Отправлено: 06.01.08 18:57. Заголовок: Комната Армана Де Шанела

При входе сразу бросается в глаза огромный, круглый стеклянный стол и два кожаных кресла. На столе стоит пепельница и почти всегда лежат какие-то бумаги. В самом конце комнаты, в своеобразной нише, невидимой постооннему глазу, находится достаточно большая кровать с черным постельным бельем. Рядом с кроватью стоит тумбочка, на которой нет ничего, кроме пепельницы, которая точно такая же, как пепельница на круглом столе. Сбоку от кресел и стола стоит черный строгий шкаф-купе. Для вещей Армана. Для его костюмов. Рядом со шкафом стоит полка для обуви. Почти около окна находится кожаный диван. Имеется дверь в ванную.

 Отправлено: 04.08.08 03:48. Заголовок: Я на море гляжу из м..

Я на море гляжу из мраморного храма:
в просветах меж колонн, так сочно, так упрямо
бьет в очи этот блеск, до боли голубой.
Там благовония, там — звоны, там — прибой,
а тут, на вышине,— одна молитва линий
стремительно простых; там словно шелк павлиний,
тут целомудренность бессмертной белизны.
О, муза, будь строга! Из храма, с вышины,—
гляжу на вырезы лазури беспокойной,—
и вот восходит стих, мой стих нагой и стройный,
и наполняется прохладой и огнем,
и возвышается, как мраморный, и в нем
сквозят моей души тревоги и отрады,
как жаркая лазурь в просветах колоннады. (с) Владимир Набоков

Арман был совершенно и абсолютно не тем человеком, которого волновала чья-то жизнь. Он мог влезть в прошлое. Если в этом была его личная нужда и его личная выгода. Он никогда не изучал внимательно дела вновь привезенных учениц. Потому что ему было просто не интересно копаться в чужих жизнях, если учесть, что все то, что было, в этой школе перечеркивалось и начиналось с новой главы. А зачем копаться в том, что было здесь уже практически бессмысленным. Мсье Де Шанел не любил бессмысленные вещи. Копаться в чьем-то прошлом ради интереса было бессмысленным. Быть может это было просто мелко для него, а может быть просто неинтересно. Неинтересно ему. Ему приносили столько личных дел учениц. Столько личных дел персонала и столько дел учителей. И что самое примечательное, не было ни одной интересной биографии. Личной истории. Бумаги. Они были циничными и от того, мсье Де Шанел любил бумаги. Но. Было одно но. Благодаря своему цинизму, бумаги могли лгать. Арман у каждого мог сам спросить по поводу прошлой жизни. И ему не нужно было много слов. Достаточно было одного только предложения, которое бы было более эффективным, чем вся эта роспись в папке на десять листов. Для того, чтобы внимательно вчитываться в биографии, нужен был еще один фактор. Человек должен быть интересен Арману. Абсолютно не обязательно с какой-то положительной точки зрения. Просто интересен. Была ли ему интересная эта юная мадемуазель? Нет. все просто и коротко. Нет. просто молодая женщина. Привлекательная. Ее привлекательность была легкой. Светлые локоны. Голубые глаза. выражение ее лица было хитроватым. Словно она что-то замышляет, но еще не совсем сама разобралась что именно. Просто ей нужно быть настороже с хитринкой. С той пресловутой хитринкой, которая так часто привлекает в женщинах. Черты лица лисьи. Только не в том понимании, в котором принято. У мсье Де Шанела она вызвала ассоциацию с лисой. Но с лисой не обыкновенной. Она напоминала ему лису из какого-то мультяшного произведения. Та лиса, которая может обаять своей хитрой женственностью. Своими хитрыми глазами и такой подкупающей нежностью. Его глаза смотрели на нее все так же равнодушно, когда мсье Де Шанел подошел к столу и взял в руки папку с ее личным делом, открыв ее на первой странице.
Мадам Форман. Приношу извинения. Примечательно, что Вы меня не поправили.
Почти неслышно прошелестели губы мсье Армана Де Шанела. Столь юная и уже побывала замужем. Ее биография не волновала его совершенно. Впрочем, как и то, почему она в этой школе. она не поправила его, когда он назвал ее мадемуазель. Два варианта, самых вероятных, по его мнению. Первый вариант это то, что она побоялась перечить ему. Не самый лучший вариант. Было много человек в этой школе, которые боялись перечить мсье Арману Де Шанелу. Де Шанела это лишь утомляло. Он гораздо более уважал людей, которые могли бы перечить ему. Впрочем был еще второй вариант. Этой мадам Форман было столь неприятно вспоминать о своем муже, что она предпочла даже так забыться. Впрочем это были далеко не все возможные варианты объяснения ее поведению. Он лишь взял самые очевидные. Он бы мог счесть ее слова за подхалимство. Но у него даже не возникало желание в это копаться.
Я уже все решил, мадам Форман.
Арман не перебил ее. просто твердо дал понять жестом, что сейчас ей бы стоило просто помолчать. Пауза. Совсем легкая и почти незаметная. Мсье Стэнли Купер. Заведующий хозяйством в этой школе. справляется со своими обязанностями хорошо. если бы не страсть к спиртным напиткам. Его старшая помощница. Мадам Кассел. Так же справляется со своими обязанностями. Ей нужна была помощница. Юная девушка. Француз не особо внимательно читал личное дело миссис Кассел, но помнил так же, что она тоже вышла замуж в достаточно юном возрасте. Сталкивать кого-то лбами, у него сегодня не было настроения. Или просто не было настроения.
Мадам Форман. Я назначаю Вас ассистенткой Мадам Кассел, которая в свою очередь является помощницей заведующего хозяйством. Думаю, что за дальнейшими указаниями Вам следует отправиться к мадам Кассел. Я напишу, что назначил Вас в помощницы.
Де Шанел просто подошел к столу и быстро написал пару строк, которые оповещали мадам Кассел о новом назначении на должность. Все должно было быть точно. сухо. Официально. И холодно. равнодушно. но точно. если бы сейчас мадам Форман решила бы, что эта должность ей не по душе, то Де Шанел бы просто равнодушно сказал бы ей, что она дала ему возможность выбирать. А он не выбирает дважды. Арман сложил листок вдвое и протянул светловолосой девушке.
Я лишь назначил Вам должность. Ваш непосредственный начальник уже даст Вам необходимые указания. И все вопросы относительно занятости, тоже советую решать Вам с миссис Кассел.
Иным словами Де Шанел ясно дал понять, что все последующие вопросы мадам Форман должна решать не с ним, а с мадам Кассел, которая сейчас перешла в разряд ее начальства. Де Шанел не любил, когда кто-то бездарно тратил его время.
Если у Вас более нет никаких вопросов лично ко мне, то я не смею Вас задерживать.
Снова холодно, равнодушно и официально. Но Арман никогда в своей жизни и не был светлым человеком, который мог доброжелательно улыбаться и поить чаем незнакомок. Даже если эта незнакомка отвечала основным требованием человека адекватного, вдумчивого и человека, с которым можно и даже можно сказать, что приятно иметь какое-либо дело. Он был готов ответить на вопросы. быть может даже выслушать какие-то пожелания и, возможно, даже претензии, относительно назначения на должность. Просто без излишних слов. Француз скрестил руки на груди и прищурил ледяные голубые глаза. не изучающе. Не внимательно. Равнодушно и ожидающе. Ее можно было просто поблагодарить за то, что она не стала утомлять его верещаниями. Не стала утомлять его тем, что стала в красках расписывать свои достоинства, свои кулинарные успехи, к примеру или то, как красиво она умеет делать макияж. Ей было достаточно сказать только что-то в этом роде и он бы тут же назначил ей замечательную должность главной, подчеркнуто главной, по очищению туалета и душа. А уж повезло ей или же нет, это уже было решать ей самой, и ни в коем случае не Арману.

 Отправлено: 04.08.08 12:28. Заголовок: Требуются девушки дл..

Требуются девушки для работы на Востоке. Злата помнила то объявление, прочитанное в некой местной газете, довольно скрупулезно. Расположение букв на странице. Широта и цветовые гаммы шрифта. Развёрнутый на половину листа фотообзор, наглядно иллюстрирующая тот шокирующий избалованных удачливостью репортаж. Девушка не могла понять одного. Неужели можно проявлять столь слепую наивность. Девушкам её лет обещают неплохие заработки и сулят золотые горы за то, что в любом цивилизованном обществе оценивается по обычной средней взвешенной стоимости. Официантка. Танцовщица. Нянечка. Пусть даже крупье. Они сами творят свои злоключения, попадаясь на не слишком умелый закинутый крючок для подобных вот глупышек. Впрочем, Злата не считала себя вправе судить кого бы то ни было или даже осуждать. Даже торговцев живым товаром. Потому, что когда есть спрос, всегда найдётся и предложение. Рыночная экономика. И вновь – ирония. Восточные нравы, их слепое кредо вероисповедания и столь неприкрытая ничем обнажённая и неприглядная истина. И эта школа в затерянном центре райской и отнюдь не пуританской Европы. И между двумя чем – то схожими объектами – девушка по имени Злата. Молодая и вполне дельная. Некоторые неприятности упорно облетали её стороной. Характер Златы изменился в корне, как считали многие. Она же не знала, но чувствовала это. И ей говорили неоднократно. После тех весьма трагичных событий, связанных с частичной амнезией и потерей доли слуха, она стала другой. Не замкнутой. Скорее более нелюдимой. Но у неё появилась эта присущая уверенность в собственных силах и личностной индивидуализированности. Быть может, она пребывала в девушке всегда, лишь в состоянии анабиоза? Быть может, затяжная болезненность проявила в ней те качества, которые были заложены изначально, что были видоизменены восточными традициями, вступающими в противоборство с её осовремененным менталитетом. Она тогда бездумно и потерянно бродила по знакомым некогда тропинкам. Из воспоминаний Златы стёрся отрезок до шестнадцати и ранее. Однако, и то, что происходило с ней не так давно, сделалось неожиданно как-то далеко и чуждо. Она передвигалась по знакомой местности, холмам, степной поверхности двора и помнила всё чисто механически, но не чувственно. Она помнила, как трогала эти ветки ладонями и прикасалась к их цветению самым чувственным кончиком носа, но не помнила запах этой листвы и прикосновение шелковистой зелени. Все эти люди, все эти лица. Они смешивались в её сознании со стёршимися с её жёсткого диска образами, превращаясь в чужеродные. Она узнавала своих навязанных родственников. Но её эмоции были на грани фола. Она не ведала, за что подверглась такому наказанию. Впрочем, это было неважно, потому что к нему приговорили мужчины женщину. Теперь же Злата ожидающе молчала. Ей не нужно было подавать к тому знаки или же выдавать отдельное вербальное приглашение. Эти чуть затянутые речевые паузы, когда оконченная казалось бы мысль, развивалась далее и принимала закономерные обороты, она чувствовала. И она была наделена терпимостью. Созидательной. Эта терпимость не была её принадлежностью от рождения. Условный привитый рефлекс, впрочем, довольно полезный на все случаи жизненного пути. Девушка не относила себя к рангу молчаливых. Просто иногда обстоятельства диктовали сугубо деловитые условия. Злата не делала ставки на то, что же окажется наименьшим злом – не договорить или же сказать лишнее. Она выдавала информацию пропорционно. Ровно необходимое количество. У них намечалась вовсе не беседа для души, что вполне устраивало обе стороны. Она опять же более, чем сносно и внимательно отнеслась к речи мсье Де Шанела. Просто потому, что миссис Форман вообще привыкла не только слушать, но и слышать. И, безусловно, потому что это было важно. Для неё. Для него – в значительно меньшей степени. Просто в том аспекте, чтобы не нанести урон своим поспешным и не взвешенным решением школьной действительности – максимум. И он бы не нанёс. Оттого, что решения его не являлись поспешными и не взвешенными. Даже, кажущиеся скоропалительными для иного. Злату нельзя было назвать полностью не рисковым человеком при всей этой размеренности. Она не любила риск, но умела его эксплуатировать, когда то являлось краеугольным вопросом жизни и смерти. У неё был выбор. Тогда, в горах. Полностью подчиниться или пытаться роптать. Джафад поступил довольно взвешенно. Он ведь точно знал, что ничто не связывает Злату с прошлым и ей банально некуда идти, да и из школы даже будучи персоналом просто взять и уехать не так просто, чересчур уж подозрительно, так что моментально вопросы увольнения не разрешаются. Она не знала, что известно Джафаду, имеет ли он возможность наблюдать за ней. Она не знала, какие он имел здесь связи и имел ли вообще, чтобы устроить сюда Злату. Он хотел, чтобы она лично признала своё поражение и его превосходство. Это завышенное самолюбие мужчин Востока. Он хотел, чтобы она со стороны оценила ту жизнь, которая могла бы её ожидать. Но Злата готова была трудиться. Он слегка просчитался. Форс-мажор, он не учёл форс-мажор. Крупинка прошлого Златы, по иронии злостной судьбы – насмешницы находилась именно здесь. Не прозвучавший вопросом сигнал мсье Де Шанела. Мадам Форман. Она действительно не поправила его. Он отметил сей факт вскользь и словно невзначай, однако, не производил впечатление того, у кого с губ срывается просто праздное замечание. В каждом его действии и слове была сокрыта некая суть. Иногда подвергаемая двойственной трактовке, порой – бескомпромиссная. За несколько минут не продолжительной беседы то можно было уяснить. Если обладать даже не самой изрядной долей наблюдательности. Её черты чуть помрачнели. Практически неуловимо, однако это было так. По той простой причине, что, худшие её опасения оправдались. Занятно. Не могла она пару минут назад задать столь неадекватный вопрос напрямик. «Подскажите, я случаем не замужем?» По крайней мере, прозвучи сей эпос для ушей миссис Форман, та определённо сочла бы подобную постановку неадекватной. А вот не исправив это ничего особого по сути не означающего предположения, она узнала для себя главенствующее, пусть и слегка скользким путём. Опять же – между делом, так, чтобы то по крайней мере не бросалось в глаза никому, кроме неё самой. Значит, всё-таки, замужем официально она числилась. И это не могло её не задеть. Потому, что Злата, как и все женщины, хотела счастья в семейной жизни. Она хотела просто одного счастливого момента под названием развод. Замужество. А что, по сути, им считается? Штамп в паспорте, которого до недавнего времени она была лишена? Запись в учётной книге актов гражданского состояния? Кроме того, супруги должны вести совместное хозяйство. Этого не достаточно. Её замужество носила ярко выраженный порок воли. И любое цивилизованное общество сочло бы данный брак недействительным. И скорее рано, чем поздно, он непременно подвергнется аннулированию. Она могла считать себя незамужней дамой уже сейчас. Когда-нибудь Злата попадёт в большой мир. Но она была благодарна судьбе, потому, что та забросила её в мир маленький. Спичечный коробок, который напоминал ей маленький провинциальный городок, где все друг друга знали и были друг у друга на виду. Она могла привыкнуть, потому, что не появлялась в жизни настоящей чересчур давно. После первых слов мсье Де Шанела некая испуганная и особенно впечатлительная особо могла бы побледнеть. Её же милое лицо словно и располагало к этой ещё большей бледности. Однако, она именно помрачнела. В первую очередь эта тень – невидимка набежала на нежность её юного лицо потому, что незнакомый совершенно ей человек знал то, что должна была знать в первую очередь сама миссис Форман. Но она не знала. Это было тревожно. И даже неприятно. Однако последнее нисколько не отразилось в её эмоциях. Уж что, а держать себя в руках мисс Форман умела.
-Всему примечательному, как правило, находится логическое объяснение, мсье Де Шанел.
Одна короткая фраза без продолжения, которая, вместе с тем, включала в себя и то, что если она чего-то не сделала, то это не просто так. Стало быть такому имелась причина. Весомая для неё. А уж какая причина, разбирать не место и не время. Не то случай. Именно потому в конце не прозвучало некое лирическое –«Вы не находите?» Если она не поправила его, значит, просто не хотела поправлять. Или в том не было нужды. Она не стала и добавлять, что к ней вполне можно было обращаться и так, как он делал это ранее. Мадмуазель. По всем причинам, что чуть ранее она перемолола в взбеленившемся мозгу. В том не было нужды тем более. Потому, что сути не меняло. Она уделяла значительно меньшее ухищрённое внимание именно внешней подоплёке. Смотря в самую глубь, заглядывая осторожно, но целенаправленно. Злата Форман не относилась к тем людям, которые просто боялись выказать слово поперёк просто по умолчанию. Назови он её другим именем или фамилией уточнение произошло бы. Но всего лишь - мадмуазель. Разве следовало придираться к словам в том случае, когда в их отношении относительно себя не уверен до конца и сам. Она не была уверена до сей поры и даже ныне, что её замужество могло бы считаться состоявшимся по всем законам жанра. Она не продолжала казавшуюся лишь началом тирады вполне миролюбивую фразу, потому, что не считала, что это может хоть как-то относиться к делу. Она не дразнила продолжением, потому, что это был не тот человек, которого можно было бы дразнить и уж тем более. Которому было бы это интересно или необходимо. Она не заглядывала в его глаза с нервным трепетом, так, словно он поймал сейчас её на маленькой недоговорке, к большой лжи ведущей. Просто размеренный и спокойный тон и фраза. Спокойный взгляд. Чуть более пристальный. Лёгкое движение ладонью – приближённое к уху, силясь заправить златовласую прядку, которая чуть натирала щёке. С другой стороны. С той, с которой ничто инородное не мешало ей это свершить. А этот треск на уровне ультразвука подле противоположной ушной раковины. Он мог донять даже заправского священнослужителя. Девушка приняла из его рук сложенный вдвое лист бумаги. Белесый, сухой, равнодушный и даже чуть скрыто резковато – остроугольный, как сам мсье Де Шанел. Его пальцы. Крепкие и удлиненные. Аристократический эстетизм. Им веяло в его комнате. В его вкусе. Она не собиралась возмущаться или же прыгать от счастья до потолка после того, как её пребывание здесь определилось в довольно узкие рамки. Ведь девушку более иного томила неизвестность. Ну а любые предложения или же недовольства следовало высказывать исходя из фактов. Которыми, собственно, она и намерилась возобладать. Злата Форман прекрасно понимала, что сейчас творят её судьбу. И потому не могла оставаться каменно – равнодушной к этому. Она была заинтересована в наилучшем исходе. Синдром трудоголика.
-Предполагаю, что вопросы к Вам могут возникнуть. Но для начала мне необходимо уточнить, что непосредственно включает обозначенная Вами должность.
Возможно она была не права, что задавала этот вопрос именно мсье Де Шанелу. Однако она задавала именно те вопросы, которые, по её мнению, следовало задать именно ему и именно теперь. Пока была такая исключительная возможность. Чтобы опять же лишний раз не тратить время. Злата умела ценить чужое время. В первую очередь потому, что, безусловно, ценила своё. Боялась ли Злата мсье Де Шанела. Нет. Просто нет. Она относилась настороженно, не более чем. Не потому, что перед ней был именно мсье Де Шанел, а оттого, что тот являлся представителем мужского населения, что, учитывая огрехи прошлого, было заложено в ней уже на патологическом уровне. Он – незнакомец. Прохожий в её жизни и работодатель в её случающейся карьере. Название обозначенной им должности не говорило само за себя. Оно было безликим и совершенно, на первый взгляд, не включало в себя выше обозначенных девушкой пунктов. Но она никогда и ничего не оценивала однобоко. Порой, под самыми благообразными наименованиями скрывалась пустота, а под ничем не примечательными – гораздо большая содержательность. И потому она задала вопрос. На данный момент один, хотя, быть может, у неё появились бы и иные в связи с дальнейшим разъяснением. Она не стала пояснять в голос, отчего не стала задавать столь более, чем незамысловатый вопрос миссис Кассел непосредственно. Теоретически он мог бы счесть её дотошной или же слишком въедливо – занудной, или же не услышавшей его однозначный прямой намёк, но это было не столь важным. Не важным вообще. Кроме того, мсье Де Шанел наверняка был достаточно усидчив, чтобы понять, почему то прозвучало именно в стенах этой комнаты. Она не была рабой, по крайней мере теоретически. И она имела право голоса, даже если бы тот не был учтён. Не в плане непосредственного принятия участия в прениях сторон, раз уж то явилось прерогативой мсье Де Шанела, причём по обоюдному согласованию. Короткое да или же короткое нет. Ей нужно было знать, даже больше не для того, чтобы понять, интересна ли данная ставка ей лично. Она должна была точно знать, что сумеет справиться. Потому, что в ином случае просто не следовало браться за дело, которое не сумеет выполнить достойно. Миссис Кассел. Она, разумеется, сможет пролить основной свет, однако назначение производил мсье Де Шанел. И потому необходимо выяснить сейчас некоторые тонкости и пусть даже банальности, чтобы точно уяснить, насколько подходит ей это и нет ли необходимости договориться о внесении некоторых коррективов или же уточнений. По той причине, что с каждым потерянным часом эта возможность будет размывать собственные очертания всё сильнее и, быть может, когда Злата покинет его обитель, от неё останется только сизый дым воспоминания и путь назад окажется завален каменными глыбами. А она была девушкой предусмотрительной, а не живущей одной секундой. Впрочем, ей не требовался путь назад. Возможно, чуть в сторону. Кроме того, её просто могло всё устроить полностью. Девушка не была уверена в том, что эта должность не нововведённая. И потому, вполне вероятно, её рамки будут составлены уже на ходу непосредственно миссис Кассел. И Злата была воодушевлена. По той причине, что её непосредственным начальником станет дама. Она была воодушевлена. Она могла бы просто обезуметь от счастья, что суровый суховатый надзиратель не наметил её в уборщицы или же ещё того хлеще – не записал в бесправные ученицы. Она могла беспорядочно кивать в такт его словам и едва ли не возносить хвалы небесам, что всё образовалось более, чем успешно. Однако это была бы не Злата Форман. Она никогда не покупалась на внешний лоск. Она не ждала везде подвоха, однако и не исключала. Она не теряла головы, которая всегда оставалась более, чем трезвой. Ей нужно было знать больше. Она не сомневалась в компетентности мсье Де Шанела. Если бы очевидные сомнения присутствовали, вероятно, Злата старательно бы сузила диапазон своих желаний, вплоть до совсем уж недвусмысленной конкретики. Наверняка он ни раз и ни два проделывал подобный отбор. Однако, вместе с тем, при всей его смекалке в данной области, он не мог знать Злату и её особенности лучше её самой.

