво..

У миловидной красивой девочки Лян не было никого, кто мог бы ее защитить. Да она сама не особенно стремилась к защите. Понимал ли он, что он не самая хорошая партия для такой преданной и нежной девочки как Лян? Вовсе нет. Он был в нее влюблен, возможно, в какие-то сентиментальные моменты он желал, чтобы Лян была счастлива. Но мозг его был сложен странным образом. Она ведь сама решила идти за ним. Он предлагал ей освобождение, она же предпочла оковы. Он был честен и раскрыл ей все карты перед тем, как переместиться в город. А она выбрала пожизненные оковы, хотя он благородно дал ей шанс избавить себя от любых страданий. Юйси в смерти не видел ничего плохого, и честно считал, что выбор был очевиден. Он бы сам выбрал смерть. забывая о том, что Лян – девочка, милая, красивая, хрупкая девочка.

И вроде все правила были оговорены, Лян не выражала никаких дерзостей. Который день тарелки с едой отправляются к Лян и возвращаются опустошенными лишь на половину. Юйси невдомек, что она просто не голодна с самого раннего утра. В своей голове он дал глупышке шанс пару дней, а она расслабилась и не доедала. Лян была покорной, а Юйси безумным и честно дал ей сразу понять, что ему нужно было, чтобы она выполняла все то, что он говорит. Она же сначала не съела помидор, приложенный к утреннему омлету, который готовила сама, но Юйси тщательно следит за порциями. Сначала Юйси следит за тем, что Лян готовит. Потом следит за тем, что она кладет в тарелки. А потом следит за тем, что она ест. И Юйси безумен настолько, что проверяет даже помойное ведро, но на сей раз ему не пришлось, потому что Лян расслабилась его мнимым забвением и просто стала оставлять на тарелке пищу, практически глядя в глаза Юйси. Он давал ей шанс. Она, наверное, была слишком юной, чтобы понять, в какую опасную игру пыталась сыграть.
Юйси не думал, что она нарочно устраивала то, что выводило его из себя. Наверное, она правда не понимала, что половинка яйца на тарелке, которую она не доела, могла вывести из себя супруга. Особенно, когда он отмалчивался несколько дней.
Отмалчивался он и сегодня, когда они завтракали. Он вел беседы, даже говорил Лян комплименты, меж тем наблюдал за тем, как и что она ела. Она же потеряла бдительность, поддалась отсутствию аппетита и щебетала о чем-то, пока мыла посуду, сбросив остатки еды в помойку. Юйси не было жалко еды. Но он предупреждал, что все, что выложено на тарелке должно быть съедено. Он просил не так много. Конечно, это было не единственным его условием. Но пока она не выполняла лишь это. И то по своей юности. И, наверное, недальновидности.

Лян, как обычно, кланяется Юйси и отправляется в свои покои. Она давно выучила, как себя вести. Но совершила глупость со своим нежеланием есть. Кажется, что это мелочь. Но, когда Юйси говорил, что Лян теперь его собственность, он не имел в виду романтичные истории. Он имел в виду то, что Лян будет делать все, что он скажет. Можно сказать, что за человека со своими желаниями и особенностями он ее не считал. Ее желание оставлять еду на тарелке он считал мятежным и дерзким.
Когда она скрылась в дверях своей комнаты, Юйси спокойно пожарил еще одно яйцо, так же, как было пожарено то яйцо, что она не доела, потом почти любовно выложил два куска хлеба с красной рыбой и заботливо использовал соковыжималку для апельсинового сока. Он делал все в спокойном ритме, но люди знающие тут же поняли бы, что он ведет себя нервозно. Сюй сразу бы заметил раздраженность своего младшего брата и прочувствовал бы, что беды не миновать. Но сейчас, пока Юйси спокойно готовил «завтрак», Сюй не мог ничего отследить. Так, как они с братом и с женами жили в разных сторонах дома, в котором жили. Облюбовав совсем разные уголки, иногда даже не пересекаясь.

Лян слегка удивлена, когда он входит в ее покои с подносом еды. Она даже вскидывает свои аккуратные бровки, но Юйси нутром чует, что она напряглась. Внутри него закипает ярость, уже не так важно, что она говорит или отмалчивается. Юйси ставит поднос рядом с ней, теперь ее взгляд еще больше искрится непониманием.

- Который день ты оставляешь еду на тарелке. А я говорил, что ты должна есть все, - он вроде спокоен, но в тоне звенят натянутые до предела нервы, - и еще я говорил, что ты мне принадлежишь и делаешь то, что я тебе скажу. Ты расслабилась. Мне придется исправить это.

Он не дает ей опомниться, возможно, все можно было бы решить по-хорошему, но он просто хватает ее за шею, зажимает пальцами нос и, когда она вынуждена открыть рот, то заливает в нее апельсиновый сок, что так любовно выжимал. Она почти задыхается, он оставляет ее на секунду, чтобы протянуть бутерброд с красной рыбой.
- Съешь сама или мне затолкать его тебе в глотку? - ее "принц" в последнее время все больше похож на подонка.

 Отправлено: 28.04.22 10:03. Заголовок: Утро, как ей кажется..

