Отправлено: 12.01.15 18:08. Заголовок: Небольшая съёмная квартира сестёр Джайшал.

 Отправлено: 12.01.15 18:42. Заголовок: Он не сомневается в ..

Он не сомневается в том, что Индира ему откроет. Не потому, что он такой наивный и чукотский и думает, что она вся растаяла от того, что он заявился к ней на ночь глядя. Он не негодяй, он скорее бесшабашный мальчишка, который измотал ей нервы до такой степени, что она чуть что, так принимается хлопать перед его носом дверью и поносить его, на чём свет стоит. Он может показаться таким милым и совсем неплохим парнем, который просто заигрался в плохого мальчишку, и самое занятное, что он вовсе не так плох. Ну подумаешь, что Индра, наверное, вся извелась мыслями, почему её дражайшая сестра всё никак не вернётся с работы. И он ничуть не удивляется, когда она распахивает дверь, как на духу, словно караулила возле неё свою непутёвую сестру, и не думает обижаться, когда она с порога выпаливает что-то вроде «Шанти, где тебя носило». Он бы мог ей ответить на этот вопрос, хотя бы, чтобы она не переживала, но зачем, когда у него есть куда более насущные темы, ради которых он, собственно, и попросил Шанти немного припоздниться. Имея достаточно наглости, чтобы попросить её перекантоваться где-нибудь, если она, конечно, не хочет быть ответственна за то, что личная жизнь её сестры снова окажется за порогом. К слову, личная жизнь, это он. Да и что волноваться, тусуется же где-то в городе Шиям, например, брат он или не брат, чтобы не приютить сестру, а вот под кайфом он или нет, Киша мало волнует. Если честно, его не особо волнует и то, что Индира будет сама не своя, где носит её сестру, хотя бы потому, что так она будет злиться не на него, а ему это только на руку. Он эгоист и, как ненасытный сладостями ребёнок, волнуется, когда на него устремляется взгляд женщины его жизни. Кишан мнётся на пороге со своей глуповатой улыбкой, зато, что называется, от души, бестолково чешет в затылке, мол, что, не ждала, а я пришёл, но затем с присущей ему мягкостью, но решительно кладёт руки на плечи Индиры, чтобы постронить девушку и проскользнуть в квартиру. Ну и чтобы потрогать её, конечно, он же не без греха в конце концов. Он, конечно, догадывается, что она не будет прыгать от радости при его виде, но он и не напрашивался к ней домой, он вполне мог бы помириться и у неё на работе, вдали от соседских ушей, если уж это её так смущает. Но он же не виноват, что у неё выходной, а он просто не мог усидеть на месте. Вон даже упросил Раджа снарядить его по полной программе, вычитав где-то, что женщины до ужаса падки на качественную обувь и за неё могут всё простить. Иногда он воспринимает такие вещи слишком буквально. Он хитро подмигивает Индире и, удерживая свою трость подмышкой, как ни в чём не бывало проходит в дом.
-А ничего вы тут всё обустроили, уютно. Интересно, сколько раз я тут соберу синяков на свою башку, прежде чем смогу привыкнуть? Дома у вас было как-то попросторнее, я только сейчас заметил.
Он непосредственный и, между прочим, подслеповатый и ничуть не стыдится этого. Да и что тут, спрашивается, стыдится. Он хотел сделать гадость другому, ну должно же было даже везунчику вроде него хоть раз не повезти, а то прямо как-то неприлично было, что обычно его гадости удавались на славу. Хотя это, знаете ли, кому как. Он, к примеру, ни за что бы не назвал пакостью помощь по выдворению своей тётушки из тюрьмы. Только это другое, да и Индире совсем необязательно об этом знать, иначе, чего доброго, она ещё побьёт его от избытка чувств, а ему нельзя, это же так возбуждает, а он обещал себе, что у них будет что-то вроде серьёзного разговора перед тем, как с чистой, как слеза младенца, совестью, можно будет начать друг друга заводить.
-Что ты такая нервная? Ничего не меняется, моя мускусная специя, ты всё также неадекватно реагируешь на меня. Как тогда, когда мы впервые увиделись. Или как в тот раз, как мы подрались из-за тебя с Шиямом.
С наглостью у него всё в порядке, и ему ничего не стоит так беззаботно говорить о бывшему друге, которого он подставил также легко, как вообще шёл по жизни. Только вот плюнуть на свои чувства к Индире он не смог, как ни старался. И отказывать себе в том, чтобы получить её прощения не собирался, как бы она не пыталась указывать ему на дверь. Он вольготно расположился на диване и вполне недвусмысленно, трогательно приподняв брови, похлопал себе по коленям, приглашая Индиру тоже зря не изнашивать ноги, а усесться туда, где ей всегда рады. Шутка ли, его ноги просто созданы для того, чтобы она на них сидела, они вообще идеально друг другу подходит. Он лукаво смотрит на девушку, которая, наверное, даже зная его слегка офигевает, как он может вести себя, как ни в чём не бывало. Но это ничего, он тоже не очень понимает, почему она до сих пор не предложила ему его любимый чай со льдом. Но это подождёт, хотя, при виде своей крошки он был бы не прочь охладиться. Он задумчиво усмехается, не упустив из вида, как сверкают её чертовски ясные глаза, в которых он утопал всякий раз, как имел неосторожность в них заглядывать.
-Ну что ты, моё сердце, всё ещё дуешься из-за этого Форбса, как его там по батюшке, не напомнишь? Да не пошёл бы он, ну так, если положа руку на сердце? Только не говори, что ты никак не можешь забыть мне тот случай с тюрьмой, почему ты никак не можешь вбить себе в голову, что я, конечно, подлый трус, но до твоего Шияма мне далеко.
Нельзя назвать его пределом мечтания для девушек, которые мечтают видеть рядом с собой образец вежливой мужественности, но он гордится своей девочкой, которая запала на него не за какие-то деньги и прочую ерунду, а потому, что он для неё особенный, не такой, как все. Но она даже сама не понимает, насколько особенная для него, когда он ловит её руку и жарко прижимается к ней губами, не может оторваться и с силой притягивает её ближе к себе, чтобы обнять её за ноги и потереться щекой о её живот, словно нашкодивший кот, которого просто невозможно не принимать во внимание. Пока он ведёт себя даже очень прилично, но она прекрасно знает, что Киша не составит большого труда раззадорить или, чего доброго, разозлить, и тогда соседям придётся делать ставки, кто из них раньше вытолкнет другого в окно, а потом будет заламывать руки от собственной глупости. Она, наверное, думает, куда бы его лучше пнуть, чтобы поскорее вылетел вон и, желательно, подальше, а он занят более интересными мыслями, куда ему хочется страстно поцеловать её в первую очередь, а куда затем. Киш мечтательно улыбается и, несмотря на искреннее старание быть нежным, крепко держит свою любовь.
-Ну всё, прекращай дуться, тебе это не идёт, мне гораздо больше нравится твоя улыбка. Ну же, улыбнись мне, моя радость, побалуй своего влюблённого болвана. Я ведь не с пустыми руками пришёл, у меня для тебя сюрприз.
Ничего романтичного его сюрпризы не предвещают, хотя лично ему кажется, что все их шуточки на грани закона очень даже подходят под самую настоящую и, что не мало важно, не банальную романтику.

 Отправлено: 13.01.15 23:32. Заголовок: Заставить Индиру вый..

Заставить Индиру выйти на улицу в одеяниях индии практически невозможно. Она всегда сопротивлялась и даже в шутливой форме могла оговорить Шанти, что не расставалась с сари. Индира же скорее не выйдет никуда, чем откажется от своих обожаемых джинсовых шорт. Только вот дома все меняется, дома Индира носит Индийскую одежду и только в ней себя чувствует комфортно. Видимо, только в этой маленькой съемной квартире она может себе позволить поскучать по дому, по индии, по отцу. По беззаботному детству. Правда, сейчас она не может наслаждаться спокойствием и беззаботностью, потому что Шанти вообще-то должна была быть дома уже приблизительно тридцать три минуты и двадцать пять секунд назад. Не то, чтобы Индира думала, что Шанти может где-то там начудить в незнакомом городе. Но Шанти ведь такая недотепа, она могла бы запросто свалиться в какую-нибудь канаву и запутаться там в своей сари. Поэтому Индира нервничает, хотя и старается как-то взять себя в руки. Например, щелкая каналы старенького телевизора, что достался им во время того, как они снимали эту небольшую квартиру. И, когда в дверь раздается звонок, она буквально подпрыгивает, но выдыхает с облегчением. А, открывая дверь, уже начинает ворчать на Шанти, правда уже не так рьяно, как собиралась изначально, когда злилась. Но вот так сюрприз. Это совершенно не Шанти и Индира даже пытается закрыть дверь перед носом этого наглеца. Правда, она не слишком уж с силой толкает дверь, еще не хватает разбить ему нос, она пока не так зла, чтобы себе это представить. Он же в своем наглом стиле проходит в квартиру, да еще и имеет нахальство что-то там вещать по поводу того, что он привыкнет. Она буквально захлебывается от злости и даже не сразу находится, что сказать.
- Я проклинаю тот день, когда мы с тобой впервые увиделись. Проклинаю его каждый день. Я просыпаюсь и проклинаю его. И тебя я проклинаю.
Она всегда отличалась горячностью. Тем более, когда дело касалось Кишана. Она как люто его любила и была готова за ним на край света, так же люто его ненавидела за то, что он, как ей казалось, никогда не любил ее так, как она любила его. и, конечно, совсем не так, как она того заслуживала. Поэтому сейчас она действительно готова его убить. За многое. За то, что он ее предал. За то, что ведет себя так нагло, как будто бы вытирая о нее ноги, совершенно не считаясь с тем, что она его видеть не хочет. За то, что она все же хочет его видеть. Причин ее ненависти великое множество.
- Из-за тебя человек чуть не пострадал серьезно. И я чуть не пострадала, если бы меня вовремя не спасли. Ты хоть знаешь, что такое тюрьма? Так значит ты меня любишь, что готов оставить и бросить одну в таком ужасном месте. Я больше никогда не поверю ни единому твоему слову. Ты подлый человек.
Высказалась, вроде бы стало легче. Да нет, она не такая уж благородная, этим скорее была наделена Шанти сполна. Шанти была куда больше похожа характером на отца, благородного и светлого душой, чем Индира. Индира же пошла на то, чтобы провернуть то дело с Форбсом. Сейчас, да. Ей стало очень стыдно и она обязательно перед ним покается. Но ведь это не стирает то, что она уже сделала. Только вот Кишан так же допускает ошибку, когда вновь упоминает о ее брате. Она, конечно, сама не в восторге от того, что сейчас происходит с Шиямом и она даже буквально вчера все уши прожужжала Шанти, какой Шиям отвратительный и как он вообще смеет так заставлять переживать всю семью. Кажется, она даже произносила какие-то слова про него из серии «подлый», «трусливый», «эгоистичный». Но сейчас глаза ее загораются. Она смотрит на Кишана с такой ненавистью, которая может сравниться разве что с любовью, с которой она смотрела на него буквально пару недель назад. Она хватает со стены какую-то вазу, чтобы запустить в него. ваза разбивается буквально в нескольких сантиметрах от его лица. Слава Богу, что она не слишком меткая. Будьте уверены, что метила она в него, но хорошо, что не попала, иначе точно перепугалась бы до смерти и стала бы молить у него о прощении и умерла бы прямо у его ног, если бы умер он.
- Пусть твой грязный рот не смеет открываться и говорить что-то про Шияма! Не смей даже произносить его имени. Каким бы он ни был, он мой брат. А ты говоришь, что любишь меня. Ничего ты меня не любишь. Ты любишь только себя и я не хочу, чтобы ты ко мне приближался.
Выпалила она на одном дыхании, готовая разреветься от обиды, причем, если честно, то обида совсем не на то, что он высказался о ее брате. Самое обидное для нее – произносить то, что он ее не любит.

 Отправлено: 12.04.15 17:18. Заголовок: Было бы не совсем пр..