 Отправлено: 06.08.08 04:07. Заголовок: Смотри,- синея друг ..

Смотри,- синея друг за другом,
Каким широким полукругом
Уходят правнуки твой!
Зачем же тенью благотворной
Всё кружишь ты, старик упорный,
По рубежам родной земли?

Когда ж неведомым страданьям,
Когда жестоким испытаньям
Придет медлительный конец?
Иль вечно понапрасну годы
Рукой суровой непогоды
Упрямый щиплют твой венец?

И под изрытою корою
Ты полон силой молодою.
Так старый витязь, сверстник твой,
Не остывал душой с годами
Под иззубренною мечами,
Давно заржавленной броней. (с) Афанасий Фет

Благодарю, я догадывался. Только меня это логическое объяснение не интересует.
Легкая ирония могла послышаться в словах мсье Армана Де Шанела. Вряд ли она хотела сейчас вступить с ним в диалог относительно того, почему же она не поправила его все же. сесть сейчас на кресло и за чашечкой чая с печеньем вступить с Мсье Де Шанелом в долгий и в общем-то очень бессмысленный разговор. Столь милая картина могла бы возникнуть. Она бы взяла тонкими пальчиками чашку с чаем. Может быть аккуратно бы откусила от печенья, он бы сделал глоток чая и, быть может, закурил бы. Потому что сцена же должна была быть милой. Он бы позволил себе закурить при ней, она бы позволила ему закурить при ней. Он бы спросил у нее, какое логическое объяснение тому, что она не поправила его, когда он назвал ее мадемуазель. Она бы ответила ему, а он бы прервал ее жестом, чтобы выдвинуть свои собственные гипотезы. Она бы, может, согласилась. А быть может, опровергла бы их. И рассказала бы собственное видение этой ситуации. Она бы, возможно сказала, что не поправила его, потому что сама желает оставить всю свою жизнь в прошлом. В том числе и свое замужество. Быть, может она даже отпила бы чаю и сказала бы ему едва слышно, потому что открывала бы секрет, что ее брак был вовсе неудачным. Он бы даже сказал ей, что не нужно вспоминать о том, что неприятно. Она бы опустила глаза и извинилась бы за то, что напрягает его своими рассказами. Он бы равнодушно сказал, что ничего страшного. Быть может, она бы сказала ему, что не поправила его, потому что сочла это невежливым. И они бы вступили в долгий спор. Он бы утверждал, что невежливо было с его стороны ошибиться, а она бы доказывала, что это просто от незнания и что это отнюдь не преступление. Он же говорил бы ей. что незнание чего-либо не освобождает от ответственности. Она бы махнула рукой, он бы кивнул. Это могло бы длиться очень долго. Они могли бы разговаривать и разговаривать до того самого момента, пока в вазе бы не закончилось печенье, а чай бы не остыл так, что обжигал бы прохладой губы. Это бы послужило сигналом к тому, что нужно заканчивать это приятное во всех отношениях общение. Она бы засобиралась, а он бы сказал, что она может еще остаться. Она бы рассказала ему о своей жизни. Он бы рассказал о том, почему он попал в эту школу и насколько ничего интересного не происходит и как он равнодушно относится ко всему, что происходит. Он нальет ей еще чаю и она уже не выпьет его до конца и не дождется, пока прохлада обожжет ее губы. Он тоже уже будет делать глотки лишь по инерции. Он закурит и уже даже не спросит у нее можно ли закурить. Потом все темы будут исчерпаны. Она уйдет, оставив за собой аромат духов. И оставив только приятные воспоминания об их короткой общении. Или не таком уж коротком? Он посмотрит на часы и поймет, что уже вечер. И снова закурит, но у же около открытого окна. Задумчиво вертя сигарету в тонких пальцах. Воистину француз. Красивая история? Мысленная и холодная усмешка. Для того, чтобы увидеть такую историю, нужно выйти из этой комнаты с табличкой «мсье Арман Де Шанел» и отправится по коридорам в любую другую комнату. не обещано, что там будет эта история, но можно рискнуть и поискать. Так вот нужно для начала выйти из его комнаты. И уйти как можно дальше. Там уже, быть может и ждет та самая пресловутая история, только что рассказанная. Потому что мсье Арман Де Шанел не тот человек, что мог бы реализовать эту историю. Ему не нужно было копаться. Раз она его не поправила, значит у нее была на то причина. Для нее веская. Веская ли она была для него, ему было совершенно не важно. По крайней мере он мог поставить себя на место златовласой мадам, которая в своей голове что-то решила для себя. далее тема была закрыта, потому что уделять много внимания сущей мелочи, было совсем не в его правилах. Дальше она задала вопрос. На его точеном лице не отразилось ровным счетом никаких эмоций. разве, то можно было заметить, как его правая бровь совсем немного приподнялась, как будто бы в немом удивлении. Впрочем даже это легкое удивление длилось недолго, если это вообще можно было назвать удивлением. Так как удивить его было крайне трудно. Быть может чем-то сродни желанием докопаться до сути. Причем любыми способами, так как его замечание относительно того, что все дальнейшее касаемо ее должности, стоит обсуждать непосредственно с начальницей, а именно с мадам Кассел.
Проблемы. Неприятности. Столкновения, мадам Форман.
Арман в точности процитировал ее слова, которые она произнесла почти первыми, когда появилась в его комнате. Странно было задавать такой вопрос. Но Арман понимал, что в этом вопросе не таится ничего особенного и что пока время у него есть, чтобы ответить на вопрос. Пусть даже он счел его бессмысленным в той ситуации, что он ясно обозначил, кому стоит задавать вопросы такого плана.
Если все обобщить, то можно сказать, что Вы будете заниматься формой слежения за порядком Мадам Кассел следит за тем, чтобы ученицы придерживались правил. В случае конфликтных ситуаций, которые можно решить без помощи кого-то из администрации, эти дела переходят в руки Мадам Кассел или мсье Куперу. По большей части взаимодействие с ученицами. Вы сами заявили себя как человека адекватного, способного урегулировать конфликтные ситуации. Специфика этого места предполагает конфликтные ситуации. В остальном полагаю, вы все же можете проконсультироваться с мадам Кассел. Думаю, что она сумеет расписать Вам Ваши обязанности более детально, нежели я.
Арман холодно посмотрел на девушку. Равнодушно и холодно.
Теперь, быть может у Вас есть вопросы лично ко мне? Или же Вам не желательно разговаривать с мадам Кассел и было бы проще узнать все у меня?
Снова легкая ирония. Совсем тонкая. Настолько, что можно было и не заметить ее. впрочем, быть может ее и не было вовсе? и Арман просто говорил то, что думал. может это и не был вовсе тонкий сарказм. Тонкая ирония. Одно можно сказать точно. это не было попыткой задеть мадам Форман. Ему просто было ник чему ее задевать.
Если у Вас вопросов ко мне нету и, если Вы все же решили задать интересующие вопросы относительно обязанностей мадам Кассел, то я не смею Вас задерживать.
Уже без тонкой иронии. Просто сухо.

 Отправлено: 07.08.08 17:20. Заголовок: Что касалось непосре..