Утро, как ей кажется, на удивление грозит пройти мирно. Юйси в кои-то веки не ведёт себя агрессивно за трапезой – он не улыбается, при этом, одарив её комплиментами – что греет наивную душу Лян. Не то, чтобы она являлась наивной милашкой, слишком много грязи повидала на своём веку, пока молчаливо подносила господам тарелки, а всё внутри буквально клокотало возмущением от их фривольностей. Тем не менее, даже тогда она ощущала себя более…смелой? Чем нынче. Куда же, право, подевался весь её кураж, с которым она с лихорадочным упорством отбивалась от любых домогательств, являясь обычной хрупкой девчонкой в рамках похотливого клана. Без рода, без племени – хоть пусти её по кругу и поджарь на вертеле, никто за неё бы не вступился, не возразив мучителям ни словом, ни делом. Никто, кроме молодого господина, который не просто вступился, но убил всех тех, кто стремился испортить Лян жизнь. Наверное, ей крупно повезло – если бы страсть Юйси к служанке в какой-то момент не стала для многих очевидной, её бы уничтожили рано или поздно. Поимели бы и вышвырнули, как продажную девку и Лян никогда не пережила бы подобного позора. Она бы не сумела отомстить за себя, но нашла бы силы перерезать себе горло и страдания окончить. Но, когда её собственный спаситель и прекрасный принц оказался немногим лучше тех, кто извратился бы над ней, получив на то волю – отчего она не сумела покорно сказать Юйси «убейте», пока тот предлагал жестоким образом освободить её от будущих оков. Она не знала ответа…частично дело было в Бей – ибо Лян не была готова оставить подругу даже под страхом вечного плена. Быть может, в том, как сердце билось чаще при появлении безумного молодого господина. А, может, когда он касался её, даже если швырял на кровать, как тряпичную куклу и делал всё, что желал, не задумываясь о её ощущениях, она кусала свои губы до крови, но всё равно не могла по-настоящему пылать к нему ненавистью. Лян не типичная жертва тирана, что надеется, будто Юйси смягчится и станет с ней добр. Она сознаёт непоколебимость законов этого мира и что она лишь винтик, не способный изменить ход вещей. И потому особенно ценит такие моменты, вроде их задорных чаепития с Бей и то, как они с милой язвительностью перемывают всем вокруг косточки. А также минуты гармонии с Юйси, как за нынешним завтраком. Знала бы Лян, что в сей момент за тёмные мысли роятся в его голове, обождала бы радостно трепетать. И, стоит Юйси ворваться к ней с ледяным и непробиваемым выражением лица и едой в руках, брови Лян невольно ползут вверх, и она машинально поправляет сбившуюся от валянья на кровати шёлковую ткань на плече – почему-то хочется слыть для него аккуратной красавицей, даже в минуты его бешенства. Глупо, но такая уж Лян. В этот миг Юйси, схватив её шею, насильно вливает сок, наплевав, что она задыхается и бьётся в его руках словно обожжённый мотылёк.
-Вы казались мне принцем с первых минут. Я не смела и мечтать, что однажды меня заметите. И была счастлива, когда защитили...а теперь. Могу принять многое. Но никак не пойму - зачем Вы так.
Слёзы душат её, словно нечто, прежде сдерживаемое внутри, готово вспыхнуть. Непонимание, досада, боль, обида…в то же время, разве не была Лян благодарна Юйси за ту жизнь, что он ей подарил. О коей девочке из низших слоёв не следовало и мечтать. И всё же… Лян печально стирает сок со своего подбородка. Печально...или же на её лад несколько возмущённо?
-Так будет всегда? Вы всегда будете видеть во мне лишь служанку, а не свою спутницу. Даже забавно и иронично, сколь любезны Вы посторонними и сколь жестоки с той, кому совсем не безразличны.
Лян в смятении переводит дух, не выдержав, а отведя взгляд от явно недовольного ею мужа. И впрямь, что за дерзость она себе позволяет? Неважно, служанка или жена. Разве не привычна Лян к несправедливости. К тому, что кому-то дано появиться на свет в семье господ, а кому-то всю жизнь карабкаться из самой грязи. Смеет ли роптать на судьбу, когда ей повезло из обслуги встать на много уровней выше, в результате - быть рядом с тем, кто, по всем законам жанра, не должен был бы снисходить до того, чтобы брать её в законные супруги. Юйси ведь легко мог заставить Лян стать для него лишь любовницей и жениться на другой.
-Делайте, что пожелаете, молодой господин. Моя жизнь в Ваших руках, после того, как не пронзили меня мечом. Можете дать мне, что захотите. Или забрать назад. Однако, есть вещь, которая останется при мне, даже если выбьете дух из непокорной супруги. Самоуважение. Его не отняли в бытность служанкой, не отнимут и сейчас.
Юйси дважды спасал её - первый раз защитив от тех негодяев, что распускали руки. Второй - когда сам дал ей возможность продолжить дышать, пусть уже не полной грудью. И что особенно важно - она теперь ощущает себя не кем-то ниже Бей, а той, кто встала с ней на один уровень, а, значит, они могут считаться подругами, без того, чтобы кто-то кому-то прислуживал. При том, Лян то ли по усердной привычке, то ли по душевной теплоте в отношении своей азиатской любимушки, всегда готова выручить красавицу Бей в любой ситуации и получить хоть ворохом розг по спине вместо неё, если оные жертвы потребуются. По счастью, Сюй никогда бы грубо не коснулся Бей и не позволил бы на её слегка капризном прекрасном фарфоровом личике проступить горьким слезам. Зато, с каждым днём Сюй выглядит всё более мрачным и всё больше проводит время в думах наедине с собой. Из-за этого Юйси нервничает, ему словно передаётся угрюмый настрой брата. И, разумеется, он не высказал бы этого Сюю, из любви и преданности к старшему. Зато играючи срывает ярость на Лян.
-Что ж, заталкивайте. Я не стану делать этого своей рукой, потешая Вашу страсть поглумиться надо мной подобным образом.
Лян горько не сомневается – в его сердце не найдётся ни крупинки сострадания. Он наверняка исполнит то, о чём предупреждал – и не удивится, коли для острастки изобьёт её до полусмерти или что похлеще. Было бы красиво заключить – мол, она не боится и готова ко всему. Нет. Даже плечи от окутывающего страха ходят ходуном. Но…ей страстно хочется, чтобы тот, кого она так любит и так ненавидит, хоть бы самую малость научился уважать её. А не видел в Лян безропотное ничтожество, не способное отказать в ответ на самый унизительный его наказ.
Ей уже трусливо хочется поджать хвост, умоляя его о прощении и снисхождении. Она и не знает, чего опасается больше – гнева странного опасного супруга, что легко обрушится на её бедовую голову и раскроит пополам черепушку, если он пожелает. Она ведь только беззащитна жалкая кукла, что немного вышла из строя, если не столь привычно покорно отплясывает на верёвочках. Или же она боится того, что, убив, он равнодушно швырнёт её тело бродячим псам и от этой картины сердце Бей разобьётся от боли. Или же того, что её муж, всё больше кажущийся Лян негодяем, вовсе никогда о ней не вспомнит и в момент заменит на другую. Слёзы катятся по щекам, но она не заламывает руки и не стенает. Просто молчит, упорно глядя куда-то в пол. Закусывает губу, потому что устала показывать ему свою слабость и как он всякий раз ломает ей душу своими жестокими словами. Она клятвенно божилась быть ему послушной. Ей немного совестно за своё выступление, но в ушах поддерживающее звенят пылкие фразы Бей, что отрезала – есть предел терпения даже святой.

 Отправлено: 06.05.22 02:38. Заголовок: - Я никогда не был п..