Было бы не совсем правдой сказать, что Киш внимательно прислушивается ко всем словам, что говорит ему Индира, и половину оскорблений пропускает мимо ушей, не потому, что ему нет дела до того, что она говорит и даже не потому, что считает их незаслуженными, а лишь по той причине, что заворожено смотрит на неё во все глаза, уперев подбородок в её нежную кожу на талии и продолжая нежно, но крепко её обнимать, не давая отойти подальше. Но она сама виновата, как можно быть такой красавицей, одеть такое ослепительное сари, что его в кои-то веки посетило желание иметь зрение получше, чтобы ничего не упустить. Он щурится, всматриваясь в то, как ей идёт этот невозможный голубой цвет. Он не был поклонником традиционных индийских одежд, но тут, что называется, глаза выпали. И он опомнился только, когда Индира чуть не треснула его по голове, отчаянно жестикулируя в гневе.
-Мне радостно слышать, что каждый день ты просыпаешься с моим именем. Всё правильно, я и есть твоё проклятие, а ты моё, это наша любовь. И чем больше ты меня ненавидишь, тем больше любишь, моя прекрасная злючка.
Он настолько умеет слышать в словах то, что ему хочется услышать, что порой непревзойдённо себя ведёт. Индира вырывает руки и освобождается от его тисков, чтобы всё же отойти, а он продолжает ей мягко улыбаться, растянув улыбку до ушей. Она делает его счастливым в этот момент, Киш считает, что это не так важно, проклинает ли его Индира или боготворит, ведь она о нём думает, и сама это признаёт, как бы не пыталась прогонять его и просить убираться из её жизни. Он ведь говорил ей, когда она за ним приехала, что она это сделала зря, что не стоило узнавать то, чем он живёт. Но, возможно, он живёт неправильно, но дышит только ей, и она просит у него слишком многое, когда предлагает отказаться от своей любви к ней.
-Пострадал, этот мальчишка? Не смеши, любовь моя. Я далёк от образа добропорядочного гражданина, но, если тебе интересно, спроси у этого Форбса на досуге, чем он развлекается. И ты будешь жестокой девочкой, если тебе всё ещё будет его жаль. Ты же не знаешь, я никого не выбираю просто так. Но только не тебя, потому, что сердцу не прикажешь. Но я только счастлив, что оно выбрало тебя.
Кишан хмыкает в ответ на её негодование. Нет, он мог бы её понять, то, что ей не нравятся его методы и то, с чем он связался, но не в случае с богатеньким мальчиком, который знает, где купить наркотики высшего качества лучше него. Мальчик, который напрашивается на то, чтобы попасться под горячую руку тому, кто сломает ему шею. И тот, кого уж точно не стоит гладить по голове, пока он будет хитрить и шмыгать носом, он, Киш, в своих отнюдь не безобидных проказах и то честнее.
-Послушай, я бы вытащил тебя оттуда, я ведь говорил. Признаю, я облажался, если бы я был чуть более смелым, то на твоём месте оказался бы я. Но я бы тебя вытащил, потому, что не имею смысла без тебя. Ты говоришь правильно, я подлый. Но разве нельзя быть подлым и полюбить? Я себе не враг.
Он вскакивает на ноги, подлетает к Индире, хватает её за руки, не пытаясь нарочно выворачивать ей запястья, просто пытаясь её удержать, так, как ловят губами воздух после задержки дыхания. Он совершил промах, поддался своей осторожной натуре и предпочёл выгораживать себя, а не её, и у неё есть все причины в нём сомневаться. Но и правда не оставил бы её там. Если бы это было нужно, он бросился бы под пули полицейских, лишь бы прорваться к ней, но его разница со всеми этими героями была в том, что там, где можно было действовать мозгами, он предпочитал умолять сердце заткнуться и для начала задействовать их. Он проникновенно целует Индиру в плечо, крепко удерживая её от попытки от него избавиться.
-Так Шиям не сказал тебе? А я думал, у вас нет секретов.
На какой-то момент Киш просто теряет дар речи и, отпустив руки Индиры, как никогда напоминает обычного растерянного парня. Настолько он не понимал юмора в том, что Шиям даже ему успел повиниться, умоляя придумать, как его выручить, но ничего не сказал своим сёстрам. Его дело, конечно, но он был настолько уверен, что его девушка в курсе выходок брата, что даже и не подумал, что она стала бы его защищать. Но, раз защищала, то, получается, он сболтнул лишнего, и признал это вовсе не для того, чтобы спешить влезать в их конфликты, он же не дурак, лучше мирно постоит в сторонке. Но не мог же он упустить возможности себя оправдать, если бы не та ситуация, про Шияма бы он тактично промолчал. Но Индира говорит такое, что Кишан замирает на месте, уставившись на неё во все глаза, и увернувшись от вазы только интуитивно. Его как следует окатило водой, на волосах остались какие-то цветы, нет, не какие-то, те самые, которые он присылал Индире, когда она не желала видеть его, и клялась, что выкинула их за порог, даже не посмотрев в их сторону. Он снимает с головы цветок, рассеянно улыбается, что она ему соврала, наверное, сложно найти человека, который может так радоваться тому, что его обманули. Но затем, словно опомнившись, он отшвыривает этот цветок в сторону, сдув стекающую каплю воды со своей щеки и заговорив с хриплым надрывом, тихо, так, словно у него внезапно сел голос. Кишан чувствует, что у него на глазах выступили слёзы, и он их не стыдился, она словно проехалась по его сердцу катком. Ему сложно было причинить боль, он ко многим равнодушен, но она могла заставить его страдать, даже не касаясь, одними своими словами.
-Можешь назвать меня последними словами, швырять чем попало, я и не такое снесу ради тебя. Но не смей, слышишь, не смей говорить, что я не люблю тебя.
Он вспыльчивый индийский мальчишка, который отчаянно бьёт себя кулаком в грудь, размахивает головой, так, что брызги с его волос летят во все стороны, он не устраивает представлений, такой уж он человек, они и ссорятся, словно где-то в Болливуде, но настолько душевно, как не дано сдержанным европейцам. Он начинает шататься из угла в угол, не зная, куда себя деть и за что схватиться, с остервенением бьёт кулаком по стене с такой силой, что им даже соседи пару раз стукнули в ответ, но ему плевать, он на эмоциях, и хватает нож со стола, видимо, Индра готовила сладости для них с Шанти, чтобы побаловаться за просмотром кино, можно подумать, он не знал. Но сейчас ему не до того, он просто хватает нож и полосует себя по груди, на его рубашке проступает кровь, и становится заметно, что поранил он себя не хило, он, конечно, держится на ногах, но у него уже начинает темнеть в глазах.
-Ты моя жизнь, если моя любовь тебе не нужна, значит, ты готова лишить меня жизни. - Это, конечно, совсем не мужской поступок, он достаточно циничный, чтобы успеть подумать, что это расстроит и напугает Индиру. Но он вовсе не пытается её шантажировать, что выбросится из окна или что-то такое, он не такой. Он себя любит, это она сказала правильно, и он не стал бы намеренно себе причинять вреда, он скорее бы сделал всё, чтобы избежать этого и не запачкаться, да что уж там, ради своей репутации он даже подставил свою любовь. Но он любит её, и готов признать, что подлец и последняя сволочь, но не то, что не любит её. И он отчаянно хочет, чтобы в самом главном, что он хочет донести, она ему поверила. Он ведь не врёт, если Индира его разлюбит, ему не нужно ничего, и он не жалеет, что готов для неё отказаться от жизни, и в этом душевном, безмерно глупом порыве, он искренен. Потому, что она его жизнь.

 Отправлено: 14.04.15 02:03. Заголовок: Индира фыркает и раз..

Индира фыркает и раздражается. У него какая-то особенная способность выцепить из ее слов что-то позитивное. В ней так кричит глас обиды на него, ей так хочется его задеть, чтобы ему тоже было больно, как больно ей. И ей это совсем не удается, поэтому она готова просто наброситься на него и выцарапать ему глаза. Она действительно просыпается с его именем на устах. Она не считает его своим проклятием. И уж тем более, она не считает себя его проклятием. Ей кажется, что он ее совсем не ценит и не ценит ее любовь.
- Мне все равно, что ты говоришь. Я найду этого, как ты говоришь, мальчишку, и извинюсь перед ним. И за себя и за тебя. Тебе ведь не хватит сил признать свою вину перед ним. Ничего страшного, я сделаю это за тебя.
Она горделиво вскидывает голову, пуская стрелы прямо в него. словами и своими горящими глазами. Опасаться надо ту женщину, которая говорит спокойно, которая не пытается задеть и оскорбить, значит женщине просто стало совсем все равно. А пока женщина вот так пускает стрелы, значит пока она еще молится за отношения. И Индира все еще молится. Разве что она его действительно ненавидит и действительно сейчас уверена, что больше быть с ним не хочет. Он кажется ей плохим человеком, но это половина беды. Большая беда в том, что он ее не любит.
- Одни слова. Ты только говоришь, что вытащил бы меня. Ты этого не сделал, ты бросил меня в беде. Я тебе так многое прощала, ты много раз меня оставлял, но бросить меня в беде это перебор. Я не хочу слышать твои лживые насквозь слова.
Она пытается не давать ему касаться себя. Не потому что неприятно. Но она действительно этого не хочет, ей действительно от его прикосновений больно и тяжело. Она решила для себя окончательно, что она не хочет его больше видеть. Она была уверена, что больше никогда не поверит ни одному его слову. Ну что же за власть у него такая над ней, что она уже в своей голове верит в то, что, может, он и правда ее бы вытащил. Нет! нельзя ему верить, он вероломный и он подлый. Она встряхивает волосами и умудряется вырваться и отойти от него.
- Что не сказал мне Шиям? Начал, говори до конца. Хотя нет! молчи. Не желаю с тобой разговаривать.
В ней играет и любопытство и это упрямое нежелание проявлять хотя бы какую-то заинтересованность в этом подлом и вероломном молодом человеке. Только она не может взять в толк, что как раз всем своим видом показывает именно заинтересованность, причем в нем и совсем неважно, что он там говорит.
Она наблюдает за его этой рассеянной улыбкой и внутренне как девчонка, как жестокая школьница, радуется, что ее стрелы все же попали в цель. А она вспыльчивая девочка, эмоциональная и многие вещи она делает интуитивно и от чистого сердца. Она потом может даже жалеть. А сейчас она просто улыбается, как маленькая и жестокая девочка, которой она, конечно, совсем не является.
- Ты меня не любишь. И, видимо, никогда не любил.
Она смакует каждое слово, прекрасно видя, что причиняет ему боль. Но она ведь совсем не такая, какой сейчас хочет показаться. и поэтому, когда он мечется, словно раненый зверь в клетке, она невольно вся сжимается в комок и уже начинает жалеть о сказанном, конечно, сгоряча, конечно, пытаясь его задеть и чувствуя, что она имеет такую возможность. Он хватает нож и сначала ей почему-то кажется, что сейчас он запустит этим ножом в нее, по крайней мере это было бы логично, они ведь сейчас играют в игру, кто кому сделает больнее и пока, как ей показалось, она победила. Он полосует себя по груди и Индира вскрикивает и стоит ошеломленно, прижав ладошку к губам. Она совсем растеряна и насмерть перепугана. Он умеет манипулировать ей мастерски и она бы не могла назвать его своим проклятием, но она определенно может назвать эти отношения больной любовью.
Она бросается к нему, пальцами касается раны на груди, размазывая только кровь, а не слишком помогая. А потом быстро летит буквально в ванную, чтобы схватить белоснежное полотенце и уже через пару секунд прижимать это полотенце к его груди.
- Ну прости меня, я хотела тебя обидеть. Я хотела сделать тебе очень больно, я хотела, чтобы ты страдал так же, как страдала я. Я не такая плохая, чтобы причинять тебе такую боль.
Она быстро говорит, старается себя оправдать. Он манипулятор, она слабая в этих отношениях и она раз за разом попадается в его сети. Раз за разом она проигрывает все битвы.

 Отправлено: 02.09.15 00:35. Заголовок: -Я понял. Ты хочешь ..