Что касалось непосредственно личностного отношения, не связанного с трудовыми категориями, в принципе миссис Форман и мсье Де Шанел не сговариваясь вступили в довольно выгодный симбиоз – не специально, просто так диктовали две сущности. Ему было абсолютно безразлично, что она скажет, ей – что он подумает. Казалось, подобная безразличность могла бы убить любого рода разговор ещё в утробном зародыше, но здесь же ситуация была обратная. Было проще именно от этого взаимного подчёркнутого осознания. Потому, что, скажем, если бы миссис Форман вздумалось в красочных подробностях живописать летопись своей жизни, совершенно не замечая изумлённо выгнувшегося осколка его брови, то это ненавязчивое впечатление уже могло бы перетечь в некоторого небрежно задумчивое вопросительное отношение к ней именно как к сотруднице. Что же до мсье Де Шанела, то здесь всё было ещё проще. Он совершенно не являлся зависимым от миссис Форман в любом ракурсе и планировании. Он вообще не был зависим. Несмотря на пронзившее его черты равнодушие, оно настолько сильно вжилось в них, что словно впитало все эмоции, которые должны были быть изначально присуще самому мсье Де Шанелу. И внутри этой губительной клоаки они мешались, вступали в диффузию, деформировались, приобретая совсем уж диковинные очертания и, безусловно, притуплялись. Ирония. В его голосе и интонации её напоказ не прослеживалось, потому, что его тон никогда не дрожал и не сиял оттенками палитры. Она чувствовалась в самом вопросе и в принципе была объяснима для Златы. Она задала казалось бы абсолютно бесперспективный вопрос. Для него. Он ведь не являлся экстрасенсом и ход чужих мыслей читать не умел. И, что немало важно – не собирался в этом вариться. Возможно, иная девушка могла бы не выдержать, услышав уже второй раз фразу, которую она чётко восприняла и с первого, звучавшую как некое ненавязчивое выпроваживание вон. Она могла бы вспылить и просто сказать, что если он изначально не собирался тратить время на деловые пересуды и она служит делам насущным помехой, то не следовало и начинать. Но ведь это была не девочка дошкольного возраста. Это была Злата, которая ничего такого не ощущала. Всё, что она вынесла из этого повторяющегося сочетания, так это то, что следует быть по-прежнему лаконичной и вести ещё ближе к делу, собственно, и её это полностью устраивало. Потому, что если бы были вещи, которые следовало бы выразить длинно, она бы сделала это длинно. Но никогда – путано и награмаждённо, скрывая внешний смысл. Не тот, чувствовалось, человек. И он и она. Она была слегка удивлена после первой высказанной им фразы. Наверное, иногда он казался ей чересчур вежливым, каким-то холодно и отстранённо. Эта вежливость не обманывала. Она не скрывало властность и превосходство. Она ничего не камуфлировала. И она ощущалась суховатым вином на языковых рецепторах. «Благодарю, мадам Форман.» За разъяснения, разумеется. Церемонно и совсем не сердито. Зачем она вообще уточнила что-то, если изначально не собиралась продолжать? Лишь по той причине, что он сослал то на некоторую примечательность, ничего кроме. Слишком уж двусмысленной показался Злате тот намёк. И, учитывая, что тот касался непосредственно её, она сочла нужным не согласиться. И уж точно менять чьё-либо мнение по поводу вопросов, не касающихся тематики возможного обсуждения, ей нужно не было. Она не стала развивать тему, как не собиралась и изначально. В сущности, даже если бы он произнёс нечто иное, располагающее, то не изменило бы ход. Она могла бы коротко сообщить, что вовсе не собиралась обременять его не нужной информацией. Но это было лишним сейчас, а лишнее не заслуживало внимания. Обоих. Она вбирала в себя нужную информацию относительно должностных полномочий, поглощая её, словно тёмная плитка – лучи брежжущего вдали солнца.
-Благодарю, мсье Де Шанел. Теперь этот аспект мне предельно ясен.
Небольшая пауза после первого трёхсловья. Пожалуй, она больше благодарила его даже не за столь обстоятельный рассказ, а скорее за то, что он всё же принял к сведению её просьбу.
-Разумеется, ничего предосудительного в скорейшем разговоре с миссис Кассел не нахожу. Однако на должность я была назначена всё же Вами, а не миссис Кассел. И потому некоторого рода организационные моменты могла возникнуть потребность выяснить именно у Вас. И это стало возможным только после расшифровки должности. Она не говорит сама за себя - Вы ведь отметили, что не обязательно учтёте обозначенные навыки. И если бы Вы сочли нужным предоставить мне некие совершенно отвлечённые от них обязательства, пришлось бы взвесить, имею ли я необходимые способности в данной сфере. Собственно, исходя из сформировавшейся теперь ситуации, вопросы. Лично к Вам.
Для неё это было очевидным. Мсье Де Шанел совершенно не знал Злату Форман и действовал, по сути, на собственный риск. Он говорил с ней так странно. Мимика мисс Форман оживилась. Он говорил так, словно она просто по его фенотипу или же положению, построению фраз и зоркому пробирающему до мозга костей кого-то не подготовленного к подобному сканированию взгляда, должна была обязательно догадаться, что он непременно поступит взвешенно и вполне миролюбиво. Так вот. Она догадалась, но не могла знать наверняка и додумать за другого человека. Быть может, он был на самом деле вреден. И вот так чисто из какого принципа выслушал бы женщину и сделал всё наоборот. Может быть, он мог бы даже явиться ярым противником продвижение слабого пола по карьерной лестницы, особенно если у его представительницы был как нужно подвешен язык. Пожалуй, это уж право, слишком, он ведь не производил впечатления столь недалёкого индивида. А весь этот тон и эти каменный речи. Они могли быть шок – контролем при приёме на работу. Первая реакция всегда самая верная, она могла многое поведать о человеке. Так вот, ничего такого Злата, в сущности, о нём не думала, но не могла и исключать. И потому просто робко и замызганно кивнуть, принять бумажку и поскорее убраться восвояси подальше от прожигающих даже воздух глаз, было бы не в её духе. Сначала ей требовалось убедиться - не что ей подходит должность. Что должности подходит она. Потому что спорить с принятым решением она бы не стала. Если бы, конечно, оно не было совсем уж необоснованным. У неё не было опыта работы. У неё были трудности с памятью. У неё было затруднительное положение у самой. И она точно знала, что есть ситуации, когда нужно уступить. И она совершенно не знала устройства школы и потому предоставила больший простор для фантазий надзирателю, нежели себе же самой в собственной судьбе. Да и что, собственно, могло бы её не устроить? Вероятно, вели он ей мести полы, Злата бы не сочла это унизительным. Просто не тем делом, которым ей следовало заниматься. У неё было образование, причём весьма недурственное. У неё был развит дар убеждения тогда, где это требовалось. У неё была природная гибкость ума и нравственность. Она могла бы начать с чего-то большего и принести как себе, так и школе, куда больше коэффециэнта полезного действия. Но уж точно не мыслила она о том, чтобы её поставили на какой-то чересчур ответственный пост. Она была просто новым человеком. Молодой. Женщиной. Без соответствующей квалификации. Даже если бы ей попался распределитель рабочих мест куда как более сговорчивый и общительный и предпочёл бы произвести её в дамки, не откладывая в долгий ящик, Злата бы ответила отказом. Она принимала ответственность в каком-то смысле за человеческие судьбы. И принимая её, должна была вести. Впрочем, мсье Де Шанел был более, чем смышлёным в этом будничном вопросе и его личные симпатии и антипатии, если таковы, конечно, имелись, сыграли бы здесь в лучшем случае самую последнюю скрипку. Однако уйти и просто так не спросить даже, что ей выписали, явилось бы небрежностью в первой очереди к самой себе. Если же человек проявляет небрежность даже к себе и своей дальнейшей судьбе, о каких же делах может идти речь. Она могла быть предельно тактичной. Но никогда – заискивающе робкой. Если человек предпочитает просто принимать мнение иного, пусть даже и более высокопоставленного, только лишь из-за боязни показаться глупее, нахальнее или же просто из-за боязни, то для Златы он как раз терял тот человеческий облик. Молчи – за умного сойдёшь. Злата скорее слегка бы переформулировала данный постулат. Молчи. И, возможно, не сойдёшь за недалёкого. Чтобы продемонстрировать объем своего интеллекта, нужно было трудиться. Впрочем, сейчас такой задачи перед ней не стояло. Быть может, у неё был какой-то не такой склад ума, вот только слово «завхоз» не говорило ровным счётом ничего убедительного. Она уточнила. Только и всего. У него. Почему у него конкретно, было оговорено вслух минуту назад. Пожалуй, если бы должность включала в себя совсем не те аспекты, что обозначила миссис Форман, то вопросом возникло бы больше. Быть может, и нет. Не относительно правильности его суждений. Другого характера. Как тот, что возник после пояснений. Наверное, всё же, кто – то на её месте всё больше цинично бы ухмылялся в такт холодному французу. Другие бы принялись роптать за спиной и испытывать вполне ощутимое беспокойство. Кто-то бы совершенно не воспринял его тонкую иронию, границы которой, впрочем, были слишком размыты. Злата же совершенно адекватно воспринимала его реакцию естественного недоумения. Только она не отвечала иронией на иронию. Её ироничность также могла бы быть совсем не уловимой, придраться было бы не к чему. У неё не стояло задачи пытаться вывести на несуществующую злость мсье Де Шанела. Не было потребности взлететь вверх в его мировоззрении, где отнюдь не все ютились на единой планке. Она оставалась предельно серьёзной. Просто она была вот такой. Сейчас. Он задал вопрос и она на него ответила, потому что именно этот вопрос не сочла риторическим. Для себя. Оно могло бы скорее выглядеть в чуждых глазах более, чем язвительным замечанием и отнюдь не прозрачным намёком, на то, что пора и честь знать и не переливать из пустого в порожнее, только она предпочла трактовать его именно как вопрос. Она была спокойной и выбить её из колеи и смутить было практически невозможно. Не то, что она была столь беспринципна или же своевольна, что могла позволить себе проявлять нетактичность, просто она была такая. Несмотря на всю внешнюю нежность слегка суховатая и немного резкая. Не резкий тон или тембр. Резкость коротких фраз. Резкость стремительности взгляда. Никакой, впрочем, резкости в телодвижениях. Типы внешности. Всего четыре. Мсье Де Шанел – мужчина – зима. Сухая, покрывшая водную гладь корка льда, сковывающая, сдавленная. Иней. Иней, снежинки которого блистали безупречными оттисками в его равнодушных глазах. Равнодушие противоестественное. Чувства. Это не то, что делают человека человеком. Это то, что делают человека наполненным смыслом. Тем самым смыслом, который во всём привык видеть француз. Без эмоций жизнь превращалось в простое бессмысленное тиканье часовых механизмов. Существование ради существования, замкнутый круг. Собственно, речь не шла о любви или же привязанности. Радость. Горе. Отчаяние. Счастье. Всё. Мсье Де Шанел. Ведь он не был обаятелен в обыденном смысле этого понятия. Он не был обходительным при всей своей отнюдь не напускной вежливости, которая, однако, выглядела как просто очередное требование качества. Уже в том числе и к себе. Он не был и отталкивающим. Но он точно не был никаким. Глядя на него, невольно вспоминалось сказание про принца, который вычислил из стана своих приближённых женщин предательницу и не выдал своих намерений. Он подал холодное блюдо с приправой из кары. Он задал вопрос каждой из придворных леди. Произнёс реально существующую ситуацию и поинтересовался, какое бы наказание следовало назначить преступнику, будь тот пойман. Злодейка не посмела подозрительно выделиться, и ответила со всей яростной прытью. Таким образом, назначив самой себе санкцию. Вероломно, но верно сказано, что наказать себя сильнее всего может сам человек. Так вот. Мсье Де Шанелу не требовало преступления. Он мог бы так поступить. Мог бы завести человека в рамки, играя на его же словах. Играючи безнадёжно. Миссис Форман была слишком юна. Но она не находилась в тех сковывающих скобах, благо сама себя в угол никогда не загоняла, в спешке и слепости неотвратимой погони. Она не собиралась просто, услышав некоторые остужающие осаживающие речи, гордо поджать хвост и трусливо удалиться с поле, бой не слишком напоминающее. Так, словно она и вправду задала тот вопрос просто так, для того, чтобы спросить. Злате было в общем-то не важно, какое мнение она оставит о себе, как об индивиде. Просто если она задала тот вопрос, из которого должно быть вытечь нечто логическое, то она не намерена была отступать. В этом случае она не проявила бы порой спасительного, иногда губительного бездействия, которое, порой, каралось значительно сильнее, нежели активизация. Возможно, она могла бы узнать у миссис Кассел и это. Но она не была уверена и потому предпочла всё же задать тот вопрос мсье Де Шанелу. В конце концов, если это обременительно или же не заслуживает обсуждения здесь, ничто не мешало бы ей всё также спокойно выслушать информацию, относительно того, что нужно было говорить об этом с начальницей и точку за тем следующую. Ей было не сложно задать вопрос ещё раз и уже ей непосредственно. Что же до мсье Де Шанела. То его повторяющаяся фраза могла вызвать законное раздражение, как и у него некая мифическая на первый взгляд непонятность скрупулезной сотрудницы. Но это было не про него. И не по неё. Не зря Злата Форман позиционировала себя так чуть ранее. Она никогда не расхваливала себя и не приписывала того, чего нет. Впрочем, также как и не принижала загодя. Она не была склонна идеализировать. Или считать, что если она видела только гадких и дурных мужчин, то все мужчины такие. Иногда законы формальной логике давали существенную брешь в своих посылках, умозаключениях и выводах. Оставалось выяснить банальности, однако, этот рутинный момент был неизбежен и закономерен.
-Какова школьная иерархия - между сотрудниками подчинение идёт по вертикали или же исключительно непосредственному начальнику? Т.е. обязанности трудового коллектива разделены так, что не соприкасаются вне зависимости от уровня должностного положения и каждый занят сугубо своим делом или же, напротив? Имеется в виду не непосредственный контроль за качеством исполнения, конечно, а сам тип работы. Хотелось бы иметь представление, где хранится документация – правила поведения для учениц, внутреннего трудового распорядка, которые действуют на территории школы. И также - может ли персонал выезжать в город и существует ли для этого определённый срок и порядок.
Три отдельные и вместе с тем связанные одной цепью мысли. Просто организация бытового устройства делопроизводства, касающееся персонала в общей сложности. Спокойная гладь взгляда, скользящая перед собой, коснувшаяся тумана взгляда мсье Де Шанела.

 Отправлено: 11.08.08 04:24. Заголовок: Когда удар с ударами..

Когда удар с ударами встречается
И надо мною роковой,
Неутомимый маятник качается
И хочет быть моей судьбой,

Торопится, и грубо остановится,
И упадет веретено --
И невозможно встретиться, условиться,
И уклониться не дано.

Узоры острые переплетаются,
И все быстрее и быстрей,
Отравленные дротики взвиваются
В руках отважных дикарей... (с) Осип Мандельштам

А разве что-то изменило бы, если бы я назначил Вам должность начальник охраны, к примеру? И у Вас бы не было навыков. Это ничего бы не изменило. За исключением того, что Вам бы пришлось над собой работать. А полагаю, что это Вы бы поняли и без моей помощи.
Сухо констатировал француз. Двоякое ощущение от так называемого общения с этой девушкой. Она с одной стороны была достаточно умной для своих юных лет. С одной этой стороны она не задавала лишних вопросов и была достаточно адекватной, как и заявила как только оказалась на пороге его комнаты. Заявила своим спокойным взглядом. Хотя, по идее, наверное, он должен был быть настороженным. С одной стороны она для него была достаточно адекватным человеком, который был способен нормально реагировать на сложившуюся ситуацию. Это была одна сторона его понимания. Вторая же сторона говорила о том, что она все равно произносит достаточно много слов. он больше склонялся к тому, что это просто была манера ее общения, а не попытка запутать его. Хотя более забавно и интересно было бы, если бы она пыталась его запутать. Если бы сейчас она решила запутать его и тем самым заставить дать ей какую-то другую должность, то он бы, наверное, даже немного заинтересовался. Если бы сейчас непозволительно новый человек в этой школе просто в открытую бросил бы ему вызов. Кто мог бросить Арману вызов? Могли многие. Но, наверное, никто не хотел с ним связываться. Не потому что Арман был таким прямо устрашающим. Просто у всех были свои другие дела. А Арману было бы интересно, если бы ему бросили вызов. Не такой вызов, как ему был брошен виконтом Де Мили. виконт Де Мили спасал свою невесту. Свою сестру. Было бы интереснее, если бы вызов был брошен именно Арману. Без третьих лиц. Но такого не было. соперников не было. не по силе. Просто по определению. Мадам Форман. Хороший пример того, когда содержание расходится с внешним обликом. Внешне она могла бы быть моделью, наверное. Внешность ее не отличалась никакой замысловатостью. Голубые глаза. светлые волосы. Стройная фигура. На была олицетворением, так называемого кукольного образа, что зачастую навязывают простым обывателям глянцевые журналы. Бывает мода на синеглазых, похожих на ведьм брюнеток. А потом мода сменяется и вот уже все эти синеглазые, некогда модные брюнетки, покупают зеленые линзы и красят волосы в рыжий цвет. Потом все стригутся в блондинок и вставляют уже линзы черного цвета. Потому что редкие сочетания волос и цвета глаз всегда в моде. Есть очень много различных составных. Но любой скажет, что длинноволосые блондинки, похожие на кукол, не выйдут из моды никогда. У девушек такого типажа как мадам Форман всегда будут свои почитатели и поклонники. А что из всего этого вытекает? Когда внимание всегда и везде, то многие женщины полагают, что им и не нужно больше ничего. Вся соль некрасивых и непривлекательных женщин состоит в том, что они не боятся быть смешными и не жалеют ни времени ни сил на то, чтобы быть хоть немного интересными. И чаще от них глаз оторвать невозможно, а от красавиц с томными взглядами хочется отшатнуться. Так вот мадам Форман не относилась к тем, кто забывает обо всем, когда понимает, что обладает привлекательной внешностью. Ее внешний облик совсем никак не вязался с ее манерой общения, с ее мимикой. Она была немного суховата. Сухость Арман в женщинах Арман все равно считал ничем иным, как просто данью моде. Арман знал, что по поводу него ходили разные слухи. Ходили слухи, что он абсолютно подлый, абсолютно ледяной, абсолютно сухой. Слухи. Конечно отчасти все это было правдой. Он действительно был ледяным, равнодушным, сухим. Он действительно был очень сухим. И поэтому почему-то очень многие часто полагали, что при вопросах с ним, лучше в точности скопировать его манеру общения. почему-то многие полагали, что, если стать его зеркальным отражением, то можно заслужить его симпатию. Конечно, симпатия это сказано громко, но хотя бы какое-то его уважение. Только, когда говорили о его сухости и о том, что он ледяной, то упускали одну немаловажную деталь. То, что Арман был душевнобольным. То, что таких как он, без отклонений просто не могло быть. Он не верил в чудеса и не верил в то, что люди могут быть особенными. Не верил в то, что люди могут быть слишком холодными, слишком равнодушными. Ровно так же как и не верил в то, что люди могут быть слишком добрыми и неэгоистичными. В себя он верил. Но он так же верил, что каждый день он пьет таблетки. Каждый день для него может оказаться последним. А не потому что ему нравилось таким быть. Он просто таким был. Из-за болезни. А то, что многие разговаривали с ним, так, как разговаривал он сам, не делало никому чести. Так вот мадам Форман казалась ему суховатой. Но Арман был человеком сильным и он прекрасно понимал, что он может ошибаться в своих суждениях. В своих мыслях. И сейчас он мог ошибиться, когда счел, что мадам Форман была суховатой.
В том случае, если со своими обязанностями Вы справляетесь, то администрация не вмешивается. В любом случае, Ваша работа будет проверяться. Так же в случае, если Вы считаете, что какая-то ситуация требует вмешательства администрации, то можете незамедлительно обратиться ко мне или же к любому другому надзирателю. Что касасется правил, то я попрошу охрану, чтобы Вам в комнату доставили список.
Арман замолчал, прищурив ледяные глаза, как будто бы сканируя девушку, что сейчас стояла прямо перед ним. Как будто бы давая ей и себе возможность забыть о ее последнем вопросе. Только вот он уже сорвался с уст мадам Форман. Арман мог не заметить многое. Только вот она не была похожа на человека, что задавал вопросы бездумно. Поэтому закрывать глаза на то, что он счел дерзостью сейчас, он не собирался.
Я считаю, что вопрос относительно выездов в город задан непозволительно рано, мадам Форман.
Отрезал Де Шанел сухо. Он сложил руки в замок и его холодные глаза внимательно всматривались в ее голубые глаза.
Даже в ознакомительных целях. Мадам Форман. Так что я сочту нужным оставить этот вопрос без ответа.
Де Шанел замочла и теперь просто смотрел на девушку. Не дерзко. Просто внимательно. Весь его взгляд просто спрашивал «что-нибудь еще?».

 Отправлено: 14.08.08 13:53. Заголовок: Она - не первый день..