- Я никогда не был принцем, - даже задумчиво произносит он, ибо это странное утверждение застало его врасплох, ибо он сам себя принцем никогда не считал. Вот Сюй был принцем. Но разве Юйси имел отношение к прекрасному? Он был исполнителем, часто кровавым. И не пытался казаться лучше, - разве я обещал быть принцем?

Его вопрос даже не прозвучал издевательски. Он, как будто бы и правда желает услышать ответ на этот вопрос, потому что ему совершенно непонятно, почему Лян, которой он все сказал в той бойне, вдруг решила, что он мог быть принцем. Вдруг он пообещал или назвал себя принцем в воинственном угаре? Разве принц не поднял бы ее на руки со всей любовью и нежностью и не пообещал бы ей спокойную и прекрасную жизнь? Юйси не был принцем. И был слегка ошарашен тем, каким видела его Лян. Ведь она его видела лучше, чем он был на самом деле. А это заставило его ощутить себя слегка ошарашенным и растерянным.

- Скажи мне, Лян… когда ты убиралась в нашей части дома? – внезапно его голос становится очень спокойным, несмотря на всю его растерянность от того, как она себя повела.

Лян, к слову, не убиралась, по крайней мере, он того от нее не требовал. Лян не готовила, потому что для этого были «специально обученные люди». Он желал, чтобы его супруга отдыхала. Даже сейчас он не приволок ее за волосы и не устроил разнос за то, что она просто отказывается от еды и расходует ее. Он спокойно приготовил для нее все сам. Жила ли Лян счастливо и каталась ли она, словно сыр в масле? Наверное, нет. У Юйси напрочь отсутствовала эмпатия, он не мог тут быть уверенным. Но, конечно, она могла быть счастливее, если бы не тот выбор – смерть или такая жизнь. При этом жила ли она как служанка? Относился ли он к ней как к служанке?

- А когда ты последний раз готовила? – он спрашивает, словно действительно интересуясь, но внутри него бурлит немая тихая ярость, - если бы я видел в тебе служанку, то ты бы уже сменила сегодняшнее постельное белье, и приготовила этот завтрак. Но ты нежилась в постели, а потом отказалась от половины продуктов. Это похоже на то, что я отношусь к тебе, как к служанке? – Юйси был в ярости, когда несколько дней видел, как она недоедала, а сейчас впал в какой-то ступор от ее слов, что казались ему несправедливыми, - если бы я относился к тебе, как к служанке, то ты бы не спала до одиннадцати, и я бы не стоял у плиты, чтобы приготовить тебе яйца, от которых ты отказалась.

Юйси выбрал Лян, он ее спас, но не собирался ей это припоминать. До определенного времени. Лян, возможно, капризничала от того, что не была счастлива, но он счастье ей никогда не обещал. Он следовал за братом. решения и действия брата были ему важнее всего. Юйси пообещал Лян, что она с ним будет в безопасности. Но не обещал ей ничего иного. Не обещал ей идеальных в ее понимании отношений. Вернее он и подумать не смел, что она желала чего-то другого. Ведь в их отношениях была договоренность. Юйси выделял Лян, и ему думалось, что Лян выделяла его, раз оказалась его супругой. При всей своей привязанности к ней. Он выбрал ее своей супругой. И дал ей шанс выбирать лишь по той причине, что она была в его сердце, иначе он бы никогда не проявил сострадания. И дело было не в том, что она была служанкой. Он бы не проявил сострадания ни к одной принцессе, если бы те оказались на пепелище того, что устроили братья Банлу. Окажись там беззащитными Миуру Янлин и Миуру Мэй, он бы их прикончил и даже не задумался бы. Здесь дело не в статусе. Просто Юйси бы пронзил мечом, кого угодно. Но Лян он дал выбор. Потому что к ней ощущал нечто, о чем даже самому себе не говорил. При этом ему нравилось, что они следовали договору. Она нарушала договор в течение нескольких дней. возможно, просто забыла. Ведь так?

- Отныне ты моя жена, Лян. Ты хочешь быть моей женой или хочешь умереть? Только, если ты выбираешь быть моей женой, ты должна понимать, что ты моя полностью. И будешь есть, когда я хочу, улыбаться, когда я хочу и умрешь, когда я захочу, - словно робот Юйси точь в точь повторяет свои слова, что он произнес тогда на пепелище, которые он помнит так ярко, ибо это важно, - «не умирать»…. – он так же, конечно, помнит и то, что ему ответила испуганная и на все готовая тогда Лян. Не та Лян, что сейчас ему сопротивлялась, - это ведь были твои слова? Ведь ты согласилась со всем, что я сказал?

Юйси отбрасывает в сторону многострадальный бутерброд с красной рыбой. Дело вовсе не в деликатесах, которые Банлу не так просто добывать, исходя из их истории. Лян не могла осознавать, к примеру, ценность лосося на тосте. Ибо раньше никогда его не видела. И Юйси старался отнестись к этому с пониманием.

- Помнишь? – логично спрашивает он у Лян, не стремясь победить. Ведь договор был.

 Отправлено: 03.06.23 00:15. Заголовок: -Нет. Не обещали. Мя..