-Я понял. Ты хочешь заставить меня ревновать? Где, чёрт возьми, твоё сердце? Как ты можешь так надо мной издеваться? Глупенькая какая, я же ревную тебя и без него. Но я тебе доверяю. Ревную и чертовски люблю.
Киш в ажиотаже размахивает руками, словно на него снизошло просветление, когда Индира умудряется вывернуться из его навязчивых объятий, но чтобы Киша успокоили эти её пылкие взгляды, об этом она может даже не мечтать. Непокорность, страсть и ненависть в её взгляде, которой она имела бы шансы его убить, если бы могла, его только распаляют, и он ловит её руки, с силой перехватывая за запястья и не давая так легко отделаться от него. Даже если он не подарок судьбы, а крест, данный непонятно за какие провинности, он её крест, как бы она не сопротивлялась его желанию залюбить её до нервного срыва. Он, хоть и был подлым и искал выгоду почти во всём, в любви был безголовым мальчишкой, который слепо доверял её любви, и ему не лезли в голову порочные мысли, что его Индира могла бы заглядываться на кого-то, кого им вздумалось провести. Другое дело, что её внимание он не собирался делить ни с кем, в этом он весь, с его уникальной особенностью перетягивать одеяло на себя и требовать окружать его далеко не всегда заслуженной заботой, пусть даже отнимая внимание у других.
-Я облажался, но не можешь же ты подвергать каждое моё слово сомнению. Если ты так мне не веришь, можешь вернуться в тюрьму, и ты увидишь, что я не позволю тебе там задержаться. Нет, я сделаю лучше. Только скажи, и я отправлюсь сдаваться полиции. Ну, давай же, я жду.
Когда он совершает попытку себя покалечить, а дурное дело, как известно, не хитрое, у него темнеет в глазах, и он даже падает на колени, но чувствует себя счастливым от прикосновения её ладоней к своей разгорячённой коже. Его бросает в жар, так, что он бы не отказался, чтобы его женщина снова запулила в него вазой с водой. Но он всё равно не может сидеть спокойно, он почти шепчет, но отчаянно бьёт себя кулаком в грудь и вертит головой во все стороны, словно отказывается верить, что она настолько плохого мнения о нём. Да он и сам понимает, что это её мнение взялось у Индиры из-за его поступков, она имела полное право надавать ему оплеух ещё после того, как он не подал руку Шияму, который оказался куда менее стойким, чем он. Но он ему не нянька, чтобы бегать за ним, как его отец и эта его Приянка и причитать, какой он страдалец, и как ему в жизни не повезло, хотя Шиям всё сам разрушил. Киш ему немного помог, но его заслуга не была бы столь велика, если бы Шиям сам этого не хотел. Мохан считал, что, если Шияму угодно захлёбываться в собственном дерьме, его брат не обязан возиться там вместе с ним, и Кишана воодушевила пламенная речь его вечно злобствующего брата, он решил, что на его фоне он даже может сойти за человека, не лишённого добродетели.
-Ты не плохая, ты у меня лучшая женщина, ты женщина моей жизни, я тебя люблю и буду любить, даже если ты меня возненавидишь. Но я верю, что такого не будет, мы одно целое, мы созданы друг для друга, моя любовь. Ты хотела, чтобы я страдал, потому, что и ты меня любишь. - Он растерянно смотрит на полотенце, запачканное в его крови, и ему кажется, что так его сердце кровоточит из-за того, что она была несправедлива к нему. Чем только занимался Шива, что не научил дочерей, что мужчины создания нежные и не приучены к тому, чтобы те, кем они дышат, сомневались в их чувствах. Киш, такой хитроумный, умеющий вывернуться даже из самой щекотливой, ситуации, запачкав не себя, а других, не мог просто смириться с этим, и продолжал возмущённо и тяжело дышать, как после долгой пробежки, когда ты не рассчитал силы. Он повторяет слова про их любовь, как мантру, словно, не скажи он их, и она может рассыпаться, и эта мысль так пугает его, что он хватает её лицо ладонями, прижимается к её носу своим горячим лбом и жарко целует её в подбородок, задерживается на губах, покрывает быстрыми поцелуями её веки, глаза, всё лицо, так, словно боится, что не успеет, прижимает к себе её голову, сминая её волосы самым варварским образом, скользит губами по её шее, и, когда он чувствует её запах, он понимает, что, чёрт возьми, жив. Только она его таким делает, наверное, если бы в нём не было настоящей любви, он бы влачил существование вроде того, что досталось Шияму. Но разве он не любил Приянку? Любил ведь, а значит, оказался слабаком и не сумел отвоевать свою любовь у наркотиков. Киш ловит руки Индиру, целует её ладони и бездумно слизывает с губ капли своей же крови. Той крови, что идёт от сердца и её жестоких слов.
-Прости меня, заклинаю, прости. Но ты тоже причинила мне боль. Когда выбрала своего отца. Ты предпочла оставаться хорошей девочкой в его глазах. Но я готов ждать целую вечность, чтобы жениться на тебе.
Он столько ночей чуть ли не кусал себе локти до крови и грыз себе мозг, думая, почему у них не получилось смести все преграды вроде родительской воли, которые ему казались незначительными, бился головой о стену и доводил Мохана до бешенства мельтешением у него перед глазами и словами, что Индире не нужна его любовь, что она коварная и что любит отца куда больше, чем его, и что так быть не должно ни черта. Мохан сказал ему, что, если сам так свихнётся, пусть уж Киш пристрелит его, как бешеного пса, чтобы не мучился и не заражал нормальных мужчин. Кишану всегда было тяжело признавать, что его что-то задело, и он и сам не понимает, как это так просто слетело с его губ. Она ведь думала, что для него их отношения игра, где они могут сбежать от семьи и жить в своё удовольствие, но не всегда понимала, когда он и не думал шутить. Киш пережил немало скандалов с родителями, которых переклинило, что первым должен был жениться старший брат, и он даже привязался к Мохану с тем, чтобы он не брал грех на душу и женился хоть сразу на всех проститутках мира, понимая всю безнадёжность этого предложения, если учесть, что Мохан скорее бы женился на Кише, чем воспринял бы женщину всерьёз. И вот что за несправедливости, его брат женился, а он вынужден мечтать о дне, когда любимая станет его женой. Киш досадливо прячет лицо в её ладони и трётся о них носом, он не хочет показывать ей свои слабости. Кроме того, он должен сказать ещё кое-что, хотя ему не хочется этого во время их хрупкого перемирия.
-Шиям разорил твоего отца. Вернее, сделает это, если мы не найдём деньги, чтобы выплатить его долги. Иначе твоему отцу придётся продать бизнес. Он собирается приехать и трястись над тем, чтобы Шиям не наделал глупостей, а он их наделал.
Он переводит дух, во все глаза глядя на Индиру и крепко, с чувством, удерживая её за плечи, если ей вздумается потерять сознание или огреть его чем-нибудь по голове. Хотя он не против, если так ей будет легче, пусть отведёт душу, он заслужил.
-Твой брат связался не с теми людьми в этом городе, и они не станут прощать его, как это было в Индии. Только не переживай, прошу тебя, я вижу, что брат причиняет тебе боль, но и молчать не могу. Видишь, я с тобой, и я тебя не брошу разбираться в этом самой. И я что-нибудь придумаю, клянусь, моя любовь, чтобы не потерять твою улыбку. Я так люблю видеть, как ты улыбаешься.
Он эгоистичный мальчишка, который даже, думая о её проблемах, не может не вставить про то, что в ней любит он. Но он такой ненарочно, таким уж уродился, и он правда любит её всем сердцем. И он, в отличие от Индиры, догадывается, какими методами могут воспользоваться братья Такеры, если Шиям снова их подведёт. И тогда благородства её отца может быть недостаточно, чтобы избавить Индиру от проблем. Может, он не сможет разогнать от неё всех бандитов, как в индийском кино, но, если им потребуется заложник, он с радостью займёт её место, но никто не тронет её.
-Вообще-то, у меня есть идея, и она тебе не понравится. - Его идеи редко приносят людям пользу, пусть даже его любимым. Он ведь говорил, что у него есть для неё сюрприз, и ему видится, что это мужественно, придумать простое и гениальное решение их проблем, каким бы мутным оно ей не показалось. А ещё ему отчаянно хочется доказать Индире, что он не умеет повторять свои ошибки, он всего лишь совершает новые. И, если уж кто и сядет в тюрьму, это будет не она. Правда, что это будет не Шиям, он не может ей обещать, не из вероломства или очередного завихрения трусости, просто конченые наркоманы народ, не всегда поддающийся логическим законам.

 Отправлено: 06.09.15 22:27. Заголовок: Индира передергивает..

Индира передергивает плечами, ей так и хочется сказать ему, чтобы он отправлялся в тюрьму и хотя бы раз доказал ей свою любовь не на красивых словах, как из индийских фильмов. Потому что она всегда верит ему на слово, а его дела всегда показывают, что она ему не нужна. Когда он посылал ее к этому несчастному парню, он ее не ревновал, а сейчас, когда она всего лишь хочет справедливо извиниться, он вдруг ее заревновал. Даже наивная Шанти и то почувствовала бы неладное, а Индира все как с гуся вода, верит его словам и как будто бы медленно накрывает ширмой его поступки и проступки. И почему она превращается в такую наивную размазню? Она хотела, чтобы он страдал, потому что она его ненавидит, как он это не понимает? Она пыталась бежать за ним, пыталась бежать от него, он предавал ее постоянно, он ее и видеть не хотел, он бежал от нее.
- Как ты смеешь? Я приехала за тобой. Я обманывала отца.
Она обреченно, как будто бы подыгрывает ему. Они оба драматичны, в лучших традициях индийского кино и кто-то бы точно подумал, что эти двое уж слишком переигрывают. Слишком много придыхания, слишком много этих ахов, громких слов и громких признаний. Только вот обвиняйте их в чем угодно. его можно обвинить в эгоизме, ее в мягкотелости, но невозможно их обвинить в отсутствии искренности.
Кишан говорит про Шияма и у нее сердце обливается кровью. Потому что Шиям это извечная проблема, она и сама понимает, что Шиям не просто небольшая головная боль, Шиям может действительно принести большие проблемы, только она почему-то от себя эти мысли гнала и боялась даже думать о том, что может натворить их с Шанти брат. А сейчас, когда Кишан произносит эти страшные слова, у нее как будто бы мир осыпается и она готова обрушиться на Шияма с проклятиями. Прямо с кулачками наброситься на него, за то, что он портит их семью, за то, что он такая заноза. Индира даже с матерью не хочет общаться, потому что та все время защищает Шияма. И во что он превратился? Избалованная заноза в их семье. Индира так зла, что своими руками придушила бы его. и в то же время сердце ее болит. За отца, за Шияма, за то, как отреагирует Шанти. У нее даже слегка дрожит нижняя губа, как будто бы она вот-вот разрыдается навзрыд.
- Братья должны быть рядом и защищать, братья должны быть опорой. Почему мне так не повезло с братом? Он все портит. Как он смеет причинять боль отцк? Я ненавижу его. я ненавижу Шияма, я хочу, чтобы его не было. Я хочу, чтобы он никогда не рождался.
В сердцах кричит Индира и сама в ужасе от своих слов. Ей потом будет стыдно. По правде говоря, ей уже сейчас стыдно. Нельзя произносить такие слова, Шанти бы, наверное, просто упала в обморок, если бы услышала это. Отец бы тоже был недоволен, а уж как она представляет каким бы взглядом смерила бы ее мать за такие выражение в сторону ее любимчика. И она сама закрывает лицо руками, потому что ей стыдно смотреть на Кишана после таких слов. Он в ней разочаруется, конечно, и будет прав. Ей страшно противно от самой себя, но еще противнее ей от него. он причинит боль отцу. И ей ничего не останется, как быть действительно хорошей девочкой. Шиям всегда отнимает все внимание, таким противным и подлым способом. Одному Богу известно, как ей сейчас хочется самой своими руками убить Шияма. За то, что он все и всегда портит. Она в отчаянии, потому что ей всего лишь хотелось хорошей жизни. Но Шиям никогда не давал жить спокойно и хорошо. Индира вдруг поднимает глаза на Кишана. Глаза ее наливаются слезами, когда она бросается на него с кулаками. Она бьет его кулаками, бросается снова и снова и теперь уже слезы текут по ее щекам, она бьет его так, как хотела бы избивать Шияма.
- Это ты во всем виноват. Ты превратил Шияма в монстра.
Сквозь ее слезы даже сложно разобрать, что она говорит, но на нее что-то так много всего навалилось, ей кажется, что кругом вообще предательство и ей так трудно смириться с тем, что прежнего Шияма, который всегда был ее опорой больше нет. И как сложно будет смириться с этим ее отцу и как больно будет узнавать обо всем этом Шанти.
Индира замолкает в его руках. плечи ее все еще вздрагивают. Поднимаются и опускаются в такт ее всхлипываниям. Она бы хотела убить Шияма голыми руками, но ей не хочется, чтобы кто-то причинил ему вред.
- Твои идеи ни к чему хорошему не приводят. Я устала от твоих идей.
Она преданно заглядывает ему в глаза заплаканным взглядом. она говорит, что устала от его идей, но у нее нет выбора, она готова его слушать. Она готова принимать его идеи.

 Отправлено: 28.03.16 16:03. Заголовок: Он совершенно неснос..