Она - не первый день творения. Её было сложно представить прогуливающейся под ручку на свидании в тёмную лунную ночь. Она была сама олицетворением романтичного образа светлой и спокойной красоты, не резкой и не молниеносной. Плавной, нежной, классической. Но она не была романтичной, наивной. Её внешность являлась не более, чем иллюстрацией к сокрытой внутри сути литературного романа. Так вот, Злату было невероятно вообразить в подобной ситуации. Просто одно но – она и не прогуливалась. Ночь бывает мрачная, мрачной порой делается и Злата. Мисс Форман была замужем, но она не сумела прочувствовать на себе ни секунды этого замужества. Дерзость. Сам факт её нахождения здесь являлся дерзостью. Иногда Злата могла походить на бездушного робота, лишённого сердца. Просто машина, в голове которой оттачивает свой мерный ритм механизация сведённого до идеализации баланса. Но то было обманчивым. Злата роботом не являлась. И сердце внутри неё билось. Просто она никогда не расходовала его по пустякам. Просто мерная трель слуховых проводов звучала куда как громче сердечно – сосудистой систематизации. Ей было сложно увлечь себя чем – то по – настоящему, но на её внешней деятельности то никак не сказывалось. Всегда предельно точна, всегда скрупулезна. А вот занятие для души мисс Форман могла себе позволить не подыскать. В её девятнадцать лет ешё слишком многое виднелось далеко вдали. У неё не было невероятно заоблачно длинных ног. У неё не было потрясающе объемных грудных полушарий. Её волосы не отличались незаурядной радующей глаз пышностью. Размер её тазобедренных суставов сложно было назвать идеальным, хотя тот к тому без её ведома приближённо стремился. Но всё это как-то вписывалось в её образность. Её внешний облик был цельно милым. Но её сложно было вообразить милашкой. Её легко можно было представить в трауре. А вот насчёт же эмоций. Совсем неправильным было бы судить, что Злата была их лишена. Просто они приголубились в уголке и вылезали наружу отнюдь не всегда. Она никогда не считала себя верхом профессионализма во всём. Если бы она задумала убить, скажем, собственного мужа, и подобное оказалось бы не из области фантастики, она совершенно не сочла бы себя идеальным исполнителем просто оттого, что так больше шансов остаться инкогнито. Работу должен делать профессионал в своей области, а хороший организатор – именно тот, кто умело подойдёт к вопросу подбора персонала. Качественный аспект. Она не была жестокой. Озлобленной. Она даже не являлась циничной. Просто отбрасывала наивность хандры прочь, а амбициям предоставляла желанный приют. Она была амбициозной особой. Она не стала бы бравировать какими-то псевдо принципами на тему торжествующей в мире справедливости. Хотя бы оттого, что она была здесь. И была здесь по собственной воле. Она не была вся такая правильная и классическая, скажем, бизнес вумен. Просто у Златы были амбиции и она не видела ничего зазорного в том, чтобы их удовлетворить. Она не стала бы идти для того по головам. Не потому, что ей было этих голов жаль. Она – не добродетельная самаритянка. Просто миссис Форман привыкла выделяться из общей массы не засчёт чужих недостатков, приобретая выгодный окрас на их фоне, а с помощью собственных достоинств. Её неоспоримое жизнетвореческое кредо. На Востоке ей всегда не хватало простора. Ей хотелось расправить сложенные за спиной крылья. Крылья в цепях. Крылья с надрывным костным составом. Они были слишком значительно страшными и обречёнными – слишком, и потому она предпочитала просто не оглядываться назад. В Европе же недоставало температуры. Извечная завывающая из каждого уголка прохлада. Она частенько зябко ёжилась, кутая обесточенные плечики в спасительный плед. Знобило. Сегодня был очень уравновешенный тёплый день. Он был до Златы столь снисходителен. Ей не хватало горделивых горных пейзажей. И того безоблачного картинного коврового покрытия синего неба, без примесей загазованности дымчатого мегаполиса. Она могла проявлять излишнюю покорность порой, как некий отголосок восточного пережитка прошлого. Она могла быть в иных случаях и строптивой, как некий противоположный протест. Однако, все свои чувства, эмоции она держала в строгих рамках, задвигая за – цели, задачи, принципы. Всё остальное – на заднем размытом плане. Кроме того, беседа деловая и разговор по душам никогда у Златы не отождествлялись и им не следовало перетекать из одного в другое. Делать два дела – каждое из них может показаться исполненным, но не в полную силу и мощность. Она не являлась девушкой года с блестящей замусоленной резьбой подушечек пальцев обложки. Почти никаких украшений. Серёжки в особенности. Слишком большая нагрузка и на без того перегруженный односторонне орган сбивчивого слуха. Ей сейчас требовалось достаточно много усилий, чтобы расслышать тихий тембр голосового нынешнего диапазона мсье Де Шанела и оттого лицо миссис Форман периодически озарялась ещё большею сосредоточенностью. Она давно привыкла следить за передвижением губ, словно в нарочито замедленном трактовании. Когда же он речь завершил, Злата подняла взор двух ажурных незабудок, уперев в его непроходимый айсберг, сохранявший в ледяном хрустализированном заточении диковинные минусовые температуры. Её взор был спокоен, на него не набегали более тени завес тучевых, но промелькнула искринка. Не озорство, любопытство, забава. Просто искринка. Искринка – эмоция. Наверное, она не была совсем уж сухой. Скорее – строгой. Не как школьная учительница. Строгость читалась во всём. Манера одеваться в соответствии со случаем. Манера излагать мысли. Манера изучать визуально. Взгляд её вместе с тем никогда не являлся претензионным. Она не считала, что ей что-то должны. Сейчас она узнавала путями окольными, где прямыми, не только непосредственную, но и скорее второстепенную на данный день информацию. И дело было не в том, что ей не ответили на отнюдь не риторический вопрос. Иногда молчание куда как более красноречиво. Всё-таки это была более, чем не простая работа. Но она не станет для неё клеткой. Злата дала себе слово. А слово, данное себе лично, не нарушалось никогда тем паче. При всей хитроумности склада мсье Де Шанела, мисс Форман не полагала его знающим чужую сущность лучше самого человека. Хотя это простое не писанное правило сложно было отнести на всех сразу. Некоторые напротив нуждались в том, чтобы за них решали, что им лучше или же где они сумеют в наиболее выгодном свете реализовать свой затруднительный коэффициент полезного действия. Для данной категории персон и разрабатывались различные тестирования на профессиональную пригодность. Что же до мисс Форман. Она могла, разумеется, промолчать. Так было бы вернее и безопаснее. Более того, вопрос был задан таким образом, что в принципе он не предрасполагал к ответу. Это было умозаключение – аксиома. Однако, опять же, оно касалось не прострации. Оно касалось самой Златы. И потому она сочла возможным высказать некие сомнения в верности последнего.
-Я не подразделяю работу на плохую и хорошую, правильную и неправильную. Скорее на подходящую и неподходящую. Подходя к полученной даже по назначению должности со всей ответственностью, со своей стороны не могу быть уверенной в том, что в обозначенном Вами примере всё оставалось бы без изменений, мсье Де Шанел.
На самом деле в манере разговора мсье Де Шанела и Златы проглядывалось одно не слишком очевидное, но сходство. Это происходило как-то само собой, потому что ни один из них не относился к индивидам, легко перенимающим чужие манеры, мимику и произношение. Так вот. При всей подчёркнутой вежливой церемонной тактичности, фразы были достаточно резкого наполненного содержания. Довольно жёсткие, не обогащённые излишней художественной риторикой. В его – больше безапелляционности, что диктовалось положением в обществе и мире. Уже заслуженным и не требующим потусторонних доказательств. В её – собственноручной смелости. Её индивидуальное видение, в случае, когда касалось её непосредственной жизни и разнилось с представлением надзирателя, было обозначено. Не для того, чтобы просто сказать слово поперёк. От нечего делать. Она вообще ничего не говорила просто так или же на эмоциях, после жалея о сказанном безвозвратно. Так вот, Злата чётко обозначила свою позицию и ориентиры. Она не собиралась пресмыкаться или же молчаливо кивать головой в такт его рассуждениям о её значимости или пригодности на его исключительно усмотрение, лишь бы не вступать в губительное столкновение и не наживать себе неприятностей. Если бы то высказывание относилось к кому-то третьему, не задействованному в нынешней беседе, она не стала бы служить посредником вмешательства и выражать своё несогласие. Потому, что мсье Де Шанелу было фактически всегда безразлично. Но в нынешнем сложении обстоятельств было не безразлично ей. Так вот. Она знала себя и свои же умения гораздо больше. И, предложи мсье Де Шанел ей обозначенную должность начальника охраны, в сугубо приказном порядке, Злата не стала бы открещиваться и бездумно махать руками. Она бы спокойно изучила все полномочия и систему заложенных требований. Потому, что мсье Де Шанел не стал бы ради удовлетворения каких-то слепых интересов наносить урон всему заведению. В нём не читалась легкомысленность однодневки. Он даже не был слишком суров. Чересчур обесцвеченный скудным эмоциональным окрасом. Чувства и страсти обходили его стороной. Так бывает. Случилось с ним. Так вот. Если бы миссис Форман пришла к выводу относительно собственной некомпетентности она не стала бы юлить и развивать воображаемую бурную деятельность. Она не стала бы ломать устои чужого храма своим неумением. Он мог счесть её слова внеочередной дерзостью и призвать к незамедлительному ответу. Он мог счесть её стойкой и довольно отчаянной даже. Возможно, непозволительно. Мисс Форман предпочитала не гадать, как именно будет расценено то или иное слово и действие. Она расставляла приоритеты и партии не по вдохновению. По конкретизации ситуации. Кроме того, всё то – лирика, условное наклонение. Если бы. Если бы, то - бы. Она считала необходимым применять разрушения, коими как раз и мог ознаменоваться неумелый подход, лишь осознанно, не бессознательно. Официальный язык деловых переговоров. Было ли это нагромождение слов продуманным ходом? Со Златой вообще сложно было что-то сказать с точностью, слишком уж много неточностей имелось в её собственной жизни. С одной стороны, она говорила достаточно много. С другой, каждое слово в отдельности имели своё чёткое и взвешенное значение. Она буквально источала из себя вопросы пулемётной очередью – один за другим, последовательные, однообразны и типичны, но касающиеся чересчур уж разных сторон, как разброс восприятия оппонента на общее, а не на частное. Немного не хватило аккуратности. Последний вопрос был задан не зря. Она спрашивала между прочем, однако, мсье Де Шанел заострил особенное внимание именно на нём. Он был проницателен. Он был более, чем проницателен. Однако, Злата при всём этом не слишком рисковала. Ей следовало быть осторожной с подобными провокационными для неё в первую очередь интересами впредь, однако сейчас то действительно можно было списать на некие уже упомянутые им же мифические ознакомительные цели. Разумеется, миссис Форман и не имела намерений развивать данную тематику или же выпрашивать конкретный выходной. Она была не в той ситуации. Она была свободной, но не до конца. Она чувствовала на себе неуспыное наблюдение провидца. Он не был рядом, но она чувствовала на себе его дыхание. Шоколад. Сегодня она источала все оттенки шоколада. Не приторно, не терпко. Лёгкий вкусовой смак. Короткая пауза. Две параллельных линий тайм- аута.
-Спасибо. Теперь и это стало мне понятным. Мсье Де Шанел. Это был просто вопрос. И Вы просто оставили его без ответа. Что ж, не смею Вас более задерживать. Я могу приступать?
Уже более удлинённый голубоглазый поток, устремлённый в отблески его проникающего ранения – холода. Она готова была приступить. Заняться уведомительными мероприятиями не без помощи миссис Кассел. Однако, она осведомилась. Коротко. Ясно. Могу я идти? Мсье Арман Де Шанел. Величие. Слава. Власть. Он добился того, чего пожелал, достиг бескрайних предельных высот. А что же за гранью осуществимой мечты? Есть что-нибудь? Он добился, всего, что желал. Море. Потеряв взамен океан.

 Отправлено: 16.08.08 18:26. Заголовок: Зачем душа тоски пол..

Зачем душа тоски полна,
Зачем опять грустить готова,
Какое облако волна
Печально отразила снова?
Мечтаний тяжких грустный рой
Поэта глас в душе поэта
Воззвал из дремоты немой.
Поэт погиб уже для света,
Но песнь его еще звучит,
Но лира громкими струнами
Звенит, еще с тех пор звенит,
Как вдохновенными перстами
Он всколебал их перед нами. (с) Николай Огарев

Де Шанел смотрел на нее холодно. все в этой школе определялось для него одним лишь словом. Дела. Все можно было подогнать под это определение. Жизнь и деятельность в этой школе все равно не была для него праздным времяпрепровождением. Просто распивать чаи или что-то в этом роде было не для Де Шанела. Так же он предпочитал решать дела. Достаточно быстро, без затягиваний. Игры и дела вещи разные. Играть он мог хоть вечно на самом деле, при том лишь условии, что игра обещает быть интересной. Играл он редко, но, как говорится, метко. На самом деле, как бы смешно это не звучало, но он наигрался во всякого рода игры, в том числе и социальные и игры просто на смерть или на жизнь, ему больше нравилось определение на смерть. так вот в игры по большому счету он наигрался в своей молодости. Которая прошла так же быстро, как впрочем и его быстротечное детство. Впрочем многие полагали, что детства у него как такового вовсе не было. и отчасти все, кто так полагал были правы. Сам же Арман все же полагал, что детство у него было. быстротечное. Ему нельзя было надолго задерживаться в детстве. А так оно было. потом пошли игры. Арман играл, как хороший актер разные роли. Роли, которые хотели от него видеть другие. Он мог сыграть все, что угодно. тогда мог стать почти кем угодно, чтобы достичь своих целей. Чтобы достичь своих целей. Он не останавливался ни перед кем, ни перед чем. Тогда он играл. Он играл много. Играл часто. Играл с людскими эмоциями. Тогда он понял, что эмоции это слабость. Потому что эмоциями можно виртуозно управлять, причем в свою сторону. Достаточно только нащупать ту самую сторону. А это было не так трудно. Чаще всего это было написано в глазах людей. Они как будто бы сами просили точки, на которые нужно было надавить. Причем даже не очень сильно, чтобы человек был сломан, если не навсегда, то на достаточно длительный срок своей оставшейся жизни. Тогда он играл. Более того, некоторые игры тогда были ему интересны. Тогда он интересовался этими играми, иногда даже увлекался ими и играл в них с каким-то несвойственным ему сейчас увлечением. Он всегда был человеком достаточно равнодушным. Глаза его иногда загорались. Пересчитать по пальцам сколько раз. В детстве. В том пресловутом детстве, от которого многие пытались его отречь. В тот момент расправы над мальчишкой. Игры его увлекали, но не более того. он никогда не терял рассудка. Никогда не терял рассудка, даже, если чувствовал, что в его руках появляется власть. А она стала появляться достаточно рано. Он умел себя контролировать. Его степень самоконтроля была просто колоссальной. В этой школе он уже понимал, что игры… они ему наскучили. Он сыграл уже все, что мог, наверное. Осталась одна несыгранная игра. Игра, результатом которой будет его смерть. боялся ли Арман этой игры? Нисколько. Он ее ждал даже скорее. Или просто носился к ней с должным уважением. Та игра должна быть самой колоссальной во всем его архиве. Он даже было думал о том, что противостояние с виконтом Де Мили может быть именно этой заключительной игрой. Если так, то бесконечное уважение виконту. Пока было просто рано говорить о финале этой игры. Когда она практически только что началась. Арман просто кивнул в ответ на ее слова относительно подходящей и неподходящей работы. Вступать в дискуссию по этому поводу не было ни малейшего смысла. Это только лишь растянуло бы время. Она полагала, что она умна. Что ж. да будет так. вот в этой школе у него были дела. У него были игры. Что касается игр, то мы уже выяснили отношение мсье Армана Де Шанела к этого рода времяпровождению. Что касается дел, то он старался решить их достаточно быстро, официально, без излишних слов и разговоров. Без излишней дотошности. Которую сейчас ему демонстрировала мадам Форман. Стук в дверь. Короткое «войдите».
Мсье Де Шанел, виконт Де Мили желает встретиться с Вами.
Арман сухо попросил проводить виконта к нему в комнату. весьма неожиданно, если быть до конца честным. Насколько Арман был осведомлен, то виконт Де Мили попал в больничное крыло, неудачно подравшись. Мужеству виконта Де Мили, а так же его упорности и настойчивости, можно было отдать должное. Де Шанел снова вернул свой холодный взгляд на светловолосую девушку. Интересно. Сколько раз у двери она оберется, чтобы спросить и уж точно убедиться, что она может идти и приступать к своей работе? Конечно это всего лишь ирония. Конечно она повернется всего лишь еще один раз, чтобы уж точно убедиться. Хотя Арман никаким своим жестом не показывал мадам Форман, что он собирается ее удерживать. Ни словом, ни жестом. А у него складывалось такое ощущение, что он просто какой-то монстр, без одобрения которого она не может ступить даже шагу. Хотя, если вспомнить, то он уже раза три сказал, что в принципе она может покинуть его комнату. соответственно может приступать к своим обязанностям. Хотя он сомневался, что она может к ним приступить без помощи мадам Кассел. Значит отправиться на поиски мадам Кассел. Дабы потом приступить непосредственно к своим обязанностям. Впрочем, Арман бы сейчас совсем не удивился в том случае, если бы мадам Форман, обернулась сейчас на пороге, неуловимо бы взмахнула ресницами и суховато поинтересовалась бы у него, где она может отыскать мадам Кассел. И он мог бы сейчас дабы предотвратить это, сообщить, что мадам Кассел, она может найти по коридору и налево. Только Арман не считал эту юную девушку глупой.
Благодарю за разъяснение, мадам Форман. Это действительно был просто вопрос, который я оставил без ответа. Вы можете приступать. Всего хорошего.
Ни тени иронии. Или он просто так хорошо умел скрывать иронию в своем тоне? Вообще умел хорошо владеть своим тоном. его глаза уже смотрели на нее просто сухо. Так всегда бывает, когда дело, которое должно было быть решено за несколько минут, растянулось непозволительно. Никакого немного вопроса во взгляде. Просто ожидание.

 Отправлено: 26.08.08 22:58. Заголовок: Джонатан шел по кори..