-Нет. Не обещали.
Мягко и немного напряжённо произносит Лян, невольно сжавшись струной. Она каждый раз, как её новоиспечённый муж входит в комнату, ожидает подвоха. Потому как…вот он миролюбиво улыбается, ведёт светские беседы, может даже церемонно приложиться к её пальчикам губами за общим обедом со своим братом и Бей. А после, наедине, яростно схватив её за волосы, едва не вырвав их к чертям под корень, швырнуть как тряпичную марионетку на кровать. Один раз он во время совсем уж лютого бешенства на очередной её, очевидно, недостойный величественной дамы поступок, разбил ей голову – и Лян стойко в ванной сама наложила себе пару швов.
Поначалу она часто яростно стирала трясущимися пальцами так и бегущие по щекам слёзы злости и отчаяния. Затем стала странно привыкать к припадкам бешенства безумного мужа. А в сексе…если прежде она изо всех сил вырывалась, забрасывая его проклятиями да мольбами и воя от пронизывающей боли, раздирающей её нежные слизистые оболочки, то в какой-то момент поймала себя на мысли, что жаждет выть иным образом, охваченная порочной страстью, когда её Юйси снова и снова берёт её самым жестоким образом. Она не соврала в том, что когда-то он казался ей тёмным принцем. Она не соврала и сейчас, когда признала, что он того ей не обещал. И не соврёт себе, заключив, что, между тем, принцы вовсе не апогей её нездоровых фантазий.
-Я не так выразилась, Юйси. То, что Вы для меня делаете, я…наверное, я не говорила, насколько сильно благодарна за заботу. Это так…я признательна за это. Просто…
Лян никогда не лезла за словом в карман и умела ответить не резко, но весьма остроумно. Ей казалось, она была в состоянии постоять за себя. Как упорно отстаивала личные границы в доме Банлу, будучи тогда служанкой. Молчаливо и услужливо подавая напитки, одновременно демократично и безапелляционно уворачиваясь от попыток «дорогих» гостей пьяно хлопнуть её по пятой точке. Она всегда мечтала принадлежать лишь своему супругу, чтобы любимый мужчина стал её первым и единственным, раз и навсегда. В глубине души чувствуя – Юйси тот самый. Младший сын хозяина, что смотрел на неё не похабно, как прочие. Но изучающее мрачно. Она же, пропуская вдохи, спиной ловила на себе его задумчивые взоры. А потом она не справилась сама. И он не отступил в сторону, равнодушно слушая её крики, а защитил.
Теперь же её мечты стихийным образом исполнились. Но что же не даёт ей покоя? Не то ли, что они четверо строят своё не вполне адекватное счастье на костях убитого клана – уж, поверьте, после учинённой Сюем с Юйси расправы над роднёй, там почти нечего было хоронить и собирать. Повсюду были реки крови. Юйси тогда предстал совсем иным перед глазами насмерть перепуганной Лян. Она ни на что не надеялась и молилась всем Богам, чтобы смерть её не была мучительной. Просто одним ударом меча. Но он ударил её стрелой любви в самое сердечко, когда себе забрал.
Да нет...дело совсем не в былом клане. Никто, кроме братьев Банлу, в те времена не был добр к Лян. И её жизнь, безусловно, переменилась к лучшему. И нынче она смело может звать себя подругой Бей, а не простолюдинкой, не смеющей приближаться к молодой госпоже, дабы не испачкать ту после мытья тонны грязной посуды стёртыми в кровь пальцами. Юйси…он ведь чертовски прав. Он не изводит её домашней работой и, если не звереет в приступах, старается её беречь, по-своему, как умеет. Она чувствует. Так, значит, Лян истинно «бесится с жиру»? Она вздыхает. Виновато потупив глаза в пол.
-Я не робот, не кукла. А живой человек, из плоти и крови. Я стараюсь угодить. И простите, что на меня пришлось зря потратить еду.
Лян, присев на колени, убирает с пола разбросанную еду и протирает остатки сока. Наверное, это она сама никак не изживёт в себе пресловутую прислугу. И она в себе видит служанку, а вовсе не Юйси.
Лян поднимается на ноги, взяв мужа за руку. Она никогда не ныла, не стенала на судьбу. Причём, с детских лет, хоть на тот момент её жизнь уж точно нельзя было назвать завидной. Она и не думала, будто судьба ей пусть слегка изощрённо улыбнётся, порочно звериным оскалом загадочного Юйси. Того, что стал любимым, важным и желанным. И она так боится привязаться к нему своей душой, с ужасом понимая – что уже давно привязалась мёртвыми узлами.
-С детства обожаю красную рыбу. Однако, у меня аллергия. Но я видела, как Вы старались её достать, и не могла не попробовать. Только если сейчас съем ещё, мне конец.
Она ласково и совсем немного пугливо проводит ладонью по его щеке. Лян уже знает нрав Юйси – он только выглядит апатичным и отрешённым от мира – однако, в любую минуту может вывернуть её запястье так, что Лян взвоет раненой волчицей. Под самую кожу проникает животный страх – ведь она сознаёт, в голове Юйси содержится некая программа. Он не станет отступаться от оной и окончит жизнь непокорной жены, если действия той окончательно придутся ему не по нраву. Лян дрожит, эту самую дрожь всеми фибрами стремясь погасить и успокоить хаотично размётанное сознание.
-Да…я сказала тогда, повторю…не хочу умирать. Решать Вам.
Голос понижается до хриплого полушёпота. Словно ветер метнул ворох осенней листвы. Лян с Юйси не юлит и не пытается перемудрить своего мужа. Её слова про тяжёлую аллергию правдивы. Как и то, что утром она на его глазах съела тот первый бутерброд. А потом, едва зайдя в комнату, обложилась таблетками и ингаляторами, сипло стараясь продышаться. Она не могла не оценить старания мужа, она даже готова была фактически травить себя. Но не ожидала, что он станет насильно пихать в её горло еду. Наивная пташка.
Почему она не говорила о своей особенности раньше? Лян ведь девушка не робкого десятка, не из тех, что стремятся казаться невидимым приложением к мужу. У него есть своё мнение, горделивость. Она молчала, ибо не думала, что для него это имеет значение. Но, когда ей грозит смерть от удушья, стоит Юйси переборщить с накалом кулинарного авторитета – продолжать отмалчиваться не лучший выбор.
Она понятия не имеет, что он сделает и как отреагирует. Может, свернёт ей шею. Она помнит его беспощадный взгляд в ходе той жуткой бойни – и его же невозмутимое лицо среди горы изуродованных трупов. То, как грубо он сжимал её хрупкую руку железной хваткой, дав единственный выбор – умереть или быть его. Она так испугалась в тот день…и в тот день она так возбудилась от его безумной, бескомпромиссной, тираничной и властной решимости.

 Отправлено: 04.06.23 01:36. Заголовок: - Нет, ты не говорил..

- Нет, ты не говорила, как благодарна, - зачем-то произносит Юйси.

Он сложный, он не какой-то совсем уж робот, но, видимо, сдвиги в его ментальном состоянии все же дают о себе знать. Он аутично реагирует на слова. Ему ее благодарность не нужна, при этом он просто соглашается с тем, что она, по его мнению, недостаточно благодарна за свою нынешнюю участь. Он ведь мог ее убить, а он забрал ее, он спас, он сделал ее своей.
Все просто. Сюй желал эмоций, а Юйси со своим безумием и жестокостью желал спокойствия. Неповиновение его не возбуждало. Его возбуждала покорность, возможно, по этой причине, он смотрел на Лян иначе уже тогда. Она была служанкой, покорно выполняющей приказы. И это привлекало Юйси. В симбиозе с тем, какой она была красавицей.