Он совершенно несносный мальчишка, который не знает меры, который не умеет просто отойти, когда его просят, даже если видит, что ей нужно вдохнуть грудью побольше воздуха, всё равно он будет лихорадочно хватать её за плечи и к себе прижимать, так, чтобы чувствовать, как её сердце бьётся сильнее, словно доказывая ему, что всё, что она говорит, совсем не то, что у неё к нему в душе.
-Но ты не стала моей женой. - Он упрямо гнёт своё и крепко держит её в своих руках так, чтобы они едва ли носами не стукались, удерживает за подбородок, чтобы она даже не вздумала вертеть головой и скрывать от него свой пылкий взгляд. Он слишком сильно любит её глаза, чтобы ей это позволить. И за то, как она на него смотрит, он готов простить ей любые оскорбления. Немного забывая, что прощать его должна она. Он говорит довольно жёстко, как-то слишком недовольно для себя, он хмурится, поджимает губы и даже не кричит. Потому, что это было то, что действительно его разбило. Она всё равно выбирала отца, даже когда бросала его ради Киша. Она не решалась быть его до конца. А то, что он сбежал от неё, это ведь мужская сущность, совершать бездумные поступки, а женский удел их в этом не обвинять. Так уж устроено в природе, это придумал не он, не ему и отменять, и он искренне пытается защищаться, ему обидно, что она стыдит его и даже не замечает ту боль, что сама ему причинила. Почему-то она не доверяла его любви, но не спешила доказывать ему свою так, как он просит. Она приехала к нему, но ему этого мало, ему чертовски мало того, что она всё ради него бросила, ему всегда не хватает её, и он ненасытно требует ещё и ещё.
-Успокойся, любовь моя, прошу, не надо так убиваться и плакать. Ты разрываешь мне сердце тем, что плачешь из-за этого подлеца. - Он просто невыносимый, он эгоистичный мальчишка, который переживает не только из-за её слёз, но и из-за того, что не он её огорчил, а какой-то Шиям, пусть даже он её брат. И вполне справедливо обрушивает на его голову ругательства, только вот разве он чем-то лучше него? Может, Киш и не разорял своих родителей, и даже у него хватило бы мозгов и зачатков совести, чтобы не приносить такие неприятности Индире, но он ведь тоже по-своему негодяй. Хотя он бы сказал, что он просто негодник, и никогда бы не опустился до того, до чего скатился Шиям, и не его вина, что нервы у него оказались хлипкие, а силы воли никакой. Индира буквально колотит Киша, и обычно она заводит его таким поведением быстро, и он в ажиотаже расходится и начинает выкручивать её запястья, пока не видит, что ей действительно больно, и не начинает сокрушаться и рвать на себе волосы, что он не хотел её обижать. Но тут почему-то ему больнее не от её кулаков, а от слёз в её глазах, он видит, что ей действительно тяжело смириться с тем, что её брат не такой, о котором она мечтала. Он крепко прижимает её к себе и утыкается носом в её шею. Даёт ей успокоиться, не разжимает объятий, и сбивчиво гладит её по волосам. Покрывает нежными поцелуями её шею и плечи, как будто урывками. Такими мягкими и успокаивающими, насколько, он, конечно, умеет успокаивать.
-Знаю, любимая. Но я хочу всё исправить, хочу, чтобы он больше не доставлял тебе беспокойств, просто хочу всегда делать тебя счастливой, и ты знаешь, я это смогу. Он никогда не сможет любить тебя так сильно, никто не сможет любить тебя так, как я люблю.
Он, наконец, выпускает её из своих тисков, только чтобы плавным, но собственническим движением стирать пальцами слёзы с её ресниц, горячо целовать её веки и продолжать говорить о своей к ней любви, о которой молчать он просто не умеет. Уж сколько Радж ехидничал, что к Кишу нужно приделать кнопку выключения, но эта функция в нём не предусмотрена, и он никак не может остановиться. Правда, следующие его слова как-то не очень вяжутся с тем, как жарко он растирает её заледеневшие пальцы, греет своим дыханием и снова и снова вдыхает её запах, словно это кислород, которым он никак не может надышаться. Она и есть его кислород.
-Помнишь Акаша? Ну, того брата противной подружки Шияма. У него есть то, что нам нужно, что нужно твоему отцу, деньги, я имею в виду, и я сделаю так, что он с нами ими поделится. Не переживай, я не сделаю ничего, что будет нарушать закон, и ты ведь знаешь, что деньги нам нужнее. Мы не можем позволить твоему отцу свалиться в пропасть, а новость о том, что его сын так и не бросил наркотики разобьёт ему сердце. Он будет разочарован.
Его идеи никогда не блещут чем-то достойным, и она права, что устала от них. Разве он не слышал, как она переживала то, что обманула того, прошлого лошка? А он предлагает ей что-то ещё более мерзкое, но он искренне пытается помочь своей любимой и её отцу, он хочет доказать, что он лучше Шияма, и куда более стоящий её внимания и ласки, что у неё не должно даже быть сомнения в тому, кому из них отдавать предпочтение. Он не такой уж плохой человек, он не проходимец, он просто по-другому не умеет, ну не умеет он вести себя честнее с людьми. Забавно, что с ней он честен, но она не верит ему.
-Я знаю, что ты нравишься ему, он по тебе слюни пускает, негодяй. И мне больно это говорить, но не отказывайся от его ухаживаний, сделай вид, что ты им очарована. Мне нужно, чтобы ты усыпила его бдительность, а я тебя не подведу. Я не позволю Шияму наплевать в душу твоему отцу.
Кишан не дурак, и прекрасно понимает, что ей не понравится эта затея, что она снова обвинит его в безразличии и в том, что он ей пользуется. Но даже она со своими чисто женскими тараканами должна признать, чёрт возьми, что на сей раз у него нет выгоды, и он просто хочет помочь её семье. Пусть и весьма неоднозначными способами. Он заглядывает ей в глаза, он буквально подавляет своим взглядом, как будто мог бы опрокинуть его силой на лопатки, и он знает её, и куда нужно давить. Он говорит о её отце и его разочаровании. Он и правда считает, что эта афера не принесёт им неприятностей, и они утрут нос и Шияму, и Акашу, который посмел посмотреть в сторону его женщины. Он даже так извращённо хочет заодно и ему отомстить, как будто бы поманить пальцем и дать надежду, а потом от ворот поворот, чтобы знал, что никогда Индира не променяет ни на кого свою любовь. То есть его, Киша, конечно. Но почему-то у него неспокойно на душе, и хочется взбеситься от того, чтобы представлять, как она дарит этому богатенькому влюблённому глупцу свои улыбки и позволяет взять себя за руку, он не имеет права злиться, он ведь сам затягивает её в эту авантюру. Но со своей непоследовательностью и горячей душой ничего не может поделать.
-Почему-то совсем не хочу, чтобы ты это делала, чтобы ты и близко была рядом с ним. Но у нас нет выхода получше. Мы не можем остаться в стороне, моя любовь. Я всегда тебе доверял, но дай мне клятву, что ты не предашь нашу любовь. Если ты только посмеешь, я убью тебя, и себя тоже убью.
Она может говорить, что не нужна ему сколько угодно, только он и не думает шутить, он даже в её мыслях распознает предательство и покарает её и себя заодно, потому, что не представляет своей жизни без её любви. Он, может, любит её неправильно, но совершенно невменяемо и категорично. Он яростно и эмоционально трясёт головой. Как ему сейчас не хватало невозмутимости Раджа, или хотя бы его совета, как поступить. К которому он всё равно бы не прислушался, потому, что слушать дельные вещи никогда не умел.

 Отправлено: 30.03.16 19:22. Заголовок: - Он не подлец. Упря..

- Он не подлец.
Упрямо всхлипывает она. Она не выносит Шияма за все, что он натворил и за ту боль, которую он причиняет, пусть даже не ей, но отцу и Шанти. Она может сколько угодно обзываться на Шияма и может желать ему чего угодно, но он ее брат, она имеет на это право. Перед остальными она будет его защищать. Конечно, не так рьяно, как бросается на защиту своей семьи Шанти. Индира более категоричная. Здесь же она все же считает, что вина Кишана в том, что ее брат стал такой обузой для всей семьи была очевидна. Пусть она простила Кишана за это, но все же он не должен был обзывать Шияма.
Индиру сейчас может успокоить только то, что делает Кишан. Она, видимо, из тех дурочек, которые любят ушами. Он говорит о том, что любит ее, сделает все для ее счастья и Индира плывет. Она совершенно не сопоставляет его поступки с его словами, которые совсем противоречат друг другу. Любая бы попыталась вправить ей мозги, а Индира слушает его слова и все равно верит в них. Совершенно очаровательная привычка прощать ему абсолютно все в тот момент, когда его губы складываются в улыбку и он горячо говорит ей, что любит ее и прочие слова, которые напоминают цитаты Ремарка под действием транквилизаторов. Она даже не чувствует никакого подвоха, когда он спрашивает про Акаша. Кивает, усыпленная словами о любви.
- Конечно, я помню Акаша.
И теперь уже заинтересованно смотрит на Кишана, она авантюрная в чем-то девочка и ей интересно, что мог придумать Кишан. Украсть Акаша и потребовать за него выкуп? Она, конечно, против такого, но с другой стороны, это ведь не так страшно, как например…
- Чтоо?!
Она не может поверить своим ушам. Если буквально пару мгновений назад она смотрела влюбленным взглядом на Кишана и готова была свободно улечься на его смелых и сильных руках, то сейчас она отпихивает его и взгляд ее выражает недоумение и желание убить его к чертовой матери. Да как он смеет своими руками толкать в ее лапы к этому идиоту богатенькому, который думает, что ему все можно только по той причине, что он, видишь ли, богат и хорош собой. Индира, к слову, совершенно не считает его привлекательным.
- Да как ты смеешь?! Ты толкаешь меня прямиком к тому, кто на меня сальные взгляды бросает! Я всегда была тебе верна, я ни на кого не смотрела, а ты, словно испытываешь меня и мою любовь!
Она снова изображает из себя обиженную девушку в лучших традициях индийских даже не фильмов уже, а сериалов. С другой стороны, она и есть обиженная девушка индийских фильмов и сериалов. Как он посмел? Акаш порой заигрывал с Индирой под довольные взгляды своей противной сестрицы. Индира же всегда от него убегала словно прокаженная, потому что она даже в мыслях не могла предать Кишана. И пусть хоть весь мир бы ей сказал, что Акаш привлекательный, богатый и прочее прочее, она бы этого никогда даже не заметила. Не то, чтобы не признала. Нет, она бы даже не заметила. И что сейчас? Сначала Кишан говорит, что любит ее, все исправит, что она будет счастлива, а потом как будто бы продает ее этому типу. Этой противной богатой семейке. Индира хочет снова наброситься на него с кулаками, но вместо этого надувается, отходит от него в сторону, садится на небольшой диван и скрещивает руки на груди.
- Нет и еще раз нет. Если столько стоит твоя любовь, то лучше продавай меня в рабство. Потому что я не пойду на то, чтобы принимать его ухаживания. Если вдруг он захочет меня поцеловать? Ты хоть думал об этом, бестолковая ты голова?
Она все так же держит руки на груди, но ее взгляд уже не показывает, что она готова убить его одним взглядом и лучше убрать колющие и режущие предметы с ее глаз. На всякий случай. Она ведь порой бывает такая несдержанная.
В ней играет безумная гордость и обида и в то же время она просто девушка и больше всего она любит своего отца и сестру и больше всего почему-то все равно доверяет Кишану, глупая девочка. И, когда Кишан что-то говорит, она все равно готова его слушать и выполнять все его поручения, вот такая она нелогичная. И она не может ведь все равно придумать ничего лучше. А она не хочет, чтобы отец снова страдал. Она не хочет, чтобы отец переживал. Нет, это убьет отца. Шиям убьет отца и всю ее семью. Индира закрывает лицо руками.
- Пожалуйста, придумай что-нибудь другое. Я не могу. Если это единственный выход, то я сделаю это, но знай. Я буду ненавидеть тебя каждую секунду. Я буду тебя проклинать.
Она уже практически согласилась и даже ее угрозы звучат так устало, что она и сама бы на них не обратила никакого внимания. Она слишком сильно зависима от Кишана. Слишком сильно зависима от того, что безумно хочет, чтобы ее семья была счастлива и больше не страдала от того, что творит ее непутевый брат.

 Отправлено: 11.08.16 00:48. Заголовок: Его сложно восприним..