Джонатан шел по коридору. Кем он был? Мистер де Мили? Прежде всего, он всегда оставался человеком. Но теперь он прекрасно понимал, что значит быть человеком растоптанным, человеком без смысла глубокого. лишь поверхностный какой-то смысл. даже не смысл. Он должен то, должен это. Нет желания. Первым делом он зашел в свою комнату. Посмотрел на плетенный стул. Там должна была быть Клеопатра, она бы нашла что сказать. Сказала бы и он вновь бы почувствовал силу. Дэстини...Он знал, что ради нее готовь на все, но и теперь это все, он сделал бы без огня в глазах. Холодный взгляд. Может, именно так когда, из какой-нибудь другой леди стал холодным и месье де Шанел? Хотя, о чем он. Он не будет себя сравнивать с Шанелем, он не опустится да такого. В комнату постучали, принесли письмо. Письмо? Лорейн. Письмо от Лорейн? Что в нем? Официальное отпущение "грехов"? Желание быть с ним? Джонатан медленно разорвал его на четыре части и кинул в мусор. Он не будет читать никакие письма. Чтобы в нем ни было, он не хочет этого знать. Был предел человеческих страданий и для Джонатана он наступил. Если бы она хотела что-то сказать ему важное, то сказала бы сама лично. А что написано на бумажке чьей-нибудь чужой ручкой, он знать не хотел.
Ему сразу вспомнились жаркие поцелуи. Она отвечала...
Джонатан вышел из комнаты, хлопнув дверью и направился в месье Шанелю. Выглядел он, наверное, мягко говоря, не важно. Избитый и помятый. Лишь только холодный взгляд немного пустой, немного неяркий, немного равнодушный выделялся из общей картины.
Де Шанел пригласил его внутрь. Джонатан вошел. Странно, как что-то может поменять человека. Джонатан сейчас абсолютно не переживал, что что-то может пойти не так и кто-то пострадает. Может, будет переживать потом не сейчас.
- Доброе утро. - он чуть кивнул,рядом с идеально одетым Шанелем, Джонатан выглядел вернувшимся блудным братом.
- Вы сделали выбор за меня. Что ж. Зашел поинтересоваться, как оформить официальную часть перехода Лорейн ко мне в ученицы?
Все было логично и бесчувственно. Он забрал Клеопатру, значит Лорейн его. Словно кукол меняли. Но... как говорится, бизнес есть бизнес. Был ли уверен Джонатан, что де Шанел сейчас вот так просто отдаст ему Лорейн? Нет, он уверен не был. Скорее всего придумает что-то еще. Де Мили мог бы решить, что Арман питает слабость к его невесте...к его бывшей невесте, но вряд ли этот человек вообще мог питать слабость. Он растопчет последнее, что есть теплое в Лори. Этот хитрый де Шанел. Смешно. Только, к сожалению, правдиво. Кажется, у него цель такая растоптать всех, но не банально, а как-нибудь изощренно.
Мог ли считаться Джонатан побежденным? Сам Джонатан бы ответил "да", так как он лишился самого дорогого. Вот только теперь, когда у него не было стремления победить, он стал почти неуязвимым. Почти - это потому что слабые места еще оставались. Дэстини. Лорейн. Клео, быть может, если еще жива.
Чем быстрее ответит Арман, тем быстрее решится этот вопрос для Джонатана, тем быстрее будет новое решение. Молчание было неприятным, но сквозь призму равнодушия Джонатана, совсем не волнующим.

 Отправлено: 28.08.08 02:07. Заголовок: Приближьтесь, жены, ..

Приближьтесь, жены, и, руками
Сплетяся дружно в легкий круг,
Протяжно, тихими словами
Царя возвеселите слух!

Воспойте песни мне девицы,
Плетущей сети для кошниц,
Или как, сидя у пшеницы,
Она пугает жадных птиц.

Как ваше пенье сердцу внятно,
Как негой утомляет дух!
Как, жены, издали приятно
Смотреть на ваш сплетенный круг! (с) Константин Батюшков

Мадам Форман удалилась и даже не задала еще пару вопросов. И это было даже не очень странно. Судя по тому, что она так не хотела уходить еще недавно. Хотя это тоже можно было понять, потому что она была тут совсем новым человеком и, быть может, не хотела просто закрывать дверь и ступать аккуратной поступью в неизвестность. Только все равно это было неизбежно. Арман был почти уверен в том, что если бы она хотела длительных разговоров, то могла бы получить их в комнате у мадам Кассел. В них даже было что-то общее, как ему показалось. Кроме конечно этого пресловутого «мадам». Обе юные. Обе попали в эту школу. Очевидные сходства. Мысленная усмешка. Дверь за мадам Форман закрылась. Не захлопнулась, а закрылась. Люди, которые выходят в раздражении и пытаются думать, что они просто закрыли дверь не правы. Для того, чтобы не показать раздражения, лучше всего это раздражение и вовсе не иметь. Только это очень трудно. Арман подошел к окну. Раннее утро. Жизнь течет все так же как и текла, когда он только появился в этой школе. Арман был уже практически мертвым где-то глубоко внутри. Он был человеком, который должен был жить. Ему нужна была жизнь. Нет. это не то, что вы подумали. Это не значит, что он хотел жить долго, до глубокой старости. В этом не было ничего такого. Ему нужно было действие. Подлое. Неблагородное. Может быть секундное, а потом смерть, но он бы этим питался. Слишком уравновешенный. Слишком равнодушный. Но все равно псих. Все равно убийца, для которого нет ничего святого ровным счетом. Все те, кто пытается разглядеть в нем что-то хорошее, глубоко ошибаются. Есть такой тип людей, что все время думает, что в каждом есть что-то светлое и хорошее. Это слабость. Иногда нужно признавать, что не во всех есть хорошее и светлое. Иногда оно отмирает. Как ненужные клетки. Ненужные нервные клетки. Ненужное благородство. Никаких мук. Ничего. Арман просто смотрел на улицу. Его взгляд был внимательным всегда. Иногда даже слишком. Даже просто на улицу. В мелочах же все было самое важное. Или он просто смотрел слишком обширно? Дверь открылась. Виконт Де Мили. потрясающая пунктуальность. Не успел испариться аромат, что исходил от мадам Форман. А виконт Де Мили уже на пороге его комнаты. Арман как-то неуловимо окинул его взглядом. Отметил про себя, что что-то повлияло на виконта внутренне и как следствие внешне. Словно совсем недавно к нему в комнату вошел пылкий юноша, который был готов бить себя в грудь и кричать, что он готов на все ради того, чтобы спасти свою невесту. Разве что не выхватывал шпагу, не приставлял ее острием к горлу француза и не говорил, что убьет его такого подлого и нехорошего. И еще спасибо, что на дуэль не вызывал. Арман ведь мог бы и согласиться. И тогда все закончилось бы очень плачевно. Сейчас же вошел уже мужчина. Уже тот, кто прошел школу этой школы, простите за каламбур. Наверное, уже понял, что не все в этой жизни так просто. и одной пылкости недостаточно. Вид у него был усталый и даже немного как будто бы мрачный. Такой вид обычно свидетельствует о том, что что-то не получилось. У виконта Де Мили тут не получалось многое. Мысль без злорадства. Он мог бы по-рыцарски освободить леди Камберленд и свою сестру. Так и должно было быть. В фильмах. Здесь все было иначе и Арман, сам того, быть может, даже не желая, всегда вставлял палки в колеса виконту Де Мили. есть такой тип людей, что бьют себя в грудь и говорят, что они добиваются всего. чего бы не захотели. Это лжецы и любители красного словца. Потому что так не бывает. Можно сколько угодно биться о стену головой. Просто потому что захотелось добиться того, чтобы она сдвинулась с места. Она же не сдвинется и есть два пути. Прошибить головой ее до конца, точнее просто прошибить голову, умереть, но так и не оправдать красивое предложение « я добиваюсь всего. чего захочу». Или устать и отступить. Признать, что это не по зубам и тогда вид будет такой, как у виконта Де Мили. чувство незавершенности. Оно ведь вызывает боль.
Доброе утро, виконт.
Арман кивнул так же, как и виконт. Они оба разговаривали сухо. В принципе это было и хорошо. потому что виконт вырастал как будто бы. Руками ли Армана? Вряд ли. скорее руками кого-то более сильного и более могущественного. Или у кого была большая власть над виконтом. Несчастный человек. благородный. Его благородство не было нужно. никто не ценил его благородство. Он до конца мог отстаивать свою невесту. Цинично. Здесь все цинично. Со стороны, наверное, все это выглядело так, словно Де Шанел цеплялся за леди Камберленд и не мог ее отпустить от себя. не нужно забывать, что Арман не привязывается и ему на всех все равно. лучше унижения смерть. он бы не дал унизить леди Камберленд, но не способами виконта Де Мили. а просто убийством. Смерть ото всего избавит. Цели одни, а вот методика была разной. Тем не менее.
А какую цену Вы бы могли заплатить за то, чтобы я освободил леди Камберленд от себя, виконт Де Мили?
Тонка ирония, наверное, даже проскользнула в его словах. Виконт сейчас напомнил ему доброго рыцаря. Который уже ранен весь, но продолжает стоять на своем.. когда понятно, что не выиграет ничего, но он продолжает смотреть уже более тяжелым взглядом, взглядом старика, потерявшего единственную дочь и просить. Точнее показывать, что он не отступится. Что ж. виконт сам выбрал такой путь.
Если я сейчас предложу Вам отдать свою жизнь взамен на свободу леди Камберленд, Вы заплатите эту цену?
Арман был очень хитрым человеком. и он не случайно задал этот вопрос. И по большому счету ему было почти все равно на ответ виконта Де Мили. он и так знал, что благородство слишком обязывающая вещь и что виконт свою жизнь может отдать прямо сейчас. И это было бы глупо. потому что Арман запросто мог обмануть виконта. забрать его жизнь, но не освободить леди Камберленд. мертвые же не могу проверить. А зная Армана, можно предположить, что он легко прокрутить такую подлость. Арман же лишь надеялся на то, что эта встреча не затянется до размеров беседы. Просто официальность и ничего больше. Жуткая циничность. Они не торговались за великолепную леди. Они назначали цену свободе. Которая, как известно, бесценна.

 Отправлено: 28.08.08 12:59. Заголовок: Виконт де Мили был в..

Виконт де Мили был вдвойне печальным образом человеком, потому что его благородство было действительно никому не нужно. Не здесь. Наверное, семья не слишком праивльно выратсила его. Джонатан умел хитрить, умел обходить какие-то ходы, но он не врал, не обманывал, не подлизывался, не улыбался вышестоящим...не, не и не. Все, что обычно использовали бизнесмены семья де Мили не использовала. Возможно, во многом здесь была заслуга Виктории, матери и жене, которая делая из своего мужа этакого добряка короля, растила из своего сына достойного отца рыцаря. Рыцарь печального образа. Их семье можно было позавидовать, настолько теплая атмосфера стояла в доме. И да, Джонатан, сам того не сознавая, привык, что все в жизни не так уж сложно. У него блестящий ум, учеба давалась легко, работа тоже играючи, личная жизнь у обаятельного виконта складывалась удачно. Но потом его светлая дорога каким-то образом забрела в темный лес, на горе, где везде обрывы. Где нет обрывов, там болота. И не видно просвета.
Джонатана это не могло сломать, слишком уж он был сильный человек по натуре, но отразиться на его характере могло несомненно.
- Вам известно, что мисс Камберленд не единственное, что меня здесь держит. Мисс Мили также здесь. Ваша цена достаточно высока, чтобы оплатить свободу обеих девушек.
Виконт, разумеется, подумал о том, что месье Шанел может не сдержать слово после его смерти. Но ведь убить он может его и так просто, так зачем тогда дарить Джонатану надежду, что он умер за что-то стоящее? Вряд ли план Армана был в этом. Джонатан бы хотел, чтобы девушки не знали цену своей свободы, но...Это было достаточно жестоко освободить их, и сказать как именно они освободились. Но они смогут это пережить. Они обе достаточно сильны, чтобы не впадать в какое-либо отчаяние или чтобы муки совести их заели. Достаточно разумны, чтобы понимать, что их вины в этом не будет. Джонатан не боялся смерти, конечно, мысль о мучительной смерти была весьма неприятна, но просто смерти. "Как комарик укусит" - пришло ему в голову. Именно так успокаивают детей, если он не ошибается.
Арман тем, временем молчал, словно что-то решая для себя, после чего сказал, что "Подумает об этом предложении", было очевидно, что сейчас Джонатану пора.
Де Мили кивнул на прощание без слов "до свидание, до скорой встречи". Возможно, встречи и не состоится. Джонатан тихо вышел за дверь. Было жалко маму. Она бы, наверное, не вынесла его смерти. Как и смерти мужа. Виктория всегда была ребенком, который должен жить в радости и довольствии, но виконт надеялся, что Дэс с Лорейн придумают для него что-нибудь поистине героическое, чтобы мама не так сильно переживала, ей было бы приятно. Отец же. Лишиться единственного наследника. К сожалению, Джонатан не может разрешить ситуацию с счастливым концом для всех. Вся эта организация являлась слишком сильной и хорошо продуманной, существовавшая еще до рождения Джонатана, никто ранее и он сейчас не могли ничего изменить. Быть может, кто-нибудь потом. После него....уничтожит все это грязное место.

 Отправлено: 02.10.08 17:36. Заголовок: Легок, светел, как б..

Легок, светел, как блаженный
Олимпийский смех богов,
Многошумный, неизменный
Смех бесчисленных валов!

Страшен был их гимн победный
В бурной тьме, когда по ним
Одиссей, скиталец бедный,
Мчался, ужасом томим.

И покрытый черной тиной,
Как обломок корабля,
Царь был выброшен пучиной,
Нелюдимая земля,-

На пески твоей пустыни,
И среди холодных скал
С благодарностью Афине
Он молитвы воссылал...

В Провиденье веры полный,
Ты не видишь, Одиссей,
Как смеются эти волны
Над молитвою твоей.

Многошумный, неизменный,
Смех бесчисленных валов -
Легок, светел, как блаженный
Олимпийский смех богов. (с) Дмитрий Мережковский

Нужно ли Арману было подумать о том, что сказал ему виконт Де Мили. нет. не нужно. Арман был достаточно умным, достаточно хитрым человеком, чтобы продумать все уже некоторое время тому назад. Виконт Де Мили. если бы Де Шанел мог испытывать чисто человеческую симпатию вообще к людям, что он бы несомненно испытывал ее по отношению к виконту Де Мили. такое слепое благородство. Когда в игре участвуют двое. А именно хитрый и подлый человек и человек, который слепо благороден. То какой исход? Ну конечно же он очевиден. Трагедия. Драма. Это в любом случае, иначе просто быть не может. Пока благородный не отбросит свое благородство и не убьет того, кто подл. Но виконт Де Мили был слишком благороден. Это было его ошибкой и мсье Де Шанел даже, быть может позволил бы себе в голове и мыслях произнести «несчастный». Только он себе этого не позволил. Когда дверь за виконтом закрылась, на лице Де Шанела не появилось ни тени. Ни улыбки, ни усмешки, ни печали. Он был все так же холоден. Все так же высечен из камня, как и раньше. Кто-то верил в то, что он был хорошим человеком? Арман был жестоким. Причем страшно было то, что мсье Де Шанел был очень продуманно жестоким. Люди часто бываю чудовищно жестокими по отношению даже к самым своим близким людям. Но эта жестокость не может быть пугающей. Она может быть разрушительной. Но Арман все же придерживался того простого мнения, что продуманность страшнее, чем эмоции. Так вот Де Шанел всегда продумывал жестокость свою. Он был настолько психом, он настолько был болен, что он продумывал все вплоть до слов. Она мог поймать на любом слове. Психология человека была для него почти так же интересна, как анатомия. Люди. Они так часто ошибаются в словах. Потому что никто не продумывает ходы вперед. Пытался ли виконт Де Мили просчитать игру Армана? Если был умным человеком, а в этой Арман не сомневался совсем, то конечно пытался. Только он упускал одну важную деталь. Арман не был благородным человеком и в нем не было ничего святого. Виконт сейчас, наверное, где-то покорно ждет своей смерти. А ведь смерть его очень логична. Он проник в эту школу. Причем нелегально. Эта школа все равно была закрытая. Для избранных. Виконт Де Мили не был этим избранным. Быть может, пока, быть может, навсегда. но он проник в эту школу для спасения своей невесты. Нетерпение. Это же тоже порок. Порок на лице такого чистого и благородного виконта. кому нужно было его благородство? Леди Камберленд? мысленная усмешка. Она была сама достаточно сильной, чтобы разобраться во всем самой. И более того. виконт мог просто напросто подставить ту, ради которой появился в этой школе. нетерпение. Порок. Разве было не логично убить виконта как только тот появился на пороге комнаты мсье Де Шанела. Потом был еще шанс убить его, в тот момент, когда виконт затеял глупую игру. Решив, что мсье Де Шанел может поверить в то, что такая женщина как леди Камберленд может обручиться с этаким мужланом. Почему Арман Де Шанел все еще держал в живых виконта Де Мили, не смотря на то, что тот уже давно «заслужил» смерть. для того, чтобы его смерть не была бессмысленной? Потому что Арман не любил бессмысленные вещи. Для того, чтобы виконт все же оправдал самого себя своей смертью? Это же так просто. Арман бы не сдержался от злорадной усмешки, если бы умел усмехаться злорадно. Арман закурил сигару и позвал того охранника, который служил ему достаточно долго. Тот смотрел на Де Шанела немного испуганно. Потому что мсье странно молчал. И щурил свои ледяные глаза, от чего те становились еще более пугающими.
Мсье Нотт. У меня к Вам будет просьба.
Тут даже растению было бы ясно, что мсье Арман Де Шанел и просьба вещи несовместимые. И было понятно, что это будет ничем иным, как приказом. Арман никогда и ни о чем никого не попросил бы, но приказывать он умел. Причем умел приказывать таким образом, что никто бы не решился ослушаться приказа. Мсье Нотт весь выпрямился, сказав, что он слушает внимательно. Арман снова отметил про себя эту тенденцию вести себя с ним таким образом, чтобы походить на него. но сейчас было не до этого. сейчас было кое-что более важное.
Вам придется убить одного человека.
Арман произнес это так хладнокровно, что у любого бы кровь застыла в жилах. Так спокойно говорить об убийстве. О преступлении. Но мсье Нотт не мог позволить себе охнуть или просто переспросить. Потому что мсье Арман просто так такими словами не раскидывался никогда. Придется убить человека. Несчастный Нотт не убивал никого по приказу. Он даже не мог представить, что сделать, как сделать. но было понятно, что, если сейчас он скажет хоть одно писклявое «но», то полный решимости мсье Де Шанел может просто убить самого Нотта. Арман же тем временем невозмутимо продолжил, как будто бы только что он сказал купить хлеба в ближайшем магазине. И как будто бы речь шла не о человеческой жизни. А просто о вещи какой-то.
Смерть должна наступить мгновенно.
Арман достал из стола какую-то баночку и протянул ее Нотту.
Это поможет. Две капли и дело сделано, мсье Нотт. Одно только пожелание. Как можно быстрее.
Пожелание. И снова. Кого обманывает этот мсье Де Шанел? Самого себя? нет. мсье Нотта? Нет. для него это было пожелание. Которого мсье Нотт просто не мог ослушаться. Не более того. Де Шанел взял блокнот, вырвал оттуда листок и размашистым почерком написал имя. Всего лишь три слова. имя, состоящее из трех частей. Протягивает эту записку. Записку насмешку. Мсье Нотт берет записку дрожащими руками и потом внимательно смотрит на мсье Де Шанела, как будто бы вопрошая а не шутит ли тот. Но Арман вообще не был тем человеком, что мог шутить тем более такими вещами. Тем более со смертью. Почему Арман доверил такой щекотливое дело человеку, который в принципе ото всего этого был далек? Все было просто. Потому что Арман знал, что этот человек не сумеет сбежать до того момента, пока не предоставит самому Де Шанелу доказательства о том, что он сделал то, что от него требовалось. А уж потом. если он рискнет сказать что-то Арману, то разговор будет иным. Для таких дел, если не хочешь быть подставленным, нужно брать тех, кто делает это впервые. Чтобы он не был достаточно умен, чтобы понимать, что в его руках власть. Да и потом Арман дал эту власть и мог бы даже с какой-то заинтересованностью ждать, объявят ли ему войну. Но мсье Нотт только кивнул и ушел за дверь. Арман уже сейчас понимал, что спустя совсем короткое время мсье Нотт сделает то, о чем его попросил Арман. Арман никому не доверял. порой даже самому себе. но сейчас стоило пойти на некий риск. Тем более, что Арман все же был уверен в том, что все будет так, как он задумал. Слишком силен был расчет. Уже очень скоро одним человеком на земле будет меньше. И было даже не жаль, что человек был виновен только в том, что не был ни в чем виновен. Было не жаль. Мсье Де Шанелу никого не было жаль. Он садится в кожаное кресло и закуривает сигару.