И поэтому он почему-то позволяет ей самой собирать еду. Он не видит в ней служанку, но его заводит ее покорность и то, что она не такая, как Бей, которую с собой привез Сюй. Он же просто наблюдает за тем, как она убирается. И позволяет ей взять его за руку. морщится слегка от ее откровений.

- Я не вижу в тебе служанку, - откликается он на ее это откровение и на то, как она касается его щеки своей мягкой ладошкой, - но мне нужна твоя покорность. Ты должна понять, что я не приемлю непослушания, - он говорит даже мягко, - я тебя увидел еще в доме клана. И твоя покорность, твоя красота и нежность привлекли меня.

Она совершенно невероятная. Юйси, когда они с Сюем еще были завидными женихами влиятельного клана, умудрился встречать много девушек на своем пути. Юйси никогда не был альфа самцом, он был, скорее, асексуален. Его не слишком привлекали женщины, его брат, скорее был, любимчиком девушек. Юйси с женским полом был холодно отрешенным, потому что привлекла его когда-то впервые лишь Лян. Но за это он возлагала на нее огромные надежды. На ее нежность, красоту, покорность и стремление ему угодить, Юйси и сделал ставку, когда забрал ее себе. Он ее выбрал, когда она была служанкой. Потом выбрал ее той, кого забрал. А сейчас она официально его супруга. Юйси самый верный человек на свете. Но он физически не умеет терпеть капризы.

- Молю не разочаруй меня… останься моей Лян, - как-то теряясь в самом себе шепчет он. Она капризничала. И ему хочется это забыть. Поэтому теперь скулит уже он, умоляя ее быть той Лян.

Она не хочет умирать, да сейчас он бы и не убил ее никогда. Тогда на пепелище, несмотря на всю свою влюбленность в покорную Лян, он бы отрубил ей голову, если бы она выбрала смерть. А сейчас… если она капризничает и его не хочет, если он ее не устраивает, то у него болит голова, ему ужасно, и его тошнит. Свернуть ей шею он не сможет, ведь ее глазки всегда его остановят. Он может лишь попросить о помощи своего брата, если Лян решит от него отказаться. Здесь же не идет речь о том, чтобы просто отпустить Лян, раз он ее спас. Нет. Или она его или она мертва. Понимает ли это Лян, осознает ли она, что подписала контракт, пусть не с Дьяволом, но точно с кем-то из его демонов?

- Почему я не знаю о твоей аллергии? – очень тихо и спокойно спрашивает он, перехватив ее маленькие пальчики.

Ему хочется взбеситься от очередных секретов, что были запрещены в их отношениях. Он ведь явно ей сказал, что она его жена теперь, что они друг друга поддерживают, что они честны, что они говорят лишь правду.
Но Лян скрыла от него важную информацию. Он старался ради нее, омега три, полезные жиры. А, оказывается, ей было даже нельзя. Но Лян молчала.
Внутри Юйси кипит ярость и непонимание.

Он сдавливает ее пальчики в своих руках, ненамеренно причиняя боль, просто это его недоумение и ярость.

- Составь список продуктов, на которые у тебя аллергия, - властно, требовательно, - чтобы я мог сделать для тебя завтрак, обед и ужин, что не навредят твоему здоровью, - это уже звучит мягко и заботливо, если она покорно ему подчиняется.

Он вздыхает. Взгляд его стеклянный. Поглаживает ее пальцы.

- Ненавижу секреты. Обещай, что больше не будет секретов, - он не угрожает, хотя в тоне есть угроза.

 Отправлено: 07.08.23 00:27. Заголовок: -Это моё упущение. Я..