Его сложно воспринимать всерьёз, наверное, поэтому Индира ещё его не убила, его невозможно выносить без того, чтобы порываться расцарапать его лицо от его беспечности, от его бессердечного умения слушать только себя, с которым он напирает, словно танк, желая подмять под себя женщину, которую называет своей любовью. Разве так любят, разве это правильно. Но он никогда и не подписывался быть хорошим мальчиком, не его вина, что все покупаются на то, что ботаники милые и добрые, немного робкие и забитые. Он, между прочим, немного отвечает их образу и порой проявляет чудеса великодушия и изображает из себя смущение. Потому, что она говорит, что ему идёт. И ему плевать, что он неправильный, что он неправильно любит её. Но любит так, чёрт возьми, как умеет не каждый. Он в немом возмущении озирается по сторонам, чтобы ухватить первую попавшуюся под руку вещь, кажется, какое-то сари, которое Шанти с любовью складывала по всем этим несносным и занудным индийским правилам, со всей силой взмахнуть им и в сердцах приложить об пол, и ещё раз, пока хотя бы половину пара из души не выпустит, а то она рискует устроить пожар, слившись с гневом его Индры. Даже её гнев он считает усладой для своих глаз. Она наивна, если верит, что он не ревностно на неё смотрит.
-Глупая! Ты знаешь, каков я, не строй из себя святую! И я бы мог испытывать твою любовь, мне хватило бы напора и наглости. Но я не смогу сделать это. Потому, что это бы свело меня с ума. Плевать, какими взглядами он смотрит, но, если ты посмотришь на него так, я убью и тебя, и себя, и его. Нет, его не буду. Я не хочу, чтобы даже на том свете он был рядом с тобой.
И снова он всё переводит на себя и на свои чувства, хоть и невольно и не со зла. Кишан с горячей юношеской бесцеремонностью подлетает к Индире, плюхается сзади неё на диван, с таким видом, словно собрался распевать у неё под носом индийские хиты, и, резко прижав её спиной к себе, перебрасывает одну руку через её плечи, прижимая ещё ближе, рассеянно потирается носом о её кожу и жарко прижимается губами к вене, что негодующе пульсирует на её шее. Эта вена как сама Индра, раскалённая и отбивающая ритм их сердец. Другая рука Киша сжимает оба её запястья, прижав их к её ключицам и не разжимая столь сомнительных, но страстных объятий, он, конечно, не боится, что она кинется на него с кулаками, он с энтузиазмом готов принять от неё даже побои, если так она выражает свою любовь к нему, уж такой он, в чувствах к ней сумасшедший и теряющий голову, но эгоистично верящий, что даже, когда она готова его уничтожить, она не может без него жить. Впрочем, кто сказал, что он так уж ошибается? Он циничный и эгоистичный мальчишка, но он также не представляет себя без неё. Он даже подлости совершает, будучи уверенным, что это во имя их любви.
-Если он захочет тебя поцеловать, укуси его! Нет, не смей и думать прикасаться к его губам, даже, чтобы причинить ему страдания. Ты у меня умная девочка, и сумеешь сделать так, чтобы он не смел тебя целовать. Ты ни черта не понимаешь серьёзности нашего положения, ты представить не можешь, какой за Шиямом долг! Да твоего отца уничтожат за эти грязные деньги. Ты это ждёшь? - Он какое-то время молчит, пережидая бурю, и несколько извращённо наслаждаясь ей, потому, что он видит, что она по-настоящему предана ему. Неужели он действительно проверяет её любовь? Нет, но он всё же не простил ей, что она не вышла замуж за него, как только это стукнуло ему в голову. И неважно, что они были школьниками, и у него не было ни кола, ни двора, а, попроси он о помощи Мохана, тот бы вдоволь повеселился над их наивностью, и вышвырнул бы с вещами за дверь, чтобы наслаждались семейной жизнью подальше от него. Она всё же не простила, что он упёк её в тюрьму, подло не желая подставляться, так глупо уверенный, что сможет вызволить её. А, может, упечь её за решётку ему показалось романтичным, как и возможность стать её спасителем. Но в тюрьме оказалась Индира, а он вышел чистеньким из той истории, и у неё все основания не доверять ему, но он настолько беспечный даже в своей подлости, что не подумал, что сам бы кинулся молить тюремную охрану пустить его отбывать вместе с ней срок, если бы все его хитроумные и дурацкие планы не помогли бы её вытащить из того дерьма, куда он своими руками её упёк. Многие считают, что Кишан гораздо чище Мохана, глядя на этого интеллигентного и задорного мальчишку в очках, которые постеснялся бы нацепить на нос сам Гарри Поттер, но они и не подозревали, что у братьев немало общего, просто каждый лажал на свой лад. Ему нет прощения, но он так её любит, что она прощает его. И она не вышла за него, но он так её любит, что прощает её. И готов играть ради неё в романтика и делать ей предложение столько раз, что их любовь войдёт в историю, переплюнув невинные шекспировские страсти.
-Проклинай меня. Начинай меня ненавидеть, ты права, моя любовь. Я должен был придумать что-то другое, но это всё, что я смог. Но ты не смеешь в нас сомневаться, несмотря ни на что. Ты должна верить в нашу любовь так, как я в неё верю. Мне нужно вырвать своё сердце, чтобы ты могла насладиться тем, как она рвётся на куски? Выходи за меня. Слышишь? Давай покончим с этим, и поженимся, чёрт возьми.
Он может показаться ужасно лицемерным манипулятором, который готов сказать, что угодно, лишь бы было по его, и в чём-то это так. Но ей он говорит о том, что чувствует. Просто даже в их любви он умудряется нагло пользоваться тем, что она не может перед ним устоять. Но разве ей будет, в чём его обвинить, когда она также легко может подбить его на что угодно, потому, что он не может устоять перед ней. Он ненормальный, когда дело касается Индиры, и, когда все веселились на свадьбе Мохана, он чуть ли не рвал на себе волосы и бился в истерике, потому, что это должна была быть их с Индирой свадьба, и он представлял её в алом сари, а себя в дурацком и столь идущем его образу наряде жениха. Он бы надел ей на шею свадебный венок, и она бы покорно следовала за ним, когда они совершали бы круги вокруг зажжённого брахманом костра. Он бы связал её этим венком, связал бы верёвками, но никуда бы не отпустил. Ему иногда даже хочется вырвать их сердца, чтобы и их связать так, чтобы она чувствовала всю силу его любви. И, если бы Индира устала от его игр, от его безумной любви, от его подлости, и от его желания то подставлять её, то умолять быть рядом, и осталась бы с Акашем, он бы верил в то, что она лишь хочет причинить ему боль, и что она мечтает получить доказательства того, как сильно она ему нужна. Он всегда был расчётливым парнем, но он бы к чертям убил Акаша и вернул бы свою любовь. К слову, чем не ценная мысль? Убивать он, конечно, не пробовал, но разве такие, как этот самонадеянный и неприятный ему Акаш, для этого не подошёл бы? Киш с оживлённым видом поднимает вверх большой палец и заговорчески улыбается Индире. Хватает её за руки, ласково проводит ладонью по её щеке и с силой привлекает её лицо к своему плечу, так, что удивительно, как она не задохнулась от его душевного порыва. А он перебирает её волосы, и думает, что ни одна женщина не заменила бы ему её. Если бы она погибла, ему бы не пришлось травить себя, чтобы они снова были вместе. Он умер бы в тот момент, как узнал бы о её смерти. Нет, он бы умер, почувствовав это. Ему даже говорить ничего было бы не нужно.
-Хочешь, я убью его? Я бы убил его, если бы это что-то изменило. Но они всё равно будут требовать этот чёртов долг с твоего отца. Может, Равана бы мог помочь нам, или Мохан, но они слишком проницательны и въедливы и, когда разберутся в чём дело, и пальцем не шевельнут. Хотя, может, стоит попытаться обдурить моего брата? Скажем, что я смертельно болен, хотя нет, это его не разжалобит. Или, что в долги влез я, и из-за этого могут пострадать они с женой. Что думаешь, моя любовь? - У Киша одна идея краше другой. И всё, что его извиняет, это его безумная, пусть и также безумно эгоистичная любовь к Индире. Она может думать о нём что угодно, но у её семьи проблемы, и он рядом с ней, вместо того, чтобы трусливо сбежать и подставить её под удар снова. Он и тогда этого не хотел, и даже был зол на неё за то, что она могла усомниться в его чувствах и в том, что он ринулся бы выручать её. Он считает, что она должна слепо верить в него, в их чувства и не должна сомневаться, что она не имеет права на колебания и всегда будет выбирать его. Он настолько уверен, что они судьба друг друга, что ему в голову даже не закрадывается мысль, что Акаш, в общем-то, симпатичный и обходительный парень, и вполне может очаровать Индиру всем тем, что не умеет Киш. Поцелуем её запястья без того, что он провинился. И не потому, что Киш делал так, лишь когда чувствовал себя виноватым, это глупости, просто виноват он был почти всегда. Он не умел не косячить, но прекрасно умел оборачивать свои недостатки на себя и столь умело сваливать свои грешки на других, что, хоть они не так уж отличались в вероломстве с Шиямом, брат Индиры был дерьмом, а Киш ловко изворачивался из любого говна. Как с Энди, которого он упорно выставляет виноватым в том, что нечего быть таким дураком и попадаться мошенникам в лапы. Впрочем, в этой ситуации его также злит, что Индира себя обвиняет. Хотя за то, что Энди смел с ней шутить, Киш бы его не только отравил, но и послал на его голову все небесные проклятия. И то, что Акаш может осмелиться взять его женщину за руку, мобилизует коварные мозги Киша, и ему доставит особенное удовольствие оставить этого негодяя без штанов и, уж конечно, без Индиры.

 Отправлено: 26.08.16 02:35. Заголовок: - Ты толкаешь меня в..

- Ты толкаешь меня в объятия другого!
Индира бы убила его. В ней живёт хрупкая женщина, и эта женщина не может понять, как её любимый человек может быть готов делить её с другим. Она даже чётко не может понять, что её больше огорчает. Это его равнодушие или то, что он с такой лёгкостью перекидывает все на её хрупкие плечи. Она как будто бы не чувствует себя как за каменной стеной. Словно ей приходится все решать. И обидно, что ей кажется, что она для него всего лишь вещь, которой он может распоряжаться как ему угодно. И она поджимает губы.
- Пусть тогда Шиям и продаёт себя.
Тихо произносит она, отчего-то не освобождаясь из объятий Кишана. Индира угасает. Одни мысли о том, что ей придётся что-то изображать перед Акашем, причиняют ей боль. Да нет, она не святая и на самом деле вполне могла бы пофлиртовать с кем угодно, причем с большим удовольствием. Она не святая, но на самом деле, если серьезно, то не видит никого кроме него. она бы не смогла его отдать на растерзание какой-то влюбленной в него идиотке. Она бы вся извелась, она бы не толкнула его к другой, даже если бы это было вопросом жизни и смерти. Она бы не вынесла одной мысли об этом. А он отдает ее так легко. И значит он ее не любит совсем. Она его любит, а он ее совсем не любит. Она ему на зло бы ушла к Акашу. На зло бы ему вышла за него замуж в красивом платье. И на зло бы забыла, кто такой Кишан. Если бы сумела.
- Я уже ненавижу тебя.
Произносит она так горько. У нее горячее сердце и в нем вполне может уживаться ненависть к нему вместе с любовью. Она вполне может дико его любить и так же яростно ненавидеть за все то, что он с ней делает. Она в их паре любит куда сильнее, а он больше об этом говорит. Внутри Индиры как будто бы угасает жизнь. честное слово, у нее сейчас даже дыхание холодное и она бледнеет, просто смотрит в одну точку и даже не теребит подол сари. Как будто бы опустела. Он произносит слова любви, придумывает какие-то идеи, одна безумнее другой. А Индира опустела. Если бы она его не любила, то она бы сказала, чтобы он полюбовался тем, что с ней сотворил своими проклятыми руками. Но она его любит и поэтому не винит в том, что он не чувствует к ней того же. он просто думает, что любит ее. любящий человек не толкнул бы ее к Акашу. Она сама бы убила Шияма. Но разве виноват он в том, что Кишану все равно. Он говорит ей о любви и для нее это словно фон. Просто он говорит фоном. Просто говорит и говорит. Он усмехается на фразе «давай поженимся» и это единственное, что выдает в ней живую девушку, а не просто какую-то зомби без эмоций.
- Все твои идеи безумны. Я в них не верю.
Тихо произносит Индира бесцветным голосом, который она сама слышит как будто бы извне. Ей даже кажется он страшным. Она так произносит это тихо и спокойно, что сама себя не узнает. А потом она встает. Ей кажется, что прошла целая вечность, прежде чем она решилась встать с дивана. Она протягивает к Кишану руки.
- Я сделаю. Я сделаю так, что Акаш поверит, что я от него без ума. Я буду играть по твоим правилам.
Индира ведет его за руки к двери. Как-то мягко, но обреченно. Она сегодня не хочет больше его видеть. Индира ему вымученно улыбается.
- А сейчас уходи. Я больше не желаю тебя видеть.
она говорит честно, как есть. Она больше не в силах смотреть в глаза тому, кого она так сильно любит и, кто продает ее другому. Распахивает дверь. Буквально силой выпихивает его, и откуда у нее вдруг оказалось столько сил? Она закрывает дверь прямо перед его носом, чтобы он не успел ей ничего сказать. Слышать она больше не хочет его сладких речей. Ненавидит она его постоянно прощать. Видеть она не хочет его лукавые глаза. Индира бежит в комнату, в лучших традициях индийского кино бросается на кровать. И рыдает. Рыдает и рыдает.