 Отправлено: 04.10.08 15:36. Заголовок: Джонатан провел полд..

Джонатан провел полдня в своей комнате, не выходя из нее. Если бы его спросили, что он делал, он бы вряд ли смог ответить. Ничего не думал. Хотя, сходил в душ, переоделся, привел свои волосы в порядок. Теперь он выглядел с иголочки, как подобает выглядеть мужчинам его статуса. Он посмотрел в тот угол, где стояла корзина с разорванным письмом. Корзина была уже пуста. Виконт собрался выйти на улицу и совершить светскую прогулку с самим собой. Или даже верховую прогулку с самим собой. Он вспомнил о Дэстини, и подумал, что хотелось бы ему первым делом прийти к ней, но он очень остро чувствовал, что сейчас не время для их встречи. Вряд ли это ощущение можно было объяснить. Просто, пока не время. О Лорейн Джонатан не думал. Просто не думал.
Де Мили уже собрался выйти, как услышал звонок телефона. Он хотел оставить телефон, но сейчас почему-то вернулся и посмотрел, кто звонит. Звонила мама. Третья возлюбленная женщина для Джонатана в этом мире. И, разумеется, Джонни никогда не мог проигнорировать свою маму, также как Дэстини или Лорейн. Он поднял трубку.

Джонатан шел по направлению кабинета Армана де Шанеля. Он не сомневался, что именно в этом направлении ему сейчас стоит идти. Что чувствовал Джонатан? О, если бы он только мог позволить себе чувствовать злость, желание отомстить! Если бы он только мог себе это позволить! Он не мог. Не мог, потому что еще оставались в этих стенах и за пределами стен люди, которых он любил. Джонатан не мог дать волю своим чувствам, а потому он не чувствовал ровным счетом ничего. Как будто на время его выключили, лишь какие-то мысли повелевали им. И исполнить он их должен был немедленно.
У Армана он оказался довольно скоро, благо школа не поражала своими размерами и место использовали в ней компактно. Джонатан прекрасно понимал, что при определенном направлении разговора, ярость его проснется со всей силой, и если он не убьет Армана, то Арману придется убить его. Но для Джонатана это непозволительная роскошь. Умереть, особенно теперь, роскошь для него непозволительная.
Он постучал в дверь, и когда его пригласили, вошел. Джонатан молчал, ожидая, что возможно, первое слово будет словом де Шанеля. Сам Джонатан не хотел начинать говорить еще по одной причине – боялся, что звук собственного голоса растопит сейчас корку льда вокруг сердца Джонатана и он сорвется. Итак, Джонатан молчал.

 Отправлено: 08.10.08 00:34. Заголовок: Предрассудок! он обл..

Предрассудок! он обломок
Давней правды. Храм упал;
А руин его потомок
Языка не разгадал.

Гонит в нем наш век надменный,
Не узнав его лица,
Нашей правды современной
Дряхлолетнего отца.

Воздержи младую силу!
Дней его не возмущай;
Но пристойную могилу,
Как уснет он, предку дай. (с) Евгений Баратынский

Он просто сидел и ждал. Благо у него в крови было то, что мсье Де Шанел умел ждать. Когда он только родился. Когда он оказался в приюте. Он знал, что у него есть только один способ. Способ выжить. И этот способ был просто ждать. Его не устраивала его жизнь. Он мог сделать один только неверный шаг, такой, как немного поторопиться и все. он бы был уже давно в земле, пожираемый червями. Он ждал до того момента, когда он сможет показать тем детям из приюта на что он способен. Это не было местью. Для того, чтобы мстить, должно было быть за что. а Арману было не за что. его никогда не трогали. Нет, конечно, с ним никогда не дружили и не обращались за советами. Но его так же никогда не трогали, он не был мальчиком для битья. Но. Ему нужно было выждать момент, чтобы попасть в тот самый момент, когда это будет больше чем вовремя. Застать Армана нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу, было просто невозможно, потому что такого просто не могло быть. Он всегда был слишком спокоен. И вот сейчас. Просто убийство. Он просто ждет. Как будто бы он просто ждет свой завтрак. Арману принесли чашку чая и он смаковал его вкус на протяжении какого-то времени, просто пролистывая страницы, изредка останавливаясь взглядом на каких-нибудь новостях, которые казались ему просто стоящими для чтения. Раздается короткий звонок. Арман поднимает трубку. Он не говорит ни слова, просто кивает. А потом прощается и кладет трубку. Затягивается сигарой и снова начинает пролистывать газету. Мсье Нотт, к его почтению, оказался совсем не глупым молодым человеком. доказательства были абсолютно неоспоримыми. Точнее будут. Если мсье Нотт заявляет об этом с такой уверенностью, то у него есть несколько минут. А Арман. Что Арман? Он подождет. Он ведь просто не умеет никуда торопиться. Однажды он поторопился. В тот момент, когда встретил в том баре щупленькую девушку с большими глазами и острыми чертами лица и таким острым языком. В тот момент он поторопился. Тогда в нем жила месть. И хотя он знал, что месть это то блюдо, которое нужно подавать холодным, но сам же тогда он подал это блюдо только охлажденным. Это было ошибкой. Потому что тогда эта девушка, которая тогда была слишком похожа на мальчика заметила, что это не было несчастным случаем. Один момент мог бы все покатить под откос. Просто, если бы она не оказалась столь смышленой для своих совсем юных лет. Маленькая девочка, которая была больше похожа на угловатого подростка, оказалась мудрее многих. Мудрее Каталины, жены Армана. Мудрее многих женщин, который сами себя считали мудрыми, что он встретил на своем пути. И это его и спасло. А точнее не его самого, так как за себя он не боялся. А это могло бы остановить его на пути. Тогда у него еще был путь. Тогда он еще опасался сойти с этого пути. Потому что тогда у него была цель. Когда у Армана есть цель, то тогда он может начинать опасаться, что он до нее не дойдет. Была ли у него сейчас цель? Нет. ее не было. он просто ждал. Он мог бы прислушиваться к шагам в коридоре и мерить торопливыми шагами эту комнату. только тогда это был бы не мсье Де Шанел вовсе. стук в дверь. Арман просто сухо приглашает войти и на пороге его комнаты оказывается виконт Де Мили. Арман кивает в знак приветствия и ждет буквально несколько мгновений. Он не может быть уверенным в том, что виконт заговорит сразу или же в том, что он даст возможность говорить Арману первому. Виконт молчит. Значит говорить будет мсье Де Шанел. Он холодно начинает.
Не думаю, что уместно будет сказать «добрый день, виконт».
И ведь это могло бы прозвучать издевкой. Арман прекрасно понимал, что сейчас виконт просто держался из последних сил и Де Шанел уважал виконта Де Мили за такую силу. За такую силу, что он пришел сюда. Он пришел разговаривать с мсье Арманом Де Шанелом после того, что случилось. И Арман выполнит свое обещания. Арман был подлым. Он был жестоким. Был холодным и равнодушным. Но. Он бы никогда не смог не сдержать свое слова. если он дает слово, то он его держит. Если он говорит, что убьет человека, то он его убивает. Если он даже у себя в мыслях дает слово, то он все равно его держит. Если он говорит, что освободит, то он освобождает. А теперь внимание. Очень жестокий и холодный цинизм к вашим услугам.
Говорят, что нет ничего дороже собственной жизни, виконт Де Мили. вы не находите, что это абсурд? Человеческая свобода стоит вдвое дороже. Вы готовы были заплатить самую высокую цену. И Вы ее заплатили.
Арман был подлым. Сейчас он смотрел на виконта Де Мили, говорил все эти вещи. Ни один мускул не дрогнул на его лице. На его лице не появлялось никаких эмоций, когда он убивал сам. Когда потом отдавала приказы об убийствах. Мадемуазель Джессика, милая и солнечная леди, говорила, что он хороший. Он играет в грязные игры. У него свои грязные правила. Благородный виконт Де Мили был вынужден во все это попасть. Причем просто потому что карты легли таким образом, что в этой школе оказалась его сестра и его любимая женщина. Это было просто сюжетом для какого-нибудь кино, по которому потом будут проливать слезы слабые и сильные мира сего. Только вот это было не кино. И перед мсье Де Шанелом, совсем не благородным, стоял виконт Де Мили. благородный. И Арман будет ждать, наверное, того, что виконт ему отомстит, хотя сам бы на его месте не стал бы мстить. Не потому что он такой равнодушный даже и ему ничего не бывает страшно. или не бывает больно. Но на самом деле не поэтому. А потому что просто сам Арман сейчас сделал то, что можно было предугадать. Просто виконт Де Мили не сумел. И, наверное, это было даже хорошо. благородный виконт. Было так жаль, наверное, что он был столь благороден. Сейчас он может начать ему мстить. Мстить Арману и Арман бы даже дал тому пару советов относительно того, какая может быть эта месть. Но за что было мстить? За то, что Арман задал вопрос, получил на него ответ, а после этого всего сдержал слово? Глупо было бы. Впрочем глупо для него с холодным и расчетливым умом. А виконт сам почти это сделал. Не своими руками. Просто своим сердцем. Если бы не был столь привязан к леди Камберленд.
Леди Камберленд с этого момента официально переходит в Ваши ученицы. Ваша же сестра может быть свободна. Она отправится в город, как только все будет подготовлено. полагаю, что это не займет много времени и уже сейчас Вы можете отправиться к сестре, чтобы попрощаться. Разговор может быть окончен, виконт.
Арман замолкает и щурит голубые глаза, как будто бы силясь что-то вспомнить и после добавляет. Так же сухо и равнодушно. Только шелестящее.
И да, виконт Де Мили. полагаю, что Вам было бы важно присутствовать на похоронах Вашего отца. Вы можете сегодня же выехать. Только вечером.

 Отправлено: 09.10.08 15:14. Заголовок: Арман заговорил. Джо..

Арман заговорил. Джонатан резко моргнул и посмотрел в сторону. Он должен был сдержаться. Конечно, Джонатан привык в своей жизни ни от кого не зависеть, полагаться лишь на себя. И он всегда мог что-то сделать, что-то придумать, прийти к какому-либо решению, но в этой школе он и его близкие зависели от этого человека. А потому он должен был сдержаться. Изобразить холодность и равнодушие? Интересно, смогла бы Лорейн не потерять своей маски в этой ситуации?
Джонатан не мог быть равнодушным, а потому стоял и смотрел в сторону и лишь тихий, как будто вкрадчивый голос проникал в его сознания. Свобода стоит вдвое дороже. Свобода из этого места точно. Джонатан был готов продать себя в рабство или же умереть, лишь бы, хотя бы, никто из его близких больше никоим образом не был связан с этим местом.
В данный момент Джонатан даже не ненавидел Армана, в данный момент он думал об отце. Он был предприимчивым человек, всегда был чем-то занят и очень любил свою жену, мать Джонни. Что это было? Подобие благородства или четко спланированный план? Если бы Арман убил маму, Викторию, отец бы это не перенес и, возможно, сошел бы с ума или покончил с собой. Джонатан был в этом твердо уверен. Мама же справится. Справится, пока есть Джонатан. А потому Джонатан должен начать ценить свою жизнь.
Вдруг Джонатан посмотрел опять на Армана. Дэстини может уехать? Лорейн его ученица? Неужели это все-таки случилось? Неужели что-то стало налаживаться… Возможно, это справедливо. Жизнь одного уже немолодого человека за жизнь и свободу двух молодых девушек. Отец бы поступил также.
Джонатан не оправдывал себя. Он ответит за свой поступок потом. Только он, потому что это полностью его вина.
- Могу.
Ответил Джонатан словно на вопрос утвердительно. Как будто это он сейчас решил, что может поехать на похороны. Это не было с его стороны вызовом. Возможно, Арман действительно это спланировал. Убийство именно отца. Теперь Джонатан мог стать частью этой школы, такой же неотъемлемой, как сам Арман. Вряд ли он сможет уехать так просто отсюда. Ведь это просто, казалось бы. Взять Лорейн в жены, разглашать они тайны не будут, и уехать. Но Джонатан не мог уехать. Тот мир был настолько лицемерной картинкой. Просто картинкой. Просто лицемерной.
Только человек, которого окунули в страдания, мог почувствовать это. Если раньше Джонатан это просто сознавал, но наслаждался тем, что мир дает, то теперь он бы выбрал уединение рядом с близкими людьми.
- Благодарю, - добавил он.
Реальная свобода Дэстини и относительная свобода Лорейн были для него дороже многого на этом свете.
Джонатан вышел из кабинета. К Дэстини он сейчас не пойдет. Она обязательно поймет, что что-то не так. И почувствует, что свобода далась ей не просто так. Чуть позже, может уже в городе он разыграет удивление и радость ее освобождению. Сейчас он направится к Лорейн. Догадается ли она? Может, что-нибудь почувствует, хотя в этом Джонатан не был слишком уверен. А о том, что случилось с отцом, знают только он и Арман. А значит, если не расскажет Арман, узнать будет неоткуда.
Дэстини свободна. Его крошка, его маленькая девочка вырвется отсюда. Джонатан почувствовал прилив сил. Лорейн он вытащит чуть попозже.
Джонатан постучался в дверь в комнату Лорейн. Никого не было. Джонатан зашел и сел ждать ее. Когда-нибудь она же должна вернуться.


===> Комната №2 Ученицы Julia McMahon, Дэстини Мили, Лорейн Камберленд, Этна Торрес (2)

 Отправлено: 11.03.09 00:33. Заголовок: Когда минует день и ..