-Это моё упущение. Я... очень благодарна.
Мягко произносит Лян онемевшими от охватившей паники губами. Её паника - не истеричная, не шумная. Когда Юйси смотрит с невозмутимым бешенством, словно раздумывает - с той же лёгкостью, как выбирал бы, съесть ли пельмени или же сосиски на обед - не будет ли целесообразнее лишить её жизни. Она же кротко замирает, а губы будто живут отдельно, как опоясанные наркозом или же морозом в суровую зиму.
При том, что, конечно, она предусмотрительно желает мужу угодить и не имеет окаянства злить его ещё серьёзнее - всё же, Лян говорит истину. Ей действительно становится неловко за то, что она за своими страхами, смятением, волнениями и дурацкими капризами умудрилась забыть о такой человеческой вещи, как благодарность.
Бей ни раз беззлобно, с налётом снисходительной ласки, резюмировала, что Лян - сумасшедшая, раз как-то мирится с подобным раскладом как в строгой казарме. И вправду, было в Юйси нечто необычное...как в маньяке в давно увиденном Лян фильме. Тот, нарядив свою жертву словно фарфоровую красавицу, накрасил помадой на кукольный манер, стал делать её фотографии, и та ожидаемо психанула, едва тот спустил бретельку старомодного платья. Тот же, как заведённый робот, окинув её беспристрастным взглядом, сообщил - у куклы не может быть желаний. И полоснул по белоснежному горлу, угомонив её крики. Быть может, в чём-то Юйси был похож на жестокого робота, не знающего жалости. Только Лян была той, что не отрицала в нём тёмную сущность. Вместе с тем, видела и иное. Он мог ударить её с совершенно спокойным лицом, так, чтобы отчаянно звенело в ушах. Но также задумчиво гладил по волосам, когда, к примеру, у неё раскалывалась голова от давно привычных ей приступов мигреней. Он чуть было не заставил её подавиться завтраком. А завтрак этот он приготовил своими руками, хоть мог себя не утруждать, раздавая указания новоиспеченной супруге. Он же, пусть на свой странный лад, старался её порадовать. Лян это чувствовала.
-Я правда не хочу умирать...Просто, раньше, наверное, боялась боли и смерти. Но, по сути, ничто не держало. А теперь мне есть что терять. И не хочу умирать поэтому.
Так, как есть. Юйси не вполне прав в своих наблюдениях – Лян всегда была послушной и покорной с ним, с его братом, их гостями и, разумеется, родителями. Если кто вдруг надумывал над ней потешаться или пытаться уязвить, она всегда молчаливо лишний раз не отрывала глаза от пола, как положено. Но, будь она пустой куклой, её сейчас не было бы здесь. Она бы не выжила в жестоком укладе клана папеньки братьев Банлу, что и пальцем бы не шевельнул, коли бы все, кому не лень, задирали юбку приглянувшейся служанке. А она успешно находила выходы, ускальзывая от навязчивого внимания…кроме того раза, когда чуть не попала в капкан. Того раза, когда ей с трудом удалось унести ноги, но пережить достаточно унижений и после в бессильной злобе рыдать в подушку. Юйси…он снёс головы её обидчикам. А нынче, наплевав на всё, сделал её не только своей женщиной, но своей супругой. Не просто особенной, какой-то одной из. Единственной. Он подарил ей семью. И её семья – Юйси и Бей с Сюем. Даже при всём понимании – попроси Юйси, и Сюй найдёт в себе силы убить жёнушку брата. Даже если вдруг сам Юйси не сумеет, он же ясно дал ей понять – из этого дома его Лян выйдет вперёд ногами. Иначе никак. И она не наивная принцесса, дабы опрометчиво нарываться и проверять на прочность свою удачливость.
-Простите мою глупость. Впредь, буду вести себя, как подобает хорошей супруге. И не стану разочарованием. Меж нами не будет места для секретов. Обещаю.
Лян не пытается вырвать ладонь, когда её нежные косточки начинают потрескивать под его крепким нажимом. Она прекрасно знает – если станет вырываться, будет хуже, и её супруг ещё сильнее войдёт в раж. Шепчет тихо, боясь вспугнуть на холодной глади озера буйствующее и безоглядно сметающее всё вокруг цунами. С другой стороны, Лян и не думала говорить с Юйси о своей аллергии вовсе не с целью утаить от него эту информацию. Ей лишь казалось, его навряд ли заботят её проблемы, душевное или тем паче физическое состояние. И, откровенно говоря, несмотря на его явную злость – кою она осторожно научилась различать даже по лёгкому движению бровей – сиё трогает Лян до глубины души.
Вздохнув, она послушно тянется к блокноту на тумбочке, чтобы быстро написать требуемый список. Конечно, из-за нервозно накалённой её глупостью атмосферы она немного запинается, впрочем, старательно и методично записав весь нехитрый перечень. Аллергия у неё не на многое. Красную рыбу да некоторые морепродукты. Словно насмешка судьбы. Она их обожает всеми фибрами. И муж не против иногда побаловать её подобным пиршеством. Прежде она не думала об этом, ибо не могла позволить. А теперь, выходит, всё равно нельзя, однако, энтузиазм Юйси её побаловать топит сердце, приятно задевая за живое.
-Юйси...Вы тоже мне понравились задолго до случившегося. Я подумать не могла, что когда-то посмотрите на меня иначе. И там, на пепелище, не сомневалась, что останусь без головы. Но Вы дали выбор. Я его сделала. И буду делать всегда. Мой выбор не изменится. Этот выбор - мой любимый.
Она робеет, ощущая, как зарделись щёки от слова «любимый». Но именно так она ощущает. Лян также странная девочка. Ей отчего-то сложнее выдавить из себя некоторое подобие романтики, чем оказаться перед ним обнажённый, даже в их первый раз, когда она была растеряна и напугана стихийными кровавыми поворотами в их ныне сплетённых жизнях. А он разрывал её на куски с таким же стеклянным выражением. И, как бы она не кусала губы, стоит признаться себе – то, каким яростным он являлся в постели, сохраняя отрешённый вид, возбуждало её до умопомрачения.
Она всегда была зажатой, сдержанной. Сегодня же ей почему-то хочется, чтобы он знал – она к нему привязалась. Как сильно его полюбила. Она вновь касается его щёк ладонями – с пылкой лаской. Нежно ведёт одной рукой по его плечу, а другая дразняще развязывает пояс его статных одежд, обнажая крепкий торс. Она горячо прижимается губами к его коже, в районе груди, она, по сравнению с мужем, миниатюрная, «карманная» девочка. И эта разница в росте выглядит и сексуально и умилительно.
Нежными пальцами немного стыдливо и страстно исследует его тело – пусть всё ещё смущаясь своей проявленной инициативы, но полная жажды ему показать, сколько их эмоции взаимны. В некоторой степени Лян лукаво смекнула, каким приятным для обоих способом можно успокоить его гнев…с другой же стороны, она ощущает внутри рвущийся наружу трепет и возбуждение, когда увлекает мужа на ложе, опрокинув на постель и, навалившись сверху, сладко пытая чувственным, глубоким поцелуем его губы – вся млея, ощутив, как его хватка становится железной, и он, резко перевернувшись, берёт власть в свои руки и подминает её под себя. Юйси оставляет на её теле животные отметины. А Лян ненормальная, благо, заводится ещё сильнее, лианой обвиваясь вокруг его тела, пока тот яростно вдалбливает в неё свой член. Она же не сдерживает пошлые стоны ему в губы, лаская пальчиками его взмокшие от напряжения волосы и жадно слизывая пот с его шеи. Она глубоко затягивается его запахом. Она упивается им, и шепчет на ушко в исступлении слова любви.

 Отправлено: 17.02.24 04:24. Заголовок: Сюй которую ночь меч..