 Отправлено: 23.03.23 02:00. Заголовок: Кишан – вечный ребён..

Кишан – вечный ребёнок, сколько бы лет по календарному летоисчислению ему не исполнилось. Не милая невинная маргаритка – увольте, а маленький засранец, признанный манипулятор, по-детски капризный и жестокий. По крайней мере, если верить горячно негативно настроенной против его безумных затей Шанти, что готова костьми лечь, но не позволить дурить голову своей обожаемой сестрёнке. Вот же наивная простофиля – можно подумать, Индира нуждалась в этом её «материнском кудахтанье». Ну а тот факт, что Кишан вовсе и не думал дурить своей девочке голову, её сестрицу-душнилу не шибко волновал. А он не собирался никому и ничего доказывать – пусть Киш запросто может сплясать индийскую пляску вот хоть бы посреди улицы, дабы невзначай покрасоваться перед честным людом, да попутно выплеснуть свою переполняющую все его края буйную энергию наружу, давая себе волю – но касаемо всяких там «я был неправ, пожалуй, малость переборщил» - вся эта одухотворённая ерунда не для него. Слишком уж циничен, чтобы подобные трели вдруг взяли да сорвались с его не самого чистого языка.
Коли уж вести речь о непоседливом Кишане, он из тех, кто ни черта не меняется. Не в лучшую сторону, тем паче. Даже его куда более достойный друг – Радж – строго хмыкнув да привычно мрачно сдвинув брови, не погрешил бы против сей прописной истины. Кишан по прежнему вступает в дворовые драки с Шиямом, который никак не определится, желает больше подгадить сестричкам или их уберечь от сброда навроде него самого. Всё с тем же запалом усиленно язвит в сторону благочестивой клуши Шанти, готовый стерпеть от Индиры да хоть бы даже рьяные побои – ведь она шипит на него, как невменяемая, когда он смеет затронуть её малохольную сестрёнку. Всё также самым наглым образом Киш и не думает отказываться от авантюры вокруг лузера Акаша, искренне считая, мол, лох это судьба, а уж кто там из них двоих лох, написано на лбу – и не станем дружно указывать пальцем на Акаша, некрасиво, право слово. Но, что самое важное на его дурной лад – он всё также до безумного исступления обожает свою красавицу. Он всем сердцем предан своей Индире и наивно и нахально полагает, что его во истину индийски драматичная любовь способна стереть все его неблаговидные поступки в адрес дамы сердца и души. Определённо, вероятнее, этот мир рухнет и обратится в тлен – однако, Кишу не грозит повзрослеть даже тогда.
Что же он учудил на сей раз? А на сей раз он совершенно уязвлён тем, как по нотам работает его же дурная затея с Акашем, в толковости коей он своим бестолковым ртом цинично убеждал Индиру – которая, между прочим, чуть было инфаркт не схлопотала от его проказливых выходок. Впрочем, с Кишана не станется валить всё с больной головы на здоровую и умудриться искренне надуться на Индиру за то, что та до сих пор не развела этого богатого лошка на нужную им сумму. Сердце Кишана рвётся на мелкие осколки, ему начинает казаться, будто его коварная девочка специально тянет время, ей, чёрт возьми, словно нравится играть с ним как кошка с котом.
Как бы то ни было, но сидеть на месте он был не в состоянии, даже когда был ничуть не милым, а ужасно вредным и непоседливым ребёнком. Что уж говорить сейчас, когда любовь накатила на него сметающей на своём пути разум огромной волной цунами – он отчаянно протрёт дырку в любом кресле и стуле. Настолько дымится его пятая точка действовать, как пить дать. Мысль о том, где бы раздобыть денег покрыть долг проклятого Шияма пульсирует в его висках болезненными импульсами. Быстрее, рисковее, лишь бы быстрее выцепить свою принцессу из лап этого противного дамского угодника. Конечно, винить Акаша в том, что он так сильно запал на такую красавицу, было сложно. Киш пыжился от гордости, что любовь Индиры принадлежит ему. Только вот ревнует, как бешеный клон, и не намерен делиться с каким-то засранцем даже крупицами улыбки своей Богини. И пусть Индира сколь угодно ненавидит и проклинает Киша, он готов валяться в её ногах и целовать каждый пальчик, он готов себе вены вскрыть и снова воскреснуть за всю ту боль, что причиняет ей своими пылкими и диковатыми глупостями. Наверное, правильно Шива категорично возражал против их брака. Но…когда это Кишу не было наплевать на правильность?
В особенности в тот момент, как ему в беспокойные зачатки мозгов пришла очередная гениальная затей – как следует пошарить у своего братца в загашнике. Да, вы ничуть не ослышались – Киш с непосредственностью засранца счёл за благо «одолжить» деньжат у Мохана столь варварским способом. Он не стал бы использовать пошлое слово украсть. Они же братья, ну не посадит же его Мохан, в самом деле, и шею не свернёт! Ну отвесит пару оплеух, с кем не бывает. Отчего-то дельная мысль, вроде того, что бесить Мохана себе дороже, вылетела из беспечных ушей младшего пройдохи. Повезло ему одно – что попался он не под тяжёлый кулак Мохана, а под ехидный пристальный взор его мерзопакостного дружка, Бахмана, что, с поджатыми губами да невозмутимо сложенными на груди руками, поймал Киша с поличным буквально за шиворот. Также за шиворот препроводил его пинками вон из дома друга, пока Мохан – очевидно, занятый разгульной пьянкой да очередным концертом с проститутками, во благо позлить новоиспечённую жену – не прознал об этом славном поступке.
В общем, тихо и мирно оказавшись на улице – хоть не трупиком в близлежащей канаве, и на том спасибо мистеру сама добродетель Бахман – Киш, не помня себя от досады, с видом побитой собаки уже так привычно принялся обивать пороги своей красавицы, учинив скулёж под её дверью и собравшийся упрямо устроить такой кипиш, что или она впустит его сама или его втолкнут к ней изнывающие от его воплей, достойных индийского кино, озверевшие соседи.
Он обиженно дует губы, вместо того, чтобы пасть ниц прямо в её роскошные длинные ножки, биться головой об пол и, в соплях да слюнях, вымаливать прощение за все свои грехи. Но это же Кишан. Он никогда не просит за грехи прощения. Он поступает куда круче и оригинальнее – стремится учинить новые, будто до того было мало. Он проходит в глубь квартиры своей любви, будто к себе домой, бесцеремонно плюхнувшись на диван, попутно прихватив чипсы, очевидно, оставленные прожорливой Шанти, на тумбочке. Другой рукой он почти мягко, с другой стороны, лихорадочно, притягивает к себе Индиру, хулигански опрокинувшись на спину так, чтобы она невольно завалилась на него. Она уже готова в возмущении осыпать его пылкими ругательствами, а он, предусмотрительно хмыкнув, обескураживает её умилительной попыткой пропихнуть чипсину между её сладких губок. Горячо и ласково сдавливая её талию и окаянно обволакивая её глазами, искрящимися слегка нездоровой любовью.
-Я пытался обокрасть Мохана, но там, как назло, крутился этот гадкий Бахман – и он выставил меня пинком под зад. Ну не придурок ли и не козёл, скажи, малышка?
Он с наивной искренностью сводит брови, ожидая непременно её поддержки и одобрения в ответ на его не самый вменяемый поступок. Мало было истории с Форбсом, жизнь, определённо, изрядно колотит Кишана по мозгам, но ни черта и ничему не учит. Он, самозабвенно прищурившись, облизывает губы своей крошки, умирая от сочетания сладости её кожи, близости дыхания и солёного привкуса чипсов. Он чёртов эгоист, наивно полагающий, будто весь мир должен охнуть, если он шёл себе шёл и на ровном месте подвернул ногу. Что уж там говорить, когда друг его брата посмел обидеть его за несчастное, почти что благородное воровство у своего ближнего родственника!
-Мммм…ты такая вкусная, моя любовь. Ты самая вкусная на свете. Клянись мне, что если Акаш имел наглость тянуться к этим губкам, то от твоей пощёчины его башка отлетела.
Киш очаровательный мерзавец, что подставляет свою девочку на каждом шагу. И его то ли извиняет, то ли наоборот – он делает это не нарочно. Идиот.

 Отправлено: 26.03.23 00:30. Заголовок: Она подрезает стебли..

Она подрезает стебли длинным алым розам и, напевая себе под нос, песенку, ставит цветы в вазу. Пританцовывает и зарывается носиком в огромные бутоны роз, невольно улыбнувшись. Цветы, конечно, прислал Акаш. Каждым своим жестом он, словно показывает Индире, что отношения не обязательно должны быть токсичными. Что цветы могут прислать просто так, чтобы поднять настроение. Видят Боги, что Индира не хочет сравнивать Кишана и Акаша. Акаш приносит спокойствие, а что приносит Кишан, кроме постоянной трясучки, да тахикардии в столь юном возрасте? Однако, глупая Индира все равно продолжает к нему тянуться, как мотылек на свет, зная, что обязательно вспыхнет и сгорит. Однажды Индира сгорит. Обязательно сгорит.

Шанти, ее милая и ласковая сестренка, прекрасно понимает, что с Индирой внутри происходит какой-то раздрай. Она ластится к Индре, как котенок, смешно хмурится и пытается накормить сладостями, почему-то индийскими, Индира понятия не имеет, где Шанти умудряется их находить. Индире не хочется, чтобы сестренка переживала. А сама Индра и за Шияма подонка волнуется, хоть и бесит он ее больше, чем полнолуние бесит оборотней. Индира – молодая, кровь бурлит, она просто не умеет быть хладнокровной, хотя так хочется думать головой, а не глупым сердцем.

А сердце глупое чувствует Кишана, пока он еще лишь поднимается по лестнице, честное слово. Тревожиться она начинает за несколько минут до того, как раздается стук в дверь, и она совершенно точно знает, кто там за дверью. Вот такое у нее отношение к Кишану. Ужасно токсичное, безумное, оно ее отравляет. Индира нервно сглатывает, впивается пальцами в бутон одной из роз, подаренных Акашем. Ей так хочется хладнокровно продолжать напевать. Ведь, если она закроет уши, это уже не равнодушие. Кишана отвернет от нее лишь ее равнодушие, но она совсем и никогда не сможет ему этого дать. Будет бросаться и бить кулачками или целовать так, чтобы до крови. Но не может быть равнодушной.

Поэтому открывает дверь. И она пытается пылать взглядом, но и сама не успевает понять, как наглец хватает чипсы, а потом она и вовсе оказывается на нем, задохнувшись в возмущении, которое он затыкает… подумать только! Чипсиной! И она очень близка сейчас к тому, чтобы убивать.

- Обокрасть Мохана? – вновь задыхается она, потому что опять, снова… Кишан показывает ей то, насколько он сложный, насколько с ним не надо, а она тянетсятянется, - ты в своем уме? Ты вообще что…

Договорить ей не удается. Он не целует. Он облизывает ее губы. В этом весь Кишан. А она вся дрожит, замолкает, тело, словно в нем не осталось костей. В этом вся Индира, когда рядом этот загорелый и токсичный мальчишка. Он останется мальчишкой даже в сорок лет. И, конечно, навсегда останется токсичным.

А отрезвляет ее имя Акаша. Что странно. Кости, как будто бы возвращаются обратно в ее гибкое тело, и она отпихивается от Кишана и вскакивает на ноги.

- Ты сам практически «подложил» меня под Акаша! – вспыхивает, алеет щеками, бросая мимолетный взгляд на цветы, что так горделиво украшают маленькую квартиру, - и еще и диктуешь свои условия.