Когда минует день и освещение
Природа выбирает не сама,
Осенних рощ большие помещения
Стоят на воздухе, как чистые дома.
В них ястребы живут, вороны в них ночуют,
И облака вверху, как призраки, кочуют. (с) Николай Заболоцкий

Когда-то про этого человека сказали, что когда он проходит по коридорам, то кажется словно становится прохладнее. У него холодный взгляд. У него шаги очень точные, но он двигается очень мягко. Он был из тех людей, которые могли так внезапно оказаться за спиной, в тот самый момент, когда живо обсуждалась его персона. Почему-то все всегда ждали, что, если Арман услышит, что его назвали ледяным психом, то он тут же всех заставит встать в линейку и расстреляет. У Армана же это вызывало только внутреннюю усмешку. Арман редк обращал внимание на мелочи. Он был очень внимательным и в общем-то все замечал. Просто на некоторые вещи он, не то, чтобы закрывал глаза. скорее не считал их достойными того, чтобы заострять на них внимание. Де Шанел идет по коридору. Он только что из летней ресторации. Чашка чая и тост. Арман никогда не ел много. Он проходит мимо учителя, который открыл окно и курил. Де Шанел не сказал ни слова, просто на секунду задержал взгляд на сигарете. Мужчина тут же затушил сигарету и закрыл окно, поспешив сделать вид, что он в общем-то просто тут стоит. Арман прошел в свою комнату и там закурил, сидя в кресле. Он не был из тех, кто ходит по коридорам и выпускал дым. Де Шанел во многом был безупречным. И во многом был рациональным. Вот и сейчас он открывает одно дело, чтобы спокойно его изучить. Когда ты не веришь в дружбу, то ты веришь в услуги. В последнее время слишком много тех, кому были оказаны услуги и тех, кто оказывал услуги, стали всплывать в жизни Де Шанела. Напрягало ли это Армана? Ничуть. Однажды ему была оказана услуга от одного мужчины, которому в общем-то можно было доверять. Нельзя сказать, что услуга была какая-то из ряда вон выходящая. Они были просто партнерами. Просто проворачивали пару дел вместе. А потом так получилось, что мистер Стюарт познакомил Де Шанела с Каталиной. Романтичное знакомство? Просто смешно. Мистер Стюарт тогда просто рассказал все, что было известно ему о Каталине, Арман решил, что она была оптимальным вариантом. Услуга? Да. Арман считал это услугой, за которую однажды ему придется платить. Так же думал и мистер Стюарт. По крайней мере в тот самый момент, когда раздался звонок и Де Шанел услышал его голос. у Армана была отменная память. Он был болен, но у него была отменная память. Он помнил всех, помнил все. и поэтому голос мистера Стюарта узнал сразу. А благодаря тому, что в общем-то был человеком неглупым, он прекрасно понимал, что тот позвонил не для того, чтобы узнать как дела у Армана. Надо отдать должное мистеру Стюарту, который не стал спрашивать как дела и так далее, а сразу перешел к делу. Его племянник нуждался в укрытии. В последнее время было опасно оставаться в городе. Черная орхидея. Те, кто стали такими внезапными конкурентами падшего рая. Падший рай в основном пытался сотрудничать с полицией, в то время как Черная Орхидея бросала вызов полиции. Кажется, мистер Стюарт сказал честно, что был вариант «пристроить» непослушного племянника в черную орхидею. Но выбран был Падший Рай. Де Шанелу было нетрудно пристроить сюда мсье Норманна Стюарта. А сегодня ему предстоял разговор с отпрыском Стюартов.
Мсье Де Шанел. Вы вызывали?
Охранник стоял буквально по стойке смирно. Де Шанел клротко кивнул на конверт, который лежал на столике. Охранник подавил в себе желание тут же ринуться к конверту и подошел спокойно, взяв его в руки и вопросительно посмотрел на Армана. Всем было известно, что француз не выносил суетливости. Поэтому те, кто переступал порог его комнаты, вели себя сдержанно и разговаривали как можно тише.
Вызовите ко мне мсье Нормана Стюарта. Причем чем быстрее, тем лучше.
Чем быстрее, тем лучше – немедленно. Это было понятно, судя по холодному взгляду француза. Охранник поспешно ретировался, чтобы немедленно найти мсье Стюарта, которого пожелал видеть Арман. Кажется, сегодня он был в школе, поэтому его не приходилось вызывать из города. мсье Де Шанела мало интересовали дела других. Он этого в общем-то никогда и не скрывал. Арман выкурил сигару и закрыл окно. Было и так достаточно прохладно. Кондиционера было достаточно. Арман лениво пролистывал страницы газеты, только иногда его взгляд задерживался на чем-то более менее интересом для него. прошло буквально немного времени, когда в дверь раздался стук и Арман холодно произнес «войдите». Сколько раз на дню может повториться вот эта картина? Одна и та картина. Будь на месте Де Шанела кто-то другой, то он бы, наверное уже давно бы свихнулся. Но Арман жил в рутине. Он сейчас уже чувствовал себя очень гармонично в рутине. Без нее не было Де Шанела. Дверь открывается и заходит мсье Норманн Стюарт. Арман коротко ему кивает и показывает на стул, приглашая молодого человека присесть. Разговор предстоял не слишком короткий, да, наверное, и не слишком приятный для молодого человека, который привык к немного иной жизни.
Добрый день, мсье Норман. Перейду сразу к делу.
Буквально секундная пауза, чтобы Арман мог задержать взгляд на молодом человеке, вошедшем в его комнату. он видел его уже ни раз. Мог ли этот человек быть полезным? Да мог. Арман никогда бы не дал укрытие просто так, просто для какого-то богатенького отпрыска, в котором совершенно нет потенциала. И Арман сразу предупредил дядю мсье Нормана Стюарта, что его племянник будет выполнять задания. Что его племянник не будет просто так жить в школе, укрываясь. Но о делах потом.
Мсье Норман. Ваш дядя выразил беспокойство по поводу Вашего образа жизни. И он настоятельно рекомендует Вам жениться. Кажется, у Вас есть невеста?
Арман задает последний вопрос таким тоном, что прекрасно понятно, что он знает, что невеста есть. К чему тогда этот вопрос?
В том случае, если невесты нет, то стоит как можно быстрее найти ее.
Холодно добавил Де Шанел. И пусть это было цинично. Они тут все были циничными. И мсье Норманн был, наверное, не менее циничным, чем сам Арман. И он был неглупым, наверное. поэтому в общем-то мог предполагать, что однажды его дядя захочет, чтобы тот остепенился. Захочет наследника. все это было лишь вопросом времени.

 Отправлено: 13.03.09 13:12. Заголовок: «Пропасть, в которую..

«Пропасть, в которую ты летишь, - ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в неё попадает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение.»
Дж.Д. Сэлинджер. «Над пропастью во ржи»


Почему Норман был в школе сегодня в этот час, не имея особенных дел? Потому что не хотел быть сейчас дома. Да, да, все как всегда, и вчера в его доме была очередная пирушка. Наверное. Сказать точно сложно. Нет, на этот раз он не напился до беспамятства. Он, конечно, пил что-то крепкое во время игры. Но это просто было бы дурным тоном отказаться. Не пьют во время покера только новички, переживающие за трезвость мысли. Опытные знают свою меру. В конце концов, покер – это ведь игра для расслабления. Хотя нет. Это давно стало много большим ,чем просто временем проведения досуга. Люди теряли миллионы, люди выигрывали миллионы, люди сходили с ума, людей убивали и если ты проиграл и не можешь выплатить, и если ты выиграл слишком большую суму. Норман не мог пропустить такую авантюру с его-то образом жизни. В последнее время он только тем и развлекался, что играл в покер. Выигрывая и проигрывая по крупному. Норман вообще не признавал полутона.
Стюарт проснулся в своей кровати. Он был в костюме, хоть и расстегнутом. Рядом лежали две женщины и много выпивки. Подняв голову, Норман осмотрел их : одетые - значит ничего не было. Это хорошо. Беверли ,конечно, прощала Норману измены, но и не то чтобы очень была от них в восторге. Вытащил из под одной бутылку виски, прочитал название – из его бара. Недовольно цокнув, Норман собрал бутылки хорошего редкого виски с кровати. Похоже, эти цыпы просто налакались. А он просто лег на свою кровать. Норман пытался восстановить картину, но от пустоты в голове хотелось взяться за голову. Взялся . Кровь макушке. Стало быть, кто-то его хорошенечко треснул вчера. Норман спустился вниз. Надо сказать, что ему вчера видимо, хватило сил снять туфли и носки. Только неизвестно где. По сему , пришлось сильно приноровиться, чтобы не наступить…ну..на то, что не стоит наступать. А подобного на полу оказалось много. Внизу, в гостиной, оказалось еще множество разных спящих и видимо нетрезвых тел. Кое-кого Норман узнал. Видимо, что-то было. Но Норман то играл вчера в покер! Откопав телефон, Норман вызвал армию горничных , дабы все убрали к его приходу .Приняв душ и переодевшись он поскорее вышел из этого бардака. Кстати, что-что, а чистоплотности, даже среди такого хаоса Норману не занимать. Стюарт любил чистые выглаженные дорогие вещи. Некоторые из них были простыми, но натуральными, качественными. Остальные подкупали своим удобством. И конечно часы.
Что нормальный бы человек, проснувшись с сильным ушибом на голове и не помня произошедшего, осознавая, что вчера она вляпаться в что угодно. Скорее всего сидел бы дома не высовываясь попивая куриный бульончик. Норман же поступил категорически наоборот. Он даже не выбрал машину побезопаснее. Казалось, он специально утрировал свои действия, доводил их до крайней точки. Потому что сейчас он сел на мотоцикл. У Нормана было всего два мотоцикла на огромное количество машин. Он катался на них не очень часто. И вот Стюарт уже надевает шлем (ну хоть это, слава Богу) и катит на всей скорости в школу.
Он плотно завтракал в «Кобыле» и поглядывал на здешних красоток, когда к нему подошел мужчина и настойчиво пригласил явиться к мистеру Арману де Шанелу. Норман понимал, что рано или поздно это случится. Одному Богу известно как дядюшка узнавал о его проделках, но он узнавал. И сообщал Арману, в каком-то смысле нынешнему наставнику Нормана. В каком то смысла. потому что по большому счету ни Арману, ни Норману дела до друг друга не было. В основе их отношений был принцип «услуга за услугу». Дядя чем то помог Арману, ото теперь помогал ему. Поэтому разговоры с Амрманом были строго деловыми. И это устраивало Нормана. Еще не хватало слушать причитания за свое поведение человека, который тебе даже не родственник. Нет, ему хватало и дяди. Обычно, Арман сухо указывал на новые проделки Нормана, о которых тот естественно итак прекрасно знал и давал пару несложных заданий. Норман их выполнял и с чистой совестью продолжал испытывать судьбу. Так вот. Стюарт прекрасно знал, что это в ближайшее время случится – очередной разговор с Арманом. И даже может быть, поэтому приехал именно в школу. Чтобы расправится с этим поскорее. Недоев, он встал и пошел за мужчиной, в чем , впрочем, не было необходимости – Стюарт итак знал, где комната Армана.
Зайдя в комнату, Норман почувствовал запах видимо только что выкуренной сигареты. Он был не сильный, но достаточный для того, чтобы понять, что сигареты сейчас не хватает. Впрочем, Норман не любил курить во время деловых бесед.
- Добрый день, мсье Норман. Перейду сразу к делу.
Арман ,пожалуй, был единственным на этом острове, кто называл Нормана мсье. Француз. Весь облик , говорил о том, что тот – француз. Не то, чтобы из его рта торчали пару легушачих лапок. Просто …просто это было очевидно. Переход сразу к делу, собственно, как и всегда радовал Стюарта. Это как отклеить пластырь – лучше резко. Ему итак надоело гадать, о чем на этот раз узнал дядя. Они уже говорили про покер, дяде ,конечно, это не нравилось – Норман проигрывал крупные суммы. Пожалуй, дяде не понравилось бы, что тот недавно проиграл три дорогие машины из своего автопарка за ночь. И почему он не хвалит его за выигрыши? Правда, проигрыши в покер – это не все приключения за прошлую неделю. В выходные Стюарт прикрывал пару не самых порядочных лиц. Но это же мелочь,. А может, та история во вторник? Короче, Норман гадал. Он сел и приготовился слушать. И то, что он услышал явно не соответствовало тому, что он готовил услышать. И если челюсть и не отпала ( все-таки он умел держать себя в руках), то зрачки точно сузились.
В молниеносно мелькали картинки: Беверли улыбается ему в свадебном платье, он говорит «да», потому что сзади стоит дядюшка и приставляет ему дуло почему-то ружья к шее, вот беременную Беверли тошнит, а он держит ей волосы, вот он уже в зеленом полосатом свитере с усами меняет вонючие подгузники малышу, вот они не спят ночами из-за крика, вот Норман продает весь автопарк и покупает большую семейную скучную машину, вот у него появляется лысина, вот они ссорятся с Беверли из-за того, кто посидит с ребенком, вот они разводятся и Беверли уходит, прихватив большой чек благодаря брачному контракту, хлопая дверью перед носом усатого Нормана и его сына в брэкетах и в огромных очках, вот они с сынулей шарятся по помойкам и спят на газетке, на главной странице которой Беверли –супермодель, а соседи по помойки ржут над грязным Норманом. Конечно, Стюарт все утрировал. Но у страха глаза велики, а брака он боялся. Это для него было как будто бы той границей, после которой нужно все бросить и завести лысину и пивной живот. И обязательно (это был главный принцип Нормана) заботиться о ребенке, чтобы не повторить историю с его родителями, забыв о себе . Потому что у его ребенка даже не будет такого дядюшки, как у Нормана. Дыхание Стюарта заметно участилось. Он, наверное, с полминуты просидел в ступоре. В горле запершило. Главное сохранять спокойствие. Кто в конце концов ему дядя и какого черта он распоряжается жизнью Нормана? Он ничего не может сделать ему – все деньги принадлежат Норману и его отцу. Или может? Норман понимал, что дело скорее не в деньгах. Он замещал дяде сына и стало быть, тот заботился о нем как о человеке, нежели ,как о кошельке. К тому же дядя сам был весьма обеспеченным. Но ,черт возьми, одно дело ругать за то, что ты делаешь, а другое за ,то, что ты не делаешь. Да Боже мой, мне всего…Стоило признать, что Норману ,конечно, пора было завести семью. Но он то надеялся не трогать этот вопрос как минимум до тридцати. В 30 раскинуть по этому поводу мозгами и…ну этак в 35-37 жениться. А что? Так много кто делает! Вроде.
Норман сглотнул.
- Хорошо, рекомендации своего дяди я услышал. Думаю, мое личное дело следовать им или нет. Не так ли?, - как бы между прочим спросил Норман. На самом деле он осознавал, что эти рекомендации были более чем настоятельными. И если Норман их не выполнит, то.…А вот что его ждет не ясно. Поэтому Стюарт и прибавил это «не так ли» на случай, если Арману что-то известно.
- Может быть что-то еще? Что-нибудь по делу?,- Чтобы как-то уйти от темы и может быть немного смягчить Армана, спросил Стюарт. Он не очень-то любил работать, но обычно его и не нагружали сильно сложными заданиями. Т.е в основном в дело нужно было пустить связи и свое положение в обществе, что для Нормана было не трудно.

 Отправлено: 24.03.09 00:44. Заголовок: Строятся разные небо..

Строятся разные небоскребы,—
Зодчим слава и честь,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.

Лучше и лучше пишутся книги,
Всех их не перечесть,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть. (с) Леонид Мартынов

Мсье Норман Стюарт. Типичный представитель молодежи, которая находилась во власти денежных средств. Он был тем, кем никогда в своей жизни не был Де Шанел. Наверное, Арман должен был завидовать? Смешно. Де Шанел было чуждо чувство зависти. Не смотря на то, что он порой был подлым, порой был очень жестоким. Но он всегда придерживался того мнения, что зависть это просто очередная ненужная эмоция, которая может стать не стимулом к чему-либо, а скорее даже препятствием. Мсье Норман Стюарт. У него были дорогие машины и дорогая одежда. Было бы очень странно, если бы он вырос иным. Если бы он вырос без этой уверенности во взгляде. У Армана холодный взгляд, у мсье Стюарта взгляд немного озорной даже, наверное. они были совсем не похожи, впрочем им быть похожими было и ни к чему. Был ли мсье Стюарт похож на того человека, которого Арман знал достаточно хорошо? то есть на своего дядю. Де Шанелу казалось, что они были похожи. Арман внимательно наблюдал за реакцией молодого человека на эту «рекомендацию». Примерно такая реакция, как Де Шанел и мсье Стюарт старший и ожидали. Жизнь этого молодого мсье была совсем другой. Должна была быть совсем другой. Безусловно, в его жизни должны были присутствовать отношения. Только не с одной женщиной. И более тесные скорее с машинами даже. почему-то Арману было крайне трудно представить мсье Норманна Стюарта с розой в зубах, на балконе у любимой женщины. И более всего сложности вызывали в представлении этой любимой женщины. И мсье Стюарт не относился к такому типу личностей, клоторыз просто было представить в браке. Причем самым забавным было то, что мсье Стюарт был бы в браке скорее всего несчастным, потому что был в общем-то неплохим человеком, наверное. те, кто ведет достаточно разгульный образ жизни до брака, потом в основном пытаются сделать что-то, вроде того, чтобы как-то загладить свои грехи. Глупость несусветная по мнению француза. Обычно в таких семьях потом не узнать бывшего ловеласа и душу компании. Для того, чтобы быть счастливым в браке, нужно быть достаточно подлым и эгоистичным человеком. и в женах нужно иметь не мадемуазель Беверли Маунт. Безусловно, Де Шанел знал мадемуазель Беверли Маунт. Нет, он никогда с ней не общался. Но он знал ее. да и мсье Стюарт старший о ней говорил. Трудно было представить менее подходящей кандидатуры на «должность» жены, чем эта очаровательная мадемуазель с хитринкой в глазах. мсье Норманн Стюарт был все же достаточно умен по мнению Армана, но слишком юн. Объяснить иначе привязанность к фото было трудно. А мадемуазель Маунт по мнению Армана представляла собой именно фото. Красивое, профессионально сделанное. Голливудская улыбка и светлые волосы. Только вот, когда она проходила мимо, ее лицо забывалось. По крайней мере в случае мсье Де Шанела. Арман Де Шанел запоминал совсем других женщин. Он запоминал таких женщин, как леди Камберленд. запоминал юных и светлых вроде мадемуазель Джессики. Но это было не делом Де Шанел. Его дело было просто сообщить эти рекомендации, дальше уже было дело за малым. Или же помчаться и расписаться с молодой моделью на радость дядюшке. Или же попытаться восстать против. Де Шанел в игры не играл и догадаться не пытался. Впрочем, наверное, ему было просто неинтересно. Мсье Стюарт казался ему похожим на своего дядю. И Арман знал, что несколько лет назад его дядя женился. Примерно в такой же ситуации. Было даже в некотором роде интересно, пойдет ли юный мсье по стопам своего единственного фактически опекуна. У его дядюшки в глазах была такая же уверенность. И было что-то такое озорное в чертах лица. Только сегодня он это все оставил в прошлой жизни. Не потерял, а сознательно оставил. Арман никогда не верил в это слово «потерял». Он был слишком рациональным.
А я так не думаю, мсье Норман. Но это всего лишь мысли.
Де Шанел отрезает холодно и сухо. Ему задали вопрос. Пусть негласный почти. пусть просто ждали от него подтверждения. Но кто сказал, что Арман говорит и делает то, что от него ждут? И Де Шанел, правда в общем-то не считал, что у мсье Стюарта был выбор. да это звучало, как рекомендация. Но по большому счету это было, если не приказом, то настоятельным предложением сделать это как можно скорее. Но это всего лишь мысли. на этой фразе Де Шанел щурится и смотрит в глаза мсье Норману. Все друг другу обязаны в этом мире. Арман был обязан мсье Стюарту старшему. Мсье Стюарт был когда-то обязан Арману. Мсье Норманн Стюарт был обязан своему дяде за то, что тот спас его от тюрьмы фактически. Благодарность это совершенно неблагодарное дело. Или просто сделка. Такое же неблагодарное. В этом мире все неблагодарно. Арман только коротко кивает, когда молодой человек спрашивает о деле. Он был даже в некотором роде благодарен мсье Стюарту, что тот имеет достаточно серого вещества, чтобы не вступать в непонятные дебаты. Арман уважал тех, кто считается людьми дела.
Да, мсье. есть кое-что по делу.
Де Шанел вообще неторопливый сам по себе. поэтому и сейчас он не торопится поведать мсье Норманну Стюарту, что ему придется выполнить одно задание на благо организации падшего рая. Конкуренция с черной орхидеей доходила до пиковой отметки. Этого нельзя было допустить в общем-то. им нужен был человек. человек, который побывал, так сказать, внутри вражеской организации. А теперь этот человек должен был быть в падшем рае. Срочно нужен был кто-то, кто мог рассказать о том, что внутри орхидеи.
В нашей организации должен быть человек из черной орхидеи. Как можно раньше.
Де Шанел достает из шкафа папку с документами, в которых лежат копии дел, которые специально были заведены на тех, кто находился в черное орхидее. Протягивает мсье Стюарту. Арман знал, что в орхидее была такая же папка. И, возможно, что оттуда тоже кто-то сейчас попытается переманить человека на свою сторону. Война начиналась. И вопрос был в том, кто первым нанесет удар. Почему для этого задания Арман выбрал мсье Стюарта? Потому что тот подходил идеально.
Изучите тщательно членов организации, мсье. я бы на Вашем месте обратил внимание на мсье Тома Керрота или же на мсье Дрейка Сильвера. Впрочем тут уж решать Вам. Один только совет. Мсье Мариотта или мсье Бирса переманить вряд ли получится. Даже не смотря на то, что они часто появляются на острове. И более того попадаться им на глаза крайне не желательно. Вопросы?
Он говорит сухо и холодно, словно у него мало времени. Он не говорит ничего лишнего, но всегда оставляет место для вопросов. На которые он, конечно же, ответит. Было ли задание опасным? Было. Почему мсье Стюарт? объясняется просто. Если мсье это интересует.