Сюй которую ночь мечется по кровати в холодном поту. Ночные кошмары стали его постоянными спутниками, не давая покоя. Под его глазами пролегли глубокие синяки, практически чёрного тона, и черты лица заострились, словно у покойника. По большому счёту, он заслужил всю эту пытку добровольной, если не сказать настойчивой тяги учинить себе бессонницу - лишь бы отодвинуть леденящий душу момент отхода ко сну. Он не милый, сахарный мальчик, что просто так, без причины, сосредоточенно, почти благостно да упоительно играет на рояли, дабы крепко не заснуть. Задремать и за этой лёгкой дрёмой, пусть не отдохнуть и не расслабиться, но главное - не видеть сновидения. С той поры кроваво-огненной расправы, острыми камнями лежащей виной на его душе, в понимании Сюя истинный подарок судьбы - просто не видеть снов. Никаких. Он уж явно не среди тех, кто заслуживал подобный подарок.
Эта ночь выходит для него особенной пыткой. Он пытается вырваться из капкана Морфея, но у него ни черта не выходит. Сцепив зубы, он, не отдавая себе отчёта, будто лунатик, валится с кровати на пол, в странной агонии, судорогах, будто грёбанный эпилептик. К слову, он ничуть не подивится, коли скорее рано, чем поздно, его накроет тяжёлый приступ лунатизма, и он закономерно выйдет с крыши. Или нечто более...болезненное. Подсознание ведь часто диктует сны. Подсознание диктует ему чувство вины и изматывает. Но сознание и твёрдая воля противятся. Он знал, на что шёл. Знал, что делал. Сладкий мятежник преступного клана Банлу. Тот, кто, пожалуй, мог закрывать глаза на бесчинства своей семейки. Но не сумел принять, как из любимого брата, единственно по-настоящему близкого ему родственника - Юйси - отец вдохновенно пытался лепить кровожадного монстра по своему образу и подобию. Сюй не питает иллюзий, будто его жестокий братец - невинная маргаритка. Однако...при равенстве их положения, с точки зрения нынешнего, нового и пока покрытого тайной клана - Юйси преданно прислушивается к Сюю. И Сюй бы никогда не стал использовать доверие брата, дабы направить по желанному ему самому пути, если бы сознавал, что сей путь не желаем для Юйси. Именно так поступал жестокосердечный отец. Сыновей для него не существовало. Только пешки да марионетки.
Человек из сна с пока ещё неуловимыми очертаниями всё продолжает удерживать Сюя в царстве Морфея. Терзать смутно знакомыми нотами голоса, тем, что не выходит из сумрака, словно свет может тут же сжечь его дотла…Впрочем, этот человек уже был сожжён дотла, и ныне его пропитанные пылью да пеплом останки, вероятно, так и не нашли покоя на том пепелище, залитом кровью. Его убийцами стали собственные дети – Сюй и Юйси. У какого-нибудь якобы праведно благородненького Савады Арисима седые волосы бы встали дыбом от подобного бесчинства. Что же, он был бы прав в требованиях искупления кровью за кровь, однако, Сюй, по крайней мере, видит себя не столь циничным. Как бы трагикомично сиё не звучало. Он не отдаёт лицемерно мрачноватые поклоны и не погребает с почестями своих врагов, коих сам же порубил на куски. Даже если врагами неожиданно сделалась собственная семья.
Человек из сна шагает к нему, впрочем, избегая полос солнца, кое покрыто туманными бликами. Сюя пронзает запоздалая догадка. Отец. Кто иной, кроме него. С этим зловещим баритоном, надтреснутым смехом. Он говорит своему убийце сыночку не вполне то, что Сюй ожидал бы услышать.
-Ты? Вот уж не думал, будто посмеешь показаться мне на глаза. Даже моему трупу, сынок. Ты оказался не таким уж слабаком. Поглядим, малыш, насколько хватит твоей храбрости закончить начатое. Сколько ты протянешь…лет…месяцев? Хм…Неплохо. А пока убирайся. Синигами ещё не записали твоё имя на надгробном камне.
Позади Сюя открывается лестница, а отец грубо толкает его ногой, и он падает. Тут же очнувшись, весь покрытый ссадинами и отбивший себе спину. Наверное, это от дурацкого падения с кровати. Локоть и затылок здорово саднят, а Сюй ощущает прилив робко счастья, что луна уступила место рассвету. Теперь ему заново придётся со страхом считать часы до нового сна. В каждом из них его упрекают и насмехаются те, кого Юйси растерзал по его указанию. Сюй же рад одному. Пусть его терзают призраки. Ведь они понимают истину. Виновен не тот, кто заносил катану, хотя, не так активно как разбушевавшийся брат, Юйси также скромно не стоял в сторонке, нечего таить греха. А повинен тот, кто пожелал крови. Неважны причины? Для него причины – самое главное. И даже в пытающих его снах он не принесёт извинений этим людям, что калечили и ломали многих невинных, не сделавших зла. Тем людям, кто и собственных детей бы пустил в расход, потребуй того обстоятельства или посмей те открыто бушевать. Сюй лишь опередил вероятное развитие событий, если бы он имел наивность предложить брату покорно просить отца о возможности для них беспрепятственно покинуть едва ли не разбойный семейный клан.
Вскоре, в полумраке ранних часов, когда домочадцы уже либо же ещё мирно спят, он почти машинально оказывается у фортепьяно. Движения его пальцев медлительные, словно он обратился в сомнамбулу – как у всякого человека, что патологически не высыпается. И всё же, руки ещё помнят как играть. Матушка его учила, когда отец не слишком лютовал и не заставлял его размахивать катаной. Юйси больше нравилось размахивать, и его матушке за пианино усадить не давалось. Их мать, к слову, почила задолго до расправы от старомодной чахотки. Отцу было плевать, даже когда она кашляла кровью в белоснежный платок. Сюй смутно помнит, он был маленький. Но в последний день своей жизни она улыбнулась и попросила служанку красиво накрасить её ставшее бескровным лицом. Наверное, уже в тот момент Сюй понимал, что он или свергнет тиранию отца или умрёт.
Её присутствие он ощущает спиной, лёгкими, сердцем, каждым сосудом. Он ласково улыбается себе под нос, продолжая мелодично заторможено водить пальцами по клавишам, напряжённо прикрыв глаза, силясь вспомнить давно забытую мелодию, что наигрывала нежная матушка.
-Бей, моя отрада, отчего мнёшься в дверях? Прошу, заходи. Ты же знаешь, я здесь не медитациями балуюсь. Просто праздно предаюсь унынию, ленюсь и психую внутренне. Ничего нового, малышка.
Сюй, при всей лености да ставшим хроническим опасным недосыпе, устало поднимается со стула, дабы галантно протянуть руки любимой…подруге? Нет… любимой девочке. Она вольна считать его другом сколько угодно. А он так нежданно для самого себя властно и капризно не требовал, но попросил её в городе зваться его фамилией. Она…женщина его мечты, была одной из главных причин, отчего он методично и сознательно шёл к уничтожению своей семьи. У Сюя вроде бы довольно добрый, но своенравный и затейливо жёсткий разум. Он мальчик анализатор, порой выглядит суховатым, порой эмоции бьют через край. И он не подонок, что безвозмездно избавил Бей от необходимости выйти замуж за какого-то мудака, что подобрал её расчётливый папаша, точно также, как невесту подобрали бы и Сюю и Юйси – уж младший точно психанул бы в момент, когда предложенная девица ему бы не понравился, а Юйси на памяти Сюя не нравился никто, кроме миловидной служанки, ставшей женой. Что же до Бей…Сюй не мог забраться в её мечтания и повернуть там винтик, отключающий тягу к свободе…от него, что каждый день томила его и разбивала сердце вдребезги. Он не душный паршивец и, ощутив, что она играется, а на деле он не люб ей, рано или поздно примирился бы с этим. Но он же всеми фибрами чует эмоциональную отдачу от Бей. Она будто бы извечно чего-то страшилась. Его бесстрашная девочка, которая от слова «отношения» впадала в панику и ступор. Так вот, Сюй бы не смел её заставлять или давить на мнимую благодарность за «освобождение» от клановых пут, никогда. И всё же, мысль о том, что его малышку мог бы получить какой-то мерзкий жених, что наверняка бы обладал изрядным состоянием, а не манерами, ибо лишь это волновало прагматичного главу клана Кай. От любящих отцов дочери не сбегают, роняя каблучки. Даже с друзьями детства. Даже желая свободы от предрассудков клановых навязчивых убеждений.
-Тебе тоже не спится, солнце? Только не говори, что ты снова завела будильник, дабы из принципа подняться с первыми петухами.
Ласково журит он её, уже с не отрешённым лукавым прищуром, мягко чмокнув в щёку. По-дружески. И, не удержавшись, чмокает и в шею у плеча – отнюдь не по-дружески. Пьяно затянувшись носом её ароматом. Сводит с ума. Он влюбился с первого взгляда, когда увидел ещё девчонкой с высоким хвостиком и горделивым, при этом весьма бойким и любознательным взглядом. Коль однажды она согласится стать его супругой, он будет самым счастливым мужчиной. Если она не захочет – он умрёт холостым. Но предпочёл бы умереть…её мужем. Она стрелой в сердце.