Она в бешенстве, но еще и в панике. Почему она так нервничает, она не может понять. Ей иногда кажется, что она как будто бы предает Кишана, когда позволяет Акашу за ней ухаживать или, когда Акаш заставляет ее улыбаться. Искренне улыбаться. Ведь Индира должна была играть, а она не играет. И не тянулся Акаш к ее губам. Просто заставлял ее чувствовать себя какой-то драгоценностью, когда она вроде как позволяла ему быть рядом с ней, пусть и недолгое время. Индира и на Акаша злится. Он должен был оказаться богатым засранцем, которого надо ненавидеть. А он не оправдал ее ожиданий, если так можно сказать.

Она тяжело дышит, стараясь даже не смотреть на Кишана, но никогда не могла надолго от него взгляд отводить. Почему ей кажется, что она ему изменяет с Акашем, хотя она не сделала никакого шага, что мог бы стать лишним.

- Если для дела, - она специально с нажимом выделяет это слово, - мне придется поцеловать Акаша, разве я не должна это сделать?

Ей самой больно от своих слов, ей не хочется ранить Кишана, она уже через пять минут будет просить прощения, но она так ее обижает, так обижает!

 Отправлено: 17.08.23 22:24. Заголовок: Он, с упоённым насла..

Он, с упоённым наслаждением кота, что лакомится излюбленной сметаной, ласкает её губы языком, порочно проводя по каждой линии её жгучего ротика и раскрывая её поначалу капризно надутые губки, чтобы лукаво проникнуть внутрь - и теперь, с хищным прищуром, нежить её зубки и нёба. Ему так нравится, он обожает нежить свою крошку. Кишан скотина и болван, порочный мальчишка, что упорно не желает вылезать из безрассудно пубертатного возраста, застряв в нём и слегка запамятовав, что он уже довольно взрослый. На все лады распинает то Шияма за его бесхребетность, то Мохана с Бахманом за компанию за их дурной нрав - а в своём глазу бревна не видит. У Кишана море недостатков, и, перечисляя оные, можно рисковать изрядно утомиться. Но уж что-что, а он верный малый. И его горящий истинно индийский взор никого, кроме своей Индиры, в упор не видит. Можно сколь угодно оголять перед ним ножки и трясти внушительными буферами, он, поморщив нос, как минимум отмахнётся, а как максиму, запросто грубовато оттолкнёт изрядно чрезмерно позволяющих себе дамочек, наивно полагающим, мол, девушка не стенка и подвинется. Только вот Киш их с радостью разочарует, подвинув кого угодно, кроме Неё.
Что, конечно, никак не мешает ему оставаться засранцем хоть куда и изрядной головной болью. Не следует сомневаться - всякий раз, после его скандальных появлений в духе боливудских киношных страстей и не менее колоритных уходов с истерическими заламываниями рук, малохольной Шанти приходится доставать их недр квартиры тонометр и отпаивать валерьянкой разбушевавшуюся от переизбытка противоречивых чувств Индиру. А Кишану, кажется, всё ни по чём. Говорят, пьяному море по колено. А ему не нужно даже пить, чтобы вести себя как алкоголик. Вечно молодой и вечно пьяный, блин.
А его девочка, его королева отталкивает его в порыве очаровательного гнева, заставляя его ещё больше, развесив уши, любоваться её красотой. Ему по душе и когда она злится и когда смеётся. Лишь бы злилась и смеялась из-за него! Киш вольготно раскидывается на диване, оперевшись локтями от спинку с таким видом, словно всю сознательную жизнь здесь живёт. Он рядом с ней всегда ощущает себя дома, где бы они не находились. Выглядит нагло, но он считает сиё безмерно романтичным – ведь её дом, там где сердце. А Индра и есть его пылкое сердце. Но сейчас говорит столь ужасные слова, что он не удерживает слёзы, хлынувшие из глаз водопадом. Да ещё и наткнувшись взглядом на чёртову вазу с любовно расставленными стеблями. Что за! Он ощущает бешенство и желание биться головой о стенку и разбить себе всю черепушку, чтобы Индире немедленно сделалось совестно, и она виновато хлопотала над его великими травмами! Он совсем не стесняется слёз, и ему до лампочки, мол, де, настоящие мужчины не плачут и пачками таскают розы приглянувшимся дамам. Киш вскакивает на ноги, воинственно поджав губы. Но даже так не умеет выглядеть холодным.
-Мадхави! Как ты можешь говорить так?! Даже во сне не смей целовать его! Смотрю, ты ещё веник от него приняла. Почему, почему ты не вышвырнула его сразу, как только этот гадкий богатенький хмырь свалил прочь с твоих прекрасных глаз?
Он всегда строго зовёт её по второму имени, так сказать, с издевательской церемонностью, когда ярость готова паром валить из ушей несчастного засранца.
-Ты польстилась на все эти сопли, что он нещадно тебе навешивает. Глупая девчонка! Так ведут себя мужчины, что желают затащить женщину в постель. Вот они и подкупают всей этой рухлядью, что не имеет значения! Дай сюда эти чёртовы цветочки! Или я никогда тебя не прощу, до скончания мира!
Он хватает вазу, сметая её со стола, с мрачным наслаждением слушая звук осколков, разбивающихся об пол. Он не умеет быть спокойным и мудрым мальчиком. Он с ума от ревности сходит и, вместо адекватных попыток проанализировать собственные косяки, он в негодовании остервенело топчет и без того рассыпавшиеся по комнате, в лужах воды из вазы, лепестки. А после он кидается Индире в ноги, крепко обнимая за бёдра и прижавшись к её стройной талии пылающей от перевозбуждения щекой. В таких припадках у Кишана подскакивает даже температура, наверное, засранца однажды от неумения держать эмоции в узде хватит инфаркт.
-Индра. Ты моя любовь всей жизни. Да...каюсь, пока я не могу купить тебе такой букет, как Акаш. Я кручусь, как чёрт в колесе и те крохи, что удаётся заработать, берегу для нашего с тобой дела! Ради твоего отца, малышка. И за что ты так со мной? Мне ведь просто нужна твоя помощь, поддержка и немного веры. Подожди чуть-чуть, и наш с тобой огромный дом будет утопать в цветах. Я готов хоть каждый день выстилать тебе дорогу лепестками роз к нашей будущей спальне!
Он токсичный порочный не то, чтобы в плане разнузданности, но в вопросах морали и нравственности, не говоря уж о духовности негодник, что нынче зацеловывает её открытый животик, ласкает обожаемую попку через треклятую ткань белоснежных штанов. А вид её полунагой налитой груди окончательно заставляет его слететь с катушек. Он и не думает подниматься с колен, завывая в индийский стенаниях. Словно, это не ему, засранцу, в пору, наконец, проснуться, прекратить этот дурной балаган с танцами с бубном вокруг ничего не подозревающего Акаша и взяться таки за ум – куда там, Киш с мальчишеским эгоистичным и жестоким задором думает, что это его Индире стоит прямо вот сейчас ещё и пожалеть его!
-Потерпи ещё немного этого придурка. Обещаю, совсем скоро я избавлю тебя от его противного общества. Но пока он нам нужен. Ты же знаешь, как паршиво идут дела у твоего отца стараниями Шияма! Этот идиот Акаш такой щедрый болван, что его грех не обобрать. И поторопись развести его, солнышко - ну придумай какую-нибудь жалостливую очаровательную историю, хлопни пару раз глазками, попроси у идиота в долг кругленькую сумму. Он же кретин и точно развесит уши.
Он глазами ясными хлопает, не выпуская Индиру из своих лихорадочных, не самых адекватных объятий. Он тот противный мальчишка, что чем больше ему цедят «отстань!» - тем больше из принципа будет цепляться, как клещ. Но Она. Индира. Она его боль, любовь, его душа и сердце. А остальные – да начихать на всех.
-Долго обрабатывать его всё равно не получится - ты в курсе, что эта бешеная подружка твоей сестрицы, его бывшая, прилетела на всех парах отвоёвывать это сомнительное счастье назад?
Ух, как некстати пресловутая Приянка тут свалилась, явно не аки манна небесная, скорее чёрт из табакерки, на их, между прочим, ни в чём неповинные головы! Пропади они пропадом вместе с её братцем Бахманом, этим надутым кудахтающим индюком! Хотя, этот пусть тут ползает в зоне видимости, благо, на его фоне, Киш покажется ещё более непогрешимым святошей!
Отчего же Кишану так не везёт, он же целыми днями носится, высунув язык, по городу, в поисках любой подработки – он в этом плане не гордец. Только вот, жаль, он в этом плане придурок. И притягивает на свои уши все мыслимые и немыслимые неприятности, умудряясь втягивать свою возлюбленную в этот нескончаемый хулиганский круг. Пусть и с самыми лучшими и искренними порывами – всем ведь известно, куда там выстлана дорога теми самыми благими намерениями. А Кишу хоть бы хны. Он видит себя чуть ли не непонятым героем и никак не возьмёт в толк, отчего эта вредная Шанти вечно грозится спустить его с лестницы. Курица! В курятнике бы посиживала себе на своём насесте и не совала в чужие дела клюв.

 Отправлено: 18.08.23 23:41. Заголовок: - Потому что я люблю..

- Потому что я люблю цветы, - топает ножкой в негодовании, укорив его негласно в том, что он не особенно ее цветами балует, - и это не веник. Ты сам хотел, чтобы Акаш пал пред моими чарами! И он пал! Что тебе не нравится, несносный ты мальчишка?!

Они оба эмоциональны, как оголенные нервы. Оба, словно в очень плохом индийском кино, так что пусть люди думают прежде чем обвинять актеров в бездарной игре. Они так живут.
И, когда он разбивает вазу и топчет красивые цветы, Индира буквально визжит, словно он только что воткнул ей спицы в сердце. Это всего лишь цветы, но она испытывает необходимость спасти несчастные бутоны. Она хочет уже броситься на колени, собирать искалеченные цветы, но он не дает ей и сдвинуться, прижавшись щекой к талии, упав перед ней на колени, а она и отпихнуть его хочет и вжаться так, чтобы слиться с ним воедино и навсегда.

Его слова лживы. Она где-то очень глубоко понимает, что он просто манипулирует, как всегда умел. А она поддается, как всегда стелилась перед ним. оттолкнутьпритянуть пусть прекратится эта пытка.
Она верит. Такая дурочка. Всегда считалось, что она более пробивная, более рациональная, чем ее сестренка, что вечно в облаках витала и брат, который вовсе все им портил. Но, по всей видимости, все семейство не отличалось холодным разумом, а самой разумной была как раз Шанти. Индира своей малышкой гордилась. Та была куда мудрее Индиры, что сейчас запускает пальцы в каштановые волосы Кишана, словно прося у него прощения за свое неподобающее поведение.

- Я знаю, - так тихо сдается она, - я больше не приму от него цветов. И я не люблю розы. Мне бы хотелось, чтобы ты мне подарил пионы. Но, если подарит он, то я не приму!

Она бойкая, она смелая. Индира смеется, когда увидит слезы солнца. Но она поразительно быстро превращается в размязню рядом с Кишаном. Любой человек сказал бы, что эти отношения токсичны, они не приведут ни к чему хорошему. Индира, можно сказать, себя теряет рядом с ним, но отчего-то радуется, когда путает свои пальцы в его волосах. И она, конечно, больше не примет цветы от Акаша, хотя где-то в подсознании, адекватном и не так зависимом от Кишана, ей кажется, что это неправильно. Ей нравились розы. И она даже немного заалела щеками, когда получила цветы. Она не влюблена в Акаша. Она никогда не была падкой на богатства. Если бы Акаш просто пытался ее купить дорогими украшениями, то ей было бы проще. Акаш не дарил безумно дорогих подарков. Он дарил то, что ей нравилось и было нужно. Она сказала невзначай, что плохо уложила волосы, потому что сломался фен, а он притащил ей фен. И ей было ужасно стыдно и перед Акашем. Но, стоило признать, что любой стыд она была готова задвинуть на задний план ради засранца, что уперся сейчас лбом в ее обнаженной животик, когда кожа к коже, а ей кажется, что она горит.

- Мне же даже нельзя цветы от него принимать, Кишан, - мягко ласкает она пальчиками его виски, успокаивая, - ты просишь меня его развести, но ревнуешь, когда я подхожу ближе к цели… что же мне делать… что же мне делать!