 Отправлено: 01.04.09 14:01. Заголовок: Какого…?, - пронесло..

Какого…?, - пронеслось в голове у Нормана. Кажется, как будто весь мир за эти 15 минут , которые Норман провел в этой комнате перевернулся с ног на голову. Даже когда сегодня Стюарт проснулся в окружении нетрезвых девушек, он чувствовал себя куда увереннее.
Арман ясно дал понять, что ценное указание было настолько ценным, и главное, настолько указательным, что лучше им руководствоваться и побыстрее. Норман не желал выяснять, почему тот так считает. В конце концов, это дело его и дяди. В том, что между ними был некий посредник , было итак не очень удобно. Потому что Норману не нравилось быть контролируемым. Ему хватало опеки дяди и ,пожалуй, он желала чтобы если и есть человек, который как то может повлиять на его жизнь, то пусть он будет один.
Но, в сущности? Что дядя сможет сделать, если Стюарт ослушается? Деньги принадлежат отцу и Норману, здесь рука дяди не успела побывать , да и не нуждалась в этом. Не сдаст же дядя Нормана полиции только потому, что тот не хочет жениться и нарожать дядюшке розовощеких племянничков?! …Или сдаст? Норман действительно не понимал, что происходит. Похоже любовь дядюшки становилась патологичной и доходила до крайностей. Может быть , в этом отчасти была вина самого племянника – он был излишне неконтролируем. Не просто не слушался. А делал еще хуже. А Стюарт то надеялся, что старик привыкнет и отстанет от него со своей опекой. Не тут то было. Не хватало бы еще , чтобы дядя сам выбрал ему невесту. Хотя судя по рекомендации, дядю устраивает Беверли. Стоп…Может это ее проделки? Может, он связалась с дядей, нажаловалась ему на нелегкую женскую долю и жажду потомство, подлила масло в огонь, надавив на единственных наследников- племянников, которых дядя должен успеть застать и вот . Но…она ведь не такая. Она ведь любит свободу не меньше Нормана. Она же так молода и ее карьера идет в гору. И зачем ей этот неуместный для модели живот и все прилагающиеся симптомы. Разве не так? Испуганные глаза Нормана так и метались по комнате де Шанела. Голова искала ответ, как спасательный круг.
Но у Армана был припасен еще один сюрприз, про который (какая ирония) Норман заикнулся.
Какого…?, - повторил про себя Стюарт.
Дело в том, что до сих пор Норман выполнял весьма посредственные задания. Нет, не простые. Просто никак не затрагивающие идеологию фп и прочее. Норман не интересовался зачем он делает то, что ему поручено. Просто делал. Где-то помогал деньгами, кого-то подвозил, делала пару звонков, доставал нужные документы, укрывал кого –нибудь у себя дома, возвращал кому-то репутацию проведя пару официальных обедов вместе. Но ничего такого, где нужно было бы затратиться таким вот образом. Все знали ,что Норман никак не заинтересован в продвижении ФП. Он просто делал свое дело в ответ на то, что укрывался от полиции пока дело окончательно не замнется. Он был сильным игроком, но не сильным игроком для этой команды. И уж явно дело было не в недостатке людей – на фп работало огромное количество людей и уж эта организация постаралась собрать вокруг себя избранных. Так что в смысле заинтересованности Норман был ахиллесовой пятой ФП. И вот ему дают дело для человека крайне заинтересованного не только в продвижении группировки, но и способного пойти на хитрость и внедриться в доверие к главному конкуренту, но еще и переманить его на свою сторону. Идея настолько дикая, что казалось, здесь явно был какой-то подвох.
Не сводя глаз с Армана, Норман взял папки, все так же не сводя глаз, открыл одну из них и даже не посмотрев внутрь с некоторой непонимающей ухмылкой заговорил.
- Вы ведь прекрасно знаете, что я не самое заинтересованное лицо в этой школе. А это задание явно для того, кто хотя бы понимает мотивацию и цели всей этой организации. Уж тем более я не сведущ в делах этой второй группировки…
Норман замолчал. Он все так же с ухмылкой не отводил глаз с Армана. Только ухмылка из растерянной превращалась в азартную. Страница папки покачивалась в руках. В комнате было так тихо, что было даже слышно, как стрелки часов Стюарта отчитывают секунды , стуча однообразный ритм.
- С другой стороны, вы прекрасно знаете о моей страсти к разного рода авантюрам …Даже вроде этой. Но ведь этот азарт не подконтролен и может выйти боком.И это, ядумаю, вы тоже успели предположить, - Норман хитро улыбнулся на одну сторону.
- Итак все-таки…Почему я? , - Стюарту нужен был хотя бы один ответ.

 Отправлено: 12.04.09 20:52. Заголовок: Послушайте! Ведь, ес..

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку! (с) Владимир Маяковский

Целых два удара для столь своевольного молодого человека. Де Шанел был бы не Де Шанелом, если бы сейчас не наблюдал внимательно за тем, как забегали глаза юного мсье Стюарта. Только он наблюдал очень осторожно. Это не удивляло. Молодой человек с темными глазами и коротко стриженными волосами, в дорогой одежде. Он небрежно крутит на пальце ключи от дорогого авто и кажется таким естественным в своем денежном благополучии. Он улыбается очень уверенно. Потому что вся его жизнь пропитана уверенностью. он уверен в завтрашнем дне, хотя в общем-то ему нравится говорить, что он привык жить, полагаясь на свои желания, и что его жизнь авантюрна. Он ошибается. Но он не лицемерит. Он правда верит в то, что его жизнь полна неожиданностей и авантюр. Просто он весь благополучный. И даже его авантюры в общем-то запланированы. Причем тщательно. Каждая авантюра должна выглядеть идеально. То есть он должен красиво въехать на своем дорогом а то эту авантюру. А когда все идет не так, как должно быть, тогда получается, что «авантюрист» оказывается в этой школе по поручительству своего дяди. Единственного человека, которому не все равно. печально. Таких как он называют прожигателями жизни. Им завидуют, хотя говорят, что завидовать нечему. А на самом деле очень многим бы хотелось одевать дорогую одежду, смотреть на дорогие часы и садиться в дорогое авто. Чтобы рядом была красивая блондинка. модель рядом. Это тоже что-то вроде статуса. Арман прекрасно знал, что у таких людей, как главари черной орхидеи и ее руководство должны были быть жены. Это было словно отличительным знаком. Прикрытием. Так и тут. Если ты прожигатель жизни, то рядом с тобой должна быть модель. Все глупости, что модели всем нравятся. Модели всегда в моде. У Армана была просто своя точка зрения на этот счет. Так вот авантюрист, который садится в одну машину с прекрасной моделью, и который, кажется будет жить так всегда, вляпывается. Говоря на молодежном сленге. И тогда. Тогда появляется настоящая авантюра. Вот только не запланированная. И тогда красивая модель становится будущей женой, а глаза бегают. Потому что это просто невозможно и в это трудно поверить. Потому что это конец авантюрной жизни. Потому что модель больше не модель, а теперь невеста. Потом жена. А это совсем другое. Де Шанел усмехается про себя. к чему все эти размышления про авантюры? А к тому, что на месте мсье Нормана Стюарта, Арман бы не задумывался о том, что это может как-то изменить его жизнь. он бы смотрел совершенно спокойно. Просто потому что он не был авантюристом, на дорогой машине. И рядом с ним не было модели с белокурыми волосами. И этим они были разные. Итак. Один удар был нанесен. Реакция не была сюрпризом. Но второй удар. Он казался Арману гораздо менее страшным, чем первый. Арман смотрит внимательно прямо в глаза мсье Стюарту. На самом деле сейчас они усмехаются оба. Только усмешки их разные. Арман никогда не усмехался в открытую. Только, если внимательно присмотреться в его холодные глаза, можно увидеть эту усмешку. Мсье Стюарт же усмехался в открытую. И его усмешка принимала все более разные эмоции. Наблюдать за этим было увлекательно. Арман кивает.
Да, мсье Стюарт. Вы правы. Я понимаю, что Вы не самое заинтересованное лицо в этой школе. и более того, я прекрасно понимаю, что все может пойти не самым лучшим образом. и более того, возможно, может обернуться против нашей организации…
У Армана сухой и шелестящий голос. с легким французским акцентом. Для того, чтобы услышать его, порой приходится прислушиваться, потому что француз никогда не повышает голос. и сейчас он говорит сухо, говорит монотонно. Говорит так, словно читает лекцию. Повторяет слова молодого человека. Арман не глупец, чтобы не понимать, что мсье Стюарт, кроме того, что не заинтересован в этой «войне», но к тому же слишком юн, возможно, слишком своеволен, чтобы выполнить задание отлично.
… что, естественно, не желательно.
Он добавляет это так небрежно, словно говорит о погоде. А на самом деле это короткое предложение звучит почти с угрозой. Почему почти? потому что Арман не стал бы угрожать в открытую. Он слишком сух и он не угрожает. Он просто выполняет. Он подл. Поэтому он выполняет те угрозы, которые сформировались у него в голове. Мысленная усмешка. Он смотрит холодно и немного щурит свои ледяные глаза. наверное, пауза слишком затянулась. Любимые Арманом паузы. Он холодно продолжает.
Ваш дядя порекомендовал Вас для выполнения какого-либо задания. На меня же была возложена ответственность за то, чтобы выбрать задание. Вы спрашиваете почему. Я отвечу Вам. Во-первых, я считаю, что с заданием Вы справитесь. В случае того, если Вы не справитесь, будут последствия, вы должны это понимать. Может быть это послужит стимулом. А во-вторых, мсье Стюарт. В случае Вашей ошибки, у Вас будут проблемы. Причем, скорее всего со стороны черной орхидеи. И поверьте, что у нас получится все исправить. а потеря в лице одного человека.. это не столь важно. Еще вопросы, мсье?
Он говорит холодно и спокойно. Фактически это могло прозвучать так. «я выбрал Вас, потому что мне не жаль потерять Вас в случае Вашей ошибки». Только вот суть была в том, что по большому счету никого не было жаль потерять. Просто звезды распорядились сегодня так, что мсье Стюарт был смышленым, был авантюрным и не был слишком важным. В случае того, если с ним что-то случится, Арман найдет слова для того, чтобы «утешить» его дядю. Смешно. Арман просто скажет правду. А как реагировать на правду, дело каждого. Арман не был тем, кто пытался юлить или скрыть правду. Он мог что-то не договаривать. Но, если его спрашивали, то он отвечал. Причем отвечал порой так, что некоторые жалели, что задали ему этот вопрос. Иногда неизвестность лучше, чем правда. Иногда. Арман смотрит на мсье Стюарта холодно. наверное, их вынужденное общение ни тому. Ни другому не приносило никакого удовольствия. Но на то оно и было вынужденным. На то оно и было таким коротким.

 Отправлено: 24.04.09 16:22. Заголовок: «All the world's..

«All the world's a stage and most of us are desperately unrehearsed.»


Вааааауууу, - протянул про себя Норман. – Этот француз сделал меня как ребенка.
С одной стороны Нормана просто взбесило отношение к нему, как к пешке.
«а потеря в лице одного человека.. это не столь важно»
Дядя, теперь еще и его дружок, вертели Норманом как хотели, когда тому было уже 28. Это, мягко говоря, доставало. Да, однажды Стюарт зашел слишком далеко со своей жаждой новых авантюр. Перегнул палку, поддался исключительно желанию, эмоциям. И дядя здорово помог ему, скрыв Стюарта от последствий. Но остров для него был слишком тесным. Норман чувствовал себя не в укрытии , а в клетке. Теперь еще он должен быть марионеткой в руках ФП и этого француза, который был старше самого Нормана всего на пару лет. Это здорово выводило из себя. Хотелось треснуть со всей силы кулаком и послать всех к черту. Норману 28 лет, у него огромные ни от кого не зависящие суммы на счетах в банке и ни дяде, а тем более Арману указывать, что ему делать. Но в том, то и дело, что марионетку дергают за нити и одновременно с этим, эти же нити дают ей жизнь. Был какой-то подвох. Что-то грозило Норману в случае не подчинения. И если в случае задания Армана – это угроза того, что его сдадут в полицию. Точнее просто перестанут укрывать. То в случае с женитьбой Норман вообще ничего не понимал.
Так вот, такое отношения его с одной стороны выводило из себя. С другой…
Улыбка на лице Стюарта становилась все лукавее и шире. Он чувствовал себя, как наркоман , которому только что дали дозу – дозу настоящей авантюры. Опасное задание с нехорошими последствиями. Любой другой остался бы при первом настроении и, скрипя зубы, пошел бы на задание, чтобы защитить свою шкуру. Норман же получал удовольствие от того, что ему пришлось бы сделать. Наверное, он был болен. Так или иначе, таков был Норман Стюарт. И если Арман говорит, что какого-то там Бима и Бома трогать не стоит, потому что переманить вряд ли получится, то Норман начнет именно с них. Если обстоятельства не повернуться иначе и не окажется, что Керрот или кто еще там, окажется опаснее для Стюарта именно в данный момент. Норман как пес, всегда гнался за большим куском.
- Вопросов больше нет., -парень поднялся. Он даже не старался скрыть свою улыбку, и уж тем более огонь в глазах. Попрощавшись с де Шанелом, он вышел .

Вышел и из школы. Перед тем как садиться на мотоцикл, Норман закурил. В голове потрясающий бардак. Женитьба, черная орхидея…черт знает, что. Он даже не понимал, что нервирует его больше. По хорошему, Норман должен был бы поехать домой ,почитать бумаги, которые любезно(очень очень любезно) предоставил ему Шарман, прикинуть, что и как, навести справки, узнать как лучше подойти к тому или иному человеку. Во всяком случае, ему стоило бы избегать общения с Беверли и вообще с женщинами, если он так уж боится женитьбы. Но Норман слишком любил ходить по лезвию бритвы и сам создавал свой опасный, острый путь.
- Баунти?!, - улыбаясь Стюарт уже говорил по телефону. – Привет, кокосовая. Как на счет поужинать?
Честно говоря, поскольку Стюарт вовсе не помнил, что произошло вчера он мог бы рассчитывать на то, что сейчас Беверли накричит на него в трубку и заявит, чтобы тот больше никогда не появлялся у нее на пороге. Но такие уж у них были отношения – взаимного терпения. Впрочем, не известно, как отреагировал бы Норман, проснись Баунти вот так же в куче накаченных красавцев однажды.
- Отлично. Я буду минут через двадцать. Да там…, - Засунув телефон в карман, Норман надевает шлем и заскакивает на свой мотоцикл. Что может развеивать лучше скорости?

Ресторан\