 Отправлено: 19.02.24 23:31. Заголовок: Бей не умеет признав..

Бей не умеет признавать свои страхи, которых у нее миллион. Она знает, что Сюй плохо спит ночами. А еще знает, что сама ворочается, что долго не может заснуть, пристрастилась к вину перед сном, чтобы отключить голову. Потому что ей страшно. У них у всех разные страхи. У Бей страх, что за ней придут. Ее выследят. Клан Сюя и Юйси уничтожен. Но клан Бей не уничтожен. У нее там где-то осталась традиционная семья, и ей хочется верить в то, что ее отпустили или просто решили, что она погибла и перестали оплакивать. Но она прекрасно так же понимает, что все не просто так. Да, у нее с семьей были сложные отношения, ее тянуло к свободе, а они видели в ней наследницу сильного клана. Но не то, чтобы они все друг друга ненавидели. Просто Бей выбрала не семью, а возможность свободы. Только глупо думать, что ее семья просто махнет рукой на свою наследницу и забудет, кто она такая или похоронит какие-то неведомые кости.
И ей очень страшно, что ее всего лишат, когда она познала свободу. Когда она может просто красиво наряжаться, выходить в кафе и рестораны, заказывать себе вино и вкусную сырную тарелку, читать, сидя у окна. Немного флиртовать с теми, кто к ней подходит, но никого не подпускать. Но в этом и есть свобода. Что флиртовать хочется и можно. А дальше заходить не хочется. Погулять по городу в красивом современном луке хочется. Но потом она спокойно возвращается в их владения, даже может надеть традиционные одежды, если у них ужин вчетвером, Бей, Сюй, Юйси и Лян. Лян всегда почти предпочитает одежды, как и Юйси. А Бей почему-то еще так стыдливо нравится, когда Сюй выбирает современный облик.

Ей все это нравится. Бей ужасно боится просто все потерять, не слишком понимая, как тяжело Сюю справляться одному и одному восстанавливать клан. Юйси – воин. Юйси может отвоевать, встать в оборону, напасть, устроить пожар и вступить в бой. Но Юйси не стратег. Он больше думает другим. Своими возможностями и своими способностями к бою. А Сюй должен думать. Он должен постоянно размышлять, строить планы, на самом деле, от него зависит так много, что Бей даже стыдно становится.

Еще более совестно становится, когда она слышит грустную мелодию фортепьяно. Словно слышит, как болит и тревожится душа Сюя. Он ведь, в любом случае, остается ее другом, человеком, с которым они были с самого детства, человеком, которому она безумно доверяла. Ей казалось, что иногда он корил ее за отсутствие какой-то стабильной привязанности к нему, за отсутствие желания создавать с ним семью. Только взглядом, конечно. Как она корила его так же взглядом за то, что он просто не мог себе позволить тусоваться пьяно с ней по ресторанам, вести себя так свободно, как она мечтала. Он не просто не мог себе того позволить. Он и не хотел так жить. И она чувствовала, что ради нее он, наверное, бы стал тусоваться и обливаться шампанским, если бы мог. Но Бей бы почувствовала фальшь, так что смысла нет.
Только сердце у нее сжимается. Она, как будто бы невольно умеет читать даже между строк мелодии, что он играет. Как будто бы ее привязанность к нему куда сильнее и глубже, чем она пытается убедить и себя и его. и то, как она быстро натягивает на себя платье, но по-настоящему красивое, так же дает ей понять, что все не так просто между ними. Что она готова мчаться на его мелодичный зов. Но хочется мчаться красивой, пока есть такая возможность.

- Ты беспокоишь меня в последнее время, - хмурится Бей, как будто бы капризно его журя, но это ее дурной характер, - у нас проблемы, да? Ты совсем не спишь.

Ей страшно еще и слышать правду. Что у них все плохо, что они не справляются. Вернее, не справляется Сюй, потому что все лежит на его плечах. Это очевидно, что со всем должен справляться Сюй. Ему нужен клан. Никто не может справиться в одиночестве. Сюю нужен кто-то, кто мог бы помочь и облегчил его ношу. Юйси с этим, очевидно, не справится. Юйси справится с тем, чтобы до последнего вздоха за брата стоять и за клан и за семью, за Лян. Лян справится с тем, чтобы стоять за Юйси. Бей не справится ни с чем. И Бей совестно, что она никакой поддержки ему не дала. И не дает. И не знает, что сделать, чтобы поддержать.

А он целует ее в щеку, что привычно, а потом в изгиб шеи, что непривычно и так мурашечно пускает дрожь по телу.
Она мягко проводит пальцами по клавишам, она не знает, как играть, но ей не хочется слышать ту грустную мелодию, что он из души своей вывернул. Бей почему-то от этого больно.

- Я услышала твой зов, - честно говорит она, называя в своем понимании, вещи своими именами, - услышала, что тебе больно, тревожно и страшно. Расскажешь почему?

Заглядывает ему в глаза. Наверное, сейчас они впервые смотрят друг на друга почти одинаково. С доверием и нежностью.

- Мне страшно, Сюй, - признается она первой, - мне страшно, что меня отсюда заберут, что ничего не получится. Что меня у тебя заберут, - нервно губы облизывает, - ты меня не отдашь?