Вновь драматизм. Вновь повышение тона, закатанные глаза и даже слезы в их уголках. Но Индира и правда не понимает, как она должна играть с Акашем, если он такой… стоит ей чуть его подпустить, как Акаш делает все настолько правильно, что Индира с легкой грустью думает, как же повезет его девушке. Забавно, что она даже в этих мыслях не позволяет себе представить, что его девушкой могла бы стать она. Она ведь всегда выберет не того, кто купит фен, когда она скажет, что он сломался. Она выберет того, кто бросится к ее ногам и скажет, что фен ей вовсе не нужен, ибо она прекрасна такая, какая есть. Получается, что индийская принцесса из тех, кто больше ценит слова, чем поступки.

Индира невольно хмурится. Приянку она помнит. Приянка чем-то напоминала Индире ее саму, наверное, поэтому Приянка и Шанти были дружны. И, конечно, никогда бы не сдалась Приянка. Индира бы тоже не сдалась, если бы Кишан ее просто бросил сейчас. И в сердце вдруг есть легкий укол, что Приянке ужасно повезет, когда она заберет себе внимательного и удивительного Акаша.

- Акаш не сомнительное счастье, - она пытается звучать равнодушно, - если Приянка поставила себе цель, то это конец, Киш… - не то, чтобы Индира паникует, но понимает, что план близок к провалу, - Акаш заслуживает быть с той, кто его любит и ценит. Акашщ замечательный, он добрый щедрый, заботливый, - осекается, потому что сказала лишнего, - у меня мало времени, я обязательно выжму из него все, что смогу, - пытается исправиться.

 Отправлено: 06.12.23 23:32. Заголовок: Он со скандальной не..

Он со скандальной непримиримостью трясёт головой в отрицательном жесте столь горячо, что кажется – ещё немного, и голова Кишана рискует отлететь от шеи и с яростным свистом вдолбиться в ни в чём неповинную стену уютной маленькой квартиры его индийской крошки. Индира в запале переизбытка эмоций топает ножками, он синхронно истерит, похлеще девицы на выданье. Радж бы уж точно закатил глаза, а Мохан бы и вовсе в эдаком своем фу ты ну ты брутальном стиле скрипнул бы зубами. Не даром он то и дело цедит, между прочим, обидное «ребёнок» в сторону пронырливого младшего братца.
-Ничего мне не нравится – ни дурацкие веники, ни тем более этот твой проклятый Акаш, что эти веники смеет тебе таскать!
Лихорадочно цепляется за её роскошные бёдра пальцами, хаотично покрывая порывистыми поцелуями открытый животик своей взрывной любви. Он импульсивный, сумасдробный, и для него устроить серенаду под окном, а ещё лучше – забраться как в дурном кино к ней на балкон, переломав себе все ноги – вовсе не индийское кино. Киш так живёт. И может показаться весь насквозь фальшивым и бумажным, без наполнения искренней душой, настолько все его действия со стороны смотрятся псевдоромантично да малость театрально. Нет, Станиславский бы определённо не поверил в талант Кишана. А ему совершенно плевать на всех долбанных деятелей искусства и уж конечно на Акаша. Не плевать лишь на то, как этот гад смеет сверкать в его любовь глазищами. Кишу дай волю, он бы его глазища вырвал и похоронил на дне морском. Заботливо кинув в импровизированную могилу хотя бы эти его бесстыдно подаренные Индре розы, что нынче задыхались в безбожной луже воды да осколках от вазы на прохладном полу. На том же полу, на коленях, в ногах своей Индиры валяется Кишан.
Каким бы неправедным бараном да жестоким мальчишкой он ни являлся, если Киш бывает искренний, то только в чувствах к ней. Он может обмануть даже саму Индиру, обвести её вокруг пальца, но никогда не смог бы обмануть её сердечко, даже если бы того возжелал. Ибо его сердце бьётся в унисон с её и, коли её сердце остановится, его больному сердцу глупого и преданного до самых костей мальчишки биться не придётся. Он вырежет себе его из груди и, кроме шуток, добровольно ляжет с её телом на ритуальный костёр. Обнимая ставшую ледяной кожу – и никто в целом мире не сможет его оторвать от неё. Сейчас же он сжимает её кожу тёплую, горячую, пульсирующую от его касаний и жарких поцелуев в нежный приоткрытый пупок.
-Любовь моя, ты жаждешь здесь и сейчас довести меня до инфаркта? Неужто тебе ни капли не жаль своего пылкого Кишана!
Картинно прижимает ладонь с грудной клетки, словно без этого смысл его слов может прозвучать недостаточно проникновенно. Затем, схватив её ладошку, опять и снова прикладываясь к ней горящими губами, будто к самому сладкому мёду, он кладёт её ручку уже на её же собственное сердце, бьющееся трепетной голубкой – и накрывает своей рукой поверх её. Негласно показывая, что их сердца неразделимы и – одно.
-Пионы…я выберу для тебя самые красивые, малиновые с белоснежными вкраплениями.
И в этом весь Кишан. Сначала кормит свою доведённую им же до нервого срыва да состояния негласного аффекта девочку пустыми обещаниями, в красивых красках обрисовывая чрезмерно призрачные перспективы, а после, доведя её до крайней точки кипения, напротив, начинает действовать, да со столь мощной и непрошибаемой энергией, что Киша поездом не остановить. Как с многострадальными цветами. Индира все уши ему по-доброму прожужжала и намёками и прямым текстом, он же бездарно сидел на заднице ровно, пропуская мимо ушей всю полученную информацию. Но стило проклятому Акашу притащить ей да пусть хоть бы облезлую еловую ветвь – и разум Киша перешёл в наступление, включая инстинкты завоевателя. Он не боится завоёвывать свою любовь каждый раз будто в первый и всякий раз, будто в последний, до слёз и брани опасается Индиру потерять. И он будет топить её в букетах из пионов, на сей раз умудряясь не услышать ни сигналов бедствия, ни безмолвных молитв о том, как он её достал. Кишан не знает меры ни в лени, ни в усердии – для него в мире есть лишь чёрное и белое, ведь он молниеносно несётся вперёд, не видя резона разбираться в хитросплетениях оттенков.
-Он отдаст тебе все деньги, что ты у него попросишь, этот глупец Акаш будет даже счастлив быть тобой обманутым. Я не самый сильный и не супермен, у меня ни черта нет таких сумм, что нам нужно заработать для твоего отца, пока он не узнал, как родной сын его обобрал едва ли не до нитки. Поэтому, нам нужно мыслить цинично, моя любовь. Акаш в нашей маленький игре побудет пешкой, не переломится. Награда дышать с тобой одним воздухом какое-то время и без того слишком большая для этого засранца.
Да, Киш знатный манипулятор и засранец всем на зависть. Однако, он манипулирует не воздухом и не фантазиями, а лишь тем, что другие совершают. Он не толкал в бездну Шиями, тот сам едва ли не радостно и с готовностью туда шагнул, упрямо не желая выбираться. Ему было наплевать на переживания сестёр, на седые пряди в волосах отца. Кишану также было плевать как на Шиву, так и на Шанти. Но никогда не будет плевать на свою любовь. Он готов носить Индиру на руках до своей смерти, ни на секунду не позволив топтать ножками бренную землю. Он серьёзно помрёт, но своею волей её не отпустит. И он готов расстараться и оказывать услугу за услугу Шиями, Шанти и кому угодно, только бы сладкие глазки его любви не увлажнились от слёзок. Она прекрасна когда злится, когда плачет. Но слёзы Индиры разрывают Кишу душу. Индийские завсегдатаи предпочитают молиться своим богам. Он же бы смёл всех с пьедестала, расчистив место для одной своей красавицы. Неповторимая, единственная на все века.
-Индира, любовь моя. Прости, что я не смог найти иного метода решить наши проблемы. Пусть он и добрый, и ласковый, и заботливый. Пусть он беспечно заваливает тебя грёбанными розами, на которые у тебя аллергия. Но разве будет он так бешено, безумно любить тебя, как я люблю? Пойдёт ли он на то, на что я иду ради тебя? Рискнёт ли всем, включая свою голову, лишь бы с тобой всё было в порядке?
Он покрывает её пальчики поцелуями, пышущими зноем, из его ноздрей разве что пар не идёт, как у никогда не спящего непоседливого дракона, обожающего опасные проказы. И свою любовь.

 Отправлено: 08.12.23 00:07. Заголовок: А как? а почему? Пла..

А как? а почему? План по соблазнению Акаша принадлежал Кишану, а не Индире. Индира бы никогда сама на такое не пошла и она же топала ногами и швырялась в Кишана кружками, когда он только посмел выложить эту свою гениальную идею. А сейчас она прямо головой встряхнуть хочет, потому что ей он, словно в голову ей вбивает, что вина на ней. Что она виновата, что Акаш прислал ей цветы, что Акаш ухаживает и старается быть… лучшим.

А ей, видимо, кто-то «лучший» вовсе не нужен. Потому что она бы ведь могла выбрать Акаша. Если бы она ему сказала, что любит пионы, то он прислал бы ей пионы уже через час. Индира выбирает того, кто пионы ей не подарит никогда.

- Да пионы, - шепотом горячим говорит Индира, так, как умеют только они с сестрой, вроде и шепот, а вроде и крик, - самые красивые.

Она гладит его по таким пышным и шелковистым волосам, буквально попуская пряди между тонких пальцев. Почти отрешенно. Она любит пионы, но знает, что рядом с Кишаном она обрекает себя на то, что никаких пионов в ее жизни не будет. Она могла бы поиграть и намекнуть Акашу, чтобы просто получить эти ароматные цветы. Но она уже решила, что больше не примет от него ни одного букета. Да и пионы хотелось бы только от одного человека, единственного такого. Странного, пылкого, манипулятора, от которого у Индиры все равно сердце не на месте.
Акаш – замечательный. Маленькая Индира из прошлого, что мечтала о прекрасном принце, сейчас рыдает и пытается вразумить Индиру взрослую, но глупую до безумия, что отвергает прекрасного принца, но всем пылким сердечком тянется к другому. Индире жаль разочаровывать ее «маленькое я», но иначе она уже не может. Мало чем отличается от Шияма, наверное. Такое же разочарование, что принимает неверные решения. Видимо, это семейное. Только Шанти, ее нежная сестренка, знает, как держать честь. Индира в это искренне верит. Шанти – невинное создание, что идет по пути правил и традиций. Индира восхищается своей сестренкой, как бы порой они ни ругались. Индира слишком легкоысленная, в то время, как Шанти умеет так очаровательно сводить брови к переносице, строго и сердито, что Индира пугается и готова тут же помыть оставленную посуду и даже полы, если Шанти при этом еще и тяжко вздыхает.

И каждое слово Кишана кажется ей таким логичным. Злодей – Шиям. Они просто помогают ее семье. Семье Индиры. А она тут выпендривается!

- Я заберу его деньги, - пылко вскидывает подбородок она, - прости, прости, мой любимый, что я смела сомневаться и ругать тебя! Нет мне прощения, ты так меня любишь, так любишь, как и я тебя! Акаш – пешка. Просто пешка.

Как завороженная шепчет Индира. Когда рядом Кишан она не умеет мыслить рационально, она на все готова согласиться, а он знает, как ей манипулировать. Она погрязла в нем, в своих чувствах к нему. Любой знающий человек сказал бы, что Индира любит больше, чем Кишан, а самая горькая правда в том, что Индире было бы на это плевать. Она бы поплакала на плече у Шанти. потом даже потанцевала бы в баре с Блэр, принимая коктейли от незнакомцев. Но смирилась бы и стала бы пытаться сделать что-то, чтобы Кишан полюбил ее так же сильно.
Он ее гипнотизирует. Индира себя теряет рядом с ним. токсичные отношения, от которых надо бы бежать в объятия к Акашу, но ей это не нужно.

- Иного метода и не было, любовь моя, - Индира сдается ему так легко, как та дурочка, что однажды в него влюбилась, - я не приму от Акаша цветы, теперь я буду принимать от него только деньги.

Это звучит так цинично и ужасно. От таких своих слов Индире станет стыдно даже, когда Кишан уйдет. Потому что пока она, словно овечка, идет за каждым словом Кишана, Акаш вовсе не заслуживает такого отношения. и Индира не плохой человек, ей не по душе вести себя столь подло по отношению к тому, кто к ней со всей душой. При этом расстилаться лужей перед тем, кто устраивает ей сцены, не дарит цветы и сам ее подложил под того другого, а теперь бесится от букета цветов, что не принес сам. Но увидел, что кто-то ведь принес.
Индира юная и глупая. И решения у нее глупые, пылкие, юные. Манипулируют они оба, просто Кишан более умело.

- Доверяй мне, - пылко, - ты же знаешь, что я лучше умру, чем тебя предам.